Басов Николай Владленович. Ставка на возвращение (Мир Вечного Полдня - 6)

   Следующими по влиятельности были губиски примерно человеческих размеров, габаты. Эти не очень любили физическую работу, в основной части, как понял Ростик, являлись интеллигентами - врачами, учителями, инженерами, редко торговцами, в том смысле, в каком в цивилизации пурпурных вообще существовала торговля. Эти были уже в большей степени, чем г'меты, склонны к долговременным отношениям, почти в половине случаев вступали в супружество, но браки их часто распадались, потому что менять партнеров было знаком "избранности". Но даже в распавшихся семьях они продолжали опекать своих отпрысков, которых иногда оказывалось довольно много, потому что женщины-габаты вообще рожали чаще других.
   Последней, третьей разновидностью пурпурных были гиганты, или п'токи. Вот они, как правило, охотно работали физически, особенно мужчины, из них получались неплохие, насколько Рост мог судить, военные, а самые толковые даже входили в нижний офицерский корпус, и не только в армии, но и в гражданских областях. Из них часто выходили надсмотрщики или бригадиры для ламаров, квалифицированный обслуживающий персонал, строители и даже конструкторы. Они чрезвычайно любили детей, причем не только своих, увеличенных габаритов, но и от г'метов или габатов. Обычно они жили большими, сложными, многосоставными семьями, и если кто-то из этих семей добивался на каком-либо поприще хоть некоторых успехов, обычно "тащил" за собой весь свой клан, чего у других губисков почти не бывало.
   Еще в тех же книжках Ростика очень заинтересовали ярки, или ярк, то есть он встречал и несклоняемую форму определения этих существ. Это и были те самые пернатые ящерки с очень ясными, завораживающе-красивыми глазами. Эти существа были теплокровными, живородящими и определенно находились в каком-то родстве с дварами, вот только из этих примитивных книжек не совсем понятно было, в каком именно. Про них довольно много было написано. Их главной особенностью было то, что якобы они обладали свойством животной левитации, умели падать почти с любой высоты, не разбиваясь, а наиболее тренированные даже зависали в воздухе, подпрыгивая с места.
   Они пользовались каким-то необъяснимым влиянием на несупенов, но обычно хорошие ярки - хотя и непонятно было, что вкладывалось в это понятие, уходили служить уже чегетазурам. Тем самым каменноподобным уродам, которые получались из несупенов.
   Чтобы получить чегетазура, несупена обычно выхолащивали, обрубали его коротенькие ноги, уродливые ручки и вживляли какие-то не очень понятные приборы. Чегетазуры после определенной подготовки и тренировки составляли костяк всей этой довольно сложной, развитой по Полдневным меркам цивилизации. Обычно чегетазуры жили очень долго, многие века, иногда доходило до тысячи лет, но вот что с ними было потом, Ростик, как ни рылся в книжках, не узнал. Возможно, дело было в том, что набор этих самых книжек являл удручающее отсутствие серьезных трудов. А может быть, ему следовало научиться читать получше, чтобы понимать тексты, которые могли просветить его в этих вопросах.
   Но вот что интересно, для всех несупенов, определенно, существ не слишком приспособленных для существования в естественных условиях, целью, и смыслом жизни, и даже высшим предназначением было одно - стать чегетазуром. Этого Ростик не понимал. Хотя ему в какой-то момент начинало казаться, что можно объяснить это стремление стать увечным уродом, не способным даже еду поднести ко рту, именно долгой жизнью чегетазуров. Ведь несупены, какими бы влиятельными и развитыми они ни были, редко жили дольше трех-четырех столетий. А потом все вдруг изменилось, и весьма радикаль сильно. Началось с того, что почти половину кораблей, составляющих Валламахиси, как-то ночью оторвали от плавающего острова и увели на север, насколько мог судить по своим, человеческим представлениям Ростик. Потом и оставшиеся корабли через пару дней разбили на несколько групп, и тут же все сейнеры были возвращены на базовый корабль, потому что, как сказала Синтра, теперь стало не до рыболовства.
   Ростика вернули в ту же казарму, в которой он обитал сразу после того, как его выдернули из дрожжевого цеха, и, к его удивлению, туда же переселили часть тех губисков, с которыми он привык иметь дело, а именно Карб, Синтру и Джара. Там же оказалось немало надсмотрщиков и даже три ярка. Эти держались особняком. Да и губиски теперь стремились оставаться каждый сам по себе, откровенно рассматривая окружающих как конкурентов.
   Их корабль стал формировать небольшую эскадрилью из антигравов, в которую входило два треугольных крейсера, с десяток обычных легких машин и с полдесятка грузовых леталок с двумя котлами. Команды почти на всех этих машинах были уже укомплектованы, и не составляло особого труда догадаться, что они должны были послужить транспортом для тех, кого начальство решило перевести куда-то на другое место службы, сняв с корабля.
   А спустя еще дня три Карб вдруг ввалилась в казарму расстроенная до такой степени, что даже не застегнула все пуговицы и пряжки на комбинезоне либо специально их разорвала, выражая крайнюю степень отчаяния. Рост, как обычно, читал что-то, но, заметив ее, подошел и сделал приглашающий к разговору жест рукой. Обратиться к габату без этого жеста считалось серьезной формой неподчинения.
   - Чего ты хочешь? - Карб действительно была расстроена, она уселась на табуретку и принялась ук ладывать личные вещи, которых у нее было на удив ление немного, в мешок, чем-то напоминающий сол датский сидор, только побольше размерами и не из брезента, а из легкой и прочной кожитсакого-то мор ского существа. - Получила новое назначение?
   - Переводят на другой корабль, - Карб судорож но, почти по-человечески, вздохнула. - А это значит, что начинать придется с самого низа, не иметь своей каюты, спать в казарме, как тут. - Она осмотрела по мещение, в котором было больше коек, чем свобод ного пространства.
   - А если бы Пинса оставила тебя при себе, тебе бы не пришлось начинать... с начала? - снова спро сил Ростик.
   - Разумеется, я бы сохранила и свои преимуще ства, и свое звание, и даже, возможно, свой пост. Про пост, который занимала Карб, Ростик ничего " не знал, ему казалось, что последние месяцы пурпурная девушка только и делала, что возилась с ним, с Ростиком-человеком. Но, вероятно, у нее были и какие-то другие обязанности. - - А про меня ты ничего не знаешь?
   Карб подняла на Ростика горячий от бешенства взгляд. Но сдержалась.
   - Кажется, тебя решили оставить при корабле, уж очень ты ловко рыбу ищешь. Без покровителя не ос танешься.
   Она так и сказала - "без покровителя", а это значило... Ничего это не значит, решил Ростик, останусь вечным наездником в мелких рыборазведческих командах при каком-нибудь другом чегетазуре. И тут же понял, что его это не устраивает. Нужно было что-то делать, причем срочно.
   - Куда отправляют Пинсу? - спросил он. Карб, как ни была она зла, вдруг поняла, что он спрашивает не просто так. Хотя ко всем возможным вариантам развития, которые мог бы предложить Ростик, отношение у нее было весьма скептическим.
   - Разумеется, она остается при Савафе. Ему без нее не обойтись. - Карб помедлила, потом все-таки закончила: - Но Савафу из несупенов придают только ее, быть отставленным с большим позором просто невозможно.
   Спрашивать про Савафа было бессмысленно. Это были уже такие сферы из иерархии пурпурных, в которые еще недавний раб, а может быть, и нынешний, просто с чуть большей свободой перемещения по кораблю, вмешиваться не смел. Тогда Ростик сказал твердо, даже немного грубо:
   - Не можешь устроить мне встречу с Пинсой? Карб подумала, посмотрела на Ростика: - Что ты задумал?
   Он очень побаивался, что его способность к предвиденью не проявится, но она неожиданно возникла легко и ярко и даже почти безболезненно, как во время самых лучших, самых удачных тренировок, которые ему устраивали аймихо.
   - Хочу поговорить.
   - Дела ей другого нет, как только болтать с то бой, - буркнула Карб с самым что ни на есть просто народным выговором, частенько свойственным габатам. Но отложила свой мешок и куда-то ушла.
   Читать дальше Ростик не мог. Он отложил книгу и просто ждал, полулежа на своей койке. Он хотел бы добиться большей определенности в своем предвиденье. Но ее не было, он не знал, что случится с ним, чем он будет заниматься на новом месте, в чем окажется его выигрыш, если он сумеет остаться при Са-вафе с Пинсой. Но какой-то выигрыш у него при этом определенно должен быть, это он чувствовал твердо.
   Потом его вызвали по внутренней связи, и, когда он пришел на верхнюю палубу, ему показалось, у него возникает дежа-вю, потому что у края платформы, в стороне от корабельных надстроек, его ждал ярк Пинсы. Тот самый, что вытащил Ростика из дрожжевой фермы. Теперь-то Ростик отчетливо видел, насколько Лодик молод и, пожалуй, предприимчив. Иметь такого союзника было бы неплохо с любой точки зрения, но особенно теперь, когда Ростик едва ли не случайно для себя затеял собственную игру, пусть мелкую, но, возможно, такую, от которой для него многое зависело.
   Около Лодика находился какой-то г'мет, невыразительный, длинноволосый и, как показалось Рости-ку, очень злой по той причине, что их всех расформировывали, и потому, что его оторвали от какого-то дела, которое казалось ему более интересным, чем разговоры с Ростом.
   Для начала Ростик поклонился, потом выпрямился и стал ждать. Меньше других терять время был склонен Лодик. С необычным, свистящим акцентом, свойственным яркам, он приказал: - Говори. - Я Рост, человек... - договорить не дали.
   - Мы знаем, что ты такое, - длинноволосый г'мет едва не визжал, впрочем, высокий голос в их среде считался признаком начальственного положения, вот его-то он и демонстрировал.
   - Прости, что отнимаю время, - промямлил Ростик, - но я хотел бы остаться с Саваф-то-Валламахиси, в его команде, и, разумеется, с несупеной Пинсой, которая остается служить ему.
   - Ты ему сказала? - бросил красноватый от зло сти взгляд на Карб незнакомый г'мет и повернулся к Ростику: - Это невозможно... Вернее, зачем ты нам?
   - Я умею искать то, что скрывают пространст ва, - произнес Ростик. Скрывает не только вода, но и леса, пустыни, даже недалекое будущее.
   - Это нас не касается, - буркнул длинноволосый г'мет и повернулся, чтобы уйти.
   - Падихат, почему ты так говоришь? - внезапно спросил Лодик.
   Все замерли. А Лодик, неторопливо повиливая хвостом, подошел к Ростику, вгляделся в него.
   - Я могу указать место, куда направят Савафа-тоВалламахиси, - отозвался Ростик, - если мне дадут карту континента, к которому мы движемся.
   - Этого не знает даже Пинса, - неопределенно сказала Карб.
   - В силу каких-то причин, которые неясны даже мне самому, я умею искать, - повторил Ростик. - Не больше, но и не меньше.
   Ярк вдруг вломился в сознание Ростика, причем так грубо и эффективно, что человек даже присел. Это было больно, это было мучительно, в чем-то это было даже хуже, чем обследование, которое когда-то учинил ему Саваф.
   Когда красная пелена боли немного рассеялась, Ростик понял, что Лодик шлет кому-то ментальный доклад. Впрочем, не составляло особого труда догадаться, что общается он с Савафом. Обмен информацией был очень быстрым, Ростик не понял даже трети тех сигналов, которые использовали оба ментата. Единственное, в чем он был уверен, что главную нагрузку этого разговора взял на себя Саваф, и это наводило на некоторые мысли... Например, немного понятнее становилось, почему разрыв связей с командирами для многих пурпурных был делом мучительным и почему перевод под другое командование отбрасывал их, так сказать, к исходной точке карьеры. Ведь обучение такому общению было делом долговременным, и каждый из чегетазуров обучал наиболее приближенных к себе подчиненных собственным навыкам ментального общения, другой чегетазур использовал бы другие приемы, воздействовал на другие центры мозга, может быть, работал в иной частотной полосе сигналов.
   - Саваф говорит, - озвучил результаты своего доклада Л одик, - что сейчас ты пройдешь небольшой тест. Если ты не справишься, от тебя избавятся.
   В сознании Ростика вдруг зрительно и довольно явственно возникла карта, словно бы он действительно видел ее воочию. Разумеется, давление на сознание стало еще грубее, но оно уже не было внезапным, Ростик мог даже выпрямиться и почти вернул собственное мышление... Все, нужно соображать, решил Рост, иначе действительно выстрелят в затылок и сделают вид, что другого решения не было.
   Карта была ясной, хотя и выполнена по обычным законам губисков, тем самым, для расшифровки которых людям потребовался не один год. Но с этим Ростик уже умел справляться. Он осмотрел ее.
   Какой-то участок суши, который попадал в поле этой карты, представлял собой часть континента, куда губиски шли на кораблях. На берегу этого континента стоял город, даже цепь городов, вытянувшихся вдоль моря, численность которых определенно составляла два-три миллиона разнообразных существ, но... Это было не то, что требовалось искать. Саваф спросил с каким-то подвохом, его не интересовал город.
   И тогда Рост вдруг понял, что кусочек суши где-то далеко на западе от этого города, может быть, в четырех тысячах километров, выглядит чуть более теплым, именно теплым... Хотя непонятно было, как он мог в этой ментальной проекции видеть не только карту, но и определять на глазок расстояния, раньше ему такое не удавалось. Это вообще было уже за пределами человеческого сознания, на это не всегда были способны даже аймихо.
   Кусочек суши, который выглядел теплым, стал увеличиваться, словно зрение Ростика приобрело способность мощной подзорной трубы. Потом он заметил в выбранном участке что-то блестящее, это было озеро, нет, скорее море* по размерам не уступающее Каспию на далекой Земле... Потом с южной стороны этого озера возникло что-то, похожее на линию, она горела, двигалась и несла смерть. Линия фронта, решил Рос-тик, только с кем тут сражаются губиски, причем так упорно, так ожесточенно, с использованием таких мощных армий, по сравнению с которыми войны человечества выглядели пустячной стычкой?
   И вдруг он понял, что Савафа интересует только один кусочек этого фронта, неподалеку от берега. Именно за этот участок ему и предстояло отвечать, там он и будет командовать войсками, бьющимися с неизвестными врагами губисков.
   Рост закачался, он истратил слишком много сил и на восприятие карты, и на поиск этого района, примыкающего к озеру. И еще, пожалуй, он действительно сам разобрался в том, что видел, потому что Саваф так сформулировал свое ментальное послание, что по нему невозможно было ничего понять, дополнительных смыслов эта связь не несла.
   Ростик почувствовал, что способен снова видеть и Карб, стоящую сбоку от него, и Падихата, и, конечно, Лодика, который по-прежнему внимательно вглядывался ему прямо в глаза. Потом ящер сделал странное движение головой, словно глотал очень большой кусок пищи, и бодро оповестил:
   - Ты прошел испытание, Рост-человек. Саваф приказал тебе собирать пожитки. Ты принят в команду и отправляешься с нами.
   - А я? - тут же спросила Карб. - Я лучше других умею с ним обращаться...
   - И ты, и даже Синтра с Джаром, - ответил юноша-ярк и отправился к надстройкам корабля. Уже на ходу, не оборачиваясь, он добавил: - Вылетаем под вечер, так что у вас достаточно времени на сборы.
   Глава 6
   В агос оказался куда больше, чем Ростик предположил, ментально разглядывая карту, которую ему оттранслировал Саваф. Город насчитывал не сотни тысяч, а более десяти миллионов жителей. Он протянулся вдоль берега иногда узкой полосой, всего-то в несколько сотен шагов, иногда вгрызаясь в континент своими строениями, башнями, дорогами и искусно пробитыми каналами на многие километры. В целом, наверное, это выглядело красиво.
   Жаль только, что, когда они подлетали к Вагосу на крейсере, на котором летела Пинса, Роста поставили к котлу с другими п'токами, многих из которых он не знал. Но даже если бы знал, грести от этого было бы не легче, нагрузку нормального рослого работяги с него никто не снимал. Да, возможно, Ростик и сам не согласился бы, пока не упал бы без сил. К сожалению, сил этих оказалось немало, и он проработал почти весь путь до города, а когда все-таки его сменили, рассматривать что-либо было уже поздно, солнце выключилось, и ничего, кроме редких очагов света, ни внизу, ни по сторонам не виднелось.
   Они приземлились часа три спустя и сразу принялись обустраивать помещения для Савафа, которые оказались просторными и гулкими, потому что мебели в этих высоких белокаменных стенах почти не было. Лишь стояли какие-то-столики, сундучки и, разумеется, ложе чегетазура.
   Потом, уже далеко за середину ночи, сумели устроить спальню Пинсы, куда немедленно удалился Лодик, разразившись плаксивыми причитаниями, которые должны были всем подряд, и Пинсе в том числе, внушить, что он расстроен скромностью дворца, который им выделили, хотя Рост считал, что жилье, где они оказались, было огромным и почти красивым. И уж, конечно, не шло ни в какое сравнение с теснотой любого из кораблей Валламахиси.
   Довольно быстро, без всяких проблем, устроили на ночь Падихата неподалеку от спальни Савафа, а потом всех п'токов и рабов с ними вместе отправили спать в общую казарму, которая мало чем отличалась от обычной конюшни, если бы в цивилизации пурпурных имелись лошади.
   А поутру опять начались хлопоты по обустройству на новом месте. Ростик старался помогать, как мог, особенно потому, что Карб странно на него поглядывала, да и Джар со своей Синтрой все время оказывался неподалеку и демонстрировал придирчивость. Но если у них как раз были какие-то заботы, то у самого Ростика их очень скоро почти не оказалось. Вернее, его, конечно, гоняли бы в хвост и гриву, чтобы он носился по всему дому как остальные рабы, но он ушел помогать командам антигравов, и о нем забыли.
   Помимо устройства виллы, действительно чрезвычайно похожей на какой-нибудь дом богатого и знатного римлянина времен расцвета Империи, его заинтересовала новая раса рабов, которых он не видел на Валламахиси. Вернее, наверняка видел, но находился тогда в таком затуманенном состоянии, что не мог этого вспомнить. Назывались они ламарамй, И очень напоминали людей, просто до невероятия.
   Вот только они были очень высокими, мускулистыми, и у некоторых бросалась в глаза сильная нижняя челюсть. Они бы походили на рослых питекантропов, если бы у них имелись волосы, но большинство было лишено даже бровей. А потом Рост решил, что когда-то волосы у этих рабов росли, но тех лама-ров, которых он видел в новом доме Савафа, лишили этого украшения, исходя из гигиенических целей и чтобы психологически подчинить их, потому что отсутствие волос, как быстро стало понятно, в Вагосе рассматривалось как признак неполноценности. Чем это было вызвано, Рост пока не знал, а расспрашивать кого-либо по этому поводу не решался, опасаясь привлечь к себе внимание.
   Еще у ламаров были очень большие головы, раза в два больше, чем у Ростика, с правильными по человеческим меркам черепами, глаза с плошку размером, почти всегда с темной радужкой и вертикальным, окрашенным темной зеленью зрачком, и руки почти до колен. Кисть составляли, как правило, четыре пальца, но у некоторых, особенно у женщин, иногда имелся крохотный мизинец, которым эти существа чрезвычайно гордились и который использовали только для украшения какими-то специальными кольцами. Вообще, пятипалые могли рассчитывать на более уважительное к себе отношение даже со стороны пурпурных, и Рост заподозрил, что Са-ваф решил его ментально проверить, потому что его рука имела именно такое строение.
   Гораздо позже, когда он уже научился разбирать невразумительную, построенную только на горловых звуках речь ламаров, даже когда они пытались говорить на едином или на языке пурпурных, он узнал, что пятипалые почему-то считались чем-то вроде "шаманов" или даже восхунами - еще одной чрезвычайно редкой антропоморфной расой, относящейся, по-видимому, к чему-то среднему между губисками и аймихо.
   Но в целом ламары были совершенно несчастными существами, неопрятными и склонными к неожиданным депрессиям. К тому же, несмотря на все внешние признаки силы, они быстро уставали, так что даже Ростик казался более вынослив, а потому от п'токов им приходилось терпеть разного рода подковырки, иногда совсем не безобидного свойства.
   Рост как попробовал жить вместе с пурпурными гигантами, так с ними и остался, хотя некоторые из них косились на него, но, в общем, слишком уж серьезно не задевали, должно быть, и до их казармы докатилась весть, что этого непонятного, похожего на га-бата дикаря прихватил с собой сам Саваф.
   Как только ситуация позволила Ростику хоть немного приодеться, он попробовал выйти за ворота поместья, окружающего виллу Савафа, и, к его неожиданной радости, его выпустили бепрепятственно, приказав только обязательно присутствовать за ужином. Это действительно было важно - не оказаться нечаянно в числе беглецов, а использовать предоставленную свободу максимальным образом.
   От виллы Савафа до ближайших городских окраин Вагоса нужно было пройти не больше двух, мо-жеть быть, трех километров, зато потом начинались сплошные улочки, такие узкие и грязные, что иногда по ним и пройти было невозможно - ящик с отбросами, выставленный за дверь из какого-нибудь дома, перегораживал ее совершенно, и без риска испортить одежду нечего было и думать форсировать такую преграду. Почему жители города так поступали, Ростик не знал, но надеялся, что эти ящики кто-то должен убирать, что, кажется, и происходило, хотя он ни разу не стал свидетелем такой операции.
   В ближайшей части города обитали преимущественно ярки, только более ободранные и менее красивые, чем Лодик, да еще стики - чрезвычайно похожие на тех кузнечиков, с которыми люди вынуждены были сражаться в первые же недели после переноса Боловска в Полдневную сферу. Оказалось, что этих самых стиков имелось с три десятка разновидностей. Тут были и прозрачные, и богомолы, как привык их называть про себя Ростик, и с темным хитиновым покровом, используемые для разных ремесел, то есть приспособленные для тонкой работы, и прочие... На едином они почти не говорили, очень редко удавалось встретить особь, способную издавать звуки, похожие на язык пурпурных, которого Ростик не знал, поэтому общение свелось к нулю. Еще его чрезвычайно интересовали - и пугали одновременно - существа, которых все называли вас-смерами. Они были похожи на морских слизней, то есть совершенно неопределенные по форме, напоминающие скорее несколько склеенных кусков полупрозрачного мяса, чем функционально устроенное существо, без заметного деления тела на ноги, руки, туловище и голову. Но, когда было необходимо, из них каким-то образом выходили пучки длинных отростков с очень неприятного вида отверстиями на их кончиках. Они почти всегда пребывали в состоянии какой-то отстраненности, любили греться на солнце, иногда сплетались в клубки, но главная особенность, отчего их все сторонились, заключалась в том, что из этих самых "пальцев" они умели стрелять довольно сильным плазменным шнуром, словно из ружья пурпурных. Вас-смеры всегда были солдатами и редко подпускали к себе кого-нибудь, кроме ярков. Однажды Ростик даже увидел, как вас-смер выстрелил в сти-ка, который, по мнению слизня, недостаточно быстро и почтительно уступил ему дорогу.
   Разумеется, в Вагосе имелись и другие расы, но Ростик слишком плохо ориентировался в обстановке, чтобы проявлять интерес к кому бы то ни было, тем более что этим он рисковал в ответ получить удар копьем, ножом или нарваться на выстрел из пистолета. Оружия, кстати, в городе было немало, но кроме стражи города, состоящей из пурпурных с незначительным количеством вас-смеров, остальные горожане носили его скрытно, в складках одежды либо на теле, и догадаться о нем Ростик не мог бы даже в трансе всезнания.
   Хотя, в общем, это его не очень интересовало. Потому что уже в третью свою исследовательскую экспедицию по городу Ростик, ведомый каким-то странным ощущением, обнаружил не что-нибудь, а публичную библиотеку. Он даже сумел проникнуть в нее, минуя стражу, должно быть потому, что его приняли за какого-нибудь экзотического губиска, но книги выдавать отказались, даже когда он на своем едином объяснил, кто он такой, где обитает и кто его господин.
   А добраться до книг очень хотелось, потому что библиотека была неплохой. Тут имелись и свитки, и кодексы, почти похожие на книги его родного человечества, и книги из пластинок тонко обработанного дерева, и даже плиты каменного литья, на которых хранили свои знания Шир Гошоды.
   Пришлось обратиться к Падихату, тот перетолковал это дело с Лодиком, и спустя несколько дней Пинса дала по все той же цепочке разрешение, которое выразилось в широкой, с ладонь, металлической пластинке, служащей своеобразным залогом за взятые для чтения книги и одновременно знаком разрешения пользования библиотекой одному из челяди-нов поместья Савафа, которым Ростик номинально являлся.
   Вот тогда-то Ростик почувствовал, что мир вокруг может быть не только тупо-враждебным, но и интересным. Он просто утонул в книгах, которые пытался читать, и действительно, все точнее проникался грамотой на едином, пусть даже понимая иные трактаты с пятого на десятое.
   Но постепенное изучение устройства цивилизации пурпурных, которая не очень отличалась от земных образцов времен античности, вывело его на одну любопытную загадку. Вернее, на две, но обе, как подозревал Ростик, были довольно близки. Первая загадка, которая не давала ему покоя, заключалась в том, что губиски, как оказалось, вели постоянную, длящуюся тысячи лет войну с какими-то металлическими полурастениями, создающими что-то похожее одновременно и на города, и на лабиринты. Войны эти велись с переменным успехом, но всегда на полное уничтожение противника.