Через два дня мастер Приам и его сопровождающие отправились назад в Кадот. По просьбе Учителя книжник оставил одного коня, чтобы у Возрожденного была возможность поучиться джигитовке и уходу за лошадью. Учитель показал несколько приемов атаки всадника пешим воином, потом сел на коня, продемонстрировал ответные действия и ушел на дальние луга собирать травы. Трол принялся тренироваться в паре с животным. Чтобы имитировать противников, пришлось использовать, как всегда, деревянные чурбаки. С самого начала конь очень боялся их, а Возрожденный никак не мог понять, в чем дело. И лишь через неделю понял.
Лошадка оказалась слишком очеловеченной, попросту привыкла верить людям. Когда Трол атаковал чурбачки и представлял их как враждебных воинов, конь видел, что это не люди, но, получая от наездника постоянный сигнал, что это противник, очень переживал. Оказалось, звери не переносят ни двойственности, ни мнимости… Этот урок был едва ли не важнее выученных приемов.
Когда Учитель вернулся, Возрожденный едва успел показать, чему научился, как выяснилось, что он перетрудил конягу. В самом деле, конь за последнее время похудел, но, по мнению Возрожденного, стал легче на ногу и здоровее духом, потому что трудная работа и тесное общение с Тролом внушили ему немалую толику самоуважения и радости жизни. Как оказалось, это было важно, без этого иные вещи были неисполнимы, сколько бы Трол ни тренировался, – например, он так и не научился бы скакать галопом, стоя на крупе коняги.
А вообще-то, как Возрожденный объяснил Учителю, конь в целом производил впечатление плохо выезженного, и он, Трол, мог бы сделать из него бойца получше. Тогда Учитель серьезно ответил, что на конно-спортивную карьеру Трола у них нет времени. После чего совершенно неожиданно был объявлен отдых.
Учитель с конем куда-то исчезли, верно, забрались в совсем необжитые места, где Учитель собирал ингредиенты для колдовских экспериментов, пока конь разъедался на вкуснейших горных травах. А Возрожденный остался один и должен был сам придумать себе какое-нибудь дело.
Он сходил в деревню, переодевшись бродячим акробатом, и люди показались ему еще более неприятными и слабыми, чем когда он выискивал трактирщика по заданию Приама. К тому, что он заметил в них тогда, теперь можно было прибавить еще целый букет неприятных черт – неразборчивость в средствах, мелкая хищность, полное непонимание красоты почти во всех ее проявлениях и постоянный страх, гложущий людей даже во сне. Когда он как-то спросил одного из местных заводил-здоровяков, чем вызван этот страх, тот ничего не смог объяснить. Люди вообще оказались косноязычны и, как выяснилось, самостоятельно не умели размышлять о самых простых вещах.
В это он сначала не мог поверить. Учитель всегда и почти во всем требовал умения найти собственную, личную оценку, а здесь люди не верили, что им это удастся, не понимали, зачем это нужно, и не хотели этого добиваться. Как оказалось, им это представлялось почти непосильно трудным. И вызывало враждебность. Так же, как и применение иноязычных слов.
Расстроенный, Трол вернулся в пещеру и стал ждать. Когда через неделю Учитель появился на тропе, возвращаясь со своей прогулки, Трол бросился к нему и, не дав даже сойти с коня, рассказал, чем занимался.
– Оказалось, молодой мастер изучал человеческую природу. Почти философствовал! – Учитель выглядел отдохнувшим, как и их конь.
– Учитель, я говорю о главном – они мне не понравились! Все целиком и каждый в отдельности.
– Ну, от этой беды вылечиться проще простого.
Учитель оценивал его новоприобретенное недоброжелательство к людям как не заслуживающую разговора мелочь.
– И что нужно сделать?
– Несколько дней у нас еще есть, прежде чем мы уедем…
Трол решил сыграть в неосведомленность.
– Мы уезжаем? Интересно. А я ничего не знаю.
Учитель вздохнул и умылся после дороги в корытце у коновязи, потом стал расседлывать лошадь.
– Все ты знаешь. Если тебе кажется, что твое присутствие при моем разговоре с Приамом было верхом маскировки, то могу засвидетельствовать: если бы солнце хоть на секунду зашло за тучку, мне уже не удалось бы загородить твой сверкающий силуэт.
Чтобы Учитель не вдавался в эту тему, Возрожденный промычал:
– Вообще-то мы говорили об остальных людях.
Учитель повернулся и пошел в пещеру, чтобы переодеться.
– Своди к водопаду коня, искупай и вычисти его, – бросил он через плечо. – А потом присмотрись к детям.
Раздумывая о совете Учителя, Возрожденный вычистил коня, как царевича, с удивлением обнаружив, что конь узнает его и очень рад возобновить дружбу, быстро, как мог, приготовил для Учителя ужин и к вечеру ушел в деревню.
Вернулся он через день. Учитель оказался прав, как всегда. Дети полностью примирили его с людьми. Хотя их, конечно, следовало лишь пожалеть, потому что они попали в такой мир, который неизбежно превращал их во взрослых.
Учитель, заметив, что Возрожденный вернулся, внешне не проявил к этому большого интереса. Он даже не отложил в сторону трактат, посвященный, кажется, агрономии Западного континента, который до этого сосредоточенно читал. Когда Трол подошел и поздоровался, Учитель заложил книгу пальцем и поднял на него глаза.
– Как дела?
– Что делать, чтобы дети на всю жизнь оставались такими, каковы они есть?
– На это пока нет ответа, хотя самые умные и благородные люди ломали голову не одну тысячу лет. Но должен признать, они не оставляют надежду найти его.
– Я хотел бы заниматься этим. Наравне с тренировками, конечно.
Учитель улыбнулся самыми уголками глаз.
– Подумай вот о чем – понравятся ли тебе люди, которые остались детьми на всю жизнь? Может быть, нынешние взрослые с пороками, в которых ты их обвиняешь, а именно в нежелании трудиться и ограниченности в постижении мира, – может быть, они и есть, как ни печально, те дети, которые не выросли по-настоящему?
Трол подумал. Все становилось еще сложнее, чем казалось раньше.
– Что же делать?
– Думать, как сделать, чтобы испорченные дети все-таки повзрослели.
– Я буду думать, – ответил Возрожденный.
Учитель встал, отложил книгу, потянулся и сказал:
– Разумеется. Но об этом нужно думать по-особенному.
– Я уже много знаю, – на всякий случай ответил Трол.
– Все негодяи, которые принесли массу горя людям, полагали, что они очень много знают, во всяком случае – достаточно. Проблема не в том, чтобы знать, и даже не в том, чтобы люди сами захотели стать другими. Проблема вот в чем: а нужно ли этому миру, чтобы все люди стали совершенными?
Возрожденный поклонился, как кланялся на тренировках по рукопашному бою, когда пропускал «смертельный» удар.
– С чего следует начинать?
Глава 6
На следующий день Учитель взял один из утяжеленных боевых шестов, прошел в самый дальний и темный угол пещеры, подважил какой-то камень, который всегда казался Возрожденному монолитным с остальной скалой, и сдвинул его в сторону. За ним открылся проход.
– Здесь есть подземелье, в котором ты будешь учиться думать по-особенному, – сказал Учитель. – Не как человек и даже не как воин. А как часть мира… Здесь об этом должно хорошо думаться, я проверял все стены на биополевую насыщенность – совершенно чисто, ничто не мешает.
– А ты, Учитель?
– Я буду передавать тебе еду. Чтобы не создавать лишних наводок, я замурую тебя в специальной камере и оставлю узкую щель для миски.
По стенам стекала вода. В воздухе чувствовался запах плесени, летучих мышей и сырого камня. Но здесь действительно было чисто, даже фон деревьев и травы, который бывает иногда очень мощным, особенно перед дождем, не проникал сюда. Но все-таки Возрожденному здесь не понравилось – он подумал, что согласен примириться с любым фоном травы еще и потому, что она дает свежее дыхание. А каково ему будет в тесном, запертом помещении?
– Там все устроено, – вмешался в его мысли Учитель. – Будет, как ты любишь – и свежий воздух, и полное соблюдение гигиены, и даже небольшой ручей, чтобы ты не забывал воду.
– А как теперь быть с нашим отъездом?
– Такую удачную пещеру, как эта, не так просто отыскать. Поэтому ты попробуешь тут, хотя бы для того, чтобы впоследствии было с чем сравнивать.
– Что мне следует делать?
– Сначала научись терять ощущение времени. Пещеры для этого отлично подходят. А потом… Знаешь, как в свободном бою без оружия – просто слушай себя, свое тело, свою душу, – Учитель даже наклонил голову, изобразив, что прислушивается к чему-то очень тихому. – И не бояться непроизвольности – это главное условие. Но входи в него с чем-нибудь простым, что уже знакомо тебе.
– Может быть, потренироваться в технике дальнего подслушивания?
– Нет, лучше попробуй видеть на расстоянии. – Учитель задумался, потом тряхнул головой, отгоняя неудачную мысль. – Смотри с какого-нибудь необычного ракурса, например с большой высоты. Только с очень большой, когда трудно различить людей и даже отдельные дома.
– Как войти в это состояние?
– Помни три вещи. Кажущееся действительней существующего. Энергии никогда не бывает достаточно. И последнее: там, где ты можешь оказаться, прав только ты. Это важно. – Они уже шли под тяжкими сводами, и его голос гулко отзывался в темноте. – Даже если я успею вовремя, что сомнительно, в том мире, где ты можешь оказаться, любая помощь, даже моя, испортит все безнадежно.
– Не понимаю, – признался Возрожденный. – Что может случиться?
– Если бы я знал, ты бы получил полный список неприятностей, ожидающих тебя.
– Ясно. – Сердиться Тролу не хотелось, но очень уж последние слова походили на одну из обычных отговорок Учителя.
– И конечно, не забывай простые вещи. Слушай незнакомое, почаще обновляй способность видеть в темноте – ты дважды споткнулся, пока шел за мной, – Учитель так резко остановился, что он чуть не налетел на него. – Когда ты дрался с ребятами Приама, мне показалось, ты снова не чувствовал открытые зоны.
– Свои или противника?
– Свои, конечно. Более подготовленный противник успел бы обрить тебе голову, пока ты прыгал от Приама.
– С тобой, Учитель, я бы и вел себя по-другому.
– На самом деле я не совершенный мечник. – Учитель шагнул в сторону и растворился в стене. Возрожденный последовал за ним в крохотный лаз и услышал: – Вот твоя келья.
Там, где они только что прошли, была сложена тяжелая и толстая стена, но построили ее много лет назад.
– Жаль, придется уезжать отсюда. На редкость чистое место, – Учитель посмотрел по сторонам и вздохнул: – Пищу ты будешь получать раз на два дня. Ну, прощай.
Он выскользнул в лаз и быстро стал закладывать его заранее приготовленными камнями.
– Учитель, почему ты сказал «прощай»?
– Не знаю, – послышалось с той стороны уже узкого отверстия. – Это имеет значение?
– Мне показалось, имеет.
Учитель не обратил на слова Трола ни малейшего внимания.
– Запомни, в нашем распоряжении только две недели. Постарайся добиться большего, чем я тебе предложил.
Он ушел очень тихо. Возрожденный сел, расслабил все «узлы» сознания, прислушался к себе. Неожиданно всплыло прощание Учителя. Он отогнал эти глупости, но потом понял, что все-таки боится, почти как люди в деревне. Только, конечно, не за себя, а за него – самого близкого ему человека, по приказу которого он отдал бы жизнь, даже не спросив, зачем это понадобилось.
Он встряхнулся, подошел к заложенному лазу, потрогал камни. Раствор успел затвердеть. Кроме того, камни были уложены каким-то хитрым замком, сдвинуть теперь их мог только тот, кто знал порядок разборки, иначе они встали бы «в распор», с которым не удалось бы справиться даже дюжине человек. Конечно, это было самым разумным. Накладывать на камни заклинание Учитель не хотел, иначе колдовской след в этом чистом подземелье выветрился бы не раньше чем через несколько месяцев.
Трол осмотрелся. Келья была довольно велика, даже позванивание ручья, который вытекал из одной стены, образовывая небольшой водоем, не было слышно от того места, где Учитель сложил стену. В самом глухом уголке зала Возрожденный нашел узкую трещину, в которую утекала вода – с гигиеной в самом деле все было в порядке.
Тогда он выкупался, чтобы почувствовать себя как дома. У воды был отчетливый известковый привкус, но по чистоте и свежести она не уступала водопаду. Приказав себе в течение ближайших суток не обращать внимания на голод, Трол стал терять чувство времени.
Это оказалось не так просто, его все время уводило в сторону, чаще всего он начинал видеть внутренним взором звездное небо… Небо всегда притягивало его, словно обещало невиданное удовольствие или напоминало о давно забытом умении. Хотя что это могло быть за умение, что за удовольствие – Возрожденный не знал.
Неожиданно у Трола очень легко выделилось эфирное тело, никогда прежде так не получалось. Оно прошло сквозь земельный свод и поднялось над горами.
И сразу же он понял смутные, но полные угрозы предупреждения Учителя – оказалось, память эфирного тела очень слаба. И слабела она не только от расстояния, которое отделяло его от физического тела, но и от ветра, от яркого солнечного света, от звуков, которые не смолкали в вышине… Утихали лишь звуки, идущие от земли. Но гораздо отчетливее становился гул, исходящий сверху, из космоса.
Трол поднимался до тех пор, пока не почувствовал: еще немного, и он оглохнет от звона звезд, небесных сфер и потока всезнания. Ему захотелось окунуться в это всезнание, но он почувствовал, что от этого потока информации – часто дикой и абсолютно нечеловеческой – можно ждать самого скверного, самого опасного.
Тогда он осмотрел Землю под собой. Она виднелась сквозь какую-то дымку, странные искривления пространства и прозрачности, как будто он смотрел через один из тех оптических приборов, которые не столько приближали объект, сколько обманывали зрение. Но, приноровившись, он сумел видеть Землю довольно хорошо. Конечно, это было Зимногорье, страна, которая приютила его с Учителем.
По сути, это оказалась небольшая долина, окруженная с трех сторон горами, иные из которых были покрыты ледниками. В ширину долина не превышала пятидесяти, а в длину, несмотря на весьма причудливый рельеф, вытягивалась более чем на двести миль. В нее стекали воды по меньшей мере полутысячи больших и малых рек, которые в нижней трети долины образовывали реку несравненной красоты, которая называлась Аттельгир и впадала в Кермальское море.
Собственно, это было не море, а огромный залив, который длинным мелеющим языком вдавался от Северо-Западного океана в Северный континент почти до его Западных хребтов. Кермал был усеян множеством архипелагов и островков, создавая в этих водах немало проблем судоводителям.
Когда-то Кермал был колыбелью множества стран и племен Северного континента. Но с появлением тут Империи люди были истреблены или угнаны в рабство, и теперь на всем некогда обжитом побережье уцелели только два государства – Зимногорье на северном побережье и Мартоген на южном, почти напротив дельты Аттельгира. Зимногорье сохранило известную независимость от Империи, главным образом из-за своей малозначительности, зато Мартогенское королевство было едва ли не самым ревностным исполнителем воли захватчиков в этой части мира.
Окруженный пустынными, дикими землями, Мартоген был связан древней дорогой, протянувшейся едва ли не на тысячу миль, с юго-западным берегом континента, на котором существовало немало княжеств, оставшихся от могучих государств, сливающихся уже с передней частью Западного континента, которые первыми пали под ударами Империи, когда она вторглась на Запад. Эти несколько десятков карликовых владений, которые воображали себя свободными, а на самом деле скудно подкармливались Империей, вели между собой бесконечные и бессмысленные войны. Недаром всю конгломерацию величали Кеос.
Центральные и северные земли континента оказались практически безлюдны. Лишь какие-то странные существа время от времени появлялись оттуда, и воинским подразделениям Империи приходилось сдерживать их. Может быть, потому, что эти территории покрывал безбрежный и совершенно непроходимый тайг с редкими полянами около рек и болот. Трол собрался было совершить путешествие эфирным телом до ближайшего болота, потому что никогда такого не видел и хотел разобраться, что к чему, но неожиданно в нем кончилась энергия.
После первых, довольно значительных успехов он с удивлением обнаружил, что не просто устал, а превращен в какое-то подобие общинного, нетренированного человека. Та самая чистота пещеры, которая сначала вызывала восхищение, оказалась совсем не благом. Выяснилось: как ни тяжело иногда выдерживать биополевой пресс растений и животных на земле, в случае значительного истощения этот напор животной силы начинал подпитывать, попросту вливал в человека дикие, но действенные токи. И если этой подпитки не было, тогда любой расход энергии приходилось компенсировать собственными усилиями, а истощение могло развиться мгновенно.
Незаметно для себя Трол перерасходовался, и теперь ему, чтобы развиваться дальше, надо было научиться вырабатывать энергию в больших количествах, чем обычно.
Почти неделю он воссоздавал себя, как, наверное, не воссоздавал с той поры, когда почувствовал себя крохотной искоркой живого духа, помещенного в мертвое тело. И пришел к удивительному открытию.
Почти все у него было прекрасно и функционально устроено, но вот мускулы требовали чрезмерного питания. Оказалось, что он, Трол, ученик своего Учителя, одна огромная мышца.
И ему приходилось скармливать своей мускульной оснастке целые озера энергии, потому что он не умел приводить их в спокойное состояние, если их сила была не нужна. Выяснилось, что мускулы требовали не только физической тренировки, но и психической. Вот этим, а вовсе не потерей чувства времени и дальними путешествиями эфирным телом Трол и вынужден был заняться.
Глава 7
На двенадцатый день заточения Возрожденный проснулся, разбуженный настоящим ужасом, поднимающимся, казалось, с самого дна его естества. Происходило что-то очень страшное. Он послал импульс Учителю, но случилось невероятное – тот грубо оттолкнул его. Связь оборвалась, но на мгновение он увидел…
Три или четыре десятка занесенных мечей, залитое потом лицо огромного воина в странном шлеме, раскрывшего рот в беззвучном для Трола крике боли, и меч Учителя, вскрывающий ему яремную вену. Что-то еще было за ними, что Учитель держал в поле внимания, хотя это не вызывало ощущения непосредственной опасности… Что-то странное, какое-то существо, которое было тут, но не участвовало в схватке, не сомневалось в ее исходе или не заботилось о чей-либо жизни и смерти.
Было ли это реальным событием, происходящим наверху, или Возрожденный вторгся в одно из чрезмерно ярких воспоминаний Учителя? Поразмыслив, он решил: Учитель по-настоящему испугался за Трола, не хотел, чтобы кто-то определил, где он находится. И еще Учитель надеялся, что тогда Возрожденный останется в живых. С внезапным ужасом Трол понял: Учитель будет биться, пока не погибнет, чтобы огромным фоном выделившейся при умирании энергии замаскировать его, своего ученика.
Тогда он попытался сообразить, уйдет ли Учитель, если он обозначит себя этому существу, спокойно, пожалуй, даже равнодушно наблюдающему за схваткой? И получалось, что теперь уже поздно. Даже если Учитель поймет, что его смерть не нужна, он все равно умрет, потому что будет биться не за ученика, приведенного к жизни невиданной магией, а за нечто более значимое, что Учитель определил Приаму неизвестным словом на неизвестном Возрожденному языке.
Он не знал, что делать. Прийти к Учителю на помощь он не мог. Чтобы пробиться через кладку, сделанную руками наставника, могло потребоваться слишком много времени, а помощь наверху нужна была сейчас, сию секунду. И тогда он стал готовиться к последнему в жизни, совсем не тренировочному бою.
После спокойной жизни последних недель это было не очень просто сделать. Трол привел свой дух к той форме жесткого внимания к миру, которое должно было обеспечить победу в схватке с любым противником. Он превратил свое сознание в зеркало, на котором все отражалось, но ничто не проникало вглубь. Он размял мускулы, дряблые после перерыва в тренировках, но все же послушные малейшему приказу. И послал этому существу вызов.
Трол не хотел тратить энергию, поэтому ограничился одним словом:
– Жду.
И оно отреагировало. Оказалось, оно ждало именно Трола, его уже не интересовала схватка с Учителем, хотя оно испытывало раздражение от того, что отборные воины, которые пришли с ним, не могут справиться с одним-разъединственным противником.
Едва связь между ними прервалась, Возрожденный пришел в ужас. Если бы его не закрывал экран в сотни футов чистой земли, это существо могло убить его одной своей ненавистью.
И еще из этого контакта Трол вынес – оно являлось особым агентом Империи, человеком, которого чудовищным образом вытренировали на разрушение… Хотя некогда оно было женщиной, по некоторым признакам – несчастливой женщиной, потому что вместо радости жизни и любви ее привлекали карьера, слава и привилегия посылать в бой других непонятным образом изувеченных людей.
Это была та, кого опасался Приам. Она прибыла гораздо раньше, потому что использовала неожиданный способ переброски солдат – посадила две роты воинов в странных шлемах, гвардию Империи, на фиолетовых фламинго – гигантских, специально выведенных когда-то, хорошо приручаемых и легко тренируемых птиц.
Еще Трол разобрал в ее сознании имя, и звучало оно чуждо и тяжело – Такна. Она принадлежала к высшему сословию Империи, и если эта операция завершится успешно, а она не сомневалась, что так и будет, она получит в столице высокий пост с немалыми возможностями и дальше творить зло.
Неожиданно пришел сильный и устойчивый сигнал Учителя. Он не тратил силы на упрек, просто показал Тролу, как в пещеру цепочкой во главе с могучими ветеранами входят кинозиты… Почему-то Учитель назвал их именно так, хотя было непонятно, каким образом эти несомненно люди были связаны со старинным демоном, летающим охотником на путников, обладающим способностью оживать после смерти. Их было не так уж много, перед Учителем стояло больше…
Сначала они долго возились с факелами. Возрожденный удивился тому, что в Империи отборными считались солдаты, не умеющие видеть в темноте. Потом сообразил, что после двухнедельного пребывания в абсолютном мраке его глаза могут не выдержать даже чадящих факелов, и быстро сделал себе массаж, увеличивающий световую выносливость. Он не знал, насколько эта пассивная защита будет эффективной, но ничего другого придумать не сумел.
Потом он услышал, как они прошагали по пещере мимо его кельи. Цель была достигнута – перед Учителем стало на четыре десятка воинов меньше, и он «промолчал». Но у них оказался один сержант, который понимал что-то в телепатии, и Такна резким, очень сильным сигналом указала им стену, сложенную Учителем. Они стали бессильно ковырять ее, потом кого-то послали за деревянным тараном.
Делая жидкой грязью боевую раскраску на лице, на груди и руках, Возрожденный подумал об оружии. У него не было ничего, кроме нескольких удачной формы камней. Тогда он принес их к тому месту, где собрались кинозиты, и сложил горкой, чтобы подбирать не глядя.
Один из воинов просунул в отверстие для миски факел. Это было неплохо, у Возрожденного появилась возможность восстановить ослепшие было глаза. К тому же теперь он каким-то образом мог смотреть на факелы и по-прежнему видел в темноте.
Принесли таран. Несильными ударами – в тесном коридоре не удавалось размахнуться – стали долбить стену. Сначала казалось, она не поддастся. Потом выпал один камень, обрушился другой, наконец целый поток камней посыпался в сторону Возрожденного, и в стене образовалась щель, в которую стал протискиваться воин, выставив вперед круглый щит, обтянутый кожей. Следом за ним тут же полез еще один, держа в каждой руке по факелу. Трол отрегулировал дыхание и взял камни.
Тот, кто влез первым, размахивал перед собой мечом. Возрожденного он не видел. Между краем щита и подбородком образовалась неприкрытая зона в добрых четверть фута. Туда-то Трол и кинул первый булыжник. Кинозит свалился даже без вскрика, его каска покатилась вперед. Тот, кто держал факелы, закричал, из пролома стал появляться третий воин. Он отчаянно пытался продраться в щель, но камни зажали его доспехи, и он не мог сделать ни шагу вперед.
Трол подхватил меч первого кинозита, успел отрубить голову недотепе, который застрял в проломе, а когда факельщик наконец увидел его и сделал выпад пылающими деревяшками, присел и атаковал его ноги.
От прямого удара ногой в коленный сустав факельщика отбросило назад. Он оттолкнулся плечами от стены и попробовал выпрямиться, но нога уже не держала его, и он раскрылся. Трол добил его ударом левого локтя в переносицу. Обратная отмашка мечом в правой сделала удар резким и четким, как на тренировке.
Труп обезглавленного воина выволокли в коридор, оттуда послышалась ругань на гвампи. Этот язык Трол знал очень плохо, потому что он был груб и на нем не существовало литературы. Пока по ту сторону стены совещались, Трол вызвал Учителя.
Тот прижался спиной к стене и защищался. Число врагов перед ним уменьшилось наполовину, но они все равно шли вперед. Учитель получил несколько ран, истекал кровью, и, к удивлению Возрожденного, его реакции стали неторопливыми, как у нетренированного человека. Тогда Трол решил пробиваться наверх.