Ай Рин. Клуб речников

   Но делать было нечего. Искать новую кошку у парня не было ни сил, ни времени, ни желания. Поэтому Глеб перелез через забор и направился в Клуб речников. Он прошел под сводчатой кирпичной аркой, поднялся по невысокой лестнице и зашел в большой зал, в котором был вчера. Здесь парень остановился и стал прислушиваться. Однако не было слышно ни одного звука: ни пения птиц, ни стрекотания кузнечиков, ни жужжания мух… Стояла мертвая тишина.
   – Кис-кис-кис! – позвал журналист. – Доня! Иди ко мне, я тебя колбасой угощу!
   Неожиданно откуда-то из-за стены донесся приглушенный звук: «Мяу!»
   – Ага! – обрадовался Глеб. – Вот ты где прячешься! За стеной!
   Он бегом выбежал из зала и оказался в полуразрушенной комнате без крыши. Из нее он выбежал в длинный коридор и побежал по нему.
   – Кис-кис! – продолжал звать парень.
   Но кошка больше не отзывалась. Журналист пробежал по коридору, вышел на лестницу и увидел сквозь разбитое окно соседний храм-музей.
   – Похоже, я оказался совсем в другой части Клуба, – сам себе сказал он. – Зал, из которого я слышал эту проклятую Доню, находится в другой стороне.
   Он выглянул через окно на улицу и увидел, что солнце неумолимо ползет на закат.
   «Через пару часов станет совсем темно!» – мелькнула мысль. Но уйти без кошки Глеб не мог. Он снова спустился по лестнице и углубился в развалины. Он бродил по длинным коридорам, сворачивал в пустые залы, пересекал полуразрушенные помещения… В конце концов ему стало казаться, что он ходит по кругу.
   – Так не пойдет! – громко произнес парень, обращаясь к стенам здания. – Хватит мне голову морочить!
   Он снова вернулся на лестницу, с которой был виден музей, а от нее отправился назад – в большой зал. Журналист несколько раз прошел по коридору, но зала так и не обнаружил. Зато через проломы в стенах он заметил, что солнце зашло, и в небе догорают его последние лучи. Глеб запаниковал. Ночевать в храме он не собирался.
   – Доня! – позвал он. – Где ты, чертова кошка?!
   И вдруг, прямо у себя за спиной, парень услышал угрожающее шипение. Он обернулся и увидел, что стоит в зале, который так безуспешно пытался найти последние полчаса. Прямо перед ним находилась Доня, но она смотрела не на него. Страшно изогнув спину, прижав уши и вытаращив глаза, кошка шипела на дверь, которую журналист почему-то раньше не заметил. Глеб тихонько открыл сумку и подкрался к кошке. Того, что произошло дальше, он никак не ожидал. Доня развернулась на 180 градусов и сама бросилась в сумку. Она забилась в ее угол и принялась жутко кричать. Парень тут же застегнул молнию, оставив лишь небольшую дырочку, чтобы животное не задохнулось. К его удивлению, оказавшись в сумке, кошка тут же замолчала и даже перестала двигаться.
   «Она чего-то сильно испугалась, – подумал журналист, – но чего?»
   И тут ему показалось, что из-за двери звучит негромкая музыка. Глеб подошел к ней и немного приоткрыл. Он увидел перед собой небольшой концертный зал.
   – Чудо! – пробормотал парень. – Может быть, здесь начали вести реконструкцию и восстановили часть помещений? Но почему я сразу этого не заметил?
   Он подхватил сумку, зашел в зал и прошел мимо рядов выстроенных стульев, оббитых бордовым бархатом. Перед стульями возвышалась небольшая сцена, на которой стояли еще четыре стула с лежащими на них музыкальными инструментами. Именно от них исходила негромкая музыка. Но журналист не обратил на это внимания, поскольку именно в этот момент из-за занавеса, спускающегося по боковым сторонам сцены, раздались голоса:
   – Степан Иванович, – громко говорил низкий мужской голос, – ты же мне отчитывался, что пристройка сделана на совесть! А что выходит? Штукатурка вся обвалилась, две перегородки обрушились, трое парней в больнице.
   – Виноват, – пробубнил хрипловатый голос. – Не доглядел!
   – Не доглядел? – возмутился первый говоривший. – Нет, это по-другому называется. Это халатность! В то время как партия всеми силами пытается превратить этот гадюшник в центр досуга советского человека, у тебя происходит одно ЧП за другим.
   – Отвечу по всей строгости, – произнес второй.
   – Конечно, ответишь. Вот соберем партийное собрание, и ответишь! Отчитаешься перед товарищами…
   – Я вас слышу! – закричал Глеб и бросился к сцене: – Товарищи, погодите!
   Он подбежал к занавесу и схватился за него рукой. В ту же секунду картинка распалась на его глазах: он стоял и держал рукой толстую паутину, свисающую с потолка. Жирный паук уже перебирался на его ладонь. Журналист вскрикнул и дернул рукой, скидывая насекомое. И тут его взгляд упал на стены полуразрушенного помещения, где он находился. Было уже довольно темно, но можно было заметить, что все они были покрыты полчищами огромных черных пауков. Некоторые были размером не меньше десяти сантиметров.
   «Нужно бежать!» – мелькнула мысль в голове Глеба, и он бросился прочь. Пауки словно ждали от парня подобного выпада, поскольку тут же устремились за ним. Их скорость поражала: они передвигались прыжками и быстро сокращали расстояние между ними и беглецом. Журналист выбежал в коридор и заметил, что за горизонтом исчезает последний луч заходящего солнца.
   – Только не сейчас! – воскликнул Глеб.
   И тут он увидел, что луч, падая на пол, оставляет солнечный свет, похожий на дорожку. Парень немедленно кинулся бежать по этой дорожке и через пару минут оказался на спасительной лестнице с окном на музей.
   – Спасибо, спасибо! – забормотал журналист.
   Он оглянулся назад и увидел, что пауки почти настигли его. Тогда Глеб выбрался через окно и помчался к соседнему храму. Сумка в руке мешала бегу, хотя Доня вела себя очень смирно. Она словно понимала, что сейчас лучше молчать и не брыкаться.
   Парень добежал до соседнего храма и оглянулся: никаких пауков позади него не было. Он взбежал по ступенькам на крыльцо музея и увидел, что тот снова закрыт.
   – Ладно, – сам себе сказал журналист, – еще не темно! Я прекрасно успею добраться до дома.
   И он направился от храма прямиком к забору. Перебравшись через ограду, Глеб зашагал по тропинке в сторону дома деда Матвея. Он ясно ощущал, что в его спину кто-то смотрит, но выяснять – кто же это, не захотел. Наступали сумерки. Парень спешил, как мог. И вот впереди показалась резная избушка.
   – Наконец-то! – выдохнул журналист.
   Он уже собрался подойти к дому, но внезапно прямо перед ним из ниоткуда появился дед Матвей. Глеб даже подпрыгнул от неожиданности.
   – Черт! Что ж вы так пугаете! – заикаясь, произнес он.
   – Ты нашел кошку? – срывающимся голосом спросил старик.
   – Да, вот она! Зовут Доня.
   С этими словами парень протянул сумку с животным дяде Ольги.
   – Давай, давай скорее, – радостно сказал дед Матвей.
   Он схватил сумку и бросился назад – к дому. По пути он выкрикивал отдельные слова и предложения:
   – Заходи! Ешь! Меня не жди! После ужина – в комнату! Нос не высовывай! Что бы ни случилось!..
   Журналист поспешил следом за стариком, но когда вошел в дом, того и след простыл.
   «Куда он мог деться?» – удивился Глеб.
   Он прошел на кухню и увидел, что на столе стоит вечная вареная картошка, малосольные огурцы и топленое молоко. Есть не хотелось. Парень хорошенько умылся и сел за стол. Машинально он посмотрел на часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого вечера.
   «Надо идти спать, – подумал журналист. – Надоела вся эта чертовщина!» Он через силу съел пару картофелин и выпил стакан молока. Затем отправился в свою комнату.
   Глеб проверил замок на своей двери. Тот был исправен. Тогда парень заперся изнутри и на всякий случай подпер стулом дверную ручку. После этого он плотно закрыл окна и зашторил их, чтобы никто не мог заглянуть внутрь с улицы. Ровно в одиннадцать журналист лег спать. Он не стал раздеваться, поскольку помнил, что произошло прошлой ночью.
   – Нужно уснуть, нужно уснуть… – бормотал Глеб, закрыв глаза.
   Но чем больше он старался расслабиться, тем хуже у него это получалось. Наконец он впал в странное состояние, напоминающее дрему. Он все слышал, но совершенно не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
   Парень слышал, как начали тикать часы, как они отыграли свою мелодию. Затем добавился шум на кухне. Он был намного громче, чем в прошлую ночь, но журналист лежал неподвижно и не пытался что-нибудь предпринять.
   Внезапно к шуму добавились человеческие крики. Похоже, кричал дед Матвей. Его вопли были исполнены ужаса и боли. Глеб попытался встать с кровати, но его словно придавили многотонной тяжестью. С невероятным трудом ему удалось сесть на кровати. Однако встать он не смог. Как только парень попытался подняться на ноги, он тут же рухнул на пол. Тело не слушалось его. Тогда, извиваясь как змея, он пополз к двери комнаты. Тем временем крики усилились.
   – Сейчас, сейчас, – бормотал журналист.
   Он подкатился к стулу, подпирающему ручку, и попытался его выбить. Но стул держался очень крепко. Тогда Глеб, как мог, ударил по ножке стула своим плечом. Он не рассчитал удара, и стул упал, сильно ударив его по голове. В глазах у парня потемнело, и он потерял сознание…
   Когда он пришел в себя, в комнате было уже светло. Он лежал на полу возле двери, а рядом валялся массивный стул. Журналист попытался встать, но с первого раза ему это не удалось. Сильное головокружение валило его на пол. Только с третьей попытки Глеб смог сесть. Он прислонился спиной к двери и посмотрел на часы. В глазах двоилось, но парень увидел, что было без пяти минут полдень. Он ничуть не удивился этому совпадению, поскольку стал привыкать к странностям дома деда Матвея.
   Он посидел несколько минут, а когда в голове слегка прояснилось, встал, поднял стул и со стулом наперевес отправился на кухню.
   Журналист ожидал увидеть там все, что угодно: кости, кровь, куски мяса и части человеческой плоти… Но каково же было его удивление, когда он увидел, что на кухне как ни в чем не бывало возится сам хозяин. От удивления Глеб открыл рот и не знал, что сказать…
   – Доброе утро! – улыбнулся старик. – А ты что это со стулом пришел? Тут вроде стульев хватает.
   – Но как?.. – пробормотал парень, с ужасом глядя на деда Матвея. – Я четко слышал, как вы кричали ночью. Я думал, вас тут на куски разорвали!
   – Кричал, – радостно произнес дядя Ольги. – В темноте споткнулся, упал, руку поранил… Вот и кричал!
   Он повернулся к журналисту, и тут Глеб увидел, что левая рука старика по локоть замотана окровавленной тряпкой.
   – Что же вы ко мне не зашли, – забормотал парень. – Нужно же было рану обработать, да и крови потеряли много! Может, «скорую» вызвать?
   – Не надо! – отмахнулся дед Матвей. – Что они понимают? Я и сам вылечусь, ты только помоги мне руку перевязать, как надо, а то одной рукой неудобно…
   – Конечно, конечно! – закивал журналист. – Где у вас бинты?
   – Какие бинты! Вон на столе простынь лежит чистая. Разорви ее на полосы да перемотай меня.
   Глеб поставил стул, взял простынь и разорвал ее. Тем временем старик принялся разматывать окровавленную повязку. Он морщился от боли, но старался держаться бодро. Наконец, тряпка была снята, и журналист увидел страшную рваную рану на руке деда Матвея. Ему стало не по себе. Чтобы сдержать тошноту, парень несколько раз сглотнул и принялся глубоко дышать.
   – Ишь, какой впечатлительный! – усмехнулся хозяин дома, заметив состояние журналиста.
   Затем он вытащил из стола бутыль с темной жидкостью, подошел к умывальнику и полностью залил рану.
   – Ну давай, заматывай! – прикрикнул старик на Глеба. – А то я тут по твоей милости кровью истеку!
   Парень кивнул головой и, стиснув зубы, принялся перевязывать руку деду Матвею. Поскольку кровь бежала очень сильно, то пришлось намотать несколько полос разорванной простыни.
   – Где же это вы так поранились? – спросил журналист, стараясь отвлечься от тошноты.
   – Да мало ли… – уклончиво ответил старик. – Ночью разве разберешь.
   – Рана-то ваша уж больно на след от чьих-то зубов смахивает.
   – Это тебе показалось! – пристально глядя Глебу в глаза, произнес хозяин дома. – Обычный порез – не более того.
   – Заражение подхватите. В больницу вам надо!
   – Разберусь! А такие царапины на мне как на собаке заживают.
   Парень закончил перевязку, и дед Матвей довольно оглядел свою руку.
   – Ну вот, совсем другое дело! – сказал он. – Не то что когда я одной рукой наматывал!
   Он собрал куски окровавленной материи, вынес во двор и поджег. Затем вернулся в дом и, весело глядя на журналиста, произнес:
   – Замечательно! Теперь можно и позавтракать.
   – Спасибо, не хочется! – скривив гримасу, сказал Глеб.
   – Эх! – махнул здоровой рукой старик. – Негоже взрослому парню быть таким неженкой. Подумаешь, две капли крови увидел.
   – Это вы называете две капли! – возмущенно воскликнул журналист. – Да у вас тут черт-те что творится! Ночью из комнаты не выйти – какие-то чудища бегают! Вы орете так, словно с вас кожу живьем снимают. А утром – все как обычно!.. Улыбочка! Кушать подано – садитесь жрать, пожалуйста. Это, по-вашему, нормально?
   Хозяин дома пристально посмотрел на Глеба, а потом спокойно произнес:
   – Есть садись! Завтрак остыл…
   Парень злобно сплюнул на пол и вышел в свою комнату. Там он быстро сложил вещи в сумку, прихватил ее с собой, вернулся на кухню и сказал:
   – Спасибо за гостеприимство, дед Матвей, но больше я здесь оставаться не могу. Удачи вам и … прощайте!
   – Не прощайся раньше времени, – усмехнулся старик.
   – Да я лучше на улице ночевать буду, чем сюда вернусь! – запальчиво произнес Глеб.
   – Ночуй, – кивнул дядя Ольги. – Счастливо!
   Журналист молча прошел мимо деда Матвея и вышел из дома. На душе у него было гадко, но он был счастлив, что наконец покинул этот ужасный приют и его странного хозяина.
   Солнце светило над зелеными деревьями. В голубом небе порхали птицы. Мир был насыщен яркими красками.
   – Слава богу! – пробормотал Глеб. – Как я рад, что вырвался оттуда!
   И он весело зашагал по тропинке…

4

   Журналист направился самым коротким (известным ему) путем к дороге. Он мурлыкал себе под нос песенку и с наслаждением вдыхал чистый воздух. Чтобы не проходить мимо Клуба речников, парень свернул с тропинки и пошел прямо через заросли деревьев. Неожиданно в кармане его куртки завибрировал сотовый телефон. Глеб достал трубку и посмотрел на номер. Ему звонил редактор Коровин.
   – У аппарата! – деловито произнес в трубку журналист.
   – Что значит «у аппарата»? – раздался в ответ злобный вопль Коровина. – Глеб, я не могу дозвониться до тебя несколько дней! Где обещанный репортаж с Вотчины? Где фотографии? В чем дело? Где тебя черти носят?!
   «Знал бы он, как недалек от истины, упоминая о чертях!» – усмехнулся про себя парень, а вслух сказал:
   – Успокойтесь, Яков Михайлович! Я держу ситуацию под контролем. Репортаж практически готов, но из-за отсутствия жилья я никак не могу его доделать окончательно.
   – Что ты хочешь сказать? Ты не устроился в гостиницу?
   – Увы, мест нет. А цены в частном секторе зашкаливают. Поэтому в данный момент я занят поиском квартиры или хотя бы комнаты.
   – Ну-ну, ты не расстраивайся там! Вернешься, я распоряжусь тебе премию выдать в размере месячного жалования… Но репортажи и фотографии мне нужны срочно, понимаешь?
   – Не расстраиваюсь и понимаю. Постараюсь сегодня до конца рабочего дня скинуть вам первый отчет.
   – Так держать! – обрадованно заявил главред. – Буду ждать! Счастливо, и постарайся быстрее определиться с жильем.
   В трубке раздались короткие гудки. Глеб усмехнулся, отключил телефон и положил его в карман куртки.
   – Лучше бы он мне сейчас премию выдал, – вслух произнес парень, – я бы хоть квартиру приличную снял.
   И тут за его спиной послышался громкий колокольный звон. Журналист вздрогнул и оглянулся. К своему ужасу, он увидел, что стоит буквально в нескольких шагах от ограды, идущей вдоль сгоревшей церкви.
   – Не может быть, – пробормотал Глеб, – я же шел совершенно в другую сторону! Неужели я так заговорился, что не заметил, как сделал крюк?
   Колокола продолжали звонить, и теперь, находясь рядом с бывшим клубом, журналист мог поклясться, что звук идет именно из развалин, а не откуда-нибудь еще. Он хотел немедленно уйти, но его ноги словно приросли к земле. Парень не мог сделать ни шагу. Он стоял и тупо смотрел на церковь. Внезапно звон прекратился, и до ушей Глеба донеслись нежные переливы какой-то грустной мелодии. А потом чистый женский голос запел песню на неизвестном языке.
   – Господи! – тихо взмолился журналист. – Прошу тебя, прекрати все это!
   Он с силой зажал уши и зажмурился. Неожиданно его ноги словно освободились от тяжелых оков. Парень попробовал сделать шаг, и это ему с легкостью удалось. Не открывая глаз и не разжимая ушей, он прошел еще два шага, затем открыл глаза и бросился прочь от этого жуткого места.
   Выбежав на дорогу, Глеб перевел дыхание и пошел уже более спокойно.
   – Никогда больше не вернусь сюда, – срывающимся голосом говорил он сам себе. – Осточертело! И ведь знаю, что такого быть не может. Что за хрень! Может, мне в отпуск пора?!
   Журналист взял такси и стал ездить по всем гостиницам города, стараясь снять номер или хотя бы койку в чужом номере. Но к его огромному разочарованию, таковых не оказалось. Тогда парень расплатился с таксистом и пешком отправился в частный сектор. Он надеялся, что отыщет какую-нибудь сердобольную старушку, которая недорого сдаст ему скромный угол…
   Старушек было много, но все они твердили одну и ту же заколдованную фразу:
   – Сдадим жилье за сто долларов в сутки.
   – Да вы что, с ума все посходили, что ли, – возмущался Глеб. – Откуда такие цены в вашем захолустье?
   – Не нравится, ночуй на улице! – кричали ему в след «гостеприимные» бабушки. – А у нас «бизнец»!
   – Вот тебе и «бизнец»! – злобно бормотал парень.
   Он засунул руки в карманы джинсов и побрел куда-то вдоль кривой улочки, сопровождаемый громким лаем местных собак. Неожиданно его пальцы нащупали в кармане скомканную бумажку. Глеб автоматически вытащил ее и посмотрел на цифры, написанные на ней. В этот же миг на него снизошло озарение.
   – Как же я раньше не вспомнил! – воскликнул журналист, хлопая себя по лбу. – У меня же есть позывные Сани! Надо ему срочно позвонить, может, он что дельное предложит.
   Парень тотчас достал свой телефон и набрал номер сотового Александра. К сожалению, тот был отключен. Домашний номер тоже молчал. Зато когда Глеб позвонил в редакцию, ему ответил приятный женский голос.
   – Могу я услышать Александра? – бодро произнес журналист.
   – Какого именно: Черных или Стрельцова? – поинтересовалась девушка.
   Глеб растерялся, поскольку не спрашивал фамилии своего знакомого.
   – Мне того, который на Вотчине репортаж делал, – выкрутился парень.
   – А… значит, Стрельцова, – произнесла девушка и громко крикнула куда-то в сторону:
   – Саня, подойди к телефону! Тебя тут парень какой-то спрашивает.
   Через несколько секунд в трубке раздался знакомый голос:
   – Слушаю!
   – Саня, привет! Это Глеб из Москвы, помнишь?
   – Да, Глеб. Опять репортаж какой-нибудь проспал? – усмехнулся в трубку Александр.
   – Хуже! Мне жить негде. Может, подскажешь, где можно несколько дней перекантоваться? Хотя, если честно, я хотел к тебе напроситься, поскольку цены у вас на жилье такие, что Москве и не снилось!
   – Это точно! – рассмеялся журналист. – Знаешь что, давай сейчас где-нибудь с тобой встретимся, а то неудобно по рабочему телефону личные проблемы обсуждать.
   – Давай! – обрадовался Глеб. – Можно у кафе «Золотая рыбка», других я не знаю.
   – Ладно! Через полчаса встречаемся у входа.
   – Только ты мобилу подключи, а то до тебя не дозвонишься.
   – Хорошо, – ответил Александр и положил трубку.
   Глеб огляделся по сторонам и, лавируя между бревенчатых домов, самой короткой тропинкой выбрался на дорогу. Там он поймал такси и поехал в город к назначенному месту.
   У «Золотой рыбки» парень оказался гораздо раньше своего нового друга и еще четверть часа толкался у порога. Наконец, появился и Александр.
   – Привет, – Саша пожал руку Глебу. – Смотрю, ты тут с вещами, значит точно – жить негде! Ладно, идем пообедаем, заодно и поговорим.
   – Пошли, а то, признаться честно, я немного проголодался после похода по вашему частному сектору.
   Парни зашли в кафе и сели за столик у стены. Глеб спрятал под стол свою сумку и с наслаждением принялся разминать руку.
   – Вижу, ты давно уже гуляешь, судя по отпечатку ручки от сумки на твоем запястье, – усмехнулся Александр.
   – Давненько, Холмс.
   – А что так? Ты же вроде снимал жилье у деда Матвея, и тебя все устраивало. Неужели хозяин тебя выгнал за аморальное поведение?
   – Хорош издеваться! – махнул рукой Глеб. – Просто не могу я больше жить под одной крышей с этим сумасшедшим стариком.
   – А может, дело вовсе не в старике? – хитро прищурившись, поинтересовался Саша. – Может, ты что-то видел или слышал, чего твой атеистический мозг никак не хочет принимать?
   Глеб понял, что дальше упираться бесполезно, поэтому он тяжело вздохнул и кивнул.
   – Да ну! – воскликнул Александр, и его глаза блеснули.
   Он немедленно подвинулся ближе к столику и тихо сказал:
   – Давай, рассказывай.
   В это время подошла женщина в белом халате и громко произнесла, глядя в потолок:
   – Молодые люди, я давно уже за вами наблюдаю. Сидеть – сидите, а ничего не заказываете! Вы или берите еду, или освободите столик для других клиентов.
   Парни оглянулись и увидели, что почти все столики в кафе были пустыми. Однако с женщиной они спорить не стали. Александр заказал две тарелки борща, котлеты и компот. После чего удовлетворенная женщина удалилась и больше не мешала нашим героям.
   Когда подносы с заказом оказались на столе, Саша вновь обратился к Глебу:
   – Кажись, теперь можно нормально поговорить. Рассказывай!
   – Особо рассказывать нечего, – пожал плечами московский журналист. – Я не так долго жил в том доме. Но… возвращаться туда не хочу!
   – С этого момента – подробнее.
   – Да там черт-те что творится, ты был прав. Звуки какие-то ночами раздаются, тени летают. Но на все это можно было бы закрыть глаза, если бы не кошки…
   – Кошки? – удивился Александр. – Какие кошки?
   – Да питомцы деда Матвея. Он на них помешан. Кормит какой-то вонючей гадостью, ночью они по кладбищу гуляют и приносят в дом человеческие останки. Не очень приятное зрелище!
   – А сколько у него кошек?
   – Пять.
   – Интересно… – пробормотал Саша. – Как раз столько, сколько лучей у дьявольской пентаграммы.
   – Чего? – не понял Глеб. – О чем вообще речь?
   – Да ни о чем, ты не поймешь.
   – А ты уж постарайся объяснить.
   Александр несколько минут молча пережевывал котлету, затем произнес:
   – Как-то в одном из наших городских архивов я наткнулся на очень древний манускрипт. Не похоже, что его там хранили. Скорее, кто-то впопыхах засунул его между книгами совершенно другого периода. Возможно, этот «кто-то» хотел спрятать столь ценную вещь подальше от посторонних глаз. Так вот… Я тайно вынес этот манускрипт и отдал его для расшифровки одному своему знакомому из научного института. Почти три месяца он переводил его для меня. Как оказалось, эта рукопись была написана на старославянском языке в пятнадцатом веке и содержала подробную инструкцию того, как нужно строить церковь, чтобы держать врата в Пекло, или Ад, закрытыми. Там также рассматривались различные обряды по сдерживанию всякой нечистой силы. К сожалению, я мало чего запомнил, но ритуал с кошками прочно врезался в мою память благодаря своей необычности. Если быть кратким, он используется для того, чтобы перекрыть доступ злым силам в наш мир. Весь обряд я рассказывать не буду, но для него нужно нарисовать «Дьявольскую пентаграмму» – это такая перевернутая звезда с пятью лучами – и посадить на ее лучи пять кошек. Четыре из них должны быть черными. Они символизируют смерть, горе, несчастье и гибель. А одна – на нижнем луче – обязательно должна быть рыжей! Именно эта кошка играет наиболее важную роль во всем действе, поскольку олицетворяет собой пламя. Но, как известно, существует два вида пламени: карающее пламя Ада и священное пламя Чистилища. И рыжая кошка, пропуская во время обряда через себя всю нечисть, словно сжигает ее в святом пламени…
   При этих словах Глеб поперхнулся борщом. Он откашлялся, схватил за руку Александра и с вытаращенными от изумления глазами пробормотал:
   – Погоди-ка! А ведь у деда Матвея как раз четыре кошки черные и один кот рыжий – Жорик!
   Тут уже Саша поперхнулся компотом и долго откашливался.
   Немного придя в себя, Глеб спросил:
   – А можно мне посмотреть этот манускрипт? Или хотя бы его перевод?
   – Увы, – покачал головой Александр. – В научном институте вспыхнул пожар, и мой знакомый погиб в огне. Было странно, что кроме его кабинета не пострадало ни одно другое помещение… Но дело даже не в этом! Манускрипт и его перевод хранились в несгораемом сейфе, а после гибели моего приятеля документы таинственным образом исчезли из закрытого шкафа. Мистика!
   – А по-моему, наоборот, весьма обычное дело. Кто-то пронюхал про древнюю реликвию и решил погреть на этом руки. Ведь такие ценности стоят немалых денег! К сожалению, твой знакомый мешал, поэтому его убрали.