Страница:
Довольно странно, что Библия не отмечает битвы (одна из причин, почему мы так мало знаем о ней); почти как если бы авторам не хотелось отдавать честь великой победы порочному Ахаву. Мы знаем о ней из краткого упоминания в ассирийских надписях, от которых едва ли можно ожидать подробного описания битвы, которая, уж конечно, не была славной ассирийской победой.
Однако, хотя союзники получили передышку, они спаслись не навсегда. Ассирия была слишком велика и слишком могущественна, чтобы игнорировать ее вообще. В другой кампании, после смерти Ахава, ассирийская армия опустошила Сирию и принудила ее и другие княжества Запада к выплате дани.
Династия Ахава была свергнута и истреблена в 843 г ., через одиннадцать лет после великой битвы. Ииуй, израильский генерал, основал новую династию. Библейское повествование делает Ииуя героем за уничтожение порочной династии, но ассирийские надписи показывают его в ином свете. «Черный обелиск», обнаруженный в развалинах Калаха, показывает князей, подданных Ассирии, приносящих дань Салманасару. Один из них — Ииуй Израильский, лежащий простертым у ног своего ассирийского господина. Правители Сирии и различных финикийских городов также помещены среди данников. Однако обескровленные ассирийскими хозяевами маленькие царства Запада сохранили самоуправление, и они обязаны этим, по крайней мере, отчасти, сильному впечатлению, которое они произвели при Каркаре.
Намного более опасным для Ассирии врагом было растущее царство Урарту на севере. Бывшая группа соперничающих хурритских княжеств объединилась в могущественное царство около 1000 г . до н. э., когда Ассирия была разбита арамейскими вторжениями. Царство урартов было сосредоточено вокруг озера Ван, к северу от верховьев Тигра, примерно в 320 км к северу от Ашшура.
Начался период постоянных войн между Урарту и Ассирией, период длительных неприятностей для этой последней. Урарту не имело других серьезных врагов и могло сосредотачивать все силы против южного соседа на протяжении нескольких столетий, в то время как армии Ассирии были разбросаны во всех направлениях. Поэтому, хотя Ассирия выигрывала почти все битвы, Урарту всегда удавалось оправиться, как только Ассирия отвлекалась на другие направления, и вскоре северное царство готово было ударить снова. Поединок заполнил большую часть правления Салманасара III. Однажды ассирийским армиям удалось даже захватить столицу урартов. Но Салманасар III не мог держать там армию сидящей без дела, а когда армия ушла, Урарту оправилось вновь.
Примерно то же самое происходило у ассирийского соседа на юге. В 850 г . до н. э. Салманасар III двинулся вниз по течению, чтобы вновь утвердить власть Ассирии над Вавилонией, власть, которая потеряла силу за полтора столетия до Тиглатпаласара I. За это время новая сила продвинулась в Вавилонию; новая группа семитских племен из Аравии.
То были халдеи, впервые отмеченные в военных надписях зловещего Ашшурнасирпала II.
Салманасар III так и не добился полной победы над халдеями. Как и урарты, халдеи переваривали поражения и поднимались вновь, как только ассирийские армии уходили прочь.
В правление Салманасара III на мировую сцену выдвигаются индоевропейские народы. Они распространялись со своей восточноевропейской родины во всех направлениях со времен великих вторжений кочевников на конных колесницах. Первая великая цивилизация, которую они дали миру, цивилизация хеттов, увяла за три с половиной столетия до Салманасара III, но повсюду на границах появлялись другие племена, окружавшие семитический мир Аравии и Плодородного Полумесяца.
Часть индоевропейцев двигалась к западу от Черного моря, в Европу. Те из них, кто двинулся на крайний юго-восток и занял три самых южных европейских полуострова, известны нам под именем греков.
Другие племена двинулись восточнее Черного моря и прошли через холмистые земли современного Ирана. Они мигрировали к югу, вплоть до современного Пакистана, еще около 1500 г . до н. э. Эти восточные племена называли себя ариями, что означает «благородные».
Поскольку эти племена говорили на индоевропейском языке, историки XIX в. часто называли эту группу языков арийской, хотя на этих языках говорили и многие другие группы, такие, как греки или хетты, не входившие в число восточных племен. Еще с меньшими основаниями арийцами (или ариями) называли людей, говоривших на индоевропейских языках. Этот термин был окончательно скомпрометирован Гитлером и нацистами, которые пользовались им при выработке своих бессмысленных расовых теорий. В этой книге я буду называть данную языковую семью индоевропейской.
Одна из форм термина «ариец» сохранилась, однако, на вполне законном основании в названии страны — Иран, который действительно был заселен этими племенами более 3 тыс. лет назад. Страна эта была известна и под рядом других названий (из которых наиболее знакома нам Персия), и я буду пользоваться ими, когда это будет уместно, в данной книге. В стране преобладало несколько племен, находившихся в близком родстве по языку и культуре, но носивших разные имена. Всех их вместе мы будем называть иранцами.
Первым из иранских племен, оставивших след в истории Месопотамии, были мидяне. Спустившись с севера, они сделали своим домом земли к югу от Каспийского моря и к востоку от главных хребтов Загра. Этот регион стал известен под именем Мидии. Мидяне впервые отмечаются в хрониках Салманасара III, который вел здесь военную кампанию в 836 г . до н. э.
Мидяне внесли важный вклад в историю военного дела, и этот вклад снова связан с лошадью. Конная колесница была замечательным оружием, которое тем не менее имело свои ограничения. Им можно было пользоваться только на сравнительно плоской поверхности. Неожиданные бугры и канавы могли перевернуть колесницу и серьезно покалечить колесничего.
Было бы много лучше, если бы наездник ездил прямо на лошадиной спине. Даже без стремян, помогавших твердо держаться в седле (металлическое стремя было изобретено лишь тысячу лет спустя), всадник мог научиться удерживаться в седле даже во время галопа и прыжка и пользоваться таким дальнобойным оружием, как лук и стрелы. (При любой попытке воспользоваться на близком расстоянии копьем всадник рисковал быть сброшенным с коня отдачей от удара копья.)
Главная трудность состояла в том, что в течение первого тысячелетия в войне использовались только довольно мелкие лошадки. В наших глазах они выглядели бы как быстроногие и крепкие пони, достаточно выносливые, но просто несравнимые с крупными животными наших дней. Такой конек мог везти колесницу, если один не справлялся, можно было запрячь пару, бок о бок. Но лошадь такого типа не могла нести на спине груз всадника — особенно вооруженного, и быстро носить его в битве сколько-нибудь продолжительное время. А всадник не мог облегчить положение, сев на двух лошадей сразу.
Именно мидяне, по-видимому, первыми вывели крупных лошадей, способных нести на спине всадника, и иранские народы оставались самыми умелыми кавалеристами во всей истории Древнего мира.
Ассирийцы получили крупных лошадей от мидян, вероятно в качестве военной добычи, и добавили к своей военной машине еще один специализированный род войск — конных лучников. Ассирийские конники могли теперь пройти повсюду, где могла пройти лошадь, и могли преследовать бегущую пехоту по пересеченной местности, которая раньше защищала побежденную армию от преследования колесничих.
Крупная лошадь означала и кое-что еще. Царские посланцы и курьеры могли теперь путешествовать быстрее и на большие расстояния, ибо крупные лошади устают медленнее. Почтовая служба, впервые установленная шумерами, была сильно улучшена и расширена ассирийцами, и, поскольку коммуникации улучшились, ассирийцы могли организовать большую империю лучше, чем прежние завоеватели. Можно стало прокормить большие скопления людей и большие города, как Вавилон или Калах, которые достигали 30 тыс. населения.
Царица, которой не было
Политика депортаций
Последняя династия
Однако, хотя союзники получили передышку, они спаслись не навсегда. Ассирия была слишком велика и слишком могущественна, чтобы игнорировать ее вообще. В другой кампании, после смерти Ахава, ассирийская армия опустошила Сирию и принудила ее и другие княжества Запада к выплате дани.
Династия Ахава была свергнута и истреблена в 843 г ., через одиннадцать лет после великой битвы. Ииуй, израильский генерал, основал новую династию. Библейское повествование делает Ииуя героем за уничтожение порочной династии, но ассирийские надписи показывают его в ином свете. «Черный обелиск», обнаруженный в развалинах Калаха, показывает князей, подданных Ассирии, приносящих дань Салманасару. Один из них — Ииуй Израильский, лежащий простертым у ног своего ассирийского господина. Правители Сирии и различных финикийских городов также помещены среди данников. Однако обескровленные ассирийскими хозяевами маленькие царства Запада сохранили самоуправление, и они обязаны этим, по крайней мере, отчасти, сильному впечатлению, которое они произвели при Каркаре.
Намного более опасным для Ассирии врагом было растущее царство Урарту на севере. Бывшая группа соперничающих хурритских княжеств объединилась в могущественное царство около 1000 г . до н. э., когда Ассирия была разбита арамейскими вторжениями. Царство урартов было сосредоточено вокруг озера Ван, к северу от верховьев Тигра, примерно в 320 км к северу от Ашшура.
Начался период постоянных войн между Урарту и Ассирией, период длительных неприятностей для этой последней. Урарту не имело других серьезных врагов и могло сосредотачивать все силы против южного соседа на протяжении нескольких столетий, в то время как армии Ассирии были разбросаны во всех направлениях. Поэтому, хотя Ассирия выигрывала почти все битвы, Урарту всегда удавалось оправиться, как только Ассирия отвлекалась на другие направления, и вскоре северное царство готово было ударить снова. Поединок заполнил большую часть правления Салманасара III. Однажды ассирийским армиям удалось даже захватить столицу урартов. Но Салманасар III не мог держать там армию сидящей без дела, а когда армия ушла, Урарту оправилось вновь.
Примерно то же самое происходило у ассирийского соседа на юге. В 850 г . до н. э. Салманасар III двинулся вниз по течению, чтобы вновь утвердить власть Ассирии над Вавилонией, власть, которая потеряла силу за полтора столетия до Тиглатпаласара I. За это время новая сила продвинулась в Вавилонию; новая группа семитских племен из Аравии.
То были халдеи, впервые отмеченные в военных надписях зловещего Ашшурнасирпала II.
Салманасар III так и не добился полной победы над халдеями. Как и урарты, халдеи переваривали поражения и поднимались вновь, как только ассирийские армии уходили прочь.
В правление Салманасара III на мировую сцену выдвигаются индоевропейские народы. Они распространялись со своей восточноевропейской родины во всех направлениях со времен великих вторжений кочевников на конных колесницах. Первая великая цивилизация, которую они дали миру, цивилизация хеттов, увяла за три с половиной столетия до Салманасара III, но повсюду на границах появлялись другие племена, окружавшие семитический мир Аравии и Плодородного Полумесяца.
Часть индоевропейцев двигалась к западу от Черного моря, в Европу. Те из них, кто двинулся на крайний юго-восток и занял три самых южных европейских полуострова, известны нам под именем греков.
Другие племена двинулись восточнее Черного моря и прошли через холмистые земли современного Ирана. Они мигрировали к югу, вплоть до современного Пакистана, еще около 1500 г . до н. э. Эти восточные племена называли себя ариями, что означает «благородные».
Поскольку эти племена говорили на индоевропейском языке, историки XIX в. часто называли эту группу языков арийской, хотя на этих языках говорили и многие другие группы, такие, как греки или хетты, не входившие в число восточных племен. Еще с меньшими основаниями арийцами (или ариями) называли людей, говоривших на индоевропейских языках. Этот термин был окончательно скомпрометирован Гитлером и нацистами, которые пользовались им при выработке своих бессмысленных расовых теорий. В этой книге я буду называть данную языковую семью индоевропейской.
Одна из форм термина «ариец» сохранилась, однако, на вполне законном основании в названии страны — Иран, который действительно был заселен этими племенами более 3 тыс. лет назад. Страна эта была известна и под рядом других названий (из которых наиболее знакома нам Персия), и я буду пользоваться ими, когда это будет уместно, в данной книге. В стране преобладало несколько племен, находившихся в близком родстве по языку и культуре, но носивших разные имена. Всех их вместе мы будем называть иранцами.
Первым из иранских племен, оставивших след в истории Месопотамии, были мидяне. Спустившись с севера, они сделали своим домом земли к югу от Каспийского моря и к востоку от главных хребтов Загра. Этот регион стал известен под именем Мидии. Мидяне впервые отмечаются в хрониках Салманасара III, который вел здесь военную кампанию в 836 г . до н. э.
Мидяне внесли важный вклад в историю военного дела, и этот вклад снова связан с лошадью. Конная колесница была замечательным оружием, которое тем не менее имело свои ограничения. Им можно было пользоваться только на сравнительно плоской поверхности. Неожиданные бугры и канавы могли перевернуть колесницу и серьезно покалечить колесничего.
Было бы много лучше, если бы наездник ездил прямо на лошадиной спине. Даже без стремян, помогавших твердо держаться в седле (металлическое стремя было изобретено лишь тысячу лет спустя), всадник мог научиться удерживаться в седле даже во время галопа и прыжка и пользоваться таким дальнобойным оружием, как лук и стрелы. (При любой попытке воспользоваться на близком расстоянии копьем всадник рисковал быть сброшенным с коня отдачей от удара копья.)
Главная трудность состояла в том, что в течение первого тысячелетия в войне использовались только довольно мелкие лошадки. В наших глазах они выглядели бы как быстроногие и крепкие пони, достаточно выносливые, но просто несравнимые с крупными животными наших дней. Такой конек мог везти колесницу, если один не справлялся, можно было запрячь пару, бок о бок. Но лошадь такого типа не могла нести на спине груз всадника — особенно вооруженного, и быстро носить его в битве сколько-нибудь продолжительное время. А всадник не мог облегчить положение, сев на двух лошадей сразу.
Именно мидяне, по-видимому, первыми вывели крупных лошадей, способных нести на спине всадника, и иранские народы оставались самыми умелыми кавалеристами во всей истории Древнего мира.
Ассирийцы получили крупных лошадей от мидян, вероятно в качестве военной добычи, и добавили к своей военной машине еще один специализированный род войск — конных лучников. Ассирийские конники могли теперь пройти повсюду, где могла пройти лошадь, и могли преследовать бегущую пехоту по пересеченной местности, которая раньше защищала побежденную армию от преследования колесничих.
Крупная лошадь означала и кое-что еще. Царские посланцы и курьеры могли теперь путешествовать быстрее и на большие расстояния, ибо крупные лошади устают медленнее. Почтовая служба, впервые установленная шумерами, была сильно улучшена и расширена ассирийцами, и, поскольку коммуникации улучшились, ассирийцы могли организовать большую империю лучше, чем прежние завоеватели. Можно стало прокормить большие скопления людей и большие города, как Вавилон или Калах, которые достигали 30 тыс. населения.
Царица, которой не было
Наполненное войнами царствование Салманасара III сильно истощило Ассирию и в конечном счете не достигло наиболее насущной цели — полного вывода врагов из строя. Салманасар одержал победы на всех направлениях: в битвах против Израиля и Сирии на западе, против Урарту на севере, против Мидии на востоке, против Вавилонии (или Халдеи, как мы можем ее теперь называть) на юге. В каждом случае, однако, победы не были решающими и у врагов осталось много боевого духа и военного потенциала.
Кроме того, последние годы жизни царя были полны династических неприятностей. Это было обычным явлением в древних монархиях. Чем ближе период к нашему времени и чем более подробно, следовательно, мы его знаем, тем лучше можем мы разглядеть вечную войну между отцом и сыном либо между братьями.
Одна из причин состояла в том, что в древних монархиях не было четкого порядка наследования. Вообще говоря, достаточно было, чтобы правил один из членов царской семьи, но это не обязательно должен был быть старший из уцелевших сыновей царя. В этом был некоторый резон. Если бы трон автоматически переходил к ближайшему родственнику, царем мог сделаться некомпетентный человек. При наличии свободного выбора на трон, в теории, всходил лучший.
Но кто был этот лучший? В полигамных царских семьях нередко оказывалось множество взрослых сыновей, каждый из которых считал себя лучшим. Могло возникнуть множество различных партий, ожидающих смерти старого царя и надеющихся на успех кого-то одного из родичей.
Если старый царь умирал внезапно и неожиданно, могла начаться гражданская война. Если старый царь не умирал слишком долго, нетерпеливый сын мог подготовить захват трона силой (и, если возможно, убийство отца также).
В последний год царствования Салманасара III мятеж поднял его старший сын. Царь умер в 824 г ., прежде, чем мятеж был подавлен. Младший сын Салманасара III сражался от имени своего отца и сумел раздавить мятеж. Он не был, однако, сильным царем, и ассирийская мощь ослабла в его правление, истощенная страна искала передышки.
Когда в 810 г . до н. э. новый царь скончался, он оставил после себя младенца-сына, и вдова царя Саммураммат захватила ведущую роль. Зрелище женщины, правящей великим, могущественным, еще вчера наводившим ужас Ассирийским царством, произвело впечатление на соседние страны. В то время греки как раз выходили из темного периода, следовавшего за хаосом, устроенным «народами моря». Даже на своем полуострове, в 1800 км от Калаха, они, должно быть, получали смутные вести о новой царице. Во всяком случае, в их легендах, известных нам в позднейшей литературной обработке, описывается в курьезно укороченном виде история Ассирии, сосредоточенная вокруг такой царицы.
Первым ассирийским царем, согласно греческой легенде, был Нин, и он основал Ниневию. (Ниневия была столицей Ассирии в позднейшие времена, и греки, вероятно, рассудили, что город был назван по имени своего основателя. Возможно также, что в Нине отразились смутные воспоминания о Тукультининурта I, в таком случае Нин из греческой легенды и Нимрод из еврейской легенды суть одно и то же лицо.)
Предполагалось, что Нин в серии молниеносных кампаний завоевал всю Западную Азию (спрессованное отражение трудов дюжины ассирийских завоевателей) и женился на прекрасной женщине по имени Семирамида. Кажется ясным, что Семирамида — это воспоминание о Саммураммат.
После смерти Нина, говорит далее легенда, Семирамида наследовала ему на троне. Она царствовала якобы сорок два года и основала город Вавилон. Успех сопутствовал ей во всех ее предприятиях, пока наконец она не попыталась завоевать Индию и не потерпела неудачу.
История эта содержит много цветистых и романтических деталей, и поздние греки приписывали Семирамиде каждое замечательное сооружение или памятник, который находили в Западной Азии. Однако все это выдумки, порождение буйного воображения, вдохновленного тем простым фактом, что короткое время Ассирией правила женщина.
Подлинная Саммураммат правила только восемь лет, а не сорок два, и правление ее не было отмечено особыми успехами или победами. На деле вслед за царствованием ее сына Ассирия вступила в период застоя, когда несколько некомпетентных правителей сменяли друг друга на троне. Репутация Ассирии была, однако, настолько устрашающей, что она оставалась нетронутой, по крайней мере, в своем историческом ядре, даже если империю потеснили на границах. Ни один из соседей не смел уколоть ее слишком сильно.
Но в этом интервале, когда Ассирия дремала, соседи ее у себя дома процветали. Урарту, в частности, достигло периода величайшей славы. С 778-го по 750 г . царство находилось под управлением Аргишти I, который объединил под своей властью всю самую северную часть Месопотамии и выковал державу, которая на время стала столь же обширной и сильной, как временно ослабевшая Ассирия.
Израиль также переживал период процветания. Сирия была сильно разграблена Салманасаром III и не могла более соперничать с Израилем. В 785 г . на трон Израиля взошел Иеровоам II. Он расширил свои владения до Евфрата, Сирия и Иудея заискивали перед ним. Сорок лет он царствовал — почти, как если бы вернулось царство Давида.
Но к несчастью для Урарту, Израиля и всей Западной Азии, Ассирия была не мертва. Она только спала.
Кроме того, последние годы жизни царя были полны династических неприятностей. Это было обычным явлением в древних монархиях. Чем ближе период к нашему времени и чем более подробно, следовательно, мы его знаем, тем лучше можем мы разглядеть вечную войну между отцом и сыном либо между братьями.
Одна из причин состояла в том, что в древних монархиях не было четкого порядка наследования. Вообще говоря, достаточно было, чтобы правил один из членов царской семьи, но это не обязательно должен был быть старший из уцелевших сыновей царя. В этом был некоторый резон. Если бы трон автоматически переходил к ближайшему родственнику, царем мог сделаться некомпетентный человек. При наличии свободного выбора на трон, в теории, всходил лучший.
Но кто был этот лучший? В полигамных царских семьях нередко оказывалось множество взрослых сыновей, каждый из которых считал себя лучшим. Могло возникнуть множество различных партий, ожидающих смерти старого царя и надеющихся на успех кого-то одного из родичей.
Если старый царь умирал внезапно и неожиданно, могла начаться гражданская война. Если старый царь не умирал слишком долго, нетерпеливый сын мог подготовить захват трона силой (и, если возможно, убийство отца также).
В последний год царствования Салманасара III мятеж поднял его старший сын. Царь умер в 824 г ., прежде, чем мятеж был подавлен. Младший сын Салманасара III сражался от имени своего отца и сумел раздавить мятеж. Он не был, однако, сильным царем, и ассирийская мощь ослабла в его правление, истощенная страна искала передышки.
Когда в 810 г . до н. э. новый царь скончался, он оставил после себя младенца-сына, и вдова царя Саммураммат захватила ведущую роль. Зрелище женщины, правящей великим, могущественным, еще вчера наводившим ужас Ассирийским царством, произвело впечатление на соседние страны. В то время греки как раз выходили из темного периода, следовавшего за хаосом, устроенным «народами моря». Даже на своем полуострове, в 1800 км от Калаха, они, должно быть, получали смутные вести о новой царице. Во всяком случае, в их легендах, известных нам в позднейшей литературной обработке, описывается в курьезно укороченном виде история Ассирии, сосредоточенная вокруг такой царицы.
Первым ассирийским царем, согласно греческой легенде, был Нин, и он основал Ниневию. (Ниневия была столицей Ассирии в позднейшие времена, и греки, вероятно, рассудили, что город был назван по имени своего основателя. Возможно также, что в Нине отразились смутные воспоминания о Тукультининурта I, в таком случае Нин из греческой легенды и Нимрод из еврейской легенды суть одно и то же лицо.)
Предполагалось, что Нин в серии молниеносных кампаний завоевал всю Западную Азию (спрессованное отражение трудов дюжины ассирийских завоевателей) и женился на прекрасной женщине по имени Семирамида. Кажется ясным, что Семирамида — это воспоминание о Саммураммат.
После смерти Нина, говорит далее легенда, Семирамида наследовала ему на троне. Она царствовала якобы сорок два года и основала город Вавилон. Успех сопутствовал ей во всех ее предприятиях, пока наконец она не попыталась завоевать Индию и не потерпела неудачу.
История эта содержит много цветистых и романтических деталей, и поздние греки приписывали Семирамиде каждое замечательное сооружение или памятник, который находили в Западной Азии. Однако все это выдумки, порождение буйного воображения, вдохновленного тем простым фактом, что короткое время Ассирией правила женщина.
Подлинная Саммураммат правила только восемь лет, а не сорок два, и правление ее не было отмечено особыми успехами или победами. На деле вслед за царствованием ее сына Ассирия вступила в период застоя, когда несколько некомпетентных правителей сменяли друг друга на троне. Репутация Ассирии была, однако, настолько устрашающей, что она оставалась нетронутой, по крайней мере, в своем историческом ядре, даже если империю потеснили на границах. Ни один из соседей не смел уколоть ее слишком сильно.
Но в этом интервале, когда Ассирия дремала, соседи ее у себя дома процветали. Урарту, в частности, достигло периода величайшей славы. С 778-го по 750 г . царство находилось под управлением Аргишти I, который объединил под своей властью всю самую северную часть Месопотамии и выковал державу, которая на время стала столь же обширной и сильной, как временно ослабевшая Ассирия.
Израиль также переживал период процветания. Сирия была сильно разграблена Салманасаром III и не могла более соперничать с Израилем. В 785 г . на трон Израиля взошел Иеровоам II. Он расширил свои владения до Евфрата, Сирия и Иудея заискивали перед ним. Сорок лет он царствовал — почти, как если бы вернулось царство Давида.
Но к несчастью для Урарту, Израиля и всей Западной Азии, Ассирия была не мертва. Она только спала.
Политика депортаций
Общая неспособность ассирийских царей вывести страну из депрессии и эффективно расправиться с Урарту разрушила престиж царской семьи. Она постоянно правила Ассирией уже больше тысячи лет, с того самого момента, как Шамшиадад I утвердился на троне Ашшура как аморейский узурпатор и когда Хаммурапи был еще вавилонским князьком. Теперь династия сгнила и армия проявляла беспокойство.
В 745 г . в столице разразился военный мятеж, и, когда буря прошла, старая династия исчезла. Ее место занял новый царь, не принадлежавший к царской семье.
В попытке обеспечить преемственность и указать на возвращение «доброго старого времени» могущества и побед он принял имя знаменитого древнего завоевателя. Он назвал себя Тиглатпаласаром III.
Начал он с реорганизации империи. За полстолетия нерадивого правления предыдущих царей дела пришли в расстройство. Поэтому он ужесточил административные процедуры, сделав всех чиновников ответственными непосредственно перед ним. Он улучшил финансы и основал профессиональную армию из наемных солдат (наемников), многие из которых не были ассирийцами. Благодаря этому можно стало не терять времени на сбор крестьянских рекрутов при каждой чрезвычайной ситуации или при потерях, вызванных тем, что новобранцы не были достаточно обучены. Вместо этого армию можно было теперь постоянно держать на высоком уровне эффективности. Обходилось это дорого, но деньги всегда можно было получить от данников, и более, чем когда-либо, Ассирия выжимала свои жертвы досуха и подпитывала их отчаянную ненависть.
После всего этого царь приступил к сведению счетов с внешними врагами.
Во-первых, была проблема кочевников. Обнаглевшие мидяне нападали на ассирийские аванпосты. Тиглатпаласар III не собирался ждать, пока они еще больше осмелеют. Он выступил против них, без устали их преследовал и уничтожал, когда настигал. Окончательный разгром кочевников был все-таки невозможен, но мидяне получили о нем представление. Они, разумеется, сохранили независимость, но платили дань и вели себя почтительно.
Быстрая кампания на западе терроризировала малые нации. Иеровоам II умер в тот самый год, когда Тиглатпаласар III взошел на трон и его немощные наследники оказались не способны удержать Израиль от распада. Израилю пришлось быстро согласиться выплачивать Ассирии дань, и последняя молниеносная вспышка израильского процветания погасла.
Тиглатпаласар IIIобратился на север, против сильнейшего врага Урарту, дипломатия которого поддерживала недовольство и мятежи повсюду, где их можно было найти. Тиглатпаласар III нанес ей жестокий удар. Он не мог выгнать урартов из всех крепостей, но сумел зажать в своем кулаке всю южную половину страны. Урарту получило смертельную рану. Царство пришло в упадок и никогда уже не восстановило всю свою мощь.
Затем ассирийцы вновь обратились на запад, где возникла (как столетием прежде, в великие дни Ахава) еще одна попытка антиассирийского альянса. Тиглатпаласар III взял Дамаск и положил конец Сирийскому царству, просуществовавшему два столетия. Израиль снова притих.
Тиглатпаласар III создал новую ассирийскую политику обращения с побежденными странами. Старая система бесконечного террора была отброшена. Вместо нее Тиглатпаласар III установил гораздо более тонкую практику. Он захватывал вождей нации, переселял их в отдаленные районы своего царства и заменял их людьми из других районов.
В этом была хитрая психологическая основа. В те времена повсюду считали, что каждый бог связан с землей, что любому богу можно по-настоящему поклоняться только в одном определенном месте. Если людей высылали из их страны, их выселяли с родины их богов. Их пригоняли в новую землю, где не было не только их языка и обычаев, но даже их старых богов. У изгнанников исчезало ощущение идентичности, национальное чувство оказывалось раздавленным.
Конечным результатом было общее ослабление неассирийских регионов империи к выгоде ассирийской правящей партии.
Высылки оказали другой важный и совершенно нежеланный эффект — они повлияли на язык Месопотамии. Со времен Саргона Аккадского здесь господствовал аккадский язык, независимо от прихода новых завоевателей. Ассирийцы и халдеи одинаково приняли аккадский язык, говорили на нем, и ко времени Тиглатпаласара III он господствовал уже пятнадцать столетий.
В западной части Плодородного Полумесяца, однако, в ходу были другие семитические диалекты — еврейский, финикийский, арамейский. Здесь пользовались алфавитом (изобретенным финикийцами около 1500 г . до н. э.), который позволял очень легко научиться писать. В международной торговле стало очень соблазнительным использовать один из западных семитических языков, а не аккадский. Так было даже на родине ассирийцев, ибо ассирийскому купцу было намного легче научиться читать и писать на арамейском с его двумя дюжинами букв, чем сирийцу научиться читать и писать на аккадском с его тысячами отдельных символов.
Великими торговцами ассирийского периода были арамеи, и они распространили свой язык по всей западной половине Плодородного Полумесяца. Со временем он заместил, например, еврейский среди евреев. Самые последние книги Библии написаны частично на арамейском и языком простого народа Иудеи. Во времена Иисуса Христа был арамейский. На этом языке говорил сам Иисус (вероятно, он знал только этот язык, кроме собственно еврейского).
Когда Тиглатпаласар III выселял арамеев в изгнание в Месопотамию и в другие места, он также распространял арамейский язык. Аккадский, со всеми своими трудностями, держался до того времени только благодаря консервативной традиции. Теперь, однако, перед лицом алфавитного письма арамеев, он начал уступать. Арамейский стал вторым официальным языком Ассирии и начал медленно вытеснять аккадский, как аккадский некогда вытеснил шумерский.
Тиглатпаласар III обратил внимание также и на Халдею. Почти четыре столетия Вавилон и вообще южная Месопотамия признавали в теории верховенство Ассирии, но сохраняли своих собственных царей и обычаи и оставались для Ассирии тревожной проблемой. Всегда, когда Ассирия слабела, независимость Вавилона становилась более заметной.
Тиглатпаласар III решил положить конец затруднениям, которые возникали из слабости связей, объединявших Ассирию и Халдею. Когда халдейский правитель Вавилона умер и вокруг его наследия возник спор, ассирийский царь в 729 г . до н.э. разрешил его, вступив в Вавилон и сделав монархом страны самого себя под именем Пулу (быть может, это и было его настоящее имя). Впервые один и тот же правитель непосредственно правил и Калахом, и Вавилоном. Это отразилось в том, что бог-покровитель Ассирии Ашшур стал вождем прочих богов, вытеснив старого Мардука.
Тем не менее, ни старая династия, ни старая религия Вавилона не были окончательно раздавлены. Они пали низко, но угрюмо выжидали возможности вернуться.
В 745 г . в столице разразился военный мятеж, и, когда буря прошла, старая династия исчезла. Ее место занял новый царь, не принадлежавший к царской семье.
В попытке обеспечить преемственность и указать на возвращение «доброго старого времени» могущества и побед он принял имя знаменитого древнего завоевателя. Он назвал себя Тиглатпаласаром III.
Начал он с реорганизации империи. За полстолетия нерадивого правления предыдущих царей дела пришли в расстройство. Поэтому он ужесточил административные процедуры, сделав всех чиновников ответственными непосредственно перед ним. Он улучшил финансы и основал профессиональную армию из наемных солдат (наемников), многие из которых не были ассирийцами. Благодаря этому можно стало не терять времени на сбор крестьянских рекрутов при каждой чрезвычайной ситуации или при потерях, вызванных тем, что новобранцы не были достаточно обучены. Вместо этого армию можно было теперь постоянно держать на высоком уровне эффективности. Обходилось это дорого, но деньги всегда можно было получить от данников, и более, чем когда-либо, Ассирия выжимала свои жертвы досуха и подпитывала их отчаянную ненависть.
После всего этого царь приступил к сведению счетов с внешними врагами.
Во-первых, была проблема кочевников. Обнаглевшие мидяне нападали на ассирийские аванпосты. Тиглатпаласар III не собирался ждать, пока они еще больше осмелеют. Он выступил против них, без устали их преследовал и уничтожал, когда настигал. Окончательный разгром кочевников был все-таки невозможен, но мидяне получили о нем представление. Они, разумеется, сохранили независимость, но платили дань и вели себя почтительно.
Быстрая кампания на западе терроризировала малые нации. Иеровоам II умер в тот самый год, когда Тиглатпаласар III взошел на трон и его немощные наследники оказались не способны удержать Израиль от распада. Израилю пришлось быстро согласиться выплачивать Ассирии дань, и последняя молниеносная вспышка израильского процветания погасла.
Тиглатпаласар IIIобратился на север, против сильнейшего врага Урарту, дипломатия которого поддерживала недовольство и мятежи повсюду, где их можно было найти. Тиглатпаласар III нанес ей жестокий удар. Он не мог выгнать урартов из всех крепостей, но сумел зажать в своем кулаке всю южную половину страны. Урарту получило смертельную рану. Царство пришло в упадок и никогда уже не восстановило всю свою мощь.
Затем ассирийцы вновь обратились на запад, где возникла (как столетием прежде, в великие дни Ахава) еще одна попытка антиассирийского альянса. Тиглатпаласар III взял Дамаск и положил конец Сирийскому царству, просуществовавшему два столетия. Израиль снова притих.
Тиглатпаласар III создал новую ассирийскую политику обращения с побежденными странами. Старая система бесконечного террора была отброшена. Вместо нее Тиглатпаласар III установил гораздо более тонкую практику. Он захватывал вождей нации, переселял их в отдаленные районы своего царства и заменял их людьми из других районов.
В этом была хитрая психологическая основа. В те времена повсюду считали, что каждый бог связан с землей, что любому богу можно по-настоящему поклоняться только в одном определенном месте. Если людей высылали из их страны, их выселяли с родины их богов. Их пригоняли в новую землю, где не было не только их языка и обычаев, но даже их старых богов. У изгнанников исчезало ощущение идентичности, национальное чувство оказывалось раздавленным.
Конечным результатом было общее ослабление неассирийских регионов империи к выгоде ассирийской правящей партии.
Высылки оказали другой важный и совершенно нежеланный эффект — они повлияли на язык Месопотамии. Со времен Саргона Аккадского здесь господствовал аккадский язык, независимо от прихода новых завоевателей. Ассирийцы и халдеи одинаково приняли аккадский язык, говорили на нем, и ко времени Тиглатпаласара III он господствовал уже пятнадцать столетий.
В западной части Плодородного Полумесяца, однако, в ходу были другие семитические диалекты — еврейский, финикийский, арамейский. Здесь пользовались алфавитом (изобретенным финикийцами около 1500 г . до н. э.), который позволял очень легко научиться писать. В международной торговле стало очень соблазнительным использовать один из западных семитических языков, а не аккадский. Так было даже на родине ассирийцев, ибо ассирийскому купцу было намного легче научиться читать и писать на арамейском с его двумя дюжинами букв, чем сирийцу научиться читать и писать на аккадском с его тысячами отдельных символов.
Великими торговцами ассирийского периода были арамеи, и они распространили свой язык по всей западной половине Плодородного Полумесяца. Со временем он заместил, например, еврейский среди евреев. Самые последние книги Библии написаны частично на арамейском и языком простого народа Иудеи. Во времена Иисуса Христа был арамейский. На этом языке говорил сам Иисус (вероятно, он знал только этот язык, кроме собственно еврейского).
Когда Тиглатпаласар III выселял арамеев в изгнание в Месопотамию и в другие места, он также распространял арамейский язык. Аккадский, со всеми своими трудностями, держался до того времени только благодаря консервативной традиции. Теперь, однако, перед лицом алфавитного письма арамеев, он начал уступать. Арамейский стал вторым официальным языком Ассирии и начал медленно вытеснять аккадский, как аккадский некогда вытеснил шумерский.
Тиглатпаласар III обратил внимание также и на Халдею. Почти четыре столетия Вавилон и вообще южная Месопотамия признавали в теории верховенство Ассирии, но сохраняли своих собственных царей и обычаи и оставались для Ассирии тревожной проблемой. Всегда, когда Ассирия слабела, независимость Вавилона становилась более заметной.
Тиглатпаласар III решил положить конец затруднениям, которые возникали из слабости связей, объединявших Ассирию и Халдею. Когда халдейский правитель Вавилона умер и вокруг его наследия возник спор, ассирийский царь в 729 г . до н.э. разрешил его, вступив в Вавилон и сделав монархом страны самого себя под именем Пулу (быть может, это и было его настоящее имя). Впервые один и тот же правитель непосредственно правил и Калахом, и Вавилоном. Это отразилось в том, что бог-покровитель Ассирии Ашшур стал вождем прочих богов, вытеснив старого Мардука.
Тем не менее, ни старая династия, ни старая религия Вавилона не были окончательно раздавлены. Они пали низко, но угрюмо выжидали возможности вернуться.
Последняя династия
В 727 г . Тиглатпаласар III умер и на трон взошел его сын Салманасар V. Период, когда власть переходит от одного царя к другому, всегда был критическим моментом в жизни древних империй. Новый царь мог оказаться некомпетентным, мог иметь соперника, претендующего на трон; поэтому именно в момент наследования подчиненная страна готовилась к восстанию.
Итак, когда грозного Тиглатпаласара III опустили в могилу, Осия Израильский увидел шанс на возвращение к той некомпетентности управления, которая отмечала ассирийскую монархию в течение нескольких поколений, — и отказался платить дань.
Трудно сказать, был ли Салманасар V достаточно компетентным или нет. Он слишком недолго оставался царем. Конечно, он немедленно двинулся в поход и в 725 г . осадил Самарру, столицу Израиля. Но осада не принесла больших успехов. Прошло три года, а ассирийская армия все еще стояла под стенами Самарры. Мы можем предположить, что следствием этого было недовольство в армии.
По крайней мере, разразился мятеж, и в 722 г . Салманасар V пал. Внезапно появился новый царь, происхождение его остается неизвестным, хотя, вероятно, он был генералом. Там, где первая ассирийская династия правила тысячу лет, вторая продержалась всего двадцать три года и дала всего двух царей. С новым узурпатором в Ассирии началась третья и последняя династия, иногда ее царей называют Саргонидами.
Узурпатор, по обычаю узурпаторов, выбрал себе знаменитое имя, чтобы скрыть реальность низкого происхождения под поверхностным блеском. На этот раз было выбрано имя Саргон («законный царь», которым он как раз и не был), и узурпатора стали называть Саргоном II. Часто говорили, что новый царь умышленно подражает Саргону из Агаде и поэтому он и есть Саргон II. Это не так. Ассирия имела царем Саргона I в дни перед воцарением Хаммурапи, через шесть столетий после Саргона из Агаде, и узурпатор ссылался на него.
Если мятеж был вызван недовольством солдат неспособностью взять Самарру, он был неоправдан, ибо Самарра пала почти сразу же после переворота, и пала бы, вероятно, даже если бы Салманасар V оставался царем. В сущности, можно задуматься над тем, была ли Самарра взята до или после того, как Саргон сделался царем. Саргон приписал успех себе, но никто не принуждает абсолютного монарха к абсолютной честности.
Библия ни разу не отмечает Саргона II как завоевателя Самарры; эта честь отдана Салманасару V. Об истине можно только гадать.
Когда Самарра пала, обратились к политике депортаций, начатой Тиглатпаласаром III. В сущности, это был самый знаменитый пример такой политики. Израильские вожди, изгнанные из страны, представляли «десять потерянных колен» (племен). Их так и не нашли снова, и в течение многих столетий легенда помещала их в том или другом месте и говорила, что они умножились и создали процветающее и могущественное царство. На самом деле они просто ассимилировались, растворившись в населении северо-западной Месопотамии, куда их выслали. За столетие или два после падения Израильского царства их потомки потеряли всякое представление о своей национальной принадлежности.
Весь западный конец Плодородного Полумесяца был теперь относительно спокоен, ибо его целиком включили в ассирийские владения. Маленькое царство Иуды, единственный лоскуток империи Давида, который еще существовал (и где еще правил наследник великого царя), платило дань. Различные народы Малой Азии также платили дань. Даже остров Кипр, отстоявший от берега на 160 км , чувствовал могущество Саргона II, ибо его наместники воздвигали там стелы.
Но если на западе было спокойно, север погромыхивал опасностью. К северу от Черного моря, где жили когда-то примитивные индоевропейские племена, были племена, известные грекам под именем киммерийцев. Быть может, они столетиями мирно жили в своих степях, но в восьмом столетии до нашей эры из Центральной Азии на запад двинулась новая группа племен, называвшаяся скифами.
Киммерийцы бежали перед ними и проложили себе путь на юг через Кавказ. Они шли дорогами, которыми шли на тысячу лет раньше хурриты, хетты и арии, но киммерийцам меньше повезло. В отличие от древних кочевых захватчиков им пришлось иметь дело с великой империей на пике ее могущества.
Разумеется, вначале киммерийцы столкнулись с урартами. Урарту, сильно пострадавшему при Тиглатпаласаре III, трудно было противостоять новым ордам. Им не дали даже возможности попытаться сразиться, ибо Саргон II увидел шанс посчитаться со старым врагом. В то время как киммерийские кочевники нападали на Урарту через северные границы, ассирийская армия двинулась на царство с юга.
Урарту, зажатому в жестокие тиски, нужно было быстро выбирать, кому из врагов подчиниться. Урарты выбрали ассирийцев, ибо мощь Ассирии была подавляющей. Методы Саргона II на севере и вправду были типично ассирийскими. Стараясь сломить дух сопротивления народа, он не колебался перед разрушением системы каналов в городах, которые слишком упорно сопротивлялись. Такие разрушения, которые можно осуществить за несколько дней, потребовали многих лет, даже поколений, для восстановления. В конечном счете такая политика вела к собственному ослаблению, ибо процветание страны, однажды разрушенное, было потеряно для завоевателей, как и для туземцев.
Итак, когда грозного Тиглатпаласара III опустили в могилу, Осия Израильский увидел шанс на возвращение к той некомпетентности управления, которая отмечала ассирийскую монархию в течение нескольких поколений, — и отказался платить дань.
Трудно сказать, был ли Салманасар V достаточно компетентным или нет. Он слишком недолго оставался царем. Конечно, он немедленно двинулся в поход и в 725 г . осадил Самарру, столицу Израиля. Но осада не принесла больших успехов. Прошло три года, а ассирийская армия все еще стояла под стенами Самарры. Мы можем предположить, что следствием этого было недовольство в армии.
По крайней мере, разразился мятеж, и в 722 г . Салманасар V пал. Внезапно появился новый царь, происхождение его остается неизвестным, хотя, вероятно, он был генералом. Там, где первая ассирийская династия правила тысячу лет, вторая продержалась всего двадцать три года и дала всего двух царей. С новым узурпатором в Ассирии началась третья и последняя династия, иногда ее царей называют Саргонидами.
Узурпатор, по обычаю узурпаторов, выбрал себе знаменитое имя, чтобы скрыть реальность низкого происхождения под поверхностным блеском. На этот раз было выбрано имя Саргон («законный царь», которым он как раз и не был), и узурпатора стали называть Саргоном II. Часто говорили, что новый царь умышленно подражает Саргону из Агаде и поэтому он и есть Саргон II. Это не так. Ассирия имела царем Саргона I в дни перед воцарением Хаммурапи, через шесть столетий после Саргона из Агаде, и узурпатор ссылался на него.
Если мятеж был вызван недовольством солдат неспособностью взять Самарру, он был неоправдан, ибо Самарра пала почти сразу же после переворота, и пала бы, вероятно, даже если бы Салманасар V оставался царем. В сущности, можно задуматься над тем, была ли Самарра взята до или после того, как Саргон сделался царем. Саргон приписал успех себе, но никто не принуждает абсолютного монарха к абсолютной честности.
Библия ни разу не отмечает Саргона II как завоевателя Самарры; эта честь отдана Салманасару V. Об истине можно только гадать.
Когда Самарра пала, обратились к политике депортаций, начатой Тиглатпаласаром III. В сущности, это был самый знаменитый пример такой политики. Израильские вожди, изгнанные из страны, представляли «десять потерянных колен» (племен). Их так и не нашли снова, и в течение многих столетий легенда помещала их в том или другом месте и говорила, что они умножились и создали процветающее и могущественное царство. На самом деле они просто ассимилировались, растворившись в населении северо-западной Месопотамии, куда их выслали. За столетие или два после падения Израильского царства их потомки потеряли всякое представление о своей национальной принадлежности.
Весь западный конец Плодородного Полумесяца был теперь относительно спокоен, ибо его целиком включили в ассирийские владения. Маленькое царство Иуды, единственный лоскуток империи Давида, который еще существовал (и где еще правил наследник великого царя), платило дань. Различные народы Малой Азии также платили дань. Даже остров Кипр, отстоявший от берега на 160 км , чувствовал могущество Саргона II, ибо его наместники воздвигали там стелы.
Но если на западе было спокойно, север погромыхивал опасностью. К северу от Черного моря, где жили когда-то примитивные индоевропейские племена, были племена, известные грекам под именем киммерийцев. Быть может, они столетиями мирно жили в своих степях, но в восьмом столетии до нашей эры из Центральной Азии на запад двинулась новая группа племен, называвшаяся скифами.
Киммерийцы бежали перед ними и проложили себе путь на юг через Кавказ. Они шли дорогами, которыми шли на тысячу лет раньше хурриты, хетты и арии, но киммерийцам меньше повезло. В отличие от древних кочевых захватчиков им пришлось иметь дело с великой империей на пике ее могущества.
Разумеется, вначале киммерийцы столкнулись с урартами. Урарту, сильно пострадавшему при Тиглатпаласаре III, трудно было противостоять новым ордам. Им не дали даже возможности попытаться сразиться, ибо Саргон II увидел шанс посчитаться со старым врагом. В то время как киммерийские кочевники нападали на Урарту через северные границы, ассирийская армия двинулась на царство с юга.
Урарту, зажатому в жестокие тиски, нужно было быстро выбирать, кому из врагов подчиниться. Урарты выбрали ассирийцев, ибо мощь Ассирии была подавляющей. Методы Саргона II на севере и вправду были типично ассирийскими. Стараясь сломить дух сопротивления народа, он не колебался перед разрушением системы каналов в городах, которые слишком упорно сопротивлялись. Такие разрушения, которые можно осуществить за несколько дней, потребовали многих лет, даже поколений, для восстановления. В конечном счете такая политика вела к собственному ослаблению, ибо процветание страны, однажды разрушенное, было потеряно для завоевателей, как и для туземцев.