У Арабеллы к горлу подступил ком.
– Должно быть, вы очень скучаете по нему?
– Понимаете, прошлый раз я сказал вам не всю правду. Не кто-то сообщил мне о том, что их видели в Брайтоне. Об этом написала мне сама Соня.
Арабелла внимательно посмотрела на Хаббарда. Его лицо исказила мучительная гримаса. Хаббард забрал у Арабеллы портрет и аккуратно уложил его назад в пакет.
– Соня несчастна, – продолжил он. – Хочет вернуться ко мне. Представляете? Она думает, что после такого скандала я приму ее. Да нет, не думает, а просто спрашивает меня.
– И что вы собираетесь делать?
– Не правильно было бы с моей стороны простить ее. Есть вещи, которые не прощаются.
– Да, – с печалью в голосе согласилась Арабелла. – А как же ваш сын?
– Она пишет, что независимо от моего решения намерена отправить его ко мне. Хочет, чтобы у ребенка была достойная жизнь. Но я не могу забрать его у матери. Это убьет ее. Понимаете, она его обожает!
Еще несколько минут они сидели молча. Наконец Хаббард улыбнулся и поднялся на ноги.
– Мы приехали сюда развлекаться. Простите, мадам, я просто хотел показать вам портрет сына, которым так горжусь. И совсем не собирался нагонять на вас, да и на себя, тоску. Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного?
Арабелла взяла Хаббарда под руку, и они пошли через лужайку к столам, накрытым скатертями и уставленным напитками и всевозможными лакомствами.
– А вон и леди Берри!.. – Арабелла помахала тетушке мужа. – Мне надо поговорить с ней, сэр.
Хаббард поклонился.
– Спасибо, что показали мне портрет. Я понимаю, это, наверное, одно из ваших главных сокровищ.
В эту минуту лорд Астор увидел Франсис. Она медленно шла вдоль террасы, а за ней следовал сэр Джон Чарлтон. Несколько других гостей также вышли подышать свежим воздухом. Виконт задумался о Чарлтоне. В последний месяц он проявлял к Франсис повышенное внимание. Неужели собирается сделать ей предложение? Сомнительно. Чарлтон, похоже, упивался своим высоким положением и вряд ли выбрал бы себе в невесты девушку относительно низкого по сравнению с ним происхождения, такую, как Франсис. Конечно, Франсис необычайно красива, но у нее нет ни титула, ни большого приданого.
Неужели Франсис придется в конце сезона испытать горькое разочарование? Выдержит ли Арабелла слезы и горестные стенания сестры все те три дня, которые займет обратная дорога в Паркленд? Будь у Франсис хоть немного разума, она вцепилась бы в Перрота и устроила бы свою жизнь. Он ведь явно неравнодушен к ней, несмотря на показные ухаживания за леди Гарриет. И потом леди Гарриет вроде обручена с кем-то. Насколько он слышал, Рейвнскоурт привез ее в Лондон для первого выхода в свет, но намерен снова увезти в Йоркшир к суженому.
Лорд Астор втянул носом воздух. Ему так захотелось погулять по лужайке и в розарии. Но не одному. С Арабеллой. Возможно, она бы и согласилась, если бы он предложил. Да нет, наверняка бы согласилась. Она относится к его малейшим просьбам, как к приказу, однако та стена, которую она воздвигла между ними, просто испортила бы очарование лунного вечера и запаха роз.
Лорд Астор оставил жену в гостиной за оживленным разговором с Линкольном, мисс Поуп, Хаббардом, тетушкой Гермионой, матерью Фарради и другими гостями. Если бы он подошел к ним, то Арабелла перестала бы болтать и смеяться. Как поступила днем, когда они стояли возле розария с Хаббардом. И он удалился, почти с таким чувством, словно нарушил свидание любовников. А когда обернулся, Арабелла с Хаббардом уже скрылись в розарии.
Он прекрасно понимал, что это не было свидание любовников. Хаббард до сих пор страдал по своей Соне, а для Арабеллы понятие брака было священным. И все же его охватило неприятное чувство… Какое? Неужели он ревновал жену к Хаббарду, Фарради, Линкольну и этому молодому увальню… Браунингу?
А почему он должен был ревновать? И что ему на самом деле было нужно от жены? Те улыбки и дружеское отношение, которым она одаривала других мужчин? Был бы он удовлетворен, если бы она относилась к нему так же, как к ним?
Нет, ему хочется, чтобы Арабелла любила его. Эта неожиданная мысль поразила виконта. Он хочет, чтобы она любила его? Неужели это так? Но если он сам не любит Арабеллу, то ему абсолютно все равно, любит ли она его.
А Арабеллу он не любит. Это совершенно абсурдная мысль. Для него она просто Арабелла – маленькая, обаятельная дочь человека, от которого он унаследовал титул и состояние. Она всего лишь некое дополнение к его жизни. Правда, эта женщина доставляет ему и определенные неприятности, потому что хочет завладеть его душой.
Нет, разумеется, он ее не любит. Однако был бы не прочь переспать с ней, потому что уже две недели обходится без женщины. Но это чисто физическая потребность.
Прием скоро закончится, и им придется спать в одной постели. Однако надо будет сдержаться и не дотрагиваться до нее. Он не может коснуться жены, пока не пройдет ее злость. Иначе их соитие будет выглядеть настоящим изнасилованием.
Лорд Астор отделился от перил и вернулся в дом. Надо узнать, не пожелает ли Фарради или Хаббард поиграть на бильярде, после того как гости отправятся спать.
Они дошли до конца террасы и спустились на лужайку, которая вела к конюшням, расположенным к западу от дома.
– Мы можем поближе подойти к розам, – предложил сэр Джон. – Мне хочется вплести вам в волосы одну из них. Конечно, существует опасность уколоть палец или испортить маникюр, но, уверен, нам удастся не пораниться.
– Розарий слишком далеко, и там темно, – возразила Франсис. – Нам лучше вернуться в дом, сэр.
– Месяц, прожитый в столице, не добавил вам жизненного опыта, не так ли? Какая же вы щепетильная, мисс Уилсон! Идемте, и вы докажете мне, что вы не деревенская простушка.
Сэр Джон обвил рукой талию Франсис, и не успела она хоть как-то защититься, как он поцеловал ее. Так она и стояла, потрясенная, чувствуя на своих губах его мягкие и влажные губы.
– А завтра утром мы поедем ко мне домой, и там я посмотрю, чему вы научились за этот месяц, – сказал сэр Джон, когда поцелуй завершился.
– Я не смогу поехать, – проговорила Франсис. – Не знаю, право, почему вы позволяете себе со мной подобные вольности, сэр.
– Вы плачете? – спросил сэр Джон, с удивлением уставившись на Франсис; – Неужели вы такое нежное создание? Вот, возьмите мой платок. Я и не думал, что мои объятия могут так потрясти столь чувствительную леди. Пока вы не привыкли к моим знакам внимания, мне надо помнить, что с вами следует обращаться очень бережно. Идемте, я отведу вас назад в гостиную. А розарий подождет до другого вечера.
– Благодарю вас, сэр.
Сэр Джон взял Франсис за руку и повел на террасу.
Глава 16
– Должно быть, вы очень скучаете по нему?
– Понимаете, прошлый раз я сказал вам не всю правду. Не кто-то сообщил мне о том, что их видели в Брайтоне. Об этом написала мне сама Соня.
Арабелла внимательно посмотрела на Хаббарда. Его лицо исказила мучительная гримаса. Хаббард забрал у Арабеллы портрет и аккуратно уложил его назад в пакет.
– Соня несчастна, – продолжил он. – Хочет вернуться ко мне. Представляете? Она думает, что после такого скандала я приму ее. Да нет, не думает, а просто спрашивает меня.
– И что вы собираетесь делать?
– Не правильно было бы с моей стороны простить ее. Есть вещи, которые не прощаются.
– Да, – с печалью в голосе согласилась Арабелла. – А как же ваш сын?
– Она пишет, что независимо от моего решения намерена отправить его ко мне. Хочет, чтобы у ребенка была достойная жизнь. Но я не могу забрать его у матери. Это убьет ее. Понимаете, она его обожает!
Еще несколько минут они сидели молча. Наконец Хаббард улыбнулся и поднялся на ноги.
– Мы приехали сюда развлекаться. Простите, мадам, я просто хотел показать вам портрет сына, которым так горжусь. И совсем не собирался нагонять на вас, да и на себя, тоску. Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного?
Арабелла взяла Хаббарда под руку, и они пошли через лужайку к столам, накрытым скатертями и уставленным напитками и всевозможными лакомствами.
– А вон и леди Берри!.. – Арабелла помахала тетушке мужа. – Мне надо поговорить с ней, сэр.
Хаббард поклонился.
– Спасибо, что показали мне портрет. Я понимаю, это, наверное, одно из ваших главных сокровищ.
* * *
Вечером этого же дня лорд Астор стоял в конце террасы, облокотившись на каменные перила и устремив взгляд на лужайку, залитую лунным светом. На улице было прохладно, особенно после духоты гостиной, где гости только что закончили играть в шарады. Команда, возглавляемая леди Гарриет Микер, что называется, с треском проиграла команде под руководством Франсис, несмотря на то что за команду леди Гарриет играл лорд Фарради, настоящий мастер этой игры. В команде Франсис оказался не менее сильный игрок – сэр Теодор Перрот.В эту минуту лорд Астор увидел Франсис. Она медленно шла вдоль террасы, а за ней следовал сэр Джон Чарлтон. Несколько других гостей также вышли подышать свежим воздухом. Виконт задумался о Чарлтоне. В последний месяц он проявлял к Франсис повышенное внимание. Неужели собирается сделать ей предложение? Сомнительно. Чарлтон, похоже, упивался своим высоким положением и вряд ли выбрал бы себе в невесты девушку относительно низкого по сравнению с ним происхождения, такую, как Франсис. Конечно, Франсис необычайно красива, но у нее нет ни титула, ни большого приданого.
Неужели Франсис придется в конце сезона испытать горькое разочарование? Выдержит ли Арабелла слезы и горестные стенания сестры все те три дня, которые займет обратная дорога в Паркленд? Будь у Франсис хоть немного разума, она вцепилась бы в Перрота и устроила бы свою жизнь. Он ведь явно неравнодушен к ней, несмотря на показные ухаживания за леди Гарриет. И потом леди Гарриет вроде обручена с кем-то. Насколько он слышал, Рейвнскоурт привез ее в Лондон для первого выхода в свет, но намерен снова увезти в Йоркшир к суженому.
Лорд Астор втянул носом воздух. Ему так захотелось погулять по лужайке и в розарии. Но не одному. С Арабеллой. Возможно, она бы и согласилась, если бы он предложил. Да нет, наверняка бы согласилась. Она относится к его малейшим просьбам, как к приказу, однако та стена, которую она воздвигла между ними, просто испортила бы очарование лунного вечера и запаха роз.
Лорд Астор оставил жену в гостиной за оживленным разговором с Линкольном, мисс Поуп, Хаббардом, тетушкой Гермионой, матерью Фарради и другими гостями. Если бы он подошел к ним, то Арабелла перестала бы болтать и смеяться. Как поступила днем, когда они стояли возле розария с Хаббардом. И он удалился, почти с таким чувством, словно нарушил свидание любовников. А когда обернулся, Арабелла с Хаббардом уже скрылись в розарии.
Он прекрасно понимал, что это не было свидание любовников. Хаббард до сих пор страдал по своей Соне, а для Арабеллы понятие брака было священным. И все же его охватило неприятное чувство… Какое? Неужели он ревновал жену к Хаббарду, Фарради, Линкольну и этому молодому увальню… Браунингу?
А почему он должен был ревновать? И что ему на самом деле было нужно от жены? Те улыбки и дружеское отношение, которым она одаривала других мужчин? Был бы он удовлетворен, если бы она относилась к нему так же, как к ним?
Нет, ему хочется, чтобы Арабелла любила его. Эта неожиданная мысль поразила виконта. Он хочет, чтобы она любила его? Неужели это так? Но если он сам не любит Арабеллу, то ему абсолютно все равно, любит ли она его.
А Арабеллу он не любит. Это совершенно абсурдная мысль. Для него она просто Арабелла – маленькая, обаятельная дочь человека, от которого он унаследовал титул и состояние. Она всего лишь некое дополнение к его жизни. Правда, эта женщина доставляет ему и определенные неприятности, потому что хочет завладеть его душой.
Нет, разумеется, он ее не любит. Однако был бы не прочь переспать с ней, потому что уже две недели обходится без женщины. Но это чисто физическая потребность.
Прием скоро закончится, и им придется спать в одной постели. Однако надо будет сдержаться и не дотрагиваться до нее. Он не может коснуться жены, пока не пройдет ее злость. Иначе их соитие будет выглядеть настоящим изнасилованием.
Лорд Астор отделился от перил и вернулся в дом. Надо узнать, не пожелает ли Фарради или Хаббард поиграть на бильярде, после того как гости отправятся спать.
* * *
– Эта обстановка очень сильно напоминает мне дом – так приятно дышать свежим воздухом и ощущать аромат роз, – призналась Франсис сэру Джону Чарлтону.Они дошли до конца террасы и спустились на лужайку, которая вела к конюшням, расположенным к западу от дома.
– Мы можем поближе подойти к розам, – предложил сэр Джон. – Мне хочется вплести вам в волосы одну из них. Конечно, существует опасность уколоть палец или испортить маникюр, но, уверен, нам удастся не пораниться.
– Розарий слишком далеко, и там темно, – возразила Франсис. – Нам лучше вернуться в дом, сэр.
– Месяц, прожитый в столице, не добавил вам жизненного опыта, не так ли? Какая же вы щепетильная, мисс Уилсон! Идемте, и вы докажете мне, что вы не деревенская простушка.
Сэр Джон обвил рукой талию Франсис, и не успела она хоть как-то защититься, как он поцеловал ее. Так она и стояла, потрясенная, чувствуя на своих губах его мягкие и влажные губы.
– А завтра утром мы поедем ко мне домой, и там я посмотрю, чему вы научились за этот месяц, – сказал сэр Джон, когда поцелуй завершился.
– Я не смогу поехать, – проговорила Франсис. – Не знаю, право, почему вы позволяете себе со мной подобные вольности, сэр.
– Вы плачете? – спросил сэр Джон, с удивлением уставившись на Франсис; – Неужели вы такое нежное создание? Вот, возьмите мой платок. Я и не думал, что мои объятия могут так потрясти столь чувствительную леди. Пока вы не привыкли к моим знакам внимания, мне надо помнить, что с вами следует обращаться очень бережно. Идемте, я отведу вас назад в гостиную. А розарий подождет до другого вечера.
– Благодарю вас, сэр.
Сэр Джон взял Франсис за руку и повел на террасу.
Глава 16
Надев ночную рубашку и расчесав волосы, Арабелла тут же отпустила служанку. Она медленно подошла к окну, а затем вернулась к постели. Наверное, он скоро придет? Или, как обещал, будет до утра беседовать с лордом Фарради и мистером Хаббардом?
Просторная кровать на ножках, с балдахином и бархатным пологом внезапно показалась ей чрезвычайно узкой. Им с мужем предстояло спать на ней рядом, бок о бок. Уже больше двух недель между ними не было интимной близости, а вместе они вообще никогда не спали.
Арабелла почувствовала, что не сможет забраться в постель и приказать себе уснуть. Да она даже глаз не сомкнет. Но прошло немного времени, и она все же улеглась на край кровати, дальний от окна, вцепившись пальцами в одеяло.
Сначала Арабелла закрыла глаза, но потом снова широко открыла. Свечи продолжали гореть, и она решила потушить их. Арабелла вскочила с кровати, торопливо задула свечи и почти бегом вернулась в постель. Здесь, под одеялом, она почувствовала себя спокойно, было бы гораздо хуже, если бы муж застал ее стоящей посреди комнаты.
Арабелла попыталась вернуться мыслями к чему-нибудь приятному: к разговорам в саду, к дружескому общению с соседями по столу за ужином, к веселой обстановке, в которой проходила игра в шарады. И старалась не думать об угнетавшем ее свидании с мужем.
Сегодня днем муж попытался сделать шаг к примирению. Он предложил начать все сначала, забыть о первом месяце их супружеской жизни и стать друзьями. Он хочет увезти ее в Норфолк, чтобы они могли побыть там одни;
А она отказалась. Сказала, что прошлое не забыть, и не стоит ждать от их брака чего-то приятного.
Так права она или нет? Если даже он и сожалеет о том, что сделал – а ведь его сиятельство нисколько не раскаивается в своем поступке, – то как она сможет снова доверять ему? Если ему, уже женатому, потребовалась любовница, где гарантия, что он не заведет новую? В конце концов, не такая уж она привлекательная и внешне, и как личность, чтобы возбудить его интерес.
Да и как она может забыть обо всем? Как они смогут стать друзьями? Ведь друг – это тот, кому доверяешь.
Значит, она права. Поздно, их брак уже не спасти.
Но все же Арабелле было неприятно сознавать свою правоту. Ей хотелось доверять мужу, восхищаться им, покорно выполнять его прихоти, и не только потому, что к этому ее обязывала клятва перед алтарем.
Хотелось… Она не знала, чего ей еще хочется, но поняла, что если быстро не придумает что-то и не направит свои мысли по этому руслу, то расплачется.
Нет, она не заплачет, потому что распухнет нос, и тогда придется дышать ртом. А значит, если она уснет, то во сне будет храпеть. Такого унижения она не могла допустить.
Этой же ночью лорд Астор лежал в постели и, повернув голову, наблюдал за женой. Она спала, свернувшись калачиком, па краю постели, и виконт удивился, как это она еще не упала. Он заложил руки за голову, подавив в себе желание дотронуться до жены. В этой позе Арабелла и вовсе была похожа на ребенка. Но он-то знал, что рядом лежит женщина. Женщина, которой он не обладал более двух недель.
Внезапно Арабелла повернулась, поерзала, ища удобное положение, уткнулась носом в подушку и натянула одеяло до самого подбородка. Завитки ее курчавых волос коснулись плеча виконта, и он улыбнулся.
И тут он понял, что Арабелла проснулась. Она открыла глаза и уставилась на мужа. Окно, сквозь которое пробивался слабый свет, находилось позади виконта и Арабелла не могла видеть, что он бодрствует.
– Привет, соня!., – промолвил виконт. Арабелла не пошевелилась.
– Я спала? – с удивлением пробормотала она.
– А вы не собирались спать? Потому что я должен был прийти?
– Да.
– Арабелла, – прошептал виконт. Он убрал руки из-за головы, перевернулся на бок, вглядываясь в лицо жены. – Вы же знаете, я не злодей. Я мужчина, тот же самый, которому еще несколько недель назад вы доверяли. Единственное различие заключается в том, что тогда я изменял вам, а сейчас не изменяю. – Он слегка коснулся пальцами щеки жены.
Неожиданно она накрыла ладонью его пальцы, прижала их к своей щеке, а потом пощекотала губами его ладонь.
– Арабелла… – Виконт поцеловал ее в висок, затем в щеку и, когда она повернула голову, в губы. – Позвольте мне любить вас. Не будьте холодны со мной, не думайте, что это просто ваш долг. Любите меня. Прошу вас, Арабелла.
Он стал покрывать поцелуями щеки Арабеллы, а потом она, обхватив ладонями его лицо, сама подставила губы для поцелуя. И не смогла сдержать тихий стон, когда виконт ответил ей страстным поцелуем. Он сунул руку под подушку и привлек к себе ее теплое, маленькое тело. Виконт принялся легонько покусывать губы Арабеллы, пока она не позволила его языку проникнуть в ее рот.
Арабелла растерялась. Виконт застал ее врасплох, сонной и совершенно беззащитной. А теперь она уже просто не могла сопротивляться, у нее не мелькнуло даже мысли о том, чтобы положить конец тому, что началось между ними. Руки мужа обнимали ее и прижимали к его горячему телу, их губы слились в поцелуе, а его язык своими ласками вызывал сладкую истому и желание, заставлявшее забыть обо всем на свете. Она хотела его каждой клеточкой своего существа. И нельзя было больше терпеть эту сладостную пытку.
– Да, да, – задыхаясь, вымолвила Арабелла, когда губы виконта соскользнули с ее губ па шею. Она запустила пальцы в его волосы. – Да. Любите меня. Ах, умоляю вас, возьмите меня!..
Она помогала мужу расстегивать свою ночную рубашку, но от нетерпения больше мешала ему. И чуть не задохнулась, когда его ладони, спустив с ее плеч ночную рубашку, захватили в плен ее груди. Виконт принялся нежно играть с се сосками, и, не в силах больше сдерживаться, Арабелла издала крик, полный желания.
– Арабелла… – Виконт уложил жену на спину и лег сверху, осыпая легкими поцелуями ее глаза, губы, шею, груди. – Любовь моя. О, как это прекрасно!
Внезапно они оба оказались совершенно обнаженными. Гладя ладонями грудь, плечи и руки мужа, Арабелла с удовольствием ощущала пальцами крепкие мускулы. И, почувствовав, что виконт вот-вот войдет в нее, чуть не обезумела от вожделения.
– Любите меня! – взмолилась Арабелла. –
Прошу вас, прошу!
Но когда виконт вошел в нее, она испытала необычайную потребность ощутить его еще глубже в себе.
Виконт приподнялся на локтях, чтобы не раздавить ее. Но Арабелла подалась ему навстречу с такой страстью, которую он и не подозревал в ней. Теперь каждое его движение было расчетливым, направленным на то, чтобы она почувствовала силу его любви, испытала блаженство, ощутила себя счастливой в его объятиях. Удовлетворение собственного желания сейчас не имело для виконта значения. Лишь бы хорошо было Арабелле. В этот миг он отдавал всю свою любовь, чего никогда не делал раньше. Отдавал Арабелле самого себя.
И вот она – награда за любовь, которую можно осознать только сердцем… Виконта накрыли приливные волны страсти. Он понял, что сейчас они сольются в благословенном экстазе.
И когда это произошло, виконт, сплетя пальцы с пальцами Арабеллы, прижал к кровати раскинутые в стороны руки жены, уткнувшись лицом в ее курчавые волосы.
– Джеффри?! – удивленно прошептала Арабелла. Она сжала его пальцы, с криком припала к его груди и задрожала всем телом.
Тяжело дыша, виконт рухнул рядом с женой, и они оба прокалились в темную бездну, которая находилась за пределами страсти, за пределами чувств и почти за пределами сознания.
На следующее утро Арабелла проснулась с таким чувством, что уже очень поздно – гораздо позже того времени, в которое она намеревалась встать. А встать она собиралась рано, чтобы погулять с Георгом, пока никто не видит. Однако явно проспала.
Внезапно на нее нахлынули воспоминания, и она резко повернула голову. Мужа около не было. Должно быть, она уснула очень крепко, раз уж пропустила тот момент, когда он встал и оделся. Потянувшись и почувствовав, что она совершенно голая, Арабелла густо покраснела.
Господи, как она могла! Пошла на поводу у плотского желания, совсем забыв о здравом смысле и морали. Как она теперь сможет убедить мужа или даже себя, что их связывают только узы закона, церкви и долга? И как будет бороться с новым горем, когда наскучит его сиятельству, и он снова прибегнет к услугам опытных куртизанок?
Но в своем поведении прошлой ночью ей следовало обвинять не мужа, а самое себя. Да, он дотронулся до нее тогда, когда она еще полностью не проснулась. А уж когда проснулась, то физическое желание близости было настолько велико, что она просто не смогла сопротивляться своему влечению.
Однако второй за ночь близости уже не могло быть никакого оправдания. Потому что она лежала, разглядывая мужа, изучая его мужественный и красивый профиль в слабом свете первых лучей рассвета. И гладила его грудь задолго до того, как он открыл глаза и сонно улыбнулся ей. Она сама прижалась к нему всем телом и подставила губы для поцелуя.
И уж на сей раз Арабелла отдавала отчет своим поступкам. Она позволила мужу возбудить себя ласками, позволила уложить себя сверху на него. И пока он мощными толчками входил в нее, она, приподнявшись и упершись ладонями ему в плечи, пристально смотрела в его глаза. А потом опустила голову ему на грудь, и они снова одновременно вознеслись к вершине блаженства.
Она понимала, что это Джеффри, ее неверный муж, но в ту минуту ее это не волновало. Какой страстью был наполнен каждый его поцелуй! Но немного погодя Арабелле захотелось плакать от осознания того, что она сама сделала себя уязвимой, сама дала мужу в руки власть над собой, пользуясь которой, он сможет и в дальнейшем причинять ей боль своими изменами. Она позволила себе полюбить его, отдала ему себя всю, без остатка – тело, сердце и душу. И теперь ей уже нипочем не убедить себя в том, что ей безразлично поведение мужа, что она сможет независимо от него жить полнокровной жизнью.
Арабелла отвернулась от мужа, стараясь изо всех сил не расплакаться. Она напряглась, как струна, когда виконт придвинулся ближе и принялся нежно гладить ее волосы.
– Ну, теперь мы друзья, Арабелла? – спросил он. – Я прощен?
Арабелла была просто не в состоянии ответить ему.
– В чем дело? – Ладонь виконта скользнула ниже, он ощутил, как напряжено ее тело. – Вы плачете?
Арабелла прикусила губу и сдержала рыдания, которые рвались у нее из груди.
– Значит, я по-прежнему неверный муж, который должен валяться у вас в ногах? Но даже и в этом случае вы меня не простите, не так ли? Вы больше никогда не будете доверять мне. И не позволите забыть о своей ошибке.
Виконт отодвинулся, но, даже продолжая бороться со слезами, Арабелла почувствовала, что он не спит. Она подумала, что ей лучше сейчас встать и пойти гулять с Георгом, пока не поднялись слуги. Ведь уснуть она все равно не сможет.
Но она уснула. И уснула крепко. А теперь лежала и горько сожалела о том, что прошедшей ночью пренебрегла моралью в угоду страсти.
Отбросив одеяло, Арабелла снова покраснела от созерцания собственной наготы. И прежде чем позвонить служанке, она надела ночную рубашку.
– А где Хаббард? – спросил лорд Астор у друга, когда они остались вдвоем.
– Уехал в Лондон. Не знаю почему. Ведь он проделал весь путь сюда ради того, чтобы побыть хотя бы пару дней. Странный парень этот Хаббард. Но его можно понять, если вспомнить, что ему пришлось пережить за последний год.
– Да, конечно, – согласился лорд Астор. – Арабелла очень дружески относится к нему. У нее вообще слабость к неудачникам. Надеюсь, она вчера не сказала Хаббарду ничего такого, что могло бы его расстроить.
– Это исключено! Славная маленькая леди Астор. Тебе здорово повезло, дружище! А у нее нет сестры? Ну, кроме этой, красавицы.
Лорд Астор усмехнулся:
– Есть еще сестра Джемайма. Ей пятнадцать лет, высокая и тощая, как жердь, да еще настоящий сорванец. И волосы у нее рыжие. Глядя на нее, можно содрогнуться, представив себе, какие от такой жены могут быть дети. Так что, познакомить?
– Нет. – Лорд Фарради притворно вздохнул. – Мне бы кого-нибудь более похожего на леди Астор. Она ведь добрая, да? И всегда веселая. Приятно, должно быть, иметь такую жену. Мать постоянно подсовывает мне разных невест, но у меня такое впечатление, что любая из них наденет на меня хомут еще до того, как мы выйдем из церкви после венчания.
Лорд Астор рассмеялся.
– А вон и Чарлтон! – Лорд Фарради устремил взгляд на дорогу. – Похоже, едет к себе домой. А кто это с ним?
Лорд Астор прикрыл ладонью глаза от солнца.
– Явно женщина. Держу пари, что это сестра Арабеллы. Но почему не видно служанки или грума? Какое легкомыслие! Ей не следует совершать такие прогулки наедине с мужчиной.
– Ты прав. И если он к тому же везет ее к себе домой, то один из нас должен как можно быстрее догнать их. У этого Чарлтона сомнительная репутация, и нечего ему компрометировать молодых леди. Такое и раньше случалось. Извини, но мисс Уилсон может легко попасть в его сети.
– Черт бы его побрал! – воскликнул лорд Астор. – Я поехал, Фарради, и сам позабочусь обо всем.
Лорд Астор пустил лошадь легким галопом, стараясь не привлекать внимания остальных джентльменов. Он не мог последовать прямо за удаляющимся фаэтоном, потому что сначала надо было объехать оставшийся участок заболоченной местности.
Уже не в первый раз лорд Астор подумал, что ему следовало бы более внимательно приглядывать за Франсис. Девушку хорошо приняли в высшем обществе, она не испытывала недостатка в друзьях и поклонниках. Ухаживания Чарлтона были вполне понятны, их даже можно было бы приветствовать. Однако эти ухаживания длились достаточно долго, и было бы нелишне поинтересоваться, каковы планы сэра Джона.
Теперь картина совершенно изменилась. Слава Богу, что Фарради заметил фаэтон. Здравый смысл подсказывал виконту, что Чарлтон – тщеславный и недалекий человек, и вряд ли у него имеются серьезные намерения в отношении свояченицы. Ясно, что его привлекает лишь ее красота.
И вот сейчас он везет Франсис к себе домой, а ее никто не сопровождает. Господи, да что же побудило ее поехать с ним? Ну и ветреница! Неужели она не понимает, что Чарлтон везет ее к себе для того, чтобы соблазнить, а может, даже и изнасиловать? Лорд Астор никогда не был высокого мнения об умственных способностях Франсис, но всегда верил в ее целомудрие. Франсис не позволит соблазнить себя. Наверное, надеется на то, что остановит Чарлтона своими слезами.
«Как хорошо, что Фарради заметил их!» – снова подумал виконт. Как бы он сумел успокоить Арабеллу, если бы с ее сестрой случилось несчастье? Арабелла страдала бы не меньше Франсис, а это причиняло бы и ему невыносимую боль.
А он хотел, чтобы Арабелла была счастлива. И только совсем недавно осознал, что она стала целью его жизни. Арабеллу всегда заботило благополучие других людей больше, чем ее собственное. И дружила она с теми, к кому испытывала сочувствие и старалась помочь.
Да, она заслужила счастье и для себя. Он сердцем понял это прошедшей ночью, когда любил ее, забыв о собственном удовольствии. И парадокс этой ситуации заключался в том, что он испытал с Арабеллой такое блаженство, какого раньше не испытывал ни с одной из женщин. Ему хотелось, чтобы Арабелла познала всю радость физической любви.
А утром он понял это и разумом. Проснувшись, виконт нашел Арабеллу рядом. Она лежала, свернувшись калачиком и подложив ладонь под щеку. Он долго смотрел на жену.
Арабелла стала ему очень дорога, но он еще не до конца осознал этот факт. Она была его женой уже больше месяца, однако до него медленно доходило, что женитьба изменила, его жизнь. И еще медленнее он признавал то, что Арабелла становится для него не просто официальной женой, а любимой женой. Он боялся взглянуть в глаза правде, потому что любовь всегда казалась ему западней, тюрьмой, которая лишает любого мужчину свободы наслаждаться жизнью.
И все же в конце концов он признал, что Арабелла стала смыслом его жизни. А свобода теперь означала для него только одно – свободу сделать Арабеллу счастливой. Ему хотелось наполнить ее жизнь любовью и радостью, но, к сожалению, он не знал, как сделать счастливым другого человека. Его прошлая жизнь была чрезвычайно эгоистичной.
Виконт был готов просить у Арабеллы прощение, унижаться, встать перед ней на колени, если понадобится. Но простит ли она его? А действительно ли он сожалеет о своем поведении? Сожалеет ли о его причине так же сильно, как о последствиях?..
Наконец лошадь лорда Астора выбралась на дорогу, и он повернул ее вслед за фаэтоном. Хотя фаэтона не было видно, далеко он уехать не мог. Так что есть шанс догнать их до того, как Чарлтои начнет осуществлять свой коварный план соблазнения Франсис.
Надо обязательно избавить Арабеллу от страданий. И предупредить Франсис, чтобы она молчала об этом эпизоде.
После завтрака Франсис вышла на лужайку, чтобы немного погулять и подождать кого-нибудь из знакомых. Она с удовольствием дышала бодрящим воздухом, сожалея, что редко встает так рано.
– О, мисс Уилсон! А вы, оказывается, ранняя пташка.
Обернувшись, Франсис увидела направляющегося к ней сэра Джона Чарлтона.
– Доброе утро, сэр. А я подумала, что все джентльмены отправились на верховую прогулку.
– Я распорядился для вашего удобства подготовить мой фаэтон. И рад, что мне не придется ждать полудня, когда вы обычно просыпаетесь.
Просторная кровать на ножках, с балдахином и бархатным пологом внезапно показалась ей чрезвычайно узкой. Им с мужем предстояло спать на ней рядом, бок о бок. Уже больше двух недель между ними не было интимной близости, а вместе они вообще никогда не спали.
Арабелла почувствовала, что не сможет забраться в постель и приказать себе уснуть. Да она даже глаз не сомкнет. Но прошло немного времени, и она все же улеглась на край кровати, дальний от окна, вцепившись пальцами в одеяло.
Сначала Арабелла закрыла глаза, но потом снова широко открыла. Свечи продолжали гореть, и она решила потушить их. Арабелла вскочила с кровати, торопливо задула свечи и почти бегом вернулась в постель. Здесь, под одеялом, она почувствовала себя спокойно, было бы гораздо хуже, если бы муж застал ее стоящей посреди комнаты.
Арабелла попыталась вернуться мыслями к чему-нибудь приятному: к разговорам в саду, к дружескому общению с соседями по столу за ужином, к веселой обстановке, в которой проходила игра в шарады. И старалась не думать об угнетавшем ее свидании с мужем.
Сегодня днем муж попытался сделать шаг к примирению. Он предложил начать все сначала, забыть о первом месяце их супружеской жизни и стать друзьями. Он хочет увезти ее в Норфолк, чтобы они могли побыть там одни;
А она отказалась. Сказала, что прошлое не забыть, и не стоит ждать от их брака чего-то приятного.
Так права она или нет? Если даже он и сожалеет о том, что сделал – а ведь его сиятельство нисколько не раскаивается в своем поступке, – то как она сможет снова доверять ему? Если ему, уже женатому, потребовалась любовница, где гарантия, что он не заведет новую? В конце концов, не такая уж она привлекательная и внешне, и как личность, чтобы возбудить его интерес.
Да и как она может забыть обо всем? Как они смогут стать друзьями? Ведь друг – это тот, кому доверяешь.
Значит, она права. Поздно, их брак уже не спасти.
Но все же Арабелле было неприятно сознавать свою правоту. Ей хотелось доверять мужу, восхищаться им, покорно выполнять его прихоти, и не только потому, что к этому ее обязывала клятва перед алтарем.
Хотелось… Она не знала, чего ей еще хочется, но поняла, что если быстро не придумает что-то и не направит свои мысли по этому руслу, то расплачется.
Нет, она не заплачет, потому что распухнет нос, и тогда придется дышать ртом. А значит, если она уснет, то во сне будет храпеть. Такого унижения она не могла допустить.
Этой же ночью лорд Астор лежал в постели и, повернув голову, наблюдал за женой. Она спала, свернувшись калачиком, па краю постели, и виконт удивился, как это она еще не упала. Он заложил руки за голову, подавив в себе желание дотронуться до жены. В этой позе Арабелла и вовсе была похожа на ребенка. Но он-то знал, что рядом лежит женщина. Женщина, которой он не обладал более двух недель.
Внезапно Арабелла повернулась, поерзала, ища удобное положение, уткнулась носом в подушку и натянула одеяло до самого подбородка. Завитки ее курчавых волос коснулись плеча виконта, и он улыбнулся.
И тут он понял, что Арабелла проснулась. Она открыла глаза и уставилась на мужа. Окно, сквозь которое пробивался слабый свет, находилось позади виконта и Арабелла не могла видеть, что он бодрствует.
– Привет, соня!., – промолвил виконт. Арабелла не пошевелилась.
– Я спала? – с удивлением пробормотала она.
– А вы не собирались спать? Потому что я должен был прийти?
– Да.
– Арабелла, – прошептал виконт. Он убрал руки из-за головы, перевернулся на бок, вглядываясь в лицо жены. – Вы же знаете, я не злодей. Я мужчина, тот же самый, которому еще несколько недель назад вы доверяли. Единственное различие заключается в том, что тогда я изменял вам, а сейчас не изменяю. – Он слегка коснулся пальцами щеки жены.
Неожиданно она накрыла ладонью его пальцы, прижала их к своей щеке, а потом пощекотала губами его ладонь.
– Арабелла… – Виконт поцеловал ее в висок, затем в щеку и, когда она повернула голову, в губы. – Позвольте мне любить вас. Не будьте холодны со мной, не думайте, что это просто ваш долг. Любите меня. Прошу вас, Арабелла.
Он стал покрывать поцелуями щеки Арабеллы, а потом она, обхватив ладонями его лицо, сама подставила губы для поцелуя. И не смогла сдержать тихий стон, когда виконт ответил ей страстным поцелуем. Он сунул руку под подушку и привлек к себе ее теплое, маленькое тело. Виконт принялся легонько покусывать губы Арабеллы, пока она не позволила его языку проникнуть в ее рот.
Арабелла растерялась. Виконт застал ее врасплох, сонной и совершенно беззащитной. А теперь она уже просто не могла сопротивляться, у нее не мелькнуло даже мысли о том, чтобы положить конец тому, что началось между ними. Руки мужа обнимали ее и прижимали к его горячему телу, их губы слились в поцелуе, а его язык своими ласками вызывал сладкую истому и желание, заставлявшее забыть обо всем на свете. Она хотела его каждой клеточкой своего существа. И нельзя было больше терпеть эту сладостную пытку.
– Да, да, – задыхаясь, вымолвила Арабелла, когда губы виконта соскользнули с ее губ па шею. Она запустила пальцы в его волосы. – Да. Любите меня. Ах, умоляю вас, возьмите меня!..
Она помогала мужу расстегивать свою ночную рубашку, но от нетерпения больше мешала ему. И чуть не задохнулась, когда его ладони, спустив с ее плеч ночную рубашку, захватили в плен ее груди. Виконт принялся нежно играть с се сосками, и, не в силах больше сдерживаться, Арабелла издала крик, полный желания.
– Арабелла… – Виконт уложил жену на спину и лег сверху, осыпая легкими поцелуями ее глаза, губы, шею, груди. – Любовь моя. О, как это прекрасно!
Внезапно они оба оказались совершенно обнаженными. Гладя ладонями грудь, плечи и руки мужа, Арабелла с удовольствием ощущала пальцами крепкие мускулы. И, почувствовав, что виконт вот-вот войдет в нее, чуть не обезумела от вожделения.
– Любите меня! – взмолилась Арабелла. –
Прошу вас, прошу!
Но когда виконт вошел в нее, она испытала необычайную потребность ощутить его еще глубже в себе.
Виконт приподнялся на локтях, чтобы не раздавить ее. Но Арабелла подалась ему навстречу с такой страстью, которую он и не подозревал в ней. Теперь каждое его движение было расчетливым, направленным на то, чтобы она почувствовала силу его любви, испытала блаженство, ощутила себя счастливой в его объятиях. Удовлетворение собственного желания сейчас не имело для виконта значения. Лишь бы хорошо было Арабелле. В этот миг он отдавал всю свою любовь, чего никогда не делал раньше. Отдавал Арабелле самого себя.
И вот она – награда за любовь, которую можно осознать только сердцем… Виконта накрыли приливные волны страсти. Он понял, что сейчас они сольются в благословенном экстазе.
И когда это произошло, виконт, сплетя пальцы с пальцами Арабеллы, прижал к кровати раскинутые в стороны руки жены, уткнувшись лицом в ее курчавые волосы.
– Джеффри?! – удивленно прошептала Арабелла. Она сжала его пальцы, с криком припала к его груди и задрожала всем телом.
Тяжело дыша, виконт рухнул рядом с женой, и они оба прокалились в темную бездну, которая находилась за пределами страсти, за пределами чувств и почти за пределами сознания.
На следующее утро Арабелла проснулась с таким чувством, что уже очень поздно – гораздо позже того времени, в которое она намеревалась встать. А встать она собиралась рано, чтобы погулять с Георгом, пока никто не видит. Однако явно проспала.
Внезапно на нее нахлынули воспоминания, и она резко повернула голову. Мужа около не было. Должно быть, она уснула очень крепко, раз уж пропустила тот момент, когда он встал и оделся. Потянувшись и почувствовав, что она совершенно голая, Арабелла густо покраснела.
Господи, как она могла! Пошла на поводу у плотского желания, совсем забыв о здравом смысле и морали. Как она теперь сможет убедить мужа или даже себя, что их связывают только узы закона, церкви и долга? И как будет бороться с новым горем, когда наскучит его сиятельству, и он снова прибегнет к услугам опытных куртизанок?
Но в своем поведении прошлой ночью ей следовало обвинять не мужа, а самое себя. Да, он дотронулся до нее тогда, когда она еще полностью не проснулась. А уж когда проснулась, то физическое желание близости было настолько велико, что она просто не смогла сопротивляться своему влечению.
Однако второй за ночь близости уже не могло быть никакого оправдания. Потому что она лежала, разглядывая мужа, изучая его мужественный и красивый профиль в слабом свете первых лучей рассвета. И гладила его грудь задолго до того, как он открыл глаза и сонно улыбнулся ей. Она сама прижалась к нему всем телом и подставила губы для поцелуя.
И уж на сей раз Арабелла отдавала отчет своим поступкам. Она позволила мужу возбудить себя ласками, позволила уложить себя сверху на него. И пока он мощными толчками входил в нее, она, приподнявшись и упершись ладонями ему в плечи, пристально смотрела в его глаза. А потом опустила голову ему на грудь, и они снова одновременно вознеслись к вершине блаженства.
Она понимала, что это Джеффри, ее неверный муж, но в ту минуту ее это не волновало. Какой страстью был наполнен каждый его поцелуй! Но немного погодя Арабелле захотелось плакать от осознания того, что она сама сделала себя уязвимой, сама дала мужу в руки власть над собой, пользуясь которой, он сможет и в дальнейшем причинять ей боль своими изменами. Она позволила себе полюбить его, отдала ему себя всю, без остатка – тело, сердце и душу. И теперь ей уже нипочем не убедить себя в том, что ей безразлично поведение мужа, что она сможет независимо от него жить полнокровной жизнью.
Арабелла отвернулась от мужа, стараясь изо всех сил не расплакаться. Она напряглась, как струна, когда виконт придвинулся ближе и принялся нежно гладить ее волосы.
– Ну, теперь мы друзья, Арабелла? – спросил он. – Я прощен?
Арабелла была просто не в состоянии ответить ему.
– В чем дело? – Ладонь виконта скользнула ниже, он ощутил, как напряжено ее тело. – Вы плачете?
Арабелла прикусила губу и сдержала рыдания, которые рвались у нее из груди.
– Значит, я по-прежнему неверный муж, который должен валяться у вас в ногах? Но даже и в этом случае вы меня не простите, не так ли? Вы больше никогда не будете доверять мне. И не позволите забыть о своей ошибке.
Виконт отодвинулся, но, даже продолжая бороться со слезами, Арабелла почувствовала, что он не спит. Она подумала, что ей лучше сейчас встать и пойти гулять с Георгом, пока не поднялись слуги. Ведь уснуть она все равно не сможет.
Но она уснула. И уснула крепко. А теперь лежала и горько сожалела о том, что прошедшей ночью пренебрегла моралью в угоду страсти.
Отбросив одеяло, Арабелла снова покраснела от созерцания собственной наготы. И прежде чем позвонить служанке, она надела ночную рубашку.
* * *
Утром лорд Астор отправился на верховую прогулку с лордом Фарради и еще несколькими джентльменами. Они осмотрели недавно осушенный участок поместья, который впервые засеяли этой весной.– А где Хаббард? – спросил лорд Астор у друга, когда они остались вдвоем.
– Уехал в Лондон. Не знаю почему. Ведь он проделал весь путь сюда ради того, чтобы побыть хотя бы пару дней. Странный парень этот Хаббард. Но его можно понять, если вспомнить, что ему пришлось пережить за последний год.
– Да, конечно, – согласился лорд Астор. – Арабелла очень дружески относится к нему. У нее вообще слабость к неудачникам. Надеюсь, она вчера не сказала Хаббарду ничего такого, что могло бы его расстроить.
– Это исключено! Славная маленькая леди Астор. Тебе здорово повезло, дружище! А у нее нет сестры? Ну, кроме этой, красавицы.
Лорд Астор усмехнулся:
– Есть еще сестра Джемайма. Ей пятнадцать лет, высокая и тощая, как жердь, да еще настоящий сорванец. И волосы у нее рыжие. Глядя на нее, можно содрогнуться, представив себе, какие от такой жены могут быть дети. Так что, познакомить?
– Нет. – Лорд Фарради притворно вздохнул. – Мне бы кого-нибудь более похожего на леди Астор. Она ведь добрая, да? И всегда веселая. Приятно, должно быть, иметь такую жену. Мать постоянно подсовывает мне разных невест, но у меня такое впечатление, что любая из них наденет на меня хомут еще до того, как мы выйдем из церкви после венчания.
Лорд Астор рассмеялся.
– А вон и Чарлтон! – Лорд Фарради устремил взгляд на дорогу. – Похоже, едет к себе домой. А кто это с ним?
Лорд Астор прикрыл ладонью глаза от солнца.
– Явно женщина. Держу пари, что это сестра Арабеллы. Но почему не видно служанки или грума? Какое легкомыслие! Ей не следует совершать такие прогулки наедине с мужчиной.
– Ты прав. И если он к тому же везет ее к себе домой, то один из нас должен как можно быстрее догнать их. У этого Чарлтона сомнительная репутация, и нечего ему компрометировать молодых леди. Такое и раньше случалось. Извини, но мисс Уилсон может легко попасть в его сети.
– Черт бы его побрал! – воскликнул лорд Астор. – Я поехал, Фарради, и сам позабочусь обо всем.
Лорд Астор пустил лошадь легким галопом, стараясь не привлекать внимания остальных джентльменов. Он не мог последовать прямо за удаляющимся фаэтоном, потому что сначала надо было объехать оставшийся участок заболоченной местности.
Уже не в первый раз лорд Астор подумал, что ему следовало бы более внимательно приглядывать за Франсис. Девушку хорошо приняли в высшем обществе, она не испытывала недостатка в друзьях и поклонниках. Ухаживания Чарлтона были вполне понятны, их даже можно было бы приветствовать. Однако эти ухаживания длились достаточно долго, и было бы нелишне поинтересоваться, каковы планы сэра Джона.
Теперь картина совершенно изменилась. Слава Богу, что Фарради заметил фаэтон. Здравый смысл подсказывал виконту, что Чарлтон – тщеславный и недалекий человек, и вряд ли у него имеются серьезные намерения в отношении свояченицы. Ясно, что его привлекает лишь ее красота.
И вот сейчас он везет Франсис к себе домой, а ее никто не сопровождает. Господи, да что же побудило ее поехать с ним? Ну и ветреница! Неужели она не понимает, что Чарлтон везет ее к себе для того, чтобы соблазнить, а может, даже и изнасиловать? Лорд Астор никогда не был высокого мнения об умственных способностях Франсис, но всегда верил в ее целомудрие. Франсис не позволит соблазнить себя. Наверное, надеется на то, что остановит Чарлтона своими слезами.
«Как хорошо, что Фарради заметил их!» – снова подумал виконт. Как бы он сумел успокоить Арабеллу, если бы с ее сестрой случилось несчастье? Арабелла страдала бы не меньше Франсис, а это причиняло бы и ему невыносимую боль.
А он хотел, чтобы Арабелла была счастлива. И только совсем недавно осознал, что она стала целью его жизни. Арабеллу всегда заботило благополучие других людей больше, чем ее собственное. И дружила она с теми, к кому испытывала сочувствие и старалась помочь.
Да, она заслужила счастье и для себя. Он сердцем понял это прошедшей ночью, когда любил ее, забыв о собственном удовольствии. И парадокс этой ситуации заключался в том, что он испытал с Арабеллой такое блаженство, какого раньше не испытывал ни с одной из женщин. Ему хотелось, чтобы Арабелла познала всю радость физической любви.
А утром он понял это и разумом. Проснувшись, виконт нашел Арабеллу рядом. Она лежала, свернувшись калачиком и подложив ладонь под щеку. Он долго смотрел на жену.
Арабелла стала ему очень дорога, но он еще не до конца осознал этот факт. Она была его женой уже больше месяца, однако до него медленно доходило, что женитьба изменила, его жизнь. И еще медленнее он признавал то, что Арабелла становится для него не просто официальной женой, а любимой женой. Он боялся взглянуть в глаза правде, потому что любовь всегда казалась ему западней, тюрьмой, которая лишает любого мужчину свободы наслаждаться жизнью.
И все же в конце концов он признал, что Арабелла стала смыслом его жизни. А свобода теперь означала для него только одно – свободу сделать Арабеллу счастливой. Ему хотелось наполнить ее жизнь любовью и радостью, но, к сожалению, он не знал, как сделать счастливым другого человека. Его прошлая жизнь была чрезвычайно эгоистичной.
Виконт был готов просить у Арабеллы прощение, унижаться, встать перед ней на колени, если понадобится. Но простит ли она его? А действительно ли он сожалеет о своем поведении? Сожалеет ли о его причине так же сильно, как о последствиях?..
Наконец лошадь лорда Астора выбралась на дорогу, и он повернул ее вслед за фаэтоном. Хотя фаэтона не было видно, далеко он уехать не мог. Так что есть шанс догнать их до того, как Чарлтои начнет осуществлять свой коварный план соблазнения Франсис.
Надо обязательно избавить Арабеллу от страданий. И предупредить Франсис, чтобы она молчала об этом эпизоде.
* * *
Франсис поднялась необычайно рано, ее разбудил свежий утренний воздух, проникавший в комнату через окно, которое вчера вечером забыла закрыть служанка Беллы. Спустившись в столовую, она с удивлением обнаружила, что за столом нет ни Беллы, ни подруг, а только завтракают несколько джентльменов, явно собравшихся на верховую прогулку.После завтрака Франсис вышла на лужайку, чтобы немного погулять и подождать кого-нибудь из знакомых. Она с удовольствием дышала бодрящим воздухом, сожалея, что редко встает так рано.
– О, мисс Уилсон! А вы, оказывается, ранняя пташка.
Обернувшись, Франсис увидела направляющегося к ней сэра Джона Чарлтона.
– Доброе утро, сэр. А я подумала, что все джентльмены отправились на верховую прогулку.
– Я распорядился для вашего удобства подготовить мой фаэтон. И рад, что мне не придется ждать полудня, когда вы обычно просыпаетесь.