Бенцони Жюльетта. Констанция. Книга пятая

   Кардинал пытался что-то возразить, но тут же понял, что не стоит поднимать особенного шума вокруг законного требования ювелиров. Правда, для него было открытием то, что графиня именно так представила Бемеру и Бассенжу будущую покупку.
   Тем не менее де Роан не придал особого значения словам Бемера, что для другого, более проницательного человека могло бы послужить ключом для разгадки всей аферы. Любовные чувства, переполнявшие сердце кардинала, заставили умолкнуть его разум.
   — Будь по-вашему, — согласился он. — Однако, вы должны понимать, что мне потребуется еще некоторое время для того, чтобы получить подпись ее величества на этом документе. Я попрошу вас немного подождать.
   Ювелиры снова переглянулись между собой и, одновременно кивнув, повернулись к кординалу.
   — Что ж, мы готовы ждать, — сказал Бемер. — Условия сделки оговорены, гарантии, надеемся, существуют. И вам остается лишь принести нам письменное подтверждение. Когда мы сможем встретиться с вами снова, ваше высокопреосвященство, для того, чтобы окончательно обо всем договориться?
   Кардинал быстро прикинул в уме, сколько времени ему может понадобиться на то, чтобы заручиться подписью королевы на купчей. Мария-Антуанетта должна прибыть в Париж завтра. Значит, в наихудшем варианте графиня де ла Мотт получит ее подпись в воскресенье или понедельник. Тогда же они и встретятся с кардиналом. Поразмыслив над этим, де Роан сказал:
   — Еще до полудня во вторник я буду у вас. Мне хотелось бы договориться с вами следующим образом:
   Я привожу документ, скрепленный подписью королевы и первый взнос — в обмен на них я получаю ожерелье, и наша сделка, таким образом, получит окончательное завершение.
   Бемер улыбнулся.
   — Значит, вы привезете первый взнос, равный четверти всей суммы. Не так ли?.. Кардинал кивнул. — Да. Четыреста тысяч ливров. Остальное будет вноситься первого числа каждого последующего месяца. Хитрая улыбка не сходила с лица Бемера. — Однако, я хотел бы возразить вам, ваше высокопреосвященство. Сделка будет окончательно завершена только первого августа, когда вы внесете последнюю часть причитающейся с вас суммы.
   Кардинал поморщился.
   — Ну, разумеется. Неужели вы сомневаетесь в том, что деньги будут выплачены вам полностью и без задержек?
   Бемер примирительно поднял руки.
   — Нет-нет, ваше высокопреосвященство, у нас нет причин сомневаться в вашей добросовестности и порядочности, но вы должны понять и нас. Мы с господином Бассенжем — всего лишь скромные ювелиры, мы не можем претендовать ни на высокое положение, ни на власть; все, что нам остается — торговать плодами своего труда. Мы еще раз приносим свои глубочайшие извинения и просим простить нас за некоторые неудобства, которые мы вам причинили.
   Переговоры были закончены. Кардинал приветливо распрощался с ювелирами, которые, низко поклонившись, ушли.
   Де Роан немедленно вызвал своего секретаря.
   — Распорядитесь, пожалуйста, чтобы посыльный разыскал графиню де ла Мотт и передал ей мою просьбу незамедлительно прибыть в мой дворец.
   Секретарь нерешительно топтался на месте.
   — Вы хотите что-то сказать? — недовольно пробурчал кардинал. — Говорите, я вас слушаю. На лице секретаря выразились сомнения.
   — Но, графиня де ла Мотт скорее всего сейчас находится в Версале…
   Кардинал не сдержался и рявкнул:
   — Тогда пусть едет в Версаль верхом! Графиня де ла Мотт прибыла во дворец кардинала лишь к вечеру. Быстро войдя в кабинет, она сразу же направилась к де Роану и, поцеловав ему ладонь, почтительно наклонила голову.
   — Приношу свои глубочайшие извинения, ваше высокопреосвященство, за то, что заставила вас ждать. Неотложные дела заставили меня задержаться в Версале. Завтра прибывает королева, и к ее приезду дворец должен быть в полном порядке. К сожалению, первая статс-дама герцогиня д'Айен-Ноайль отсутствовала сегодня, а потому все заботы по подготовке Версаля к встрече королевской четы легли на меня и графиню де Бодуэн. По-счастью, я смогла договориться с графиней и ненадолго вырваться в Париж.
   Кардинал, который поначалу был готов встретить госпожу де ла Мотт резкими словами, услышав ее объяснения, смягчился и произнес:
   — Я принимаю ваши извинения, графиня. К сожалению, я не мог отправиться в Версаль лично, поскольку мне пришлось решать некоторые вопросы, связанные с моим предстоящим отъездом в Рим. Прошу вас, садитесь.
   Графиня заняла место на диване, а кардинал, достав четки, принялся расхаживать по кабинету, рассказывая своей гостье о событиях этого дня.
   — Итак, графиня, я поступил именно так, как вы мне посоветовали. Сегодня утром у меня были два ювелира — Бемер и… э-э-э… — Бассенж, — подсказала ему графиня де ла Мотт. — Да — да, Бемер и Бассенж. Мы занимались подготовкой купчей на бриллиантовое ожерелье.
   Кардинал умолк, и графиня, воспользовавшись возникшей паузой, осторожно спросила:
   — Надеюсь, что переговоры прошли успешно, ваше высокопреосвященство? К сожалению, мне не удалось договориться с ними о снижении цены…
   — Вы и так сделали все, что могли, дитя мое, спокойно сказал кардинал. — Я не стал уверять ювелиров в своей кредитоспособности, поскольку мне казалось, что это очевидно для всех.
   — Вы договорились купить ожерелье в кредит?
   — Да. С рассрочкой до первого августа и четырехразовой выплатой.
   Графиня напряженно подалась вперед.
   — Ожерелье уже у вас?
   Кардинал медленно покачал головой.
   — Я вынужден вас разочаровать, графиня. Ожерелья у меня нет, и в лучшем случае я получу его во вторник.
   Госпожа де ла Мотт побледнела. — В лучшем случае?.. А что произошло? Разве вы не подписали купчую?
   Кардинал остановился у окна. Задумчиво глядя на цветущий сад, он сказал:
   — Купчая составлена и подписана. Однако, есть некоторые препятствия, которые не позволяют мне считать сделку завершенной. Подтверждением тому может служить отсутствие у меня ожерелья. Он снова умолк, и госпожа де ла Мотт стала ерзать на диване, шурша платьем. Еще не зная, в чем причины того, что сделка не состоялась, графиня ощутила нервозность, близкую к панике. Возможно, кардинал что-то пронюхал, а, может быть, проболтался Калиостро?.. Как бы то ни было, надо поскорее взять себя в руки и выглядеть как можно естественнее.
   — Что же произошло? — спросила она. Кардинал повернулся к графине.
   — Сделка выглядит не совсем такой, какой я ее себе представлял.
   — Что вы имеете в виду? Де Роан прищурился.
   — Мне ничего не известно о том, что это ожерелье покупает для себя королева, а я выступаю лишь посредником. В моем представлении все выглядело по-иному. Я должен был выступать непосредственным покупателем. И всех документов за моей подписью должно было хватить для того, чтобы считать сделку завершенной. Графиня де ла Мотт сделала удивленное лицо. — А что, ювелирам не хватило документов за вашей подписью?
   — Именно так. В свое оправдание они привели слова о том, что бриллиантовое ожерелье ценой в миллион шестьсот тысяч ливров покупает для себя королева, но, поскольку она опасается сделать это открыто из-за возможного нежелательного резонанса, то сделка была поручена мне. Получилось, что я не могу выступать собственным финансовым гарантом.
   Графиня почувствовала, как у нее пересохло в горле, и слабым голосом попросила:
   — Вы не могли бы подать мне воды, ваше высокопреосвященство?
   Кардинал налил стакан воды из стоящего на подоконнике графина и подал его госпоже де ла Мотт.
   — Вам не стоит так нервничать, моя дорогая, — уже более спокойно произнес он. — Хотя это и явилось для меня неожиданностью, но еще не все потеряно.
   Отпив воды, графиня немного пришла в себя. — Чего же требовали от вас эти ювелиры? Кардинал улыбнулся и развел руками. — Всего лишь подпись королевы. Статс-дама ее величества мгновенно подувствовала облегчение. — Боже мой, как вы напугали меня… — вздохнув, сказала она. — Я уж было подумала, что сделка окончательно сорвалась, и виновата в этом я.
   — А я и не говорил, что сделка сорвалась, — возразил кардинал. — Напротив, я уверен в том, что все будет в порядке. Я всего лишь по-иному представлял обстоятельства дела. Впрочем, для меня это не имеет особого значения. Главное в том, чтобы я мог получить подпись ее величества на купчей. И вот тут я целиком и полностью полагаюсь на вашу помощь.
   К графине, наконец, вернулось хорошее расположение духа.
   — Я с удовольствием помогу вам, ваше высокопреосвященство. Единственное, о чем я хочу вас попросить — понять сложность моего положения. Ведь я нахожусь между двумя влюбленными, — с этими словами она смущенно опустила глаза, — и оттого вынуждена импровизировать, порой не ставя об этом в известность ту или другую сторону. Если я чем-то обидела вас, то еще раз приношу свои глубокие извинения.
   — Теперь я все понимаю, дитя мое, — мягко сказал кардинал, — и не держу на вас обиды. Ведь если бы не вы, я бы до сих пор не мог рассчитывать ни на какое ответное чувство со стороны ее величества. Графиня, когда вы сможете получить подпись королевы на купчей?
   Госпожа де ла Мотт задумалась.
   — Королева должна прибыть в Версаль завтра… Правда, я не знаю, когда это произойдет. Скорее всего, во второй половине дня. Вечером во дворце намечен торжественный ужин по случаю возвращения королевской четы из путешествия. Если я не смогу получить подпись ее величества до этого — что более всего вероятно, поскольку мы вряд ли сможем остаться с королевой наедине перед подготовкой к ужину, тогда я постараюсь сделать все в воскресенье.
   Кардинал кивнул.
   — Ну, что ж, это меня устраивает. Я договорился с ювелирами о том, что буду у них во вторник с первым взносом и подписанным королевой документом. У нас есть время до понедельника, графиня.
   — А когда вы отбываете в Рим, ваше высокопреосвященство?
   — Точная дата моего отъезда пока неизвестна. Она уточняется по дипломатическим каналам. Во всяком случае, я пробуду в Париже всю будущую неделю.
   Графиня де ла Мотт улыбнулась.
   — Значит, я успею передать ожерелье ее величеству. Я даже надеюсь, что королева сможет найти время для новой встречи с вами.
   Морщинистые щеки кардинала покрылись легким румянцем.
   — Вы думаете, что это возможно? — с надеждой спросил он.
   Графиня поднялась с дивана.
   — Это не только возможно, но и более чем вероятно, — уверила она де Роана. — Получив такой подарок, ее величество непременно захочет отблагодарить вас. Что может быть лучшим способом проявления благодарности с ее стороны? Разумеется, встреча. Во всяком случае, если она спросит меня об этом, я непременно порекомендую ей доставить вам такое удовольствие еще до вашего отъезда.
   После таких слов кардинал обрадованно воскликнул:
   — Господь слышит мои молитвы! Он послал мне в вашем лице ангела-хранителя, который взял на себя заботу о моих сердечных делах! Графиня, вы обязательно будете вознаграждены за это на небесах.
   Госпожа де ла Мотт мило улыбнулась.
   — О большем я и не смею мечтать.
   Кардинал со страстью, более приличествующей юному кавалерийскому офицеру, поцеловал руку графини и проводил ее до двери кабинета.
   — Я вынуждена вас покинуть, ваше высокопреосвященство, — сказала госпожа де ла Мотт, прощаясь. — Как вы сами понимаете, меня ждут дела в Версале.
   — Конечно-конечно…Де Роан остановился у двери и неожиданно взмахнул рукой. — О, бог мой! Я ведь забыл о самом главном… Купчая… Он быстро направился к своему столу, открыл ящик и достал оттуда свернутую в трубку и прошнурованную бумагу.
   — Вот, попросите королеву поставить свою подпись. И можете обрадовать ее — во вторник я передам вместе с вами ожерелье, предназначенное в подарок ее величеству.
   Графиня забрала документ и опустила голову.
   — Узнав об этом, королева будет счастлива, ваше высокопреосвященство. То же самое я могу сказать и о себе.
   Покинув дворец кардинала де Роана, графиня де ла Мотт села в карету и приказала кучеру:
   — В Сен-Антуанское предместье.
   Карета графини де ла Мотт остановилась рядом с дешевым постоялым двором на кишевшей народом улице в Сен-Антуанском предместье. У мостовой возвышался обветшалый четырехэтажный дом, на котором висела покосившаяся вывеска — «Уютное местечко».
   Когда кучер спустился вниз и открыл дверцу кареты перед графиней, она с изумлением воззрилась на слугу.
   — Ты что, с ума сошел? Неужели ты думаешь, что я отправлюсь в эту помойную яму ?.. Слуга склонился в низком поклоне.
   — Простите, госпожа, я подумал…
   — Он подумал!.. — возмущенно воскликнула графиня. — А ну-ка, немедленно отправляйся в этот свинарник, найди там графа Калиостро и приведи сюда. И пошевеливайся, лентяй!..
   Слуга со всех ног бросился выполнять поручение, данное ему госпожой, а графиня де ла Мотт тем временем развернула документ, переданный ей кардиналом де Ровном, и еще раз внимательно изучила его.
   — Что ж… — мстительно произнесла она, отрывая взгляд от бумаги. — Птичка попалась в клетку, осталось только захлопнуть дверцу!..
   Спустя несколько минут, граф Калиостро, как обычно одетый во все черное, спустился вниз и сел в карету рядом с графиней де ла Мотт.
   — Добрый вечер, моя дорогая, — потянулся он губами к ее щеке. Однако, графиня с брезгливым выражением лица отстранилась.
   — Что случилось? — недовольно пробурчал Калиостро. — Неужели я чем-то обидел вас?
   — Лучше скажите, когда в последний раз вы принимали ванну? — скривилась госпожа де ла Мотт. Калиостро пожал плечами.
   — Не далее как вчера.
   Это объяснение нисколько не удовлетворило графиню.
   — Да?.. — снова скривилась она. — Интересно, где же?.. Уж не в Доме ли госпожи де Сегюр? Насколько я понимаю, в той помойной яме, где вы сейчас живете, горячей водой даже не пахнет.
   Дабы не продолжать этот неприятный разговор, Калиостро обратился к другой теме:
   — У вас, наверное, есть какие-то новости для меня, моя дорогая?
   — И срочные.
   Графиня протянула Калиостро свернутый в трубку документ.
   Итальянец улыбнулся.
   — Что, еще одно любовное послание от нашего дорогого кардинала? Графиня вспылила:
   — Перестаньте ерничать! Я говорю с вами о серьезных вещах! Это текст договора, подписанного сегодня кардиналом де Роаном о покупке у Бемера и Бассенжа бриллиантового ожерелья стоимостью в миллион шестьсот тысяч ливров.
   Калиостро тут же развернул бумагу и быстро пробежал глазами по строчкам купчей.
   — Это просто великолепно, кариссима миа! Вы знаете, как обрадовать меня. Но я не совсем понимаю, зачем вы привезли эту бумагу мне? С меня вполне достаточно было бы ожерелья.
   — Ожерелье придется подождать до вторника, — отрезала графиня. — В этом документе еще кое-чего не хватает.
   — Чего же?
   Графиня мрачно усмехнулась.
   — Здесь не хватает подписи, сделанной рукой вашего хорошего знакомого Рето де Виллета. Калиостро хмыкнул.
   — Вот как? Неужели нашим ювелирам не хватает подписи кардинала де Роана? Или они сомневаются в его кредитоспособности?
   Графиня смерила итальянца презрительным взглядом.
   — Похоже, что вы забыли, как обстоят дела. Ведь инициатором сделки является, по нашей версии, ни кто иной, как ее величество Мария-Антуанетта, а кардинал выступает лишь в роли посредника. Ювелиры потребовали, чтобы на купчей, в качестве гарантии, стояла подпись Марии — Антуанетты. Калиостро рассмеялся.
   — Ах, вот в чем дело!? Что ж, вполне объяснимая предусмотрительность. Ювелиры хотят быть уверенными в том, что они получат деньги за свое ожерелье. Я хорошо понимаю их. Миллион шестьсот тысяч — значительная сумма, не получив которую, Бемер и Бас-сенж, наверняка, разорятся.
   — Я прекрасно понимаю это и без вас, — сухо произнесла графиня де ла Мотт. — Постарайтесь поскорее найти своего знакомого и оформить документ надлежащим образом.
   Калиостро поморщился и внимательным взглядом изучил графиню.
   — Моя дорогая, вы настроены сегодня излишне агрессивно. Честно говоря, я даже не понимаю причин. Ведь все идет так, как мы запланировали. Сделка почти завершена, и ожерелье, можно сказать, уже находится в наших руках. Почему вы нервничаете? Тяжело дыша, графиня отвернулась.
   — Во-первых, я разочаровалась в вас, дорогой граф. Мне не хотелось бы сейчас говорить, почему. А во-вторых, все обстоит далеко не так радужно, как вы пытаетесь представить. Сделка висит на волоске, и если мы не получим ожерелье на будущей неделе, нам придется очень долго ждать. Кардинал уезжает в Рим и вернется оттуда лишь в середине лета.
   Калиостро пожал плечами.
   — Я не вижу причин, по которым следовало бы так сильно волноваться. Рето де Виллет написал от имени королевы уже не одну записку. И до сих пор наш влюбленный кардинал ни о чем не заподозрил. То же самое будет и на этот раз. Вам не стоит сомневаться в успехе нашего предприятия. Спектакль подходит к концу, скоро наступит развязка. Глупец получит по заслугам, а сообразительный и проворный герой будет вознагражден. Я надеюсь, что в качестве награды ему, кроме всего остального, достанется рука прекрасной дамы.
   Графиня скептически улыбнулась.
   — Никто не запрещает вам мечтать, мой дорогой граф. Я молю Бога, чтобы вы оказались правы насчет окончания спектакля.
   — Я уверен в том, что все закончится благополучно. — не обратив внимания на первую половину фразы, произнесенной графиней де ла Мотт, сказал Калиостро. — Для этого нам не потребуется предпринимать никаких сверхъестественных усилий и, уж, тем более, обращаться за помощью к потусторонним силам. Все будет гораздо проще. Я отправлю посыльного в адвокатскую контору Робеспьера, где служит Рето де Виллет. Он сегодня же поставит хоть десять подписей королевы на этой бумаге.
   Графиня немного смягчилась. — Вы хоть знаете, что следует писать? Калиостро снисходительно усмехнулся. — Ну кто же этого не знает, кариссима миа! После того, как бывший министр финансов господин Неккер опубликовал свою книгу «Об управлении финансами Франции», каждый любопытный во Франции знает о таких вещах, которые прежде были известны только узкому кругу лиц. На небольших счетах требуется лишь пометка короля или королевы: «Оплатить». На бумагах, оформляющих затраты на секретные дела, ставится резолюция только короля: «Использование означенной суммы мне известно». На бумагах, оформляющих крупные расходы, как в нашем случае, должно быть написано: «Одобрено. Мария-Антуанетта Французская».
   Графиня усмехнулась. — Слава Богу, хоть это вы знаете. Калиостро самодовольно осклабился.
   — Если бы я этого не знал, мне не стоило бы вообще браться за подобные дела.
   — Ну, хорошо.
   Графиня успокоилась настолько, что даже милостиво позволила Калиостро поцеловать ее руку.
   — А теперь мы должны расстаться. Меня еще ждут дела, — сказала госпожа де ла Мотт.
   Калиостро недовольно пробурчал:
   — А я думал, что мы отправимся куда-нибудь вместе.
   Напоследок графиня снова огорчила итальянца:
   — Знаете, мой дорогой Калиостро, с некоторых пор появляться вместе с вами в одном обществе стало небезопасно. Можно попросту дискредитировать себя. Поэтому будет лучше, если мы станем встречаться как можно реже.
   — Что, я даже не смогу зайти к вам домой? — мрачно спросил Калиостро.
   — Вот этого вы не должны делать в первую очередь. Я вообще не уверена в том, что за мной не следят. В последнее время графиня де Бодуэн проявляет подозрительную активность, подробно изучая все бумаги, поступающие на имя ее величества и постепенно принимая на себя все больший и больший круг обязанностей. Я боюсь, что скоро герцогиня д'Айен-Ноайль вынуждена будет удалиться на покой, а все ее дела перейдут к этой пьемонтской шлюхе. Я молю Бога только об одном — чтобы она не успела ничего сделать до тех пор, пока не закончится наша игра. Иначе, всем нам не поздоровится.
   — Успокойтесь, моя дорогая, вы излишне драматизируете ситуацию. Нет никаких причин для волнений. Пока мы делали все чисто и аккуратно.
   — Пока… — хмуро пробормотала графиня.
   — Нам осталось сделать последний шаг. После этого я не намерен оставаться в Париже. Что же касается вас, то теперь вы, судя по всему, настроены по-другому.
   Графиня сдвинула брови.
   — Я еще ничего не решила. До тех пор, пока у меня в руках нет ожерелья, я не стану гадать на кофейной гуще.
   — Но вам придется принять решение уже в ближайшие дни. Думайте быстрее, графиня.
   С этими словами Калиостро покинул карету госпожи де ла Мотт и, хлопнув по крупу лошадь, запряженную в карету графини, крикнул:
   — Трогай!..
   Для всех участников разыгравшегося спектакля три последующих дня пролетели, как одна минута.
   В субботу из поездки в Шербур вернулась королева Мария-Антуанетта вместе со своим мужем Людоником XVI. Вместе с ними приехали морской министр маршал де Кастри и генеральный контролер финансов господин де Калонн.
   Вечером в Версале был устроен торжественный прием по случаю возвращения королевской четы из дальней поездки. На приеме присутствовали главы дипломатических представительств, весь цвет аристократического общества Франции, министры, кардиналы и даже — как веяние новых либеральных времен — несколько наиболее известных представителей третьего сословия.
   Целый вечер кардинал де Роан сверлил взглядом Марию-Антуанетту, однако, королева словно не замечала его. Она оживленно болтала с придворными, статс-дамами, проведя большую часть вечера в общество герцогини д'Айен-Ноайль и графини де Бодуэн.
   Констанция чувствовала себя великолепно. Ее энергия, наконец-то, нашла выход. Констанция деятельно занималась не только драгоценностями королевы, но и ее перепиской, частично взяв на себя обязанности герцогини д'Айен-Ноайль.
   Первая фрейлина, ощутив значительное облегчение своего дворцового бремени, переменила свое отношение к Констанции и все чаще обращалась к ней по имени.
   В отличие от своей энергичной, остроумной и зажигательной супруги король Людовик на торжественном приеме выглядел уставшим и вялым. За ужином его несколько раз клонило в сон и, в конце концов, он покинул прием в середине вечера. Графиня де ла Мотт, оттесненная в последнее время на второй план, старалась ничем не выдавать свое неудовольствие, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Однако, каждый раз, когда королева обращалась к Констанции де Бодуэн, глаза графини де ла Мотт сверкали переполнявшей их ненавистью.
   Граф де ла Мотт, приглашенный на вечер вместе с супругой, поначалу вел себя вполне благопристойно. Однако, затем, поддавшись очарованию шампанского, он вспомнил о своем истинном предназначении и до конца вечера волочился за молодой Луизой де Андуйе.
   Будь рядом с Луизой ее бабушка, графиня Таше-ретта де Андуйе, это не сошло бы так просто с рук женатому графу де ла Мотту. Однако, бабушка была больна, и Луиза, уже вполне освоившаяся при дворе, оказалась не вечере без присмотра. Графиня де ла Мотт, раздосадованная всем на свете, также не дождалась окончания вечера и уехала одна. В воскресенье кардинал, как обычно, отслужил мессу, а затем отправился в гости к папскому нунцию, с которым обсуждал детали предстоящего визита в Рим. Эта встреча затянулась надолго, и домой, в свой дворец на Вьей-Дю-Тампль, кардинал де Роан прибыл далеко за полночь.
   Графиня де ла Мотт провела все воскресенье в постели со страшной головной болью и лишь к вечеру смогла более-менее прийти в себя.
   Где был в этот день граф Калиостро, не знает никто. Он покинул номер в своей захудалой гостинице еще накануне вечером, а вернулся в измятом камзоле и несвежей рубахе. Галстук его был повязан коекак, один чулок одет наизнанку.
   Тем не менее, на небритом лице графа Калиостро красовалась довольная улыбка, а в руке он держал свернутую в трубку бумагу.
   Констанция посвятила день сыну. Вначале они, как обычно в последнее время, посетили утреннюю мессу в церкви Святого Петра, затем заглянули на ярмарку на Пале-Рояль.
   Констанция купила Мишелю целую гору игрушек, и остаток дня ребенок провел в играх.
   Сейчас Констанция чувствовала себя по-настоящему счастливой. Все горести и переживания остались где-то далеко позади, и она все реже вспоминала Нормандию и Пьемонт. Дела двора королевы Марии-Антуанетты целиком захватили ее, и она с удовольствием погрузилась в жизнь статс-дамы.
   В понедельник Констанция отправилась в Версаль, где ее ждала масса неотложных дел. За время отсутствия королевы Марии-Антуанетты накопилось множество корреспонденции, которая требовала срочного ответа.
   Констанция провела целый день, занимаясь концелярией ее величества. Кардинал де Роан и графиня де ла Мотт встретились в понедельник вечером, накануне назначенного на утро визита великого капеллана Франции к ювелирам Беме-ру и Бассенжу.
   Графиня привезла с собой документ, предназначенный для передачи ювелирам. Выражая явное нетерпение, кардинал тут же развернул бумагу и вслух прочел резолюцию королевы, начертанную в верхнем левом углу: «Одобрено. Мария-Антуанетта Французская». Ни почерк, ни подпись не вызвали в нем никаких подозрений, и рассыпаясь в благодарностях, кардинал тут же распорядился выдать графине де ла Мотт пятьдесят тысяч ливров на текущие расходы.