Щеки у Гарриет порозовели.
– Не думаю, что до конца сезона я покину Лондон и лишу себя всех удовольствий светской жизни, но после мне хотелось бы поехать в Эбури-Корт. С удовольствием повидаю Клару, а для Сьюзен будет очень полезно побегать по траве и поиграть с мальчиками Клары. – Гарриет взяла в руки еще одно письмо.
– Хотелось бы верить, дорогая, что к тому времени, – осторожно произнесла леди Форбс, – ты уже будешь строить планы насчет свадьбы. Между прочим, у мистера Хардинга есть небольшое поместье.
– Ах, леди София Давенпорт в городе! – воскликнула Гарриет. – Со своей свояченицей. Замечательная женщина! И не скрывает, что ей уже восемьдесят шесть, и вот, пожалуйста, – путешествует. Аманда, она приглашает нас заглянуть к ней сегодня после полудня.
У леди Форбс вытянулось лицо.
– Знаешь, дорогая, я решила по возможности избегать визитов к этой леди, – пояснила она. – Понимаю, это очень некрасиво с моей стороны, но я просто не могу повторять каждую фразу чуть ли не трижды, да к тому же повышая голос до крика. Уж лучше мы с Клайвом отправимся на прием к Смитам. Мы приглашены, неудобно пренебречь их приглашением. И ты тоже приглашена, дорогая.
– Я предпочту навестить леди Софию, – промолвила Гарриет.
Леди Форбс скривила губы.
– Ты заставляешь меня испытывать угрызения совести, Гарриет, – сказала она. – Годфри с таким восторгом говорил о твоей ангельской доброте к старикам, да и мы с Клайвом полюбили тебя за это, хотя сначала приняли в штыки. Послушай-ка, я ведь никогда раньше не говорила тебе об этом, да?
– Нет, – ответила Гарриет. – Но я была совсем бедной и не очень-то родовитой девушкой. Я вышла за Годфри потому, что он предложил мне свой кров и защиту.
– И превратила последние годы его жизни в земной рай! – быстро проговорила леди Форбс и, отодвинув стул, поднялась. – Поедешь со мной сейчас на Бонд-стрит? Сгораю от нетерпения купить себе новую шляпку, хотя нужна она мне как рыбе зонтик.
– Ведь сегодня прием на пленэре, – улыбнулась Гарриет, – где, как не там, пощеголять в новой шляпке? Но на Бонд-стрит я не поеду, извини. Хочу провести это утро со Сьюзен. Я уделяю ей слишком мало времени и чувствую себя виноватой.
Леди Форбс возвела глаза к потолку.
– Дорогая моя, – сказала она, – многие дети счастливы, если минуты две пообщаются со своей матерью после завтрака, а еще минутку, когда мама поднимется в детскую пожелать своему чаду спокойной ночи.
Гарриет взглянула на письмо леди Софии Давенпорт и грустно улыбнулась. Довольно трудно было общаться с ней, особенно если в комнате находилось еще несколько людей и они вели разговоры друг с другом. Но что делать старушке, если она стала совсем дряхлая и почти полностью потеряла слух. Вот так же Годфри не мог быстро ходить и танцевать. А жена могла. Человек остается человеком, несмотря на преклонный возраст и физическую немощь. Окружающим надо быть терпимее по отношению к старикам. Гарриет и ее покойный супруг навещали леди Софию чаще, чем кто-либо в Бате.
Дом, куда Гарриет получила приглашение, был на площади Сент-Джеймс. Фешенебельный район. Насколько Гарриет помнила, леди София – дочь герцога и жена маркиза. Ее невестка, судя по всему, занимает высокое положение в обществе. Была среда, и вечер у Гарриет был свободен. Хорошо, что письмо не пришло днем позже, тогда Гарриет была бы вынуждена посылать извинения.
Завтра… Чертя что-то пальцем на конверте, Гарриет предалась мечтам. Она знала, что пойдет – снова пойдет. Что толку после свидания твердить себе, что она поступает ужасно? Она только о нем и думала, дождаться не могла следующего свидания! Три дня казались ей бесконечными. И не важно, что ей приходилось лгать – а она ненавидела ложь, – не важно, что она страдает, отдавая себе отчет в том, что оскорбляет гостеприимство сэра Клайва и леди Форбс. Не имеет значения, что она чувствует себя запятнанной, недостойной внимания мистера Хардинга и всех джентльменов, которые по-прежнему стремились к ней, едва она появлялась на публике. Иной раз ее пугала мысль о том, что она может причинить зло Сьюзен, но она гнала подобные мысли.
Зов плоти был сильнее угрызений совести. Он смирял гордость. Она запрещала себе страдать. Накануне, на балу, он несколько минут беседовал с ней и мистером Селуэем. Ничего не значащий светский разговор. Он был корректен, сдержан, чуть высокомерен. На какие-то секунды он задержал на ней ничего не выражающий взгляд. Но его слова о том, что четыре дня перед их второй встречей показались ему вечностью, она не забыла. Завтра! О да, завтра…
Гарриет решительно тряхнула головой и поднялась из-за стола. Сьюзен ждет ее, и она не намерена лишать дочь и себя удовольствия побыть вместе.
– А? Ты про что? – глядя на залитые солнцем окна салона, спросила леди София Давенпорт.
Герцогиня со вздохом отложила в сторону пяльцы. Совершенно невозможно было вышивать и одновременно разговаривать с золовкой.
– София, в парк надо ехать вовремя, – сказала она. – Сейчас там не на что смотреть. Не беспокойся, у Тенби еще будет уйма времени в запасе. Он вот-вот вернется.
– Дорогой Арчибальд, – громко произнесла леди София.
– К тому же, если ты не забыла, ты ждешь дам из Бата. Ты пригласила их к чаю.
– Что? – спросила леди София. Но до того как герцогиня начала повторять, леди София уже поняла, о чем речь. – Из Бата? О да! Милая леди Уингем. Не то что твои знакомые дамы, Сэди. Дерзкие насмешницы. Леди Уингем хорошо воспитана и прелестна. Как жаль, что Уингем однажды утром не проснулся. Он был совсем мальчишка.
– Ты говорила, ему было шестьдесят, – прокричала герцогиня. – Не выдавай своего возраста, София, называя его мальчишкой.
Леди София вздохнула.
– Совсем мальчишка! – повторила почтенная дама, лишний раз доказав своей невестке, что она не расслышала ни единого слова. – Но леди Форбс мне не очень-то нравится, с ней не поговоришь. Что поделаешь, пришлось пригласить и ее тоже.
– Иначе и быть не могло, – сказала герцогиня, – ты ведь знакома и с ней, и с сэром Клайвом, а леди Уингем остановилась у них. По-моему, они уже приехали, и у нас будет приятная компания.
– Но Арчибальд не забудет? – с тревогой спросила леди София, глядя, как герцогиня поднимается с кресла.
– Конечно же, не забудет, – уверенно произнесла герцогиня. – Мой внук, а твой племянник, всегда выполняет свои обещания, София.
В эту минуту в гостиной появился дворецкий и объявил о прибытии леди Уингем. Она вошла следом за ним – изящная, невероятно красивая в бледно-зеленом муслиновом платье и украшенной цветами соломенной шляпке. Леди София и описывала ее как молодую девушку, но герцогиня посчитала, что это – преувеличение, и ожидала, что подруга ее золовки будет выглядеть куда старше. Леди Уингем присела в глубоком реверансе и слегка покраснела. Очаровательная девушка, решила герцогиня.
– Леди Уингем! – Голос леди Софии громоподобно загудел на всю комнату. – Не двинусь с места, если вы не поговорите со мной хотя бы полчаса! Подойдите ко мне, душенька, и обнимите меня!
Брови у герцогини поползли вверх, она с удивлением посмотрела на золовку. Но та сидела с сияющим лицом и распростертыми руками, в то время как прелестное создание легким шагом, радостно улыбаясь, спешило к ней через комнату.
– Как приятно видеть вас в Лондоне, леди София! – произнесла она, подняв лицо так, чтобы старушка могла ее разглядеть. – Словно частица родного дома переместилась в столицу и отыскала меня тут.
Гарриет вовсе не кричала, но герцогиня с удивлением заметила, что ее золовка, судя по всему, расслышала каждое слово. Леди София протянула руку и потрепала девушку по щеке. Герцогиня знала Софию с юности, они всегда были близкими подругами. В молодости София была красавицей, очень веселой и остроумной девушкой, однако мало кто помнил об этом. Большинство знакомых избегали общаться с ней из-за ее теперешней глухоты.
– Познакомьтесь с моей невесткой! – прокричала леди София. – А это, Сэди, моя милая крошка леди Уингем.
Леди Уингем повернулась и снова присела в глубоком реверансе.
– Ваша светлость, – сказала она, – надеюсь, вы не разочаруетесь, что я приехала одна. Леди Форбс передает свои искренние извинения, но они с сэром Клайвом приняли приглашение миссис Смит, у нее сегодня прием на пленэре.
– Что-что? – спросила леди София.
Леди Уингем с улыбкой повернулась к ней и без малейшего признака нетерпения повторила сказанное.
– Детка, подойдите ко мне поближе, – повелительно произнесла леди София, – и сядьте на пуф у моих ног. Как поживает ваша дочурка?
– Софи! – Герцогиня была шокирована. – Прошу вас, леди Уингем, возьмите более удобный стул. Сейчас подадут чай.
– С вашего позволения, ваша светлость, – сказала Гарриет, – я посижу на этом пуфе, так мне легче разговаривать с леди Софией – она видит мои губы.
«Да благословит Господь эту девушку», – подумала герцогиня, глядя, как София взяла руку леди Уингем, погладила ее и задержала в своей, словно она и впрямь разговаривала с маленькой девочкой. А леди Уингем подняла к ней засветившееся нежностью лицо и стала рассказывать о своей четырехлетней дочери и их прогулках по Лондону. Затем, после вопроса Софии, она пустилась в рассказы о балах и приемах, на которых побывала, о новой моде в одежде и шляпках. «Как замечательно, – решила герцогиня, хотя и испытала легкое угрызение совести при этой мысли, – у меня немного отдохнут голосовые связки». Девушка говорила мягким голосом, и при этом ей почти ничего не приходилось повторять.
– Вы должны навещать меня, детка, – попросила леди София, когда полчаса прошли, чай был выпит и пирожные съедены. – И как можно чаще. Ваш визит согрел мое сердце.
Брови герцогини снова поднялись вверх при виде того, как леди Уингем, поднявшись с пуфа, наклонилась к ее золовке и еще раз поцеловала ту в щеку.
– Непременно навещу, – пообещала леди Уингем, – и с большим удовольствием.
Но прежде чем она успела обернуться к герцогине, дверь салона распахнулась, и на пороге появился внук герцогини.
– Ах вот где укрылись мои милые дамы! – сказал он и вдруг замер на месте, увидев гостью. Он молча и, как заметила герцогиня, не слишком вежливо уставился на леди Уингем. Впрочем, ничего необычного – она такая хорошенькая, а Тенби был всегда охоч до красоток. Глаза же у красотки расширились, а щеки залил яркий румянец. «Однако как дурно ведет себя мой внук, – подумала герцогиня. – Привел даму в такое замешательство!»
– Приношу свои извинения, бабушка, – произнес он высокомерно. «Точь-в-точь как его отец!» – отметила про себя герцогиня. – Я не понял, что вы и тетя София заняты. Мне надо было справиться у Ноулза.
– Дорогой Арчибальд! – загудела леди София.
– Позвольте представить вам моего внука – герцога Тенби. – Герцогиня с улыбкой повернулась к гостье. – Леди Уингем, Тенби. Но может быть, вы уже встречались?
Тенби сухо поклонился, а леди Уингем присела в реверансе.
– Встречались? – переспросил Тенби. – Да, бабушка, в Бате, на свадьбе Фредди Салливана. И раза два мы раскланивались на балах этой весной.
– Что-что? – потребовала пояснения леди София. Герцог громко и отчетливо повторил.
– Арчибальд, ты повезешь нас кататься? – спросила тетушка.
– С тем я и пришел, тетя Софи, – прокричал он. – Если вы не раздумали, то отправляемся. Солнце светит вовсю, и ни ветерка.
– Но ветерок меня не унесет, мой мальчик! – издав громкое воркование, что ее невестка сочла за смех, ответила леди София. – И вы, крошка, поедете с нами. И пожалуйста, не возражайте!
– Я? – Леди Уингем покраснела до корней волос. – Ах нет, мадам, я никак не могу. Ведь я уже уходила. Меня ждет карета, и я…
– Никакие «нет» не принимаются – не так ли, Сэди? – заявила леди София. – Детка, вы сядете напротив меня и будете объяснять мне кто есть кто. Я слышу вас куда лучше, чем Арчибальда, хотя он и орет во все горло. Гарриет, вы так молоды и так хороши собой, что просто не можете не поехать с нами – нельзя же лишать лондонских щеголей возможности полюбоваться вами! Приведите мне хотя бы один убедительный довод, почему вы отказываетесь?
– Я должна вернуться домой к моей… – Гарриет прикусила губу. – Право же, мадам, меня ждут дома.
Леди София обняла бедняжку.
– Если у вас нет неотложных дел, леди Уингем, вы окажете нам честь, поехав с нами в парк, – любезно сказала герцогиня. – Это доставит столько удовольствия Софии, да и мне тоже. Ну согласитесь же, дорогая! Тенби отошлет вашу карету домой, а на обратном пути мы доставим вас к дому сэра Клайва Форбса.
Молодая женщина явно не хотела принимать предложение, герцогиня это почувствовала. Но в чем дело? Что-то за этим кроется.
– Благодарю вас, ваша светлость, – согласилась Гарриет.
«Будет очень мило, – подумала герцогиня, – проехаться по парку вместе с красивой молодой женщиной. И Софи придет в полный восторг. Но в дальнейшем такие поездки следует исключить – слишком Гарриет хороша и обворожительна. Тенби, похоже, просто поражен ее красотой, хотя и говорит, что был уже знаком с ней. Да и она, без сомнения, к нему неравнодушна – все время заливается краской с тех пор, как он вошел в комнату. Конечно, ничего необычного в этом нет: все женщины краснеют в присутствии Тенби. Милый мальчик, он пошел по нашей линии – вылитая мать; его отец и дед отнюдь не блистали красотой. Нет, тут ничего не выйдет, – решила герцогиня. – Леди Уингем – очаровательная девушка, но в жены Тенби не годится. Судя по всему, леди Филлис Ридер подходит ему как нельзя лучше. Вообще-то уж если он что решил, то уверенно идет к намеченной цели. Он хороший мальчик. Муж был с ним очень строг и воспитал Арчибальда послушным. Он не запятнает фамилию Винни и свой герцогский титул».
– Так, значит, мы посидим здесь и подождем, когда ты подъедешь в ландо, Тенби, – сказала герцогиня, усаживаясь в кресло сама и жестом приглашая Гарриет снова занять ее место на пуфе.
Тенби поклонился и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.
Сказать, что он был в ярости, значило ничего не сказать. Будь они одни, он сделал бы то, что никогда не делал ни с одной женщиной и даже никогда не предполагал, что способен на такое, – он перекинул бы ее через колено и хлестал бы до тех пор, пока она не взмолилась бы о пощаде. Она и сесть бы после этого не смогла. Может, завтра он с этого и начнет, угрюмо думал он.
Как она посмела переступить порог его дома?! Изловчилась представиться бабушке, использовав мимолетное – он в этом не сомневался – знакомство с его теткой в Бате. Видимо, она тут же сообразила, кто его тетя, когда он рассказал, что бабушка вместе с тетей приезжают в Лондон. Должно быть, у нее есть свои осведомители, ей доложили, что его родственницы уже прибыли накануне в город, и она поспешила нанести им визит. Пустила в ход все свое обаяние – и вот, пожалуйста, получила приглашение на прогулку!
Боже милостивый! У него вдруг вспотели ладони. Подумать только – его любовница приехала к нему в дом, была представлена его бабушке, герцогине Тенби! И теперь она сидит рядом с ним, напротив герцогини и вдовствующей маркизы Давенпорт. У всех на виду!
Завтра ей придется объясниться с ним. И если она промешкает – он здорово отшлепает ее по заду. У него прямо-таки чесались руки! Ему хотелось довести себя до такого состояния, чтобы совершить насилие. Она сама на это напросилась.
Гарриет наклонилась к тетушке, показывая разные лондонские достопримечательности по пути к Гайд-парку – тетя София уверяла, что она все перезабыла. Бабушка пристально смотрела на него. Тенби улыбнулся бабушке и пустился в рассуждения о погоде, но тут вспомнил, что Гарриет сидит рядом и, наверное, улыбается в глубине души.
Посмотрим, как она завтра будет улыбаться! О Боже! Перед его глазами проплыли какие-то картины из их любовного свидания, улыбка его стала жестче, голос громче.
Гарриет замечательно развлекала тетушку. Он вынужден был это признать. Весь следующий час она разговаривала с ней, освободив его и бабушку от необходимости кричать ей что-то. И к тому же умудрялась выглядеть так, будто беседа со старушкой доставляет ей огромное удовольствие.
Ну и, конечно же, она была такая хорошенькая, что обращения к ней тетушки вроде «моя детка» или «малышка» звучали вполне естественно – никто бы и не подумал, что этой «малышке» уже под тридцать.
Их появление в парке, разумеется, не осталось незамеченным. Несколько пожилых джентльменов и их спутниц узнали бабушку и подъехали, чтобы засвидетельствовать свое почтение и быть представленными леди Софии. Ее приветствовали знакомые из Бата. Друзья Тенби кланялись его дамам, кое-кто из них приближался к ландо поболтать с Гарриет – она, как обычно, пользовалась большим успехом у своих поклонников. Похоже, их интерес к ней рос не по дням, а по часам. Герцог старался угадать, за кого из них она выйдет замуж по окончании сезона. Ясно, медлить она не станет. Теперь-то ему точно известно, что она женщина страстная и ей нужен мужчина. В августе он уже не будет утолять ее страсть. Тенби бросил смущенный взгляд на бабушку, словно она могла прочесть его мысли, но бабушка еле успевала отвечать на приветствия. Они, конечно, являют собой странное зрелище, размышлял Тенби, перехватывая удивленные взгляды своих друзей и знакомых, которые разъезжали или разгуливали по парку. Его бабушка, его тетушка, он сам – и леди Уингем! Он утешал себя тем, что во взглядах этих людей светится лишь любопытство, и больше ничего. С того дня как они с Гарриет стали любовниками, Тенби избегал оставаться с ней наедине хотя бы на минуту в общественных местах. Кажется, только Брюс начал о чем-то догадываться, и это плохо. Отныне он не позволит ему вести разговоры на эту тему. Всего один намек, и сплетни обрушатся, как гром небесный – особенно в Лондоне, во время сезона.
Но сегодня ему нечего волноваться. Самому злостному сплетнику и в голову не придет, что герцог отважился вывезти в парк свою любовницу вместе со своими родственницами. Тенби снова начал злиться.
– Не сомневаюсь, моя деточка, тебя просто осаждают поклонники, – изрекла тетя София таким громовым голосом, что герцог и старая герцогиня встревоженно переглянулись. – Ты уже отдала кому-нибудь предпочтение?
– О нет! – ответила Гарриет с неизменной любезностью. Тенби покосился в ее сторону и увидел то, что ожидал, – щеки ее заалели. Однако он не думал, что сердце его томительно замрет. – Мадам, вы же знаете, я очень любила Годфри. Однако, признаюсь, мне нравятся лондонские развлечения.
– Да, ты была добра к нему, детка, – громко продолжала тетя София. – Но для тебя он был слишком стар. Тебе надо кого-то пободрее. И со здоровым сердцем. Мужчина с больным сердцем не может дать девушке того, что ей нужно и чего она хочет. Правда ведь. Арчи? Ручаюсь, ты-то знаешь. Будь я на пятьдесят лет моложе и не будь ты моим племянником, уж я бы… – Из горла тети вырвался довольно громкий рокот, и герцог не понял, засмеялась она или заплакала.
– София! – Его бабушка была вне себя от гнева. – Ты заставила леди Уингем покраснеть. Мне жаль ее, не говоря уж о нас с Тенби.
– А? Что? – спросила тетушка, хотя, похоже, все расслышала. И опять произнесла громовым голосом:
– Ты же знаешь, Сэди, я всегда любила говорить прямо. И когда-то многих вгоняла в краску. Особенно таких молоденьких, как вы, моя прелестная леди Уингем.
– Будь вы лет на пятьдесят моложе, дорогая тетя Софи, – поспешно вмешался герцог, отчаянно пытаясь сгладить неловкость, – я приставил бы к глазу монокль и смерил бы вас самым надменным взглядом. Ну а потом начал бы бешено с вами флиртовать.
Тетушка снова громко расхохоталась.
– Дерзкий мальчишка! – воскликнула она, отсмеявшись.
Герцог сделал знак кучеру, ландо выехало из парка и направилось к дому сэра Клайва Форбса.
– Ваше общество доставило нам огромное удовольствие, леди Уингем, – промолвила герцогиня. – От души благодарю вас за то, что вы соблаговолили несколько отложить возвращение домой и согласились покататься с нами в парке. – Высокий титул за долгие годы выработал в герцогине привычку к излишней церемонности.
– Я получила большую радость от этой прогулки, – сказала Гарриет.
– Что-что? – вмешалась в разговор леди София. Герцогиня повторила свои слова.
– Вы должны навещать меня, милочка! – попросила леди София Гарриет. – С тех пор как вы уехали в Лондон, я умираю со скуки. Вы осветили мою жизнь лучами солнца.
Гарриет ответила ей улыбкой.
Герцог вышел из ландо, когда они остановились у дома сэра Клайва, и помог Гарриет спуститься на мостовую. Он склонился в поклоне и поднес ее руку к своим губам. Его тетушка громко сообщала герцогине, что Гарриет очень воспитанная молодая женщина.
– Без сомнения, завтра вы объясните мне ваше поведение, – тихо обронил герцог и чуть было не смолк в смущении, когда ее ресницы взметнулись вверх и зеленые глаза посмотрели на него.
Зрачки ее слегка расширились, но она не сказала ни слова. Повернулась и поспешила войти в дверь, которую слуга уже держал открытой.
Тетушка, кажется, задремала. Бабушка какое-то время внимательно его разглядывала.
– Когда я смогу увидеть лорда Барторпа и его супругу, а также леди Филлис? – спросила она. – Пригласим их на чай, Тенби?
– Стоит ли так поспешно обнаруживать наши намерения? – усомнился Тенби. – Не лучше ли устроить ужин и пригласить побольше гостей?
– Тебе не хочется обнаруживать твои намерения? – поинтересовалась герцогиня. – Есть какие-то сомнения насчет леди Филлис?
– Никаких, – сказал герцог. – Она обладает всеми качествами, которые, по моему мнению, необходимо иметь герцогине. Она даже хорошенькая.
– И все же ты не сделал ей предложение?
– Бабушка, дай мне время. – Он улыбнулся. – До сентября я сдержу свое обещание.
Старая герцогиня помолчала, глядя на внука.
– Тенби, – сказала она немного погодя. – Ты не должен смотреть на тех, кто ниже тебя. Помни, кто ты и какое положение в обществе занимаешь. И о чистоте крови, которую унаследует твой сын.
«Черт бы ее подрал, эту бабушку! – непочтительно подумал Тенби. – Нюх у нее, как у гончей».
– Мне и в голову не приходило совершать мезальянс, – солгал он. – Я также помню, чем я обязан тебе, и чту память деда. И перед мамой я тоже сознаю ответственность.
Бабушка окинула его долгим взглядом, затем удовлетворенно кивнула.
Глава 9
– Не думаю, что до конца сезона я покину Лондон и лишу себя всех удовольствий светской жизни, но после мне хотелось бы поехать в Эбури-Корт. С удовольствием повидаю Клару, а для Сьюзен будет очень полезно побегать по траве и поиграть с мальчиками Клары. – Гарриет взяла в руки еще одно письмо.
– Хотелось бы верить, дорогая, что к тому времени, – осторожно произнесла леди Форбс, – ты уже будешь строить планы насчет свадьбы. Между прочим, у мистера Хардинга есть небольшое поместье.
– Ах, леди София Давенпорт в городе! – воскликнула Гарриет. – Со своей свояченицей. Замечательная женщина! И не скрывает, что ей уже восемьдесят шесть, и вот, пожалуйста, – путешествует. Аманда, она приглашает нас заглянуть к ней сегодня после полудня.
У леди Форбс вытянулось лицо.
– Знаешь, дорогая, я решила по возможности избегать визитов к этой леди, – пояснила она. – Понимаю, это очень некрасиво с моей стороны, но я просто не могу повторять каждую фразу чуть ли не трижды, да к тому же повышая голос до крика. Уж лучше мы с Клайвом отправимся на прием к Смитам. Мы приглашены, неудобно пренебречь их приглашением. И ты тоже приглашена, дорогая.
– Я предпочту навестить леди Софию, – промолвила Гарриет.
Леди Форбс скривила губы.
– Ты заставляешь меня испытывать угрызения совести, Гарриет, – сказала она. – Годфри с таким восторгом говорил о твоей ангельской доброте к старикам, да и мы с Клайвом полюбили тебя за это, хотя сначала приняли в штыки. Послушай-ка, я ведь никогда раньше не говорила тебе об этом, да?
– Нет, – ответила Гарриет. – Но я была совсем бедной и не очень-то родовитой девушкой. Я вышла за Годфри потому, что он предложил мне свой кров и защиту.
– И превратила последние годы его жизни в земной рай! – быстро проговорила леди Форбс и, отодвинув стул, поднялась. – Поедешь со мной сейчас на Бонд-стрит? Сгораю от нетерпения купить себе новую шляпку, хотя нужна она мне как рыбе зонтик.
– Ведь сегодня прием на пленэре, – улыбнулась Гарриет, – где, как не там, пощеголять в новой шляпке? Но на Бонд-стрит я не поеду, извини. Хочу провести это утро со Сьюзен. Я уделяю ей слишком мало времени и чувствую себя виноватой.
Леди Форбс возвела глаза к потолку.
– Дорогая моя, – сказала она, – многие дети счастливы, если минуты две пообщаются со своей матерью после завтрака, а еще минутку, когда мама поднимется в детскую пожелать своему чаду спокойной ночи.
Гарриет взглянула на письмо леди Софии Давенпорт и грустно улыбнулась. Довольно трудно было общаться с ней, особенно если в комнате находилось еще несколько людей и они вели разговоры друг с другом. Но что делать старушке, если она стала совсем дряхлая и почти полностью потеряла слух. Вот так же Годфри не мог быстро ходить и танцевать. А жена могла. Человек остается человеком, несмотря на преклонный возраст и физическую немощь. Окружающим надо быть терпимее по отношению к старикам. Гарриет и ее покойный супруг навещали леди Софию чаще, чем кто-либо в Бате.
Дом, куда Гарриет получила приглашение, был на площади Сент-Джеймс. Фешенебельный район. Насколько Гарриет помнила, леди София – дочь герцога и жена маркиза. Ее невестка, судя по всему, занимает высокое положение в обществе. Была среда, и вечер у Гарриет был свободен. Хорошо, что письмо не пришло днем позже, тогда Гарриет была бы вынуждена посылать извинения.
Завтра… Чертя что-то пальцем на конверте, Гарриет предалась мечтам. Она знала, что пойдет – снова пойдет. Что толку после свидания твердить себе, что она поступает ужасно? Она только о нем и думала, дождаться не могла следующего свидания! Три дня казались ей бесконечными. И не важно, что ей приходилось лгать – а она ненавидела ложь, – не важно, что она страдает, отдавая себе отчет в том, что оскорбляет гостеприимство сэра Клайва и леди Форбс. Не имеет значения, что она чувствует себя запятнанной, недостойной внимания мистера Хардинга и всех джентльменов, которые по-прежнему стремились к ней, едва она появлялась на публике. Иной раз ее пугала мысль о том, что она может причинить зло Сьюзен, но она гнала подобные мысли.
Зов плоти был сильнее угрызений совести. Он смирял гордость. Она запрещала себе страдать. Накануне, на балу, он несколько минут беседовал с ней и мистером Селуэем. Ничего не значащий светский разговор. Он был корректен, сдержан, чуть высокомерен. На какие-то секунды он задержал на ней ничего не выражающий взгляд. Но его слова о том, что четыре дня перед их второй встречей показались ему вечностью, она не забыла. Завтра! О да, завтра…
Гарриет решительно тряхнула головой и поднялась из-за стола. Сьюзен ждет ее, и она не намерена лишать дочь и себя удовольствия побыть вместе.
* * *
– Сегодня! Файв о’клок <Чай между вторым завтраком и обедом.>! – прокричала герцогиня Тенби.– А? Ты про что? – глядя на залитые солнцем окна салона, спросила леди София Давенпорт.
Герцогиня со вздохом отложила в сторону пяльцы. Совершенно невозможно было вышивать и одновременно разговаривать с золовкой.
– София, в парк надо ехать вовремя, – сказала она. – Сейчас там не на что смотреть. Не беспокойся, у Тенби еще будет уйма времени в запасе. Он вот-вот вернется.
– Дорогой Арчибальд, – громко произнесла леди София.
– К тому же, если ты не забыла, ты ждешь дам из Бата. Ты пригласила их к чаю.
– Что? – спросила леди София. Но до того как герцогиня начала повторять, леди София уже поняла, о чем речь. – Из Бата? О да! Милая леди Уингем. Не то что твои знакомые дамы, Сэди. Дерзкие насмешницы. Леди Уингем хорошо воспитана и прелестна. Как жаль, что Уингем однажды утром не проснулся. Он был совсем мальчишка.
– Ты говорила, ему было шестьдесят, – прокричала герцогиня. – Не выдавай своего возраста, София, называя его мальчишкой.
Леди София вздохнула.
– Совсем мальчишка! – повторила почтенная дама, лишний раз доказав своей невестке, что она не расслышала ни единого слова. – Но леди Форбс мне не очень-то нравится, с ней не поговоришь. Что поделаешь, пришлось пригласить и ее тоже.
– Иначе и быть не могло, – сказала герцогиня, – ты ведь знакома и с ней, и с сэром Клайвом, а леди Уингем остановилась у них. По-моему, они уже приехали, и у нас будет приятная компания.
– Но Арчибальд не забудет? – с тревогой спросила леди София, глядя, как герцогиня поднимается с кресла.
– Конечно же, не забудет, – уверенно произнесла герцогиня. – Мой внук, а твой племянник, всегда выполняет свои обещания, София.
В эту минуту в гостиной появился дворецкий и объявил о прибытии леди Уингем. Она вошла следом за ним – изящная, невероятно красивая в бледно-зеленом муслиновом платье и украшенной цветами соломенной шляпке. Леди София и описывала ее как молодую девушку, но герцогиня посчитала, что это – преувеличение, и ожидала, что подруга ее золовки будет выглядеть куда старше. Леди Уингем присела в глубоком реверансе и слегка покраснела. Очаровательная девушка, решила герцогиня.
– Леди Уингем! – Голос леди Софии громоподобно загудел на всю комнату. – Не двинусь с места, если вы не поговорите со мной хотя бы полчаса! Подойдите ко мне, душенька, и обнимите меня!
Брови у герцогини поползли вверх, она с удивлением посмотрела на золовку. Но та сидела с сияющим лицом и распростертыми руками, в то время как прелестное создание легким шагом, радостно улыбаясь, спешило к ней через комнату.
– Как приятно видеть вас в Лондоне, леди София! – произнесла она, подняв лицо так, чтобы старушка могла ее разглядеть. – Словно частица родного дома переместилась в столицу и отыскала меня тут.
Гарриет вовсе не кричала, но герцогиня с удивлением заметила, что ее золовка, судя по всему, расслышала каждое слово. Леди София протянула руку и потрепала девушку по щеке. Герцогиня знала Софию с юности, они всегда были близкими подругами. В молодости София была красавицей, очень веселой и остроумной девушкой, однако мало кто помнил об этом. Большинство знакомых избегали общаться с ней из-за ее теперешней глухоты.
– Познакомьтесь с моей невесткой! – прокричала леди София. – А это, Сэди, моя милая крошка леди Уингем.
Леди Уингем повернулась и снова присела в глубоком реверансе.
– Ваша светлость, – сказала она, – надеюсь, вы не разочаруетесь, что я приехала одна. Леди Форбс передает свои искренние извинения, но они с сэром Клайвом приняли приглашение миссис Смит, у нее сегодня прием на пленэре.
– Что-что? – спросила леди София.
Леди Уингем с улыбкой повернулась к ней и без малейшего признака нетерпения повторила сказанное.
– Детка, подойдите ко мне поближе, – повелительно произнесла леди София, – и сядьте на пуф у моих ног. Как поживает ваша дочурка?
– Софи! – Герцогиня была шокирована. – Прошу вас, леди Уингем, возьмите более удобный стул. Сейчас подадут чай.
– С вашего позволения, ваша светлость, – сказала Гарриет, – я посижу на этом пуфе, так мне легче разговаривать с леди Софией – она видит мои губы.
«Да благословит Господь эту девушку», – подумала герцогиня, глядя, как София взяла руку леди Уингем, погладила ее и задержала в своей, словно она и впрямь разговаривала с маленькой девочкой. А леди Уингем подняла к ней засветившееся нежностью лицо и стала рассказывать о своей четырехлетней дочери и их прогулках по Лондону. Затем, после вопроса Софии, она пустилась в рассказы о балах и приемах, на которых побывала, о новой моде в одежде и шляпках. «Как замечательно, – решила герцогиня, хотя и испытала легкое угрызение совести при этой мысли, – у меня немного отдохнут голосовые связки». Девушка говорила мягким голосом, и при этом ей почти ничего не приходилось повторять.
– Вы должны навещать меня, детка, – попросила леди София, когда полчаса прошли, чай был выпит и пирожные съедены. – И как можно чаще. Ваш визит согрел мое сердце.
Брови герцогини снова поднялись вверх при виде того, как леди Уингем, поднявшись с пуфа, наклонилась к ее золовке и еще раз поцеловала ту в щеку.
– Непременно навещу, – пообещала леди Уингем, – и с большим удовольствием.
Но прежде чем она успела обернуться к герцогине, дверь салона распахнулась, и на пороге появился внук герцогини.
– Ах вот где укрылись мои милые дамы! – сказал он и вдруг замер на месте, увидев гостью. Он молча и, как заметила герцогиня, не слишком вежливо уставился на леди Уингем. Впрочем, ничего необычного – она такая хорошенькая, а Тенби был всегда охоч до красоток. Глаза же у красотки расширились, а щеки залил яркий румянец. «Однако как дурно ведет себя мой внук, – подумала герцогиня. – Привел даму в такое замешательство!»
– Приношу свои извинения, бабушка, – произнес он высокомерно. «Точь-в-точь как его отец!» – отметила про себя герцогиня. – Я не понял, что вы и тетя София заняты. Мне надо было справиться у Ноулза.
– Дорогой Арчибальд! – загудела леди София.
– Позвольте представить вам моего внука – герцога Тенби. – Герцогиня с улыбкой повернулась к гостье. – Леди Уингем, Тенби. Но может быть, вы уже встречались?
Тенби сухо поклонился, а леди Уингем присела в реверансе.
– Встречались? – переспросил Тенби. – Да, бабушка, в Бате, на свадьбе Фредди Салливана. И раза два мы раскланивались на балах этой весной.
– Что-что? – потребовала пояснения леди София. Герцог громко и отчетливо повторил.
– Арчибальд, ты повезешь нас кататься? – спросила тетушка.
– С тем я и пришел, тетя Софи, – прокричал он. – Если вы не раздумали, то отправляемся. Солнце светит вовсю, и ни ветерка.
– Но ветерок меня не унесет, мой мальчик! – издав громкое воркование, что ее невестка сочла за смех, ответила леди София. – И вы, крошка, поедете с нами. И пожалуйста, не возражайте!
– Я? – Леди Уингем покраснела до корней волос. – Ах нет, мадам, я никак не могу. Ведь я уже уходила. Меня ждет карета, и я…
– Никакие «нет» не принимаются – не так ли, Сэди? – заявила леди София. – Детка, вы сядете напротив меня и будете объяснять мне кто есть кто. Я слышу вас куда лучше, чем Арчибальда, хотя он и орет во все горло. Гарриет, вы так молоды и так хороши собой, что просто не можете не поехать с нами – нельзя же лишать лондонских щеголей возможности полюбоваться вами! Приведите мне хотя бы один убедительный довод, почему вы отказываетесь?
– Я должна вернуться домой к моей… – Гарриет прикусила губу. – Право же, мадам, меня ждут дома.
Леди София обняла бедняжку.
– Если у вас нет неотложных дел, леди Уингем, вы окажете нам честь, поехав с нами в парк, – любезно сказала герцогиня. – Это доставит столько удовольствия Софии, да и мне тоже. Ну согласитесь же, дорогая! Тенби отошлет вашу карету домой, а на обратном пути мы доставим вас к дому сэра Клайва Форбса.
Молодая женщина явно не хотела принимать предложение, герцогиня это почувствовала. Но в чем дело? Что-то за этим кроется.
– Благодарю вас, ваша светлость, – согласилась Гарриет.
«Будет очень мило, – подумала герцогиня, – проехаться по парку вместе с красивой молодой женщиной. И Софи придет в полный восторг. Но в дальнейшем такие поездки следует исключить – слишком Гарриет хороша и обворожительна. Тенби, похоже, просто поражен ее красотой, хотя и говорит, что был уже знаком с ней. Да и она, без сомнения, к нему неравнодушна – все время заливается краской с тех пор, как он вошел в комнату. Конечно, ничего необычного в этом нет: все женщины краснеют в присутствии Тенби. Милый мальчик, он пошел по нашей линии – вылитая мать; его отец и дед отнюдь не блистали красотой. Нет, тут ничего не выйдет, – решила герцогиня. – Леди Уингем – очаровательная девушка, но в жены Тенби не годится. Судя по всему, леди Филлис Ридер подходит ему как нельзя лучше. Вообще-то уж если он что решил, то уверенно идет к намеченной цели. Он хороший мальчик. Муж был с ним очень строг и воспитал Арчибальда послушным. Он не запятнает фамилию Винни и свой герцогский титул».
– Так, значит, мы посидим здесь и подождем, когда ты подъедешь в ландо, Тенби, – сказала герцогиня, усаживаясь в кресло сама и жестом приглашая Гарриет снова занять ее место на пуфе.
Тенби поклонился и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.
* * *
Он подсадил ее в ландо следом за бабушкой и теткой – она не поднимала глаз и даже не взяла его за руку, – затем уселся рядом с ней, коль скоро тетушка попросила Гарриет сесть напротив. Старая дама, видимо, читала по ее губам, потому что Гарриет говорила своим обычным, негромким голосом. Бабушка устроилась подле тети Софи, лицом к лошадям. Когда он садился, его рукав скользнул по руке Гарриет, и они оба слегка отодвинулись в стороны.Сказать, что он был в ярости, значило ничего не сказать. Будь они одни, он сделал бы то, что никогда не делал ни с одной женщиной и даже никогда не предполагал, что способен на такое, – он перекинул бы ее через колено и хлестал бы до тех пор, пока она не взмолилась бы о пощаде. Она и сесть бы после этого не смогла. Может, завтра он с этого и начнет, угрюмо думал он.
Как она посмела переступить порог его дома?! Изловчилась представиться бабушке, использовав мимолетное – он в этом не сомневался – знакомство с его теткой в Бате. Видимо, она тут же сообразила, кто его тетя, когда он рассказал, что бабушка вместе с тетей приезжают в Лондон. Должно быть, у нее есть свои осведомители, ей доложили, что его родственницы уже прибыли накануне в город, и она поспешила нанести им визит. Пустила в ход все свое обаяние – и вот, пожалуйста, получила приглашение на прогулку!
Боже милостивый! У него вдруг вспотели ладони. Подумать только – его любовница приехала к нему в дом, была представлена его бабушке, герцогине Тенби! И теперь она сидит рядом с ним, напротив герцогини и вдовствующей маркизы Давенпорт. У всех на виду!
Завтра ей придется объясниться с ним. И если она промешкает – он здорово отшлепает ее по заду. У него прямо-таки чесались руки! Ему хотелось довести себя до такого состояния, чтобы совершить насилие. Она сама на это напросилась.
Гарриет наклонилась к тетушке, показывая разные лондонские достопримечательности по пути к Гайд-парку – тетя София уверяла, что она все перезабыла. Бабушка пристально смотрела на него. Тенби улыбнулся бабушке и пустился в рассуждения о погоде, но тут вспомнил, что Гарриет сидит рядом и, наверное, улыбается в глубине души.
Посмотрим, как она завтра будет улыбаться! О Боже! Перед его глазами проплыли какие-то картины из их любовного свидания, улыбка его стала жестче, голос громче.
Гарриет замечательно развлекала тетушку. Он вынужден был это признать. Весь следующий час она разговаривала с ней, освободив его и бабушку от необходимости кричать ей что-то. И к тому же умудрялась выглядеть так, будто беседа со старушкой доставляет ей огромное удовольствие.
Ну и, конечно же, она была такая хорошенькая, что обращения к ней тетушки вроде «моя детка» или «малышка» звучали вполне естественно – никто бы и не подумал, что этой «малышке» уже под тридцать.
Их появление в парке, разумеется, не осталось незамеченным. Несколько пожилых джентльменов и их спутниц узнали бабушку и подъехали, чтобы засвидетельствовать свое почтение и быть представленными леди Софии. Ее приветствовали знакомые из Бата. Друзья Тенби кланялись его дамам, кое-кто из них приближался к ландо поболтать с Гарриет – она, как обычно, пользовалась большим успехом у своих поклонников. Похоже, их интерес к ней рос не по дням, а по часам. Герцог старался угадать, за кого из них она выйдет замуж по окончании сезона. Ясно, медлить она не станет. Теперь-то ему точно известно, что она женщина страстная и ей нужен мужчина. В августе он уже не будет утолять ее страсть. Тенби бросил смущенный взгляд на бабушку, словно она могла прочесть его мысли, но бабушка еле успевала отвечать на приветствия. Они, конечно, являют собой странное зрелище, размышлял Тенби, перехватывая удивленные взгляды своих друзей и знакомых, которые разъезжали или разгуливали по парку. Его бабушка, его тетушка, он сам – и леди Уингем! Он утешал себя тем, что во взглядах этих людей светится лишь любопытство, и больше ничего. С того дня как они с Гарриет стали любовниками, Тенби избегал оставаться с ней наедине хотя бы на минуту в общественных местах. Кажется, только Брюс начал о чем-то догадываться, и это плохо. Отныне он не позволит ему вести разговоры на эту тему. Всего один намек, и сплетни обрушатся, как гром небесный – особенно в Лондоне, во время сезона.
Но сегодня ему нечего волноваться. Самому злостному сплетнику и в голову не придет, что герцог отважился вывезти в парк свою любовницу вместе со своими родственницами. Тенби снова начал злиться.
– Не сомневаюсь, моя деточка, тебя просто осаждают поклонники, – изрекла тетя София таким громовым голосом, что герцог и старая герцогиня встревоженно переглянулись. – Ты уже отдала кому-нибудь предпочтение?
– О нет! – ответила Гарриет с неизменной любезностью. Тенби покосился в ее сторону и увидел то, что ожидал, – щеки ее заалели. Однако он не думал, что сердце его томительно замрет. – Мадам, вы же знаете, я очень любила Годфри. Однако, признаюсь, мне нравятся лондонские развлечения.
– Да, ты была добра к нему, детка, – громко продолжала тетя София. – Но для тебя он был слишком стар. Тебе надо кого-то пободрее. И со здоровым сердцем. Мужчина с больным сердцем не может дать девушке того, что ей нужно и чего она хочет. Правда ведь. Арчи? Ручаюсь, ты-то знаешь. Будь я на пятьдесят лет моложе и не будь ты моим племянником, уж я бы… – Из горла тети вырвался довольно громкий рокот, и герцог не понял, засмеялась она или заплакала.
– София! – Его бабушка была вне себя от гнева. – Ты заставила леди Уингем покраснеть. Мне жаль ее, не говоря уж о нас с Тенби.
– А? Что? – спросила тетушка, хотя, похоже, все расслышала. И опять произнесла громовым голосом:
– Ты же знаешь, Сэди, я всегда любила говорить прямо. И когда-то многих вгоняла в краску. Особенно таких молоденьких, как вы, моя прелестная леди Уингем.
– Будь вы лет на пятьдесят моложе, дорогая тетя Софи, – поспешно вмешался герцог, отчаянно пытаясь сгладить неловкость, – я приставил бы к глазу монокль и смерил бы вас самым надменным взглядом. Ну а потом начал бы бешено с вами флиртовать.
Тетушка снова громко расхохоталась.
– Дерзкий мальчишка! – воскликнула она, отсмеявшись.
Герцог сделал знак кучеру, ландо выехало из парка и направилось к дому сэра Клайва Форбса.
– Ваше общество доставило нам огромное удовольствие, леди Уингем, – промолвила герцогиня. – От души благодарю вас за то, что вы соблаговолили несколько отложить возвращение домой и согласились покататься с нами в парке. – Высокий титул за долгие годы выработал в герцогине привычку к излишней церемонности.
– Я получила большую радость от этой прогулки, – сказала Гарриет.
– Что-что? – вмешалась в разговор леди София. Герцогиня повторила свои слова.
– Вы должны навещать меня, милочка! – попросила леди София Гарриет. – С тех пор как вы уехали в Лондон, я умираю со скуки. Вы осветили мою жизнь лучами солнца.
Гарриет ответила ей улыбкой.
Герцог вышел из ландо, когда они остановились у дома сэра Клайва, и помог Гарриет спуститься на мостовую. Он склонился в поклоне и поднес ее руку к своим губам. Его тетушка громко сообщала герцогине, что Гарриет очень воспитанная молодая женщина.
– Без сомнения, завтра вы объясните мне ваше поведение, – тихо обронил герцог и чуть было не смолк в смущении, когда ее ресницы взметнулись вверх и зеленые глаза посмотрели на него.
Зрачки ее слегка расширились, но она не сказала ни слова. Повернулась и поспешила войти в дверь, которую слуга уже держал открытой.
Тетушка, кажется, задремала. Бабушка какое-то время внимательно его разглядывала.
– Когда я смогу увидеть лорда Барторпа и его супругу, а также леди Филлис? – спросила она. – Пригласим их на чай, Тенби?
– Стоит ли так поспешно обнаруживать наши намерения? – усомнился Тенби. – Не лучше ли устроить ужин и пригласить побольше гостей?
– Тебе не хочется обнаруживать твои намерения? – поинтересовалась герцогиня. – Есть какие-то сомнения насчет леди Филлис?
– Никаких, – сказал герцог. – Она обладает всеми качествами, которые, по моему мнению, необходимо иметь герцогине. Она даже хорошенькая.
– И все же ты не сделал ей предложение?
– Бабушка, дай мне время. – Он улыбнулся. – До сентября я сдержу свое обещание.
Старая герцогиня помолчала, глядя на внука.
– Тенби, – сказала она немного погодя. – Ты не должен смотреть на тех, кто ниже тебя. Помни, кто ты и какое положение в обществе занимаешь. И о чистоте крови, которую унаследует твой сын.
«Черт бы ее подрал, эту бабушку! – непочтительно подумал Тенби. – Нюх у нее, как у гончей».
– Мне и в голову не приходило совершать мезальянс, – солгал он. – Я также помню, чем я обязан тебе, и чту память деда. И перед мамой я тоже сознаю ответственность.
Бабушка окинула его долгим взглядом, затем удовлетворенно кивнула.
Глава 9
– Моя дорогая Гарриет, ты будешь в восторге! – теряя надежду на успех, продолжала убеждать леди Форбс. – Прогулка по реке и пикник, а погода стоит такая дивная! Потом мы будем только вспоминать и сожалеть, что не наслаждались солнцем и теплом каждый день и каждый час. Смиты любезно включили тебя в список приглашенных, я наговорила им, как ты огорчилась, что не смогла прийти вчера на прием в саду. Нельзя ли отложить посещение Национальной галереи вместе с Биконсвудами на другой день?
– Но я обещала. – Гарриет внимательно разглядывала свои руки. – К тому же мне очень хотелось посетить галерею, пока я в Лондоне.
Леди Форбс вздохнула.
– Это можно сделать и в дождливую погоду, – заметила она. – А сейчас лучше насладиться сияющим солнечным днем. Впрочем, как ужасно я себя веду! Сама же говорила тебе, что ты вольна в своих поступках. Я рада, дорогая, что твоя дружба с графиней крепнет. Похоже, она очень милый человек.
– Да, – сказала, не поднимая глаз, Гарриет, – она именно такая. Сьюзен я в галерею не поведу, пусть поиграет дома.
Леди Форбс поднялась из-за стола. Сэр Клайв давно уже позавтракал и ушел.
– Ну ладно. Мне надо приготовиться к поездке. Надену-ка я шляпу с самыми большими полями.
– Аманда! – окликнула Гарриет, когда ее подруга уже направилась к двери, и на мгновение зажмурилась и стиснула руки. – Не могу больше этого выносить. Не могу больше лгать тебе.
– Лгать? О чем ты, дорогая? – Леди Форбс снова села и кивнула слуге, который стоял у буфета.
Тот незамедлительно удалился.
– Я никуда сегодня не еду с Биконсвудами, – произнесла Гарриет. – Я не наносила визит Джулии в понедельник и не ездила с ней по магазинам в четверг, хотя и рассказывала тебе о том, как мы проводили время. С Джулией я встречалась только по утрам, мы гуляли с детьми.
Леди Форбс хранила молчание.
– Я буду выезжать одна. И нынче днем, и каждый понедельник и четверг. До конца сезона, – продолжала Гарриет. – На свидания.
Леди Форбс еще немного помолчала.
– Тебе не нужно унижать себя ложью, Гарриет, – сказала она затем. – И ты не обязана давать мне объяснения. Твоя жизнь – это твоя жизнь.
Гарриет наконец открыла глаза, но продолжала разглядывать свои руки.
– Мне кажется, – произнесла она, – что я не должна оставаться в твоем доме, Аманда. Если ты хочешь, я уеду.
– Но я обещала. – Гарриет внимательно разглядывала свои руки. – К тому же мне очень хотелось посетить галерею, пока я в Лондоне.
Леди Форбс вздохнула.
– Это можно сделать и в дождливую погоду, – заметила она. – А сейчас лучше насладиться сияющим солнечным днем. Впрочем, как ужасно я себя веду! Сама же говорила тебе, что ты вольна в своих поступках. Я рада, дорогая, что твоя дружба с графиней крепнет. Похоже, она очень милый человек.
– Да, – сказала, не поднимая глаз, Гарриет, – она именно такая. Сьюзен я в галерею не поведу, пусть поиграет дома.
Леди Форбс поднялась из-за стола. Сэр Клайв давно уже позавтракал и ушел.
– Ну ладно. Мне надо приготовиться к поездке. Надену-ка я шляпу с самыми большими полями.
– Аманда! – окликнула Гарриет, когда ее подруга уже направилась к двери, и на мгновение зажмурилась и стиснула руки. – Не могу больше этого выносить. Не могу больше лгать тебе.
– Лгать? О чем ты, дорогая? – Леди Форбс снова села и кивнула слуге, который стоял у буфета.
Тот незамедлительно удалился.
– Я никуда сегодня не еду с Биконсвудами, – произнесла Гарриет. – Я не наносила визит Джулии в понедельник и не ездила с ней по магазинам в четверг, хотя и рассказывала тебе о том, как мы проводили время. С Джулией я встречалась только по утрам, мы гуляли с детьми.
Леди Форбс хранила молчание.
– Я буду выезжать одна. И нынче днем, и каждый понедельник и четверг. До конца сезона, – продолжала Гарриет. – На свидания.
Леди Форбс еще немного помолчала.
– Тебе не нужно унижать себя ложью, Гарриет, – сказала она затем. – И ты не обязана давать мне объяснения. Твоя жизнь – это твоя жизнь.
Гарриет наконец открыла глаза, но продолжала разглядывать свои руки.
– Мне кажется, – произнесла она, – что я не должна оставаться в твоем доме, Аманда. Если ты хочешь, я уеду.