Азерников Валентин Захарович. Чудак-человек

   Муромцев. Не знаю. Говорят, молодость – единственный недостаток, который с возрастом проходит. Если то, что тебе во мне не нравится, от молодости, – наверное, и это скоро пройдет.
   Марья. А кто тебе сказал, что мне это не нравится? Может, я тебя потому и полюбила.
   Муромцев. Полюбила?
   Марья. Как Дездемона – за муки.
   Mуромцев. А я не мучаюсь.
   Марья. Да не за твои. За муки, которые ты доставляешь окружающим. Скептикам. Дурачок ты мой…
   Марья обнимает его, целует. Входят родители. Марья и Муромцев продолжают стоять, обнявшись. Родители их не видят.
   Родительница. Я и говорю: растишь-растишь, воспитываешь-воспитываешь, а потом приходит какой-то чудак и увозит ее в какую-то дыру. Сам ничего не умеет, она ничего не умеет.
   Родитель. Что они там сумеют?
   Родительница. И из нее еще такую же блаженную сделает. Она уже, представляешь, не хочет, чтоб мы ей деньги посылали. Заразилась…
   Родитель. Говорили ей – не целуйся.
   Муромцев и Марья отходят друг от друга и сразу становятся видны родителям.
   А вы откуда?
   Родительница. Где это вы были?
   Марья (показывает наверх). Там.
   Родительница. У соседей, что ль?
   Марья. Нет, на седьмом небе.
   Родитель. В ресторане?
   Марья. Выше.
   Родитель. Не понимаем.
   Родительница. Как это можно быть на небе?
   Марья. От счастья.
   Родитель. Факт, заразилась.
   Родительница. Слушай, зятек любимый, жену вот молодую везешь за тридевять земель, а сам ведь небось опять – простым инженером?
   Муромцев. Инженер – это звание, оно не может быть простым или сложным.
   Родитель. Но бывает главный инженер и неглавный.
   Муромцев. Бывает хороший инженер и плохой.
   Родительница. Ну конечно, ты хороший инженер, а работать станешь мастером, чтобы снова пройти весь путь.
   Муромцев. Я стану работать тем, кем меня поставят.
   Родитель. Этого-то мы и боимся. С мамой.
   Муромцев. Но мне…
   Родитель. Не за тебя – за Марью.
   Муромцев. За нее не надо бояться. Если страшно или тяжело, пусть она сама немного побоится. Страх, чтобы он исчез, надо перебороть. А для этого надо его почувствовать.
   Родительница. Боже наш, откуда ты все знаешь? Ты ведь еще мальчишка.
   Муромцев. Я много думал о жизни, много читал. И много жил – не в этой жизни, не сам, но раньше. В жизни моего отца и моего деда. И его деда. Ведь опыт людей не пропадает, он не умирает вместе с каждым из нас, он передается как эстафета.
   Родитель. Чужой опыт не учит.
   Муромцев. Учит. Иначе мы бы так и не слезли с дерева. Но – только того, кто хочет учиться. Кто ищет знания, добытые другими, кто пытается применить их в своей жизни.
   Родительница. Тогда почему Марья не слушает нас, почему пренебрегает нашим мнением? У нас что, мало опыта? Слава богу, пожили. С папой.
   Родитель. Было дело.
   Муромцев. Мне не хотелось бы обидеть вас, но, вероятно, из прошлого мы выбираем то, что нужно для настоящего. Опыт, как и все на свете, стареет. И может быть, то, что копили вы, то, что вы считали для себя ценным, Марье не подходит. А того, что ей не хватает, нет и у вас. Но потом, со временем, придет и свой опыт.
   Родительница. Ну да, и твой еще.
   Муромцев. И мой. И мы объединим его и передадим нашим детям.
   Родительница. Как – уже?
   Муромцев. Если они будут. И если они захотят им воспользоваться.
   Марья. Будут. Обязательно будут.
   Марья подходит к Муромцеву, обнимает его, и тут же они перестают быть видны родителям.
   Родители (хором). Эй, куда вы? (Смотрят наверх.)

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

   Кабинет директора. Стол, покрытый черным сукном, стоит параллельно сцене. За ним в ряд сидят директор, заводское руководство, цеховое начальство. В дверях – секретарь. У всех несколько удрученный вид.
   Директор. Что мы имеем?
   Заводское руководство. Заявление Муромцева об уходе.
   Директор. Что мы будем иметь?
   Цеховое начальство (не очень уверенно). Покой.
   Директор. А вы еще и спите в рабочее время?
   Цеховое начальство. Откуда вы взяли?
   Директор. Покой-то, как известно, нам только снится.
   Цеховое начальство. Что вы, днем у нас бессонница.
   Директор. Ну, орлы-соратники, что скажете?
   Заводское руководство (поглядывая опасливо на секретаря). Что надо, то и скажем. Что надо?
   Директор (секретарю). Стенограммы не надо.
   Заводское руководство. А-а, ну тогда совсем другое дело.
   Директор. Какое?
   Заводское руководство. У нас к этому делу тройственное отношение.
   Директор. Разногласия?
   Заводское руководство. Как можно. Мнение – одно, но у каждого к нему свое отношение.
   Директор. Коротенько.
   Заводское руководство. Радостно, жалко и тревожно.
   Директор. Короче.
   Заводское руководство. Радостно и тревожно.
   Директор. Еще короче.
   Заводское руководство. Радостно.
   Директор. Что именно?
   Заводское руководство. Что уезжает. Нет, что остается. Нет, не знаю что, но что-то радостно.
   Директор. Что предлагаете?
   Заводское руководство. Отпустить. Хотя я лично не согласен. Скажу больше: я не согласен с тем, что я не согласен. Оставить надо.
   Директор. Согласен. Цех что скажет?
   Цеховое начальство. Отпустить на все четыре стороны.
   Директор. Ему четыре стороны не нужны, он на север просится.
   Цеховое начальство. Вот-вот, пусть охладит свой пыл. И чтоб духу его здесь не было.
   Директор. А он-то – дух его – как раз останется. Вы посчитайте. Склад новый построили?
   Заводское руководство. Построили.
   Директор. Во благо?
   Заводское руководство. Во благо.
   Директор. Отходы стали продавать на детские конструкторы?
   Заводское руководство. Стали.
   Директор. Во благо?
   Заводское руководство. Во прибыль.
   Директор. В цехе конвейер новый пустили?
   Цеховое начальство. Пустили.
   Директор. Во благо?
   Цеховое начальство. Смотря кому. Два квартала – без премий сидели.
   Директор. Надо было быстрее делать.
   Цеховое начальство. Вникали.
   Директор. А до этого, по описаниям, нельзя было вникнуть?
   Цеховое начальство. Там неразборчиво было. И потом: или фантазии читать, или вал гнать.
   Заводское руководство (встрепенувшись). Гнать его!
   Директор. Спокойно. Продолжим обмен мнениями.
   Заводское руководство. Могу поменять свое предыдущее мнение на три новых.
   Директор. Валяй.
   Заводское руководство. Формально за то время, что у нас протекала деятельность этого террориста-механизатора, отмечены случаи улучшения показателей работы завода в целом и цеха в отдельности. Но значит ли это, что заслуга здесь только Муромцева? Разве он один болеет за свое дело? За него многие болеют.
   Цеховое начальство. Вон больничных сколько.
   Заводское руководство. Разве другие, более объективные факторы не оказывали благотворного влияния на модернизацию производства?
   Директор. Например, два твоих выговора от главка.
   Заводское руководство. Как сказал прогрессивный немецкий писатель Л. Фейхтвангер, если товарища ссылают на остров Святой Елены, это еще не доказывает, что этот товарищ – Наполеон.
   Цеховое начальство. Смотри – дочитал книгу.
   Директор. Продолжим обмен мнениями.
   Цеховое начальство. Можно?
   Директор. Валяй.
   Цеховое начальство. Меняю свое – на ваше.
   Директор. Так на так?
   Цеховое начальство. Ну ладно, два наших – на одно ваше. Какое оно?
   Директор. Спешишь. Больше желающих нет?
   Секретарь. Есть.
   Все недоуменно смотрят на нее.
   (Выходит вперед.) Я пришла на этот завод три директора и шесть главных инженеров назад. Я состарилась вместе с этим заводом. Я еще помню время, когда меня приглашали в кино, а на завод приезжали делегации. Когда все было новым и многообещающим. Ах, и это платье в горошек, и последний сеанс… Я докладывала, соединяла, не пускала. Сначала – все больше докладывала и соединяла, потом – все больше не пускала. А последние годы даже уж и не пускать стало некого – никто и не рвался. А потом пришел на завод Муромцев, и что-то новое пришло вместе с ним. Вы говорили: «Караул, опять этот террорист идет!» – а я ждала его прихода в дирекцию. С ним входила сюда жизнь, он говорил живым, человеческим языком, он смотрел собеседнику в глаза, он справлялся о самочувствии и не отворачивался, не дослушав ответа. Вы не знали, как избавиться от него, куда деть его докладные и рацпредложения, вы забивали ими шкафы, вместо того чтобы сразу рассмотреть их, а я и девочки из машбюро печатали их по вечерам, после работы, и ни разу не взяли с него ни копейки.
   Цеховое начальство. Я же говорил, что он баптист.
   Секретарь. Вы по кабинетам сидите, боитесь испачкаться, поэтому не видите, с каким уважением относятся у нас к нему. Ему даже тетя Паша сосиски в долг отпускает. Ему даже слесари изобретения его разные без спирта делают, И вот этого человека, который принес нам всю свою душу, все свои знания, вы хотите отпустить?
   Пауза. Все сосредоточенно рассматривают свои ногти.
   Чтобы снова впасть в спячку, чтобы снова не посещали нас миги озарений, когда чувствуешь себя нужной людям, и сильной, и молодой, и кажется, что все еще может быть: и платье в горошек, и последний сеанс… (Смотрит на всех, вздыхает и идет к дверям.)
   Директор. Вы куда?
   Секретарь. На пенсию. (Уходит.)
   Директор. Суммирую высказанные суждения. Считать уход молодого специалиста Муромцева по его собственному желанию нежелательным. Ввиду ценности для завода.
   Заводское руководство. Правильно.
   Цеховое начальство. Как всегда мудро.
   Директор. Однако, учитывая его изменившееся семейное положение, откомандировать его переводом по месту работы супруги.
   Заводское руководство. Правильно.
   Цеховое начальство. Очень мудро. Как всегда.
   Директор. Надо пригласить его и тепло попрощаться.
   Заводское руководство. Может, банкет?
   Директор. Что?
   Заводское руководство. Чайку вместе попить.
   Цеховое начальство. В цехкоме деньги остались, – может, духовой оркестр?
   Директор. Что?
   Цеховое начальство. Или баяниста?
   Директор. А просто человеческие слова сказать – нельзя?
   Цеховое начальство. Можно. Прошу три дня на подготовку тезисов.
   Директор. А от себя лично?
   Цеховое начальство. Нет слов. Все уже высказал.
   Заводское руководство. Может, адрес ему написать?
   Директор. Свой?
   Заводское руководство. Нет, в папке который. Мол, ваш светлый образ…
   Директор. Ну ладно, я послушал вас. Теперь вы меня послушайте. Вы думали, директор новый, так все на веру примет?
   Цеховое начальство. Что вы, мы не думали.
   Заводское руководство. В том-то и дело, что мы никогда не думали.
   Директор. Оно и чувствуется. Но пока вы ко мне присматривались, я вас рассмотрел.
   Заводское руководство. Что вы, мы не присматривались. Мы за вас – с закрытыми глазами.
   Директор. Оно и видно. Спиной к движению стоите. Назад смотрите.
   Заводское руководство. Не все.
   Директор. Не все. Некоторые – вбок.
   Заводское руководство. Не все.
   Директор. Не все. А должны вперед – все.
   Цеховое начальство (повернувшись и держа ладонь козырьком над глазами). Уже.
   Директор. Ну если уже, то подготовь благодарность в приказе. Подсчитай эффективность его предложений – выпиши премию. И вызови его.
   Входит Муромцев.
   Муромцев. Вы меня вызывали?
   Свет гаснет и через мгновение загорается снова. Директор разговаривает с Муромцевым.
   Муромцев. Вы меня вызывали?
   Вбегает заводское руководство.
   Заводское руководство. Тут звонят с завода «Колеса».
   Директор. Что им надо?
   Заводское руководство. Муромцева им надо.
   Директор. Для чего?
   Заводское руководство. Для работы, говорят.
   Муромцев. Но я не ищу работы.
   Заводское руководство. Так у них ее никто не ищет. У них можно и так числиться.
   Муромцев. Как – так?
   Заводское руководство. Как числится их футбольная команда.
   Mуромцев. Но я не умею.
   Заводское руководство. С футболистами у них как раз ажур. Они оформили двух кандидатов в мастера как кандидатов наук. У них вот с модернизацией цехов слабовато. Прослышали, что ты специалист, – хотят переманить. Обеспечивают бесплатным проездом на колесном автотранспорте.
   Муромцев. Поблагодарите их…
   Директор. И пошлите…
   Заводское руководство. Это мы можем. (Уходит.)
   Вбегает цеховое начальство.
   Цеховое начальство. С завода «Деталь» звонили.
   Директор. А этим что надо?
   Цеховое начальство. Муромцева.
   Директор. Так они вроде как передовое предприятие считаются. За звание борются.
   Цеховое начальство. Восьмой год.
   Директор. Зачем же тогда он им нужен, раз они такие передовые?
   Цеховое начальство. Известно зачем. Слабое место у них есть одно. Совсем неглавное. Главный конвейер у них стоит. Второй год стоит. Устал, наверное. Старость не радость.
   Муромцев. Да нет, что вы.
   Цеховое начальство. Окладом соблазняют. Должностной – по штатному расписанию, плюс по договору с клубом как баянисту, плюс через ясли как няне. Одни плюсы, говорят, никаких минусов.
   Директор. Скажи им пару ласковых. Нечего чужие мозги экспортировать, надо свои иметь.
   Цеховое начальство. Но они не за просто так. Они говорят: если мы им Муромцева, они нам трубы сверх фонда и еще двор заасфальтируют. А мы им за это из вашего фонда тридцать путевок со скидкой в наш санаторий за их счет.
   Муромцев. Вот чудаки.
   Вбегает заводское руководство.
   Заводское руководство. Звонят из научно-исследовательской мастерской по заправке газовых зажигалок.
   Директор. Откуда?
   Цеховое начальство. Ну, из металлоремонта.
   Директор. А им что?
   Заводское руководство. Они хотят еще и замшевые куртки шить. Замши нет – просят Муромцева.
   Директор. Передайте им всем, чтоб… Понятно?
   Заводское руководство и цеховое начальство. Понятно. Это мы можем. (Уходят.)
   Директор. Вызывал тебя. Попрощаться хотел. Пожелать тебе. Ну и чтоб плохого не помнил.
   Муромцев. Что вы, напротив. Я многое узнал здесь, многому научился.
   Директор. И многому научил.
   Муромцев. Я же еще так мало знаю.
   Директор. Как я убедился, не так уж и мало. И конечно, тебя жалко отпускать.
   Муромцев. Но ведь я…
   Директор. В этом все и дело.
   Муромцев. И она уже…
   Директор. Об этом-то и речь.
   Муромцев. И они тоже…
   Директор. Знаю.
   Муромцев. Откуда?
   Директор. Был сегодня в министерстве. Хотел отбить тебя. Упросили. Говорят, там нужнее.
   Муромцев. Так и сказали?
   Директор. Так и сказали. Так что ладно уж, езжай. К тому же дело у нас с мертвой точки сдвинулось. С твоей помощью. Глядишь, и дальше пойдет. С моей помощью. Да и последователи у тебя обнаружились – каждое утро в приемной хвост. И потом, это очень важно, чтобы везде были такие люди, как ты, чтобы таких людей становилось все больше.
   Муромцев. Спасибо на добром слове. Директор. Спасибо на добром деле.

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ

   Комната Марьи. Видны следы сборов. На столе стоит тощий портфель Муромцева, в который Марья и родительница складывают кипы вещей. Родитель мешает им, делая вид, что помогает. Муромцев сидит в кресле, читая книгу.
   Родительница. Почему ты ничего не делаешь?
   Муромцев. Я делаю. Я читаю.
   Родительница. Тоже мне дело. Нашел время и место.
   Марья. А что ты читаешь?
   Муромцев. Очерки по экономической географии, закудыкинского края.
   Родитель. Зачем тебе это сейчас?
   Муромцев. Надо знать место, куда мы едем.
   Родитель. Еще узнаешь, не беспокойся.
   Муромцев. Судя по всему, нам не нужно столько летних вещей.
   Родительница. А в отпуск в чем ехать?
   Mуромцев. До отпуска еще далеко.
   Родительница. Это с твоим-то характером? Да тебе сразу же предложат.
   Родитель. Ну что, сядем на дорожку?
   Марья. Ну что ж, дорогие родители…
   Родительница. А может, все-таки останетесь?
   Марья. Ну вот, опять вы об этом. Мы же договорились.
   Родитель. Ладно. Ладно. Договорились. Мы больше не будем.
   Родительница. Просто жалко. Квартира такая хорошая, работа у Ванюши перспективная. И сам Ванюша…
   Родитель. Перспективный.
   Марья. Что-то раньше вы этой перспективности не замечали.
   Родительница. Раньше он был чужой. А теперь родной.
   Родитель. Как-никак – зять, ни дать ни взять!
   Марья. Ну что ж, лучше поздно, чем никогда.
   Родительница. Ничего не поздно.
   Родитель. Еще не поздно.
   Муромцев. Уже поздно. Скоро самолет.
   Родительница (Муромцеву). Ванюша, ты побереги ее. Не пейте сырой воды. Немытых фруктов не ешьте.
   Муромцев. Не будем. Где их взять там?
   Родительница. И не выходите на остановках.
   Муромцев. Но это самолет, а не поезд.
   Родительница. Все равно не выходите.
   Myромцев. Ладно, не будем выходить.
   Родитель (Марье). Ты побереги его. Он же у нас такой – он же не о себе, он все о других.
   Марья. Ну конечно же поберегу. И для себя, и для других.
   Муромцев (берет портфель, подходит к Марье). Ну что – полетели.
   Марья обнимает его. Родители смотрят наверх и прощально машут рукой. А Иван да Марья, невидимые им, выходят на авансцену. Занавес за ними закрывается.
   Муромцев (подходит к палатке). Дядя Коль!
   Дядя Коля (изнутри). Тут я.
   Муромцев. Уезжаю я, счастливо оставаться.
   Дядя Коля вылезает из палатки. Он в тулупе.
   Дядя Коля. Далеко?
   Муромцев. С женой, за кудыкину гору.
   Дядя Коля. Счастливо на новом месте.
   Муромцев. А вам на старом. Прощайте.
   Дядя Коля. Насовсем туда?
   Муромцев. Не знаю. Пока на три года.
   Дядя Коля. Так чего ж – прощайте. До свидания тогда. Приедешь – крикни мне, я туточки буду. Что для нашей конторы три года? Миг один.
   Муромцев. Да, чуть не забыл. Я ведь понял все-таки, что есть символ вечности. Помните спор наш? Дядя Коля. Ну-ну?
   Муромцев. Дух человека, его разум. Если, конечно, он, этот разум, добр и честен.
   Дядя Коля. А разве бывает злой и нечестный разум?
   Муромцев. Бывает. К сожалению, бывает. И бывал. И наверное, будет встречаться. Но все дело в пропорции – какого больше на земле. Чем больше доброты и честности будет на свете, тем, значит, дальше человечество ушло от своих сумерек.
   Дядя Коля. Ишь ты какой!
   Муромцев. Да уж какой есть. Ну, до свидания, побежали, а то не успеем.
   Дядя Коля. Ну беги, беги. Может, и вправду успеешь. (Смотрит на часы, кричит вниз.) Шабаш, ребята. Кончено на сегодня, домой пора.

Занавес

   1972