Затем он снова умер. Дождь мягко касался лица. Это то, что его
пробудило. Был полдень, и каким-то образом он был перенесен в аллею. Он не
помнил, как дополз, но был уверен, что никто ему не помог.
И снова произошел провал сознания, и когда Хейдель очнулся небо уже
темнело. Теперь он промок насквозь, а дождь еще шел - или, может, снова
начался; он не имел понятия. Хейдель облизал губы.
Сколько прошло времени? Он обнаружил свой хроно рядом. Разбит,
конечно. Тело настойчиво обращало на себя внимание, хотя, что он с годами
вытерпел.
Хорошо.
Они покалечили его. Они оскорбляли его.
Хорошо.
Он сплюнул и попытался рассмотреть смешалась ли с дождем кровь.
Вы знаете, кто я?
Я пришел сюда помочь. Я помог. Если я невольно явился причиной
нескольких смертей, когда пытался помочь, серьезно ли вы думаете, что это
было намеренно?
Нет?
Тогда почему так?
Я знаю.
Мы делаем, потому что чувствуем, что должны. Иногда мы в плену
собственных эмоций, нашей гуманности - как я в иные дни. Возможно я
заразил одного или всех, с которыми общался.
Но чтобы умирать... Сделал ли я такое кому другому намеренно?
Ни потом, ни прежде.
Хотя теперь вы показали мне другую сторону жизни.
У меня были иллюзии, слишком много, и они обернулись против меня. Вы
ударами пробудили во мне ад, когда я просто пытался достичь аэродрома.
О'кей.
Теперь вы имеете в моем лице врага. Увидим, сможете ли вы пойти тем
путем, который избрали.
"Вы все знаете обо мне?"
"Я ходячая смерть."
"Вы подумали, что теперь со мной сделали?"
"Если так, вы ошиблись."
"Я шел помочь."
"Я остался, чтобы убивать."
Он лежал там долгие часы, прежде чем смог подняться и двигаться.
Д-р Пелс интересовался миром.
Они что-то имели для него. Они должны дать ему ключ.
Дейбанская лихорадка. Это было началом. Это послужило, чтобы навести
его на след Х.. Теперь, когда ночь без конца и дни без счета окружали его,
четкие мысли приходили и оставались, оставались на все более и более
долгое время.
Х..
Х. нечто большее чем ключ к мвалакхаран кхурр...
Само присутствие Х. служило лекарством во многих необычных
обстоятельствах.
Это действительная причина, - спрашивал себя Пелс, - по которой я на
двадцать лет все отложил, чтобы отдать предпочтение этой линии атаки? Х.
не может жить вечно, тогда как я могу. Смогу ли я полностью изучить этот
феномен? Он приготовил Б Коли для дистанционного скачка. Затем перечитал
записку, которую получил.
Слова "СМЕРТЬ" и "ПРЕОБРАЗОВАНИЕ" витали вокруг него.
Хейдель очнулся снова. Он лежал в канаве. Никого рядом. Еще была
ночь. Земля влажная, местами грязь. Но дождь прекратился.
Он пополз, поднялся на ноги, пошатываясь пошел.
Хейдель зашагал по направлению к полю, к которому направлялся прежде.
Он вспомнил кое-что о планировке. Он видел это, пока прогуливался, позже,
позже, в тот день, когда давал кровь - когда?
Когда пришел, рядом с периметром он увидел ангар, который заметил.
Там...
Незаперто и теплый угол. Корпуса от некоторых видов оборудования были
брошены здесь. Все они покрылись толстым слоем пыли, но это ничего. Он
вновь закашлялся.
- Пару дней, - сказал себе Хейдель, - и шрамы зарубцуются. Это все.
Малакар выслушивал подборку новостей. Он сдерживался, прислушиваясь,
и выключал. Он обдумывал, усваивая услышанное, снова включал.
Персей скользил под солнцами...
Он дремал при сводке погоды для одной сотни и еще двенадцати планет.
Скука росла, пока он слушал Новости Центра. Он медитировал, размышляя о
сексе, пока слышал программу с Пиурии.
Малакар торопился. Его корабль находился в ДС и не остановиться, пока
не прибудет домой.
"Мы сделали это", - сказал Шинд.
"Мы сделали это", - отозвался он.
"И умрем?"
"Я должен сказать, у нас будет счет, прежде чем мы пробьемся в порт."
Внутри высочайшей башни величайшего порта он сидел, единственный
человек, противостоящий империи.
- Идиотизм? - спросил он себя. - Нет. Потому что они не могут мне
повредить.
Вглядываясь вниз в океан, теперь на мгновение видимый, он обозревал
мили водного пространства, что лежали за Манхеттенской Цитаделью, его
домом.
Могло быть и хуже.
Каким образом?
Когда еще никого нет в порту, вы иногда излишне суетливы...
Смотря на воды, он видел пористый плюмаж, покрывавший их снова, как
раскрытый веер.
Иногда, может быть...
Доктор Малакар Майлес был единственным человеком на Земле. Он был
лордом, он был монархом. И он не печалился. Земля его. Никто еще не хотел
ее.
Он вглядывался через пузырь-окно. Оно давало ему перспективу половины
из того, что осталось от Манхеттена.
Дым образовывал огромное облако и зеркальная поверхность, что плыла,
его отражая, являлась оранжевым пламенем, когда он настроил на правильный
угол.
Она сияла.
Его защита поглощала это.
Она горела; она была радиоактивна.
Его защита поглощала и это тоже.
Было время, когда он действительно уделял такому внимание.
Он вглядывался вверх, и мертвая луна Земли в четверти фазы находилась
перед его глазами.
Три, десять секунд, он ждал.
Затем подошел корабль, и Малакар вздохнул.
"Мой брат поврежден", - сказал Шинд. - "Ты отведешь ему теперь больше
внимания?"
"Да."
"Я видел такое очень давно. Остерегайся."
Перед тем как в лабораторию, Малакар бросил взгляд на то, что
когда-то было сердцем Нью-Йорк Сити. Длинные серые плети пробивали себе
дорогу вокруг остовов уничтоженных зданий, вздымаясь в вышину. Их листья,
крупные длинные, тихо шуршали. Дым покрывал их черным и иссушал. Но все же
они росли. Он мог на самом деле видеть движение. Ни один человек не смог
бы выжить в тех каньонах кирпича и камня, что они прорезали. Не по
какой-либо особой причине, но он надавил клавишу, и маломощная
автоматическая ракета разрушила здание в миле от него.
"Я собираюсь использовать карантин на твоем брате. Это немного
ослабит его респираторные функции."
"Принесет это больше пользы или нет? В целом?"
"Да."
"Тогда мы должны."
"Давай к нему. Перенесем его в лабораторию."
"Да."
Он посмотрел еще раз на свое королевство и на лоскуты океана, что
проглядывали через дым. Затем покинул верхнюю палубу.
Как он наблюдал ветры, что кружились вокруг мира переносили и
оставляли хлам. Как везде. Единственный человек, здешний обитатель, он не
испытывал ни особенных родственных чувств, ни вражды ко всему виденному.
Капля-капсула перенесла его на более низкий уровень цитадели. Чтобы их
проверить, он разорвал три сигнальных кольца, когда двигался по коридору.
Войдя в лабораторию, он заметил ждущего Тава, брата Шинда.
Он извлек лечебное средство из прорези стены и ввел его небольшому
созданию.
Он подождал. Возможно минут десять.
"Как он?"
"Он жалуется на жгучую боль от инъекции, но утверждает, что
почувствовал улучшение."
"Хорошо. Можешь ты теперь раскрутить свое сознание и рассказать
побольше о визите Морвина?"
"Он твой друг. Мой тоже. С давних пор."
"Так почему "остерегайся"?"
"Это не он сам, но что-то, что он принес, что может привести тебя к
опасности."
"Информация, я чувствую."
"Новости, что могут меня убить?"
"Те радикалы ОЛ с их ракетами неквалифицированно выполнили свою
работу. Что Морвин хочет?"
"Я не знаю. Я говорю только как представитель моей расы, кто случайно
подглядел фрагмент будущей истины. Иногда я знаю, я вижу это в грезах. Мне
не понятен процесс."
"О'кей. Переключись теперь на твоего брата и расскажи мне об
условиях."
"Его дыхание немного затруднено, но сердце бьется намного спокойнее.
Мы благодарим тебя."
"Оно заработало снова. Хорошо."
"Это не хорошо. Я вижу его жизнь подходит к концу через 2,8 земных
года."
"Что ты хочешь от меня, чтобы я сделал?"
"Он потребует более сильных лекарств, когда придет время. Ты был
добр, но ты должен быть добрее. Возможно специалист..."
"Хорошо. Мы можем испытать такую возможность. Мы создадим ему лучшие
условия. Расскажи подробнее о том, что неправильно."
"Кровеносные сосуды начнут ветшать вскоре с большей скоростью. Это
займет, примерно 16 земных месяцев перед тем как вред станет ощутим. Затем
все пойдет быстрее. Я не знаю что делать."
"Он будет зависеть от моего ухода и их отсутствия не заметит. Скажи
ему и сделай, чтобы он почувствовал себя комфортабельнее."
"Я проделываю это теперь."
"Впусти меня."
"Потерпи немного."
...Затем в разуме монголоидного ребенка, но интенсивнее.
Захватываемый потоками, затягиваемый, он узнавал и он видел.
...Все, что прошло перед теми глазами находилось здесь, и Малакар
видел все, на что они обращали свой взор.
Ты не выбросишь инструмент, такой как этот, из-за счета докторам.
Малакар бросал взгляды на это темное место, сознание двигалось сквозь
него. Шинд поддерживал связь, и Малакар внимательно всматривался в
медиума, над которым сохранял контроль. Небеса, карты, миллионы страниц,
лица, сцены, диаграммы. Это могло быть то, что не содержало смысла в
слабоумном сознании создания, но это являлось местом, где каждый из его
желтых глаз, западая, находил цель. Малакар продвигался осторожно.
Да, эта пушистая голова являлась целым хранилищем; и охотно
поддавалась прочтению.
Затем, все вокруг зазвенело от чувств. Вдруг он оказался рядом с
пятном боли и смертельного страха - только отчасти понимаемого и еще более
ужасного в связи с этим - место, бурлящее кошмарами, где наполовину
сформированные образы сжимаясь, корчась, сгорая, лопаясь, застывая,
заполняли пространство и рвались. Что-то внутри его самого эхом отозвалось
и передвинулось к подобному. Это был основной ужас подступающего
противостоящего небытия, пробующего людей в любых обстоятельствах с
отвратительными ощупывающими лапами воображения, добивающегося цели в
последнем и недоступного пониманию, повторяющему его самого.
"Шинд! Вытащи меня!"
...И он стоял там снова, рядом с раковиной. Он опрокинул реторту,
прополоскал ее.
"Опыт был важен?"
Он решил, что да.
"Я увеличу дозу компонента, очень мало содержащегося. Не разрешай ему
чрезмерного напряжения."
"Тебе нравится его память?"
"Черт возьми, ты прав, я поработаю, чтобы сохранить ее."
"Хорошо. На оценку, что я дал тебе сделать, касающуюся его жизни,
могло уйти несколько месяцев."
"Я буду благоразумен в своих действиях. Расскажи мне больше о
Морвине."
"Он в опасности."
"Разве мы нет?"
"Он вскоре совершит посадку и придет. Кажется, его разум охвачен
страхом, которой ему внушили люди из места, что ты ненавидишь."
"Вероятно. Он живет среди них."
Он только взглянул на панораму своего мира.
Активизировал экраны, что показывали ему большую часть Земли
буквально за несколько минут. Он закрыл их, потому что изменившаяся карта
наскучила. Жизнь рядом с вулканом, просто потому что местоположение
однажды что-то значило, приучила его к худшему, что могли показать экраны.
Это еще имело какое-то значение для него, но он мало что мог сделать,
чтобы изменить пейзаж. Теперь он следил за следом от корабля и наблюдал за
появлением Морвина.
Настроив следящее устройство на человека, Малакар привел несколько
систем оружия в боевое состояние.
Это смешно, решил он. Должен существовать кто-то, кому можно
доверять.
Тем не менее, он наблюдал за продвижением Морвина к воротам; и
следовал за ним плавшаром, что в мгновение ока мог все залить испепеляющей
смертью.
Космически экипированная фигура остановилась и посмотрела вверх.
Ломанные линии пересекали шар. Малакар стукнул по клавише вызова на своей
массивной Консоли Оружия. Мигнул белый огонек, и он крутанул диск,
принесший слова и помехи:
- Я уже здесь, чтобы сказать "хелло", сэр. Если хотите, чтобы я
убрался, я уйду.
Он включил радиосеть.
- Нет. Входи. Это только старые меры предосторожности.
Но он отслеживал каждый шаг Морвина, вводя модель движения в свой
боевой компьютер. Просвечивал его рентгеном, взвешивал, определял частоту
ударов сердца, кровяное давление и электроэнцефалографические показатели.
Он заложил эти данные в другой компьютер, который проанализировал их и
передал боевому.
Отрицательный ответ, как он и ожидал.
"Шинд? Что ты читаешь?"
"Я скажу, что он остановился, только чтобы сказать "хелло, сэр"."
"О'кей."
Он открыл передние ворота своего форта и художник вошел.
Морвин вошел в массивный парадный холл. Сел на выдвинувшийся диван.
Раздевшись, Малакар шагнул в дымную пелену, что окутала и сомкнулась
за ним. Продвинувшись к шкафу, он быстро оделся, спрятав только обычное
личное оружие.
Затем Малакар переместился на первый уровень и вошел в главный холл
своего форта.
- Хелло, - проговорил он. - Как ты?
Морвин улыбнулся.
- Хелло. Во что вы стреляли, когда я спускался, сэр?
- Духи.
- О. Попал в кого?
- Ни в кого - Жаль, что все земные виноградники мертвы, но у меня еще
есть хороший запас их выжимки. Как ты насчет этого?
- Это было бы здорово.
Малакар подошел к винному бару, наполнил два бокала, передал один
Морвину, который за ним последовал.
- Тост за твое здоровье. Потом обед.
- Благодарю.
Они чокнулись.
Он стоял. Он напрягался. Лучше. Много лучше. Он проверял свои руки,
ноги. Существовали еще точки боли, спазматически сжимающие мускулы. Эти он
массировал. Он почистил свою одежду. Он двигал головой из стороны в
сторону.
Потом пересек ангар и выглянул наружу через грязное окно.
Удлиняющиеся тени. Снова конец дня.
Он засмеялся.
На мгновение печальное голубое лицо, казалось, проплыло перед
подернутыми сном глазами.
- Извини, - сказал он; и затем двинулся, чтобы присесть на ящик, где
будет ждать ночи.
Он чувствовал энергию, поющую в ранах и в новом болезненном
повреждение ткани, которое появилось на тыльной части правой руки.
Это было хорошо.
Дейлинг из Диглы медитировал, как заказал, пока ждал сигнала,
связанного с приливом колокола. С глазами, наполовину закрытыми, он
кивнул: на своем балконе по настоящему не видишь океан, к которому он
теперь обратился лицом.
К событию, для которого его готовили в священстве, он по настоящему
не подготовился. Он никогда не слышал о подобном, но это было древней и
запутанной верой там, где у него находилось его пастырство.
Было непостижимо, что событие не привлекло внимания Имен. Обычно
молния являлась широко распространенным в галактике феноменом.
Но Имена странным образом безразличны к событиям их собственных
гробниц. Главным образом носители имен только связывались друг с другом по
поводу бегства из мира, в котором почти все из них преподавали.
Будет ли с его стороны наглостью подвергнуть обследованию одного из
Тридцати одного, Кто Жил?
Возможно.
Но если они в самом деле не подозревают, их нужно известить. Разве
нет?
Он взвешивал. Уже достаточно долго, все еще взвешивал.
Затем со звоном колокола прилива он поднялся и пошел к сектору связи.
Это было несправедливо, решил он. Это то, что он хотел и оно
находилось с ним до тех пор, пока он был в том заинтересован. Но сил во
время действия оказалось недостаточно, и вкус к нему, который должен бы
быть более сладким, пропал.
Он двигался по улицам Италбара. Света не было. Не было видно и
движения под этими сияющими звездами.
Он сорвал знак карантина, поглядел на него, разорвал. Позволил
кусочкам упасть на землю и зашагал дальше.
Он хотел прийти ночью, касаясь дверных ручек своими ранами, пробегая
руками по перилам, врываясь в хранилища и сплевывая на пищу.
Где они теперь? Мертвы, эвакуированы, или умирают.
Город больше не имел сходства с тем, что он видел в первую ночь с
вершины холма, когда его намерения были так отличны.
Он пожалел, что являлся проводником хаоса, больше по случаю, чем по
умыслу.
Но там должны быть другие Италбары - миры и миры, наполненные
Италбарами.
Когда он миновал угол, где мальчик пожал ему руку, то помедлил, чтобы
ударить себя посохом.
Когда проходил место, где человек предлагал подвезти, то плюнул.
В течение стольких лет ведя жизнь отшельника, он ощущал, что может
видеть природную основу человека много лучше, чем те, кто обитал в городах
всю жизнь. Видя, мог судить.
Сжав свой посох, он вышел из города и направился к холмам, ветер
теребил его волосы, его бороду, звезды Италбара плясали в глазах.
Улыбаясь, он шел.
Малакар напряг свой арсенал рук и ног и подавил зевок.
- Еще кофе, мистер Морвин?
- Спасибо, капитан.
- ...Итак, в ОЛ думают о дальнейшей вражде, и они намереваются
использовать меня как оправдание? Очень хорошо.
- Это не совсем так, тот путь, что вы мне нарисовали, сэр.
- Это равносильно тому же.
"Очень плохо, что я не могу доверять тебе", - решил Малакар, - "даже
когда ты считаешь себя заслуживающим доверия. Ты был хорошим исполнителем
и всегда мне нравился. Твои артистические способности слишком непостоянны.
Ты идешь туда, где оплачивают твое искусство. С этими уловками твоих
устремлений, как в реакторе синтеза, мы могли бы снова делать вместе
кое-какую работу. Очень плохо. Почему ты не раскуришь ту трубку, что я
тебе подарил?"
"Он думает об этом теперь", - сказал Шинд.
"О чем еще?"
"Все об информации, что я опасался, это главное в его сознании. Или
это, я не могу распознать."
- Мистер Морвин, с вашего разрешения, я должен спросить вас.
- О чем, сэр?
- Это касается тех шаров, что вы делаете...
- Да?
- Я попрошу сделать мне один.
- Буду только рад. Но у меня нет с собой оборудования. Если бы я
знал, что это вас интересует, я мог бы захватить аппаратуру. Но...
- Я понимаю, в принципе, что вы делаете. Я уверен, что мое
лабораторное оборудование будет соответствовать этой работе.
- Наркотики, телепатическая связь, шар...
- ...И я доктор медицины с другом-телепатом, кто умеет получать и
передавать мыслеобразы. Что касается шара, мы можем произвести один.
- Что ж, рад буду попытаться.
- Хорошо. Почему бы нам не начать этим вечером? Скажем, сейчас?
- Не имею возражений. Знал бы я о вашем интересе ранее, давно бы
предложил такое.
- Я только недавно подумал об этом и сейчас, кажется, время
подходящее.
"Первый раз", - отметил он. - "И последний."
Он продвигался через великий дождевой лес Клича. Он проходил рядом с
рекой Барт. В лодке он проплыл сотни миль по течению, останавливаясь в
деревнях и небольших городах.
Теперь его появление было действительно появлением скитальца - тем
или иным образом сильнее и невероятнее, с голосом и глазами, что могут
захватить и приковать внимание толп, одежда висела лохмотьями, волосы и
борода отросшие и нечесанные, тело покрывали бесчисленные болячки,
бородавки, наросты. Он проповедовал, когда останавливался, и люди слушали.
Он проклинал их. Он говорил им об ожесточении, что находится в их
душах и о способности вмещать дьявола, что наполнял их существование. Он
говорил об их вине, которая вопила о судилище, требуя вынесения приговора.
Он заявлял, что нет такого явления, как раскаяние, говоря, что для них
остается только одно - провести последние часы в привидение в порядок
своих дел. Никто не улыбался, когда слышал эти слова, хотя позднее тянуло
многих. И немногие следовали его совету.
Таким образом, предрекая Судный День, он продвигался от города к
городу, от города к метрополии, и его обещания всегда сбывались.
Те немногие, что выжили, по каким-то неясным причинам, являлись
Избранными. Почему, они не представляли.
- Я готов, - сказал Малакар, - начать.
- Хорошо, - согласился Морвин. - Пошли.
"Какого дьявола он хотел этого?" - спросил он себя. Он никогда
особенно не занимался самоанализом, эстетически не тяготел к прежним дням.
Теперь он хотел высоко отмеченной работы по искусству, созданной для него.
Может он изменился? Нет, Морвин так не думал. Его отношение к украшению
этого места выражалось в таком же отвращении как когда-то, и ничего не
изменилось с тех пор как Морвин в последний раз был здесь. Он говорил тоже
самое как и всегда. Его намерения, планы, желания казалось неизменны. Нет.
Ничего с его чувствами не произошло. Что же тогда?
Он наблюдал как Малакар ввел бесцветную жидкость себе в руку.
- Что за наркотик ты применяешь?
- Слабый успокаивающий, что-то сродни галлюциногенам. Пройдет
несколько минут, прежде чем даст эффект.
- Но ты еще мне не рассказывал что за вещь я должен найти -
попытаться воздействовать, если необходимо - для работы.
- Я сделаю проще для тебя, - проговорил Малакар, когда они
расположились на кушетках перед шаром, который смонтировали. - Я скажу
тебе - через Шинда - когда будет необходимо. Потом, все что ты должен
сделать - нажать на контроль и схватить это.
- Что должно, кажется подразумевать умеренно сильный элемент сознания
с вашей стороны. Такое неизменно мешает силе и чистоте видения. Вот почему
я предпочитаю использовать мои собственные наркотики, сэр.
- Не беспокойся. Оно будет сильным и чистым.
- Как долго ты это будешь чувствовать перед как это можно будет
запомнить?
- Возможно минут пять. Это приходит как вспышка, но остается
достаточно долго, чтобы ты активировал контроль и запечатлел видение.
- Я попытаюсь, сэр.
- Вы должны добиться, мистер Морвин. Это приказ. Вне сомнения, что
даже попытка для вас будет трудна. Но я хочу этого - там, передо мной -
когда проснусь.
- Да, сэр.
"Шинд?"
"Да, Капитан. Я наблюдаю. Он еще раздумывает. Сейчас хочет знать,
почему ты желаешь этого и чем это будет. Не сумев прийти к какому-либо
заключению, он пытается на мгновение отбросить эти вопросы. Скоро он будет
знать, говорит сам себе. Теперь пытается расслабиться, последовать твоему
приказу. Он очень напряжен. Его ладони вспотели, и он вытер их о брюки.
Регулирует свое дыхание и удары сердца. Его разум становиться более мирным
местом. Поверхностные мысли рассеиваются. Сейчас! Сейчас... Он проделывает
что-то со своим сознанием, за чем я не могу уследить, понять. Я знаю, что
он готовит себя к проявлению своего особого таланта. Теперь он
действительно расслабился. Знает, что готов. Нет напряжения. Он разрешает
себе пофантазировать. Мысли возникают непроизвольно, исчезают как прихоть.
Шепот, обрывки разговоров, очень личное, ничего конкретного..."
"Продолжай за ним следовать..."
"Я продолжаю. Подожди. Что-то, что-то..."
"Что такое?"
"Я не знаю. Шар - что-то о шаре..."
"Этот шар? Тот который мы сделали?"
"Нет, шар, кажется, только служит стимулом, теперь он расслабляется и
появляются независимые ассоциации... Этот шар... Нет. Это другое.
Отличное..."
"На что похоже?"
"Большое и со звездами на заднем плане. Внутри..."
"Что?"
"Человек. Мертвый человек, но он двигается. И также много всякого
оборудования. Медицинского оборудования. Шар - это корабль - его корабль.
Б Коли..."
"Пелс. Мертвый доктор. Занимается патологией. Я читал некоторые его
записки. Что он?"
"Морвин ничего, событие уходит из его сознания, и шепчущие мысли
закрадываются снова. Но что-то там есть для меня. - Мое сновидение.
Сновидение, о котором я предупреждал тебя, то, что я говорил, что он несет
- это что-то похожее. Или связано с ним."
"Я должен узнать."
"Не от Морвина, он не знает. Это просто факт, что знание, которое
тебе нужно, соединено с Пелсом, и что он в твоем присутствии размышляет о
мертвом докторе, который угрожает тебе. Я - Капитан, прости меня! Я
посредник! Расскажи я тебе о моем сне неделю назад, хотя, правда,
разглядел этот ключ только теперь и рассказал тебе об этом, не было бы
опасности. Путь к решению идет через Пелса, не через Морвина. Я оставил
полную тишину. - просто уклонился от соединения с мертвым доктором."
Странно. Очень странное сплетение. Но мы узнали информацию, которую
желали. Мы сможем поработать с ней позже. Давай не будем откладывать.
Изгони Пелса из своих мыслей и никогда не вспоминай о нем.
"Не теперь, Шинд. Сейчас ты должен помочь мне пройти через память
своего брата."
"Очень хорошо. Я помогу тебе, но..."
"Сейчас, Шинд."
А затем он оказался там снова, двигаясь вдоль островков библиотеки
мозга брата. В ней каждое создание, переживающее целую палитру чувств от
смутных до рождения до настоящих бессознательных, лежало перед ним. Он
прошел через страшное воспаленное пятно, через которое проходил ранее.
Определив это, начал подвигаться ближе. Вздрагивая от боли страха смерти,
кошмарного места, он переборол себя, чтобы протиснуться глубже внутрь. Это
был сон Тава, что пришел раньше, но свойства сохранения памяти подвесило
его там, как все другие, в галерее его агонии. Спирально перекрученное
уродливое пятно с двумя ответвлениями, будто извивающимися ногами, все
прошитое линиями пламени, как от хвоста зеленой кометы; призрачные молнии
около дна очерчивали смутное, похожее на лицо, пространство - Малакар не
знал доселе подобного создания - отвратительное лицо - пространство лежало
между мгновениями жизни и смерти, красные слезы устремлялись от него во
всех направлениях, падая на пятно и за его пределы, на призрачную
серебряную поверхность кристалла или тонкого язычка серебряного пламени. В
центр всего этого, из своей собственной памяти, Малакар швырнул главную
карту ОЛ, где каждое солнце было таким смутным - как клетка в умирающем
теле! Это заняло мгновение, и Малакар проговорил:
"Теперь, Шинд!" - и услышал вопль Морвина. Но также услышал, что
насадки ожили.
Он выполнял то, от чего сам тоже орал; и продолжал пока Шинд не
вытащил его. Затем мгла, словно молния, вонзилась в него.
пробудило. Был полдень, и каким-то образом он был перенесен в аллею. Он не
помнил, как дополз, но был уверен, что никто ему не помог.
И снова произошел провал сознания, и когда Хейдель очнулся небо уже
темнело. Теперь он промок насквозь, а дождь еще шел - или, может, снова
начался; он не имел понятия. Хейдель облизал губы.
Сколько прошло времени? Он обнаружил свой хроно рядом. Разбит,
конечно. Тело настойчиво обращало на себя внимание, хотя, что он с годами
вытерпел.
Хорошо.
Они покалечили его. Они оскорбляли его.
Хорошо.
Он сплюнул и попытался рассмотреть смешалась ли с дождем кровь.
Вы знаете, кто я?
Я пришел сюда помочь. Я помог. Если я невольно явился причиной
нескольких смертей, когда пытался помочь, серьезно ли вы думаете, что это
было намеренно?
Нет?
Тогда почему так?
Я знаю.
Мы делаем, потому что чувствуем, что должны. Иногда мы в плену
собственных эмоций, нашей гуманности - как я в иные дни. Возможно я
заразил одного или всех, с которыми общался.
Но чтобы умирать... Сделал ли я такое кому другому намеренно?
Ни потом, ни прежде.
Хотя теперь вы показали мне другую сторону жизни.
У меня были иллюзии, слишком много, и они обернулись против меня. Вы
ударами пробудили во мне ад, когда я просто пытался достичь аэродрома.
О'кей.
Теперь вы имеете в моем лице врага. Увидим, сможете ли вы пойти тем
путем, который избрали.
"Вы все знаете обо мне?"
"Я ходячая смерть."
"Вы подумали, что теперь со мной сделали?"
"Если так, вы ошиблись."
"Я шел помочь."
"Я остался, чтобы убивать."
Он лежал там долгие часы, прежде чем смог подняться и двигаться.
Д-р Пелс интересовался миром.
Они что-то имели для него. Они должны дать ему ключ.
Дейбанская лихорадка. Это было началом. Это послужило, чтобы навести
его на след Х.. Теперь, когда ночь без конца и дни без счета окружали его,
четкие мысли приходили и оставались, оставались на все более и более
долгое время.
Х..
Х. нечто большее чем ключ к мвалакхаран кхурр...
Само присутствие Х. служило лекарством во многих необычных
обстоятельствах.
Это действительная причина, - спрашивал себя Пелс, - по которой я на
двадцать лет все отложил, чтобы отдать предпочтение этой линии атаки? Х.
не может жить вечно, тогда как я могу. Смогу ли я полностью изучить этот
феномен? Он приготовил Б Коли для дистанционного скачка. Затем перечитал
записку, которую получил.
Слова "СМЕРТЬ" и "ПРЕОБРАЗОВАНИЕ" витали вокруг него.
Хейдель очнулся снова. Он лежал в канаве. Никого рядом. Еще была
ночь. Земля влажная, местами грязь. Но дождь прекратился.
Он пополз, поднялся на ноги, пошатываясь пошел.
Хейдель зашагал по направлению к полю, к которому направлялся прежде.
Он вспомнил кое-что о планировке. Он видел это, пока прогуливался, позже,
позже, в тот день, когда давал кровь - когда?
Когда пришел, рядом с периметром он увидел ангар, который заметил.
Там...
Незаперто и теплый угол. Корпуса от некоторых видов оборудования были
брошены здесь. Все они покрылись толстым слоем пыли, но это ничего. Он
вновь закашлялся.
- Пару дней, - сказал себе Хейдель, - и шрамы зарубцуются. Это все.
Малакар выслушивал подборку новостей. Он сдерживался, прислушиваясь,
и выключал. Он обдумывал, усваивая услышанное, снова включал.
Персей скользил под солнцами...
Он дремал при сводке погоды для одной сотни и еще двенадцати планет.
Скука росла, пока он слушал Новости Центра. Он медитировал, размышляя о
сексе, пока слышал программу с Пиурии.
Малакар торопился. Его корабль находился в ДС и не остановиться, пока
не прибудет домой.
"Мы сделали это", - сказал Шинд.
"Мы сделали это", - отозвался он.
"И умрем?"
"Я должен сказать, у нас будет счет, прежде чем мы пробьемся в порт."
Внутри высочайшей башни величайшего порта он сидел, единственный
человек, противостоящий империи.
- Идиотизм? - спросил он себя. - Нет. Потому что они не могут мне
повредить.
Вглядываясь вниз в океан, теперь на мгновение видимый, он обозревал
мили водного пространства, что лежали за Манхеттенской Цитаделью, его
домом.
Могло быть и хуже.
Каким образом?
Когда еще никого нет в порту, вы иногда излишне суетливы...
Смотря на воды, он видел пористый плюмаж, покрывавший их снова, как
раскрытый веер.
Иногда, может быть...
Доктор Малакар Майлес был единственным человеком на Земле. Он был
лордом, он был монархом. И он не печалился. Земля его. Никто еще не хотел
ее.
Он вглядывался через пузырь-окно. Оно давало ему перспективу половины
из того, что осталось от Манхеттена.
Дым образовывал огромное облако и зеркальная поверхность, что плыла,
его отражая, являлась оранжевым пламенем, когда он настроил на правильный
угол.
Она сияла.
Его защита поглощала это.
Она горела; она была радиоактивна.
Его защита поглощала и это тоже.
Было время, когда он действительно уделял такому внимание.
Он вглядывался вверх, и мертвая луна Земли в четверти фазы находилась
перед его глазами.
Три, десять секунд, он ждал.
Затем подошел корабль, и Малакар вздохнул.
"Мой брат поврежден", - сказал Шинд. - "Ты отведешь ему теперь больше
внимания?"
"Да."
"Я видел такое очень давно. Остерегайся."
Перед тем как в лабораторию, Малакар бросил взгляд на то, что
когда-то было сердцем Нью-Йорк Сити. Длинные серые плети пробивали себе
дорогу вокруг остовов уничтоженных зданий, вздымаясь в вышину. Их листья,
крупные длинные, тихо шуршали. Дым покрывал их черным и иссушал. Но все же
они росли. Он мог на самом деле видеть движение. Ни один человек не смог
бы выжить в тех каньонах кирпича и камня, что они прорезали. Не по
какой-либо особой причине, но он надавил клавишу, и маломощная
автоматическая ракета разрушила здание в миле от него.
"Я собираюсь использовать карантин на твоем брате. Это немного
ослабит его респираторные функции."
"Принесет это больше пользы или нет? В целом?"
"Да."
"Тогда мы должны."
"Давай к нему. Перенесем его в лабораторию."
"Да."
Он посмотрел еще раз на свое королевство и на лоскуты океана, что
проглядывали через дым. Затем покинул верхнюю палубу.
Как он наблюдал ветры, что кружились вокруг мира переносили и
оставляли хлам. Как везде. Единственный человек, здешний обитатель, он не
испытывал ни особенных родственных чувств, ни вражды ко всему виденному.
Капля-капсула перенесла его на более низкий уровень цитадели. Чтобы их
проверить, он разорвал три сигнальных кольца, когда двигался по коридору.
Войдя в лабораторию, он заметил ждущего Тава, брата Шинда.
Он извлек лечебное средство из прорези стены и ввел его небольшому
созданию.
Он подождал. Возможно минут десять.
"Как он?"
"Он жалуется на жгучую боль от инъекции, но утверждает, что
почувствовал улучшение."
"Хорошо. Можешь ты теперь раскрутить свое сознание и рассказать
побольше о визите Морвина?"
"Он твой друг. Мой тоже. С давних пор."
"Так почему "остерегайся"?"
"Это не он сам, но что-то, что он принес, что может привести тебя к
опасности."
"Информация, я чувствую."
"Новости, что могут меня убить?"
"Те радикалы ОЛ с их ракетами неквалифицированно выполнили свою
работу. Что Морвин хочет?"
"Я не знаю. Я говорю только как представитель моей расы, кто случайно
подглядел фрагмент будущей истины. Иногда я знаю, я вижу это в грезах. Мне
не понятен процесс."
"О'кей. Переключись теперь на твоего брата и расскажи мне об
условиях."
"Его дыхание немного затруднено, но сердце бьется намного спокойнее.
Мы благодарим тебя."
"Оно заработало снова. Хорошо."
"Это не хорошо. Я вижу его жизнь подходит к концу через 2,8 земных
года."
"Что ты хочешь от меня, чтобы я сделал?"
"Он потребует более сильных лекарств, когда придет время. Ты был
добр, но ты должен быть добрее. Возможно специалист..."
"Хорошо. Мы можем испытать такую возможность. Мы создадим ему лучшие
условия. Расскажи подробнее о том, что неправильно."
"Кровеносные сосуды начнут ветшать вскоре с большей скоростью. Это
займет, примерно 16 земных месяцев перед тем как вред станет ощутим. Затем
все пойдет быстрее. Я не знаю что делать."
"Он будет зависеть от моего ухода и их отсутствия не заметит. Скажи
ему и сделай, чтобы он почувствовал себя комфортабельнее."
"Я проделываю это теперь."
"Впусти меня."
"Потерпи немного."
...Затем в разуме монголоидного ребенка, но интенсивнее.
Захватываемый потоками, затягиваемый, он узнавал и он видел.
...Все, что прошло перед теми глазами находилось здесь, и Малакар
видел все, на что они обращали свой взор.
Ты не выбросишь инструмент, такой как этот, из-за счета докторам.
Малакар бросал взгляды на это темное место, сознание двигалось сквозь
него. Шинд поддерживал связь, и Малакар внимательно всматривался в
медиума, над которым сохранял контроль. Небеса, карты, миллионы страниц,
лица, сцены, диаграммы. Это могло быть то, что не содержало смысла в
слабоумном сознании создания, но это являлось местом, где каждый из его
желтых глаз, западая, находил цель. Малакар продвигался осторожно.
Да, эта пушистая голова являлась целым хранилищем; и охотно
поддавалась прочтению.
Затем, все вокруг зазвенело от чувств. Вдруг он оказался рядом с
пятном боли и смертельного страха - только отчасти понимаемого и еще более
ужасного в связи с этим - место, бурлящее кошмарами, где наполовину
сформированные образы сжимаясь, корчась, сгорая, лопаясь, застывая,
заполняли пространство и рвались. Что-то внутри его самого эхом отозвалось
и передвинулось к подобному. Это был основной ужас подступающего
противостоящего небытия, пробующего людей в любых обстоятельствах с
отвратительными ощупывающими лапами воображения, добивающегося цели в
последнем и недоступного пониманию, повторяющему его самого.
"Шинд! Вытащи меня!"
...И он стоял там снова, рядом с раковиной. Он опрокинул реторту,
прополоскал ее.
"Опыт был важен?"
Он решил, что да.
"Я увеличу дозу компонента, очень мало содержащегося. Не разрешай ему
чрезмерного напряжения."
"Тебе нравится его память?"
"Черт возьми, ты прав, я поработаю, чтобы сохранить ее."
"Хорошо. На оценку, что я дал тебе сделать, касающуюся его жизни,
могло уйти несколько месяцев."
"Я буду благоразумен в своих действиях. Расскажи мне больше о
Морвине."
"Он в опасности."
"Разве мы нет?"
"Он вскоре совершит посадку и придет. Кажется, его разум охвачен
страхом, которой ему внушили люди из места, что ты ненавидишь."
"Вероятно. Он живет среди них."
Он только взглянул на панораму своего мира.
Активизировал экраны, что показывали ему большую часть Земли
буквально за несколько минут. Он закрыл их, потому что изменившаяся карта
наскучила. Жизнь рядом с вулканом, просто потому что местоположение
однажды что-то значило, приучила его к худшему, что могли показать экраны.
Это еще имело какое-то значение для него, но он мало что мог сделать,
чтобы изменить пейзаж. Теперь он следил за следом от корабля и наблюдал за
появлением Морвина.
Настроив следящее устройство на человека, Малакар привел несколько
систем оружия в боевое состояние.
Это смешно, решил он. Должен существовать кто-то, кому можно
доверять.
Тем не менее, он наблюдал за продвижением Морвина к воротам; и
следовал за ним плавшаром, что в мгновение ока мог все залить испепеляющей
смертью.
Космически экипированная фигура остановилась и посмотрела вверх.
Ломанные линии пересекали шар. Малакар стукнул по клавише вызова на своей
массивной Консоли Оружия. Мигнул белый огонек, и он крутанул диск,
принесший слова и помехи:
- Я уже здесь, чтобы сказать "хелло", сэр. Если хотите, чтобы я
убрался, я уйду.
Он включил радиосеть.
- Нет. Входи. Это только старые меры предосторожности.
Но он отслеживал каждый шаг Морвина, вводя модель движения в свой
боевой компьютер. Просвечивал его рентгеном, взвешивал, определял частоту
ударов сердца, кровяное давление и электроэнцефалографические показатели.
Он заложил эти данные в другой компьютер, который проанализировал их и
передал боевому.
Отрицательный ответ, как он и ожидал.
"Шинд? Что ты читаешь?"
"Я скажу, что он остановился, только чтобы сказать "хелло, сэр"."
"О'кей."
Он открыл передние ворота своего форта и художник вошел.
Морвин вошел в массивный парадный холл. Сел на выдвинувшийся диван.
Раздевшись, Малакар шагнул в дымную пелену, что окутала и сомкнулась
за ним. Продвинувшись к шкафу, он быстро оделся, спрятав только обычное
личное оружие.
Затем Малакар переместился на первый уровень и вошел в главный холл
своего форта.
- Хелло, - проговорил он. - Как ты?
Морвин улыбнулся.
- Хелло. Во что вы стреляли, когда я спускался, сэр?
- Духи.
- О. Попал в кого?
- Ни в кого - Жаль, что все земные виноградники мертвы, но у меня еще
есть хороший запас их выжимки. Как ты насчет этого?
- Это было бы здорово.
Малакар подошел к винному бару, наполнил два бокала, передал один
Морвину, который за ним последовал.
- Тост за твое здоровье. Потом обед.
- Благодарю.
Они чокнулись.
Он стоял. Он напрягался. Лучше. Много лучше. Он проверял свои руки,
ноги. Существовали еще точки боли, спазматически сжимающие мускулы. Эти он
массировал. Он почистил свою одежду. Он двигал головой из стороны в
сторону.
Потом пересек ангар и выглянул наружу через грязное окно.
Удлиняющиеся тени. Снова конец дня.
Он засмеялся.
На мгновение печальное голубое лицо, казалось, проплыло перед
подернутыми сном глазами.
- Извини, - сказал он; и затем двинулся, чтобы присесть на ящик, где
будет ждать ночи.
Он чувствовал энергию, поющую в ранах и в новом болезненном
повреждение ткани, которое появилось на тыльной части правой руки.
Это было хорошо.
Дейлинг из Диглы медитировал, как заказал, пока ждал сигнала,
связанного с приливом колокола. С глазами, наполовину закрытыми, он
кивнул: на своем балконе по настоящему не видишь океан, к которому он
теперь обратился лицом.
К событию, для которого его готовили в священстве, он по настоящему
не подготовился. Он никогда не слышал о подобном, но это было древней и
запутанной верой там, где у него находилось его пастырство.
Было непостижимо, что событие не привлекло внимания Имен. Обычно
молния являлась широко распространенным в галактике феноменом.
Но Имена странным образом безразличны к событиям их собственных
гробниц. Главным образом носители имен только связывались друг с другом по
поводу бегства из мира, в котором почти все из них преподавали.
Будет ли с его стороны наглостью подвергнуть обследованию одного из
Тридцати одного, Кто Жил?
Возможно.
Но если они в самом деле не подозревают, их нужно известить. Разве
нет?
Он взвешивал. Уже достаточно долго, все еще взвешивал.
Затем со звоном колокола прилива он поднялся и пошел к сектору связи.
Это было несправедливо, решил он. Это то, что он хотел и оно
находилось с ним до тех пор, пока он был в том заинтересован. Но сил во
время действия оказалось недостаточно, и вкус к нему, который должен бы
быть более сладким, пропал.
Он двигался по улицам Италбара. Света не было. Не было видно и
движения под этими сияющими звездами.
Он сорвал знак карантина, поглядел на него, разорвал. Позволил
кусочкам упасть на землю и зашагал дальше.
Он хотел прийти ночью, касаясь дверных ручек своими ранами, пробегая
руками по перилам, врываясь в хранилища и сплевывая на пищу.
Где они теперь? Мертвы, эвакуированы, или умирают.
Город больше не имел сходства с тем, что он видел в первую ночь с
вершины холма, когда его намерения были так отличны.
Он пожалел, что являлся проводником хаоса, больше по случаю, чем по
умыслу.
Но там должны быть другие Италбары - миры и миры, наполненные
Италбарами.
Когда он миновал угол, где мальчик пожал ему руку, то помедлил, чтобы
ударить себя посохом.
Когда проходил место, где человек предлагал подвезти, то плюнул.
В течение стольких лет ведя жизнь отшельника, он ощущал, что может
видеть природную основу человека много лучше, чем те, кто обитал в городах
всю жизнь. Видя, мог судить.
Сжав свой посох, он вышел из города и направился к холмам, ветер
теребил его волосы, его бороду, звезды Италбара плясали в глазах.
Улыбаясь, он шел.
Малакар напряг свой арсенал рук и ног и подавил зевок.
- Еще кофе, мистер Морвин?
- Спасибо, капитан.
- ...Итак, в ОЛ думают о дальнейшей вражде, и они намереваются
использовать меня как оправдание? Очень хорошо.
- Это не совсем так, тот путь, что вы мне нарисовали, сэр.
- Это равносильно тому же.
"Очень плохо, что я не могу доверять тебе", - решил Малакар, - "даже
когда ты считаешь себя заслуживающим доверия. Ты был хорошим исполнителем
и всегда мне нравился. Твои артистические способности слишком непостоянны.
Ты идешь туда, где оплачивают твое искусство. С этими уловками твоих
устремлений, как в реакторе синтеза, мы могли бы снова делать вместе
кое-какую работу. Очень плохо. Почему ты не раскуришь ту трубку, что я
тебе подарил?"
"Он думает об этом теперь", - сказал Шинд.
"О чем еще?"
"Все об информации, что я опасался, это главное в его сознании. Или
это, я не могу распознать."
- Мистер Морвин, с вашего разрешения, я должен спросить вас.
- О чем, сэр?
- Это касается тех шаров, что вы делаете...
- Да?
- Я попрошу сделать мне один.
- Буду только рад. Но у меня нет с собой оборудования. Если бы я
знал, что это вас интересует, я мог бы захватить аппаратуру. Но...
- Я понимаю, в принципе, что вы делаете. Я уверен, что мое
лабораторное оборудование будет соответствовать этой работе.
- Наркотики, телепатическая связь, шар...
- ...И я доктор медицины с другом-телепатом, кто умеет получать и
передавать мыслеобразы. Что касается шара, мы можем произвести один.
- Что ж, рад буду попытаться.
- Хорошо. Почему бы нам не начать этим вечером? Скажем, сейчас?
- Не имею возражений. Знал бы я о вашем интересе ранее, давно бы
предложил такое.
- Я только недавно подумал об этом и сейчас, кажется, время
подходящее.
"Первый раз", - отметил он. - "И последний."
Он продвигался через великий дождевой лес Клича. Он проходил рядом с
рекой Барт. В лодке он проплыл сотни миль по течению, останавливаясь в
деревнях и небольших городах.
Теперь его появление было действительно появлением скитальца - тем
или иным образом сильнее и невероятнее, с голосом и глазами, что могут
захватить и приковать внимание толп, одежда висела лохмотьями, волосы и
борода отросшие и нечесанные, тело покрывали бесчисленные болячки,
бородавки, наросты. Он проповедовал, когда останавливался, и люди слушали.
Он проклинал их. Он говорил им об ожесточении, что находится в их
душах и о способности вмещать дьявола, что наполнял их существование. Он
говорил об их вине, которая вопила о судилище, требуя вынесения приговора.
Он заявлял, что нет такого явления, как раскаяние, говоря, что для них
остается только одно - провести последние часы в привидение в порядок
своих дел. Никто не улыбался, когда слышал эти слова, хотя позднее тянуло
многих. И немногие следовали его совету.
Таким образом, предрекая Судный День, он продвигался от города к
городу, от города к метрополии, и его обещания всегда сбывались.
Те немногие, что выжили, по каким-то неясным причинам, являлись
Избранными. Почему, они не представляли.
- Я готов, - сказал Малакар, - начать.
- Хорошо, - согласился Морвин. - Пошли.
"Какого дьявола он хотел этого?" - спросил он себя. Он никогда
особенно не занимался самоанализом, эстетически не тяготел к прежним дням.
Теперь он хотел высоко отмеченной работы по искусству, созданной для него.
Может он изменился? Нет, Морвин так не думал. Его отношение к украшению
этого места выражалось в таком же отвращении как когда-то, и ничего не
изменилось с тех пор как Морвин в последний раз был здесь. Он говорил тоже
самое как и всегда. Его намерения, планы, желания казалось неизменны. Нет.
Ничего с его чувствами не произошло. Что же тогда?
Он наблюдал как Малакар ввел бесцветную жидкость себе в руку.
- Что за наркотик ты применяешь?
- Слабый успокаивающий, что-то сродни галлюциногенам. Пройдет
несколько минут, прежде чем даст эффект.
- Но ты еще мне не рассказывал что за вещь я должен найти -
попытаться воздействовать, если необходимо - для работы.
- Я сделаю проще для тебя, - проговорил Малакар, когда они
расположились на кушетках перед шаром, который смонтировали. - Я скажу
тебе - через Шинда - когда будет необходимо. Потом, все что ты должен
сделать - нажать на контроль и схватить это.
- Что должно, кажется подразумевать умеренно сильный элемент сознания
с вашей стороны. Такое неизменно мешает силе и чистоте видения. Вот почему
я предпочитаю использовать мои собственные наркотики, сэр.
- Не беспокойся. Оно будет сильным и чистым.
- Как долго ты это будешь чувствовать перед как это можно будет
запомнить?
- Возможно минут пять. Это приходит как вспышка, но остается
достаточно долго, чтобы ты активировал контроль и запечатлел видение.
- Я попытаюсь, сэр.
- Вы должны добиться, мистер Морвин. Это приказ. Вне сомнения, что
даже попытка для вас будет трудна. Но я хочу этого - там, передо мной -
когда проснусь.
- Да, сэр.
"Шинд?"
"Да, Капитан. Я наблюдаю. Он еще раздумывает. Сейчас хочет знать,
почему ты желаешь этого и чем это будет. Не сумев прийти к какому-либо
заключению, он пытается на мгновение отбросить эти вопросы. Скоро он будет
знать, говорит сам себе. Теперь пытается расслабиться, последовать твоему
приказу. Он очень напряжен. Его ладони вспотели, и он вытер их о брюки.
Регулирует свое дыхание и удары сердца. Его разум становиться более мирным
местом. Поверхностные мысли рассеиваются. Сейчас! Сейчас... Он проделывает
что-то со своим сознанием, за чем я не могу уследить, понять. Я знаю, что
он готовит себя к проявлению своего особого таланта. Теперь он
действительно расслабился. Знает, что готов. Нет напряжения. Он разрешает
себе пофантазировать. Мысли возникают непроизвольно, исчезают как прихоть.
Шепот, обрывки разговоров, очень личное, ничего конкретного..."
"Продолжай за ним следовать..."
"Я продолжаю. Подожди. Что-то, что-то..."
"Что такое?"
"Я не знаю. Шар - что-то о шаре..."
"Этот шар? Тот который мы сделали?"
"Нет, шар, кажется, только служит стимулом, теперь он расслабляется и
появляются независимые ассоциации... Этот шар... Нет. Это другое.
Отличное..."
"На что похоже?"
"Большое и со звездами на заднем плане. Внутри..."
"Что?"
"Человек. Мертвый человек, но он двигается. И также много всякого
оборудования. Медицинского оборудования. Шар - это корабль - его корабль.
Б Коли..."
"Пелс. Мертвый доктор. Занимается патологией. Я читал некоторые его
записки. Что он?"
"Морвин ничего, событие уходит из его сознания, и шепчущие мысли
закрадываются снова. Но что-то там есть для меня. - Мое сновидение.
Сновидение, о котором я предупреждал тебя, то, что я говорил, что он несет
- это что-то похожее. Или связано с ним."
"Я должен узнать."
"Не от Морвина, он не знает. Это просто факт, что знание, которое
тебе нужно, соединено с Пелсом, и что он в твоем присутствии размышляет о
мертвом докторе, который угрожает тебе. Я - Капитан, прости меня! Я
посредник! Расскажи я тебе о моем сне неделю назад, хотя, правда,
разглядел этот ключ только теперь и рассказал тебе об этом, не было бы
опасности. Путь к решению идет через Пелса, не через Морвина. Я оставил
полную тишину. - просто уклонился от соединения с мертвым доктором."
Странно. Очень странное сплетение. Но мы узнали информацию, которую
желали. Мы сможем поработать с ней позже. Давай не будем откладывать.
Изгони Пелса из своих мыслей и никогда не вспоминай о нем.
"Не теперь, Шинд. Сейчас ты должен помочь мне пройти через память
своего брата."
"Очень хорошо. Я помогу тебе, но..."
"Сейчас, Шинд."
А затем он оказался там снова, двигаясь вдоль островков библиотеки
мозга брата. В ней каждое создание, переживающее целую палитру чувств от
смутных до рождения до настоящих бессознательных, лежало перед ним. Он
прошел через страшное воспаленное пятно, через которое проходил ранее.
Определив это, начал подвигаться ближе. Вздрагивая от боли страха смерти,
кошмарного места, он переборол себя, чтобы протиснуться глубже внутрь. Это
был сон Тава, что пришел раньше, но свойства сохранения памяти подвесило
его там, как все другие, в галерее его агонии. Спирально перекрученное
уродливое пятно с двумя ответвлениями, будто извивающимися ногами, все
прошитое линиями пламени, как от хвоста зеленой кометы; призрачные молнии
около дна очерчивали смутное, похожее на лицо, пространство - Малакар не
знал доселе подобного создания - отвратительное лицо - пространство лежало
между мгновениями жизни и смерти, красные слезы устремлялись от него во
всех направлениях, падая на пятно и за его пределы, на призрачную
серебряную поверхность кристалла или тонкого язычка серебряного пламени. В
центр всего этого, из своей собственной памяти, Малакар швырнул главную
карту ОЛ, где каждое солнце было таким смутным - как клетка в умирающем
теле! Это заняло мгновение, и Малакар проговорил:
"Теперь, Шинд!" - и услышал вопль Морвина. Но также услышал, что
насадки ожили.
Он выполнял то, от чего сам тоже орал; и продолжал пока Шинд не
вытащил его. Затем мгла, словно молния, вонзилась в него.