Авторов Коллектив. Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 1

Коллектив авторов
Поэтический форум

Вступление
к Антологии современной петербургской поэзии «Поэтический форум»

   Вы держите в своих руках уникальное издание – антологию петербургской поэзии «Поэтический форум». Её весомость – не только в большом количестве страниц и авторов. В ней впервые собраны под одной обложкой образцы поэзии многих объединений, входящих в литературную ассоциацию «Поэтический форум» при СП России, а также свободных от любых обществ поэтов.
   Данная антология является составной частью большой, рассчитанной на перспективу работы редакторского коллектива. Осенью 2010 года в свет вышла антология поэзии членов Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России «Точка отсчёта» (директор проекта – Борис Орлов, редактор-составитель – Владимир Морозов). И хотя в ней был представлен широкий спектр самых различных по своему настроению, взглядам и творческой манере авторов, она никоим образом не может претендовать на всесторонний охват петербургской поэзии.
   Настоящая антология – попытка показать творчество в основном «несоюзных» поэтов, среди которых множество истинно талантливых авторов – будущих членов писательских союзов. Это не менее мощный пласт русской поэзии, который, мы надеемся, может заинтересовать и простого читателя, и исследователя современной литературы.
 
   Редакционный совет

Татьяна ЕГОРОВА

Русский язык

 
Пускай вековая усталость
Сгибает мне плечи, но всё ж
От предков с тобой нам достались
Не только паденье и ложь,
 
 
Не только невзгоды и беды,
Но мудрость Божественных книг,
А с ней передали нам деды
Великое чудо – язык.
 
 
Мы приняли это наследство:
Разящее остро, как меч,
Духовное мощное средство —
Родимую русскую речь.
 
 
И в сердце горит и трепещет
Той речи горящая плоть.
Звенит, словно колокол вещий:
Мария, Россия, Господь!
 
 
И вечное Божие Слово
Нам благовествует о том,
Что Церковь есть тело Христово,
Что Русь – Богородицы дом.
 
 
Живут в нашем русском народе
Бессмертные эти слова,
Как живы Кирилл и Мефодий,
Как вера и слава жива.
 

Лилия АБДРАХМАНОВА

Где ты, мама, теперь?

 
Где ты, мама, теперь?
Протестую
Против тьмы, разделяющей нас.
Буду помнить тебя как живую,
Как с живой, говорю я сейчас…
Буду думать,
Что, может быть, ныне
Мы на разных планетах живём.
Только кто же из нас на чужбине?
Я не ведаю, мама, о том.
 

В чём жизни суть?

 
В чём жизни суть? Где кроется секрет?
Что означает форма человека?
Удастся вряд ли до скончанья века
Найти на это правильный ответ.
Вопросам и познанью нет конца.
Природа, видно, пошутила с нами.
Вот, например, как ни верти глазами,
А не увидишь своего лица.
 

Стихи улеглись на поверхность листа

 
Стихи улеглись на поверхность листа.
Его геометрия очень проста:
Длина, ширина да четыре угла —
Вот плоскость листа, что стихи приняла.
Лишь чудится взору, что строки бегут, —
Застыли слова на бумажном снегу:
Наверно, вот так в состоянии льда
От странствий своих отдыхает вода.
Но в чьей-то душе, я надеюсь, в свой срок
Оттают потоки замёрзшие строк.
 

Меж двух небес

 
Нахлынула волна морская
С привычным привкусом слезы,
Меня в объятья принимая
И многократно отражая
Огонь небесной бирюзы.
 
 
Перехватило дух, а тело,
Сливаясь с гибкою водой,
Как бы меж двух небес летело
И вес не чувствовало свой.
 

Импровизация

 
На родину фламенко, словно птица,
Я прилетела через три границы —
За тридевять земель, на склоне лет
Танцую так, что свет кругом искрится
Под стук послушных пальцам кастаньет.
 
 
Танцую так, как будто здесь, в Гранаде,
Всегда жила и в праздничном наряде,
Закутанная в кружева мантильи,
Внимала зову страстной сигирийи.
 
 
Хотя в моей крови Восток живёт
И свой характер проявляет смело,
Но почему Испания поёт
В движеньях рук моих,
В изгибах тела?
 
 
Я думаю порою, что ответ
Скрывается в пучине древних лет…
 

Тибетский лама

 
Казалось, что ему присуще безучастье,
Но, руки протянув, он сжал моё запястье
И долго продлевал свой жест прикосновенный,
Как будто изучал пульсацию Вселенной.
 
 
И на волне такой несуетливой встречи
Узнала – есть покой. И в жизни быстротечной
Есть календарь иной, что годы не считает,
И время не течёт, а тает… тает… тает…
 

Пылал расплавленный асфальт

 
Пылал расплавленный асфальт,
К подошвам туфель приставая.
Немало лет тому назад
Узнала я о нравах края,
Где мне, не ведавшей вина,
Грузины, угощая соком,
Сказали: «Не ходи одна,
Чтоб не украли ненароком.»
Не забывается пора,
Когда всё внове и впервые:
И та тбилисская жара,
Прохладная река Кура,
Мужчин призывы озорные,
Что голову кружат, как в вальсе, —
Недолго так и до беды.
 
 
Хранятся ль там мои следы,
Запечатлённые в асфальте?
 

Стою во тьме. Вот поднята рука

 
Стою во тьме. Вот поднята рука.
Но вдруг, себе самой на удивленье,
Я вижу над своей рукой свеченье
И серебристый свет до потолка!
 
 
Откуда он? Беззвёздный мрак в окне.
Все разошлись. Квартира опустела.
И вот теперь дано наедине
Моей душе с моим общаться телом.
 

Мой журнальный портрет

 
Мой журнальный портрет
познакомился с миром,
Может быть, побывала я чьим-то кумиром, —
Фотографию ту в разных видели странах,
Показали на теле —
и киноэкранах.
А недавно сказал мне знакомый поэт,
Что мой снимок нашёл,
заглянув в Интернет.
 
 
В первый раз приезжая куда-то из дома,
Удивляюсь порой,
что мне местность знакома,
Люди – тоже, как будто их видела где-то,
Неустанно с журнального глядя портрета.
 

Воспоминание

 
Дрожа от ветра,
Запахнусь в пальто.
Горит листва,
И небо ярко светит,
Сквозя сквозь чёрных веток решето,
Напоминая мне о пылком лете.
Безмолвен стылый сквер.
Бездонно небо,
Гнездящееся синью меж ветвей.
Куда текут года?
Был или не был Тот день, тот час,
Когда была твоей?
 

Прости

 
В моё лицо дохнула гарь вокзала —
Живучий запах горечи и встреч.
Я до сих пор тебе не всё сказала,
Хотя могла бы этим пренебречь.
 
 
Могла бы наши годы молодые
Не вспоминать, о них не говорить, —
Ведь мы с тобой давным-давно чужие,
Но что-то не даёт тебя забыть.
 
 
Прости меня за то, что не простилась
Ни словом, ни рукою и ушла,
Приняв твоё молчание как милость,
Прости за то, что снимок твой сожгла.
 
 
За то, что по тебе я не скучала,
Что твоего не помнила лица.
Но всё же помню той любви начало,
Которой не предвиделось конца.
 

Наталья АВДЕЕНКО

А дед мой ладил голоса

 
А дед мой ладил голоса,
К ладоням примерял гармошку,
Мне было боязно немножко —
Он хрипло пел, закрыв глаза.
 
 
И песня вдаль меня вела
И, открывая настежь окна,
Плыла туда, где спали копны,
Где мальва яростно цвела.
 
 
Луна качалась на волне
И постепенно уплывала,
А мне чего-то не хватало,
И песня плакала во мне!
 

Глубина

 
Не утону в Днепре, не утону!
Я веру, словно воду, зачерпну!
И запоют свирели камышей
В моей открытой песенной душе.
 
 
Пройдут года, и я к тебе вернусь!
И примешь ты мою любовь и грусть,
Которые я детям отдала, —
Так янтарём становится смола!
 
 
Приду к тебе я, Днепр, опять приду!
Ты напои меня – не пропаду!
Губами припаду к разливу вод —
В них силы обретает мой народ!
 
 
Ты, слышишь, Днепр, я продолжаю род.
Мы – твой разбитый вдребезги народ.
Но как бы ни пугала глубина,
Мы Китежем поднимемся со дна.
 

Воспоминание о свадьбе

 
Чтобы жизнь вольготнее была,
Нам на счастье сыпали деньгами,
Пятаки звенели под ногами
И плясала свадьба, удала!
 
 
И в застолье свадебном, простом,
Где деревня радовалась, пела,
Дружка расщипал над всем столом
Ветвь калины тёмной, перезрелой…
Нынче ни одной жилой избы…
 
 
Глохнет сад, обвитый повиликой;
У могилы мужа воробьи
Всё клюют рассыпанное лихо…
…Надломлю малиновый пирог —
Удался, я думаю, на диво!
 
 
Мать пекла такой же, дай ей Бог!
Память сердце обожгла крапивой…
 

Уезжаю. Уезжаю в город

 
Уезжаю. Уезжаю в город…
Не губить же молодость в селе!
Почему сейчас, в лихие годы,
Тянет снова к брошенной земле?
 
 
…Потянулись с маникюром руки
К старым краскам. За окном закат.
На картине, словно боль разлуки,
Мамины огурчики лежат.
 

Мозаика Востока

 
Я так люблю восточные базары,
Нарядов рябь и столкновенье плеч.
Базары я «мозаикой» назвала
По круговерти радостей и встреч…
 
 
Толпа гудит… Кричат торговки в уши.
Все говорят на разных языках.
Здесь и гадалки, и свои кликуши.
Восходит жизнь, как тесто на дрожжах…
 
 
Съел пирожок, тревожит мёда чаша.
И продавцы жужжат – пчелиный рой.
Как дразнит запах тёплого лаваша —
Он высится, сверкает белизной!
 
 
Разрезаны язычески гранаты,
Желтеет мякоть переспелых дынь,
Гирлянды перца… И, как чёрт лохматый,
Старик-грузин вдруг станет молодым!
 
 
А утомишься – тут же возле рынка
Есть чайхана, в ней русский самовар
Прогреет душу. Словно после ринга,
Лицо пылает сквозь любой загар…
 
 
…Мне по душе пьянящий дух базара,
Народ кружит, меня сводя с ума.
Здесь изобилье всякого товара.
А если точно – это жизнь сама!
 

Нина АГАФОНОВА

Металась я под белым небом

 
Металась я под белым небом,
По белым выцветшим полям:
«Едины мы водой и хлебом,
Любовью к нашим нищим дням!
 
 
Кто оковал во льды протоки,
Живые пашни умертвил?
Кто изменил пути и сроки
Для восхождения светил?
 
 
Сердца без пламени оставил,
Без света души, а слова
За непокорность обезглавил?
Всё – бездыханная молва.
 
 
Ты, жизнь, как мёрзлая равнина,
Покрыта белой пеленой,
На сотни вёрст неодолимо
Безмолвье, вставшее стеной.
 
 
В каких владеньях, сёлах, избах
Не спят и молят до зари
О погибающих отчизнах:
Надежде, Вере и Любви?
 
 
Кто слышит голос мой, ответит
На крик из белой тишины?»
И только ветер, только ветер
Во все четыре стороны.
 
 
Но час настал, и я спокойна,
Как необъятная земля,
И хлебом новым и привольным
Воскресли чистые поля.
 
 
«Всё возвратилось, прояснилось,
И не чужим был голос твой!» —
Земля мне пела, и светилась
Она, как солнце надо мной.
 

Из мук и боли вырастает воля

 
Из мук и боли вырастает воля
В бессильном плаче гибнущей души.
Всевидящей судьбой слепая доля
Вдруг станет, голос выковав в тиши.
 
 
И голос этот – он не только песня,
Он и набатный колокол сердец,
Охваченных отчаяньем возмездья,
Над ним не в силах властвовать певец.
 

Нет сил сопротивляться… День затих

 
Нет сил сопротивляться… День затих.
Пал лист на стол – упрёк смолёной ночке.
Неспешный, немудрёный, долгий стих
Его смирял, заковывая в строчки.
Окно являло мир, но мир был нем
И, как фольга, сверкал-переливался…
И только дождь полуночный посмел
Перебивать картавый говор станса.
 

Имена

 
Есть имена с таинственным звучаньем,
И ты гадаешь: чем твой дух смущён?
Каким-то странным веет обещаньем
От этих неразгаданных имён.
Томится сердце, снова слышать хочет
Манящий, незнакомый ране звук.
Как будто жизнь иную он пророчит,
И предвкушеньем сдержан твой испуг…
 

Мария АМФИЛОХИЕВА

Стремленья формируют мир

 
Стремленья формируют мир.
На тоненьких переплетеньях
Из нитей сложится пунктир
Желаний, вышитых затейно.
 
 
И где-то на краю земли
Вдруг отзовётся трепетаньем
Давно забытая в пыли
Дорога, и с рассветом ранним
 
 
По ней до моря конь промчит,
И сквозь густой покров тумана
На стройный звук его копыт
Ответит голос капитана.
 
 
И всё возможно оттого,
Что наконец решился кто-то
На зов желанья моего
Ответить точною работой.
 
 
И остаётся только шаг —
Ступить на борт надежды зыбкой.
Я вышиваю синий флаг
С большою золотою рыбкой.
 

Жемчуг, почерневший от болезни

 
Жемчуг, почерневший от болезни,
Брезжит грустным серым перламутром,
Изменив морской солёной бездне
Ради слов, отчаянных и мудрых.
 
 
Мелкий, как песок в пустыне лютой,
Скорбный, как безвестная могила.
В золото оправы как ни кутай —
Блещет безотрадно и уныло.
 
 
Не нижи на нитку злые чётки —
Сгустки недотрог-воспоминаний,
Брось, пока расплывчаты, нечётки,
В ящик для несбывшихся желаний.
 

Клубясь, слова шипят, свиваются кольцом

 
Клубясь, слова шипят, свиваются кольцом,
Яд мудрости в себе таит любое слово.
Сумей заворожить, не поступясь лицом, —
Безумное моё искусство змеелова.
 
 
На флейте заиграв, рождаю чёткий ритм,
С размаху им слова, как сетью, накрываю.
Почти из ничего узоры форм творим,
Чтоб в них забился смысл, не выползая с краю.
 
 
Другой бы вырвал зуб – я сохраняю яд:
Лишь в нём одном живёт возможность исцеленья.
Но доза по плечу не каждому подряд,
Когда придёт черёд остановить мгновенье.
 
 
На вкус попробуй смерть.
В ней – жизнь. А мой удел —
Зажать зубами хвост, подобьем ороборо.
Но в чёрных небесах начертит чей-то мел
Пунктиром звёздных жал моё созвездье скоро.
 

Клубясь, слова шипят, свиваются кольцом

 
Из мелких случайных минут,
Из жестов, нечаянных вовсе,
Сшиваю надежду одну,
Похожую цветом на осень.
 
 
Из пёстрой тщеты лоскутков,
Из мелко нарезанных ситцев,
Как будто из прожитых снов,
Ковёр мой сумеет сложиться.
 
 
Пусть пальцы и чувства давно
Исколоты тонкой иголкой,
Но взгляды пленяет панно
И лечит сердца втихомолку.
 

Георгий на белом коне

 
Георгий на белом коне —
Обещанный принц долгожданный —
Во сне представляется мне,
Но дальше всё смутно и странно.
 
 
Играется кольцами змей,
Почти уже мной приручённый,
Ведь слово всех копий острей,
А змей мой – мудрец и учёный.
 
 
Мне нравится в тихом плену:
Над книгой, где тайные знаки,
Взыскующей мыслью прильну
К тому, что чуть брезжит во мраке.
 
 
Но голос. Но топот копыт.
Но вызов на бой громогласный.
А сон мой ещё не забыт,
Такой очевидный и властный.
 
 
В нём слово со словом другим
Сплетаются в общую песню —
Врагов примирившихся гимн.
Лишь с ним я для жизни воскресну.
 

Проходит наивность и свежесть

   Мирославу Савину

 
Проходит наивность и свежесть,
И мудрость, и властная страсть.
Когда-нибудь, знаю, обрежет
Мне нитку уставшая прясть.
 
 
И в этом полёте последнем
Успею, быть может, понять Смысл тёмных,
запутанных бредней,
Во сне приходящих опять.
 
 
Мне кажется, в бездне глубокой,
Где чёрен спрессованный лёд,
Старик молодой, ясноокий
Подхватит меня и спасёт.
 

Стихов ритмичное биенье

   Алексею Машевскому

 
Стихов ритмичное биенье
И тайны древних городов
Несут не умиротворенье,
А Бытия бессмертный зов.
 
 
Легко ли в новые миры вам
Открыть для ищущих портал?
Внимаем мы стихий порывам —
И вот уже грохочет шквал,
 
 
И кажется, в смятенье снова
Древнейший Хаос восстаёт.
Но брезжит твёрдая основа
Тому, кто знает наперёд:
 
 
Сквозь дым грехов,
сумятиц, козней
Дух пламенный проложит путь.
И человеком стать не поздно,
Когда поймёшь, что в этом суть.
 

Сны набегают неспешным прибоем

 
Сны набегают неспешным прибоем,
уносят с собою
Вдаль от наскучивших стен
моей старой обжитой квартиры.
Стоит ли мне возвращаться домой
на рассвете бездушном,
Если я даже, допустим, услышу будильника вопли?
Нет, это чайки, взмывая,
кричат над волною свободной,
И, просыпаясь,
я качку почую спиною усталой:
Долго стоять довелось
на вечерней мне вахте. Штормило.
Вот и приснилась постель
на шестом этаже, и, настойчив,
Бьётся сквозь стену прозрачную сна
в задремавшем сознанье,
Словно бы чайка в стекло смотровое,
будильника голос.
 

В такт музыке бьёт с перебоем

 
В такт музыке бьёт с перебоем
И хаос приветствует сердце.
Давно распрощались с покоем,
И не на что нам опереться.
В смертельном безудержном танце
Безумствует яд упоенья,
Впивая озноб диссонанса,
Летят, умирая, мгновенья —
Одно за другим, обрываясь,
Теряя последние вздохи…
В отдельности каждое – малость,
Но так погибают эпохи.
 

Елена АННЕНКОВА

Сон сбежал…

 
Сон сбежал – у него ворох дел,
С ним свиданья безумны и рéдки.
Ночь без сна (что ж, таков мой удел)
Провожу в виртуальной беседке.
 
 
Рифмы-фрейлины – свита из свит,
Нараспашку душа – загляните.
И пока заокóнный мир спит,
Мысли вяжутся в длинные нити.
 
 
Ночь моя – временнáя дыра.
Чтобы время убить, мало яда.
Эй, вельможи ночного двора,
Вас казнить или миловать надо?
 
 
Сон явился… потом, поутру…
Он такой вольнодумный вельможа,
Я порхаю на сонном ветру,
И прервать мой полёт – не дай, Боже…
 

Монолог гриба

 
Питаясь солнцем и дождём,
Расту под ёлкой в чаще леса.
От шума, города и стресса
Я мхом и небом ограждён.
 
 
Частенько снятся мне во сне
Подземные грибные боги.
Какую участь в эпилоге
Грибница предначертит мне?
 
 
Быть сорванным всегда есть шанс.
Грибник не спит, по лесу бродит,
Его опять мечта изводит
Сорвать меня. Такой нюанс.
 
 
Ну а пока я – друг ветров,
Брат муравьёв и часть вселенной,
Я – символ леса неизменный,
Приятель буйных комаров.
 
 
Я благороден – облик, стать!
Красив – взгляните, в шляпе дело!
Шикарное грибное тело – Такое надо поискать!
 
 
Пути Господни… Я теперь
Сушусь тихонько на балконе…
Я не червив – тут без потерь.
И вновь у солнца на ладони!
 

За улыбкой

 
Что сегодня за улыбкой спрячу?
Вряд ли разгадать удастся вам.
День не поскупился – дал в придачу
Столько, что уже не по зубам:
 
 
Шквал эмоций, несогласий бурю,
Горький привкус давящих обид…
НО – что я в душе температурю —
Вам не выдаст мой отрадный вид.
 
 
Клон зеркальный улыбнётся хитро,
Одолжит улыбку поносить,
И физиономия – палитра
Красок счастья; так и будем жить…
 
 
Ну и что, что серым волком вою?
Я Чеширским притворюсь котом…
Что сегодня за улыбкой скрою?
Расскажу подушке я потом…
 

Летний сонет

 
Июнь, июль и август – три куплета
Знакомой летней песни… О-ля-ля! —
Очередное наступило лето.
И снова пух рождают тополя,
 
 
Хихикают черешня и клубника,
Ворчат дожди – всё время невпопад,
А ночь без тьмы – как летняя улика —
Надежд и откровений водопад.
 
 
В кадрили, менуэте или вальсе
Сквозь лето без оглядки мы летим.
Не ускользай, шальное лето, сжалься,
Порадуй северян теплом своим.
Оставив в душах след, исчезнет лето.
Но песня до конца ещё не спета.
 

Со мной

 
Со мной мои отрада и вина —
За всё, что «пере-» и за всё, что «недо-»,
За торжество изысканного бреда…
Всему своя назначена цена.
 
 
Былое изменить я не вольна.
И надо ли? Моё не в этом кредо.
Лишь над самой собой ценна победа —
Тем самым искуплю вину сполна.
 
 
Извольте, раздирайте душу в клочья!
Себе останусь верной днём и ночью,
Хоть нервы барахлят и облик хил.
Уставший мозг – вопросов средоточье…
Что в будущем? Поставлю многоточье…
Лишь воли бы хватило, страсти, сил…
 

Татьяна БАКАНОВА

Старый город осенью

 
Снова осень пришла в старый город
И раздела сады догола,
Но, туманом окутав просторы,
Красоту его смыть не смогла..
 
 
Пышность лета исчезла бесследно,
Отцвела, отшумела пора.
Бьют дожди, словно в колокол медный,
По пустому пространству двора.
 
 
Всё отчётливей видятся шпили
Сквозь неплотную сетку ветвей,
В синих сумерках башни застыли,
Став как будто ещё тяжелей.
 
 
Есть какая-то тайная прелесть
Не в листве, не в садах, не в цветах,
А вот в этих камнях, что согрелись
В ослабевших последних лучах.
 
 
Я вернуться туда обещаю,
Старый город и в ливнях приму.
Эта осень, его обнажая, —
Не во стыд, а во славу ему.
 

Летний сад

 
А Летний сад на самом деле – остров,
Прямых аллей таинственная даль.
Расчерчен и рассажен очень просто,
Не то, что этот вычурный Версаль.
 
 
Уютный, небольшой, тенистый, скромный…
Совсем не слышно жёлудь упадёт,
И встреченный случайно кот бездомный
Со мною ходит, как экскурсовод.
 
 
Здесь в тишине могу я выпить кофе
И помечтать на светлом берегу,
Здесь всё не так, как в пышном Петергофе,
Где суета и шум, всё на бегу.
 
 
Сюда я возвращаюсь каждый вечер.
Шаги и торопливы и легки.
Листва, как шаль, закутывает плечи
От холода у ветреной реки.
 

Выборг

   Я сделал свой выбор,
   Я выбрал залив.

Д. Самойлов

 
Я сделала выбор: я выбрала Выборг,
Всю осень живу на сыром берегу,
Где волны качают серебряных рыбок
И ветер метёт золотую пургу.
 
 
Одна, как отшельник, у края залива
Печали свои зарываю в песке
И глажу осоки упругую гриву,
И травы сушу на пустом чердаке —
 
 
От гриппа и кашля, простуды и боли…
Шиповник сажаю, от ветра укрыв.
Я счастлива здесь, словно птица на воле,
Свободна, как сильный и гордый залив.
 
 
Я долго искала. Я сделала выбор.
Всё, бывшее прежде, спалила дотла.
И, словно булыжник из крепости Выборг,
Корнями и сердцем в ту землю вросла.
 

Сны о Венеции

 
Спит Венеция в дожде,
Тихо, сумеречно, рано.
Только брызги по воде,
Только марево тумана.
 
 
Но среди пустых гондол,
Мокрых башен и палаццо
Звуки скрипок и виол
Начинают просыпаться.
 
 
За смычками вслед – гобой,
Флейты, трубы в до-мажоре,
Величаво сам собой
Клавесин вступает в споры.
 
 
Прогоняю странный сон,
Мне почудились, наверно,
Этот серый полутон,
Это струнное аллегро.
 
 
Растворяется в дожде
Звук оркестра… Piano, piano…
Только брызги по воде,
Сыро, холодно и рано.
 

Двор

 
Этот двор – как труба или пропасть,
Мир, что кажется в детстве так прочен,
Из окна – ледяная суровость
Стен соседних и неба кусочек.
 
 
Каждый шаг здесь отчётливо слышен,
Каждый житель с балкончика виден.
Сто семей уместилось под крышей,
В тесноте, да никак не в обиде.
 
 
В белом фартуке дворник, как стражник
Моего беззаботного мира,
Всё ключами гремел… Но однажды
В новом доме мне дали квартиру.
 
 
Все разъехались вскоре куда-то,
Но по-прежнему душу тревожит
Двор-колодец с небесной заплатой
И становится мне всё дороже.
 

Новогодний снег

 
Ещё, казалось,
долгий век
С осенней скукой не расстаться.
Но, к счастью,
выпал первый снег
Под Новый год, почти в двенадцать.
 
 
А я леплю снеговика,
Шары катаю,
строю крепость,
Коньком по зеркалу катка
Пишу какую-то нелепость,
 
 
Что я люблю тебя давно…
И ты давно об этом знаешь,
Но утром,
выглянув в окно,
Ты слов моих не прочитаешь:
 
 
Едва застывший тонкий лёд
Летящим снегом запорошит.