– Кто там? – сердито спросила Нига. – Я занята, себя читаю. Зайдите после, – и затрещала страницами.
– Нига, Шут нашелся! – визгливо пропищал Тим. – Такой нам здесь цирк устроил! Что там тигры в клетке или клоуны на батуте, – мальчик подбежал к Шуту, который, как птенец из скорлупы, вылезал из останков Чоса. Тим поднялся на цыпочки и звонко хлопнул резинового человечка ладонью по надутому пузу, аккурат по выжженному пупку.
– Руками не трогать! – важно прогудел Шут, одновременно сдуваясь, – я – главный повелитель ос, уничтожитель чудовищ, умница-разумница и просто чудесный обаяшка. Вот! – с последним словом он принял нормальный, привычный размер – чуть повыше Тима, чуть пониже Бони.
– Как это ты, братец, ухитрился? – Бонифаций переводил взгляд с Шута на обрывки картона и назад. – Очень ты вовремя оказался. Нету слов, как вовремя! Расскажи, будь любезен, кто тебя в Чоса упаковал?
– Сынуля! – всхлипнула Нига, ходуном ходя в бониных руках. – Жив, негодник! Ах, как я рада! Я знала, я была уверена, что увижу тебя рано или поздно. Ну иди, иди, обними мамочку. – Шут нежно взял Нигу и ласково прижал к щеке.
Бонифацию стало неловко. Он отвернулся, достал из повозки тряпку и стал чиститься, ожидая, когда закончится трогательная сцена.
– Тоже мне, блудный сын, – пробормотал он, но так, чтобы Шут не услышал его слов. И стал драить тряпкой сапоги. Тим, наоборот, пялился вовсю, довольно улыбаясь и изредка показывая Шуту язык, чем явно портил торжественность момента. Наконец Шутик отнял Нигу от себя и поглядел на Тима.
– Гадкий ты, – не зло сказал резиновый человечек, – я его, видите ли, от червяков и обезьян спас, а он тут языки показывает.
– Ой, – Тим зажал рот рукой, – бофе не бубу.
– Ага, – кивнул Шут, – так я и поверил.
– Тихо! Тихо, – прикрикнул на них Боня, – ну-ка, давай не томи. Рассказывай поскорей, как ты в Чоса ухитрился забраться? И вообще, что с тобой случилось за это время?
– Значит, так, – неторопливо начал Шут, поглаживая Нигу по обложке, словно котенка, – когда меня унесло от домика отшельника, я долго не мог опуститься на землю. Все летел и летел. Приземлился я только за лесом, там, где дорога кончается. В степи. Подумал и решил вас ждать недалеко от прохода сквозь горы, все одно вы мимо не пройдете… Я же эти места хорошо знаю! Родина, как-никак… Вот так ждал, ждал и заскучал. Неинтересно здесь, одни камни да ящерицы. И пошел я приключений искать. Долго ходить не пришлось – налетела страшенная гроза! Ох и гроза! Если бы вы ее увидели, точно бы поседели.
– Непременно, – поддакнул Тим, – жалко, что мы ее пропустили, – и подмигнул Боне. А Боня подмигнул Тиму. Но Шут этого не заметил, полностью увлеченный своим повествованием:
– Град! Молнии! Дождь! Бух-бах! Собрался я было удирать от грозы, как вижу – летит вдалеке по небу Чос, от дождя спешит укрыться. Ос на нем – тьма тьмущая! И все крыльями машут, стараются. Но немного не успели. Гроза их краем задела – молнией как шарахнет! Чос, разумеется, на землю упал, а осы разлетелись кто куда. Тут гроза в сторону ушла, вроде тихо стало. Чос лежит, не двигается. Подошел я к нему и стало мне интересно – как это, быть Чосом? Такая вот шальная мысль в голову вдруг пришла. Дурацкая.
– Все нормально! – подбодрил Шута Боня. – Для тебя очень даже здравая мысль. А как же иначе!
Шут замялся, так и не поняв, одобряет Хозяйственный его поступок или вовсе даже над ним смеется.
– Когда я залез в Чоса, я накачал себя и плотно втиснулся ему в руки, ноги. Жалко, головы у него не было! Так что голова у меня малость расплющилась… Очень, понимаете, неприятно, когда у тебя голова плоская. Сразу и мысли какие-то плоские становятся, и настроение перпендикулярное. Да и жарко в картоне-то! Только я выбраться решил, как осы вернулись, подхватили меня за шкирку и понесли по воздуху. А я ими рулю – куда руками показываю, туда они и летят. Очень удобно! Покатался я на славу, потом про вас вспомнил. Думаю, пора мне и на встречу с вами, а то заждались поди, скучаете без меня. Подлетаю к пещере, а тут ой что творится! Дальше просто. Дал я команду осам, они и полетели чудов-юдов жалить. Я ими до самого конца управлял, не разрешал возвращаться. Вот и все. – Шут весело засвистел совершенно немузыкальный мотивчик.
Боня откашлялся.
– Ты, не спорю, молодец. Помог нам нынче крепко, нда-а. Честь тебе за это и хвала. Только я хотел тебе один маленький вопросик задать, всего один-единственный: а что случилось бы, если б нежити мерзкой здесь не оказалось, а? Если б не на кого было твоих ос натравливать, что бы тогда было? А были бы теперь возле входа немножко мертвые Тим, Боня и Люпа. И очень дырявый Шут. Как тебе такой вариантик?
– Ух ты, – улыбка сползла с лица резинового человечка, – об этом я и не подумал вовсе!
– Бестолковый все-таки у меня сынуля, – огорченно вздохнула Нига. – Ветреный.
Глава 5
Глава 6
– Нига, Шут нашелся! – визгливо пропищал Тим. – Такой нам здесь цирк устроил! Что там тигры в клетке или клоуны на батуте, – мальчик подбежал к Шуту, который, как птенец из скорлупы, вылезал из останков Чоса. Тим поднялся на цыпочки и звонко хлопнул резинового человечка ладонью по надутому пузу, аккурат по выжженному пупку.
– Руками не трогать! – важно прогудел Шут, одновременно сдуваясь, – я – главный повелитель ос, уничтожитель чудовищ, умница-разумница и просто чудесный обаяшка. Вот! – с последним словом он принял нормальный, привычный размер – чуть повыше Тима, чуть пониже Бони.
– Как это ты, братец, ухитрился? – Бонифаций переводил взгляд с Шута на обрывки картона и назад. – Очень ты вовремя оказался. Нету слов, как вовремя! Расскажи, будь любезен, кто тебя в Чоса упаковал?
– Сынуля! – всхлипнула Нига, ходуном ходя в бониных руках. – Жив, негодник! Ах, как я рада! Я знала, я была уверена, что увижу тебя рано или поздно. Ну иди, иди, обними мамочку. – Шут нежно взял Нигу и ласково прижал к щеке.
Бонифацию стало неловко. Он отвернулся, достал из повозки тряпку и стал чиститься, ожидая, когда закончится трогательная сцена.
– Тоже мне, блудный сын, – пробормотал он, но так, чтобы Шут не услышал его слов. И стал драить тряпкой сапоги. Тим, наоборот, пялился вовсю, довольно улыбаясь и изредка показывая Шуту язык, чем явно портил торжественность момента. Наконец Шутик отнял Нигу от себя и поглядел на Тима.
– Гадкий ты, – не зло сказал резиновый человечек, – я его, видите ли, от червяков и обезьян спас, а он тут языки показывает.
– Ой, – Тим зажал рот рукой, – бофе не бубу.
– Ага, – кивнул Шут, – так я и поверил.
– Тихо! Тихо, – прикрикнул на них Боня, – ну-ка, давай не томи. Рассказывай поскорей, как ты в Чоса ухитрился забраться? И вообще, что с тобой случилось за это время?
– Значит, так, – неторопливо начал Шут, поглаживая Нигу по обложке, словно котенка, – когда меня унесло от домика отшельника, я долго не мог опуститься на землю. Все летел и летел. Приземлился я только за лесом, там, где дорога кончается. В степи. Подумал и решил вас ждать недалеко от прохода сквозь горы, все одно вы мимо не пройдете… Я же эти места хорошо знаю! Родина, как-никак… Вот так ждал, ждал и заскучал. Неинтересно здесь, одни камни да ящерицы. И пошел я приключений искать. Долго ходить не пришлось – налетела страшенная гроза! Ох и гроза! Если бы вы ее увидели, точно бы поседели.
– Непременно, – поддакнул Тим, – жалко, что мы ее пропустили, – и подмигнул Боне. А Боня подмигнул Тиму. Но Шут этого не заметил, полностью увлеченный своим повествованием:
– Град! Молнии! Дождь! Бух-бах! Собрался я было удирать от грозы, как вижу – летит вдалеке по небу Чос, от дождя спешит укрыться. Ос на нем – тьма тьмущая! И все крыльями машут, стараются. Но немного не успели. Гроза их краем задела – молнией как шарахнет! Чос, разумеется, на землю упал, а осы разлетелись кто куда. Тут гроза в сторону ушла, вроде тихо стало. Чос лежит, не двигается. Подошел я к нему и стало мне интересно – как это, быть Чосом? Такая вот шальная мысль в голову вдруг пришла. Дурацкая.
– Все нормально! – подбодрил Шута Боня. – Для тебя очень даже здравая мысль. А как же иначе!
Шут замялся, так и не поняв, одобряет Хозяйственный его поступок или вовсе даже над ним смеется.
– Когда я залез в Чоса, я накачал себя и плотно втиснулся ему в руки, ноги. Жалко, головы у него не было! Так что голова у меня малость расплющилась… Очень, понимаете, неприятно, когда у тебя голова плоская. Сразу и мысли какие-то плоские становятся, и настроение перпендикулярное. Да и жарко в картоне-то! Только я выбраться решил, как осы вернулись, подхватили меня за шкирку и понесли по воздуху. А я ими рулю – куда руками показываю, туда они и летят. Очень удобно! Покатался я на славу, потом про вас вспомнил. Думаю, пора мне и на встречу с вами, а то заждались поди, скучаете без меня. Подлетаю к пещере, а тут ой что творится! Дальше просто. Дал я команду осам, они и полетели чудов-юдов жалить. Я ими до самого конца управлял, не разрешал возвращаться. Вот и все. – Шут весело засвистел совершенно немузыкальный мотивчик.
Боня откашлялся.
– Ты, не спорю, молодец. Помог нам нынче крепко, нда-а. Честь тебе за это и хвала. Только я хотел тебе один маленький вопросик задать, всего один-единственный: а что случилось бы, если б нежити мерзкой здесь не оказалось, а? Если б не на кого было твоих ос натравливать, что бы тогда было? А были бы теперь возле входа немножко мертвые Тим, Боня и Люпа. И очень дырявый Шут. Как тебе такой вариантик?
– Ух ты, – улыбка сползла с лица резинового человечка, – об этом я и не подумал вовсе!
– Бестолковый все-таки у меня сынуля, – огорченно вздохнула Нига. – Ветреный.
Глава 5
Тайные страхи
– Нет, вы только поглядите, чем Лурда нас пугала! – Хозяйственный со злостью пнул грязное тряпье, разбросанное где попало возле входа в пещеру. – Вот эти рваные полосатые чулки явно были червями. А эти зеленые шлепанцы, протертые до дыр, обезьянами. Вот и иголки в задники воткнуты. Скорпионьи хвосты, стало быть. Помпоны от тапок тоже в иголках… – Боня с отвращением наподдал сапогом по колючему шарику. – Практичная дама! Ничего у нее даром не пропадает, все в дело идет. У-у, ведьма, – он подошел к Люпе. Тим и Шут паиньками сидели в повозке, положив руки на колени и усердно поедали глазами разбушевавшегося рыцаря. Шут чувствовал себя слегка виноватым после полученной нахлобучки, а Тим молчал потому, что в таком состоянии Хозяйственный мог прицепиться к любому его слову, тогда бы и мальчику досталось.
Боня поиграл желваками, сердито поглядел на друзей, после чего резко повернулся на пятках и размашисто ушел в темноту.
– За мной! – громко донеслось из пещеры, Люпа немедленно поспешила на зов. Сухой прохладный ветер прерывисто дул Тиму в лицо: сквозило, как в подземном переходе; Тимыч обхватил Шута рукой за талию, чтобы того не унесло. Шут мелко дрожал.
– Боишься? – удивился Тим. – Ерунда! Все утрясется.
– Вовсе не боюсь, – возразил Шутик, – это меня сквозняк колышет. Совсем затрепал, как простыню на ветру! Ты держи меня крепче, не то я потеряюсь, а без меня вам Лурду ни в жизнь не одолеть. Я – незаменимый! – гордо добавил Шут. Тим подавил смешок, но прижал человечка к себе покрепче.
Подгорный проход лаково блестел отполированными ветром стенами, смыкаясь вверху плавной аркой. Солнечный свет, отражаясь от стен, далеко освещал путь впереди, мерцая яркими речными бликами, когда солнце закрывали облака… Шли долго. Тим успел прикорнуть на мягком плече Шутика, когда Люпа внезапно остановилась.
– Что? – встрепенулся Тимыч, сонно оглядываясь. – Приехали? Где ведьма? Давайте колдунью сюда, я сейчас побеждать ее буду.
– Уймись, побеждатель, – Боня похлопал Тима по колену, – вызывай дракона, пусть нам посветит. Впереди сплошная темнота, как у Торсуна в тюрьме.
– Минутку. – Тим достал стакан, приложил ко рту и крикнул в него погромче:
– Алле! Дракон, алле! Каник!
В ответ из стаканчика донесся громкий, по тракторному могучий храп.
– Дай мне. – Боня отобрал драконью посудину, поднес ее к глазу на манер подзорной трубы. – Спит наш Каник. В кресле развалился и спит. Верно, драконьего успокоительного переел. – Хозяйственный отдал стакан Тиму. – Худо, брат. Факелов у нас нет, дракоша почивает без задних лап и не скоро очнется. Надо что-то делать! Может, из рогатки в него стрельнуть? – предложил Бонифаций и сам же отверг свою идею:
– Нехорошо, по спящему – да из рогатки!
Шутик, с опаской поглядывая на Хозяйственного, шепнул Тимке на ухо:
– Ты про Нигу ему напомни. Она светиться умеет, будет нам вместо факела.
Тим поднял руку.
– Разрешите обратиться, сэр… или как там тебя правильно… милостивый государь Бонифаций ибн Хозяйственный?
Боня усмехнулся:
– Хватит выделываться, говори нормально! Уже можно, я опять добрый.
– Достань Нигу, – Тим показал на сумку, – попросим ее нам посветить.
Боня раскрыл сумку, заглянул в нее.
– Хм. Ей это не вредно?
– У нее и спросим, – предложил Тим, – надеюсь, не откажется.
Нига не отказалась. Сказала только, что лишь последние олухи лезут в подземелье без факелов. Еще сказала, что она не удивится, если такие бестолочи заблудятся в подземном ходе, хотя он прямой как стрела, и она больше никогда не увидит радостной вольной жизни, сгниет в темноте. И еще она сказала… Тут Хозяйственный не выдержал, топнул ногой и проревел:
– Да будет свет! – И стал свет.
Тим озадаченно почесал за ухом: где-то он уже слышал это выражение. Или читал. Да вот запамятовал, где…
Тим попеременно с Шутом, сидя в повозке, держали сияющую Нигу в поднятых руках. Ясный колдовской свет жестко заливал все вокруг, не оставляя полутонов. Впереди, как обычно, шел Боня, а перед ним, черным клинком по идеально ровному полу, колыхалась чернильная тень.
– Теперь я буду знать, как выглядит космический день на Луне, – Тимыч повернулся к Шуту, – в точности как здесь. Если свет, то ослепительный. Если тень, то чернее некуда.
– Ты что, на Луну собрался? – с завистью спросил Шут. – Захвати и меня!
– Там воздуха нет, – возразил Тим, – сдуешься.
– Да? – удивился резиновый человечек. – Надо же! Я думал, воздух есть везде… Хорошо, сейчас соображу, что с Луной сделать, – он передал Нигу Тимке и задумался, обхватив голову руками – наверняка о том, как бы устроить на Луне атмосферу.
Бонифаций остановился и предостерегающе поднял руку.
– Люпа, стой. Там, впереди, похоже, кто-то есть.
– Кто-то или что-то? – осведомился Тим. – Возможно, ты выход на волю увидел?
– Не думаю, – покачал головой Боня. – Свет вовсе не дневной, больше похож на факельный. И тени… Человеческие тени, – уточнил Хозяйственный, до рези в глазах вглядываясь в темноту. – Вот, остановились. Нас ждут? Нига, у тебя зрение острое. Посмотри, кто там?
– Интересно, как это я могу поглядеть? – возмутилась Нига. – Я ведь сейчас свечусь! Сама себя ослепляю.
– А ты погасни, – посоветовал Тим.
– Больно умный, – фыркнула книжка, – я в темноте не больше вашего вижу. Пошли лучше вперед. Там разберемся, что да как.
– Пошли, – неохотно согласился Боня. Он на ходу вытащил из ножен меч, пощупал пальцем заточку, поморщился:
– Не меч, а дубина железная.
Свет вдалеке становился все ярче: действительно, навстречу им кто-то шел, и шел не один. Тим и Шут соскочили с повозки, пристроились к Хозяйственному по бокам: Тимыч по пиратски, клинком вверх, держал в кулаке скакулий кинжал; Шут размахивал над собой Нигой.
– Ты зачем? – прошипел Боня человечку. – Кончай дурачиться!
– Я сигналю, чтобы убирались, – тоже шепотом пояснил Шутик, – пусть видят, что у нас есть. Не то сожжем их сейчас молниями!
Таинственные фигуры приблизились настолько, что их уже можно было ясно разглядеть. В деталях.
У Тима задрожал кинжал, в животе похолодело: одну из фигур он узнал. Еще бы не узнать! Тимыч видел все серии «Кошмара на улице Вязов» и потому спутать Фредди Крюгера с кем другим он никак не мог. Двое спутников Крюгера мальчика ничуть не заинтересовали: один был безобидным лысым толстяком в мятом белом костюме и с раздутым портфелем в руке, другой – хилый карлик с короткой седой бородкой, в красном балахоне. Карлик держал над собой чадящий факел и гнусно улыбался, выставляя над нижней губой острые клыки.
– Это Фредди! – заверещал Тим, поворачиваясь к Боне и судорожно хватая его за куртку.
– Это Красный Морок! – взвыл Шут, ныряя под мышку к Хозяйственному.
– Каюк, ребята. Это Королевский Ревизор, – простонал рыцарь-кладовщик и закрыл лицо руками.
– Вы о чем? – звонко спросила Нига. – Ничего не вижу. Никаких ревизоров, мороков и фредей. У вас что, групповая галлюцинация?
– Какая еще галлюцинация! – истерично воскликнул Шут. – Вот же он, вот! Факелом в мою сторону тычет! Не хочу умирать. Я еще не готов! Не трогайте меня, я больше не буду! А-а-ах. – Шут сдулся, уронив на себя волшебную книгу. В тот же миг карлик заколыхался, словно отражение на воде, покрылся рябью и растаял. Тимыч оторопел. Что-то здесь было не то.
– Нету впереди никого, – задушевным голосом увещевала в это время Нига рыцаря. Но Боня, не слыша ее, тупо мычал сквозь пальцы о каких-то съеденных крысами накладных, украденных консервах и недостачах. Нига повысила голос:
– Проход совершенно свободен! Совершенно!
Тим, не спуская глаз с мерзкой обгорелой физиономии под мятой шляпой, сделал робкий шажок вперед, навстречу хозяину кошмаров. И тот шагнул к мальчику, приветственно помахивая над собой рукой с когтистой перчаткой.
– Нига, – слабо воскликнул Тим, – передо мной точно никого нет?
– Никого, – заверила книга, усиливая свое сияние, – Олафом клянусь!
– Но ты говорила, что ничего не видишь, когда светишь! – недоверчиво заметил Тим.
– Мало ли что я говорила, – отмахнулась Нига, – шутила я. А вот сейчас говорю без всяких шуток – никого впереди нет. Не бойся, сделай еще один шаг и убедись в этом! Главное, перебори свой страх.
Тим глубоко вздохнул, как парашютист перед прыжком, и, глядя прямо в глаза монстру, шагнул к нему. Точнее, в него. Потому как Фредди тоже сделал шажок, выставив перед собой стальную ножевую пятерню, нацеленную мальчику в сердце: они оказались вместе на одном пятачке.
В глазах у Тима замерцали разноцветные вспышки, тело охватил колючий жар. Внезапно неприятные ощущения исчезли: киноужастик растаял, как и испугавший Шута уродец.
– Привидение, – с облегчением сказал сам себе Тимыч. – Пустышка пугальная. А я поверил! – мальчик повернулся к Боне. Хозяйственный все так же стоял перед фантомным Ревизором и каялся в своих финансово-отчетных грехах. Слезы текли по бониному конопатому лицу, дождевыми капельками падая с вислых усов.
– Боня, перед кем ты распинаешься! – возмутился Тим. – Прекращай немедленно, слышишь?
Но Хозяйственный не слышал. Тогда Тимыч, недолго думая, вернулся назад, зашел за спину рыцарю и, хорошенько напрягшись, изо всей силы толкнул его плечом. Боня взвыл, но вынужденно сделал пару шагов вперед и слился с призраком. Коротко сверкнул жгучий фиолетовый свет, и рыцарь остался один – Королевский Ревизор испарился.
– …Ослепнуть можно, – сказал Боня нормальным голосом и повернулся к Тиму. Похоже, его хандру как рукой сняло – Хозяйственный улыбался.
– Меня, бывалого кладовщика, провели, как последнего дурачка! – он достал из кармана грязнющий платок и принялся промакивать усы. – Спасибо, Тим, спасибо, дорогой. Если б не ты, меня наверняка от страха кондрашка хватила бы! Я, дружище, мало чего боюсь. Но Королевский Ревизор… – Боня закатил глаза, поцокал языком. Подойдя к Ниге, рыцарь поднял ее и сдутого Шутика с пола.
– Вот видите, я была права. – Нига в такт своим словам расслабленно попыхивала неоновым светом. – Никаких врагов не было! Просто каждый из вас увидел то, чего он втайне, не сознавая того, больше всего боялся. Довольно сложное колдовство, скажу я вам. Но зато теперь, до самого конца туннеля – никаких ловушек!
– Так ты знала! – сообразил Тим. – Знала и нас не предупредила. И не стыдно тебе?
– Не-а, – безмятежно ответила Нига, – ни капельки. Вы должны были пройти испытание своими отраженными страхами. И преодолеть их, самостоятельно. Иначе, предупреди я вас, мы бы никогда не попали в долину. – Нига запнулась. – Подземный ход… он живой. И в лучшем случае выплюнул бы нас назад, ко входу.
– А в худшем? – Тим понизил голос, оглядываясь на блестящие стены, теперь более похожие на безразмерную голодную кишку, чем на туннель.
– Лучше и не спрашивай, – отрезала Нига. – Теперь вот что: шагов через сто будет выход – его отсюда не видно, он заперт живой глухой стеной. Но для нас она откроется. А дальше все сами увидите, – книга умолкла.
Тимыч спрятал Шута в карман куртки, поднял над собой волшебный фонарь-Нигу, и они продолжили путь. Как и предупредила магическая книга, вскоре перед друзьями оказался тупик – гладкая стена, холодная как лед.
– Сим-сим, открой дверь. – Тим с размаху стукнул сапогом по каменной плите и отшиб себе пятку. Подпрыгивая на здоровой ноге, он зло крикнул:
– Открывайся, каменюка! Мы прошли твои испытания и ты должна отвориться! Немедленно! – и опять стукнул по скале, теперь кулаком. И разбил руку. Слизывая кровь с костяшек, Тимыч отошел к Бонифацию.
– Не хочет выпускать, сезамина хреновая, – пожаловался мальчик, – замуровала нас. Тут не волшебством действовать надо, а взрывчаткой! Порохом, например. Или динамитом.
– Головой действовать надо, – Боня постучал по тимкиной макушке пальцем, – а не увечить себе руки-ноги. Если скала нас не пропускает, значит, мы что-то недовыполнили.
– Что? – уныло спросил Тип. – Недовыполнили что? Сплясать перед ней надо, что ли? Или бухнуться на коленки и помолиться?
– Почему бы и нет? – задумчиво согласился Хозяйственный.
Нига в тимкиной руке коротко хихикнула, Тим и Боня одновременно уставились на нее.
– Похоже, наша всеученая светлость знает ответ, – решил Хозяйственный. – Только жмется из вредности.
– Ладно, подскажу, – Нига опять хихикнула. – Про Шута вы забыли, вот что! Он-то испытания не выдержал, сдулся. Потому вас скала и не пропускает.
– Понял! – обрадовался Тим. – Сейчас я быстренько отнесу его назад, надую, он преодолеет страх перед карлой и – привет!
– Разогнался, – остудила его пыл Нига. – Назад дороги нет. Оглянись!
Тим вместе с Боней быстро повернулись: позади, рукой подать, коридор перекрыла такая же блестящая отраженным светом скала. Наглухо перекрыла. Словно всегда здесь стояла.
– Попались, как щенки в собачью будку, – невозмутимо отметил Боня, – только выть и осталось.
Книга зашлась хохотом.
– Чего смеешься? – Тим крепко сжал Нигу. – Издеваешься? В ловушку нас завела, да?
– Никоим образом! – гневно зазвенела Нига. – Выход-то у вас под носом, а вы его упорно не замечаете. Все так просто! Вот мне и стало смешно от вашей несообразительности.
– Где? – Тим потер нос, оглядел свою грудь. – Не вижу. Боня, у тебя под носом что?
– Усы, – ответил Хозяйственный. – Нига, перестань темнить. Не время для развлечений!
– Надо учиться думать, – назидательно произнесла Нига. – Особи, не умеющие мыслить абстрактно, отвлеченно от житейской обыденности, обречены на вымирание. Например, динозавры, которые…
– Нига, хватит! – хором взмолились Тим с Боней.
– Стакан, – коротко сказала Нига. – Драконий стаканчик. Вот моя разгадка. Отправьте Шутика в гости к Канику. На время.
– Елы-палы, – Боня хлопнул себя ладонью по затылку, – какой, однако, я тупица! И ты тоже, – он повернулся к Тиму, – стакан у тебя в сумке, прямо-таки под рукой лежит, а не сообразил! Эх ты, двоечник.
– Я не двоечник, – заершился Тим, – у меня по пению в четверти пятерка! Это Нига мне подумать не дала, заболтала вусмерть. Я бы чуть погодя обязательно догадался, точно!
– Певец народный, – фыркнул Боня, – знаменитый исполнитель кошачьих арий. Гони стакан! И Шута давай, я его сейчас дракону посылочкой отправлю. То-то Каник подарку обрадуется!
Боня скатал Шутика в трубочку, зажал в кулаке. Шут страшно вращал глазами, хлопал ртом, но сказать ничего не мог.
– Не волнуйся, – успокоил человечка Тим, – дракон о тебе позаботится. Все же с ним безопаснее, чем с нами. А потом мы тебя снова к себе вытащим.
Хозяйственный быстро, по-деловому переговорил с драконом и передал ему Шута, сунув его в стаканчик. После, вдогонку, отправил и бамбуковый насосик.
– Готово, – донесся из посудины хриплый голос Каника, – принял. Сейчас надувать буду. Конец связи. Отбой.
– Боник, скала открывается! – подпрыгнул Тим. – Смотри, что творится!
Внутри каменной плиты началось движение: глянцевая поверхность заволновалась, по ней волнами пошли кольца. В центре плиты появилось отверстие, через которое хлынул дневной свет; дыра становилась все больше и больше…
Через пару минут отряд вышел из горы.
Тим остановился, переводя дух: густая трава полыхала неестественной зеленью, небо истекало сочной голубизной, а полуденное солнце сияло совершенно нестерпимо. Сверчки в траве стрекотали оглушительно, как пулеметы.
– Чувствуется, что мы в колдовских владениях, – тоном знатока заметил Тим, глядя сквозь растопыренные пальцы на ослепляющую пестроту долины. – Вон как все раскрашено! Однозначно, магические штучки-дрючки.
– Чушь, – Боня тоже сильно щурился, прикрывая ладонью лицо, – при чем здесь волшебство? Обычная вещь – глаза у нас от красок отвыкли. Ничего, сейчас пройдет.
Позади друзей бесшумно сомкнулась скала. Люпа невежливо растолкала людей, протиснулась между ними – повозка все еще наполовину была в провале хода, когда камни сошлись вместе и вытолкнули ее прочь; лошадь немного пробежала вперед, бесшумно утопая копытами в зелени.
– Вон там, – Боня указующе вытянул руку, – гора и замок на ней. Видишь?
Тим видел.
Сторожевая гора вовсе не была горой. Скорее, она походила на черный узловатый палец: оплывший каменный перст с гранитными подтеками и глубокими трещинами острым замковым когтем уткнулся в облака. Черные грозовые тучи хороводом плыли над вершиной горы, щетинясь нитками молний. Далекий гром жестяным шелестом иногда прерывался сквозь разнобойный стрекот кузнечиков.
– Ну вот, – Бонифаций угрюмо повернулся спиной к Сторожевой горе, неторопливо принялся обтирать Люпу свежей влажной травой, – прибыли. В самое, можно сказать, логово… Сейчас приведем себя в порядок и пойдем. Сомкнутым строем и с боевой песней, – пошутил он. Но Тим явственно услышал в голосе Хозяйственного непривычные ему нотки. Нотки едва сдерживаемого страха.
– Боня, – Тимыч обнял Хозяйственного, боднул его головой в живот, – неужели ты, прославленный рыцарь, боишься вздорной полоумной старухи?
– Боюсь, – сознался рыцарь, – очень боюсь. Не хочу больше ни в кого превращаться! А такое запросто может статься. Она, Лурда, хоть и старуха, но ведьма.
– Я думал, ты больше всего страшишься Ревизора, – хитро улыбаясь, подначил Тим, – неужели подземное волшебство ошиблось?
– Не ошиблось, – мотнул головой рыцарь. – Действительно, больше всего я боюсь Королевского Ревизора. После него я больше всего боюсь Лурды.
– Ну а после Лурды? – полюбопытствовал Тим.
– Зубных врачей, – не задумываясь, ответил Боня. Потом сообразил, что сказал, и с хохотом упал в траву; Тим свалился рядом, дрыгая ногами от смеха. Только Люпа никак не отреагировала на непонятные ей слова Хозяйственного. Она не знала, кто такие зубные врачи.
Боня поиграл желваками, сердито поглядел на друзей, после чего резко повернулся на пятках и размашисто ушел в темноту.
– За мной! – громко донеслось из пещеры, Люпа немедленно поспешила на зов. Сухой прохладный ветер прерывисто дул Тиму в лицо: сквозило, как в подземном переходе; Тимыч обхватил Шута рукой за талию, чтобы того не унесло. Шут мелко дрожал.
– Боишься? – удивился Тим. – Ерунда! Все утрясется.
– Вовсе не боюсь, – возразил Шутик, – это меня сквозняк колышет. Совсем затрепал, как простыню на ветру! Ты держи меня крепче, не то я потеряюсь, а без меня вам Лурду ни в жизнь не одолеть. Я – незаменимый! – гордо добавил Шут. Тим подавил смешок, но прижал человечка к себе покрепче.
Подгорный проход лаково блестел отполированными ветром стенами, смыкаясь вверху плавной аркой. Солнечный свет, отражаясь от стен, далеко освещал путь впереди, мерцая яркими речными бликами, когда солнце закрывали облака… Шли долго. Тим успел прикорнуть на мягком плече Шутика, когда Люпа внезапно остановилась.
– Что? – встрепенулся Тимыч, сонно оглядываясь. – Приехали? Где ведьма? Давайте колдунью сюда, я сейчас побеждать ее буду.
– Уймись, побеждатель, – Боня похлопал Тима по колену, – вызывай дракона, пусть нам посветит. Впереди сплошная темнота, как у Торсуна в тюрьме.
– Минутку. – Тим достал стакан, приложил ко рту и крикнул в него погромче:
– Алле! Дракон, алле! Каник!
В ответ из стаканчика донесся громкий, по тракторному могучий храп.
– Дай мне. – Боня отобрал драконью посудину, поднес ее к глазу на манер подзорной трубы. – Спит наш Каник. В кресле развалился и спит. Верно, драконьего успокоительного переел. – Хозяйственный отдал стакан Тиму. – Худо, брат. Факелов у нас нет, дракоша почивает без задних лап и не скоро очнется. Надо что-то делать! Может, из рогатки в него стрельнуть? – предложил Бонифаций и сам же отверг свою идею:
– Нехорошо, по спящему – да из рогатки!
Шутик, с опаской поглядывая на Хозяйственного, шепнул Тимке на ухо:
– Ты про Нигу ему напомни. Она светиться умеет, будет нам вместо факела.
Тим поднял руку.
– Разрешите обратиться, сэр… или как там тебя правильно… милостивый государь Бонифаций ибн Хозяйственный?
Боня усмехнулся:
– Хватит выделываться, говори нормально! Уже можно, я опять добрый.
– Достань Нигу, – Тим показал на сумку, – попросим ее нам посветить.
Боня раскрыл сумку, заглянул в нее.
– Хм. Ей это не вредно?
– У нее и спросим, – предложил Тим, – надеюсь, не откажется.
Нига не отказалась. Сказала только, что лишь последние олухи лезут в подземелье без факелов. Еще сказала, что она не удивится, если такие бестолочи заблудятся в подземном ходе, хотя он прямой как стрела, и она больше никогда не увидит радостной вольной жизни, сгниет в темноте. И еще она сказала… Тут Хозяйственный не выдержал, топнул ногой и проревел:
– Да будет свет! – И стал свет.
Тим озадаченно почесал за ухом: где-то он уже слышал это выражение. Или читал. Да вот запамятовал, где…
Тим попеременно с Шутом, сидя в повозке, держали сияющую Нигу в поднятых руках. Ясный колдовской свет жестко заливал все вокруг, не оставляя полутонов. Впереди, как обычно, шел Боня, а перед ним, черным клинком по идеально ровному полу, колыхалась чернильная тень.
– Теперь я буду знать, как выглядит космический день на Луне, – Тимыч повернулся к Шуту, – в точности как здесь. Если свет, то ослепительный. Если тень, то чернее некуда.
– Ты что, на Луну собрался? – с завистью спросил Шут. – Захвати и меня!
– Там воздуха нет, – возразил Тим, – сдуешься.
– Да? – удивился резиновый человечек. – Надо же! Я думал, воздух есть везде… Хорошо, сейчас соображу, что с Луной сделать, – он передал Нигу Тимке и задумался, обхватив голову руками – наверняка о том, как бы устроить на Луне атмосферу.
Бонифаций остановился и предостерегающе поднял руку.
– Люпа, стой. Там, впереди, похоже, кто-то есть.
– Кто-то или что-то? – осведомился Тим. – Возможно, ты выход на волю увидел?
– Не думаю, – покачал головой Боня. – Свет вовсе не дневной, больше похож на факельный. И тени… Человеческие тени, – уточнил Хозяйственный, до рези в глазах вглядываясь в темноту. – Вот, остановились. Нас ждут? Нига, у тебя зрение острое. Посмотри, кто там?
– Интересно, как это я могу поглядеть? – возмутилась Нига. – Я ведь сейчас свечусь! Сама себя ослепляю.
– А ты погасни, – посоветовал Тим.
– Больно умный, – фыркнула книжка, – я в темноте не больше вашего вижу. Пошли лучше вперед. Там разберемся, что да как.
– Пошли, – неохотно согласился Боня. Он на ходу вытащил из ножен меч, пощупал пальцем заточку, поморщился:
– Не меч, а дубина железная.
Свет вдалеке становился все ярче: действительно, навстречу им кто-то шел, и шел не один. Тим и Шут соскочили с повозки, пристроились к Хозяйственному по бокам: Тимыч по пиратски, клинком вверх, держал в кулаке скакулий кинжал; Шут размахивал над собой Нигой.
– Ты зачем? – прошипел Боня человечку. – Кончай дурачиться!
– Я сигналю, чтобы убирались, – тоже шепотом пояснил Шутик, – пусть видят, что у нас есть. Не то сожжем их сейчас молниями!
Таинственные фигуры приблизились настолько, что их уже можно было ясно разглядеть. В деталях.
У Тима задрожал кинжал, в животе похолодело: одну из фигур он узнал. Еще бы не узнать! Тимыч видел все серии «Кошмара на улице Вязов» и потому спутать Фредди Крюгера с кем другим он никак не мог. Двое спутников Крюгера мальчика ничуть не заинтересовали: один был безобидным лысым толстяком в мятом белом костюме и с раздутым портфелем в руке, другой – хилый карлик с короткой седой бородкой, в красном балахоне. Карлик держал над собой чадящий факел и гнусно улыбался, выставляя над нижней губой острые клыки.
– Это Фредди! – заверещал Тим, поворачиваясь к Боне и судорожно хватая его за куртку.
– Это Красный Морок! – взвыл Шут, ныряя под мышку к Хозяйственному.
– Каюк, ребята. Это Королевский Ревизор, – простонал рыцарь-кладовщик и закрыл лицо руками.
– Вы о чем? – звонко спросила Нига. – Ничего не вижу. Никаких ревизоров, мороков и фредей. У вас что, групповая галлюцинация?
– Какая еще галлюцинация! – истерично воскликнул Шут. – Вот же он, вот! Факелом в мою сторону тычет! Не хочу умирать. Я еще не готов! Не трогайте меня, я больше не буду! А-а-ах. – Шут сдулся, уронив на себя волшебную книгу. В тот же миг карлик заколыхался, словно отражение на воде, покрылся рябью и растаял. Тимыч оторопел. Что-то здесь было не то.
– Нету впереди никого, – задушевным голосом увещевала в это время Нига рыцаря. Но Боня, не слыша ее, тупо мычал сквозь пальцы о каких-то съеденных крысами накладных, украденных консервах и недостачах. Нига повысила голос:
– Проход совершенно свободен! Совершенно!
Тим, не спуская глаз с мерзкой обгорелой физиономии под мятой шляпой, сделал робкий шажок вперед, навстречу хозяину кошмаров. И тот шагнул к мальчику, приветственно помахивая над собой рукой с когтистой перчаткой.
– Нига, – слабо воскликнул Тим, – передо мной точно никого нет?
– Никого, – заверила книга, усиливая свое сияние, – Олафом клянусь!
– Но ты говорила, что ничего не видишь, когда светишь! – недоверчиво заметил Тим.
– Мало ли что я говорила, – отмахнулась Нига, – шутила я. А вот сейчас говорю без всяких шуток – никого впереди нет. Не бойся, сделай еще один шаг и убедись в этом! Главное, перебори свой страх.
Тим глубоко вздохнул, как парашютист перед прыжком, и, глядя прямо в глаза монстру, шагнул к нему. Точнее, в него. Потому как Фредди тоже сделал шажок, выставив перед собой стальную ножевую пятерню, нацеленную мальчику в сердце: они оказались вместе на одном пятачке.
В глазах у Тима замерцали разноцветные вспышки, тело охватил колючий жар. Внезапно неприятные ощущения исчезли: киноужастик растаял, как и испугавший Шута уродец.
– Привидение, – с облегчением сказал сам себе Тимыч. – Пустышка пугальная. А я поверил! – мальчик повернулся к Боне. Хозяйственный все так же стоял перед фантомным Ревизором и каялся в своих финансово-отчетных грехах. Слезы текли по бониному конопатому лицу, дождевыми капельками падая с вислых усов.
– Боня, перед кем ты распинаешься! – возмутился Тим. – Прекращай немедленно, слышишь?
Но Хозяйственный не слышал. Тогда Тимыч, недолго думая, вернулся назад, зашел за спину рыцарю и, хорошенько напрягшись, изо всей силы толкнул его плечом. Боня взвыл, но вынужденно сделал пару шагов вперед и слился с призраком. Коротко сверкнул жгучий фиолетовый свет, и рыцарь остался один – Королевский Ревизор испарился.
– …Ослепнуть можно, – сказал Боня нормальным голосом и повернулся к Тиму. Похоже, его хандру как рукой сняло – Хозяйственный улыбался.
– Меня, бывалого кладовщика, провели, как последнего дурачка! – он достал из кармана грязнющий платок и принялся промакивать усы. – Спасибо, Тим, спасибо, дорогой. Если б не ты, меня наверняка от страха кондрашка хватила бы! Я, дружище, мало чего боюсь. Но Королевский Ревизор… – Боня закатил глаза, поцокал языком. Подойдя к Ниге, рыцарь поднял ее и сдутого Шутика с пола.
– Вот видите, я была права. – Нига в такт своим словам расслабленно попыхивала неоновым светом. – Никаких врагов не было! Просто каждый из вас увидел то, чего он втайне, не сознавая того, больше всего боялся. Довольно сложное колдовство, скажу я вам. Но зато теперь, до самого конца туннеля – никаких ловушек!
– Так ты знала! – сообразил Тим. – Знала и нас не предупредила. И не стыдно тебе?
– Не-а, – безмятежно ответила Нига, – ни капельки. Вы должны были пройти испытание своими отраженными страхами. И преодолеть их, самостоятельно. Иначе, предупреди я вас, мы бы никогда не попали в долину. – Нига запнулась. – Подземный ход… он живой. И в лучшем случае выплюнул бы нас назад, ко входу.
– А в худшем? – Тим понизил голос, оглядываясь на блестящие стены, теперь более похожие на безразмерную голодную кишку, чем на туннель.
– Лучше и не спрашивай, – отрезала Нига. – Теперь вот что: шагов через сто будет выход – его отсюда не видно, он заперт живой глухой стеной. Но для нас она откроется. А дальше все сами увидите, – книга умолкла.
Тимыч спрятал Шута в карман куртки, поднял над собой волшебный фонарь-Нигу, и они продолжили путь. Как и предупредила магическая книга, вскоре перед друзьями оказался тупик – гладкая стена, холодная как лед.
– Сим-сим, открой дверь. – Тим с размаху стукнул сапогом по каменной плите и отшиб себе пятку. Подпрыгивая на здоровой ноге, он зло крикнул:
– Открывайся, каменюка! Мы прошли твои испытания и ты должна отвориться! Немедленно! – и опять стукнул по скале, теперь кулаком. И разбил руку. Слизывая кровь с костяшек, Тимыч отошел к Бонифацию.
– Не хочет выпускать, сезамина хреновая, – пожаловался мальчик, – замуровала нас. Тут не волшебством действовать надо, а взрывчаткой! Порохом, например. Или динамитом.
– Головой действовать надо, – Боня постучал по тимкиной макушке пальцем, – а не увечить себе руки-ноги. Если скала нас не пропускает, значит, мы что-то недовыполнили.
– Что? – уныло спросил Тип. – Недовыполнили что? Сплясать перед ней надо, что ли? Или бухнуться на коленки и помолиться?
– Почему бы и нет? – задумчиво согласился Хозяйственный.
Нига в тимкиной руке коротко хихикнула, Тим и Боня одновременно уставились на нее.
– Похоже, наша всеученая светлость знает ответ, – решил Хозяйственный. – Только жмется из вредности.
– Ладно, подскажу, – Нига опять хихикнула. – Про Шута вы забыли, вот что! Он-то испытания не выдержал, сдулся. Потому вас скала и не пропускает.
– Понял! – обрадовался Тим. – Сейчас я быстренько отнесу его назад, надую, он преодолеет страх перед карлой и – привет!
– Разогнался, – остудила его пыл Нига. – Назад дороги нет. Оглянись!
Тим вместе с Боней быстро повернулись: позади, рукой подать, коридор перекрыла такая же блестящая отраженным светом скала. Наглухо перекрыла. Словно всегда здесь стояла.
– Попались, как щенки в собачью будку, – невозмутимо отметил Боня, – только выть и осталось.
Книга зашлась хохотом.
– Чего смеешься? – Тим крепко сжал Нигу. – Издеваешься? В ловушку нас завела, да?
– Никоим образом! – гневно зазвенела Нига. – Выход-то у вас под носом, а вы его упорно не замечаете. Все так просто! Вот мне и стало смешно от вашей несообразительности.
– Где? – Тим потер нос, оглядел свою грудь. – Не вижу. Боня, у тебя под носом что?
– Усы, – ответил Хозяйственный. – Нига, перестань темнить. Не время для развлечений!
– Надо учиться думать, – назидательно произнесла Нига. – Особи, не умеющие мыслить абстрактно, отвлеченно от житейской обыденности, обречены на вымирание. Например, динозавры, которые…
– Нига, хватит! – хором взмолились Тим с Боней.
– Стакан, – коротко сказала Нига. – Драконий стаканчик. Вот моя разгадка. Отправьте Шутика в гости к Канику. На время.
– Елы-палы, – Боня хлопнул себя ладонью по затылку, – какой, однако, я тупица! И ты тоже, – он повернулся к Тиму, – стакан у тебя в сумке, прямо-таки под рукой лежит, а не сообразил! Эх ты, двоечник.
– Я не двоечник, – заершился Тим, – у меня по пению в четверти пятерка! Это Нига мне подумать не дала, заболтала вусмерть. Я бы чуть погодя обязательно догадался, точно!
– Певец народный, – фыркнул Боня, – знаменитый исполнитель кошачьих арий. Гони стакан! И Шута давай, я его сейчас дракону посылочкой отправлю. То-то Каник подарку обрадуется!
Боня скатал Шутика в трубочку, зажал в кулаке. Шут страшно вращал глазами, хлопал ртом, но сказать ничего не мог.
– Не волнуйся, – успокоил человечка Тим, – дракон о тебе позаботится. Все же с ним безопаснее, чем с нами. А потом мы тебя снова к себе вытащим.
Хозяйственный быстро, по-деловому переговорил с драконом и передал ему Шута, сунув его в стаканчик. После, вдогонку, отправил и бамбуковый насосик.
– Готово, – донесся из посудины хриплый голос Каника, – принял. Сейчас надувать буду. Конец связи. Отбой.
– Боник, скала открывается! – подпрыгнул Тим. – Смотри, что творится!
Внутри каменной плиты началось движение: глянцевая поверхность заволновалась, по ней волнами пошли кольца. В центре плиты появилось отверстие, через которое хлынул дневной свет; дыра становилась все больше и больше…
Через пару минут отряд вышел из горы.
Тим остановился, переводя дух: густая трава полыхала неестественной зеленью, небо истекало сочной голубизной, а полуденное солнце сияло совершенно нестерпимо. Сверчки в траве стрекотали оглушительно, как пулеметы.
– Чувствуется, что мы в колдовских владениях, – тоном знатока заметил Тим, глядя сквозь растопыренные пальцы на ослепляющую пестроту долины. – Вон как все раскрашено! Однозначно, магические штучки-дрючки.
– Чушь, – Боня тоже сильно щурился, прикрывая ладонью лицо, – при чем здесь волшебство? Обычная вещь – глаза у нас от красок отвыкли. Ничего, сейчас пройдет.
Позади друзей бесшумно сомкнулась скала. Люпа невежливо растолкала людей, протиснулась между ними – повозка все еще наполовину была в провале хода, когда камни сошлись вместе и вытолкнули ее прочь; лошадь немного пробежала вперед, бесшумно утопая копытами в зелени.
– Вон там, – Боня указующе вытянул руку, – гора и замок на ней. Видишь?
Тим видел.
Сторожевая гора вовсе не была горой. Скорее, она походила на черный узловатый палец: оплывший каменный перст с гранитными подтеками и глубокими трещинами острым замковым когтем уткнулся в облака. Черные грозовые тучи хороводом плыли над вершиной горы, щетинясь нитками молний. Далекий гром жестяным шелестом иногда прерывался сквозь разнобойный стрекот кузнечиков.
– Ну вот, – Бонифаций угрюмо повернулся спиной к Сторожевой горе, неторопливо принялся обтирать Люпу свежей влажной травой, – прибыли. В самое, можно сказать, логово… Сейчас приведем себя в порядок и пойдем. Сомкнутым строем и с боевой песней, – пошутил он. Но Тим явственно услышал в голосе Хозяйственного непривычные ему нотки. Нотки едва сдерживаемого страха.
– Боня, – Тимыч обнял Хозяйственного, боднул его головой в живот, – неужели ты, прославленный рыцарь, боишься вздорной полоумной старухи?
– Боюсь, – сознался рыцарь, – очень боюсь. Не хочу больше ни в кого превращаться! А такое запросто может статься. Она, Лурда, хоть и старуха, но ведьма.
– Я думал, ты больше всего страшишься Ревизора, – хитро улыбаясь, подначил Тим, – неужели подземное волшебство ошиблось?
– Не ошиблось, – мотнул головой рыцарь. – Действительно, больше всего я боюсь Королевского Ревизора. После него я больше всего боюсь Лурды.
– Ну а после Лурды? – полюбопытствовал Тим.
– Зубных врачей, – не задумываясь, ответил Боня. Потом сообразил, что сказал, и с хохотом упал в траву; Тим свалился рядом, дрыгая ногами от смеха. Только Люпа никак не отреагировала на непонятные ей слова Хозяйственного. Она не знала, кто такие зубные врачи.
Глава 6
Волшебник и ведьма
Путь до Сторожевой горы прошел без всяких приключений, никаких магических ловушек больше не встретилось. И никакой живности тоже, даже мышей или лягушек. У Тимки создалось впечатление, что кроме них самих и сверчков в долине никого больше не было.
– И это хорошо, – подвел итог Бонифаций, распрягая Люпу, – значит, никто на мою лошадку не позарится. Не съест то есть. Так что жди нас, Люпа… Сколько сможешь – жди. Ну а если мы вдруг не вернемся, то дорогу домой ты знаешь, – он похлопал лошадь по крупу. Люпа укоризненно посмотрела на Хозяйственного: мол, что за ерунду несешь – «не вернемся»!
Пока Хозяйственный беседовал с лошадкой, Тим обследовал большую, высотой в три его роста, утопленную в камни железную дверь. Эту дверюгу он приметил издалека, еще на подъезде к самой горе. Когда-то дверь была старательно замаскирована под черную поверхность горы, но за столетия покрывающие ее камни и горная смола обвалились во многих местах, оголив светло-серую поверхность металла с блестящими головками клепок на ней. Тимыч старательно, чуть ли не тыкаясь лицом в смолу, осмотрел дверь где только смог, в поисках замочной скважины или тайной кнопки. Но ничего не нашел.
– Как поиски? – Боня подошел к мальчику.
– Ничего нет, – удрученно ответил Тим, – ни рычажков, ни кнопок, ни дверного звонка. Надо ломать.
– Ломать? – Хозяйственный оценивающе оглядел дверь. – Здесь работа для десяти дюжих мужиков с ломами и кувалдами! На весь день, с утра до вечера. Нет, надо думать, – он закусил ус и уставился на камуфляжные камни стеклянным взглядом.
– Чего там думать, – Тим открыл наплечную сумку и достал из нее пузырек со «всесилом». Мальчик откупорил бутылочку и, зажмурясь, сделал добрый глоток: как ни странно, мерзко-зеленый отвар имел очень приятный вкус. Что-то вроде пепси-колы, только без газа.
Тимыч с трудом удержался от еще одного глотка, воткнул пробку на место и кинул бутылочку в сумку.
– Посторонись, – он легонько оттолкнул Хозяйственного от двери; Боня с криком отлетел в сторону метра на два, словно его верблюд лягнул.
– Ты чего? – возмущенно спросил рыцарь, поднимаясь из травы и потирая бок. – Зачем меня дубинкой огрел?
Тим не ответил – он и сам был удивлен. Отвар действовал, хотя мальчик не почувствовал в себе никаких изменений! Совершенно никаких.
– И это хорошо, – подвел итог Бонифаций, распрягая Люпу, – значит, никто на мою лошадку не позарится. Не съест то есть. Так что жди нас, Люпа… Сколько сможешь – жди. Ну а если мы вдруг не вернемся, то дорогу домой ты знаешь, – он похлопал лошадь по крупу. Люпа укоризненно посмотрела на Хозяйственного: мол, что за ерунду несешь – «не вернемся»!
Пока Хозяйственный беседовал с лошадкой, Тим обследовал большую, высотой в три его роста, утопленную в камни железную дверь. Эту дверюгу он приметил издалека, еще на подъезде к самой горе. Когда-то дверь была старательно замаскирована под черную поверхность горы, но за столетия покрывающие ее камни и горная смола обвалились во многих местах, оголив светло-серую поверхность металла с блестящими головками клепок на ней. Тимыч старательно, чуть ли не тыкаясь лицом в смолу, осмотрел дверь где только смог, в поисках замочной скважины или тайной кнопки. Но ничего не нашел.
– Как поиски? – Боня подошел к мальчику.
– Ничего нет, – удрученно ответил Тим, – ни рычажков, ни кнопок, ни дверного звонка. Надо ломать.
– Ломать? – Хозяйственный оценивающе оглядел дверь. – Здесь работа для десяти дюжих мужиков с ломами и кувалдами! На весь день, с утра до вечера. Нет, надо думать, – он закусил ус и уставился на камуфляжные камни стеклянным взглядом.
– Чего там думать, – Тим открыл наплечную сумку и достал из нее пузырек со «всесилом». Мальчик откупорил бутылочку и, зажмурясь, сделал добрый глоток: как ни странно, мерзко-зеленый отвар имел очень приятный вкус. Что-то вроде пепси-колы, только без газа.
Тимыч с трудом удержался от еще одного глотка, воткнул пробку на место и кинул бутылочку в сумку.
– Посторонись, – он легонько оттолкнул Хозяйственного от двери; Боня с криком отлетел в сторону метра на два, словно его верблюд лягнул.
– Ты чего? – возмущенно спросил рыцарь, поднимаясь из травы и потирая бок. – Зачем меня дубинкой огрел?
Тим не ответил – он и сам был удивлен. Отвар действовал, хотя мальчик не почувствовал в себе никаких изменений! Совершенно никаких.