Страница:
-Чтобы ничего не давать, но чтобы к тебе тянуло.
"Но ведь ты сейчас получаешь то, что хочешь, а мою тягу к тебе ставишь мне в укор". Но кому я мог это сказать, когда слова застревали во рту, едва я у них его открывал. Ссора же произошла по пустяку. Он предъявлял мне претензии по поводу того, что я хожу к ним по два раза в день. Но когда я говорил это его родственнику в его присутствии шутя, думая, что мы будем вместе писать книгу и будет нужно частое общение, он ничего не сказал против. Теперь же сразу выдал мне претензию, от которой я начал отмежевываться, ничего не имея против сути ее. У меня просто не хватило сил оправдаться, как мои оправдывания он принял за настоящий протест против того, чтобы ходить к ним реже. Отношения обострились в то время, как он так и не принес мне извинения за прошлое. Я приехал к нему на работу, требуя, чтобы он извинился перед моим отцом. Передо мной - смешно, но боль чувствовал я. Он отказался. Тогда я ему вернул то слово, куда он отправил знания моего отца, сказав, что это он сам и пообещал, что раздавлю его. После я не раз пытался восстановить отношения, но не мог выдержать их, так как после каждой встречи была боль. Пока Вадим не вынес мне резюме от лица семьи.
Теперь мне стало понятным то мое блуждание взад вперед в нерешительности по поводу того куда идти и что сейчас делать, если дело не несло моей уверенности в необходимости его делать. Меня смущала полная смена настроений в случае поворота в одну сторону и принятия одного решения. Все заключалось в том, что обе основные сущности, из которых состояло мое существо -моя и Павитринская, в своей изначальности -до стресса не обладали полной уверенностью в своих действиях. Когда я шел в одну сторону начинала доминировать одна сущность, в другую - другая.
Сейчас, встретив на улице Руслана - друга Андрея Свистуна -парня, с которым мы ехали в "Проводнике", когда я отвозил Илюшу, я вспомнил его и все что о нем знал мгновенно, несмотря на то, что в то время и последующие разы, когда мы с ним встречались, я был в тяжелейшем заторможенном состоянии.
Я стал переставать сопротивляться тому, что шло от правого полушария. Оно было лучше того, что я выводил своим умом. До этого я не хотел это брать еще и потому, что это унижало меня в своих собственных глазах, как будто я сам не был способен своими отделами мозга додумать то, что мне было надо. Сейчас же стало приходить понимание, что все лучшее, что у меня было и было оставлено мной в правом полушарии, так же как и то, что оно, чьим бы ни чувствовалось, продолжает оставаться моим. То есть брать информацию оттуда я имею право.
Теперь, когда я шел к Сереже Бурашникову -моему новому знакомомупечатать, пока я подходил к его дому, внутри меня промелькивала -точнее проходила видениями вся информация, которую я после просмотра выкладывал на компьютер. Я у Сережи печатал месяца 2 или 3 и поражался его терпению меня и отзывчивости.
Если вы болеете, и у вас насморк, постарайтесь поменьше общаться с людьми. Прежде чем вы вытащите носовой платок, вам придется волей-неволей проявить негатив по поводу этого, что проявится во всю вашу энергетическую мощь.
Мои проблемы не прекращались. Приходилось по несколько раз повторять людям одно и то же, так как они не слышали того, что я говорил. Как правило, они начинали слышать меня с третьего раза. Я чувствовал уже неудобство раз за разом повторяя то, что сказал только что. Было такое реальное чувство, которое бывает во сне, когда снится, что ты кому-то кричишь, а тебя не слышат, а видимо я видел, что говорю словно из какой-то невидимой прозрачной раскрывающейся сферы, находящейся на месте правого полушария и правого бюста, и что мои слова просто не долетают до собеседника, несмотря на то, что я выкладываюсь всеми эмоциями и движениями верхней частью туловища наизнанку. Как я позднее начал понимать, люди начинали меня слышать или понимать после того как у меня менялись эмоции. То есть, когда первоначальные эмоции вместе со смыслом говоримого я отдавал им. Почему это происходит вскоре я понял, вспомнив структуру, опустившуюся мне летом на голову, в которой лежало слово "рассчет", которое вывело Вадима из себя.
- Значит ты действуешь по рассчету?-спросил он меня как-то.
- В какой-то мере по рассчету, - я же должен как-то планировать дела -думал я.
Он был в праведной ярости, так как отвечая, я вернул ему его вибрацию, а моя до него еще не дошла.
Я сидел дома в кресле лицом на север. Неожиданно вдруг справа от меня в пространстве проявилась огромная голова Павитрина. От моего тела она отстояла метров на 40-50 и висела над улицей. Она, эта голова, думала обо мне.
Сам процесс ее мышления состоял в обмене энергией c моим телом. После обдумывания каких-то фактов от головы отделялись облака энергии и двигались в сторону моей головы. Так как отрицательных фактов было больше, то и облаков с отрицательной энергией было больше. Эти облака, касаясь моего правого полушария, раздражали его. Размеры головы давали право ей думать обо мне бесцеремонно.
Хотя все органы головы присутствовали на месте, было в этом проявлении и что-то неживое. Голова была также повернута лицом на север. В свободе мышления чувствовалось, что эта голова судит просто по-человечески, не учитывая тот фактор, что я, если и совершал недочеловеческие поступки, то по причине своей болезни и недопонимания людей. Обдумав всю накопленную информацию, голова растворилась в воздухе.
Я был ошарашен и нет. Чувствовалась какая-то взаимосвязь этой головы и моего тела. Начало из моего тела эта голова брала из моей груди. Ужас был от того, что теперь я понятия не имел, как я избавлюсь от такого огромного мыслителя, прикрепленному к моему телу. Раньше я видел голову Павитрина у себя над правым полушарием, одним или двумя канальцами, прикрепленную к моей голове, но я не представлял, что она может вырасти до таких размеров и подавлять меня своим мышлением. Я чувствовал, что, может быть, это я, обдумывая факты и свои поступки глазами Павитрина, провоцирую отрицательную энергию от этой головы в свой адрес. Но это обдумывание было бессознательным, и я не мог думать иначе.
С другой стороны, если я носил на себе такого его двойника, где была гарантия, что этот двойник не подчиняется своему пробразу по закону параллельности происходящего Эйнштейна. То есть Павитрин мог и так бессознательно для себя воздействовать на меня.
Я чувствовал себя ничтожеством, окруженным такими силами. Тем не менее имя Павитрина требовало, чтобы я против этих сил восставал. Я усиливал свои тренировки. Я тренировался так, как тренируются герои восточных боевиков, перед тем как идти сводить счеты со своими смертельными неприятелями. Я тренировался, едва появлялась свободная минута или какая-нибудь группа мышц освобождалась от усталости. Через год таких тренировок у меня стало вырабатываться чувство, потрясшее меня. Я подумал ту ли профессию я себе выбрал. Может быть стоило пойти куда-нибудь в акробатическую школу, в цирк, чтобы за любимое дело еще и получать деньги. Учительство меркло перед моей любовью к моему телу.
Поднявшись до высот духа, с высоты которых можно было уже не тратиться на чувства и эмоции при общении с людьми - эманации при закрытости души и так шли такими, что люди не могли их отличать от открытой души, Павитрин понял, что можно жить одним рассчетом, не тратясь на какую-то там душу. То есть энергию своей души в общении он не отдавал. Будучи в духе единым с ним, моя правая половина тела жила с его энергетическими принципами едино. То есть первые, проявляемые мной эмоции, которые я проявлял от себя, не проходили сквозь мое правое полушарие и правый бок, пока чувство неудобства не выталкивало говоримое мной из этого энергетического скафандра. Теперь мне стало понятным, почему он последнее время старался говорить односложно. Экономил душу. Ничего удивительного.
Тело желаний каждого из человека, занимающее верхнюю часть моей головы параллельно с чувством присутствия там филиалов великих посвященных, несло свою Карму. Филиалы великих посвященных, например тоже отражали черты характера своих владельцев. Вспоминая Б.Ш.Раждниша, часто я ловил себя на мысли, что оправдываю многое, говоримое собой тем, что Ошо тоже был язвительным. Особенно это проявлялось, если я в разговоре делал ссылки или цитаты из учений Учителей. Но тела моих близких и знакомых были не менее интересны, чем филиалы Великих. Стоило перейти сознанию в другую часть головы, как я начинал думать совсем другим образом. Сам расклад мысли был другим. Сейчас я начал уже узнавать в чьем филиале я нахожусь, и как мне вести себя правильно как внешне, так и чтобы не причинить себе боль. Ведь если вести себя с человеком так как ведет себя он -это ведь не значит что правильно, или что он примет это -если бы я вел себя с близкими их же поведением. Это было сплетение чужих Карм, соединившихся в моей голове. Как от них избавиться -если я начинал думать -заходил ум за разум.
Лазарев помимо акцента на энергетику дал мне еще два понятия, которые оказали мне неоценимую помощь в понимании происходящего во мне:"открытая" и "закрытая" Кармы. Прочитав их, я сразу понял, что он имеет в виду, так как мое правое полушарие и бок жили закрытой Кармой, в то время как моя душа была открытой. Она занимала место чуть левее позвоночника -сагиттальной плоскости тела. Дальше влево шел филиал матушки, жившей или стремившейся к закрытости или закрывающей свою душу. По крайней мере умеющей это делать. Мое положение мне стало вырисовываться незавидным: душа зажата между двумя закрытыми филиалами. Теперь на тренировке, качаясь на тренажерах, я начал физически чувствовать все свои ошибки в прежних накачиваниях мышц. Качаясь на тренажерах, я брал за основу общее чувство мышц, вместо того чтобы смотреть на конкретную работающую мышцу или группу мышц и делать целиком сознательной только ее или их. Когда я прокачивал, полагаясь на общее чувство, в свое тело я вкачивал и тела эмоций Павитрина, которые росли во мне ничуть не уступая моей половине тела и продолжали подавлять мое, продолжая создавать мне прежние проблемы. Концентрация же на конкретных мышцах напомнила мне о страхе, который присутствовал, если раньше, я пытался так концентрироваться. Тело эмоций Павитрина, составляющее подсознание "мышц" или отделов психики, отвечающие за подсознание при полной концентрации на чем-то своем конкретном, подсознательно отпугивало мое внимание. Просто не хотелось так концентрироваться, и я делал так как хотелось, не зная как нужно. Сейчас же полная концентрация в покое на конкретной мышце или мышцах, понятно, развивала только ее вкупе с только моими отделами психики, замыкая психо-физиологическую цепь и способствуя росту только моего в моем теле. Чувство разомкнутости тел своего существа, промелькнувшее во время напряжения при выполнении упражнения в щиколотке правой ноги само показало теперь куда и на что следует направлять свое внимание, всколыхнув мне одновременно чувства показом прошлых моих ошибок в концентрации внимания. Одновременно я следил за тем какие упражнения ведут к разрыву полости своего сознания. В основном это были упражнения, связанные с широкими движениями рук по вертикали.
Пробивание своей полости сознания сопровождались видениями нескольких слоев, возникших над моей головой. Сразу сознание наполнилось эманациями, к которым я прислушался. Сейчас изучать их было интересно. Стало понятным почему я отлеживался до накопления энергии в 1990 году после разрыва с Ирой. Отдав массу сил, я переживал спуск сознания, которое было подавлено эманациями тех, с кем у нас было непонимание. По мере накопления сил, сознание просветлялось и поднималось на свое прежнее местонахождение.
Страхи.
По происхождению страхи бывают 4 видов.
1. Инстинкт самосохранения - когда сила обстоятельств, продавливая духовное (тело человека, животного или растения) вызывает у него обратную (защитную) реакцию. При устойчивости психики по мере выхода из ситуации у этого существа исчезает и страх как психическое переживание. Остается только память о случившемся и пережитых чувствах.
2. Внушенный - привитый, имеющий энергетическую основу, переданную от другого человека или живого существа. При этом этот страх может быть как привитым сознательно тем человеком, кого он хочет напугать, так и принятым испугавшимся бессознательно от испугавшегося донора этого страха, чем-то похоже на стадный страх животных.
3. Механический - это синтез первого и второго страхов, однако от первого его отличает то, что он живет долго, так как его источник- человек или существо продолжают жить, а реципиент - человек его принявший - носить на себе частичку поля этого существа, которая время от времени продолжает тревожить подсознание реципиента. Возникает этот вид страха от сжатия полем реципиента при выражение ему презрения донором этого страха. При этом психикой донором происходит "вливание" презрительной психической энергией реципиенту, силы которого парализуются, если он открыт душой и не имеет защиты. Происходит как бы двойной эффект внушения страха. Или даже тройной, так как страх в однажды его пережившем уме уже, как правило, не исчезает. Этот вид страха внушается независимо от расстояния между донором и реципиентом.
4. Четвертый вид страха - бессознательный. Он переживается людьми. От природных или общественных катаклизмов также независимо от расстояния, если душа человека не пребывает в полном покое. По своей сути - это первый из описанных вид страха.
Так как душа беспрестанно "омывает" тело, а в духе едино все чувство голода у человека возникает в основном из-за оголенности некоторых участков физического тела.
Однажды в городе я встретил Николая Григорьевича Оноприенко -моего тренера по спортивной гимнастике, когда я учился еще в школе. Он также тренировал ребят в ДЮСШ и пригласил меня ходить к ним на батут. Первые 2 тренировки прошли у меня без приключений с полным удовлетворением. Жизнь вне зала шла ровно вверх и несмотря на то, что каждый день заваливал меня новизной и информацией, срывов не было. Понятно, что до многих воспитанников Николая Григорьевича мне было далеко, но я не падал духом. Они, кого я спрашивал, не скупились делиться со мной опытом. Однако, когда я пришел на тренировку с разомкнутым полем -пережил все "прелести" такого состояния. Предыдущая натянутость поля и чистота сознания автоматически очищала его от каждого выполненного элемента и заканчивая последний, я уже был готов к выполнению нового.
Сейчас же самоосознание тянулось. Зрительный образ выполняемого элемента подобно папье-маше пластиной накладываясь на одно из полушарий чаще всего левое тянулся за ним вслед за движением тела. Два-три элемента и приходилось напрягаться счищая с поля зрения эти образы и начиная концентрироваться на выполняемом упражнении, в то время как в норме выполняешь упражнения расслабленно, концентрируясь лишь в момент касания батута или при выполнении нового элемента. Тут же в голову начинали лезть совершенно другие мысли:а что если эти полевые пластины все слезут с моей головы и моя голова обнажится в воздухе какой-нибудь своей частью? Что от этого может быть? И может ли быть это вообще? Понятно, что все эти мысли я начинал усиленно отгонять, так как об этом я мог подумать и после, а сейчас важен был батут. Но если бы они совсем не несли элемента возможной реальности. И где была гарантия, что задумавшись над очередной или не успев переключить увязшее на отгоне мыслей внимание ты не придешь на батут на голову? Однако я напрягался изо всех сил. Если моя сущность - духовной природы, то голова от поля теоретически никак не могла освободиться. Мне было просто интересно узнать чем закончится все это, если я буду продолжать выполнять упражнения несмотря ни на что. Закончилось это тем, что я перестал управлять мышцами шеи. Они также начинали подчиняться мне лишь при обращении мной на них своего внимания. При толчке после очередного приземления голова, как безвольно, падала на грудь, я ее поднимал, изо всех сил концентрируясь на действии, которое продолжало развиваться. Оттолкнувшись от поднятия головы, внимание переключалось на свой имидж в глазах окружающих и импульс энергии шел туда. В конце концов меня остановил контакт моего сознания с сознаниями на меня смотрящих -для этого достаточно было одного сознания Николая Григорьевича, потому что так прыгать в этом зале было просто стыдно. Я это чувствовал. Мое тело стало облепляться сгустками отношения, которое я вызывал своими движениями.Мне так казалось. Я ведь еще пытался расслабляться. В конце концов я просто остановился, почувствовав свою несостоятельность.
Однажды я чувствовал себя достаточно уверенно. Внезапно я почувствовал, что мышцы опять перестают мне подчиняться. Опять голова стала падать мне на грудь, а я перестал контролировать тело так, как хотел. В первое мгновение я, привыкнув ощущать себя расслабленным, подумал, что это я чересчур расслабился. Начав напрягаться я, однако, понял в чем дело. Николай Григорьевич, смотревший до этого на меня и сидевший рядом с батутом на скамейке, теперь смотрел в другую сторону, а на моем поле в районе левой щиколотки вместе со мной прыгал огромный ком его отношения к моим "грязным" (не прямым) ногам, и в конечном счете ко мне, размыкая целостность моего поля и лишая меня возможности продолжать. Его отношение к "чистоте" -прямизне ног при выполняемом упражнении, понятно, было намного выше моего. Я сразу стал вспоминать почему я в свое время бросил гимнастику. Слыша, как он требует от своих воспитанников чистоты исполнения и сам расстраивается от их непослушания или их неспособности пока понять на себе что от них требуется, я вспоминал что меня больше всего ранили именно его жесткость требования и его расстраивания. Я сам начинал расстраиваться и теряться, если упражнение не получалось снова. Я чувствовал себя неудачником. Сейчас я понимал откуда у меня тогда возникало это чувство.
Весной во дворе ко мне подошли двое парней, один из которых был Олег Гундарев. Он был обо мне хорошего мнения и принес мне пачку журналов по бодибилдингу, поразив меня радушностью. Это была моя мечта. Если достичь Бога -значит достичь своей макушки, как говорила таблица из книги Д.Лилли "Центр циклона", бодибилдинг бы мне в этом помог. В любом случае прокачка всех групп мышц обещала мне убрать из психики болезненные ткани, в том числе рассосать подобные болезненно настроенные филиалы близких, так как эти ткани в первую очередь принадлежат моим тканям мозга, соединенным с моими мышцами, а не этим филиалам. Также я стал понимать проблемы мужчин, могущих заявить, что смогут убить человека, если это будет надо или жену, если она изменит. Эти люди также сглажены. Пока на моей психике находился маячок, отключающий мне чувства, я тоже спокойно чувствовал, что смогу убить человека, если мне будет нанесен непоправимый моральный ущерб с плевком в душу. Сейчас, когда бодибилдингом этот маячок затянулся, мне неуютно было вообще ставить перед собой такой вопрос.
Я шел домой и проходил мимо завода, куда отнес парню отшлифовать мне ножи. Но тут вдруг словно какая-то сила подняла мою голову вперед, подсоединившись сверху к моему существу как бы говоря: "На кой тебе эти ножи - оставь их ему". Несколько смяв мои чувства, желаемое. Не только ножей, но и тренировок с ними. Но эта сила обещала больше, и я, не став ей сопротивляться, пошел прямо. Дойдя до перекрестка, я перешел дорогу и мог бы пойти прямо дальше, но будучи расслабленным и доверившись этой силе управлять мной, вдруг повернул налево, перешел дорогу и пошел прямо, подумав, было свернуть на тротуар на этой стороне дороги. Я шел и думал, к чему бы это, и почему я сюда повернул. Неподалеку жила знакомая девушка, имеющая некоторую связь с высшими силами, и я подумал было, что может быть направление моего движения как-то связано с ней. Но что-то мне подсказывало, что ответ я получу на станции по обслуживанию жигулей, которая находилась за углом впереди на следующей улице. Когда я вызывал у себя в голове план района, в котором и мимо которого я шел, мои мысли притягивал образ этой станции. Внезапно повернув голову в сторону дороги, я увидел Павитринскую семерку, меня обгоняющую. Она свернула на следующей улице. Дойдя до угла, я увидел, как Павитрин садится в машину, сделав свои дела на станции. Весь ход моих мыслей стал мне проясняться. Когда я думал идти или не идти мне на завод, Павитрин выехал на эту трассу в самом ее начале и его общий настрой при выезде на прямую трассу распрямил и наполнил и его филиал у меня в голове теми же чувствами, оттолкнув все мои желания своим отношением. Хотя ножи были и моей мечтой, но однажды, буквально вскоре после моего заказа, ко мне пришел Слава и сказал, что хотел сделать ножи, но почти законченные заготовки без ручек приехал один его знакомый к мастеру и сказав, что он от Славы забрал их и исчез. Говоря, Слава как будто брал свои желания для рассказа из моей головы, сообщая мне тем самым откуда у меня возникло такое страстное желание сделать ножи, идя на компромисс с собой, так как общаться с парнем, который мне их делал, после нашего прежнего недопонимания друг друга мне не хотелось. К тому же я чувствовал, что ножи, их, так сказать публичное изготовление, создаст неправильный ход мыслей моих знакомых в мой адрес, повышая общий уровень тревожности. Меня опять как будто во всем этом не было. Моего эго.
Сейчас я начал понимать почему так тяжело мне было проходить этот участок своего существа. Потому что мое существо здесь отсутствовало. То видение взгляда Павитрина, состоящее из двух колен говорило о том, что он своим сознанием полностью прошел самого себя, свою психику, а то есть и свое существо, и все оно у него состоит из двух колен -старой и новой его частей. Новая часть поднималась над старой. Мое же существо не имело и одной своей полной части, несшей бы мою индивидуальность во всей полноте. Тем не менее больше половины моего существа состояло из физической и духовной плоти Павитрина. Поднимаясь по ней, по ее беззащитным местам, обезличенный, я сам становился им подобным и просто не мог сопротивляться эманациям, идущим от них. Я становился ими. А как я мог причинить себе вред? Все мои не только негативные и отрицательные мысли растворялись в этих местах моего существа. И во время очередного позыва я должен был убивать в себе человеческое, чтобы туда не идти, так как там с человеком общались не во время общения, а после.
Если летом прошлого года я стал понимать почему "как перед битвой, решительной битвой" стоял "у каждого перекрестка" Эдмунд Шклярский, то сейчас я стал понимать его еще глубже.Также как и почему его "имя -стершийся иероглиф".
Это отсутствие и присутствие своего существа я пронаблюдал на двух своих кошках -сиамской и сибирской. Когда они сидят рядом - это чудо контрастности духовной и физической природы. Все эго сибирской кошки сконцентрировано в ее взгляде, аура же ее дышит открытостью. Дышит душой. У сиамки же во взгляде как будто бездонность. В него проваливаешься. Аура ее -прозрачное и чистое поле. Если сибирская кошка цельна лишь для ума материалиста, то сиамка просто монолитна. Это отворачивает от последних людей, которые их не понимают и боятся их, чувствуя страх и собственную неспособность дать им свое постоянство положительного отношения. Как сказала одна девушка:"Они сильно умные". Они действительные умные, но не тем умом, которого так боятся люди, а своей чувствительностью. То, что обычная кошка может от нерадивого хозяина принять на свой счет с азиатской кошкой не пройдет. Всю выпущенную в свой адрес энергию она вернет хозяину. Иначе она просто и не сможет сделать, так как отсутствие эго делает ее энергозависимой от содержания энергетики отношения к ней. Обычная кошка может быть и сломленной и поглотить какое-то количество несправедливого отношения к себе. Бесстрашие же азиатских кошек, также обусловленное отсутствием их эго сделает их долговременным мстителем, если свою вину перед ними не искупить. Она не пойдет против силы. Она осуществит свою месть, когда сила слаба или даже просто не сконцентрирована. Когда сиамка пришла в дом, первое время она меня немного раздражала теми интонациями, которые она вкладывала в свой голос. Два раза я не стал ее кормить несмотря на ее просьбы. Ее интонации стали настойчивей, и мы с ней чуть не стали в оппозицию. Однако я вовремя почувствовал лезвие бритвы, что еще чуть-чуть, и она начнет отдавать даваемое ей и загладил отношения.
Я обнаружил в себе талант. Если одному индийскому студенту из книги Войцеха Жукровского "Странствия с моим Гуру" потребовалось 2 года, чтобы крестьяне стали его понимать и послушав его сделали отвод для нечистот в другое место от питьевой воды, то чтобы меня стала просто понимать матушка мне потребовалось только полтора. Но, как я понял впоследствие, я спешил с этим выводом.
"Но ведь ты сейчас получаешь то, что хочешь, а мою тягу к тебе ставишь мне в укор". Но кому я мог это сказать, когда слова застревали во рту, едва я у них его открывал. Ссора же произошла по пустяку. Он предъявлял мне претензии по поводу того, что я хожу к ним по два раза в день. Но когда я говорил это его родственнику в его присутствии шутя, думая, что мы будем вместе писать книгу и будет нужно частое общение, он ничего не сказал против. Теперь же сразу выдал мне претензию, от которой я начал отмежевываться, ничего не имея против сути ее. У меня просто не хватило сил оправдаться, как мои оправдывания он принял за настоящий протест против того, чтобы ходить к ним реже. Отношения обострились в то время, как он так и не принес мне извинения за прошлое. Я приехал к нему на работу, требуя, чтобы он извинился перед моим отцом. Передо мной - смешно, но боль чувствовал я. Он отказался. Тогда я ему вернул то слово, куда он отправил знания моего отца, сказав, что это он сам и пообещал, что раздавлю его. После я не раз пытался восстановить отношения, но не мог выдержать их, так как после каждой встречи была боль. Пока Вадим не вынес мне резюме от лица семьи.
Теперь мне стало понятным то мое блуждание взад вперед в нерешительности по поводу того куда идти и что сейчас делать, если дело не несло моей уверенности в необходимости его делать. Меня смущала полная смена настроений в случае поворота в одну сторону и принятия одного решения. Все заключалось в том, что обе основные сущности, из которых состояло мое существо -моя и Павитринская, в своей изначальности -до стресса не обладали полной уверенностью в своих действиях. Когда я шел в одну сторону начинала доминировать одна сущность, в другую - другая.
Сейчас, встретив на улице Руслана - друга Андрея Свистуна -парня, с которым мы ехали в "Проводнике", когда я отвозил Илюшу, я вспомнил его и все что о нем знал мгновенно, несмотря на то, что в то время и последующие разы, когда мы с ним встречались, я был в тяжелейшем заторможенном состоянии.
Я стал переставать сопротивляться тому, что шло от правого полушария. Оно было лучше того, что я выводил своим умом. До этого я не хотел это брать еще и потому, что это унижало меня в своих собственных глазах, как будто я сам не был способен своими отделами мозга додумать то, что мне было надо. Сейчас же стало приходить понимание, что все лучшее, что у меня было и было оставлено мной в правом полушарии, так же как и то, что оно, чьим бы ни чувствовалось, продолжает оставаться моим. То есть брать информацию оттуда я имею право.
Теперь, когда я шел к Сереже Бурашникову -моему новому знакомомупечатать, пока я подходил к его дому, внутри меня промелькивала -точнее проходила видениями вся информация, которую я после просмотра выкладывал на компьютер. Я у Сережи печатал месяца 2 или 3 и поражался его терпению меня и отзывчивости.
Если вы болеете, и у вас насморк, постарайтесь поменьше общаться с людьми. Прежде чем вы вытащите носовой платок, вам придется волей-неволей проявить негатив по поводу этого, что проявится во всю вашу энергетическую мощь.
Мои проблемы не прекращались. Приходилось по несколько раз повторять людям одно и то же, так как они не слышали того, что я говорил. Как правило, они начинали слышать меня с третьего раза. Я чувствовал уже неудобство раз за разом повторяя то, что сказал только что. Было такое реальное чувство, которое бывает во сне, когда снится, что ты кому-то кричишь, а тебя не слышат, а видимо я видел, что говорю словно из какой-то невидимой прозрачной раскрывающейся сферы, находящейся на месте правого полушария и правого бюста, и что мои слова просто не долетают до собеседника, несмотря на то, что я выкладываюсь всеми эмоциями и движениями верхней частью туловища наизнанку. Как я позднее начал понимать, люди начинали меня слышать или понимать после того как у меня менялись эмоции. То есть, когда первоначальные эмоции вместе со смыслом говоримого я отдавал им. Почему это происходит вскоре я понял, вспомнив структуру, опустившуюся мне летом на голову, в которой лежало слово "рассчет", которое вывело Вадима из себя.
- Значит ты действуешь по рассчету?-спросил он меня как-то.
- В какой-то мере по рассчету, - я же должен как-то планировать дела -думал я.
Он был в праведной ярости, так как отвечая, я вернул ему его вибрацию, а моя до него еще не дошла.
Я сидел дома в кресле лицом на север. Неожиданно вдруг справа от меня в пространстве проявилась огромная голова Павитрина. От моего тела она отстояла метров на 40-50 и висела над улицей. Она, эта голова, думала обо мне.
Сам процесс ее мышления состоял в обмене энергией c моим телом. После обдумывания каких-то фактов от головы отделялись облака энергии и двигались в сторону моей головы. Так как отрицательных фактов было больше, то и облаков с отрицательной энергией было больше. Эти облака, касаясь моего правого полушария, раздражали его. Размеры головы давали право ей думать обо мне бесцеремонно.
Хотя все органы головы присутствовали на месте, было в этом проявлении и что-то неживое. Голова была также повернута лицом на север. В свободе мышления чувствовалось, что эта голова судит просто по-человечески, не учитывая тот фактор, что я, если и совершал недочеловеческие поступки, то по причине своей болезни и недопонимания людей. Обдумав всю накопленную информацию, голова растворилась в воздухе.
Я был ошарашен и нет. Чувствовалась какая-то взаимосвязь этой головы и моего тела. Начало из моего тела эта голова брала из моей груди. Ужас был от того, что теперь я понятия не имел, как я избавлюсь от такого огромного мыслителя, прикрепленному к моему телу. Раньше я видел голову Павитрина у себя над правым полушарием, одним или двумя канальцами, прикрепленную к моей голове, но я не представлял, что она может вырасти до таких размеров и подавлять меня своим мышлением. Я чувствовал, что, может быть, это я, обдумывая факты и свои поступки глазами Павитрина, провоцирую отрицательную энергию от этой головы в свой адрес. Но это обдумывание было бессознательным, и я не мог думать иначе.
С другой стороны, если я носил на себе такого его двойника, где была гарантия, что этот двойник не подчиняется своему пробразу по закону параллельности происходящего Эйнштейна. То есть Павитрин мог и так бессознательно для себя воздействовать на меня.
Я чувствовал себя ничтожеством, окруженным такими силами. Тем не менее имя Павитрина требовало, чтобы я против этих сил восставал. Я усиливал свои тренировки. Я тренировался так, как тренируются герои восточных боевиков, перед тем как идти сводить счеты со своими смертельными неприятелями. Я тренировался, едва появлялась свободная минута или какая-нибудь группа мышц освобождалась от усталости. Через год таких тренировок у меня стало вырабатываться чувство, потрясшее меня. Я подумал ту ли профессию я себе выбрал. Может быть стоило пойти куда-нибудь в акробатическую школу, в цирк, чтобы за любимое дело еще и получать деньги. Учительство меркло перед моей любовью к моему телу.
Поднявшись до высот духа, с высоты которых можно было уже не тратиться на чувства и эмоции при общении с людьми - эманации при закрытости души и так шли такими, что люди не могли их отличать от открытой души, Павитрин понял, что можно жить одним рассчетом, не тратясь на какую-то там душу. То есть энергию своей души в общении он не отдавал. Будучи в духе единым с ним, моя правая половина тела жила с его энергетическими принципами едино. То есть первые, проявляемые мной эмоции, которые я проявлял от себя, не проходили сквозь мое правое полушарие и правый бок, пока чувство неудобства не выталкивало говоримое мной из этого энергетического скафандра. Теперь мне стало понятным, почему он последнее время старался говорить односложно. Экономил душу. Ничего удивительного.
Тело желаний каждого из человека, занимающее верхнюю часть моей головы параллельно с чувством присутствия там филиалов великих посвященных, несло свою Карму. Филиалы великих посвященных, например тоже отражали черты характера своих владельцев. Вспоминая Б.Ш.Раждниша, часто я ловил себя на мысли, что оправдываю многое, говоримое собой тем, что Ошо тоже был язвительным. Особенно это проявлялось, если я в разговоре делал ссылки или цитаты из учений Учителей. Но тела моих близких и знакомых были не менее интересны, чем филиалы Великих. Стоило перейти сознанию в другую часть головы, как я начинал думать совсем другим образом. Сам расклад мысли был другим. Сейчас я начал уже узнавать в чьем филиале я нахожусь, и как мне вести себя правильно как внешне, так и чтобы не причинить себе боль. Ведь если вести себя с человеком так как ведет себя он -это ведь не значит что правильно, или что он примет это -если бы я вел себя с близкими их же поведением. Это было сплетение чужих Карм, соединившихся в моей голове. Как от них избавиться -если я начинал думать -заходил ум за разум.
Лазарев помимо акцента на энергетику дал мне еще два понятия, которые оказали мне неоценимую помощь в понимании происходящего во мне:"открытая" и "закрытая" Кармы. Прочитав их, я сразу понял, что он имеет в виду, так как мое правое полушарие и бок жили закрытой Кармой, в то время как моя душа была открытой. Она занимала место чуть левее позвоночника -сагиттальной плоскости тела. Дальше влево шел филиал матушки, жившей или стремившейся к закрытости или закрывающей свою душу. По крайней мере умеющей это делать. Мое положение мне стало вырисовываться незавидным: душа зажата между двумя закрытыми филиалами. Теперь на тренировке, качаясь на тренажерах, я начал физически чувствовать все свои ошибки в прежних накачиваниях мышц. Качаясь на тренажерах, я брал за основу общее чувство мышц, вместо того чтобы смотреть на конкретную работающую мышцу или группу мышц и делать целиком сознательной только ее или их. Когда я прокачивал, полагаясь на общее чувство, в свое тело я вкачивал и тела эмоций Павитрина, которые росли во мне ничуть не уступая моей половине тела и продолжали подавлять мое, продолжая создавать мне прежние проблемы. Концентрация же на конкретных мышцах напомнила мне о страхе, который присутствовал, если раньше, я пытался так концентрироваться. Тело эмоций Павитрина, составляющее подсознание "мышц" или отделов психики, отвечающие за подсознание при полной концентрации на чем-то своем конкретном, подсознательно отпугивало мое внимание. Просто не хотелось так концентрироваться, и я делал так как хотелось, не зная как нужно. Сейчас же полная концентрация в покое на конкретной мышце или мышцах, понятно, развивала только ее вкупе с только моими отделами психики, замыкая психо-физиологическую цепь и способствуя росту только моего в моем теле. Чувство разомкнутости тел своего существа, промелькнувшее во время напряжения при выполнении упражнения в щиколотке правой ноги само показало теперь куда и на что следует направлять свое внимание, всколыхнув мне одновременно чувства показом прошлых моих ошибок в концентрации внимания. Одновременно я следил за тем какие упражнения ведут к разрыву полости своего сознания. В основном это были упражнения, связанные с широкими движениями рук по вертикали.
Пробивание своей полости сознания сопровождались видениями нескольких слоев, возникших над моей головой. Сразу сознание наполнилось эманациями, к которым я прислушался. Сейчас изучать их было интересно. Стало понятным почему я отлеживался до накопления энергии в 1990 году после разрыва с Ирой. Отдав массу сил, я переживал спуск сознания, которое было подавлено эманациями тех, с кем у нас было непонимание. По мере накопления сил, сознание просветлялось и поднималось на свое прежнее местонахождение.
Страхи.
По происхождению страхи бывают 4 видов.
1. Инстинкт самосохранения - когда сила обстоятельств, продавливая духовное (тело человека, животного или растения) вызывает у него обратную (защитную) реакцию. При устойчивости психики по мере выхода из ситуации у этого существа исчезает и страх как психическое переживание. Остается только память о случившемся и пережитых чувствах.
2. Внушенный - привитый, имеющий энергетическую основу, переданную от другого человека или живого существа. При этом этот страх может быть как привитым сознательно тем человеком, кого он хочет напугать, так и принятым испугавшимся бессознательно от испугавшегося донора этого страха, чем-то похоже на стадный страх животных.
3. Механический - это синтез первого и второго страхов, однако от первого его отличает то, что он живет долго, так как его источник- человек или существо продолжают жить, а реципиент - человек его принявший - носить на себе частичку поля этого существа, которая время от времени продолжает тревожить подсознание реципиента. Возникает этот вид страха от сжатия полем реципиента при выражение ему презрения донором этого страха. При этом психикой донором происходит "вливание" презрительной психической энергией реципиенту, силы которого парализуются, если он открыт душой и не имеет защиты. Происходит как бы двойной эффект внушения страха. Или даже тройной, так как страх в однажды его пережившем уме уже, как правило, не исчезает. Этот вид страха внушается независимо от расстояния между донором и реципиентом.
4. Четвертый вид страха - бессознательный. Он переживается людьми. От природных или общественных катаклизмов также независимо от расстояния, если душа человека не пребывает в полном покое. По своей сути - это первый из описанных вид страха.
Так как душа беспрестанно "омывает" тело, а в духе едино все чувство голода у человека возникает в основном из-за оголенности некоторых участков физического тела.
Однажды в городе я встретил Николая Григорьевича Оноприенко -моего тренера по спортивной гимнастике, когда я учился еще в школе. Он также тренировал ребят в ДЮСШ и пригласил меня ходить к ним на батут. Первые 2 тренировки прошли у меня без приключений с полным удовлетворением. Жизнь вне зала шла ровно вверх и несмотря на то, что каждый день заваливал меня новизной и информацией, срывов не было. Понятно, что до многих воспитанников Николая Григорьевича мне было далеко, но я не падал духом. Они, кого я спрашивал, не скупились делиться со мной опытом. Однако, когда я пришел на тренировку с разомкнутым полем -пережил все "прелести" такого состояния. Предыдущая натянутость поля и чистота сознания автоматически очищала его от каждого выполненного элемента и заканчивая последний, я уже был готов к выполнению нового.
Сейчас же самоосознание тянулось. Зрительный образ выполняемого элемента подобно папье-маше пластиной накладываясь на одно из полушарий чаще всего левое тянулся за ним вслед за движением тела. Два-три элемента и приходилось напрягаться счищая с поля зрения эти образы и начиная концентрироваться на выполняемом упражнении, в то время как в норме выполняешь упражнения расслабленно, концентрируясь лишь в момент касания батута или при выполнении нового элемента. Тут же в голову начинали лезть совершенно другие мысли:а что если эти полевые пластины все слезут с моей головы и моя голова обнажится в воздухе какой-нибудь своей частью? Что от этого может быть? И может ли быть это вообще? Понятно, что все эти мысли я начинал усиленно отгонять, так как об этом я мог подумать и после, а сейчас важен был батут. Но если бы они совсем не несли элемента возможной реальности. И где была гарантия, что задумавшись над очередной или не успев переключить увязшее на отгоне мыслей внимание ты не придешь на батут на голову? Однако я напрягался изо всех сил. Если моя сущность - духовной природы, то голова от поля теоретически никак не могла освободиться. Мне было просто интересно узнать чем закончится все это, если я буду продолжать выполнять упражнения несмотря ни на что. Закончилось это тем, что я перестал управлять мышцами шеи. Они также начинали подчиняться мне лишь при обращении мной на них своего внимания. При толчке после очередного приземления голова, как безвольно, падала на грудь, я ее поднимал, изо всех сил концентрируясь на действии, которое продолжало развиваться. Оттолкнувшись от поднятия головы, внимание переключалось на свой имидж в глазах окружающих и импульс энергии шел туда. В конце концов меня остановил контакт моего сознания с сознаниями на меня смотрящих -для этого достаточно было одного сознания Николая Григорьевича, потому что так прыгать в этом зале было просто стыдно. Я это чувствовал. Мое тело стало облепляться сгустками отношения, которое я вызывал своими движениями.Мне так казалось. Я ведь еще пытался расслабляться. В конце концов я просто остановился, почувствовав свою несостоятельность.
Однажды я чувствовал себя достаточно уверенно. Внезапно я почувствовал, что мышцы опять перестают мне подчиняться. Опять голова стала падать мне на грудь, а я перестал контролировать тело так, как хотел. В первое мгновение я, привыкнув ощущать себя расслабленным, подумал, что это я чересчур расслабился. Начав напрягаться я, однако, понял в чем дело. Николай Григорьевич, смотревший до этого на меня и сидевший рядом с батутом на скамейке, теперь смотрел в другую сторону, а на моем поле в районе левой щиколотки вместе со мной прыгал огромный ком его отношения к моим "грязным" (не прямым) ногам, и в конечном счете ко мне, размыкая целостность моего поля и лишая меня возможности продолжать. Его отношение к "чистоте" -прямизне ног при выполняемом упражнении, понятно, было намного выше моего. Я сразу стал вспоминать почему я в свое время бросил гимнастику. Слыша, как он требует от своих воспитанников чистоты исполнения и сам расстраивается от их непослушания или их неспособности пока понять на себе что от них требуется, я вспоминал что меня больше всего ранили именно его жесткость требования и его расстраивания. Я сам начинал расстраиваться и теряться, если упражнение не получалось снова. Я чувствовал себя неудачником. Сейчас я понимал откуда у меня тогда возникало это чувство.
Весной во дворе ко мне подошли двое парней, один из которых был Олег Гундарев. Он был обо мне хорошего мнения и принес мне пачку журналов по бодибилдингу, поразив меня радушностью. Это была моя мечта. Если достичь Бога -значит достичь своей макушки, как говорила таблица из книги Д.Лилли "Центр циклона", бодибилдинг бы мне в этом помог. В любом случае прокачка всех групп мышц обещала мне убрать из психики болезненные ткани, в том числе рассосать подобные болезненно настроенные филиалы близких, так как эти ткани в первую очередь принадлежат моим тканям мозга, соединенным с моими мышцами, а не этим филиалам. Также я стал понимать проблемы мужчин, могущих заявить, что смогут убить человека, если это будет надо или жену, если она изменит. Эти люди также сглажены. Пока на моей психике находился маячок, отключающий мне чувства, я тоже спокойно чувствовал, что смогу убить человека, если мне будет нанесен непоправимый моральный ущерб с плевком в душу. Сейчас, когда бодибилдингом этот маячок затянулся, мне неуютно было вообще ставить перед собой такой вопрос.
Я шел домой и проходил мимо завода, куда отнес парню отшлифовать мне ножи. Но тут вдруг словно какая-то сила подняла мою голову вперед, подсоединившись сверху к моему существу как бы говоря: "На кой тебе эти ножи - оставь их ему". Несколько смяв мои чувства, желаемое. Не только ножей, но и тренировок с ними. Но эта сила обещала больше, и я, не став ей сопротивляться, пошел прямо. Дойдя до перекрестка, я перешел дорогу и мог бы пойти прямо дальше, но будучи расслабленным и доверившись этой силе управлять мной, вдруг повернул налево, перешел дорогу и пошел прямо, подумав, было свернуть на тротуар на этой стороне дороги. Я шел и думал, к чему бы это, и почему я сюда повернул. Неподалеку жила знакомая девушка, имеющая некоторую связь с высшими силами, и я подумал было, что может быть направление моего движения как-то связано с ней. Но что-то мне подсказывало, что ответ я получу на станции по обслуживанию жигулей, которая находилась за углом впереди на следующей улице. Когда я вызывал у себя в голове план района, в котором и мимо которого я шел, мои мысли притягивал образ этой станции. Внезапно повернув голову в сторону дороги, я увидел Павитринскую семерку, меня обгоняющую. Она свернула на следующей улице. Дойдя до угла, я увидел, как Павитрин садится в машину, сделав свои дела на станции. Весь ход моих мыслей стал мне проясняться. Когда я думал идти или не идти мне на завод, Павитрин выехал на эту трассу в самом ее начале и его общий настрой при выезде на прямую трассу распрямил и наполнил и его филиал у меня в голове теми же чувствами, оттолкнув все мои желания своим отношением. Хотя ножи были и моей мечтой, но однажды, буквально вскоре после моего заказа, ко мне пришел Слава и сказал, что хотел сделать ножи, но почти законченные заготовки без ручек приехал один его знакомый к мастеру и сказав, что он от Славы забрал их и исчез. Говоря, Слава как будто брал свои желания для рассказа из моей головы, сообщая мне тем самым откуда у меня возникло такое страстное желание сделать ножи, идя на компромисс с собой, так как общаться с парнем, который мне их делал, после нашего прежнего недопонимания друг друга мне не хотелось. К тому же я чувствовал, что ножи, их, так сказать публичное изготовление, создаст неправильный ход мыслей моих знакомых в мой адрес, повышая общий уровень тревожности. Меня опять как будто во всем этом не было. Моего эго.
Сейчас я начал понимать почему так тяжело мне было проходить этот участок своего существа. Потому что мое существо здесь отсутствовало. То видение взгляда Павитрина, состоящее из двух колен говорило о том, что он своим сознанием полностью прошел самого себя, свою психику, а то есть и свое существо, и все оно у него состоит из двух колен -старой и новой его частей. Новая часть поднималась над старой. Мое же существо не имело и одной своей полной части, несшей бы мою индивидуальность во всей полноте. Тем не менее больше половины моего существа состояло из физической и духовной плоти Павитрина. Поднимаясь по ней, по ее беззащитным местам, обезличенный, я сам становился им подобным и просто не мог сопротивляться эманациям, идущим от них. Я становился ими. А как я мог причинить себе вред? Все мои не только негативные и отрицательные мысли растворялись в этих местах моего существа. И во время очередного позыва я должен был убивать в себе человеческое, чтобы туда не идти, так как там с человеком общались не во время общения, а после.
Если летом прошлого года я стал понимать почему "как перед битвой, решительной битвой" стоял "у каждого перекрестка" Эдмунд Шклярский, то сейчас я стал понимать его еще глубже.Также как и почему его "имя -стершийся иероглиф".
Это отсутствие и присутствие своего существа я пронаблюдал на двух своих кошках -сиамской и сибирской. Когда они сидят рядом - это чудо контрастности духовной и физической природы. Все эго сибирской кошки сконцентрировано в ее взгляде, аура же ее дышит открытостью. Дышит душой. У сиамки же во взгляде как будто бездонность. В него проваливаешься. Аура ее -прозрачное и чистое поле. Если сибирская кошка цельна лишь для ума материалиста, то сиамка просто монолитна. Это отворачивает от последних людей, которые их не понимают и боятся их, чувствуя страх и собственную неспособность дать им свое постоянство положительного отношения. Как сказала одна девушка:"Они сильно умные". Они действительные умные, но не тем умом, которого так боятся люди, а своей чувствительностью. То, что обычная кошка может от нерадивого хозяина принять на свой счет с азиатской кошкой не пройдет. Всю выпущенную в свой адрес энергию она вернет хозяину. Иначе она просто и не сможет сделать, так как отсутствие эго делает ее энергозависимой от содержания энергетики отношения к ней. Обычная кошка может быть и сломленной и поглотить какое-то количество несправедливого отношения к себе. Бесстрашие же азиатских кошек, также обусловленное отсутствием их эго сделает их долговременным мстителем, если свою вину перед ними не искупить. Она не пойдет против силы. Она осуществит свою месть, когда сила слаба или даже просто не сконцентрирована. Когда сиамка пришла в дом, первое время она меня немного раздражала теми интонациями, которые она вкладывала в свой голос. Два раза я не стал ее кормить несмотря на ее просьбы. Ее интонации стали настойчивей, и мы с ней чуть не стали в оппозицию. Однако я вовремя почувствовал лезвие бритвы, что еще чуть-чуть, и она начнет отдавать даваемое ей и загладил отношения.
Я обнаружил в себе талант. Если одному индийскому студенту из книги Войцеха Жукровского "Странствия с моим Гуру" потребовалось 2 года, чтобы крестьяне стали его понимать и послушав его сделали отвод для нечистот в другое место от питьевой воды, то чтобы меня стала просто понимать матушка мне потребовалось только полтора. Но, как я понял впоследствие, я спешил с этим выводом.