Чем дальше в сад, тем плоды солиднее.
Подтянуться.
Ухватиться.
Пригнуть.
Сорвать.
Бр-р-р!
Яблоко в руке.
Теперь пооткусать, выплюнуть и бросить.
Но я не успел сымитировать жадное поедание чудесного плода.
Туман чуть рассеялся, и прямо впереди показалась мощная, нечеловеческих пропорций фигура в поварском облачении.
Кулинар-кондитер держал в поднятых грозно руках большую ложку и большую вилку.
Я же мог похвастаться только яблоком.
Фигура не шевелилась.
Я тоже.
Повар не двигался с позиции, ожидая от меня, пойманного врасплох, атакующих действий.
Не знаю, насколько эффективны фрукты и овощи в борьбе с инфернальными пришельцами, но я метнул яблоко в отуманенного злодея.
И, разумеется, не промахнулся.
Хлесткое и сочное попадание избавило меня от иллюзий.
Призраки вряд ли имеют достаточную плотность для создания подобных звуков.
– Здравствуй, Повар! – нагло сказал я, приблизившись к чучелу. – Здравствуй, сволочь!
Экстерьер чучела полностью соответствовал кулинарному трупу.
Колпак.
Ложка.
Вилка.
Я сразу припомнил список жертв и примененный инструментарий.
Сантехника – разводным ключом.
Дантиста – клещами.
Торговца – запчастями.
Садовода – секатором.
Каждому – по специальности, каждому – по квалификации.
Что, интересно, приготовил бы кондитер для меня при личной встрече?
– Хочешь еще яблочком по сусалам?
Безликое чучело проигнорировало вопрос.
– Зачем ты, паразит, отымел Вампиранью?
И тут я наконец осознал нелепость и нереальность ситуации.
Бред!
Все-таки я швырнул еще одно яблоко в растуманенное чучело.
Полный бред!
Не мог я, не мог, не мог с первого же захода очутиться именно в том саду, где оттрахали Вампиранью.
Но факты – упрямая вещь.
Повар нечеловеческих размеров – передо мной.
Если Вампиранье, душечке, засадили ночью возле Повара и в соответствующей позе, то ее невразумительные показания становятся вполне объяснимыми.
Про габариты, про колпак!
Но что могла Вампиранья делать в саду у доцентши?
Хотя, по теории вероятности, моя встреча с чучелом равна нулю.
Впрочем, разглядывая Повара, я вдруг сообразил, что есть один вариант, прекрасно все объясняющий.
Но от этого варианта становилось еще неуютнее.
Допустим, Вампиранья не имеет к данному саду ни малейшего отношения.
Значит, чучело в виде Повара в саду Нинели Осиповны разместили специально для меня.
Тогда получается: тот, кто провел перемещение чучела из сада, где отжарили Вампиранью, в сад подростковой доцентши, непременно должен быть в курсе операции «Ступор»?
А это лежит за пределами объективной реальности.
Повар цинично прошелестел балахоном.
Ладно, мое появление в Садограде предсказать нетрудно, а вот как вычислить, что я залягу именно у кандидата психологических наук?
Об этом знал только Алексей Николаевич.
Я показал безликому кондитеру фигу.
Хотя все можно объяснить и без умножения сущностей, если допустить самую банальную и трезвую версию.
Если бегуны, или старший садовод, или амбал просто сообщили кому следует о моем непредвиденном появлении в качестве любимого племянника…
И пока мы с доцентшей гоняли чаи да трепались, чучело успели доставить в пункт назначения, то есть в сад…
Стало полегче.
Да и не виноваты, скорей всего, в появлении чучела ни бегуны, ни садовод, ни амбал.
Они просто, как добропорядочные жители Садограда, храня верность агробезопасности Родины, пробарабанили о появлении чужака, а уже там, в правоохранительной системе, произошла утечка.
А Нинель Осиповна сейчас диктует по телефону мой словесный портрет.
О том, что национальный проект выродился в мафиозную структуру, прочно сросшуюся с академической средой и функционирующую себе во благо единым организмом, думать не хотелось.
Тем не менее, счет-то был скользкий: два-один, и не в пользу самоуспокоенности.
Доведенные до убийственной импотенции проверяющие укладывались в мафиозность науки.
А вот беременная Вампиранья никак не вписывалась в эту коррумпированную схему.
Да и Повар тоже.
Не знаю, сколько бы длилась моя интеллектуальная дуэль с кондитером, если бы не вмешался третий.
В метрах пяти от чучела я увидел совершенно голого мужика.
Туманное утро в нудистском саду.
Визави прижимал к груди сверток одежды, который венчали полуботинки с развязанными шнурками.
Мы обменялись смущенными улыбками и, не сказав ни слова, разошлись.
Повар, отреагировав на порыв очнувшегося ветра, крутанул околпаченной балдой, тренируясь в распугивании птиц, не брезгующих ни сливами, ни малиной, ни смородиной, ни яблоками.
Глава 7
Глава 8
Часть четвертая
Глава 1
Подтянуться.
Ухватиться.
Пригнуть.
Сорвать.
Бр-р-р!
Яблоко в руке.
Теперь пооткусать, выплюнуть и бросить.
Но я не успел сымитировать жадное поедание чудесного плода.
Туман чуть рассеялся, и прямо впереди показалась мощная, нечеловеческих пропорций фигура в поварском облачении.
Кулинар-кондитер держал в поднятых грозно руках большую ложку и большую вилку.
Я же мог похвастаться только яблоком.
Фигура не шевелилась.
Я тоже.
Повар не двигался с позиции, ожидая от меня, пойманного врасплох, атакующих действий.
Не знаю, насколько эффективны фрукты и овощи в борьбе с инфернальными пришельцами, но я метнул яблоко в отуманенного злодея.
И, разумеется, не промахнулся.
Хлесткое и сочное попадание избавило меня от иллюзий.
Призраки вряд ли имеют достаточную плотность для создания подобных звуков.
– Здравствуй, Повар! – нагло сказал я, приблизившись к чучелу. – Здравствуй, сволочь!
Экстерьер чучела полностью соответствовал кулинарному трупу.
Колпак.
Ложка.
Вилка.
Я сразу припомнил список жертв и примененный инструментарий.
Сантехника – разводным ключом.
Дантиста – клещами.
Торговца – запчастями.
Садовода – секатором.
Каждому – по специальности, каждому – по квалификации.
Что, интересно, приготовил бы кондитер для меня при личной встрече?
– Хочешь еще яблочком по сусалам?
Безликое чучело проигнорировало вопрос.
– Зачем ты, паразит, отымел Вампиранью?
И тут я наконец осознал нелепость и нереальность ситуации.
Бред!
Все-таки я швырнул еще одно яблоко в растуманенное чучело.
Полный бред!
Не мог я, не мог, не мог с первого же захода очутиться именно в том саду, где оттрахали Вампиранью.
Но факты – упрямая вещь.
Повар нечеловеческих размеров – передо мной.
Если Вампиранье, душечке, засадили ночью возле Повара и в соответствующей позе, то ее невразумительные показания становятся вполне объяснимыми.
Про габариты, про колпак!
Но что могла Вампиранья делать в саду у доцентши?
Хотя, по теории вероятности, моя встреча с чучелом равна нулю.
Впрочем, разглядывая Повара, я вдруг сообразил, что есть один вариант, прекрасно все объясняющий.
Но от этого варианта становилось еще неуютнее.
Допустим, Вампиранья не имеет к данному саду ни малейшего отношения.
Значит, чучело в виде Повара в саду Нинели Осиповны разместили специально для меня.
Тогда получается: тот, кто провел перемещение чучела из сада, где отжарили Вампиранью, в сад подростковой доцентши, непременно должен быть в курсе операции «Ступор»?
А это лежит за пределами объективной реальности.
Повар цинично прошелестел балахоном.
Ладно, мое появление в Садограде предсказать нетрудно, а вот как вычислить, что я залягу именно у кандидата психологических наук?
Об этом знал только Алексей Николаевич.
Я показал безликому кондитеру фигу.
Хотя все можно объяснить и без умножения сущностей, если допустить самую банальную и трезвую версию.
Если бегуны, или старший садовод, или амбал просто сообщили кому следует о моем непредвиденном появлении в качестве любимого племянника…
И пока мы с доцентшей гоняли чаи да трепались, чучело успели доставить в пункт назначения, то есть в сад…
Стало полегче.
Да и не виноваты, скорей всего, в появлении чучела ни бегуны, ни садовод, ни амбал.
Они просто, как добропорядочные жители Садограда, храня верность агробезопасности Родины, пробарабанили о появлении чужака, а уже там, в правоохранительной системе, произошла утечка.
А Нинель Осиповна сейчас диктует по телефону мой словесный портрет.
О том, что национальный проект выродился в мафиозную структуру, прочно сросшуюся с академической средой и функционирующую себе во благо единым организмом, думать не хотелось.
Тем не менее, счет-то был скользкий: два-один, и не в пользу самоуспокоенности.
Доведенные до убийственной импотенции проверяющие укладывались в мафиозность науки.
А вот беременная Вампиранья никак не вписывалась в эту коррумпированную схему.
Да и Повар тоже.
Не знаю, сколько бы длилась моя интеллектуальная дуэль с кондитером, если бы не вмешался третий.
В метрах пяти от чучела я увидел совершенно голого мужика.
Туманное утро в нудистском саду.
Визави прижимал к груди сверток одежды, который венчали полуботинки с развязанными шнурками.
Мы обменялись смущенными улыбками и, не сказав ни слова, разошлись.
Повар, отреагировав на порыв очнувшегося ветра, крутанул околпаченной балдой, тренируясь в распугивании птиц, не брезгующих ни сливами, ни малиной, ни смородиной, ни яблоками.
Глава 7
Тракторный симулятор
Озадаченный чучелом и нудистом, я вернулся в дом.
Как бы потактичней разузнать насчет Повара в саду?
И о голом мужике.
Заглянул на кухню.
Доцентша отсутствовала.
Совершил ознакомительную экскурсию по тихой обители.
Ни одной запертой двери.
Значит, я прочно вхожу в роль эрзац-племянника.
Хозяйка обнаружилась на втором этаже в библиотеке.
Я плюхнулся на диван.
Хозяйка перестала листать толстую книгу – судя по глянцевой обложке, посвященной компьютерным играм.
– Нинель, я, конечно, в вопросах психологии невежа, но объясни мне, темному, какая существует связь между сельским хозяйством и виртуальными шутерами?
– Самая прямая.
– Я же серьезно.
– Динь, ты встречал хоть раз игровой симулятор пропашного трактора?
– Нет.
– А симулятор колесного трактора с прицепленной телегой, предназначенной для вывоза органических удобрений на поля?
– Да такую игрушенцию никто не рискнет сделать. В реализации провалится.
– Зато про танковые симуляторы такого не скажешь.
– Точно! Я однажды на «тридцатьчетверку» почти сутки угробил. Такую клевую тактику применил, с обходом с тыла. Успел четыре «тигра» успокоить, а потом напоролся на «пантеру»!
– Ну, в таком случае ты сам все объяснил. Понимаешь, я пытаюсь опытным путем доказать тлетворное влияние армейских симуляторов на подростков. Сначала застрелил сто фрицев, потом двести, потом триста. В результате – не тянет ни пахать, ни боронить, ни культивировать, ни сеять, ни пропалывать, ни жать, ни обмолачивать.
Я пропустил момент, когда можно было ввернуть наводящий вопрос о чучеле. О нудисте с вещичками – тем более.
Кандидат психологических наук, сыпя терминами, перековывала мечи на орала.
Я восстанавливал температурный баланс.
Только бы доцентша снова не принялась угощать меня яблоком…
Научно-популярная энергия наконец иссякла, и диалог вернулся в библиотечную уютность.
– Диня, не поверишь, но за мной в аспирантуре ухлестывал один блондинчик с признаками альбиносности.
– Не перевариваю мутантов.
– Блондинчик подвизался в лаборатории первичных реакций и вторичных инстинктов, но мой руководитель относился весьма и весьма скептически к их методикам, и у нас так ничего и не сладилось.
Нинель, побывавшая в аспирантурской дали, принялась развивать подростковую тему.
Пришлось впервые проявить бестактность, так свойственную охотникам за метеоритами.
– Извини, я бы поспал чуток.
Доцентша захлопнула книгу.
– В тумбочке плед.
– Спасибо.
– Кстати, давай я приведу твою униформу в порядок.
– Спасибо.
Я разоблачился до трусов и закутался в плед.
Нагруженная доцентша ушла.
Я наконец-то полностью оккупировал библиотечный диван.
Чучело с большой ложкой и большой вилкой немного подождет.
Да и нудист с растерянной улыбкой – тоже.
Как бы потактичней разузнать насчет Повара в саду?
И о голом мужике.
Заглянул на кухню.
Доцентша отсутствовала.
Совершил ознакомительную экскурсию по тихой обители.
Ни одной запертой двери.
Значит, я прочно вхожу в роль эрзац-племянника.
Хозяйка обнаружилась на втором этаже в библиотеке.
Я плюхнулся на диван.
Хозяйка перестала листать толстую книгу – судя по глянцевой обложке, посвященной компьютерным играм.
– Нинель, я, конечно, в вопросах психологии невежа, но объясни мне, темному, какая существует связь между сельским хозяйством и виртуальными шутерами?
– Самая прямая.
– Я же серьезно.
– Динь, ты встречал хоть раз игровой симулятор пропашного трактора?
– Нет.
– А симулятор колесного трактора с прицепленной телегой, предназначенной для вывоза органических удобрений на поля?
– Да такую игрушенцию никто не рискнет сделать. В реализации провалится.
– Зато про танковые симуляторы такого не скажешь.
– Точно! Я однажды на «тридцатьчетверку» почти сутки угробил. Такую клевую тактику применил, с обходом с тыла. Успел четыре «тигра» успокоить, а потом напоролся на «пантеру»!
– Ну, в таком случае ты сам все объяснил. Понимаешь, я пытаюсь опытным путем доказать тлетворное влияние армейских симуляторов на подростков. Сначала застрелил сто фрицев, потом двести, потом триста. В результате – не тянет ни пахать, ни боронить, ни культивировать, ни сеять, ни пропалывать, ни жать, ни обмолачивать.
Я пропустил момент, когда можно было ввернуть наводящий вопрос о чучеле. О нудисте с вещичками – тем более.
Кандидат психологических наук, сыпя терминами, перековывала мечи на орала.
Я восстанавливал температурный баланс.
Только бы доцентша снова не принялась угощать меня яблоком…
Научно-популярная энергия наконец иссякла, и диалог вернулся в библиотечную уютность.
– Диня, не поверишь, но за мной в аспирантуре ухлестывал один блондинчик с признаками альбиносности.
– Не перевариваю мутантов.
– Блондинчик подвизался в лаборатории первичных реакций и вторичных инстинктов, но мой руководитель относился весьма и весьма скептически к их методикам, и у нас так ничего и не сладилось.
Нинель, побывавшая в аспирантурской дали, принялась развивать подростковую тему.
Пришлось впервые проявить бестактность, так свойственную охотникам за метеоритами.
– Извини, я бы поспал чуток.
Доцентша захлопнула книгу.
– В тумбочке плед.
– Спасибо.
– Кстати, давай я приведу твою униформу в порядок.
– Спасибо.
Я разоблачился до трусов и закутался в плед.
Нагруженная доцентша ушла.
Я наконец-то полностью оккупировал библиотечный диван.
Чучело с большой ложкой и большой вилкой немного подождет.
Да и нудист с растерянной улыбкой – тоже.
Глава 8
Кошмар насилия
Но в библиотеке не спалось.
Тогда я, не тревожа хозяйку, отыскал в мезонине укромное логово с крепкой дверью и узким оконцем.
Заперся на шпингалет и забаррикадировался пустыми чемоданами.
Где-то внизу напевающая ученую арию доцентша приводила в надлежащий порядок мою походную униформу.
Слов я разобрать не мог, но догадывался: готовится тестирование на поле с брюквой и влияние драконов на темпы ручного сбора.
Под тоскливое долгоиграющее исполнение заснулось мгновенно.
Тактичный шеф не приперся в сон с абсурдными наставлениями, но зато достала дипломированная и остепененная нечисть.
Разгневанный лектор тыкал и тыкал длиннющей половой указкой, тыкал и тыкал с дурными намерениями, тыкал и тыкал с кафедры, тыкал и тыкал – но не попадал.
Гельминтолог натравлял дрессированного солитера и дикую аскариду. Солитер выделывал крутую порнографию, выпячивая гермафродитность. Аскарида исполняла танец живота.
Ботаник грозил набухшим пестиком, сочащимся гетероморфным ядом.
Физик пытался вызвать удавкой магнитного поля необратимую реакцию жизненно важных молекул в области моего пищеварительного тракта. Молекулы сопротивлялись, организовывая аркадные цепочки.
Математик норовил загнать интеграл под логарифм, не учитывая кривую разброса. Вводу интеграла мешали квадраты, извлеченные из кубов. Логарифм не поддавался многочленной дефлорации.
Историк громоздил дату на дату, пытаясь оправдать засуху интригами региональных водяных.
Программист бросался чипами, похожими на картофельные чипсы. Я пытался ловить широко распахнутым для приема технологических новинок ртом чипсовые чипсы, но безуспешно. Похрумкать килобайтами с пинами не удалось.
Инженер-механик предлагал возлечь на изобретенное коллективом единомышленников ложе вертикального стремительного взлета, ложе, предназначенное для экспресс-эвтаназии. Пришлось сослаться на протоколы бессмертных и получить отсрочку по недавно принятой статье о повторе неудачной жизни в счет кредитной линии, открытой реинкарнационным союзом истребленных банкиров и уморенных финансистов.
Упорно приставал химик, у которого вместо разъеденного кислотой пениса блестела начищенная прозрачная колба, расширяющаяся конусом.
Но тут явилась раскоряченная в истоме Нинель Осиповна, музыкально пукнув, разогнала химерических насильников и спасла честь кремлевской сотни.
В освободившееся пространство вкатился трактор, стреляющий радиоуправляемыми фарами – дзинь, дзень, дзинь – и фары никак не кончались, фары, помигивая ближним светом, опасно пролетали над головой, фары разбивались – дзинь, дзень, дзинь – о чучело с мордой, изуродованной секатором, чучело, натянувшее плащ с капюшоном, – дзинь, дзень, дзинь!
Тогда я, не тревожа хозяйку, отыскал в мезонине укромное логово с крепкой дверью и узким оконцем.
Заперся на шпингалет и забаррикадировался пустыми чемоданами.
Где-то внизу напевающая ученую арию доцентша приводила в надлежащий порядок мою походную униформу.
Слов я разобрать не мог, но догадывался: готовится тестирование на поле с брюквой и влияние драконов на темпы ручного сбора.
Под тоскливое долгоиграющее исполнение заснулось мгновенно.
Тактичный шеф не приперся в сон с абсурдными наставлениями, но зато достала дипломированная и остепененная нечисть.
Разгневанный лектор тыкал и тыкал длиннющей половой указкой, тыкал и тыкал с дурными намерениями, тыкал и тыкал с кафедры, тыкал и тыкал – но не попадал.
Гельминтолог натравлял дрессированного солитера и дикую аскариду. Солитер выделывал крутую порнографию, выпячивая гермафродитность. Аскарида исполняла танец живота.
Ботаник грозил набухшим пестиком, сочащимся гетероморфным ядом.
Физик пытался вызвать удавкой магнитного поля необратимую реакцию жизненно важных молекул в области моего пищеварительного тракта. Молекулы сопротивлялись, организовывая аркадные цепочки.
Математик норовил загнать интеграл под логарифм, не учитывая кривую разброса. Вводу интеграла мешали квадраты, извлеченные из кубов. Логарифм не поддавался многочленной дефлорации.
Историк громоздил дату на дату, пытаясь оправдать засуху интригами региональных водяных.
Программист бросался чипами, похожими на картофельные чипсы. Я пытался ловить широко распахнутым для приема технологических новинок ртом чипсовые чипсы, но безуспешно. Похрумкать килобайтами с пинами не удалось.
Инженер-механик предлагал возлечь на изобретенное коллективом единомышленников ложе вертикального стремительного взлета, ложе, предназначенное для экспресс-эвтаназии. Пришлось сослаться на протоколы бессмертных и получить отсрочку по недавно принятой статье о повторе неудачной жизни в счет кредитной линии, открытой реинкарнационным союзом истребленных банкиров и уморенных финансистов.
Упорно приставал химик, у которого вместо разъеденного кислотой пениса блестела начищенная прозрачная колба, расширяющаяся конусом.
Но тут явилась раскоряченная в истоме Нинель Осиповна, музыкально пукнув, разогнала химерических насильников и спасла честь кремлевской сотни.
В освободившееся пространство вкатился трактор, стреляющий радиоуправляемыми фарами – дзинь, дзень, дзинь – и фары никак не кончались, фары, помигивая ближним светом, опасно пролетали над головой, фары разбивались – дзинь, дзень, дзинь – о чучело с мордой, изуродованной секатором, чучело, натянувшее плащ с капюшоном, – дзинь, дзень, дзинь!
Часть четвертая
Лучшие подруги
Глава 1
Полная импотенция
Проснувшись, несмотря на широкоформатный кошмар, чрезвычайно бодрым и отдохнувшим, я на вкрадчивый, но весьма настойчивый стук в дверь и зов «Динь, Динь, Динь!» отбросил чемоданы.
Как хорошо, что мои сны фотоаппарат не транслирует в Кремль…
Нинель Осиповна, ничуть не удивленная чемоданным затворничеством, швырнула мне свежее полотенце.
– Марш на водные процедуры!
– Слушаюсь!
– Обед давно на столе.
– Я так совсем избалуюсь.
– Тебе, Диня, нужны калории для поиска метеоритов.
– Еще как нужны!
Я превратил полотенце в гаремный тюрбан бывалого евнуха.
– А вот скажите лучше, Нинель, – кто это у вас по саду голый бегает?
– Ты еще чучело мне в любовники запиши!
– Кстати, о чучеле! Давно у тебя в саду этот красавец?
– Не меньше года.
Версия о злоумышленном перемещении безликого Повара мгновенно рассыпалась.
– Кто тебе маньяка сварганил?
– Старший садовод! Кто же еще… Он этими чучелами своего покойного обидчика изгадил все участки без исключения.
– В Кронино?
– И в Пнево, говорят, тоже! В каждом саду – насаженный на кол изверг кулинар. Любуйтесь, господа, на здоровье!
Теория вероятности подтвердила свою правоту.
Численность Поваров, на которых могла пялиться Вампиранья в момент принудительного совокупления, увеличилось до вполне допустимого предела.
Логика и здравый смысл восторжествовали.
Но теперь даже при максимальном старании невозможно быстро выявить самое подозрительное чучело.
Их много, Поваров с ложками, – я один.
Мое самобичующее молчание Нинель Осиповна истолковала по-другому:
– Динь, я тебе помогу.
– В чем?
Нет, я последовательно впадал в прогрессирующее тупоумие.
– В чем поможешь?
Неужели Нинель Осиповна сглазила мои аналитические способности?
– Разберемся по порядку.
Доцентша загнула указательный палец.
– Голый в саду – не эксгибиционист, а несчастный импотент, продолжающий по инерции изображать любовника, убегающего от мужа. Года четыре назад он действительно шастал к моей соседке наставлять рога энтомологу, а потом все превратилось в жалкую имитацию.
– Зачем им этот фарс?
– Не перебивай. Бегуны, которых ты разнимал…
Нинель Осиповна загнула еще два пальца.
– Тоже поражены эректальной дисфункцией.
– А старший садовод?
– Будешь смеяться, но я только вчера утром такое шикарное тестирование устроила так называемым мужчинам! Вытащила шезлонг и приняла самую соблазнительную позу, как в соответствующих журнальчиках.
– И каков результат?
– Полный ноль. Бегуны протрусили, даже не остановившись. Садовод вообще не заметил. А липовый любовник – тем более.
– А может, у них просто нетрадиционная ориентация?
– Хуже!
– Секта лишенцев?
– Гораздо хуже!
– Уточните.
– По-моему, тотальная импотенция у всего мужского населения Садограда!
– Не преувеличиваешь?
– Наши бабы давно забыли, что такое настоящий секс.
И тут я понял, что пришло время главного вопроса.
– Как же тогда, Нинель Осиповна, вы объясните всплеск рождаемости в вашем ненормальном городке? Мужики не трахают баб, а те беременеют.
Тюрбан сорван и превращен обратно в полотенце.
– Динь, конечно, я могла бы уклониться от ответа, чтобы ты не счел меня, скажем так, чуток сдвинутой, но я скажу…
– И правильно сделаешь.
– Скажу, чтобы ты зря не тратил время по пустякам. Опросы, допросы…
– Не возражаю.
– Любая женщина, родившая или ждущая ребенка, скажет одно и то же: у нас в Садограде эпидемия непорочных зачатий.
– Эпидемия чего?
– Непорочных зачатий.
– Обожди, обожди… Непорочных – в смысле без полового акта?
– Именно.
Надо переварить услышанное.
У Повара вдруг появились конкуренты – эскадрилья архангелов.
– Ладно, пойду сполоснусь.
– И сразу обедать.
– Аппетит меня никогда не подводил!
Но, прежде чем отправиться в душ, я поднялся в библиотеку.
Надо было протестировать себя по интимному вопросу.
В библиотеке нашлась дюжина шикарных альбомов по классической живописи.
Как хорошо, что мои сны фотоаппарат не транслирует в Кремль…
Нинель Осиповна, ничуть не удивленная чемоданным затворничеством, швырнула мне свежее полотенце.
– Марш на водные процедуры!
– Слушаюсь!
– Обед давно на столе.
– Я так совсем избалуюсь.
– Тебе, Диня, нужны калории для поиска метеоритов.
– Еще как нужны!
Я превратил полотенце в гаремный тюрбан бывалого евнуха.
– А вот скажите лучше, Нинель, – кто это у вас по саду голый бегает?
– Ты еще чучело мне в любовники запиши!
– Кстати, о чучеле! Давно у тебя в саду этот красавец?
– Не меньше года.
Версия о злоумышленном перемещении безликого Повара мгновенно рассыпалась.
– Кто тебе маньяка сварганил?
– Старший садовод! Кто же еще… Он этими чучелами своего покойного обидчика изгадил все участки без исключения.
– В Кронино?
– И в Пнево, говорят, тоже! В каждом саду – насаженный на кол изверг кулинар. Любуйтесь, господа, на здоровье!
Теория вероятности подтвердила свою правоту.
Численность Поваров, на которых могла пялиться Вампиранья в момент принудительного совокупления, увеличилось до вполне допустимого предела.
Логика и здравый смысл восторжествовали.
Но теперь даже при максимальном старании невозможно быстро выявить самое подозрительное чучело.
Их много, Поваров с ложками, – я один.
Мое самобичующее молчание Нинель Осиповна истолковала по-другому:
– Динь, я тебе помогу.
– В чем?
Нет, я последовательно впадал в прогрессирующее тупоумие.
– В чем поможешь?
Неужели Нинель Осиповна сглазила мои аналитические способности?
– Разберемся по порядку.
Доцентша загнула указательный палец.
– Голый в саду – не эксгибиционист, а несчастный импотент, продолжающий по инерции изображать любовника, убегающего от мужа. Года четыре назад он действительно шастал к моей соседке наставлять рога энтомологу, а потом все превратилось в жалкую имитацию.
– Зачем им этот фарс?
– Не перебивай. Бегуны, которых ты разнимал…
Нинель Осиповна загнула еще два пальца.
– Тоже поражены эректальной дисфункцией.
– А старший садовод?
– Будешь смеяться, но я только вчера утром такое шикарное тестирование устроила так называемым мужчинам! Вытащила шезлонг и приняла самую соблазнительную позу, как в соответствующих журнальчиках.
– И каков результат?
– Полный ноль. Бегуны протрусили, даже не остановившись. Садовод вообще не заметил. А липовый любовник – тем более.
– А может, у них просто нетрадиционная ориентация?
– Хуже!
– Секта лишенцев?
– Гораздо хуже!
– Уточните.
– По-моему, тотальная импотенция у всего мужского населения Садограда!
– Не преувеличиваешь?
– Наши бабы давно забыли, что такое настоящий секс.
И тут я понял, что пришло время главного вопроса.
– Как же тогда, Нинель Осиповна, вы объясните всплеск рождаемости в вашем ненормальном городке? Мужики не трахают баб, а те беременеют.
Тюрбан сорван и превращен обратно в полотенце.
– Динь, конечно, я могла бы уклониться от ответа, чтобы ты не счел меня, скажем так, чуток сдвинутой, но я скажу…
– И правильно сделаешь.
– Скажу, чтобы ты зря не тратил время по пустякам. Опросы, допросы…
– Не возражаю.
– Любая женщина, родившая или ждущая ребенка, скажет одно и то же: у нас в Садограде эпидемия непорочных зачатий.
– Эпидемия чего?
– Непорочных зачатий.
– Обожди, обожди… Непорочных – в смысле без полового акта?
– Именно.
Надо переварить услышанное.
У Повара вдруг появились конкуренты – эскадрилья архангелов.
– Ладно, пойду сполоснусь.
– И сразу обедать.
– Аппетит меня никогда не подводил!
Но, прежде чем отправиться в душ, я поднялся в библиотеку.
Надо было протестировать себя по интимному вопросу.
В библиотеке нашлась дюжина шикарных альбомов по классической живописи.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента