Страница:
– Успокойся, милая, ты бредишь. Ничего такого не было. – Командор слегка встряхнул меня за плечи.
– Да? Правда? – не поверила я.
В моем мозгу еще сменяли друг дружку страшные картины того, что могло произойти с Профессором, и они уже начинали достигать масштабов дантевского ада. Знал бы кот, что за эти несколько секунд по воле моих фантазий ему пришлось пройти все его круги!
Я усиленно потрясла головой. Единственно действенный способ быстро прийти в себя. В таких случаях встряска Алекса особо не помогала, он боялся причинить мне боль и рассердить, даже не знаю, чего больше. Говорю же, стал решительней, но это качество не всегда проявлялось.
– Идем, – поторопил меня он, и я поспешила за ним, кажется, мне полегчало.
– Мы идем к «Трескоеду»? Что там опять случилось? Снова кикимора?
Все-таки наступившая темнота (городские власти явно экономили на фонарях) действовала на нервы и вызывала тревогу.
– Хуже. Боюсь, скоро ты увидишь все сама.
Я уже не знала, о чем и думать, но старалась не поддаваться панике. Я ведь как-никак профессионал, суперагент, короткие годы службы должны были научить меня сохранять хладнокровие даже в экстремальной ситуации.
– Что натворил этот кот?! Он хоть жив? Скажи мне! Только не молчи, не мучь меня, я больше так не выдержу!
Алекс тяжело вздохнул и, обняв за плечи, развернул меня кругом.
– Вон «Трескоед», мы уже пришли.
– Но тут ничего… не происхо… вроде…
Но когда мы подошли к забору и командор распахнул калитку, нам открылась вся жуть происходящего.
В первую секунду я подумала, что мы как-то перескочили во времени и попали в будущее, в самый разгар войны между роботами и людьми. Столько современного оружия я не видела за целую жизнь! Шесть штук автоматов Калашникова, ручной пулемет, пять ящиков гранат, коробки с пистолетами, помповые ружья, снайперская винтовка, самурайский меч, два лука ночного видения с фосфорическими стрелами, нож морского спецназа США, бочонок с порохом, три ящика динамитных шашек, зулусское копье и офицерская сабля. Возможно, было что-то еще, вроде компактного ленинского броневичка, я в темноте не разглядела…
Честное слово, даже когда мы освобождали русского лешего из вьетнамского плена, а котик тогда впервые изображал из себя Рембо, оружия у нас троих было меньше. Хотя тогда мы были экипированы до зубов, потому как натолкнулись на склад боеприпасов вьетнамских оборотней-коммунистов, посредством водки превращающихся в бесхвостых обезьян-психопатов и в пылу боя стреляющих по своим…
– Что это?! Война? Опять война?!!
Мой муж приложил палец к губам, молча указывая взглядом налево. Там я заметила размытое, неопределенное движение. Кто-то очень низкорослый, похожий на карлика, крался в ночи вдоль развалин дома. Потом стало ясно, что тащил он на спине китайскую базуку, едва дыша от ее тяжести, но все-таки тащил к сделанному Алексом проему в стене подвала. Бросил на землю, повернул дулом к подвалу, а сам прыгнул внутрь.
– Это же наш кот, – прозрела я.
Так вот кто припер сюда весь этот арсенал! Ах ты маленький хвостатый милитарист, чтоб тебе этой базукой хвост придавило! Чтоб ты оглох от выстрела! Чтоб у тебя икота началась при пулеметной стрельбе и все очереди в «молоко» уходили! Чтоб твоя военная дурь вылечилась только оплеухой любимой Анхесенпы! И желательно не одной! Последнее, конечно, жестоко, но меня уже занесло…
– Алекс, – возмутилась я, – что ты встал? Разве не видишь, что твой дружок хочет уничтожить к чертям полосатым весь Архангельск?!
– Ну не то чтобы весь, – замялся командор. – А всего лишь один конкретный подвал… соседний дом… и, пожалуй, улицу тоже.
В этот момент кот выпрыгнул из подвала, припал к базуке, и грохнул выстрел! Мы присели, Пусика отдачей снесло до соседнего забора, но он, подхватив автомат, бодренько метнулся обратно, прямо в клубы порохового дыма. Из подвала вырвались языки пламени и столб искр. Через минуту пара сухих досок деревянного забора соседнего подворья вспыхнула, как спички Балабановской фабрики. Если подует ветер, тут целый квартал выгорит меньше чем за полчаса….
– Херр немец! – Перед нами рухнул на колени бледный, весь в саже, невесть откуда набежавший официант. – Уйми своего котейку, порушит ведь все, сметет на фиг. Уж мы, поди, как-нибудь сметанкой да треской откупимся. Кой-где и икорки красной добавим-с. Что ж скупиться, когда жизнь на кону?!
– Да, милый, не стой как дурак, – нежно улыбнулась я любимому мужу.
Командор спохватился, сказал: «Яволь!» – и кинулся в подвал. Мгновением позже громыхнул взрыв. Останки здоровущего двухэтажного здания в центре Архангельска сразу стали на два метра ниже, всем весом просев в подвальное помещение. Я не успела заткнуть уши и, уже падая, поймала огромный пушистый комок, отныне именуемый Пушистым Предателем. По одним его шевелящимся губкам я поняла, что он яростно матерится. Отредактированно и цензурно его речь звучала бы примерно так:
– Какая досада, я опять промахнулся!
Как это звучало в реальности, я повторить не берусь, и хорошо, что уши были заложены.
– Что ты наделал? – орала я, прижав его к земле и навалившись сверху.
– Не могла бы ты немного ослабить нажим на мою шею, о неадекватная супруга моего бедного друга? – примерно так, но, может быть, без рифмы должен был ответить кот.
Но он ответил ТАК, что я не задумываясь вмазала ему по губам. Не сметь при мне материться!!! Профессор обалдел, вздрогнул и пришел в себя.
– Алиночка, а где Алекс?
– Что-о-о?!
– Я говорю: Алиночка, а где Алекс?
– Чего-о? Говори громче.
– А-ли-ноч-ка, где-э А-ле-экс? Тетеря ты глухая! – в полный голос проорал кот.
– А за глухую тетерю ответишь. – Я поднесла кулак к его носу. – Зачем ты все это устроил? Ты посмотри, что вокруг творится! Каким же надо быть болваном, чтобы затевать стрельбу из современного оружия в центре старого деревянного города восемнадцатого века? У тебя вообще хоть какие-то мозги остались?
– Я защищал свою собственность! – взвился агент 013.
Со всех сторон к месту взрыва спешил народ, люди не понимали, что происходит, и не знали, с чего начать.
– Каждый вправе бороться за свое благосостояние, и я не позволю какой-то там кикиморе меня грабить!
Я поняла, что слышу его, а кот продолжал орать, видимо, накопилось.
– Да, «Трескоед» – это мой ресторан! Да, купец Муркин – это тоже я. Да, я всего лишь пытался заработать детям на молочко, которого им вечно не хватает на кухне у Синелицего! И что в этом плохого, что?! Не пройдет и года, как мне предстоит оплачивать их учебу. Ты же знаешь, Уголек хочет стать архитектором. Ты хоть на секунду представляешь, что такое определить малолетнего кота в Харьковский университет на отделение живописи, ваяния и зодчества? А Абиссинка мечтает стать модельером. Не у Зайцева же ее учить?! Придется отправлять в Милан, а это деньги. На Мандаринчике я, конечно, сэкономлю. Он всего лишь хочет служить в армии. Но, с другой стороны, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. А высшие учебные военные заведения для котов у нас пока не открыты. Теперь ты понимаешь, зачем мне маленький семейный бизнес?
– Алекс… – горько всхлипнула я, забыв про кота.
– Чего?
– Я говорю, Алекс…
– Ты меня не слушаешь! – возмутился Пусик, пытаясь в свою очередь отвесить мне пощечину, но я перехватила его лапу.
– Там в подвале был Алекс, – четко проговаривая слова, пояснила я. – Он полез за тобой. И если ты, скотина пушистая, сделал меня вдовой, то я от твоего семейного бизнеса камня на камне не оставлю-у!
– Ты этого не сделаешь, – попятился кот.
– Проверим?! – Мне в голову ударила горячая татарская кровь, и Пусик первым бросился разгребать завалы.
Его примеру последовали десятки архангельцев, словно очнувшихся ото сна и дружно кинувшихся тушить пожар. Я же опустилась на колени, закрыла лицо руками и начала тихо выть, раскачиваясь из стороны в сторону:
– Алекс, любимый, родной, единственный… Если ты меня слышишь на небесах, клянусь аллахом, я придумаю самую страшную казнь для этого кота… Я засуну его в чрево кита… Я подвергну его всем египетским казням… Я проучу его по законам шариата. То есть сначала кастрирую, а потом лапы оторву и съесть заставлю… И не осуждай меня с небес, о мой возлюбленный муж!
– Алина, родная, ты в порядке? – раздалось откуда-то сверху.
– Алекс, подожди, я немножко занята.
– Э-э, интересно чем?
– Горько скорблю о твоей утрате, – пояснила я, не рискуя поднимать глаз.
– Хм… тогда не буду отвлекать.
Я посмотрела наверх, из разбитых окон развалин второго этажа на меня любовался командор, подперев голову руками.
– Как ты туда попал? – невпопад спросила я.
– Из подвала по лестнице наверх, – охотно пояснил он. – Похоже, немного подвернул ногу, но не так чтобы в гипс. А ты как?
– Прошу Аллаха даровать тебе рай, – так же охотно соврала я, все еще не в силах до конца поверить, что мой муж жив. На самом-то деле я просила о казни для кота, но представлять своего мужа на небесах в окружении гурий – увольте…
– А что агент 013?
– О, Пусик в полном порядке. Разгребает завалы. Организует пожарных и народные дружины. В общем, пока нормально.
– Так мне уже можно спуститься?
– Подожди, а ты точно жив?
– Думаю, да. Знаешь, пожалуй, даже точно – да!
Я радостно кивнула, и минуту спустя командор уже прижимал меня к себе. На какое-то время мы полностью забыли о взрыве, пожаре, кикиморе и несчастных, трудолюбивых архангельцах, оказавшихся заложниками ситуации.
– А как же кикимора? Ты ее видел?
– Видел, но, похоже, ей опять удалось сбежать.
– Откуда ты знаешь?
– Так, интуиция. – И Алекс кивнул в сторону стоящего в тени колодца, над которым как раз в этот момент мелькнула синяя нога с перепонками. Эта коварная дрянь вновь ухитрилась вылезти сухой из воды, вернее, в нее залезть! А что, если… Я взглянула на Алекса. У него расширились глаза, и он протестующе замахал руками:
– Нет-нет-нет…
Но я уже бросилась к колодцу.
– Веревка есть?
Какой-то мужик из толпы мгновенно протянул мне ведро с привязанной к нему веревкой. Ведро я кинула мужу, а свободный конец веревки два раза обмотала вокруг талии, затянув в морской узел.
– Спускай меня вниз и ничего не бойся.
Командор тупо кивнул, явно не соображая, что происходит, и своими руками аккуратно опустил меня в колодец.
– Ничего, милый, я ее догоню и за все посчитаюсь, – пробормотала я под нос.
Сначала спускаться в черную холодную дыру было страшновато, а почувствовав ступнями ледяную воду, я, признаюсь, окончательно пожалела о своем безрассудстве. Но я же закаленный спецагент, сейчас не время бояться холодной водички. С каждой секундой кикимора уходила все дальше и в любое время может вернуться в любой другой архангельский погреб, когда нас уже не будет рядом. Думая так, я уже опустилась в воду по пояс. Брр… кажется, у меня начало сводить судорогой ноги. Это может плохо кончиться. Чтобы как-то согреться, я начала активно барахтаться.
– Все, я тебя вытаскиваю! – нервно крикнул Алекс.
Его искаженный эхом голос заставил меня вздрогнуть, хотя я и так уже вовсю дрожала. Я поспешно дернула за веревку в ответ, говоря этим: «Не вздумай!»
Но он, кажется, понял все наоборот. Потому что этот эгоист начал быстро тянуть меня наверх. Я отчаянно пыталась зацепиться ногой за бревна, из которых был выложен колодец. Но они были слишком скользкими, и насильственное извлечение успешно продолжалось. Ну и в принципе зачем я сопротивляюсь? Без акваланга здесь все равно делать нечего.
И в этот момент чьи-то длинные пальцы сжали мою щиколотку, с невероятной силой утаскивая меня под воду. От ужаса я не смогла и крикнуть, а в следующую секунду уже была под водой, не успев даже вздохнуть напоследок. Больше ничего не помню. По крайней мере до того момента, как смогла снова нормально дышать.
Сначала я почувствовала мокрый земляной пол, затылок дико болел, и все тело ломило. Если меня притащили сюда, держа за ногу (мне периодически так казалось, а теперь стало окончательно ясно, что это был не сон), то все логично. Опираясь на локти, я попыталась сесть. Позади была стена, деревянная, судя по ощущениям, потому что вокруг было темно, хоть глаз выколи. Я прислушалась. Полная тишина, полный мрак и жуткая холодрыга. Как будто я стала невольной героиней фильма ужасов. Хотя с нашей работой по идее это могло случиться и раньше. Но в пещере утбурда и то не было так страшно.
Вдруг скрипнула дверь и комнату (я оказалась внутри какой-то бревенчатой избы) залило лунным светом. И прямо на меня уставились пустые глазницы человеческого черепа с копной зеленых волос и одним кривым зубом, торчащим изо рта.
– Баба-яга? – Я была в такой прострации, что сказала это вслух.
– Была, да вся вышла. Да-да-да-да-да.
Светящийся череп отодвинулся в сторону, и я поняла, что вижу перед собой ту самую кошмарную кикимору. Вид у нее, конечно, был не ах… Спутанные зеленые волосы, голова с кулак, огромные глаза навыкате, прямо как у Андерсена (в смысле как у собаки в «Огниве», а не у самого Андерсена), длиннющий нос крючком, здоровущая нога с перепонками, могучие руки, как у человека, хотя пальцы раза в два длиннее. Одета в простую драную рубаху, а под мокрой тканью перекатываются солидные мускулы, как у бодибилдерши.
– Что вы хотите со мной сделать? Зачем вы меня утащили и приволокли сюда? И что это вообще за место?
Моя захватчица открыла рот, подумала и захлопнула его снова. Так. Похоже, три вопроса сразу это слишком сложно для сознания кикиморы. Хоть она и была мыслящей, как думал мой муж, а я ему почти всегда верю, но не настолько умной, как надеялась я. Так что, видимо, получать ответы придется долго. Но, к моему удивлению, кикимора вдруг улыбнулась, оказавшись очень разговорчивой особой, пусть и недалекой.
– Ты мне мешала… да-да-да-да-да. Хотела украсть мою треску?
– С какой стати?
– А что в колодце делала? Я знаю, ты мою треску воровала, да-да-да. Ты кто такая, русалка, что ли? Хвоста нет. Ты больше на человека похожа, да-да-да-да-да. Но человек в колодец не полезет. Если в своем уме.
– А я не в своем и пьяная была вдобавок, – ухватилась я за эту ложь.
– Это хорошо, потому что треска моя. Запомни это. Да-да-да-да-да.
– А зачем вам треска? Здесь всякой рыбы полно, и повкуснее.
Она вдруг завращала безумными глазами и кинулась на меня, схватив за горло.
– Вы что, сумасшедшая? – прохрипела я.
– Да-да-да-да-да, – протараторила она в своей манере. Потом задумалась и уточнила, ослабив захват: – А что ты сказала? Я прослушала.
И она внезапно меня отпустила, думаю, с Алексом было так же. Потом откуда-то с середины продолжила (потому что это явно было продолжение, а не начало):
– …И тогда я поняла, что мне надо высосать мозги из всей трески на свете. Да-да-да-да-да! И я стану самой сильной. И поведу за собой целую армию кикимор – таких же сильных, как я.
– Но если трески не останется, как же эти кикиморы, так сказать, будут подзаряжаться? – подхватила я ее мысль, пока она внезапно не переключилась на что-то другое.
– Да-да-да. Это очень верное замечание. И что же я, в самом деле? Надо делиться, я же не сумасшедшая.
Угу, это она так считала. Я же к концу нашего десятиминутного разговора поняла, что имею дело с законченной психопаткой.
– А теперь мне пора. Я должна проводить совещание штаба.
– Какого штаба?
– Ах да, это же тайна. Не скажу.
– Ну и не надо.
– Да-да-да-да-да. Скажу. Повстанческой армии. Писать умеешь?
– Умею, – неуверенно кивнула я, вспомнив, как Профессор вечно критиковал мои опусы.
Подпрыгнув, она толкнула ногой дверь в стене и потащила меня по подземному земляному туннелю. Так вот как я сюда попала!
– Эй, можно я теперь сама?
– Да-да-да-да-да. Только ты иди впереди.
Примерно через полчаса пути по узким подземным коридорам, которые, как иногда казалось, были вырыты кротами – такие они были низкие и тесные, мы вышли в лес, на какую-то поляну. Судя по тому, что нас окружало, здесь расположился целый лагерь повстанческой армии кикимор, а точнее, их тренировочная база. Как я догадалась, тренировочная база для будущего вторжения… Но куда?
Их было не так много, и ростом они были поменьше их командирши или военачальницы, не знаю, как в данном случае будет правильнее. Но тренировались они усердно. Подтягивались на брусьях, прыгали через барьеры в виде поваленных деревьев, стоящих одним концом на пеньке. Ловко лазили по деревьям, перетягивали канат, разбивали об голову кирпичи, метали в тренировочное чучело шпильки для волос с расстояния десяти шагов, на спор разгрызали мелкие ветки и боролись в грязи без купальников (я мысленно отметила, что о последнем не надо рассказывать ни мужу, ни коту). И все это ночью, под светом полной луны. Жуть полная…
– Ну как? – широким жестом обведя весь лагерь, спросила кикимора. – Теперь ты готова вступить в наши ряды?
– Э-э, вы, кажется, пригласили меня на секретарскую должность.
– Чего? – не поняла кикимора.
– Писать умею, – раздельно и громко повторила я.
– А-а, ну да-да-да-да-да! Пойдем ко мне. Нужно составить приказ по штабу, округам и окрестным болотам…
Так, слово за слово, незаметно я оказалась по уши втянута в повстанческую авантюру кикимор, образно выражаясь, став «прелестным» центром восстания. В том смысле, что составленные мной приказы и рапорты должны были прельщать обычную рядовую нечисть выступить на стороне мятежников с одной четко выраженной, конкретной целью захвата Архангельска.
Текст рассылаемых писем был примерно такой:
«Сестры мои! Настало время взять власть в свои руки. На леших и упырей надеяться нельзя. Как и все мужики, они слишком рассеянны и думают только о себе. А я думаю только о вас! Мы наедимся мозгами трески и станем самыми сильными, и весь Русский Север будет принадлежать нам!
Мы объявим суверенную офшорную зону (это мои словечки), привлечем иностранный капитал, пообещаем льготы шведам, безналоговое обложение финнам, безвизовый въезд датчанам и беспошлинную торговлю норвежцам!
И все это под протекторатом британского флага (это тоже я придумала, потому что ничего умнее мне в голову не пришло), заявив о полном суверенитете всей Двины, Архангельска, Малых Корел, а также весьма полезного острова Соломбала.
Враг будет разбит, победа будет за нами! (Это расхожая фраза, я к ней никакого отношения не имею.) Вливайтесь в наши ряды, верьте мне, все будет офигенно! (А вот это уже опять я придумала, записав строку из какой-то дешевой попсовой песенки)».
Кикимора была просто в восторге от моих литературных способностей секретаря и пиар-менеджера. Быть может, только поэтому за мной практически не следили, а я старательно изыскивала любую возможность, чтобы вырваться к своим. Шли уже вторые сутки моего вынужденного плена в лесном лагере подготовки кикимор-террористок.
К бешеной ярости похитившей меня косоротой стервы, в лагерь за эти два дня пришло только четыре кикиморы. Из них две хромых, одна косорукая и одна косоглазая. Причем косоглазие было сходящееся. Бедняжка ходила с палочкой, поскольку не видела ничего, кроме собственной переносицы.
Изо всех сил стараясь выполнить функцию провокатора во вражьих рядах, я посоветовала обучать косоруких саперному делу, а косоглазой приобрести ружье для снайперской стрельбы. Обожравшаяся трески кикимора (она еще и в лагерь в бочках эту треску натащила) абсолютно потеряла самоконтроль и во всем мне верила.
– Да-да-да-да-да! Так и надо. Мы создадим настоящую армию. Заграница нам поможет, а если что – помогаем бездомным детям.
– Да-да-да-да-да, – непроизвольно подражая ей, подтверждала я. – Действительно, они там зажрались, в этом Архангельске. А уж сервис какой… То кулебяк нет, то настойка на клюкве закончилась, то туалет через двор налево.
– При мне все будет иначе. Треску – кикиморам, леса – лешим, Двину – водяным, а все людишки у нас по струнке будут ходить. Главное, отделиться от Российской империи, образовав независимое государство Кикимородвинск!
– Да-да-да-да-да, – послушно кивала я, считая минуты и часы до появления кота и командора. Увы, до сих пор обо мне никто и не чухнулся…
Разумеется, я могла удрать и самостоятельно, но, с другой стороны, куда бы я поперлась посередь леса, в неизвестном направлении, без компаса и сухарей? Где там этот Архангельск, ау-у? Нет, я, конечно, знала, что мох на деревьях растет с северной стороны. Но чем это мне могло помочь в плане нахождения хотя бы ближайшей деревеньки, ума не приложу! А здесь хотя бы кормили. Незрелой земляникой, зелеными орехами и березовой корой. Идеальная диета! И я встречу Алекса почти балериной.
Поэтому когда я вечером легла спать, свернувшись калачиком в отвоеванном беличьем дупле, и сквозь сон услышала тихое мурлыканье над ухом, то не особо удивилась.
– А-а-а-оу, кто там? – сонно протянула я, зевая.
– Молчи, несчастная, я тебя спасаю. – Мягкая кошачья лапка прижалась к моим губам.
«Наконец-то! И где ты шлялся, Пусик?» – подумала я, отодвинув его немытую лапу, тихо отплевалась и первым делом спросила:
– А Алекс где?
– Мой напарник пытается арестовать кикимору, – хриплым шепотом пояснил кот. – Ничего сложного, он такое делал двадцать тысяч раз. А вот мне было доверено спасти тебя…
– О да-а, это безумно сложно, – подтвердила я, вставая и беря его на ручки. – Ну что, каков твой план? Как дальше ты будешь меня спасать?
– Ну-у, – задумался Пусик, лениво потягиваясь. – Тебе надо как-то аккуратно спуститься с дерева, не уронив меня, подхватить Алекса и бежать так вплоть до самого Архангельска.
– Чудесный план! – искренне поскрипев зубами, вдохновилась я. – Ты, главное, указывай мне направление. А все остальное я сделаю сама.
Похоже, агент 013 не заметил иронии и, сидя у меня на ручках как младенец, продолжал важным тоном отдавать команды:
– Выходи из дупла и ползи вниз! Нет, не вниз головой! Ты все-таки не белка. Аккуратней. Я говорю, аккуратней! Не урони меня, дурында. Уронишь, кто тебя будет спасать? Вот именно. Давай-давай, пошевеливайся…
Колеблясь между страхом сорваться и желанием придушить этого маленького советчика (или, точнее, антисоветчика?), я кое-как спустилась с высоченной сосны, куда меня подсадила кикимора, и, почувствовав под ногами твердую землю, удовлетворенно выругалась по-татарски. Далее произошло нечто невероятное. Полный кошмар. Луч бластера впился в ствол дерева прямо у меня над головой, одним махом срезав вековую сосну под углом в сорок пять градусов. Я едва успела метнуться в сторону, как тот же луч вспахал землю на том месте, где я только что стояла. Какой-то мерзавец из кустов активно палил по мне из оружия будущего. А еще он рычал и орал басом на весь лес:
– Верни жену моего друга или умри, злобная тварь!
В другой момент я бы сказала, что это полная театральщина. Но сейчас, когда по нам с Пусиком стреляли и я только успевала перекатываться от одного пенька к другому, критиковать стрелка за явное позерство уже как-то и не хотелось. То есть на это просто не было времени. Кот порывался что-то сказать, но я крепко зажала ему ладонью ротик, чтобы он не выдал нас своими воплями.
Выстрелы смолкли так же внезапно, как и начались. С бешено бьющимся сердцем, взмокшей спиной я чутко расслышала, как кто-то крадется за кустами орешника. Опустив глаза, я увидела валяющийся в двух шагах от меня тяжелый сосновый сук. Другого оружия под рукой не было. Кроме кота, разумеется. А что, это идея! Когда незнакомец в камуфлированных доспехах, с бластером в правой руке и космическим мечом в левой шагнул на открытое пространство, я титаническим усилием швырнула ему в лицо тяжеленного кота, а когда злодей пошатнулся, подхватила сук и с низкой стойки вмазала ему по колену.
Негодяй с воплями опрокинулся на спину, ушибленный кот стек у него со шлема, и я поняла, что дерусь… с биороботом Стивом.
– Упс… – виновато произнесла я, пытаясь незаметно отбросить сук в сторону. – Стив, дружище, привет, как делишки? Из какой вселенной в наши края?
– Привет, Алина, – без капли обиды в голосе откликнулся он. – Я буквально на минутку. В промежутке между заданиями. Командор Орлов просил меня проверить этот участок леса. Вроде бы тут пропал агент 013. Но я вижу, что вы оба целы, и очень рад.
– А где сам Алекс?
– Буквально в километре отсюда. Уничтожает военно-полевой лагерь кикимор.
– Понятно, стало быть, за мной он послал кота. А мог бы, между прочим, и сам прийти спасти любимую женщину.
– Он так и собирался, – ворчливо вступился Пушок, отплевываясь сосновыми иголками и шерстью. – Но я решил, что это слишком сложное задание, требующее холодной головы и трезвого расчета. А не пылкого рыцарского безумства! Вот только о том, что сюда припрется этот психованный космодесантник, мы не договаривались…
– Я всего лишь хотел помочь.
– Ха-а, и поэтому распахал всю поляну лазером. Если ты всех так спасаешь, то неудивительно, что до сих пор космические террористы не берут заложников. Потому что, спасая несчастных, такие, как ты, уничтожают на фиг и плохих, и хороших, и все, что шевелится рядом, до кучи!
– Да? Правда? – не поверила я.
В моем мозгу еще сменяли друг дружку страшные картины того, что могло произойти с Профессором, и они уже начинали достигать масштабов дантевского ада. Знал бы кот, что за эти несколько секунд по воле моих фантазий ему пришлось пройти все его круги!
Я усиленно потрясла головой. Единственно действенный способ быстро прийти в себя. В таких случаях встряска Алекса особо не помогала, он боялся причинить мне боль и рассердить, даже не знаю, чего больше. Говорю же, стал решительней, но это качество не всегда проявлялось.
– Идем, – поторопил меня он, и я поспешила за ним, кажется, мне полегчало.
– Мы идем к «Трескоеду»? Что там опять случилось? Снова кикимора?
Все-таки наступившая темнота (городские власти явно экономили на фонарях) действовала на нервы и вызывала тревогу.
– Хуже. Боюсь, скоро ты увидишь все сама.
Я уже не знала, о чем и думать, но старалась не поддаваться панике. Я ведь как-никак профессионал, суперагент, короткие годы службы должны были научить меня сохранять хладнокровие даже в экстремальной ситуации.
– Что натворил этот кот?! Он хоть жив? Скажи мне! Только не молчи, не мучь меня, я больше так не выдержу!
Алекс тяжело вздохнул и, обняв за плечи, развернул меня кругом.
– Вон «Трескоед», мы уже пришли.
– Но тут ничего… не происхо… вроде…
Но когда мы подошли к забору и командор распахнул калитку, нам открылась вся жуть происходящего.
В первую секунду я подумала, что мы как-то перескочили во времени и попали в будущее, в самый разгар войны между роботами и людьми. Столько современного оружия я не видела за целую жизнь! Шесть штук автоматов Калашникова, ручной пулемет, пять ящиков гранат, коробки с пистолетами, помповые ружья, снайперская винтовка, самурайский меч, два лука ночного видения с фосфорическими стрелами, нож морского спецназа США, бочонок с порохом, три ящика динамитных шашек, зулусское копье и офицерская сабля. Возможно, было что-то еще, вроде компактного ленинского броневичка, я в темноте не разглядела…
Честное слово, даже когда мы освобождали русского лешего из вьетнамского плена, а котик тогда впервые изображал из себя Рембо, оружия у нас троих было меньше. Хотя тогда мы были экипированы до зубов, потому как натолкнулись на склад боеприпасов вьетнамских оборотней-коммунистов, посредством водки превращающихся в бесхвостых обезьян-психопатов и в пылу боя стреляющих по своим…
– Что это?! Война? Опять война?!!
Мой муж приложил палец к губам, молча указывая взглядом налево. Там я заметила размытое, неопределенное движение. Кто-то очень низкорослый, похожий на карлика, крался в ночи вдоль развалин дома. Потом стало ясно, что тащил он на спине китайскую базуку, едва дыша от ее тяжести, но все-таки тащил к сделанному Алексом проему в стене подвала. Бросил на землю, повернул дулом к подвалу, а сам прыгнул внутрь.
– Это же наш кот, – прозрела я.
Так вот кто припер сюда весь этот арсенал! Ах ты маленький хвостатый милитарист, чтоб тебе этой базукой хвост придавило! Чтоб ты оглох от выстрела! Чтоб у тебя икота началась при пулеметной стрельбе и все очереди в «молоко» уходили! Чтоб твоя военная дурь вылечилась только оплеухой любимой Анхесенпы! И желательно не одной! Последнее, конечно, жестоко, но меня уже занесло…
– Алекс, – возмутилась я, – что ты встал? Разве не видишь, что твой дружок хочет уничтожить к чертям полосатым весь Архангельск?!
– Ну не то чтобы весь, – замялся командор. – А всего лишь один конкретный подвал… соседний дом… и, пожалуй, улицу тоже.
В этот момент кот выпрыгнул из подвала, припал к базуке, и грохнул выстрел! Мы присели, Пусика отдачей снесло до соседнего забора, но он, подхватив автомат, бодренько метнулся обратно, прямо в клубы порохового дыма. Из подвала вырвались языки пламени и столб искр. Через минуту пара сухих досок деревянного забора соседнего подворья вспыхнула, как спички Балабановской фабрики. Если подует ветер, тут целый квартал выгорит меньше чем за полчаса….
– Херр немец! – Перед нами рухнул на колени бледный, весь в саже, невесть откуда набежавший официант. – Уйми своего котейку, порушит ведь все, сметет на фиг. Уж мы, поди, как-нибудь сметанкой да треской откупимся. Кой-где и икорки красной добавим-с. Что ж скупиться, когда жизнь на кону?!
– Да, милый, не стой как дурак, – нежно улыбнулась я любимому мужу.
Командор спохватился, сказал: «Яволь!» – и кинулся в подвал. Мгновением позже громыхнул взрыв. Останки здоровущего двухэтажного здания в центре Архангельска сразу стали на два метра ниже, всем весом просев в подвальное помещение. Я не успела заткнуть уши и, уже падая, поймала огромный пушистый комок, отныне именуемый Пушистым Предателем. По одним его шевелящимся губкам я поняла, что он яростно матерится. Отредактированно и цензурно его речь звучала бы примерно так:
– Какая досада, я опять промахнулся!
Как это звучало в реальности, я повторить не берусь, и хорошо, что уши были заложены.
– Что ты наделал? – орала я, прижав его к земле и навалившись сверху.
– Не могла бы ты немного ослабить нажим на мою шею, о неадекватная супруга моего бедного друга? – примерно так, но, может быть, без рифмы должен был ответить кот.
Но он ответил ТАК, что я не задумываясь вмазала ему по губам. Не сметь при мне материться!!! Профессор обалдел, вздрогнул и пришел в себя.
– Алиночка, а где Алекс?
– Что-о-о?!
– Я говорю: Алиночка, а где Алекс?
– Чего-о? Говори громче.
– А-ли-ноч-ка, где-э А-ле-экс? Тетеря ты глухая! – в полный голос проорал кот.
– А за глухую тетерю ответишь. – Я поднесла кулак к его носу. – Зачем ты все это устроил? Ты посмотри, что вокруг творится! Каким же надо быть болваном, чтобы затевать стрельбу из современного оружия в центре старого деревянного города восемнадцатого века? У тебя вообще хоть какие-то мозги остались?
– Я защищал свою собственность! – взвился агент 013.
Со всех сторон к месту взрыва спешил народ, люди не понимали, что происходит, и не знали, с чего начать.
– Каждый вправе бороться за свое благосостояние, и я не позволю какой-то там кикиморе меня грабить!
Я поняла, что слышу его, а кот продолжал орать, видимо, накопилось.
– Да, «Трескоед» – это мой ресторан! Да, купец Муркин – это тоже я. Да, я всего лишь пытался заработать детям на молочко, которого им вечно не хватает на кухне у Синелицего! И что в этом плохого, что?! Не пройдет и года, как мне предстоит оплачивать их учебу. Ты же знаешь, Уголек хочет стать архитектором. Ты хоть на секунду представляешь, что такое определить малолетнего кота в Харьковский университет на отделение живописи, ваяния и зодчества? А Абиссинка мечтает стать модельером. Не у Зайцева же ее учить?! Придется отправлять в Милан, а это деньги. На Мандаринчике я, конечно, сэкономлю. Он всего лишь хочет служить в армии. Но, с другой стороны, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. А высшие учебные военные заведения для котов у нас пока не открыты. Теперь ты понимаешь, зачем мне маленький семейный бизнес?
– Алекс… – горько всхлипнула я, забыв про кота.
– Чего?
– Я говорю, Алекс…
– Ты меня не слушаешь! – возмутился Пусик, пытаясь в свою очередь отвесить мне пощечину, но я перехватила его лапу.
– Там в подвале был Алекс, – четко проговаривая слова, пояснила я. – Он полез за тобой. И если ты, скотина пушистая, сделал меня вдовой, то я от твоего семейного бизнеса камня на камне не оставлю-у!
– Ты этого не сделаешь, – попятился кот.
– Проверим?! – Мне в голову ударила горячая татарская кровь, и Пусик первым бросился разгребать завалы.
Его примеру последовали десятки архангельцев, словно очнувшихся ото сна и дружно кинувшихся тушить пожар. Я же опустилась на колени, закрыла лицо руками и начала тихо выть, раскачиваясь из стороны в сторону:
– Алекс, любимый, родной, единственный… Если ты меня слышишь на небесах, клянусь аллахом, я придумаю самую страшную казнь для этого кота… Я засуну его в чрево кита… Я подвергну его всем египетским казням… Я проучу его по законам шариата. То есть сначала кастрирую, а потом лапы оторву и съесть заставлю… И не осуждай меня с небес, о мой возлюбленный муж!
– Алина, родная, ты в порядке? – раздалось откуда-то сверху.
– Алекс, подожди, я немножко занята.
– Э-э, интересно чем?
– Горько скорблю о твоей утрате, – пояснила я, не рискуя поднимать глаз.
– Хм… тогда не буду отвлекать.
Я посмотрела наверх, из разбитых окон развалин второго этажа на меня любовался командор, подперев голову руками.
– Как ты туда попал? – невпопад спросила я.
– Из подвала по лестнице наверх, – охотно пояснил он. – Похоже, немного подвернул ногу, но не так чтобы в гипс. А ты как?
– Прошу Аллаха даровать тебе рай, – так же охотно соврала я, все еще не в силах до конца поверить, что мой муж жив. На самом-то деле я просила о казни для кота, но представлять своего мужа на небесах в окружении гурий – увольте…
– А что агент 013?
– О, Пусик в полном порядке. Разгребает завалы. Организует пожарных и народные дружины. В общем, пока нормально.
– Так мне уже можно спуститься?
– Подожди, а ты точно жив?
– Думаю, да. Знаешь, пожалуй, даже точно – да!
Я радостно кивнула, и минуту спустя командор уже прижимал меня к себе. На какое-то время мы полностью забыли о взрыве, пожаре, кикиморе и несчастных, трудолюбивых архангельцах, оказавшихся заложниками ситуации.
– А как же кикимора? Ты ее видел?
– Видел, но, похоже, ей опять удалось сбежать.
– Откуда ты знаешь?
– Так, интуиция. – И Алекс кивнул в сторону стоящего в тени колодца, над которым как раз в этот момент мелькнула синяя нога с перепонками. Эта коварная дрянь вновь ухитрилась вылезти сухой из воды, вернее, в нее залезть! А что, если… Я взглянула на Алекса. У него расширились глаза, и он протестующе замахал руками:
– Нет-нет-нет…
Но я уже бросилась к колодцу.
– Веревка есть?
Какой-то мужик из толпы мгновенно протянул мне ведро с привязанной к нему веревкой. Ведро я кинула мужу, а свободный конец веревки два раза обмотала вокруг талии, затянув в морской узел.
– Спускай меня вниз и ничего не бойся.
Командор тупо кивнул, явно не соображая, что происходит, и своими руками аккуратно опустил меня в колодец.
– Ничего, милый, я ее догоню и за все посчитаюсь, – пробормотала я под нос.
Сначала спускаться в черную холодную дыру было страшновато, а почувствовав ступнями ледяную воду, я, признаюсь, окончательно пожалела о своем безрассудстве. Но я же закаленный спецагент, сейчас не время бояться холодной водички. С каждой секундой кикимора уходила все дальше и в любое время может вернуться в любой другой архангельский погреб, когда нас уже не будет рядом. Думая так, я уже опустилась в воду по пояс. Брр… кажется, у меня начало сводить судорогой ноги. Это может плохо кончиться. Чтобы как-то согреться, я начала активно барахтаться.
– Все, я тебя вытаскиваю! – нервно крикнул Алекс.
Его искаженный эхом голос заставил меня вздрогнуть, хотя я и так уже вовсю дрожала. Я поспешно дернула за веревку в ответ, говоря этим: «Не вздумай!»
Но он, кажется, понял все наоборот. Потому что этот эгоист начал быстро тянуть меня наверх. Я отчаянно пыталась зацепиться ногой за бревна, из которых был выложен колодец. Но они были слишком скользкими, и насильственное извлечение успешно продолжалось. Ну и в принципе зачем я сопротивляюсь? Без акваланга здесь все равно делать нечего.
И в этот момент чьи-то длинные пальцы сжали мою щиколотку, с невероятной силой утаскивая меня под воду. От ужаса я не смогла и крикнуть, а в следующую секунду уже была под водой, не успев даже вздохнуть напоследок. Больше ничего не помню. По крайней мере до того момента, как смогла снова нормально дышать.
Сначала я почувствовала мокрый земляной пол, затылок дико болел, и все тело ломило. Если меня притащили сюда, держа за ногу (мне периодически так казалось, а теперь стало окончательно ясно, что это был не сон), то все логично. Опираясь на локти, я попыталась сесть. Позади была стена, деревянная, судя по ощущениям, потому что вокруг было темно, хоть глаз выколи. Я прислушалась. Полная тишина, полный мрак и жуткая холодрыга. Как будто я стала невольной героиней фильма ужасов. Хотя с нашей работой по идее это могло случиться и раньше. Но в пещере утбурда и то не было так страшно.
Вдруг скрипнула дверь и комнату (я оказалась внутри какой-то бревенчатой избы) залило лунным светом. И прямо на меня уставились пустые глазницы человеческого черепа с копной зеленых волос и одним кривым зубом, торчащим изо рта.
– Баба-яга? – Я была в такой прострации, что сказала это вслух.
– Была, да вся вышла. Да-да-да-да-да.
Светящийся череп отодвинулся в сторону, и я поняла, что вижу перед собой ту самую кошмарную кикимору. Вид у нее, конечно, был не ах… Спутанные зеленые волосы, голова с кулак, огромные глаза навыкате, прямо как у Андерсена (в смысле как у собаки в «Огниве», а не у самого Андерсена), длиннющий нос крючком, здоровущая нога с перепонками, могучие руки, как у человека, хотя пальцы раза в два длиннее. Одета в простую драную рубаху, а под мокрой тканью перекатываются солидные мускулы, как у бодибилдерши.
– Что вы хотите со мной сделать? Зачем вы меня утащили и приволокли сюда? И что это вообще за место?
Моя захватчица открыла рот, подумала и захлопнула его снова. Так. Похоже, три вопроса сразу это слишком сложно для сознания кикиморы. Хоть она и была мыслящей, как думал мой муж, а я ему почти всегда верю, но не настолько умной, как надеялась я. Так что, видимо, получать ответы придется долго. Но, к моему удивлению, кикимора вдруг улыбнулась, оказавшись очень разговорчивой особой, пусть и недалекой.
– Ты мне мешала… да-да-да-да-да. Хотела украсть мою треску?
– С какой стати?
– А что в колодце делала? Я знаю, ты мою треску воровала, да-да-да. Ты кто такая, русалка, что ли? Хвоста нет. Ты больше на человека похожа, да-да-да-да-да. Но человек в колодец не полезет. Если в своем уме.
– А я не в своем и пьяная была вдобавок, – ухватилась я за эту ложь.
– Это хорошо, потому что треска моя. Запомни это. Да-да-да-да-да.
– А зачем вам треска? Здесь всякой рыбы полно, и повкуснее.
Она вдруг завращала безумными глазами и кинулась на меня, схватив за горло.
– Вы что, сумасшедшая? – прохрипела я.
– Да-да-да-да-да, – протараторила она в своей манере. Потом задумалась и уточнила, ослабив захват: – А что ты сказала? Я прослушала.
И она внезапно меня отпустила, думаю, с Алексом было так же. Потом откуда-то с середины продолжила (потому что это явно было продолжение, а не начало):
– …И тогда я поняла, что мне надо высосать мозги из всей трески на свете. Да-да-да-да-да! И я стану самой сильной. И поведу за собой целую армию кикимор – таких же сильных, как я.
– Но если трески не останется, как же эти кикиморы, так сказать, будут подзаряжаться? – подхватила я ее мысль, пока она внезапно не переключилась на что-то другое.
– Да-да-да. Это очень верное замечание. И что же я, в самом деле? Надо делиться, я же не сумасшедшая.
Угу, это она так считала. Я же к концу нашего десятиминутного разговора поняла, что имею дело с законченной психопаткой.
– А теперь мне пора. Я должна проводить совещание штаба.
– Какого штаба?
– Ах да, это же тайна. Не скажу.
– Ну и не надо.
– Да-да-да-да-да. Скажу. Повстанческой армии. Писать умеешь?
– Умею, – неуверенно кивнула я, вспомнив, как Профессор вечно критиковал мои опусы.
Подпрыгнув, она толкнула ногой дверь в стене и потащила меня по подземному земляному туннелю. Так вот как я сюда попала!
– Эй, можно я теперь сама?
– Да-да-да-да-да. Только ты иди впереди.
Примерно через полчаса пути по узким подземным коридорам, которые, как иногда казалось, были вырыты кротами – такие они были низкие и тесные, мы вышли в лес, на какую-то поляну. Судя по тому, что нас окружало, здесь расположился целый лагерь повстанческой армии кикимор, а точнее, их тренировочная база. Как я догадалась, тренировочная база для будущего вторжения… Но куда?
Их было не так много, и ростом они были поменьше их командирши или военачальницы, не знаю, как в данном случае будет правильнее. Но тренировались они усердно. Подтягивались на брусьях, прыгали через барьеры в виде поваленных деревьев, стоящих одним концом на пеньке. Ловко лазили по деревьям, перетягивали канат, разбивали об голову кирпичи, метали в тренировочное чучело шпильки для волос с расстояния десяти шагов, на спор разгрызали мелкие ветки и боролись в грязи без купальников (я мысленно отметила, что о последнем не надо рассказывать ни мужу, ни коту). И все это ночью, под светом полной луны. Жуть полная…
– Ну как? – широким жестом обведя весь лагерь, спросила кикимора. – Теперь ты готова вступить в наши ряды?
– Э-э, вы, кажется, пригласили меня на секретарскую должность.
– Чего? – не поняла кикимора.
– Писать умею, – раздельно и громко повторила я.
– А-а, ну да-да-да-да-да! Пойдем ко мне. Нужно составить приказ по штабу, округам и окрестным болотам…
Так, слово за слово, незаметно я оказалась по уши втянута в повстанческую авантюру кикимор, образно выражаясь, став «прелестным» центром восстания. В том смысле, что составленные мной приказы и рапорты должны были прельщать обычную рядовую нечисть выступить на стороне мятежников с одной четко выраженной, конкретной целью захвата Архангельска.
Текст рассылаемых писем был примерно такой:
«Сестры мои! Настало время взять власть в свои руки. На леших и упырей надеяться нельзя. Как и все мужики, они слишком рассеянны и думают только о себе. А я думаю только о вас! Мы наедимся мозгами трески и станем самыми сильными, и весь Русский Север будет принадлежать нам!
Мы объявим суверенную офшорную зону (это мои словечки), привлечем иностранный капитал, пообещаем льготы шведам, безналоговое обложение финнам, безвизовый въезд датчанам и беспошлинную торговлю норвежцам!
И все это под протекторатом британского флага (это тоже я придумала, потому что ничего умнее мне в голову не пришло), заявив о полном суверенитете всей Двины, Архангельска, Малых Корел, а также весьма полезного острова Соломбала.
Враг будет разбит, победа будет за нами! (Это расхожая фраза, я к ней никакого отношения не имею.) Вливайтесь в наши ряды, верьте мне, все будет офигенно! (А вот это уже опять я придумала, записав строку из какой-то дешевой попсовой песенки)».
Кикимора была просто в восторге от моих литературных способностей секретаря и пиар-менеджера. Быть может, только поэтому за мной практически не следили, а я старательно изыскивала любую возможность, чтобы вырваться к своим. Шли уже вторые сутки моего вынужденного плена в лесном лагере подготовки кикимор-террористок.
К бешеной ярости похитившей меня косоротой стервы, в лагерь за эти два дня пришло только четыре кикиморы. Из них две хромых, одна косорукая и одна косоглазая. Причем косоглазие было сходящееся. Бедняжка ходила с палочкой, поскольку не видела ничего, кроме собственной переносицы.
Изо всех сил стараясь выполнить функцию провокатора во вражьих рядах, я посоветовала обучать косоруких саперному делу, а косоглазой приобрести ружье для снайперской стрельбы. Обожравшаяся трески кикимора (она еще и в лагерь в бочках эту треску натащила) абсолютно потеряла самоконтроль и во всем мне верила.
– Да-да-да-да-да! Так и надо. Мы создадим настоящую армию. Заграница нам поможет, а если что – помогаем бездомным детям.
– Да-да-да-да-да, – непроизвольно подражая ей, подтверждала я. – Действительно, они там зажрались, в этом Архангельске. А уж сервис какой… То кулебяк нет, то настойка на клюкве закончилась, то туалет через двор налево.
– При мне все будет иначе. Треску – кикиморам, леса – лешим, Двину – водяным, а все людишки у нас по струнке будут ходить. Главное, отделиться от Российской империи, образовав независимое государство Кикимородвинск!
– Да-да-да-да-да, – послушно кивала я, считая минуты и часы до появления кота и командора. Увы, до сих пор обо мне никто и не чухнулся…
Разумеется, я могла удрать и самостоятельно, но, с другой стороны, куда бы я поперлась посередь леса, в неизвестном направлении, без компаса и сухарей? Где там этот Архангельск, ау-у? Нет, я, конечно, знала, что мох на деревьях растет с северной стороны. Но чем это мне могло помочь в плане нахождения хотя бы ближайшей деревеньки, ума не приложу! А здесь хотя бы кормили. Незрелой земляникой, зелеными орехами и березовой корой. Идеальная диета! И я встречу Алекса почти балериной.
Поэтому когда я вечером легла спать, свернувшись калачиком в отвоеванном беличьем дупле, и сквозь сон услышала тихое мурлыканье над ухом, то не особо удивилась.
– А-а-а-оу, кто там? – сонно протянула я, зевая.
– Молчи, несчастная, я тебя спасаю. – Мягкая кошачья лапка прижалась к моим губам.
«Наконец-то! И где ты шлялся, Пусик?» – подумала я, отодвинув его немытую лапу, тихо отплевалась и первым делом спросила:
– А Алекс где?
– Мой напарник пытается арестовать кикимору, – хриплым шепотом пояснил кот. – Ничего сложного, он такое делал двадцать тысяч раз. А вот мне было доверено спасти тебя…
– О да-а, это безумно сложно, – подтвердила я, вставая и беря его на ручки. – Ну что, каков твой план? Как дальше ты будешь меня спасать?
– Ну-у, – задумался Пусик, лениво потягиваясь. – Тебе надо как-то аккуратно спуститься с дерева, не уронив меня, подхватить Алекса и бежать так вплоть до самого Архангельска.
– Чудесный план! – искренне поскрипев зубами, вдохновилась я. – Ты, главное, указывай мне направление. А все остальное я сделаю сама.
Похоже, агент 013 не заметил иронии и, сидя у меня на ручках как младенец, продолжал важным тоном отдавать команды:
– Выходи из дупла и ползи вниз! Нет, не вниз головой! Ты все-таки не белка. Аккуратней. Я говорю, аккуратней! Не урони меня, дурында. Уронишь, кто тебя будет спасать? Вот именно. Давай-давай, пошевеливайся…
Колеблясь между страхом сорваться и желанием придушить этого маленького советчика (или, точнее, антисоветчика?), я кое-как спустилась с высоченной сосны, куда меня подсадила кикимора, и, почувствовав под ногами твердую землю, удовлетворенно выругалась по-татарски. Далее произошло нечто невероятное. Полный кошмар. Луч бластера впился в ствол дерева прямо у меня над головой, одним махом срезав вековую сосну под углом в сорок пять градусов. Я едва успела метнуться в сторону, как тот же луч вспахал землю на том месте, где я только что стояла. Какой-то мерзавец из кустов активно палил по мне из оружия будущего. А еще он рычал и орал басом на весь лес:
– Верни жену моего друга или умри, злобная тварь!
В другой момент я бы сказала, что это полная театральщина. Но сейчас, когда по нам с Пусиком стреляли и я только успевала перекатываться от одного пенька к другому, критиковать стрелка за явное позерство уже как-то и не хотелось. То есть на это просто не было времени. Кот порывался что-то сказать, но я крепко зажала ему ладонью ротик, чтобы он не выдал нас своими воплями.
Выстрелы смолкли так же внезапно, как и начались. С бешено бьющимся сердцем, взмокшей спиной я чутко расслышала, как кто-то крадется за кустами орешника. Опустив глаза, я увидела валяющийся в двух шагах от меня тяжелый сосновый сук. Другого оружия под рукой не было. Кроме кота, разумеется. А что, это идея! Когда незнакомец в камуфлированных доспехах, с бластером в правой руке и космическим мечом в левой шагнул на открытое пространство, я титаническим усилием швырнула ему в лицо тяжеленного кота, а когда злодей пошатнулся, подхватила сук и с низкой стойки вмазала ему по колену.
Негодяй с воплями опрокинулся на спину, ушибленный кот стек у него со шлема, и я поняла, что дерусь… с биороботом Стивом.
– Упс… – виновато произнесла я, пытаясь незаметно отбросить сук в сторону. – Стив, дружище, привет, как делишки? Из какой вселенной в наши края?
– Привет, Алина, – без капли обиды в голосе откликнулся он. – Я буквально на минутку. В промежутке между заданиями. Командор Орлов просил меня проверить этот участок леса. Вроде бы тут пропал агент 013. Но я вижу, что вы оба целы, и очень рад.
– А где сам Алекс?
– Буквально в километре отсюда. Уничтожает военно-полевой лагерь кикимор.
– Понятно, стало быть, за мной он послал кота. А мог бы, между прочим, и сам прийти спасти любимую женщину.
– Он так и собирался, – ворчливо вступился Пушок, отплевываясь сосновыми иголками и шерстью. – Но я решил, что это слишком сложное задание, требующее холодной головы и трезвого расчета. А не пылкого рыцарского безумства! Вот только о том, что сюда припрется этот психованный космодесантник, мы не договаривались…
– Я всего лишь хотел помочь.
– Ха-а, и поэтому распахал всю поляну лазером. Если ты всех так спасаешь, то неудивительно, что до сих пор космические террористы не берут заложников. Потому что, спасая несчастных, такие, как ты, уничтожают на фиг и плохих, и хороших, и все, что шевелится рядом, до кучи!