Страница:
Не так ли, Оаким?
-- Так.
-- ...Если мы не сможем найти защитника, -- заключает маг.
-- Искать больше не придется, -- произносит Генерал. --
Вам лучше всего отступить, не начиная боя, Оаким. Я говорю это
без злобы.
-- А я отвечаю без злобы -- иди к черту. Если каждая твоя
частица будет разрушена и рассеяна, тогда Стальной Генерал
умрет -- и уже никогда не вернется вновь. Такой бунтовщик, как
ты, заслуживает смерти -- окончательной смерти. И я здесь.
-- Многие считали так, а я все еще жду.
-- Ты дождался, -- говорит Оаким. -- Время пришло. Фрамин
очерчивает себя и Мадрака зеленым огнем, и они молча смотрят на
поединок.
Бронз встает на дыбы, и шесть сверкающих алмазов на миг
затмевают краски Блиса.
Гор пересек Средние Миры и пребывает в Мире Туманов,
именуемом его обитателями Д'донори, что означает "Страна
исполнения желаний". Он слышит вокруг себя лязг битвы -- вечной
битвы в вечных туманах Д 'допори.
Отмахнувшись от трех рыцарей, напавших на него, и не
замечая, что они упали мертвыми, он подходит к высоким стенам
города Лигламенти, чьи правители в прошлом имели некоторые
основания почитать его как бога, покровительствующего их
благополучию.
Д'донори хотя и погружен в океан Энергии, никогда не знал
чумы, нашествий и голода, которые ограничивают жизнь на других
Средних Мирах. Его обитатели сами заботятся о своих проблемах:
Д'донори поделен на множество крошечных городов-государств и
герцогств, постоянно воюющих друг с другом и объединяющихся
лишь для уничтожения всякого, кто пытается захватить абсолютную
власть.
Гор приближается к главным воротам Лимаменти и громко
стучит по ним кулаком. Удары разносятся по всему городу, и
ворота скрипят на ржавых петлях.
Стражник бросает вниз факел и посылает за ним стрелу,
которая, разумеется, пролетает мимо -- ведь Гор способен
прочесть 'мысли любого противника и проследить удар любого
оружия. Он просто делает шаг в сторону и смотрит вверх.
-- Открывай ворота, или я выломаю их! -- наконец кричит
он.
-- Кто ты такой, что ходишь тут без оружия и в одной
набедренной повязке, да еще приказываешь страже ворот славного
Лигламенти?
-- Я -- Гор.
-- Как смеешь ты называть себя этим именем?
-- Если ты не откроешь ворота, жить тебе, осталось меньше
минуты, -усмехается Гор. -Перед смертью ты успеешь убедиться,
что Гор не лжет. Затем я сорву эти ворота и войду, наступив на
твой труп.
-- Подожди! Если ты действительно Гор, пойми, что я только
подчиняюсь приказам своего Повелителя. Не лишай меня жизни лишь
за то, что я отказываюсь впустить всякого, кто вздумает назвать
себя богом. Как я узнаю, что ты не враг, желающий обмануть
меня?
-- Неужели враг решился бы на такую глупость?
-- Конечно, ведь все люди -- глупцы.
Гор пожимает плечами и сводит пальцы в кулак. Странный
музыкальный вздох звенит в воздухе, и ворота Лигламенти
трясутся на своих петлях, а стражник -- в своих доспехах.
Гор становится выше ростом на треть, его набедренная
повязка темнеет, словно пропитанная кровью. Факел мерцает перед
ним на земле. Разгневанный бог стоит у ворот Лигламенти.
-- Подожди! Я впущу тебя!
Гор опускает кулак, и музыка умирает, а рост его вновь
уменьшается.
Стражник отпирает, и Гор входит в Лигламенти.
Приблизившись к окутанному туманом дворцу Правителя-Лорда
Дилвита, Герцога Лиглы -- Гор уже знает, что весть о его
прибытии опередила его. Мрачный чернобородый герцог с короной,
вживленной в череп, встречает . гостя самой широкой улыбкой, на
какую только способен двойной ряд зубов чуть приоткрывается меж
туго натянутых губ. Правитель слегка кивает.
-- Ты действительно Гор?
-- Да.
-- Говорят, что каждый раз, когда Гор приходит сюда, его
узнают не сразу...
-- Еще бы, -- говорит Гор. -- Скорее достойно удивления,
как в этом тумане вы ухитряетесь узнавать хотя бы друг друга.
Дилвит фыркает, что должно обозначать смех.
-- Верно. Частенько мы не узнаем и убиваем по ошибке
своих. Но каждый раз, когда Гор приходит, правящий Лорд
проводит испытание. В последний раз...
-- В последний раз для Лорда Булваха я дослал деревянную
стрелу в мраморный куб так, чтобы оба ее конца торчали наружу с
двух сторон.
-- Ты помнишь?
-- Разумеется. Я -- тот, кто послал стрелу. У тебя еще
сохранился этот камень?
-- Да, конечно.
-- Тогда веди меня к нему.
Они входят в освещенный факелами тронный зал, где
единственное, что отвлекает взгляд от сверкающего на стенах
оружия, -это косматые шкуры хищников. На невысоком постаменте
слева от трона -- серый с оранжевым мраморный куб, пронзенный
стрелой.
-- Вот он, -- сообщает Дилвит. Гор задумчиво разглядывает
реликвию.
-- В этот раз я сам придумаю себе испытание, -- говорит
Гор. -- Пожалуй, я верну тебе стрелу.
-- Ее можно вытащить. Это не... Гор взмахивает рукой и
резко опускает ее на мрамор. Осколки разлетаются по залу, а Гор
с улыбкой поднимает стрелу и подает ее Дилвиту.
-- Теперь, Лорд, я убедил тебя? Дилвит смотрит на стрелу,
косится на куски мрамора.
-- Ты действительно Гор, -соглашается он. -- Чем мой город
может служить тебе?
-- Д'донори на все Средние Миры знаменит своим
гадальщиками. И первые среди них -- гадальщики Лигламенти.
Поэтому ж хочу поговорить с твоим главным гадальщиком -- есть
несколько вопросов, на которые мне нужен ответ.
-- Это мог бы сделать старый Фрейдаг, -- говорит Дилвит,
смахивая мраморную пыль со своей красно-зеленой юбки. -- Он
действительно мастер, но...
-- Но что? -- Гор уже прочитал мысль Дилвита.
-- Он, великий Гор, лучший чтец по внутренностям, но
никакие, кроме человеческих, ему не подходят. Сейчас мы редко
держим заключенных, поскольку это вводит нас в некоторые,
расходы, а добровольцев для такого дала найти затруднительно.
-- А если уговорить его использовать для этого случая
внутренности какого-нибудь животного? Гор читает ответ к
вздыхает..
-- Конечно, великий Гор, но Фрейдаг предпочитает все же
привычный материал, иначе не обещает точности.
-- Интересное почему?
-- Я не гадальщик, могущественный Гор, хотя мм мать и
сестра могли прозревать истину, Из всех провидцев гадальщики по
внутренностям -- самый странный народ. К примеру -- Фрейдаг. Он
говорит, что близорук, как летучая мышь, и тем не менее...
-- Дай ему все, что попросит и скажи, когда он будет готов
ответить на мои вопросы!
-- Да, великий Гор! Я сейчас же соберу отрад для набега.
Ты озабочен, Могущественный?..
-- Очень.
-- ...А у меня есть сосед, которому надо бы преподать урок
уважения чужих границ.
Дилвит взбирается на подушки трона и, потянувшись вверх,
снимает со стены длинный рог. Три раза дует в него Правитель,
пока щеки его не краснеют от натуги, а глаза не вылезают из
орбит. Затем вешает рог на место и обрушивается на бархат
сиденья.
-- Мои вожди будут здесь с минуты на минуту, -- задыхаясь
объявляет он.
Раздается стук копыт, распахиваются двери, и три воина в
юбках, верхом на мохнатых голинди скачут, пришпоривая своих
зверей, вокруг трона и останавливаются только когда Дилвит
поднимает руку и кричит: -- Набег! Набег, мои храбрецы! На
Юискига Рыжего! Полдюжины пленников нужны мне прежде, чем туман
озарится завтрашним рассветом!
-- Пленников, Повелитель? -- кричит воин в черном и
желтовато-коричневом.
-- Ты правильно понял.
-- До завтрашнего рассвета! -- взлетает копье.
-- До завтрашнего рассвета! -- еще два сверкают рядом.
-- Айи-и!
Они делают круг по залу и уносятся прочь. На рассвете Гора
будят и проводят в маленькую холодную комнату, освещенную
четырьмя факелами, за единственным окном которой -- стена
тумана. Шестеро обнаженных мужчин лежат неподвижно. Их руки и
лодыжки притянуты к спинам, тела покрыты рубцами и ранами.
Листы ежемесячной "Дотла Тайме" полностью покрывают пол.
Низенький плешивый человечек, розоволицый, со впалыми щеками и
косоглазый, наклонившись вод подоконником, правит на точильном
бруске полдюжины коротких ножей. На нем белый фартук, а улыбка
на лице кажется неумело наклеенной. Его водянистые глаза
ощупывают Гора, он несколько раз кивает и кланяется.
-- Как я понимаю, у великого бога есть ко мне несколько
вопросов, -- говорит он, и одышка прерывает его слова.
-- Ты понимаешь правильно. Три.
-- Только три, великий Гор? Это значит, что на все,
несомненно, хватит одного набора внутренностей. Такой мудрый
бог, как ты, может, конечно, придумать больше вопросов. Мы
имеем столько материала,, что обидно было бы его потерять.
Прошло так много времени...
-- И все-таки у меня ровно три вопроса.
-- Ну что ж, хорошо, -- вздыхает Фрейда? -- В таком случае
мы используем вот этого, -- он легонько щекочет ножом
темноглазого человека с седой бородой. -- Превосходные кишки.
Его зовут Болтаг.
-- Ты знаешь его?
-- Болтаг мой дальний родственник. Кроме того, он главный
гадальщик Лорда Юискига, -до вчерашнего вечера, разумеется.
Шарлатан, каких мало. Пусть его внутренности наконец послужат
доброму делу.
Тот, кого назвали Болтагом, плюет на страницу некрологов
"Тайме": -- Ты сам обманщик и шарлатан! Великий Гор доверяется
лжецу, не способному прочесть даже прямую кишку!
-- Лжецу? -- визжит Фрейдаг, вцепляясь пленнику в бороду.
-Это закончит твою постыдную карьеру! -- с этими словами он
вспарывает живот Волюта. Запустив руку внутрь, он извлекает
горсть внутренностей и разбрасывает их по полу. Болтаг издает
один-единственный вопль и дальше лежит тихо. Фрейдаг режет
скрученные кишки, раскидывает пальцами их содержимое, лотом
становится на колени и припадает к ним. -Так что хотел бы знать
сын Осириса?
-- Во-первых, где я могу войти Принца-Который-был-Тысячей?
Во-вторых, кто эмиссар Анубиса? В-третьих, где Принц сейчас?
Фрейдаг бормочет и тычет пальцем в исходящую паром массу
на полу. Болтаг стонет и дергается.
Гор пытается читать мысли гадальщика, но они так
кувыркаются, что в конце концов это было бы равноценно попытке
разглядеть что-нибудь через туман в окне комнаты. Фрейдаг снова
перебирает кишки.
-- В Цитадели Марачека, -- изрекает он, -- в сердце
Средних Миров ты встретишь того, кто может отвести тебя к тому,
кою ты ищешь.
-- ...Странно, -- бормочет Болтаг, -- тебе удалось
правильно прочитать эту часть. Но твое слабое видение...
затемнено... тем кусочком брыжейки, который ты по ошибке смешал
с другими... -- Извиваясь, Балтаг подкатывается ближе,
задыхается: -- И ты... не смажешь сказать... великому Гору...
что он встретится с великой опасностью... и в конце концов... с
неудачей...
-- Замолчи! -- кричит Фрейдаг. -- Я не нуждаюсь в твоих
советах!
-- Это мои внутренности. Я не позволю, чтобы их читал
проходимец!
-- Следующие два ответа пока не ясны, драгоценный Гор, --
замечает Фрейдаг, деловито разрезая новый кусок кишки.
-- Жалкий дилетант! -- всхлипывает Болтаг. -- Марачек
приведет его и к посланцу Анубиса... его имя читается в моей
крови... вон на той странице с заголовком!.. Это имя... Оаким.
-- Ложь! -- кричит Фрейдаг.
-- Постой! -- говорит Гор, и рука его падает на плечо
гадальщика. -- Твой коллега кое в чем прав. Я знаю, что
теперешнее имя эмиссара -- Оаким. Фрейдаг молчит и разглядывает
страницу с заголовком.
-- Действительно, -- соглашается он. -- Даже подобного
неуча может осенить случайная вспышка прозрения. Гор слегка
встряхивает гадальщика.
-- ...Значит, мне суждено встретиться с Оакимом на мире,
именуемом Марачек -- и я должен туда отправиться. Хорошо, но
кроме теперешнего имени Оакима, я желаю знать, как назывался он
прежде, -- до того, как Анубис дал ему новое имя и послал с
миссией из Дома Мертвых.
Фрейдаг принюхивается, шевелит массу-перед собой и берется
за другую кишку.
-- Это Знание, славный Гор, скрыто от меня. Оракул не
открывает имени.
-- Маразматик! .. -- задыхается Болгаг. -- ...Оно там,
там... это же ясно видно...
Гор тянется за мыслью выпотрошенного пророка, и волосы на
его голове поднимаются, когда он настигает ее, но грозное имя
не успевает выразиться в слове -- несчастный предсказатель
умер.
Гор закрывает лицо руками, но то, что он пытается уловить,
уходит от него все дальше и дальше -- и, наконец, исчезает.
Когда Гор опускает руки, Фрейдаг стоит и улыбается, глядя
на труп родственника.
-- Фигляр! -- бросает он презрительно и вытирает руки о
фартук. Маленькая тень лошади скользит по стене.
Алмазные копыта бьют о землю -- снова и снова... Оаким и
Стальной Генерал стоят лицом к лицу. Проходит минута, затем еще
три -- теперь копыта зверя по имени Бронз обрушиваются над
ярмаркой Блиса подобно грому, и каждый раз, когда они бьют,
сила их удара удваивается.
Говорят, что битва фуги решается именно в эти мучительные
мгновения концентрации внимания-де того, как последует первая
темпоральная атака, -- в эти мгновения, которые исходом битвы
будут стерты с лица Времени, как будто никогда не
существовали...
Теперь земля сотрясается от ударов Бронза, и голубые огни
вылетают из его ноздрей и жгут Блис.
Оаким блестит от пота; подрагивает палец Стального
Генерала -- тот, на котором он носит кольцо человеческой плоти.
Проходит одиннадцать минут. Оаким исчезает. Стальной
Генерал тоже.
Алмазы копыт опускаются, и падают яркие палатки,
разваливаются дома, землю перечеркивают трещины.
Тридцать секунд назад Оаким стоит позади Генерала и еще
один Оаким стоит перед Генералом, и Оаким, стоящий позади,
который только что прибыл в это мгновение времени, сплетает
пальцы и поднимает руки для удара по металлическому шлему...
...тогда как тридцать пять секунд назад Стальной Генерал
появляется позади Оакима того момента времени, отвадит руку и
бьет...
...тогда как Оаким тридцать секунд назад, видя себя в фуге
наносящим удар, исчезает, чтобы перейти в момент времени за
десять секунд до того, где он готовится подражать своему
будущему образу, замечая...
...как Генерал за тридцать пять секунд от начала схватки
видит себя готовым к удару и исчезает, чтобы появиться
двенадцатью секундами раньше...
Все это потому, что предусмотрительность во Времени
необходима, чтобы обеспечить собственное существование в
будущем.
...И осмотрительность в будущем, чтобы существовать в
прошлом...
...Тогда как все время где-то, когда-то (возможно,
сейчас?) Бронз встает на дыбы и опускается, и вероятностные
города под его копытами сотрясаются до основания.
...И Оаким за сорок секунд до начала схватки, видя свое
появление, отправляется на двадцать секунд назад --
следовательно, одна минута вероятного времени затушевывается
фугой и таким образом становится объектом изменения.
...Генерал за сорок семь секунд до начала схватки
отступает на пятнадцать, чтобы опять ударить, но сам он из того
момента замечает себя и отступает на восемь...
...Оаким за одну минуту до исходной точки уходит в прошлое
на десять секунд... Фуга!!!
Оаким за спиной Стального Генерала, обрушиваясь на него,
видит в момент за семьдесят секунд до начала атаки Генерала,
нападающего на Оакима, когда оба Генерала видят его, а второй
Оаким видит обоих.
Все четверо исчезают, отступая в прошлое на шаг в
одиннадцать, пятнадцать, девятнадцать и двадцать пять секунд.
И все это время где-то, когда-то (возможно, сейчас?) Бронз
встает на дыбы и падает, разрушая все вокруг.
Приближается точка первого столкновения, когда Генерал
перед Генералом и Оаким перед Оакимом стоят лицом друг к другу
и ведут фугу.
Пять минут семь секунд будущего застывают в
неопределенности, когда двенадцать Генералов и девять Оакимов
свирепо смотрят друг на друга.
...Пять минут двадцать одна секунда, когда девятнадцать
Оакимов и четырнадцать Генералов изготовились для удара...
...За восемь минут шестнадцать секунд до начала атаки сто
двадцать три Оакима и сто тридцать один Генерал оценивают друг
друга и выбирают момент...
...Чтобы атаковать всем вместе в этот момент времени,
предоставив своим прошлым "я" самим защищать себя -- и,
возможно, если момент этот был выбран неправильно, -- чтобы
пасть и тем закончить битву. Но все должно где-нибудь
кончаться. И каждый из них, молниеносно просчитав и предвидя
все, выбрал эту точку времени как лучшую для перехода от одного
варианта будущего к другому. И когда армии Оакимов и Генералов
сталкиваются, земля стонет под их ногами и само Время
протестует против такого с собой обращения. Поднимается ледяной
ветер, и мир вокруг них колеблется между бытием и небытием. А
где-то Бронз вбивает алмазы в континент и жжет его потоками
голубого огня. Трупы окровавленных и растерзанных Оакимов и
обломки разбитых вдребезги Генералов плывут в искаженном
пространстве по волнам изменений, расходящихся вокруг точки их
битвы. Но это лишь вероятностные мертвые, так как сейчас не
может быть смерти в прошлом, а будущее переделывается. Оакимы и
Генералы сшибаются в фуге с такой силой, что волны изменений
расходятся по всей Вселенной, -- вздымаясь, опадая и сходя на
нет, когда Время снова наслаивает историю вокруг событий.
А где-то в стороне от сражения Бронз встает на дыбы, и
там, где сверкают его копыта, падают в прах города. Поэт
поднимает свою трость, но ее зеленые огни не могут погасить
голубого пламени, изливаемого сейчас Бронзам на мир. Теперь на
Блисе осталось только девять городов, и Время добивает их.
Дома, машины, трупы, младенцы, пестрые палатки выхвачены ветром
из огня и, бешено крутясь, проносятся мимо ярмарки. Взгляните
на краски Блиса. Красный? Вот берег реки -- красный, и над ним
висит в воздухе мутно-зеленая вода и летя? пурпурные камни.
Желтый, серый и черный -- город под тремя лимонными мостами.
Кремовое море сейчас -- это небо, и одичалые ветра ревут, как
сотни электропил. Запахи Блиса -- это дым и горелая плоть.
Звуки Блиса -- это вопли посреди лязга обрушивающихся
механизмов и дробный ливень тысяч бегущих ног.
-- Остановитесь! -- кричит Фрамин, вырастая в сверкающего
зеленого гиганта посреди хаоса. -- Вы превратите этот мир в
пустыню! -- и голос его раскатывается над Оакимом и Генералом
ударами грома, и свистит и трубит над ними.
Однако они продолжают сражаться, и волшебник подхватывает
своего друга и пытается открыть путь для бегства с Блиса.
-- Ты никогда не был офицером! -- кричит один из
Генералов. Один из Оакимов смеется:
-- Зачем мундир в Доме Мертвых? В воздухе над гибнущим
миром вспыхивает контур двери, полной зеленоватого мерцания,
она становится все более реальной и начинает открываться.
Фрамин опять обычный человек. Когда дверь распахивается,
его и Мадрака вдвоем несет к ней, а высокие волны за их спинами
мчатся и опрокидываются в исхлестанный ветром океан.
Волны хаоса подхватывают полчища Оакимов и Генералов,
ветры изменений несут их к зеленой двери, которая всасывает
обоих, как воронка огромного светящегося водоворота. Все еще
сражаясь, они приближаются к ней, поодиночке влетают внутрь и
исчезают.
Бронз переступает совсем медленно, но когда дверь уже
закрывается, каким-то образом проходит через нее до того, как
пустота становится добычей хаоса...
...Нет больше ни рева, ни движения, и весь Блис, кажется,
вздыхает после отсрочки казни. Многое разрушено и многие умерли
или умирают сейчас -- в момент времени за тридцать три секунды
до того, как Сагам и Генерал начали фугу, которая теперь
никогда не начнется на засыпанных мусором расщелинах и
дымящихся кратерах ярмарки. Среди упавших арок, опрокинутых
башен и обрушившихся зданий с обнаженным огненным мечом шагает
спасение. Лихорадка нового дня приходит на Блис из Домов
Энергии...
Где-то лает собака.
Негра из Калгана пробирается полуослепшая сквозь
растерянные толпы и уже не слышит новых воплей. Холодный ветер
поднимается среди пестрых красок ярмарки. Посмотрев вверх, она
видит то, что приковывает ее взгляд и заставляет споткнуться
среди поваленных палаток и изодранных флажков.
Это -- Стальной Генерал верхом на Бронзе. Он опускается
вниз, -- медленнее, еще медленнее. Мегра читала о нем, слышала
о нем, ведь он существует в апокалиптических писаниях всех
наций и всех народов.
Позади нее во вспышке зеленого пламени исчезает павильон.
Зеленая ракета прорезает воздух, парит в нем и сгорает.
Огромный зверь Бронз движется все медленнее, опускаясь
туда, где только что она оставила Оакима и воина-священника
Мадрака, .сошедшихся в единоборстве. Мегра оглядывается, но
среди толпы ее рост не позволяет ей увидеть уже ничего и она
продолжает пробираться к последней палатке смерти.
Теперь она пускает в ход всю свою необычайную силу, чтобы
пройти там, где другой не смог бы сделать и шага: она движется,
как пловец среди многоруких тел, машин с перьями и
человеческими лицами, женщин с мерцающими огнями на коже,
мужчин со шпорами, растущими из локтей, мимо тысяч обычных лиц
всех шести рас, мимо женщины, похожей на огромную скрипку -- из
ее груди несется музыка, доходящая сейчас до неистового и
невыносимого крещендо, отталкивает мужчину, носящего сердце в
жужжащей шкатулке, подвешенной к поясу; бьет непонятное
создание, похожее на полураскрытый зонтик, которое в безумии
обвивает ее щупальцами; расталкивает толпу прыщавых зеленых
карликов, поднимается к павильонам, пересекает площадку, где
земля плотно утрамбована, спрессована с опилками и соломой, и
-- свет меркнет над Блисом; уже в полумраке Мегра бьет
маленького крылатого зверька, что кружится вокруг нее и
невнятно бормочет.
Затем она поворачивается и видит необычайное... Рядом с
ней стоит красная колесница с пустыми постромками, еще
раскаленная от небесной пыли -- звезд. Колеса ее прочертили в
земле глубокие, но короткие борозды. А за ними -- нет следа.
В колеснице -- одетая в плащ и окутанная облаком вуали
женская фигура. Локон волос цвета запекшейся крови пламенеет у
ее виска. Правая рука, оттенком почти сливаясь с алостью
ногтей, держит поводья, привязанные к пустоте перед колесницей.
Летающий зверек, которого Негра ударила, устроился теперь на
плече этой женщины, его перепончатые крылья сложены и
незаметны, а безволосый хвост слегка подрагивает.
-- Негра из Калгана, -- слышится голос, бьющий по лицу,
как усыпанная алмазами перчатка, -- ты пришла ко мне, как я
пожелала... -- и влажный туман, поднимающийся из ее колесницы,
медленно сгущается вокруг огненной женщины.
Негра дрожит, чувствуя, как что-то подобное черному льду
межзвездных пространств касается ее сердца.
-- Кто вы? -- лепечет она.
-Смертные зовут меня Исидой, Матерью Праха.
-- Зачем вы ищете меня? Я знаю вас, леди, только по
преданиям и легендам...
Исида смеется, а Негра протягивает руку и касается
металлической опоры, поддерживающей ближайшую палатку.
-- О, я ищу тебя, маленький глупый кролик, дабы сотворить
с тобой ужасную вещь!..
-- Но почему, леди? Я не сделала вам ничего дурного.
-- Быть может, да, а быть может, и нет. Я тоже могу
ошибаться, хотя, мне кажется, я не ошиблась. Впрочем, я это
скоро узнаю. Надо только подождать.
-- Чего?
-- Исхода битвы, которая, я полагаю, скоро произойдет.
-- Пусть леди простит меня, но мне нельзя ждать. Я
тороплюсь...
-- Милосердия! Я знаю...-она смеется, и металлическая
опора прогибается под рукой Мегры до тех пор, пока не
выскакивает из земли. Мегра держит ее в правой руке, чуть
покачивая в воздухе. Смех Исиды умолкает.
-- Дерзкая девчонка! Ты посмеешь поднять на меня Руку?
-- Если потребуется, мадам, хотя я сомневаюсь, что мне это
будет нужно.
-- Тогда застынь, где стоишь! -- сказав так, Огненная
Ведьма дотрагивается до кулона на шее, луч света бьет рубиновым
сполохом из сердца кулона, падая на Негру.
Борясь с оцепенением, охватывающим ее, Мегра бросает
металлическую опору -- та вращается в воздухе, словно серое
колесо или метательный диск, и летит к колеснице.
Выронив поводья, Исида продолжает сжимать кулон, из
которого снова бьют лучи, и летящий металл на мгновение
вспыхивает как метеор и исчезает, падая куском шлака на
обожженную землю.
Ледяное объятие вдруг отпускает Мегру, она прыгает к
колеснице и толкает ее плечом, так что Пепла вываливается на
землю, а фамильяр, вереща, удирает за колесо.
Негра уже рядом, готовая ударить ребром ладони, но вуаль
падает и девушка колеблется мгновение, не решаясь тронуть
женщину такой красоты -- с большими темными глазами на тонком
лице, таком прекрасном и горящем жизнью, с ресницами,
касающимися бровей и взлетающими как крылья малиновых бабочек,
с губами, розовыми, как коралл, приоткрытыми в мимолетной
улыбке, какую можно иной раз увидеть, когда долго глядишь на
огонь.
...Все темнее Блис, и ветер все злее, и трясется земля,
как от далеких ударов.
Луч кулона еще раз касается Мегры, а Исида пытается
встать, падает на колени и хмурит брови.
-- О, дитя, какая судьба тебя ждет! -говорит она, и Мегра,
вспоминая легенды, взывает не только к привычному ей богу, но и
к тому, кто давно пал: -- Осирис, Повелитель Жизни, убереги
меня от гнева твоей супруги! Но если ты не услышишь мою мольбу,
тогда я обращусь к страшному богу, Сету, которого и любит, и
боится эта леди. Спасите мою жизнь, о Великие! -- и голос ее
замирает в горле. Пепла теперь молчит, а земля вновь и вновь
сотрясается ужасными ударами, и полдень становится сумерками в
-- Так.
-- ...Если мы не сможем найти защитника, -- заключает маг.
-- Искать больше не придется, -- произносит Генерал. --
Вам лучше всего отступить, не начиная боя, Оаким. Я говорю это
без злобы.
-- А я отвечаю без злобы -- иди к черту. Если каждая твоя
частица будет разрушена и рассеяна, тогда Стальной Генерал
умрет -- и уже никогда не вернется вновь. Такой бунтовщик, как
ты, заслуживает смерти -- окончательной смерти. И я здесь.
-- Многие считали так, а я все еще жду.
-- Ты дождался, -- говорит Оаким. -- Время пришло. Фрамин
очерчивает себя и Мадрака зеленым огнем, и они молча смотрят на
поединок.
Бронз встает на дыбы, и шесть сверкающих алмазов на миг
затмевают краски Блиса.
Гор пересек Средние Миры и пребывает в Мире Туманов,
именуемом его обитателями Д'донори, что означает "Страна
исполнения желаний". Он слышит вокруг себя лязг битвы -- вечной
битвы в вечных туманах Д 'допори.
Отмахнувшись от трех рыцарей, напавших на него, и не
замечая, что они упали мертвыми, он подходит к высоким стенам
города Лигламенти, чьи правители в прошлом имели некоторые
основания почитать его как бога, покровительствующего их
благополучию.
Д'донори хотя и погружен в океан Энергии, никогда не знал
чумы, нашествий и голода, которые ограничивают жизнь на других
Средних Мирах. Его обитатели сами заботятся о своих проблемах:
Д'донори поделен на множество крошечных городов-государств и
герцогств, постоянно воюющих друг с другом и объединяющихся
лишь для уничтожения всякого, кто пытается захватить абсолютную
власть.
Гор приближается к главным воротам Лимаменти и громко
стучит по ним кулаком. Удары разносятся по всему городу, и
ворота скрипят на ржавых петлях.
Стражник бросает вниз факел и посылает за ним стрелу,
которая, разумеется, пролетает мимо -- ведь Гор способен
прочесть 'мысли любого противника и проследить удар любого
оружия. Он просто делает шаг в сторону и смотрит вверх.
-- Открывай ворота, или я выломаю их! -- наконец кричит
он.
-- Кто ты такой, что ходишь тут без оружия и в одной
набедренной повязке, да еще приказываешь страже ворот славного
Лигламенти?
-- Я -- Гор.
-- Как смеешь ты называть себя этим именем?
-- Если ты не откроешь ворота, жить тебе, осталось меньше
минуты, -усмехается Гор. -Перед смертью ты успеешь убедиться,
что Гор не лжет. Затем я сорву эти ворота и войду, наступив на
твой труп.
-- Подожди! Если ты действительно Гор, пойми, что я только
подчиняюсь приказам своего Повелителя. Не лишай меня жизни лишь
за то, что я отказываюсь впустить всякого, кто вздумает назвать
себя богом. Как я узнаю, что ты не враг, желающий обмануть
меня?
-- Неужели враг решился бы на такую глупость?
-- Конечно, ведь все люди -- глупцы.
Гор пожимает плечами и сводит пальцы в кулак. Странный
музыкальный вздох звенит в воздухе, и ворота Лигламенти
трясутся на своих петлях, а стражник -- в своих доспехах.
Гор становится выше ростом на треть, его набедренная
повязка темнеет, словно пропитанная кровью. Факел мерцает перед
ним на земле. Разгневанный бог стоит у ворот Лигламенти.
-- Подожди! Я впущу тебя!
Гор опускает кулак, и музыка умирает, а рост его вновь
уменьшается.
Стражник отпирает, и Гор входит в Лигламенти.
Приблизившись к окутанному туманом дворцу Правителя-Лорда
Дилвита, Герцога Лиглы -- Гор уже знает, что весть о его
прибытии опередила его. Мрачный чернобородый герцог с короной,
вживленной в череп, встречает . гостя самой широкой улыбкой, на
какую только способен двойной ряд зубов чуть приоткрывается меж
туго натянутых губ. Правитель слегка кивает.
-- Ты действительно Гор?
-- Да.
-- Говорят, что каждый раз, когда Гор приходит сюда, его
узнают не сразу...
-- Еще бы, -- говорит Гор. -- Скорее достойно удивления,
как в этом тумане вы ухитряетесь узнавать хотя бы друг друга.
Дилвит фыркает, что должно обозначать смех.
-- Верно. Частенько мы не узнаем и убиваем по ошибке
своих. Но каждый раз, когда Гор приходит, правящий Лорд
проводит испытание. В последний раз...
-- В последний раз для Лорда Булваха я дослал деревянную
стрелу в мраморный куб так, чтобы оба ее конца торчали наружу с
двух сторон.
-- Ты помнишь?
-- Разумеется. Я -- тот, кто послал стрелу. У тебя еще
сохранился этот камень?
-- Да, конечно.
-- Тогда веди меня к нему.
Они входят в освещенный факелами тронный зал, где
единственное, что отвлекает взгляд от сверкающего на стенах
оружия, -это косматые шкуры хищников. На невысоком постаменте
слева от трона -- серый с оранжевым мраморный куб, пронзенный
стрелой.
-- Вот он, -- сообщает Дилвит. Гор задумчиво разглядывает
реликвию.
-- В этот раз я сам придумаю себе испытание, -- говорит
Гор. -- Пожалуй, я верну тебе стрелу.
-- Ее можно вытащить. Это не... Гор взмахивает рукой и
резко опускает ее на мрамор. Осколки разлетаются по залу, а Гор
с улыбкой поднимает стрелу и подает ее Дилвиту.
-- Теперь, Лорд, я убедил тебя? Дилвит смотрит на стрелу,
косится на куски мрамора.
-- Ты действительно Гор, -соглашается он. -- Чем мой город
может служить тебе?
-- Д'донори на все Средние Миры знаменит своим
гадальщиками. И первые среди них -- гадальщики Лигламенти.
Поэтому ж хочу поговорить с твоим главным гадальщиком -- есть
несколько вопросов, на которые мне нужен ответ.
-- Это мог бы сделать старый Фрейдаг, -- говорит Дилвит,
смахивая мраморную пыль со своей красно-зеленой юбки. -- Он
действительно мастер, но...
-- Но что? -- Гор уже прочитал мысль Дилвита.
-- Он, великий Гор, лучший чтец по внутренностям, но
никакие, кроме человеческих, ему не подходят. Сейчас мы редко
держим заключенных, поскольку это вводит нас в некоторые,
расходы, а добровольцев для такого дала найти затруднительно.
-- А если уговорить его использовать для этого случая
внутренности какого-нибудь животного? Гор читает ответ к
вздыхает..
-- Конечно, великий Гор, но Фрейдаг предпочитает все же
привычный материал, иначе не обещает точности.
-- Интересное почему?
-- Я не гадальщик, могущественный Гор, хотя мм мать и
сестра могли прозревать истину, Из всех провидцев гадальщики по
внутренностям -- самый странный народ. К примеру -- Фрейдаг. Он
говорит, что близорук, как летучая мышь, и тем не менее...
-- Дай ему все, что попросит и скажи, когда он будет готов
ответить на мои вопросы!
-- Да, великий Гор! Я сейчас же соберу отрад для набега.
Ты озабочен, Могущественный?..
-- Очень.
-- ...А у меня есть сосед, которому надо бы преподать урок
уважения чужих границ.
Дилвит взбирается на подушки трона и, потянувшись вверх,
снимает со стены длинный рог. Три раза дует в него Правитель,
пока щеки его не краснеют от натуги, а глаза не вылезают из
орбит. Затем вешает рог на место и обрушивается на бархат
сиденья.
-- Мои вожди будут здесь с минуты на минуту, -- задыхаясь
объявляет он.
Раздается стук копыт, распахиваются двери, и три воина в
юбках, верхом на мохнатых голинди скачут, пришпоривая своих
зверей, вокруг трона и останавливаются только когда Дилвит
поднимает руку и кричит: -- Набег! Набег, мои храбрецы! На
Юискига Рыжего! Полдюжины пленников нужны мне прежде, чем туман
озарится завтрашним рассветом!
-- Пленников, Повелитель? -- кричит воин в черном и
желтовато-коричневом.
-- Ты правильно понял.
-- До завтрашнего рассвета! -- взлетает копье.
-- До завтрашнего рассвета! -- еще два сверкают рядом.
-- Айи-и!
Они делают круг по залу и уносятся прочь. На рассвете Гора
будят и проводят в маленькую холодную комнату, освещенную
четырьмя факелами, за единственным окном которой -- стена
тумана. Шестеро обнаженных мужчин лежат неподвижно. Их руки и
лодыжки притянуты к спинам, тела покрыты рубцами и ранами.
Листы ежемесячной "Дотла Тайме" полностью покрывают пол.
Низенький плешивый человечек, розоволицый, со впалыми щеками и
косоглазый, наклонившись вод подоконником, правит на точильном
бруске полдюжины коротких ножей. На нем белый фартук, а улыбка
на лице кажется неумело наклеенной. Его водянистые глаза
ощупывают Гора, он несколько раз кивает и кланяется.
-- Как я понимаю, у великого бога есть ко мне несколько
вопросов, -- говорит он, и одышка прерывает его слова.
-- Ты понимаешь правильно. Три.
-- Только три, великий Гор? Это значит, что на все,
несомненно, хватит одного набора внутренностей. Такой мудрый
бог, как ты, может, конечно, придумать больше вопросов. Мы
имеем столько материала,, что обидно было бы его потерять.
Прошло так много времени...
-- И все-таки у меня ровно три вопроса.
-- Ну что ж, хорошо, -- вздыхает Фрейда? -- В таком случае
мы используем вот этого, -- он легонько щекочет ножом
темноглазого человека с седой бородой. -- Превосходные кишки.
Его зовут Болтаг.
-- Ты знаешь его?
-- Болтаг мой дальний родственник. Кроме того, он главный
гадальщик Лорда Юискига, -до вчерашнего вечера, разумеется.
Шарлатан, каких мало. Пусть его внутренности наконец послужат
доброму делу.
Тот, кого назвали Болтагом, плюет на страницу некрологов
"Тайме": -- Ты сам обманщик и шарлатан! Великий Гор доверяется
лжецу, не способному прочесть даже прямую кишку!
-- Лжецу? -- визжит Фрейдаг, вцепляясь пленнику в бороду.
-Это закончит твою постыдную карьеру! -- с этими словами он
вспарывает живот Волюта. Запустив руку внутрь, он извлекает
горсть внутренностей и разбрасывает их по полу. Болтаг издает
один-единственный вопль и дальше лежит тихо. Фрейдаг режет
скрученные кишки, раскидывает пальцами их содержимое, лотом
становится на колени и припадает к ним. -Так что хотел бы знать
сын Осириса?
-- Во-первых, где я могу войти Принца-Который-был-Тысячей?
Во-вторых, кто эмиссар Анубиса? В-третьих, где Принц сейчас?
Фрейдаг бормочет и тычет пальцем в исходящую паром массу
на полу. Болтаг стонет и дергается.
Гор пытается читать мысли гадальщика, но они так
кувыркаются, что в конце концов это было бы равноценно попытке
разглядеть что-нибудь через туман в окне комнаты. Фрейдаг снова
перебирает кишки.
-- В Цитадели Марачека, -- изрекает он, -- в сердце
Средних Миров ты встретишь того, кто может отвести тебя к тому,
кою ты ищешь.
-- ...Странно, -- бормочет Болтаг, -- тебе удалось
правильно прочитать эту часть. Но твое слабое видение...
затемнено... тем кусочком брыжейки, который ты по ошибке смешал
с другими... -- Извиваясь, Балтаг подкатывается ближе,
задыхается: -- И ты... не смажешь сказать... великому Гору...
что он встретится с великой опасностью... и в конце концов... с
неудачей...
-- Замолчи! -- кричит Фрейдаг. -- Я не нуждаюсь в твоих
советах!
-- Это мои внутренности. Я не позволю, чтобы их читал
проходимец!
-- Следующие два ответа пока не ясны, драгоценный Гор, --
замечает Фрейдаг, деловито разрезая новый кусок кишки.
-- Жалкий дилетант! -- всхлипывает Болтаг. -- Марачек
приведет его и к посланцу Анубиса... его имя читается в моей
крови... вон на той странице с заголовком!.. Это имя... Оаким.
-- Ложь! -- кричит Фрейдаг.
-- Постой! -- говорит Гор, и рука его падает на плечо
гадальщика. -- Твой коллега кое в чем прав. Я знаю, что
теперешнее имя эмиссара -- Оаким. Фрейдаг молчит и разглядывает
страницу с заголовком.
-- Действительно, -- соглашается он. -- Даже подобного
неуча может осенить случайная вспышка прозрения. Гор слегка
встряхивает гадальщика.
-- ...Значит, мне суждено встретиться с Оакимом на мире,
именуемом Марачек -- и я должен туда отправиться. Хорошо, но
кроме теперешнего имени Оакима, я желаю знать, как назывался он
прежде, -- до того, как Анубис дал ему новое имя и послал с
миссией из Дома Мертвых.
Фрейдаг принюхивается, шевелит массу-перед собой и берется
за другую кишку.
-- Это Знание, славный Гор, скрыто от меня. Оракул не
открывает имени.
-- Маразматик! .. -- задыхается Болгаг. -- ...Оно там,
там... это же ясно видно...
Гор тянется за мыслью выпотрошенного пророка, и волосы на
его голове поднимаются, когда он настигает ее, но грозное имя
не успевает выразиться в слове -- несчастный предсказатель
умер.
Гор закрывает лицо руками, но то, что он пытается уловить,
уходит от него все дальше и дальше -- и, наконец, исчезает.
Когда Гор опускает руки, Фрейдаг стоит и улыбается, глядя
на труп родственника.
-- Фигляр! -- бросает он презрительно и вытирает руки о
фартук. Маленькая тень лошади скользит по стене.
Алмазные копыта бьют о землю -- снова и снова... Оаким и
Стальной Генерал стоят лицом к лицу. Проходит минута, затем еще
три -- теперь копыта зверя по имени Бронз обрушиваются над
ярмаркой Блиса подобно грому, и каждый раз, когда они бьют,
сила их удара удваивается.
Говорят, что битва фуги решается именно в эти мучительные
мгновения концентрации внимания-де того, как последует первая
темпоральная атака, -- в эти мгновения, которые исходом битвы
будут стерты с лица Времени, как будто никогда не
существовали...
Теперь земля сотрясается от ударов Бронза, и голубые огни
вылетают из его ноздрей и жгут Блис.
Оаким блестит от пота; подрагивает палец Стального
Генерала -- тот, на котором он носит кольцо человеческой плоти.
Проходит одиннадцать минут. Оаким исчезает. Стальной
Генерал тоже.
Алмазы копыт опускаются, и падают яркие палатки,
разваливаются дома, землю перечеркивают трещины.
Тридцать секунд назад Оаким стоит позади Генерала и еще
один Оаким стоит перед Генералом, и Оаким, стоящий позади,
который только что прибыл в это мгновение времени, сплетает
пальцы и поднимает руки для удара по металлическому шлему...
...тогда как тридцать пять секунд назад Стальной Генерал
появляется позади Оакима того момента времени, отвадит руку и
бьет...
...тогда как Оаким тридцать секунд назад, видя себя в фуге
наносящим удар, исчезает, чтобы перейти в момент времени за
десять секунд до того, где он готовится подражать своему
будущему образу, замечая...
...как Генерал за тридцать пять секунд от начала схватки
видит себя готовым к удару и исчезает, чтобы появиться
двенадцатью секундами раньше...
Все это потому, что предусмотрительность во Времени
необходима, чтобы обеспечить собственное существование в
будущем.
...И осмотрительность в будущем, чтобы существовать в
прошлом...
...Тогда как все время где-то, когда-то (возможно,
сейчас?) Бронз встает на дыбы и опускается, и вероятностные
города под его копытами сотрясаются до основания.
...И Оаким за сорок секунд до начала схватки, видя свое
появление, отправляется на двадцать секунд назад --
следовательно, одна минута вероятного времени затушевывается
фугой и таким образом становится объектом изменения.
...Генерал за сорок семь секунд до начала схватки
отступает на пятнадцать, чтобы опять ударить, но сам он из того
момента замечает себя и отступает на восемь...
...Оаким за одну минуту до исходной точки уходит в прошлое
на десять секунд... Фуга!!!
Оаким за спиной Стального Генерала, обрушиваясь на него,
видит в момент за семьдесят секунд до начала атаки Генерала,
нападающего на Оакима, когда оба Генерала видят его, а второй
Оаким видит обоих.
Все четверо исчезают, отступая в прошлое на шаг в
одиннадцать, пятнадцать, девятнадцать и двадцать пять секунд.
И все это время где-то, когда-то (возможно, сейчас?) Бронз
встает на дыбы и падает, разрушая все вокруг.
Приближается точка первого столкновения, когда Генерал
перед Генералом и Оаким перед Оакимом стоят лицом друг к другу
и ведут фугу.
Пять минут семь секунд будущего застывают в
неопределенности, когда двенадцать Генералов и девять Оакимов
свирепо смотрят друг на друга.
...Пять минут двадцать одна секунда, когда девятнадцать
Оакимов и четырнадцать Генералов изготовились для удара...
...За восемь минут шестнадцать секунд до начала атаки сто
двадцать три Оакима и сто тридцать один Генерал оценивают друг
друга и выбирают момент...
...Чтобы атаковать всем вместе в этот момент времени,
предоставив своим прошлым "я" самим защищать себя -- и,
возможно, если момент этот был выбран неправильно, -- чтобы
пасть и тем закончить битву. Но все должно где-нибудь
кончаться. И каждый из них, молниеносно просчитав и предвидя
все, выбрал эту точку времени как лучшую для перехода от одного
варианта будущего к другому. И когда армии Оакимов и Генералов
сталкиваются, земля стонет под их ногами и само Время
протестует против такого с собой обращения. Поднимается ледяной
ветер, и мир вокруг них колеблется между бытием и небытием. А
где-то Бронз вбивает алмазы в континент и жжет его потоками
голубого огня. Трупы окровавленных и растерзанных Оакимов и
обломки разбитых вдребезги Генералов плывут в искаженном
пространстве по волнам изменений, расходящихся вокруг точки их
битвы. Но это лишь вероятностные мертвые, так как сейчас не
может быть смерти в прошлом, а будущее переделывается. Оакимы и
Генералы сшибаются в фуге с такой силой, что волны изменений
расходятся по всей Вселенной, -- вздымаясь, опадая и сходя на
нет, когда Время снова наслаивает историю вокруг событий.
А где-то в стороне от сражения Бронз встает на дыбы, и
там, где сверкают его копыта, падают в прах города. Поэт
поднимает свою трость, но ее зеленые огни не могут погасить
голубого пламени, изливаемого сейчас Бронзам на мир. Теперь на
Блисе осталось только девять городов, и Время добивает их.
Дома, машины, трупы, младенцы, пестрые палатки выхвачены ветром
из огня и, бешено крутясь, проносятся мимо ярмарки. Взгляните
на краски Блиса. Красный? Вот берег реки -- красный, и над ним
висит в воздухе мутно-зеленая вода и летя? пурпурные камни.
Желтый, серый и черный -- город под тремя лимонными мостами.
Кремовое море сейчас -- это небо, и одичалые ветра ревут, как
сотни электропил. Запахи Блиса -- это дым и горелая плоть.
Звуки Блиса -- это вопли посреди лязга обрушивающихся
механизмов и дробный ливень тысяч бегущих ног.
-- Остановитесь! -- кричит Фрамин, вырастая в сверкающего
зеленого гиганта посреди хаоса. -- Вы превратите этот мир в
пустыню! -- и голос его раскатывается над Оакимом и Генералом
ударами грома, и свистит и трубит над ними.
Однако они продолжают сражаться, и волшебник подхватывает
своего друга и пытается открыть путь для бегства с Блиса.
-- Ты никогда не был офицером! -- кричит один из
Генералов. Один из Оакимов смеется:
-- Зачем мундир в Доме Мертвых? В воздухе над гибнущим
миром вспыхивает контур двери, полной зеленоватого мерцания,
она становится все более реальной и начинает открываться.
Фрамин опять обычный человек. Когда дверь распахивается,
его и Мадрака вдвоем несет к ней, а высокие волны за их спинами
мчатся и опрокидываются в исхлестанный ветром океан.
Волны хаоса подхватывают полчища Оакимов и Генералов,
ветры изменений несут их к зеленой двери, которая всасывает
обоих, как воронка огромного светящегося водоворота. Все еще
сражаясь, они приближаются к ней, поодиночке влетают внутрь и
исчезают.
Бронз переступает совсем медленно, но когда дверь уже
закрывается, каким-то образом проходит через нее до того, как
пустота становится добычей хаоса...
...Нет больше ни рева, ни движения, и весь Блис, кажется,
вздыхает после отсрочки казни. Многое разрушено и многие умерли
или умирают сейчас -- в момент времени за тридцать три секунды
до того, как Сагам и Генерал начали фугу, которая теперь
никогда не начнется на засыпанных мусором расщелинах и
дымящихся кратерах ярмарки. Среди упавших арок, опрокинутых
башен и обрушившихся зданий с обнаженным огненным мечом шагает
спасение. Лихорадка нового дня приходит на Блис из Домов
Энергии...
Где-то лает собака.
Негра из Калгана пробирается полуослепшая сквозь
растерянные толпы и уже не слышит новых воплей. Холодный ветер
поднимается среди пестрых красок ярмарки. Посмотрев вверх, она
видит то, что приковывает ее взгляд и заставляет споткнуться
среди поваленных палаток и изодранных флажков.
Это -- Стальной Генерал верхом на Бронзе. Он опускается
вниз, -- медленнее, еще медленнее. Мегра читала о нем, слышала
о нем, ведь он существует в апокалиптических писаниях всех
наций и всех народов.
Позади нее во вспышке зеленого пламени исчезает павильон.
Зеленая ракета прорезает воздух, парит в нем и сгорает.
Огромный зверь Бронз движется все медленнее, опускаясь
туда, где только что она оставила Оакима и воина-священника
Мадрака, .сошедшихся в единоборстве. Мегра оглядывается, но
среди толпы ее рост не позволяет ей увидеть уже ничего и она
продолжает пробираться к последней палатке смерти.
Теперь она пускает в ход всю свою необычайную силу, чтобы
пройти там, где другой не смог бы сделать и шага: она движется,
как пловец среди многоруких тел, машин с перьями и
человеческими лицами, женщин с мерцающими огнями на коже,
мужчин со шпорами, растущими из локтей, мимо тысяч обычных лиц
всех шести рас, мимо женщины, похожей на огромную скрипку -- из
ее груди несется музыка, доходящая сейчас до неистового и
невыносимого крещендо, отталкивает мужчину, носящего сердце в
жужжащей шкатулке, подвешенной к поясу; бьет непонятное
создание, похожее на полураскрытый зонтик, которое в безумии
обвивает ее щупальцами; расталкивает толпу прыщавых зеленых
карликов, поднимается к павильонам, пересекает площадку, где
земля плотно утрамбована, спрессована с опилками и соломой, и
-- свет меркнет над Блисом; уже в полумраке Мегра бьет
маленького крылатого зверька, что кружится вокруг нее и
невнятно бормочет.
Затем она поворачивается и видит необычайное... Рядом с
ней стоит красная колесница с пустыми постромками, еще
раскаленная от небесной пыли -- звезд. Колеса ее прочертили в
земле глубокие, но короткие борозды. А за ними -- нет следа.
В колеснице -- одетая в плащ и окутанная облаком вуали
женская фигура. Локон волос цвета запекшейся крови пламенеет у
ее виска. Правая рука, оттенком почти сливаясь с алостью
ногтей, держит поводья, привязанные к пустоте перед колесницей.
Летающий зверек, которого Негра ударила, устроился теперь на
плече этой женщины, его перепончатые крылья сложены и
незаметны, а безволосый хвост слегка подрагивает.
-- Негра из Калгана, -- слышится голос, бьющий по лицу,
как усыпанная алмазами перчатка, -- ты пришла ко мне, как я
пожелала... -- и влажный туман, поднимающийся из ее колесницы,
медленно сгущается вокруг огненной женщины.
Негра дрожит, чувствуя, как что-то подобное черному льду
межзвездных пространств касается ее сердца.
-- Кто вы? -- лепечет она.
-Смертные зовут меня Исидой, Матерью Праха.
-- Зачем вы ищете меня? Я знаю вас, леди, только по
преданиям и легендам...
Исида смеется, а Негра протягивает руку и касается
металлической опоры, поддерживающей ближайшую палатку.
-- О, я ищу тебя, маленький глупый кролик, дабы сотворить
с тобой ужасную вещь!..
-- Но почему, леди? Я не сделала вам ничего дурного.
-- Быть может, да, а быть может, и нет. Я тоже могу
ошибаться, хотя, мне кажется, я не ошиблась. Впрочем, я это
скоро узнаю. Надо только подождать.
-- Чего?
-- Исхода битвы, которая, я полагаю, скоро произойдет.
-- Пусть леди простит меня, но мне нельзя ждать. Я
тороплюсь...
-- Милосердия! Я знаю...-она смеется, и металлическая
опора прогибается под рукой Мегры до тех пор, пока не
выскакивает из земли. Мегра держит ее в правой руке, чуть
покачивая в воздухе. Смех Исиды умолкает.
-- Дерзкая девчонка! Ты посмеешь поднять на меня Руку?
-- Если потребуется, мадам, хотя я сомневаюсь, что мне это
будет нужно.
-- Тогда застынь, где стоишь! -- сказав так, Огненная
Ведьма дотрагивается до кулона на шее, луч света бьет рубиновым
сполохом из сердца кулона, падая на Негру.
Борясь с оцепенением, охватывающим ее, Мегра бросает
металлическую опору -- та вращается в воздухе, словно серое
колесо или метательный диск, и летит к колеснице.
Выронив поводья, Исида продолжает сжимать кулон, из
которого снова бьют лучи, и летящий металл на мгновение
вспыхивает как метеор и исчезает, падая куском шлака на
обожженную землю.
Ледяное объятие вдруг отпускает Мегру, она прыгает к
колеснице и толкает ее плечом, так что Пепла вываливается на
землю, а фамильяр, вереща, удирает за колесо.
Негра уже рядом, готовая ударить ребром ладони, но вуаль
падает и девушка колеблется мгновение, не решаясь тронуть
женщину такой красоты -- с большими темными глазами на тонком
лице, таком прекрасном и горящем жизнью, с ресницами,
касающимися бровей и взлетающими как крылья малиновых бабочек,
с губами, розовыми, как коралл, приоткрытыми в мимолетной
улыбке, какую можно иной раз увидеть, когда долго глядишь на
огонь.
...Все темнее Блис, и ветер все злее, и трясется земля,
как от далеких ударов.
Луч кулона еще раз касается Мегры, а Исида пытается
встать, падает на колени и хмурит брови.
-- О, дитя, какая судьба тебя ждет! -говорит она, и Мегра,
вспоминая легенды, взывает не только к привычному ей богу, но и
к тому, кто давно пал: -- Осирис, Повелитель Жизни, убереги
меня от гнева твоей супруги! Но если ты не услышишь мою мольбу,
тогда я обращусь к страшному богу, Сету, которого и любит, и
боится эта леди. Спасите мою жизнь, о Великие! -- и голос ее
замирает в горле. Пепла теперь молчит, а земля вновь и вновь
сотрясается ужасными ударами, и полдень становится сумерками в