Батлер Кэтрин. Скажи мне люблю

   — Спасибо, Анни.
   Внутри дом был элегантно обставлен. Старинная шведская мебель выглядела чуточку тяжеловатой, но прекрасно подходила к большим, квадратным комнатам, обитым деревянными панелями. Марта сразу обратила внимание на висевшую над камином большую картину, изображавшую старый Стокгольм.
   В сад вели широко открытые французские окна. Ступеньки каменной террасы спускались вниз, на стриженую лужайку, окруженную великолепными клумбами. В тени цветущего дерева стояли деревянные стулья, на одном из них сидела пожилая женщина с книгой в руках.
   Она была пожилой, но не старой. Было видно, что она подбирает одежду по удобству, а не по моде, но костюм ее выглядел элегантно. Она подняла голову, услышав их шаги, и Марта была уверена, что брови ее слегка нахмурились.
   Но сына она приветствовала с нескрываемой теплотой.
   — Ну наконец-то, дорогой мой! — Она протянула ему обе руки, и Бьерн пожал их, наклоняясь и целуя мать в щеку.
   — Мама, позволь представить тебе мою невесту, — сказал он, выдвигая Марту вперед.
   — Ах, да. — Марта почувствовала, что ее внимательно разглядывают. У девушки было не совсем приятное ощущение, что она не очень понравилась пожилой женщине. — Добрый день, дорогая. — Слова звучали чуточку напряженно. — Рада видеть вас.
   — Очень приятно, — ответила Марта со смущенной улыбкой.
   — Присаживайтесь.
   Марта пробормотала слова благодарности и присела на самый краешек стула, сложив руки на коленях. Эта сцена прошла напряженно и формально, и госпожа Самуэльсон тоже, казалось, вздохнула с облегчением, когда появилась Анни с кофейным подносом.
   — Анни, чудесно! Бьерн, подвинь, пожалуйста, столик, чтобы Анни могла поставить поднос.
   Воцарившаяся суматоха немного ослабила напряжение. Марта взяла протянутую ей Анни чашку и квадратное темное пирожное, радуясь, что наконец чем-то заняла руки.
   Когда все расселись, госпожа Самуэльсор повернулась к ней, начиная разговор.
   — Мой сын сказал, что вы художница, — произнесла она с вежливым интересом.
   — Да. — Ответ ее прозвучал несколько неуверенно, она понимала, что ее занятие вряд ли нравится ее будущей свекрови.
   — Надеюсь, что я увижу вашу фреску, когда вы закончите работу. Из объяснений Бьерна я с трудом смогла ее себе представить. Но я не очень хорошо разбираюсь в современном искусстве.
   — Это не абстрактная живопись, — быстро ответила Марта. — Просто… я использую яркие краски.
   — Понимаю.
   Повисла неловкая пауза. Гостья сделала глоток кофе и нервно откусила кусочек пирожного. Обычно ей легко удавалось поддерживать светские беседы, и она надеялась, что этот дар не покинул ее навсегда.
   — Я… Очень вкусный пирог, — попыталась она возобновить беседу. — Вы сами его пекли?
   — Нет, дорогая, я покупаю его у булочника в деревне, — сказала Анни с доброй улыбкой. Видимо, она понимала, как тяжело приходится Марте. — Он сам печет эти пироги. Мы покупаем их много лет. Он очень хороший пекарь.
   — Да, — согласилась Марта, благодарно улыбнувшись.
   Снова повисло молчание. Мать Бьерна спросила:
   — Может быть, вы хотите осмотреть сад, моя дорогая? Бьерн покажет вам его.
   — Спасибо, с удовольствием. — Марта была рада любому предлогу избавиться от напряжения.
   — Обед будет готов через полчаса, а вы пока можете прогуляться. — Судя по ее улыбке, пожилая дама также была рада возможности остаться вдвоем с Анни.
   Сад был великолепен. Заросшая тропинка вилась между клумбами и под деревьями и выходила на самый берег речушки. Тростник перешептывался с теплым ветерком. Яркие бабочки кружились над лиловыми цветами буддлеи, зеленушка пела свою веселую песенку, расположившись на ветвях ивы. Ветви дерева нависали над медленными водами речки.
   — Какая красота! — восхищенно воскликнула Марта.
   Бьерн улыбнулся.
   — Рад, что тебе здесь нравится. Я частенько наведываюсь сюда на уик-энд, сбегаю из шумного города.
   — Понимаю, — кивнула Марта и подумала: он, конечно, считает, что она будет приезжать сюда вместе с ним. — Но твоя мама… Мне кажется, что я ей не слишком понравилась, — выдавила она, наблюдая за семейством куропаток в тростниковых зарослях.
   — Я говорил тебе, ей необходимо время, чтобы привыкнуть к тебе, — спокойно ответил он. — Все-таки ей под семьдесят, и за последние несколько лет она не встречалась с новыми людьми.
   — Понимаю, — опять согласилась Марта, а про себя подумала: а может быть, она ожидала, что сын ее женится на ком-нибудь другом. На женщине постарше, с опытом.
   Бьерн пальцами приподнял ее подбородок, заглядывая в лицо.
   — Ты дашь ей время? — серьезно спросил он. — Уверен, что ты ей очень понравишься, как только она немного узнает тебя.
   Марта робко улыбнулась — ничего не имело значения, когда он вот так смотрел на нее.
   — Конечно, я дам ей время, — прошептала она. — Я очень хочу ей понравиться.
   — Вот и хорошо. — Его губы слегка прикоснулись к ее губам. Рот ее приоткрылся, как бы ожидая поцелуев. Он обнял ее, и долго-долго они простояли в объятьях друг друга.
   Наконец Бьерн оторвался от нее и взглянул на часы.
   — По-моему, нам пора идти. Обед вот-вот будет готов.
   Марте пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Как он может оставаться таким спокойным, подумала она с обидой, когда даже такой быстрый поцелуй разжигал в ее крови неукротимое пламя.
   По дороге к дому он держал ее за руку. Женщины ушли в дом, и когда молодые люди вошли в прохладную гостиную, то толстый персидский ковер заглушил их шаги. Внезапно они услышали голос матери Бьерна.
   Марта уловила имя Изабель и украдкой посмотрела на Бьерна. Он выглядел сердитым и громко кашлянул, чтобы предупредить об их присутствии. Его мать громко спросила:
   — Бьерн, вы уже пришли? Обед готов. Выходя из столовой, она выглядела несколько смущенной, поняв, что ее случайно подслушали, и не зная, что Марта смогла понять.
   — Как вам понравился сад, милочка? — спросила она, стараясь вести себя как можно доброжелательней.
   — Очень, — промурлыкала Марта, мечтая только об одном — убежать побыстрее из этого дома. Она сделала вывод, что госпожа Самуэльсон предпочитает, чтобы ее сын женился на более подходящей ему Изабель. Да и сама Марта хотела узнать, почему он не сделал этого.
   Остаток дня можно было описать одним словом — ужасный. Разговор за обедом постоянно прерывался, и все вздохнули с облегчением, когда Бьерн поднялся и сказал, что им пора ехать.
   По пути в Стокгольм напряжение между ними не рассеялось. Марте хотелось спросить его про Изабель, но она не знала, как бы это получше сделать. И сидела молча, поглощенная своими мыслями и сомнениями. Время от времени она вопросительно поглядывала на Бьерна, уверенно управляющего машиной, но он тоже предпочитал помолчать.
   Почему же он все-таки сделал ей предложение? Они были очень разными людьми, да и разницу в возрасте в тринадцать лет нельзя было сбрасывать со счетов. Начался ли у него разлад в отношениях с Изабель еще до появления Марты? Может быть, она была нужна ему лишь для самоутверждения? А может быть, Изабель не нравилось, что он уделяет ей мало времени, если он всегда работает так много, как в последнее время, и они ссорились по этому поводу?
   Вероятно, он решил, что молоденькая девочка, влюбленная в него по уши, будет менее требовательной. Тем более, что всего один его поцелуй, всего одно его прикосновение лишают ее самообладания и силы воли. И она будет счастлива, если он будет видеться с ней хотя бы только в постели и не будет требовать большего.
   Может быть, он действительно считал, что так оно и будет? Невыразимая тяжесть легла ей на сердце. Она не хотела занимать скромное место где-то на задворках его души. Она хотела разделить с ним жизнь, знать, что его волнует и тревожит, помогать ему всем, чем может. Это только говорит о том, как сильно она его любит, подумала она, ведь она же так ненавидит все разговоры о бизнесе и деньгах.
   Но если она попытается влезть туда, куда он не захочет ее пускать, то она потеряет его. Он решит, что она слишком назойлива, и избавится от нее. Она будет вести себя очень осторожно, она лишь попросит его уделять ей немного больше внимания. Ведь даже ему нужно отдыхать и расслабляться. Она начнет с того, что поможет ему в этом.
   Она начала с малого. В музее современного искусства открылась выставка картин Ван Гога, доставленных из Парижа. Бьерн охотно согласился сходить на нее вместе с ней. Но вскоре Марта поняла, что добиться от него согласия было мало — надо было, чтобы он выкроил время на посещение выставки.
   — В среду днем — я обещаю, — клялся он, но у него «горел» контракт с итальянцами, и в последнюю минуту он не смог. — Утром в пятницу — в девять у меня совещание, но к одиннадцати я обязательно освобожусь, и остаток дня мы будем только вдвоем.
   Но совещание затянулось, а потом были срочные переговоры с банком, а потом он не мог уйти, потому что ждал «жизненноважного» звонка из Японии. Марта не смогла скрыть разочарования.
   — Мне очень жаль, Марта, — вздохнул он, обнимая ее за талию и притягивая к себе. — Но это важно для меня.
   Она позволила себе показать, как сильно она расстроилась.
   — А я для тебя не важна? — возразила она.
   — Ну что ты говоришь? — Он легонько поцеловал ее в кончик носа. — Мы сходим, как только я освобожусь. Музей работает до пяти.
   — Но уже полчетвертого — я не хочу пробежать по выставке «галопом по европам»и ничего не увидеть, — не соглашалась она.
   — Мы сходим, как только я смогу.
   В голосе его прозвучали жесткие нотки, и она закончила разговор. В конце концов они пошли на выставку в субботу. Но ожидания ее были не напрасны; Марта была потрясена знаменитыми работами мастера — яркими красками оживающего на холсте «Собора в Овре», чувствами художника, отразившимися в рисунке «Домики в Кордевилле», безысходностью и отчаянием последнего «Автопортрета».
   Она стояла, крепко держа Бьерна за руку, восхищаясь гением художника, способного создать такие шедевры.
   Бьерн обнял ее за плечи, прижался щекой к ее волосам, и она поняла, что он думает о том же.
   Напротив Королевского дворца они сели на прогулочный катер, совершающий мини-круиз. Вечерние тени сгущались вокруг, а они медленно проплывали под ярко освещенными мостами, отражающимися в зеркале вод. Они пили легкое вино, и Бьерн показывал ей самые красивые виды города, огромные паромы с линии «Викинг», которые курсируют между Швецией и Финляндией, живописные острова.
   Ее задумчивое настроение прошло, и, чтобы развеселить ее, Бьерн повел ее на прогулку по центру с его шумом, светом и весельем. Она часто проходила по этим улицам днем, но никогда вечером. И теперь она смеялась, наблюдая за туристами, стыдливо отводящими глаза от девушек, которые бросали им вызывающие взгляды.
   — Все равно Стокгольм выглядит скромно, — заметила она. — Совсем не так, как в Амстердаме, где девушки предлагают себя в окнах-витринах.
   Бьерн пожал плечами, бросив на нее лукавый взгляд.
   — Это просто бизнес, — ответил он.
   — Хм! А я встретила здесь Питера ван Дерека всего несколько дней тому назад, — добавила она, припоминая.
   — Дерека? — Бьерн удивился. — Что же он мог здесь делать?
   — Он просто шел мимо. — Она почувствовала себя неловко: из ее слов создавалось впечатление, что Дерек гулял по этому району совсем с другими целями, нежели она. — Я делала здесь наброски, — прибавила она. — И мы вместе возвращались домой.
   — А-а… — Он замолчал, и они стали прокладывать себе дорогу в толпе, заполнившей мостовую, стараясь не споткнуться и не попасть под машины, слишком быстро несущиеся по такой узкой улице. Наконец они дошли до тихой набережной, и Марта долго смотрела на реку, деловито несущую свои воды. Легкий ветерок с Балтийского моря растрепал ее волосы. Девушка попыталась представить, что здесь было тогда, когда еще не было этих облицованных гранитом или скованных бетоном набережных и этот залив даже в ясную погоду не всякий приплывший из других земель мог отыскать среди шхер.
   — Это отсюда уходили в море викинги, да? — тихо спросила она. — Наверное, это очень странное чувство — провожать корабли и знать, что они вернутся назад через год, а, может быть, и позже. А сейчас за полдня можно оказаться на другой стороне земного шара!
   Бьерн рассмеялся.
   — Да, мир теперь не кажется таким огромным, как раньше. И мне не надо тратить год для того, чтобы посетить заводы в Джакарте.
   — Ох, нет! — Она вся передернулась при мысли, что он может оставить ее так надолго, и, обняв его за талию, крепко прижала к себе.
   Он улыбнулся ей.
   — Моя маленькая Марта, ты так переживаешь, что я много работаю и у меня нет времени гулять с тобой по парку. А что бы ты сделала, если бы я ушел в море, а ты стояла бы и махала мне отсюда рукой?
   — Я бы не отпустила тебя, — настаивала она. — Но не потому что я хочу, чтобы ты гулял со мной по парку. Я беспокоюсь о тебе. — Она серьезно посмотрела на него. — Ты слишком много работаешь. Все твои компании достаточно крепки, и ты можешь расслабиться и передохнуть.
   — Если бы все было так просто! — Он покачал головой. — В бизнесе никогда нельзя останавливаться. Ты тут же оказываешься отброшенным назад. Всегда появляются новые предложения, разработки, и ты не можешь стоять на месте, необходимо постоянное развитие.
   — Это звучит так, как будто твоя жизнь посвящена ненасытному чудовищу, — возразила она.
   Он криво ухмыльнулся.
   — Да, в некотором смысле так оно и есть, — подтвердил он. — Я работаю целый год только для того, чтобы обеспечить себя работой еще на два. Мне от этого никуда не деться.
   — Но ведь ты же можешь продать компанию.
   Марта чуть не прикусила язык, но слова уже были произнесены. Она не думала об этом раньше — эта идея внезапно пришла ей в голову, и она высказала ее вслух. Она поняла, что он рассердился — тело его напряглось, он выпустил ее из кольца своих рук.
   — Об этом ты даже и не думай, — жестко сказал он и повернулся. — Я не собираюсь стать бездельником, — добавил он уже на ходу.
   Ей пришлось догонять его.
   — Я не имела в виду бездельничать, — возразила она, — отчаянно пытаясь избежать ссоры. — Но ведь ты сможешь заняться самыми разными делами вместо того, чтобы заработаться до смерти.
   Он внезапно остановился и взглянул на нее жестким и холодным взглядом.
   — Никогда больше не говори мне об этом, — проскрежетал он. — Эта компания была жизнью моего отца, моего брата, а теперь это моя жизнь.
   — Но ведь она унесла их жизни! — закричала она, внезапно поняв, что игра стоила свеч. — И она унесет твою жизнь, если ты не будешь осторожней.
   — Тяжелая работа еще никого не убила, — твердо произнес он.
   — Нет, убила, — прошептала она. — Все эти стрессы, в которые ты себя вгоняешь. Зачем? Зачем ты делаешь это? Ты не можешь вернуть своего брата. Ведь это просто глупо!
   — Я не хочу обсуждать это с тобой, — бросил он и пошел вперед.
   — Но почему? — Она была в отчаянии. — Ведь я твоя невеста.
   — Хватит. Ты прекрасно знала, прежде чем принимать мое предложение, как много мне нужно было работать, чтобы позволить купить тебе этот бриллиант на пальчик. Так что теперь не жалуйся.
   — Но я и не жалуюсь…
   Но он не слушал ее. Он пошел вперед, предоставив ей либо идти за ним, либо куда глаза глядят. Вот так оно и будет, с горечью подумала девушка. Он достаточно ясно дал понять, что в его жизни есть место, куда он никогда не позволит ей сунуться. И если она хочет быть с ним, то ей придется довольствоваться теми крохами, которые он ей будет бросать.
   Но она так хотела быть рядом с ним, что приняла бы любые условия. Она будет рядом, когда бы он ни пожелал, в те короткие промежутки между более важными для него занятиями. Она будет делить с ним постель, будет улыбаться ему и вызывать улыбку у него, и не требовать больше, чем он может ей дать. Хотя он даже не сказал, что любит ее.

Глава 10

   — Ты действительно счастлива, Марта? Девушка засмеялась, тряхнув густыми светлыми кудрями.
   — Ну конечно, Оле. Все прекрасно. Почему ты вдруг спрашиваешь?
   — Ну… просто я не могу себе представить, что ты выходишь замуж… тем более за такого человека. Я имею в виду… ну… он такой…
   Марта игриво хлопнула по плечу своего старого приятеля.
   — Ни слова больше, — предупредила она и с шутливой угрозой стала вращать глазами. На самом деле она пыталась скрыть от него грусть в глазах. — Кроме того, внешность обманчива. На самом деле он… интересный, великодушный, с ним весело и… я просто не могу тебе объяснить.
   Оле криво улыбнулся.
   — Хорошо, я все понял: он — Супермен и Дед Мороз в одном лице. Что ж, мне остается только пожелать тебе счастья, дорогая. Смотри, не забывай своих старых друзей. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, то я всегда к твоим услугам.
   — Спасибо, Оле. Ну а сейчас мне пора бежать. Сегодня я хочу попробовать испечь пирог.
   — Ты? Испечь пирог? — он с удивлением уставился на нее. — Тебе не кажется, что ты слишком рьяно взялась за домашнее хозяйство? Куда делась та Марта, которая даже яйца сварить не могла?
   — Я могла, — смеясь, возражала она, — и я все та же Марта. Просто… я выхожу замуж… естественно, что я изменилась.
   — Хм, — во взгляде Оле появилось сомнение, — надеюсь, что этот твой Бьерн тебе подходит, вот и все.
   — Можешь быть уверен — подходит. Ну пока, Оле, до скорого, — сказала она, чмокая его в щеку.
   Марта села на велосипед и поехала к дому. На углу она остановилась, чтобы пропустить дребезжащий желтый трамвай. Стоял чудесный солнечный полдень. Ярко-синее небо отражалось в не менее синих, пляшущих от легкого бриза водах залива. Какие могли быть сомнения в такой день?
   Кроме того, чего ей было сомневаться? Она влюблена, помолвлена и в скором времени выйдет замуж за своего возлюбленного.
   Бриллиант, подаренный Бьерном, сверкал на ее пальце. И то, что у ее будущего мужа имелась еще одна страсть — работа, было не так уж и страшно. Многим женщинам приходилось сталкиваться с более серьезными проблемами.
   Осторожно пробираясь в плотном потоке машин. Марта наконец подъехала к офису Самуэльсона. Впечатляющие размеры здания все еще внушали девушке некоторый страх несмотря на то, что расписанная ею стена в холле совершенно изменила вид первого этажа, да и на общий имидж компании тоже оказала влияние. Она могла видеть свою фреску через окна первого этажа. Марта прикрепила замок на раму велосипеда и прислонила его к металлическому парапету.
   Она закончила роспись стены всего несколько дней назад и страшно гордилась этим. Она до сих пор удивлялась, почему Бьерн настоял, чтобы она расписала ему вестибюль — стиль ее живописи не соответствовал элегантно обставленным помещениям его офиса. Но, в конце концов, это были его трудности.
   — Мисс Кристенсен, доброе утро. Позвольте, я помогу вам с покупками.
   Марта резко повернулась, узнав вкрадчивый голос Питера ван Дерека. Он не понравился ей с первого взгляда, и она инстинктивно отпрянула. Но ей не хотелось показаться невежливой, и она изобразила приветливую улыбку.
   — Спасибо большое, но я справлюсь сама, — сказала она, — вытаскивая пакеты из корзины и пытаясь показать, что ей вовсе не тяжело.
   — Ну конечно, современная независимая девушка. Даже слишком независимая, — он улыбнулся ей как добрый старый дядюшка. — Я видел как вы стояли на углу и беседовали со своим приятелем. Симпатичный молодой человек, одобряю ваш вкус. Я хотел остановиться и предложить свою помощь. Но вы были так поглощены беседой, что я не решился прервать вас.
   Марта взглянула на него с отвращением. Он умудрился описать невинную беседу с Оле, как тайное свидание любовников. Она заметила похотливый взгляд его поросячьих глазок, осматривающих ее с ног до головы. Она прекрасно понимала, какие мысли роились в его голове. Может, стоит поговорить об этом с Бьерном. Но у него хватало других забот — он не делился с ней, но она знала, что у него возникли проблемы в подписании контракта с крупными заказчиками из Таиланда.
   Девушка вошла в холл. Двери лифта открылись, и она шагнула в кабину. Ее охватило какое-то странное чувство — что-то было не так. Запах духов… дорогих… французских… она такими не пользовалась. Она вспомнила рыжеволосую французскую красотку… Изабель.
   Но не стоило делать поспешных выводов — Изабель не единственная женщина, пользующаяся такими духами. Но даже если она и была здесь, то наверняка по делу — Бьерн обязательно ей все объяснит. Она должна доверять ему — не стоит позволять воображению разыгрываться.
   В квартире никого не было, но повсюду, даже в спальне, стоял стойкий аромат этих духов. Марта решила не зацикливаться на этом, а приступить к приготовлению пирога. Она прошла на кухню, разложила покупки, достала поваренную книгу, купленную всего несколько дней назад. И полностью сконцентрировалась на приготовлении пирога.
   Марта взбивала яйца, когда дверь открылась и вошел Бьерн.
   — Ой, — она смущенно рассмеялась, — ты не должен был приходить так рано. Я хотела сделать тебе сюрприз.
   — Что это? — Он подошел к ней и обнял ее сзади.
   — Я пеку пирог.
   — И все это ради одного пирога? — Он окинул взглядом рабочий стол. Поверхность его была испачкана мукой и смородиной, повсюду валялись грязные вилки и ложки.
   — Ну у меня еще не все получается, — пояснила она, — это мой первый опыт.
   — А мне придется это съесть? — он изобразил на лице ужас.
   — Конечно. Я собираюсь стать прекрасной женой и хозяйкой, но мне нужна практика.
   Он засмеялся низким, хрипловатым смехом. Его горячее дыхание обожгло ей ухо.
   — У меня есть идея получше, — прошептал он, — за пирогом мы пошлем, а ты попрактикуешься в той области, где тебе нет равных.
   Его руки скользнули под ее майку, лаская маленькие упругие груди.
   — Бьерн! — воскликнула она. Но как только его пальцы дотронулись до нежных бутонов ее сосков, голос Марты задрожал. Он так быстро мог возбудить ее, но мысль о духах Изабели заставили ее сопротивляться. — Я пеку пирог, — повторяла она, пытаясь оттянуть время.
   Он наклонил голову и нежно лизнул ее ухо.
   — Пошли в постель, — возбуждая ее. шепнул он, умело Она уткнулась головой в его плечо, чувствуя, что тает в его объятьях. Но прежде она должна узнать правду.
   — Ты сегодня уже поднимался наверх? — осторожно спросила она.
   — Ты имеешь в виду сюда? — в голосе его проскользнули странные нотки. — Почему я должен был сюда подниматься?
   — Ну… я просто так спросила. — Она бросила на него испытующий взгляд. — Так ты был здесь?
   — Я все утро просидел на скучнейшем совещании, — ответил он как можно спокойнее. Голос его стал низким от страсти. — Единственное, о чем я думал, так это о том, что приду к тебе, как только освобожусь.
   Но подозрения не отпускали ее: если Изабель заходила по делу, то почему он не может сказать об этом прямо? И сейчас он намеренно уходит от этой темы. Она помотала головой, чтобы побороть растущее возбуждение.
   — Не надо, Бьерн, — слабо возразила она. — Я пеку пирог.
   Его серые глаза зажглись внезапной яростью.
   — Тоже мне, нашла предлог. Ты ведешь себя так только потому, что я, якобы, не уделяю тебе достаточно времени. Ты слишком эгоистична — я не могу прыгать вокруг тебя все время.
   — Яне…
   — Да пошел к черту твой пирог! — воскликнул он и, прежде чем она разгадала его намерения, подхватил ее на руки и понес в спальню.
   — Бьерн, отпусти меня, — прошипела она со злостью.
   Он отпустил… бросив ее на кровать. И упал рядом, почти придавив ее весом своего тела.
   — Это единственный твой талант, который действует на меня безотказно, — выговорил он, растягивая слова. Он обхватил ее запястья и задрал ей руки над головой. — А пироги печь может любой.
   Он поднял ее юбку и, даже не до конца сняв с нее крохотные французские кружевные трусики, овладел ею. Это была яростная голодная страсть, как будто они не занимались любовью всю прошлую ночь. Сознание ее раздвоилось — одна часть ее существа ликовала от проявления такого безудержного желания, а другая восставала Против того, что он использовал ее для удовлетворения своей физической страсти, не думая о том, хочет она этого или нет.
   От злости она возбуждалась еще больше. Это было дикое, животное совокупление. Они боролись друг с другом в яростной любовной схватке, пока наконец оба не закричали и не рухнули друг другу в объятья, тяжело и прерывисто дыша.
   Бьерн быстро встал и, улыбаясь, смотрел на распластанную поперек кровати Марту.
   — Не пытайся убедить меня, что ты этого не хотела? Ты возбудилась еще сильнее обычного. Она кинула на него яростный взгляд.
   — И это все, ради чего я тебе нужна? На моем месте могла быть любая уличная девка!
   — Не пори чушь! — приказал он. — У меня нет времени на глупые ссоры, после обеда у меня важные переговоры.
   — Ну что ж, тогда тебе лучше спуститься вниз, — в голосе ее звучала горечь, — а я займусь своим пирогом.
   Он холодно рассмеялся.
   — Как хочешь.
   С этими словами он затянул узел галстука и вышел.
   Марта зло выругалась, услышав, как хлопнула входная дверь. Схватила подушку и запустила ей в стену. Он обращался с ней как… как с последней шлюхой, а не как с женщиной, которая должна была стать его женой. Но поступая так, он мог избежать всех неприятных вопросов насчет Изабель.