Страница:
Видя, что разговора не избежать, девушка остановилась и обреченно посмотрела ему в лицо. На сей раз на архитекторе был другой парик, черного цвета, с волнистыми волосами до плеч. Он подчеркивал как правильность его черт, так и мрачную непроницаемость глаз. Белоснежная одежда Мериба была украшена золотым шитьем, а в руках архитектор держал знак высокого происхождения – украшенный резьбой и позолотой посох.
Как и следовало ожидать, мужчина засыпал девушку вопросами:
– Тия! Что ты здесь делаешь? Почему ты одна? Ты кого-то ищешь?
Она с трудом разомкнула губы:
– Нет.
– Тогда, быть может, проводишь меня к отцу? Я не слишком хорошо помню дорогу к вашему дому.
– Я не хочу возвращаться домой, – сказала девушка.
В глазах Мериба блеснул интерес.
– Почему? Что-то случилось?
Тия равнодушно пожала плечами. У нее не было желания доверять этому человеку свои сокровенные тайны.
Но архитектор не отступал.
– Вижу, ты не в себе, – мягко произнес он. – Откройся мне, и я попытаюсь тебе помочь. Обещаю, Анхор не узнает о нашем разговоре.
Его голос звучал проникновенно и вместе с тем властно. Тия прикусила губу. Внезапно невидимая каменная плита, в которую не так давно превратился небосвод, отодвинулась и в щель скользнул лучик света. Лучик надежды. Мериб имеет влияние на ее отца и сможет его уговорить, если только захочет!
– Мой друг попал в беду. Это юноша из рыбацкой деревни. Мы познакомились еще в детстве, вместе играли. Потом надолго расстались, а сейчас случайно встретились. Я учила его читать и писать. Отец об этом узнал и велел бросить Тамита в тюрьму.
– В тюрьму? За что?
– За то, что его отец не смог заплатить налог. – Тия тяжело вздохнула. – Анхор не хочет, чтобы я водила знакомство с человеком низкого происхождения.
Мериб пристально смотрел на нее, не произнося ни слова. Внезапно его охватило безумное желание. Эта девушка казалась ему сосудом, полным опьяняюще сладкой влаги. Он понял, что хочет владеть ею, владеть безраздельно и вечно.
Тия подняла на него глаза цвета Нила в солнечный день, глаза, сияющие, как две звезды, и сказала:
– Помогите освободить Тамита. Убедите отца отпустить его. Или заплатите налог. Я слышала, у вас много денег!
– Обычно те, у кого много денег, не разбрасываются ими направо и налево! – с улыбкой заявил Мериб и тут же добавил: – Я пошутил. Давай поговорим серьезно. Все не так просто, как тебе кажется. Вижу, ты считаешь своего отца дурным человеком. Поверь, Анхор не такой. Я никогда не встречал столь усердного, честного, трудолюбивого человека. Мне ясно, почему он не может тебя понять. Его воззрения о чести, долге, устройстве общества нерушимы, как гробницы фараонов.
– Вы хотите сказать, что ничего нельзя сделать?
– Можно. Просто ты не должна на него сердиться. Не волнуйся, я поговорю с Анхором и постараюсь освободить твоего друга.
Тия была благодарна Мерибу – благодарна за то, что по дороге к ее дому он молчал, как молчали его слуги, которые шли следом за ними. Солнце обрушивало на землю столь ошеломляюще яркие потоки света, что было больно поднять глаза, потому девушка не смотрела на своего спутника. Между тем архитектор исподволь пожирал ее взглядом, обдумывая способ удовлетворить свой каприз, и с изумлением понимал, что еще никогда не испытывал столь безумной душевной лихорадки и такого сильного сердечного жара. Прежде Мериб смотрел на женщин как на средство телесного наслаждения и не искал ни понимания, ни любви.
Увидев дочь в обществе фиванского архитектора, Анхор быстро сменил гнев на милость. Тия удалилась в свою комнату, а писец пригласил Мериба в свой кабинет. Приказал служанке принести воду для омовения рук и ног и самое лучшее пиво.
– Ты приехал! – с восхищением выдохнул он.
– Как видишь.
– Нашел то, что искал?
– О чем ты?
– О камне.
– О да! – Мериб откинулся на спинку сиденья. – Чего-чего, а камня в нашей стране предостаточно. Мне бы хотелось найти что-то более податливое. Мягкое. Живое. Я устал от неподвижности и мертвечины.
– В руках такого мастера, как ты, даже камень становится живым, – пробормотал Анхор.
– Мой инструмент не руки, а ум, – медленно произнес архитектор. – И мне кажется, этот ум устал. Думаю, какое-то время мне стоит посвятить себя другим занятиям. Кстати, – Мериб внезапно сменил тему, – что происходит с твоей дочерью? Почему она бродит по городу одна?
Анхор тяжело вздохнул и сцепил пальцы в замок.
– Она изменилась. Делает что хочет. Стала скрытной, упрямой. Это самое большое огорчение в моей жизни.
Мериб рассмеялся.
– Ерунда. Просто у нее такой возраст. Если бы ты знал, что вытворяет Анок! – И вдруг спросил: – А что за история с каким-то парнем?
Писец заерзал на стуле.
– Что тебе об этом известно?
– Почти ничего. Тия сказала, что дружила с каким-то крестьянином, а ты ей запретил и приказал посадить парня под замок. Она хочет, чтобы я помог его освободить. – Архитектор осклабился. – Я обещал, что сделаю это!
Анхор невольно потупился.
– Твоя воля. Я желал бы навсегда избавиться от этого мальчишки. Их дружба с Тией точно сорная трава, которая пробивается даже сквозь камни! Она утверждает, что учила его читать и писать, но мне кажется, здесь кроется нечто большее.
Взгляд Мериба сделался острым.
– Между ними было что-то серьезное?
– Если ты имеешь в виду плотскую связь, то, к счастью, нет, но их тянет друг к другу, тянет, несмотря на все запреты! – сокрушенно произнес писец.
– Нужно освободить этого парня и отправить подальше, – сказал Мериб. – Поставь своей дочери условие: ты отпустишь ее дружка, если она выйдет замуж.
Анхор изумленно захлопал глазами.
– Замуж? За кого?
– За меня.
Несколько мгновений стояла гробовая тишина, после чего писец осторожно спросил:
– Ты, наверное, шутишь?
Архитектор тонко улыбнулся.
– С какой стати? Полагаешь, я бы стал заезжать в Эффе ради тебя или твоих сыновей? Мне понравилась твоя дочь. И не только потому, что она красива. Тия не из тех, кого можно купить подарками или задобрить льстивыми речами. Она не похожа на других женщин. Я понимаю, что мне не удастся завладеть девушкой иначе, чем взяв ее в жены, и потому решил покончить с одиночеством. Давно пора об этом задуматься. Что после меня останется? Чужие гробницы? А Тия может родить мне детей! Правда, – заметил он, – твоя дочь не видит во мне мужчину, но я надеюсь, со временем мне удастся ее приручить.
– Она даже не предполагала, что ей может выпасть такое счастье! – пробормотал Анхор.
– Она и сейчас об этом не думает, – заметил архитектор, и писец быстро проговорил:
– Я заставлю ее одуматься!
– Будет лучше, если мы поженимся в Эффе и проведем брачную ночь в твоем доме, – деловито произнес Мериб. – На следующий день я увезу Тию в Фивы. Позже туда сможет приехать твой сын. Я определю Тимеса в школу писцов при храме Амона и оплачу его обучение.
– Не знаю, покажется ли тебе достойным приданое моей дочери…
Архитектор махнул рукой.
– Приданое меня не интересует. У меня достаточно денег. Главное, чтобы Тия не стала упорствовать. Догадываюсь, мое предложение станет для нее большой неожиданностью.
Лицо Анхора сделалось жестким. Он сжал кулаки, и в его глазах появился холодный блеск.
– Я сделаю все для того, чтобы она согласилась!
– Вели ей написать этому парню, – посоветовал архитектор.
– Да. Я так и сделаю.
Когда отец вошел в комнату Тии, уже стемнело. Стоял душный вечер, от земли поднимался пар, а плоские крыши домов еще хранили жар полуденного солнца. В саду тихо шумели деревья, а звезд над головой было так много, что, казалось, они вот-вот посыплются на землю сверкающим серебряным дождем.
Анхор подошел и положил руку на обнаженное плечо дочери. Ладонь писца была сухой, как сброшенная змеиная кожа.
– Нам нужно поговорить. Сегодня случилось нечто невероятное… – Его речь была сбивчивой и вместе с тем торжественной. – Тебе, а вместе с тем и мне – всем нам! – выпало невиданное счастье. Архитектор Мериб хочет жениться на тебе и увезти тебя в Фивы!
Девушка сидела прямо и неподвижно, и в этой неподвижности была напряженность тростника, готового сломаться от порыва бешеного ветра.
– Это не может быть правдой, – прошептала она.
– Сначала мне тоже так показалось. Однако Мериб не лжет! Ты ему очень понравилась.
– Бесполезно говорить со мной об этом. Я никогда за него не выйду.
В следующую секунду Анхор с такой силой ударил дочь по лицу, что ее голова мотнулась в сторону, как у куклы.
– Нет, выйдешь! Выйдешь! В противном случае я прикажу бить того парня палками до тех пор, пока он не испустит дух!
Лицо отца расплывалось перед глазами, почти ослепшими от обильных слез. Тия давно так не плакала. Она не думала, что есть нечто такое, что способно потрясти ее сильнее, чем разлука с Тамитом.
Она с трудом поднялась с места и проговорила:
– Я хочу поговорить с Мерибом. Я желаю посмотреть ему в глаза!
– Нет! – прошипел Анхор. – Тебе не о чем с ним говорить! Я осушу Нил и достану с неба все звезды, но ты станешь его женой! Неблагодарная! – Он почти сорвался на крик. – Почему ты не думаешь обо мне, о матери, братьях!
Когда Тия заметила возле входа, прямо за спиной отца, неподвижную фигуру, по ее телу пробежал холодок. Ярко белели льняные одежды. Но лицо человека было темным, и спрятанные в тени глаза выглядели сгустками мрака.
– Вы подняли такой крик, что стало слышно на улице, – насмешливо произнес архитектор и обратился к писцу: – Оставь нас, Анхор!
Тот безропотно вышел. Тия смотрела на Мериба через всю комнату, смотрела с непониманием и презрением.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – спокойно произнес Мериб, – но лучше послушай, что скажу я.
– Я ошиблась, – выдавила Тия, – мне не о чем с вами говорить.
– Твой отец, – продолжил архитектор, не обращая внимания на слова девушки, – намерен во что бы то ни стало поскорее выдать тебя замуж. Он боится тебя потерять.
Девушка приподняла брови.
– Потерять? Как товар? Как средство добиться своих целей?
Мериб усмехнулся.
– Допустим. Но я отношусь к тебе по-другому и потому хочу стать тем человеком, который возьмет на себя заботу о тебе и твоем будущем!
– Вы меня обманули! – Во взгляде Тии мелькнуло презрение.
– Нет, не обманывал. Я сам не знал, что все так повернется. Я хочу взять тебя в жены, потому что желаю тебе добра.
– Желаете мне добра?!
– Конечно. Послушай, Тия, твой отец не отпустит юношу иначе, чем в обмен на твое согласие. Я честен с тобой: если ты мне откажешь, и тебя, и твоего друга ждут большие несчастья! Я уеду, а ты останешься здесь, с людьми, которые погубят этого юношу. Я не лгу. Я родился и вырос в Фивах. Я видел людей, забитых палками до смерти, ослепших от солнца, раздавленных каменными плитами. Человеческая жизнь ничего не стоит. Тем более жизнь бедняка.
Девушке почудилось, что она беседует с каменной стеной. Мериб видел только свою правду и думал только о своих капризах. Глаза Тии сделались невидящими, тусклыми. Она была готова бороться, но не знала как. Девушка долго молчала, будто осмысливая приговор, потом тихо вымолвила:
– Зачем я вам, если вы будете знать, что меня принудили вступить в этот брак?
– Затем, что я не встречал никого лучше, чем ты, – вкрадчиво произнес Мериб. – Забудь о том парне! Влечения юности преходящи, вопреки ожиданиям они не оставляют в душе глубоких следов. Я покажу тебе Фивы, в моих объятиях ты поймешь, что значит быть настоящей женщиной. Я дам тебе все, что ты захочешь иметь.
– Вы всегда добиваетесь своей цели, не так ли? И неважно, каким способом! – воскликнула Тия. В ее голосе звучала ирония, хотя на самом деле девушка была близка к отчаянию.
– Да, – спокойно согласился Мериб. – И, клянусь, тебе не придется об этом жалеть!
Он пристально смотрел на нее темными глазами, в которых отражались мрачные и опасные глубины его души и в которые Тия предпочла бы никогда не заглядывать.
– Уходите, – прошептала девушка, чувствуя неприятную дрожь, порожденную смятением и страхом.
– Как хочешь. Я даю тебе время подумать.
Когда архитектор удалился, в комнату вошел писец Анхор.
Тия смотрела на отца и думала о том, что она готова возненавидеть его. Однако же, к своему удивлению, она не могла этого сделать. Внезапно девушка поняла, что у него были свои желания, мечты и что годы погребли их под собой, как под слоем песка. Анхор проводил целые дни на жаре и в пыли, составлял списки и описи, что-то пересчитывал, зная, что именно так пройдет и закончится его жизнь. Его возмущало и злило непонимание и, как он полагал, черная неблагодарность дочери. Он не представлял, что значит желать выйти замуж по любви, у него было свое понятие о браке и женской доле.
– Возьми бумагу и напиши мальчишке о том, что выходишь замуж и больше не желаешь его видеть. Я передам ему твое послание. После того как вы с Мерибом поженитесь, я прикажу освободить твоего дружка.
Внезапно девушка вспомнила, как они с Тамитом купались в Ниле. Вода ласково омывала грудь, живот и ноги. Внизу шныряли стайки юрких рыб. Тие нравилось разбивать руками отражение неба и солнца, превращать его в сотни сверкающих осколков. При этом она смеялась озорным, заливистым смехом. Тамит был рядом. Он смотрел на нее, и блеск его глаз был чист и светел, как заря или ранний закат.
– Ни за что, – твердо произнесла Тия. – Я никогда этого не сделаю.
– Тогда, – спокойно промолвил Анхор, – ему придется умереть.
Тамит проснулся. Он привык открывать глаза в те мгновения, когда ночные обитатели берегов Нила начинали прятаться, а дневные еще не выбрались наружу из тайных укрытий. Кругом было тихо-тихо, вода выглядела почти стоячей, звезды незаметно тускнели. В такие минуты Тамиту казалось, что мир принадлежит ему одному.
Здесь, взаперти, он и вправду был совсем один – в четырех стенах, на охапке соломы. Его поместили в отдельную клетушку; справа и слева сидели другие узники. Они вели себя смирно и тихо, как свойственно от века угнетаемому простонародью. Иногда до ушей Тамита доносились возня и шепот, но чаще за стенами стояла тишина. Узники привыкли к унылому распорядку бесконечного дня и не ждали ничего нового.
Юноша знал: когда первый луч солнца проникнет сквозь щель в крыше, стражник, как всегда, принесет ему мешанину из стеблей и корней папируса и чашку воды. Однако сегодня он увидел за спиной стражника еще одного человека. Это был писец Анхор. Тамит быстро поднялся на ноги. Стражник вышел. Отец Тии смотрел не насмешливо и не злобно. Скорее оценивающе.
– Моя дочь утверждает, что ты умеешь читать. Возьми, – сказал он и протянул юноше свиток.
Тамит взял его в руки, развернул и прочел, медленно разбирая знаки. Прикусил губу. Потом посмотрел Анхору в глаза и сказал:
– Тия не могла написать такое.
– Тем не менее она это сделала.
Глаза Тамита блеснули.
– Вы ее заставили!
Анхор устало вздохнул.
– Послушай. Я не желаю тебе зла, как и твоему отцу. Я честный человек и выполню свое обещание. Тебя освободят. Иди куда хочешь. Главное, больше не попадайся на моем пути. Сегодня моя дочь выходит замуж за уважаемого и богатого человека. А завтра уезжает в Фивы. Я желаю, чтобы судьба Тии была прямой как стрела, а не корявой, как ветка старого дерева.
– Выпрямить человеческую судьбу невозможно, как невозможно изменить путь реки или звезд, – заметил Тамит. – Такие деяния неподвластны смертным.
– Не тебе рассуждать об этом! – взорвался Анхор. – Ты – житель болот. Почти что раб! Хватит путаться у меня под ногами!
Он вышел. Тамит рванулся следом, но охранники преградили дорогу.
Юноша вернулся обратно, сел на солому и обхватил голову руками.
Тие разрешили навестить Эте и сообщить о грядущем событии. Подруга была потрясена тем, что Тия выходит замуж раньше ее, и обещала помочь подготовиться к свадьбе. Мериб торопился, и Анхор знал, что им не удастся устроить пышное торжество, но это не огорчало писца. Его дочь уезжала в Фивы, сердце страны, обиталище богов и царей!
Получив свободу, Тамит отправился на болота. Он знал, что ему вряд ли удастся приблизиться к дому Тии средь бела дня. К тому же ему было необходимо повидать отца. Увидев сына живым и невредимым, Шеду безмерно обрадовался. Тамит рассказал, как и почему его освободили, и добавил:
– Я не отдам им девушку. Неважно, что она разбила кувшин с другим мужчиной. Она моя и будет со мной. Если мы окажемся далеко отсюда, надеюсь, тебя и наших людей не тронут?
– Беги. Не думай обо мне. Человек должен следовать велениям своего сердца.
– О чем ты хотел рассказать, отец? – спросил Тамит.
Шеду вздрогнул.
– О том, что случилось через год после того, как умерла Аби.
– Моя мать?
– Она не была твоей матерью.
Тамит едва не потерял дар речи.
– Да, но…
Мужчина крепко сжал губы и судорожно сцепил пальцы. Тамит понял, что отец собирается сделать некое важное и болезненное признание.
– После того как глаза моей жены навсегда закрылись, я сильно горевал. Мне чудилось, что за мной следует тень моей смерти. Те, кто говорит, будто бедные люди могут испытывать лишь ничтожные чувства, неправы. Мое сердце разрывалось от горя, я потерял ту нить, что привязывала меня к жизни. Мои сыновья были уже большими и могли вырасти без меня. Я мучился, не находя себе места, пока не обратился к богам с мольбой или дать мне то, что избавит меня от страданий, или подарить вечный сон. В тот день, проплывая мимо береговых зарослей, я внезапно услышал детский плач. В тростнике застряла небольшая лодка, а в лодке был ты. Совсем голый; ты барахтался и по-кошачьи пищал, потому я и назвал тебя Тамит – «котенок». На вид тебе было несколько дней от роду. На дне суденышка лежало золотое украшение, то самое, которое я тебе подарил несколько лет назад. Я подумал, что, вероятно, кто-то плыл с тобой в лодке и этот кто-то утонул, но у меня не было возможности узнать, как было на самом деле. Я привез тебя домой и стал заботиться о тебе. Укачивал, поил козьим молоком, позднее учил говорить и ходить. Горе отступило. Я полюбил тебя, Тамит, едва ли не больше тех сыновей, что родила Аби. Ты ведь помнишь, что я никогда тебя не наказывал. Мне всегда казалось, что ты другой. Выше, чище, умнее нас. – Он перевел дыхание. – Я тешу себя надеждой, что твои настоящие родители были знатными людьми. Быть может, когда-нибудь боги откроют тебе правду. Береги ожерелье, оно – ключ к твоему будущему.
Тамит с трудом проглотил стоявший в горле комок.
– Я не хочу знать другой правды, кроме той, что ты мой отец. Я тебя люблю и бесконечно благодарен тебе за то, что ты для меня сделал!
Шеду смущенно улыбнулся и пожал плечами.
– Любовь не требует награды. Я рад, что ты по-прежнему со мной, что ты не стыдишься меня, жителя болот, и не сердишься за то, что я так долго скрывал от тебя правду.
– Как я могу!
Тамит судорожно подался вперед, и они крепко обнялись.
– Будь осторожен, – сказал Шеду. – У тебя чистое сердце, а помыслы большинства людей грязны и несправедливы.
Тамит повернулся и посмотрел на горизонт, по которому растекались полосы золотисто-красного цвета, на священный Нил, на восходящее солнце. И произнес, просто и проникновенно, как клятву:
– Я верю в то, что боги на стороне любви.
Часть вторая
Глава I
Как и следовало ожидать, мужчина засыпал девушку вопросами:
– Тия! Что ты здесь делаешь? Почему ты одна? Ты кого-то ищешь?
Она с трудом разомкнула губы:
– Нет.
– Тогда, быть может, проводишь меня к отцу? Я не слишком хорошо помню дорогу к вашему дому.
– Я не хочу возвращаться домой, – сказала девушка.
В глазах Мериба блеснул интерес.
– Почему? Что-то случилось?
Тия равнодушно пожала плечами. У нее не было желания доверять этому человеку свои сокровенные тайны.
Но архитектор не отступал.
– Вижу, ты не в себе, – мягко произнес он. – Откройся мне, и я попытаюсь тебе помочь. Обещаю, Анхор не узнает о нашем разговоре.
Его голос звучал проникновенно и вместе с тем властно. Тия прикусила губу. Внезапно невидимая каменная плита, в которую не так давно превратился небосвод, отодвинулась и в щель скользнул лучик света. Лучик надежды. Мериб имеет влияние на ее отца и сможет его уговорить, если только захочет!
– Мой друг попал в беду. Это юноша из рыбацкой деревни. Мы познакомились еще в детстве, вместе играли. Потом надолго расстались, а сейчас случайно встретились. Я учила его читать и писать. Отец об этом узнал и велел бросить Тамита в тюрьму.
– В тюрьму? За что?
– За то, что его отец не смог заплатить налог. – Тия тяжело вздохнула. – Анхор не хочет, чтобы я водила знакомство с человеком низкого происхождения.
Мериб пристально смотрел на нее, не произнося ни слова. Внезапно его охватило безумное желание. Эта девушка казалась ему сосудом, полным опьяняюще сладкой влаги. Он понял, что хочет владеть ею, владеть безраздельно и вечно.
Тия подняла на него глаза цвета Нила в солнечный день, глаза, сияющие, как две звезды, и сказала:
– Помогите освободить Тамита. Убедите отца отпустить его. Или заплатите налог. Я слышала, у вас много денег!
– Обычно те, у кого много денег, не разбрасываются ими направо и налево! – с улыбкой заявил Мериб и тут же добавил: – Я пошутил. Давай поговорим серьезно. Все не так просто, как тебе кажется. Вижу, ты считаешь своего отца дурным человеком. Поверь, Анхор не такой. Я никогда не встречал столь усердного, честного, трудолюбивого человека. Мне ясно, почему он не может тебя понять. Его воззрения о чести, долге, устройстве общества нерушимы, как гробницы фараонов.
– Вы хотите сказать, что ничего нельзя сделать?
– Можно. Просто ты не должна на него сердиться. Не волнуйся, я поговорю с Анхором и постараюсь освободить твоего друга.
Тия была благодарна Мерибу – благодарна за то, что по дороге к ее дому он молчал, как молчали его слуги, которые шли следом за ними. Солнце обрушивало на землю столь ошеломляюще яркие потоки света, что было больно поднять глаза, потому девушка не смотрела на своего спутника. Между тем архитектор исподволь пожирал ее взглядом, обдумывая способ удовлетворить свой каприз, и с изумлением понимал, что еще никогда не испытывал столь безумной душевной лихорадки и такого сильного сердечного жара. Прежде Мериб смотрел на женщин как на средство телесного наслаждения и не искал ни понимания, ни любви.
Увидев дочь в обществе фиванского архитектора, Анхор быстро сменил гнев на милость. Тия удалилась в свою комнату, а писец пригласил Мериба в свой кабинет. Приказал служанке принести воду для омовения рук и ног и самое лучшее пиво.
– Ты приехал! – с восхищением выдохнул он.
– Как видишь.
– Нашел то, что искал?
– О чем ты?
– О камне.
– О да! – Мериб откинулся на спинку сиденья. – Чего-чего, а камня в нашей стране предостаточно. Мне бы хотелось найти что-то более податливое. Мягкое. Живое. Я устал от неподвижности и мертвечины.
– В руках такого мастера, как ты, даже камень становится живым, – пробормотал Анхор.
– Мой инструмент не руки, а ум, – медленно произнес архитектор. – И мне кажется, этот ум устал. Думаю, какое-то время мне стоит посвятить себя другим занятиям. Кстати, – Мериб внезапно сменил тему, – что происходит с твоей дочерью? Почему она бродит по городу одна?
Анхор тяжело вздохнул и сцепил пальцы в замок.
– Она изменилась. Делает что хочет. Стала скрытной, упрямой. Это самое большое огорчение в моей жизни.
Мериб рассмеялся.
– Ерунда. Просто у нее такой возраст. Если бы ты знал, что вытворяет Анок! – И вдруг спросил: – А что за история с каким-то парнем?
Писец заерзал на стуле.
– Что тебе об этом известно?
– Почти ничего. Тия сказала, что дружила с каким-то крестьянином, а ты ей запретил и приказал посадить парня под замок. Она хочет, чтобы я помог его освободить. – Архитектор осклабился. – Я обещал, что сделаю это!
Анхор невольно потупился.
– Твоя воля. Я желал бы навсегда избавиться от этого мальчишки. Их дружба с Тией точно сорная трава, которая пробивается даже сквозь камни! Она утверждает, что учила его читать и писать, но мне кажется, здесь кроется нечто большее.
Взгляд Мериба сделался острым.
– Между ними было что-то серьезное?
– Если ты имеешь в виду плотскую связь, то, к счастью, нет, но их тянет друг к другу, тянет, несмотря на все запреты! – сокрушенно произнес писец.
– Нужно освободить этого парня и отправить подальше, – сказал Мериб. – Поставь своей дочери условие: ты отпустишь ее дружка, если она выйдет замуж.
Анхор изумленно захлопал глазами.
– Замуж? За кого?
– За меня.
Несколько мгновений стояла гробовая тишина, после чего писец осторожно спросил:
– Ты, наверное, шутишь?
Архитектор тонко улыбнулся.
– С какой стати? Полагаешь, я бы стал заезжать в Эффе ради тебя или твоих сыновей? Мне понравилась твоя дочь. И не только потому, что она красива. Тия не из тех, кого можно купить подарками или задобрить льстивыми речами. Она не похожа на других женщин. Я понимаю, что мне не удастся завладеть девушкой иначе, чем взяв ее в жены, и потому решил покончить с одиночеством. Давно пора об этом задуматься. Что после меня останется? Чужие гробницы? А Тия может родить мне детей! Правда, – заметил он, – твоя дочь не видит во мне мужчину, но я надеюсь, со временем мне удастся ее приручить.
– Она даже не предполагала, что ей может выпасть такое счастье! – пробормотал Анхор.
– Она и сейчас об этом не думает, – заметил архитектор, и писец быстро проговорил:
– Я заставлю ее одуматься!
– Будет лучше, если мы поженимся в Эффе и проведем брачную ночь в твоем доме, – деловито произнес Мериб. – На следующий день я увезу Тию в Фивы. Позже туда сможет приехать твой сын. Я определю Тимеса в школу писцов при храме Амона и оплачу его обучение.
– Не знаю, покажется ли тебе достойным приданое моей дочери…
Архитектор махнул рукой.
– Приданое меня не интересует. У меня достаточно денег. Главное, чтобы Тия не стала упорствовать. Догадываюсь, мое предложение станет для нее большой неожиданностью.
Лицо Анхора сделалось жестким. Он сжал кулаки, и в его глазах появился холодный блеск.
– Я сделаю все для того, чтобы она согласилась!
– Вели ей написать этому парню, – посоветовал архитектор.
– Да. Я так и сделаю.
Когда отец вошел в комнату Тии, уже стемнело. Стоял душный вечер, от земли поднимался пар, а плоские крыши домов еще хранили жар полуденного солнца. В саду тихо шумели деревья, а звезд над головой было так много, что, казалось, они вот-вот посыплются на землю сверкающим серебряным дождем.
Анхор подошел и положил руку на обнаженное плечо дочери. Ладонь писца была сухой, как сброшенная змеиная кожа.
– Нам нужно поговорить. Сегодня случилось нечто невероятное… – Его речь была сбивчивой и вместе с тем торжественной. – Тебе, а вместе с тем и мне – всем нам! – выпало невиданное счастье. Архитектор Мериб хочет жениться на тебе и увезти тебя в Фивы!
Девушка сидела прямо и неподвижно, и в этой неподвижности была напряженность тростника, готового сломаться от порыва бешеного ветра.
– Это не может быть правдой, – прошептала она.
– Сначала мне тоже так показалось. Однако Мериб не лжет! Ты ему очень понравилась.
– Бесполезно говорить со мной об этом. Я никогда за него не выйду.
В следующую секунду Анхор с такой силой ударил дочь по лицу, что ее голова мотнулась в сторону, как у куклы.
– Нет, выйдешь! Выйдешь! В противном случае я прикажу бить того парня палками до тех пор, пока он не испустит дух!
Лицо отца расплывалось перед глазами, почти ослепшими от обильных слез. Тия давно так не плакала. Она не думала, что есть нечто такое, что способно потрясти ее сильнее, чем разлука с Тамитом.
Она с трудом поднялась с места и проговорила:
– Я хочу поговорить с Мерибом. Я желаю посмотреть ему в глаза!
– Нет! – прошипел Анхор. – Тебе не о чем с ним говорить! Я осушу Нил и достану с неба все звезды, но ты станешь его женой! Неблагодарная! – Он почти сорвался на крик. – Почему ты не думаешь обо мне, о матери, братьях!
Когда Тия заметила возле входа, прямо за спиной отца, неподвижную фигуру, по ее телу пробежал холодок. Ярко белели льняные одежды. Но лицо человека было темным, и спрятанные в тени глаза выглядели сгустками мрака.
– Вы подняли такой крик, что стало слышно на улице, – насмешливо произнес архитектор и обратился к писцу: – Оставь нас, Анхор!
Тот безропотно вышел. Тия смотрела на Мериба через всю комнату, смотрела с непониманием и презрением.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – спокойно произнес Мериб, – но лучше послушай, что скажу я.
– Я ошиблась, – выдавила Тия, – мне не о чем с вами говорить.
– Твой отец, – продолжил архитектор, не обращая внимания на слова девушки, – намерен во что бы то ни стало поскорее выдать тебя замуж. Он боится тебя потерять.
Девушка приподняла брови.
– Потерять? Как товар? Как средство добиться своих целей?
Мериб усмехнулся.
– Допустим. Но я отношусь к тебе по-другому и потому хочу стать тем человеком, который возьмет на себя заботу о тебе и твоем будущем!
– Вы меня обманули! – Во взгляде Тии мелькнуло презрение.
– Нет, не обманывал. Я сам не знал, что все так повернется. Я хочу взять тебя в жены, потому что желаю тебе добра.
– Желаете мне добра?!
– Конечно. Послушай, Тия, твой отец не отпустит юношу иначе, чем в обмен на твое согласие. Я честен с тобой: если ты мне откажешь, и тебя, и твоего друга ждут большие несчастья! Я уеду, а ты останешься здесь, с людьми, которые погубят этого юношу. Я не лгу. Я родился и вырос в Фивах. Я видел людей, забитых палками до смерти, ослепших от солнца, раздавленных каменными плитами. Человеческая жизнь ничего не стоит. Тем более жизнь бедняка.
Девушке почудилось, что она беседует с каменной стеной. Мериб видел только свою правду и думал только о своих капризах. Глаза Тии сделались невидящими, тусклыми. Она была готова бороться, но не знала как. Девушка долго молчала, будто осмысливая приговор, потом тихо вымолвила:
– Зачем я вам, если вы будете знать, что меня принудили вступить в этот брак?
– Затем, что я не встречал никого лучше, чем ты, – вкрадчиво произнес Мериб. – Забудь о том парне! Влечения юности преходящи, вопреки ожиданиям они не оставляют в душе глубоких следов. Я покажу тебе Фивы, в моих объятиях ты поймешь, что значит быть настоящей женщиной. Я дам тебе все, что ты захочешь иметь.
– Вы всегда добиваетесь своей цели, не так ли? И неважно, каким способом! – воскликнула Тия. В ее голосе звучала ирония, хотя на самом деле девушка была близка к отчаянию.
– Да, – спокойно согласился Мериб. – И, клянусь, тебе не придется об этом жалеть!
Он пристально смотрел на нее темными глазами, в которых отражались мрачные и опасные глубины его души и в которые Тия предпочла бы никогда не заглядывать.
– Уходите, – прошептала девушка, чувствуя неприятную дрожь, порожденную смятением и страхом.
– Как хочешь. Я даю тебе время подумать.
Когда архитектор удалился, в комнату вошел писец Анхор.
Тия смотрела на отца и думала о том, что она готова возненавидеть его. Однако же, к своему удивлению, она не могла этого сделать. Внезапно девушка поняла, что у него были свои желания, мечты и что годы погребли их под собой, как под слоем песка. Анхор проводил целые дни на жаре и в пыли, составлял списки и описи, что-то пересчитывал, зная, что именно так пройдет и закончится его жизнь. Его возмущало и злило непонимание и, как он полагал, черная неблагодарность дочери. Он не представлял, что значит желать выйти замуж по любви, у него было свое понятие о браке и женской доле.
– Возьми бумагу и напиши мальчишке о том, что выходишь замуж и больше не желаешь его видеть. Я передам ему твое послание. После того как вы с Мерибом поженитесь, я прикажу освободить твоего дружка.
Внезапно девушка вспомнила, как они с Тамитом купались в Ниле. Вода ласково омывала грудь, живот и ноги. Внизу шныряли стайки юрких рыб. Тие нравилось разбивать руками отражение неба и солнца, превращать его в сотни сверкающих осколков. При этом она смеялась озорным, заливистым смехом. Тамит был рядом. Он смотрел на нее, и блеск его глаз был чист и светел, как заря или ранний закат.
– Ни за что, – твердо произнесла Тия. – Я никогда этого не сделаю.
– Тогда, – спокойно промолвил Анхор, – ему придется умереть.
Тамит проснулся. Он привык открывать глаза в те мгновения, когда ночные обитатели берегов Нила начинали прятаться, а дневные еще не выбрались наружу из тайных укрытий. Кругом было тихо-тихо, вода выглядела почти стоячей, звезды незаметно тускнели. В такие минуты Тамиту казалось, что мир принадлежит ему одному.
Здесь, взаперти, он и вправду был совсем один – в четырех стенах, на охапке соломы. Его поместили в отдельную клетушку; справа и слева сидели другие узники. Они вели себя смирно и тихо, как свойственно от века угнетаемому простонародью. Иногда до ушей Тамита доносились возня и шепот, но чаще за стенами стояла тишина. Узники привыкли к унылому распорядку бесконечного дня и не ждали ничего нового.
Юноша знал: когда первый луч солнца проникнет сквозь щель в крыше, стражник, как всегда, принесет ему мешанину из стеблей и корней папируса и чашку воды. Однако сегодня он увидел за спиной стражника еще одного человека. Это был писец Анхор. Тамит быстро поднялся на ноги. Стражник вышел. Отец Тии смотрел не насмешливо и не злобно. Скорее оценивающе.
– Моя дочь утверждает, что ты умеешь читать. Возьми, – сказал он и протянул юноше свиток.
Тамит взял его в руки, развернул и прочел, медленно разбирая знаки. Прикусил губу. Потом посмотрел Анхору в глаза и сказал:
– Тия не могла написать такое.
– Тем не менее она это сделала.
Глаза Тамита блеснули.
– Вы ее заставили!
Анхор устало вздохнул.
– Послушай. Я не желаю тебе зла, как и твоему отцу. Я честный человек и выполню свое обещание. Тебя освободят. Иди куда хочешь. Главное, больше не попадайся на моем пути. Сегодня моя дочь выходит замуж за уважаемого и богатого человека. А завтра уезжает в Фивы. Я желаю, чтобы судьба Тии была прямой как стрела, а не корявой, как ветка старого дерева.
– Выпрямить человеческую судьбу невозможно, как невозможно изменить путь реки или звезд, – заметил Тамит. – Такие деяния неподвластны смертным.
– Не тебе рассуждать об этом! – взорвался Анхор. – Ты – житель болот. Почти что раб! Хватит путаться у меня под ногами!
Он вышел. Тамит рванулся следом, но охранники преградили дорогу.
Юноша вернулся обратно, сел на солому и обхватил голову руками.
Тие разрешили навестить Эте и сообщить о грядущем событии. Подруга была потрясена тем, что Тия выходит замуж раньше ее, и обещала помочь подготовиться к свадьбе. Мериб торопился, и Анхор знал, что им не удастся устроить пышное торжество, но это не огорчало писца. Его дочь уезжала в Фивы, сердце страны, обиталище богов и царей!
Получив свободу, Тамит отправился на болота. Он знал, что ему вряд ли удастся приблизиться к дому Тии средь бела дня. К тому же ему было необходимо повидать отца. Увидев сына живым и невредимым, Шеду безмерно обрадовался. Тамит рассказал, как и почему его освободили, и добавил:
– Я не отдам им девушку. Неважно, что она разбила кувшин с другим мужчиной. Она моя и будет со мной. Если мы окажемся далеко отсюда, надеюсь, тебя и наших людей не тронут?
– Беги. Не думай обо мне. Человек должен следовать велениям своего сердца.
– О чем ты хотел рассказать, отец? – спросил Тамит.
Шеду вздрогнул.
– О том, что случилось через год после того, как умерла Аби.
– Моя мать?
– Она не была твоей матерью.
Тамит едва не потерял дар речи.
– Да, но…
Мужчина крепко сжал губы и судорожно сцепил пальцы. Тамит понял, что отец собирается сделать некое важное и болезненное признание.
– После того как глаза моей жены навсегда закрылись, я сильно горевал. Мне чудилось, что за мной следует тень моей смерти. Те, кто говорит, будто бедные люди могут испытывать лишь ничтожные чувства, неправы. Мое сердце разрывалось от горя, я потерял ту нить, что привязывала меня к жизни. Мои сыновья были уже большими и могли вырасти без меня. Я мучился, не находя себе места, пока не обратился к богам с мольбой или дать мне то, что избавит меня от страданий, или подарить вечный сон. В тот день, проплывая мимо береговых зарослей, я внезапно услышал детский плач. В тростнике застряла небольшая лодка, а в лодке был ты. Совсем голый; ты барахтался и по-кошачьи пищал, потому я и назвал тебя Тамит – «котенок». На вид тебе было несколько дней от роду. На дне суденышка лежало золотое украшение, то самое, которое я тебе подарил несколько лет назад. Я подумал, что, вероятно, кто-то плыл с тобой в лодке и этот кто-то утонул, но у меня не было возможности узнать, как было на самом деле. Я привез тебя домой и стал заботиться о тебе. Укачивал, поил козьим молоком, позднее учил говорить и ходить. Горе отступило. Я полюбил тебя, Тамит, едва ли не больше тех сыновей, что родила Аби. Ты ведь помнишь, что я никогда тебя не наказывал. Мне всегда казалось, что ты другой. Выше, чище, умнее нас. – Он перевел дыхание. – Я тешу себя надеждой, что твои настоящие родители были знатными людьми. Быть может, когда-нибудь боги откроют тебе правду. Береги ожерелье, оно – ключ к твоему будущему.
Тамит с трудом проглотил стоявший в горле комок.
– Я не хочу знать другой правды, кроме той, что ты мой отец. Я тебя люблю и бесконечно благодарен тебе за то, что ты для меня сделал!
Шеду смущенно улыбнулся и пожал плечами.
– Любовь не требует награды. Я рад, что ты по-прежнему со мной, что ты не стыдишься меня, жителя болот, и не сердишься за то, что я так долго скрывал от тебя правду.
– Как я могу!
Тамит судорожно подался вперед, и они крепко обнялись.
– Будь осторожен, – сказал Шеду. – У тебя чистое сердце, а помыслы большинства людей грязны и несправедливы.
Тамит повернулся и посмотрел на горизонт, по которому растекались полосы золотисто-красного цвета, на священный Нил, на восходящее солнце. И произнес, просто и проникновенно, как клятву:
– Я верю в то, что боги на стороне любви.
Часть вторая
Глава I
Кругом было пусто и тихо, лишь сонно шелестела листва да звезды водили в ночной вышине свой божественный хоровод.
Тия медленно вошла в беседку. Она не испытывала былого страха и спокойно стояла на месте гибели Харуи. Девушка не могла представить, что в ее жизни может случиться что-то страшнее, чем эта нелепая свадьба.
Хотя Анхор выставил хорошее угощение, много вина и пива, торжество не казалось веселым. Гости произносили подобающие случаю слова, но при этом выглядели растерянными и смущенными.
Мериб снисходительно усмехался речам и поглядывал на Тию с нескрываемым вожделением, отчего девушка ощущала себя куском жаркого, поданным к свадебному столу. Что касается отца и матери, то они, казалось, ослепли, оглохли и потеряли голову от призрачного счастья. Небет заботливо, хотя и довольно поспешно приготовила брачную постель. Матери помогали оторопелые, сбившиеся с ног служанки.
При мысли о том, что ей придется разделить ложе с почти незнакомым мужчиной, девушку охватывал ужас.
В конце пира, когда гости начали расходиться, Тия встала из-за стола и направилась в сад. Мериб посмотрел ей вслед, но ничего не сказал. Девушка неподвижно стояла в беседке, без единой мысли, без малейшего чувства. Перемены казались такими внезапными и жестокими, что разум отказывался принять случившееся. Анхор поклялся, что отпустил Тамита на свободу, и это было единственным, что дарило искорку радости.
Внезапно взгляд Тии метнулся вверх, к куполу беседки. Девушка замерла, боясь спугнуть свои мысли. Если она шагнет в темноту вслед за наложницей отца и молча закроет за собой невидимую дверь, ей не придется ложиться в постель с Мерибом и ехать с ним в Фивы. А Тамит? Что станет с ним, когда он узнает? Его ждет долгая жизнь; со временем он сумеет забыть то, что было в начале пути. Так устроен мир: колесо жизни катится только вперед, возврата назад не существует. У девушки появилось ощущение, будто сердце растаяло в груди и внутри образовалась пустота.
Тия вышла из беседки и направилась к пристройке, в которой хранились садовые инструменты и где она могла отыскать моток прочной папирусной веревки.
Внезапно девушка уловила краем глаза какое-то движение в гуще ветвей деревьев, что росли возле самой стены. Она насторожилась и прислушалась. Зашуршали листья, и через несколько мгновений в сад мягко спрыгнул человек. Тия напряглась, а затем глубоко вздохнула, чувствуя, как в ослабевшее тело вливаются жизненные силы.
Девушка бросилась навстречу Тамиту. Он сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе.
– Ты пришел попрощаться? – прошептала Тия, слизывая с губ соленые капли. Последняя, нежданная встреча с Тамитом была лучшим, что могли подарить боги!
– Проститься? – удивился юноша. – Я пришел, чтобы забрать тебя с собой!
– Это невозможно!
– Почему? Кажется, здесь никого нет. Мы перелезем через стену. На берегу нас ждет лодка.
Тия вцепилась в его руку. Насколько жизнь лучше смерти, а надежда – отчаяния!
Им повезло: Анхор позволил рабам и слугам пить и есть до отвала и сейчас они вряд ли смогли бы исполнять привычные обязанности. В саду было пусто и тихо, лишь со стороны дома доносились веселые вопли припозднившихся гостей.
И архитектора, и писца подвело въевшееся в душу презрение к простому народу. Ни тот ни другой не предполагали, что Тамит решится прийти за Тией. Оба были уверены в том, что юноша не осмелится совершить столь дерзкий поступок после того, как девушка вышла замуж. Похищение чужой жены было преступлением, наказанием за которое служила смертная казнь.
Тамит помог Тие перелезть через стену. Юноша помнил, что надо взять с собой пектораль, но понимал, что сейчас Тия не сможет забрать украшение. Впрочем, это не имело значения. Он тот, кем его создали боги, и сумеет обойтись без помощи золотой безделушки.
Вокруг стояла непроглядная тьма. Где-то лаяли собаки. Негромко шелестели деревья, под ногами что-то тихо шептала сожженная солнцем трава. Кромка воды, сверкающая в лунном свете, напоминала остро отточенное лезвие кинжала. Ноздри Тии затрепетали, когда она с наслаждением вдохнула острый запах влаги и зелени, запах свободы. Кругом, куда ни глянь, простирался темный горизонт, но девушка не испытывала страха, потому что рядом с ней был Тамит.
Перед тем как забраться в лодку, юноша обнял девушку, зарылся лицом в ее волосы и почувствовал тревожные удары ее сердца. Представил, как по ее жилам течет горячая кровь, подумал о том, какие мысли бередят ее душу, и задохнулся от внезапно нахлынувшего восторга.
Предвкушение грядущей свободы и счастья вселило в сердца беглецов надежду и силы. Плыть ночью по Нилу было опасно, но они старались об этом не думать. Им пришлось обойтись без факела, довольствуясь светом луны и звезд. Тамит внимательно смотрел вперед, стараясь избежать препятствий. Беда, если лодка застрянет в зарослях или ее подхватит быстрым течением!
На воде было прохладно, и Тия обняла руками озябшие плечи. Кругом стояла тишина, такая глубокая, что в ней без следа тонули любые звуки. Мир был наполнен ею, как воздухом. Шум воды и шелест прибрежных трав казался частью таинственного безмолвия природы.
Вскоре впереди возникла преграда, которую соорудила упрямая река. Тамит пытался избежать столкновения с плавучим островом, образованным колючим кустарником, и попал в сети густейших стеблей высоченного папируса.
Он яростно сражался с рекой, но Нил победил: шест хрустнул и сломался, а лодка угодила в плен. Было слышно, как шуршат потревоженные обитатели ночных зарослей, и Тамит стиснул зубы: по ночам берега Нила кишели многоножками и пауками. В темном воздухе вились кровососущие насекомые, от которых беглецы не успевали отмахиваться.
Тия медленно вошла в беседку. Она не испытывала былого страха и спокойно стояла на месте гибели Харуи. Девушка не могла представить, что в ее жизни может случиться что-то страшнее, чем эта нелепая свадьба.
Хотя Анхор выставил хорошее угощение, много вина и пива, торжество не казалось веселым. Гости произносили подобающие случаю слова, но при этом выглядели растерянными и смущенными.
Мериб снисходительно усмехался речам и поглядывал на Тию с нескрываемым вожделением, отчего девушка ощущала себя куском жаркого, поданным к свадебному столу. Что касается отца и матери, то они, казалось, ослепли, оглохли и потеряли голову от призрачного счастья. Небет заботливо, хотя и довольно поспешно приготовила брачную постель. Матери помогали оторопелые, сбившиеся с ног служанки.
При мысли о том, что ей придется разделить ложе с почти незнакомым мужчиной, девушку охватывал ужас.
В конце пира, когда гости начали расходиться, Тия встала из-за стола и направилась в сад. Мериб посмотрел ей вслед, но ничего не сказал. Девушка неподвижно стояла в беседке, без единой мысли, без малейшего чувства. Перемены казались такими внезапными и жестокими, что разум отказывался принять случившееся. Анхор поклялся, что отпустил Тамита на свободу, и это было единственным, что дарило искорку радости.
Внезапно взгляд Тии метнулся вверх, к куполу беседки. Девушка замерла, боясь спугнуть свои мысли. Если она шагнет в темноту вслед за наложницей отца и молча закроет за собой невидимую дверь, ей не придется ложиться в постель с Мерибом и ехать с ним в Фивы. А Тамит? Что станет с ним, когда он узнает? Его ждет долгая жизнь; со временем он сумеет забыть то, что было в начале пути. Так устроен мир: колесо жизни катится только вперед, возврата назад не существует. У девушки появилось ощущение, будто сердце растаяло в груди и внутри образовалась пустота.
Тия вышла из беседки и направилась к пристройке, в которой хранились садовые инструменты и где она могла отыскать моток прочной папирусной веревки.
Внезапно девушка уловила краем глаза какое-то движение в гуще ветвей деревьев, что росли возле самой стены. Она насторожилась и прислушалась. Зашуршали листья, и через несколько мгновений в сад мягко спрыгнул человек. Тия напряглась, а затем глубоко вздохнула, чувствуя, как в ослабевшее тело вливаются жизненные силы.
Девушка бросилась навстречу Тамиту. Он сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе.
– Ты пришел попрощаться? – прошептала Тия, слизывая с губ соленые капли. Последняя, нежданная встреча с Тамитом была лучшим, что могли подарить боги!
– Проститься? – удивился юноша. – Я пришел, чтобы забрать тебя с собой!
– Это невозможно!
– Почему? Кажется, здесь никого нет. Мы перелезем через стену. На берегу нас ждет лодка.
Тия вцепилась в его руку. Насколько жизнь лучше смерти, а надежда – отчаяния!
Им повезло: Анхор позволил рабам и слугам пить и есть до отвала и сейчас они вряд ли смогли бы исполнять привычные обязанности. В саду было пусто и тихо, лишь со стороны дома доносились веселые вопли припозднившихся гостей.
И архитектора, и писца подвело въевшееся в душу презрение к простому народу. Ни тот ни другой не предполагали, что Тамит решится прийти за Тией. Оба были уверены в том, что юноша не осмелится совершить столь дерзкий поступок после того, как девушка вышла замуж. Похищение чужой жены было преступлением, наказанием за которое служила смертная казнь.
Тамит помог Тие перелезть через стену. Юноша помнил, что надо взять с собой пектораль, но понимал, что сейчас Тия не сможет забрать украшение. Впрочем, это не имело значения. Он тот, кем его создали боги, и сумеет обойтись без помощи золотой безделушки.
Вокруг стояла непроглядная тьма. Где-то лаяли собаки. Негромко шелестели деревья, под ногами что-то тихо шептала сожженная солнцем трава. Кромка воды, сверкающая в лунном свете, напоминала остро отточенное лезвие кинжала. Ноздри Тии затрепетали, когда она с наслаждением вдохнула острый запах влаги и зелени, запах свободы. Кругом, куда ни глянь, простирался темный горизонт, но девушка не испытывала страха, потому что рядом с ней был Тамит.
Перед тем как забраться в лодку, юноша обнял девушку, зарылся лицом в ее волосы и почувствовал тревожные удары ее сердца. Представил, как по ее жилам течет горячая кровь, подумал о том, какие мысли бередят ее душу, и задохнулся от внезапно нахлынувшего восторга.
Предвкушение грядущей свободы и счастья вселило в сердца беглецов надежду и силы. Плыть ночью по Нилу было опасно, но они старались об этом не думать. Им пришлось обойтись без факела, довольствуясь светом луны и звезд. Тамит внимательно смотрел вперед, стараясь избежать препятствий. Беда, если лодка застрянет в зарослях или ее подхватит быстрым течением!
На воде было прохладно, и Тия обняла руками озябшие плечи. Кругом стояла тишина, такая глубокая, что в ней без следа тонули любые звуки. Мир был наполнен ею, как воздухом. Шум воды и шелест прибрежных трав казался частью таинственного безмолвия природы.
Вскоре впереди возникла преграда, которую соорудила упрямая река. Тамит пытался избежать столкновения с плавучим островом, образованным колючим кустарником, и попал в сети густейших стеблей высоченного папируса.
Он яростно сражался с рекой, но Нил победил: шест хрустнул и сломался, а лодка угодила в плен. Было слышно, как шуршат потревоженные обитатели ночных зарослей, и Тамит стиснул зубы: по ночам берега Нила кишели многоножками и пауками. В темном воздухе вились кровососущие насекомые, от которых беглецы не успевали отмахиваться.