- Ты выполнила, - прервал ее Алек, настаивая, - свою задачу.
   Толстая и улыбающаяся жена толстого и улыбающегося хозяина принесла хороший кофе, не эспрессо, с пенкой, кружащейся, как галактика, в его насыщенном коричневом цвете. Престин уже почти вообразил, что за последние двадцать четыре часа не произошло ничего катастрофического. Эта короткая интерлюдия в выбеленном, заставленном цветами маленьком ресторанчике, с маленькими, дружескими шумами, вползающими в окно, хорошая пища внутри, вино и кофе - он развалился в кресле, размышляя - вот какой должна быть жизнь.
   Из окна послышался жужжащий звук. На голубом небе не было ни одной тучи, а в целом на юге Италии ожидалось жаркое лето. Во время еды они вели несвязный разговор об измерениях; однако, хозяин немного говорил на чикагском английском, и им приходилось быть осторожными.
   Жужжащий звук усилился.
   - Еще кофе?
   - Нет, спасибо, Марджи. - Алек повернул свое грубое лицо к окну.
   - Ладно, нам пора двигаться. Монтеварчи, наверное, уже нашла себе другую машину. - Маклин встал.
   Жужжащий звук перешел в регулярные колеблющиеся удары. Алек встал, прислушиваясь.
   - Вертолет, - сказал он, отодвинув стул Марджи, когда она встала.
   После того, как Маклин расплатился, остановив инстинктивное движение Престина, потянувшегося за бумажником, все четверо вышли наружу. Солнце славно сияло, голубизна солнца обещала перейти в парящую бледность после обеда, и дорога плавилась от жары. Над ней кружил вертолет.
   - Я полагаю?.. - сказала Марджи, нерешительно подняв руку к губам.
   - Вполне может быть. - Алек прищурился, сунув руку в карман пиджака. Престин подумал, что этот карман слишком набит для своего объема.
   Престин посмотрел вверх, прикрыв рукой глаза от солнца. Блики солнечного света отражались от роторов вертолета. Его сферообразное обзорное и боковые стекла сияли, как огни.
   - Это Агуста 105. Возможно, четырехместная. Превосходный маленький вертолет.
   Маклин очень мягко произнес:
   - Вы все, несомненно, правы. Итак - бегом!
   Он рванул к Йенсену, словно у него горели штаны. Остальные последовали его примеру. Престин почувствовал толчок страха изнутри, кислый привкус во рту, волнение в желудке - ощущения, с которыми он был хорошо знаком и с которыми не испытывал никакого желания возобновлять знакомство.
   Он бежал, словно за ним гнался дьявол.
   Вертолет повернул назад. Колеблющиеся звуки "чоп-чоп-чоп", издаваемые роторами, превратились в более частые, резкие, более грубые "вик-вик-вик".
   Пули автоматической винтовки защелкали по бетонной стоянке.
   Алек вскинул руку и выпустил полную обойму из своего Люгера.
   Конечно, как и увидел Престин, пули прошли мимо.
   Вертолет пошел на следующий круг.
   Марджи возилась с кошельком, ища ключи от машины. Алек крикнул:
   - Быстрее, Марджи! Иначе он получит нас свеженькими!
   Бросив взгляд против отвесного солнечного сияния, Престин увидел хищную черную тень, с шумом несущуюся назад над ресторанчиком. Хозяин и его жена заперлись внутри и захлопнули дверь; других клиентов не было. Престин ясно видел дуло автоматической винтовки, выглядывающее из открытого окна рядом с пилотом.
   - Это графиня? - спросил он с таким ощущением, словно его рот был набит конскими каштанами.
   - Один из ее приверженцев - землянин, не Траг. - Маклин встал за машиной, когда Марджи распахнула дверь и Алек бросился внутрь. Скорость, с которой он собрал свою автоматическую винтовку, поразила Престина. Маклин оттащил его на другую сторону машины.
   - Марджи заплатила более пяти тысяч фунтов за пуленепробиваемый щит для нас. - Он сказал это так, словно это была хорошая шутка.
   Припав к земле рядом с Маклином, в то время как Марджи вываливалась из ближней двери, чтобы присоединиться к ним, а Алек поднял свою винтовку дулом вверх, когда вертолет свирепо пронесся над ними, Престин размышлял, в чем же заключалась шутка.
   Сквозь шум лопастей раздалось хихиканье автоматической винтовки, и Алек шесть раз решительно выстрелил в ответ.
   Вертолет над ними резко изменил направление. Престин не заметил никаких повреждений. Он слышал громкое и яростное щелканье пуль по машине. Вертолет встал на дыбы. Когда он приблизился к ним, Алек выстрелил еще раз, и теперь Престин увидел, как обзорное стекло с пронзительным звуком разлетелось на мелкие кусочки. Он увидел, как пилот свесился из него, как-бы сложившись вдвое. Он увидел, как вертолет зашатался в воздухе.
   Он услышал пронзительный вопль Марджи:
   - Он падает точно на нас!
   - Убирайтесь с дороги! - крикнул Маклин.
   Каким-то образом Престин поднялся, почувствовав руку Марджи под своими пальцами, и поднял ее на ноги. Он чувствовал совсем рядом металлическую полоску, кружащую над его головой, в воображении связывая ее со сталью, которая проломит его череп и выдавит его мозги. Он начал бежать, с усилиями таща за собой Марджи. Он заметил сумасшедшее мельканье ботинок Маклина, подошвы которых были испачканы в бетоне, Алека, все еще ворчащего и стреляющего, в то время как огромная черная тень над ними безжалостно неслась вниз.
   Он бежал.
   Он все еще бежал.
   Бетон под его ногами исчез, и он пробивал себе путь через желтоватый песок и тягучие ветви какого-то темно-зеленого жирного сорняка. Его ноги болели. Песок пробивался внутрь вместе с жарой, выходившей за рамки солнечного сияния в южной Италии, даже через его упругие английские кожаные туфли ручной работы. Он не слышал шума вертолета. Он не слышал ни выстрелов Алека, ни Маклина, кричащего им, чтобы они бежали; он не слышал Марджи - и не чувствовал ее руки под своими сжатыми пальцами, которые сжимали воздух.
   Затем он понял.
   5
   Итак, в конце концов, это были не сказки.
   Итак, он оказался в Айруниуме.
   Великолепно.
   Как же ему теперь вернуться назад?
   Все его внимание было поглощено тем, чтобы убраться от падающей Агусты и оттащить Марджи в безопасное место. Наверное, решил он с тупой болью в голове от воспоминаний о воображаемой стальной полоске, кружившей над его головой, он катапультировал себя в это место вследствие полнейшего малодушия.
   Солнце все еще сияло. Песок скрипел под его ногами. Небо было ярко-синего цвета, а трава, росшая в нескольких сотнях футов от того места, где кончался песок, была ярко-зеленой. Группа оранжевых деревьев, по форме напоминавших кегли, росла прямо из травы и, осмотревшись, он увидел множество таких изолированных групп, усеивавших пейзаж. Некоторые группы состояли из охристых и желтовато-зеленых деревьев, но большинство имело этот глубокий оранжевый оттенок. Ему показалось, что он увидел птицу, вылетевшую из тонкого слоя облаков, но он не был уверен. Определяя свое положение по солнцу, он решил, что темная полоса, протянувшаяся вдоль горизонта, находится строго на север от него; его глаза опять запрыгали, когда он попытался сфокусироваться, поэтому в этом он тоже не был уверен.
   Настолько, насколько он мог видеть, земля изменялась странным, непредсказуемым путем от участков бесплодного, крупного красного песка, участков приятно золотого песка, до полос голубовато-зеленой травы, росшей в роскошном изобилии, в чью зелень вкраплялись мириады красных, как маки, цветов. Престин заметил, что ветра не было; во всяком случае, он не ощущал его, и трава не качалась - и все-таки он чувствовал, что здесь должен быть ветер, и не мог определить, почему.
   Он говорил себе: "Вот я здесь. Но - я здесь. Значит, я должен вернуться. Но как?"
   Он полагал, что там должна была быть узловая точка, через которую, не переслав никого из других, он волей-неволей протолкнул себя. Если бы он мог опять найти это место - он не сдвинулся больше чем на шаг или два с тех пор, как перестал бежать - он мог бы... Он мог бы - что?
   Как сможет он вернуть себя в обычный мир?
   Какой механизм он использовал? Какую абракадабру мумбу-юмбу? Какие психологические головоломки ментальной скорости?
   У него не было другой ясной идеи насчет того, как вернуться, кроме как, с трудом размышляя, прыгать.
   Ему чертовски хотелось пить.
   В конце концов жар песка стал слишком неприятным, и он пошел, чтобы встать на траву. Он чувствовал, что каким-то образом осквернял ее, но его ноги не могли ждать.
   Дух рьяного исследования подтолкнул его на частичное исключение страха - он был жестоко испуган и тупо осознавал, что его страх усилится в будущем - но в данный момент он был расположен к исследованиям. Если он хотел проложить себе путь назад, в Италию, он должен был работать над этой проблемой. Просто стоя и волнуясь, он себе не поможет, но исследование могло подкинуть хоть какой-то ответ.
   Сухость в горле напомнила о его жажде и, как он со злостью осознал, о его страхе тоже.
   Что делать? Он обернулся, чтобы осмотреться. Он видел только мягкую непохожесть пейзажа, странные деревья бутылочной формы, высокую траву, песок, чуждую пустоту всего этого и слабую, дразнящую ложной надеждой темную полосу вдоль северного горизонта.
   Ну что же? Эта странная полоса должна быть хоть чем-то, пусть даже горной грядой. Итак? Да. Он не мог найти путь назад отсюда, Это было вполне очевидно, и он не мог здесь жить, без пищи, воды и убежища. По крайней мере, у подножья гор должна быть еда и вода, и он сможет наспех построить убежище. Что еще он мог сделать? Покончить с собой или сойти с ума?
   Он начал идти.
   Он не мог сказать, сколько он прошел, перед тем как увидел черную точку, стрелой мчащуюся к нему над землей.
   Он остановился, вытирая пот со лба, и прищурился. Затем он снял очки и вытер с них пот и испарину. Когда он опять одел их, точка превратилась в животное. Во всяком случае, когда Престин посмотрел на нее, выйдя из летаргии, которая начала охватывать его во время монотонного, долгого и утомительного путешествия пешком, ему показалось, что это было животное.
   Тело этой твари было округлым, приземистым и по форме напоминало луковицу двух футов в диаметре, темно-синего металлического цвета. Из него торчала желтая шея где-то около трех футов в длину, которая, покачиваясь, поддерживала маленькую кошачью голову, имевшую до странности разумный и мудрый вид, насколько может его иметь усатая, покрытая мехом морда. Но что особенно шокировало безмолвно стоящего, боящегося пошевелиться Престина, так это были ноги твари. Она бежала на двух длинных стрекозьих, соединенных вместе ножках, с двумя другими, выступающими рядом и тоже сложенными вместе; еще две угрожающе колыхались перед ней, как псевдо-руки, каждая из которых заканчивалась широким когтем. Все еще будучи в шоке, Престин посчитал когти и почему-то оживился, обнаружив, что у твари было четыре когтя, не три, как у Трагов.
   Тварь быстро приблизилась к нему и, визжа, обрушила на него искаженный поток ругательств.
   Опасность внезапно вывела его из шокового состояния. Но прежде чем он успел побежать, один из когтей сильно ударил его, повалив на песок; другой коготь устремился вниз и придавил его шею. Он почувствовал резкий скрип костей. Он слышал пронзительный свист дышащей своим плоским кошачьим носом твари и чувствовал отвратительный запах оперенья и шкуры.
   В отчаянии он сунул руку в карман, нащупывая маленький нож, который он обычно носил с собой. Он нашел и вытащил его. Его лицо было вдавлено в песок, так как один из когтей держал его за шею. Он оцепенело понял, что его держали, что тварь ничего более не делала. Она поймала его. Теперь она его охраняла. Для чего? Он судорожно открыл нож и вслепую ударил им перед собой.
   Когти немного раздвинулись, и он смог вскочить на ноги. Он развернулся, чтобы быть лицом к твари. Ее голова в замешательстве раскачивалась, раскрыв рот и фыркая. Когти устремились вперед, и Престин отпрыгнул в сторону. На темно-синем теле, там, куда попал нож, расплылось пятно зеленоватой крови.
   Угроза исходила от этой твари, как запах от мускуса в закрытой комнате. Сначала она только хотела держать его в плену, но он защитился и ударил ее. Теперь, очевидно, тварь будет пытаться его убить.
   Когти ударили еще раз. Прыгнув, Престин ударил ножом вниз и в сторону. Лезвие прошло через коготь, и тварь, фыркая, завизжала пронзительным визгом.
   - Тебе это не нравится? - сказал Престин, тяжело дышащий, вспотевший и смертельно испуганный.
   Престин не мог бежать, так как тварь явно быстрее передвигалась по земле, чем он; но даже если бы он мог, как чувствовал он сквозь страх, он предпочел бы встретится с ней лицом к лицу. Он свое уже отбегал. Он двинулся вперед и ударил еще раз, и тварь со свистом отскочила.
   Длинная змеиная шея рванулась вперед, как из катапульты, и кошачья голова прыгнула к его горлу. Широко расставленные клыки были большими, белыми и острыми, как иглы, и приоткрывали внутреннюю сторону темно-зеленых губ и горло желчного зеленовато-желтого цвета. Престин отскочил, пошатнулся и, вскинув руку, почувствовал, как клыки проткнули мясо и сухожилие.
   Он ударил ножом еще раз и промахнулся. Голова описала круг и опять ударила его. Он откатился в сторону, задыхаясь, и вскрикнул, почувствовав, что клыки вонзились в его спину и плечо. Он поднялся на одно колено, в то время как голова вновь набросилась на него. Он обхватил шею как раз под головой и прижал ее к себе, как человек, сидящий на вставшей на дыбы дикой лошади. Голова стремительно рванулась.
   Она дергалась, и кричала, и раскачивалась, и фыркала. Престин висел мертвым грузом. Он выронил нож и цеплялся обеими руками, сжав кулаки. Когти продолжали бить его, и он отбивался, яростно колотя своими тяжелыми туфлями по темно-синему телу.
   Он услышал - или ему показалось, что он услышал - резкий треск.
   Шея обмякла. Голова облокотилась на него. Он почувствовал, как изо рта твари, стекая по его кулакам, хлынул зеленый гной. Вскрикнув с отвращением, он отбросил тварь прочь.
   Тело упало, и Престин увидел торчащую из него деревянную рукоятку тяжелого клиновидного дротика, наполовину погрузившегося в голубое мясо. Он поднялся и быстро развернулся.
   У человека, улыбавшегося ему, было бронзовое лицо с темной бородой, голубые глаза и взъерошенные волосы.
   - Molto buono! Ecco - Andate!
   Итальянский был неясный и грязный, но узнаваемый.
   Разговаривая на том же языке, Престин сказал:
   - Что... кто вы?
   - Сейчас тебя это не должно беспокоить. Принеси ассегай. Мне он нужен. И поторопись!
   С некоторым отвращением Престин вытащил дротик. Он почувствовал дрожь и оттолкнул его; не было времени на то, чтобы поддаваться этому. Но он попал на волосок от него...
   Он подбежал к темнобородому незнакомцу. На том было довольно изящное зеленое трико и короткая зеленая куртка. У него был полный колчан дротиков за спиной и короткий меч на левом боку. На нем не было шляпы, и Престин почувствовал подвох: на нем должна была быть как минимум шляпа с изогнутыми краями и пером.
   - Кто ты? - спросил этот человек грубоватым, но не враждебным голосом.
   - Престин. А ты?
   - Только Престин. Некоторые из вас, иномирян, не имеют ни малейшего понятия об именном этикете. Я, - теперь он говорил с ощущаемой мрачной гордостью, его неясный итальянский звучал более искренне. - Я Далрей Даргайский, Тодор Далрей, властитель замка и земель Даргая, высокорожденный - беглец! - закончил он с тяжелой болью и горечью в голосе.
   - Что ж, - сказал Престин примирительно, - это можно сказать о нас обоих.
   - Как так? - этот человек - Далрей - был под стать настроению и чувствам Престина. Его темно-голубые глаза ясно изображали его решимость преодолеть свои нынешние проблемы, и, хоть и не столь ярко, ту же цель твердо разделял Престин.
   - Да - ты видишь! Эта... эта тварь хотела убить меня.
   - Аллоа? Я так не думаю. Они охотятся для Валчини.
   - Валчини?
   - Тебе многое надо освоить, если ты хочешь остаться в живых. Первое это скорость. Валчини, наверное, следовал за этой Аллоа, или несколько этих грязных тварей охотились для него. Мы должны сейчас же покинуть эту местность. Как беглец, я хорошо привык к этому. - Опять эта душевная утомленность исказила его слова и скривила его рот в гримасу уныния.
   Он направился к группе кеглеобразных деревьев, и Престин последовал за ним.
   У подножья желтовато-зеленого экземпляра Далрей нагнулся и свирепо, изо всех сил дернул за пучок крупной травы. Несмотря на то, что трава оторвалась от корней, целый квадратный участок земли поднялся, как люк, открыв ступеньки, вырубленные в земле и ведущие в темноту.
   - Я пойду первым, Престин. Но, ради Амры, не упади на меня! Тут долгий путь вниз.
   На верхней ступеньке лежала большая коричневая холщовая сумка, и Далрей поднял ее и повесил на кожаном ремне себе на плечо. Престин запомнил материалы, из которых были сделаны вещи - одежда Далрея, Дротики, сумка - понимая, что они дадут ему ясную картину технологии и культурного уровня этого мира.
   Счищая левой рукой сырость и осыпавшуюся землю и одновременно осторожно ступая ногой на следующую ступеньку, Престин последовал за Далреем.
   Он не задавал вопросов, делая это. Он не задерживался для того, чтобы спорить. Он только чувствовал, что под землей лежало сносное убежище, которого почти наверняка не существовало на поверхности этого страшного мира.
   Он начал считать ступеньки. Он чувствовал, что это приличествовало бывшему ученому уму. После 365-ой он бросил это занятие, осознав значительность сооружения. Вскоре после этого Далрей остановился, одной рукой придержав Престина, и сказал:
   - Мы уже рядом. Теперь слушай. Ты иномирянин, и поэтому ты легко можешь здесь погибнуть. Итак, делай то, что тебе говорят, и не слишком расспрашивай других, - он еле слышно усмехнулся. - Что до меня, я Далрей Даргайский, и я знаю. - Он продолжил прерванный путь вниз. - Пошли.
   Сбитый с толку, но почему-то доверяющий этому мрачному, сардонически ожесточенному человеку - почти так же он чувствовал, что может верить Дэвиду Маклину - Престин тоже продолжил свой путь.
   - Теперь тихо. - Рука Далрея указывала на неясный розовый отблеск внизу. Его борода была надменно вздернута вверх.
   Престин не ответил, но молчанием выразил согласие с приказом Далрея.
   Они в полной тишине двинулись вниз, бесшумно скользя руками по сырой темной стене. Престин теперь мог видеть мириады мелких сверкающих граней, маленьких драгоценностей, усеивавших стену. Розовый отблеск усилился настолько, что им больше не нужно было удостоверяться в своем равновесии, и число драгоценностей увеличилось. Когда они в конце концов достигли каменного пола, отблеск величественно сиял вокруг них ярким пламенем на цельных стенах из драгоценных камней.
   Престину хотелось кричать от этого чуда, но Далрей схватил его за руку и нахмурился. Они быстро двинулись по туннелю, прорубленному в самом сердце живой драгоценности.
   Этот Тодор Далрей - Престин теперь мог снова видеть его при свете драгоценных камней казался прототипом охотника, человека с границы, неустрашимого народного героя. Казался. Ибо, по мнению Престина, дух обреченного смирения, мучительная боль, с которой этот сильный человек говорил о своем доме и о том, что он беглец, Несли оттенки трагедии и отчаяния.
   Далрей уже держал дротик, легко балансируя им между пальцами правой руки, левой вцепившись в холщовую сумку, свисавшую с его плеча. Престин, осторожно ступая, следовал за ним.
   Туннель увеличился в размере, и неровности стен сглаживались, пока проход не стал широким и высоким, как итальянская базилика в другом измерении. В полу была прорублена пара желобов, которые, как интуитивно понял Престин, были колеей для телег, вывозивших драгоценности их скалы.
   Далрей еще раз призвал Престина к тишине. Он прижался к мягко изгибавшейся наружу стороне прохода, умолчав о том, что было в дальнем конце их поля зрения. Он пригнулся и осторожно двинулся вдоль выступавшей бриллиантовой стены. От переливающегося света у Престина заболели глаза. Он вытер слезы и почувствовал, как что-то непрерывно говорит ему о том, что он портит зрение. Он уперся обеими руками в стену и плотно закрыл глаза, медленно двигаясь вслед за Тодором Далреем.
   Он наткнулся прямо на сильного охотника в зеленой одежде.
   Его глаза открылись. Далрей толкнул его локтем и плечом, и он почти упал в нишу в стене. На скале виднелись следы резца, и упавшие драгоценности были разбросаны по полу. Поток шумов внезапно забил из-за поворота туннеля: грубые шаги, бряцанье металла, высокомерные, самоуверенные голоса, смеющиеся, беззаботные и властные.
   Далрей почти прислонился своим бородатым лицом к лицу Престина.
   - Забытые отпрыски стражников Хонши! Ради Амры, не дай никому из них уйти, если их больше двух. Держи.
   Он сунул дротик в безвольно повисшие руки Престина.
   Престину это не понравилось. Теперь казалось, что он сделал серьезную ошибку, вообще спустившись сюда. Шаги приближались; сильные самоуверенные голоса и бряцанье металла составляли глубокий диапазон с самонадеянными мысленными образами минуту назад. Если их было больше трех... да... Он сдерживал волнение. Это значило, что ему придется как минимум утихомирить навеки одного человека.
   Далрей опустил свою холщовую сумку и запихнул ее подальше в нишу. Его тело напряглось и сконцентрировалось на одном объекте. Эти стражники Хонши - кто бы они ни были - не смогли бы найти у Далрея теплого приема.
   Престин сглотнул и постарался забыть, что он цивилизованный человек из двадцатого века Европы и Америки; он пытался вместо этого представить, что он смертельный и кровожадный дикарь из палеолита, анахронически вооруженный ассегаем со стальным наконечником.
   Из-за угла появилось три стражника. Далрей на одном дыхании выплюнул ругательство:
   - Пардашкалот!
   Оно звучало восхитительно непристойно. Стражники и сами выглядели непристойно. Их лица больше всего походили на лягушачьи, широкие и ухмыляющиеся, с широко расставленными глазами, плоскими клиновидными щеками, серо-желтыми с участками синевы вокруг челюстей. Они были от пяти до шести футов ростом, с короткими согнутыми ногами; они были мощными, мерзкими и в целом отвратительными. На них были металлические латы - из красноватого металла, который Престин счел больше похожим на медь, чем на бронзу - и высокие конические шлемы, имевшие красно-черную расцветку. С вершины каждого остроконечного шлема свисал пучок волос, все еще прикрепленный к клочку кожи. Они казались слишком маленькими, чтобы быть скальпами.
   Далрей крикнул: "Хайа!" и нанес удар. Его дротик чисто прошел через бок нагрудника первого стражника; смертельный приговор этому Хонши был ясно написан внезапно окатившей руку охотника струей зеленого гноя.
   У Хонши были мечи того же образца, что и меч Далрея, уже выхваченный им: короткие, широкие, листовидной формы, как греческие или кельтские мечи, они были удобны для вращения и метания, равно сбалансированные и для короткого рубящего удара по беззащитной шее, но не слишком хороши для открытой атаки на человека в латах. Более широкие, чем классический кельтский листовидный меч, они были и более неуклюжими. Престин набросился на второго Хонши, держа дротик, как винтовку со штыком. Его мысли вертелись вокруг желобов, о существовании которых он забыл.
   Хонши издал глубокий гортанный звук. Его меч сверкнул, рванувшись вверх. Престин нанес удар; он почувствовал, как дротик пробил металл, начал проходить внутрь и затем изогнулся. Сила инерции пронесла его дальше, и он тяжело столкнулся с обороняющимся Хонши. Уголком глаза, отыскивая рукоять меча, он увидел, как меч Далрея поднялся, ударил и вышел обратно, оставив от лица третьего стражника кровавое месиво.
   Худшее, что теперь могло случиться, это то, что этот второй стражник сбежит. Престин резко поднялся на колено и с трудом отпихнул его в сторону, опустив голову и быстро пронзив нагрудник твари, похожий в этот момент на переднего гребца в лодке.
   Они продолжали драться. Теперь он был вооружен мечом. Он неистово ударил им по полу. Хонши защищался, как кусок треснувшей стали. Они перекатывались, поочередно оказываясь то сверху, то снизу, и все это время тварь хрипло дышала, сглатывая, задыхаясь и наполняя воздух зловонием, от которого Престину стало дурно.
   Он услышал откуда-то голос Далрея, говоривший:
   - Если бы ты посидел минуту тихо, Престин - Ах!
   В этот момент он был внизу и с громким и хриплым "твак!" тварь свалилась на него, как сумка с хмелем, у которой перерезали ремень.
   Он рывком поднялся, уклоняясь от зеленого гноя.
   - Я достал его, Тодор! - возмущенно сказал он. - Я убил его!
   - Конечно. - Далрей расхохотался, его лицо расслабилось и выражало удовлетворение. Он толкнул ногой труп. - Конечно. Ты убил его, Престин. Я просто помог ему пойти этим путем.
   Престин снял пиджак и попытался частично вытереть грязь. Далрей начал освобождать мертвых Хонши от оружия. Он оставлял броню. Осмотревшись, Престин нагнулся и поднял шлем, откатившийся в сторону. Он осмотрел пучки волос.
   - Скальпы?
   - Скальпы? - Далрей выглядел озадаченным. - Я выучил язык иного мира, эйтальянский, но этого слова я не знаю...
   Престин объяснил.
   Далрей смялся, словно это была хорошая шутка.
   - Идея та же. Но не волосы с головы. Это половые волосы. У Хонши есть чувство юмора, которого не хватает вашим краснокожим.
   Престину это не показалось смешным. Он держал шлем и смотрел на волосы. Затем он со звоном отшвырнул его.
   - Здесь, в Айруниуме, мужчина должен быть мужчиной, друг Престин, упрекнул его Далрей. - Никакой помощи от государства здесь ждать нельзя.