Пантелеев Алексей. Часы

обжигает тело.
А немец газетку читает, ушами шевелит.
Вода течет. И вот уж не может больше Петька терпеть. Ерзает, мучается,
а сказать не может, крикнуть немцу не может.
Не выдержал Петька, забултыхался, нырнул в горячую воду и выплюнул часы
на дно. Вылетел пробкой и как заорет:
- Горячо-о-о!
Вскочил немец, бросил газету на пол, сунул ладонь в ванну и заверещал:
- Ой, глупая мальчишка! С ума ты сходиль? Лезь вон! Живее!
Схватил Петьку за плечи, вытащил вон. Рассердился. Кричит.
- Что ты, - кричит, - молчаль? В такая вода курица можно сварить. Да!..
Разбавил немец воду, снова стал Петьку мылом растирать. Спину стал
мылить. А Петька рукой по дну шарит. И все не может часики нашарить.
Нащупал, наконец, окунулся, пихнул скользкий кругляшок в рот. А кругляшок не
лезет. Ни в какую. То ли часы распухли, то ли рот у Петьки от стирки сел...
Впихнул все-таки. Чуть зубы не выломал, но впихнул.
Сполоснул его немец.
- Хватит, - говорит, - посиди, я твой кустюм принесу.
Ушел немец. Сидит Петька в мыльной воде. И вдруг видит, вода убывать
стала. Все меньше и меньше воды.
Пришел немец - сидит Петька в пустой ванне.
Удивляется немец.
- Зачем, - спрашивает, - ты воду выливал? Это вредно - сидеть без вода
голый.
А Петька сам не знает, почему вода вытекла. Он воду не выливал, не
умеет даже, - сам удивляется.
- Ладно, - говорит немец. - Одевайся скорее, скоро обед будет -
опоздаешь.
И подает немец Петюшке целую кучу одежи. Белье подает, штаны подает,
гимнастерку... полсапожки подает. И все новенькое, все чистенькое.
Стал Петька одеваться. Стал первый раз в жизни кальсоны надевать! А
немец смотрит и улыбается. И Петька улыбается.
Вдруг немец улыбаться перестал.
Подозрительно посмотрел Петюшке в лицо и говорит:
- Что это у тебя, - говорит, - из рота торчит? Что это у тебя там
блестит?
Вздрогнул Петька, губы захлопнул.
"Вот, - думает, - дурак, бродяга! Надо было улыбнуться!"
Отворачивается, плечами пожимает - пустяки, дескать.
А немец не отстает, за Петькино лицо хватается.
- А ну! - кричит. - А ну, разжимай зубы! Что ты там спрятал? Что у тебя
там за жвачка?
Раздвинул Петька челюсти.
- Плюй! - кричит.
Задохнулся Петька, надавил языком и выплюнул свою жвачку немцу на
ладонь.
И чуть не закричал от страха.
На ладони у немца не часы лежали, а пробка медная, которой дырка в
ванне затыкается, чтоб вода не вытекла. Пробку Петька впопыхах в рот себе
запихал, потому вода и вытекла.
Испугался Петька. Да и немец не меньше испугался. За полоумного Петьку
принял. Залепетал чего-то.
- Скажи мне, - спрашивает, - скажи мне, ради бога, зачем ты пробка в
рот сувал? Разве металл можно в рот сувать?
Не знает Петька, что и отвечает. Чепуху какую-то отвечает.
- С голоду я, - отвечает. - Кушать хочется очень.
А сам в ванну поглядывает: "Где часики?"
Не видно что-то. Пусто в ванне, только мочалка мокрая лежит. Не иначе,
как под мочалкой часики. Ушел бы немец, тогда достать можно. Но не уходит
немец. Петьку жалеет.
- Ах да ох!.. Матушки-батюшки! Медная, - говорит, - штучка кушать
нельзя. Сейчас вот обед будет, там дадут тебе суп, каша и кисель. А медная
пробка - невкусный, твердый. Вот гляди.
Бросил немец пробку в ванну. Звякнул металл. Видит Петька - нагнулся
немец за мочалкой. Сейчас мочалку поднимет, а под мочалкой... Ах!
Не долго думая, рухнул Петька на пол и заорал благим матом:
- У-о-о-ой!
Кинулся к нему немец:
- Что с тобой? А? Что с тобой?
А Петька орать не перестает, бьется бедняга в ужасном припадке.
- У-о-ой! - орет.
Заметался тут немец. Забегал. Стул уронил и выбежал вон.
Бросился Петька к мочалке. Так и есть - лежат под мочалкой часики.
Схватил Петька часики, воду стер, полюбовался - солнце на ладошке
горит... Полюбовался Петька и сунул солнце в новый казенный карман.
Только сунул, - немец вбегает. С пузырьком в руках вбегает.
- Нюхай! - кричит. - Нюхай скорей нашатырного спирта.
Закачался Петька, понюхал из пузырька, чихнул и в себя пришел.
Быстро напялил на себя остальную одежду, ботинки надел, каблуком
прихлопнул. Жмут слегка новые полсапожки, да ничего, - приоделся зато Петька
чистым пижоном. И кушак застегнул. И волосы пригладил.
"Эх, - думает, - жалко зеркала нет. Поглядеться бы, каков я мальчик".
- Идем обедать, - сказал немец.


Только вышли они в коридор - звонок. Бежит звонок по всем этажам. С
шумом несутся ребята по коридорам. С топотом, с гиком.
- Обедать! - кричат. - Обедать!
Петьку чуть не уронили, затолкали, поволокли. Потерял Петька немца.
Растерялся - не знает, что делать. И вдруг видит чернявенького
парнишку, того, что в конторе звезду рисовал. И тот Петюшку увидел.
Улыбнулся, рукой махнул.
- К нам! - кричит. - В нашу группу.
Побежали вместе. Вбегают в приютскую столовую.
А там уж ребят видимо-невидимо. За столами ребята сидят, а на столах
оловянные миски дымятся. Вкусно дымятся. У Петьки даже нос зачесался, в
коленки дрожь прошла.
Сели обедать.
Шумят ребята, ложками размахивают, хлебными корками перебрасываются. А
Петька на суп насел. Шутка ли, парень два дня пищи не нюхал, всего-то за два
дня пончик с повидлом съел. Ясно - с жадностью ест, алчно.
Не соврал немец: после супа кашу подают. Гречневую, с маслом. Петька и
кашу подзавернул в два счета. Киселя дали - кисель съел и миску облизал.
Ребята, которые рядом сидят, смеются. Особенно один, одноглазый, с
черной повязкой на лбу... Тот прямо издевается.
- Ну и обжора, - говорит. - Ну и горазд лопать. Слон, ей-богу, и то
меньше ест.
Смеются ребята. Обидно Петьке. Терпел он, терпел - и не вытерпел.
Облизал свою оловянную ложку, посмотрел одноглазому в нахальный его глаз и,
размахнувшись, ударил одноглазого ложкой по лбу.
Ужасно закричал одноглазый. Зашумели ребята. Федор Иванович прибежал.
- Что? Что такое?
Одноглазый плачет и кулаком растирает свой лоб, а на лбу шишка.
- Кто тебя так? - спрашивает Федор Иванович.
- Вот, - показывает одноглазый на Петьку. - Вот эта сволочь... Ложкой.
Строго посмотрел Федор Иванович на Петьку.
- Встань, - сказал. - Встань, тебе говорят.
Встал Петька, смотрит исподлобья, - чего, дескать, надо?
- Так, - сказал Федор Иванович. - Так. А теперь выйди вон.
Не понял Петька - пошел за заведующим. И когда выходили из столовой,
услышал за спиной:
- Федор Иваныч! Новенький не виноват.
Голос знакомый, - чернявенький крикнул.
Вышли они в коридор.
- Так, - сказал Федор Иванович. - Слушай, что я тебе скажу. Драться
нельзя. Так. На улице можно было драться, а у нас нельзя. Понял? А в
наказание стань здесь и стой, пока обед не кончится.
Повернулся Федор Иванович и пошел по коридору.
А тут как раз и обед кончился. Выбежали ребята из столовой. Бегут
ребята мимо Петьки. Петька к стене прижался... Бегут. Одноглазый пробежал.
Язык показал Петьке. Чернявенький пробежал. Крикнул:
- Купаться пойдешь?
Встрепенулся Петька:
- Куда купаться?
- На речку, на Кордон... Вся наша группа идет. Айда?
У Петьки уж план на уме.
Побежал вместе с чернявеньким. А чернявенький на ходу говорит:
- Ты, - говорит, - с Пятаковым не дерись... Если он драться будет - не
дерись, а заявляй прямо в шус, в школьный совет.
"Ладно, - думает Петька, - некогда мне в шусы заявлять. Я сейчас на
Кордоне буду... До свиданьица".
Вбежали они в огромный зал. Ребят в этом зале видимо-невидимо. Строятся
ребята, как солдаты, в два ряда. Бородатый дядя с палкой в руке командует.
- Смирно! - командует. - Равнение направо!
Стал и Петька. Тоже по-солдатски вытянулся. Равнение направо взял.
А тут входит в зал Федор Иванович. Вошел, осмотрел ребят. Кому-то кушак
поправить велел, кому-то лицо вымыть. Петьку увидел, брови поднял.
- Как, - спрашивает, - и новенький идет? Нет, - говорит, - новенькому
сегодня идти нельзя. Пусть отдохнет.
Одноглазого увидел.
- А также, - говорит, - и Пятаков пусть выйдет. За такое поведение -
без купания.
Заплакал одноглазый. Из строя вышел.
И Петька вышел. Но не заплакал.
Грустный только Петька стоит.
Вот парами прошли ребята мимо. В ногу прошли.
- Левой! Левой!
Вот ушли. Подошел к Петьке Федор Иванович, похлопал Петьку по плечу.
- Так, - говорит, - не унывай, брат. Сживемся. У нас не очень плохо
ребята живут. А только драться нельзя. Так. Иди во двор играть. Ну! Веселей!
Пошел Петька во двор.
Там ребята, которые купаться не пошли, в рюхи играют. Петьку приглашают
вместе играть. Усмехнулся Петька.
- Не играю, - говорит. - Детская забава.
Отошел Петька в сторону, к забору, и сел у забора на мелкий щебень.
Сидит и думает:
"Что делать? Как действовать?"
А вокруг вечереет. Туман поднимается, солнце заходит. И ребята вдали в
рюхи играют. Звенят голоса их:
- Сбил! Попа сбил!
- Врешь! В городе поп...
И гладкие рюхи летают в воздухе, с грохотом прыгают по земле.
А Петька думает: "Смыться я, конечно, смоюсь. Слов нет. Но только
часики при себе держать опасно. С ними греха наживешь. Мало ли что... Может
быть, здесь ежедневно белье сжигают... Нет. Спрятать надо часы до поры до
времени".
Решил Петька спрятать часы. Решил закопать их в землю, пока не подойдет
время бежать. А бежать задумал в эту же ночь.
Лег Петька на живот, огляделся. Ребята в рюхи играют, попов каких-то
бьют. Воспитатель сидит, книжку читает. Никто на Петьку не смотрит.
Вынул Петька часы. И вдруг любопытно стало. Захотелось взглянуть -
какие они изнутри?
Крышку открыл, а под крышкой еще крышка. И на крышке две черных буквы:
С.К. А под крышкой - стекло. И под стеклом - стрелки.
В черном кружочке секунды бегают. А часы и минуты идут незаметно:
смотришь - на месте стоят, отвернешься - подвинулись. Семь часов без одной
минуты на Петькиных часах.
Разгреб Петька щебень у самого забора, ямку глубокую до локтя вырыл.
Защелкнул часы, плотно обвязал их тряпкой и сунул в ямку. Ямку закопал,
рукой притоптал, щебнем засыпал. Чтоб место не забыть, прутик небольшой
воткнул.
Потом улегся, положил голову на место, где клад закопал, - мечтать
стал.
И все об одном: "Чухонку куплю. С барашком. Ножик куплю. Наган, может
быть, куплю... Конфеток каких-нибудь с начинкой. Яблок..."
Опять замечтался Петька и снова грустить перестал.
Когда ребята с купания пришли и чай пить в столовой сели, Петька на
одноглазого внимания не обращал, хотя тот и снова издеваться начал. Зато за
Петьку чернявенький заступился.
- Брось, Пятаков, - сказал чернявенький. - Мало тебе досталось от
новичка? Еще хочешь?
Притих Пятаков одноглазый.
После чая ребята все, и большие и маленькие, во дворе играли в лапту. И
Петьке весело было. Играть не умел он, правда, а то сыграл бы для компании.
Весело было Петьке. Когда стемнело совсем и звезды на небе зажглись, снова
звонок зазвенел. Воспитатель встал и крикнул зычно:
- Спать, ребята!
Поплелись ребята в спальню.
Спальня огромная, полутемная. Стены белые, и на лампах молочные
колпаки. И всюду кровати рядами стоят, как в больнице.
Чернявенький Петьке койку показал.
- Вот, - говорит, - тебе приготовлено, со мной рядом спать будешь.
Поглядел Петька, и даже страшно стало.
"Неужели, - думает, - мне спать здесь придется?"
На кровати простыночки разные, одеяло серое мохнатое, подушки чистые,
полотенце в головах.
Разделся Петька, улегся как порядочный и в одеяло завернулся.
"Вот, - думает, - увидели бы меня кордонские ребята, каким я...
Посмеялись бы... А между прочим, не плохо так поспать".
Потом подумал Петька:
"Ночью непременно бежать надо".
Но ночью не убежал Петька. Где там! Не до бегов было. Как заснул, так и
проспал до утра. Шутка ли: утомился небось...


Дергает кто-то Петьку за ногу. Прячет Петька ногу под одеяло,
брыкается... Но кто-то снова начинает тормошить его, кто-то дергает его за
плечи. Поднимает Петька голову и видит сонными глазами: стоит у его койки
Федор Иванович. Будит Федор Иванович Петьку. Лицо у Федора Иваныча
серьезное, шевелит Федор Иваныч бровями.
А ребята спят еще. Храп веселый по спальне идет... Еще не совсем
светло.
- Вставай, - говорит Федор Иваныч. - Так, - говорит. - Вставай, дело
есть.
Проснулся Петька, голову поднял:
- Чего?
Говорит Федор Иваныч:
- Пришли за тобой из милиции.
Упала Петькина голова на подушку. Охнул Петька.
- Пришли, - говорит Федор Иваныч, - за тобой из милиции, по какому делу
- неизвестно... Так... Вставай, одевайся.
Стал Петька одеваться. Руки у Петьки дрожат. Ноги дрожат. Ноги в
штанины не попадают. Нехорошо Петьке.
"Зачем, - думает, - из милиции пришли?.. Неладное что-то".
Оделся Петька, пошел за Федором Иванычем.
Приходит и видит: сидит в конторе милиционер. Пожилой. Усатый. С папкой
под мышкой.
Встал милиционер и спрашивает:
- Этот?
- Этот, - отвечает Федор Иваныч.
- Ну, так разрешите забрать его, - говорит милиционер. - Идем,
гражданин.
Пошли. Не понимает Петька - куда и зачем. А милиционер, хоть и старый,
а идет быстро. Петьку еще подгоняет.
- Живей, - говорит.
Хочет Петька спросить, за каким делом его в милицию вызывают. Хочет
спросить и не смеет. Очень уж серьезен старик. Осмелился все-таки Петька,
спросил:
- Зачем, - говорит, - ведете вы меня, извиняюсь?
Отвечает милиционер:
- Сам знаешь.
Сухо отвечает, по-казенному.
Очень быстро до базара дошли. Петька по старой привычке в самую толпу
хотел нырнуть, - схватил его милицейский за плечи.
- Куда? - говорит. - Куда бежишь?.. Стороной обойдем, не рыпайся.
Стороной обошли, в пикет попали.
Ввел милиционер Петьку в пикет, в комнату начальника. Начальник за
столом сидит, курит, кольчики пускает. С начальником гражданин сидит -
немолодой уж, красноносый. Смотрит Петька в лицо гражданина и вспоминает:
что-то в лице гражданина знакомое...
"Не тот ли, - думает, - у которого я на прошлой неделе банку варенья
украл? Или тот, у которого уздечку намеднись тиснул?.. Нет, не тот".
И вдруг взглянул Петька повнимательнее на нос гражданина и сразу
вспомнил:
"Так это ж часики... Это ж пьяный который..."
Он самый. И нос тот же, и глаз косоватый; только усы не трясутся: уныло
висят усы, книзу висят.
Говорит начальник такие слова:
- Отвечай, - говорит, - по чистой совести. Украл ты или нет часы у
гражданина Кудеяра?
Передернуло Петьку, однако сдержался и виду не подал.
- У какого Кудеяра? - спрашивает.
- У Семен Семеныча Кудеяра. Вот у этого самого гражданина.
Поглядел Петька на гражданина, головой покачал.
- Первый раз вижу.
- Не ври, - сказал начальник. - Врешь ведь. Второй раз видишь.
- Ей-богу, первый.
Говорит начальник, как будто читает:
- Гражданин Семен Семенович Кудеяр заявляет о пропаже золотых часов,
которые были похищены у него в камере номер три нашего пикета. Правда?
- "Правда"! Какая правда?
- Такая. Гражданин Кудеяр, узнаете вы этого малого?
- Узнаю, - отвечает усатый.
И таким ужасно пискливым голосом отвечает. Вчера басом орал, а сегодня
пищит, как птенчик.
- Узнаю, - пищит. - Он самый...
- Ну так как же? - спрашивает у Петьки начальник. - Отдашь ты часы или
нет?
- Какие часы?
- Такие! - рассердился начальник. - Такие! Отдашь или нет?
Рассердился и Петька.
- Откуда, - говорит, - я вам возьму часы? Не видел я никаких часов и
видеть не желаю. Нет у меня ваших часов.
Усмехнулся начальник и говорит:
- Посмотрим, - говорит. Стукнул кулаком по столу. - Эй, - кричит, -
товарищ Ткаченко!
Открывается дверь, и входит Петькин знакомый - кучерявый милиционер.
- Слушаю, - говорит. - Зачем звали?
- Затем, - говорит. - Обыщи с ног до головы этого типа. Отыщи часы.
- Ой! - говорит кучерявый. - Так этот же тип - мой старый знакомый. Я
его вчерась в приют Клары Цеткин провожал. Прямо скажу - сознательный тип.
Честный! Но если приказываете обыщу, труда не представляет. Можно.
Наседает кучерявый на Петьку. Но на этот раз ничуть не боится Петька.
Смешно Петьке. Ломается еще даже.
- Нет, - говорит. - Оставьте, пожалуйста. Обыскивать я себя не дам.
Права не имеете.
И нарочно за карман хватается.
Закричал тут начальник:
- Так?!
И пискливо закричал гражданин Кудеяр.
- Боится! - закричал. - Ей-богу, боится! Обыщите его, люди добрые!
Отыщите часы мои...
Вскочил тут начальник. Схватил Петьку за руки повыше локтей, крепко
схватил, не вырваться Петьке.
- Обыскивай, Ткаченко! - кричит.
Стал кучерявый Петьку обыскивать, стал за карманы хвататься, в карманы
залез, за пазухой пошарил - нет часов.
- Нету, - говорит кучерявый.
Опешил начальник.
- Как же так? - спрашивает. - А?.. Может, вы сочиняете, гражданин
Кудеяр?
- Конечно! - закричал Петька. - Конечно, сочиняет. Никаких у него часов
не было. И быть не могло...
- Нет, - говорит Кудеяр. И чуть не плачет. - Нет, - говорит. - Не вру.
Были у меня часы с серебряной цепочкой. Ей-богу, были... Вот и цепочка даже
осталась. Глядите...
Вынул усатый цепочку, поболтал перед всеми. Видят все: правда, цепочка.
И разные штучки болтаются, брелоки подвесные бренчат. Слоники разные,
лошадки, подковки и между всем - зеленый камень-самоцвет в виде груши.
- Странно, - говорит начальник. - Ей-богу, думаю я, что вы заливаете.
При чем тут цепочка?
- При чем? - говорит. - При том. На цепочке часы висели. А кто их взял?
Он взял. Он...
И в Петьку - пальцем.
Засмеялся Петька.
- Ну и чепуха, - говорит. - Как же я мог взять у тебя часы, когда сидел
я на замке в одиночной камере? Сидел я совершенно один.
- Правильно, - говорит начальник. - Это, - говорит, - очень
подозрительно. Вас, - говорит, - гражданин Кудеяр, за клевету можно
привлечь. А? Что вы на это думаете?
Заплакал тут гражданин Кудеяр. Потекли горячие слезы из его косоватых
глаз.
- Бог с вами, - говорит. - Но только погибли мои часы безвозвратно. Но
не хочу я по уголовным законам судиться и лучше уйду.
Напялил гражданин Кудеяр шапку, поклонился начальнику, всхлипнул и
вышел из комнаты.
А Петька серьезный стоит и смотрит обиженно. Оскорблен ужасно. Молчит.
- Прости, - говорит начальник, - ошибка вышла, наглая клевета. Товарищ
Ткаченко, отведи его снова в приют Клары Цеткин. Не имеем мы права
задерживать воспитанника ихнего.
- Ладно, - говорит кучерявый. - Это можно. Идем, шпана ненаглядная.
Вышли они из пикета. Дошли до базарной площади.
На площади кучерявый остановился и говорит:
- Иди-ка ты, - говорит, - шпана, один. Дорогу ты знаешь, не спутаешь. А
в честности твоей я вчера уверился. Иди, брат... А я домой схожу. У меня
жена именинница.
Повернулся кучерявый и зашагал в другую сторону.
А Петька постоял, постоял и к приюту пошел.
Базар миновал. По улице идет. И вдруг слышит - кто-то его сзади
окликнул. Обернулся, видит - бежит за ним гражданин Кудеяр. Бежит и рукой
машет. Стой, дескать, на минутку.
Стал Петька. Ждет. И тут начинается такая чепуха.
Подбегает Кудеяр к Петьке и бухает в ноги. Падает на колени и кричит:
- Голубь драгоценный! - кричит. - Умоляю! Отдай мои часики! Детки у
меня голодные, жена больная... Век я тебе благодарен буду. Три рубля подарю.
Отдай, голубь...
Засмеялся Петька, ничего не сказал, пошел. Кудеяр же с колен поднялся,
за ним побежал. Петьку нагнал, за плечо хватается.
- Отдай! - кричит. - Отдай, ради бога!..
Вырвался Петька.
- Уйди! - говорит. - Отстань... Не видать тебе своих часиков, как ушей.
Не получишь ты их. Понял?
Всполошился гражданин Кудеяр.
- Ах, так? - кричит. - Так? Так я на тебя жаловаться буду. Я на тебя в
суд жаловаться буду... По статье закона.
- Жалуйся, - говорит Петька. - Жалуйся, пожалуйста, все равно никто не
поверит тебе. Врешь, скажут, старая пьяница.
Сказал Петька и пошел не оглядываясь. И до того Петьке весело стало -
смешно... На все свои горести наплевал. Идет, а ноги танцуют. Ноги идут,
вытанцовывают:
- И-эх-та. Да-эх-та...
Мечтает Петька.
"Смоюсь, - мечтает. - При первом случае. Сегодня же ночью. На двор
проберусь - часики выкопаю, а там через забор перемахнуть - пара пустяков...
Митькой звали..."
Замечтался Петька и не заметил, как до Введенской дошел. К приюту
подходя, оглянулся зачем-то. Оглянулся и видит - крадется за ним по пятам
гражданин Кудеяр. Оглянулся Петька еще раз - нет Кудеяра, за угол, наверно,
спрятался.
"Ах ты, - думает Петька, - старое чучело... Следишь!"
Хотел Петька еще раз оглянуться, но в это время над самой Петькиной
головой загремело:
- Эй! Поберегись!
И лошадиная морда чуть не врезалась в Петькин затылок.


Петькино счастье - успел отскочить. А не то раздавил бы его своими
копытами громадный битюг.
Целый обоз с дровами ехал по улице. Ломовики нахлестывали лошадей,
кричали и отчаянно ругались... Телеги с дровами, громыхая, проезжали мимо
Петьки.
"Куда это? - подумал Петька. - Куда это везут такую уйму дров?"
И до того любопытно ему стало, что подошел он к переднему извозчику и
спросил его:
- Куда это, дяденька, везете вы столько дров?
- В приют, - ответил извозчик. - В приют Клары Цеткин.
"Здорово!" - подумал Петька. С гордостью подумал. И говорит.
- Это, - говорит, - вы нам везете! Хорошенько везите. Не растеряйте там
по полешку.
Засмеялся ломовой и стал нахлестывать лошадь.
А Петька в приют пошел. Только к воротам подходит - выезжают из ворот
пустые подводы. Удивился Петька.
"Неужели, - думает, - тоже дрова привезли?"
Вошел Петька во двор и глаза вытаращил.
А потом подкосились у Петьки ноги.
Весь двор был завален дровами. Огромная площадка от забора до забора
была загружена березовыми, сосновыми и еловыми восьмивершковыми поленьями.
Ребята с шумом укладывали дрова в поленницы, а заведующий Федор Иваныч бегал
вокруг, потирал руки и кричал:
- Так! Веселей ребятки... Поднажмем, ребятки!..
Подбежал Федор Иваныч к Петьке, хлопнул Петьку по плечу.
- Так! - кричит. - Видишь?.. Сто кубов навалили. Видишь, как о вас,
чертенятах, заботятся? Видишь?..
- Вижу, - сказал Петька. - Спасибочки.
И, качаясь, пошел Петька в глубь двора, к лестнице, да не дошел - упал
на дрова. Заплакал.
- Ах, часики...
И больше ни слова. В слезах захлебнулся.
Сидит Петька, плачет. Льются слезы рекой. Не унять. Подбегает
черняненький. Наклонился над Петькой.
- Что ты? - спрашивает. - Кто тебя? По какой причине плачешь?
Встал Петька, посмотрел чернявенькому в лицо и сквозь зубы:
- Пошел к черту!
Поднялся Петька, за перила держась, по лестнице. В коридоре сел на
окно. Сидит и думает.
"Что, думает, - теперь делать? Бежать? Обидно..."
Грустно Петьке. Сидит Петька на окне и в окно глядит. А тут кончили
ребята складывать дрова, мимо бегут. Чернявенький пробежал, остановился.
Подошел к Петьке, руку на плечо ему положил.
- Что? - говорит. - Что, брат, с тобой происходит? Грустишь ты? Да?
Хочешь, я тебе книжку дам почитать?
- Нет, - говорит Петька. - Не хочу! Уйди ты, за ради бога!
Говорит чернявенький:
- Книжку если читать, то не так грустно. Я тебе непременно дам книжку.
Ты "Нос" Гоголя читал?
Разозлился Петька.
- Никаких, - говорит, - носов не читал и читать не желаю. Уйди!
А тут другие ребята подошли, обступили окно, где Петька сидел. Слушают.
Чернявенький и говорит:
- Посмотрю я на тебя... Ну и поразительный же ты тип!..
- Что??!
Вскочил Петька с окна. Горькая обида взяла Петьку за самое сердце.
- Что? - говорит. - Повтори! Как ты сказал? Паразительный? Это я
паразительный! Сам ты паразит! Я тебе за такие слова - знаешь? - зубы
посчитаю.
Сжал Петька кулак, замахнулся. Улыбается чернявенький и говорит:
- Напрасно, - говорит, - замахиваешься. Драться я с тобой все равно не
буду.
- Ага! - закричал Петька. - Боишься!
- Да, - говорит чернявенький, - боюсь. Я, - говорит, - принципиально
боюсь.
Замахнулся Петька еще раз, да опустил руку - не посмел почему-то
ударить. Опустил руку и пошел качаясь. А сзади ребята хохочут, и больше всех
одноглазый Пятаков хохочет...
Заплакал тут Петька от горькой обиды и пошел куда глаза глядят. Где-то
под лестницей забился в угол - до вечера просидел. Даже к обеду не вышел.
Только к чаю вечернему в столовую заявился. Выпил чай свой, хлеба
сожрал полфунта и спать пошел.


...Приснился Петьке сон. Сидит будто Петька на хавыре у бабки Феклы и
мясо ест. Свинину. Пихает Петька свинину в рот громадными кусками, давится,
глотает, а жир по подбородку течет и за рубаху стекает. А бабка Фекла еще на
тарелку накладывает.
- Iшь, - говорит, - Iшь, дурница, як може швидче...
Опомниться Петька не успел - подставляет бабка Фекла плошку с
пампушками. Петька пампушки глотает, молоком запивает. А сам думает: "На
сколько же это я наел?"
Стал считать, а бабка Фекла за него отвечает:
- Наел ты, - отвечает, - ровно на три рубля с лишним. Полагается мне с
тебя получить...
Встает Петька и говорит:
- Бей меня, бабка Фекла. Нет у меня, бабка Фекла, денег. Нет у меня ни
гроша.
- Зато, - говорит бабка Фекла, - у тебя часы есть... Гони часы в уплату
долга.
Сунул Петька руку в карман - вытаскивает оттуда пачку денег. Одни
червонцы вытаскивает. Штук сто. Дает Петька бабке Фекле штуки четыре.
- На, - говорит, - бабка Фекла... Получи.
Кланяется бабка Фекла в ноги. Благодарит Петьку за такую щедрость. А
тут входят откуда-то кордонские ребята. Митька Ежик входит, Васька Протопоп,
Козырь, Мичман... И все кланяются в ноги, и всем дает Петька по червонцу. А
сам влезает на стул и кричит:
- Пойте! - кричит. - Пойте, задрыги, "Гоп со смыком"!..
Вдруг откуда-то кучерявый выскакивает. Выскочил, папкой махнул.
- А ну, беги! - кричит.
Страшно стало Петьке - побежал.
На улицу выскочил и бежит. А бежать сапоги мешают. Тяжелые на ногах
полсапожки. Споткнулся Петька на каком-то углу и упал в канаву. В канаву
упал - проснулся.
Весь в поту. Одеяло на пол сползло, разметались подушки. Жарко Петьке -
дышать невозможно. А в окно луна смотрит. А рядом ребята храпят.
Чернявенький рядом храпит. И над самой Петькиной головой вентилятор: