Айронс Моника. Белая ворона

   В остальном Анабелла, похоже, была права. Горделивое и даже заносчивое выражение лица виконта соответствовало описаниям юной итальянки. Вероятно, эти внутренние качества отпечатались на внешности Феличе в момент его рождения. А сейчас к ним присоединился еще и гнев. Если бы даже у Синти оставалась слабая надежда, что виконт не слышал ее слов, то выражение его темных, пронзительных глаз мгновенно разрушило бы эту иллюзию.
   Впрочем, синьор де Бальцано быстро спрятал все прорвавшиеся на поверхность чувства, скрыв их под маской прохладной любезности.
   — Добрый вечер, Анабелла, — сдержанно произнес он. — Не представишь ли ты меня даме?
   Юная невеста быстро взяла себя в руки.
   — Виконт Феличе де Бальцано, синьора Синтия Донелли.
   Феличе коротко кивнул.
   — Здравствуйте, синьора. Очень рад встрече. Я наслышан о вас, хотя не ожидал, что вы так молоды. — Говоря, Феличе быстро обежал Синти взглядом, словно желая составить о ней мнение, прежде чем потерять интерес.
   Синти гордо выпрямилась.
   — Я не знала, что выполняемая мною работа подразумевает какие-либо возрастные ограничения. Мне лишь было сказано, что я должна свободно владеть итальянским и суметь ознакомить Анабеллу с ценностями американского общества.
   Казалось, виконта несколько удивила подобная отповедь. Он насмешливо взглянул на Синти.
   — Могу заметить, что вы даже перевыполнили возложенное на вас задание. Разве в условиях договора шла речь о критике в мой адрес, да еще в присутствии моей невесты? Или это один из американских обычаев, о котором я прежде не имел понятия?
   — Вы слишком серьезно восприняли нашу болтовню, синьор, — заметила Синти, постаравшись придать голосу оттенок удивления. — Мы с Анабеллой посмотрели чудесный исторический фильм, затем поужинали в ресторане, вследствие всего этого пришли в приятное расположение духа и начали обсуждать всякий вздор.
   — Попятно, — хмыкнул Феличе. — Иными словами, вы считаете вздором данный Анабелле совет послать ко всем чертям своего старца-жениха. Для меня большое облегчение узнать это. Потому что, если бы вы всерьез выступили против меня, моя дальнейшая судьба была бы более чем плачевна.
   — Наверняка, — кивнула Синти, не желая сдавать позиции.
   Виконт приподнял бровь, но на этом все и кончилось.
   — Ну, мне пора, — заметила Синти. — Сейчас вызову такси и…
   Виконт быстро шагнул вперед, перекрывая ей доступ к телефону.
   — Прежде чем вы это сделаете, пожалуйста, отчитайтесь мне о нынешнем вечере. Вам понравился «Спартак»?
   — Очень! — воскликнула Анабелла, не обращая внимания на предостерегающий взгляд компаньонки, — Грандиозный фильм! Мы находимся под большим впечатлением. Правда, Синти?
   — Да, скажите мне, — подхватил виконт, обращаясь к Синти, — вам фильм понравился так же, как Анабелле?
   В голове Синти раздался тревожный звонок.
   — Синьор де Бальцано…
   — Или вам хватит благоразумия признать правду? — резко произнес тот. — Ни одной из вас не было сегодня в кинотеатре!
   — Но мы там были! — упрямо возразила Анабелла, несмотря на всю глупость подобного утверждения. — Правда!
   Синти сжала руку юной итальянки.
   — Достаточно, дорогая. Мы не сделали ничего предосудительного, поэтому и стыдиться нам нечего. По-моему, это синьору де Бальцано должно быть стыдно за то, что он шпионил за нами.
   — Весьма опрометчивое и несправедливое замечание, синьора, — жестко произнес виконт. — Я ни перед кем не обязан отчитываться, но все же скажу. Мне удалось приехать в Нью-Йорк раньше, чем планировалось, и я решил присоединиться к нам в кинотеатре. Когда же стало ясно, что вас там нет, я вернулся сюда и стал ждать. Сейчас уже начало первого, и вам лучше рассказать, где вы были и, главное, с кем.
   — Как вы смеете? — вспыхнула Синти. — Мы были вдвоем! Анабелла весь вечер оставалась в моем обществе.
   — Зачем же вы так нарядились? — язвительно поинтересовался Феличе, скользя взглядом по контурам ее фигуры. — Женщины делают это для мужчин, а не друг для друга.
   — Чушь! — воскликнула Синти, теряя терпение. — Анабелле нравится наряжаться просто так, кстати, как и любой другой девушке ее возраста. А я надела вечернее платье за компанию.
   — Простите, но мне как-то не верится, — холодно произнес виконт.
   — Не прощу, потому что не лгу вам.
   — Зато Анабелла делает это совершенно беззастенчиво. Находясь под вашим влиянием, она чувствует себя вправе врать мне. Теперь понятно, какой пример вы ей подаете: шатаетесь с девчонкой невесть, где и подбиваете на ложь.
   — Ничего подобного! Я просто не успела остановить Анабеллу. Согласна, с ее стороны глупо было врать, но ложь мизерная, да и той бы не было, если бы вы не становились в позу государственного обвинителя. Не делайте из мыши слона. В конце концов, Анабелле всего семнадцать. Она может позволить себе небольшие невинные развлечения.
   — Это буду решать я.
   Едва он успел закончить фразу, как из спальни донесся стон.
   — Бедняжка Мария, — пробормотала Анабелла. — Я и забыла, что она неважно себя чувствует. Пойду посмотрю, как у нее дела.
   — Иди, — обронила Синти, пристально глядя на Феличе, — без тебя нам удобнее будет спорить.
   Анабелла охотно удалилась. После ее ухода Синти вновь ощутила невнятную угрозу, исходящую от стоящего напротив человека. Однако она не боялась виконта. Синти ничуть не сомневалась в собственных силах и полагала, что, возможно, опасаться следует не ей, а синьору Бальцано.

2

   — Вы правы, синьора, — заметил виконт. — Моя невеста в этом смысле вполне невинна. Ответственность ложится на особу, на которую была возложена обязанность заботиться о ее благополучии и которая не оправдала доверия. Спрашиваю последний раз: где вы были?
   — На Бродвее, в театре.
   — И что смотрели?
   — Легкую пьесу. Не такую значительную, как «Спартак», но сегодня у нас с Анабеллой не было настроения смотреть историческую драму, насыщенную насилием и убийствами.
   — Эта легкая пьеса имеет название? — холодно поинтересовался де Бальцано.
   Синти вздохнула.
   — Разумеется. «Грешки покроет мрак ночной», — сдержанно произнесла она, прекрасно понимая, какие образы навевает подобное название.
   — Грешки покроет мрак ночной, — медленно повторил Феличе. — Так… понятно… И вы полагаете, что сие двусмысленное представление подобает смотреть юной девушке?
   — Вполне, — твердо произнесла Синти. — Название обманчиво. В самой пьесе нет ничего двусмысленного. Да, она довольно игрива, но в целом совершенно невинна.
   — В самом деле? — виконт взял с кресла газету, которую читал, коротая время, и указал на уже виденную ранее Синти и Анабеллой рекламу. — «Возмутительное зрелище», — процитировал он. — «Масса откровенных сцен». «Не берите с собой бабушку!»
   Синти изо всех сил сдерживалась, но, в конце концов, ее губы дрогнули в улыбке.
   — Вам смешно? — с оттенком угрозы спросил Феличе.
   — Честно говоря, да. Вижу, вы плохо знакомы с приемами театральной рекламы, в противном случае поняли бы, что это лишь способ привлечь внимание публики, представить спектакль более шокирующим, чем он есть на самом деле. Фраза «Не берите с собой бабушку» в действительности означает, что даже чопорные старушки не сочтут сюжет возмутительным. Могу также добавить, что моя собственная бабушка немало повеселилась бы на этом спектакле.
   — Вполне верю.
   — Что вы хотите этим сказать?
   — Вам разложить по полочкам?
   — Не нужно. Разве что вы непременно хотите выставить себя неприятной личностью, а у меня складывается впечатление, что у вас есть такое желание. Сколько шума вы поднимаете из дела, которое выеденного яйца не стоит! Анабелла молодая красивая девушка. Ей нужно общаться со сверстниками, танцевать с парнями ее возраста, а вы что ей предлагаете? «Спартак» хороший фильм, но кроме любовной линии ее вряд ли что-нибудь заинтересует. И потом, там такой трагический конец, что весь зал рыдает.
   — Вы видели фильм?
   — Да. Уверяю вас, Анабелла была бы потрясена.
   Бальцано прищурился, и его лицо приобрело вид, который многие сочли бы пугающим, однако на возмущенную Синти это не произвело должного впечатления. Ей прежде не приходилось встречать человека, которому бы удавалось столь быстро вывести ее из себя. Наконец Феличе произнес:
   — У каждого из нас свои ценности, причем мои изрядно отличаются от ваших. Я начинаю жалеть, что прибег к вашим услугам, не проверив вас предварительно.
   — Вы всегда лично занимаетесь всеми делами? — раздраженно спросила Синти. — Вам непременно нужно контролировать даже мельчайшие детали?
   — Ваши вопросы показывают, как мало вы понимаете в нашей жизни. У нас, если человек стоит во главе большого клана, ему приходится быть в курсе абсолютно всех событий. В противном случае он теряет авторитет.
   — Авторитет! — презрительно воскликнула Синти. — По-видимому, только он вас и волнует. А между тем речь идет о судьбе молоденькой девушки. И если жизнь Анабеллы для вас лишь незначительная деталь, то я могу только посочувствовать бедняжке.
   — Какое счастье, что я не обязан принимать во внимание ваше мнение, — фыркнул Бальцано.
   — Полагаю, вы за всю жизнь ни разу не прислушались к мнению другого человека, — мгновенно парировала Синти.
   — Я не потерплю вторжения в мою частную жизнь. Кроме того, вы не тот человек, который вправе критиковать меня или мой будущий брак.
   — Если бы у вас была хоть капля совести, об этом браке и речи бы не шло.
   — Напротив, только чувство долга заставляет меня сделать своей женой юную ветреницу. Находясь на смертном одре, отец Анабеллы взял с меня слово позаботиться о ней.
   — Вот и заботились бы. Так нет же, вам приспичило жениться на Анабелле!
   — Разве это не лучший способ заботиться о ней всю жизнь?
   — У вас на все найдется ответ!
   Феличе поморщился.
   — Ведь вы уже знаете Анабеллу. Скажите, можно ли назвать ее человеком высокого ума? Только честно!
   — Нельзя, — кивнула Синти. — Ее ум порхает как бабочка. Тем более девушке нужен муж, которого не смущал бы этот факт.
   — И как, по-вашему, Анабелла должна выбирать себе супруга? Она унаследовала большое состояние, до которого много найдется охотников. Представляете, какой выбор может сделать эта девчонка? Мне ее деньги не нужны. Я составлю брачный договор в пользу наших будущих детей, сам же обеспечу Анабеллу всем, чего она только пожелает.
   — Кроме любви.
   — Любовь… — насмешливо покачал он головой. — Сентиментальные вы, американцы. Разве брак имеет какое-либо отношение к романтике? Моя жена будет хорошо обеспечена и защищена. Кроме того, я дам ей детей. Их она и будет любить.
   — И ей придется довольствоваться скромным уголком нашей жизни, который вы сочтете возможным выделить.
   Феличе саркастически усмехнулся.
   — Все ясно. Вы думаете, что муж может быть хорош лишь когда боготворит свою жену и не в силах надолго оторваться от ее юбки. Но должен вам сказать, что не тот настоящий супруг, кто вечно притворяется, а тот, на которого можно положиться.
   — Иными словами, сильный мужчина должен руководить женщиной? — резко спросила Синти.
   — У мужчин и женщин разные функции, и они обязаны выполнять их как можно лучше. Но раз уж вы спросили, отвечу: нет, я не считаю, что непременно должен подавлять личность жены. Воображаю, какой чушью вы забиваете Анабелле голову!
   — Анабелла очень молода. Тем не менее, она знает, чего хочет от жизни, и это отнюдь не вы.
   — О, несомненно! Анабелла предпочла бы юного красавца, который вскружит ей голову и быстро пустит по ветру ее состояние. А затем бросит женушку на произвол судьбы. Такой судьбы желаете вы моей невесте?
   — Нет, конечно… — Эти слова дались ей с трудом. Сам того, не подозревая, Феличе задел больную тему.
   Синти повернулась и отошла к окну, только бы не смотреть на него. Однако его лицо отразилось и стекле, за которым царил ночной мрак. Де Бальцано хмуро наблюдал за собеседницей.
   — Что случилось? — спросил он спустя минуту.
   — Ничего, — быстро произнесла Синти. — Вы правы, ваши дела меня совершенно не касаются. Скоро Анабелла уедет с вами, и я больше никогда ее не увижу.
   — Скажите, каков был ваш муж? — вдруг спросил Феличе.
   Его прозорливость заставила Синти вздрогнуть.
   — Мне бы не хотелось говорить о нем.
   — Ну да, — хрипловато заметил виконт. — Мой будущий брак вы обсуждаете охотно, хотя и осознаете, что это и не ваша забота. Когда же речь заходит о вас, вы уклоняетесь от разговора. — Он шагнул вперед, взял Синти за руку и повернул лицом к себе. — Расскажите о вашем муже.
   — Нет. — Она попыталась высвободиться, однако Феличе держал крепко.
   — Расскажите! Я хочу знать, почему при упоминании о нем на вашем лице появляется столь унылое выражение.
   Синти вспыхнула.
   — Ну, если вам так интересно… Мой муж был итальянцем. Об остальном я предпочитаю не вспоминать.
   — Вы жили в Италии?
   — Все, достаточно. Немедленно отпустите меня!
   Призыв оказался напрасным. Длинные пальцы Феличе еще крепче сомкнулись на ее запястье.
   — Я предпочитаю пока не делать этого. Не хочу, знаете ли, ходить за вами по комнате. Я спросил, жили ли вы в Италии, но ответа пока не получил.
   — И не получите.
   — Вот тут вы ошибаетесь. Я долго выслушивал ваше мнение вперемешку с оскорбительными замечаниями, но сейчас моему терпению пришел конец. Настало время поговорить о вас. Расскажите о муже. Он был страстным мужчиной?
   — Да как вы смеете! Это вас совершенно не…
   Насмешливое выражение темных глаз мгновенно напомнило Синти о том, какие безапелляционные суждения высказывала она минуту назад о личной жизни синьора де Бальцано. Но это совсем другое дело! — упрямо сказала себе она. Виконт не имеет никакого права внедряться в мою интимную жизнь.
   Тем не менее, он так смотрел на Синти, будто желая взглядом проникнуть в глубины сознания, где хранились тщательно спрятанные воспоминания.
   — Итак? — настойчиво повторил Феличе. — Был он страстным?
   Синти постаралась взять себя в руки.
   — Удивительно, что вы спрашиваете об этом. Ведь сами только что утверждали, что любовь не имеет к браку никакого отношения.
   — Могу и сейчас повторить то же самое. Речь идет о страсти, которая с любовью не имеет ничего общего. То, чем мужчина и женщина занимаются в постели, не имеет никакого отношения к нежным чувствам. И совершенно не имеет значения, любят они друг друга или нет. Напротив, некая примесь антагонизма способна прибавить изрядную долю остроты в испытываемое ими удовольствие.
   Синти нервно вздохнула.
   — Что за бред!
   Феличе не стал тратить слова для ответа. Вместо этого он легонько потянул за край шифонового шарфа, и тот сполз, оголив плечи Синти. Она вздрогнула, ощутив прикосновение прохладного воздуха к своей обнаженной коже.
   — Я придерживаюсь иного мнения, — тихо произнес он.
   Значение выражения, сквозящего в его глазах, было абсолютно прозрачным. Враждебность, возникшая между ними с нерпой минуты знакомства, для него оказалась привлекательной. Своим взглядом он убеждал Синти представить себя в постели с ним, обнаженной и превращающей гнев в физическое удовольствие. Причем сила его взгляда была такова, что Синти поневоле откликнулась на призыв. Она непроизвольно представила себе все то, о чем думал сейчас Феличе — В ее воображении возникла картина лежащих в кровати и приводящих друг друга в экстаз мужчины и женщины.
   Однажды страсть уже сыграла с Синти злую шутку. С тех пор она воспринимает эти чувства, как предательские. Синти сражалась с ними и победила. Так ей казалось.
   Однако сейчас все вдруг вернулось на круги своя. Она поняла, что чувственность лишь на время притихла, ожидая, когда придет время проснуться. И вот былые эмоции зашевелились, разбуженные интимными интонациями мужского голоса.
   Но не с этим же человеком мне заводить интрижку! — яростно сказала себе Синти.
   И все же, какие бы мысли пи вертелись в ее голове, она остро ощущала присутствие рядом с собой мужчины с его стройным телом и мышцами, бугрящимися под тканью строгого костюма.
   Прикосновение крепких пальцев к ее запястью дало ей представление о силе Феличе — о той мужской силе, которая так много значит для женщины в постели…
   Синти попыталась отрешиться от подобных мыслей, но оказалось, что это не так-то просто сделать. И, похоже, синьор де Бальцано понял это.
   — Да, — шепнул он. — Да.
   Словно пребывая и трансе, Синти ответила:
   — Нет, никогда.
   — Выходит, он не был страстным?
   — Кто?
   — Ваш муж.
   Ах да, разумеется… Мы обсуждаем моего покойного супруга. Мир, словно исчезнувший для Синти на несколько мгновений, вновь вернулся на место.
   — Я не собираюсь говорить о нем с вами, — сказала она.
   — Интересно почему? Потому что и в постели он был безупречен, и позже в ваших глазах ни один мужчина не смог с ним сравниться? Или потому что он был полным ничтожеством в отношениях с женщиной и постоянно оставлял вас неудовлетворенной? Мне почему-то кажется, что ваш супруг не оценил вас по достоинству. Как глупо! Неужели он не сообразил, какой драгоценностью владеет?
   — Я никогда не была собственностью своего мужа.
   — В таком случае это был не мужчина. Или он не знал, как заставить вас захотеть принадлежать ему. Почему вы не желаете прямо ответить на мой вопрос?
   — Какой?
   — О, я так давно задал его, верно? Вы успели забыть. Ладно, я его повторю. Вы жили в Италии?
   — Да, но не на материке.
   — Вот как? — оживился виконт. — А где же?
   — На Сардинии, — нехотя произнесла Синти.
   — Неужели?! — воскликнул Феличе. — И как долго?
   — Несколько лет.
   — Надо же! И вы до сих пор не знакомы с особенностями итальянского менталитета?
   — Я знаю о нем лишь то, что он мне не нравится. А больше меня ничего не интересует.
   — Вот так всего несколькими словами вы перечеркнули наследие целой нации, — покачал он головой.
   — Ничего подобного. Сказанное мною относится лишь к итальянским мужчинам. А теперь отпустите меня!
   Де Бальцано рассмеялся и выполнил ее просьбу. Синти тотчас отодвинулась на несколько шагов и отвернулась от него, подавляя желание потереть то место, к которому он прикасался. Феличе не причинил ей боли, но на запястье все еще ощущалось тепло его руки.
   — Ко всем итальянским мужчинам?! — насмешливо спросил де Бальцано. — Неужели среди нас нет ни единого исключения?
   — Нет, — холодно ответила Синти.
   — Ах, мы бедняжки! — саркастически произнес Феличе. — Как нам жить дальше с осознанием того, что мы вызываем ваш гнев!
   — Можете насмехаться надо мной, сколько пожелаете. Я на вас больше не работаю.
   — Это решение буду принимать я.
   — Ничего подобного. Каждая сделка предполагает наличие двух договаривающихся сторон, и я только что расторгла наше соглашение. Кстати, должна заметить, вы значительно облегчили мне эту задачу.
   — Не торопитесь, — быстро сказал виконт. — Я еще не закончил с нами дела.
   — А я закончила! Вы уже в Нью-Йорке, так что, судя по всему, в моих услугах больше нет необходимости. К тому же, познакомившись с вами лично, я больше не испытываю желания работать у вас. Считайте, что я уволилась. Всего хорошего.
   По выражению лица де Бальцано нетрудно было догадаться, что он и сам собирался дать Синти расчет, но, к его досаде, та перехватила инициативу.
   — И вы ожидаете, что я дам вам рекомендации, синьора?
   — Как вам будет угодно. Я никогда не оставалась без работы. Иными словами, синьор, меня так же мало интересует ваше мнение обо мне, как о вас мое.
   Похоже, последнее замечание сильно задело его.
   — Я только попрощаюсь с Анабеллой и Марией, — сказала Синти, направляясь к спальне, — и больше не буду вас беспокоить.
   Однако, перешагнув порог, она застыла при виде тревожной картины. Тяжелое рыхлое тело Марии сотрясала дрожь, лицо пожилой синьоры раскраснелось, на нем отражалась боль.
   Сидевшая на постели Анабелла тревожно взглянула на Синти.
   — Марии совсем худо. Я просто не знаю, что делать. Доктора вызвать она не разрешает…
   — Ее вообще нужно отправить в больницу! — быстро произнесла Синти. В спальне телефона не было, поэтому она повернулась в сторону гостиной и крикнула:
   — Вызолите «скорую помощь»!
   — Что случилось? — спросил появившийся на пороге Феличе.
   — Позже объясню, — нетерпеливо бросила Синти. — Звоните скорей!
   — Нет… — слабо простонала Мария. — Не нужно. Я скоро поправлюсь…
   — У вас сильные боли, да? — тихо спросила Синти, опускаясь перед кроватью на колени.
   Мария беспомощно кивнула.
   — Да… но это пройдет. — Не успев договорить, она охнула от нового приступа и прижала ладонь к участку пониже объемистой груди. На ее лбу выступили испарина.
   Синти встала и быстро вышла в гостиную.
   — Я позвонил, — сообщил Феличе. — Они скоро приедут. Думаете, это серьезно?
   — Вечером Мария жаловалась на головную боль, но сейчас держится за желудок. Причем ее тошнит. Думаю, с этим шутить не следует.
   В этот миг из спальни выбежала Анабелла.
   — Что делать? У Марии усилились боли. Я просто в отчаянии!
   — Тише, успокойся, — сказала Синти негромко, но твердо. — Ведь страдает Мария, а не ты. Мы не должны оставлять ее одну. Ты побудь здесь, а я пойду и спальню.
   Увидев Синти, Мария простонала:
   — Только не в больницу… Пожалуйста!
   — Там о вас позаботятся должным образом. — Синти принялась успокаивать пожилую синьору, однако ту безумно пугало слово «больница».
   Спустя некоторое время в дверь негромко постучали, и в комнату заглянул человек в белом халате. За ним показался второй.
   — Нет! — в панике воскликнула Мария. — Прошу вас, не нужно!
   Вошедший следом за медиками Феличе шагнул к постели и взял руку Марии в ладони.
   — Тихо, тихо, — мягко произнес он. — Вы обязательно должны поехать в больницу. Я настаиваю на этом.
   — Я боюсь! — прошептала Мария. — Моего Тонио положили в больницу, и он там умер.
   — Это случилось много лет тому назад, — возразил виконт. — С тех пор медицина сильно шагнула вперед. Вас непременно вылечат. Будьте же благоразумны, Мария. Сделайте это для меня.
   Пожилая синьора перестала метаться по подушке.
   — Я боюсь… — вновь слетело с ее губ.
   — Вам совершенно нечего бояться, — заверил ее Феличе. — Ведь я буду с вами.
   — Разве вы можете поехать в больницу?
   — Я постоянно буду находиться рядом. Все время, понимаете? Давайте-ка поднимемся… — Феличе откинул одеяло, поднял больную на руки и вынес в гостиную, где находились носилки. Синти облегченно вздохнула при виде того, что кто-то способен уговорить Марию.
   Тем временем медики помогли уложить пациентку на носилки и отправились с ней к лифту. Феличе двинулся, было, следом, однако на пороге задержался и взглянул на Анабеллу.
   — Идем!
   Та съежилась.
   — Терпеть не могу больницы.
   — Это не имеет никакого значения. Делай, что тебе велят. Ответственность за судьбу Марии лежит на нас. Ей может понадобиться женское участие. В будущем тебе псе равно придется ухаживать за больными, так что начинай учиться этому сейчас.
   Анабелла беспомощно оглянулась на Синти.
   — Ладно, — вздохнула та, понимая, что придется смириться с неизбежным. — Я поеду с нами. — Она перевела взгляд на Феличе. — Уйду попозже.
   — Вероятно, тогда, когда моя невеста внезапно превратится в ответственную и благоразумную особу? — иронично хмыкнул де Бальцано.
   В спешке Синти ничего не ответила. На улице Марию осторожно поместили в машину «скорой помощи». Феличе усадил сопровождавших его дам в стоявший чуть поодаль от входа в гостиницу автомобиль, за рулем которого сидел шофер. Затем он подошел к водителю «скорой» и назвал адрес одной из самых дорогих нью-йоркских клиник.
   — Да-да, — кивнула Анабелла, перехватив удивленный взгляд Синти. — Иначе он не может. Мария принадлежит к нашей семье, по этому Феличе чувствует себя ответственным за нее.
   — Вообще-то ему не нужно ехать в больницу самому, — заметила Синти. — Большинство мужчин не стало бы этого делать. А вот ты обязательно должна сопровождать Марию.
   — Ненавижу болезни, — поморщилась юная итальянка. Но, заметив укоризненный взгляд компаньонки, добавила:
   — Кроме того, Марии нужна вовсе не я, а Феличе. С ним ей спокойнее.
   — Это заметно.
   На Синти, в самом деле, произвели впечатление мягкость и терпение с какими де Бальцано обращался с Марией. Она отметила, что та доверчиво обвила шею Феличе руками и прильнула к нему, как к надежной скале. Иными словами, как бы ни был неприятен виконт де Бальцано, к своим патриархальным обязанностям он относится серьезно.
   Когда в больнице Марию увозили в отделение, она вновь умоляюще взглянула на Феличе и дрожащим голосом напомнила об обещании не оставлять ее.
   — Синьор де Бальцано не покинет вас, — поспешила Синти перехватить протянутую руку пожилой дамы. — Но ему необходимо задержаться здесь и сообщить врачам сведения о вас. А я отправлюсь с вами. Ведь мы друзья, верно?