Страница:
Шарон спала плохо. Она убеждала себя, что это из-за жары. Но дело было не в ней. В четыре часа утра она бродила по вилле в ночной рубашке, чувствуя, как прохладный утренний ветерок обдувает разгоряченное тело. И вовсе не жара была причиной плохого настроения и бессонницы. Ей нужно принимать важное решение. Решение, которое дало бы ей возможность жить в мире и спокойствии.
О Боже, в отчаянии думала она, и зачем только сюда явился Дуглас? Возможно, ей не нужно было скрывать от Сэма Гродина настоящее имя и следовало сразу положить конец всем этим расспросам. Ведь ясно, что, получив о ней какую-то информацию, они не остановятся, пока не найдут ее. Но Шарон и подумать не могла, что может приехать Дуглас Ирвин и полностью нарушить сложившийся образ жизни.
Даже сейчас она ничего не знала о его истинных намерениях. Вчера – после ссоры – он уехал, но она не знала, оставит ли он ее в покое. Пока Дуглас на острове, Шарон не могла считать себя спокойной. А когда вечером уедет сын, она останется совсем одна...
Несколько соседей и Эстель с ее семьей не смогут защитить ее, если Дуглас привезет на остров киногруппу. А если станет известна ее настоящая фамилия, тогда прощай покой!
Ах, будь Майк постарше, она смогла бы поделиться с ним проблемами! Ей так нужна поддержка. Но в то же время Шарон понимала, что сын мог и не понять ее побуждений. И даже не простил бы ее в каких-то вопросах.
А ведь она чуть было не рассказала Дугласу всю правду, которая прямо-таки вертелась у нее на кончике языка.
Но Дуглас не предоставил ей такой возможности. Может быть, он понял, что вот-вот доберется до интересных, потрясающих сведений. Но ведь он и представления не имел, что Шарон хотела ему сообщить. В любом случае, он решил оставить эту затею. И не делал попытки защищаться, просто ушел, прежде чем карточный домик ее лжи полностью развалился.
И она должна быть за это благодарна. Если говорить правду, чего бы она добилась? Нет никакой разницы между тем, что было, и положением, в котором она находится сейчас. Он продолжал оставаться сыном главы древнейшего шотландского клана, а она – женщиной, старше Дугласа по возрасту.
И думать об этом нужно было раньше, упрекала она себя сейчас. Разве не известно, что любовь и счастье редко идут рядом. Ее родители тоже разошлись, и ничего не изменилось оттого, что вскоре после этого отец умер. Нужно признать, что достать луну с неба невозможно...
В то лето, когда Фелисия Ирвин впервые пригласила Шарон в Ноулэнд, Дугу исполнилось семнадцать.
Ее дружба с леди Ирвин началась как-то внезапно и нежданно. Встретившись с Шарон на одном из организованных ею благотворительных вечеров, Фелисия удивила и мужа, и саму Шарон тем, что стала самой преданной почитательницей актрисы. Она смотрела все фильмы с ее участием и откровенно критиковала те, которые ей почему-то не нравились.
Она была примерно на десять лет старше Шарон, но держалась с ней очень просто. За что бы леди Ирвин ни бралась, она делала все с удивительной энергией, и это очень молодило ее. Между двумя женщинами вначале возникла симпатия, перешедшая вскоре в глубокую дружбу. Шарон считала Фелисию очень умной, приятной женщиной и, главное, что особенно редко встречается в наш век лицемерия и лжи, честным и благородным человеком.
Теперь ей казалось, что сэр Харольд Ирвин – правда, она так и не привыкла называть его по имени – никогда особенно не одобрял их дружбы. Он был гораздо старше своей жены. И хотя Шарон происходила из вполне уважаемой семьи, по своему положению она не являлась женщиной их круга. Сэр Ирвин считал, что в мире кино среди артистов много богемы и поэтому к ним следует относиться с особой осторожностью.
Тем не менее Шарон и Фелисия продолжали встречаться, особенно когда время их пребывания в городе совпадало. Это случалось не так часто. Иногда они обсуждали различные проблемы по телефону, с откровенностью, которую Шарон не испытывала с детства.
Во время одного из таких разговоров она и услыхала о Дугласе. Она, конечно, знала, что у сэра Харольда и Фелисии два сына, которые учатся в закрытом учебном заведении. Но имя старшего возникло впервые. Фелисия пожаловалась, что Дуглас доставляет много забот родителям.
– Он прекрасно знает, что отец хочет, чтобы он поступил в Кембридж, где когда-то учился он сам, – объяснила Фелисия, – и занимался там экономикой и юриспруденцией. Ведь он должен будет унаследовать и вести дела финансовые и поместья Ноулэнд.
Шарон знала, что это название родового поместья Ирвинов близ Крианлариха, где сэр Ирвин проводил большую часть жизни. В отличие от жены, он очень не любил ездить в Глазго и Лондон; хотя ему приходилось заседать в советах разных компаний, самым любимым его занятием было бродить по полям и побережью своего поместья.
– А Дугласу? Так его зовут? Ему это не нравится?
– Да, – в голосе Фелисии прозвучало разочарование. – Дело в том, что он вообще не хочет учиться в Кембридже. Он хочет изучать продюсерское дело или что-то в этом роде в одном из колледжей Глазго. Я пыталась убедить его, что это неподходящее занятие для будущего владельца Ноулэнда, но он и слушать ничего не желает.
– А сколько ему лет? – с сочувствием спросила Шарон, понимая, что Фелисия, очевидно, сама решила вмешаться, хотя обычно такие проблемы она оставляла мужу.
– Уже почти восемнадцать, – недовольно ответила она, – лучше, если старшим был бы Брюс. Он гораздо больше в деловитости похож на мужа, чем Дуглас.
Буквально через несколько недель после этого разговора Шарон пригласили на уик-энд в Ноулэнд.
– Пожалуйста, приезжай обязательно, – умоляла ее Фелисия, – ребята приедут тоже, и, кто знает, может, тебе удастся наставить Дуга на путь истинный. Он так восхищается тобой!
Да, восхищается, подумала Шарон, но только как актрисой, а не подругой матери. И ее появление в их доме в таком качестве может вызвать у него обратную реакцию. И потом, что она может знать о психологии молодых ребят?
Она вообще не представляет, как нужно обращаться с детьми.
Шарон поехала в Крианларих на автомобиле и в полдень чудесного весеннего дня, когда деревья на холмах покрылись нежной зеленью, а небо было необычно голубым, приехала в небольшой город близ Ноулэнда. Погода была не по сезону теплой, и актриса надела свободные брюки и легкие туфли. Кожаная безрукавка и темные очки дополняли ее наряд. Спрятав светлые волосы под бархатной шляпкой, Шарон полагала, что теперь ее никто не узнает. И только когда рука молодого, приветливо улыбающегося человека чуть дотронулась до нее у автовокзала, где ее должны были встречать, она поняла, что маскировка была неудачной.
– Мисс Ино, – обратился между тем к ней молодой человек, – мама послала меня встретить вас. Я – Дуглас Ирвин, сын Фелисии.
– Дуглас? – слабо воскликнула Шарон, она никак не ожидала, что вместо зеленого юнца перед ней предстанет вполне сформировавшийся, уверенный в себе молодой мужчина, по крайней мере на десять сантиметров, выше ее.
– Это весь ваш багаж?
Дуглас наклонился, чтобы взять стоявшую на заднем сиденье большую сумку, и Шарон в некотором смятении посмотрела на его голову. Темные длинные волосы были небрежно заложены за уши, а мышцы крупных рук напряглись, когда он поднял сумку.
Дуглас вопросительно посмотрел на Шарон, и она быстро кивнула головой:
– Да, это все, – и взглянула на него поверх темных очков, – а вы действительно Дуглас? Я думала, вы гораздо моложе.
– Мне уже восемнадцатый, – сказал он таким тоном, как будто это все объясняло. Он лукаво улыбнулся: – Я тоже ожидал встретить кого-то постарше, – и немного покраснел. – Я видел все фильмы с вами, мисс Ино, и должен сказать, что в жизни вы выглядите еще лучше.
– Неужели?
К ее удивлению, комплименты молодого человека польстили ей. Она не думала, что фильмы с ее участием могли понравиться семнадцатилетнему юноше. Молодежи всегда хочется больше действия и активности.
– Прошу вас сюда, – сказал Дуглас, указывая на старенький «астон-мартин», который в нарушение всяких правил был припаркован рядом с мэрией. Дуглас подошел к машине и небрежно положил в карман квитанцию о штрафе, засунутую под дворник. Потом любезно открыл дверцу машины. – Садитесь. Вашу машину я пригоню попозже. Но если хотите, поезжайте на своем автомобиле за мной.
Шарон пошла рядом, пытаясь найти тему для разговора. Она была несколько растеряна и не знала, о чем с ним можно говорить.
– Извините, – вдруг произнес Дуглас, – совсем забыл спросить, как вы доехали?
– О, спасибо. Все было хорошо, – ответила Шарон, тщетно пытаясь вспомнить, что произошло за то время, что она провела в автомобиле. – Я ехала так быстро, словно летела на самолете.
– Мне не пришлось много летать, – откровенно признался Дуглас, – всего несколько раз в Италию и по разу в Австрию и Швейцарию. Катался там на лыжах, – объяснил он, – вам это, наверное, неинтересно. Вы часто пересекаете Атлантику?
– Иногда, – ответила она неопределенно, не желая, чтобы он подумал, что она хвастается.
Одному Богу известно, как в последнее время это стало утомлять ее. Она все еще любила свою работу. Но ей очень хотелось бы пожить хоть немного для себя.
– Вы хорошо водите машину? – тихо спросила Шарон, пока Дуглас засовывал длинные ноги под руль.
Юноша удивленно поднял брови.
– А вы не доверяете мне? Но у меня есть права, – сказал он быстро, включая скорость, – я уже пять лет вожу машины в поместье. Но прошу вас не говорить об этом отцу.
Шарон улыбнулась:
– Я гляжу, вы ведете машину довольно уверенно. Она принадлежит вашему отцу?
– Ммм... – Дуглас кивнул головой, – машина довольно древняя. Пожалуй, как мой отец.
– Дуглас! – Шарон хотела упрекнуть его, но это у нее плохо получилось. С каждой минутой он нравился ей все больше и больше.
– Конечно, это скорее относится к его образу мышления. Но на календаре вторая половина двадцатого столетия, не так ли? Следовательно, каждый волен делать все, что ему грешному заблагорассудится, и даже выбирать себе профессию.
Шарон облизнула пересохшие губы:
– А тебе это не дозволено?
– Бог мой, конечно нет! – воскликнул Дуглас, но тут нее извинился. – Простите. Для меня сейчас это больной вопрос. Отец заставляет меня поступать в Кембридж, а я хочу учиться в Лондоне или Глазго, но тому, чему хочу.
– Понимаю.
– Да? – Дуглас с надеждой посмотрел на Шарон. – Вам уже, вероятно, известно об этом. Мама говорила, что вы тоже учились в Лондоне.
– Да, в школе драматического искусства, – быстро произнесла она, опасаясь, что Дуглас попытается привлечь ее на свою сторону в войне с родителями. Она выглянула в окно. – В городе полно народу. В пятницу всегда так?
– Возможно, – пожал плечами Дуглас, соглашаясь на перемену темы, – мы не часто бываем в городе. Мама делает покупки, в основном в Крианларихе, а иногда в Глазго, остальное закупает наша экономка Розалия.
– А-а...
Шарон восприняла это как что-то само собой разумеющееся, разглядывая проносившиеся мимо окрестности. Конечно, Фелисия не станет посвящать все свое время ведению хозяйства. Для этого у нее, наверное, имеется вышколенный штат прислуги.
Дуглас опустил стекла, и до Шарон донесся соленый запах моря.
Взгляд на сильные руки Дугласа напомнил актрисе, что его мать рассчитывала на поддержку Шарон в их споре с сыном. Конечно, родителям всегда кажется, что они лучше знают, что нужно для детей. Но здесь речь шла о наследнике поместья.
– Знаешь ли, я думаю, что твой отец в какой-то мере прав, – пробормотала Шарон, когда они выехали за город. – Мне думается, что изучение юриспруденции не такое уж плохое дело. Позже ты сможешь изучить также то, что тебе больше нравится.
Дуглас тяжело вздохнул.
– Вижу, мама и вас обработала, – сказал он и притормозил перед пешеходным переходом, – не беспокойтесь, мисс Ино, я буду хорошо себя вести. Только не говорите об этом моей матери.
Шарон внимательно посмотрела на юношу. Возможно, его мать напрасно проявляла беспокойство. Все выглядело таким образом, что Дуглас не походил на человека, бросающего слова на ветер.
Они проехали перекресток, и тут Шарон случайно взглянула на мощные мышцы, вздувавшиеся на бедрах Дугласа, когда он переключал скорость. Да, физически он был развит не по годам. И тут она густо покраснела, поймав себя на том, что смотрит не туда, куда следует.
О Господи! Она провела языком по пересохшим губам и отвела взгляд в сторону. Что она хотела увидеть, когда глядела на проявления его мужской силы? Возможности Дугласа как потенциального любовника? Что она нашла в нем привлекательного? К тому же она никогда не увлекалась мальчишками. Но факт оставался фактом. Шарон постоянно ощущала его близость.
Возможно, этому виной был взгляд юноши? Или его мощная фигура с сильными ногами и тонкими пальцами, крепко державшими руль машины? Выглядит он совсем как взрослый мужчина. И, возможно, ему нравились уже многие женщины.
– Вы не верите мне?
Вопрос Дугласа заставил Шарон обернуться к нему:
– Прости?..
– О Кембридже, – напомнил он, и она с некоторым беспокойством подумала, что он каким-то образом догадался, он чем она думает.
– Нет, нет. Как раз наоборот, – проговорила она, решив встать на сторону его матери, – полагаю, твоя мама будет счастлива. Очень трудно убедить детей, что все старания делаются ради их же блага. Но наступает время, когда дети благодарят родителей за то, что те для них сделали.
Дуглас посмотрел в ее сторону с хитрой улыбкой. Неужели он обо все догадался? Внезапно Шарон подумала, что лучше было бы, если бы ее встречала Фелисия. Все становилось слишком сложным.
– У вас много детей, мисс Ино? – спросил Дуглас, и Шарон выпрямилась. Вопрос явно задан неспроста, но она не покажет ему своей растерянности.
– Хм... Детей пока нет, – мягко улыбнулась она, – но кое-какой опыт воспитания их у меня имеется. Я знаю, что происходит, когда дети и взрослые расходятся во взглядах.
– Вы считаете, что я еще ребенок, правда? – продолжал юноша, и Шарон пожалела, что они вообще заговорили на эту тему.
– Какое значение имеет то, что я думаю в такой чудесный день? Тут гораздо лучше, чем в Глазго.
К ее облегчению, Дуглас не стал поддерживать тему, и спутница обратила все свое внимание на открывавшиеся виды. Город остался позади, и теперь по сторонам простирались шеренги цветущей липы. Они съехали с дороги и свернули на проселок, пересекавший открытое поле. В воздухе витал запах моря и слышались крики чаек, крачек и еще каких-то птиц, гнездившихся в скалах залива, расположенного неподалеку.
Пейзаж был сельским и живописным, но Шарон не чувствовала успокоения. Она выехала в гости в таком хорошем расположении духа, а теперь нервы ее были напряжены. И она никак не могла найти этому объяснения. Наверное, ей вообще не следовало сюда ехать.
Но почему, спрашивала она себя, уверенная в том, что не найдет удовлетворительного ответа. Конечно, причиной этому не мог быть этот юноша. Это было бы глупо. Просто нелепо! После того как она работала со столькими знаменитостями, смешно, что ее волнует взгляд, брошенный на нее семнадцатилетним юнцом.
Если бы все это не явилось такой неожиданностью, то, наверное, можно было бы рассмеяться. Ради Бога, неужели ей недоставало мужского внимания? Она представила себе, что сказал бы по этому поводу ее импресарио. Кевин успешно противостоял всем посягательствам на репутацию Шарон, но даже он был бы сейчас бессилен, не понимая, что с ней происходит.
Она не относилась к категории легкомысленных женщин и никоим образом не заслуживала худой репутации. Кроме неудачной любви, которую она испытала будучи еще совсем молоденькой девушкой, опыта в этих делах у нее не было. Мать всегда предупреждала Шарон, что мужчинам доверять нельзя. И после того, что с ней случилось, она стала верить ей в этом.
Все слухи о ее якобы любовных связях с известными актерами являлись выдумкой. Она подозревала, что кинокомпании придумывали разные истории о ней, чтобы привлечь внимание публики к картинам с ее участием. Люди думали, что виденное ими в фильмах действительно происходило в жизни. И платили за билеты в кинотеатры.
Поэтому вскоре она совсем перестала участвовать в закулисной жизни студий. Шарон только снималась в фильмах, и ничего больше. Помимо этого она вела очень скромный образ жизни. Кончина матери только способствовала этому – некому стало уговаривать ее стремиться к славе и успеху.
– Вы не сердитесь на меня?
Тихий голос Дугласа прервал ее беспокойные мысли в нужный момент. Потому что она действительно была сердита. Но вовсе не на него, а на себя, на свою беспомощность. За то, что позволила таким мыслям и эмоциям овладевать собой.
– Да нет же, – ответила она, помедлив, – а почему я должна сердиться?
– Может быть, я не очень тактичен? – миролюбиво промолвил юноша. – Ведь я знал, что вы никогда не были замужем и что у вас не было детей. Я же читаю газеты.
– Тогда тебе должно быть известно, что нельзя верить всему, что там пишут, – резко сказала Шарон, надеясь, что это прозвучало не очень грубо. – Как далеко еще до Ноулэнда? А там что, тоже есть море?
Дуглас усмехнулся и посмотрел в указанном направлении.
– Что? Это – море, – затем снова посмотрел на спутницу: – Значит, это неправда, что в настоящее время у вас нет мужчины?
Шарон вздохнула.
– В моей жизни всегда есть мужчины, Дуглас, – ответила она, хотя это и не соответствовало действительности, – давай-ка лучше поговорим о чем-нибудь другом. Полагаю, твоя мама не одобрила бы такие разговоры.
О Боже, в отчаянии думала она, и зачем только сюда явился Дуглас? Возможно, ей не нужно было скрывать от Сэма Гродина настоящее имя и следовало сразу положить конец всем этим расспросам. Ведь ясно, что, получив о ней какую-то информацию, они не остановятся, пока не найдут ее. Но Шарон и подумать не могла, что может приехать Дуглас Ирвин и полностью нарушить сложившийся образ жизни.
Даже сейчас она ничего не знала о его истинных намерениях. Вчера – после ссоры – он уехал, но она не знала, оставит ли он ее в покое. Пока Дуглас на острове, Шарон не могла считать себя спокойной. А когда вечером уедет сын, она останется совсем одна...
Несколько соседей и Эстель с ее семьей не смогут защитить ее, если Дуглас привезет на остров киногруппу. А если станет известна ее настоящая фамилия, тогда прощай покой!
Ах, будь Майк постарше, она смогла бы поделиться с ним проблемами! Ей так нужна поддержка. Но в то же время Шарон понимала, что сын мог и не понять ее побуждений. И даже не простил бы ее в каких-то вопросах.
А ведь она чуть было не рассказала Дугласу всю правду, которая прямо-таки вертелась у нее на кончике языка.
Но Дуглас не предоставил ей такой возможности. Может быть, он понял, что вот-вот доберется до интересных, потрясающих сведений. Но ведь он и представления не имел, что Шарон хотела ему сообщить. В любом случае, он решил оставить эту затею. И не делал попытки защищаться, просто ушел, прежде чем карточный домик ее лжи полностью развалился.
И она должна быть за это благодарна. Если говорить правду, чего бы она добилась? Нет никакой разницы между тем, что было, и положением, в котором она находится сейчас. Он продолжал оставаться сыном главы древнейшего шотландского клана, а она – женщиной, старше Дугласа по возрасту.
И думать об этом нужно было раньше, упрекала она себя сейчас. Разве не известно, что любовь и счастье редко идут рядом. Ее родители тоже разошлись, и ничего не изменилось оттого, что вскоре после этого отец умер. Нужно признать, что достать луну с неба невозможно...
В то лето, когда Фелисия Ирвин впервые пригласила Шарон в Ноулэнд, Дугу исполнилось семнадцать.
Ее дружба с леди Ирвин началась как-то внезапно и нежданно. Встретившись с Шарон на одном из организованных ею благотворительных вечеров, Фелисия удивила и мужа, и саму Шарон тем, что стала самой преданной почитательницей актрисы. Она смотрела все фильмы с ее участием и откровенно критиковала те, которые ей почему-то не нравились.
Она была примерно на десять лет старше Шарон, но держалась с ней очень просто. За что бы леди Ирвин ни бралась, она делала все с удивительной энергией, и это очень молодило ее. Между двумя женщинами вначале возникла симпатия, перешедшая вскоре в глубокую дружбу. Шарон считала Фелисию очень умной, приятной женщиной и, главное, что особенно редко встречается в наш век лицемерия и лжи, честным и благородным человеком.
Теперь ей казалось, что сэр Харольд Ирвин – правда, она так и не привыкла называть его по имени – никогда особенно не одобрял их дружбы. Он был гораздо старше своей жены. И хотя Шарон происходила из вполне уважаемой семьи, по своему положению она не являлась женщиной их круга. Сэр Ирвин считал, что в мире кино среди артистов много богемы и поэтому к ним следует относиться с особой осторожностью.
Тем не менее Шарон и Фелисия продолжали встречаться, особенно когда время их пребывания в городе совпадало. Это случалось не так часто. Иногда они обсуждали различные проблемы по телефону, с откровенностью, которую Шарон не испытывала с детства.
Во время одного из таких разговоров она и услыхала о Дугласе. Она, конечно, знала, что у сэра Харольда и Фелисии два сына, которые учатся в закрытом учебном заведении. Но имя старшего возникло впервые. Фелисия пожаловалась, что Дуглас доставляет много забот родителям.
– Он прекрасно знает, что отец хочет, чтобы он поступил в Кембридж, где когда-то учился он сам, – объяснила Фелисия, – и занимался там экономикой и юриспруденцией. Ведь он должен будет унаследовать и вести дела финансовые и поместья Ноулэнд.
Шарон знала, что это название родового поместья Ирвинов близ Крианлариха, где сэр Ирвин проводил большую часть жизни. В отличие от жены, он очень не любил ездить в Глазго и Лондон; хотя ему приходилось заседать в советах разных компаний, самым любимым его занятием было бродить по полям и побережью своего поместья.
– А Дугласу? Так его зовут? Ему это не нравится?
– Да, – в голосе Фелисии прозвучало разочарование. – Дело в том, что он вообще не хочет учиться в Кембридже. Он хочет изучать продюсерское дело или что-то в этом роде в одном из колледжей Глазго. Я пыталась убедить его, что это неподходящее занятие для будущего владельца Ноулэнда, но он и слушать ничего не желает.
– А сколько ему лет? – с сочувствием спросила Шарон, понимая, что Фелисия, очевидно, сама решила вмешаться, хотя обычно такие проблемы она оставляла мужу.
– Уже почти восемнадцать, – недовольно ответила она, – лучше, если старшим был бы Брюс. Он гораздо больше в деловитости похож на мужа, чем Дуглас.
Буквально через несколько недель после этого разговора Шарон пригласили на уик-энд в Ноулэнд.
– Пожалуйста, приезжай обязательно, – умоляла ее Фелисия, – ребята приедут тоже, и, кто знает, может, тебе удастся наставить Дуга на путь истинный. Он так восхищается тобой!
Да, восхищается, подумала Шарон, но только как актрисой, а не подругой матери. И ее появление в их доме в таком качестве может вызвать у него обратную реакцию. И потом, что она может знать о психологии молодых ребят?
Она вообще не представляет, как нужно обращаться с детьми.
Шарон поехала в Крианларих на автомобиле и в полдень чудесного весеннего дня, когда деревья на холмах покрылись нежной зеленью, а небо было необычно голубым, приехала в небольшой город близ Ноулэнда. Погода была не по сезону теплой, и актриса надела свободные брюки и легкие туфли. Кожаная безрукавка и темные очки дополняли ее наряд. Спрятав светлые волосы под бархатной шляпкой, Шарон полагала, что теперь ее никто не узнает. И только когда рука молодого, приветливо улыбающегося человека чуть дотронулась до нее у автовокзала, где ее должны были встречать, она поняла, что маскировка была неудачной.
– Мисс Ино, – обратился между тем к ней молодой человек, – мама послала меня встретить вас. Я – Дуглас Ирвин, сын Фелисии.
– Дуглас? – слабо воскликнула Шарон, она никак не ожидала, что вместо зеленого юнца перед ней предстанет вполне сформировавшийся, уверенный в себе молодой мужчина, по крайней мере на десять сантиметров, выше ее.
– Это весь ваш багаж?
Дуглас наклонился, чтобы взять стоявшую на заднем сиденье большую сумку, и Шарон в некотором смятении посмотрела на его голову. Темные длинные волосы были небрежно заложены за уши, а мышцы крупных рук напряглись, когда он поднял сумку.
Дуглас вопросительно посмотрел на Шарон, и она быстро кивнула головой:
– Да, это все, – и взглянула на него поверх темных очков, – а вы действительно Дуглас? Я думала, вы гораздо моложе.
– Мне уже восемнадцатый, – сказал он таким тоном, как будто это все объясняло. Он лукаво улыбнулся: – Я тоже ожидал встретить кого-то постарше, – и немного покраснел. – Я видел все фильмы с вами, мисс Ино, и должен сказать, что в жизни вы выглядите еще лучше.
– Неужели?
К ее удивлению, комплименты молодого человека польстили ей. Она не думала, что фильмы с ее участием могли понравиться семнадцатилетнему юноше. Молодежи всегда хочется больше действия и активности.
– Прошу вас сюда, – сказал Дуглас, указывая на старенький «астон-мартин», который в нарушение всяких правил был припаркован рядом с мэрией. Дуглас подошел к машине и небрежно положил в карман квитанцию о штрафе, засунутую под дворник. Потом любезно открыл дверцу машины. – Садитесь. Вашу машину я пригоню попозже. Но если хотите, поезжайте на своем автомобиле за мной.
Шарон пошла рядом, пытаясь найти тему для разговора. Она была несколько растеряна и не знала, о чем с ним можно говорить.
– Извините, – вдруг произнес Дуглас, – совсем забыл спросить, как вы доехали?
– О, спасибо. Все было хорошо, – ответила Шарон, тщетно пытаясь вспомнить, что произошло за то время, что она провела в автомобиле. – Я ехала так быстро, словно летела на самолете.
– Мне не пришлось много летать, – откровенно признался Дуглас, – всего несколько раз в Италию и по разу в Австрию и Швейцарию. Катался там на лыжах, – объяснил он, – вам это, наверное, неинтересно. Вы часто пересекаете Атлантику?
– Иногда, – ответила она неопределенно, не желая, чтобы он подумал, что она хвастается.
Одному Богу известно, как в последнее время это стало утомлять ее. Она все еще любила свою работу. Но ей очень хотелось бы пожить хоть немного для себя.
– Вы хорошо водите машину? – тихо спросила Шарон, пока Дуглас засовывал длинные ноги под руль.
Юноша удивленно поднял брови.
– А вы не доверяете мне? Но у меня есть права, – сказал он быстро, включая скорость, – я уже пять лет вожу машины в поместье. Но прошу вас не говорить об этом отцу.
Шарон улыбнулась:
– Я гляжу, вы ведете машину довольно уверенно. Она принадлежит вашему отцу?
– Ммм... – Дуглас кивнул головой, – машина довольно древняя. Пожалуй, как мой отец.
– Дуглас! – Шарон хотела упрекнуть его, но это у нее плохо получилось. С каждой минутой он нравился ей все больше и больше.
– Конечно, это скорее относится к его образу мышления. Но на календаре вторая половина двадцатого столетия, не так ли? Следовательно, каждый волен делать все, что ему грешному заблагорассудится, и даже выбирать себе профессию.
Шарон облизнула пересохшие губы:
– А тебе это не дозволено?
– Бог мой, конечно нет! – воскликнул Дуглас, но тут нее извинился. – Простите. Для меня сейчас это больной вопрос. Отец заставляет меня поступать в Кембридж, а я хочу учиться в Лондоне или Глазго, но тому, чему хочу.
– Понимаю.
– Да? – Дуглас с надеждой посмотрел на Шарон. – Вам уже, вероятно, известно об этом. Мама говорила, что вы тоже учились в Лондоне.
– Да, в школе драматического искусства, – быстро произнесла она, опасаясь, что Дуглас попытается привлечь ее на свою сторону в войне с родителями. Она выглянула в окно. – В городе полно народу. В пятницу всегда так?
– Возможно, – пожал плечами Дуглас, соглашаясь на перемену темы, – мы не часто бываем в городе. Мама делает покупки, в основном в Крианларихе, а иногда в Глазго, остальное закупает наша экономка Розалия.
– А-а...
Шарон восприняла это как что-то само собой разумеющееся, разглядывая проносившиеся мимо окрестности. Конечно, Фелисия не станет посвящать все свое время ведению хозяйства. Для этого у нее, наверное, имеется вышколенный штат прислуги.
Дуглас опустил стекла, и до Шарон донесся соленый запах моря.
Взгляд на сильные руки Дугласа напомнил актрисе, что его мать рассчитывала на поддержку Шарон в их споре с сыном. Конечно, родителям всегда кажется, что они лучше знают, что нужно для детей. Но здесь речь шла о наследнике поместья.
– Знаешь ли, я думаю, что твой отец в какой-то мере прав, – пробормотала Шарон, когда они выехали за город. – Мне думается, что изучение юриспруденции не такое уж плохое дело. Позже ты сможешь изучить также то, что тебе больше нравится.
Дуглас тяжело вздохнул.
– Вижу, мама и вас обработала, – сказал он и притормозил перед пешеходным переходом, – не беспокойтесь, мисс Ино, я буду хорошо себя вести. Только не говорите об этом моей матери.
Шарон внимательно посмотрела на юношу. Возможно, его мать напрасно проявляла беспокойство. Все выглядело таким образом, что Дуглас не походил на человека, бросающего слова на ветер.
Они проехали перекресток, и тут Шарон случайно взглянула на мощные мышцы, вздувавшиеся на бедрах Дугласа, когда он переключал скорость. Да, физически он был развит не по годам. И тут она густо покраснела, поймав себя на том, что смотрит не туда, куда следует.
О Господи! Она провела языком по пересохшим губам и отвела взгляд в сторону. Что она хотела увидеть, когда глядела на проявления его мужской силы? Возможности Дугласа как потенциального любовника? Что она нашла в нем привлекательного? К тому же она никогда не увлекалась мальчишками. Но факт оставался фактом. Шарон постоянно ощущала его близость.
Возможно, этому виной был взгляд юноши? Или его мощная фигура с сильными ногами и тонкими пальцами, крепко державшими руль машины? Выглядит он совсем как взрослый мужчина. И, возможно, ему нравились уже многие женщины.
– Вы не верите мне?
Вопрос Дугласа заставил Шарон обернуться к нему:
– Прости?..
– О Кембридже, – напомнил он, и она с некоторым беспокойством подумала, что он каким-то образом догадался, он чем она думает.
– Нет, нет. Как раз наоборот, – проговорила она, решив встать на сторону его матери, – полагаю, твоя мама будет счастлива. Очень трудно убедить детей, что все старания делаются ради их же блага. Но наступает время, когда дети благодарят родителей за то, что те для них сделали.
Дуглас посмотрел в ее сторону с хитрой улыбкой. Неужели он обо все догадался? Внезапно Шарон подумала, что лучше было бы, если бы ее встречала Фелисия. Все становилось слишком сложным.
– У вас много детей, мисс Ино? – спросил Дуглас, и Шарон выпрямилась. Вопрос явно задан неспроста, но она не покажет ему своей растерянности.
– Хм... Детей пока нет, – мягко улыбнулась она, – но кое-какой опыт воспитания их у меня имеется. Я знаю, что происходит, когда дети и взрослые расходятся во взглядах.
– Вы считаете, что я еще ребенок, правда? – продолжал юноша, и Шарон пожалела, что они вообще заговорили на эту тему.
– Какое значение имеет то, что я думаю в такой чудесный день? Тут гораздо лучше, чем в Глазго.
К ее облегчению, Дуглас не стал поддерживать тему, и спутница обратила все свое внимание на открывавшиеся виды. Город остался позади, и теперь по сторонам простирались шеренги цветущей липы. Они съехали с дороги и свернули на проселок, пересекавший открытое поле. В воздухе витал запах моря и слышались крики чаек, крачек и еще каких-то птиц, гнездившихся в скалах залива, расположенного неподалеку.
Пейзаж был сельским и живописным, но Шарон не чувствовала успокоения. Она выехала в гости в таком хорошем расположении духа, а теперь нервы ее были напряжены. И она никак не могла найти этому объяснения. Наверное, ей вообще не следовало сюда ехать.
Но почему, спрашивала она себя, уверенная в том, что не найдет удовлетворительного ответа. Конечно, причиной этому не мог быть этот юноша. Это было бы глупо. Просто нелепо! После того как она работала со столькими знаменитостями, смешно, что ее волнует взгляд, брошенный на нее семнадцатилетним юнцом.
Если бы все это не явилось такой неожиданностью, то, наверное, можно было бы рассмеяться. Ради Бога, неужели ей недоставало мужского внимания? Она представила себе, что сказал бы по этому поводу ее импресарио. Кевин успешно противостоял всем посягательствам на репутацию Шарон, но даже он был бы сейчас бессилен, не понимая, что с ней происходит.
Она не относилась к категории легкомысленных женщин и никоим образом не заслуживала худой репутации. Кроме неудачной любви, которую она испытала будучи еще совсем молоденькой девушкой, опыта в этих делах у нее не было. Мать всегда предупреждала Шарон, что мужчинам доверять нельзя. И после того, что с ней случилось, она стала верить ей в этом.
Все слухи о ее якобы любовных связях с известными актерами являлись выдумкой. Она подозревала, что кинокомпании придумывали разные истории о ней, чтобы привлечь внимание публики к картинам с ее участием. Люди думали, что виденное ими в фильмах действительно происходило в жизни. И платили за билеты в кинотеатры.
Поэтому вскоре она совсем перестала участвовать в закулисной жизни студий. Шарон только снималась в фильмах, и ничего больше. Помимо этого она вела очень скромный образ жизни. Кончина матери только способствовала этому – некому стало уговаривать ее стремиться к славе и успеху.
– Вы не сердитесь на меня?
Тихий голос Дугласа прервал ее беспокойные мысли в нужный момент. Потому что она действительно была сердита. Но вовсе не на него, а на себя, на свою беспомощность. За то, что позволила таким мыслям и эмоциям овладевать собой.
– Да нет же, – ответила она, помедлив, – а почему я должна сердиться?
– Может быть, я не очень тактичен? – миролюбиво промолвил юноша. – Ведь я знал, что вы никогда не были замужем и что у вас не было детей. Я же читаю газеты.
– Тогда тебе должно быть известно, что нельзя верить всему, что там пишут, – резко сказала Шарон, надеясь, что это прозвучало не очень грубо. – Как далеко еще до Ноулэнда? А там что, тоже есть море?
Дуглас усмехнулся и посмотрел в указанном направлении.
– Что? Это – море, – затем снова посмотрел на спутницу: – Значит, это неправда, что в настоящее время у вас нет мужчины?
Шарон вздохнула.
– В моей жизни всегда есть мужчины, Дуглас, – ответила она, хотя это и не соответствовало действительности, – давай-ка лучше поговорим о чем-нибудь другом. Полагаю, твоя мама не одобрила бы такие разговоры.
Глава 7
В полдень, когда Шарон отправилась с сыном к парому, на сердце у нее было нехорошо. Какое-то предчувствие не давало ей покоя.
День был трудным, а ведь обычно они с Майком так хорошо проводили выходные. Она приготовила завтрак и провела утро, собирая вещи сына к отъезду, но все у нее валилось из рук. Она была рассеянна и чувствовала усталость. Ей казалось, что Майк догадывается о причине этого.
– Тебе не очень понравился мистер Ирвин? – спросил он, когда они въехали в город, и сердце Шарон упало. По дороге он несколько раз бросал на нее тревожные взгляды, но такой вопрос задал впервые.
– Нет, не то чтобы не понравился, – постаралась она найти необходимые слова, – просто мне не очень хочется встречаться с прессой. Поэтому я и уехала когда-то в Сан-Педро.
– Тогда ты еще была актрисой? – спросил Майкл, который мало знал о том периоде ее жизни. Ему было известно, что мать снималась в нескольких фильмах, но, по ее словам, это происходило так давно, что теперь об этом никто не помнит. На него большее впечатление производило то, что она писала хорошие детские книжки, и, пока не появился Дуглас, Майкл никогда не задумывался, почему мать уехала из Британии.
– Да, это было очень давно, – сказала она спокойно, – еще до того, как: ты родился. Послушай, а ты не забыл кроссовки? Я их почистила и оставила в твоей комнате.
– Не забыл.
Но по выражению его лица стало ясно, что ее ответ вовсе не удовлетворил его. Майкл усмехнулся:
– А ты знала мистера Ирвина, когда... когда жила в Глазго? Поэтому он и приехал к тебе сюда? Он тоже был артистом?
Шарон вздохнула. Она ждала этого вопроса с того самого момента, когда Дуглас сошел с парома. Нет, даже раньше. С тех пор, как здесь появился Сэм Гродин. Тот факт, что тот приехал среди недели, и сын не видел его, только оттянул время расспросов. Но ведь рано или поздно они должны обязательно возникнуть, и ей следовало бы лучше подготовиться для ответов.
– Мистер Ирвин не артист, – спокойно ответила Шарон, – ведь он сказал тебе, что работает на телевидении. Он телевизионный журналист и продюсер, ну, наподобие газетного журналиста, только они не печатают статьи в газетах, а рассказывают с экрана.
– Здорово, – восхищенно воскликнул мальчик. – А ты выступала на телевидении?
Шарон внутренне простонала.
– Не совсем, – просто по телевидению показывали мои фильмы. Я ведь говорила тебе об этом.
Майкл посмотрел на нее, а ей подумалось: было бы гораздо легче, если бы Дуглас или еще кто-либо нашел ее раньше. В десять лет сын уже гораздо лучше разбирается и находит противоречия в ее рассказах о жизни.
– Значит, он знал моего отца? – подумав немного, спросил Майкл. И по его покрасневшему лицу мать поняла, насколько важен для него этот вопрос. Вообще-то сын редко задавал вопросы. И не сомневался в ее ответах, полностью доверяя матери. Неужели она сама должна была подорвать эту веру?
– Я... я не знаю, – ответила Шарон, презирая себя за двусмысленность этого ответа. А если Майкл задаст этот вопрос Дугласу? Что, если Дуг что-нибудь заподозрит? О Боже! Дали бы ей еще несколько лет! Может, тогда легче было бы делать признания.
Мальчик хмыкнул. Затем, поразмыслив еще немного, спросил:
– Но откуда он узнал, где мы живем?
– Это произошло совершенно случайно, – Шарон нервно переключила скорость: начинался спуск к пристани, – мы встретились, когда ты сходил с парома.
Теперь, съезжая к городу, Шарон уже не любовалась, как всегда, открывшимся видом. Пропало чувство безопасности. Сан-Педро больше не являлся для нее убежищем. Сейчас уже нельзя было сказать, что все прошлое позади. Убежать от него она не смогла. Оставалось только попытаться сгладить неприятное ощущение, оставшееся от этой встречи.
– А ты не думаешь, что сегодня он уже уезжает? – спросил Майкл с надеждой. – Может, он, как и я, приезжал только на уик-энд, мам?
Шарон надеялась, что это так. Потом упрекнула себя, что в глубине души ей захотелось обратного. Но в любом случае ничего хорошего из этого не получится. Если Дуглас сейчас уедет, он обязательно вернется. Дело еще не закончено.
К глубокому разочарованию мальчика и сомнительной радости матери, на пристани не было видно знакомой фигуры британца. Помимо Майкла еще двое ожидали парома, но они были так заняты друг другом, что, без сомнения, являлись парочкой молодоженов, возвращавшихся после свадебного путешествия.
Дорога домой в Залив Удачи показалась Шарон более печальной, чем обычно. День, когда она расставалась с сыном до конца недели, всегда был трудным для нее. Она никогда не говорила об этом Майклу, чтобы не тревожить его. Ему нужно учиться и общаться с другими учениками. Он не должен вести затворнический образ жизни, как она.
Поворачивая к дому, Шарон увидела малолитражку. В наступающей темноте виднелся ее белый кузов и хромированные детали. Машина стояла у самого дома, но человека, приехавшего на ней, не было видно. Если он проник в дом без разрешения, то придется вызвать полицию. Тут, на Сан-Педро, полицейских не много, но у шерифа Боба Дюка достаточно влияния, чтобы соблюсти закон.
Выйдя из машины, Шарон тщательно осмотрела себя, не исключая, что придется встретиться с Дугласом. На ней были белые брюки и тонкая хлопчатобумажная куртка. Ей вовсе не хотелось производить на кого-либо впечатление, уверяла она себя, но нужно быть готовой к встрече с противником. Она разгладила складки на одежде, привела в порядок волосы и пошла по дорожке, огибающей виллу.
Дуглас услышал шум подъезжающей машины. Опять прозевал, подумал он. Опять увлекся воспоминаниями, и она, как в прошлый раз, застанет его врасплох.
Ну, не смешны ли мои тревоги, размышляла Шарон. Ведь еще минуту назад она готова была вызвать полицию, не подумав, что Дуглас ничего плохого пока не сделал.
Он стоял на краю площадки, глядя на темнеющие воды моря. На нем был тот же наряд – черная куртка, как ей показалось, легкая и свободная, и шелковые брюки, которые бриз обвивал вокруг ног. Ветер растрепал его длинные волосы. Заложив руки в карманы брюк и расправив широкие плечи, он возвышался на фоне неба. Сердце Шарон невольно забилось быстрее.
Дуглас обернулся и увидел ее, как только она появилась из-за кустов олеандра. Он внимательно посмотрел на нее. На лице его не было и тени неуверенности. Оно выражало упрек.
– Что тебе нужно? – спросила Шарон растерянно, заранее предчувствуя ответ.
Дуглас повернулся и направился к ней, не вынимая рук из карманов. Инстинкт подсказывал ей, что нужно поскорее уходить, но она продолжала стоять на месте. Если он будет применять силу, то пусть это лучше произойдет здесь.
– Ты вообразила, что я не вернусь? – холодно спросил он. – Ведь ты должна понимать, что беседой за столом и ланчем дело не кончится, я хочу выяснить все до конца.
У Шарон сжало горло, губы пересохли и дыхание перехватило, как будто в рот ей засунули огромный кляп. О Боже! Шарон почувствовала страшную слабость, ноги ее стали словно ватные.
– Чего ты добиваешься, хотел бы я знать? – резко спросил он. – На кого ты злишься? Человек, от которого узнали, где ты находишься, уже мертв.
Шарон заморгала глазами. Трудно было осмыслить то, о чем он говорил, мысли путались. Все заготовки на такой случай развития беседы стали бесполезны от пережитого ею шока. Слава Богу, сына не было здесь! Хорошо, что Дуглас не стал говорить об этом при нем.
– Я не думаю...
– И не пытайся лгать! – воскликнул Дуглас с укором. – У тебя все написано на лице. Скажи только, ты сама это сделала или наняла Флипа? Я должен буду сообщить властям о нарушении моих прав.
Шарон вопросительно посмотрела на него.
– О каких правах ты говоришь? – неуверенно переспросила она, хотя не сомневалась, что знает, о чем идет речь. Но он ведь не может быть полностью уверен, и поэтому она все еще контролирует ситуацию....
День был трудным, а ведь обычно они с Майком так хорошо проводили выходные. Она приготовила завтрак и провела утро, собирая вещи сына к отъезду, но все у нее валилось из рук. Она была рассеянна и чувствовала усталость. Ей казалось, что Майк догадывается о причине этого.
– Тебе не очень понравился мистер Ирвин? – спросил он, когда они въехали в город, и сердце Шарон упало. По дороге он несколько раз бросал на нее тревожные взгляды, но такой вопрос задал впервые.
– Нет, не то чтобы не понравился, – постаралась она найти необходимые слова, – просто мне не очень хочется встречаться с прессой. Поэтому я и уехала когда-то в Сан-Педро.
– Тогда ты еще была актрисой? – спросил Майкл, который мало знал о том периоде ее жизни. Ему было известно, что мать снималась в нескольких фильмах, но, по ее словам, это происходило так давно, что теперь об этом никто не помнит. На него большее впечатление производило то, что она писала хорошие детские книжки, и, пока не появился Дуглас, Майкл никогда не задумывался, почему мать уехала из Британии.
– Да, это было очень давно, – сказала она спокойно, – еще до того, как: ты родился. Послушай, а ты не забыл кроссовки? Я их почистила и оставила в твоей комнате.
– Не забыл.
Но по выражению его лица стало ясно, что ее ответ вовсе не удовлетворил его. Майкл усмехнулся:
– А ты знала мистера Ирвина, когда... когда жила в Глазго? Поэтому он и приехал к тебе сюда? Он тоже был артистом?
Шарон вздохнула. Она ждала этого вопроса с того самого момента, когда Дуглас сошел с парома. Нет, даже раньше. С тех пор, как здесь появился Сэм Гродин. Тот факт, что тот приехал среди недели, и сын не видел его, только оттянул время расспросов. Но ведь рано или поздно они должны обязательно возникнуть, и ей следовало бы лучше подготовиться для ответов.
– Мистер Ирвин не артист, – спокойно ответила Шарон, – ведь он сказал тебе, что работает на телевидении. Он телевизионный журналист и продюсер, ну, наподобие газетного журналиста, только они не печатают статьи в газетах, а рассказывают с экрана.
– Здорово, – восхищенно воскликнул мальчик. – А ты выступала на телевидении?
Шарон внутренне простонала.
– Не совсем, – просто по телевидению показывали мои фильмы. Я ведь говорила тебе об этом.
Майкл посмотрел на нее, а ей подумалось: было бы гораздо легче, если бы Дуглас или еще кто-либо нашел ее раньше. В десять лет сын уже гораздо лучше разбирается и находит противоречия в ее рассказах о жизни.
– Значит, он знал моего отца? – подумав немного, спросил Майкл. И по его покрасневшему лицу мать поняла, насколько важен для него этот вопрос. Вообще-то сын редко задавал вопросы. И не сомневался в ее ответах, полностью доверяя матери. Неужели она сама должна была подорвать эту веру?
– Я... я не знаю, – ответила Шарон, презирая себя за двусмысленность этого ответа. А если Майкл задаст этот вопрос Дугласу? Что, если Дуг что-нибудь заподозрит? О Боже! Дали бы ей еще несколько лет! Может, тогда легче было бы делать признания.
Мальчик хмыкнул. Затем, поразмыслив еще немного, спросил:
– Но откуда он узнал, где мы живем?
– Это произошло совершенно случайно, – Шарон нервно переключила скорость: начинался спуск к пристани, – мы встретились, когда ты сходил с парома.
Теперь, съезжая к городу, Шарон уже не любовалась, как всегда, открывшимся видом. Пропало чувство безопасности. Сан-Педро больше не являлся для нее убежищем. Сейчас уже нельзя было сказать, что все прошлое позади. Убежать от него она не смогла. Оставалось только попытаться сгладить неприятное ощущение, оставшееся от этой встречи.
– А ты не думаешь, что сегодня он уже уезжает? – спросил Майкл с надеждой. – Может, он, как и я, приезжал только на уик-энд, мам?
Шарон надеялась, что это так. Потом упрекнула себя, что в глубине души ей захотелось обратного. Но в любом случае ничего хорошего из этого не получится. Если Дуглас сейчас уедет, он обязательно вернется. Дело еще не закончено.
К глубокому разочарованию мальчика и сомнительной радости матери, на пристани не было видно знакомой фигуры британца. Помимо Майкла еще двое ожидали парома, но они были так заняты друг другом, что, без сомнения, являлись парочкой молодоженов, возвращавшихся после свадебного путешествия.
Дорога домой в Залив Удачи показалась Шарон более печальной, чем обычно. День, когда она расставалась с сыном до конца недели, всегда был трудным для нее. Она никогда не говорила об этом Майклу, чтобы не тревожить его. Ему нужно учиться и общаться с другими учениками. Он не должен вести затворнический образ жизни, как она.
Поворачивая к дому, Шарон увидела малолитражку. В наступающей темноте виднелся ее белый кузов и хромированные детали. Машина стояла у самого дома, но человека, приехавшего на ней, не было видно. Если он проник в дом без разрешения, то придется вызвать полицию. Тут, на Сан-Педро, полицейских не много, но у шерифа Боба Дюка достаточно влияния, чтобы соблюсти закон.
Выйдя из машины, Шарон тщательно осмотрела себя, не исключая, что придется встретиться с Дугласом. На ней были белые брюки и тонкая хлопчатобумажная куртка. Ей вовсе не хотелось производить на кого-либо впечатление, уверяла она себя, но нужно быть готовой к встрече с противником. Она разгладила складки на одежде, привела в порядок волосы и пошла по дорожке, огибающей виллу.
Дуглас услышал шум подъезжающей машины. Опять прозевал, подумал он. Опять увлекся воспоминаниями, и она, как в прошлый раз, застанет его врасплох.
Ну, не смешны ли мои тревоги, размышляла Шарон. Ведь еще минуту назад она готова была вызвать полицию, не подумав, что Дуглас ничего плохого пока не сделал.
Он стоял на краю площадки, глядя на темнеющие воды моря. На нем был тот же наряд – черная куртка, как ей показалось, легкая и свободная, и шелковые брюки, которые бриз обвивал вокруг ног. Ветер растрепал его длинные волосы. Заложив руки в карманы брюк и расправив широкие плечи, он возвышался на фоне неба. Сердце Шарон невольно забилось быстрее.
Дуглас обернулся и увидел ее, как только она появилась из-за кустов олеандра. Он внимательно посмотрел на нее. На лице его не было и тени неуверенности. Оно выражало упрек.
– Что тебе нужно? – спросила Шарон растерянно, заранее предчувствуя ответ.
Дуглас повернулся и направился к ней, не вынимая рук из карманов. Инстинкт подсказывал ей, что нужно поскорее уходить, но она продолжала стоять на месте. Если он будет применять силу, то пусть это лучше произойдет здесь.
– Ты вообразила, что я не вернусь? – холодно спросил он. – Ведь ты должна понимать, что беседой за столом и ланчем дело не кончится, я хочу выяснить все до конца.
У Шарон сжало горло, губы пересохли и дыхание перехватило, как будто в рот ей засунули огромный кляп. О Боже! Шарон почувствовала страшную слабость, ноги ее стали словно ватные.
– Чего ты добиваешься, хотел бы я знать? – резко спросил он. – На кого ты злишься? Человек, от которого узнали, где ты находишься, уже мертв.
Шарон заморгала глазами. Трудно было осмыслить то, о чем он говорил, мысли путались. Все заготовки на такой случай развития беседы стали бесполезны от пережитого ею шока. Слава Богу, сына не было здесь! Хорошо, что Дуглас не стал говорить об этом при нем.
– Я не думаю...
– И не пытайся лгать! – воскликнул Дуглас с укором. – У тебя все написано на лице. Скажи только, ты сама это сделала или наняла Флипа? Я должен буду сообщить властям о нарушении моих прав.
Шарон вопросительно посмотрела на него.
– О каких правах ты говоришь? – неуверенно переспросила она, хотя не сомневалась, что знает, о чем идет речь. Но он ведь не может быть полностью уверен, и поэтому она все еще контролирует ситуацию....