Тимка, не обращая внимания на бонины причитания, торопливо выкрикнул новое заклинание. Воздух в выходном проеме дупла загудел и уплотнился, превращаясь в толстое, наверняка бронебойное стекло. И вовремя – грызофеи, решив, что путь к вкусным пленникам открыт, с лету, в лихом вираже попытались ворваться в дупло. Что обошлось им в десяток разбитых мохнатых лбов и множество прикушенных языков. Разочарованное и обиженное «Мря-у-у!» тоскливым эхом отдалось внутри дупла.
– Отлично, – Тимка прилип носом к стеклу, – идите сюда. Все идет так, как я задумал.
– Стратег наш. – Хозяйственный с недовольным видом, почесывая отбитый зад, подошел к окну. – Великий специалист по задумкам. Вижу, вижу, что ты выдумал! Рюкзаков нас лишил со своими гениальными планами – в большом-то рюкзаке еще и маленький лежал! Ох, убытки… Вон как грызи лютуют! Эх-ма, хороший был рюкзак, почти новенький… Постой! Ого, о таком варианте я и не подумал.
– Что там, что? – Ворча, как обычно, ужом пролез в первый ряд, и даже флегматичный Средний соизволил подойти к окну.
Грызофеи рвали походный мешок в лоскутки. Оторвали и располосовали когтями обе лямки, откусили боковые кармашки и ремешки, с мясом отодрали верхний клапан… Тут им под когти и попались два мешочка с чаем. Вернее, с чудесным ароматным замасуром, который здесь так все любили! И грызофеи в том числе: общий мяв счастья вырвался из сотен глоток, и Тим невольно заткнул уши. Такой визг он слышал лишь однажды в жизни, когда на улице при нем тормозила скоростная машина с неисправными тормозами.
– Вот значит как. – Боня, поджав губы, с неприязнью следил за тем, как грызофеи высыпают заварку из мешочков в кипящую воду, – нда-а. Жаль чай. Но лучше так, чем… – он не закончил мысль, расстроенно махнул рукой.
– Я не понимаю, – Средний в раздражении повернул капюшон к Тимке, – что происходит внизу? Э-э… нас будут есть или… э-э… обед отменяется?
– Насчет обеда не знаю, – Тимка усмехнулся, – а вот чаепитие точно состоится. Можешь поглядеть.
Средний передернул плечами, отвернулся и молча удалился в темноту.
– Знаешь чего, – жарко зашептал Ворча на ухо Тимке, бросая косые взгляды в сторону «пальца», – он, гад, видно, надеялся, что нас грызи слопают, а его, такого несъедобно-бестелесного, отпустят на все четыре стороны. Тогда, значит, мы ему уже не помеха, а посох он и без нас найдет. И в цари-императоры шагом марш! Как и собирался. Ты, Тим, вот что – ты ножик свой кривой ему лучше не показывай, не надо. Сопрет ведь и спасибо не скажет! Не нравится он мне, ох не нравится. И, главное, колбасу не ест. Очень это подозрительно! – Ворча сокрушенно покачал головой. – Добрый, хороший человек обязательно колбаску кушает. Не удивлюсь, если на самом деле он тайно лопает ядовитые грибы. Для поднятия вредности, так сказать.
– Да ну тебя, – Тимка оттолкнул карлика, – наговорил всякой ерунды, слушать тошно! Не об этом надо пока что думать. – Мальчик постучал пальцем по стеклу. – Вот что нынче самое главное!
Внизу, возле котла, шел пир. Грызофеи сперва заварили чай до смоляной черноты, после накидали в него своих лесных специй – всяких орешков, листьев, корешков, – и едва только чайный суп покрылся густой зеленой пеной, как тут же началось чаепитие. Разумеется, не такое спокойное и чопорное, как у англичан, и не такое уютное и торжественное, как у японцев, а буйное, разудалое, с криками и шипением, с мордобоем и задиранием хвостов. Одно слово – чаепитие по грызофейски.
Кошкообезьяны черпали варево из котла берестяными ведерками и, едва дождавшись, пока оно остынет, тут же выпивали супчик полностью, залпом, до дна. Некоторые грызофеи мигом пьянели от такого количества чая и потихоньку уползали в кусты куда подальше – лапы и крылья их не слушались. А другие, наоборот, становились бесшабашными, злыми и немедленно устраивали между собой драку. Просто так, от дурной силушки.
Вскоре полянка вокруг котла была похожа на место великого кошачьего побоища: грызофеи вповалку лежали кто где, бездвижные и абсолютно неопасные. Разудалый храп был слышен даже в дупле, сквозь толстое стекло.
– Ну вот, – Тимка рассмеялся, – видишь, Боня, как все просто оказалось! А ты их из пульта стрелять хотел. – Тимка заглянул в блокнот, нараспев сказал заклинательное слово, и бронебойное стекло исчезло, превратилось в воздух. Крепкий запах чая и мяты защекотал Тимке ноздри.
– Ура! Свобода! – крикнул Ворча и опрометью кинулся к выходу. – Чур, я первый.
– Стой ты, борода метеорная! – Боня бросился было остановить карлика, но не успел – Ворча, ловко цепляясь руками и ногами за глубокие трещины, уже спускался по древесной коре вниз. Как бывалый альпинист по привычной, хоженой-перехоженой скале.
– Вот неугомонный, – Хозяйственный по пояс высунулся из дупла, наблюдая за карликом, – и куда его боязнь высоты подевалась? Во чешет! Во дает!
Карлик соскочил с дерева на землю и, небрежно перепрыгивая через спящих грызофей, резво просеменил к котлу. Там Ворча первым делом выдрал из лап ближайшей грызофеи ведерко, вытер его о полу кафтана и, недолго думая, зачерпнул из котла кошачьего варева.
– Вкусно! – рявкнул он, в три глотка осушив ведерко. – Спускайтесь ко мне, здесь еще полкотла чайку будет! На всех хватит.
Тим только развел руками:
– Ворча – он и есть Ворча. Пошли, Боня, скорей к нему, пока он с голодухи за грызофей не принялся. Вместо пирожков к чаю.
Хозяйственный горько вздохнул:
– Нет, все-таки надо было нам кое-кого грызям на обед отдать. Того, кого легче убить, чем прокормить! – и полез по коре вниз.
Глава 7
– Отлично, – Тимка прилип носом к стеклу, – идите сюда. Все идет так, как я задумал.
– Стратег наш. – Хозяйственный с недовольным видом, почесывая отбитый зад, подошел к окну. – Великий специалист по задумкам. Вижу, вижу, что ты выдумал! Рюкзаков нас лишил со своими гениальными планами – в большом-то рюкзаке еще и маленький лежал! Ох, убытки… Вон как грызи лютуют! Эх-ма, хороший был рюкзак, почти новенький… Постой! Ого, о таком варианте я и не подумал.
– Что там, что? – Ворча, как обычно, ужом пролез в первый ряд, и даже флегматичный Средний соизволил подойти к окну.
Грызофеи рвали походный мешок в лоскутки. Оторвали и располосовали когтями обе лямки, откусили боковые кармашки и ремешки, с мясом отодрали верхний клапан… Тут им под когти и попались два мешочка с чаем. Вернее, с чудесным ароматным замасуром, который здесь так все любили! И грызофеи в том числе: общий мяв счастья вырвался из сотен глоток, и Тим невольно заткнул уши. Такой визг он слышал лишь однажды в жизни, когда на улице при нем тормозила скоростная машина с неисправными тормозами.
– Вот значит как. – Боня, поджав губы, с неприязнью следил за тем, как грызофеи высыпают заварку из мешочков в кипящую воду, – нда-а. Жаль чай. Но лучше так, чем… – он не закончил мысль, расстроенно махнул рукой.
– Я не понимаю, – Средний в раздражении повернул капюшон к Тимке, – что происходит внизу? Э-э… нас будут есть или… э-э… обед отменяется?
– Насчет обеда не знаю, – Тимка усмехнулся, – а вот чаепитие точно состоится. Можешь поглядеть.
Средний передернул плечами, отвернулся и молча удалился в темноту.
– Знаешь чего, – жарко зашептал Ворча на ухо Тимке, бросая косые взгляды в сторону «пальца», – он, гад, видно, надеялся, что нас грызи слопают, а его, такого несъедобно-бестелесного, отпустят на все четыре стороны. Тогда, значит, мы ему уже не помеха, а посох он и без нас найдет. И в цари-императоры шагом марш! Как и собирался. Ты, Тим, вот что – ты ножик свой кривой ему лучше не показывай, не надо. Сопрет ведь и спасибо не скажет! Не нравится он мне, ох не нравится. И, главное, колбасу не ест. Очень это подозрительно! – Ворча сокрушенно покачал головой. – Добрый, хороший человек обязательно колбаску кушает. Не удивлюсь, если на самом деле он тайно лопает ядовитые грибы. Для поднятия вредности, так сказать.
– Да ну тебя, – Тимка оттолкнул карлика, – наговорил всякой ерунды, слушать тошно! Не об этом надо пока что думать. – Мальчик постучал пальцем по стеклу. – Вот что нынче самое главное!
Внизу, возле котла, шел пир. Грызофеи сперва заварили чай до смоляной черноты, после накидали в него своих лесных специй – всяких орешков, листьев, корешков, – и едва только чайный суп покрылся густой зеленой пеной, как тут же началось чаепитие. Разумеется, не такое спокойное и чопорное, как у англичан, и не такое уютное и торжественное, как у японцев, а буйное, разудалое, с криками и шипением, с мордобоем и задиранием хвостов. Одно слово – чаепитие по грызофейски.
Кошкообезьяны черпали варево из котла берестяными ведерками и, едва дождавшись, пока оно остынет, тут же выпивали супчик полностью, залпом, до дна. Некоторые грызофеи мигом пьянели от такого количества чая и потихоньку уползали в кусты куда подальше – лапы и крылья их не слушались. А другие, наоборот, становились бесшабашными, злыми и немедленно устраивали между собой драку. Просто так, от дурной силушки.
Вскоре полянка вокруг котла была похожа на место великого кошачьего побоища: грызофеи вповалку лежали кто где, бездвижные и абсолютно неопасные. Разудалый храп был слышен даже в дупле, сквозь толстое стекло.
– Ну вот, – Тимка рассмеялся, – видишь, Боня, как все просто оказалось! А ты их из пульта стрелять хотел. – Тимка заглянул в блокнот, нараспев сказал заклинательное слово, и бронебойное стекло исчезло, превратилось в воздух. Крепкий запах чая и мяты защекотал Тимке ноздри.
– Ура! Свобода! – крикнул Ворча и опрометью кинулся к выходу. – Чур, я первый.
– Стой ты, борода метеорная! – Боня бросился было остановить карлика, но не успел – Ворча, ловко цепляясь руками и ногами за глубокие трещины, уже спускался по древесной коре вниз. Как бывалый альпинист по привычной, хоженой-перехоженой скале.
– Вот неугомонный, – Хозяйственный по пояс высунулся из дупла, наблюдая за карликом, – и куда его боязнь высоты подевалась? Во чешет! Во дает!
Карлик соскочил с дерева на землю и, небрежно перепрыгивая через спящих грызофей, резво просеменил к котлу. Там Ворча первым делом выдрал из лап ближайшей грызофеи ведерко, вытер его о полу кафтана и, недолго думая, зачерпнул из котла кошачьего варева.
– Вкусно! – рявкнул он, в три глотка осушив ведерко. – Спускайтесь ко мне, здесь еще полкотла чайку будет! На всех хватит.
Тим только развел руками:
– Ворча – он и есть Ворча. Пошли, Боня, скорей к нему, пока он с голодухи за грызофей не принялся. Вместо пирожков к чаю.
Хозяйственный горько вздохнул:
– Нет, все-таки надо было нам кое-кого грызям на обед отдать. Того, кого легче убить, чем прокормить! – и полез по коре вниз.
Глава 7
Пленники
– Вот идем мы все и идем, – Ворча с силой махнул перед собой только что выломанной увесистой дубинкой, – а куда идем, никто не знает. Эй, Хозяйственный, в самом деле – куда? – Карлик тихонько захихикал, обдирая с дубинки жесткие листья. – Ой, пальцам щекотно! Хор-рошая дубиночка получилась.
– Куда идем – действительно не знаю, – честно признался Боня, – да это и не важно. Главное, подальше от грызофейного дерева убраться, пока грызи не очнулись. А там пусть нас ищут, сколько им влезет, мы уже далеко будем!
– Не станут они нас искать, – Тим подмигнул Ворче, – у них в котле еще много чая осталось. Пока весь не выпьют – никуда от котла не уйдут.
– Эт-точно, – карлик облизнулся, – я бы от такого чайку тоже далеко не уходил, – и с сожалением посмотрел на далекую мачту великанского дерева, – да вот дела все, заботы! Эх…
Боня шел впереди отряда, выискивая проходы между деревьями, мечом прорубал тропинку в кустах. Тимка вприпрыжку следовал за Хозяйственным, беззаботно насвистывая «чижика-пыжика»; Средний бесшумно летел за мальчиком над свежепротоптанной тропинкой, очень мрачный и очень таинственный. Последним брел Ворча. Он с подозрением сверлил взглядом спину «пальцу», то и дело прикидывая в уме, по которому уху врежет Среднему дубиной, ежели тот вдруг выкинет какой зловредный фортель. Карлик и палку-то выломал исключительно для усмирительных целей – он совершенно не доверял «пальцу». Ни капельки. Увы, дружеских отношений у Ворчи со Средним не получилось, между ними словно кошка пробежала. Вернее, чумная грызофея.
– Запах какой-то, – недоверчиво зашмыгал носом Хозяйственный, – чувствуете? Хорошо пахнет. Я, право, успел здесь отвыкнуть от запахов.
Тимка принюхался.
– Правда! Лесом пахнет, травой и цветами. – Мальчик наддал ходу, обогнал Боню. – Гляньте, впереди трава живая! И цветочки вон, красненькие да синенькие. Куда это мы забрели?
Перед путниками была поляна. Зеленая, по-настоящему живая трава пушистым ковром расстилалась по ней, красные и синие цветы праздничными фонариками высвечивались из сочной зелени. Над цветами гудели пчелы, деловито собирая пыльцу; в небе звонко чирикали птички.
– Красота, – довольно сказал Ворча, утирая потное лицо бородой, – просто расчудесно. Никак в этих местах змеиное проклятье осечку дало! И травка тебе, и цветы. И комары. – Он шлепнул себя по шее. – Комаров, будь они неладны, никакое проклятье не берет. Вот живучие твари!
– Я думаю, туда идти не надо. – Боня нахмурился, усиленно соображая. – Сдается мне, обман тут сплошной, миражи для отвода глаз. Это ловушка! Там или болото, или бездонный провал в центр земли. Там засада!
– Может, и ловушка, – согласился Ворча, разглядывая прихлопнутого комара на ладони, – но не мираж. Миражи не кусаются. Как хотите, а я пошел. – Карлик положил дубинку на плечо и торжественно зашагал по траве. Боня напряженно следил за ним, ожидая, что с Ворчей вот-вот случится что-нибудь нехорошее.
– Идите ко мне, – Ворча остановился и призывно помахал дубинкой, – никакой опасности нет. А есть одна природная замечательность и приятственность! И роса есть. Мокрая!
Тим посмотрел на Боню. Хозяйственный пожал плечами:
– Пошли, раз так. Приятственно ему, видите ли. – Боня размашисто зашагал к карлику, зорко поглядывая по сторонам и на всякий случай держа пульт наготове в руке. Тимка вежливо пропустил Среднего перед собой: – После вас, битте-дритте! – Тим после ворчиного предупреждения тоже не особо доверял «пальцу». Но не настолько, чтобы заранее готовить дубинку для возможных разборок, до этого еще не дошло.
Тимка шагнул в густую траву. Сапожки сразу забрызгались росой, точно попал Тим на утреннюю земляничную поляну, как раз после восхода солнца. Мальчик невольно посмотрел на небо и ахнул – солнце действительно было утреннее! Яркое и щедрое, оно, казалось, только что вынырнуло из-за расположенной неподалеку рощицы. Кудрявой такой рощицы, зеленой. Живой. Небо над рощицей было июльское, голубое и бездонное. А по небу плыли облака, белые, пушистые. Они возникали прямо над головой, словно выныривали из небесного тайника, из-за невидимой границы, отделяющей цветастую полянку от оставленного позади заколдованного леса. И вновь пропадали где-то далеко впереди, уходя за ту же невидимую грань.
Казалось, что над поляной и рощицей кто-то очертил магический круг, внутри которого небо было небом, а солнце – солнцем. Настоящими.
– Ой-е-е! – взвыл Хозяйственный, внезапно шарахаясь в сторону. – А-ах!
– Что, ловушка? – встревожился Тим. – Где?
– Хуже. Пчелы! – Боня зигзагами припустил по траве, бешено размахивая над головой руками.
– А ты их не бойся, – посоветовал Ворча с безопасного расстояния, – они ведь не всамделишные! И жала у них ненастоящие, так, сплошной мираж. Для отвода глаз.
Боня на ходу сорвал пару крупных цветков и, размахивая ими вокруг себя, как сигнальными флажками, помчался к роще; Тимка сделал приличный крюк, обойдя стороной растревоженных пчел, и тоже направился в рощу. Черная фигура «пальца» плавно пролетела за ним над травой, ни травинки не шелохнулось. Но пчелы, сердито жужжа, кинулись от Среднего врассыпную – чем-то им «палец» не понравился, и настолько не понравился, что они даже не стали его жалить.
Хозяйственный сидел в кустах, приложив к щеке горсть сырой земли, и тихонько постанывал. Тимка присел рядом, с сочувствием поглядел на бонину перекошенную физиономию.
– Куснула-таки, – пожаловался Боня, – вся щека у меня раздулась, и язык онемел.
– Дай погляжу. – Ворча оттолкнул Тимку в сторону, подлез к Хозяйственному и, бесцеремонно оторвав его руку от лица, с любопытством осмотрел укушенную щеку.
– Ты, Боня, зря переживаешь. Пчелиный яд, говорят, вещь для человека нужная и полезная, где-то даже лечебная. Не знаю, от каких болезней, но шибко лечебная. А что физия перекосилась, так это ерунда, дело поправимое. – Карлик успокаивающе похлопал Хозяйственного по темечку. – Сейчас поймаю пчелку помясистее и ужалю тебя в другую щеку, для красивой симметрии. Чтобы не такой перекошенный был.
– Уйди, – взмолился Боня, – тоже мне лекарь нашелся! Сам себя пчелами лечи, красиво и симметрично.
– Что-то долго не проходит, – озабоченно заметил Тимка, – такой пустяковый для оборотня укус должен был давным-давно рассосаться.
– И то верно. – Хозяйственный осторожно потрогал щеку. – Ой, больно! Непонятно…
– Покажи браслет, – потребовал Тим. Боня с готовностью протянул ему руку.
– Вон в чем дело, – мальчик постучал по костяшке браслета пальцем, – похоже, не работает колдовская машинка!
– Как так? – Боня и Ворча немедленно уткнулись носами в браслет. Костяшки с красочными рисунками поблекли, точно враз постарели, и больше не вращались вокруг руки: Хозяйственный и так и сяк пытался сдвинуть браслет с места, но тщетно.
– Однако в опасное место мы попали, – карлик испуганно огляделся, – змеиного проклятья нет, браслет не крутится. Что еще с нами может случиться?
– Помогите, – еле слышно донеслось сквозь кусты со стороны поляны, – мне плохо…
– Средний, – Тим вскочил на ноги, – это Средний! Я все понял – волшебство здесь не только не работает, а вообще пропадает напрочь, вот как. Надо «пальца» отсюда срочно убирать, а то расколдуется до смерти, – с этими словами Тимка выскочил из кустов, подхватил с земли «пальца» – тот лежал мятой бесформенной кучей – и в пять секунд пробежал через полянку назад, к заколдованным деревьям. Там он положил Среднего в тени, обернулся к роще. Ворча, высоко подпрыгивая над травой, резво бежал к мальчику.
– Тимка, – слегка запыхавшись, сказал карлик, как только оказался возле Тима, – давай вот что: я останусь тут со Средним, для догляду за ним, а вы с Боней вдвоем сходите на разведку, разберетесь, что за место мы нашли такое неколдучее. Хозяйственный говорит, что обязательно выяснить надо. Мол, везде проклятье есть, а вокруг рощицы нет, и это неправильно. Короче, иди к Боне, а я с «пальцем» побуду. Ты только пирожков с повидлом мне перед уходом наколдуй, чтобы не скучно было вас ждать. И побольше! И погорячее! И послаще!
…Зеленая рощица заметно поредела, сменившись густым кустарником. Ветки кустов были густо осыпаны крупными синими ягодами, и пахло от них, как в кондитерском отделе – конфетами и тортами. Боня не удержался: мимоходом сорвал ягодку на пробу, покатал ее во рту, раскусил. Глаза у Хозяйственного заблестели:
– Вкуснятина! Во рту тает. Хорошо, что Ворчи с нами нет, иначе весь наш поход закончился бы в этих кустиках. До их полного объедания. – Боня шагнул было мимо ягод, потом остановился, махнул рукой. – Тим, стой, раз-два! Объявляю обеденный привал. Когда еще такой фруктой полакомимся! Налетай, – и принялся рвать ягоды одну за другой. Тимку уговаривать не пришлось – через минуту он весь перемазался липким синим соком. Даже уши были синими.
– Есть все же приятные мгновения в нашей кочевой жизни, – с набитым ртом важно произнес Хозяйственный, – милые, нежданные подарочки судьбы! Ешь, Тимка, пользуйся моментом. Когда еще у нас будет возможность так полакомиться!
– Никогда! – грянул над тимкиной головой разноголосый писклявый хор. – Попались, воры!
– Что? Грызофеи?! – Боня, хватаясь за меч, задрал голову. – Откуда?
Но это были не грызофеи. Тимка нервно сглотнул остатки разжеванных ягод и невольно попятился – над ними, туго натянув маленькие луки и целясь острыми стрелами им в лица, висели в воздухе пестро одетые человечки. Десятка два разгневанных крылатых существ с ярко-голубыми глазами и стрекозиными крыльями, вооруженные и очень, очень опасные.
– Тим, только не двигайся, – шепнул Боня, отпуская рукоять меча, – вот влипли! Точно, грызофеи. Вон какие глазища и крылья! Типично грызофейские.
– Объяснения после! – грозно пропищал самый крупный человечек, видимо, главный в этой летучей компании. – Вы арестованы за поедание эльфийских ягод. Следуйте за мной! – и человечек, треща крылышками, не оглядываясь полетел над кустами в глубь рощицы.
– Вперед! – хором скомандовали сверху лучники. – Руки за голову! Следовать за Перволетящим! Не отставать! Предупреждаем: шаг влево, шаг вправо – проявление неуважения к эльфам. А неуважение наказывается расстрелом!
– Бред какой-то, – Боня неохотно сложил ладони на затылке, – грызовые недомерки нами командуют. Арестовали из-за каких-то паршивых ягод, надо же!
– Молчать! – предупредил тонкий голосок сверху. – Еще слово, и ухо прострелю. Для начала.
Тимка положил руки на голову, легонько боднул локтем Хозяйственного в спину:
– Боня, молчи! А не то этот Карлссон тебе мигом в ушах дырочки для сережек понаделает.
– Кто такой Карлссон? – шепотом поинтересовался Хозяйственный. – Главный грызофей?
Тимка не ответил. Он шагал за Боней, искоса поглядывая на воинственных эльфов: крылатые человечки окружили путников со всех сторон, словно накрыли их жужжащим куполом – эдакие сердитые пчелы-переростки с дальнобойными жалами.
– Куда мы идем? – ни к кому не обращаясь, спросил Хозяйственный. – К вашему начальству?
Мимо бониного уха со свитом пролетела маленькая стрела.
– Все понял, молчу. – Боня на всякий случай локтями зажал уши и, сердито топая ногами по пыльной траве, ускорил шаг – Перволетящий оторвался далеко вперед, и надо было его нагонять. Во избежание дырочек в ушах.
Тимка шел и ломал голову: поможет ли им сейчас пульт управления и действует ли он вообще в этой странной безволшебной зоне? Проверять наугад было опасно – вдруг пульт все-таки не действует. Тогда последствия для путешественников будут весьма печальными – скорее всего одними дырявыми ушами дело не обойдется. Поэтому Тим решил не рисковать понапрасну, а без фокусов идти, куда ведут. Там видно будет. Тем более что пульт сейчас был у Хозяйственного.
– Кажется, пришли. – Боня на секунду остановился, рассматривая что-то перед собой. – Интересное у них тут место… – Тимка, не забывая про «шаг влево, шаг вправо», выглянул из-за Бони.
Посреди небольшой поляны стоял сказочный замок. Даже, скорее, макет настоящего замка, не выше окружающих его кустов, но со всеми положенными замку вещами: с островерхими золочеными башенками, с разноцветными витражными окнами, с дубовыми воротами и зубчатой стеной вокруг самого замка. Над башенками, несмотря на тихую погоду, развевались длинные флаги; вокруг замковой стены узкой траншеей змеился неглубокий ров. Перволетящий направился к воротам, и Тимка с удивлением заметил, что эльф на глазах уменьшается, становясь размером с муху. А после человечек и вовсе пропал, точно растворился в воздухе.
– Оно и видно, что эльфийский замок, – в сердцах сплюнул Хозяйственный, – только кошки да грызофеи в такой халабуде могут разместиться. Как, скажите на милость, я в него залезу?
– Вперед! – непререкаемо прозвенел тонкий голосок над его головой. – Отставить разговоры.
– Ну и пеняйте на себя, – Боня сердито шагнул в сторону замка, – так и быть, влезу в вашу будку. Только потом не пищите, если она по швам расползется, – Хозяйственный неторопливо пошел к игрушечному мостику, перекинутому через ров; Тимка покачал головой, чему-то усмехнулся про себя и последовал за Боней. Хозяйственный шел, уткнувшись носом в землю, бормотал вполголоса разные ругательные слова, нарочито громко бухал сапогами, со злости футболил камни влево и вправо и потому не видел того, что происходило перед ним. А происходило вот что: игрушечный замок переставал быть игрушечным. С каждым шагом он рос и рос, устремляясь ввысь золочеными шпилями; громадные разноцветные окна стреляли во все стороны пестрыми солнечными зайчиками. На высоких стенах, перегнувшись через ограждение, с немым любопытством рассматривали приближающихся пленников плечистые солдаты в синей форме и начищенных до сияния железных касках. Кукольный замок стал настоящим.
– Ой, что это? – Хозяйственный наконец поднял голову и обнаружил, что стоит перед темно-коричневыми массивными воротами. – А где же кошачий домик? Э-э, опять колдовские штучки-дрючки начались, – и Боня для пробы незаметно коснулся волшебного браслета. Браслет опять действовал – с легким щелчком он чуть-чуть провернулся.
– Боня, не смей! – прошипел Тимка в спину Хозяйственному. – Браслет не нажимать, пульт не включать! Могут быть неприятности. Ясно?
– Ясно, – прошептал в ответ Хозяйственный, – но и ты поменьше выступай. Командир нашелся, понимаешь! Как надо будет, так и поступлю. Сообразно обстоятельствам.
В воротах открылась дверь, и Боня с Тимой вошли в просторный двор, вымощенный тесаным камнем. Двор был практически пустой, только кое-где вдоль стен стояли непонятного назначения разновеликие железные клетки. Под легким навесом посреди двора высился круглый каменный колодец с намотанной на ворот цепью, на цепи болталось медное ведро; и цепь, и ведро были по-хозяйски, до блеска начищены. Как ни странно, но никто пленников не встречал, да и сопровождавшие их вооруженные эльфы словно испарились. Видно, посчитав свое дело законченным, летучий отряд умчался обратно в рощу, ловить очередных ягодных нарушителей.
– А теперь что делать? – Хозяйственный в замешательстве подергал себя за усы. – Привели неведомо куда, бросили. Ни здрасте, ни привета! Глупо как-то. Несерьезно.
– Боня, давай пока что приведем себя в порядок и умоемся. – Тим показал на колодец и расположенную рядом с ним длинную деревянную лохань на ножках. – Я думаю, хозяин замка сейчас к нам выйдет и все объяснит.
– Как же, тебя отмоешь! – Боня оценивающе оглядел Тима. – Ты что, специально ягодами натирался? Синий, как покойник.
– Сам не лучше. – Тим задорно показал Хозяйственному фиолетовый язык.
Мылись они долго и тщательно: Боня раз пятнадцать поднимал ведром воду из колодца, по новой наполняя корыто – возле лохани на подставочке нашлось душистое мыло, и грех было не устроить заодно постирушку. Через час, вымытые почти до белизны – сок оказался очень въедливым, – Тим и Боня решили, что с них хватит плескаться в холодной воде. Выстиранная одежда, развешанная поверх клеток на самом солнцепеке, почти сразу высохла: путешественники оделись и были теперь полностью готовы к встрече с неведомым хозяином замка. Но хозяин, или кто там должен был вместо него встретить незваных гостей, выходить во двор не торопился.
– Так. Я понимаю, что надо самим идти в замок. – Боня затянул поясной ремень потуже, поправил на боку меч. – Я не гордый. Ежели хозяин дворца не идет к Бонифацию, то Бонифаций пойдет к нему!
– Очень знакомо звучит. – Тимка нахмурился, старательно припоминая. – Где-то я такое уже слышал.
– От меня и слышал. Только что. – Хозяйственный, задрав нос и чуть ли не чеканя шаг, широкой походкой направился ко входу в замок, к высоким двустворчатым дверям. Двери были бронзовые, из клепаных листов, и тоже ярко начищенные.
– У них здесь, похоже, сдвиг насчет надраенных железок, – Тимка на ходу звонко щелкнул по блестящему ведру. – Наверное, правитель замка – бывший корабельный боцман. Мой дядя раньше тоже боцманом был, на речном теплоходе всю жизнь плавал. Так он пока ложку и вилку до блеска суконкой не начистит – за обед и не садился. Очень обстоятельный у меня дядька! Чистюля.
Боня открыл дверь. Сразу за порогом начиналась лестница – широкая, с мраморными ступенями, она круто уходила вверх, и дальний конец ее терялся в темноте; высокие серые стены плотно обступали лестницу. Над дубовыми поручнями тускло мерцали толстенные свечи в медных – естественно, начищенных! – канделябрах.
– Мрачновато, – Хозяйственный с подозрением окинул лестницу взглядом, – да и страшновато. Больше на западню смахивает. Тимка, держи пульт. – Боня вынул из кармана пластмассовую коробочку, сунул ее Тимке в руку, – прикрывай меня. А я, чуть что… – Хозяйственный многозначительно крутанул браслет.
– Знаю! Сообразно обстоятельствам. – Тим припомнил недавнее бонино высказывание.
– Точно, – Боня довольно хлопнул Тимку по спине, – умный ты, как сто четыре грызофеи! Пошли, – и встал на ступеньку. Тимка схватил его за руку и вовремя: неведомая сила подхватила их и понесла, но не по лестнице, нет, а прямиком в стену – сквозь свечи и канделябры, сквозь саму стену. Вокруг мелькали темные комнаты и ярко освещенные залы; проносились мимо и вниз темные люстры и мощные потолочные перекрытия – Тим и Боня летели сквозь них, словно замок стал нематериальным, воздушным. Или они сами превратились в привидения.
В глазах у Тимки зарябило. Но тут все закончилось: мальчик ощутил под ногами пол, вспышки света сменились ровным полумраком.
– О, уже приехали, – невозмутимо сказал Боня, – забавные у них тут лестницы! Скоростные.
Тимка протер глаза, отгоняя неприятную рябь и привыкая к тусклому свету. И когда зрение пришло в норму, вот тогда Тим понял, куда они прибыли.
– Лаборатория, что ли? – он с удивлением посмотрел по сторонам. – Точно, лаборатория!
Вдоль стен на громоздких стеллажах расположились самые разнообразные стеклянные и фарфоровые посудины: матовые бутылочки, баночки из голубого стекла, латунные реторты, мерные прозрачные стаканчики с делениями, малюсенькие колбочки и пузатые глиняные горшки с наглухо залитыми смолой горловинами. Посреди зала под жестяным коробом-вытяжкой высился необъятных размеров железный стол, плотно уставленный теми же баночками и ретортами. На столе тускло светила голубым пламенем громадная спиртовка, над ней в толстостенном стеклянном котле варилось что-то темное, вязкое и на вид весьма малоаппетитное. Резкий химический запах витал в воздухе: пахло то ли стиральным порошком, то ли резиновым клеем.
– Куда идем – действительно не знаю, – честно признался Боня, – да это и не важно. Главное, подальше от грызофейного дерева убраться, пока грызи не очнулись. А там пусть нас ищут, сколько им влезет, мы уже далеко будем!
– Не станут они нас искать, – Тим подмигнул Ворче, – у них в котле еще много чая осталось. Пока весь не выпьют – никуда от котла не уйдут.
– Эт-точно, – карлик облизнулся, – я бы от такого чайку тоже далеко не уходил, – и с сожалением посмотрел на далекую мачту великанского дерева, – да вот дела все, заботы! Эх…
Боня шел впереди отряда, выискивая проходы между деревьями, мечом прорубал тропинку в кустах. Тимка вприпрыжку следовал за Хозяйственным, беззаботно насвистывая «чижика-пыжика»; Средний бесшумно летел за мальчиком над свежепротоптанной тропинкой, очень мрачный и очень таинственный. Последним брел Ворча. Он с подозрением сверлил взглядом спину «пальцу», то и дело прикидывая в уме, по которому уху врежет Среднему дубиной, ежели тот вдруг выкинет какой зловредный фортель. Карлик и палку-то выломал исключительно для усмирительных целей – он совершенно не доверял «пальцу». Ни капельки. Увы, дружеских отношений у Ворчи со Средним не получилось, между ними словно кошка пробежала. Вернее, чумная грызофея.
– Запах какой-то, – недоверчиво зашмыгал носом Хозяйственный, – чувствуете? Хорошо пахнет. Я, право, успел здесь отвыкнуть от запахов.
Тимка принюхался.
– Правда! Лесом пахнет, травой и цветами. – Мальчик наддал ходу, обогнал Боню. – Гляньте, впереди трава живая! И цветочки вон, красненькие да синенькие. Куда это мы забрели?
Перед путниками была поляна. Зеленая, по-настоящему живая трава пушистым ковром расстилалась по ней, красные и синие цветы праздничными фонариками высвечивались из сочной зелени. Над цветами гудели пчелы, деловито собирая пыльцу; в небе звонко чирикали птички.
– Красота, – довольно сказал Ворча, утирая потное лицо бородой, – просто расчудесно. Никак в этих местах змеиное проклятье осечку дало! И травка тебе, и цветы. И комары. – Он шлепнул себя по шее. – Комаров, будь они неладны, никакое проклятье не берет. Вот живучие твари!
– Я думаю, туда идти не надо. – Боня нахмурился, усиленно соображая. – Сдается мне, обман тут сплошной, миражи для отвода глаз. Это ловушка! Там или болото, или бездонный провал в центр земли. Там засада!
– Может, и ловушка, – согласился Ворча, разглядывая прихлопнутого комара на ладони, – но не мираж. Миражи не кусаются. Как хотите, а я пошел. – Карлик положил дубинку на плечо и торжественно зашагал по траве. Боня напряженно следил за ним, ожидая, что с Ворчей вот-вот случится что-нибудь нехорошее.
– Идите ко мне, – Ворча остановился и призывно помахал дубинкой, – никакой опасности нет. А есть одна природная замечательность и приятственность! И роса есть. Мокрая!
Тим посмотрел на Боню. Хозяйственный пожал плечами:
– Пошли, раз так. Приятственно ему, видите ли. – Боня размашисто зашагал к карлику, зорко поглядывая по сторонам и на всякий случай держа пульт наготове в руке. Тимка вежливо пропустил Среднего перед собой: – После вас, битте-дритте! – Тим после ворчиного предупреждения тоже не особо доверял «пальцу». Но не настолько, чтобы заранее готовить дубинку для возможных разборок, до этого еще не дошло.
Тимка шагнул в густую траву. Сапожки сразу забрызгались росой, точно попал Тим на утреннюю земляничную поляну, как раз после восхода солнца. Мальчик невольно посмотрел на небо и ахнул – солнце действительно было утреннее! Яркое и щедрое, оно, казалось, только что вынырнуло из-за расположенной неподалеку рощицы. Кудрявой такой рощицы, зеленой. Живой. Небо над рощицей было июльское, голубое и бездонное. А по небу плыли облака, белые, пушистые. Они возникали прямо над головой, словно выныривали из небесного тайника, из-за невидимой границы, отделяющей цветастую полянку от оставленного позади заколдованного леса. И вновь пропадали где-то далеко впереди, уходя за ту же невидимую грань.
Казалось, что над поляной и рощицей кто-то очертил магический круг, внутри которого небо было небом, а солнце – солнцем. Настоящими.
– Ой-е-е! – взвыл Хозяйственный, внезапно шарахаясь в сторону. – А-ах!
– Что, ловушка? – встревожился Тим. – Где?
– Хуже. Пчелы! – Боня зигзагами припустил по траве, бешено размахивая над головой руками.
– А ты их не бойся, – посоветовал Ворча с безопасного расстояния, – они ведь не всамделишные! И жала у них ненастоящие, так, сплошной мираж. Для отвода глаз.
Боня на ходу сорвал пару крупных цветков и, размахивая ими вокруг себя, как сигнальными флажками, помчался к роще; Тимка сделал приличный крюк, обойдя стороной растревоженных пчел, и тоже направился в рощу. Черная фигура «пальца» плавно пролетела за ним над травой, ни травинки не шелохнулось. Но пчелы, сердито жужжа, кинулись от Среднего врассыпную – чем-то им «палец» не понравился, и настолько не понравился, что они даже не стали его жалить.
Хозяйственный сидел в кустах, приложив к щеке горсть сырой земли, и тихонько постанывал. Тимка присел рядом, с сочувствием поглядел на бонину перекошенную физиономию.
– Куснула-таки, – пожаловался Боня, – вся щека у меня раздулась, и язык онемел.
– Дай погляжу. – Ворча оттолкнул Тимку в сторону, подлез к Хозяйственному и, бесцеремонно оторвав его руку от лица, с любопытством осмотрел укушенную щеку.
– Ты, Боня, зря переживаешь. Пчелиный яд, говорят, вещь для человека нужная и полезная, где-то даже лечебная. Не знаю, от каких болезней, но шибко лечебная. А что физия перекосилась, так это ерунда, дело поправимое. – Карлик успокаивающе похлопал Хозяйственного по темечку. – Сейчас поймаю пчелку помясистее и ужалю тебя в другую щеку, для красивой симметрии. Чтобы не такой перекошенный был.
– Уйди, – взмолился Боня, – тоже мне лекарь нашелся! Сам себя пчелами лечи, красиво и симметрично.
– Что-то долго не проходит, – озабоченно заметил Тимка, – такой пустяковый для оборотня укус должен был давным-давно рассосаться.
– И то верно. – Хозяйственный осторожно потрогал щеку. – Ой, больно! Непонятно…
– Покажи браслет, – потребовал Тим. Боня с готовностью протянул ему руку.
– Вон в чем дело, – мальчик постучал по костяшке браслета пальцем, – похоже, не работает колдовская машинка!
– Как так? – Боня и Ворча немедленно уткнулись носами в браслет. Костяшки с красочными рисунками поблекли, точно враз постарели, и больше не вращались вокруг руки: Хозяйственный и так и сяк пытался сдвинуть браслет с места, но тщетно.
– Однако в опасное место мы попали, – карлик испуганно огляделся, – змеиного проклятья нет, браслет не крутится. Что еще с нами может случиться?
– Помогите, – еле слышно донеслось сквозь кусты со стороны поляны, – мне плохо…
– Средний, – Тим вскочил на ноги, – это Средний! Я все понял – волшебство здесь не только не работает, а вообще пропадает напрочь, вот как. Надо «пальца» отсюда срочно убирать, а то расколдуется до смерти, – с этими словами Тимка выскочил из кустов, подхватил с земли «пальца» – тот лежал мятой бесформенной кучей – и в пять секунд пробежал через полянку назад, к заколдованным деревьям. Там он положил Среднего в тени, обернулся к роще. Ворча, высоко подпрыгивая над травой, резво бежал к мальчику.
– Тимка, – слегка запыхавшись, сказал карлик, как только оказался возле Тима, – давай вот что: я останусь тут со Средним, для догляду за ним, а вы с Боней вдвоем сходите на разведку, разберетесь, что за место мы нашли такое неколдучее. Хозяйственный говорит, что обязательно выяснить надо. Мол, везде проклятье есть, а вокруг рощицы нет, и это неправильно. Короче, иди к Боне, а я с «пальцем» побуду. Ты только пирожков с повидлом мне перед уходом наколдуй, чтобы не скучно было вас ждать. И побольше! И погорячее! И послаще!
…Зеленая рощица заметно поредела, сменившись густым кустарником. Ветки кустов были густо осыпаны крупными синими ягодами, и пахло от них, как в кондитерском отделе – конфетами и тортами. Боня не удержался: мимоходом сорвал ягодку на пробу, покатал ее во рту, раскусил. Глаза у Хозяйственного заблестели:
– Вкуснятина! Во рту тает. Хорошо, что Ворчи с нами нет, иначе весь наш поход закончился бы в этих кустиках. До их полного объедания. – Боня шагнул было мимо ягод, потом остановился, махнул рукой. – Тим, стой, раз-два! Объявляю обеденный привал. Когда еще такой фруктой полакомимся! Налетай, – и принялся рвать ягоды одну за другой. Тимку уговаривать не пришлось – через минуту он весь перемазался липким синим соком. Даже уши были синими.
– Есть все же приятные мгновения в нашей кочевой жизни, – с набитым ртом важно произнес Хозяйственный, – милые, нежданные подарочки судьбы! Ешь, Тимка, пользуйся моментом. Когда еще у нас будет возможность так полакомиться!
– Никогда! – грянул над тимкиной головой разноголосый писклявый хор. – Попались, воры!
– Что? Грызофеи?! – Боня, хватаясь за меч, задрал голову. – Откуда?
Но это были не грызофеи. Тимка нервно сглотнул остатки разжеванных ягод и невольно попятился – над ними, туго натянув маленькие луки и целясь острыми стрелами им в лица, висели в воздухе пестро одетые человечки. Десятка два разгневанных крылатых существ с ярко-голубыми глазами и стрекозиными крыльями, вооруженные и очень, очень опасные.
– Тим, только не двигайся, – шепнул Боня, отпуская рукоять меча, – вот влипли! Точно, грызофеи. Вон какие глазища и крылья! Типично грызофейские.
– Объяснения после! – грозно пропищал самый крупный человечек, видимо, главный в этой летучей компании. – Вы арестованы за поедание эльфийских ягод. Следуйте за мной! – и человечек, треща крылышками, не оглядываясь полетел над кустами в глубь рощицы.
– Вперед! – хором скомандовали сверху лучники. – Руки за голову! Следовать за Перволетящим! Не отставать! Предупреждаем: шаг влево, шаг вправо – проявление неуважения к эльфам. А неуважение наказывается расстрелом!
– Бред какой-то, – Боня неохотно сложил ладони на затылке, – грызовые недомерки нами командуют. Арестовали из-за каких-то паршивых ягод, надо же!
– Молчать! – предупредил тонкий голосок сверху. – Еще слово, и ухо прострелю. Для начала.
Тимка положил руки на голову, легонько боднул локтем Хозяйственного в спину:
– Боня, молчи! А не то этот Карлссон тебе мигом в ушах дырочки для сережек понаделает.
– Кто такой Карлссон? – шепотом поинтересовался Хозяйственный. – Главный грызофей?
Тимка не ответил. Он шагал за Боней, искоса поглядывая на воинственных эльфов: крылатые человечки окружили путников со всех сторон, словно накрыли их жужжащим куполом – эдакие сердитые пчелы-переростки с дальнобойными жалами.
– Куда мы идем? – ни к кому не обращаясь, спросил Хозяйственный. – К вашему начальству?
Мимо бониного уха со свитом пролетела маленькая стрела.
– Все понял, молчу. – Боня на всякий случай локтями зажал уши и, сердито топая ногами по пыльной траве, ускорил шаг – Перволетящий оторвался далеко вперед, и надо было его нагонять. Во избежание дырочек в ушах.
Тимка шел и ломал голову: поможет ли им сейчас пульт управления и действует ли он вообще в этой странной безволшебной зоне? Проверять наугад было опасно – вдруг пульт все-таки не действует. Тогда последствия для путешественников будут весьма печальными – скорее всего одними дырявыми ушами дело не обойдется. Поэтому Тим решил не рисковать понапрасну, а без фокусов идти, куда ведут. Там видно будет. Тем более что пульт сейчас был у Хозяйственного.
– Кажется, пришли. – Боня на секунду остановился, рассматривая что-то перед собой. – Интересное у них тут место… – Тимка, не забывая про «шаг влево, шаг вправо», выглянул из-за Бони.
Посреди небольшой поляны стоял сказочный замок. Даже, скорее, макет настоящего замка, не выше окружающих его кустов, но со всеми положенными замку вещами: с островерхими золочеными башенками, с разноцветными витражными окнами, с дубовыми воротами и зубчатой стеной вокруг самого замка. Над башенками, несмотря на тихую погоду, развевались длинные флаги; вокруг замковой стены узкой траншеей змеился неглубокий ров. Перволетящий направился к воротам, и Тимка с удивлением заметил, что эльф на глазах уменьшается, становясь размером с муху. А после человечек и вовсе пропал, точно растворился в воздухе.
– Оно и видно, что эльфийский замок, – в сердцах сплюнул Хозяйственный, – только кошки да грызофеи в такой халабуде могут разместиться. Как, скажите на милость, я в него залезу?
– Вперед! – непререкаемо прозвенел тонкий голосок над его головой. – Отставить разговоры.
– Ну и пеняйте на себя, – Боня сердито шагнул в сторону замка, – так и быть, влезу в вашу будку. Только потом не пищите, если она по швам расползется, – Хозяйственный неторопливо пошел к игрушечному мостику, перекинутому через ров; Тимка покачал головой, чему-то усмехнулся про себя и последовал за Боней. Хозяйственный шел, уткнувшись носом в землю, бормотал вполголоса разные ругательные слова, нарочито громко бухал сапогами, со злости футболил камни влево и вправо и потому не видел того, что происходило перед ним. А происходило вот что: игрушечный замок переставал быть игрушечным. С каждым шагом он рос и рос, устремляясь ввысь золочеными шпилями; громадные разноцветные окна стреляли во все стороны пестрыми солнечными зайчиками. На высоких стенах, перегнувшись через ограждение, с немым любопытством рассматривали приближающихся пленников плечистые солдаты в синей форме и начищенных до сияния железных касках. Кукольный замок стал настоящим.
– Ой, что это? – Хозяйственный наконец поднял голову и обнаружил, что стоит перед темно-коричневыми массивными воротами. – А где же кошачий домик? Э-э, опять колдовские штучки-дрючки начались, – и Боня для пробы незаметно коснулся волшебного браслета. Браслет опять действовал – с легким щелчком он чуть-чуть провернулся.
– Боня, не смей! – прошипел Тимка в спину Хозяйственному. – Браслет не нажимать, пульт не включать! Могут быть неприятности. Ясно?
– Ясно, – прошептал в ответ Хозяйственный, – но и ты поменьше выступай. Командир нашелся, понимаешь! Как надо будет, так и поступлю. Сообразно обстоятельствам.
В воротах открылась дверь, и Боня с Тимой вошли в просторный двор, вымощенный тесаным камнем. Двор был практически пустой, только кое-где вдоль стен стояли непонятного назначения разновеликие железные клетки. Под легким навесом посреди двора высился круглый каменный колодец с намотанной на ворот цепью, на цепи болталось медное ведро; и цепь, и ведро были по-хозяйски, до блеска начищены. Как ни странно, но никто пленников не встречал, да и сопровождавшие их вооруженные эльфы словно испарились. Видно, посчитав свое дело законченным, летучий отряд умчался обратно в рощу, ловить очередных ягодных нарушителей.
– А теперь что делать? – Хозяйственный в замешательстве подергал себя за усы. – Привели неведомо куда, бросили. Ни здрасте, ни привета! Глупо как-то. Несерьезно.
– Боня, давай пока что приведем себя в порядок и умоемся. – Тим показал на колодец и расположенную рядом с ним длинную деревянную лохань на ножках. – Я думаю, хозяин замка сейчас к нам выйдет и все объяснит.
– Как же, тебя отмоешь! – Боня оценивающе оглядел Тима. – Ты что, специально ягодами натирался? Синий, как покойник.
– Сам не лучше. – Тим задорно показал Хозяйственному фиолетовый язык.
Мылись они долго и тщательно: Боня раз пятнадцать поднимал ведром воду из колодца, по новой наполняя корыто – возле лохани на подставочке нашлось душистое мыло, и грех было не устроить заодно постирушку. Через час, вымытые почти до белизны – сок оказался очень въедливым, – Тим и Боня решили, что с них хватит плескаться в холодной воде. Выстиранная одежда, развешанная поверх клеток на самом солнцепеке, почти сразу высохла: путешественники оделись и были теперь полностью готовы к встрече с неведомым хозяином замка. Но хозяин, или кто там должен был вместо него встретить незваных гостей, выходить во двор не торопился.
– Так. Я понимаю, что надо самим идти в замок. – Боня затянул поясной ремень потуже, поправил на боку меч. – Я не гордый. Ежели хозяин дворца не идет к Бонифацию, то Бонифаций пойдет к нему!
– Очень знакомо звучит. – Тимка нахмурился, старательно припоминая. – Где-то я такое уже слышал.
– От меня и слышал. Только что. – Хозяйственный, задрав нос и чуть ли не чеканя шаг, широкой походкой направился ко входу в замок, к высоким двустворчатым дверям. Двери были бронзовые, из клепаных листов, и тоже ярко начищенные.
– У них здесь, похоже, сдвиг насчет надраенных железок, – Тимка на ходу звонко щелкнул по блестящему ведру. – Наверное, правитель замка – бывший корабельный боцман. Мой дядя раньше тоже боцманом был, на речном теплоходе всю жизнь плавал. Так он пока ложку и вилку до блеска суконкой не начистит – за обед и не садился. Очень обстоятельный у меня дядька! Чистюля.
Боня открыл дверь. Сразу за порогом начиналась лестница – широкая, с мраморными ступенями, она круто уходила вверх, и дальний конец ее терялся в темноте; высокие серые стены плотно обступали лестницу. Над дубовыми поручнями тускло мерцали толстенные свечи в медных – естественно, начищенных! – канделябрах.
– Мрачновато, – Хозяйственный с подозрением окинул лестницу взглядом, – да и страшновато. Больше на западню смахивает. Тимка, держи пульт. – Боня вынул из кармана пластмассовую коробочку, сунул ее Тимке в руку, – прикрывай меня. А я, чуть что… – Хозяйственный многозначительно крутанул браслет.
– Знаю! Сообразно обстоятельствам. – Тим припомнил недавнее бонино высказывание.
– Точно, – Боня довольно хлопнул Тимку по спине, – умный ты, как сто четыре грызофеи! Пошли, – и встал на ступеньку. Тимка схватил его за руку и вовремя: неведомая сила подхватила их и понесла, но не по лестнице, нет, а прямиком в стену – сквозь свечи и канделябры, сквозь саму стену. Вокруг мелькали темные комнаты и ярко освещенные залы; проносились мимо и вниз темные люстры и мощные потолочные перекрытия – Тим и Боня летели сквозь них, словно замок стал нематериальным, воздушным. Или они сами превратились в привидения.
В глазах у Тимки зарябило. Но тут все закончилось: мальчик ощутил под ногами пол, вспышки света сменились ровным полумраком.
– О, уже приехали, – невозмутимо сказал Боня, – забавные у них тут лестницы! Скоростные.
Тимка протер глаза, отгоняя неприятную рябь и привыкая к тусклому свету. И когда зрение пришло в норму, вот тогда Тим понял, куда они прибыли.
– Лаборатория, что ли? – он с удивлением посмотрел по сторонам. – Точно, лаборатория!
Вдоль стен на громоздких стеллажах расположились самые разнообразные стеклянные и фарфоровые посудины: матовые бутылочки, баночки из голубого стекла, латунные реторты, мерные прозрачные стаканчики с делениями, малюсенькие колбочки и пузатые глиняные горшки с наглухо залитыми смолой горловинами. Посреди зала под жестяным коробом-вытяжкой высился необъятных размеров железный стол, плотно уставленный теми же баночками и ретортами. На столе тускло светила голубым пламенем громадная спиртовка, над ней в толстостенном стеклянном котле варилось что-то темное, вязкое и на вид весьма малоаппетитное. Резкий химический запах витал в воздухе: пахло то ли стиральным порошком, то ли резиновым клеем.