Страница:
• НИС (национальная инновационная система) должна начертать стратегию новой волны фундаментальных инноваций, придать им новый импульс. Мы должны действовать не в логике вчерашнего и даже сегодняшнего дня, а предложить инновационную программу с опережающими алгоритмами.
• Ключевой движущей силой «пятилетки инноваций» должен стать новый сектор интеллектуальной элиты страны – система продюсеров инновационного развития, топ-менеджеров и концептуальных руководителей (ученых-организаторов), мотивированных на развитие не отвлеченной науки и технологий, а национальных программ развития.
• Создание сети интеллектуальных фабрик, решающих не столько академически-научные, сколько прикладные, практические задачи, в том числе и практически-ориентированные целевые исследования на высшем научном уровне.
• Необходим образ России, первой вошедшей в эру, открывающуюся за индустриальной – в эру когнитивную. Постиндустриализм – вредный миф. Следующая эпоха будет сверхиндустриальной.
• Необходим образ страны, развившей новые технологии, включая закрывающие технологии, новую энергетику, биотехнологии, новые способы развития высших способностей личности.
Глава 2
2.1. Сломить сопротивление инновациям
2.2. Предложенные концепции – недостаточны
2.3. Неотложные действия
• Ключевой движущей силой «пятилетки инноваций» должен стать новый сектор интеллектуальной элиты страны – система продюсеров инновационного развития, топ-менеджеров и концептуальных руководителей (ученых-организаторов), мотивированных на развитие не отвлеченной науки и технологий, а национальных программ развития.
• Создание сети интеллектуальных фабрик, решающих не столько академически-научные, сколько прикладные, практические задачи, в том числе и практически-ориентированные целевые исследования на высшем научном уровне.
• Необходим образ России, первой вошедшей в эру, открывающуюся за индустриальной – в эру когнитивную. Постиндустриализм – вредный миф. Следующая эпоха будет сверхиндустриальной.
• Необходим образ страны, развившей новые технологии, включая закрывающие технологии, новую энергетику, биотехнологии, новые способы развития высших способностей личности.
Глава 2
Пятилетка инноваций
2.1. Сломить сопротивление инновациям
Жизненная необходимость перехода России на траекторию инновационного развития несомненна. Нас торопит время. Дальнейшее существование российской экономики в рамках топливно-сырьевой парадигмы становится опасным. Наша роль как ведущего поставщика энергоносителей на мировой рынок к 2010—2012 годам может пошатнуться. Потребители нефти и газа уже сегодня активно занимаются поиском альтернативных источников энергии. Мы помним, что всего лишь за десятилетие – с 1981-го по 1991 год – Соединенным Штатам Америки за счет преимущественно военного бюджета удалось перейти к качественно новым информационным технологиям. Имеется достаточно оснований полагать, что в пределах такого же временного периода США смогут осуществить новый технологический прорыв и бросить вызов экономике нефти и газа.
К тому же периоду 2010—2012 годов традиционная ресурсная база «Газпрома» на Ямале будет во многом истощена. Между тем будут налажены постоянные поставки туркменских энергоносителей в КНР, а также, возможно, и по транскаспийскому маршруту в Европу в обход российской территории. В те же годы начнут выходить из строя крупные магистральные электросети, не успевшие подвергнуться модернизации.
Наконец, на тот же период 2010—2012 годов приходится закат поколения научно-технических специалистов советской школы, не подготовившего себе адекватную смену.
Таким образом, 2012 год является критической чертой. Чтобы сохранить свое экономическое влияние в мире, России необходимо к этому времени осуществить стремительный прорыв в развитии.
Между тем переход на инновационно-высокотехнологичную траекторию, о котором в РФ говорится с 2000 года, тормозится и поныне. По выражению одного из специалистов, заниматься инновациями в РФ сегодня – все равно, что плыть с отрубленными руками в серной кислоте.
Инновационному прорыву российской экономики препятствуют четыре основных фактора. Первый из них непосредственно связан с психологией корпоративного менеджмента, адаптировавшегося к условиям мирового рынка и в значительной мере воспринявшего его стандарты и вместе с тем прочно усвоившего многолетние «правила игры» с коррумпированными слоями отечественного бюрократического класса. Пока существуют эти правила игры, и олигархам, и чиновникам выгоднее закупать готовые технологии за рубежом, а не развивать свои. По существу, львиная доля приобретаемого за рубежом оборудования может закупаться у отечественных компаний. Однако корпорации предпочитают пренебрегать хлопотной деятельностью по организации и стимулированию разработки и серийного производства конкурентоспособных продуктов в России, в чем находят полное взаимопонимание с коррумпированной частью чиновничества.
В тех областях, где приобретаемые технологии и готовая продукция используются для осуществления социально необходимых услуг, в особенности в сфере производства лекарств и жилищно-коммунального хозяйства, приобретение заведомо дорогостоящих средств оборачивается прямым ущербом для благосостояния российского населения, которое в итоге вынуждено экономить на условиях жизни и собственном здоровье. Например, распространившаяся практика закупок дорогостоящих лекарственных средств для бесплатного распространения среди льготных категорий населения в рамках муниципальных контрактов приводит к адаптации потребителей к дорогостоящим лекарствам и осложнениям хронических заболеваний при прекращении поставок таких средств, недоступных пациентам по полной стоимости. Таким образом, «синдром дорогих закупок», представляющий собой проявление прямого или косвенного компрадорства (то есть сознательного представительства сторонних корпоративных интересов на внутреннем рынке), непосредственно подрывает потенциал отечественного трудового ресурса, стимулирует ущерб здоровью и рост нетрудоспособности и инвалидности. Помимо этого, подобная практика плодит недоверие к органам власти, вплоть до высшего государственного руководства, наращивает протестный потенциал в необеспеченных слоях общества и распространяет социальный пессимизм во всем диапазоне его вредоносных эффектов.
Аналогичные уловки заинтересованными чиновниками применяются и в сфере транспорта и ЖКХ, где чем дороже обходятся материалы и техника, тем больше возможности для незаконного присвоения бюджетных средств – то есть средств налогоплательщиков. Существенно, что в этой сфере коррумпированное чиновничество заинтересовано в применении не только дорогостоящих, но и морально устаревших подходов.
В таких условиях никакие рыночные схемы не сломают этого порочного «порядка». Такое противоречие способно преодолеть лишь адекватное авторитарное государство, знающее, куда ему вести народ и страну.
Второе препятствие для инновационного прорыва связано с разрушением в 90-е годы советских вертикально-интегрированных структур, объединявших в себе разработку высокотехнологичной продукции, ее испытания и доводку, опытное производство, освоение серийного производства «хай-тек»-изделий, их послепродажный сервис и модернизацию.
Радикальное снижение объема госзаказа и хроническая нехватка инвестиций в отечественное производство поддерживает состояние дезинтеграции циклов производства отечественной высокотехнологичной продукции и препятствует также восстановлению системы подготовки квалифицированных инженерных и рабочих кадров. Цепочка «вуз – конструкторское бюро – производство – обслуживание» остается разрушенной.
В свою очередь, замирание производственного процесса ведет к утечке квалифицированных кадров, нерациональному перепрофилированию производств, к рейдерским захватам земли и недвижимости, также вовлекающим коррупционные механизмы на муниципальном уровне. В силу указанных причин значительная часть средств, инвестируемых в настоящее время в научно-технические программы, может быть неэффективно использована или полностью растрачена.
Третьим фактором, тормозящим инновационный прорыв, является отсутствие четкого целеполагания со стороны государства. На современном этапе постановка целей в области высокотехнологичного производства должна обеспечивать не догоняющее, а опережающее развитие. Это означает, что разрабатываемая продукция должна быть не просто конкурентоспособной, а уникальной, не имеющей мировых аналогов.
Наиболее очевидными историческими примерами подобных требований государства («сделать то, чего еще ни у кого нет») можно считать заказы американского и советского государств на атомную бомбу и межконтинентальные баллистические ракеты. Можно привести и более удаленные во времени примеры: государственный проект развития энергетики в долине Теннесси в США или государственное задание по производству синтетического каучука в СССР. В обоих случаях государство устанавливало конкретные временные рамки и предпринимало масштабные инвестиции в конкретные производства. Но если в США Управление долины Теннесси по-прежнему функционирует и контролируется государством, то некогда передовое отечественное предприятие – ленинградский завод «Красный треугольник», где научно-производственный коллектив под руководством профессора С.В. Лебедева (сына приходского священника, награжденного орденом Ленина) в 1931 году развернул производство отечественного синтетического каучука, – после акционирования распалось на две конкурирующие структуры, утратило кадровый и технологический потенциал и в итоге было продано владельцу сети бизнес-центров для непроизводственных целей.
Ныне существующие структуры, учрежденные с целью отбора высокотехнологичных проектов и привлечения инвестиций в их запуск, функционируют, как правило, вообще без какого-либо участия государственного целеполагания. Так, деятельность Российской венчурной корпорации построена не на государственных приоритетах, а на сугубо либеральном механизме маркетинга: поиск товара, имеющего на настоящий момент рыночный спрос, вписывание разработки в существующие потребности, привлечение частного инвестора (50% необходимых инвестиций), которому затем гарантируется партнерство со стороны государства. Таким образом, государство играет в венчурном инвестировании не первую, а последнюю, и притом вспомогательную, роль. Мы не отрицаем важности существования подобных механизмов, но их явно недостаточно. Чтобы обеспечить прорыв, подход к венчурному инвестированию должен быть поставлен с головы на ноги.
Для реального запуска инновационной модели в РФ требуется самостоятельное создание качественно более совершенной или принципиально новой продукции. Этого добиться будет невозможно, пока государство не сформулирует четкий запрос, адресованный ученым, инженерам и изобретателям.
Подобный запрос может, в частности, востребовать отечественные технологии радикального снижения расхода топлива на тепловых электростанциях и в городских котельных. Другой пример – запрос на новую технологию переброски крупных грузов на большие расстояния со скоростью в 200 км/ч, по себестоимости не превосходящей обычную доставку по железной дороге.
В Президентском послании к Федеральному собранию (2007) сказано:
«…Другое направление финансирования – это специальные целевые программы, в рамках которых государственные заказы на прикладные научные исследования и разработки должны выставляться на открытые конкурсы. По их результатам будут заключаться договоры уже с конкретными научными организациями и коллективами. Это позволит обеспечить столь необходимую конкуренцию в научной среде…»
Это вселяет надежды на то, что в ближайшем будущем государство, наконец, определит ориентиры и сформулирует подобные заказы.
Помимо уже названных факторов, следует обозначить четвертую – основополагающую – причину инновационного торможения. Она состоит в том, что конкурсы на уникальные научно-технические новшества должны обслуживать не отдельно взятый потребительский или даже стратегический приоритет, а функциональный элемент единого мегапроекта, имеющий в нем определенное, неотъемлемое предназначение. Иными словами, инновационному развитию препятствует отсутствие образа будущего, в том числе технологического образа будущего.
Прежде чем приступать к конкурсному или иному отбору передовых технологий, российская экономика должна получить сверхидею развития, образ-мечту, определяющую как собственно производственные приоритеты, так и применение приоритетных продуктов в жилищном строительстве, в прокладке транспортных коридоров, в военно-космической технике. Это означает, что вначале Россия должна решить для себя, за счет чего она будет выживать и развиваться в отдаленной перспективе – на пятьдесят или сто лет; с какими из ближних и дальних государств она предпочитает налаживать долговременное политическое и торговое партнерство; какие мегапроекты обеспечат в этом партнерстве его эксклюзивную, незаменимую роль для дружественных экономик; какие технологии, материалы и людские ресурсы требуются для их реализации – и соответственно, где концентрировать крупные производства, какие из них модернизировать, а какие перепрофилировать, где строить новые города, где развивать вахтовый метод освоения территорий и месторождений, как лучше обеспечить инфраструктурный потенциал отдельно для производственных и социально-бытовых целей, как предпочтительнее организовать мобилизацию и подготовку управленческих, инженерных и рабочих кадров с учетом природных, социально-демографических, этнокультурных особенностей конкретных регионов и территорий. Россия как природно самодостаточная экономика, может и должна функционировать как единый организм, все системы которого должны обеспечивать единую, целостную и взаимоувязанную миссию. Прежде – мегапроект, прежде – картина «Града на холме», и лишь потом – технологические и архитектурные детали в строгом соответствии с их предназначением, то есть функцией, развернутой в будущее, и потенциальной потребностью в расчете на долговременный период, охватывающий десятилетия и осмысливающий деятельность поколений.
К тому же периоду 2010—2012 годов традиционная ресурсная база «Газпрома» на Ямале будет во многом истощена. Между тем будут налажены постоянные поставки туркменских энергоносителей в КНР, а также, возможно, и по транскаспийскому маршруту в Европу в обход российской территории. В те же годы начнут выходить из строя крупные магистральные электросети, не успевшие подвергнуться модернизации.
Наконец, на тот же период 2010—2012 годов приходится закат поколения научно-технических специалистов советской школы, не подготовившего себе адекватную смену.
Таким образом, 2012 год является критической чертой. Чтобы сохранить свое экономическое влияние в мире, России необходимо к этому времени осуществить стремительный прорыв в развитии.
Между тем переход на инновационно-высокотехнологичную траекторию, о котором в РФ говорится с 2000 года, тормозится и поныне. По выражению одного из специалистов, заниматься инновациями в РФ сегодня – все равно, что плыть с отрубленными руками в серной кислоте.
Инновационному прорыву российской экономики препятствуют четыре основных фактора. Первый из них непосредственно связан с психологией корпоративного менеджмента, адаптировавшегося к условиям мирового рынка и в значительной мере воспринявшего его стандарты и вместе с тем прочно усвоившего многолетние «правила игры» с коррумпированными слоями отечественного бюрократического класса. Пока существуют эти правила игры, и олигархам, и чиновникам выгоднее закупать готовые технологии за рубежом, а не развивать свои. По существу, львиная доля приобретаемого за рубежом оборудования может закупаться у отечественных компаний. Однако корпорации предпочитают пренебрегать хлопотной деятельностью по организации и стимулированию разработки и серийного производства конкурентоспособных продуктов в России, в чем находят полное взаимопонимание с коррумпированной частью чиновничества.
В тех областях, где приобретаемые технологии и готовая продукция используются для осуществления социально необходимых услуг, в особенности в сфере производства лекарств и жилищно-коммунального хозяйства, приобретение заведомо дорогостоящих средств оборачивается прямым ущербом для благосостояния российского населения, которое в итоге вынуждено экономить на условиях жизни и собственном здоровье. Например, распространившаяся практика закупок дорогостоящих лекарственных средств для бесплатного распространения среди льготных категорий населения в рамках муниципальных контрактов приводит к адаптации потребителей к дорогостоящим лекарствам и осложнениям хронических заболеваний при прекращении поставок таких средств, недоступных пациентам по полной стоимости. Таким образом, «синдром дорогих закупок», представляющий собой проявление прямого или косвенного компрадорства (то есть сознательного представительства сторонних корпоративных интересов на внутреннем рынке), непосредственно подрывает потенциал отечественного трудового ресурса, стимулирует ущерб здоровью и рост нетрудоспособности и инвалидности. Помимо этого, подобная практика плодит недоверие к органам власти, вплоть до высшего государственного руководства, наращивает протестный потенциал в необеспеченных слоях общества и распространяет социальный пессимизм во всем диапазоне его вредоносных эффектов.
Аналогичные уловки заинтересованными чиновниками применяются и в сфере транспорта и ЖКХ, где чем дороже обходятся материалы и техника, тем больше возможности для незаконного присвоения бюджетных средств – то есть средств налогоплательщиков. Существенно, что в этой сфере коррумпированное чиновничество заинтересовано в применении не только дорогостоящих, но и морально устаревших подходов.
В таких условиях никакие рыночные схемы не сломают этого порочного «порядка». Такое противоречие способно преодолеть лишь адекватное авторитарное государство, знающее, куда ему вести народ и страну.
Второе препятствие для инновационного прорыва связано с разрушением в 90-е годы советских вертикально-интегрированных структур, объединявших в себе разработку высокотехнологичной продукции, ее испытания и доводку, опытное производство, освоение серийного производства «хай-тек»-изделий, их послепродажный сервис и модернизацию.
Радикальное снижение объема госзаказа и хроническая нехватка инвестиций в отечественное производство поддерживает состояние дезинтеграции циклов производства отечественной высокотехнологичной продукции и препятствует также восстановлению системы подготовки квалифицированных инженерных и рабочих кадров. Цепочка «вуз – конструкторское бюро – производство – обслуживание» остается разрушенной.
В свою очередь, замирание производственного процесса ведет к утечке квалифицированных кадров, нерациональному перепрофилированию производств, к рейдерским захватам земли и недвижимости, также вовлекающим коррупционные механизмы на муниципальном уровне. В силу указанных причин значительная часть средств, инвестируемых в настоящее время в научно-технические программы, может быть неэффективно использована или полностью растрачена.
Третьим фактором, тормозящим инновационный прорыв, является отсутствие четкого целеполагания со стороны государства. На современном этапе постановка целей в области высокотехнологичного производства должна обеспечивать не догоняющее, а опережающее развитие. Это означает, что разрабатываемая продукция должна быть не просто конкурентоспособной, а уникальной, не имеющей мировых аналогов.
Наиболее очевидными историческими примерами подобных требований государства («сделать то, чего еще ни у кого нет») можно считать заказы американского и советского государств на атомную бомбу и межконтинентальные баллистические ракеты. Можно привести и более удаленные во времени примеры: государственный проект развития энергетики в долине Теннесси в США или государственное задание по производству синтетического каучука в СССР. В обоих случаях государство устанавливало конкретные временные рамки и предпринимало масштабные инвестиции в конкретные производства. Но если в США Управление долины Теннесси по-прежнему функционирует и контролируется государством, то некогда передовое отечественное предприятие – ленинградский завод «Красный треугольник», где научно-производственный коллектив под руководством профессора С.В. Лебедева (сына приходского священника, награжденного орденом Ленина) в 1931 году развернул производство отечественного синтетического каучука, – после акционирования распалось на две конкурирующие структуры, утратило кадровый и технологический потенциал и в итоге было продано владельцу сети бизнес-центров для непроизводственных целей.
Ныне существующие структуры, учрежденные с целью отбора высокотехнологичных проектов и привлечения инвестиций в их запуск, функционируют, как правило, вообще без какого-либо участия государственного целеполагания. Так, деятельность Российской венчурной корпорации построена не на государственных приоритетах, а на сугубо либеральном механизме маркетинга: поиск товара, имеющего на настоящий момент рыночный спрос, вписывание разработки в существующие потребности, привлечение частного инвестора (50% необходимых инвестиций), которому затем гарантируется партнерство со стороны государства. Таким образом, государство играет в венчурном инвестировании не первую, а последнюю, и притом вспомогательную, роль. Мы не отрицаем важности существования подобных механизмов, но их явно недостаточно. Чтобы обеспечить прорыв, подход к венчурному инвестированию должен быть поставлен с головы на ноги.
Для реального запуска инновационной модели в РФ требуется самостоятельное создание качественно более совершенной или принципиально новой продукции. Этого добиться будет невозможно, пока государство не сформулирует четкий запрос, адресованный ученым, инженерам и изобретателям.
Подобный запрос может, в частности, востребовать отечественные технологии радикального снижения расхода топлива на тепловых электростанциях и в городских котельных. Другой пример – запрос на новую технологию переброски крупных грузов на большие расстояния со скоростью в 200 км/ч, по себестоимости не превосходящей обычную доставку по железной дороге.
В Президентском послании к Федеральному собранию (2007) сказано:
«…Другое направление финансирования – это специальные целевые программы, в рамках которых государственные заказы на прикладные научные исследования и разработки должны выставляться на открытые конкурсы. По их результатам будут заключаться договоры уже с конкретными научными организациями и коллективами. Это позволит обеспечить столь необходимую конкуренцию в научной среде…»
Это вселяет надежды на то, что в ближайшем будущем государство, наконец, определит ориентиры и сформулирует подобные заказы.
Помимо уже названных факторов, следует обозначить четвертую – основополагающую – причину инновационного торможения. Она состоит в том, что конкурсы на уникальные научно-технические новшества должны обслуживать не отдельно взятый потребительский или даже стратегический приоритет, а функциональный элемент единого мегапроекта, имеющий в нем определенное, неотъемлемое предназначение. Иными словами, инновационному развитию препятствует отсутствие образа будущего, в том числе технологического образа будущего.
Прежде чем приступать к конкурсному или иному отбору передовых технологий, российская экономика должна получить сверхидею развития, образ-мечту, определяющую как собственно производственные приоритеты, так и применение приоритетных продуктов в жилищном строительстве, в прокладке транспортных коридоров, в военно-космической технике. Это означает, что вначале Россия должна решить для себя, за счет чего она будет выживать и развиваться в отдаленной перспективе – на пятьдесят или сто лет; с какими из ближних и дальних государств она предпочитает налаживать долговременное политическое и торговое партнерство; какие мегапроекты обеспечат в этом партнерстве его эксклюзивную, незаменимую роль для дружественных экономик; какие технологии, материалы и людские ресурсы требуются для их реализации – и соответственно, где концентрировать крупные производства, какие из них модернизировать, а какие перепрофилировать, где строить новые города, где развивать вахтовый метод освоения территорий и месторождений, как лучше обеспечить инфраструктурный потенциал отдельно для производственных и социально-бытовых целей, как предпочтительнее организовать мобилизацию и подготовку управленческих, инженерных и рабочих кадров с учетом природных, социально-демографических, этнокультурных особенностей конкретных регионов и территорий. Россия как природно самодостаточная экономика, может и должна функционировать как единый организм, все системы которого должны обеспечивать единую, целостную и взаимоувязанную миссию. Прежде – мегапроект, прежде – картина «Града на холме», и лишь потом – технологические и архитектурные детали в строгом соответствии с их предназначением, то есть функцией, развернутой в будущее, и потенциальной потребностью в расчете на долговременный период, охватывающий десятилетия и осмысливающий деятельность поколений.
2.2. Предложенные концепции – недостаточны
С учетом вышеизложенных соображений следует признать, что предложенная обществу стратегия инновационного развития, которая изложена в Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ на 2008—2020 годы, разработанной Минэкономразвития (далее – Концепция), страдает рядом существенных недостатков.
1. В Концепции нет даже общих представлений о том, что принципиально нового (инноваторски-революционного) Россия может дать миру в этом веке; что может создать российский научно-технологический потенциал из того, что еще не освоено другими цивилизациями и экономиками; наконец, что для этой цели требуется от человеческого ресурса. Ставка делается исключительно на встраивание в западные инновационные схемы, на следование тамошним тенденциям, что обрекает РФ на вечное отставание. Мы не находим в этом документе по-настоящему амбициозных целей: ни задач в области создания новых систем транспорта, ни задач по конструированию принципиально новых энергетических установок, ни ориентировки на развитие синтеза новых материалов. В ней не содержится ни замыслов по новым направлениям практического освоения космоса или по освоению новых видов энергии, ни даже попытки заглянуть за горизонт исследований в области биофотоники, иммунологии, молекулярной генетики, биокибернетики. Если бы программы научно-технического развития, внедренные в США в 80-х годах, были бы настолько робки и инерционны, человечество поныне не было бы знакомо с преимуществами Интернета и мобильной связи, с возможностями стелс-технологий и беспилотной авиации.
2. Набор направлений технологического прогресса в тексте Концепции произвольно и искусственно заужен, охватывая исключительно нанотехнологии (без обозначения областей их применения), ядерную энергетику, судостроение, аэрокосмическую технику, программное обеспечение и биотехнологии (опять же в расплывчатом общем представлении). Авторы, видимо, сочли ненужным для России развитие систем искусственного интеллекта, квантовых компьютеров, нейросетей 4-го и следующих поколений, новой металлургии, революционных строительных технологий, лазерных технологий. Авторы не в курсе новых направлений исследований в области совершенствования интеллектуальных и физических возможностей самого человека. Авторам безразличны новые технологии образования, организации труда и менеджмента. Они, очевидно, считают, что Россия избежит критических ситуаций, в которых необходимы, в частности, технологии ситуационного управления, технологии управления хаотическими процессами.
Авторы отказывают России, несмотря на ее неблагоприятные климатические условия, в праве в ближайшие 12 лет развивать технологии управления погодой, воздействия на ионосферу Земли. Авторам невдомек, что для реализации остро необходимой программы строительства доступного массового жилья необходима разработка новых конструкционных материалов. Авторы не считают нужным разрабатывать в России с ее колоссальной территорией качественно новых транспортных систем – скоростного транспорта новых видов, поездов на магнитной подушке, не говоря об экранопланах, экранолетах, новых цеппелинах, легких многоразовых космокораблях.
Незащищенность российских границ на колоссальной протяженности не внушает авторам необходимости революции в системах вооружений, во внедрениях технологий распределенных (роевых) спутников, сверхширокополосной радиосвязи.
Мало того, обойдены вниманием такие традиционные для отечественной промышленности отрасли, как металлургия и станкостроение (которое поныне находится в агонизирующем состоянии, несмотря на наличие квалифицированных кадров), равно как и легкая, и химико-фармацевтическая промышленность. Нельзя не предположить, в этих отраслях авторы признают целесообразным полностью отказаться от отечественного производства данных профилей, целиком положившись на импорт. Им не приходит в голову, что таким образом не только утрачивается внушительная доля экономической независимости, но и выбрасывается на ветер результат труда поколений специалистов, научных школ и профессиональных учебных заведений. Во имя чего и во имя кого мы так распоряжаемся своими ресурсами? Во имя нашей страны или ее конкурентов?
3. В программе не формулируются комплексные проекты, «в одном флаконе» предусматривающие научно-технические, образовательные, промышленные, военные, градостроительные, социальные и демографические аспекты. Таким комплексным проектом могло бы стать развитие Дальневосточного инновационно-космического кластера, развитие производственно-жилой агломерации вокруг планируемой Костромской АЭС, проект «Новая энергетика».
4. Концепцией не предусмотрена крайне актуальная, по существу центральная задача формирования нового контингента специалистов по науке и технике. Заметим, что в ныне реализуемом проекте «Качественное образование» не обозначены даже подходы к этой задаче на общенациональном уровне, не дано четкого определения инновационных школ, не определены территориальные и отраслевые приоритеты в области образования.
Концепция игнорирует центральное условие успеха инновационного русского прорыва – самого человека-творца.
5. Авторы не уделили специального внимания сферам применения и развития технологий двойного назначения (в том числе перспективных вооружений), как и вообще взаимодействию военно-промышленного комплекса и гражданской науки и технологий.
6. Разработчики Концепции делают ставку на воспроизведение западных инновационных моделей и механизмов (венчурные фонды, технополисы и технопарки и т.д.). Эти модели никак не адаптированы к существующей в России экономической и управленческой практике. Никак не учитываются коррупционные явления, ограничивающие эффективность применения в России моделей, работающих за рубежом. Поэтому перечисленных в Концепции моделей явно недостаточно, следует создать и применить особые инновационно-управленческие и инновационно-внедренческие структуры и механизмы, учитывающие специфику наших условий.
7. Авторы фетишизируют модный ныне принцип частно-государственного партнерства, притом с пассивной и вторичной ролью государства в разработке и особенно во внедрении продукции. Даже пунктиром не обозначена миссия государства по инициированию создания новых, еще неизвестных рынку продуктов, где частный капитал может играть только подчиненную и вспомогательную роль.
В Концепции полностью отсутствует раздел, посвященный созданию органов государства, которые за счет федерального бюджета ведут поиск и создание совершенно новых, еще неизвестных в мире, принципиально инновационных, пионерных технологий и видов техники. Между тем именно в данном случае уместно творческое применение лучших достижений западного опыта (интересен, в частности, пример Департамента перспективных исследований Пентагона – ДАРПА, который финансирует прорывные, пионерные инновации и лишь после доказательства их перспективности привлекает частных инвесторов из узкого круга постоянных партнеров).
8. Авторы не задумываются не только о создании специализированных экспертных советов, привлечении к инновационному процессу самодеятельных объединений исследователей и изобретателей, но и вообще о какой-либо сверке инновационных приоритетов и проектов с научной и промышленной общественностью.
Решения в определении инновационной политики отдаются на откуп бюрократии – в силу объективных причин отличающейся косностью, зашоренностью, низкой способностью к восприятию сложной реальности и податливостью к нечистоплотному лоббированию.
При этом не предлагаются организационные технологии, обеспечивающие качественное повышение эффективности и ответственности государственных служащих, хотя таковые в ограниченном объеме уже использовались в СССР.
Не предусмотрен механизм задействования структур гражданского общества в выработке инновационных приоритетов. Нет привлечения к делу широкой научно-экспертной общественности. Не включается «коллективный разум» общества, которое намного сложнее и умнее бюрократической системы.
9. Авторы не предлагают никаких мер по привлечению государственных средств массовой информации для популяризации науки, совершенствования образования, содействия внедрению новых технологий. Обойдена молчанием необходимость возрождения с нуля научно-популярного вещания, государственной поддержки научного книгоиздания, выпуска профильных научных журналов, производства научно-популярных фильмов. Между тем использование СМИ для мобилизации интеллекта и пропаганды инноваций могло бы генерировать окрыляющий общество эффект.
Таким образом, внесенную МЭРТ Концепцию долгосрочного социально-экономического развития РФ на 2008—2020 годы нельзя считать стратегией, достойной России. Суть документа соответствует модели не развивающегося и стремящегося к возрождению, а неуверенного в себе, по своему образу мышления глубоко зависимого, по существу колониального государства.
Документ, рассчитанный на двенадцатилетний срок и, следовательно, адресованный целому поколению творческих, заинтересованных и патриотически мыслящих граждан своей страны, предлагает им по существу пассивное, сугубо приспособительное поведение в русле процесса глобализации, бездумное встраивание в западные инновационные схемы, которые сейчас – по крайней мере, в финансовом секторе – обнаруживают свою ущербность. Вместо модели живого и развивающегося организма, вместо диверсифицированной технологической схемы, вместо проектов новых национальных производственных циклов, вместо образа экономически, технологически и социально-демографически новой России мы получаем схему неуютного проходного двора, периферия которого обречена на захолустную отсталость, а центр – на ускоренное всасывание во внешний мир. Такая Россия не просто бесперспективна – она стратегически нежизнеспособна.
Как довести до ума разработчиков, претендующих на роль стратегов развития целой цивилизации, что предмет разработки – Россия, при всех своих великих традициях, уже в ближайшие годы не выдержит конкуренции с США, КНР и даже Индией и Францией, если будет пассивно барахтаться в глобализационной проруби, если не предпримет дерзновенной попытки прорваться в будущее, если не породит новых революций в науке и технике? Осознают ли они, что, не сумев преодолеть отставания от стремительно развивающихся центров силы, Россия будет в итоге затянута в их орбиту и разорвана на куски?
По нашему мнению, Концепция нуждается в капитальной, целостной смысловой, содержательной и композиционной переработке. В этом процессе представляется возможным добиться как политического, так и нравственно-психологического, а в итоге прямого экономического эффекта.
1. В Концепции нет даже общих представлений о том, что принципиально нового (инноваторски-революционного) Россия может дать миру в этом веке; что может создать российский научно-технологический потенциал из того, что еще не освоено другими цивилизациями и экономиками; наконец, что для этой цели требуется от человеческого ресурса. Ставка делается исключительно на встраивание в западные инновационные схемы, на следование тамошним тенденциям, что обрекает РФ на вечное отставание. Мы не находим в этом документе по-настоящему амбициозных целей: ни задач в области создания новых систем транспорта, ни задач по конструированию принципиально новых энергетических установок, ни ориентировки на развитие синтеза новых материалов. В ней не содержится ни замыслов по новым направлениям практического освоения космоса или по освоению новых видов энергии, ни даже попытки заглянуть за горизонт исследований в области биофотоники, иммунологии, молекулярной генетики, биокибернетики. Если бы программы научно-технического развития, внедренные в США в 80-х годах, были бы настолько робки и инерционны, человечество поныне не было бы знакомо с преимуществами Интернета и мобильной связи, с возможностями стелс-технологий и беспилотной авиации.
2. Набор направлений технологического прогресса в тексте Концепции произвольно и искусственно заужен, охватывая исключительно нанотехнологии (без обозначения областей их применения), ядерную энергетику, судостроение, аэрокосмическую технику, программное обеспечение и биотехнологии (опять же в расплывчатом общем представлении). Авторы, видимо, сочли ненужным для России развитие систем искусственного интеллекта, квантовых компьютеров, нейросетей 4-го и следующих поколений, новой металлургии, революционных строительных технологий, лазерных технологий. Авторы не в курсе новых направлений исследований в области совершенствования интеллектуальных и физических возможностей самого человека. Авторам безразличны новые технологии образования, организации труда и менеджмента. Они, очевидно, считают, что Россия избежит критических ситуаций, в которых необходимы, в частности, технологии ситуационного управления, технологии управления хаотическими процессами.
Авторы отказывают России, несмотря на ее неблагоприятные климатические условия, в праве в ближайшие 12 лет развивать технологии управления погодой, воздействия на ионосферу Земли. Авторам невдомек, что для реализации остро необходимой программы строительства доступного массового жилья необходима разработка новых конструкционных материалов. Авторы не считают нужным разрабатывать в России с ее колоссальной территорией качественно новых транспортных систем – скоростного транспорта новых видов, поездов на магнитной подушке, не говоря об экранопланах, экранолетах, новых цеппелинах, легких многоразовых космокораблях.
Незащищенность российских границ на колоссальной протяженности не внушает авторам необходимости революции в системах вооружений, во внедрениях технологий распределенных (роевых) спутников, сверхширокополосной радиосвязи.
Мало того, обойдены вниманием такие традиционные для отечественной промышленности отрасли, как металлургия и станкостроение (которое поныне находится в агонизирующем состоянии, несмотря на наличие квалифицированных кадров), равно как и легкая, и химико-фармацевтическая промышленность. Нельзя не предположить, в этих отраслях авторы признают целесообразным полностью отказаться от отечественного производства данных профилей, целиком положившись на импорт. Им не приходит в голову, что таким образом не только утрачивается внушительная доля экономической независимости, но и выбрасывается на ветер результат труда поколений специалистов, научных школ и профессиональных учебных заведений. Во имя чего и во имя кого мы так распоряжаемся своими ресурсами? Во имя нашей страны или ее конкурентов?
3. В программе не формулируются комплексные проекты, «в одном флаконе» предусматривающие научно-технические, образовательные, промышленные, военные, градостроительные, социальные и демографические аспекты. Таким комплексным проектом могло бы стать развитие Дальневосточного инновационно-космического кластера, развитие производственно-жилой агломерации вокруг планируемой Костромской АЭС, проект «Новая энергетика».
4. Концепцией не предусмотрена крайне актуальная, по существу центральная задача формирования нового контингента специалистов по науке и технике. Заметим, что в ныне реализуемом проекте «Качественное образование» не обозначены даже подходы к этой задаче на общенациональном уровне, не дано четкого определения инновационных школ, не определены территориальные и отраслевые приоритеты в области образования.
Концепция игнорирует центральное условие успеха инновационного русского прорыва – самого человека-творца.
5. Авторы не уделили специального внимания сферам применения и развития технологий двойного назначения (в том числе перспективных вооружений), как и вообще взаимодействию военно-промышленного комплекса и гражданской науки и технологий.
6. Разработчики Концепции делают ставку на воспроизведение западных инновационных моделей и механизмов (венчурные фонды, технополисы и технопарки и т.д.). Эти модели никак не адаптированы к существующей в России экономической и управленческой практике. Никак не учитываются коррупционные явления, ограничивающие эффективность применения в России моделей, работающих за рубежом. Поэтому перечисленных в Концепции моделей явно недостаточно, следует создать и применить особые инновационно-управленческие и инновационно-внедренческие структуры и механизмы, учитывающие специфику наших условий.
7. Авторы фетишизируют модный ныне принцип частно-государственного партнерства, притом с пассивной и вторичной ролью государства в разработке и особенно во внедрении продукции. Даже пунктиром не обозначена миссия государства по инициированию создания новых, еще неизвестных рынку продуктов, где частный капитал может играть только подчиненную и вспомогательную роль.
В Концепции полностью отсутствует раздел, посвященный созданию органов государства, которые за счет федерального бюджета ведут поиск и создание совершенно новых, еще неизвестных в мире, принципиально инновационных, пионерных технологий и видов техники. Между тем именно в данном случае уместно творческое применение лучших достижений западного опыта (интересен, в частности, пример Департамента перспективных исследований Пентагона – ДАРПА, который финансирует прорывные, пионерные инновации и лишь после доказательства их перспективности привлекает частных инвесторов из узкого круга постоянных партнеров).
8. Авторы не задумываются не только о создании специализированных экспертных советов, привлечении к инновационному процессу самодеятельных объединений исследователей и изобретателей, но и вообще о какой-либо сверке инновационных приоритетов и проектов с научной и промышленной общественностью.
Решения в определении инновационной политики отдаются на откуп бюрократии – в силу объективных причин отличающейся косностью, зашоренностью, низкой способностью к восприятию сложной реальности и податливостью к нечистоплотному лоббированию.
При этом не предлагаются организационные технологии, обеспечивающие качественное повышение эффективности и ответственности государственных служащих, хотя таковые в ограниченном объеме уже использовались в СССР.
Не предусмотрен механизм задействования структур гражданского общества в выработке инновационных приоритетов. Нет привлечения к делу широкой научно-экспертной общественности. Не включается «коллективный разум» общества, которое намного сложнее и умнее бюрократической системы.
9. Авторы не предлагают никаких мер по привлечению государственных средств массовой информации для популяризации науки, совершенствования образования, содействия внедрению новых технологий. Обойдена молчанием необходимость возрождения с нуля научно-популярного вещания, государственной поддержки научного книгоиздания, выпуска профильных научных журналов, производства научно-популярных фильмов. Между тем использование СМИ для мобилизации интеллекта и пропаганды инноваций могло бы генерировать окрыляющий общество эффект.
Таким образом, внесенную МЭРТ Концепцию долгосрочного социально-экономического развития РФ на 2008—2020 годы нельзя считать стратегией, достойной России. Суть документа соответствует модели не развивающегося и стремящегося к возрождению, а неуверенного в себе, по своему образу мышления глубоко зависимого, по существу колониального государства.
Документ, рассчитанный на двенадцатилетний срок и, следовательно, адресованный целому поколению творческих, заинтересованных и патриотически мыслящих граждан своей страны, предлагает им по существу пассивное, сугубо приспособительное поведение в русле процесса глобализации, бездумное встраивание в западные инновационные схемы, которые сейчас – по крайней мере, в финансовом секторе – обнаруживают свою ущербность. Вместо модели живого и развивающегося организма, вместо диверсифицированной технологической схемы, вместо проектов новых национальных производственных циклов, вместо образа экономически, технологически и социально-демографически новой России мы получаем схему неуютного проходного двора, периферия которого обречена на захолустную отсталость, а центр – на ускоренное всасывание во внешний мир. Такая Россия не просто бесперспективна – она стратегически нежизнеспособна.
Как довести до ума разработчиков, претендующих на роль стратегов развития целой цивилизации, что предмет разработки – Россия, при всех своих великих традициях, уже в ближайшие годы не выдержит конкуренции с США, КНР и даже Индией и Францией, если будет пассивно барахтаться в глобализационной проруби, если не предпримет дерзновенной попытки прорваться в будущее, если не породит новых революций в науке и технике? Осознают ли они, что, не сумев преодолеть отставания от стремительно развивающихся центров силы, Россия будет в итоге затянута в их орбиту и разорвана на куски?
По нашему мнению, Концепция нуждается в капитальной, целостной смысловой, содержательной и композиционной переработке. В этом процессе представляется возможным добиться как политического, так и нравственно-психологического, а в итоге прямого экономического эффекта.
2.3. Неотложные действия
Помимо дополнения документа вышеназванными недостающими содержательными блоками и элементами, мы предлагаем:
• Создать Высший инновационный совет народного хозяйства (ВИСНХ) – аналог Общественной палаты при Президенте РФ. Главная цель: реально помочь государству в поиске и задействовании резервов инновационного роста, наэлектризовать общество новыми лозунгами и пропагандистским пафосом.
• Инициировать работу общества и государства по созданию НИС – Национальной инновационной системы.
• Создать Высший инновационный совет народного хозяйства (ВИСНХ) – аналог Общественной палаты при Президенте РФ. Главная цель: реально помочь государству в поиске и задействовании резервов инновационного роста, наэлектризовать общество новыми лозунгами и пропагандистским пафосом.
• Инициировать работу общества и государства по созданию НИС – Национальной инновационной системы.