Страница:
В ответ сквайр лишь улыбнулся одной из своих кривых улыбок.
– Есть тут коридор не менее занимательный: одинокая верховая тропка через Скайлингденский лес, что обходит усадьбу и хозяйственные пристройки кругом и ведет на вершину. Она там с незапамятных времен – под стать Эребу; в молодости я ее исследовал вдоль и поперек, так что Медник дорогу хорошо знает. А оттуда мы доберемся и до уступа, и до Косолапа: по южному склону туда спуститься нетрудно.
Оливер отнял от глаз бинокль и, заметно помрачнев, оглядел воздвигшийся перед ними скальный мыс.
– Больно крутой спуск, ты не находишь?
– Не тревожься. По всей вероятности, мы отлично продиагностируем старичка и сверху, с самой вершины. Послушай, Нолл, раз уж шанс подвернулся, упускать его нельзя. Не дрейфь!
Оливер послушно взялся за румпель, а сквайр принялся выбирать снасти. Вот шлюп пошел в бейдевинд, и джентльмены поменялись местами: кливер высвободился, румпель выпрямился. Гик переложили на левый борт. Шлюп, ложась на другой галс, накренился, взметнув каскады брызг. Впереди замаячила деревня, плавный изгиб мыса остался за кормой. Корабль полным ходом двинулся к пирсу; друзья пришвартовались. Возвратившись в Далройд, они забрали из-под опеки конюха Медника и гнедую кобылку, известив сперва мистера Смидерза об изменении в планах. К вящему удивлению Оливера, сквайр объявил, что Забавник отправится в Скайлингден с ними вместе. Оливер тут же вспомнил, как во время первой поездки в усадьбу песику пришлось остаться дома, и не преминул это отметить.
– Да, но на сей раз мы его из виду не выпустим; мы же не в гости к Уинтермарчам едем, – объяснил сквайр.
Как только затянули подпруги и всадники оказались в седлах, конюх подал возбужденного терьерчика Марку, а тот запихал пса в кожаную седельную сумку. Забавник, похоже, был более чем доволен своей участью: ушастая голова его торчала наружу, язык так и ходил ходуном; песик с восторгом озирал окрестности с безопасной высоты.
К такому способу передвижения терьер, по всей видимости, давно привык.
– Как оригинально! – воскликнул Оливер.
– Да уж, он у меня такой! – улыбнулся сквайр не без гордости; и друзья так и покатились со смеху.
Прочь поскакали всадники, мимо особняка Грей-Лодж, мимо колокольни Святой Люсии, за перекресток и вверх по дороге к Скайлингдену. Они объехали увитую плющом стену, немного до нее не доезжая и воспользовавшись той самой вышеупомянутой верховой тропкой через чащу. Тут и там за деревьями проглядывала извилистая линия крыши, зловещие фронтоны и трубы и верхний ряд окон. Как обычно, птицы в кронах молчали, тишина и сумрак окутывали всадников. Оливер никак не мог избавиться от тревожного ощущения, что за проезжающими наблюдают из одного или нескольких верхних окон, что в этот самый миг чьи-то глаза отслеживают каждое их движение. Разумеется, все это было не более чем игрой воображения; обитателей дома – даже если кто-то из них и глядел в окно – скорее позабавило бы, нежели растревожило появление двух столь курьезных всадников, один – в веселеньком клетчатом наряде, второй – в синей капитанской куртке, полотняных брюках и непромокаемой шапочке.
Джентльмены ехали через безлюдный лес по тропе, уводящей к южной окраине усадьбы. Постепенно деревья расступились, и всадники выехали на прогалину, где виднелись остатки каменной кладки, по большей части наполовину ушедшие в землю, точно затонувшие останки некоего древнего, по земле плывущего корабля. Дальше виднелся край обрыва; на фоне горизонта четко выделялась прерывистая линия елей, да местами кустился подлесок. Оливер озирался по сторонам, разглядывая руины аббатства, и серые каменные плиты, и осыпавшиеся лиственные орнаменты, и тесаный камень, и кирпичи, скрепленные известковым раствором, – и любопытство его разгоралось с каждым мгновением. Сквайр же лукаво посоветовал другу поостеречься: чего доброго, из-за куста выпрыгнет безумец с пеной у рта, в черном клобуке и сандалиях, и изничтожит незваных гостей на месте.
Друзья привязали коней в роще молодых деревьев позади развалин, а Марк извлек Забавника из сумки и опустил его на землю.
– А ты за него не боишься? – осведомился Оливер. – Я бы на твоем месте непременно испугался бы. Как насчет Скайлингденской совы? Как насчет мистера Шейкера и прочих хищников? Мы-то при оружии, а вот Забавник совсем беззащитен.
– Сова – птица ночная, ее мы не встретим. Что до тераторна, держу пари, сейчас он кружит над «Пиками» или над Мрачным лесом. Как бы то ни было, здесь есть где укрыться. Но ежели, паче чаяния, вдруг заметишь в небе птицу с черными крыльями и кармазинно-красной головой, ты крикни – и я Забавника сей же миг возьму на руки.
Оливер кивнул и последовал за своими двумя спутниками к самому краю обрыва. Головокружительный вид открывался оттуда, с севера задувал легкий ветерок, а внизу едва ли не до горизонта раскинулась бескрайняя водная гладь. От внимания сквайра не укрылось, что другу его весьма не по себе.
– Вот уж думать не думал, что ты боишься высоты, – промолвил он.
Этой истины мистер Лэнгли отрицать не стал.
– А ведь живешь ты не где-нибудь, а в Вороньем Крае, на треклятом мысу, что выдается далеко в море, и высоты все-таки страшишься?
Оливер и здесь спорить не стал.
– Очень смахивает на подвесной мостик в «Пиках», только куда хуже, – заметил он, глядя вниз.
– Ну, я-то отлично себя чувствую. Ты только посмотри сюда, Нолл, – вот такой вид, как этот, и дает мне истинное чувство пропорции, помогает понять свое место в иерархии бытия. Здесь, на просторе, перед нашими глазами лежат многие составляющие бытие элементы: вот – соответствующие божества земли и воздуха, ветра и воды, владычествующие над храмом, имя которому – мир. Этот вид фокусирует чувства, несказанно упрощает тайну смысла мироздания. В общем и целом я предпочитаю жизнь попроще, без помех и осложнений. А если ищешь довольства, Нолл, всегда стремись к простоте.
– Опять ты за свое, Марк, – разглагольствуешь, точно закоренелый язычник какой-нибудь.
Сквайр ухмыльнулся – очень довольный собою, как показалось Оливеру, – опустившись на одно колено, принялся высматривать нужный уступ и вскорости отыскал его чуть левее. То был протяженный неровный выступ темного камня, примерно в ста футах под ними; там-то и распростерлась туша тупорылого медведя. Зверь лежал на боку, его голова бессильно свешивалась за край.
– Сдох, – констатировал сквайр удрученно. – Скончался. Крепкий был старик!
– Ты уверен? – переспросил Оливер. – Может, ему просто недужится.
Вместо ответа Марк подобрал горсть камней и принялся бросать их вниз один за другим. Несколько угодили точно в медведя, отскочили от туши и канули в пропасть, но зверь не пошевелился.
– Ну что, Нолл, убедился?
Оливер взял бинокль, присмотрелся к туше – и то, что он увидел, вполне подкрепило доводы сквайра.
– Левого глаза по меньшей мере нет, – сообщил он. – И голова вся в крови, насколько я отсюда вижу, просто-таки заляпана кровью, равно как и вся туша. Даже на уступе кровь.
– Да, похоже, ты прав. Бедный старина Косолап! Надо его обследовать.
Марк огляделся по сторонам и вскоре нашел, что искал: неподалеку начиналась тропка, уводящая вниз, по склону, огибая деревья. Покрытая сосновыми иголками, не шире нескольких футов, у края обрыва она слегка осыпалась. Возможно, именно этим путем проворный тупорылый мишка спустился на скалистый уступ навстречу собственной смерти.
– Ну, пошли, Нолл, – позвал Марк, уже перебираясь через край. – Глянь на Забавника. Его-то высота не пугает: он просто не знает, что это такое.
Сквайр не ошибся: терьер трусил себе по пятам за хозяином, легко и шустро, точно горная козочка. Спустя пару мгновений и сквайр, и пес исчезли из виду. Призвав на помощь всю свою храбрость, с видом независимым и бравым, Оливер неохотно последовал за ними, левой рукой для устойчивости опираясь о надежный каменный склон и внимательно глядя, куда ставить ногу. Однако со временем мистер Лэнгли убедился: спускаться куда проще, чем кажется, если не смотреть направо, в зияющий между соснами провал. Он твердо решил не отрывать взгляда от собственных ботинок и просто следовать тропе, уступив бессчетные радости обзора ландшафта другу. Трюк и впрямь сработал; очень скоро Оливер уже воссоединился с Марком и Забавником на скалистом уступе.
Перед ними распростерлась гигантская медвежья туша. Оливер впервые видел зверя так близко – ближе даже, чем в «Странных странностях», зоологическом саду Вороньего Края. Вниманием его завладели – метафорически выражаясь, разумеется, – и длинные лапы зверя, и тупая, смахивающая на кошачью морда, и вся эта неописумая громада шерсти, когтей и мускулов, составляющие медвежье тулово. Мертвый великан представлял собою зрелище и впрямь впечатляющее. Морду и шкуру в целом испещрили серые и белые шерстинки – дань преклонному возрасту. При мысли о том, на что способны могучие длинные лапы и жуткие когти этого маститого чудища, невзирая на столь почтенные лета, Оливер передернулся – и тут же в голову ему пришла мысль не то чтобы здравая и все же на редкость неприятная: а что, если старина Косолап просто-напросто притворяется, играет с добычей, лишь выжидая удобного момента, чтобы вскочить и напасть? Впрочем, темные пятна крови на туше и по всему уступу убеждали мистера Лэнгли в обратном.
– Ты на морду глянь, Нолл, – окликнул друга Марк.
Да, Оливер не ошибся: глаза и впрямь выклевали хищные птицы. А еще на бессильно поникшей голове и шее зияли страшные раны – и на плечах тоже, и на спине, и на боках. Было очевидно, что вскочить и напасть медведю сегодня не суждено. Того же мнения, похоже, придерживался и Забавник: подозрительно принюхавшись к туше и поворчав, песик недоуменно приподнял темно-каштановую бровь.
– Саблезубый кот постарался, как ты думаешь?
– Вряд ли. Бедняге здорово досталось, верно, но, судя по характеру и расположению ран, я бы предположил, что напали на него с воздуха, – лениво протянул Марк, словно рассуждая сам с собой.
– Никак вчерашние пташки? Сквайр пожал плечами.
– Возможно, одна из птиц воспользовалась преклонным возрастом зверюги… хотя, скажу я, вообразить в роли нападавшего кого-то, кроме мистера Шейкера, чертовски трудно.
– В Вороньем Крае рассказывают, будто бы тераторны, сбиваясь в стаи, порою заваливают взрослого саблезубого кота, – сообщил Оливер, поеживаясь. – Это правда?
– Возможно. Сам я ничего подобного не видел, но, полагаю, случалось и такое.
– Утешительная мысль, ничего не скажешь.
– Послушай, Нолл. Ясно, что мишка мертв уже давно: скорее всего расправились с ним ночью. По мне, эти раны – в точности следы от когтей. К каким еще выводам возможно прийти? Ставлю пятьдесят гиней, тут постарался наш мистер Шейкер, не исключено, что в компании одного-двух приятелей-странников. Других птиц, способных на такой свирепый натиск, в наших небесах просто не водится. Хотя, признаюсь, одна подробность ставит меня в тупик, а именно: отчего противник не сожрал добычу, хотя бы частично? Ха! Вижу, ты мое недоумение разделяешь. Если не считать глаз, тушу вроде бы совсем не объели.
Сквайр задумчиво развернулся на каблуках и заметил темную расселину в скале, чуть дальше от уступа. Его бесцветные невыразительные черты тут же осветились радостным предвкушением.
– А ну-ка пошли, – позвал он. – Поглядим, что ждет нас в пещере.
– Прямо сейчас? – задохнулся Оливер.
– Естественно. Ты ведь в пещерах никогда еще не бывал?
– Никогда.
– Ну, вообще-то «пещера» звучит слишком громко: эти трещины обычно неглубоки. Помню, как облазил одну такую еще ребенком. Должно быть, мой почтенный папаша взял меня на прогулку совсем мальцом, хотя, признаю, мои воспоминания на этот счет достаточно расплывчаты. С тех пор я немало пещер обследовал сам по себе: одни пустовали, другие – нет. В них порою находят приют медведи и прочие лесные жители – на пару-тройку часов. Видимо, и за Косолапом водился такой обычай.
Друзья вступили в полумрак пещеры: уже от входа было видно, что коридор уходит достаточно далеко. Приблизительно овальной формы, расселина раздавалась скорее в ширину, чем в высоту; впрочем, размеры ее были таковы, что человек, выпрямившись в полный рост, не задел бы головой о своды. Черные земляные стены местами испещрили небольшие вкрапления глины или сталактитовые образования. Пол был ровным и слегка волнообразным; тут и там валялись обломки осыпавшихся камней, а кое-где – мелкие косточки и свалявшиеся комки шерсти. В углах поблескивали проплешинки льда. Сквозняком в пещере почти не тянуло; следовало предположить, что иного выхода на поверхность из нее нет.
– А тебе не приходит в голову, что пещера вовсе не пустует? – осведомился Оливер, вглядываясь в непроглядный мрак в глубине коридора. – Здесь, чего доброго, водятся по меньшей мере летучие мыши или эти здоровенные пещерные сверчки: я их в «Странных странностях» видел. Признаюсь, такие твари мне не слишком по душе; в конце-то концов, я всего лишь горожанин.
– Похоже, мыши здесь и впрямь есть, хотя не то чтобы много; запах совсем слабый, да и отбросов почти не видно. По чести говоря, я не вижу следов никакого иного обитателя, кроме Косолапа; он, верно, облюбовал пещеру себе под спальные апартаменты. Старик всегда был записным нелюдимом вроде меня, Нолл; не помню, чтобы хоть кто-то коротал с ним одинокие ночные бдения. Если за последние годы бедолага и обзавелся подругой, так никаких свидетельств своего пребывания она здесь не оставила.
С этими словами сквайр извлек из куртки несколько восковых свечей и половину их вручил Оливеру.
– Эгей! Да ты их, верно, в Далройде прихватил! Ты с самого начала собирался исследовать пещеру, – промолвил Оливер.
– Именно. Сколько раз я тебе твердил, Нолл: раз уж шанс подвернулся – лови, не упускай! Нельзя допустить, чтобы ты провел в Шильстон-Апкоте целое лето, так и не побывав с экскурсией в одной из наших прелюбопытнейших геологических диковин. Капитан Хой мне в жизни бы этого не простил.
Сквайр зажег пару свечей; призрачный неверный свет заиграл на стенах пещеры, на угрюмых каменных сводах и несущих опорах, на мерцающих вкраплениях льда и сталактитов. Держа свечи в вытянутой руке, джентльмены медленно двинулись вперед, заглядывая во все трещины и ни на миг не теряя бдительности. В пещере царила промозглая сырость; гробовую тишину нарушало лишь дыхание друзей, да еще камешки похрустывали под их шагами.
– А Забавник-то где? – осведомился Оливер. – Что-то он затих. Не видно, не слышно: как сквозь землю провалился.
Сквайр тихо свистнул. В ответ откуда-то впереди раздалось негромкое встревоженное ворчание. Оливер инстинктивно схватился за нож.
– Там впереди – еще один зал, – промолвил идущий впереди Марк. В следующий миг он споткнулся и, нагнувшись, рассмотрел на полу остатки каменной кладки – вроде тех, что попадались тут и там среди развалин аббатства.
– Эй! Это еще что такое? Забавник! – крикнул сквайр. Эхо его голоса, отразившись от стен, прокатилось по пещере из конца в конец.
Пробравшись сквозь сужающийся коридор, друзья вошли в дальний зал, где внимание их тут же привлекло нечто вполне заурядное и вместе с тем загадочное. На полу пещеры громоздилась в человеческий рост гора булыжника – этакая куча строительного мусора, состоящая из обломков тесаного камня и кремня, кирпича и застывшего раствора. Рядом с нею обнаружился и Забавник: песик припал к земле, встопорщил уши – и глядел весьма встревоженно.
– Что такое? – осведомился сквайр, точно обращаясь к человеку, такому же, как Оливер, и вполне способному на внятный ответ. – Что тут у нас, а, приятель?
Исследовав кучу, джентльмены обнаружили, что под ней скрыта некая цилиндрическая конструкция фута три в высоту, выстроенная из тонких каменных плиток вроде черепицы; обломки и мусор навалили поверх нее либо для того, чтобы скрыть устройство от посторонних глаз, либо чтобы преградить к нему доступ.
Сквайр вновь порылся в кармане куртки и извлек набор медных подсвечников: в два из них он воткнул уже горящие свечи, а затем установил и зажег еще парочку.
– Эгей! – восхищенно воскликнул Оливер. – Какой ты предусмотрительный!
– Недурное подспорье, верно? – усмехнулся Марк. – А то никогда не знаешь, что в этих пещерах отыщется; разумно приходить во всеоружии. Зато теперь руки у нас свободны, давай разберемся что к чему.
Друзья сняли шляпы и куртки и рьяно взялись за работу. На то, чтобы расчистить мусор, у них ушло около получаса. Работа оказалась не из легких: некоторые обломки весили куда больше, чем казалось на первый взгляд, да при этом еще были острыми и зазубренными. Тут неоценимую услугу оказали перчатки для верховой езды; как ни жаль было обновки, а пришлось ими пожертвовать. Спустя какое-то время показалась ровная поверхность цилиндра. Сверху на нем лежал ровный плоский камень – ни дать ни взять крышка; крепился он при помощи веревок, пропущенных в железные кольца, вделанные в основание всей конструкции.
Вытирая лоб, Оливер отступил на шаг, чтобы получше рассмотреть плоды трудов своих.
– А уж не колодец ли это? – проговорил он, помолчав. – Да, именно. Колодец и есть; а камень, положенный сверху и закрепленный на веревках, – его крышка.
– Чертовски любопытно, – отозвался сквайр, отряхивая перчатки. – Я склонен согласиться. В жизни не видел ничего подобного.
– Выходит, в этой пещере ты не бывал.
– Отродясь не бывал.
Сквайр обошел колодец кругом в одном направлении, затем в другом, задумчиво потирая подбородок, рассмотрел конструкцию со всех ракурсов, постучал по камню, проверил крепость веревок, удерживающих крышку. Забавник, что почтительно отошел в сторону, пока джентльмены трудились не покладая рук, теперь вновь припал к земле, насторожив уши и не сводя взгляда с колодца. Песик тихонько зарычал, фыркнул, жалобно взвизгнул, а затем, вскочив на ноги, издал короткий, жутковатый, прерывистый вой, нюхая воздух, так же, как еще недавно обнюхивал тушу Косолапа.
– Что это он? – удивился Оливер. – Что он такое чует? Сквайр опустился на колени, приложил ухо к стенке колодца и прислушался. Слушал бесконечно долго, то и дело приказывая Забавнику замолчать властным «Ш-ш!». А затем резко вскочил и оглянулся на своего спутника.
– Пусть меня повесят, Нолл, однако сдается мне, там кто-то есть.
– Полно тебе, Марк, ты шутишь! – страшным шепотом отозвался Оливер.
– Честное слово, нет. В точности никак не разберу, но там, под камнем, что-то происходит: смутные, невнятные звуки свидетельствуют о каком-то движении.
– Просто вода внизу плещется. Вероятно, колодец доходит до уровня озера, а то и ниже. То, что ты слышишь, – отзвуки Одинокого озера, волны накатывают на берег, а в шахте звук многократно усиливается.
– Возможно. Но неужели ты думаешь, что мы различили бы звуки настолько далекие? Какой же силы должен быть шум, чтобы проникнуть сквозь камень!
– Может, каменная кладка местами обвалилась, и внутрь забрались крысы… Ох, да признаю я, что и сам ничего не понимаю, – отозвался Оливер, качая головой. – Зачем, ради всего святого, тут понадобилось размещать колодец – именно в этом месте, в пещере? Затратить столько труда на прокладку шахты – и не довести ее до вершины? Не самый удобный способ черпать воду, ты не находишь? Сквайр возражать не стал.
– И с какой стати на крышку навалили всякий мусор? Похоже, колодец попытались спрятать от посторонних глаз. Тут и старина Косолап порылся, так что основание слегка проглянуло. Ты же видел, отдельные обломки валялись на земле: их откинули в сторону еще до того, как мы сюда пришли. Да ты сам об один такой споткнулся.
Сквайр признал, что иного объяснения предложить не в силах.
– Сдается мне, Марк, – промолвил Оливер, окинув взглядом свечи и демонстративно посмотрев на часы, – сдается мне, пора бы нам возвращаться в Далройд.
Сквайр глянул на Забавника, нагнулся почесать пса за ушами – и заметил нечто, валяющееся среди каменных обломков поодаль, нечто, не похожее ни на кирпич, ни на кремень, ни на известковый раствор. Он протянул руку – и вытащил из-под мусора нечто, сделанное из лакированного дерева и покрытое пылью веков. Марк подержал предмет на ладони, сдул с него пыль – и вручил находку Оливеру.
– Вот, Нолл, погляди-ка на это.
То было старинное распятие, изрядно истертое, местами поломанное, а на нем крепилась тонкая нитка четок. Оливер озадаченно поднял взгляд.
– Озерные братья, – кивнул сквайр.
Глава 16
– Есть тут коридор не менее занимательный: одинокая верховая тропка через Скайлингденский лес, что обходит усадьбу и хозяйственные пристройки кругом и ведет на вершину. Она там с незапамятных времен – под стать Эребу; в молодости я ее исследовал вдоль и поперек, так что Медник дорогу хорошо знает. А оттуда мы доберемся и до уступа, и до Косолапа: по южному склону туда спуститься нетрудно.
Оливер отнял от глаз бинокль и, заметно помрачнев, оглядел воздвигшийся перед ними скальный мыс.
– Больно крутой спуск, ты не находишь?
– Не тревожься. По всей вероятности, мы отлично продиагностируем старичка и сверху, с самой вершины. Послушай, Нолл, раз уж шанс подвернулся, упускать его нельзя. Не дрейфь!
Оливер послушно взялся за румпель, а сквайр принялся выбирать снасти. Вот шлюп пошел в бейдевинд, и джентльмены поменялись местами: кливер высвободился, румпель выпрямился. Гик переложили на левый борт. Шлюп, ложась на другой галс, накренился, взметнув каскады брызг. Впереди замаячила деревня, плавный изгиб мыса остался за кормой. Корабль полным ходом двинулся к пирсу; друзья пришвартовались. Возвратившись в Далройд, они забрали из-под опеки конюха Медника и гнедую кобылку, известив сперва мистера Смидерза об изменении в планах. К вящему удивлению Оливера, сквайр объявил, что Забавник отправится в Скайлингден с ними вместе. Оливер тут же вспомнил, как во время первой поездки в усадьбу песику пришлось остаться дома, и не преминул это отметить.
– Да, но на сей раз мы его из виду не выпустим; мы же не в гости к Уинтермарчам едем, – объяснил сквайр.
Как только затянули подпруги и всадники оказались в седлах, конюх подал возбужденного терьерчика Марку, а тот запихал пса в кожаную седельную сумку. Забавник, похоже, был более чем доволен своей участью: ушастая голова его торчала наружу, язык так и ходил ходуном; песик с восторгом озирал окрестности с безопасной высоты.
К такому способу передвижения терьер, по всей видимости, давно привык.
– Как оригинально! – воскликнул Оливер.
– Да уж, он у меня такой! – улыбнулся сквайр не без гордости; и друзья так и покатились со смеху.
Прочь поскакали всадники, мимо особняка Грей-Лодж, мимо колокольни Святой Люсии, за перекресток и вверх по дороге к Скайлингдену. Они объехали увитую плющом стену, немного до нее не доезжая и воспользовавшись той самой вышеупомянутой верховой тропкой через чащу. Тут и там за деревьями проглядывала извилистая линия крыши, зловещие фронтоны и трубы и верхний ряд окон. Как обычно, птицы в кронах молчали, тишина и сумрак окутывали всадников. Оливер никак не мог избавиться от тревожного ощущения, что за проезжающими наблюдают из одного или нескольких верхних окон, что в этот самый миг чьи-то глаза отслеживают каждое их движение. Разумеется, все это было не более чем игрой воображения; обитателей дома – даже если кто-то из них и глядел в окно – скорее позабавило бы, нежели растревожило появление двух столь курьезных всадников, один – в веселеньком клетчатом наряде, второй – в синей капитанской куртке, полотняных брюках и непромокаемой шапочке.
Джентльмены ехали через безлюдный лес по тропе, уводящей к южной окраине усадьбы. Постепенно деревья расступились, и всадники выехали на прогалину, где виднелись остатки каменной кладки, по большей части наполовину ушедшие в землю, точно затонувшие останки некоего древнего, по земле плывущего корабля. Дальше виднелся край обрыва; на фоне горизонта четко выделялась прерывистая линия елей, да местами кустился подлесок. Оливер озирался по сторонам, разглядывая руины аббатства, и серые каменные плиты, и осыпавшиеся лиственные орнаменты, и тесаный камень, и кирпичи, скрепленные известковым раствором, – и любопытство его разгоралось с каждым мгновением. Сквайр же лукаво посоветовал другу поостеречься: чего доброго, из-за куста выпрыгнет безумец с пеной у рта, в черном клобуке и сандалиях, и изничтожит незваных гостей на месте.
Друзья привязали коней в роще молодых деревьев позади развалин, а Марк извлек Забавника из сумки и опустил его на землю.
– А ты за него не боишься? – осведомился Оливер. – Я бы на твоем месте непременно испугался бы. Как насчет Скайлингденской совы? Как насчет мистера Шейкера и прочих хищников? Мы-то при оружии, а вот Забавник совсем беззащитен.
– Сова – птица ночная, ее мы не встретим. Что до тераторна, держу пари, сейчас он кружит над «Пиками» или над Мрачным лесом. Как бы то ни было, здесь есть где укрыться. Но ежели, паче чаяния, вдруг заметишь в небе птицу с черными крыльями и кармазинно-красной головой, ты крикни – и я Забавника сей же миг возьму на руки.
Оливер кивнул и последовал за своими двумя спутниками к самому краю обрыва. Головокружительный вид открывался оттуда, с севера задувал легкий ветерок, а внизу едва ли не до горизонта раскинулась бескрайняя водная гладь. От внимания сквайра не укрылось, что другу его весьма не по себе.
– Вот уж думать не думал, что ты боишься высоты, – промолвил он.
Этой истины мистер Лэнгли отрицать не стал.
– А ведь живешь ты не где-нибудь, а в Вороньем Крае, на треклятом мысу, что выдается далеко в море, и высоты все-таки страшишься?
Оливер и здесь спорить не стал.
– Очень смахивает на подвесной мостик в «Пиках», только куда хуже, – заметил он, глядя вниз.
– Ну, я-то отлично себя чувствую. Ты только посмотри сюда, Нолл, – вот такой вид, как этот, и дает мне истинное чувство пропорции, помогает понять свое место в иерархии бытия. Здесь, на просторе, перед нашими глазами лежат многие составляющие бытие элементы: вот – соответствующие божества земли и воздуха, ветра и воды, владычествующие над храмом, имя которому – мир. Этот вид фокусирует чувства, несказанно упрощает тайну смысла мироздания. В общем и целом я предпочитаю жизнь попроще, без помех и осложнений. А если ищешь довольства, Нолл, всегда стремись к простоте.
– Опять ты за свое, Марк, – разглагольствуешь, точно закоренелый язычник какой-нибудь.
Сквайр ухмыльнулся – очень довольный собою, как показалось Оливеру, – опустившись на одно колено, принялся высматривать нужный уступ и вскорости отыскал его чуть левее. То был протяженный неровный выступ темного камня, примерно в ста футах под ними; там-то и распростерлась туша тупорылого медведя. Зверь лежал на боку, его голова бессильно свешивалась за край.
– Сдох, – констатировал сквайр удрученно. – Скончался. Крепкий был старик!
– Ты уверен? – переспросил Оливер. – Может, ему просто недужится.
Вместо ответа Марк подобрал горсть камней и принялся бросать их вниз один за другим. Несколько угодили точно в медведя, отскочили от туши и канули в пропасть, но зверь не пошевелился.
– Ну что, Нолл, убедился?
Оливер взял бинокль, присмотрелся к туше – и то, что он увидел, вполне подкрепило доводы сквайра.
– Левого глаза по меньшей мере нет, – сообщил он. – И голова вся в крови, насколько я отсюда вижу, просто-таки заляпана кровью, равно как и вся туша. Даже на уступе кровь.
– Да, похоже, ты прав. Бедный старина Косолап! Надо его обследовать.
Марк огляделся по сторонам и вскоре нашел, что искал: неподалеку начиналась тропка, уводящая вниз, по склону, огибая деревья. Покрытая сосновыми иголками, не шире нескольких футов, у края обрыва она слегка осыпалась. Возможно, именно этим путем проворный тупорылый мишка спустился на скалистый уступ навстречу собственной смерти.
– Ну, пошли, Нолл, – позвал Марк, уже перебираясь через край. – Глянь на Забавника. Его-то высота не пугает: он просто не знает, что это такое.
Сквайр не ошибся: терьер трусил себе по пятам за хозяином, легко и шустро, точно горная козочка. Спустя пару мгновений и сквайр, и пес исчезли из виду. Призвав на помощь всю свою храбрость, с видом независимым и бравым, Оливер неохотно последовал за ними, левой рукой для устойчивости опираясь о надежный каменный склон и внимательно глядя, куда ставить ногу. Однако со временем мистер Лэнгли убедился: спускаться куда проще, чем кажется, если не смотреть направо, в зияющий между соснами провал. Он твердо решил не отрывать взгляда от собственных ботинок и просто следовать тропе, уступив бессчетные радости обзора ландшафта другу. Трюк и впрямь сработал; очень скоро Оливер уже воссоединился с Марком и Забавником на скалистом уступе.
Перед ними распростерлась гигантская медвежья туша. Оливер впервые видел зверя так близко – ближе даже, чем в «Странных странностях», зоологическом саду Вороньего Края. Вниманием его завладели – метафорически выражаясь, разумеется, – и длинные лапы зверя, и тупая, смахивающая на кошачью морда, и вся эта неописумая громада шерсти, когтей и мускулов, составляющие медвежье тулово. Мертвый великан представлял собою зрелище и впрямь впечатляющее. Морду и шкуру в целом испещрили серые и белые шерстинки – дань преклонному возрасту. При мысли о том, на что способны могучие длинные лапы и жуткие когти этого маститого чудища, невзирая на столь почтенные лета, Оливер передернулся – и тут же в голову ему пришла мысль не то чтобы здравая и все же на редкость неприятная: а что, если старина Косолап просто-напросто притворяется, играет с добычей, лишь выжидая удобного момента, чтобы вскочить и напасть? Впрочем, темные пятна крови на туше и по всему уступу убеждали мистера Лэнгли в обратном.
– Ты на морду глянь, Нолл, – окликнул друга Марк.
Да, Оливер не ошибся: глаза и впрямь выклевали хищные птицы. А еще на бессильно поникшей голове и шее зияли страшные раны – и на плечах тоже, и на спине, и на боках. Было очевидно, что вскочить и напасть медведю сегодня не суждено. Того же мнения, похоже, придерживался и Забавник: подозрительно принюхавшись к туше и поворчав, песик недоуменно приподнял темно-каштановую бровь.
– Саблезубый кот постарался, как ты думаешь?
– Вряд ли. Бедняге здорово досталось, верно, но, судя по характеру и расположению ран, я бы предположил, что напали на него с воздуха, – лениво протянул Марк, словно рассуждая сам с собой.
– Никак вчерашние пташки? Сквайр пожал плечами.
– Возможно, одна из птиц воспользовалась преклонным возрастом зверюги… хотя, скажу я, вообразить в роли нападавшего кого-то, кроме мистера Шейкера, чертовски трудно.
– В Вороньем Крае рассказывают, будто бы тераторны, сбиваясь в стаи, порою заваливают взрослого саблезубого кота, – сообщил Оливер, поеживаясь. – Это правда?
– Возможно. Сам я ничего подобного не видел, но, полагаю, случалось и такое.
– Утешительная мысль, ничего не скажешь.
– Послушай, Нолл. Ясно, что мишка мертв уже давно: скорее всего расправились с ним ночью. По мне, эти раны – в точности следы от когтей. К каким еще выводам возможно прийти? Ставлю пятьдесят гиней, тут постарался наш мистер Шейкер, не исключено, что в компании одного-двух приятелей-странников. Других птиц, способных на такой свирепый натиск, в наших небесах просто не водится. Хотя, признаюсь, одна подробность ставит меня в тупик, а именно: отчего противник не сожрал добычу, хотя бы частично? Ха! Вижу, ты мое недоумение разделяешь. Если не считать глаз, тушу вроде бы совсем не объели.
Сквайр задумчиво развернулся на каблуках и заметил темную расселину в скале, чуть дальше от уступа. Его бесцветные невыразительные черты тут же осветились радостным предвкушением.
– А ну-ка пошли, – позвал он. – Поглядим, что ждет нас в пещере.
– Прямо сейчас? – задохнулся Оливер.
– Естественно. Ты ведь в пещерах никогда еще не бывал?
– Никогда.
– Ну, вообще-то «пещера» звучит слишком громко: эти трещины обычно неглубоки. Помню, как облазил одну такую еще ребенком. Должно быть, мой почтенный папаша взял меня на прогулку совсем мальцом, хотя, признаю, мои воспоминания на этот счет достаточно расплывчаты. С тех пор я немало пещер обследовал сам по себе: одни пустовали, другие – нет. В них порою находят приют медведи и прочие лесные жители – на пару-тройку часов. Видимо, и за Косолапом водился такой обычай.
Друзья вступили в полумрак пещеры: уже от входа было видно, что коридор уходит достаточно далеко. Приблизительно овальной формы, расселина раздавалась скорее в ширину, чем в высоту; впрочем, размеры ее были таковы, что человек, выпрямившись в полный рост, не задел бы головой о своды. Черные земляные стены местами испещрили небольшие вкрапления глины или сталактитовые образования. Пол был ровным и слегка волнообразным; тут и там валялись обломки осыпавшихся камней, а кое-где – мелкие косточки и свалявшиеся комки шерсти. В углах поблескивали проплешинки льда. Сквозняком в пещере почти не тянуло; следовало предположить, что иного выхода на поверхность из нее нет.
– А тебе не приходит в голову, что пещера вовсе не пустует? – осведомился Оливер, вглядываясь в непроглядный мрак в глубине коридора. – Здесь, чего доброго, водятся по меньшей мере летучие мыши или эти здоровенные пещерные сверчки: я их в «Странных странностях» видел. Признаюсь, такие твари мне не слишком по душе; в конце-то концов, я всего лишь горожанин.
– Похоже, мыши здесь и впрямь есть, хотя не то чтобы много; запах совсем слабый, да и отбросов почти не видно. По чести говоря, я не вижу следов никакого иного обитателя, кроме Косолапа; он, верно, облюбовал пещеру себе под спальные апартаменты. Старик всегда был записным нелюдимом вроде меня, Нолл; не помню, чтобы хоть кто-то коротал с ним одинокие ночные бдения. Если за последние годы бедолага и обзавелся подругой, так никаких свидетельств своего пребывания она здесь не оставила.
С этими словами сквайр извлек из куртки несколько восковых свечей и половину их вручил Оливеру.
– Эгей! Да ты их, верно, в Далройде прихватил! Ты с самого начала собирался исследовать пещеру, – промолвил Оливер.
– Именно. Сколько раз я тебе твердил, Нолл: раз уж шанс подвернулся – лови, не упускай! Нельзя допустить, чтобы ты провел в Шильстон-Апкоте целое лето, так и не побывав с экскурсией в одной из наших прелюбопытнейших геологических диковин. Капитан Хой мне в жизни бы этого не простил.
Сквайр зажег пару свечей; призрачный неверный свет заиграл на стенах пещеры, на угрюмых каменных сводах и несущих опорах, на мерцающих вкраплениях льда и сталактитов. Держа свечи в вытянутой руке, джентльмены медленно двинулись вперед, заглядывая во все трещины и ни на миг не теряя бдительности. В пещере царила промозглая сырость; гробовую тишину нарушало лишь дыхание друзей, да еще камешки похрустывали под их шагами.
– А Забавник-то где? – осведомился Оливер. – Что-то он затих. Не видно, не слышно: как сквозь землю провалился.
Сквайр тихо свистнул. В ответ откуда-то впереди раздалось негромкое встревоженное ворчание. Оливер инстинктивно схватился за нож.
– Там впереди – еще один зал, – промолвил идущий впереди Марк. В следующий миг он споткнулся и, нагнувшись, рассмотрел на полу остатки каменной кладки – вроде тех, что попадались тут и там среди развалин аббатства.
– Эй! Это еще что такое? Забавник! – крикнул сквайр. Эхо его голоса, отразившись от стен, прокатилось по пещере из конца в конец.
Пробравшись сквозь сужающийся коридор, друзья вошли в дальний зал, где внимание их тут же привлекло нечто вполне заурядное и вместе с тем загадочное. На полу пещеры громоздилась в человеческий рост гора булыжника – этакая куча строительного мусора, состоящая из обломков тесаного камня и кремня, кирпича и застывшего раствора. Рядом с нею обнаружился и Забавник: песик припал к земле, встопорщил уши – и глядел весьма встревоженно.
– Что такое? – осведомился сквайр, точно обращаясь к человеку, такому же, как Оливер, и вполне способному на внятный ответ. – Что тут у нас, а, приятель?
Исследовав кучу, джентльмены обнаружили, что под ней скрыта некая цилиндрическая конструкция фута три в высоту, выстроенная из тонких каменных плиток вроде черепицы; обломки и мусор навалили поверх нее либо для того, чтобы скрыть устройство от посторонних глаз, либо чтобы преградить к нему доступ.
Сквайр вновь порылся в кармане куртки и извлек набор медных подсвечников: в два из них он воткнул уже горящие свечи, а затем установил и зажег еще парочку.
– Эгей! – восхищенно воскликнул Оливер. – Какой ты предусмотрительный!
– Недурное подспорье, верно? – усмехнулся Марк. – А то никогда не знаешь, что в этих пещерах отыщется; разумно приходить во всеоружии. Зато теперь руки у нас свободны, давай разберемся что к чему.
Друзья сняли шляпы и куртки и рьяно взялись за работу. На то, чтобы расчистить мусор, у них ушло около получаса. Работа оказалась не из легких: некоторые обломки весили куда больше, чем казалось на первый взгляд, да при этом еще были острыми и зазубренными. Тут неоценимую услугу оказали перчатки для верховой езды; как ни жаль было обновки, а пришлось ими пожертвовать. Спустя какое-то время показалась ровная поверхность цилиндра. Сверху на нем лежал ровный плоский камень – ни дать ни взять крышка; крепился он при помощи веревок, пропущенных в железные кольца, вделанные в основание всей конструкции.
Вытирая лоб, Оливер отступил на шаг, чтобы получше рассмотреть плоды трудов своих.
– А уж не колодец ли это? – проговорил он, помолчав. – Да, именно. Колодец и есть; а камень, положенный сверху и закрепленный на веревках, – его крышка.
– Чертовски любопытно, – отозвался сквайр, отряхивая перчатки. – Я склонен согласиться. В жизни не видел ничего подобного.
– Выходит, в этой пещере ты не бывал.
– Отродясь не бывал.
Сквайр обошел колодец кругом в одном направлении, затем в другом, задумчиво потирая подбородок, рассмотрел конструкцию со всех ракурсов, постучал по камню, проверил крепость веревок, удерживающих крышку. Забавник, что почтительно отошел в сторону, пока джентльмены трудились не покладая рук, теперь вновь припал к земле, насторожив уши и не сводя взгляда с колодца. Песик тихонько зарычал, фыркнул, жалобно взвизгнул, а затем, вскочив на ноги, издал короткий, жутковатый, прерывистый вой, нюхая воздух, так же, как еще недавно обнюхивал тушу Косолапа.
– Что это он? – удивился Оливер. – Что он такое чует? Сквайр опустился на колени, приложил ухо к стенке колодца и прислушался. Слушал бесконечно долго, то и дело приказывая Забавнику замолчать властным «Ш-ш!». А затем резко вскочил и оглянулся на своего спутника.
– Пусть меня повесят, Нолл, однако сдается мне, там кто-то есть.
– Полно тебе, Марк, ты шутишь! – страшным шепотом отозвался Оливер.
– Честное слово, нет. В точности никак не разберу, но там, под камнем, что-то происходит: смутные, невнятные звуки свидетельствуют о каком-то движении.
– Просто вода внизу плещется. Вероятно, колодец доходит до уровня озера, а то и ниже. То, что ты слышишь, – отзвуки Одинокого озера, волны накатывают на берег, а в шахте звук многократно усиливается.
– Возможно. Но неужели ты думаешь, что мы различили бы звуки настолько далекие? Какой же силы должен быть шум, чтобы проникнуть сквозь камень!
– Может, каменная кладка местами обвалилась, и внутрь забрались крысы… Ох, да признаю я, что и сам ничего не понимаю, – отозвался Оливер, качая головой. – Зачем, ради всего святого, тут понадобилось размещать колодец – именно в этом месте, в пещере? Затратить столько труда на прокладку шахты – и не довести ее до вершины? Не самый удобный способ черпать воду, ты не находишь? Сквайр возражать не стал.
– И с какой стати на крышку навалили всякий мусор? Похоже, колодец попытались спрятать от посторонних глаз. Тут и старина Косолап порылся, так что основание слегка проглянуло. Ты же видел, отдельные обломки валялись на земле: их откинули в сторону еще до того, как мы сюда пришли. Да ты сам об один такой споткнулся.
Сквайр признал, что иного объяснения предложить не в силах.
– Сдается мне, Марк, – промолвил Оливер, окинув взглядом свечи и демонстративно посмотрев на часы, – сдается мне, пора бы нам возвращаться в Далройд.
Сквайр глянул на Забавника, нагнулся почесать пса за ушами – и заметил нечто, валяющееся среди каменных обломков поодаль, нечто, не похожее ни на кирпич, ни на кремень, ни на известковый раствор. Он протянул руку – и вытащил из-под мусора нечто, сделанное из лакированного дерева и покрытое пылью веков. Марк подержал предмет на ладони, сдул с него пыль – и вручил находку Оливеру.
– Вот, Нолл, погляди-ка на это.
То было старинное распятие, изрядно истертое, местами поломанное, а на нем крепилась тонкая нитка четок. Оливер озадаченно поднял взгляд.
– Озерные братья, – кивнул сквайр.
Глава 16
НА КРАЮ ПРОПАСТИ
Фонарь, запас свеч и серных спичек, Маркова трутница, смотанный линь со шлюпа, кусок проволоки, разнообразные инструменты и приспособления – молоток и зубило, лом и ручная пила, и прочее – все было сложено в две брезентовые сумки и доставлено Оливером и сквайром с вершины на скалистый уступ в сотне футов внизу. Джентльмены уже успели съездить в Далройд, оставили там Забавника и теперь вернулись в Скайлингден продолжать исследование пещеры, ибо мистеру Марку Тренчу не терпелось узнать, что именно таится под крышкой колодца. И опять Оливера не оставляло неприятное ощущение, будто из чащи за ними наблюдают чьи-то глаза.
Веревки, на которых крепился камень, спутались и затянулись настолько туго, что развязать их возможным не представлялось, поэтому в ход пошла ручная пила. В разгар работы в душе Оливера шевельнулось сомнение: а разумно ли они поступают? Одно дело – любопытство антиквара, и совсем другое дело – опасность. Что живое скрывается в колодце и дает о себе знать? Пещерные сверчки?
Какие-нибудь лесные твари? Скажем, брат тупорылого мишки или даже саблезубый кот? Или просто крысы? Однако, подгоняемый Марком, он трудился не покладая рук, ибо мистера Лэнгли в равной степени заинтриговали секреты колодца и то, с каким непривычным энтузиазмом сквайр взялся их разгадывать.
Но вот последние веревки упали на землю; вокруг основания колодца разгребли мусор, расчистив тем самым место для манипуляций с крышкой. Найденное старинное распятие наводило на мысль, что пещера и колодец (если это и впрямь он) каким-то образом связаны с Озерными братьями, орденом монахов-отшельников, что жили в огромном аббатстве на вершине; с тех пор аббатство кануло в Лету, равно как и сами братья. Что же их заставило, вновь задумался Оливер, прорубить колодец в таком неподходящем месте?
Для того чтобы снять крышку, потребовалось немало потрудиться с помощью лома, зубила и бечевки, не говоря уже о грубой силе. Камень оказался весьма тяжел; друзья попытались осторожно опустить его на землю, но веревочная петля соскользнула, крышка вырвалась из затянутых в перчатки рук и с грохотом рухнула вниз. В пещере загремело эхо такой силы, что гул прокатился не иначе как до самого царства мертвых и назад; к сожалению, от крышки откололась примерно четвертая часть. Джентльмены смятенно переглянулись. Впрочем, делать было нечего; они и без того уже натворили немало, подумал про себя Оливер.
Впрочем, никто не выпрыгнул на них из колодца с рычанием и шипением; более того, едва грохот затих, воцарилась полная тишина. Друзья осторожно заглянули за край, в бездну. Вниз, во тьму, уходила винтовая шахта, теряясь в непроглядном мраке там, куда не доставал свет фонаря. Сколько ни всматривались джентльмены в глубину, никакого шевеления там они не различили, невзирая на то, что еще недавно Марку чудилось в камне некое движение. Они выждали несколько минут, но все было тихо, как на церковном кладбище.
– Ну? – промолвил Оливер.
– Колодец как есть, – пожал плечами Марк.
– Прошу тебя, не паясничай.
– Дорогой мой Нолл, я просто-напросто расставляю точки над i. Думаю, шахта и впрямь доходит по меньшей мере до уровня поверхности озера, как ты и предположил. Отсюда монахи черпали воду, чтобы не бегать то и дело в деревню и обратно, ведь туда путь неблизкий.
– Но где же подъемное устройство – ворот, подпорка, веревка, ведро? Не вижу и места для такого механизма: в камне нет никаких креплений. Как же монахи доставали воду?
– Может, просто спускали ведро вниз?
– В таком случае верхние камни должны быть истерты веревкой от ведра, а ничего подобного я не вижу.
– Возможно, следы со временем исчезли?
– Вот уж сомневаюсь, – нахмурился Оливер. – Кроме того, воду пришлось бы таскать на вершину по той головоломной тропке. Или монахи забирали ведра с уступа при помощи особого подъемника?.. Странно все это. Зачем еще могла понадобиться такая шахта?
Сквайр подобрал осколок кремня и бросил его вниз – точно так же, как еще недавно ронял камушки на тушу Косолапа, проверяя, жив медведь или умер. Кремень беззвучно канул вниз и исчез во тьме: из колодца не донеслось ни стука, ни громыхания. Сквайр бросил еще камень – с тем же результатом. Точно так же мгла поглотила и третий осколок.
– Чертовски смахивает на Одинокое озеро, – криво усмехнулся Марк. – Бездонная пропасть: чернильно-черная пустота.
– Похоже, колодец и впрямь очень глубок, – согласился Оливер. – Что наводит меня на мысль: как же трудно было…
– Ш-ш! – оборвал его сквайр, поднося палец к губам. – Там что-то есть.
Друзья прислушались – вот только Оливер понятия не имел, к чему. Сквайр перегнулся через край: лицо его застыло, превратилось в напряженную маску.
Веревки, на которых крепился камень, спутались и затянулись настолько туго, что развязать их возможным не представлялось, поэтому в ход пошла ручная пила. В разгар работы в душе Оливера шевельнулось сомнение: а разумно ли они поступают? Одно дело – любопытство антиквара, и совсем другое дело – опасность. Что живое скрывается в колодце и дает о себе знать? Пещерные сверчки?
Какие-нибудь лесные твари? Скажем, брат тупорылого мишки или даже саблезубый кот? Или просто крысы? Однако, подгоняемый Марком, он трудился не покладая рук, ибо мистера Лэнгли в равной степени заинтриговали секреты колодца и то, с каким непривычным энтузиазмом сквайр взялся их разгадывать.
Но вот последние веревки упали на землю; вокруг основания колодца разгребли мусор, расчистив тем самым место для манипуляций с крышкой. Найденное старинное распятие наводило на мысль, что пещера и колодец (если это и впрямь он) каким-то образом связаны с Озерными братьями, орденом монахов-отшельников, что жили в огромном аббатстве на вершине; с тех пор аббатство кануло в Лету, равно как и сами братья. Что же их заставило, вновь задумался Оливер, прорубить колодец в таком неподходящем месте?
Для того чтобы снять крышку, потребовалось немало потрудиться с помощью лома, зубила и бечевки, не говоря уже о грубой силе. Камень оказался весьма тяжел; друзья попытались осторожно опустить его на землю, но веревочная петля соскользнула, крышка вырвалась из затянутых в перчатки рук и с грохотом рухнула вниз. В пещере загремело эхо такой силы, что гул прокатился не иначе как до самого царства мертвых и назад; к сожалению, от крышки откололась примерно четвертая часть. Джентльмены смятенно переглянулись. Впрочем, делать было нечего; они и без того уже натворили немало, подумал про себя Оливер.
Впрочем, никто не выпрыгнул на них из колодца с рычанием и шипением; более того, едва грохот затих, воцарилась полная тишина. Друзья осторожно заглянули за край, в бездну. Вниз, во тьму, уходила винтовая шахта, теряясь в непроглядном мраке там, куда не доставал свет фонаря. Сколько ни всматривались джентльмены в глубину, никакого шевеления там они не различили, невзирая на то, что еще недавно Марку чудилось в камне некое движение. Они выждали несколько минут, но все было тихо, как на церковном кладбище.
– Ну? – промолвил Оливер.
– Колодец как есть, – пожал плечами Марк.
– Прошу тебя, не паясничай.
– Дорогой мой Нолл, я просто-напросто расставляю точки над i. Думаю, шахта и впрямь доходит по меньшей мере до уровня поверхности озера, как ты и предположил. Отсюда монахи черпали воду, чтобы не бегать то и дело в деревню и обратно, ведь туда путь неблизкий.
– Но где же подъемное устройство – ворот, подпорка, веревка, ведро? Не вижу и места для такого механизма: в камне нет никаких креплений. Как же монахи доставали воду?
– Может, просто спускали ведро вниз?
– В таком случае верхние камни должны быть истерты веревкой от ведра, а ничего подобного я не вижу.
– Возможно, следы со временем исчезли?
– Вот уж сомневаюсь, – нахмурился Оливер. – Кроме того, воду пришлось бы таскать на вершину по той головоломной тропке. Или монахи забирали ведра с уступа при помощи особого подъемника?.. Странно все это. Зачем еще могла понадобиться такая шахта?
Сквайр подобрал осколок кремня и бросил его вниз – точно так же, как еще недавно ронял камушки на тушу Косолапа, проверяя, жив медведь или умер. Кремень беззвучно канул вниз и исчез во тьме: из колодца не донеслось ни стука, ни громыхания. Сквайр бросил еще камень – с тем же результатом. Точно так же мгла поглотила и третий осколок.
– Чертовски смахивает на Одинокое озеро, – криво усмехнулся Марк. – Бездонная пропасть: чернильно-черная пустота.
– Похоже, колодец и впрямь очень глубок, – согласился Оливер. – Что наводит меня на мысль: как же трудно было…
– Ш-ш! – оборвал его сквайр, поднося палец к губам. – Там что-то есть.
Друзья прислушались – вот только Оливер понятия не имел, к чему. Сквайр перегнулся через край: лицо его застыло, превратилось в напряженную маску.