– Еще как логично, моя маленькая птичка! Возьмите, например, осла! Чем больше вкусных и свежих морковок вы ему дадите, тем больше он их съест… вплоть до полного несварения желудка. Но если он видит перед собой хорошенькую морковку, но не может до нее дотянуться, он сделает все, чтобы ее заполучить. – Ну и осел же этот ваш осел! Ведь так и свихнуться недолго…
   – Не стоит сводить его с ума; просто следует давать ему морковку понемногу, чтобы он не терял аппетита!
   Такая философия немало развеселила Мелани и на время отвлекла ее от переживаний и смутной тревоги. Потом она с головой ушла в чтение газет, с особым интересом проглядев заметку про последний бал у леди Десайс, где своей шокирующей элегантностью отличилась мадам Депре-Мартель, признанная неоспоримой королевой бала…
   Газета полетела под стол, а Мелани чуть не расплакалась от душившего ее гнева. Впервые в жизни она читала светскую хронику и вот… сразу получила повод для огорчения. Она отчетливо представила себе счастливую, роскошно разодетую мать, наконец-то сплавившую с рук докучавшую и выдававшую секрет ее возраста дочь. Теперь же она наверняка вздохнула с облегчением и бросилась в омут удовольствий, окруженная множеством противных поклонников. А о ней, о Мелани, ее мать и не вспоминает: с глаз долой – из сердца вон; впрочем, насколько большое место занимала она когда-либо в сердце матери?..
   Единственное, чего Мелани не допускала, того, что мать участвовала в гнусной комбинации Франсиса. Теперь, когда она познала любовь, она задумалась о том, есть ли у Альбины любовники? Во всяком случае, припоминая какие-то реплики, взгляды, жесты, Мелани пришла к выводу, что еще до ее помолвки мать стала любовницей Варенна.
   Мелани не огорчилась от этой мысли. С того момента, как в ее жизнь вторгся Антуан, вся эта публика потеряла способность причинять ей боль. Она мечтала лишь о том, чтобы побыстрее забыть о своем прошлом и броситься навстречу открывшейся перед нею судьбе. И она была готова пройти по этой дороге до конца, даже если время от времени станет совершать ошибки.
   Девушка ожидала возвращения Антуана со спокойной решимостью и готовностью к борьбе. Она испытывала ту смесь разноречивых чувств, в которой присутствуют и надежда, и осторожность, и… драчливость; этакий комплекс ощущений охотника в засаде. Чего Мелани совсем не ожидала, так это того, что Антуан со своей стороны станет вести себя сдержанно.
   Романтический импульс, подхвативший Антуана и понесший его на другой конец Прованса, самым прозаическим образом закончился в два часа ночи в нескольких километрах от Драгиньяна, где под тропическим дождем заглох, отсырев, мотор его автомобиля.
   По счастью неподалеку от места поломки высилось какое-то здание. Промокнув до костей и проклиная судьбу, Антуан, толкая автомобиль, довел его до строения, загнав под нечто подобное навесу, а потом принялся что есть силы колотить в единственную дверь. Наконец дверь отворилась, и Антуан оказался внутри харчевни или постоялого двора, убожество и мрачный вид которого сочетались с известной первобытной живописностью и навевали ассоциации с пристанищем для разбойников и головорезов в какой-нибудь богом забытой местности. Но внутри не было ни души, если не считать владельцев этого заведения – пожилой испуганной ночным вторжением супружеской пары, которая угостила Антуана горячим супом и еще более горячим грогом, действие его он по достоинству оценил, добираясь до постели. Кстати постель была чистой и мягкой и ее он тоже оценил, провалившись в крепкий, безмятежный сон.
   Утром он проснулся совершенно свежим и готовым к новым подвигам. Хозяева угостили его отменными тартинками с медом, что еще добавило ему оптимизма. По-королевски расплатившись с ними и поблагодарив в самой изысканной манере, он вышел к своей машине, которая просохла и теперь вновь заводилась, хотя мотор чихал и порой изрыгал какой-то скрежет. И вот тут-то, вспоминая о том, что с ним произошло, Антуан подумал, что вел себя с прекрасной Мелани, как последний мальчишка, потерявший голову от нахлынувшей страсти. Если так будет продолжаться, он сам себя загонит в тупик!
   – Влюбиться в нее очень просто, – размышлял он. – Кто бы мог подумать, что эта девочка-подросток обладает таким телом, которое вполне могло бы стать моделью для статуи Психеи? Когда она предстала во всей своей божественной наготе, мне показалось, что кровь закипела в моих жилах. Но нельзя допустить, чтобы это повторилось.
   – Легко сказать, – возмутился его внутренний голос. – И как долго ты думаешь продержаться против соблазна? В любви все зависит от первого шага, а сделав его, ты встаешь на дорожку, с которой не просто свернуть…
   Но следует подумать о возможных последствиях. Что станет с Мелани, если она забеременеет? Эта мысль причинила Антуану тревогу, хотя прежде он никогда не думал о последствиях своих мимолетных романов. Быть может он, сам того не зная, был отцом будущего лорда Великобритании или бельгийского пивного короля. До этого ему же было дела. Никто из женщин до Мелани не смог затронуть глубин его души и вдруг он подумал, что если бы она принесла ему ребенка, это наполнило бы его жизнь невиданным счастьем. Любимый ребенок от любимой женщины! Об этом можно только мечтать!.. Однако при сложившихся обстоятельствах это для нее опасно. Ведь появление ребенка может быть использовано Варенном в своих интересах.
   Но тут вновь разразилась гроза и все внимание Антуана оказалось отвлечено на дорогу. Ехать становилось все труднее, Антуан нервничал. Поэтому, когда вдали возникли знакомые стены Шато-сен-Совер, он уже чувствовал себя до предела вымотанным и раздраженным. К тому же его угнетала мысль о том, что теперь ему придется вести себя вовсе не так, как хотелось бы… Как тяжело быть высокоморальным именно тогда, когда более всего хочется быть аморальным!
   Но когда со ступеней террасы к нему навстречу порхнула прекрасная, свежая, как утренняя роса, Мелани, он не смог удержаться и заключил ее в свои объятия. Он зарыл лицо в ее восхитительные, сводившие его с ума волосы и глубоко вдохнул. Она пахла скошенной травой, лесом после дождя и медом. И как сладок, как нежен и волнителен был поцелуй ее губ! Но этот поцелуй был краток. Как бы устыдившись своего порыва, Мелани отвела губы. Тут он тоже смутился, вспомнив, что небрит. А она уже смеялась, показывая свои белые зубки.
   – Как я счастлива вновь вас увидеть! – воскликнула она.
   – Не настолько, чтобы крепко поцеловать, – парировал он. – Я обижусь!
   – Фу, какие пустяки.
   Входя в дом, рука об руку с Мелани, Антуан поймал себя на том, что никогда еще ему не было так приятно возвращаться домой.
   Новости, рассказанные Антуаном, показались Мелани скорее забавными, но Виктория, выслушав их, оставалась недоверчивой и мрачной. – Итак, рядом с ним женщина, играющая роль его жены, невероятно! – воскликнула она.
   – Если бы я не увидел этого своими глазами, я бы и сам не поверил! – вздохнул Антуан. – Тот же рост, та же фигура, что у Мелани, даже волосы золотые.
   – Стало быть, у него есть сообщница?
   – Скорее любовница, – без намека на обиду в голосе бросила Мелани. – В тот вечер, когда я его встретила, я видела, как он обнимает некую даму с огненно-рыжими волосами. Возможно, это она?
   – Вы относитесь к этому прямо-таки с философским спокойствием, – констатировал удивленный Антуан. – Неужели вас это не задевает?
   Девушка бросила на него исполненный неподдельной нежности взгляд:
   – В течение нескольких дней я была по-настоящему несчастна. Но теперь… все изменилось. Меня это ни чуточки не трогает. Когда любовь сталкивается с предательством любимого, она гибнет. Моя любовь рухнула, когда я поняла, что свадебное путешествие задумано, как ловушка. И потом… вы же не хотите, чтобы я все еще любила его?
   – В этом смысле все сложилось для вас как нельзя лучше, – вступила в разговор Виктория. – Но вот чего я не понимаю, так это того, почему этот господин ведет себя как ни в чем не бывало?
   – Но ведь в продолжении длительного путешествия всегда может произойти несчастный случай?
   – Вы хотите сказать, что этот человек может… исчезнуть? – воскликнула Мелани. – Но это невозможно! Никакая женщина не станет участвовать в подобной комедии, понимая, какой ее ждет конец.
   – Исчезнуть можно и вполне официально, о чем свидетельствует и случай с вами. Ведь он считает, что вы заперты в сумасшедшем доме. К тому же я думаю, что Варенн способен убрать сообщницу, которая не догадывается об его истинных намерениях…
   – А эта рисковая испанка? Что станет с нею в итоге этой игры?
   – Вы требуете от меня слишком многого, дорогая Мелани! Быть может, она не замешана в махинации маркиза. Думаю, ее нервы приятно щекотало сознание того, что в ночь свадьбы он проводил время с нею, в двух шагах от вашего купе. Она из тех женщин, которые ищут наслаждений, ну еще денег, но ничего другого. А теперь, позвольте мне отправиться спать. Я умираю от усталости. Могу я проводить вас до вашей спальни?
   – Не стоит! Я еще побуду здесь, с Викторией. Я обучаюсь у нее искусству вязать. Спокойной ночи!
   Сказав это, она по-английски протянула ему руку для рукопожатия. Несколько разочарованный, Антуан поцеловал ее и направился к лестнице.
   Завалившись в свою постель, о которой мечтал уже давно, Антуан с недоумением принялся рассуждать о том, что же произошло с Мелани? Может быть, она теперь смеется над ним? Но почему? Не в силах заснуть, он достал из шкафчика бутылку доброго арманьяка и, опустошив ее наполовину, обрел наконец долгожданный сон.
   Сон этот был прерван на следующее утро прибытием телеграммы, текст которой гласил: «Лица, интересующие вас, отправились в Италию на следующий день после вашего визита. Подробности письмом. Э.»
   Телеграмма была отправлена из Монако, и Антуан подумал, что наверняка отправкой занимался месье Пиетри. Что до письма, то оставалось лишь терпеливо ждать его получения.
   – Вы полагаете, он вас узнал? – спросила Мелани, пробежав глазами текст телеграммы. – Несомненно, мое присутствие вызвало у него страх.
   – Что мы предпримем?
   – Ничего. В любом случае, он не должен догадываться, что его подлый план провалился. Немного странно, что сообщники не сумели его предупредить, но иной раз всех обстоятельств не учтешь и не просчитаешь. Для вас же лучше всего не делать лишних движений. Если только вы не хотите вернуться в Париж?
   – О нет!
   Непроизвольность ответа заставила Антуана улыбнуться. Оставив женщин наедине друг с другом, он отправился помочь Прюдану с мытьем автомобиля.
   Последовавшие дни текли мерно и спокойно, слишком спокойно, что опять-таки насторожило Викторию. Казалось, Антуан и Мелани избегают друг друга и даже встречаясь за трапезой, стараются не смотреть друг на друга. Не делали они и попыток объясниться. В разговорах они усвоили непринужденный тон легкого приятельства, а ночь любви, казалось, больше отдалила их, чем сблизила. Это было совсем не то, чего желала Виктория, и она пыталась переговорить с Мелани, но та всеми силами уходила от разговора:
   – Думаю, мы немного нафантазировали насчет взаимных чувств, – как-то заявила Мелани, – то был скорее импульс, а не любовь. – Но в ее словах не было убежденности.
   Объясниться с Антуаном было для Виктории еще сложнее. Он заранее чувствовал ее намерения и уходил от разговора буквально, отправляясь гулять по окрестностям или запираясь в своей мастерской. И хотя Мелани с каждым днем все больше хорошела, он этого старательно не замечал.
   Мелани тоже совершала длительные прогулки, но только в компании собаки и кошки, или же в обществе близнецов, которые прониклись к ней искренней дружбой. Остальное время она либо читала в библиотеке, либо помогала Викторин на кухне.
   И Виктория запаниковала, что весь ее блестящий план может обернуться каким-то недоразумением чувств. Но она была не из тех, кто быстро сдается. В чулане среди разнообразного хлама она долго искала и наконец нашла свою пожелтевшую от времени пухлую записную книжку, куда некогда записывала не только различные сведения по хозяйству и кухне, но также внесла в нее два-три рецепта возбуждения страсти. Перечитав давние записи, она убедилась, что таковых рецептов три.
   Первый и самый простой состоял в приготовлении в пищу заячьих яичек и голубиной печени. Виктория приложила немало хлопот, чтобы достать и то, и другое, после чего положила драгоценные продукты в острый чесночный суп, отбивавший всякий посторонний привкус. Антуан проглотил тарелку этого супа единым махом, признавшись, что никогда еще не ел ничего подобного.
   Но увы! Приняв порцию означенного супа, он не только не кинулся на штурм Мелани, но наоборот полдня пролежал в кровати с сильной желудочной коликой. Раскаиваясь, Виктория пачкала его лекарствами, размышляя о том, что ей следует углубить свои познания в колдовстве, прежде чем снова браться за дело. Но разразившиеся через два дня после этого драматические события положили конец ее ведовским изысканиям. Все произошло неожиданно.
   В тот день стояла прекрасная погода, и они пили кофе на террасе, откуда открывался чудный вид на долину. Только что с курьером прибыла пресса. Мелани совершенно не интересовалась тем, что пишут газеты, предпочитая следить за полетом белой бабочки. Антуан же быстро проглотил содержание одной и принялся за вторую. Вдруг он издал возглас, полный удивления и негодования:
   – Ради всех святых, Мелани, посмотрите, что здесь написано!
   Он протянул ей экземпляр «Фигаро», указав на нужную заметку.
   Ее заголовок говорил сам за себя: «Драма на озере Комо. Молодая женщина, принадлежащая к французской аристократии, погибла во время лодочной прогулки…»
   Далее сообщались невероятные подробности. Маркиза и маркиз де Варенн, проводя свое свадебное путешествие в Белладжио, где они проживали на вилле Сербельони, решили ночью при свете луны покататься на лодке. Чем же была вызвана трагедия? Неловкостью маркиза, внезапным порывом ветра, подводным рифом? В любом случае, лодка перевернулась, опрокинув в воду молодоженов. Хотя маркиз хороший спортсмен, он не смог помочь своей юной жене, более того, едва не утонул сам. Тело маркизы не найдено…
   Заметка заканчивалась выражением глубоких соболезнований семейству Депре-Мартель, уже и так понесшему невосполнимую утрату в результате исчезновения его главы – великого финансиста Тимоти Депре-Мартеля. Говорилось также о глубоком горе овдовевшего маркиза и о том, что поиски тела продолжаются…
   Лицо Мелани стало белее снега. Она подняла на Антуана испуганные глаза.
   – Он убил ее!.. О боже! Он убил свою сообщницу!
   – Вот и я так думаю, – прорычал художник. – Проклятье! Этого следовало ожидать, ведь он чудовищно логичен в своих действиях.
   – Но зачем? Разве по планам этого чудовища меня не должны были доставить в психиатрическую больницу сразу после похищения с поезда?
   – Это та информация, которую удалось получить Пьеру. На самом деле тот, кто должен был захватить вас, имел задание убить вас и спрятать труп, тогда как Варенн стал бы изображать влюбленного мужа по отношению к своей любовнице и сообщнице, которую он выдавал за жену. Но затем она тоже должна была исчезнуть. Думаю, что наша с ним встреча ускорила его отъезд в Италию и саму трагическую развязку, которая была задумана ранее.
   – Вы считаете, что эту женщину он так же как и меня заранее обрек на смерть? Что Франсис не остановился перед двойным злодеянием?
   – В этом деле трудно совершить лишь первый шаг. Потом преступника затягивает в омут все новых преступлений. Ну а теперь, цель его казалось бы достигнута. Он свободен, и к нему отходит все состояние семейства Депре-Мартель. Мастерский ход!
   – Мастерский ход!.. О Антуан! – воскликнула шокированная Мелани.
   – С точки зрения преступного мастерства это безусловно так. Думаю, что… так сказать «ваше» тело никогда не будет найдено. Наверняка они хорошо его спрятали…
   – А может быть они вовсе ее не убивали, – высказала свое мнение Виктория, покончив с чтением заметки. – Кто знает, возможно он действительно любит ту женщину. Он мог ее высадить на берегу, назначив свидание через несколько недель… причем тогда ей уже незачем будет скрываться. Когда уляжется шум вокруг этой истории, они смогут открыто жить вместе и жить в роскоши!
   – Не исключено, что ты права, – согласился Антуан, слушавший ее с большим интересом. – Психологически такой поворот по моему мнению больше подходит к этому типу. К тому же, он не любит пачкать рук. И кто знает, быть может он ее любит?
   И тут Мелани разрыдалась и, сорвавшись с места, убежала в дом. Она вдруг вспомнила ту нежную сцену, которую подсмотрела на террасе дома Юг-Алленов. Как мило ворковал тогда Франсис с этой рыжеволосой красавицей. Теперь ясно, что то был вовсе не легкий флирт, но страстная взаимная любовь, во имя которой идут на все. Или главным стимулом было все же желание завладеть одним из крупнейших состояний Франции? Мысли путались в голове Мелани. Все кружилось перед ее глазами.
   Она забилась в самый угол кухни и, вжавшись спиной в стену, как бы хотела раствориться в этой белой штукатурке, слиться с нею, не быть… Она уже не могла плакать, просто в душе стало совершенно пусто. Вдруг она заметила, что над ней склонился обеспокоенный и одновременно опечаленный Антуан.
   – Вы его по-прежнему любите? Не так ли? – спросил он ее каким-то чужим, срывающимся голосом.
   – Кого? Франсиса?.. О нет!
   – Почему же тогда вы плачете?
   – А как вы думаете, легко ли перенести известие о собственной смерти?.. Ну уж нет… его я не люблю, это точно. Наверно, я плакала о самой себе. Я и так никому не была нужна я вот… меня нет! И никому до этого нет дела… Интересно, моя мать поплакала хоть немного? Или же она с головой ушла в пошив роскошных траурных платьев?
   Присев рядом с Мелани, Антуан бережно обнял ее за плечи, поглаживая ладонью голову и мокрые от слез щеки.
   – До вас есть дело мне! – произнес он веско. – И если после возвращения я избегал вас, то лишь потому, что не хотел принести вам вред, разрешив полюбить меня. Наша ночь была… невероятно прекрасна…
   – О да… – прошептала Мелани, но тут же, как бы опомнившись, добавила совершенно упавшим голосом: – Теперь это уже не важно, ведь я не существую. У меня нет даже имени…
   Горестные интонации ее голоса вконец растрогали Антуана. Встав перед ней на колени, он взял Меланж за плечи и встряхнул ее нежным, но властным жестом.
   – Вы думаете, я не стану ничего предпринимать? Позволю этому мерзавцу завладеть ватам состоянием и расправиться с остальными членами вашей семье? Ну нет! Ведь он не остановится ни перед чем. Ему нужно все! Вашу легкомысленную мать легко будет одурачить и убрать. А вашему дядюшке можно устроить какой-нибудь вполне пристойный несчастный случай.
   – Бедная мама, бедный дядюшка Юбер, – вновь задрожала всем телом Меланж. – Но может быть он их не тронет. А мне… мне так хорошо здесь. Почему ему не забыть обо мне?
   – Ну что ж, тогда надо заранее заказать несколько месс за упокой вашей души. Ах, Мелани, Мелани, опомнитесь! Нельзя оставлять убийце свободу рук, ибо нет ничего соблазнительнее убийства. Поверьте мне!
   – Как! Неужели вы испытали этот соблазн?
   – Да.
   – Чудовищно… И вы мне ничего об этом не расскажете?
   – Нет! А теперь выслушаете мои советы?
   – Да, да… Что я должна делать?
   – Ничего. Во всяком случае теперь. Я же сегодня вечером на поезде отправлюсь в Париж. Там у меня есть друг журналист, он немного с приветом, но в критических ситуациях на него можно положиться. К тому же он любит авантюры. Я попрошу его изучить вопрос о том, нет ли свидетелей высадки рыжеволосой красавицы в одном из укромных мест побережья озера Комо. Ну а вы пока оставайтесь здесь.
   – Никогда! – отрезала Мелани. – Если вы едете в Париж, я еду с вами. Мне необходимо самой о себе позаботиться, а кроме того, именно мое появление поставит Франсиса в невозможное положение. Нужно, чтобы мы встретились, чтобы он узнал меня! Вот будет спектакль!
   – Не думаю, что спектакль увенчается успехом. Франсис упрется и не захочет ничего признавать. Кроме того, вы не отдаете себе отчета в том, как сильно вы изменились за время пребывания здесь. Он обвинит вас в самозванстве…
   – А моя мать? Уж она-то меня признает.
   Антуан поколебался минуту, но затем решился:
   – Я очень не хотел говорить обо всем. Крепитесь! Вы не можете представить себе, насколько тесно ваша мать связана с этим человеком.
   Видя, что лицо Мелани исказила неподдельная мука, он добавил как можно более нежно:
   – Я знаю, что делаю вам больно, но необходимо вас предупредить… Поверьте мне, моя любовь, лучше будет, если я один подготовлю в Париже почву, увидевшись с вашим дядюшкой, которому вы доверяете…
   – Но он вряд ли в Париже. Он вечно пропадает на охоте, на спортивных состязаниях. Вообще он неутомимый путешественник…
   – Но не мог же он ничего не знать о якобы случившемся с вами несчастье. Стало быть он наверняка вернулся в Париж, чтобы присутствовать на мессе за упокой вашей души. Значит, я смогу его увидеть. А главное, вместе с Лартигом мы подготовим Франсису хорошую ловушку.
   – Но если дядя Юбер в Париже, почему мне не поехать туда на встречу с ним?
   – Если он там, я вас вызову. В противном случае вам незачем рисковать. Маркиз, будучи загнан в угол, способен на все. Позвольте мне подготовить почву для вашего появления. И тогда вы снова станете Мелани Депре-Мартель, а ваш псевдомуж окажется в тюрьме, после чего брак будет расторгнут и по суду, и церковью. Умоляю вас, Мелани, позвольте мне действовать так, как я задумал!
   Мускулистые руки Антуана непроизвольно сжимали плечи Мелани все сильнее, так что ей даже стало немного больно. Но руки эти, их тепло и сила действовали на нее успокаивающе. Она улыбнулась:
   – Мне больше нравится то имя, которым вы только что меня назвали…
   – Какое?
   – Вы очень хорошо помните. Ведь вы сказали «моя любовь», правда?
   И тут Антуан уже не смог сдержать себя. Он привлек Мелани к себе, и она, такая хрупкая, испуганная и прекрасная, затрепетала в его объятиях. Их губы снова и снова сливались в поцелуе, а потом они уже не отрывали губ, и поцелуй этот стал бесконечным.
   Замерев на пороге кухни, Виктория молча наблюдала за их лаской, которая была настолько прекрасна и чиста, что у нее не возникало никаких угрызений совести за это свое подсматривание. На глаза Виктории навернулись слезы умиления: то, о чем она мечтала все эти дни, наконец-то свершилось.
   Уже в сумерках, Антуан вместе с Прюданом отправились на машине в Авиньон, куда скорый поезд Марсель – Париж прибывал в десять часов вечера. На протяжении всего пути Антуан не проронил ни слова.
   Перед глазами по-прежнему стояла Мелани, провожавшая его на ступенях веранды с печалью и надеждой на лице… Вот почему ему всю дорогу приходилось бороться с искушением повернуть назад. Зачем как последний благородный олух он возвращает ее в тот круг, куда сам никогда не будет вхож, ставя тем самым крест на их любви, их будущем, когда он мог бы забыть обо всем и любить, любить, любить ее до потери чувств, наслаждаться совершенством и неподдельным восторгом ее тела, урвать эту неистовую радость в первый… да и в последний раз в своей жизни.
   Может быть она действительно полюбила его? И он может надеяться… Нет, лучше не думать… Сейчас он должен спасти ее и он это сделает! Стиснув зубы… Но до чего же тяжко!
   На следующий день Мелани, не сумев побороть свое любопытство, пробралась в мастерскую Антуана. Усевшись прямо на полу, она с интересом и легким испугом разглядывала его полотна. Здесь были картины, выполненные в непонятной ей символической манере, пейзажи, написанные крупными мазками и концентрированным, интенсивным цветом, несколько портретов крестьян – А потом она обнаружила портреты каких-то красивых женщин и тут же испытала сильнейший укол ревности и желание уничтожить эти шедевры. Не на шутку расстроившись, она уже совсем собралась убежать из мастерской, когда взгляд ее упал на стопку набросков, выполненных карандашом и пастелью. Судя по всему, именно над ними Антуан работал в последнее время. Любопытство пересилило обиду: Мелани подняла один набросок, второй, третий… Везде была она, только она: на прогулке, сидящая у камина, читающая… И тут Мелани покраснела до корней волос – внизу стопки лежало несколько эскизов, на которых она была изображена обнаженной! Жгучий стыд и восторг смешались в душе девушки. Она увидела себя прекрасной, трепетной и… желанной, увидела глазами Антуана, которые отразили красоту ее тела куда точнее и глубже, чем это в состоянии передать любое зеркало. И еще она испытала гордость – гордость за своего возлюбленного, который был оказывается настоящим, большим художником!..
   С улицы раздался звук подъезжающего автомобиля. Вдруг это вернулся Антуан? Скорее вон из мастерской, чтобы ее не застали на месте преступления. Украдкой она выскользнула в сад и, выйдя на тропинку, прогулочным шагом направилась к воротам. Ее охватило глубокое разочарование: за рулем автомобиля сидел вовсе не Антуан, а Пьер Бо – этот странный проводник спальных вагонов, с которым ее Антуан был на «ты». А Виктория разговаривала с ним так, будто они знали друг друга целую вечность. Она приблизилась к ним и теперь могла расслышать слова Пьера.