Белянин Андрей. Ааргх на троне

Андрей Белянин
Ааргх на троне

   Хорошие книги кончились. Читать нечего. Приличные авторы вымерли. Тех, кто пишет о любви к вампирам или, ещё хлеще, к голохвостым братьям нашим меньшим, в руки брать не рискую: заразишься ещё чем-нибудь вирусовидным – и лечись потом от чесотки во всех областях под килтом. Если бы издатели выпускали только популярные энциклопедии и философские трактаты, с выбором литературы проблем бы не было. Но увы и ах…
   Места у нас тихие, цивилизацией не обезображенные, книготорговцев мало, общественных библиотек нет, а в частные порой приходится прорываться с двуручным мечом наперевес. Правда, в большинстве случаев для этого ещё необходимо как минимум сжечь чей-нибудь замок и как максимум завоевать мятежный городишко, уложив ради пары книжек до трети боеспособного населения. Что поделаешь – Приграничье, фронтир, дикие нравы, обгрызенные ногти, стрижка раз в год садовыми ножницами и ничего святого.
   Утром старина Трувор выставил мне пиво, молча хлопнул по плечу и, косясь на недоделанную крышу, отошёл к стойке. Поясняю: с моей крышей всё в норме. Речь об его. В смысле о крыше его трагически сгоревшего заведения. Не так давно Сун лихо её подпалила, обратив в головешки всё – от стрехи до фундамента. Мы чудом уцелели пьяными в подвале и потом хором скидывались на ремонт…
   А самая уродливая наёмница на тот момент была безмозглым драконом и за свои действия тоже не отвечала – во всём виноват злой маг Карланиус, который ещё обещал со всеми нами встретиться и показать. Догадываюсь, что ничего хорошего он не покажет, но пусть хоть со встречей не обманет. В противном случае нам придётся бегать за ним самим, потому что тайну Эшли он нам ещё не раскрыл, а маленькая эльфийка-прорицательница-нахалка Эйвин вообще ничего про это не знает.
   Остроухий Эландер ни свет ни заря умотылял на охоту, оба гнома с трафаретными именами и типовой внешностью всё ещё дрыхнут после вчерашнего возлияния. Где шляется наш любимый тощий граф, мне и на дух неинтересно – если что, кто-нибудь принесёт его для воздаяния последних почестей праху…
   – Как мама? – Бывший друг моего отца и наёмник в отставке присел на свежеструганую скамью рядом.
   – В порядке. А что ей сделается? – чуть удивлённо откликнулся я, ибо, возможно, мне кажется, я неуверен, но создаётся впечатление, что Трувор спрашивает о ней слишком часто.
   – Просто полюбопытствовал, – с дико подозрительным равнодушием громко откликнулся он. – Красивая женщина, столько лет одна, воспитывает здоровенного оболтуса-сына, о котором я обещал заботиться твоему отцу, потому что он…
   – Спас вас из-под развалин горящей башни при Транфальгарской битве.
   – Именно так! И нечего язвить по этому поводу.
   – А кто язвит?
   – Ты, балбес! – Бывший наёмник махнул рукой, жестом показывая рыжей Эльзе подать ещё два тёмных пива к нашему диалогу.
   Крепко сбитая крестьянская девица из глухой провинции, то есть ещё более глухой, чем наше Приграничье, быстро кивнула в ответ и, мигом наполнив посуду, величественно качая бёдрами, прошла мимо всех столиков, донеся запотевшие кружки так, что и пена опуститься не успела.
   После памятного переодевания благороднорождённого сэра Эшли Эльгенхауэра в её платье Эльза быстро скумекала, что минимум одежды приносит максимум чаевых, и, несмотря на бурные протесты Трувора, упорно выходила на работу в коротенькой нижней рубашке с кружевами. На непритязательную трактирную публику это действовало примерно как удар конским копытом в лоб. Поток мелких монет вперемешку с грубыми комплиментами не иссякал. С неизбежными издержками девушка легко справлялась сама, благо силой её боги не обидели…
   Первого идиота, пытавшегося по ходу ущипнуть её за ляжку, она свалила с разворота локтем в ухо, двоим умникам за отвлечённо-философские высказывания о её бюсте отдавила ноги, ещё четверым так чарующе улыбнулась, что парни не выдержали столь многообещающих надежд, рухнув рылом прямо в салат, и хорошо, если отойдут к вечеру…
   Внятно, коротко, по существу и в соответствии со сложившейся обстановкой. Уважаю. Умеет постоять за себя во всех смыслах, а значит, не пропадёт по-любому…
   – Где шляется этот твой записной аристократишка?
   – Гр-р, он мой хозяин и наниматель, – строго поправил я. – Каковы бы ни были наши личные отношения во внерабочее время, тем не менее напоминаю, что я всё ещё состою у него на жалованье. И следовательно, любой пренебрежительный тон в его сторону обязан гасить на корню…
   – И что?
   – Ну как что… Вас загасить или нет?!
   – Не нарывайся, Малыш.
   – Я любя, дядя Трувор. – Мне удалось изобразить на лице самую заискивающую из улыбок. – Вы герой стольких битв, что связываться с вами – себя не уважать. Ибо кому же приятно проигрывать… А у вас случайно почитать ничего нет?
   – Возможно…
   – Что?! – Я почти подпрыгнул вместе со скамейкой.
   – Но ты так и не рассказал толком, куда делась тайная полиция Империи и что им было нужно от нашего невнятного Эшли.
   Ого, оказывается, Эшли уже «наш»?! Кто бы подумал…
   – И мне пива! – Обсуждаемый нами объект собственной персоной появился на пороге, с чарующей улыбкой обозрел недостроенное заведение, подмигнул Эльзе, важно кивнул суровому Трувору и без приглашения плюхнулся рядом, с дворянской небрежностью приобнимая меня за плечи.
   Ненавижу эти его панибратские замашки, вопрос о книгах сразу отодвинулся на второе место…
   – А что ты такой хмурый, друг мой? Ведь, сколько помню, твоё первое свидание прошло успешно! Где же затаённая радость в сердце, где любовный огонь в глазах, где стук истомлённого сердца, слышимый всеми и отдающийся громовым эхом в твоих родных горах?! Малыш, ты даже не представляешь себе, как я за тебя счастлив…
   Ещё несколько месяцев назад я бы убил его за один намёк в эту сторону. А что сейчас? Я стал наглядной иллюстрацией деградации нашего вида – тих, скромен, вежлив и деликатен до затяжной икоты.
   – Ух ты, а у паренька, оказывается, было свидание? – мигом откликнулся кто-то из немногочисленных посетителей.
   – Да ещё первое?! – хохотнув, поддержал его сосед напротив.
   Я шагнул к ним быстрее, чем ребята взялись за мечи. Свою роковую ошибку, выраженную в недозволенной длине языка, они осознали уже на заднем дворе, после недолгого перелёта через недостроенную стену.
   Старый наёмник одобрительно кивнул; он ещё не ставил окна, поэтому всё обошлось без воспитательного вышибания стёкол головой. Хотя это несомненная потеря зрелищности…
   – А у меня к вам радостное известие, – продолжал Эшли так, словно бы ничего не случилось. – Сегодня у нас прощальная вечеринка в честь моего завтрашнего отбытия в столицу!
   – Не может быть… – Мы с Трувором изумлённо вылупились друг на друга, не веря собственному счастью. Ошеломляющее известие застало нас врасплох!
   – Всё просто, мой верный ааргх. – Юный граф потрепал меня по загривку, как сторожевого пса. – Ещё до нашего эльфийского похода я предусмотрительно уведомил старосту деревни, что на моё имя может прийти некая корреспонденция из столицы. В конце концов, там должны были отреагировать на мой отчёт по делу о контрабанде ведьм. И вот, представляешь, на моё десятое или двенадцатое письмо пришёл ответ! Дядя ждёт меня и отправляет за мной воинский эскорт, усиленный настоящим магом. Впечатляет? Но признаем, что я этого заслуживаю…
   – Ну… что же тут скажешь, – развёл мускулистыми руками хозяин харчевни. – Конечно, мы к тебе уже попривыкли и, может быть, даже будем скучать, но… Ты тоже, честно говоря, загостился, это верно, и…
   Я пнул его коленом под столом. Трувор скривился, закончив на более оптимистичной ноте:
   – …и мы обставим сегодняшнюю вечеринку по высшему разряду! Всё равно рабочие выпросили выходной и ремонтом никто не занимается. А тебе есть чем платить за…
   Я пнул его ещё раз. Ну совесть есть, со своими же так скупердяйствовать?!!
   – А-а… а пиво за счёт заведения! И закуска тоже, – прорычал он мне в лицо, сверля глазами. – С вас только за труд уборщицы и мытьё посуды. Это всё, Малыш! Пойти на большее ты меня не заставишь даже под пытками, бизнес есть бизнес!
   – У меня ещё осталось достаточно эльфийского золота. – Наш аристократ небрежно высыпал на стол пригоршню монет в сумме недельной выручки трактира. – Пусть никто не останется обиженным, старина!
   Разговор плавно перешёл на обсуждение меню, алкогольных напитков, списка приглашённых гостей, аренды сельских музыкантов и, естественно, главной дилеммы – как весело провести сегодняшний вечер, умудрившись не разрушить харчевню повторно. Для Трувора данная тема более чем актуальна, он только и успел, что ускоренно возвести стены, заново отстроить печь, настелить полы и укрепить брёвна под крышу. Пировать будем под звёздным небом и практически на свежем воздухе…
   Это подводило нас к паре серьёзных вопросов. Проблема первая – национальные меньшинства. Я не в счёт, я тут на привилегированном положении, а вот гномы и эльф…
   Если помните, после нашего последнего похода Эландер ушёл со своими в лес. Так вот он, зараза, вернулся на следующее утро! Врал, будто бы это Эйвин его послала, у неё было видение. Смысл видения неясен, но то, что в эльфийском лесу на Вороньей пустоши остроухому самоубийце делать нечего, это точно!
   Гномы вообще никуда не ушли. Я имею в виду, что они обернулись так быстро, словно никуда и не уходили. У них же по всей Империи и сопредельным государствам своя сеть так называемых хранов. То есть укромных местечек, куда любой гном может сдать своё золото на хранение и быть полностью спокоен за его неприкосновенность. Назад драгоценный металл получит лишь тот, кто его сдал. Любому другому достанется, образно выражаясь, тот же «хран» с заменой гласной. Железная гарантия Гильдии горняков!
   Короче, вся бывшая команда в сборе и чего-то ждёт. Теперь понятно чего – прощания с графом Эшли Эльгенхауэром-младшим. Но, возвращаясь к прежнему разговору…
   С Эландером можно договориться, если не будет выёживаться со своим надзвёздным происхождением, то пить он умеет и в нетрезвые драки не ввязывается. Иное дело Туром и Нетуром. Предложение «гномам не наливать» было отметено сразу как расистское, бессмысленное и даже провокационное. Им не налей, они с трезвости в такие обидки ударятся, такими слезами все полы обольют, что праздник и настроение кому угодно испортят напрочь! Значит, надо приглашать, поить, но быть ежеминутно готовыми к тому, что вечеринку без мордобоя бородачи считают бесцельно потерянным временем…
   – Да и пусть, – махнул рукой Трувор. – Главное, чтоб без применения оружия. В конце концов, наши местные тоже не поймут, если на крутой попойке никто никого так и не отметелит. Женщин будем звать?
   – Давайте пригласим Сун, – переглянувшись со мной, кивнул Эшли. – Я был бы искренне огорчён, если бы она пропустила такое мероприятие. А что, есть кто-то ещё?
   – При герцогском замке вечно ошиваются дешёвые танцовщицы и непотребные девицы. Но вряд ли мы успеем кого зазвать к себе до вечера, женщины просто не смогут достаточно быстро напудриться и прибежать…
   – Пошлём за ними телегу, – решил граф. – Давно хотел собственными глазами увидеть те знаменитые кабацкие танцы на столе, когда девушки, отплясывая, задирают юбки так, что у них даже видны колени!
   Мы с дядей Трувором одновременно покраснели, но никто не решился сказать Эшли, что герцогские танцовщицы, как правило, отрабатывают свою программу в пьяном виде и вообще почти без ничего. Куда они прячут швыряемые им под ноги монеты, тоже лучше не спрашивать…
   – О, Малыш, твоё трогательное целомудрие так умиляет, – неверно истолковав моё смущение, гордо выпятил грудь наш знаток женщин, – но я хочу устроить такую отвязную и безбашенную вечеринку, чтоб слава о ней прокатилась по всему фронтиру! С завтрашнего дня те, кто проснётся после жуткого похмелья, будут говорить о ней как об эпохальном событии, перевернувшем их привычный быт с ног на уши. Граф Эльгенхауэр-младший, несомненно, имеет ряд недостатков, но в чём меня никогда нельзя обвинить, так это в том, что со мной – скучно!
   Гр-р, как же он был прав…
   К вечеру этого же дня чисто выбритый и расчёсанный на прямой пробор Трувор в белой рубашке с кружевами, облегающих лосинах, коротких шортиках с разрезами и новых туфлях с пряжками принимал гостей. Вид у бывшего наёмника и хозяина полулегального бандитского притона явственно говорил о том, что он делает первый, но не робкий шаг к смене ориентации. То есть утверждению, легализации как себя, так и заведения! Всё прочее в соответствии…
   Рыжая Эльза, одетая… раздетая… одетая… раздетая… нет, всё-таки скорее одетая в четыре лоскута (три спереди, один сзади), разливала пиво, вино и кое-что покрепче. Два гнома в передничках поверх кольчуг, но без шлемов, отложив боевые топоры, носились на подхвате, разнося глиняные блюда с копчёными свиными рёбрами и караваи свежего хлеба.
   Стройный Эландер с накрученными кудрями услаждал слух непритязательной аудитории нескончаемыми песнями о любви эльфийских дев к памяти давно умерших остроухих героев дня под раздолбанную до уровня чурбака со струнами мандолину. Звук такой, словно вместе с героями девы дружно рыдают ещё и о своей безвременно ушедшей кошке, а она им с небес гнусаво подвывает…
   Мне досталась лучшая из ролей – «бугай на входе». То есть стой себе спокойненько в дверях с кирпичной физиономией, шмонай каждого желающего войти, притулиться к выпивке, отбирай оружие, складируй в уголочек, под замок. А в другой угол тех, кто этим недоволен, и всех делов. Желающих пройти без контроля в принципе немного, таких я вежливо разворачиваю лицом на запад, там у нас кладбище, и мысль вторично испытывать судьбу им в голову уже не приходит. Всем попавшим внутрь – бесплатное пиво, моя дежурная улыбка и многообещающая атмосфера феерического праздника, в простонародье именуемого попойкой.
   – Проходите, проходите, друзья мои! – Сияющий Эшли приветствовал каждого входящего, сидя в центре зала, во главе самого большого стола, на высоком табурете, разодетый, как глава цыганского табора, – во всё лучшее, что нам удалось собрать в течение дня со всей округи. Несколько пестровато, слегка кричаще, чуток безвкусно, но в целом прокатит для сельской местности.
   Завсегдатаи трактира, старосты двух ближайших деревень, два заезжих торговца, музыканты и танцовщицы опаздывали, хотя повозку за ними отправили ещё часа три назад. Да никто никого особенно ждать не собирался, мы скромненько расселись кто где в ожидании торжественной части, после которой можно будет отвести душу. Мой хозяин хорошо понимал такие вещи, поэтому дождался тишины и произнёс соответствующую моменту речь:
   – Друзья мои! Собратья по оружию! А, чего уж там, прямые родственники! Бытие мое в землях ваших научило, по сути, одному, но важному – жизнь коротка… А посему – выпьем!
   И всё. Коротко, внятно, доходчиво, благородно и незатянуто, в лучших ораторских традициях наших мест. Все дружно вскочили с лавок, подняли вверх кружки с пивом и вином, проорали кто что одобрительное, и первый тост удался на славу. Чего нельзя сказать о втором…
   – Как жаль уезжать, как мне будет не хватать всех вас в столице… Но вы ведь не забудете меня, правда? Мы ведь не расстаёмся навсегда, друзья мои?!
   Ну какие они ему друзья? Народ тут выпить на халяву собрался, а не сентиментальную ерунду слушать. Да ещё, кроме того, для подавляющей части наших с фронтира такие провокационные лозунги являются чистой воды приглашением. Они же теперь прилипнут к нему и поедут следом в столицу! Типа ты ж не хотел с нами расставаться, так радуйся, мы припёрлись и поживём тут у тебя во дворце недельку-другую. А начнёт отказываться, обидятся не на шутку – сам ведь намекал, за язык никто тебя не тянул…
   – Ты чего творишь, придурок?
   – Малыш, давай на полтона ниже.
   – Ты чего-о твори-ишь, при-идуро-ок? – честно пытаясь петь басом, повторил я.
   Эшли едва не снесло со скамьи, он с трудом удержал равновесие, чуть не поперхнулся вином и уставился на меня, как на законченного идиота. Я улыбнулся, чтобы окружающие не поняли нас неправильно, но всем было чем заняться и без наших семейных разборок…
   – Просто, как твой друг и телохранитель, я обязан предупредить о том, что парни шуток не понимают. Ты язык контролируй, за тобой же всё Приграничье увяжется, а столица в нашу сторону плохо растягивается. Не нравимся мы им. И это взаимно…
   – А где Сун? – не в тему перебил меня шумный граф. – Ты извини, но, по-моему, я вполне конкретно выразил желание видеть её на нашей вечеринке.
   – Не знаю, – задумался я. – По идее должна быть.
   – А разве не ты её приглашал?
   – Делать мне больше нечего! Да я тут один за всех мёл полы, расставлял мебель, рубил мясо, таскал воду и… В общем, попросил Турома. Уверен, что он ей всё передал…
   – Надеюсь, – холодно процедил Эшли и ловко цапнул за рукав пробегающего с кружкой гнома. – Скажи-ка, милейший, а ты не забыл выполнить просьбу нашего могучего друга и пригласить на мой вечер прекрасную госпожу Сун?
   – Помню, о, конечно, просьбе его! Мозги даром гномам дадены, что ли, под шлемы? – гордо стряхнув хватку юного графа, огрызнулся Туром. – Занят безмерно я был на кухне делами – режь, да шинкуй, да соли, да перчи, то подай, то упрячь, не гляди на колени Эльзы рыжей и юбку ей под! Кроме того, в декольте, а не видел чего там…
   – Короче. Ты перепоручил приглашение кому-то другому?
   – Имён называть я не вправе, бесчестно сие, ибо низко, – потупился гном и сдал кореша с потрохами: – Кому, родни кроме, доверишь такое, однако…
   – Нетуро-о-ом! – громко позвал мой бывший наниматель, и второй тиражный бородач мигом примчался на крик, словно здесь раздавали премии. – Друг мой, подскажи, ты… О нет, только не это! Кому ты переперепередал задание насчёт Сун?!
   – Догадлив ты шибко, – ошарашенно отступил Нетуром, прозорливо сваливая ответственность на узкие эльфийские плечи. – Хитрый Эландер без дела рядом настырно слонялся, свистом художественно меня поручения от отвлекая! Я же дрова всё рубил, их таскал к печи, суя в пламя, руки аж чуть не обжёг и вот тут в бороде волосинку… Прямо его я послал! А чего? Подвёл меня неужели остроухий, каналья?! При вас отпинаю его же…
   – Не надо. Свободен. – Эшли устало помассировал основание затылка и обернулся ко мне. – У меня такое ощущение, Малыш, что и эльф найдёт свою линию отмазки.
   – Там кто-то пришёл. – Я с надеждой вытянул шею, но в зал, хохоча, вбежали лишь три разбитные танцовщицы из герцогских запасов.
   Самая уродливая наёмница, видимо, так и не узнала, что мы все ждём её, и призвать за это к ответу некого.
   Музыканты, шагнувшие следом, с порога грянули в трубы и барабаны жаркую танцевальную смесь песен северян с пылким, жарким восточным ритмом. Слегка начинающая пьянеть публика охотно повылезала из-за столов и пустилась в пляс! Лёгкая алкогольная эйфория, приправленная заводной мелодией, оказала на присутствующих самое благорасполагающее воздействие. Девицы влезли на столы, тряся юбками и высоко вскидывая ноги, наши наёмники, торгаши, крестьяне и прочие рукоплескали, топали ногами, орали и швыряли мелкие монеты. Музыканты старались вовсю, честно отрабатывая приглашение. Шумная гульба начинала входить в раж…
   Трувор уже втихую дал отмашку рыжей Эльзе прекратить бесплатный пиворазлив, Эшли успешно забыл тему отсутствия Сун, гномы под шумок катили в укромный угол винный бочонок, Эландер прекратил заунывное пение и даже вроде бы намеревался изобразить нечто балетное, а я некстати вспомнил об обещанной книжке. Ведь если у старого папиного друга всё-таки есть что почитать, то… Довести мысль до конца не удалось – двери в харчевню распахнулись, являя нетрезвым взорам волосатый хобот строевого мамонта!
   Первые пять – десять минут на это никто не обратил внимания, все плясали и пели, явно сочтя зверя результатом воздействия алкогольных паров. А вот когда он затрубил…
   – Мамо-онт! Спасайся кто мо-же-эт!
   Лично я никогда не видел, чтоб популярное заведение ресторанного образца пустело с такой скоростью. Могучее животное и дух не успело перевести, как оказалось один на один с нашим маленьким, но спаянным коллективом.
   – Малыш, я не понял – и что, вот эта волосатая скотина испортила мой праздник?
   Мне сразу захотелось прочесть своему умненькому хозяину коротенькую лекцию о диких мамонтах, но я не успел – Эшли вылез из-за стола и, вооружённый одной вилкой, пошёл чинить разборки с колоссом. Рыжая служанка едва успела перехватить его на ходу, спрятав носом в декольте, а оттуда ещё никто не вырывался.
   – Мамонта гасить одиноко мы ли будем храбро? – с чуть заметным иканием раздалось из-под самого дальнего стола.
   Замечательно, вот только этих двух недомерков нам тут для полного счастья и не хватало. Общеизвестно – инстинкт самосохранения у гномов находится даже не в зачаточном, а скорее в противозачаточном состоянии. Так ведь плюс к тому эти герои ещё наверняка и бочонок уполовинили. Им сейчас любое море по колено, любые горы по «не балуйся»…
   – Я пойду, – тихо, но уверенно вставил сладкоголосый эльф. – Во-первых, наш народ умеет говорить с животными, во-вторых, что может быть достойнее смерти под тяжёлой пятой неукротимого…
   – Свалились же психи на мою голову! – так же осторожно, чтоб не спровоцировать агрессии зверя, взвыл старый Трувор. – Малыш, убери их всех и выгони мамонта! Ничего не знаю, ты тут ответственный за порядок, вот и разбирайся с нежелательными посетителями!
   «В смысле потребовать, чтоб он, как и все, оставил оружие при входе, то есть отвинтил бивни, да?» – чуть не ляпнул я. Но поскольку у ааргхов нет чувства юмора, то махнул на всё рукой и шагнул вперёд.
   – Гр-р-р!!!
   От моего боевого клича подпрыгнули забытые пивные кружки на столах. Некоторые, не выдержав, лопнули на месте, другие рухнули набок или спрыгнули вниз, предпочтя быструю смерть от дубовых досок пола. Эльза заткнула уши и присела, Эшли зажмурился, гномы церемонно чокнулись, Эландер поправил вставшие дыбом волосы, Трувор… ничего. Он за время дружбы с моим папой и не такое слышал, а вот мамонт, который по идее должен был схватиться хоботом за сердце и убежать, лишь поднял на меня заинтересованный взгляд. Не сработало, обидно, а у моего дядюшки выходило на раз…
   – Всё, всё, достаточно. – Эшли засучил рукава и, прежде чем мы дружно его сцапали, ткнул-таки вилкой зверю в розовую носопырку.
   Мамонт недолго думая сделал то, о чём почти ежедневно мечтал каждый из нас – с размаху дал ему по морде! Тощего графа снесло прямо на гномов, бедняги только и успели расступиться…
   Ну тут уж мы все по-серьёзному обиделись. Нельзя же так, в самом деле, с человеком, тем более когда все мы с ним прощаемся! Закон фронтира – всегда стой за своего, даже если этот свой неправ!
   Я прыгнул вперёд, поймав зверя за бивни и всем весом пригибая их к земле. Туром и Нетуром дружно обхватили его левую переднюю ногу, пытаясь произвести ущемление ахиллесова сухожилия. Мамонта такая наглость и незнание элементарных основ анатомии животных просто ошарашила, но, когда гибкий Эландер одним балетным движением вспрыгнул ему на шею, страстно шепча по-эльфийски: «Мы с тобой одной крови, ты и я. Покорись, младший брат, я твоя защита и судьба. Склонись, брат, не пожалеешь…» – мохнатый гигант резко пришёл в себя. Его маленькие глазки мгновенно стали красными.
   – Я вас сам поубиваю-у! – с надрывом заорал Трувор, как барсук, заставший свою супругу в постели с кроликом, но поздно…
   Взбесившееся животное запустило мною в недостроенную стену, и хорошо, что не в папиного друга. Попади этот мазила в старого наёмника, и героическая жизнь последнего была бы расплющена самым нехаризматическим образом. А так не свезло только мне.
   Вторым движением мамонт снял с уха цепляющегося эльфа и, покачав над головой, выкинул себе за спину в надвигающуюся ночь. Только бульк раздался… Хм, но если он с первого раза ухитрился запузырить остроухого в колодец, то я зря обзывал зверя мазилой, у него редкий талант!
   Рычащие гномы были просто стряхнуты с тумбообразной ноги, как перекормленные блохи. Летели они хорошо, кучно, а вот приземлились неравномерно – один в барную стойку, другой в тот самый недопитый бочонок. Угадайте, кто был более счастлив? Да оба!
   – Прекратите рушить моё заведение! – продолжал надрываться Трувор, высоко подпрыгивая от бессилия.
   Всё равно мамонта мы бы не загасили даже при полном вооружении, а оно, как помните, оставалось под замком снаружи. Длинный волосатый хобот с недвусмысленными намерениями развернулся в сторону рыжей Эльзы. А не фига было так легкомысленно одеваться! Она заверещала и, неожиданно наполнив пивную кружку, сунула её под нос гиганту. Мамонт нюхнул, подумал и высосал пенную жидкость до дна…
   – Ещё! Чего стоишь, дура, наливай ему прямо в бадью! – Пожилой наёмник не погнушался лично принести подходящую, и последующие полчаса мамонт, образно выражаясь, пил как лошадь.
   Умненькая служанка только и успевала подливать ему свежего пива, не забывая время от времени разбавлять его бутылкой-другой чего покрепче. Повеселевшие глазки зверя мутненько заблестели, хобот порозовел, и вскоре, немузыкально намурлыкивая, незваный гость удалился нетрезвой походкой.
   – Гр-р-р… – Шмяк! Я вяло сполз со стены головой вниз.
   Брёвна успешно выдержали вес моей молодой туши, но долго изображать оригинальной формы коврик всё-таки противно чести ааргха. Гномы так и не высунулись из насиженных мест, каждый нашёл чем заняться, и это их вполне удовлетворяло.