Страница:
Фанерный потолок почти касался макушки головы Артема, а дверь не запиралась — на ней и вовсе не было замка. Тем не менее другого выбора у новоиспеченного студента практически не было: через два дня начинались занятия и нужно было срочно обзавестись хотя бы временной крышей над головой.
Хозяйку, сгорбившуюся под тяжестью лет маленькую старушку с живописно крупным носом, Артем подкупил своей солидностью и «взрослостью суждений». В обед она принесла ему жареный куриный окорок и маленькую банку варенья.
— А ты, я вижу, уже устроился: вещи разложил и даже прибрался, — кряхтя и жалуясь на свою немощь, говорила она, заглядывая совсем не вяжущимися с ее дряхлостью живыми глазами в каждый уголок, словно искала там кого-то.
Она похвалила Артема за аккуратность и вдруг неожиданно произнесла:
— Надеюсь, молодой человек, женщин домой приводить не будешь.
Артем даже покраснел от смущения и не нашелся, что ответить.
— Я никогда не сдаю комнату девицам — пусть лучше она пустует. Все беды в этом мире исходят от женщин, — старушка тяжело повернула голову, плутовато посмотрев на Артема снизу вверх. Артему показалось, что она даже подмигнула ему. — Если хочешь добиться чего-либо в жизни, обходи этих тварей стороной. Завлекут тебя всяческими хитростями в свои сети, век не выпутаешься.
Слова старушки-женоненавистки долго не давали Артему заснуть — он был в том возрасте, когда простое слово могло окрылить или, наоборот, сразить наповал. Не ведая того, это, давно уже изжившее свой пол и потому, наверное, ополчившееся на женщин существо, задело юношу за самое больное место. Артем никогда не пользовался успехом у противоположного пола. Назвать его красивым и даже просто симпатичным было нельзя — он принадлежал к тому типу людей, черты лица которых с первого раза не запоминаются. Он был не красив и не уродлив, однако казалось, что на лице у него чего-то не хватает. Главное — у него не было выразительного взгляда, более того, глаза немного блуждали, как у подвыпившего.
Между тем венцом желаний Артема (он стеснялся признаться в этом самому себе) было познание женщины, которая незримо присутствовала во всех его юношеских грезах. В свои восемнадцать он никогда не целовал девушку, никогда не дружил с ней и стыдился этого, а еще больше боялся, что кто-то узнает об этом.
Артему казалось, что познание женщины произведет революцию в его жизни, возведя в новое качество, без которого невозможны полноценное мировосприятие и верная ориентация в различных ситуациях, перипетиях жизни. Он был уверен, что тогда все будет выдавать его — уверенный взгляд, особый тембр голоса, новые, более солидные манеры… Вместе с тем Артем был серьезно озабочен отсутствием близкой перспективы сближения с противоположным полом. Делу, как мы уже знаем, мешала его природная, почти патологическая стеснительность. Артем опасался, что этот недостаток серьезно навредит ему в жизни, помешает занять достойное место в обществе, продвигаться по служебной лестнице. И он поклялся себе во что бы то ни стало перебороть болезненный синдром…
Хозяйку, сгорбившуюся под тяжестью лет маленькую старушку с живописно крупным носом, Артем подкупил своей солидностью и «взрослостью суждений». В обед она принесла ему жареный куриный окорок и маленькую банку варенья.
— А ты, я вижу, уже устроился: вещи разложил и даже прибрался, — кряхтя и жалуясь на свою немощь, говорила она, заглядывая совсем не вяжущимися с ее дряхлостью живыми глазами в каждый уголок, словно искала там кого-то.
Она похвалила Артема за аккуратность и вдруг неожиданно произнесла:
— Надеюсь, молодой человек, женщин домой приводить не будешь.
Артем даже покраснел от смущения и не нашелся, что ответить.
— Я никогда не сдаю комнату девицам — пусть лучше она пустует. Все беды в этом мире исходят от женщин, — старушка тяжело повернула голову, плутовато посмотрев на Артема снизу вверх. Артему показалось, что она даже подмигнула ему. — Если хочешь добиться чего-либо в жизни, обходи этих тварей стороной. Завлекут тебя всяческими хитростями в свои сети, век не выпутаешься.
Слова старушки-женоненавистки долго не давали Артему заснуть — он был в том возрасте, когда простое слово могло окрылить или, наоборот, сразить наповал. Не ведая того, это, давно уже изжившее свой пол и потому, наверное, ополчившееся на женщин существо, задело юношу за самое больное место. Артем никогда не пользовался успехом у противоположного пола. Назвать его красивым и даже просто симпатичным было нельзя — он принадлежал к тому типу людей, черты лица которых с первого раза не запоминаются. Он был не красив и не уродлив, однако казалось, что на лице у него чего-то не хватает. Главное — у него не было выразительного взгляда, более того, глаза немного блуждали, как у подвыпившего.
Между тем венцом желаний Артема (он стеснялся признаться в этом самому себе) было познание женщины, которая незримо присутствовала во всех его юношеских грезах. В свои восемнадцать он никогда не целовал девушку, никогда не дружил с ней и стыдился этого, а еще больше боялся, что кто-то узнает об этом.
Артему казалось, что познание женщины произведет революцию в его жизни, возведя в новое качество, без которого невозможны полноценное мировосприятие и верная ориентация в различных ситуациях, перипетиях жизни. Он был уверен, что тогда все будет выдавать его — уверенный взгляд, особый тембр голоса, новые, более солидные манеры… Вместе с тем Артем был серьезно озабочен отсутствием близкой перспективы сближения с противоположным полом. Делу, как мы уже знаем, мешала его природная, почти патологическая стеснительность. Артем опасался, что этот недостаток серьезно навредит ему в жизни, помешает занять достойное место в обществе, продвигаться по служебной лестнице. И он поклялся себе во что бы то ни стало перебороть болезненный синдром…
Глава 9
По вечерам, лелея надежду на романтическое знакомство, Артем выходил гулять по городу. Особенно манила его площадь с поющими, переливающимися огнями фонтанами, где с наступлением сумерек собиралось много молодежи. В основном это были влюбленные парочки или ловеласы-одиночки, жаждущие приключений. Артем не без волнения наблюдал, как тот или иной Дон-Жуан непринужденно подходил к совершенно незнакомой девушке и, отпуская фривольные шуточки, делал ей загадочные предложения. Нередко девушка принимала предложение своего случайного ухажера, и новоиспеченная парочка садилась на скамейку у фонтана или углублялась в аллею…
В своем родном городке Артем был наслышан о вольных столичных нравах, однако многое в легких и откровенно фальшивых взаимоотношениях молодых людей удивляло и поражало его, одновременно вызывая какое-то тоскливо-завистливое чувство.
Наблюдая происходящее, Артем негодовал на себя и свое неумение держаться легко и непринужденно — сидящий в нем комплекс, словно лезвие гильотины, разом отсекал волю, когда он, мучимый неодолимым желанием познакомиться, сблизиться с кем-то, уже готовился сделать шаг.
Пока Артем копался в себе, проклиная себя за слабость и нерешительность, мимо прошла парочка. Впрочем, назвать их парой можно было лишь с натяжкой, так как по всему было видно, что Он и Она только знакомятся. Высокий, худой парень в цветастом летнем пиджачке шептал что-то на ушко стройной, по моде коротко подстриженной девушке. На ее раскрасневшемся лице было изображено легкое негодование. Смущенная смелостью своего ухажера, она периодически одергивала свою маленькую красивую головку, но обозначающиеся то и дело ямки на щеках говорили о том, что комплименты парня ей нравятся. Перед тем, как свернуть в аллею, парень приобнял девушку за талию… От этого Артема словно ударило током:
«Вот так — легко и красиво: А почему не я, чем я хуже?..» Анализируя после увиденное, Артем пришел к злому, но успокаивающему его заключению: "Женщины — кокетливые, слабые и распутные по своей природе существа.
Просто нужно подобрать к ним соответствующий ключик, сыграть на нужных струнках души. Тогда перед тобой откроется ларчик со всеми спрятанными там сокровищами…"
В своем родном городке Артем был наслышан о вольных столичных нравах, однако многое в легких и откровенно фальшивых взаимоотношениях молодых людей удивляло и поражало его, одновременно вызывая какое-то тоскливо-завистливое чувство.
Наблюдая происходящее, Артем негодовал на себя и свое неумение держаться легко и непринужденно — сидящий в нем комплекс, словно лезвие гильотины, разом отсекал волю, когда он, мучимый неодолимым желанием познакомиться, сблизиться с кем-то, уже готовился сделать шаг.
Пока Артем копался в себе, проклиная себя за слабость и нерешительность, мимо прошла парочка. Впрочем, назвать их парой можно было лишь с натяжкой, так как по всему было видно, что Он и Она только знакомятся. Высокий, худой парень в цветастом летнем пиджачке шептал что-то на ушко стройной, по моде коротко подстриженной девушке. На ее раскрасневшемся лице было изображено легкое негодование. Смущенная смелостью своего ухажера, она периодически одергивала свою маленькую красивую головку, но обозначающиеся то и дело ямки на щеках говорили о том, что комплименты парня ей нравятся. Перед тем, как свернуть в аллею, парень приобнял девушку за талию… От этого Артема словно ударило током:
«Вот так — легко и красиво: А почему не я, чем я хуже?..» Анализируя после увиденное, Артем пришел к злому, но успокаивающему его заключению: "Женщины — кокетливые, слабые и распутные по своей природе существа.
Просто нужно подобрать к ним соответствующий ключик, сыграть на нужных струнках души. Тогда перед тобой откроется ларчик со всеми спрятанными там сокровищами…"
Глава 10
Вскоре Артему вручили студенческий билет. Началась бесконечная канитель лекций и семинаров. Десяток доцентов и профессоров и даже один известный чуть ли не на весь мир академик разом навалились на новоиспеченных студентов, давя их: кто — своими необъятными познаниями, кто — требовательностью и придирками, а кто — просто своим авторитетом.
На курсе обучалось около 40 человек. В основном это были молодые люди из респектабельных семей госчиновников и преуспевающих предпринимателей. Таких «случайных», как Артем, было раз-два и обчелся. Однако строгие преподаватели не делали поблажек никому. Артему приходилось часами просиживать в читальном зале, чтобы не садиться в лужу на семинарах. «В чем же прелесть студенческой жизни, о которой твердят студенты со стажем?» — недоумевал Артем.
Первым из сокурсников, с кем Артем сошелся близко, был высокий, атлетического сложения юноша с крайне уродливым лицом. Едва завидев его в аудитории и еще не зная настоящего имени парня, студенты прозвали его Квазимодо. Особым умом он не блистал, но был начитан и имел хорошо подвешенный язык. Не утруждая себя записыванием лекций, Квазимодо, которого на самом деле звали Геворком, пользуясь не совсем аккуратными конспектами Артема, очень активно проявлял себя на семинарах.
Геворк весь дышал какой-то грубой, животной энергией, переливающейся через край.
Он успевал всюду, принимал активное участие во всех студенческих затеях и мероприятиях.
— Страшно даже подумать, как мало времени отпущено человеку. С того самого момента, когда мы появляемся на свет, жизнь наша, словно песок в песочных часах, неумолимо идет на убыль — рассчитана каждая минута, каждый миг. И никто не в силах перевернуть эти часы обратно. Поэтому нужно спешить жить…
Все это Геворк говорил с каким-то страстным, отчаянным негодованием. В такие минуты на него страшно было смотреть: некрасивое, непропорциональное лицо его вытягивалось, нижняя челюсть неестественно выдавалась вперед, вследствие чего одна губа его кривого рта, в уголках которого все время пенилось, наезжала на вторую, глаза же, окутанные паутиной красных прожилок, казалось, вот-вот вылезут из орбит…
Словно не замечая собственного уродства, Геворк все время рассказывал о своих победах над прекрасным полом. Однако эта его навязчивая привычка на первых порах не тяготила Артема. Наоборот, он слушал своего приятеля-ловеласа с затаенным интересом. Про себя же думал: «Чего же не достает мне — те же руки и ноги, та же голова на плечах, а черты лица гораздо эстетичнее?.. Он что, из другого теста?» — У тебя нет «движения», а девчонки любят активных и дерзких, — словно отвечая ему, воодушевленно говорил Геворк, косясь одним выпученным глазом. — С ними не стоит цацкаться — к черту всякие церемонии! Для начала выбирай самых некрасивых — те податливей… Сделал небольшой подарок, вроде букета цветов или флакона духов, и вперед — смело требуй взамен любви!.. Если хочешь взнуздать женщину и отучить ее брыкаться, скорей ложись с ней в постель и попытайся найти ее самую эрогенную зону: у кого-то это — грудь, у кого-то — живот или подмышки, а у кого-то: подошва ноги. Бери ее языком — в прямом и переносном смысле. Женщины любят ушами, но еще больше любят, когда их лижут. Главное — не брезговать…
Геворк вдруг отогнул ворот сорочки и показал большое лиловое пятно.
— Посмотри, никак не отойдет! — сказал он, многозначительно посмотрев на Артема.
Он уверял, что это след от страстного поцелуя, несколько дней подряд показывал синяк однокурсникам и знакомым студентам из других курсов до тех пор, пока тот наконец не исчез.
«Как можно любить такого, да еще с таким жаром? — искренне удивлялся Артем. — Задавался ли он вообще когда-нибудь вопросом — что думает о нем партнер, приятен ли он или вызывает отвращение? Или все ему до лампочки?» Сам Геворк, конечно же, в полной мере осознающий свое уродство, тем не менее без тени иронии и на полном серьезе говорил:
— Эх, вот раскрутился бы, будь у меня товарный вид!.. Но лучше быть колоритным уродом, чем пресным и вялым красавцем. Есть у меня на филфаке знакомый — он почти единственный на курсе самец среди восьмидесяти девиц. Но до сих пор ни одну не «заклеил»… Представляешь?!. Будь я на его месте, каждый день по одной домой бы водил…
Принимая по своей неопытности россказни сокурсника за чистую монету, Артем не догадывался, что Геворк очень часто шел на всевозможные хитрости и унижения, чтобы «уломать» девиц, а когда добивался своего — бахвалился этим, явно приукрашивая свои приключения и отпуская многие обидные для себя подробности.
Тем самым он подавлял в себе комплекс, связанный с внешним уродством.
На курсе обучалось около 40 человек. В основном это были молодые люди из респектабельных семей госчиновников и преуспевающих предпринимателей. Таких «случайных», как Артем, было раз-два и обчелся. Однако строгие преподаватели не делали поблажек никому. Артему приходилось часами просиживать в читальном зале, чтобы не садиться в лужу на семинарах. «В чем же прелесть студенческой жизни, о которой твердят студенты со стажем?» — недоумевал Артем.
Первым из сокурсников, с кем Артем сошелся близко, был высокий, атлетического сложения юноша с крайне уродливым лицом. Едва завидев его в аудитории и еще не зная настоящего имени парня, студенты прозвали его Квазимодо. Особым умом он не блистал, но был начитан и имел хорошо подвешенный язык. Не утруждая себя записыванием лекций, Квазимодо, которого на самом деле звали Геворком, пользуясь не совсем аккуратными конспектами Артема, очень активно проявлял себя на семинарах.
Геворк весь дышал какой-то грубой, животной энергией, переливающейся через край.
Он успевал всюду, принимал активное участие во всех студенческих затеях и мероприятиях.
— Страшно даже подумать, как мало времени отпущено человеку. С того самого момента, когда мы появляемся на свет, жизнь наша, словно песок в песочных часах, неумолимо идет на убыль — рассчитана каждая минута, каждый миг. И никто не в силах перевернуть эти часы обратно. Поэтому нужно спешить жить…
Все это Геворк говорил с каким-то страстным, отчаянным негодованием. В такие минуты на него страшно было смотреть: некрасивое, непропорциональное лицо его вытягивалось, нижняя челюсть неестественно выдавалась вперед, вследствие чего одна губа его кривого рта, в уголках которого все время пенилось, наезжала на вторую, глаза же, окутанные паутиной красных прожилок, казалось, вот-вот вылезут из орбит…
Словно не замечая собственного уродства, Геворк все время рассказывал о своих победах над прекрасным полом. Однако эта его навязчивая привычка на первых порах не тяготила Артема. Наоборот, он слушал своего приятеля-ловеласа с затаенным интересом. Про себя же думал: «Чего же не достает мне — те же руки и ноги, та же голова на плечах, а черты лица гораздо эстетичнее?.. Он что, из другого теста?» — У тебя нет «движения», а девчонки любят активных и дерзких, — словно отвечая ему, воодушевленно говорил Геворк, косясь одним выпученным глазом. — С ними не стоит цацкаться — к черту всякие церемонии! Для начала выбирай самых некрасивых — те податливей… Сделал небольшой подарок, вроде букета цветов или флакона духов, и вперед — смело требуй взамен любви!.. Если хочешь взнуздать женщину и отучить ее брыкаться, скорей ложись с ней в постель и попытайся найти ее самую эрогенную зону: у кого-то это — грудь, у кого-то — живот или подмышки, а у кого-то: подошва ноги. Бери ее языком — в прямом и переносном смысле. Женщины любят ушами, но еще больше любят, когда их лижут. Главное — не брезговать…
Геворк вдруг отогнул ворот сорочки и показал большое лиловое пятно.
— Посмотри, никак не отойдет! — сказал он, многозначительно посмотрев на Артема.
Он уверял, что это след от страстного поцелуя, несколько дней подряд показывал синяк однокурсникам и знакомым студентам из других курсов до тех пор, пока тот наконец не исчез.
«Как можно любить такого, да еще с таким жаром? — искренне удивлялся Артем. — Задавался ли он вообще когда-нибудь вопросом — что думает о нем партнер, приятен ли он или вызывает отвращение? Или все ему до лампочки?» Сам Геворк, конечно же, в полной мере осознающий свое уродство, тем не менее без тени иронии и на полном серьезе говорил:
— Эх, вот раскрутился бы, будь у меня товарный вид!.. Но лучше быть колоритным уродом, чем пресным и вялым красавцем. Есть у меня на филфаке знакомый — он почти единственный на курсе самец среди восьмидесяти девиц. Но до сих пор ни одну не «заклеил»… Представляешь?!. Будь я на его месте, каждый день по одной домой бы водил…
Принимая по своей неопытности россказни сокурсника за чистую монету, Артем не догадывался, что Геворк очень часто шел на всевозможные хитрости и унижения, чтобы «уломать» девиц, а когда добивался своего — бахвалился этим, явно приукрашивая свои приключения и отпуская многие обидные для себя подробности.
Тем самым он подавлял в себе комплекс, связанный с внешним уродством.
Глава 11
Хотя в глубине души Артем и завидовал своему ушлому товарищу, надоедливые наставления последнего задевали его самолюбие. Он все ждал с ужасом, что Геворк вот-вот спросит его — а бывал ли он вообще с женщиной? Но тот не делал этого, видимо, и не подозревая по своей испорченности, что в таком возрасте можно быть девственником. После общения с Геворком Артем чувствовал себя еще более беспомощным, все явственнее ощущая магическую силу женского начала над собой, патологическую зависимость от него и даже страх. При случайном разговоре с женщиной он весь мялся, скукоживался, как это бывало в школьную пору…
Было очевидно, что подобная асимметричная дружба между Артемом и Геворком долго длиться не могла. И повод для разрыва недолго заставил себя ждать:
— Проснись, не спи как в ухе у верблюда! Возьми движение в свои руки, назначай свидание сразу нескольким девицам — одна из них непременно придет, — как всегда горячо и вычурно поучал Геворк Артема, но вдруг осекся и, призадумавшись, воскликнул:
— Слушай, идея! Могу я иногда пользоваться твоей хатой?
Артем не сразу понял, о чем речь. А когда до него дошло, пробурчал что-то невнятное, что Геворк принял за «да».
— Договорились! В случае чего идем к тебе. И как я раньше не догадался?!
Вечером третьего дня Геворк действительно привел на «хату» к Артему девицу. Все в ней выдавало дешевую уличную проститутку — низенькая, с короткими, толстоватыми ножками, неопрятная и развязная. Первое, что спросила девица, даже не поздоровавшись с Артемом, было — «где находится та грустная комната».
Геворк с видом знатока «перевел» опешившему Артему ее иносказательную речь:
— Ей в туалет приспичило.
Затем отпустил сальную шутку, от чего девица разразилась глухим смехом, перемежающимся с кашлем.
Артем вышел, оставив их одних. Сев поодаль на скамейке, он с волнением прислушивался к шорохам и едва внятным звукам, доносящимся с той стороны двери.
Минут двадцать спустя Геворк вышел. Из одежды на нем были только штаны, держащиеся на одной тесьме подтяжек, по-пижонски перекинутой через голое плечо.
Другая тесьма безвольно свисала. Лениво потянувшись, Геворк процедил сквозь желтые, испорченные табачным дымом зубы:
— Хочешь сам?
Артем промямлил что-то.
— Ты что схиму принял? Не будь растяпой, сейчас я договорюсь за тебя…
Артем попробовал остановить его, но тот стряхнул его руку со своего могучего плеча и скрылся за дверью. Вскоре Геворк появился и почему-то торжественно заявил:
— Ни в какую, зараза! Устала, говорит…
Потом прошептал Артему на ухо:
— Да и не в обиду тебе будет сказано, всем подряд не отдается. За кого, говорит, принимаете меня? Признаюсь, сам еле уломал!
На самом деле Геворк насчет Артема с девицей и не говорил. Вся эта комедия была разыграна им с целью подчеркнуть свое превосходство над товарищем и в расчете на то, что тот расскажет сокурсникам и знакомым об очередной его победе.
Впоследствии Геворк несколько раз возвращался к этому фальшивому эпизоду с отказом девицы, с напускным сочувствием советуя Артему не отчаиваться…
— Все они такие стервы! Общаясь с ними, нужно держать в одной руке пряник, а в другой — кнут. Причем, один пряник должен чередоваться с двумя ударами кнута…
А ты у нас мягкий, потому и не получается.
Узнав, что о «неудаче» товарища Геворк рассказал и сокурсникам, Артем молча отошел от него.
Но обида и боль от посыпанной на открытую рану соли долго еще преследовали его.
Было очевидно, что подобная асимметричная дружба между Артемом и Геворком долго длиться не могла. И повод для разрыва недолго заставил себя ждать:
— Проснись, не спи как в ухе у верблюда! Возьми движение в свои руки, назначай свидание сразу нескольким девицам — одна из них непременно придет, — как всегда горячо и вычурно поучал Геворк Артема, но вдруг осекся и, призадумавшись, воскликнул:
— Слушай, идея! Могу я иногда пользоваться твоей хатой?
Артем не сразу понял, о чем речь. А когда до него дошло, пробурчал что-то невнятное, что Геворк принял за «да».
— Договорились! В случае чего идем к тебе. И как я раньше не догадался?!
Вечером третьего дня Геворк действительно привел на «хату» к Артему девицу. Все в ней выдавало дешевую уличную проститутку — низенькая, с короткими, толстоватыми ножками, неопрятная и развязная. Первое, что спросила девица, даже не поздоровавшись с Артемом, было — «где находится та грустная комната».
Геворк с видом знатока «перевел» опешившему Артему ее иносказательную речь:
— Ей в туалет приспичило.
Затем отпустил сальную шутку, от чего девица разразилась глухим смехом, перемежающимся с кашлем.
Артем вышел, оставив их одних. Сев поодаль на скамейке, он с волнением прислушивался к шорохам и едва внятным звукам, доносящимся с той стороны двери.
Минут двадцать спустя Геворк вышел. Из одежды на нем были только штаны, держащиеся на одной тесьме подтяжек, по-пижонски перекинутой через голое плечо.
Другая тесьма безвольно свисала. Лениво потянувшись, Геворк процедил сквозь желтые, испорченные табачным дымом зубы:
— Хочешь сам?
Артем промямлил что-то.
— Ты что схиму принял? Не будь растяпой, сейчас я договорюсь за тебя…
Артем попробовал остановить его, но тот стряхнул его руку со своего могучего плеча и скрылся за дверью. Вскоре Геворк появился и почему-то торжественно заявил:
— Ни в какую, зараза! Устала, говорит…
Потом прошептал Артему на ухо:
— Да и не в обиду тебе будет сказано, всем подряд не отдается. За кого, говорит, принимаете меня? Признаюсь, сам еле уломал!
На самом деле Геворк насчет Артема с девицей и не говорил. Вся эта комедия была разыграна им с целью подчеркнуть свое превосходство над товарищем и в расчете на то, что тот расскажет сокурсникам и знакомым об очередной его победе.
Впоследствии Геворк несколько раз возвращался к этому фальшивому эпизоду с отказом девицы, с напускным сочувствием советуя Артему не отчаиваться…
— Все они такие стервы! Общаясь с ними, нужно держать в одной руке пряник, а в другой — кнут. Причем, один пряник должен чередоваться с двумя ударами кнута…
А ты у нас мягкий, потому и не получается.
Узнав, что о «неудаче» товарища Геворк рассказал и сокурсникам, Артем молча отошел от него.
Но обида и боль от посыпанной на открытую рану соли долго еще преследовали его.
Глава 12
Тем временем подоспела первая экзаменационная сессия. Артем успешно сдал зачеты и два экзамена — по истории и теории права. Домой он не поехал, решив в короткие каникулы отойти от экзаменационной лихорадки, хорошенько отоспаться, расслабиться. Позвонил матери, попросив выслать до стипендии немного денег.
По вечерам Артем направлялся в ближайший бар, заказывал большую кружку пива и пару пирожков с мясной или картофельной начинкой. Пил он медленно, смакуя каждый глоток. По мере поглощения пива какое-то удовлетворение и во многом еще не понятная радость росли в нем, словно на дрожжах, переполняя душу. Все кругом, казалось, улыбалось ему, и он искренне удивлялся, как еще минуту назад можно было огорчаться по различным пустякам и не наслаждаться вовсю жизнью. Окружающие были ему симпатичны: и усатый бармен за прилавком, и не в меру накрашенная и грубоватая официантка, которая теперь казалась ему верхом вежливости и предупредительности, и даже оба обросших и шумных, вечно вдрызг пъяных мужика-завсегдатая в углу бара. "Что мне до них, пусть шумят и матерятся, раз им так хочется.
Главное — я счастлив, и они не мешают и не могут помешать моему счастью…" Каникулярная неделя пролетела незаметно. Завтра снова начиналась канитель лекций и семинарских занятий. Последним днем свободы Артем решил воспользоваться сполна.
Когда он опорожнил второй бокал, официантка подошла и уставилась на него с выжидательной, хитроватой улыбкой. Она показалась уже достаточно пьяному Артему не только привлекательной, но и доступной. Он решил немного пококетничать с ней, перебирая в памяти все подхваченные во время вечерних прогулок по городу обрывки фраз влюбленных пар. Но ничего подходящего на ум не приходило, и он заказал еще одну кружку пива, надеясь, что она, наконец, развяжет ему язык.
«Сегодня непременно что-то должно произойти, — внушал он себе, с томленьем глядя на пышный, туго обхваченный форменным халатом бюст официантки. — Идея завоевать мир у Гитлера и его сообщников возникла именно в пивной. У меня амбиции поскромнее… Хотя, говорят, завоевать женщину порой сложнее, чем целый мир…» — чтобы не отрезветь, Артем отогнал от себя мысль о том, что в действительности обе эти задачи для него почти в одинаковой степени труднорешимы.
И именно сегодня он решил наконец близко познакомиться с женщиной.
По вечерам Артем направлялся в ближайший бар, заказывал большую кружку пива и пару пирожков с мясной или картофельной начинкой. Пил он медленно, смакуя каждый глоток. По мере поглощения пива какое-то удовлетворение и во многом еще не понятная радость росли в нем, словно на дрожжах, переполняя душу. Все кругом, казалось, улыбалось ему, и он искренне удивлялся, как еще минуту назад можно было огорчаться по различным пустякам и не наслаждаться вовсю жизнью. Окружающие были ему симпатичны: и усатый бармен за прилавком, и не в меру накрашенная и грубоватая официантка, которая теперь казалась ему верхом вежливости и предупредительности, и даже оба обросших и шумных, вечно вдрызг пъяных мужика-завсегдатая в углу бара. "Что мне до них, пусть шумят и матерятся, раз им так хочется.
Главное — я счастлив, и они не мешают и не могут помешать моему счастью…" Каникулярная неделя пролетела незаметно. Завтра снова начиналась канитель лекций и семинарских занятий. Последним днем свободы Артем решил воспользоваться сполна.
Когда он опорожнил второй бокал, официантка подошла и уставилась на него с выжидательной, хитроватой улыбкой. Она показалась уже достаточно пьяному Артему не только привлекательной, но и доступной. Он решил немного пококетничать с ней, перебирая в памяти все подхваченные во время вечерних прогулок по городу обрывки фраз влюбленных пар. Но ничего подходящего на ум не приходило, и он заказал еще одну кружку пива, надеясь, что она, наконец, развяжет ему язык.
«Сегодня непременно что-то должно произойти, — внушал он себе, с томленьем глядя на пышный, туго обхваченный форменным халатом бюст официантки. — Идея завоевать мир у Гитлера и его сообщников возникла именно в пивной. У меня амбиции поскромнее… Хотя, говорят, завоевать женщину порой сложнее, чем целый мир…» — чтобы не отрезветь, Артем отогнал от себя мысль о том, что в действительности обе эти задачи для него почти в одинаковой степени труднорешимы.
И именно сегодня он решил наконец близко познакомиться с женщиной.
Глава 13
Артем рассчитался, выложив почти весь остаток своих скудных сбережений. Выходя, он бросил многозначительный взгляд на официантку, с которой так и не разговорился.
Природа уже дышала весной, обаянию которой мягкая и бесснежная зима легко и охотно поддавалась. Воздух был не по-февральски теплым и ласковым. Артем перешел улицу и ступил на аллею, протянувшуюся по правую сторону станции метро «Молодежная».
Из рассказов Геворка он знал, что по вечерам здесь промышляют девицы легкого поведения. Но Артем не собирался тратиться на проститутку, пусть и совсем недорогую. К тому же он был в плену своих амбиций, и легкая добыча не прельщала его. Юноша жаждал борьбы и сопротивления, сломив которое навсегда утвердил бы внутреннюю свою власть над Женщиной. Три кружки поглощенного пива подбадривали его. Артем сел на скамью в глубине аллеи и стал высматривать свою будущую жертву.
Скучающая по настоящей весне и любви молодежь прогуливалась по скверу — парами, небольшими группами и в одиночку. Были и совершающие моцион перед ужином пожилые люди, иные — с собакой, наверняка единственным другом угасающей жизни, другие — наедине с самим собой, своими воспоминаниями — живыми осколками безвозвратной молодости…
Вскоре показалась и первая девица легкого поведения. Ей, по-видимому, было лет тридцать. Старательно раскрашенное лицо начинало чахнуть, и никакая пудра не в силах была скрыть изрезавшие его вдоль и поперек морщины. Джинсовая мини-юбка некрасиво обтягивала раздавшиеся бедра. Она подошла к скамейке и, не говоря ни слова, села совсем вплотную к Артему (словно там его и не было). Артем отодвинулся и удивленно уставился на нее. Та заерзала, помяла сумочку и не без жеманства, делающего ее более неприятной и отталкивающей, спросила, который час.
Артем неохотно ответил, после чего с минуту длилась неловкая пауза. Женщина явно не решалась прямо предложить себя. Она снова заерзала на месте и вдруг стала вытаскивать из сумочки какие-то шмотки: шорты, тенниску, два-три вычурных сувенира.
— Не купите?..
Артем покачал головой, и та молча встала и удалилась, на ходу запихивая свой нехитрый скарб обратно в сумку.
Артем мысленно лепил ту, которую ждал — одинокую вальяжную женщину бальзаковского возраста, выделяющуюся в толпе. Окруженная дымкой таинственности, она медленно и грациозно проплывет мимо, бросив на него взгляд своих волооких глаз. Артем уловит в этом мимолетном взгляде томление и тоску. Ей, безусловно порядочной женщине, вдруг стало невыносимо одиноко, и она вышла развеять свою тоску, в глубине души лелея (как и он сам) необычное, романтическое знакомство.
Артем все больше вживался в свою мечту и почти уже осязал ее. Неистово-восторженное ожидание, поощряемое еще не ослабевшим действием алкоголя, овладело им. Такое чувство бывает, наверное, у хищника, почуявшего близость добычи.
Вдруг у него бешено забилось сердце: та, которую он так страстно воображал, действительно появилась в начале аллеи.
Природа уже дышала весной, обаянию которой мягкая и бесснежная зима легко и охотно поддавалась. Воздух был не по-февральски теплым и ласковым. Артем перешел улицу и ступил на аллею, протянувшуюся по правую сторону станции метро «Молодежная».
Из рассказов Геворка он знал, что по вечерам здесь промышляют девицы легкого поведения. Но Артем не собирался тратиться на проститутку, пусть и совсем недорогую. К тому же он был в плену своих амбиций, и легкая добыча не прельщала его. Юноша жаждал борьбы и сопротивления, сломив которое навсегда утвердил бы внутреннюю свою власть над Женщиной. Три кружки поглощенного пива подбадривали его. Артем сел на скамью в глубине аллеи и стал высматривать свою будущую жертву.
Скучающая по настоящей весне и любви молодежь прогуливалась по скверу — парами, небольшими группами и в одиночку. Были и совершающие моцион перед ужином пожилые люди, иные — с собакой, наверняка единственным другом угасающей жизни, другие — наедине с самим собой, своими воспоминаниями — живыми осколками безвозвратной молодости…
Вскоре показалась и первая девица легкого поведения. Ей, по-видимому, было лет тридцать. Старательно раскрашенное лицо начинало чахнуть, и никакая пудра не в силах была скрыть изрезавшие его вдоль и поперек морщины. Джинсовая мини-юбка некрасиво обтягивала раздавшиеся бедра. Она подошла к скамейке и, не говоря ни слова, села совсем вплотную к Артему (словно там его и не было). Артем отодвинулся и удивленно уставился на нее. Та заерзала, помяла сумочку и не без жеманства, делающего ее более неприятной и отталкивающей, спросила, который час.
Артем неохотно ответил, после чего с минуту длилась неловкая пауза. Женщина явно не решалась прямо предложить себя. Она снова заерзала на месте и вдруг стала вытаскивать из сумочки какие-то шмотки: шорты, тенниску, два-три вычурных сувенира.
— Не купите?..
Артем покачал головой, и та молча встала и удалилась, на ходу запихивая свой нехитрый скарб обратно в сумку.
Артем мысленно лепил ту, которую ждал — одинокую вальяжную женщину бальзаковского возраста, выделяющуюся в толпе. Окруженная дымкой таинственности, она медленно и грациозно проплывет мимо, бросив на него взгляд своих волооких глаз. Артем уловит в этом мимолетном взгляде томление и тоску. Ей, безусловно порядочной женщине, вдруг стало невыносимо одиноко, и она вышла развеять свою тоску, в глубине души лелея (как и он сам) необычное, романтическое знакомство.
Артем все больше вживался в свою мечту и почти уже осязал ее. Неистово-восторженное ожидание, поощряемое еще не ослабевшим действием алкоголя, овладело им. Такое чувство бывает, наверное, у хищника, почуявшего близость добычи.
Вдруг у него бешено забилось сердце: та, которую он так страстно воображал, действительно появилась в начале аллеи.
Глава 14
Она направлялась в сторону небольшого кафе, притаившегося в тени роскошной плакучей ивы. Первое, что Артем невольно отметил для себя — изящно очерченную линию тонкой талии и гармонично развитых бедер. Молодая женщина села за свободный столик и заказала что-то выросшему перед ней официанту. Понаблюдав немного и убедившись, что она никого не ждет, Артем приказал себе: "Вставай же!
Действуй!" Он встал и заставил себя сделать несколько шагов в сторону заветного столика.
Откашлявшись, Артем попросил разрешения сесть на один из двух свободных стульев.
Незнакомка едва наклонила голову, лишь краешком глаза посмотрев в его сторону.
Артем сел и стал изучать ее профиль: невысокий, слегка напряженный и немного выпуклый лоб, оттянутые кверху уголки больших карих глаз, нос с едва заметной горбинкой, нежные завитушки золотистых волос у миниатюрного ушка, пожалуй, чересчур тонкие, но четко очерченные губы, чуть заостренный маленький подбородок, родинка на щеке. На всем этом лежала печать какой-то роковой скуки (во всяком случае так показалось Артему), что делало незнакомку загадочной и особо привлекательной. Ей можно было дать лет 28.
Официант принес на серебряном подносе стакан оранжевого сока для женщины и уставился профессиональным взглядом на Артема. Тот заказал кофе и стал придумывать первую фразу для знакомства.
— Скучаем? — Артем выдавил из себя нелепую по сути фразу, приложив немало усилий, чтобы она показалась естественной и непринужденной.
Визави обернулась, посмотрев на него каким-то невидящим взглядом, словно куда-то мимо, и ответила лишь после второго вопроса:
— Вы, кажется, чем-то озабочены?
— С чего вы взяли, молодой человек? — голос ее был сухим и надменным. — И какое вам вообще до этого дело?
— У вас кислое выражение лица, — Артем почему-то был уверен, что ведя себя развязно, грубо и фамильярно, сумеет если не завоевать симпатии женщины, то хотя бы внушить ей считаться с собой.
Однако та вздернула носик и отвернулась с миной негодования.
— Я, кажется, обидел вас?.. — отступать Артем не намеревался.
Не отвечая, женщина отпила сока и встала. Артем тоже встал и молча пошел рядом с ней…
Действуй!" Он встал и заставил себя сделать несколько шагов в сторону заветного столика.
Откашлявшись, Артем попросил разрешения сесть на один из двух свободных стульев.
Незнакомка едва наклонила голову, лишь краешком глаза посмотрев в его сторону.
Артем сел и стал изучать ее профиль: невысокий, слегка напряженный и немного выпуклый лоб, оттянутые кверху уголки больших карих глаз, нос с едва заметной горбинкой, нежные завитушки золотистых волос у миниатюрного ушка, пожалуй, чересчур тонкие, но четко очерченные губы, чуть заостренный маленький подбородок, родинка на щеке. На всем этом лежала печать какой-то роковой скуки (во всяком случае так показалось Артему), что делало незнакомку загадочной и особо привлекательной. Ей можно было дать лет 28.
Официант принес на серебряном подносе стакан оранжевого сока для женщины и уставился профессиональным взглядом на Артема. Тот заказал кофе и стал придумывать первую фразу для знакомства.
— Скучаем? — Артем выдавил из себя нелепую по сути фразу, приложив немало усилий, чтобы она показалась естественной и непринужденной.
Визави обернулась, посмотрев на него каким-то невидящим взглядом, словно куда-то мимо, и ответила лишь после второго вопроса:
— Вы, кажется, чем-то озабочены?
— С чего вы взяли, молодой человек? — голос ее был сухим и надменным. — И какое вам вообще до этого дело?
— У вас кислое выражение лица, — Артем почему-то был уверен, что ведя себя развязно, грубо и фамильярно, сумеет если не завоевать симпатии женщины, то хотя бы внушить ей считаться с собой.
Однако та вздернула носик и отвернулась с миной негодования.
— Я, кажется, обидел вас?.. — отступать Артем не намеревался.
Не отвечая, женщина отпила сока и встала. Артем тоже встал и молча пошел рядом с ней…
Глава 15
— Послушайте, молодой человек, вы ведете себя как самый настоящий хам, — женщина остановилась, строго взглянув на него в упор.
— Я хочу познакомиться с вами. Меня зовут Вардан, — соврал Артем. — А вас?
— Да, отстаньте же! Я не знакомлюсь на улице с кем попало! — гневно бросила она, и пошла, ускорив шаг.
Однако, это еще больше подзадорило Артема. Вся его робость и скованность словно улетучились.
— Не стройте из себя недотрогу — знаю я вашу породу! — Артем сам удивлялся собственной развязности.
Женщина презрительно фыркнула и свернула на людный проспект.
Артем не отставал. Он попытался взять ее руку, та резко отмахнулась.
— Чего вы от меня хотите? — женщина снова остановилась. Голос ее теперь дрожал.
— Денег?.. Вот, сколько есть… — она достала из сумочки портмоне.
— Не притворяйтесь! Вы сами прекрасно понимаете, чего я хочу, — Артем заглянул ей в глаза, словно надеясь найти там что-нибудь обнадеживающее для себя. Если бы он был трезв, то прочел бы в них страх, примешанный с чувством гадливости. И это, может быть, остудило бы его.
— Отстаньте, или я позову на помощь!
Артем оглянулся. Прохожие не обращали на них особого внимания. Поблизости не было видно и стражей порядка. К тому же уже смеркалось. Он ухватил ее за локоть, но тактику решил сменить, подумав, что немного лести помогут делу.
— Да поймите же, наконец, что вы — моя мечта… Живое воплощение идеала той женщины, о которой я постоянно грежу. Я понял это, как только увидел вас. Вы словно возникли из ничего — такая невесомая и воздушная, превратив этот убогий сквер в настоящий Эдем… — Артем поражался своему красноречию: слова, казалось, сами выплывали из его рта, слагаясь в пышные фразы.
— Отпустите руку, мне больно!..
— Я разомкну свою ладонь только в том случае, если получу гарантию, что синичка моя не упорхнет…
И тут произошло неожиданное — то, на что Артем почти уже не надеялся. Женщина наконец нормально ответила ему, пусть и на сей раз с упреком, но упреком уже иного рода — в нем не было враждебности, сейчас говорило уязвленное женское самолюбие.
— Значит все-таки синичка? — на этот раз, показалось Артему, она взглянула на него не без любопытства.
— Нет, нет, простите, я оговорился. Вы журавль!.. Вы лебедь моей мечты!..
Артем чувствовал, что внутри что-то стремительно растет, приближаясь к критической черте, и что оно вот-вот лопнет, подобно шаровой молнии, высвободив накопившуюся разрушительную энергию.
— А вот и наш дом… Прощайте, молодой человек, — женщина снова попробовала высвободить руку.
— Я провожу вас до подъезда, — Артем уже не слышал собственного голоса.
Он, сам того почти не сознавая, силой тащил ее к темному подъезду.
— Ну, теперь прощайте, — нервно потянулась она. — Я уже…
Артем не дал ей договорить. Больше он уже не мог сопротивляться нарастающему давлению животной страсти. Затащив женщину в глубину подъезда, он, закрыв одной рукой ей рот, другой стал рвать одежду на ней. Та отчаянно билась. Они повалились на какой-то щит, и пока Артем судорожно добирался до ее нижнего белья, в паху у него вдруг все онемело, словно под воздействием местного наркоза, а через миг горячая струя и вместе с ней вся злая энергия выпрыснулись прочь из его взвинченного до предела организма…
Опомнившись, Артем увидел, что женщина лежит без чувств… Он вытолкнул себя из подъезда и побежал стремглав, растворившись в темноте ближайшего сквера.
— Я хочу познакомиться с вами. Меня зовут Вардан, — соврал Артем. — А вас?
— Да, отстаньте же! Я не знакомлюсь на улице с кем попало! — гневно бросила она, и пошла, ускорив шаг.
Однако, это еще больше подзадорило Артема. Вся его робость и скованность словно улетучились.
— Не стройте из себя недотрогу — знаю я вашу породу! — Артем сам удивлялся собственной развязности.
Женщина презрительно фыркнула и свернула на людный проспект.
Артем не отставал. Он попытался взять ее руку, та резко отмахнулась.
— Чего вы от меня хотите? — женщина снова остановилась. Голос ее теперь дрожал.
— Денег?.. Вот, сколько есть… — она достала из сумочки портмоне.
— Не притворяйтесь! Вы сами прекрасно понимаете, чего я хочу, — Артем заглянул ей в глаза, словно надеясь найти там что-нибудь обнадеживающее для себя. Если бы он был трезв, то прочел бы в них страх, примешанный с чувством гадливости. И это, может быть, остудило бы его.
— Отстаньте, или я позову на помощь!
Артем оглянулся. Прохожие не обращали на них особого внимания. Поблизости не было видно и стражей порядка. К тому же уже смеркалось. Он ухватил ее за локоть, но тактику решил сменить, подумав, что немного лести помогут делу.
— Да поймите же, наконец, что вы — моя мечта… Живое воплощение идеала той женщины, о которой я постоянно грежу. Я понял это, как только увидел вас. Вы словно возникли из ничего — такая невесомая и воздушная, превратив этот убогий сквер в настоящий Эдем… — Артем поражался своему красноречию: слова, казалось, сами выплывали из его рта, слагаясь в пышные фразы.
— Отпустите руку, мне больно!..
— Я разомкну свою ладонь только в том случае, если получу гарантию, что синичка моя не упорхнет…
И тут произошло неожиданное — то, на что Артем почти уже не надеялся. Женщина наконец нормально ответила ему, пусть и на сей раз с упреком, но упреком уже иного рода — в нем не было враждебности, сейчас говорило уязвленное женское самолюбие.
— Значит все-таки синичка? — на этот раз, показалось Артему, она взглянула на него не без любопытства.
— Нет, нет, простите, я оговорился. Вы журавль!.. Вы лебедь моей мечты!..
Артем чувствовал, что внутри что-то стремительно растет, приближаясь к критической черте, и что оно вот-вот лопнет, подобно шаровой молнии, высвободив накопившуюся разрушительную энергию.
— А вот и наш дом… Прощайте, молодой человек, — женщина снова попробовала высвободить руку.
— Я провожу вас до подъезда, — Артем уже не слышал собственного голоса.
Он, сам того почти не сознавая, силой тащил ее к темному подъезду.
— Ну, теперь прощайте, — нервно потянулась она. — Я уже…
Артем не дал ей договорить. Больше он уже не мог сопротивляться нарастающему давлению животной страсти. Затащив женщину в глубину подъезда, он, закрыв одной рукой ей рот, другой стал рвать одежду на ней. Та отчаянно билась. Они повалились на какой-то щит, и пока Артем судорожно добирался до ее нижнего белья, в паху у него вдруг все онемело, словно под воздействием местного наркоза, а через миг горячая струя и вместе с ней вся злая энергия выпрыснулись прочь из его взвинченного до предела организма…
Опомнившись, Артем увидел, что женщина лежит без чувств… Он вытолкнул себя из подъезда и побежал стремглав, растворившись в темноте ближайшего сквера.
Глава 16
Наутро Артем проснулся с туманом в голове. Вчерашнее казалось ему кошмарным сном, и он не хотел верить в реальность случившегося. В глубине души он все-таки надеялся, что все это ему примерещилось. Однако, собираясь на занятия, Артем с ужасом понял, что потерял студенческий билет, который всегда носил с собой. Он был уверен, что билет упал в подъезде во время схватки. «Его уже отнесли в милицию», — от этой внезапно появившейся мысли Артем в бессилии опустился на кровать. Он уже почти убедил себя, что стражи порядка пришли за ним в университет, и не найдя его там, вот-вот заявятся к нему домой. Артем обратно лег в еще не остывшую постель и зарылся в нее с головой, словно одеяло могло защитить от нависшей над ним угрозы.