Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Андрей Белянин
WWW: http://www.belyanin.ru/
Date: 10 Oct 2005
Оригинал текста находится на www.skiminok.ru
---------------------------------------------------------------
Стихи
Детство встало на розовом склоне
И рукой помахало: "Пока!"
Закружили мне голову кони
И облака...
Как румянец горели зарницы,
Падал теплый снег с потолка.
Закружили мне голову птицы
И облака...
А когда отступило ненастье
И судьба показалась легка,
Закружило мне голову счастье
И облака...
Но когда были загнаны кони,
Гнезда птиц посмывала река,
Таял снег на раскрытой ладони
И облака...
Но когда зло и боль постарались,
Счастье плакало издалека,
Все ушло... Под ногами остались
Лишь облака.
Византийских бровей полукружья
К переносью сошлись и - корят...
Мне страшнее любого оружья
Твой холодный, отточенный взгляд.
Разорву колдовское засилье!
Дым волос только трону рукой -
Рассыпается охристой пылью
Снов моих разудалый прибой...
Вот сейчас упаду на колени
И, целуя каблук сапожка,
Буду биться волной песнопений
О бетонную твердь потолка.
Вот - вскачу на лихого гнедого,
Покидая потерянный рай, -
Вместо самого высшего слова
Улыбнусь, не фальшивя: "Прощай!"
И не мальчиком робким, но - мужем
Вышибаю засов у ворот!
...Византийских бровей полукружья
Предо мною, как горизонт.
Как встреча коротка -
Все мысли кувырком:
Проносятся века
За окнами - молчком.
Сиреневая ночь...
И я иду, спеша,
По лезвию ножа...
По лезвию ножа.
Как бесконечен путь,
Как надоедлив дождь,
Как холод режет грудь
И выбивает дрожь.
И зелень фонарей
Качается, дрожа,
На лезвии ножа,
На лезвии ножа...
А ты - во тьму, ты - вдаль...
И я кричу: "Постой!"
Прозрачная печаль
Вдруг стала темнотой.
Окончена игра,
Но как скользит душа
По лезвию ножа,
По лезвию ножа.
По копеечной монете
Набросайте счастья мне:
Благо, что на этом свете
Скоморошество - в цене!
Сыплю шутки из кармана:
Не кричи, что горяча...
Сердце плачет от обмана,
Как от раны, по ночам.
Смех - гримасой вызываю...
Объясните: что со мной?
Почему я разрешаю
Ей смеяться над собой?
Все твердит, что несерьезен,
Что нескладен, не пригож,
И не знатен, и не грозен -
Не престижен ни на грош...
До чего ж ей надо мало!
Смех рассыплю, как горох:
Смейся, старый! Смейся, малый!
Скоморох так скоморох...
С какой-то суетою глобусной
Секунды встреч текут в века:
Лежит на поручне автобусном
Ее русалочья рука.
И пальцы ломкие касаются
Металла белого слегка...
Как это в память все врезается,
Чтобы манить издалека.
Такой пустяк: рука на поручне
И смуглой кисти серебро.
Рукав - тяжелым, темным обручем,
И шубки меховой тавро...
За окнами снега цветистые,
А сзади храп и дрызг дверей...
Рука - прозрачная и чистая -
На поручне спешащих дней.
Ты - как древнерусская парсуна,
Так светла, наивна и чиста...
Но, отвергнув старого Перуна,
Не приемлю - нового Христа:
Был я сам, как прокопченный идол,
Рубленный тяжелым топором,
С деревянным и суровым видом
Смех и боль встречая напролом.
Только дней языческих теченье
Ты замкнула... И в недобрый час
Я впервые принял всепрощенье,
Как религию далеких глаз,
И пошел к неведомому богу
Наугад, не ведая дорог.
Только левую подставить щеку
После битой правой - я не смог.
Обругав друг друга как попало,
Вдруг сцепились помыслы Христа
И богов языческих начало
В жизни той, что только начата.
Я не лезу в бой их правомерный -
Пусть рычат, катаясь по траве.
Для меня одной святою верой -
Те глаза, что тают в синеве.
Красивых много... Даже слишком много.
Но сердцу мало просто красоты.
И юноши пускаются в дорогу,
С пустынными ветрами став на "ты".
И, значит, остается что-то кроме,
Как говорили предки: "Ясным днем
Невеста в дом вошла - светлее в доме.
Жена вошла - теплее стало в нем..."
А мы все топчем пыль, сминая версты,
Рвем удила, меняем лошадей...
И с неба равнодушно смотрят звезды
На вечные метания людей.
Как хочется нам девственно-кристальных
Прелестниц, умниц, лапушек...
А что ж?
Хоть сами мы совсем не идеальны,
Но идеал нам вынь да и положь!
А те, чья внешность красками убога,
Кто в стороне от столбовых дорог?
Потупившись, вздыхаем у порога:
"Дай бог им счастья..." Но не щедр бог.
А мы опять в рассветной дымке таем,
Со старой скукой - в новые пути...
И снова ищем. Ищем - и теряем
Ту, что могли и не смогли найти.
Все воздушные замки мои
Взяты яростным приступом.
Тех, кто их защищал, повязали
И взяли в полон.
Небеса мои ясные
Стали вдруг дымными, мглистыми,
Все вокруг - как несбывшийся
Сказочный сон.
Золотые мечты
Вокруг пальца умело обведены:
Мои крылья слежались
В один полосатый матрас...
Мои быстрые кони
Цыганами ловко уведены.
Мои песни застыли
Снежинками брошенных фраз.
Ты ушла...
Ты прошла, словно ливень.
Ты не возвращаешься!
Не кричу... Не зову...
Не кусаю в бессилии губ.
Перед смертью деревья
Печально и гордо качаются -
Зажимаю ладонью
Березовый, розовый сруб...
Ты - любовь, ты - мечта,
Ты - печаль,
Ты - виновница бед моя.
Но, тебя извиняя,
Себе ежечасно твержу:
Ты - как детство...
Ты - юность,
Ты песня - наивная, светлая...
А меня закрутило:
Я вновь от себя ухожу.
По горам, по лесам,
По просторам, глубинам
И отмелям -
От нелепой надежды:
Ушедшую радость вернуть...
Видно, вовремя замки мои
Разорили и отняли:
Впереди - горизонт
И свободу дарующий путь.
Как маленький кусочек янтаря,
Держу твою ладонь в своей ладони.
А за окном вечерняя заря
И облака кудрявые, как кони.
А за окном такой далекий мир
Течет, переливается, струится
И, разноцветьем разливаясь вширь,
Вдруг преломляется в твоих ресницах.
И сам я отражаюсь в полный рост,
И чувствую себя сильней и выше...
Так отраженный свет далеких звезд
Порой нам ближе, чем звезда над крышей.
Жарко!.. Пот со лба рукою
Надоело вытирать...
Боже! Небо здесь какое -
Царским взглядом не объять!
И Успенский ладным станом
Словно недругам грозит -
Право: лепотнее храма
Нет покуда на Руси.
Видно сразу: постарались...
А резьба-то как хитра!
И откуль такие взялись
Астраханцы-мастера?
Крепостица близко моря,
И надежа и оплот.
Здесь, на Волге, флоту воля...
Царь доволен: "Будет флот!"
...Тянут ванты, крепят реи,
Топоры стучат с утра:
Будет новый флот Рассеи -
Детище царя Петра.
И, притихшие спросонок,
В раззолоченной пыли,
Из осиновых пеленок
Вырастают корабли.
Не видать работе края...
Царь, с устатку, на часок
Сел, с ботфортов отряхая
Волжский ласковый песок.
Отдыхая помаленьку,
Царь крутил свой сивый ус:
Вдруг впервые понял Стеньку -
Дикой воли смысл и вкус.
Что - держава? Оковали
Душу тысячи забот...
Все б отдал за эти дали!
А гримаса сводит рот:
- Все б отдал?
А власть кому же?
Что Россия - без царя?
Ей подпруги-то потуже,
Чай, затягивал не зря.
Это нынче - честь и слава,
Начинали - с топора...
Вот и здесь: тебе, держава,
Сладим флот - и в путь пора,
Чтоб ни с юга, ни с востока
Не грозил набегом тать,-
Нам опять в бою жестоком
Мир от недругов спасать...
...И когда под вечер, поздно
В небо вышло туч кольцо,
Петр яростно и грозно
Рассмеялся им в лицо!
Ах, какие струны у гитары!
Ах, какая песня у костра!
И молчат ахтырские гусары,
На затылки сдвинув кивера.
Огрубели руки от поводьев,
Застудило рану на груди...
Только голос медленно выводит
Нежные слова: "О, пощади..."
Верится, что где-то терпеливо
Ждет нас чья-то нежная ладонь...
Ходят кони, встряхивая гривой,
И косят зрачками на огонь.
Обреченно догорают чурки,
Слушая гитарный перебор:
В нем смешался дивный звук мазурки
С звяканьем удил, клинков и шпор.
Замечтались звезды в небе синем,
Только почему-то не до сна.
...И Денис поет о Катерине
В предрассветный час Бородина.
"Кавалерист-девица? Как напыщенно...
Гусар-девчонка, проще говоря..."
Над горизонтом алой нитью вышита
Далекая вечерняя заря.
- Все это бред! Готов о том поспорить я.
А сказкам верит только лишь дурак...
- Mon cher, не забывайте об истории:
Ведь амазонки были, или - как?
- Ах, господа, причина спора стоит ли?
Все это просто глупый анекдот...
- Но женщины, при всех иных достоинствах,
Такой непредсказуемый народ...
- И все-таки поверить этим домыслам?
Ну как ее средь наших молодцов
Не раскусили по походке, голосу,
По формам, mile pardon, в конце концов?
- А вы, корнет? Мы ждем и ваше мнение...
Ответ остер и ум не по годам!
- Вы правы: это недоразумение
Пленит воображенье юных дам.
Ах, дамы!.. Но особо не раскрутишься...
- А помнишь ли красотку в том селе?
- Что? Александров? Очень милый юноша:
Гусар, храбрец, а как сидит в седле!
- С утра в поход - мы вновь отходим к северу,
А там, корнет, начнутся чудеса...
...Ты отвернулась, прислонилась к дереву:
Шумит костер, слипаются глаза.
Уже луна на небе тает медленно,
Но лишь под утро стихнет споров гул.
Ты так устала... Так устала, бедная!
- Что Александров?
- Кажется, уснул...
Поручик Лермонтов. Полковая разведка.
Внимательный взгляд чуть прищуренных глаз.
Чеченским выстрелом хрустнула ветка;
Холодные звезды, дорога, Кавказ.
Костры отдаленные, песни солдатские,
Разлитый в дурманящем воздухе мед...
Но вот кто-то новый, в мундирчике статского:
"Мне нужен Лермонтов. Пусть войдет.
Вы в красной рубашке? С распахнутой грудью?
Ужели смерти искали взгляд?
Ведь знали: конница и орудия
От пули в спину не защитят...
Поручик Лермонтов, толкуют разное.
За что вас все-таки? Прошу как друг...
Ах, горы любите? А не опасно ли?
Что?! Не опаснее, чем Петербург?!!
Шутить изволите? Напрасно, душенька:
Гусаров-ухарей не долог век.
Не вы ль тот юноша... ну, что про Пушкина?
О... Вы отчаянный человек!
К тому ж поэт. Ну и пели б всласть себе
Про очи томные да нежность рук.
А то вдруг на тебе: конфликты с властию...
Vous comprene moi, мой юный друг?
Вам, может, хочется - весь век в изгнании?
А чтоб покаяться - так недосуг?
Идите... душенька..."
В глухом молчании
Снял шапку белую седой Машук.
Из былей и легенд седого прошлого,
Средь старых стен и намогильных плит,
Где пену с губ роняющие лошади
В полете обгоняют стук копыт,
Где струги и ладьи, давно отплывшие,
И стук щитов, похожий на прибой...
Где падают друзья, за все простившие
И в этот миг прощенные тобой.
... К нам прошлое идет само собою,
И мы вдыхаем, как горячий дым,
И простоту, и мужество мужское,
И все, что вообще зовем мужским.
Вдыхаем аромат степей ковыльных,
Звон сабель, стрел смертельных суету,
Чтобы не впасть в беспамятство бессилья,
Вдыхаем Правду, Честь и Доброту.
Не очень это просто - стать мужчиной,
Но с прошлым нас навек связала нить,
Где предок мой стоит в ряду былинном,
На шаг не позволяя отступить.
Царевна-Лебедь...
Опускаю руки
И чувствую безумное желанье,
Как пред иконой, преклонить
Колени...
Мои мечты, души бурлящей муки
И сердца сбой, неровное дыханье
Сквозь образы бесовских
Наваждений,
Как облака, облитые закатом,
В волшебной раме
Камышей прибрежных
Как серебро,
Как молоко,
Как снег...
И хлам забот уносится куда-то:
Я вижу крыльев трепетную нежность
И этот взгляд
Из-под смущенных век.
Царевна-Лебедь, не молчи, молю!
Кто втиснул в кисти дивное искусство,
Заставив хаос
Красок бессловесных
Твердить:
- Люблю...
Люблю...
Люблю?!
До святости возвысив это чувство,
Что рухнуло лавиною отвесной,
Заставив обожженный горем разум
Из ничего на холст явить нам
Чудо!
В которое и сам не вправе верить:
То из былин или славянских сказок,
Из тьмы веков,
А может, ниоткуда?
И вдохновенье можно ли измерить?
...Мне кажется, ты дышишь.
И дыханье
Плывет печальной ласкою на плечи
Далекого и близкого сюжета,
Как первое любовное признанье,
Что душу так томит
И сердце лечит.
Ты только не молчи...
Но нет ответа.
Царевна-Лебедь!
Здравствуйте, пани Алина!
Не зажигайте свечи,-
Я из двадцатого века
И ненадолго к вам.
Знаете, я вас помню:
Вашу улыбку, плечи...
Вы так внимали дивно
Древним колоколам.
Плащ на вас был атласный,
И серебро браслетов
Схватывало запястье,
Словно оковы льда.
В ваших глазах играло
Золото прошлого лета,
А ведь меж нами были
Эры, века, года.
Слушайте, пани Алина!
Нет, не пугайтесь, что вы, -
К черту проклятия бога -
Я на решения скор:
Знаю, у вашей двери
Стражник стоит суровый.
Знаю: сегодня утром
Вас поведут на костер.
Знаю: престижу церкви
Выгодна гибель ваша.
И красота, наверное,
Страшное волшебство...
Я украду вас, пани!
Вызволю бесшабашно,
Хоть бы и против бога,
Но совершу воровство.
Вы не идете? Как же?
Глупый огонь встречая,
Дальше-то что, скажите:
В пепел, в ничто, в трубу?!
Как же вы, пани Алина?
Пани Алина, прощайте...
Я унесу вас силой,
Переломив судьбу!
Отзвенела снегами зима,
Но жаре не хватает накала...
Друг влюбился и сходит с ума,
Словно прочих забот ему мало, -
Пишет письма... Строчит, торопясь,
Про тревоги, про ветры, про чувство,
И стихи мои шлет, вдохновясь,
За свое выдавая искусство.
Мне не жалко. И если она
Чуть теплей в твою сторону глянет,-
Буду рад: никакая стена
Между нами на этом не встанет.
А когда ты придешь в ее дом,
Став от счастья немножечко пьяным,
Посмеетесь вы вместе потом
Над бесхитростным этим обманом.
Но уж тут ты меня выручай:
О стихах не веди разговора.
Если ж спросит она невзначай
Обо мне и о той, о которой...
Вот тогда, всем печалям назло,
Ложь свою за улыбкою пряча,
Ей ответь: "И ему повезло:
Ждет и любит. А как же иначе?"
Мы не привыкли пятиться -
Жизнь приказала: "В строй!"
И Муза в легком платьице
Отправилась за мной.
А командир, как в варево,
Меня в Устав, грозя:
- Здесь, матерь вашу, армия!
Здесь с бабою нельзя!
Ну что ж мне - лечь и помереть?
Не выставишь за дверь -
Совсем-совсем ребенок ведь,
Куда ее теперь?
Вон, сквозь ресницы мокрые -
Обида в ручейках:
Начальство, шутки клеклые -
Аж пятна на щеках...
И все-таки она поет!
А мне - так хоть кричи,
Ведь ножку дивную ее
Не сунешь в кирзачи.
Укрыл шинелью, как могу,
На кулаки не слаб,
Ее, как душу, берегу
От всяких грязных лап.
Ее в тревоги не бужу -
Еще далек рассвет,
Приеду - сам порасскажу,
Что было, а что нет.
Когда ж мне горек быта дым
И тяжко буйство чувств,
И белым крылышком своим
На сердце ляжет грусть, -
Присядет рядышком она,
Смешав и явь, и сон:
Из-под шинельного сукна
Знакомой лиры звон...
Надо мной шумят дубы,
Мирно кроны их качаются.
...Полосатые столбы
На границе не кончаются.
Очень многое деля,
Эта грань проходит резкая.
...За моей спиной земля,
Наша и моя - советская.
Ну а служба - не кино:
Не рассчитана на серии.
Нужно, в общем-то, одно:
Чтобы ждали, чтобы верили.
Остальное, что - в судьбу,
Мы осилим - мы настырные.
...К полосатому столбу
Тишина прижалась мирная.
Наверное, вы правы...
Правы...
Вроде бы...
И в теме я забуксовал,
Как в тине:
Конечно, надо бы писать
О Родине,
А я все почему-то -
Об Алине...
И нужно бы о доме,
Понимаю...
О городе,
Где небеса так сини:
Об Астрахани,
О родимом крае,
А я все почему-то -
Об Алине.
Служу, как говорят,
Других не хуже:
Наивности ребячьей
Нет в помине,-
Здесь чувство Родины
В душе сильней и глубже,
И лишь стихи упорно -
Об Алине.
Что ж, кто-то видит Родину
Землею,
Что вспахана
Стараньями отца.
Березкою... Небесной синевою...
И матерью,
Стоящей у крыльца.
И надо бы - о журавлином клине,
И надо бы - о шелесте травы...
А я все почему-то -
Об Алине...
Хотя, конечно, в целом
Правы вы.
Здравствуй! Я вернулся. Слов не нужно,
Старый друг и так тебя поймет.
Просто я уже закончил службу,
Все два года, даже с лишним, вот...
Просто захотелось вновь увидеть,
Посмотреть, ну как ты тут? И что?..
Я? Да нет, я в общем не в обиде,
Жизнь есть жизнь: сплошное "Спортлото".
Повезло ему? Что ж, время лечит:
Мы так долго были далеки...
И дарить цветы, придя под вечер,
Мне, понятно, было не с руки.
Вам, конечно, было по дороге,
Все имело смысл: слова и взгляд...
А моя застава по тревоге
Вывозила на рубеж ребят.
Вы так рано в жизни не вставали,
Вы не знали соль и пот дорог.
Это ж мы за вас недосыпали,
Хоть, понятно, это не в упрек.
Главное, чтоб ты была счастливой,
Чтоб имела дом, семью, детей...
А меня застава научила
Не жалеть себя - спасибо ей.
Вот, пожалуй, все... Сказал довольно.
Улыбнись! Тебе нейдет печаль.
И - прощай... Ведь мне почти не больно.
Что же делать: это так... А жаль.
Пора уходить. Вот и все. Увольненье в запас.
Начальник нам руки пожмет, проводив до порога.
Ребята толпою толкнут торопящийся "ГАЗ" -
Улыбки на лицах... И все-таки грустно немного.
Ну, дальше все ясно: дорога, родители, дом.
Там ждали и ждут, там ладонями сердце согреют.
А что позади? Только память, фуражка, альбом
И что-то еще, что я даже назвать не сумею.
Останутся фото, а также еще адреса
И вера, что все же разлука не долго продлится...
На плоской кассете - живые друзей голоса,
В три легких аккорда чуть хриплые песни границы...
Ночные тревоги, прожектор, дозор, маскхалат...
И я буду долго валяться без сна до рассвета,
Увидев случайно, как мой еще маленький брат
Тайком примеряет фуражку зеленого цвета...
Снится мне порою,
Как когда-то,
Астраханским воздухом
Дыша,
Яростное золото заката
Заливало город, не спеша.
Золотило крыши,
Башни, шпили,
Тополей янтарный окоем,
Облака над горизонтом
Плыли,
Золотым украшены шитьем.
А закат,
Все ярче разгораясь,
Разливался,
Ширился
И - рос!
И горели руки,
Прикасаясь
К чуду золотых твоих
Волос...
Заходило солнце,
Алым светом
Из последних напрягаясь сил.
Пять мгновений
Я во власти лета
На руках судьбу свою носил.
И искать не нужно
Виноватых,
Что тебе, в счастливое число,
Обручальным золотом заката
Безымянный палец обвело...
Под голоса сказаний и баллад
Ковалась наша юность, наша честь.
И каждый был готов, и каждый рад
Изведать жизнь - такой, какая есть!
А жизнь бежала рядом - только тронь,
Следили мы за нею, сдвинув бровь...
Но Окуджавы сдержанный огонь
Вливался в жилы, разжигая кровь.
И подступало с четырех сторон
Предчувствие событий и судьбы,-
Высоцкого хрипящий баритон
Нам души обжигал в огне борьбы.
Пусть говорил известный ветеран,
Что поколенье наше - "не ахти"...
Но наши парни шли в Афганистан
И знали, что домой не всем прийти.
И наших песен яростный рассвет
Ворвался в мир без лжи и без прикрас.
И на заставах парни наших лет
В наряд ходили, как в последний раз.
По строкам молодых и древних рун
Мы набираем нашу высоту.
Я славлю поколенье тех, кто юн -
Их веру, их надежду, их мечту!
И, уходя из жизни насовсем,
Мы обойдемся без избитых фраз
И лишь в глаза открыто глянем тем,
Кто мир на плечи примет после нас.
Против меня - много,
Рядышком - никого...
Ночь уставилась строго:
Трое - на одного.
Трое, как на параде...
Что ж, перейдем на "ты".
Первый обходит сзади,
Внюхиваясь в следы.
Тот, что второй, - он скромен.
Что ж, и таких берут -
Будут стоять на стреме,
Ну, а при случае - пнут.
Третий... Ну, тот махина!
Встал на дороге - стоп!
Этого можно сдвинуть
Только снарядом в лоб...
Где ж ты, былая завязь
Дружеских теплых рук?
Зло. Равнодушье. Зависть.
Вот и замкнулся круг.
Может, я что не понял,-
Было не до того.
Но эту ночь запомнил:
Трое - на одного.
- Уйди.
- Уйду... но все к твоим ногам -
Все, от полночных звезд до славы липкой,
Все, что в душе и что в руках,- отдам,
И ничего - взамен. Даже улыбки.
Всю душу выгребу - нигде ни закутка,
Чтоб затаиться чувству или слову,
Чтоб не была протянутой рука,
В которую ты вложишь камень снова.
Чтоб мысли вновь - прозрачны и легки,
И чтоб всегда - прекрасная погода.
Чтоб знанья жизни не были горьки
И сердце вдруг не спотыкалось с ходу...
- А что ж тебе?
- А мне - горячий чай,
Чтоб от тоски в душе не захлебнуться.
Чтобы тебя не встретить невзначай,
А встретив вдруг - спокойно отвернуться.
Чтоб жить - ни на ноже, ни по ножу,
Чтоб - нелюбим, так уж хотя бы понят...
- Уйди!
- Уже полжизни ухожу,
Но в спину снова гонят, гонят, гонят!
И глуше шаг, и в жилах вязнет кровь,
И незачем во всем искать основу, -
Уж если это мы зовем "любовь",
Зачем нам "жизнь" и "смерть" -
Два лишних слова.
Зима... Опять зима: деревья, как игрушки,
И самый чистый снег ложится в грязь дорог.
А у виска свистит шальным ядром из пушки
Случайно кем-то брошенный снежок.
Вон, девушка прошла и улыбнулась будто,
Но я прибавил шаг: торопят сотни дел.
А вдруг это судьба вот этим самым утром
Мне улыбнулась вслед, а я не разглядел?
К героям прошлых лет не стоит и тянуться.
На душах ставим крест и надпись "гололед"...
Я сам не соглашусь вот, прям сейчас, рехнуться,
Копье наперевес, меч в зубы и вперед!
Как много в мире зла, как мало Ланцелотов...
Как много пышных фраз, как мало просто слов.
И острый дефицит бродячих сумасбродов,
И не хватает струн, и песен, и стихов.
А может, все не так? Ведь сердце бьется вроде.
А может быть, сейчас, не глядя, в сей момент -
Ту девушку догнать, спросить хоть о погоде
И отпустить один старинный комплимент?
Я с места взял в карьер, причем, довольно лихо.
Надежды никакой, но все-таки успел!
Взглянула, не дыша, потом назвала психом
И улыбнулась так, что я чуть не запел.
...Зима, опять зима. А печь трещит о лете.
Безверье и тоска уносятся в трубу.
И коль в твоей душе хоть искорка, да светит,
Надвинь на брови шлем и - встреть свою судьбу.
Что загрустил, мой друг Пьеро?
Жизнь - не веселая игрушка.
В ней все продумано хитро
От космоса до погремушки.
И твой наивный белый цвет
Не защитит на злой планете
От мелкой сети липких бед
И сочных пятен грязных сплетен.
Да и надежней, впрочем, жить,
Имея дом, жену, зарплату,
И мир тихонько подменить,
Себе поставив с краю хату.
У них покой, достаток, тишь,
И только ты - не "сам с усами"
И все о девочке грустишь,
Что с голубыми волосами.
Не каприз и не притворство -
Ты с названьем не спеши,
В моей жизни каскадерство -
Как спасение души:
Повисаю на балконах,
Трюком в плотный узел свит,
Вылетев из рам оконных
Чьих-то мелочных обид.
Падаю с коней летящих,
Сбив запретные столбы,
Увернувшись от давящих,
Злых копыт моей судьбы.
Прыгаю с мостов железных
Трезвой памяти своей
И пытаюсь бесполезно
Боль забыть на пару дней.
И в любовь, как в дом, объятый
Самым яростным огнем,
Я вбегаю, если платой
Мне - мое сожженье в нем.
Не умею жить иначе,
Каскадер иль скоморох, -
Жаль, что для тебя я значу
Лишь души переполох.
По белой бумаге, глянцем лощеной,
Вожу, как японец, кисточкой черной.
И вот проявляются черною тушью
Людские движенья, костюмы и - души.
Исправить нельзя: есть закон непреложный,
Что тушью набросок стереть невозможно,
Исправить нельзя и украсить в охоту:
Как сделал, так сделал - не переработать.
И движутся люди, под кисточкой тая,
Такие, как есть, а не так, как мечтают.
И черная тушь растекается смело
В сражении вечном меж черным и белым.
Приключений пьянящая брага
Выводила меня за село.
Что такое - мужская отвага?
Что такое - шелом и седло?
Не удержишь в затворенной келье -
Мне туда, где за взмахом орла
Понеслась с соловьиною трелью
Из кленового лука стрела.
Мне туда, где звенит о шеломы
Быстрых сабель отточенный свет,
Где со смертью так близко знакомы,
Словно братствуют тысячи лет.
Где ветра на кургане забытом
Колыхнули соленый ковыль...
Мне туда, где звенит под копытом
Русских песен далекая быль.
Где искать тебя, амазонка?
Привстаю на стальных стременах:
За какой чертой горизонта
И в каких, скажи, временах?
Мир огромный тревожно замер...
Небо взглядом твоим манит.
Вижу след твой в рисунке амфор,
В барельефах афинских плит.
Мне уже ничего не странно...
А в сплетении зим и лет
От заросших степных истуканов
Для потомков один ответ:
"Наши боги суровей прочих..."
Жизнь не сказка, не сладкий сон...
И глядят в мою душу очи
Из горящих седых времен.
© Copyright Андрей Белянин
WWW: http://www.belyanin.ru/
Date: 10 Oct 2005
Оригинал текста находится на www.skiminok.ru
---------------------------------------------------------------
Стихи
Детство встало на розовом склоне
И рукой помахало: "Пока!"
Закружили мне голову кони
И облака...
Как румянец горели зарницы,
Падал теплый снег с потолка.
Закружили мне голову птицы
И облака...
А когда отступило ненастье
И судьба показалась легка,
Закружило мне голову счастье
И облака...
Но когда были загнаны кони,
Гнезда птиц посмывала река,
Таял снег на раскрытой ладони
И облака...
Но когда зло и боль постарались,
Счастье плакало издалека,
Все ушло... Под ногами остались
Лишь облака.
Византийских бровей полукружья
К переносью сошлись и - корят...
Мне страшнее любого оружья
Твой холодный, отточенный взгляд.
Разорву колдовское засилье!
Дым волос только трону рукой -
Рассыпается охристой пылью
Снов моих разудалый прибой...
Вот сейчас упаду на колени
И, целуя каблук сапожка,
Буду биться волной песнопений
О бетонную твердь потолка.
Вот - вскачу на лихого гнедого,
Покидая потерянный рай, -
Вместо самого высшего слова
Улыбнусь, не фальшивя: "Прощай!"
И не мальчиком робким, но - мужем
Вышибаю засов у ворот!
...Византийских бровей полукружья
Предо мною, как горизонт.
Как встреча коротка -
Все мысли кувырком:
Проносятся века
За окнами - молчком.
Сиреневая ночь...
И я иду, спеша,
По лезвию ножа...
По лезвию ножа.
Как бесконечен путь,
Как надоедлив дождь,
Как холод режет грудь
И выбивает дрожь.
И зелень фонарей
Качается, дрожа,
На лезвии ножа,
На лезвии ножа...
А ты - во тьму, ты - вдаль...
И я кричу: "Постой!"
Прозрачная печаль
Вдруг стала темнотой.
Окончена игра,
Но как скользит душа
По лезвию ножа,
По лезвию ножа.
По копеечной монете
Набросайте счастья мне:
Благо, что на этом свете
Скоморошество - в цене!
Сыплю шутки из кармана:
Не кричи, что горяча...
Сердце плачет от обмана,
Как от раны, по ночам.
Смех - гримасой вызываю...
Объясните: что со мной?
Почему я разрешаю
Ей смеяться над собой?
Все твердит, что несерьезен,
Что нескладен, не пригож,
И не знатен, и не грозен -
Не престижен ни на грош...
До чего ж ей надо мало!
Смех рассыплю, как горох:
Смейся, старый! Смейся, малый!
Скоморох так скоморох...
С какой-то суетою глобусной
Секунды встреч текут в века:
Лежит на поручне автобусном
Ее русалочья рука.
И пальцы ломкие касаются
Металла белого слегка...
Как это в память все врезается,
Чтобы манить издалека.
Такой пустяк: рука на поручне
И смуглой кисти серебро.
Рукав - тяжелым, темным обручем,
И шубки меховой тавро...
За окнами снега цветистые,
А сзади храп и дрызг дверей...
Рука - прозрачная и чистая -
На поручне спешащих дней.
Ты - как древнерусская парсуна,
Так светла, наивна и чиста...
Но, отвергнув старого Перуна,
Не приемлю - нового Христа:
Был я сам, как прокопченный идол,
Рубленный тяжелым топором,
С деревянным и суровым видом
Смех и боль встречая напролом.
Только дней языческих теченье
Ты замкнула... И в недобрый час
Я впервые принял всепрощенье,
Как религию далеких глаз,
И пошел к неведомому богу
Наугад, не ведая дорог.
Только левую подставить щеку
После битой правой - я не смог.
Обругав друг друга как попало,
Вдруг сцепились помыслы Христа
И богов языческих начало
В жизни той, что только начата.
Я не лезу в бой их правомерный -
Пусть рычат, катаясь по траве.
Для меня одной святою верой -
Те глаза, что тают в синеве.
Красивых много... Даже слишком много.
Но сердцу мало просто красоты.
И юноши пускаются в дорогу,
С пустынными ветрами став на "ты".
И, значит, остается что-то кроме,
Как говорили предки: "Ясным днем
Невеста в дом вошла - светлее в доме.
Жена вошла - теплее стало в нем..."
А мы все топчем пыль, сминая версты,
Рвем удила, меняем лошадей...
И с неба равнодушно смотрят звезды
На вечные метания людей.
Как хочется нам девственно-кристальных
Прелестниц, умниц, лапушек...
А что ж?
Хоть сами мы совсем не идеальны,
Но идеал нам вынь да и положь!
А те, чья внешность красками убога,
Кто в стороне от столбовых дорог?
Потупившись, вздыхаем у порога:
"Дай бог им счастья..." Но не щедр бог.
А мы опять в рассветной дымке таем,
Со старой скукой - в новые пути...
И снова ищем. Ищем - и теряем
Ту, что могли и не смогли найти.
Все воздушные замки мои
Взяты яростным приступом.
Тех, кто их защищал, повязали
И взяли в полон.
Небеса мои ясные
Стали вдруг дымными, мглистыми,
Все вокруг - как несбывшийся
Сказочный сон.
Золотые мечты
Вокруг пальца умело обведены:
Мои крылья слежались
В один полосатый матрас...
Мои быстрые кони
Цыганами ловко уведены.
Мои песни застыли
Снежинками брошенных фраз.
Ты ушла...
Ты прошла, словно ливень.
Ты не возвращаешься!
Не кричу... Не зову...
Не кусаю в бессилии губ.
Перед смертью деревья
Печально и гордо качаются -
Зажимаю ладонью
Березовый, розовый сруб...
Ты - любовь, ты - мечта,
Ты - печаль,
Ты - виновница бед моя.
Но, тебя извиняя,
Себе ежечасно твержу:
Ты - как детство...
Ты - юность,
Ты песня - наивная, светлая...
А меня закрутило:
Я вновь от себя ухожу.
По горам, по лесам,
По просторам, глубинам
И отмелям -
От нелепой надежды:
Ушедшую радость вернуть...
Видно, вовремя замки мои
Разорили и отняли:
Впереди - горизонт
И свободу дарующий путь.
Как маленький кусочек янтаря,
Держу твою ладонь в своей ладони.
А за окном вечерняя заря
И облака кудрявые, как кони.
А за окном такой далекий мир
Течет, переливается, струится
И, разноцветьем разливаясь вширь,
Вдруг преломляется в твоих ресницах.
И сам я отражаюсь в полный рост,
И чувствую себя сильней и выше...
Так отраженный свет далеких звезд
Порой нам ближе, чем звезда над крышей.
Жарко!.. Пот со лба рукою
Надоело вытирать...
Боже! Небо здесь какое -
Царским взглядом не объять!
И Успенский ладным станом
Словно недругам грозит -
Право: лепотнее храма
Нет покуда на Руси.
Видно сразу: постарались...
А резьба-то как хитра!
И откуль такие взялись
Астраханцы-мастера?
Крепостица близко моря,
И надежа и оплот.
Здесь, на Волге, флоту воля...
Царь доволен: "Будет флот!"
...Тянут ванты, крепят реи,
Топоры стучат с утра:
Будет новый флот Рассеи -
Детище царя Петра.
И, притихшие спросонок,
В раззолоченной пыли,
Из осиновых пеленок
Вырастают корабли.
Не видать работе края...
Царь, с устатку, на часок
Сел, с ботфортов отряхая
Волжский ласковый песок.
Отдыхая помаленьку,
Царь крутил свой сивый ус:
Вдруг впервые понял Стеньку -
Дикой воли смысл и вкус.
Что - держава? Оковали
Душу тысячи забот...
Все б отдал за эти дали!
А гримаса сводит рот:
- Все б отдал?
А власть кому же?
Что Россия - без царя?
Ей подпруги-то потуже,
Чай, затягивал не зря.
Это нынче - честь и слава,
Начинали - с топора...
Вот и здесь: тебе, держава,
Сладим флот - и в путь пора,
Чтоб ни с юга, ни с востока
Не грозил набегом тать,-
Нам опять в бою жестоком
Мир от недругов спасать...
...И когда под вечер, поздно
В небо вышло туч кольцо,
Петр яростно и грозно
Рассмеялся им в лицо!
Ах, какие струны у гитары!
Ах, какая песня у костра!
И молчат ахтырские гусары,
На затылки сдвинув кивера.
Огрубели руки от поводьев,
Застудило рану на груди...
Только голос медленно выводит
Нежные слова: "О, пощади..."
Верится, что где-то терпеливо
Ждет нас чья-то нежная ладонь...
Ходят кони, встряхивая гривой,
И косят зрачками на огонь.
Обреченно догорают чурки,
Слушая гитарный перебор:
В нем смешался дивный звук мазурки
С звяканьем удил, клинков и шпор.
Замечтались звезды в небе синем,
Только почему-то не до сна.
...И Денис поет о Катерине
В предрассветный час Бородина.
"Кавалерист-девица? Как напыщенно...
Гусар-девчонка, проще говоря..."
Над горизонтом алой нитью вышита
Далекая вечерняя заря.
- Все это бред! Готов о том поспорить я.
А сказкам верит только лишь дурак...
- Mon cher, не забывайте об истории:
Ведь амазонки были, или - как?
- Ах, господа, причина спора стоит ли?
Все это просто глупый анекдот...
- Но женщины, при всех иных достоинствах,
Такой непредсказуемый народ...
- И все-таки поверить этим домыслам?
Ну как ее средь наших молодцов
Не раскусили по походке, голосу,
По формам, mile pardon, в конце концов?
- А вы, корнет? Мы ждем и ваше мнение...
Ответ остер и ум не по годам!
- Вы правы: это недоразумение
Пленит воображенье юных дам.
Ах, дамы!.. Но особо не раскрутишься...
- А помнишь ли красотку в том селе?
- Что? Александров? Очень милый юноша:
Гусар, храбрец, а как сидит в седле!
- С утра в поход - мы вновь отходим к северу,
А там, корнет, начнутся чудеса...
...Ты отвернулась, прислонилась к дереву:
Шумит костер, слипаются глаза.
Уже луна на небе тает медленно,
Но лишь под утро стихнет споров гул.
Ты так устала... Так устала, бедная!
- Что Александров?
- Кажется, уснул...
Поручик Лермонтов. Полковая разведка.
Внимательный взгляд чуть прищуренных глаз.
Чеченским выстрелом хрустнула ветка;
Холодные звезды, дорога, Кавказ.
Костры отдаленные, песни солдатские,
Разлитый в дурманящем воздухе мед...
Но вот кто-то новый, в мундирчике статского:
"Мне нужен Лермонтов. Пусть войдет.
Вы в красной рубашке? С распахнутой грудью?
Ужели смерти искали взгляд?
Ведь знали: конница и орудия
От пули в спину не защитят...
Поручик Лермонтов, толкуют разное.
За что вас все-таки? Прошу как друг...
Ах, горы любите? А не опасно ли?
Что?! Не опаснее, чем Петербург?!!
Шутить изволите? Напрасно, душенька:
Гусаров-ухарей не долог век.
Не вы ль тот юноша... ну, что про Пушкина?
О... Вы отчаянный человек!
К тому ж поэт. Ну и пели б всласть себе
Про очи томные да нежность рук.
А то вдруг на тебе: конфликты с властию...
Vous comprene moi, мой юный друг?
Вам, может, хочется - весь век в изгнании?
А чтоб покаяться - так недосуг?
Идите... душенька..."
В глухом молчании
Снял шапку белую седой Машук.
Из былей и легенд седого прошлого,
Средь старых стен и намогильных плит,
Где пену с губ роняющие лошади
В полете обгоняют стук копыт,
Где струги и ладьи, давно отплывшие,
И стук щитов, похожий на прибой...
Где падают друзья, за все простившие
И в этот миг прощенные тобой.
... К нам прошлое идет само собою,
И мы вдыхаем, как горячий дым,
И простоту, и мужество мужское,
И все, что вообще зовем мужским.
Вдыхаем аромат степей ковыльных,
Звон сабель, стрел смертельных суету,
Чтобы не впасть в беспамятство бессилья,
Вдыхаем Правду, Честь и Доброту.
Не очень это просто - стать мужчиной,
Но с прошлым нас навек связала нить,
Где предок мой стоит в ряду былинном,
На шаг не позволяя отступить.
Царевна-Лебедь...
Опускаю руки
И чувствую безумное желанье,
Как пред иконой, преклонить
Колени...
Мои мечты, души бурлящей муки
И сердца сбой, неровное дыханье
Сквозь образы бесовских
Наваждений,
Как облака, облитые закатом,
В волшебной раме
Камышей прибрежных
Как серебро,
Как молоко,
Как снег...
И хлам забот уносится куда-то:
Я вижу крыльев трепетную нежность
И этот взгляд
Из-под смущенных век.
Царевна-Лебедь, не молчи, молю!
Кто втиснул в кисти дивное искусство,
Заставив хаос
Красок бессловесных
Твердить:
- Люблю...
Люблю...
Люблю?!
До святости возвысив это чувство,
Что рухнуло лавиною отвесной,
Заставив обожженный горем разум
Из ничего на холст явить нам
Чудо!
В которое и сам не вправе верить:
То из былин или славянских сказок,
Из тьмы веков,
А может, ниоткуда?
И вдохновенье можно ли измерить?
...Мне кажется, ты дышишь.
И дыханье
Плывет печальной ласкою на плечи
Далекого и близкого сюжета,
Как первое любовное признанье,
Что душу так томит
И сердце лечит.
Ты только не молчи...
Но нет ответа.
Царевна-Лебедь!
Здравствуйте, пани Алина!
Не зажигайте свечи,-
Я из двадцатого века
И ненадолго к вам.
Знаете, я вас помню:
Вашу улыбку, плечи...
Вы так внимали дивно
Древним колоколам.
Плащ на вас был атласный,
И серебро браслетов
Схватывало запястье,
Словно оковы льда.
В ваших глазах играло
Золото прошлого лета,
А ведь меж нами были
Эры, века, года.
Слушайте, пани Алина!
Нет, не пугайтесь, что вы, -
К черту проклятия бога -
Я на решения скор:
Знаю, у вашей двери
Стражник стоит суровый.
Знаю: сегодня утром
Вас поведут на костер.
Знаю: престижу церкви
Выгодна гибель ваша.
И красота, наверное,
Страшное волшебство...
Я украду вас, пани!
Вызволю бесшабашно,
Хоть бы и против бога,
Но совершу воровство.
Вы не идете? Как же?
Глупый огонь встречая,
Дальше-то что, скажите:
В пепел, в ничто, в трубу?!
Как же вы, пани Алина?
Пани Алина, прощайте...
Я унесу вас силой,
Переломив судьбу!
Отзвенела снегами зима,
Но жаре не хватает накала...
Друг влюбился и сходит с ума,
Словно прочих забот ему мало, -
Пишет письма... Строчит, торопясь,
Про тревоги, про ветры, про чувство,
И стихи мои шлет, вдохновясь,
За свое выдавая искусство.
Мне не жалко. И если она
Чуть теплей в твою сторону глянет,-
Буду рад: никакая стена
Между нами на этом не встанет.
А когда ты придешь в ее дом,
Став от счастья немножечко пьяным,
Посмеетесь вы вместе потом
Над бесхитростным этим обманом.
Но уж тут ты меня выручай:
О стихах не веди разговора.
Если ж спросит она невзначай
Обо мне и о той, о которой...
Вот тогда, всем печалям назло,
Ложь свою за улыбкою пряча,
Ей ответь: "И ему повезло:
Ждет и любит. А как же иначе?"
Мы не привыкли пятиться -
Жизнь приказала: "В строй!"
И Муза в легком платьице
Отправилась за мной.
А командир, как в варево,
Меня в Устав, грозя:
- Здесь, матерь вашу, армия!
Здесь с бабою нельзя!
Ну что ж мне - лечь и помереть?
Не выставишь за дверь -
Совсем-совсем ребенок ведь,
Куда ее теперь?
Вон, сквозь ресницы мокрые -
Обида в ручейках:
Начальство, шутки клеклые -
Аж пятна на щеках...
И все-таки она поет!
А мне - так хоть кричи,
Ведь ножку дивную ее
Не сунешь в кирзачи.
Укрыл шинелью, как могу,
На кулаки не слаб,
Ее, как душу, берегу
От всяких грязных лап.
Ее в тревоги не бужу -
Еще далек рассвет,
Приеду - сам порасскажу,
Что было, а что нет.
Когда ж мне горек быта дым
И тяжко буйство чувств,
И белым крылышком своим
На сердце ляжет грусть, -
Присядет рядышком она,
Смешав и явь, и сон:
Из-под шинельного сукна
Знакомой лиры звон...
Надо мной шумят дубы,
Мирно кроны их качаются.
...Полосатые столбы
На границе не кончаются.
Очень многое деля,
Эта грань проходит резкая.
...За моей спиной земля,
Наша и моя - советская.
Ну а служба - не кино:
Не рассчитана на серии.
Нужно, в общем-то, одно:
Чтобы ждали, чтобы верили.
Остальное, что - в судьбу,
Мы осилим - мы настырные.
...К полосатому столбу
Тишина прижалась мирная.
Наверное, вы правы...
Правы...
Вроде бы...
И в теме я забуксовал,
Как в тине:
Конечно, надо бы писать
О Родине,
А я все почему-то -
Об Алине...
И нужно бы о доме,
Понимаю...
О городе,
Где небеса так сини:
Об Астрахани,
О родимом крае,
А я все почему-то -
Об Алине.
Служу, как говорят,
Других не хуже:
Наивности ребячьей
Нет в помине,-
Здесь чувство Родины
В душе сильней и глубже,
И лишь стихи упорно -
Об Алине.
Что ж, кто-то видит Родину
Землею,
Что вспахана
Стараньями отца.
Березкою... Небесной синевою...
И матерью,
Стоящей у крыльца.
И надо бы - о журавлином клине,
И надо бы - о шелесте травы...
А я все почему-то -
Об Алине...
Хотя, конечно, в целом
Правы вы.
Здравствуй! Я вернулся. Слов не нужно,
Старый друг и так тебя поймет.
Просто я уже закончил службу,
Все два года, даже с лишним, вот...
Просто захотелось вновь увидеть,
Посмотреть, ну как ты тут? И что?..
Я? Да нет, я в общем не в обиде,
Жизнь есть жизнь: сплошное "Спортлото".
Повезло ему? Что ж, время лечит:
Мы так долго были далеки...
И дарить цветы, придя под вечер,
Мне, понятно, было не с руки.
Вам, конечно, было по дороге,
Все имело смысл: слова и взгляд...
А моя застава по тревоге
Вывозила на рубеж ребят.
Вы так рано в жизни не вставали,
Вы не знали соль и пот дорог.
Это ж мы за вас недосыпали,
Хоть, понятно, это не в упрек.
Главное, чтоб ты была счастливой,
Чтоб имела дом, семью, детей...
А меня застава научила
Не жалеть себя - спасибо ей.
Вот, пожалуй, все... Сказал довольно.
Улыбнись! Тебе нейдет печаль.
И - прощай... Ведь мне почти не больно.
Что же делать: это так... А жаль.
Пора уходить. Вот и все. Увольненье в запас.
Начальник нам руки пожмет, проводив до порога.
Ребята толпою толкнут торопящийся "ГАЗ" -
Улыбки на лицах... И все-таки грустно немного.
Ну, дальше все ясно: дорога, родители, дом.
Там ждали и ждут, там ладонями сердце согреют.
А что позади? Только память, фуражка, альбом
И что-то еще, что я даже назвать не сумею.
Останутся фото, а также еще адреса
И вера, что все же разлука не долго продлится...
На плоской кассете - живые друзей голоса,
В три легких аккорда чуть хриплые песни границы...
Ночные тревоги, прожектор, дозор, маскхалат...
И я буду долго валяться без сна до рассвета,
Увидев случайно, как мой еще маленький брат
Тайком примеряет фуражку зеленого цвета...
Снится мне порою,
Как когда-то,
Астраханским воздухом
Дыша,
Яростное золото заката
Заливало город, не спеша.
Золотило крыши,
Башни, шпили,
Тополей янтарный окоем,
Облака над горизонтом
Плыли,
Золотым украшены шитьем.
А закат,
Все ярче разгораясь,
Разливался,
Ширился
И - рос!
И горели руки,
Прикасаясь
К чуду золотых твоих
Волос...
Заходило солнце,
Алым светом
Из последних напрягаясь сил.
Пять мгновений
Я во власти лета
На руках судьбу свою носил.
И искать не нужно
Виноватых,
Что тебе, в счастливое число,
Обручальным золотом заката
Безымянный палец обвело...
Под голоса сказаний и баллад
Ковалась наша юность, наша честь.
И каждый был готов, и каждый рад
Изведать жизнь - такой, какая есть!
А жизнь бежала рядом - только тронь,
Следили мы за нею, сдвинув бровь...
Но Окуджавы сдержанный огонь
Вливался в жилы, разжигая кровь.
И подступало с четырех сторон
Предчувствие событий и судьбы,-
Высоцкого хрипящий баритон
Нам души обжигал в огне борьбы.
Пусть говорил известный ветеран,
Что поколенье наше - "не ахти"...
Но наши парни шли в Афганистан
И знали, что домой не всем прийти.
И наших песен яростный рассвет
Ворвался в мир без лжи и без прикрас.
И на заставах парни наших лет
В наряд ходили, как в последний раз.
По строкам молодых и древних рун
Мы набираем нашу высоту.
Я славлю поколенье тех, кто юн -
Их веру, их надежду, их мечту!
И, уходя из жизни насовсем,
Мы обойдемся без избитых фраз
И лишь в глаза открыто глянем тем,
Кто мир на плечи примет после нас.
Против меня - много,
Рядышком - никого...
Ночь уставилась строго:
Трое - на одного.
Трое, как на параде...
Что ж, перейдем на "ты".
Первый обходит сзади,
Внюхиваясь в следы.
Тот, что второй, - он скромен.
Что ж, и таких берут -
Будут стоять на стреме,
Ну, а при случае - пнут.
Третий... Ну, тот махина!
Встал на дороге - стоп!
Этого можно сдвинуть
Только снарядом в лоб...
Где ж ты, былая завязь
Дружеских теплых рук?
Зло. Равнодушье. Зависть.
Вот и замкнулся круг.
Может, я что не понял,-
Было не до того.
Но эту ночь запомнил:
Трое - на одного.
- Уйди.
- Уйду... но все к твоим ногам -
Все, от полночных звезд до славы липкой,
Все, что в душе и что в руках,- отдам,
И ничего - взамен. Даже улыбки.
Всю душу выгребу - нигде ни закутка,
Чтоб затаиться чувству или слову,
Чтоб не была протянутой рука,
В которую ты вложишь камень снова.
Чтоб мысли вновь - прозрачны и легки,
И чтоб всегда - прекрасная погода.
Чтоб знанья жизни не были горьки
И сердце вдруг не спотыкалось с ходу...
- А что ж тебе?
- А мне - горячий чай,
Чтоб от тоски в душе не захлебнуться.
Чтобы тебя не встретить невзначай,
А встретив вдруг - спокойно отвернуться.
Чтоб жить - ни на ноже, ни по ножу,
Чтоб - нелюбим, так уж хотя бы понят...
- Уйди!
- Уже полжизни ухожу,
Но в спину снова гонят, гонят, гонят!
И глуше шаг, и в жилах вязнет кровь,
И незачем во всем искать основу, -
Уж если это мы зовем "любовь",
Зачем нам "жизнь" и "смерть" -
Два лишних слова.
Зима... Опять зима: деревья, как игрушки,
И самый чистый снег ложится в грязь дорог.
А у виска свистит шальным ядром из пушки
Случайно кем-то брошенный снежок.
Вон, девушка прошла и улыбнулась будто,
Но я прибавил шаг: торопят сотни дел.
А вдруг это судьба вот этим самым утром
Мне улыбнулась вслед, а я не разглядел?
К героям прошлых лет не стоит и тянуться.
На душах ставим крест и надпись "гололед"...
Я сам не соглашусь вот, прям сейчас, рехнуться,
Копье наперевес, меч в зубы и вперед!
Как много в мире зла, как мало Ланцелотов...
Как много пышных фраз, как мало просто слов.
И острый дефицит бродячих сумасбродов,
И не хватает струн, и песен, и стихов.
А может, все не так? Ведь сердце бьется вроде.
А может быть, сейчас, не глядя, в сей момент -
Ту девушку догнать, спросить хоть о погоде
И отпустить один старинный комплимент?
Я с места взял в карьер, причем, довольно лихо.
Надежды никакой, но все-таки успел!
Взглянула, не дыша, потом назвала психом
И улыбнулась так, что я чуть не запел.
...Зима, опять зима. А печь трещит о лете.
Безверье и тоска уносятся в трубу.
И коль в твоей душе хоть искорка, да светит,
Надвинь на брови шлем и - встреть свою судьбу.
Что загрустил, мой друг Пьеро?
Жизнь - не веселая игрушка.
В ней все продумано хитро
От космоса до погремушки.
И твой наивный белый цвет
Не защитит на злой планете
От мелкой сети липких бед
И сочных пятен грязных сплетен.
Да и надежней, впрочем, жить,
Имея дом, жену, зарплату,
И мир тихонько подменить,
Себе поставив с краю хату.
У них покой, достаток, тишь,
И только ты - не "сам с усами"
И все о девочке грустишь,
Что с голубыми волосами.
Не каприз и не притворство -
Ты с названьем не спеши,
В моей жизни каскадерство -
Как спасение души:
Повисаю на балконах,
Трюком в плотный узел свит,
Вылетев из рам оконных
Чьих-то мелочных обид.
Падаю с коней летящих,
Сбив запретные столбы,
Увернувшись от давящих,
Злых копыт моей судьбы.
Прыгаю с мостов железных
Трезвой памяти своей
И пытаюсь бесполезно
Боль забыть на пару дней.
И в любовь, как в дом, объятый
Самым яростным огнем,
Я вбегаю, если платой
Мне - мое сожженье в нем.
Не умею жить иначе,
Каскадер иль скоморох, -
Жаль, что для тебя я значу
Лишь души переполох.
По белой бумаге, глянцем лощеной,
Вожу, как японец, кисточкой черной.
И вот проявляются черною тушью
Людские движенья, костюмы и - души.
Исправить нельзя: есть закон непреложный,
Что тушью набросок стереть невозможно,
Исправить нельзя и украсить в охоту:
Как сделал, так сделал - не переработать.
И движутся люди, под кисточкой тая,
Такие, как есть, а не так, как мечтают.
И черная тушь растекается смело
В сражении вечном меж черным и белым.
Приключений пьянящая брага
Выводила меня за село.
Что такое - мужская отвага?
Что такое - шелом и седло?
Не удержишь в затворенной келье -
Мне туда, где за взмахом орла
Понеслась с соловьиною трелью
Из кленового лука стрела.
Мне туда, где звенит о шеломы
Быстрых сабель отточенный свет,
Где со смертью так близко знакомы,
Словно братствуют тысячи лет.
Где ветра на кургане забытом
Колыхнули соленый ковыль...
Мне туда, где звенит под копытом
Русских песен далекая быль.
Где искать тебя, амазонка?
Привстаю на стальных стременах:
За какой чертой горизонта
И в каких, скажи, временах?
Мир огромный тревожно замер...
Небо взглядом твоим манит.
Вижу след твой в рисунке амфор,
В барельефах афинских плит.
Мне уже ничего не странно...
А в сплетении зим и лет
От заросших степных истуканов
Для потомков один ответ:
"Наши боги суровей прочих..."
Жизнь не сказка, не сладкий сон...
И глядят в мою душу очи
Из горящих седых времен.