– Что-нибудь пропало? – спросила она.
– Ничего ценного здесь нет. Кто это сделал?
– Рамон, – вздохнула она.
– Ваш друг?
– Он мне не друг. Пожалуйста, взгляните, не пропало ли что. Нужно быть уверенным.
Пожав плечами, Кул прошелся по квартире, больше чтобы убедиться, что если кто-то сюда и вломился, то разве для составления описи того, что можно украсть. Он понимал, что Рамон не обычный вор, но не представлял, что здесь можно искать. Еще меньше он понимал связь и смысл ночных событий.
Его квартира состояла из гостиной, спальни, маленькой кухни и ванной в конце холла. И во всех комнатах остались следы долгих, энергичных, тщательных поисков. Спальня, где он поставил мольберт и стол для эскизов, чтобы кое-какую работу делать дома, подверглась наибольшему разгрому.
Квартиру с мебелью оно снял, едва начав работать в агентстве Джордана, и ничего тут не менял, только повесил несколько своих картин и этюдов. На кухне Кул нашел два стакана и бутылку бренди. Напиток теплой лужицей растекся по желудке, но внезапно его охватила дрожь. Отопление на ночь было выключено, и квартире выстыла. Он вновь наполнил свой стакан, другой – для девушки и отправился к ней.
Гостья наблюдала за улицей, приподняв край шторы. Она все еще была в пальто, и Питер отметил, что пальто добротное, изящное и, видимо, дорогое. У девушки были длинные стройные ноги. Несмотря на испанский акцент, она не походила на латиноамериканку. Когда он протянул стакан, она мило улыбнулась, и напряженность как рукой сняло.
– Выпейте, – сказал Кул. – Вы явно не привыкли к нашей северной погоде.
– Да, не привыкла, – она с легкой гримаской пригубила ликер, взглянула на картины на стене и снова улыбнулась. – Вы любите яркие краски, как я вижу. Вам бы понравились горы Гватемалы.
– А, так вот откуда вы!
– Да, из Антигуа, вблизи столицы. У меня еще дом в Сан-Хосе, на тихоокеанском побережье. Страна у нас очень разноликая, и любая ее часть по-своему хороша – все везде насыщенно светом и цветом.
– Но почему вы мне все это говорите? – поинтересовался Кул.
Она пожала плечами.
– Я расскажу, но вы должны мне доверять, или мы оба проиграем. А дело очень срочное. То, что вы должны сделать, нужно делать тут же, не откладывая. Поверьте, я не преувеличиваю. Мне очень трудно находиться здесь. Поверьте, я к такому не привыкла, – она отчаянно жестикулировала, избегая смотреть в сторону открытой двери в спальню, и даже покраснела. – Я здесь лишь потому, что это абсолютно необходимо.
– Я слушаю, – согласился Кул.
– Да, вот... – она поставила стакан на стол. – Я пришла из-за вашего брата.
– Брата?
– Да, Гидеона.
И опять он почему-то не удивился. Иначе и быть не могло. Человек с ножом, девушка из Латинской Америки, волнение, которое им овладело, когда он впервые ощутил, что за ним следят...
С Гидеоном вечно так, – подумал он с улыбкой, чуть тронувшей губы, – вечные приключения, опасности и прочие романтические ситуации. Гидеон был анахронизмом, по ошибке угодившим в двадцатый век, хотя всем своим существом он принадлежал эпохе конкистадоров и авантюристов-флибустьеров. Питер воздержался от комментария вслух, зная, как это рассмешило бы брата. Однако другого способа воспринимать Гидеона просто не существовало.
– Садитесь, мисс Дельгадо, – предложил он.
Двигалась она быстро и грациозно. Под пальто тонкого драпа на ней оказалась коричневая юбка с широким мягким кожаным поясом, плотно затягивавшим тонкую талию и подчеркивающим выпуклость бедер. Пряжка пояса явно была из старинного серебра майя. Грудь обтягивал желтый кашемировый свитер, а шею украшал серебряный обруч замысловатой работы. Положив руки на колени, девушка задумчиво уставилась на них.
– Так что там с моим братом?
– Мне нелегко начать.
– А ждать еще труднее.
– Гидеон попал в беду. Дело очень серьезное, – ее плечи печально поникли, карие глаза смотрели на Кула спокойно и внимательно. – Вы его брат, но вы совсем другой. Может, я ошибаюсь. Гидеон родился с неистовой душой, а вы, по-моему, на него не похожи.
– Так что за беда? – перебил ее Кул.
– Он в тюрьме в городе Гватемале.
– Что он натворил?
Она опять заколебалась. Ледяная крупа застучала в окно, и девушка вздрогнула. Кул заметил, как вздымалась под свитером ее полная грудь.
– Рассказывайте, – потребовал он.
– Гидеона упрятали за решетку по сфабрикованному обвинению. Я в этом уверена. Он там уже неделю. И это серьезнее, чем вы можете себе представить. Сначала мы не знали, где он, но потом нашли его и попытались чем-нибудь помочь. Но ничего не вышло.
– Кто – мы?
– Друзья Гидеона. Я.
– Кто-нибудь обращался в американское посольство?
– Конечно. Ваши чиновники ничего не станут делать. Гидеон встревал в международные дела, и это могло вызвать неодобрение мистера Тиссона. Так зовут вашего посла. Милый человек, но слабый. И ему очень не нравятся тропики. Он к ним так и не приспособился, – девушка улыбнулась и оперлась длинными пальцами на округлые бедра. – Ждать от Тиссона помощи не приходится.
– Ладно, – буркнул Кул, – когда будет суд?
– Суда не будет.
– Но его арестовали...
– Никакого суда, сеньор.
– Тогда что с ним случилось?
– Он в тюрьме.
– Без приговора?
– В нашей стране это не столь важно, сеньор.
У него мороз пробежал по коже.
– И Гидеон может там остаться навсегда?
– Мне очень жаль, сеньор...
Кул уставился на девушку. Их глаза встретились. И странное ощущение он испытал: смущение из-за ее присутствия было сильнее, чем то негодование, в которое поверг его ее рассказ. Он полез в карман за сигаретами, но тут же забыл о них и снова обратился к ней.
– Что я могу сделать? Чем помочь?
– Об этом нужно подумать вместе.
– Вы хотите, чтобы я отправился с вами туда?
– Сомневаюсь, что это поможет.
– Но что тогда?
Она не ответила. Казалось, она не ожидала от него подобной реакции. Девушка озадаченно хмурилась, и между тонкими бровями пролегла едва заметная складка.
– Скажите, вы впервые слышите о неприятностях Гидеона?
– Почему вы спрашиваете?
– Вы ничего о нем не слышали последнее время?
– Вы имеете в виду, не писал ли он мне?
Она улыбнулась.
– Да. Он писал?
Кул вернулся к столу, взял две сигареты и протянул одну девушке. Она курила неумело, сложив губы трубочкой. Вопрос в ее глазах остался вопрос, но Кул не обращал внимания.
– Трудно поверить, что такие вещи могут происходить до сих пор. В чем Гидеона обвиняют?
– Официально? – она разглядывала сигарету. – Его обвиняют в убийстве.
Кула словно окатили холодной водой.
– В убийстве? Кого?
Она подняла на него глаза.
– Моей сестры.
Глава 4
Глава 5
– Ничего ценного здесь нет. Кто это сделал?
– Рамон, – вздохнула она.
– Ваш друг?
– Он мне не друг. Пожалуйста, взгляните, не пропало ли что. Нужно быть уверенным.
Пожав плечами, Кул прошелся по квартире, больше чтобы убедиться, что если кто-то сюда и вломился, то разве для составления описи того, что можно украсть. Он понимал, что Рамон не обычный вор, но не представлял, что здесь можно искать. Еще меньше он понимал связь и смысл ночных событий.
Его квартира состояла из гостиной, спальни, маленькой кухни и ванной в конце холла. И во всех комнатах остались следы долгих, энергичных, тщательных поисков. Спальня, где он поставил мольберт и стол для эскизов, чтобы кое-какую работу делать дома, подверглась наибольшему разгрому.
Квартиру с мебелью оно снял, едва начав работать в агентстве Джордана, и ничего тут не менял, только повесил несколько своих картин и этюдов. На кухне Кул нашел два стакана и бутылку бренди. Напиток теплой лужицей растекся по желудке, но внезапно его охватила дрожь. Отопление на ночь было выключено, и квартире выстыла. Он вновь наполнил свой стакан, другой – для девушки и отправился к ней.
Гостья наблюдала за улицей, приподняв край шторы. Она все еще была в пальто, и Питер отметил, что пальто добротное, изящное и, видимо, дорогое. У девушки были длинные стройные ноги. Несмотря на испанский акцент, она не походила на латиноамериканку. Когда он протянул стакан, она мило улыбнулась, и напряженность как рукой сняло.
– Выпейте, – сказал Кул. – Вы явно не привыкли к нашей северной погоде.
– Да, не привыкла, – она с легкой гримаской пригубила ликер, взглянула на картины на стене и снова улыбнулась. – Вы любите яркие краски, как я вижу. Вам бы понравились горы Гватемалы.
– А, так вот откуда вы!
– Да, из Антигуа, вблизи столицы. У меня еще дом в Сан-Хосе, на тихоокеанском побережье. Страна у нас очень разноликая, и любая ее часть по-своему хороша – все везде насыщенно светом и цветом.
– Но почему вы мне все это говорите? – поинтересовался Кул.
Она пожала плечами.
– Я расскажу, но вы должны мне доверять, или мы оба проиграем. А дело очень срочное. То, что вы должны сделать, нужно делать тут же, не откладывая. Поверьте, я не преувеличиваю. Мне очень трудно находиться здесь. Поверьте, я к такому не привыкла, – она отчаянно жестикулировала, избегая смотреть в сторону открытой двери в спальню, и даже покраснела. – Я здесь лишь потому, что это абсолютно необходимо.
– Я слушаю, – согласился Кул.
– Да, вот... – она поставила стакан на стол. – Я пришла из-за вашего брата.
– Брата?
– Да, Гидеона.
И опять он почему-то не удивился. Иначе и быть не могло. Человек с ножом, девушка из Латинской Америки, волнение, которое им овладело, когда он впервые ощутил, что за ним следят...
С Гидеоном вечно так, – подумал он с улыбкой, чуть тронувшей губы, – вечные приключения, опасности и прочие романтические ситуации. Гидеон был анахронизмом, по ошибке угодившим в двадцатый век, хотя всем своим существом он принадлежал эпохе конкистадоров и авантюристов-флибустьеров. Питер воздержался от комментария вслух, зная, как это рассмешило бы брата. Однако другого способа воспринимать Гидеона просто не существовало.
– Садитесь, мисс Дельгадо, – предложил он.
Двигалась она быстро и грациозно. Под пальто тонкого драпа на ней оказалась коричневая юбка с широким мягким кожаным поясом, плотно затягивавшим тонкую талию и подчеркивающим выпуклость бедер. Пряжка пояса явно была из старинного серебра майя. Грудь обтягивал желтый кашемировый свитер, а шею украшал серебряный обруч замысловатой работы. Положив руки на колени, девушка задумчиво уставилась на них.
– Так что там с моим братом?
– Мне нелегко начать.
– А ждать еще труднее.
– Гидеон попал в беду. Дело очень серьезное, – ее плечи печально поникли, карие глаза смотрели на Кула спокойно и внимательно. – Вы его брат, но вы совсем другой. Может, я ошибаюсь. Гидеон родился с неистовой душой, а вы, по-моему, на него не похожи.
– Так что за беда? – перебил ее Кул.
– Он в тюрьме в городе Гватемале.
– Что он натворил?
Она опять заколебалась. Ледяная крупа застучала в окно, и девушка вздрогнула. Кул заметил, как вздымалась под свитером ее полная грудь.
– Рассказывайте, – потребовал он.
– Гидеона упрятали за решетку по сфабрикованному обвинению. Я в этом уверена. Он там уже неделю. И это серьезнее, чем вы можете себе представить. Сначала мы не знали, где он, но потом нашли его и попытались чем-нибудь помочь. Но ничего не вышло.
– Кто – мы?
– Друзья Гидеона. Я.
– Кто-нибудь обращался в американское посольство?
– Конечно. Ваши чиновники ничего не станут делать. Гидеон встревал в международные дела, и это могло вызвать неодобрение мистера Тиссона. Так зовут вашего посла. Милый человек, но слабый. И ему очень не нравятся тропики. Он к ним так и не приспособился, – девушка улыбнулась и оперлась длинными пальцами на округлые бедра. – Ждать от Тиссона помощи не приходится.
– Ладно, – буркнул Кул, – когда будет суд?
– Суда не будет.
– Но его арестовали...
– Никакого суда, сеньор.
– Тогда что с ним случилось?
– Он в тюрьме.
– Без приговора?
– В нашей стране это не столь важно, сеньор.
У него мороз пробежал по коже.
– И Гидеон может там остаться навсегда?
– Мне очень жаль, сеньор...
Кул уставился на девушку. Их глаза встретились. И странное ощущение он испытал: смущение из-за ее присутствия было сильнее, чем то негодование, в которое поверг его ее рассказ. Он полез в карман за сигаретами, но тут же забыл о них и снова обратился к ней.
– Что я могу сделать? Чем помочь?
– Об этом нужно подумать вместе.
– Вы хотите, чтобы я отправился с вами туда?
– Сомневаюсь, что это поможет.
– Но что тогда?
Она не ответила. Казалось, она не ожидала от него подобной реакции. Девушка озадаченно хмурилась, и между тонкими бровями пролегла едва заметная складка.
– Скажите, вы впервые слышите о неприятностях Гидеона?
– Почему вы спрашиваете?
– Вы ничего о нем не слышали последнее время?
– Вы имеете в виду, не писал ли он мне?
Она улыбнулась.
– Да. Он писал?
Кул вернулся к столу, взял две сигареты и протянул одну девушке. Она курила неумело, сложив губы трубочкой. Вопрос в ее глазах остался вопрос, но Кул не обращал внимания.
– Трудно поверить, что такие вещи могут происходить до сих пор. В чем Гидеона обвиняют?
– Официально? – она разглядывала сигарету. – Его обвиняют в убийстве.
Кула словно окатили холодной водой.
– В убийстве? Кого?
Она подняла на него глаза.
– Моей сестры.
Глава 4
От нового глотка бренди внутри немного потеплело. Перезвон церковных колоколов заглушал заунывный гудок поезда пенсильванской линии. Снег с дождем барабанил по окнам. Кул прошелся взглядом по своим картинам на стене, по невзрачной мебели, пытаясь вернуться к реальности. Девушка молчала. Он все еще не в состоянии был осознать, что Гидеон в тюрьме, центральноамериканском застенке. Трудно было во все это поверить, особенно в то, что Гидеон обречен до конца дней торчать за решеткой.
Когда он вспомнил о человеке с ножом, ему стало понятно поведение девушки, осторожно приподнявшей угол шторы и поглядевшей вниз на улицу. Она тут же снова его опустила и сообщила:
– За нами кто-то следит.
Кул подошел к окну и выглянул на улицу. В два часа ночи вряд ли кого-то выманишь под дождь и снег. Однако у дверей подъезда на противоположной стороне улицы он разглядел силуэт человека. Полной уверенности не было, пока разгоревшийся огонек сигареты, когда человек сделал затяжку, не развеял все сомнения. Кул обернулся к Серафине Дельгадо.
– Кто это?
– Рамон, конечно.
– Что нам с ним делать?
– Пусть торчит там. Он любит холод не больше меня. Но будет мерзнуть, пока не решит, что ему делать.
– А потом?
– Сделает то, что считает своим долгом.
– И в чем состоит его долг?
– Он должен вас остановить, чтобы вы не пришли на помощь брату. – Девушка говорила с трудом, ее трясло. – Можно мне еще немного бренди?
Он снова наполнил стаканы ей и себе. Но сам пить не стал.
– Вы сказали, Гидеон убил вашу сестру.
– Его в этом обвиняют. Но он этого не делал.
– Но был ли Гидеон... Гидеон с вашей сестрой...
– Да, они были любовниками.
– Тогда кто ее убил?
– Я этого не знаю.
Теперь она заговорила без прежней сдержанности, словно карауливший на улице Рамон оставлял слишком мало времени.
Кул старался представить себе столицу Гватемалы. Тихий городок высоко в горах, где на современных улицах кипели политические страсти, подпитываемые прибылью от бананов, кофе и бокситов, добываемых в высокогорных копях. Гидеон стал главным инженером "Майя Боксит Компани" и пользовался популярностью повсюду как среди гватемальцев, так и среди местных американцев. Семейство Дельгадо принадлежало к высшим, правящим слоям здешнего общества и гордилось своим кастильским происхождением. Жизнь текла тихо и размеренно, пока на сцене не появился Гидеон. Сестра Серафины, Мария, совсем не походила на нее, – так утверждала девушка. Мария была энергичной, очень красивой, умной и властной.
– Я никогда ее не любила, – созналась Серафина.
– Почему?
– Мы были слишком разными, причем во всем. Может быть, меня вы назвали бы легкомысленной... Я люблю посмеяться, хотя давно не приходилось. С Марией же нужно было всегда быть серьезным и держать руки по швам. Она была девушка с амбициями.
Вероятно, в ней было немало и чисто женских достоинств, если уж Гидеон в нее влюбился, – подумал Кул, однако перебивать не стал. Лишь через некоторое время он наконец спросил:
– А каким образом убили Марию?
– Полиция обнаружила тело в ее бунгало возле Сан-Хосе. Ее убили тремя выстрелами. Гидеона тут же арестовали. Ведь он сидел рядом с ее телом. Естественно, это выглядело очень подозрительно.
– Вы его видели после ареста?
– Нет.
– А посол Тиссон?
– Никто не видел вашего брата, сеньор.
Кул внимательно вглядывался в лицо девушки, удивляясь, что она так спокойно обсуждала смерть сестры.
– Но вы уверены, что Гид невиновен.
– Да, конечно.
– У вас есть какая-то версия? Кто бы мог убить вашу сестру?
Она пожала плечами.
– Кто знает? У нее хватало врагов.
Он в замешательстве снова подошел к окну и внимательно осмотрел улицу. В дверях на противоположной стороне по-прежнему маячил силуэт. С Честнат-стрит свернула машина и медленно, не останавливаясь, проехала мимо дома. Он смотрел вслед, пока она не свернула за угол и не исчезла из вида.
– Рамон все еще там? – спросила девушка.
– Да.
Теперь он знал, что собирается делать. Нужно перейти улицу и потребовать ответа от затаившегося снаружи врага. Его взгляд упал на сломанный замок письменного стола и он вспомнил, что хотел спросить.
– Вы не сказали мне всего. Так и не объяснили, зачем приехали сюда, почему Рамон торчит снаружи и почему мою квартиру обыскали. Ведь обо всем мне можно было сообщить в письме или по телефону.
Она покачала головой, длинные каштановые волосы заиграли в свете лампы.
– Это невозможно. Вы давно ничего не слышали о брате?
– Несколько месяцев. Мы редко переписывались.
– Несколько месяцев? Вы уверены?
– Конечно.
– Но Гидеон писал вам. Это точно. Он написал что-то важное и отправил вам для сохранности. Вот почему Рамон здесь – чтобы заполучить это письмо, даже если придется вас убрать.
Кул ощутил, как погружается в бездонную трясину.
– Что брат мог мне написать?
Серафина нахмурилась.
– Вы от меня скрываете? Вы должны были получить письмо.
– Нет, – покачал он головой.
– Поймите, Рамон – просто орудие, при помощи которого вас должны убрать. Как только я услышала, что его послали сюда, я решила опередить его и предупредить вас. Ради Марии. Ради Гидеона.
Его заинтересовало, а не спала ли Серафина с Гидеоном, как и ее сестра. Мысль эта странным образом его огорчала. Но спросил он о другом:
– Зачем Гидеону было писать мне что-то важное?
– Не знаю. Я не в курсе. Это Мария вечно затевала всяческие интриги, она была весьма честолюбива. Все это не по мне, так что я почти ничего не знаю. Но вы должны помочь Гидеону. Он в отчаянном положении, и даже не стоит говорить, что может с ним случиться.
У Кула пересохло во рту.
– Пытки?
– Очень может быть. Вполне возможно после всех тех ужасов, какие творились во время войны.
Она была права. Кул знал об этом с самого начала, и Гидеон нуждался в помощи. Но он чувствовал себя бесполезным, неспособным решить, что нужно делать. Будь замешан в дело кто угодно, но не Гидеон, он бы отмахнулся от всего как от плохой шутки, решив, что вся эта запутанная история затеяна ради обмана или шантажа. Хотя избирать его мишенью смысла не было. Отмахнуться от девушки и Рамона с его ножом означало зарыть подобно страусу голову в пески привычной жизни. А это уже невозможно.
Словно прочитав его мысли, девушка сказала:
– Вы ломаете голову, что можете сделать. Естественно, все кажется вам неправдоподобным. Но Гидеон не раз говорил о вас с такой братской любовью, словно чувствовал себя с вами одним целым. Он надеется на вашу помощь! Конечно, вам не стоит решать сразу. Подумайте до завтра. Может быть, тогда вы мне станете доверять.
– Почему вы считаете, что не верю вам сейчас?
– Вы соврали про письмо. Вы должны были его получить, а прикидываетесь, что ничего не знали. Этого просто не может быть. Вы не хотите показать письмо; возможно, это правильно, что вы относитесь ко мне с подозрением. Но я хочу, чтобы было иначе.
Он начал было протестовать, но замолчал, почувствовав, как шевельнулось внутри чувство осторожности. Едва заметная улыбка тронула губы девушки. Он ничего не знал о письме от брата. Однако девушка была убеждена в его существовании и жаждала его получить.
Кул наблюдал, как она снова подошла к окну и шепнула:
– Скоро все кончится... Рамон ушел.
– Тогда я отвезу вас в отель, – сказал Кул.
– Нет, я останусь здесь. Так безопаснее.
Она старалась говорить спокойно, но тронувший щеки легкий румянец противоречил внешнему безразличию. Кул едва сдержал улыбку, не желая, чтобы она подумала, что он смеется над ее смущением.
– Можете занять спальню. Я расположусь здесь, – он помолчал, потом внезапно спросил: – Вы меня не боитесь?
– Нет, вас – нет. Я вам доверяю. Вы брат Гидеона. – Ее карие глаза теперь были спокойны. – Для меня это более неловко, чем вы думаете. Но сейчас не время думать о любви. Да я и вообще о ней не слишком много знаю... – Она усмехнулась. – Наверное, я несу какую-то чушь?
– Ну что вы, – возразил Кул.
Она вздохнула:
– Я очень устала.
Пришлось Кулу снабдить ее своей пижамой и постараться навести хоть какой-то порядок в спальне. Дважды он подходил к окну, но Рамон исчез. Раздеваться Кул не стал. Он выключил свет, сел в кресло и закурил. Из-под плотно прикрытой двери спальни пробивался бледный лучик света, доносившийся звук шагов девушки по комнате дразнил воображение. Впервые за несколько часов он вспомнил о жене.
Серафина открыла дверь спальни и остановилась на пороге. Пижама была ей слишком велика и делала похожей на ребенка. Но свет за спиной четко выделял тело цветущей женщины, подчеркивая его нежные округлости и впадинки.
– Простите, ванная?
– В конце коридора.
Она ускользнула из потока предательского света. Он сидел и молча курил. Кулу казалось, что ее слишком долго нет. Он удивлялся ее заботе о Гидеоне. Пролететь три тысячи миль за помощью! В голове роились вопросы, но он держал их при себе. Когда Серафина вернулась, он заметил, что подобрав кверху волосы, она обнажила изящные розовые уши и подчеркнула великолепную гордую шею.
– Вы спать не собираетесь?
– Пока нет.
Она замялась.
– Я вам мешаю?
– Я думаю о Гидеоне, – буркнул он.
– Но вам нужно отдохнуть. Завтра трудный день.
– Все будет в порядке, – успокоил он.
Она застыла в нерешительности, что-то неопределенное витало в воздухе, казалось, миг – и разразится вспышкой страсти. Однако он знал, что если он сделает хоть движение, она отступит. До него долетал тонкий аромат ее духов.
– Спокойной ночи, – шепнула она. – Спокойной ночи, и спасибо...
Свет в спальне погас. Он водрузил ноги на стол и вернулся мыслями к Гидеону. Внешне никто из них никогда не выказывал особой привязанности друг к другу, но, казалось, Гидеон был неотъемлемой частью его я, хранящей общую память о детстве и школьных годах. Разница в два года стала совсем незаметной, когда они выросли. Сейчас Питер испытывал глубочайшую привязанность к брату и знал, что пойдет на любые испытания, чтобы тому помочь.
Он не заметил, как заснул. Потом Кул удивлялся, что вообще заснул. Как ни странно, его неровная дремота была пронизана мечтами об Элис. Проснувшись, он лишь горько усмехнулся: после того, что он натворил, между ними все кончено. Во сне Питер вновь пережил тот миг, когда он ею овладел, увидел бледное лицо, разглядел потрясение, горечь и ненависть в глазах. В ушах звучал ее осуждающий голос. Однако был момент, когда она сама рвалась ему навстречу и жаждала того, что он давал, как будто он разбередил нечто живое в ее холодном, ледяном естестве.
Он ерзал в кресле, отдавшись мечтам, и не услышал шума за входной дверью. Когда же окончательно проснулся, было слишком поздно: Рамон проник в квартиру.
Кул вспомнил о сломанном замке в двери и проклял свое легкомыслие. Над ним нависла темная фигура с занесенной рукой. Времени для раздумий не оставалось. Его реакция была машинальной, как в продолжавшемся кошмаре сновидений. Он оттолкнулся от кресла, головой и плечом ударив в сторону противника.
Мужчина захрипел, что-то сверкнуло и со свистом прорезало тьму, но Кул уже стоял на ногах, ощущая обрушившийся на него вес мужчины. Тот пальцами пытался ткнуть ему в глаза. Кул ощущал запах сырости, исходивший от его шерстяного пальто.
Рамон был силен и ловок, как пантера. Попытка сбить его с ног не удалась, он вывернулся и метнулся в сторону спальни. Их шумное дыхание наполнило комнату.
– Рамон! – окликнул Кул.
– Вы знаете мое имя, сеньор?
– Брось нож!
– И не подумаю, сеньор.
Они уставились друг на друга, Кула со сна еще пошатывало. Свет из окна падал на лицо латиноамериканца – грубоватое, но симпатичное. Он ухмыльнулся Кулу и схватился за ручку двери в спальню.
– Минуточку, – остановил его Кул. – Чего вы хотите? И почему охотитесь за мной?
– Вы знаете, что мне нужно. Может быть, раньше и не знали, но после разговора с сеньоритой Дельгадо вам должно быть все ясно. Она сказала вам, что мне придется вас убить, сеньор?
– Это вы перерыли мою квартиру?
– Я.
– Что вы искали?
Рамон негромко рассмеялся. Нож сверкал в его руке подобно блику пламени.
Дверь за его спиной открылась, в дверном проеме появилась Серафина. В тот миг, когда внимание мужчины отвлеклось, Кул метнулся к руке с ножом. Но успел одолеть только половину расстояния, как Рамон вновь повернулся к нему лицом. И все же Кул успел схватить и вывернуть его запястье.
Толку от этого было немного, однако от его стремительного натиска Рамон ударился спиной о стену. Девушка что-то негромко прошипела по-испански. Похоже, все они старались никого не разбудить и не поднять тревогу.
Кулу удалось заломить руку противника за спину. Рамона был фунтов на двадцать тяжелее, и слишком много лет прошло с тех пор, когда Кул занимался в колледже борьбой. И все же кое-что из давних навыков вернулось, – он нашел болевую точку.
Рамон всхлипнул от боли и попытался вырваться из его хватки. Сверкнувший нож прорезал зыбкий мрак. И тут же Кулу удалось схватить запястье врага обеими руками и рвануть вниз. Девушка снова что-то прокричала. Он почувствовал, как кулак Рамона со страшной силой угодил в живот, и на мгновение весь мир превратился во взрыв боли. И снова враг нанес удар, но не такой сильный. Судороги боли сотрясали его, однако Кул не подпускал к себе нож, дергая запястье врага вверх и вниз.
Рамон тяжело дышал ему в лицо, Кул видел ручьи пота, стекавшие по его щекам. Внезапно он подсек противника, швырнул его на пол и навалился сверху. Распластанный на полу, тот сразу стал беспомощным. Конвульсивно дергаясь, Рамон проткнул рукав Кулу, задев мышцу. Боль заставила Питера сильнее надавить на руку врага. В этой молчаливой борьбе не было пощады. Рамон пришел убить его. Причина не имела значения.
Он почувствовал первобытную злобу в своих мускулах и в клокотавшей крови и готов был уничтожить нападавшего. Мрак будто толстым одеялом укутывал их молчаливую борьбу. Нож снова угодил в него, он ощутил на пальцах кровь и собрал последние силы.
Слабый хрип вырвался из разинутого рта Рамона. На смуглом лице странно блеснул золотой зуб. Судорога свела распростертое под Кулом тело. И – тишина.
Последний хрип все еще стоял в ушах Питера, когда он поднялся с обмякшего тела врага, хватая полной грудью воздух.
– Вы в порядке, сеньор? – донесся голос девушки.
Голос звучал неожиданно мягко и высоко, почти жалобно. Кул кивнул, оторвался от пола и, чуть пошатываясь, выпрямился во весь рост.
– Рамон! – окликнул он.
Тот не пошевелился.
– Вставай! Вставай, Рамон!
Враг недвижимой кучей хлама оставался на полу. Кул взглянул на свою правую руку. Пусто. Но всего несколько мгновений назад он ухитрился овладеть ножом! Он постарался вспомнить, что произошло потом. Но не получалось.
– Рамон, – позвал он снова.
Серафина коснулась его руки.
– Он мертв?
В раскрытом рту врага блестел золотой зуб – пятнышко светлого металла под тонкими темными усиками. Лицо свела гримаса смерти. И тут же он увидел нож, торчащий из груди мужчины.
Страх прошиб его, подобно мощному удару в живот, вызвав приступ тошноты. Кул задрожал. Серафина снова коснулась его и попыталась успокоить.
– Вы ничем ему не поможете.
– Он мертв, – выдавил Кул.
– Он или вы, понимаете? Он был наемным убийцей, нанятым, чтобы убить вас.
– Но почему? – воскликнул Кул.
– Теперь это не имеет значения, – сказала девушка.
Он взглянул на нее.
Она невозмутимо разглядывала мертвое тело на полу. Серый призрачный свет, струившийся сквозь стекла окон, казалось, чуть шевелил ее губы. Все кончилось. Он удивленно смотрел на свою руку, с пальцев которой капала кровь. На полу, под мертвым телом, крови было больше, гораздо больше. И она все прибывала, пока жизнь покидала тело.
Девушка взяла его окровавленную руку прохладными нежными пальцами.
– Пойдемте со мной. Вы ранены.
Он позволил увести себя в ванную, но двигался боком, не в силах отвести взгляд от убитого им человека.
Когда он вспомнил о человеке с ножом, ему стало понятно поведение девушки, осторожно приподнявшей угол шторы и поглядевшей вниз на улицу. Она тут же снова его опустила и сообщила:
– За нами кто-то следит.
Кул подошел к окну и выглянул на улицу. В два часа ночи вряд ли кого-то выманишь под дождь и снег. Однако у дверей подъезда на противоположной стороне улицы он разглядел силуэт человека. Полной уверенности не было, пока разгоревшийся огонек сигареты, когда человек сделал затяжку, не развеял все сомнения. Кул обернулся к Серафине Дельгадо.
– Кто это?
– Рамон, конечно.
– Что нам с ним делать?
– Пусть торчит там. Он любит холод не больше меня. Но будет мерзнуть, пока не решит, что ему делать.
– А потом?
– Сделает то, что считает своим долгом.
– И в чем состоит его долг?
– Он должен вас остановить, чтобы вы не пришли на помощь брату. – Девушка говорила с трудом, ее трясло. – Можно мне еще немного бренди?
Он снова наполнил стаканы ей и себе. Но сам пить не стал.
– Вы сказали, Гидеон убил вашу сестру.
– Его в этом обвиняют. Но он этого не делал.
– Но был ли Гидеон... Гидеон с вашей сестрой...
– Да, они были любовниками.
– Тогда кто ее убил?
– Я этого не знаю.
Теперь она заговорила без прежней сдержанности, словно карауливший на улице Рамон оставлял слишком мало времени.
Кул старался представить себе столицу Гватемалы. Тихий городок высоко в горах, где на современных улицах кипели политические страсти, подпитываемые прибылью от бананов, кофе и бокситов, добываемых в высокогорных копях. Гидеон стал главным инженером "Майя Боксит Компани" и пользовался популярностью повсюду как среди гватемальцев, так и среди местных американцев. Семейство Дельгадо принадлежало к высшим, правящим слоям здешнего общества и гордилось своим кастильским происхождением. Жизнь текла тихо и размеренно, пока на сцене не появился Гидеон. Сестра Серафины, Мария, совсем не походила на нее, – так утверждала девушка. Мария была энергичной, очень красивой, умной и властной.
– Я никогда ее не любила, – созналась Серафина.
– Почему?
– Мы были слишком разными, причем во всем. Может быть, меня вы назвали бы легкомысленной... Я люблю посмеяться, хотя давно не приходилось. С Марией же нужно было всегда быть серьезным и держать руки по швам. Она была девушка с амбициями.
Вероятно, в ней было немало и чисто женских достоинств, если уж Гидеон в нее влюбился, – подумал Кул, однако перебивать не стал. Лишь через некоторое время он наконец спросил:
– А каким образом убили Марию?
– Полиция обнаружила тело в ее бунгало возле Сан-Хосе. Ее убили тремя выстрелами. Гидеона тут же арестовали. Ведь он сидел рядом с ее телом. Естественно, это выглядело очень подозрительно.
– Вы его видели после ареста?
– Нет.
– А посол Тиссон?
– Никто не видел вашего брата, сеньор.
Кул внимательно вглядывался в лицо девушки, удивляясь, что она так спокойно обсуждала смерть сестры.
– Но вы уверены, что Гид невиновен.
– Да, конечно.
– У вас есть какая-то версия? Кто бы мог убить вашу сестру?
Она пожала плечами.
– Кто знает? У нее хватало врагов.
Он в замешательстве снова подошел к окну и внимательно осмотрел улицу. В дверях на противоположной стороне по-прежнему маячил силуэт. С Честнат-стрит свернула машина и медленно, не останавливаясь, проехала мимо дома. Он смотрел вслед, пока она не свернула за угол и не исчезла из вида.
– Рамон все еще там? – спросила девушка.
– Да.
Теперь он знал, что собирается делать. Нужно перейти улицу и потребовать ответа от затаившегося снаружи врага. Его взгляд упал на сломанный замок письменного стола и он вспомнил, что хотел спросить.
– Вы не сказали мне всего. Так и не объяснили, зачем приехали сюда, почему Рамон торчит снаружи и почему мою квартиру обыскали. Ведь обо всем мне можно было сообщить в письме или по телефону.
Она покачала головой, длинные каштановые волосы заиграли в свете лампы.
– Это невозможно. Вы давно ничего не слышали о брате?
– Несколько месяцев. Мы редко переписывались.
– Несколько месяцев? Вы уверены?
– Конечно.
– Но Гидеон писал вам. Это точно. Он написал что-то важное и отправил вам для сохранности. Вот почему Рамон здесь – чтобы заполучить это письмо, даже если придется вас убрать.
Кул ощутил, как погружается в бездонную трясину.
– Что брат мог мне написать?
Серафина нахмурилась.
– Вы от меня скрываете? Вы должны были получить письмо.
– Нет, – покачал он головой.
– Поймите, Рамон – просто орудие, при помощи которого вас должны убрать. Как только я услышала, что его послали сюда, я решила опередить его и предупредить вас. Ради Марии. Ради Гидеона.
Его заинтересовало, а не спала ли Серафина с Гидеоном, как и ее сестра. Мысль эта странным образом его огорчала. Но спросил он о другом:
– Зачем Гидеону было писать мне что-то важное?
– Не знаю. Я не в курсе. Это Мария вечно затевала всяческие интриги, она была весьма честолюбива. Все это не по мне, так что я почти ничего не знаю. Но вы должны помочь Гидеону. Он в отчаянном положении, и даже не стоит говорить, что может с ним случиться.
У Кула пересохло во рту.
– Пытки?
– Очень может быть. Вполне возможно после всех тех ужасов, какие творились во время войны.
Она была права. Кул знал об этом с самого начала, и Гидеон нуждался в помощи. Но он чувствовал себя бесполезным, неспособным решить, что нужно делать. Будь замешан в дело кто угодно, но не Гидеон, он бы отмахнулся от всего как от плохой шутки, решив, что вся эта запутанная история затеяна ради обмана или шантажа. Хотя избирать его мишенью смысла не было. Отмахнуться от девушки и Рамона с его ножом означало зарыть подобно страусу голову в пески привычной жизни. А это уже невозможно.
Словно прочитав его мысли, девушка сказала:
– Вы ломаете голову, что можете сделать. Естественно, все кажется вам неправдоподобным. Но Гидеон не раз говорил о вас с такой братской любовью, словно чувствовал себя с вами одним целым. Он надеется на вашу помощь! Конечно, вам не стоит решать сразу. Подумайте до завтра. Может быть, тогда вы мне станете доверять.
– Почему вы считаете, что не верю вам сейчас?
– Вы соврали про письмо. Вы должны были его получить, а прикидываетесь, что ничего не знали. Этого просто не может быть. Вы не хотите показать письмо; возможно, это правильно, что вы относитесь ко мне с подозрением. Но я хочу, чтобы было иначе.
Он начал было протестовать, но замолчал, почувствовав, как шевельнулось внутри чувство осторожности. Едва заметная улыбка тронула губы девушки. Он ничего не знал о письме от брата. Однако девушка была убеждена в его существовании и жаждала его получить.
Кул наблюдал, как она снова подошла к окну и шепнула:
– Скоро все кончится... Рамон ушел.
– Тогда я отвезу вас в отель, – сказал Кул.
– Нет, я останусь здесь. Так безопаснее.
Она старалась говорить спокойно, но тронувший щеки легкий румянец противоречил внешнему безразличию. Кул едва сдержал улыбку, не желая, чтобы она подумала, что он смеется над ее смущением.
– Можете занять спальню. Я расположусь здесь, – он помолчал, потом внезапно спросил: – Вы меня не боитесь?
– Нет, вас – нет. Я вам доверяю. Вы брат Гидеона. – Ее карие глаза теперь были спокойны. – Для меня это более неловко, чем вы думаете. Но сейчас не время думать о любви. Да я и вообще о ней не слишком много знаю... – Она усмехнулась. – Наверное, я несу какую-то чушь?
– Ну что вы, – возразил Кул.
Она вздохнула:
– Я очень устала.
Пришлось Кулу снабдить ее своей пижамой и постараться навести хоть какой-то порядок в спальне. Дважды он подходил к окну, но Рамон исчез. Раздеваться Кул не стал. Он выключил свет, сел в кресло и закурил. Из-под плотно прикрытой двери спальни пробивался бледный лучик света, доносившийся звук шагов девушки по комнате дразнил воображение. Впервые за несколько часов он вспомнил о жене.
Серафина открыла дверь спальни и остановилась на пороге. Пижама была ей слишком велика и делала похожей на ребенка. Но свет за спиной четко выделял тело цветущей женщины, подчеркивая его нежные округлости и впадинки.
– Простите, ванная?
– В конце коридора.
Она ускользнула из потока предательского света. Он сидел и молча курил. Кулу казалось, что ее слишком долго нет. Он удивлялся ее заботе о Гидеоне. Пролететь три тысячи миль за помощью! В голове роились вопросы, но он держал их при себе. Когда Серафина вернулась, он заметил, что подобрав кверху волосы, она обнажила изящные розовые уши и подчеркнула великолепную гордую шею.
– Вы спать не собираетесь?
– Пока нет.
Она замялась.
– Я вам мешаю?
– Я думаю о Гидеоне, – буркнул он.
– Но вам нужно отдохнуть. Завтра трудный день.
– Все будет в порядке, – успокоил он.
Она застыла в нерешительности, что-то неопределенное витало в воздухе, казалось, миг – и разразится вспышкой страсти. Однако он знал, что если он сделает хоть движение, она отступит. До него долетал тонкий аромат ее духов.
– Спокойной ночи, – шепнула она. – Спокойной ночи, и спасибо...
Свет в спальне погас. Он водрузил ноги на стол и вернулся мыслями к Гидеону. Внешне никто из них никогда не выказывал особой привязанности друг к другу, но, казалось, Гидеон был неотъемлемой частью его я, хранящей общую память о детстве и школьных годах. Разница в два года стала совсем незаметной, когда они выросли. Сейчас Питер испытывал глубочайшую привязанность к брату и знал, что пойдет на любые испытания, чтобы тому помочь.
Он не заметил, как заснул. Потом Кул удивлялся, что вообще заснул. Как ни странно, его неровная дремота была пронизана мечтами об Элис. Проснувшись, он лишь горько усмехнулся: после того, что он натворил, между ними все кончено. Во сне Питер вновь пережил тот миг, когда он ею овладел, увидел бледное лицо, разглядел потрясение, горечь и ненависть в глазах. В ушах звучал ее осуждающий голос. Однако был момент, когда она сама рвалась ему навстречу и жаждала того, что он давал, как будто он разбередил нечто живое в ее холодном, ледяном естестве.
Он ерзал в кресле, отдавшись мечтам, и не услышал шума за входной дверью. Когда же окончательно проснулся, было слишком поздно: Рамон проник в квартиру.
Кул вспомнил о сломанном замке в двери и проклял свое легкомыслие. Над ним нависла темная фигура с занесенной рукой. Времени для раздумий не оставалось. Его реакция была машинальной, как в продолжавшемся кошмаре сновидений. Он оттолкнулся от кресла, головой и плечом ударив в сторону противника.
Мужчина захрипел, что-то сверкнуло и со свистом прорезало тьму, но Кул уже стоял на ногах, ощущая обрушившийся на него вес мужчины. Тот пальцами пытался ткнуть ему в глаза. Кул ощущал запах сырости, исходивший от его шерстяного пальто.
Рамон был силен и ловок, как пантера. Попытка сбить его с ног не удалась, он вывернулся и метнулся в сторону спальни. Их шумное дыхание наполнило комнату.
– Рамон! – окликнул Кул.
– Вы знаете мое имя, сеньор?
– Брось нож!
– И не подумаю, сеньор.
Они уставились друг на друга, Кула со сна еще пошатывало. Свет из окна падал на лицо латиноамериканца – грубоватое, но симпатичное. Он ухмыльнулся Кулу и схватился за ручку двери в спальню.
– Минуточку, – остановил его Кул. – Чего вы хотите? И почему охотитесь за мной?
– Вы знаете, что мне нужно. Может быть, раньше и не знали, но после разговора с сеньоритой Дельгадо вам должно быть все ясно. Она сказала вам, что мне придется вас убить, сеньор?
– Это вы перерыли мою квартиру?
– Я.
– Что вы искали?
Рамон негромко рассмеялся. Нож сверкал в его руке подобно блику пламени.
Дверь за его спиной открылась, в дверном проеме появилась Серафина. В тот миг, когда внимание мужчины отвлеклось, Кул метнулся к руке с ножом. Но успел одолеть только половину расстояния, как Рамон вновь повернулся к нему лицом. И все же Кул успел схватить и вывернуть его запястье.
Толку от этого было немного, однако от его стремительного натиска Рамон ударился спиной о стену. Девушка что-то негромко прошипела по-испански. Похоже, все они старались никого не разбудить и не поднять тревогу.
Кулу удалось заломить руку противника за спину. Рамона был фунтов на двадцать тяжелее, и слишком много лет прошло с тех пор, когда Кул занимался в колледже борьбой. И все же кое-что из давних навыков вернулось, – он нашел болевую точку.
Рамон всхлипнул от боли и попытался вырваться из его хватки. Сверкнувший нож прорезал зыбкий мрак. И тут же Кулу удалось схватить запястье врага обеими руками и рвануть вниз. Девушка снова что-то прокричала. Он почувствовал, как кулак Рамона со страшной силой угодил в живот, и на мгновение весь мир превратился во взрыв боли. И снова враг нанес удар, но не такой сильный. Судороги боли сотрясали его, однако Кул не подпускал к себе нож, дергая запястье врага вверх и вниз.
Рамон тяжело дышал ему в лицо, Кул видел ручьи пота, стекавшие по его щекам. Внезапно он подсек противника, швырнул его на пол и навалился сверху. Распластанный на полу, тот сразу стал беспомощным. Конвульсивно дергаясь, Рамон проткнул рукав Кулу, задев мышцу. Боль заставила Питера сильнее надавить на руку врага. В этой молчаливой борьбе не было пощады. Рамон пришел убить его. Причина не имела значения.
Он почувствовал первобытную злобу в своих мускулах и в клокотавшей крови и готов был уничтожить нападавшего. Мрак будто толстым одеялом укутывал их молчаливую борьбу. Нож снова угодил в него, он ощутил на пальцах кровь и собрал последние силы.
Слабый хрип вырвался из разинутого рта Рамона. На смуглом лице странно блеснул золотой зуб. Судорога свела распростертое под Кулом тело. И – тишина.
Последний хрип все еще стоял в ушах Питера, когда он поднялся с обмякшего тела врага, хватая полной грудью воздух.
– Вы в порядке, сеньор? – донесся голос девушки.
Голос звучал неожиданно мягко и высоко, почти жалобно. Кул кивнул, оторвался от пола и, чуть пошатываясь, выпрямился во весь рост.
– Рамон! – окликнул он.
Тот не пошевелился.
– Вставай! Вставай, Рамон!
Враг недвижимой кучей хлама оставался на полу. Кул взглянул на свою правую руку. Пусто. Но всего несколько мгновений назад он ухитрился овладеть ножом! Он постарался вспомнить, что произошло потом. Но не получалось.
– Рамон, – позвал он снова.
Серафина коснулась его руки.
– Он мертв?
В раскрытом рту врага блестел золотой зуб – пятнышко светлого металла под тонкими темными усиками. Лицо свела гримаса смерти. И тут же он увидел нож, торчащий из груди мужчины.
Страх прошиб его, подобно мощному удару в живот, вызвав приступ тошноты. Кул задрожал. Серафина снова коснулась его и попыталась успокоить.
– Вы ничем ему не поможете.
– Он мертв, – выдавил Кул.
– Он или вы, понимаете? Он был наемным убийцей, нанятым, чтобы убить вас.
– Но почему? – воскликнул Кул.
– Теперь это не имеет значения, – сказала девушка.
Он взглянул на нее.
Она невозмутимо разглядывала мертвое тело на полу. Серый призрачный свет, струившийся сквозь стекла окон, казалось, чуть шевелил ее губы. Все кончилось. Он удивленно смотрел на свою руку, с пальцев которой капала кровь. На полу, под мертвым телом, крови было больше, гораздо больше. И она все прибывала, пока жизнь покидала тело.
Девушка взяла его окровавленную руку прохладными нежными пальцами.
– Пойдемте со мной. Вы ранены.
Он позволил увести себя в ванную, но двигался боком, не в силах отвести взгляд от убитого им человека.
Глава 5
Серафина быстро и ловко распорола рукав его рубашки, обнажив рану на плече. Казалось, она хорошо знает, что делает. Если вид его окровавленной плоти и волновал ее, она не подавала виду.
Кул вздрогнул, когда тампон с йодом ожег рану, но промолчал. Девушка тоже все делала молча. Как будто они сговорились отложить тот момент, когда им неизбежно придется решать, что делать дальше. Сейчас он был не в состоянии решать что бы то ни было. Первые минуты он все ждал, что появятся проснувшиеся соседи по площадке. Казалось просто невероятным, происходившая в его квартире борьба не нарушила ничей сон, что никто не поинтересовался неожиданным ночным гостем.
Кул вспомнил о полиции. Нужно позвонить, сообщить о случившемся. Но сейчас он следил за игрой света на распущенных волосах Серафины. Едва заметная морщинка залегла между ее нахмуренными бровями.
– Рану нужно зашить, – сказала она. – Но на это нет времени. Придется наложить тугую повязку, чтобы все заросло.
– Ладно, – согласился он.
– Очень больно?
– Нет.
Тут он вздрогнул, подумав: я убил человека. Пожалуй, мысль об этом больнее, чем полученная рана. Шесть часов назад я еще ни разу не преступал закон. Потом – Элис, а теперь – убийство.
– Держитесь, – сказала Серафина.
Он не мог унять дрожи.
– Пожалуйста, – попросила она.
Ее сильные руки туже стягивали повязку. Кровь расплывалась на ней темным пятном, просачиваясь сквозь рыхлую ткань. Она снова и снова обматывала его руку, пока кровь сочиться не перестала. Потом взяла полотенце и вытерла потеки крови на его предплечье, смыла кровь с его пальцев. Он вдруг почувствовал странную с ней близость. Ближе, чем с кем-нибудь еще. Конечно, это просто нервы, нормальная реакция на ее заботу.
Как бы он хотел, чтобы прекратилась бившая его дрожь!
– Спасибо, – поблагодарил он.
– С вами все в порядке?
– Да.
Она встревоженно смотрела на него.
– Рамон вас ранил?
– Да.
– Я вас предупреждала. Он собирался вас убить.
– Неважно, он сам... – Кул запнулся, не в силах выразить ту тяжесть, которая легла на его душу. Он посмотрел на свои дрожащие руки и сказал себе, что он глупец. Что случилось, то случилось, он просто защищал себя, и смерть Рамона – несчастный случай. Нечего винить себя в случившемся. Да и никто его обвинить не сможет.
Кул вздрогнул, когда тампон с йодом ожег рану, но промолчал. Девушка тоже все делала молча. Как будто они сговорились отложить тот момент, когда им неизбежно придется решать, что делать дальше. Сейчас он был не в состоянии решать что бы то ни было. Первые минуты он все ждал, что появятся проснувшиеся соседи по площадке. Казалось просто невероятным, происходившая в его квартире борьба не нарушила ничей сон, что никто не поинтересовался неожиданным ночным гостем.
Кул вспомнил о полиции. Нужно позвонить, сообщить о случившемся. Но сейчас он следил за игрой света на распущенных волосах Серафины. Едва заметная морщинка залегла между ее нахмуренными бровями.
– Рану нужно зашить, – сказала она. – Но на это нет времени. Придется наложить тугую повязку, чтобы все заросло.
– Ладно, – согласился он.
– Очень больно?
– Нет.
Тут он вздрогнул, подумав: я убил человека. Пожалуй, мысль об этом больнее, чем полученная рана. Шесть часов назад я еще ни разу не преступал закон. Потом – Элис, а теперь – убийство.
– Держитесь, – сказала Серафина.
Он не мог унять дрожи.
– Пожалуйста, – попросила она.
Ее сильные руки туже стягивали повязку. Кровь расплывалась на ней темным пятном, просачиваясь сквозь рыхлую ткань. Она снова и снова обматывала его руку, пока кровь сочиться не перестала. Потом взяла полотенце и вытерла потеки крови на его предплечье, смыла кровь с его пальцев. Он вдруг почувствовал странную с ней близость. Ближе, чем с кем-нибудь еще. Конечно, это просто нервы, нормальная реакция на ее заботу.
Как бы он хотел, чтобы прекратилась бившая его дрожь!
– Спасибо, – поблагодарил он.
– С вами все в порядке?
– Да.
Она встревоженно смотрела на него.
– Рамон вас ранил?
– Да.
– Я вас предупреждала. Он собирался вас убить.
– Неважно, он сам... – Кул запнулся, не в силах выразить ту тяжесть, которая легла на его душу. Он посмотрел на свои дрожащие руки и сказал себе, что он глупец. Что случилось, то случилось, он просто защищал себя, и смерть Рамона – несчастный случай. Нечего винить себя в случившемся. Да и никто его обвинить не сможет.