Бартоломью Нэнси. Стриптиз

   На байкерах были кожаные жилеты с какой-то эмблемой на спине. Из этого я поняла, что все они принадлежат к какому-то местному клубу. Это несколько насторожило меня, но я постаралась не показать своих опасений. По команде предводителя байкеры по очереди заглушили моторы, и когда замолчал последний, стало относительно тихо.
   — Вы Кьяра? — спросил верзила. На руках у него были черные перчатки с обрезанными пальцами, на ногах красовались огромные потертые байкерские ботинки.
   Я прикинула, что еще несколько минут, и от него начнет вонять.
   — А кого это интересует? — спросила я в ответ.
   — Меня послала Дениз, — сообщил верзила.
   Только сейчас я его узнала. Конечно, я видела его пару раз в «Тиффани». Он приходил встретить после работы Дениз. Она говорила мне, что у нее теперь новый приятель.
   — А вы кто? — спросила я, продолжая стоять неподвижно.
   — Я Фрэнки, — улыбнулся верзила.
   Я заметила татуировку в виде дракона у него на руке, а чуть ниже дракона большими буквами было написано «Фрэнки».
   Он заметил, что я смотрю на татуировку, и рассмеялся:
   — Это на тот случай, если я отключусь и забуду, как меня зовут.
   — А по-моему, ты был в отключке, когда делал эту татуировку.
   От этих слов остальные дружно загоготали. Фрэнки бросил на байкеров грозный взгляд, и они затихли.
   — Дениз попросила меня заехать к вам и сказать, что у нее все в порядке. Копы продержали ее почти все утро и отпустили только к обеду. Я велел ей поспать, а сам приехал, чтобы посмотреть, как тут у вас дела.
   «Для байкера достаточно дружелюбен», — отметила я и спросила:
   — А где сейчас Дениз?
   Я слышала, как внутри трейлера скребется в дверь Фла-фи, пытаясь выйти. Я повернула ручку, дверь открылась. Флафи как ошпаренная выскочила и залаяла что было мочи. Потом сбежала по ступенькам и бросилась на байкера, стоявшего рядом с Фрэнки. Она вцепилась ему в ботинок, и, прежде чем я успела что-либо сделать, он подбросил ее ногой в воздух. С глухим стуком Флафи ударилась об одну из бетонных плит, которыми была выложена стоянка.
   — Ах ты, паразит! — заорала я.
   Флафи медленно поднялась, отряхнулась. Я сбежала по ступенькам и бросилась к ней. Фрэнки соскочил с мотоцикла и прикрыл собой парня, который отшвырнул Флафи ногой.
   — Сука, — проговорил парень. — Я с этой собаки шкуру сниму, а голову повешу тебе на дверь, если она еще хоть раз попытается укусить меня.
   Он хотел было отъехать, но Фрэнки встал прямо перед его мотоциклом.
   — Ты идиот. Эта собака чуть больше мыши, — спокойно сказал он. — Ее зубы не прокусят даже твоих штанов.
   — Эй, Рэмбо, ты что, боишься мышей? — крикнул кто-то из парней.
   Остальные байкеры рассмеялись, найдя эту шутку смешной. Рэмбо, однако, ничего смешного не увидел. Его лицо налилось кровью, а глаза дико заблестели. Казалось, еще немного, и он сорвется.
   Сердце у меня колотилось, я не могла сдвинуться с места. Мне страшно захотелось влепить ему затрещину, сделать больно, но, взвесив все «за» и «против», я поняла, что счет будет не в мою пользу. Если что-то и произойдет, то пусть по крайней мере исходит не от меня.
   — Освободи дорогу, — потребовал Рэмбо, обращаясь к Фрэнки.
   Фрэнки стоял неподвижно.
   — Хватит тратить время на какую-то собаку, — сказал он. — Пора возвращаться в клуб, у нас есть дела.
   Остальные байкеры уже заводили моторы и разворачивались. Не сводя глаз с Рэмбо, Фрэнки шагнул в сторону.
   Рэмбо завел мотор, дал газ и, вцепившись в руль, понесся по проезду между трейлерами. Фрэнки повернулся ко мне.
   — Собака в порядке? — спросил он.
   Во мне еще бушевал адреналин, сердце колотилось, в ушах звенело. Мне очень хотелось сделать кому-то больно, а ближе всех оказался Фрэнки. Поэтому я бросилась на него и что было сил заехала ему по лицу. Для него это оказалось полной неожиданностью. Фрэнки, однако, не растерялся, схватил меня за руку и вывернул ее мне за спину. Было очень больно. Так мы и замерли: он держал вывернутую руку у меня за спиной, а я согнулась почти вдвое.
   — Отпущу, когда ты успокоишься, — спокойно проговорил он. В голосе его не было злобы, он говорил вполне буднично. Я увидела, что на землю капает кровь, я повернула голову — кровь шла из носа Фрэнки. Мне сразу стало легче.
   В трейлере напротив открылась дверь, и раздался голос Рейдин, моей соседки.
   — Сынок, — сказала она, — если ты не хочешь сегодня встретиться со своим Создателем, советую тебе отпустить эту женщину и отойти от нее подальше.
   Рейдин стояла на ступенях своего трейлера с револьвером в руке и целилась прямо во Фрэнки, чуть наклонив седую голову. На ней было повседневное домашнее платье в розовых цветах и любимые лосины, спущенные сейчас до лодыжек и обнажившие дряблые белые ноги. Обычно она надевала их под платье и закатывала до колен. Рейдин чуть подвинулась, чтобы лучше видеть Фрэнки.
   Тот медленно отпустил мою руку, я выпрямилась. Флафи стояла там, где я ее оставила, и тихо поскуливала. Рейдин продолжала целиться во Фрэнки, поглядывая на него через прицел.
   — Милая, — обратилась она ко мне с нежностью, — хочешь, я ему яйца отстрелю?
   Рейдин — добрейшая душа, но с головой у нее не все в порядке. Пока она раз в три недели наведывалась в психушку, где ей делали укол пролексина, все было в норме. Если же она пропускала укол, то уже через две недели ей начинали мерещиться маленькие человечки. Она вызывала полицейских, жалуясь им, что стоянку снова захватили фламандцы. А еще некоторое время спустя она начинала стрелять из окна в невидимых воинов, а потом приезжали копы и отвозили ее в больницу. Поэтому я испугалась, что Рейдин приняла Фрэнки за фламандца и что она не совсем правильно оценивает ситуацию.
   Фрэнки, естественно, ничего этого не знал, но, судя по всему, явно нервничал.
   — Рейдин, я предлагаю вот что, — сказала я, не сводя глаз с Фрэнки и моля Бога, чтобы байкер не попытался бежать. — Давай отпустим его на первый раз, но если он еще когда-нибудь попробует сделать что-то подобное, тогда ты его застрелишь.
   Рейдин задумалась, опустила револьвер и уставилась на меня.
   — А он точно не фламандец?
   — Нет, Рейдин, он байкер.
   Мой ответ удовлетворил ее.
   — Тогда иди, сынок, — разрешила Рейдин.
   Фрэнки медленно подошел к мотоциклу и сел на него. Я сделала несколько осторожных шагов по направлению к Фрэнки, стараясь не растревожить Рейдин. Я уже несколько успокоилась.
   — Извини, что так на тебя набросилась.
   Фрэнки выглядел жутко — по лицу все еще текла кровь, кровь была на рубашке и жилете.
   — Да ничего, всякое бывает, — ответил он. — Рэмбо полный идиот. — Фрэнки вздохнул и вытер нос тыльной стороной ладони. — Дениз в мотеле «Голубой Марлин», но не тревожь ее до шести часов. Ей необходимо выспаться.
   Он повернул ключ зажигания и нажал на стартер. «Харлей» взревел, и в одно мгновение Фрэнки исчез.
   Я повернулась к Рейдин, но ее уже не было на крыльце. Посреди проезда стояла Флафи и смотрела вслед Фрэнки. Она уже не улыбалась.

Глава 5

   Песчаную полосу пляжей, вдоль которой раскинулся Панама-Сити, называют еще Волшебной полосой. Правда, за те два года, которые я здесь прожила, я так и не поняла, в чем заключается ее волшебство. Может быть, в том, что ни один город не привлекал к себе на отдых такого количества молодежи. Однако скорее всего это название должно было убедить туристов, что именно эти пляжи лучшие во Флориде. Сейчас я сидела в дальнем конце Волшебной полосы и наслаждалась пиноколадой на задней веранде клуба «Шарки».
   Клуб «Шарки» выдержан в сельском стиле — спокойного серого цвета, с соломенной крышей — и стоит у самой дороги, ведущей к пляжу. Вывеска его прямо-таки бросается в глаза. И будто этого недостаточно, над входом висит муляж огромной акулы.
   Я сидела на веранде, наслаждаясь закатом, и рассматривала отдыхающих, прогуливающихся по пляжу. Двое молодых парней в белых шортах и белых рубашках складывали голубые пляжные зонтики, собирали лежаки и относили все это на ночь в ближайший отель. Это мое любимое время суток в Панама-Сити, короткое затишье перед ночной жизнью, когда в изнеможении дремлют загорелые нимфетки, а утомленные солнцем мужчины принимают душ, освежаясь перед ночными развлечениями.
   И было трудно поверить, что менее чем в десяти милях отсюда, в мотеле «Голубой Марлин», перед самым рассветом произошло ужасное убийство. Сейчас солнце склонялось к горизонту, вокруг все наслаждались жизнью, и казалось, что ничего другого не существует.
   — Я примчалась, как только смогла.
   Дениз уселась на высокий табурет рядом со мной так тихо, что я не услышала, как она подошла. На ней были темные очки, а ее темно-рыжие волосы были туго перехвачены на затылке лентой. Тщательно наложенная косметика не могла скрыть бледности ее лица. И только большие золотые, с аметистами, сережки выделялись яркими пятнами.
   — По-моему, нам надо поговорить, прежде чем мы отправимся на работу, — сказала я. Дениз и я работаем вместе уже около года, а что я знаю о ней? Все полюбили пса Арло, но о его хозяйке знали мало.
   — Я думала о том, что произошло, Кьяра. Я попытаюсь разобраться с вымогателями. Конечно, у меня нет ста тысяч долларов, они должны это знать. Может, они принимают меня за другую? — Дениз покачала головой и пожала плечами, показывая, что для нее это тайна, покрытая мраком. Когда она потянулась за пепельницей, рука ее дрожала.
   — А ты? — спросила я.
   — Что я?
   — Ты действительно не та, за кого себя выдаешь?
   Дениз с раздражением посмотрела на меня.
   — Что ты имеешь в виду? — спросила она, открывая сумочку и пытаясь отыскать там пачку сигарет.
   Я жестом попросила у бармена еще порцию пиноколады.
   — Дениз, я вот что скажу. Мы знакомы с тобой уже почти год, с тех пор, как ты приехала сюда. И сейчас я поняла, что ничего не знаю о тебе. — Бармен подал мне напиток, я помолчала. — Тебе двадцать восемь лет, ты выросла в Майами, около года назад развелась, а теперь в твоем номере обнаружен труп. Ко всему похитили твою собаку. Вот я и подумала: а что я о тебе знаю?
   С залива потянуло прохладным ветерком. Дениз отвернулась, пытаясь зажечь сигарету, однако у нее это не получилось, и она с нескрываемым раздражением бросила зажигалку на стойку. Потом снова повернулась ко мне.
   — Мало мне копов, теперь еще и ты. — В голосе ее звучала горечь. — Всем вдруг понадобилась история моей жизни. Похоже, от прошлого никуда не деться, а мне так хотелось все начать заново.
   — Копы — это одно, Дениз, но я все-таки считаю, что мы с тобой друзья.
   Дениз сняла темные очки, глаза у нее были красными и опухшими.
   — А мы и есть друзья, — вздохнула она. — Не знаю, правда, останемся ли мы друзьями, когда ты услышишь мою историю.
   — Дениз, у каждого из нас есть прошлое, которое нам не хочется выставлять на всеобщее обозрение, ведь в нем может оказаться что-то постыдное. В этом ты ничем не отличаешься от остальных.
   — Понимаю, просто… Ну да ладно, слушай. — Судя по всему, она решила довериться мне. — Дела обстояли так. Я вышла замуж за Леона, и мы с ним прожили пять лет. Сначала все было просто замечательно. Он такой красавец, всегда при деньгах, всегда делал подарки. Знаешь, в той части Майами, где я выросла, никто ничего не имел, а он обращался со мной как с королевой. Но потом я поняла, что он представляет собой. Узнала, как он делает деньги, и тогда испугалась. Знаешь, Кьяра, он оказался настоящим мерзавцем.
   — Он тебя бил? Или что?
   — Да, и это тоже было, — как-то буднично сказала она. — Но он был связан…
   — С мафией?
   — Да, — подтвердила Дениз. — Но важной птицей он не был. — Она замолчала и попробовала опять зажечь сигарету.
   — Ну и… — подстегнула я Дениз.
   — Леон продавал наркотики и стал заставлять меня помогать ему. Знаешь, прятать деньги, передавать их. Потом его на три года посадили, и я поняла, что это самый подходящий момент, чтобы уйти от него.
   — Что ты имеешь в виду, говоря о подходящем моменте? — поинтересовалась я.
   — Ну, сама понимаешь, он бы избил меня до смерти, если бы я попыталась развестись, когда он был на воле. Но он сидел в тюрьме, и я могла уйти. Знаешь, он был просто сумасшедший тогда. Думал, ему грозит большой срок, поэтому и подписал все бумаги. Вот я и переехала сюда, решив начать все заново.
   Дениз выжидательно посмотрела на меня, я не отводила взгляда.
   — Что ты имела в виду, когда сказала, будто он думал, что получит большой срок? Разве он сейчас не в тюрьме?
   У Дениз задрожали губы.
   — Нет, — прошептала она, — он нашел нового адвоката и подал апелляцию. До начала нового процесса его отпустили. Он уже около месяца на воле.
   Теперь понятно, чем она напугана. Бывший муж вышел из тюрьмы, собаку похитили, а в номере труп.
   — Ты считаешь, что здесь замешан Леон? — спросила я.
   — Тебе так не кажется? — Она посмотрела на меня так, будто я сказала глупость.
   — А ты копам рассказала?
   — Он бы убил меня, если б я это сделала, — ответила Дениз, пряча в сумочку сигареты и зажигалку.
   — Дениз, извини, но разве не к этому идет дело?
   Дениз положила на стойку пятидолларовую купюру и прижала ее пустым стаканом.
   — Кьяра, я больше не могу думать об этом, я устала, да и на работу пора. Насколько мне известно, у Леона сейчас новая подружка и он даже не знает, где я живу. Фрэнки позаботится обо мне, он ненавидит Леона.
   — Фрэнки знает Леона? — спросила я, а сама подумала: «Ничего себе».
   — Нет, — Дениз покачала головой, — просто он слышал о нем. Послушай, мне пора идти, увидимся на работе. Мне еще надо переодеться и добраться до клуба.
   — А как же Арло? — спросила я.
   — Не знаю, — глаза Дениз наполнились слезами, — честно, не знаю. Фрэнки обещал что-нибудь разузнать, может быть, что-то и получится. — Она улыбнулась. — Сказал, что познакомился с твоей соседкой…
   — Он не представляет, как был близок к встрече с Создателем, — отозвалась я.

Глава 6

   Настроение у меня было совсем не для выступления. Я исполнительница темпераментных танцев, натура творческая. И если у меня настроение не для номера, я себя не насилую. В искусстве ничего нельзя делать через силу. Поэтому я перебирала костюмы, висевшие в старом шкафчике, и смотрела, что больше подходит под настроение. А тут как раз Бруно просунул голову в гримерную.
   — Привет, Кьяра. — Голос его звучал, как рев быка. — Там какой-то парень, говорит, что ищет тебя.
   Господи, чего еще можно ожидать от напичканного стероидами охранника.
   — Конечно, какой-то парень ищет меня, — вздохнула я. — Меня всегда кто-то ищет, Бруно. А твоя работа состоит в том, чтобы меня точно никто не нашел.
   Бруно посмотрел на меня взглядом обиженной собаки.
   — Нет, ты не поняла, я вот что хочу сказать. Он вроде бы не просто тебя ищет, а хочет с тобой поговорить. Он на копа похож.
   «Ну точно, — решила я, — насмотрелся полицейских сериалов по телевизору». Я отошла от шкафчика и взглянула на себя в большое зеркало. Все было в норме.
   — Ладно, договоримся так. Веди его за столик, посади, пусть подождет, я сейчас подойду.
   Бруно был в шоке.
   — Кьяра, — пробормотал он, — это же полицейский.
   — Ради всего святого, Бруно, я прекрасно поняла тебя. Вежливо попроси его подождать, я сейчас подойду.
   Бруно пошел выполнять мое поручение. Я задержалась на минуту у зеркала.
   На мне был игривый костюм французской горничной. Я как раз красила губы, когда вошла Марла. Она тоже звезда в «Тиффани». Я бы не назвала ее артисткой, скорее, она здесь примадонна и моя вечная головная боль. В туфлях на шпильках в ней шесть футов росту. Фигурка у нее очень аппетитная. Она любимица Винсента Гамбуццо, потому что вечно смотрит ему в рот и не возникает, когда он начинает рассказывать о своих крутых связях. Зато в отместку Марла отыгрывается на остальных.
   — Винсенту не понравится, что к тебе сюда полицейские ходят. Нехорошо это.
   Она тоже подошла к зеркалу и принялась поправлять бретельки на костюме. Потом, заметив какую-то крошку между зубами, ногтем мизинца вытащила ее.
   Я повернулась и шагнула к ней. Марле это не понравилось. Она меня боится. В прошлом у нас было несколько стычек, которые для нее плохо закончились.
   — Марла, — начала я сладким голосом, — будет нехорошо, если твои зубы полетят тебе в глотку, когда ты еще хоть раз откроешь рот.
   Марла отбросила за спину длинные черные волосы и попыталась сделать вид, что не боится, но у нее ничего не получилось.
   — Не трогай меня, я все расскажу Винсенту.
   — Если у тебя не будет зубов, дорогая, то с этим могут возникнуть проблемы, — сказала я, проплывая мимо нее к выходу из гримерной.

* * *

   Детектив Джон Нейлор чувствовал себя как дома. Бруно усадил его за один из дальних столиков, а сам стоял неподалеку и делал мне нервные жесты, показывая, что именно этот человек хотел меня видеть.
   Я подошла к столику все в том же костюмчике горничной. На мне был маленький кружевной белый фартучек, а на голове красовалась крошечная кружевная наколка. На ногах были черные лаковые туфли на шпильке и черные сетчатые чулки. Я наклонилась к Нейлору, затем выдвинула стул, развернула его задом наперед, уселась верхом и обняла руками спинку. Я изо всех сил старалась завести его, но тщетно. Интересно, что будет дальше.
   Инспектор просидел молча не меньше минуты, затем аккуратно поставил стакан на стол и принялся с интересом рассматривать публику в зале. При этом вид у него был такой, словно он бывал здесь каждый день. А может, и правда ему приходилось бывать в таких местах по работе. Ему было далеко за тридцать, но обручального кольца на руке у него не было. Должна признаться, что он так медленно и досконально все рассматривал, что мой план потихоньку сам собой стал рушиться. Я почувствовала, что начинаю нервничать.
   — Детектив, время — деньги, — заговорила я. — Мой босс мистер Гамбуццо не любит, чтобы его сотрудники сидели с гостями и ничего не делали. Если вы не скажете сейчас, зачем пришли, я буду вынуждена исполнить для вас танец на столе, за который вам придется раскошелиться.
   Он улыбнулся, и улыбка его словно говорила: «Только попробуй». Не отрывая от меня глаз, он вынул из внутреннего кармана пиджака небольшую записную книжку. Краем глаза я заметила, что Дениз вытирает стойку бара и следит за нами.
   — Зачем вы и мисс Кертис направились к ней в номер в половине четвертого утра?
   «Старый трюк», — подумала я.
   — Детектив, в нашем деле половина четвертого утра — совсем еще не поздно. В это время как раз все расходятся. Знаете, надо сначала хоть немного прийти в себя, прежде чем уснешь. Мы хотели просто посидеть и поболтать.
   Нейлор посмотрел на Дениз, затем принялся что-то записывать.
   — Замок в номере мисс Кертис не был взломан, мисс Лаватини. Что вы об этом думаете? — Вид у инспектора был действительно озадаченный. Он смотрел на меня серьезно, словно ожидал, что я поверю, будто его волнует мнение какой-то стриптизерши.
   — Господи, детектив, да откуда же мне знать?! Может, вы ждете, что я вам скажу, что мы с Дениз приехали к ней, специально оставили там труп, а потом вызвали вас, чтобы сообщить, что это не мы? — Я старалась придать голосу как можно больше сарказма, да только вот ничего не получилось. Я откинулась назад, положила руки на спинку стула и уставилась на детектива. Неподалеку от нас у стены стояли Дениз, Бруно и Винсент.
   — А вы хорошо знаете мисс Кертис? — спросил инспектор.
   Да, его легко с толку не собьешь.
   — Достаточно хорошо, — отозвалась я.
   — Действительно?
   — Действительно, — подтвердила я и заметила, что к нам направляется Винсент Гамбуццо.
   Детектив Нейлор закрыл блокнот и сунул его назад в карман пиджака.
   — Значит, вам известно, что последние два года, прежде чем приехать сюда, она провела в федеральном исправительном заведении?
   Времени на обдумывание ответа у меня не было, ну и слава Богу, потому что ничего вразумительного я все равно бы не сказала. Как раз в это мгновение к нам подошел Винсент Гамбуццо.
   Свет в зале погас, заиграла музыка, я поднялась на сцену. Если Джон Нейлор хочет бросить вызов Кьяре Лаватини, что ж, я покажу ему то, что он никогда не забудет.
   Я подошла к самому краю сцены, очень медленно завела руку за спину и не торопясь начала развязывать тесемки фартучка, одновременно разглядывая публику. Наконец я отыскала взглядом столик Джона Нейлора. Он был пуст, лишь стакан кока-колы одиноко стоял в ожидании, когда его заберет бармен. А детектив удалялся, повернувшись ко мне спиной, и его рука лежала на плече женщины. Эта женщина обернулась всего раз. Классная красотка. Темная кожа, огромные глаза, а фигура такая, что любая из наших девушек, будь у нее подобная фигура, спокойно могла бы стать миллионершей. «Да кто же это?» — подумала я.
   Я никак не могла сосредоточиться на работе, а ведь это сейчас было самое главное. Со мной такое случилось впервые. Обычно перед выходом на сцену я стараюсь сосредоточиться на предстоящем выступлении, но сегодня мне так хотелось поскорее показать свой лучший номер этому детективу, что я забыла обо всем. И вот не могу успокоиться. Я машинально выполняла какие-то движения, а в голове у меня все время звучали слова Нейлора, которые он произнес, прежде чем уйти. Почему Дениз не сказала, что отсидела два года? Дениз стояла ко мне спиной, избегая смотреть в мою сторону. Я медленно сняла чулок и помахала им над головой. Так просто Дениз это не сойдет, мы еще поговорим.

Глава 7

   Дениз вставляла ключ в дверцу своей машины, когда я подошла к ней сзади.
   — А я-то думала, что ты честный человек, — начала я, — но за последние двадцать четыре часа у меня возникли в этом сомнения.
   Когда Дениз обернулась, я увидела, что она плачет.
   — Этот идиот коп тебе уже все рассказал, да? — спросила она сквозь слезы.
   — А ты что, сомневалась? — отозвалась я.
   Она опустила голову, по ее лицу текли слезы. На стоянке было темно и пусто. Все клиенты уже разъехались, и только уборщики наводили порядок.
   — Даже не знаю, почему я тебе не рассказала, — плача, проговорила Дениз. — Наверное, просто так, без всякой задней мысли. Знаешь, мне очень нужна была чья-то помощь. Я просто побоялась, что, если расскажу, ты не станешь мне помогать.
   — Слабое оправдание, — заметила я. — Ты же знаешь меня, Дениз. Разве я такая? Давай выкладывай все до конца.
   Дениз прислонилась к машине. Неделю назад, глядя на нее, я бы сказала, что она потрясающая девушка. С ней весело, не соскучишься. Конечно, бывали какие-то темы, которые она обходила и куда она никого не пускала. Да, это в ней было. Если речь заходила о том, о чем ей не хотелось говорить, глаза у нее сразу становились будто стеклянные и она тут же старалась перевести разговор в другое русло. Чаще всего на Арло, это была удобная тема. Черт побери, мы работаем в ночном клубе, и, несмотря на то что «Тиффани» один из лучших в своем роде, все равно в жизни мы отшельники. У всех нас есть свои запретные темы, свои секреты. Вы думаете, я всем рассказываю, что читаю книжки, что хочу быть писателем или художником? Ничего подобного. За это меня живьем бы съели. Поэтому я говорю просто и откровенно: мне ни от кого ничего не нужно. Каждый работает в «Тиффани» по своей причине. Мы здесь не монахини и пришли сюда не из высших соображений, нам всем нужны деньги. А в «Тиффани» их можно заработать, вот мы здесь и остались.
   — Я никому не рассказываю, что отсидела, — начала Дениз. — Что, если Винсент узнает и уволит меня? Знаешь, каждый раз, когда он подходит и заговаривает, у меня сердце в пятки уходит. Я понимаю, что рано или поздно он все равно узнает и тогда выгонит меня, но мне так нужна была работа.
   — Спустись на землю, Дениз. Половина девушек, которые работают в «Тиффани», сидели за что-то. Знаешь, ведь от тюрьмы никто не застрахован.
   — «Тиффани» — отличный клуб. — Дениз покачала головой. — Винсент хорошо платит. Он действительно старается сделать свой клуб классным. Я была уверена, что он не возьмет меня, если узнает правду. — Она опять покачала головой. В этом жесте чувствовалось отвращение к себе. — Ты думаешь, я не пробовала устроиться в другие места, прежде чем пришла в клуб? Ну и что? Получала любые предложения, но только не работу.
   Что ж, по-своему она права. Винсент Гамбуццо вполне мог позволить себе не брать барменшу с тюремным прошлым. Другое дело танцовщицы. Если они талантливы и имеют хорошие внешние данные, какая разница, сидели они или нет. В конце концов, деньги платят за хорошие сиськи и задницы, а не за моральный облик.
   — Ладно, выкладывай, за что ты сидела? — спросила я.
   — Хранение и распространение наркотиков, — еле слышно ответила Дениз.
   Я растерялась.
   — Но почему тебе дали два года, тебя же взяли первый раз?