Башкиров Михаил. Страсти обыкновенные

   - Послушаем, - Сластенова переставила бокал с розовой соломинкой на другой подлокотник и откинулась в кресло, как бы разглядывая тяжелую люстру под высоким потолком.
   - Избавляйтесь быстрее от своей фанерки, - человек выпрямился. Можете продать, можете выкинуть, можете подарить, но если оставите у себя, то всякие мрачные, злые мысли разъедят вам душу...
   - Если я от нее избавлюсь, то уж не за сто паршивых рублей, поверьте.
   - Охотно верю...
   - Иннокентий Иннокентьевич, милый, - тренер взмахнул розовой соломинкой, как дирижер. - Взгляни хоть краешком глаза, пожалуйста.
   - Ну ладно, показывайте, - Иннокентий Иннокетьевич вышел из-за столика.
   Сластанова, не вынимая икону из сумки, распаковала и только потом выставила себе на колени.
   - Смотрите, не жалко.
   - Так, так, - Иннокентий Иннокентьевич присел перед иконой, прищурил глаза. - Весьма плачевный вид... Согласились бы стразу на сто рублей - не прогадали бы...
   - Я же русским языком сказала, - Сластенова убрала икону в сумку.
   - Жаль, жаль, но понять вас можно, - Иннокентий Иннокентьевич поднялся, засунул руки в карманы халата, посмотрел в упор на тренера. - Мой друг вас проводит.
   - Как-нибудь сама доберусь, не маленькая.
   - Когда вы устанете от обладания фанеркой, то...
   - Не устану! - Сластенова подхватила сумку, вырвалась из кресла и, качнувшись, сшибла бокал с подлокотника. Он мягко упал на медвежью шкуру, розовая соломинка отлетела к когтистой лапе, и на длинной упрямой шерсти заблестела вереница капель ароматного коктейля "Спринт".
   - Желаю здравствовать, - надежный человек обошел тренера, который, ловко присев, подхватил бокал одной рукой и теперь стоял, прижимая к груди два пустых бокала с ободком.
   Сластенова мялась у кресла, и когда человек, задев плечом тяжелую штору, открыл дверь в соседнюю комнату, вдруг шагнула за ним вдогонку.
   Может, уступить за сто... Как-никак, деньги...
   Штора дрогнула, и Сластенова оцепенела, заметив между плешью человека и половинкой двери стену, с пола до потолка увешанную иконами. В полумраке они казались дырами в серой стене.
   - Вам не туда, - тренер с бокалами загородил от Сластеновой дверь.
   - А вы, оказывается, большие шутники, - Сластенова с удовольствием наступила на розовую соломинку, которую не успел подобрать крепыш, в прихожей запнулась о лакированные ботинки, а на лестничной площадке плюнула на пол.
   Вся стена в иконах, а сами голову морочат...
   Сластенова вышла из подъезда и на ближней скамейке раскрыла сумку, посмотрела на икону и тщательно упаковала.
   Зато моей там нет и не будет...
   Тренер догнал Сластенову возле киоска. Очереди уже не было. Продавщица в расстегнутом халате стояла возле грузовика, в который двое парней швыряли пустые ящики. Тонкие доски трещали и лопались. Какая-то старушка с полной сеткой помидоров наблюдала за происходящим. Сластенова поравнялась со старушкой, и в этот момент из-за машины выскочил тренер; он одернул мастерку, заулыбался.
   - Гниль одна, - старушка повернулась к Сластеновой. - Ели выбрала на засолку...
   Сластенова смотрела на тренера, а тот хотя и улыбался, но ближе не подходил.
   - Что, решили дать настоящую цену?
   - Не обижайтесь... на Иннокентия Иннокентьевича... Душа человек, но со странностями...
   - Сразу бы и объяснили, - Сластенова повернула к витрине. - Пока мы шли туда...
   - Иннокентий Иннокентьевич однажды в трудный час здорово помог мне... Я тлгда из-за нелепейшей травмы был вынужден оставить большой спорт... Жизнь есть жизнь, и никуда этого не деться...
   Они уже почти прошли магазин, а позади все еще слышался треск падающих ящиков.
   Тренер то забегал вперед, безуспешно пытаясь заглянуть в глаза Сластеновой, то шел сбоку, задевая кусты, выпирающие с газона на дорожку.
   - Послушайте, а зачем Иннокентию Иннокентьевичу столько икон для спекуляции?
   - Что вы... А насчет икон - так это у него главный смысл в жизни... Фанатик, одним словом, чистой воды фанатик... Когда вы пришли, он просто испугался, что ваша фанерка окажется лучше, чем есть у него в коллекции... К тому же мрачное настроение... Впрочем, когда вы ушли, он сказал, что ни капельки не жалеет, сказал, что если это истинная вещь, то ей место в музее - попробуй на глазок определи; к тому же и ошибка не исключается...
   - Шутники...
   Подошел троллейбус. Сластенова опередила всех и, даже не оглянувшись на тренера, втиснулась на заднюю площадку. Когда ее затолкали в угол, она увидела сквозь пыльное стекло тренера. Он по-прежнему стоял на краю тротуара.
   Надо было заставить его проводить до самого дома...
   Троллейбус дернулся. За стеклом качнулась толстая веревка. И сразу же Сластенова почувствовала, как на нее давят сплоченные пассажиры, - но водитель умело тормознул, салон утрамбовался, и у самого заднего окна образовался просвет. Сластенова успела спустить на пол сумку, прижать ее ногами к вибрирующей стенке и упереться руками в стекло. Уже не было видно ни тренера, ни остановки, лишь тянулись вереницей гладкие бетонные столбы и ржавый кустарник, похожий на мотки проволоки, разматывался по газонам.
   - Предъявите билетик.
   Сластенова машинально обернулась на вкрадчивый голос и увидела совсем близко потное лицо и надвинутую до бровей выгоревшую беретку.
   - Ты что, ненормальная? - Сластенова уперлась плечом в стекло. Кто же в час пик билеты проверяет?
   - Пожалуйста, предъявите билетик, - теперь беретка торчала под самым носом Сластеновой.
   - Да в такой толкотне рукой не шевельнешь, а ты - билетик... Лучше бы работу транспорта наладили как следует...
   Троллейбус остановился, и почти вся задняя площадка рванулась на выход. Контролершу на мгновение отбросило в сторону, но вот она резко шагнула к Сластеновой.
   - Ваш билетик!
   - Вот привязалась...
   И вдруг контролерша вцепилась в Сластенову, отдернула ее от окна - сумка осталась на затоптанной резине - и обе они протанцевали до ступенек и, рассеяв входящих, очутились на остановке.
   - Сумка! - Сластенова попятилась к троллейбусу. - Там же сумка!
   Контролерша крепко держала ее за обе руки, не отпускала. Так они развернулись на месте, и тогда Сластенова увидела, что троллейбус отполз метров на десять.
   - Штраф... три рубля... пожалуйста, - контролерша освободила руку, поправила съехавшую набок беретку.
   - Что теперь будет? - Сластенова смотрела на удаляющийся троллейбус. - Что будет?
   - Штраф...
   - Да пойми же наконец, - Сластенова вдруг заплакала крупными, обильными слезами. - Там... сумка... моя сумка... осталась... а в ней... зарплата... вся до копейки...
   - Так чего же мы ждем? - контролерша повернулась к дороге. - Сказали бы сразу, а теперь догонять машину придется... Вернем вам сумку, не беспокойтесь, только штраф заплатите, хорошо?
   Полчаса они без толку махали руками по обеим сторонм дороги. Такси проскакивали мимо.
   Троллейбус был уже далеко. А в невзрачной сумке - осиротевший сверток и мятый кошелок с последним рублем и проездными талонами.
   Но вот напротив контролерши тормознул частник. Она заглянула в машину и замахала рукой. Сластенова перед урчащим грузовиком перебежала дорогу, рванула дверцу и бухнулась на сиденье.
   - Гоните... гоните... пожалуйста... гоните!
   - Будешь гнать лихо - понесут тихо! - частник улыбнулся, подмигнул, выразительно щелкнул пальцами.
   - Нам нужен троллейбус номер сто двадцать, - контролерша щелкнула ремнем безопасности. - Номер сто двадцать...
   Троллейбус они настигли, когда тот въезжал на конечную остановку. Частник остановился перед поворотом, и Сластенова, даже не сказав ему спасибо, выскочила из машины и побежала вдогонку за троллейбусом.
   Неужели опоздали... Хотя кто на такую сумку позарится... Главное - перекрыть обе двери...
   Увидев, что троллейбус затормозил и почти уперся в другой пустой троллейбус, Сластенова остановилась. Контролерша налетела на нее.
   - Значит, так, - Сластенова первой успела поднять беретку. - Я к задним дверям, ты - к передним. Смотри в оба. Сумка хозяйственная, коричневая, одна ручка замотана синей изолентой, другая в трещинах, замок двойной...
   - Найдем, - контролерша приняла от Сластеновой беретку, стряхнула пыль. - А вдруг у кого-нибудь похожая сумка?
   - Извинишься, тебе не привыкать...
   - Ладно, заодно и билеты проверю.
   Навстречу им попалось несколько самых шустрых пассажиров, но ни у кого в руках не было ничего похожего - дипломаты да сетки, набитые яблоками и помидорами.
   Сластенова заняла позицию чуть сбоку. Ей хорошо были видны выходящие и так же хорошо была видна контролерша, усердно исполняющая свои служебные обязанности. Лишь иногда чья-нибудь фигура на мгновение загораживала ее.
   Нет, а рвения сколько... Так и про сумку забудет... Передовик... Ударник... Змея подколодная... Додуматься же - в час пик билеты проверять... Ну, если сумки не окажется в троллейбусе - я ей задам жару...
   Сластенова, не дожидаясь, когда выйдут последние пассажиры, ворвалась в салон и победно взметнула над головой затоптанную сумку внутри кувыркалась икона. Потом присела на кособокое сиденье.
   - Поздравляю, - контролерша села напротив. - А теперь заплатите, пожалуйста, три рубля.
   - Хватит с тебя и этого, - Сластенова расстегнула сумку, достала из кармана пачечку талонов и торжественно пробила их компостером - все разом - на рифленый пол посыпались мелкие конфетти. - Я же наврала про зарплату...
   Пара кружочков взметнулась на сквозняке.
   В переднюю дверь заглянул частник.
   - Девушки, а про меня забыли, - улыбнулся, подмигнул, щелкнул пальцами. - Хоть бы за бензинчик рассчитались...
   Сластенова нашарила в кошельке рубль и сунула его в раскрытые ладони частника.
   - Надеюсь, теперь зайцем ездить не будете, - контролерша отряхнула с юбки прилипшие конфетти, обернулась на звук мотора и, увидев очередной троллейбус, приткнувшийся к заднему окну, бросилась наружу.
   Сластенова ощупала забинтованную икону со всех сторон, закрыла сумку и вышла.
   Контролерша затерялась в толпе пассажиров.
   Сластенова прошла вдоль пустых троллейбусов, а потом, не торопясь, - мимо детишек на велосипедах, мимо резвящихся собак с инкрустированными ошейниками и озабоченных старух с авоськами.
   Подышу свежим воздухом... Без нервов, без толкучки... Каких-то шесть остановок, ерунда...
   Закат уже отражался в окнах крупнопанельных домов. По дороге все чаще проскальзывали такси с зелеными огоньками и устало ползли троллейбусы - в салонах маячили редкие пассажиры.
   Удивительно... Лет десять, если не больше, не ходила пешком по тротуару... Выскочишь из транспорта - и в магазин, из магазина - домой, из дома - в транспорт... А который час? Да меня же потеряют... Как бы в панику не ударились мужички...
   - Что-то мать загуляла, - Кирилл привстал - кресло екнуло - взял двумя пальцами коня и, не задумывась, подставил его под удар черного ферзя.
   - Ты за мать не беспокойся, она человек самостоятельный, - Сластенов сгреб неосторожного коня, положил рядом с доской, а на его место поставил торжествующего ферзя. - Попался, который кусался!
   - Жадность до добра не доводит, - Кирилл взялся за второго коня. - Шах! И можно прощаться с ферзем. Аплодисменты!
   - Да, - Сластенов пригнулся к доске, задумался. Стукнул ногтем по вазе и принялся отрывать лепестки с побуревших астр. - Малость поторопился...
   - Сливай воду, - Кирилл сдернул с доски ферзя, подкинул на ладони. - Может, новую?
   - Нет, сначала заматуй.
   - Воля ваша.
   - Я в отпуске детектив начал читать английский, - Сластенов ушел кооролем в угол. - Так там...
   - Чтение детективов - это жвачка. Сейчас я сделаю красивую жертву с матовым исходом...
   - Ладно, давай по новой, - Сластенов смешал фигуры.
   - И какой интерес читать детективы, когда для умного человека преступник ясен с первой главы, - Кирилл нагнулся за пешкой.
   - По-моему, ты, братец, много на себя берешь, - Сластенов расставил свои фигуры, включил верхний свет, задернул шторы. - Докажи.
   - Все закономерно, против жанра не попрешь... Опять королевский гамбит... Ну-ну... А в детективе, конечно, настоящем, классическом, убийца должен появиться в первой же главе и единственный из всех не должен вызывать подозрения...
   - Можно переходить?
   - Последний раз. Думать надо, - Кирилл ушел на кухню и вернулся с куском хлеба, густо намазанным маслом. - Мать все-таки загуляла... Ты как думаешь, она про милицию предупреждала всерьез?
   - Конечно, пошутила... Но ты все же насчет убийцы в первой главе неправ. Понимаешь, в том английском детективе ошеломляющее начало. Сразу четыре трупа, и все из-за какой-то загадочной реликвии сэра Чарльза. Все о ней знают, но никто ее не видел. Так вот, после цепочки убийств исчезает ларец, в котором хранится реликвия... Сэра Чарльза обнаружил совершенно случайно молодой сержант полиции - ему показалось странным, что в такое позднее время наружная дверь старинного особняка приоткрыта... Бедный сэр Чарльз лежал у дверей с перерезанным горлом...
   - Оригинальный ход, но мы не менее оригинально закроемся слоном, - Кирилл дожевал хлеб и принес чай. - А что из себя представляли остальные четыре трупа?
   - Молодая жена сэра Чарльза, старый слуга с бакенбардами и личный секретарь.
   - И ни один из них не покончил жизнь самоубийством? - Кирилл поставил чашку на стол. - Конек-то лезет в западню...
   - Все убиты, и что самое интересное - четырьмя разными способами. жену, совершенно голую, утопили в ванне, секретаря задушили чулком этой жены, а слугу пронзили насквозь алебардой из коллекции сэра Чарльза...
   - Кажется, мать пришла?
   Сластенова босиком вошла в комнату и, не выпуская сумку из рук, села на тахту.
   - Представляешь, не было обнаружено ни одной улики, - Сластенов наклонился к самой доске, описал рукой дугу, откинулся. - Значит, жертва качества?
   - Сливай воду - ладья на связке, - Кирилл взял чашку со стола и пересел на тахту. - Что сказал специалист?
   - Ну и намаялась я сегодня, - Сластенова достала икону из сумки, распеленала.
   - Тебе не совестно выигрывать у отца на зевках? - Сластенов тоже подошел к тахте. - А если нет улик, значит, нет даже кандидата в убийцы...
   - Ты это, Вань, о чем? - Сластенова унесла икону в спальню, спрятала под подушку, вернулась.
   - Так что сказал специалист? - Кирилл заглянул в пустую чашку.
   - Я теперь с ней из дому - ни на шаг... А тренера твоего в детстве наверняка чем-то тяжелым стукнули по голове...
   - Давай еще одну, последнюю, для реванша?
   - Расставляй, только серьезно последнюю.
   - Вам еще не надоело? - Сластенова отобрала у сына чашку. - Нет, у всех мужья как мужья, а мой даже не поинтересуется, где меня черти носили.
   - Должен же я хоть одну партию выиграть!.. А если ты убедилась, что икона - обыкновенная мазня, то нечего на нас срывать досаду...
   - Я еще раз убедилась, что ты толстокожий и бессердечный... А вдруг бы меня ограбили, вдруг бы убили, вдруг бы икона потерялась?..
   - Да идет она боком, твоя икона. Опять пешку зевнул!
   - Братцы-кролики, берегите нервные клетки.
   - Я когда-нибудь вышвырну шахматы с балкона! - Сластенова ушла на кухню и там, у холодильника, всплакнула, уткнувшись лицом в фартук, висевший на гвозде. Потом вымыла подарочную кружку, из которой пил тренер, и будничные чашки, поставила их на сушилку, съела последнюю конфету из коробки и начала чистить картошку.
   Сластенов проснулся весь в поту, сбросил одеяло, посидел, встал, раскрыл шторы, зажмурился.
   Молочка бы сейчас парного...
   Сходил на кухню - включил кофейник, поставил разогревать вчерашнее пюре - заглянул в комнату сына - незастеленная кровать, раскрытый магнитофон, журнал, тот самый, с детективом, брошенный на пол, наушники прямо на подушке.
   А говорил, что детективов не читает... Болтунишка...
   Присев на кровать, Сластенов надел кое-как наушники - пластмассовая дуга скребанула по лысине - включил магнитофон.
   Да... Музыка - голый ритм... И где он только берет такие записи... Впрочем, двадцать лет назад тоже был сплошной ритм... Влияние Африки...
   Сластенов положил наушники на подушку.
   В большой комнате улегся на тахту, прислушиваясь к монотонному фырканью кофейника на кухне.
   Тоже ритм, только домашний... Кирилл, Кирилл - натворил делов, наплел всякой ерунды, сбаламутил человека... Но кто ожидал, что эта икона так на нее подействует... Ночью раз десять вскакивала икону проверять - мания, да и только...
   Сластенов долго смотрел на хрустальную вазу - темная полоска воды под стеблями, увядшие астры, лепестки скрючились, порыжели. Выдернул цветы из вазы, отнес на кухню в мусорное ведро, сполоснул руки, помешал большой ложкой пюре.
   Куда, интересно, теперь она запрятала икону...
   Из кофейника бил тугой парок - на стеклине окна появилась испарина.
   Сластенов налил кофе, положил сахар, бухнул прямо из банки сгущенное молоко.
   Картошка начала пригорать.
   Сдернул с гвоздя фартук жены, скомкал, подхватил кастрюлю.
   В прихожей стукнула дверь - привычно щелкнул замок.
   Сластенов, держа кастрюлю в руках, вышел полюбопытствовать - узкие лямки фартука волочились за ним.
   - Ты что, до сих пор дрых? - Сластенова расстегнула кофту, шагнула к мужу, принюхалась и наконец увидела кастрюлю и скомканный фартук. - Сколько раз тебе говорила, что разогревать надо в сковородке...
   - Ты на меня сердишься? За вчерашнее? Но я, честное слово, заигрался - обидно продуть десять партий...
   - Перестань, давно забыла... Вот, с работы отпросилась... Сижу, понимаешь, как на иголках, всякая чушь в голову лезет...
   - Кофе будешь? - муж шагнул чуть в сторону и наступил на лямку фартука - ткань затрещала.
   - Ну что ты здесь торчишь с кастрюлей? - Сластенова открыла сервант, села на корточки, приподняла столку тщательно выглаженного белья - икона лежала на месте.
   Надо будет завтра ее куда-нибудь перепрятать... Тренер-то видел, что ее выносили из спальни, значит, в шифоньере ненадежно... а сервант прямо на глазах, тоже опасно... Вот если в стиральную машину? Нельзя, отсыреет... Ничего - придумаем...
   Муж вернулся с кухни, тоже присел на четвереньки перед открытой дверцей.
   - Календарь-то будем перевешивать или соседу подарим?
   - Нашел время, - Сластенова поправила стопку белья - икону стало совсем незаметно - закрыла сервант, перешла к тахте. - Ты у нас большой любитель детективов. Помоги разобраться.
   - Ты думаешь, что эта раскрашенная деревяшка кому-то нужна?
   - Нужна не нужна, а утром выхожу из подъезда - глядь, а прямо на газоне, в кустах, тренер замаскировался. Натянул на глаза кепчонку, но я-то его сразу по мастерке узнала...
   - Сомнительно...
   Муж не успел договорить, как у двери кто-то длинно и решительно позвонил...
   - Это она, я уверена, это он! - Сластенова встала к серванту.
   - Тем лучше, - муж заправил майку в трико и пошел открывать.
   - Ваня, прошу тебя, осторожнее, он каратист...
   Сластенов чуть приоткрыл дверь и глянул на площадку одним глазом. Что-то белело.
   Тогда он увеличил щель для наблюдения, и тотчас же ему в нос ткнули огромным букетом астр.
   - Здрасьте!
   Сластенов узнал голос соседки из пятой квартиры.
   - Вчера на дачу ездили...
   - Манечка, это к тебе!
   - Ах, Капитолина Федоровна, вы нас балуете, - жена приняла охапку цветов и сунула Сластенову.
   - Мария Владимировна, милочка, вы знаете, иду я сейчас из молочного, а мне навстречу Зоя Сергеевна, поздоровалась, еле кивнув, - и вдруг заявляет, что, мол, у Сластеновых икона чудотворная завелась! И перекрестилась при этом, - соседка вошла, захлопнула дверь. - Вот уж от кого не ожидала. Интеллигентный вид, вдова майора - и на тебе, перекрестилась.
   - Она-то, чертова кукла, откуда узнала?
   - А ей ваш сыночек сообщил строго конфиденциально в благодарность за три рубля, которые она занимала ему на прошлой неделе на кассету...
   - Конфиденциально... Три рубля... На кассету... Ты, Ваня, слышал? Я же ему червонец выделяла!
   - Музыка нынче подорожала, - Сластенов отнес букет в комнату, вернулся, встал рядом с женой.
   - А можно на нее хоть глазком взглянуть, на икону-то чудотворную, или врут опять...
   - Только, Капитолина Федоровна, вы уж никому... - Сластенова перешла на шепот. - Прошу вас...
   - Я-то с радостью, да шила в мешке не утаишь... Если Зоя Сергеевна узнала, значит, ждите визитов... Старухи со всего района сбегутся...
   В дверь грубо и настойчиво застучали.
   - Открывайте, милиция!
   Соседка мимо Сластенова прорвалась в комнату, жена - за ней. Сластенов щелкнул замком.
   - Перепугались, братцы-кролики? - Кирилл швырнул сумку под ноги Сластенову. - А я слышу - воркуют, ну и пошутил маленечко... Кстати, я проглядел твой английский детектив... Девяносто девять процентов, что убийца - сержант полиции...
   Ночью Сластенова несколько раз просыпалась от ощущения, что кто-то ходит в большой комнате. Она вставала, накидывала на плечи халат и, проверив наличие иконы в серванте, возвращалась в спальню.
   Проснувшись в очередной раз, Сластенова разбудила мужа. Раньше, лет десять назад, она будила его обычно поцелуем, а сейчас просто щелкнула по носу.
   - Спать, не мешайте спать, - муж натянул одеяло на голову.
   Она все же разбудила его с третьей попытки. Он сел, посмотрел на окно - в щель меж шторами уже проклюнулся бледный рассвет.
   - Что, опять тренер?
   - Вань, давай поговорим. Мы же с тобой так давно не разговаривали ночами... А помнишь, как только поженились, так до утра не умолкали помнишь?..
   - Наверно, тогда было о чем разговаривать?
   - Конечно, было.
   - Нет, а ловка наше чадо пугануло вас с соседкой... "Откройте, милиция!" Я-то его противный голос признал, а вы обе струхнули...
   - Тебе смешно, а я чувствую, что икона эта меня доконает. Устала я от нее. И чего ношусь, как угорелая? Может, из-за фильма того? Мне на работе замначальника давно говорил, что телевизор до добра не доведет... Ящик - он и есть ящик...
   - Надо было, мать, нам второго ребенка завести. Тогда бы и про икону забыла, и про телевизор.
   - А может, икону в музей отнести?
   - Нужна она им, как собаке пятая нога.
   - Ты бы попробовал, а? Не убьют же они тебя там... Если деньги предложат, не отказывайся... А носом закрутят - неси ее обратно домой, повесим спокойно на стену... Пусть соседки ходят смотреть.
   - И откуда в тебе столько энергии оказалось?
   - Ладно, спи... Схожу взгляну, на месте ли она...
   Когда Сластенова закрывала сервант, ей показалось, что в комнате сына ходят. Она подошла на цыпочках к матовому стеклу двери, прислушаоась - лишь тиканье часов. Успокоенная, вернулась в спальню. Муж похрапывал, закинув руки за голову.
   Легла рядом. Виски ломило.
   Муж повернулся набок, перестал храпеть и привычно обнял ее. Она осторожно поцеловала его в губы.
   О ребенке втором вспомнил... А кто молчаливо согласился на аборт?.. Давно это было... Впрочем, если рискнуть, то и сейчас не поздно... Разбудить его, что ли?..
   Сластенов опять проспал до двенадцати. Как и вчера, обошел все комнаты, поставил кофейник.
   День выдался пасмурный, и было душно.
   Открыв все форточки и балконную дверь, Сластенов прилег на тахту.
   Может, я зря вчера про второго ребенка завел... Ей и так несладко, уже и не рада, что с иконой связалась... Интересно, сегодня усидит на работе до вечера или опять отпросится?.. У них начальник либерал, а коснись нашего - так и на похороны отпускает скрипя зубами...
   Сластенов задремал, а когда поднял голову, сразу вспомнил о кофейнике, рванулся, не понимая тишины на кухне, но столкнулся с женой.
   - Засоня, чуть кофейник не угробил, - она повесила сумку на ручку двери. - С утра думала, отпроситься - не отпроситься, а тут выясняется, что с обеда побелка, и нас - по домам...
   - Дождя бы...
   - Все небо затянуло, - жена присела у серванта. - Как вчера соседушка глаза таращила на наше сокровище?
   С балкона ударил ветер, надул штору парусом. Астры на серванте и столе разом вздрогнули.
   Сластенов утихомирил штору, закрыл дверь, обошел все форточки. На улице поднялась пылища. В комнате совсем стемнело.
   - Ваня! Беда! Нас ограбили!
   - Блажь, - Сластенов присел к серванту рядом с женой.
   - Утром она еще была здесь, - жена отдернула руку, и аккуратно сложенные простыни накренились, и самая верхнюю соскользнула на палас.
   - Может, ты сама ее перепрятила да забыла? - Сластенов сунул простыню обратно на полку. Напряги память.
   - Но я же утром ее смотрела... Как раз Кирилл искал сумку... Ваня, это он...
   - Кто - он?
   - Наш сын... Его, наверное, тренер подговорил... Я чувствовала... Сначала занял три рубля у Зои Сергеевны, потом сообщил об иконе, а теперь - прямое воровство... Проглядели мы его, Ваня...
   - А может, все-таки ты ее перепрятала?
   У самого подъезда Кирилл запнулся, чуть не упал, схватившись рукой за металлическую решетку, а сумка сорвалась - и прямо в лужу. Войдя в подъезд, Кирилл отдышался, посмотрел на часы.
   В запасе целых двадцать минут... Успел... Только бы мать, как вчера, не отпросилась с работы...
   Кирилл встряхнул сумку - икона внутри подпрыгнула, гулко задела брезент. Держа сумку на вытянутых руках, поднялся бегом по лестнице. Положил сумку на коврик перед дверью, нашарил в кармане связку ключей.
   Утер я сегодня Ирке нос... Впилась в икону, еле оторвал...
   Кирилл почти бесшумно закрыл за собой дверь, прислушался.
   Вроде тихо... Суну чудотворную на место - и полный ажур...
   Переобулся, достал из сумки завернутую в полиэтилен икону, на всякий случай спрятал под рубаху. Прежде чем уйти, забросил сумку в ванную - в прихожей на полу остался мокрый след.
   В комнате сразу остановился.
   Мать с отцом сидели на тахте - плечо к плечу. Смотрели, молча ждали.