Байкалов Альберт. Под грифом «Любой ценой»

   Сбоку раздался шум бегущего вниз человека. Дрон повернул голову и увидел Москита.
   – Олень! – улыбнулся он и оглянулся назад. Их никто не преследовал.
   Дрон поднялся и устремился следом. Перебежав дорогу, они спустились к ручью и повернули вверх по распадку.
   В течение часа быстрым шагом, стараясь не издавать ни звука, уходили на север. Потом повернули вправо, перевалили хребет, спустились вниз и двинули в обратном направлении, в сторону равнинной части.
   – Кажется, ушли, – вытер рукавом пот со лба Габбро.
   – Ага, – усмехнулся Дрон. – Ты про вертолеты забыл.
   – Филин обещал, что не допустит этого, – напомнил Москит.
   – Будем надеяться. – Дрон перепрыгнул яму.
   – Не пойму, зачем понадобилось убивать Салауддина? – неожиданно спросил Габбро.
   – Он мог рассказать про то, что его использовали для внедрения, – ответил Дрон. – К тому же видел Шамана и Джина.
   – Можно было держать этого шакала отдельно от остальных заключенных, – продолжал стоять на своем Габбро.
   – Везде люди работают, – цокнул языком Москит.
   – Кроме того, не факт, что он сядет или не выйдет через год. – Дрон поднял автомат выше и перешагнул лежащее поперек дороги дерево.
   – Разве такое может быть? – не поверил своим ушам Габбро.
   – Ты хоть и бывший сотрудник милиции, а с правосудием нашим, видно, мало знаком, – усмехнулся Дрон.
   – Это точно, – поддержал его Москит. – Педофилов через одного амнистируют…
   – Еще неизвестно, когда этот материал понадобится. – Дрон придержал ветку, дождался, когда ее перехватит шедший следом Москит. – Столько времени прятать двоих бандитов тяжело.
   – Тогда, конечно, лучше так, – согласился Габбро. – Списать на своих, и все… Но не по себе как-то… Другое дело – в бою…
   – Пройдет, – заверил Дрон.
   Они перешли через ручей и стали подниматься в гору.
 
   Глеб Васильевич Тихонов сидел за дальним столиком бара и в одиночестве пил водку. Пузатый графинчик наполовину опустел, однако голова по-прежнему была ясной, а так хотелось забыться… Вообще подобные этому заведения он посещал исключительно редко. Глеб Васильевич не был любителем выпить, да и работа не позволяла. Просто сегодня позвонил человек, представился Эдуардом Аркадьевичем и сказал, что может помочь. Назначили встречу здесь.
   Глеб Васильевич опрокинул внутрь еще одну рюмку и некоторое время сидел, размышляя, удобно или нет он поступил, напиваясь перед встречей.
   Прошло три дня, как они с женой потеряли сон и покой. Их единственного сына, студента МАИ Сергея Тихонова, сбила машина. Несмотря на большое количество свидетелей, показания которых подтверждались записями нескольких видеокамер, следствие топталось на месте. А все потому, что за рулем злополучного «Хаммера» сидел не простой смертный, а сынок Мартынова, крутого бизнесмена и чиновника в одном лице. Нет, тот не отрицает, что машина принадлежит сыну. Более того, уверен, что наезд совершен именно на ней. Только не был его сын в этот вечер за рулем, а проводил время с такими же балбесами, как и он сам, в ночном клубе. Сразу придумали некую Таисию, которая будто бы была с ними и в этот период времени отсутствовала. На снимках, сделанных с записи камер видеонаблюдения, они все показали на одну и ту же девушку. Но она пришла в клуб задолго до того, как там появилась развеселая компания, а покинула его спустя час после трагедии. Молодые люди тоже пределов заведения не покидали. По крайней мере, об этом говорят факты. А они основаны опять же на показаниях свидетелей и видеоматериала службы безопасности клуба. Благо что на выходе из клуба видеокамеры. Но Глеб Васильевич не верил ни записи, ни заверениям Мартынова-младшего, ни показаниям «свидетелей», таких же «мажоров». Его давно удивляло отношение государства к так называемой элите. Дочь председателя избиркома сибирского города посреди дня сбивает на машине двух девушек – и получает условный срок. Сынок нефтяного магната, врезавшийся в стоявшую на перекрестке машину, которая отлетает и давит еще троих человек, становится в результате расследования всего лишь свидетелем дорожно-транспортного происшествия, а бедная девушка, оказавшаяся на его пути, получает срок и непомерные выплаты семьям погибших… Ни в одной стране мира нет такого. Даже в когда-то считавшейся дикой Африке.
   Глеб Васильевич никогда не причислял себя даже к среднему классу, хотя был успешным инженером-конструктором секретного НИИ и имел в свои пятьдесят пять квартиру, дачу и машину. Правда, как выяснилось, до поры до времени.
   «И как теперь жить дальше? Ради чего? – размышлял он. – Двадцать три года растили, лелеяли, учили быть порядочным, а какой-то Мартынов взял и покалечил. Просто так. Нет, я этого так не оставлю! – он стиснул зубы и ударил кулаком по столу, однако тут же сник. – А что я, собственно, могу? Только убить сына Мартынова. Разве это выход? Везде глухая стена. Сначала думал, что самая огромная беда – это сокращение штата лаборантов и помощников, в связи с оптимизацией бюджета на новые разработки. Оказывается, бывает еще хуже».
   – Свободно? – раздался над головой чей-то голос.
   – Занято, – покачал головой Глеб Васильевич.
   – Кого-то ждете? – продолжал допытываться незнакомец.
   – Какая разница? – Глеб Васильевич взял графинчик и налил себе водки.
   – Есть разница, господин Тихонов, – сказал незнакомец, опускаясь напротив.
   – Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил Глеб Васильевич и тут же спохватился: – Так это вы?
   Как он сразу не понял! Это и есть тот самый человек, который обещал помочь ему!
   – С вашего позволения, я сяду, – уже расположившись на стуле, вздохнул незнакомец.
   – Если мне не изменяет память, Курочкин Эдуард Аркадьевич? – Глеб Васильевич застыл в ожидании ответа.
   – Не ошибаетесь, – кивнул мужчина и подозвал официанта.
   Пока новый знакомый делал заказ, Глеб Васильевич пытался понять, что это за человек. Он опасался подвоха со стороны Мартынова, поэтому стал мнительным.
   Курочкин не отличался ни ростом, ни комплекцией и носил очки. Сейчас их на нем не было, но об этом говорили два углубления на переносице и близорукий прищур.
   – Мне очень жаль, – дождавшись, когда официант все запишет и уйдет, приятным голосом заговорил Эдуард Аркадьевич.
   – Как все надоело, – кивнул Глеб Васильевич.
   – Что именно? – Курочкин подался вперед, словно пытался заглянуть ему в рот.
   Глеб Васильевич снова потянулся к стакану, но, вспомнив, что у собеседника даже нет рюмки, передумал:
   – Одним – все, другим – ничего.
   – Страна такая, – вздохнул Курочкин. – Сами виноваты, что сделали ее такой.
   – Это точно, – согласился Глеб Васильевич.
   – Ваш заказ. – Подошедший официант выставил перед Курочкиным тарелку с салатом и поставил на стол еще один графинчик с водкой.
   – Вы говорили, что имеете желание помочь, – осторожно напомнил Глеб Васильевич. – Располагаете какой-то информацией?
   – Давайте, за его здоровье, – вместо ответа проговорил Курочкин, плеснул себе, наполнил рюмку Глеба Васильевича.
   Они выпили и немного помолчали.
   – Глеб Васильевич, – снова заговорил Курочкин, – я в курсе всех несчастий, свалившихся на вашу семью. Наезду на сына предшествовал отказ от финансирования ваших разработок. На стадии чертежей и расчетов остались достаточно серьезные системы…
   – А вы, простите, откуда знаете? – Глеб Васильевич уставился на собеседника захмелевшим взглядом.
   – Ну, как? – Курочкин наколол вилкой оливку и отправил ее в рот. – Во многих зарубежных изданиях упоминается ваше решение по внедрению комбинированных схем запуска в систему «Коллапс» ракет «земля – воздух» и адаптации ее к кораблям.
   – Что вы сказали? – У Тихонова от удивления даже нижняя челюсть отвисла. Он мотнул головой, решив, что ему показалось.
   – Чем вы удивлены? – Брови Курочкина поползли вверх. – Я не ожидал такой реакции.
   – Но, простите, ведь эти разработки засекречены… – прошептал Глеб Васильевич.
   – Бросьте! – рассмеялся Курочкин. – Это для вас. По крайней мере, в этой стране они имеют такой гриф только потому, что руководство военного ведомства не заинтересовано в монополии России на производство изделий, подобных вашему. Они скрывают это от президента и народа. Поверьте, в Штатах и Европе пристально следят за работами гениального конструктора Тихонова. Более того, определенным кругам выгодно передавать информацию по работе над проектом иностранным разведкам. Как только там соберут и испытают ваше детище, Министерство обороны тут же заявит, что мы безнадежно отстали в этой области, и предложит закупать его у тех же американцев через Францию. Средств, как всегда, выделят в сорок раз больше, чем на собственные разработки. А что, должны же у наших чиновников из министерства жены отдыхать на хороших курортах, а дети ездить на достойных машинах?
   – Ездить на дорогих тачках, – словно эхо повторил Глеб Васильевич, в глазах его блеснули слезы.
   – Извините, если сказал что-то не так, – заволновался Курочкин.
   На самом деле Сэм умышленно затронул эту тему. Он долго и тщательно планировал разговор. В его работе нельзя допускать ошибок. Он особенный человек, с особыми полномочиями, и в случае прокола ему придется тяжело. Любая спецслужба мира сочтет за огромную удачу заполучить в свои лапы секретного агента специального отдела ЦРУ. Что по сравнению с ним Джеймс Бонд? Сценаристам даже не снилось, какие парни есть в великой Америке. Конечно, Сэму не дала природа той физической силы и доблести во взгляде, как отцу, бывшему «зеленому берету», – он пошел в мать, имевшую большую склонность к точным наукам и искусству. Зато ее интеллект и отцовская тяга к приключениям полностью воплотились в Алексе – так его звали после рождения. Потом он стал Рональдом, Майклом, Ричардом… Теперь вот – Сэм. Для его страны наступают тяжелые времена: имея огромный долг, она должна удержать свои позиции супердержавы. На фоне Китая и той же Индии делать это все сложнее. У Кейро тоже свой небольшой участок в этом огромном мире противоречий.
   – Все равно, я не понимаю причины вашего интереса к моей персоне, – тихо сказал Глеб Васильевич.
   – Что же. – Собираясь с мыслями, Курочкин прижал к губам салфетку, скомкал ее и бросил в тарелку. – Я – представитель крупного международного фонда, оказывающего помощь людям, которые по каким-то причинам не могут самореализоваться у себя в стране.
   – Значит, вот оно что! – задумчиво пробормотал Глеб Васильевич.
   – Как дела с сыном? – неожиданно сменил тему Курочкин.
   Вести разговор в этом русле становилось опасно. Все должно быть дозированно.
   – Он в коме, – опустил взгляд Глеб Васильевич.
   – Что говорят врачи? – продолжал участливо расспрашивать Курочкин.
   – Шансы мизерны, – вздохнул Тихонов. – Жена слегла. Но можно попытаться перевезти его в Израиль. Только… – Он вдруг сник.
   – Что? – нахмурился Курочкин.
   – Как минимум, нужно сорок тысяч долларов, – выдохнул Глеб Васильевич.
   – В чем же вопрос? – сделал вид, будто не понял, Курочкин.
   – Как раз в них, – зло ответил Глеб Васильевич. – Разве не понятно?
   – Значит, я не зря сегодня попросил вас прийти сюда, – оживился Курочкин.
   – Почему? – удивленно протянул Глеб Васильевич.
   – Есть люди, которые очень заинтересованы в продолжении вашей работы, – внимательно следя за реакцией Тихонова, заговорил Курочкин. – И чтобы вы не останавливались, они готовы взять финансирование лечения вашего сына на себя.
   – Но проект закрыт! – воскликнул ученый.
   – Вам дадут лабораторию и выделят деньги. Вы сами наберете себе штат сотрудников…
   – Я понял, – помрачнел Глеб Васильевич. – Вы предлагаете мне стать предателем?
   – Вы им не можете стать.
   – Почему?
   – Вас самих страна предала.
   – Согласен, – кивнул Глеб Васильевич. – Но мне никто не даст возможности уехать из России.
   – Это уже не ваша забота. Вы же не хотите зла своему единственному ребенку?
   – Вы мне угрожаете?
   – Позвольте, вы сами только что сказали, что без денег его крайне сложно спасти…
   – Да, я именно так сказал. – Глеб Васильевич снова опустил голову.
 
   Антон вошел в вестибюль санатория и огляделся. За стойкой, именуемой в новой России «ресепшн», никого не было. Гигантский фикус в деревянной кадке, раздвижная лестница у нелепой, обитой рейкой квадратной колонны и запах краски слегка портили первое впечатление.
   – М-да! – вырвалось у вошедшего следом Дрона. – И это санаторий!
   – Мы сюда не отдыхать приехали, – негромко напомнил Антон. – Да и не сезон еще.
   – Кто-то пришел! – раздался откуда-то из глубины зала испуганный женский голос.
   – Сиди, ты куда? – сказал второй, принадлежавший молодому мужчине.
   – Я, вообще-то, на работе, – возмутилась девушка.
   – Работа не волк, в лес не убежит! – хохотнул третий голос.
   – Васька, руки! – строго одернула девушка.
   Антон шагнул в сторону и увидел, как с одного из диванов, обтянутых черным кожзаменителем, поднялась молодая женщина в зеленом платье с белым воротничком. Двое солдат остались сидеть, причем у одного из них на коленях лежал автомат. Антон знал, что санаторий охраняется российскими патрулями, однако не ожидал, что так.
   – Здравствуйте! – приветствовала их крашенная в рыжий цвет девушка с размазанной по щеке губной помадой.
   Антон кивнул и перевел взгляд на солдат:
   – Где начальник патруля?
   – А что случилось? – Солдат с автоматом на коленях вскочил со своего места и водрузил кепку на покрытую рыжей шевелюрой голову.
   – Пока ничего, – покачал головой Антон. – Но при такой организации службы наверняка должно случиться.
   – Мы отдыхаем, – не вставая, бросил дружок рыжего. – На территории второй патруль. – У него было круглое лицо, маленькие глазки и неимоверно большая нижняя губа.
   «Наверное, в детстве плаксивым был», – подумал Антон, а вслух спросил:
   – Почему с оружием в помещении?
   – Мы – охрана, – пояснил очевидное наглец.
   Большинство отдыхающих здесь были либо военными пенсионерами, либо уволенными с военной службы по причине болезни или ранения. Антон с Дроном больше двух месяцев не стриглись, чтобы походить на эту категорию.
   Антон оглянулся на Дрона.
   Среднего роста, смуглолицый, с живым взглядом майор сразу понял командира. Василия хлебом не корми, дай поглумиться над людьми, тем более над теми, кто не до конца понимает, что поступает плохо.
   – Василий! Тезка, не узнал? – Дрон бросил на пол баул, выпрямил перед собой руки и двинул к солдату с автоматом.
   Недоумение на лице солдата сменилось радостью, потом снова недоумением. Он во все глаза смотрел на мужчину, явно лет на семь старше его.
   – Ты что, не узнал? – продолжал Василий.
   – Блин, нет, – смутился солдат.
   – Но ты же Василий?
   – Ну?
   – Откуда родом?
   – Смоленск.
   – На какой улице живешь?
   – На Школьной, – пробормотал вконец растерявшийся солдат.
   – А я – на Гагарина. Ну, ты, Рыжий, даешь! А ну, вспоминай!
   Дрон нагло врал. Про прозвище он догадался. Это легко, имя услышал, а улица Гагарина, как и Горького, Чкалова и многих других выдающихся людей, есть в любом областном центре.
   – Вы с отцом работаете? – продолжал хлопать глазами парень.
   – Нет. – Дрон положил ладонь правой руки на ствол автомата, левой отсоединил магазин и запустил им в голову сидящего на диване «плаксы». Раздался грохот и вскрик.
   – Перебор, – поморщился Антон.
   Тем временем, используя автомат в качестве рычага, Дрон опрокинул тезку на пол:
   – Да не был я никогда в Смоленске, лох!
   Со стороны показалось, что Дрон просто коснулся пальцами шеи припечатанного спиной к полу тезки, однако солдат словно умер. В это время опомнился «плакса» и вскочил с дивана. Держась за рассеченный магазином лоб, он бросился к колонне, у которой, как выяснилось, стоял его автомат. Однако Дрон оказался там быстрее и просто наступил ногой на ремень. Солдат схватил оружие за цевье, дернул и от неожиданности темечком врезался в колонну. Дрон не церемонился и в следующий момент двинул ему локтем в основание черепа.
   Антон развернулся на звук неожиданно упавшего на пол тела.
   – Этого нам еще не хватало!
   Девушка от испуга рухнула в обморок.
   – Нервы слабые, – констатировал Дрон, отсоединяя магазин от автомата «плаксы».
   – Зря ты так. – Антон поставил на стойку свою дорожную сумку, подхватил девушку с пола и понес на диван.
   Она открыла глаза и резко выпрямила руки, попав Антону в подбородок ногтями:
   – Отпусти!
   – Ожила! – обрадовался Антон и поставил ее на пол.
   Девушка отскочила и испуганно уставилась на не подающих признаки жизни солдат.
   – Вы их убили? – Ноги несчастной вновь подкосились.
   Антон шагнул к ней и придержал за плечи.
   – Они спят. – Дрон вынул документы «рыжего», быстро пролистал, сунул себе в карман. – Сама же слышала, что устали дежурить.
   – Вы кто? – наконец догадалась спросить она. – Грузины?
   – Угу, – подтвердил ее предположение Дрон. – Самые настоящие. – Он снял с ремня солдата подсумок и штык-нож. – Меня Гиви зовут, а его, – он показал взглядом на Антона, – Дато.
   – В общем, так, – улыбнулся Антон, – скоро они придут в себя. Скажешь, что мы убежали. А пока дай нам ключи от номера. – И он протянул ей свое удостоверение.
   – И не вздумай никуда сообщать, – предупредил Дрон.
   Девушка с готовностью кивнула и бросилась за стойку.
   Дрон закончил осматривать солдат, подошел к стойке и вывалил все изъятое.
   – Девушка, вам нравится эта картина?
   Она испуганно посмотрела ему через плечо и покачала головой:
   – Нет.
   – Так вот, если бы здесь появились те, от кого они охраняют это заведение, ты бы лежала рядом с ними, – перейдя на «ты», с нотками металла в голосе заговорил Дрон. – Только вы все были бы мертвы. Тебе нравится такая охрана?
   – Нет.
   – Поэтому сделай, как тебе сказали.
   В отличие от фойе, где шел косметический ремонт, этажи уже сияли чистотой, везде, где только было возможно, стояли диковинные растения, звук шагов приглушали чисто пропылесосенные бордовые дорожки.
   С трудом справившись с замком, дежурная по этажу пропустила Антона и Дрона вперед.
   Номер был уютным. Две кровати с деревянными спинками, два стула, две небольшие тумбочки. У стены стол, на котором стоял чайный сервиз и электрический чайник. В углу, на холодильнике, телевизор. Обои с розовым рисунком, на паркетном полу ковер.
   – Холодильник работает? – спросил Дрон и бросил сумку на пол.
   – Конечно, – кивнула женщина.
   – Нас все устраивает, – успокоил ее Антон. – Скажите, а когда официально начало купального сезона?
   – Да есть уже смельчаки, – пожала она плечами. – Если погода хорошая, с середины апреля можно.
   – Телевизор тоже работает? – спросил Дрон, заглядывая в душевую.
   – Да, – сказала женщина и добавила: – Еще вопросы есть?
   – Нет, – щелкнув выключателем, ответил Антон.
   – Тогда приятного отдыха. – И с этими словами дежурная покинула номер.
   Антон вышел на балкон, уперся руками в перила и посмотрел вниз. Перед входом в здание шаркала неким подобием метлы полная женщина. Асфальт был весь в глубоких трещинах, однако парковая зона выглядела ухоженной. После промозглой и слякотной Москвы радовало глаз обилие зелени: пальмы, кипарисы, вдоль дорожек подстриженные на одинаковую высоту акации. Ярко светило солнце. Со стороны моря дул легкий ветерок. Рай, да и только.
   Неожиданно внизу раздался грохот и протяжный вопль, и женщина с метлой шарахнулась от крыльца. По ступенькам кубарем скатился «рыжий». Кепки на нем не было. Волоча за ствол автомат, он устремился в сторону ведущей к морю лестницы. Следом вылетел его дружок. Антон усмехнулся и вернулся в комнату.
   Дрон сидел на кровати и вынимал из стоявшей на полу между ног сумки вещи, которые укладывал в тумбочку.
   – С патрулем перебор, – сказал Антон.
   – Я так не считаю. – Дрон бросил в выдвижной ящик пенал с туалетными принадлежностями. – Эти уроды должны обеспечивать безопасность, но не хотят. Таких учить надо.
   – Я не против этого, – согласился Антон. – Только не забывай: мы не должны привлекать к себе внимание. И так приезд четверых здоровых мужиков, да еще задолго до сезона, выглядит нелепо.
   – Может, у нас гей-конгресс здесь, – хохотнул Дрон.
   – Дурак, – вздохнул Антон и тоже стал разбирать вещи.
   Три дня назад группа спецназа ГРУ подполковника Филиппова получила задание скрытно пересечь границу с Абхазией и под разными предлогами обустроиться в районе Нового Афона. Поводом послужили участившиеся случаи нарушения со стороны Грузии границы, причем не одиночками, а целыми группами хорошо подготовленных диверсантов, которых готовили вблизи Зугдиди. Российские пограничники уступали подобным подразделениям, на стороне которых были внезапность, хорошее знание местности, скрытность. Они широко применяли засады, умело маскировались под местных жителей. Их численность, в десять-двенадцать человек, вдвое превосходила наряды и патрули. По уровню подготовки грузинские спецназовцы уже могли составить конкуренцию аналогичным подразделениям большинства европейских государств. В связи с этим командование приняло решение использовать одну из групп спецназа ГРУ.
   Прошло около получаса. Дрон, держа в руках пульт дистанционного управления, «листал» телевизионные программы, когда снизу донесся звук подъезжающей машины и скрип тормозов. Захлопали дверцы, раздались крики.
   – Началось, – проворчал Дрон и посмотрел на часы: – Однако быстро, почти тридцать семь минут. Можно всех отдыхающих два раза лишить жизни и спокойно уйти.
   – Зря ты так, – возразил Антон. – Служба здесь организована нормально. Таких вот козлов – единицы. Остались без старшего и сразу расслабились.
   – Не выходя на балкон, могу сказать, что приехал комендант или, как минимум, дежурный помощник военного коменданта, – не унимался Дрон. – За это время можно половину Абхазии проехать.
   – Думаю, бойцы сначала привели себя в порядок, потом придумали легенду, а уже потом отправились докладывать, – отстаивал свою точку зрения Антон.
   Послышались шаги сразу нескольких человек и торопливый женский голос, принадлежавший рыжей девушке с ресепшн. Тут же раздался стук в дверь.
   – Кто? – не вставая с кровати, спросил Антон.
   – Помощник военного коменданта Платонов.
   – Чем обязаны?
   – Это по поводу патруля. Предлагаю сдать оружие и выйти с поднятыми руками.
   – Вот дают! – скорчил удивленную гримасу Дрон.
   – У нас оружия нет, – ответил Антон, направляясь к дверям, – только боеприпасы, которые мы забрали у нерадивых солдат. Зачем им они? – И с этими словами открыл двери.
   Отбросив его к стене, в комнату ворвались сразу четверо милиционеров и военный в полевой форме с погонами старшего лейтенанта. Антона ловко развернули лицом к стене и прижали.
   – Глупо, – выдохнул он.
   – Где магазины, штык-ножи и военные билеты? – строго спросил кто-то с кавказским акцентом.
   – Вон, сзади тебя лежат в углу, – простонал Дрон.
   Антон повернул голову. Двое милиционеров повалили Василия на кровать и завернули руки. Конечно, если он сейчас захочет, то легко освободится. Но только зачем? Они же сюда не приемы самообороны и нападения приехали показывать.
   – Вы что, вместо отдыха хотите дебоширить? – Лейтенант замолчал, по-видимому, подумал, что до сих пор не знает, с кем разговаривает.
   – Ой, как больно! – простонал Дрон, при этом на его лице не было ничего, кроме иронии.
   – С какой целью приехали?
   – Лечиться, – за двоих ответил Дрон. – У него вон с головой не в порядке, две контузии. Он, кстати, и солдат ваших разоружил. А у меня гастрит…
   – Если у него так плохо с головой, пусть его в психушке сначала лечат, а уж потом в санаторий отправляют, – заметил один из милиционеров.
   – Лечили, – закивал Дрон. – Теперь необходим реабилитационный период…
   – Документы, пожалуйста, – уже более миролюбиво попросил лейтенант.
   Дрона отпустили. Он протянул руку к тумбочке, однако один из сотрудников неожиданно снова схватил его за запястье и сам потянул за ручку выдвижного ящика.
   – Слушайте, если бы мы были грузинскими диверсантами, то наверняка после всего уже давно бы ушли, – не выдержал Антон.
   – А сколько времени прошло с того момента, как вы встретились с патрульными? – неожиданно оживился старлей.
   – Вы приехали через тридцать восемь минут, – с готовностью ответил Дрон.
   – Так, – протянул старлей. – А где эти два клоуна все это время были?
   – Мы, как в себя пришли, сразу к вам, – раздался из коридора плаксивый голос.
   – Не врать! – строго сказал Дрон, напоминая воспитателя детского сада. – Я засек время от того момента, как вы покинули территорию.
   – Значит, инвалид второй группы? – с уважением протянул офицер, изучая пенсионное удостоверение Дрона.
   – Да, – кивнул майор.
   – Все равно, это не дает вам права так поступать. – Старлей вернул Дрону документы. – А вообще это было усиление. Оба солдата должны были еще утром отправиться в расположение части. Дежуривший с ними ночью прапорщик ушел, а они решили немного побалдеть.
   – Побалдели, – констатировал Антон и с усилием обернулся: – Мне долго еще так стоять?
   – Отпусти его, – приказал полный милиционер своему коллеге.