Страница:
– Лимитчики! – с восторгом воскликнул Игорь Юрьевич. – Ты не помнишь, в Очаково было общежитие?
– Откуда я это могу знать?… – риторически вопросил Саша. – Наверное, было. Скорее всего, оно там и сейчас есть.
– Тогда у нас на очереди институты и все общежития, которые есть в этом городе.
– Почему все? – удивился Саша. – Нам сейчас нужно разобраться с тремя основными направлениями – биология, химия и физика. Есть еще четвертое, побочное…
– Это какое же?
– Медицина. Воронцов был врачом.
– Военным, – поправил следователь. – Туда нам соваться не имеет смысла. Пошлют, да еще и нервы испортят.
– Ладно.
В институтах им не повезло – большая часть заочников была иногородними, они еще в незапамятные времена разъехались по своим родным пенатам и, скорее всего, даже думать забыли о давешней учебе. Та небольшая часть, которую удалось отыскать, не имела ни малейшего отношения ни к таинственному институт, ни к происходившим в шестидесятых годах событиям.
И все же им в один прекрасный день повезло. Ни на что особо не надеясь, Игорь Юрьевич и Саша решили заглянуть в предпоследнее значившееся в их списке маленькое общежитие, располагавшееся на окраине города. Целый день до этого они провели, рыская бестолково по городку, в поисках семьи, которая по сведениям Игоря Юрьевича, проживала в давно снесенном доме напротив института. Следователь небезосновательно полагал, что эти люди могли кого-то запомнить, с кем-то пообщаться, но… выяснилось, что в живых на данный момент остались лишь их дети. И не смотря на то, что этим «детям» было теперь уже за сорок, они никого не помнили и не знали.
Общежитие оказалось низким трехэтажным домиком из красного кирпича, стоявшим за покореженным временем железным забором. Прутья этого забора явно неоднократно подвергались набегам местных юных вандалов, они были местами погнуты, кое-где – сломаны. Во дворе дома, на длинных провисших от тяжести веревках, сушилось белье, где-то в глубине дома слышалась перебранка. Во дворе никого из взрослых не было, несколько дошколят играли в тени забора, под старым кустом акации…
– Крепкий дом, еще пленные немцы строили, – с видом знатока произнес Игорь Юрьевич.
Они стояли в воротах, размышляя – входить или нет, когда сзади к ним подошла дородная пожилая женщина в халате, с большим пластиковым тазом подмышкой.
– Ищите кого-то? – не особенно дружелюбно спросила она.
– Вроде того, – начал импровизировать Игорь Юрьевич. – Тут должен один человек жить, он раньше в институте работал… в этом, как его…
– В НИИ-38, что ли? – нахмурилась женщина.
– Ну да, этим… – подсказал Саша. – Лаборантом… или курьером…
– Так это Михась, – кивнула женщина уверенно. Ее сомнения по поводу пришельцев сразу рассеялись. – А чего это он вам понадобился?
– Поговорить с ним надо, – осторожно начал Игорь Юрьевич. – По сугубо личному делу.
– Бить не будете? – строго спросила женщина. – А то я понимаю, мало ли что – сказал он не так, или посмотрел косо… но что с него взять, с убогого?
Игорь Юрьевич и Саша переглянулись.
– А он разве… – начал было Саша, но женщина его опередила:
– Так он же давным-давно съехавши-то!… Еще году в семьдесят первом. Авария была, автобус перевернулся. Отделался легко, только голова подкачала. Его в психушку клали, да не вылечили. Сказали – безобидный, на учет поставили… Ой, да вы проходите во двор, а то мы стоим тут на самом проходе…
– А он тут живет? – зачем-то спросил Саша.
– И живет, и работает. Он тут у нас вроде завхоза. Дом-то старый, с сорок шестого года. То одно отвалится, то другое. Михась чинит хорошо, а что он треплет чушь всякую, так мы уже привыкли… Эй, Славик! – крикнула она. Один из мальчишек у забора поднял голову. – Поди, глянь, дядя Михась у себя сидит, или ушел куда?
– Ба, а чего я, пусть Ромка…
– Славка, разговоры мне прекрати!… Ну-ка давай, одна нога тут, другая там, – женщина подошла к скамейке, тяжело уселась на нее, опустила таз на землю. – О-хо-хонюшки, спина чей-то разнылась… дождь будет… Славк, ну че?
– Сидит, вроде трезвый, – мальчишка убежал обратно к товарищам.
– Сходите, – предложила женщина. – По коридору до самого конца, налево дверь…
Игорь Юрьевич и Саша вошли в полутемный коридор. Сразу же под ногами запели на разные голоса расшатанные доски пола, Саша запнулся о порванный линолеум. Глаза постепенно привыкли к темноте. Пахло в коридоре неприятно – несвежей одеждой, потом, плесенью. Облупившаяся от времени зеленая краска, которой были покрашены стены, казалась почти черной, лампочки светили себе под нос.
– Живут же люди, – со вздохом сказал Саша. – Кошмар да и только.
– Ага, – согласился следователь. – Коммуналка. Тараканов тут небось…
Нужная им дверь оказалась приоткрытой – скорее всего мальчишка, убегая, просто забыл ее притворить. Саша постучал по косяку, но на его стук никто не отозвался. Игорь Юрьевич приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
– Можно? – спросил он.
– А чего? – раздалось в ответ. – А я ничего… всем можно. Только чтоб недорого и быстро…
Саша и Игорь Юрьевич вошли в комнату. Она оказалась крохотной – от силы десять метров, и страшно запущенной. В углу покоился на кирпичах продавленный диван, помоечное происхождение которого сомнений не вызывало, окно было занавешено листом пожелтевшей газеты, письменный стол с успехом заменяла старая стиральная машина ЗВИ, явно попавшая в эту комнату с все той же свалки. За импровизированным письменным столом сидел на трехногом табурете жилец комнаты. Крохотного роста и субтильного сложения хозяин, которого во дворе звали Михась, смотрел на пришельцев едва ли не с гордостью и превосходством. Одет он был не по погоде – в свитере с сильно растянутым воротом, в джинсах, которые в восьмидесятые годы гордо именовали «вареными», в потемневших от грязи кроссовках. Сальные неопрятные волосы без малейших признаков седины топорщились во все стороны, лицо на первый взгляд казалось простоватым, но ощущение это проходило, стоило только глянуть Михасю в глаза – не так уж он и прост, как кажется…
– Здравствуйте, – вежливо сказал Игорь Юрьевич.
– Сломали весы, – важно сказал Михась. Он захлопнул потрепанную общую тетрадь, в которой до того что-то писал. – А завтра товар.
– Нет, мы не из магазина, – торопливо ответил Саша, заметив, что следователь растерялся. – Мы про институт хотели спросить…
– Ш-ш-ш-ш… – округлил глаза Михась. – Нельзя. Посадят – не выйдешь. Так всю жизнь и станешь таскаться вперед-назад… А потом – в яму.
Он одним прыжком очутился у двери, воровато выглянул в коридор и, подперев дверь для верности табуретом, сказал:
– Там не надо совсем. Трава выросла.
– Где институт был? – спросил Игорь Юрьевич.
– Ха, был!… – усмехнулся хозяин. – Ну и был… А вот в коридор нельзя! Направо можно, налево нельзя. Запомнили?
– Запомнили, – согласился Игорь Юрьевич. – А почему нельзя-то?
– Глаза, – прошептал Михась. – Нельзя смотреть!…
– Какие глаза? – удивился Саша.
– Которые налево, – погрозил им пальцем Михась. – Вот хочешь, нарисую?
– Буду очень благодарен, – вежливо кивнул Игорь Юрьевич. – А то я, знаете ли, впервые…
– Вот и я был впервые. Я был курьер, да вот только автобус… – вздохнул Михась. Саше почудилось, что он вдруг сбросил привычную всем маску сумасшедшего, что там, за этой маской, скрывается нормальный, но до смерти перепуганный человек. – Глубоко… ой, глубоко… и вода.
– Под институтом глубоко? – спросил Саша.
– Под институтом – дерьмо, – жестко сказал Михась. Он вырвал из своей тетради листок и склонился над стиральной машиной. Игорь Юрьевич встал рядом с ним. – Вот гляди сюда… сначала вниз, потом еще вниз… восемь пролетов – и пришел. А там прямо и направо, до конца. Только налево нельзя… таскаться будешь.
– Спасибо, – поблагодарил Игорь Юрьевич. – Можно я это оставлю себе?
– Забирай, поиграйся, – пригласил Михась. Он опустился на диван и улыбнулся. – А мне чего?… У меня справка… даже две…
– Где играться-то? – спросил Саша. Они с Игорем Юрьевичем разглядывали подаренную им схему. Вопреки Сашиным ожиданием схема радовала ровными линиями, совершенно грамотным построением и, как это не странно, реалистичностью.
– Польский город, тридцать километров, третий горизонт, бесконечность на попа, – Михась почесал затылок. – Дуй на юг, не ошибешься. Только в болоте не потони, растет оно… там справа всегда так.
– Спасибо, – еще раз сказал Игорь Юревич. – А какой город?
– А какая в Москве есть Польша? – засмеялся Михась. – Одна только и осталась… И Греция была… древняя, жуть!
– Где была? – не понял Саша.
– В институте, и в болоте, – на полном серьезе ответил Михась. Однако глаза его продолжали смеяться. – И в Москве…
Игорь Юрьевич вдруг понял, что Михась явно над ними издевается. Не был он сумасшедшим, а даже если и был – сумасшествие вовсе не предполагает непроходимую глупость. Михась развлекался, говорил загадками… но они, скорее всего, содержали в себе ответы.
– А глаза? – наобум спросил Саша.
– Глаза… – Михась сразу поскучнел, насупился. – Глаза – это… секрет. Чужой. Нельзя про них, понял?
– Понял-понял, – заверил Игорь Юрьевич. Он вынул из кошелька полтинник, положил его на стиральную машину и отступил к двери. Саша последовал его примеру.
– Ты если чего поломаешь – зайди, – громко сказал Михась. – Или с улицы покричи.
– Только налево не ходить, да? – спросил Игорь Юрьевич. Михась молча кивнул.
– Поломаешь – заходи, – повторил он.
– А я одну разгадал, – похвастался Саша. – «Бесконечность на попа» – это цифра восемь.
– А и то верно, – кивнул Игорь Юрьевич. – Интересно, что это может… погоди! Конечно, Греция! Мифы! Проект-то называется «Сизиф»!…
– Ну и что? – устало спросил Саша. – Ежу понятно. И эта Греция была одновременно в польском городе, который в Москве, и в болоте.
– Еще бы узнать, что такое «третий горизонт» и «дуй на юг, не ошибешься»… Ладно. Все лучше, чем ничего.
– Третий горизонт… Может быть, какой-то город-спутник? – подумал вслух Саша. – Вот например, Зеленоград… он не в Москве, и…
– И что? При чем тут какие-то города? – возразил Игорь Юрьевич, вытаскивая сигареты. – Ничего у нас, Саша, не получится.
– Почему? – недоуменно спросил Саша.
– А мы не знаем, что нам искать.
– Информацию…
– Информации у нас – завались, – зло бросил следователь. – Только она ничего сама по себе не значит. То, что в живых не осталось ни одного человека, который имел бы представление и деятельности института и который мог бы рассказать о том, что в итоге этот институт производил – очевидно. Как и то, что не осталось в живых ни одного человека, который бы знал, где может находиться хотя бы хвостик этой информации…
– Постойте, – медленно произнес Саша. – Место… польский город… Варшава… Варшавское шоссе! И оно как раз на юге. Как он сказал?
– «Польский город, тридцать километров. Дуй на юг, не ошибешься». Давай посмотрим.
Через минуту две головы склонились над картой Подмосковья, которую Игорь Юрьевич извлек из бардачка. Еще через минуту Игорь Юрьевич сказал:
– Ничего не выходит. Смотри, тут Климовск.
– А откуда уверенность, что он тут был и в семидесятых? – вопросил Саша. – Надо смотреть не по этой карте, а по карте того времени. Тем более, что Климовск находится на некотором расстоянии от дороги, это во-первых, а, во-вторых, напротив Климовска и сейчас располагается густой лес. И тянется он километров на десять.
– Там еще поля.
– Ну и что? Ну и поля. Места там полно, что угодно можно спрятать. А может, никто особо и не прячется.
– Скорее всего, что и прятать уже нечего, – Игорю Юрьевич поскреб подбородок. – Интересно… он что-то говорил о воде. Вода…
– Он сказал, что глубоко, – напомнил Саша. – А когда я спросил, не под институтом ли глубоко, он ответил, что…
– Можешь не цитировать, я помню, – Игорь Юрьевич нахмурился. – Понимаешь ли, был у меня в свое время один знакомый… так, встречались несколько раз по случаю, но суть не в том. Так вот, он был военный, и как-то раз рассказал про интересную такую вещь. Дело в том, что многие объекты, имеющие степень секретности, намеренно строятся в болотистой местности, и делают в них системы, позволяющие в короткий срок…
– …их затопить! – воскликнул Саша. – Ну конечно! Вот почему он говорил, что там глубоко. Скорее всего, когда этот проект свернули, систему тут же привели в действие.
– Да, верно. Но вот откуда сумасшедший мог про это узнать… не про существование системы, а про то, что она приведена в действие. Саш, а может вернемся и попробуем еще раз с ним побеседовать? Вдруг еще что-то скажет?
– Скорее всего нет, – Саша задумался. – Нет, Игорь, он не знал, что система сработала. Не знал, но предполагал. Поэтому просто попытался предупредить нас.
– И все же не мешает съездить убедиться, – подытожил Игорь Юрьевич. – Давай-ка завтра смотаемся. Ты как?
– Двумя руками «за», – ответил Саша. – А если вы, сударь, еще и соблаговолите для моей матушки ведерочко яблок в багажник закинуть – то вообще не только руками, но и всем остальным богатством в придачу.
– Да где же я яблоки-то возьму? – удивился следователь.
– А мы их на обратной дороге купим, – ответил Саша.
Дорога на юг
– Откуда я это могу знать?… – риторически вопросил Саша. – Наверное, было. Скорее всего, оно там и сейчас есть.
– Тогда у нас на очереди институты и все общежития, которые есть в этом городе.
– Почему все? – удивился Саша. – Нам сейчас нужно разобраться с тремя основными направлениями – биология, химия и физика. Есть еще четвертое, побочное…
– Это какое же?
– Медицина. Воронцов был врачом.
– Военным, – поправил следователь. – Туда нам соваться не имеет смысла. Пошлют, да еще и нервы испортят.
– Ладно.
* * *
Поиски принесли результаты лишь через неделю, когда и Саша, и Игорь Юрьевич уже перестали надеяться на удачу. Действительно, так бывает довольно часто – потеряв надежду на успех, в самом неожиданном месте вдруг наталкиваешься на искомое…В институтах им не повезло – большая часть заочников была иногородними, они еще в незапамятные времена разъехались по своим родным пенатам и, скорее всего, даже думать забыли о давешней учебе. Та небольшая часть, которую удалось отыскать, не имела ни малейшего отношения ни к таинственному институт, ни к происходившим в шестидесятых годах событиям.
И все же им в один прекрасный день повезло. Ни на что особо не надеясь, Игорь Юрьевич и Саша решили заглянуть в предпоследнее значившееся в их списке маленькое общежитие, располагавшееся на окраине города. Целый день до этого они провели, рыская бестолково по городку, в поисках семьи, которая по сведениям Игоря Юрьевича, проживала в давно снесенном доме напротив института. Следователь небезосновательно полагал, что эти люди могли кого-то запомнить, с кем-то пообщаться, но… выяснилось, что в живых на данный момент остались лишь их дети. И не смотря на то, что этим «детям» было теперь уже за сорок, они никого не помнили и не знали.
Общежитие оказалось низким трехэтажным домиком из красного кирпича, стоявшим за покореженным временем железным забором. Прутья этого забора явно неоднократно подвергались набегам местных юных вандалов, они были местами погнуты, кое-где – сломаны. Во дворе дома, на длинных провисших от тяжести веревках, сушилось белье, где-то в глубине дома слышалась перебранка. Во дворе никого из взрослых не было, несколько дошколят играли в тени забора, под старым кустом акации…
– Крепкий дом, еще пленные немцы строили, – с видом знатока произнес Игорь Юрьевич.
Они стояли в воротах, размышляя – входить или нет, когда сзади к ним подошла дородная пожилая женщина в халате, с большим пластиковым тазом подмышкой.
– Ищите кого-то? – не особенно дружелюбно спросила она.
– Вроде того, – начал импровизировать Игорь Юрьевич. – Тут должен один человек жить, он раньше в институте работал… в этом, как его…
– В НИИ-38, что ли? – нахмурилась женщина.
– Ну да, этим… – подсказал Саша. – Лаборантом… или курьером…
– Так это Михась, – кивнула женщина уверенно. Ее сомнения по поводу пришельцев сразу рассеялись. – А чего это он вам понадобился?
– Поговорить с ним надо, – осторожно начал Игорь Юрьевич. – По сугубо личному делу.
– Бить не будете? – строго спросила женщина. – А то я понимаю, мало ли что – сказал он не так, или посмотрел косо… но что с него взять, с убогого?
Игорь Юрьевич и Саша переглянулись.
– А он разве… – начал было Саша, но женщина его опередила:
– Так он же давным-давно съехавши-то!… Еще году в семьдесят первом. Авария была, автобус перевернулся. Отделался легко, только голова подкачала. Его в психушку клали, да не вылечили. Сказали – безобидный, на учет поставили… Ой, да вы проходите во двор, а то мы стоим тут на самом проходе…
– А он тут живет? – зачем-то спросил Саша.
– И живет, и работает. Он тут у нас вроде завхоза. Дом-то старый, с сорок шестого года. То одно отвалится, то другое. Михась чинит хорошо, а что он треплет чушь всякую, так мы уже привыкли… Эй, Славик! – крикнула она. Один из мальчишек у забора поднял голову. – Поди, глянь, дядя Михась у себя сидит, или ушел куда?
– Ба, а чего я, пусть Ромка…
– Славка, разговоры мне прекрати!… Ну-ка давай, одна нога тут, другая там, – женщина подошла к скамейке, тяжело уселась на нее, опустила таз на землю. – О-хо-хонюшки, спина чей-то разнылась… дождь будет… Славк, ну че?
– Сидит, вроде трезвый, – мальчишка убежал обратно к товарищам.
– Сходите, – предложила женщина. – По коридору до самого конца, налево дверь…
Игорь Юрьевич и Саша вошли в полутемный коридор. Сразу же под ногами запели на разные голоса расшатанные доски пола, Саша запнулся о порванный линолеум. Глаза постепенно привыкли к темноте. Пахло в коридоре неприятно – несвежей одеждой, потом, плесенью. Облупившаяся от времени зеленая краска, которой были покрашены стены, казалась почти черной, лампочки светили себе под нос.
– Живут же люди, – со вздохом сказал Саша. – Кошмар да и только.
– Ага, – согласился следователь. – Коммуналка. Тараканов тут небось…
Нужная им дверь оказалась приоткрытой – скорее всего мальчишка, убегая, просто забыл ее притворить. Саша постучал по косяку, но на его стук никто не отозвался. Игорь Юрьевич приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
– Можно? – спросил он.
– А чего? – раздалось в ответ. – А я ничего… всем можно. Только чтоб недорого и быстро…
Саша и Игорь Юрьевич вошли в комнату. Она оказалась крохотной – от силы десять метров, и страшно запущенной. В углу покоился на кирпичах продавленный диван, помоечное происхождение которого сомнений не вызывало, окно было занавешено листом пожелтевшей газеты, письменный стол с успехом заменяла старая стиральная машина ЗВИ, явно попавшая в эту комнату с все той же свалки. За импровизированным письменным столом сидел на трехногом табурете жилец комнаты. Крохотного роста и субтильного сложения хозяин, которого во дворе звали Михась, смотрел на пришельцев едва ли не с гордостью и превосходством. Одет он был не по погоде – в свитере с сильно растянутым воротом, в джинсах, которые в восьмидесятые годы гордо именовали «вареными», в потемневших от грязи кроссовках. Сальные неопрятные волосы без малейших признаков седины топорщились во все стороны, лицо на первый взгляд казалось простоватым, но ощущение это проходило, стоило только глянуть Михасю в глаза – не так уж он и прост, как кажется…
– Здравствуйте, – вежливо сказал Игорь Юрьевич.
– Сломали весы, – важно сказал Михась. Он захлопнул потрепанную общую тетрадь, в которой до того что-то писал. – А завтра товар.
– Нет, мы не из магазина, – торопливо ответил Саша, заметив, что следователь растерялся. – Мы про институт хотели спросить…
– Ш-ш-ш-ш… – округлил глаза Михась. – Нельзя. Посадят – не выйдешь. Так всю жизнь и станешь таскаться вперед-назад… А потом – в яму.
Он одним прыжком очутился у двери, воровато выглянул в коридор и, подперев дверь для верности табуретом, сказал:
– Там не надо совсем. Трава выросла.
– Где институт был? – спросил Игорь Юрьевич.
– Ха, был!… – усмехнулся хозяин. – Ну и был… А вот в коридор нельзя! Направо можно, налево нельзя. Запомнили?
– Запомнили, – согласился Игорь Юрьевич. – А почему нельзя-то?
– Глаза, – прошептал Михась. – Нельзя смотреть!…
– Какие глаза? – удивился Саша.
– Которые налево, – погрозил им пальцем Михась. – Вот хочешь, нарисую?
– Буду очень благодарен, – вежливо кивнул Игорь Юрьевич. – А то я, знаете ли, впервые…
– Вот и я был впервые. Я был курьер, да вот только автобус… – вздохнул Михась. Саше почудилось, что он вдруг сбросил привычную всем маску сумасшедшего, что там, за этой маской, скрывается нормальный, но до смерти перепуганный человек. – Глубоко… ой, глубоко… и вода.
– Под институтом глубоко? – спросил Саша.
– Под институтом – дерьмо, – жестко сказал Михась. Он вырвал из своей тетради листок и склонился над стиральной машиной. Игорь Юрьевич встал рядом с ним. – Вот гляди сюда… сначала вниз, потом еще вниз… восемь пролетов – и пришел. А там прямо и направо, до конца. Только налево нельзя… таскаться будешь.
– Спасибо, – поблагодарил Игорь Юрьевич. – Можно я это оставлю себе?
– Забирай, поиграйся, – пригласил Михась. Он опустился на диван и улыбнулся. – А мне чего?… У меня справка… даже две…
– Где играться-то? – спросил Саша. Они с Игорем Юрьевичем разглядывали подаренную им схему. Вопреки Сашиным ожиданием схема радовала ровными линиями, совершенно грамотным построением и, как это не странно, реалистичностью.
– Польский город, тридцать километров, третий горизонт, бесконечность на попа, – Михась почесал затылок. – Дуй на юг, не ошибешься. Только в болоте не потони, растет оно… там справа всегда так.
– Спасибо, – еще раз сказал Игорь Юревич. – А какой город?
– А какая в Москве есть Польша? – засмеялся Михась. – Одна только и осталась… И Греция была… древняя, жуть!
– Где была? – не понял Саша.
– В институте, и в болоте, – на полном серьезе ответил Михась. Однако глаза его продолжали смеяться. – И в Москве…
Игорь Юрьевич вдруг понял, что Михась явно над ними издевается. Не был он сумасшедшим, а даже если и был – сумасшествие вовсе не предполагает непроходимую глупость. Михась развлекался, говорил загадками… но они, скорее всего, содержали в себе ответы.
– А глаза? – наобум спросил Саша.
– Глаза… – Михась сразу поскучнел, насупился. – Глаза – это… секрет. Чужой. Нельзя про них, понял?
– Понял-понял, – заверил Игорь Юрьевич. Он вынул из кошелька полтинник, положил его на стиральную машину и отступил к двери. Саша последовал его примеру.
– Ты если чего поломаешь – зайди, – громко сказал Михась. – Или с улицы покричи.
– Только налево не ходить, да? – спросил Игорь Юрьевич. Михась молча кивнул.
– Поломаешь – заходи, – повторил он.
* * *
– Голову поломаешь с такими загадками, – подытожил Игорь Юрьевич, когда они сели в машину. – Польский город…– А я одну разгадал, – похвастался Саша. – «Бесконечность на попа» – это цифра восемь.
– А и то верно, – кивнул Игорь Юрьевич. – Интересно, что это может… погоди! Конечно, Греция! Мифы! Проект-то называется «Сизиф»!…
– Ну и что? – устало спросил Саша. – Ежу понятно. И эта Греция была одновременно в польском городе, который в Москве, и в болоте.
– Еще бы узнать, что такое «третий горизонт» и «дуй на юг, не ошибешься»… Ладно. Все лучше, чем ничего.
– Третий горизонт… Может быть, какой-то город-спутник? – подумал вслух Саша. – Вот например, Зеленоград… он не в Москве, и…
– И что? При чем тут какие-то города? – возразил Игорь Юрьевич, вытаскивая сигареты. – Ничего у нас, Саша, не получится.
– Почему? – недоуменно спросил Саша.
– А мы не знаем, что нам искать.
– Информацию…
– Информации у нас – завались, – зло бросил следователь. – Только она ничего сама по себе не значит. То, что в живых не осталось ни одного человека, который имел бы представление и деятельности института и который мог бы рассказать о том, что в итоге этот институт производил – очевидно. Как и то, что не осталось в живых ни одного человека, который бы знал, где может находиться хотя бы хвостик этой информации…
– Постойте, – медленно произнес Саша. – Место… польский город… Варшава… Варшавское шоссе! И оно как раз на юге. Как он сказал?
– «Польский город, тридцать километров. Дуй на юг, не ошибешься». Давай посмотрим.
Через минуту две головы склонились над картой Подмосковья, которую Игорь Юрьевич извлек из бардачка. Еще через минуту Игорь Юрьевич сказал:
– Ничего не выходит. Смотри, тут Климовск.
– А откуда уверенность, что он тут был и в семидесятых? – вопросил Саша. – Надо смотреть не по этой карте, а по карте того времени. Тем более, что Климовск находится на некотором расстоянии от дороги, это во-первых, а, во-вторых, напротив Климовска и сейчас располагается густой лес. И тянется он километров на десять.
– Там еще поля.
– Ну и что? Ну и поля. Места там полно, что угодно можно спрятать. А может, никто особо и не прячется.
– Скорее всего, что и прятать уже нечего, – Игорю Юрьевич поскреб подбородок. – Интересно… он что-то говорил о воде. Вода…
– Он сказал, что глубоко, – напомнил Саша. – А когда я спросил, не под институтом ли глубоко, он ответил, что…
– Можешь не цитировать, я помню, – Игорь Юрьевич нахмурился. – Понимаешь ли, был у меня в свое время один знакомый… так, встречались несколько раз по случаю, но суть не в том. Так вот, он был военный, и как-то раз рассказал про интересную такую вещь. Дело в том, что многие объекты, имеющие степень секретности, намеренно строятся в болотистой местности, и делают в них системы, позволяющие в короткий срок…
– …их затопить! – воскликнул Саша. – Ну конечно! Вот почему он говорил, что там глубоко. Скорее всего, когда этот проект свернули, систему тут же привели в действие.
– Да, верно. Но вот откуда сумасшедший мог про это узнать… не про существование системы, а про то, что она приведена в действие. Саш, а может вернемся и попробуем еще раз с ним побеседовать? Вдруг еще что-то скажет?
– Скорее всего нет, – Саша задумался. – Нет, Игорь, он не знал, что система сработала. Не знал, но предполагал. Поэтому просто попытался предупредить нас.
– И все же не мешает съездить убедиться, – подытожил Игорь Юрьевич. – Давай-ка завтра смотаемся. Ты как?
– Двумя руками «за», – ответил Саша. – А если вы, сударь, еще и соблаговолите для моей матушки ведерочко яблок в багажник закинуть – то вообще не только руками, но и всем остальным богатством в придачу.
– Да где же я яблоки-то возьму? – удивился следователь.
– А мы их на обратной дороге купим, – ответил Саша.
Дорога на юг
Саша проснулся в три часа ночи. Сначала он не понял, в чем дело, а потом сообразил, что разбудил его телефонный звонок. Памятуя о том, что такие звонки обычно не предвещают ничего хорошего, Саша решил не подходить. Телефон бесновался несколько минут, потом звонок смолк. Тишина резанула по ушам, Саша поморщился. И тут телефон зазвонил снова. Саша слез с дивана и нехотя поднял трубку.
– Слушаю, – недовольно сказал он.
– Вы заставляете себя ждать, – голос на другом конце провода был совершенно незнакомым. – Это некрасиво, Александр.
– Давайте по существу, – Саша зевнул, потянулся, глянул на часы. Три ночи. М-да, начало захватывающее. – Кто вы такой?
– Я вас хотел предупредить… – неожиданно Саша понял, что обладатель голоса сам боится того, что происходит. – Вернее, мне приказали вас предупредить…
– И о чем же? – ехидно спросил Саша.
– Бросьте вы то дело, – попросил голос. – Не связывайтесь.
– Я вас умоляю!… – Саша усмехнулся. – Меня пару лет назад уже одна такая… предупреждала. И что получилось? Она в Кащенко, а мы…
– Нам превосходно известно, что с ней произошло. Но сейчас… вы не понимаете!
– Да все я понимаю, – досадливо сказал Саша. – В конце концов, вы себя назовете или нет?
– Это я… – на том конце провода послышался всхлип. – Я, Михась…
В мгновение ока все изменилось. Саша резко выпрямился, прижал трубку к уху.
– Вы? – растерянно спросил он. – Но вы же…
– Безумен? – Михась хихикнул. – Да… безумен… Они могут, все могут… Саша, я умоляю вас, оставьте это дело! Я хочу жить, понимаете? Пусть хоть безумным, но жить. Пожалуйста, Саша…
Саша потрясенно молчал. Потом, через несколько секунд, опомнившись, осторожно спросил:
– Вы сейчас… один?
– Пока один, – Михась понизил голос и тихо добавил: – Я хотел, чтобы вы нашли… то, что там было, понимаете? Поэтому я дал вам ориентиры, рассказал дорогу, но… я боюсь. Теперь боюсь. Ко мне пришли. Я так надеялся…
– На что вы надеялись, Михась? И, раз уж на то пошло, зачем вы устроили эту комедию днем?
– Да не Михась я, просто Миша! Комедия… Это во дворе меня так окрестили, неужели вы подумали, что у меня в паспорте может быть написано «Михась»?
– На что вы надеялись? – повторил Саша.
– Что вы найдете, и я буду свободен, понимаете? Вся жизнь в страхе.
– Нашими руками? – как можно равнодушнее спросил Саша.
– А хоть бы и вашими! – с отчаянием сказал Михась. – Что вы понимаете…
– Пока ничего. Кто к вам приходил?
– Двое. Мужчина и женщина, – Михась говорил неохотно, через силу. Каждое слово теперь приходилось тянуть из него клещами.
– И что?
– Сказали, что я все равно не скроюсь от них… никак не скроюсь. И чтобы я говорил с вами нормально, я не так, как я обычно… Велели позвонить вам, оставили номер.
– Именно мне? – уточнил Саша.
– Нет, номера было два. Второй не отвечал.
– Скажите телефон, – приказал Саша. Он уже знал, что услышит, и не ошибся – номер принадлежал Игорю Юрьевичу. Скорее всего, Казанцев сегодня ночует у Светланы…
– Михась, объясните толком, что это были за люди, – попросил Саша. – Я понимаю, что вам тяжело о них говорить, но вы все же попробуйте, хорошо?
– Обычные. Я их никогда не видел, – Михась вздохнул. – Саша, бросьте это все, ладно?
Саша промолчал. Именно в этот момент он осознал, что теперь он ни за что не остановится на полдороги. Он сидел на смятом покрывале, темнота августовской ночи, заполнившая комнату, стала осязаемой. Саша понял, что слух его в этот момент обострился – он вдруг услышал, как капает вода из плохо закрученного крана в ванной, как по далекой улице внизу проезжает машина, как тяжело дышит на другом конце провода его собеседник… Провода? Саша встрепенулся.
– Михась, откуда вы звоните? – Саша превосходно помнил, что ни в комнате, ни в коридоре той страшно запущенной квартиры он телефона не видел.
– Они оставили, – обречено сказал Михась. – Номера.
– А сотовый?
– Нет, не сотовый. Номера. Какой сотовый? – казалось, Михась мучительно пытается сообразить, о чем спросил его собеседник.
– Мобильный. Трубку, – настойчиво спросил Саша. – У вас в комнате есть телефонный аппарат?
– Нет у меня телефона.
– Так откуда вы звоните?
– У меня есть такая штучка… – Михась судорожно вздохнул. – В стиральной машине. Вообще все, что у меня есть – в стиральной машине. Они про это не знали, – Михась хихикнул. – Никто про это не знал.
– В баке? – по наитию спросил Саша.
– Я что – совсем дурак? – неожиданно обиделся Михась. – Не в баке. Только это мое, я никому это не отдам.
– Почему? – поинтересовался Саша.
– Нельзя, – отрезал Михась. – И вам больше тоже этим заниматься нельзя.
– А иначе что?
– А иначе все станет плохо. Ладно, я предупредил, – Михась кашлянул, помолчал секунду, а потом тихо спросил: – Саша, а зачем?…
– Сам не знаю, – так же тихо ответил Саша.
– Тогда удачи.
Коротких гудков почему-то не было. Из трубки послышалось шипение, тихие щелчки, потрескивание. Саша осторожно положил трубку на аппарат, затем зажег настольную лампу и посмотрел на определитель. Нули и черточки. Что ж, в этом можно было и не сомневаться.
Саша зевнул, потянулся. Сна не было ни в одном глазу.
– Хамство какое, – задумчиво сказал сам себе Саша. – Да еще ко всему идиотство.
Он натянул майку, спортивные штаны, и вышел в кухню. С минуту соображал, какой чай ему больше импонирует в данный момент, потом решительно стащил с полки «землянику со сливками» и поставил чайник.
Снова зазвонил телефон.
– Ну это уж слишком! – с чувством произнес Саша, обращаясь к чайнику. – Если бы не модем, я бы выдрал эту пакость из гнезда до утра.
Тут Сашу снова осенило. Ничего себе! У него же с половины двенадцатого работала станция! Каким, интересно, образом ему столь непринужденно дозваниваются?
– Алле! – Саша схватил трубку. – Что вам еще нужно, Михась?
– Это не Михась, – в голосе звонившего послышалось изумление. – Какой Михась?… Вас беспокоят из института Склифосовского. Вы знаете человека по имени Мельников Павел Никифорович?
– Встречал один единственный раз в жизни, – ответил Саша. – А в чем дело?
– Он очень просил нас срочно связаться с вами, и передать, чтобы вы ни в коем случае не ходили за откровением. Это дословно.
– Простите, а с кем я говорю? – спросил Саша. Его начало трясти.
– Я дежурный врач неврологического отделения, Никоненко. Ваш знакомый поступил к нам с инсультом, говорит он очень плохо, но на этом звонке он настоял.
– Вы сейчас далеко от него? – спросил Саша. Вскипевший чайник щелкнул, но Саша не обратил на него внимания. Черт с ним, с чайником.
– Не очень. Но если вы собрались просить меня о разговоре с ним, то и думать забудьте.
– А что… – начал было Саша, но врач перебил его:
– Я же сказал – инсульт! Хотите – попробуйте приехать утром, посещения с одиннадцати. Есть вероятность, что вы его застанете.
– Его выпишут?
– На тот свет, – ответил врач. – Ему больше девяноста, столько и здоровые не живут. Я и так все правила ради этого звонка нарушил.
– Спасибо. Тогда передайте ему… что мы постараемся.
– Хорошенькое дело, – задумчиво сказал следователь, когда они вышли из приемного на улицу. – Интересно, что он имел в виду?…
– То же, что Михась, – ответил Саша. – Чтобы мы сидели молча, тихо, и не высовываясь. Только не ясно, кому это нужно.
– Кому-то нужно. Давай съездим к Михасю в гости, – предложил следователь. – Может, он как-то дополнит это свое ночное сообщение.
…Михася дома не оказалось. Комната его была открыта, все было на своих местах – и калека-диван, и табурет о трех ногах, и газета на окне. Утренний свет нехотя просачивался в комнату, рассеивался в полумраке коридора. В комнате все было так же, как и вчера. Не было только хозяина.
– Не знаю, куда девался, – ответила им сидевшая во дворе на лавочке старуха. – Вы подождите, подойдет наверное скоро.
– А вы не видели, куда он ушел? – спросил Саша.
– Нет. Да он ведь никому не докладывает. Ушел-пришел… сумасшедший, одно слово. Даром, что тихий.
– Мы тогда у него подождем, – предложил Игорь Юрьевич.
– Подождите, – согласилась старуха. – Брать-то у него все одно нечего.
Только в одном старуха оказалась не права. С собой Игорь Юрьевич и Саша увезли кипу старой пожелтевшей бумаги и несколько толстых тетрадей, которые они достали из-под мотора стиральной машины ЗВИ. Михась не соврал – кое-что у него действительно было. Но ни Саша, ни Игорь Юрьевич не представляли себе, что они найдут. Это было больше, чем подарок. Михась вел дневник, преимущественно он писал о себе, но кроме того он подробно описывал места, в которых ему приходилось по роду работы бывать. Единственное, о чем он в своих записях не упоминал – так это о самой работе.
Еще через несколько дней в отделение милиции Очакова поступил вызов. Ремонтная бригада обнаружила в коллекторе труп мужчины средних лет с проломленной головой. Вскрытие показало, что Михась был убит в туже ночь, когда разговаривал с Сашей.
– Интересно, что про нас подумают?… – в пространство поинтересовался Саша, когда они, одетые в болотные сапоги и старые куртки, садились в машину.
– А кому какое дело? – отмахнулся Игорь Юрьевич. – Грибы собираем. Подумаешь, тоже мне…
Пасмурный день, преддверие осени… Утро, поток машин, светофоры, повороты… кто мы здесь? Странники? Нет, не верно. Романтики, искатели? Уже точнее. Сколько же людей шло той же дорогой, шло незримо рядом все это время, шло, имея своей целью не наживу, не желание славы, стремясь лишь к истине, без малейшего желания поиметь какую-то выгоду для себя? Много. Саша понимал, что таких как он и Игорь Юрьевич, действительно много… но все же меньше, чем хотелось бы. «Для чего я делаю все это? – думал он. – Память об отце? Нет, не только. Я хочу что-то узнать. Причем совершенно бесцельно, на первый взгляд. Слон в темной комнате… похоже, у слона был не только хвостик. У него четыре ноги, как колонны, и он, даже спящий, может запросто расплющить в лепешку. Аналогии… Две бумажки, какие-то умершие много лет назад люди – и ночные звонки, угрозы, два свежих покойника, наша непонятная одержимость… Женщины смеются. Света с Марьяной последнее время сдружились, не разлей вода, вместе попрекают невнимательностью… может, правы. Но когда мужчиной овладевает идея, когда он становится таким вот романтиком… с большой дороги… его же бесполезно останавливать».
– Слушаю, – недовольно сказал он.
– Вы заставляете себя ждать, – голос на другом конце провода был совершенно незнакомым. – Это некрасиво, Александр.
– Давайте по существу, – Саша зевнул, потянулся, глянул на часы. Три ночи. М-да, начало захватывающее. – Кто вы такой?
– Я вас хотел предупредить… – неожиданно Саша понял, что обладатель голоса сам боится того, что происходит. – Вернее, мне приказали вас предупредить…
– И о чем же? – ехидно спросил Саша.
– Бросьте вы то дело, – попросил голос. – Не связывайтесь.
– Я вас умоляю!… – Саша усмехнулся. – Меня пару лет назад уже одна такая… предупреждала. И что получилось? Она в Кащенко, а мы…
– Нам превосходно известно, что с ней произошло. Но сейчас… вы не понимаете!
– Да все я понимаю, – досадливо сказал Саша. – В конце концов, вы себя назовете или нет?
– Это я… – на том конце провода послышался всхлип. – Я, Михась…
В мгновение ока все изменилось. Саша резко выпрямился, прижал трубку к уху.
– Вы? – растерянно спросил он. – Но вы же…
– Безумен? – Михась хихикнул. – Да… безумен… Они могут, все могут… Саша, я умоляю вас, оставьте это дело! Я хочу жить, понимаете? Пусть хоть безумным, но жить. Пожалуйста, Саша…
Саша потрясенно молчал. Потом, через несколько секунд, опомнившись, осторожно спросил:
– Вы сейчас… один?
– Пока один, – Михась понизил голос и тихо добавил: – Я хотел, чтобы вы нашли… то, что там было, понимаете? Поэтому я дал вам ориентиры, рассказал дорогу, но… я боюсь. Теперь боюсь. Ко мне пришли. Я так надеялся…
– На что вы надеялись, Михась? И, раз уж на то пошло, зачем вы устроили эту комедию днем?
– Да не Михась я, просто Миша! Комедия… Это во дворе меня так окрестили, неужели вы подумали, что у меня в паспорте может быть написано «Михась»?
– На что вы надеялись? – повторил Саша.
– Что вы найдете, и я буду свободен, понимаете? Вся жизнь в страхе.
– Нашими руками? – как можно равнодушнее спросил Саша.
– А хоть бы и вашими! – с отчаянием сказал Михась. – Что вы понимаете…
– Пока ничего. Кто к вам приходил?
– Двое. Мужчина и женщина, – Михась говорил неохотно, через силу. Каждое слово теперь приходилось тянуть из него клещами.
– И что?
– Сказали, что я все равно не скроюсь от них… никак не скроюсь. И чтобы я говорил с вами нормально, я не так, как я обычно… Велели позвонить вам, оставили номер.
– Именно мне? – уточнил Саша.
– Нет, номера было два. Второй не отвечал.
– Скажите телефон, – приказал Саша. Он уже знал, что услышит, и не ошибся – номер принадлежал Игорю Юрьевичу. Скорее всего, Казанцев сегодня ночует у Светланы…
– Михась, объясните толком, что это были за люди, – попросил Саша. – Я понимаю, что вам тяжело о них говорить, но вы все же попробуйте, хорошо?
– Обычные. Я их никогда не видел, – Михась вздохнул. – Саша, бросьте это все, ладно?
Саша промолчал. Именно в этот момент он осознал, что теперь он ни за что не остановится на полдороги. Он сидел на смятом покрывале, темнота августовской ночи, заполнившая комнату, стала осязаемой. Саша понял, что слух его в этот момент обострился – он вдруг услышал, как капает вода из плохо закрученного крана в ванной, как по далекой улице внизу проезжает машина, как тяжело дышит на другом конце провода его собеседник… Провода? Саша встрепенулся.
– Михась, откуда вы звоните? – Саша превосходно помнил, что ни в комнате, ни в коридоре той страшно запущенной квартиры он телефона не видел.
– Они оставили, – обречено сказал Михась. – Номера.
– А сотовый?
– Нет, не сотовый. Номера. Какой сотовый? – казалось, Михась мучительно пытается сообразить, о чем спросил его собеседник.
– Мобильный. Трубку, – настойчиво спросил Саша. – У вас в комнате есть телефонный аппарат?
– Нет у меня телефона.
– Так откуда вы звоните?
– У меня есть такая штучка… – Михась судорожно вздохнул. – В стиральной машине. Вообще все, что у меня есть – в стиральной машине. Они про это не знали, – Михась хихикнул. – Никто про это не знал.
– В баке? – по наитию спросил Саша.
– Я что – совсем дурак? – неожиданно обиделся Михась. – Не в баке. Только это мое, я никому это не отдам.
– Почему? – поинтересовался Саша.
– Нельзя, – отрезал Михась. – И вам больше тоже этим заниматься нельзя.
– А иначе что?
– А иначе все станет плохо. Ладно, я предупредил, – Михась кашлянул, помолчал секунду, а потом тихо спросил: – Саша, а зачем?…
– Сам не знаю, – так же тихо ответил Саша.
– Тогда удачи.
Коротких гудков почему-то не было. Из трубки послышалось шипение, тихие щелчки, потрескивание. Саша осторожно положил трубку на аппарат, затем зажег настольную лампу и посмотрел на определитель. Нули и черточки. Что ж, в этом можно было и не сомневаться.
Саша зевнул, потянулся. Сна не было ни в одном глазу.
– Хамство какое, – задумчиво сказал сам себе Саша. – Да еще ко всему идиотство.
Он натянул майку, спортивные штаны, и вышел в кухню. С минуту соображал, какой чай ему больше импонирует в данный момент, потом решительно стащил с полки «землянику со сливками» и поставил чайник.
Снова зазвонил телефон.
– Ну это уж слишком! – с чувством произнес Саша, обращаясь к чайнику. – Если бы не модем, я бы выдрал эту пакость из гнезда до утра.
Тут Сашу снова осенило. Ничего себе! У него же с половины двенадцатого работала станция! Каким, интересно, образом ему столь непринужденно дозваниваются?
– Алле! – Саша схватил трубку. – Что вам еще нужно, Михась?
– Это не Михась, – в голосе звонившего послышалось изумление. – Какой Михась?… Вас беспокоят из института Склифосовского. Вы знаете человека по имени Мельников Павел Никифорович?
– Встречал один единственный раз в жизни, – ответил Саша. – А в чем дело?
– Он очень просил нас срочно связаться с вами, и передать, чтобы вы ни в коем случае не ходили за откровением. Это дословно.
– Простите, а с кем я говорю? – спросил Саша. Его начало трясти.
– Я дежурный врач неврологического отделения, Никоненко. Ваш знакомый поступил к нам с инсультом, говорит он очень плохо, но на этом звонке он настоял.
– Вы сейчас далеко от него? – спросил Саша. Вскипевший чайник щелкнул, но Саша не обратил на него внимания. Черт с ним, с чайником.
– Не очень. Но если вы собрались просить меня о разговоре с ним, то и думать забудьте.
– А что… – начал было Саша, но врач перебил его:
– Я же сказал – инсульт! Хотите – попробуйте приехать утром, посещения с одиннадцати. Есть вероятность, что вы его застанете.
– Его выпишут?
– На тот свет, – ответил врач. – Ему больше девяноста, столько и здоровые не живут. Я и так все правила ради этого звонка нарушил.
– Спасибо. Тогда передайте ему… что мы постараемся.
* * *
Чай Саша пить не стал. Его с успехом заменила водка. Утром он первым делом позвонил Игорю Юрьевичу и через полчаса после этого разговора они уже ехали в Склифосовского. Как и предполагал Саша, Мельников умер ночью.– Хорошенькое дело, – задумчиво сказал следователь, когда они вышли из приемного на улицу. – Интересно, что он имел в виду?…
– То же, что Михась, – ответил Саша. – Чтобы мы сидели молча, тихо, и не высовываясь. Только не ясно, кому это нужно.
– Кому-то нужно. Давай съездим к Михасю в гости, – предложил следователь. – Может, он как-то дополнит это свое ночное сообщение.
…Михася дома не оказалось. Комната его была открыта, все было на своих местах – и калека-диван, и табурет о трех ногах, и газета на окне. Утренний свет нехотя просачивался в комнату, рассеивался в полумраке коридора. В комнате все было так же, как и вчера. Не было только хозяина.
– Не знаю, куда девался, – ответила им сидевшая во дворе на лавочке старуха. – Вы подождите, подойдет наверное скоро.
– А вы не видели, куда он ушел? – спросил Саша.
– Нет. Да он ведь никому не докладывает. Ушел-пришел… сумасшедший, одно слово. Даром, что тихий.
– Мы тогда у него подождем, – предложил Игорь Юрьевич.
– Подождите, – согласилась старуха. – Брать-то у него все одно нечего.
* * *
Михась не вернулся, хотя ждали его Игорь Юрьевич с Сашей не меньше двух часов. Потом они уехали.Только в одном старуха оказалась не права. С собой Игорь Юрьевич и Саша увезли кипу старой пожелтевшей бумаги и несколько толстых тетрадей, которые они достали из-под мотора стиральной машины ЗВИ. Михась не соврал – кое-что у него действительно было. Но ни Саша, ни Игорь Юрьевич не представляли себе, что они найдут. Это было больше, чем подарок. Михась вел дневник, преимущественно он писал о себе, но кроме того он подробно описывал места, в которых ему приходилось по роду работы бывать. Единственное, о чем он в своих записях не упоминал – так это о самой работе.
* * *
Несколько дней ушло на расшифровку отвратительного подчерка Михася, еще один день Саша провел в библиотеке, рассматривая и ксерокопируя старые карты Москвы и московской области. Следователь в это время снова отправился в архив ЗИЦ, выяснять некоторые обстоятельства, связанные с людьми, упомянутыми в дневнике Михася.Еще через несколько дней в отделение милиции Очакова поступил вызов. Ремонтная бригада обнаружила в коллекторе труп мужчины средних лет с проломленной головой. Вскрытие показало, что Михась был убит в туже ночь, когда разговаривал с Сашей.
* * *
Выехали они с утра, еще не было семи. Саша поначалу возмутился – для чего это в такую рань, но Игорь Юрьевич справедливо заметил, что работы им предстоит – о-го-го. Позже Саша понял, что следователь был прав. Им нужно было досконально осмотреть примерно пять километров шоссе, причем с двух сторон – у них не было точных сведений о том, с какой стороны от дороги находилось искомое место. Саша предположил, что придется, скорее всего «ломиться, как пьяные лоси, через кусты», Игорь Юрьевич с ним согласился – да, придется. Если и была какая-то просека, что она основательно заросла подлеском. Все, что им светит найти – это еле заметный просвет между деревьями.– Интересно, что про нас подумают?… – в пространство поинтересовался Саша, когда они, одетые в болотные сапоги и старые куртки, садились в машину.
– А кому какое дело? – отмахнулся Игорь Юрьевич. – Грибы собираем. Подумаешь, тоже мне…
Пасмурный день, преддверие осени… Утро, поток машин, светофоры, повороты… кто мы здесь? Странники? Нет, не верно. Романтики, искатели? Уже точнее. Сколько же людей шло той же дорогой, шло незримо рядом все это время, шло, имея своей целью не наживу, не желание славы, стремясь лишь к истине, без малейшего желания поиметь какую-то выгоду для себя? Много. Саша понимал, что таких как он и Игорь Юрьевич, действительно много… но все же меньше, чем хотелось бы. «Для чего я делаю все это? – думал он. – Память об отце? Нет, не только. Я хочу что-то узнать. Причем совершенно бесцельно, на первый взгляд. Слон в темной комнате… похоже, у слона был не только хвостик. У него четыре ноги, как колонны, и он, даже спящий, может запросто расплющить в лепешку. Аналогии… Две бумажки, какие-то умершие много лет назад люди – и ночные звонки, угрозы, два свежих покойника, наша непонятная одержимость… Женщины смеются. Света с Марьяной последнее время сдружились, не разлей вода, вместе попрекают невнимательностью… может, правы. Но когда мужчиной овладевает идея, когда он становится таким вот романтиком… с большой дороги… его же бесполезно останавливать».