Бар-Дэвид С.. Кинжал Разума

С. Бар-Дэвид
 
Кинжал Разума

   Симон ван Гелдер очутился на борту "Энтерпрайза" после того, как улизнул из исправительной колонии на Тантале с помощью телепортационного передатчика, воспользовавшись ящиком, который был адресован Исправительному бюро в Стокгольме. Это была отчаянная попытка, хотя и не слишком разумная по исполнению. Он едва ли провел на борту более трех минут, когда Тристан Адамс, директор и главный врач колонии, сообщил капитану Споку о побеге ("потенциально особо опасное дело"), и начался поиск.
   Тем не менее, за это короткое время ван Гелдер (рост шесть футов четыре дюйма, возраст – чуть за сорок), смог подкараулить члена команды, оглушить его и обменяться с ним одеждой, приобретя таким образом фазер. Никем не узнанный, он смог добраться до командного мостика, где потребовал убежища и смог парализовать работу еще на три минуты, прежде чем был обезоружен и захвачен одним из знаменитых парализующих приемов мистера Спока. Затем его доставили в госпитальный отсек. И это было все.
   Или, по крайней мере, должно было быть все. Далее предполагалось, проверив самочувствие пленного, переправить его телепортатором назад на Тантал, где его ожидали терапевтические приемы доктора Адамса. Кирк давно был почитателем системы реабилитации доктора Адамса и все сожалел, что корабельное расписание не позволяло ему под благовидным предлогом посетить колонию. А теперь вот это странное дело, похоже, представляло собой отличную возможность. Кроме тот, было еще кое-что, касавшееся самого ван Гелдера, заинтриговавшее Кирка. Во время их короткой встречи тот не показался обычным преступником, хотя его и загнали в угол. А Кирк не знал, посылались ли на Тантал, помимо преступников, и психически больные люди. И он направился в госпитальный отсек навестить пленника.
   Доктор Мак-Кой окружил того успокоительными препаратами, на всякий случай привязал, пока проверял жизненные функции его тела. Пленник спал, и во сне лицо его было спокойным, расслабленным и беззащитным, как у ребенка.
   – Электроэнцефалограф показывает уплотнения дельта-ритма, – сказал Мак-Кой, показывая на панель контроля функций жизнедеятельности. – Весьма необычно, но это не шизофрения, не повреждение мозговой ткани или какое-то еще состояние, знакомое мне. Когда его сюда доставили, мне пришлось применить утроенную дозу успокаивающих средств, чтобы…
   Его прервал звук, донесшийся с постели, странное сочетание стона и рычания. К пациенту возвращалось сознание, и он стал пытаться высвободиться.
   – В докладе упоминалось, что он достаточно разговорчив, – заметил Кирк.
   – Но не слишком информативен. Он утверждал что-то одно, затем, казалось, забывал, после этого начинал утверждать что-нибудь другое… и все же то малое, что мне пока удалось понять, похоже, несет в себе отголосок правды. Очень жаль, что у нас нет времени, чтобы как следует пронаблюдать его.
   – Так вот как, значит, такова система, а? – хрипло произнес человек, лежавший на постели, все еще борясь со своими путами. – Вернуть его назад! Умыть руки! Пусть беспокоится кто-нибудь другой! Черт вас побери…
   – Как вас зовут? – спросил Кирк.
   – Меня зовут… меня зовут… – Неожиданно Кирку показалось, что человек борется не со сковывающими ею движения путами, а с какой-то болью. – Меня зовут… зовут Симон ван Гелдер.
   Он откинулся на постели и тихо добавил:
   – Я не думаю, что вы раньше слышали обо мне.
   – То же имя он называл и раньше, – вставил Мак-Кой.
   – Разве? – спросил ван Гелдер. – Я позабыл. Я был директором… директором… на колонии Тантал. Не пленник… я был… ассистентом. Выпускником… – Его лицо искривилось.
   – И затем я проводил дипломные работы в… работы в…
   Чем сильнее мужчина старался вспомнить, тем, похоже, больнее ему было это сделать.
   – Не беспокойтесь, – мягко произнес Кирк. – Все в порядке. Мы…
   – Я знаю, – процедил ван Гелдер сквозь сжатые зубы. – Они все стерли… отредактировали, подчистили… они разрушили меня! Я не хочу… не хочу забывать это! Не хочу возвращаться туда! Лучше умереть! Умереть, умереть!
   Неожиданно его вновь охватило буйство, он начал рваться и что-то выкрикивать, лицо его превратилось в слепую яростную маску. Мак-Кой наклонился к нему; послышалось шипение инъектора. Крик перешел в бормотание, а затем и вовсе прекратился.
   – Какие-нибудь предположения есть? – спросил Кирк.
   – Ну, в одном мне совершенно не надо чего-то предполагать, – ответил Мак-Кой. – Он не хочет возвращаться в эту – как ты описал ее? "Скорее курорт, а не тюрьма." Совершенно очевидно, клетка – есть клетка, как ты ее ни называешь.
   – Или что-то там произошло внизу, и весьма серьезное, – задумчиво произнес Кирк. – Поаккуратнее с ним, Боунс. А я займусь небольшим исследованием.
   К тому времени, как Кирк вернулся на командный мостик, Спок уже вынимал кассету из просмотрового блока.
   – Я получил это из нашей библиотеки, капитан, – сказал он. – Без сомнения, наш пленник – доктор ван Гелдер.
   – Доктор?..
   – Совершенно верно. Шесть месяцев назад направлен в колонию Тантал как ассистент доктора Адамса. Не приговорен, назначен. Высокоуважаемый человек в своей области.
   Кирк подумал мгновение над услышанным, затем повернулся к офицеру связи.
   – Лейтенант Ухура, соедините меня с доктором Адамсом, на Тантале… Доктор? Это капитан Кирк с "Энтерпрайза". Это касается сбежавшего от вас…
   – С доктором ван Гелдером все в порядке? – прервал его голос Адамса, в котором явственно звучали нотки тревоги. – А как ваши люди? Никаких ранений? В том диком состоянии, в котором он находится…
   – Никакого вреда ни ему, ни кому-либо другому не причинено, сэр. Но мы подумали, что вы могли бы объяснить нам, что с ним случилось и, каково его состояние. Мой медик просто в растерянности.
   – Неудивительно. Он проводил некоторые эксперименты, капитан. Экспериментальный луч, который, как мы надеялись, мог бы помочь лечению неисправимых. Доктор ван Гелдер считал, что он не имеет морального права подвергать другого человека тому, что не испытал на самом себе.
   Пока Адамс говорил, из лифта вышел Мак-Кой и, подойдя к компьютеру-библиотеке, стал слушать вместе с Кирком и Споком. А встретившись взглядом с Кирком, сделал жест, древний как мир: провел ладонью по горлу.
   – Понятно, – произнес Кирк в микрофон. – Прошу, подождите минутку, доктор Адамс.
   Ухура прервала связь, и Кирк резко обернулся к Мак-Кою.
   – Объясни.
   – Все это не звучит правдиво, Джим, – произнес медик. – Я не думаю, что состояние нашего пациента – результат от собственных действий. Что-то с ним сделали. Правда, доказательств нет, это всего лишь впечатление – но сильное.
   – Этого недостаточно, – произнес Кирк, раздражаясь неизвестно почему. – Вы здесь имеете дело не с обычной колонией, Боунс. За последние двадцать лет Адамс сделал так много, чтобы революционизировать, сделать более гуманными тюрьму и лечение преступников, чем все остальное человечество за сорок веков. Я бывал в исправительных колониях в то время, когда на преступниках стал применяться его метод. Это уже больше не "клетки", они стали чистыми, нормальными госпиталями для больных людей. И я не собираюсь разбрасываться беспочвенными обвинениями против такого человека.
   – А кто сказал что-то про обвинения? – холодно возразил Мак-Кой. – Просто надо задать вопросы. Предлог провести расследование. Если что-то не так, Адамс постарается увильнуть. Думаешь, это может повредить?
   – Думаю, нет. – Кирк кивнул Ухуре, которая снова включила связь. – Доктор Адамс? К сожалению, меня это смущает. Но один из моих офицеров только что напомнил мне, что согласно четким правилам наших звездолетных реестров, я обязан начать расследование этот дела, с тем чтобы надлежащий рапорт…
   – Не надо извиняться, капитан Кирк, – произнес голос Адамса. – Я буду только рад, если вы сможете телепортироваться сюда, к нам, и сами разобраться во всем. Как вы понимаете, здесь у нас не так часто бывают посетители. Да, я был бы весьма вам признателен, если бы вы при проверке ограничились минимальным сопровождением. Мы вынуждены ограничивать наши внешние контакты, насколько это возможно.
   – Понятно, мне уже приходилось посещать исправительные колонии раньше. Очень хорошо. Конец связи… Удовлетворены, Мак-Кой?
   – Временно, – ответил, ничуть не смущаясь, медик.
   – Хорошо. Так или иначе, мы будем держать ван Гелдера здесь, пока я не закончу расследование. Найдите мне кого-нибудь в вашем отделе, кто имел бы опыт в психиатрии и пенологии… – если возможно, пусть это будет один человек.
   – Хелен Ноэль, думаю, вполне подойдет. У нее степень магистра, но она уже опубликовала несколько статей по проблемам реабилитации.
   – Очень хорошо. Телепортация через час.
   Хотя среди офицеров команды "Энтерпрайза" было весьма много женщин, Хелен Ноэль оказалась сюрпризом для Кирка. Он не знал, что эта молодая и почти невероятно хорошенькая девушка – из команды корабля. Первая их встреча случилась еще на рождественской вечеринке в медлаборатории. Тогда у него создалось впечатление, что она – пассажир; похоже, пассажиры-женщины чаще удостаивались беседы с капитаном. Атмосфера праздника позволила Кирку несколько выиграть в ее глазах… А теперь оказалось, что она была – впрочем, уже тогда – пополнением медгруппы корабля. Выражение ее лица, когда они встретились в телепортационной, было сдержанным, но он видел, что ей нравится его смущение.
   Тантал представлял собой мрачный, безжизненный, опустошенный мир из-за отвратительно ураганного климата. Атмосфера планеты, в основном, состояла из азота, слегка разбавленного несколькими благородными газами – слишком плохое место, чтобы попытаться удрать. В этом он весьма напоминал другие исправительные колонии. И, как обычно, сама колония находилась под землей, на поверхности же было небольшое строение, где находились телепортационный отсек, лифт и несколько других служебных модулей.
   Доктор Тристан Адамс встретил их в своем кабинете. На вид ему было чуть за сорок, на добродушном лице виднелись старые веснушки; в нем чувствовалась агрессивно-дружественная манера, которая, казалось, обещала твердое рукопожатие, юмор, глоток бренди в нужное время и постоянную сердечность. Он едва ли казался маститым, несмотря на заслуженную им огромную репутацию. Его кабинет напоминал хозяина. Он был несколько неприбран, но не до уровня неряшества, обставлен с комфортом и вкусом любителя примитивных скульптур, – и, в то же время, социальной медицины.
   С ним была высокая молодая женщина, хотя и несколько отчужденная, которую он представил как Леду. Кирк заметил в ней что-то странное, но не мог определить, что: наверное, отсутствие непринужденности в жестах и в голосе. Словно предугадав подобную реакцию, доктор Адамс продолжил:
   – Леда прибыла сюда для лечения, но сейчас осталась у нас как терапевт. И очень хороший.
   – Мне нравится моя работа, – бесцветным голосом произнесла девушка.
   Взглядом спросив у Адамса разрешения, Кирк спросил:
   – А кем вы были до того, как здесь оказались?
   – Я была другой личностью, – ответила Леда. – Злобной, ненавидящей.
   – Могу я спросить вас, какое преступление вы совершили?
   – Я не знаю, – ответила Леда. – Это не имеет значения. Та личность больше не существует.
   – Часть нашего лечения, капитан, заключается в том, чтобы похоронить прошлое, – произнес Адамс. – Если пациент может сжиться со своей памятью, тогда все в порядке. Но если воспоминания невыносимы, зачем их тащить за собой? Достаточно и той ноши, что предстоит нести далее. Что ж, пожалуй, начнем экскурсию?
   – Боюсь, у нас не хватит времени на полный обход, – сказал Кирк. – При сложившихся обстоятельствах, я бы хотел ознакомиться с экспериментальным аппаратом, который нанес урон доктору ван Гелдеру. В конце концов, это главный пункт в нашем расследовании.
   – Что ж, совершенно верно. Мало кому приятно говорить о своих неудачах, но все же отрицательный результат то же важен. Если вы проследуете со мной…
   – Одну минуту, – произнес Кирк, вытаскивая передатчик из кармана брюк. – Мне необходимо связаться с кораблем. Если вы позволите…
   Адамс кивнул, и Кирк отошел в сторону, слегка отвернувшись. Через мгновение послышался тихий голос Спока:
   – Ван Гелдеру не лучше, но доктор Мак-Кой вытянул еще кое-какую информацию из его памяти. Это, однако, не слишком меняет ситуацию. Он настаивает, что Адамс – зловредный тип, а аппарат опасен. И никаких деталей.
   – Хорошо. Я буду связываться с вами через каждые четыре часа. Пока все вроде бы в порядке. Конец связи.
   – Готовы, капитан? – дружелюбно спросил Адамс. – Хорошо. Сюда, пожалуйста.
 
   Отсек, в котором ван Гелдер, очевидно, претерпел свое таинственное изменение, для непривычного глаза Кирка выглядел точно так же, как и любой другой медицинский кабинет, пожалуй, более всего напоминая рентгеноскопическую лабораторию. Когда вошли Адамс, Кирк и Хелен, на столе лежал пациент, – похоже, без сознания. Из небольшого, но сложного прибора, свисавшего с потолка, на лбу пациента сфокусировался узкий, монохромный луч, наподобие лазерного. Рядом с дверью, у небольшого пульта, не защищенного экраном, стоял терапевт в униформе. Очевидно, что радиация, какова бы она ни была, не несла в себе опасности даже на таком небольшом расстоянии. Все выглядело совершенно спокойным.
   – Вот это и есть наш прибор, – мягко произнес Адамс. – Нейронный потенциатор, или подавитель. Эти два термина звучат как полная противоположность друг другу, но в действительности они касаются одного и того же эффекта: увеличения проводимости нейронов, что, в свою очередь, увеличивает число соединений между клетками головного мозга. А при определенном уровне, как мы предсказывали на основе существующей теории информации, увеличение числа соединений ведет к потере информации. Мы считали, что это поможет пациенту лучше справляться с наиболее беспокойными мыслями и воспоминаниями. Но воздействие пока только временное. Я сомневаюсь, что это будет столь полезно, как мы надеялись.
   – Гм-м… – хмыкнул Кирк. – Тогда, если это не совсем помогает…
   – Почему мы используем этот прибор? – как бы извиняясь, улыбнулся Адамс. – Мы надеемся, вот и все, капитан. Может быть, нам все же удастся получить кое-какую пользу от него, особенно в тяжелыми случаях, не исключая такие, как паллиатив.
   – Поскольку лекарства-транквилизаторы, – предположила Хелен Ноэль, – действуют не постоянно, необходимо все время вводить их в кровь человека, для того, чтобы держать его под контролем…
   Адамс кивнул, соглашаясь.
   – Именно так, доктор.
   Он повернулся к двери, но Кирк продолжал разглядывать пациента, лежавшего на столе. Неожиданно он повернулся к терапевту и спросил:
   – А как этот прибор работает?
   – Достаточно просто – он неизбирательный, – ответил терапевт. – Всего лишь выключатель и потенциометр. Обычно мы старались подобрать выход по уровню дельта-ритма пациента, находящегося в спокойном состоянии, но затем обнаружили, что это неважно. Похоже, мозг сам проводит постоянный мониторинг, лишь с небольшой помощью извне. Но для этого, конечно, мы должны хорошо знать пациента. Его нельзя просто так взять и положить на стол, ожидая, что машина будет обрабатывать его, как пленку компьютера.
   – И нам не следует много разговаривать в его присутствии, по той же самой причине, – произнес Адамс, в голосе которого впервые почувствовались легкие нотки раздражения. – Лучше, если вы подождете дальнейших пояснений, пока мы не вернемся в офис.
   – Я предпочитаю задавать вопросы, когда они возникают, – пояснил Кирк.
   – Капитан, – пояснила Хелен Адамсу, – импульсивный человек.
   Адамс улыбнулся.
   – Вы немного напоминаете мне древнего скептика, который потребовал, чтобы его научили всем премудростям мира, пока он стоит на одной ноге.
   – Я просто хочу быть уверенным, – с каменным выражением произнес Кирк, – что именно здесь и произошло несчастье с доктором ван Гелдером.
   – Да, – ответил Адамс, – и это была его собственная неосторожность, как вы уже поняли. Мне не нравится плохо говорить о коллеге, но Симон – исключительно упрямый человек. Он мог бы год просидеть здесь, под лучом, настроенным на такую или даже большую интенсивность. Или, если бы у пульта стоял кто-нибудь, кто смог бы отключить энергию, при необходимости. Но он все сделал один, причем на полной мощности. Естественно, ему это нанесло вред. Даже вода может отравить человека, если ее достаточно много.
   – Очень непредусмотрительно с его стороны, – по-прежнему без выражения произнес Кирк. – Хорошо, доктор Адамс, давайте взглянем на остальное.
   – Очень хорошо. Я бы хотел, чтобы вы встретились с некоторыми нашими весьма неплохими удачами.
   – Введите.
 
   В комнате, предоставленной ему на ночь сотрудниками Адамса, Кирк вызвал "Энтерпрайз", но ничего нового не услышал. Мак-Кой по-прежнему пытался пробраться мимо шрамов на памяти ван Гелдера, но пока то, что ему удалось обнаружить, было несущественным. Ван Гелдер чувствовал себя опустошенным и произнес только: – Он опустошает нас… и затем заполняет самим собой. Я убежал прежде, чем он смог меня наполнить. Это так одиноко – быть опустошенным…
   Какая-то чепуха. И все же, это как-то совпадало с ощущениями Кирка. И спустя некоторое время он осторожно выбрался в коридор и постучал в дверь соседней комнаты, где разместилась Хелен Ноэль.
   – Так-так! – произнесла она из-за двери. – В чем дело, капитан? Вы считаете, что снова наступило Рождество?
   – Корабельное дело, – произнес Кирк. – Впустите, пока меня никто не заметил. Это приказ.
   Несколько помешкав, она впустила его и он захлопнул за собой дверь.
   – Спасибо. А теперь, доктор, что вы думаете о тех, кого мы сегодня видели?
   – Ну что ж… в целом это произвело на меня впечатление. Похоже, они выглядели счастливыми, или по крайней мере – приспособившимися, прогрессирующими…
   – И, может, несколько пустыми?
   – Но они же не были нормальными. Я и не ожидала этого.
   – Хорошо. Я бы хотел осмотреть процедурный отсек снова. Вы мне нужны. Вы, должно быть, лучше меня можете разобраться в теории.
   – А почему бы не попросить доктора Адамса? – натянуто спросила она. – Он здесь – единственный эксперт по этому вопросу.
   – И если он лжет, то он продолжит лгать, и я ничего не узнаю. Есть лишь один путь удостовериться и понять, как работает эта машина. Мне нужен оператор. И вы – единственная кандидатура.
   – Что ж… хорошо.
   Они нашли лечебный отсек без особых затруднений. Там никого не было. Кирк быстро настроил управление, как показывал терапевт, и занял место пациента. Затем он уныло посмотрел на прибор, свисавший с потолка.
   – Я думаю, вы сможете определить, наносит мне эта машина какой-нибудь вред или нет, – сказал он. – Адамс утверждает, что она совершенно не опасна. Именно это я и хочу знать. Начните с минимального усиления на секунду или две.
   – Ну? Вы готовы?
   – Я уже давала вам две секунды.
   – Гм-м. Совершенно ничего не произошло.
   – Нет, что-то случилось. Вы почему-то нахмурились. Затем ваше лицо разгладилось. Когда я отключила энергию, вы нахмурились опять.
   – Я ничего не заметил. Попытайтесь еще раз.
   – А как вы теперь себя чувствуете?
   – Как-то… э, ничего определенного. Просто жду. Я думал, что мы еще раз попробуем.
   – Мы так и сделали, – сказала Хелен. – Похоже, ваша память совершенно стирается, вы даже не чувствуете хода времени.
   – Так-так, – угрюмо процедил Кирк. – Весьма эффективный прибор, чтобы, как Адамс, счесть его непригодным. Тот техник упомянул, что еще должно быть и небольшое внушение. Попытайтесь что-нибудь такое – безобидное, пожалуйста. Знаете, когда мы закончим с этим, я надеюсь, мы сможем совершить набег на какую-нибудь кухню.
   – Это сработало, – произнесла Хелен напряженным голосом. – Я дала вам две секунды на низкой интенсивности и сказала – "вы голодны". И теперь вы действительно голодны.
   – Я ничего не слышал. Давайте еще попытаемся. Я не хочу, чтобы у меня остались какие-то сомнения на этот счет.
   – Совершенно верно, – произнес голос Адамса. – Кирк вскочил и обнаружил, что ему в лицо смотрит дуло фазера. Тут же был и терапевт, нацеливший другой пистолет на Хелен.
   – Тюрьмы и психиатрические клиники, – продолжил Адамс, улыбаясь почти вежливо, – контролируют каждую беседу, каждый звук – иначе они долго не протянут. Так что я вполне могу удовлетворить ваше любопытство, капитан. Мы предоставим вам надлежащую демонстрацию.
   Адамс подошел к пульту и повернул ручку потенциометра. Кирк так и не увидел, как он нажал на кнопку включения. Комната просто растворилась в волне невыносимой боли.
   Как и прежде, не было никакого ощущения хода времени. Кирк вдруг обнаружил, что стоит на ногах и сам отдает Адамсу свой фазер. И в то же время Кирк понимал, что это была за боль: это любовь к Хелен, и боль одиночества оттого, что он находился не с ней. Хелен исчезла. И все, что у него осталось – это воспоминание, как он на руках отнес ее в ее каюту на Рождество, воспоминание о ее протестах и его лжи, которая стала правдой. Странно, но почему-то эти воспоминания казались бесцветными, одномерными, а голоса, звучавшие в них – монотонными. Но одиночество и желание были в них настоящими. И чтобы как-то облегчить их, он ртов был лгать, красть, обманывать, продать свой корабль, свою репутацию… Он закричал.
   – Ее здесь нет, – сказал Адамс, передавая фазер Кирка терапевту. – Через некоторое время я пришлю ее назад, и тогда будет лучше. Но сейчас пора связаться с кораблем. Важно, чтобы они знали, что все в порядке. Тогда потом мы, возможно, сможем увидеться с доктором Ноэль.
   Сквозь возобновившиеся уколы боли Кирк вытащил свой передатчик и включил его.
   – Капитан… "Энтерпрайзу", – произнес он. Он обнаружил, что говорить ему очень трудно, связь казалась чем-то совершенно неважным.
   – "Энтерпрайз" на связи, капитан, – ответил голос Спока.
   – Все в порядке, мистер Спок. Я по-прежнему нахожусь с доктором Адамсом.
   – По голосу мне кажется, что вы здорово устали, капитан. Никаких проблем?
   – Совершенно никаких, мистер Спок. Мой следующий вызов – через шесть часов. Конец связи.
   Он стал было убирать передатчик, но Адамс протянул руку.
   – И это тоже, капитан.
   Кирк замешкался, и тогда Адамс протянул руку к пульту управления и боль вернулась, удвоенная, утроенная, учетверенная, а затем наступило настоящее, спасительное забытье.
 
   Кирк очнулся от звука женского голоса и ощущения влажной ткани на лбу и открыл глаза. Он лежал в своей постели, в каюте на Тантале, и ему казалось, что его только что сюда швырнули. Рука закрыла поле зрения, и он снова почувствовал на лбу влагу. Затем голос Хелен произнес:
   – Капитан… Капитан. Они унесли вас из процедурной. Сейчас вы в своей комнате. Проснитесь, пожалуйста, проснитесь!
   – Хелен, – непроизвольно он потянулся к ней, но был еще очень слаб. И она без труда уложила его на постель.
   – Попытайтесь вспомнить. Он стер все это из вашей памяти. Адамс отобрал у меня управление – вы помните боль? И затем его голос, говорящий, что вы меня любите…
   Он приподнялся на локте, по-прежнему испытывая боль и желание. Но он сражался и с тем, и с другим, и по его лицу струился пот.
   – Да… я думаю, это так, – произнес он. Новая волна боли. – Его машина несовершенна. Я помню… кое-что.
   – Хорошо. Позвольте мне еще раз намочить эту тряпку.
   Когда она отодвинулась, Кирк заставил себя встать на ноги и мгновение стоял, как в тумане, а затем кинулся к двери. Заперта, конечно. Здесь, в этой комнате, от него и Хелен ожидалось, что они усилят внушенную им любовь, сделают ее реальной и забудут про "Энтерпрайз". Черта с два! Осмотревшись, он заметил решетку кондиционера.
   Хелен вернулась, и он поманил ее, приставив палец к губам. Она с любопытством последовала за ним. Он потряс решетку – та слегка подалась. Напрягая все мышцы, Кирк начал сгибать ее. Со второй попытки решетка, заскрипев, оказалась у него в руках. Он присел и просунул голову в отверстие. Открывшийся тоннель был не просто воздухопроводом, он предназначался и для обслуживания энергокабелей, и в нем легко можно было ползти, – во всяком случае, так казалось Кирку. Он попытался втиснуться в него, но плечи оказались слишком широки.
   Кирк встал и протянул руки девушке. Она отодвинулась, но он резко качнул головой, надеясь, что в выражении его лица не было ничего похожего на желание. Помедлив мгновение, Хелен подошла к нему.
   – Он может и наблюдать за нами, а не просто подслушивать, – прошептал Кирк. – Я надеюсь лишь, что его внимание сейчас сконцентрировано на постели. Но этот тоннель должен соединяться с целым комплексом других. В конце концов он наверняка ведет на их энергостанцию. Если ты сможешь пробраться по нему, то отключишь все энергоснабжение. И, таким образом, отключишь их сенсоры, так что Спок сможет телепортировать к нам какую-нибудь помощь без риска быть обнаруженным. Попытаешься?
   – Конечно.
   – Не прикасайся к этим кабелям. Это будет слишком сильный шок.
   – Все же лучше, чем процедурная Адамса.
   – Хорошая девочка.
   Он посмотрел на нее сверху вниз. Боль была сильная, приумноженная воспоминаниями и ощущением опасности, ее глаза были полуприкрыты, и рот – податлив. И все же каким-то образом ему удалось оторваться. Упав на колени, она проползла в тоннель и исчезла, и Кирк тут же начал вставлять на место решетку.