– Нет. Если ты хочешь поговорить с Франческой, то только в моем присутствии.
Франческа с благодарностью сжала руку своей защитницы.
– Спасибо, – прошептала она.
Уильям, прищурившись, взглянул на обеих женщин и недовольно скривил губы.
– Ну если ты так хочешь. – Он быстро направился в библиотеку. – А вы не мешайте нам! – рявкнул он на служанку, с удивлением наблюдавшую за происходящим. – Идите немедленно спать.
Девушка сделала книксен и торопливо удалилась, после чего Уильям закрыл дверь и направился к столику, на котором возвышался графин с бренди.
Пока он наливал себе спиртное, Франческа испытывала ужасное ощущение, будто каким-то образом попала в собственное прошлое и ненавистная гувернантка приняла вид дяди Уильяма.
– Думаю, от того, кто имеет такую мать, не следует ожидать ничего иного, – наконец проговорил он. – Это выше тебя, это в твоей крови. Однако я надеялся, что моя сестра лучше научит тебя манерам и ты не будешь прятаться по углам с таким типом, как Торн!
– Уильям! – Голос Эми дрожал от возмущения. – Ты либо не понимаешь, что говоришь, либо пьян. Франческа станцевала с лордом Уорторном всего один танец…
Уильям фыркнул.
– Один танец? Ты никогда не видишь, что происходит у тебя под носом, – поворчал он. – Она выходила с ним в сад, и я за ними наблюдал.
Франческа почувствовала, что бледнеет. Неужели дядя видел их с Себастьяном? Те мгновения были полны волнения и удовольствия, но она не ощутила тогда никакой угрозы или порочности своих действий. И вот теперь Уильям все испортил. Она поняла, что всегда будет ненавидеть дядю за это.
– Дочь проститутки! Чего тут можно ожидать? – Уильям наморщил нос, словно ощутил дурной запах.
– Как вы смеете! – прошипела Франческа, чувствуя, как страх уступает место злости.
– Смею, потому что я – глава семьи.
– Вашей семьи, а не моей.
– Пока ты находишься под моей крышей, ты будешь подчиняться моим правилам.
Франческа вспыхнула:
– Ах так? Тогда я покидаю ваш дом завтра. Нет, сейчас же! Мне не нужна ваша крыша, мне не нужны вы. Можете сколько угодно пугать других, но меня вы не запугаете.
Уильям несколько мгновений смотрел на нее со злостью, а потом резко сложил руки на груди. Франческа не сразу поняла, что теперь он применит иную тактику.
– Должно быть, ужасно быть нежеланным ребенком. Думаю, тебе кажется, что, прибиваясь к таким мужчинам, как Торн, ты можешь найти любовь…
– Уильям, что ты такое говоришь? – возмутилась Эми.
– Он говорит, что мои родители были рады избавиться от меня, – ответила за дядю Франческа.
– Да, так оно и есть, – согласился Уильям. – Твой отец исчез, и никто его больше не видел, а мать была слишком беспечна по отношению к тебе и забыла о тебе больше чем на двадцать лет.
Эми было запротестовала, но Франческа перебила ее:
– Вы ошибаетесь! Моя мать любит меня, а отец… Он тоже меня любил!
– Наверное, поэтому ты даже не знаешь, как его звали, – с вызовом заявил Уильям.
– Знаю. Томми.
Уильям замер, и в его лице что-то изменилось, но что именно, Франческа не поняла. Она никогда не могла понять, о чем он думал.
– Так сказала тебе мать, да? Откуда тебе знать, что это правда? Она могла назвать любое имя. Афродита – лгунья, и такой была всегда.
– Перед смертью он написал ей письмо, – торжествующе объявила Франческа. – В письме он писал обо мне и строил планы на будущее.
– И где же это письмо?
– Потеряно, но вы все равно не правы и должны признать это. То, что я родилась не по вашим правилам, не означает, что я была нежеланным ребенком.
Эми обняла ее за плечи.
– Конечно, дорогая. Уильям погорячился.
Лицо Эми стало бледным и сердитым, даже брат видел, что она выведена из себя.
– Я уложу Франческу, а завтра утром мы сложим вещи и вернемся в Йоркшир. Мне жаль, что между нами все так кончилось. Я надеялась на какое-то примирение, хотя бы ради Хелен, если не ради тебя.
– А как же бал? – с усмешкой спросил Уильям. – Его не так просто отменить, поскольку до него осталось слишком мало времени.
Эми прикрыла рукой глаза.
– Боже, я и забыла про этот бал. Хелен будет безутешна. Что ж… – Она тяжело вздохнула. – По-видимому, ей придется приехать к нам, и мы проведем бал сами.
– Не слишком ли ты торопишься? – неожиданно мягко проговорил Уильям.
Эми пожала плечами, и Франческа замерла в ожидании.
– Я не просил вас уезжать, а значит, бал может состояться, как и планировалось. Я не буду вмешиваться. Тратьте, сколько сочтете нужным, но только без скандалов.
Эми повернула голову и взглянула на Франческу, по-видимому, ожидая ее решения.
Разумеется, Франческе очень хотелось отказаться. Сегодня она увидела дядю с такой стороны, о которой даже не предполагала. Он говорил такие слова, которые невозможно забыть, однако она не могла не принять во внимание и другое. Эми, Хелен и множество приглашенных гостей – это тоже что-то значило.
К тому же Лондон стал необычайно привлекательным для нее, каким не был никогда. Здесь был Себастьян. Франческа подумала, что пока ока в Лондоне, у них еще есть возможность встретиться.
– Хорошо. Мы останемся.
Уильям улыбнулся ей так, будто они всегда были лучшими друзьями.
– Ну вот и хорошо. – Он налил себе еще бокал и поднял его. – За семью и за то, чтобы мы всегда действовали сообща ради защиты доброго имени.
Глава 28
Глава 29
Франческа с благодарностью сжала руку своей защитницы.
– Спасибо, – прошептала она.
Уильям, прищурившись, взглянул на обеих женщин и недовольно скривил губы.
– Ну если ты так хочешь. – Он быстро направился в библиотеку. – А вы не мешайте нам! – рявкнул он на служанку, с удивлением наблюдавшую за происходящим. – Идите немедленно спать.
Девушка сделала книксен и торопливо удалилась, после чего Уильям закрыл дверь и направился к столику, на котором возвышался графин с бренди.
Пока он наливал себе спиртное, Франческа испытывала ужасное ощущение, будто каким-то образом попала в собственное прошлое и ненавистная гувернантка приняла вид дяди Уильяма.
– Думаю, от того, кто имеет такую мать, не следует ожидать ничего иного, – наконец проговорил он. – Это выше тебя, это в твоей крови. Однако я надеялся, что моя сестра лучше научит тебя манерам и ты не будешь прятаться по углам с таким типом, как Торн!
– Уильям! – Голос Эми дрожал от возмущения. – Ты либо не понимаешь, что говоришь, либо пьян. Франческа станцевала с лордом Уорторном всего один танец…
Уильям фыркнул.
– Один танец? Ты никогда не видишь, что происходит у тебя под носом, – поворчал он. – Она выходила с ним в сад, и я за ними наблюдал.
Франческа почувствовала, что бледнеет. Неужели дядя видел их с Себастьяном? Те мгновения были полны волнения и удовольствия, но она не ощутила тогда никакой угрозы или порочности своих действий. И вот теперь Уильям все испортил. Она поняла, что всегда будет ненавидеть дядю за это.
– Дочь проститутки! Чего тут можно ожидать? – Уильям наморщил нос, словно ощутил дурной запах.
– Как вы смеете! – прошипела Франческа, чувствуя, как страх уступает место злости.
– Смею, потому что я – глава семьи.
– Вашей семьи, а не моей.
– Пока ты находишься под моей крышей, ты будешь подчиняться моим правилам.
Франческа вспыхнула:
– Ах так? Тогда я покидаю ваш дом завтра. Нет, сейчас же! Мне не нужна ваша крыша, мне не нужны вы. Можете сколько угодно пугать других, но меня вы не запугаете.
Уильям несколько мгновений смотрел на нее со злостью, а потом резко сложил руки на груди. Франческа не сразу поняла, что теперь он применит иную тактику.
– Должно быть, ужасно быть нежеланным ребенком. Думаю, тебе кажется, что, прибиваясь к таким мужчинам, как Торн, ты можешь найти любовь…
– Уильям, что ты такое говоришь? – возмутилась Эми.
– Он говорит, что мои родители были рады избавиться от меня, – ответила за дядю Франческа.
– Да, так оно и есть, – согласился Уильям. – Твой отец исчез, и никто его больше не видел, а мать была слишком беспечна по отношению к тебе и забыла о тебе больше чем на двадцать лет.
Эми было запротестовала, но Франческа перебила ее:
– Вы ошибаетесь! Моя мать любит меня, а отец… Он тоже меня любил!
– Наверное, поэтому ты даже не знаешь, как его звали, – с вызовом заявил Уильям.
– Знаю. Томми.
Уильям замер, и в его лице что-то изменилось, но что именно, Франческа не поняла. Она никогда не могла понять, о чем он думал.
– Так сказала тебе мать, да? Откуда тебе знать, что это правда? Она могла назвать любое имя. Афродита – лгунья, и такой была всегда.
– Перед смертью он написал ей письмо, – торжествующе объявила Франческа. – В письме он писал обо мне и строил планы на будущее.
– И где же это письмо?
– Потеряно, но вы все равно не правы и должны признать это. То, что я родилась не по вашим правилам, не означает, что я была нежеланным ребенком.
Эми обняла ее за плечи.
– Конечно, дорогая. Уильям погорячился.
Лицо Эми стало бледным и сердитым, даже брат видел, что она выведена из себя.
– Я уложу Франческу, а завтра утром мы сложим вещи и вернемся в Йоркшир. Мне жаль, что между нами все так кончилось. Я надеялась на какое-то примирение, хотя бы ради Хелен, если не ради тебя.
– А как же бал? – с усмешкой спросил Уильям. – Его не так просто отменить, поскольку до него осталось слишком мало времени.
Эми прикрыла рукой глаза.
– Боже, я и забыла про этот бал. Хелен будет безутешна. Что ж… – Она тяжело вздохнула. – По-видимому, ей придется приехать к нам, и мы проведем бал сами.
– Не слишком ли ты торопишься? – неожиданно мягко проговорил Уильям.
Эми пожала плечами, и Франческа замерла в ожидании.
– Я не просил вас уезжать, а значит, бал может состояться, как и планировалось. Я не буду вмешиваться. Тратьте, сколько сочтете нужным, но только без скандалов.
Эми повернула голову и взглянула на Франческу, по-видимому, ожидая ее решения.
Разумеется, Франческе очень хотелось отказаться. Сегодня она увидела дядю с такой стороны, о которой даже не предполагала. Он говорил такие слова, которые невозможно забыть, однако она не могла не принять во внимание и другое. Эми, Хелен и множество приглашенных гостей – это тоже что-то значило.
К тому же Лондон стал необычайно привлекательным для нее, каким не был никогда. Здесь был Себастьян. Франческа подумала, что пока ока в Лондоне, у них еще есть возможность встретиться.
– Хорошо. Мы останемся.
Уильям улыбнулся ей так, будто они всегда были лучшими друзьями.
– Ну вот и хорошо. – Он налил себе еще бокал и поднял его. – За семью и за то, чтобы мы всегда действовали сообща ради защиты доброго имени.
Глава 28
Как только дверь в спальню Эми закрылась, Франческа попыталась извиниться, но Эми тут же взяла ее за руку.
– Успокойся, дорогая, я не хочу слышать, что произошло. Я взяла за правило не вмешиваться в личную жизнь дочерей. Этому я научилась, когда Вивианна уехала в Лондон, а Мариэтта сбежала с тем ужасным человеком. Я не могу запретить ни одной из вас следовать велению сердца, поэтому даже не пытаюсь это делать.
Франческа опустилась на кровать и тут же обнаружила, что по щекам ее текут слезы. Впрочем, она даже не знала, плакать ей или смеяться.
Она совершила самую большую глупость, какую может совершить дочь куртизанки, – влюбилась. Она любила его. Любила Себастьяна Торна, графа Уорторна, или как там его еще.
– Матушка, ты мудрая женщина, – наконец проговорила она, вытирая слезы; но Эми этот комплимент, по-видимому, не слишком обрадовал.
– Знаешь, иногда я кажусь себе очень глупой и уж точно совершенно слепой, когда дело касается тех, кого я больше всего люблю. Недавно Хелен рассказала мне кое о чем, и с тех пор я не могу успокоиться.
– Да? И что же это?
Франческа сбросила туфли и уютно устроилась на кровати, опершись о подушки.
Эми подняла руки и начала вынимать кружева, украшавшие ее светлые волосы.
– Может, мне и не стоило бы ничего говорить, но ты благоразумна, я знаю, и умеешь хранить тайны.
Франческа подумала, что у нее хватает и собственных тайн, но все же решила не разочаровывать Эми.
– Я постараюсь.
– Хелен рассказала мне, что много лет назад, уже после свадьбы с Тоби, у нее был роман. Тогда я жила в Йоркшире и ничего об этом не знала. Как она думает, тот мужчина любил ее, но они посчитали, что у них нет общего будущего и решили расстаться. Наверное, то, что узнал Уильям, с этим как-то связано, но это не самое худшее. После того как мужчина удалился навсегда, Хелен обнаружила, что беременна. Уильям назвал этого ребенка «запретным плодом адюльтера». Тоби был настроен более миролюбиво, но отказался назвать ребенка своим. На время родов Хелен пришлось уехать, и всем говорили, что она гостит у друзей. Позднее она вернулась в Лондон, будто ничего не произошло. Ребенка усыновили какие-то знакомые Уильяма, и он всегда отказывался говорить на эту тему, так что Хелен и не узнала, что стало с ребенком. Это была девочка. Она подержала ее на руках несколько мгновений, поэтому знает об этом.
Франческа вздохнула:
– Бедная Хелен! Значит, когда мы ходили по магазинам и она сказала, что хотела бы иметь дочь…
– У нее есть дочь, но они никогда не встречались. Когда все осталось позади, Уильям и Тоби взяли с нее слово молчать, и она до сих пор очень боится нарушить обещание. Девочке сейчас двадцать один год, и Хелен с удовольствием нашла бы ее, но она боится начинать поиски.
– Боится Уильяма? Тем более этот человек должен ответить за многое.
– Думаю, еще сильнее она боится ненависти дочери в отношении матери, которая бросила ее. Она видела достаточно много покинутых дочерей и понимает, как непросто воссоединение семьи.
– Но вдруг ее дочери не так повезло с приемной семьей, как нам? – задумчиво произнесла Франческа.
– Что ж, возможно.
Они помолчали, раздумывая над тайной Хелен и ее дочери, разлученных при рождении, прикидывая, найдут ли те друг друга.
В конце концов, Франческа вздохнула и встала с кровати. Взяв туфли, она направилась к двери, но вдруг остановилась и оглянулась.
– Спасибо, матушка.
Эми, медленно расчесывавшая волосы, встретилась взглядом с ее отражением в зеркале.
– За что, моя дорогая?
– Просто спасибо.
Афродита лежала в объятиях Джемми, совершенно счастливая и удовлетворенная. Он легко поглаживал ее спину и улыбался, глядя ей в глаза.
– Ты помнишь, как мы встретились после долгих лет разлуки? – спросил Джемми.
Афродита тихо рассмеялась:
– Конечно, помню. Я всегда буду это помнить. Ты вернул меня самой себе.
– Иногда я жалею, что не сделал этого раньше. Вероятно, я потратил годы впустую…
– Нет, любимый, об этом не стоит сожалеть. Мы нашли друг друга, и теперь только это имеет значение. Мы вместе, и это главное.
Неожиданно Джемми вздохнул:
– И все-таки одного человека нужно отправить в ад.
– Возможно, но только я полагаю, что теперь, когда миссис Слейтер с подручными в тюрьме, он подумает дважды, прежде чем причинить кому-либо вред.
– А что, если он испугается?
– Чего? Я никому ничего не сказала, а Франческа не может ничего сделать. Он в безопасности.
– Я думал, ты хочешь, чтобы его имя назвали.
– Нет. Лучше не будить спящую собаку.
– Ты и правда так думаешь?
Афродита пожала плечами:
– Не знаю. Я только что чуть не умерла, и это заставляет меня быть осмотрительнее в желаниях.
Позднее, когда Джемми спал, Афродита встала, накинув шелковый халат, и достала из ящика стола дневник. Ей захотелось перечитать его.
Опустившись в уютное кресло и поджав под себя ноги, она открыла книгу в красном кожаном переплете и нашла место, на котором остановилась.
« Я много лет не была на Дадли-стрит. Отец умер, а мать не желает меня видеть, но однажды я решусь и снова отправлюсь туда.
На мне – самая старая одежда, я иду по улицам, которые когда-то так хорошо знала, но все еще ощущаю недоверчивые взгляды. Я больше не принадлежу этому месту, и люди это знают.
Я думаю о Джемми. Не могу ничего с этим поделать. Интересно, счастлив ли он с женой, есть ли у него дети? Он сделал свою жизнь такой, какой хотел ее для нас. Тогда я была слишком глупа, чтобы понять, какое сокровище он предлагал.
Моя мать сидит в кресле. У нее темные волосы и глаза, как у меня, – она говорила, будто мы родом из цыган. Сейчас за ней ухаживает жена брата.
Странно сидеть и смотреть на людей, когда-то таких близких, а теперь чужих. Моя мать так миниатюрна.
– Ты помнишь Джемми? – спрашивает жена брата. – Он интересовался тобой не далее как в прошлом месяце.
Не знаю, что сказать. Не могу себе представить, что ему нужно.
– Кто-то наплел ему, что ты умерла. – Невестка смеется. – Он лишь недавно услышал, что ты жива.
Я смотрю на мать и вижу ее глаза. Помню, они с отцом сказали мне, что Джемми женился. Это тоже была ложь?
Теперь она улыбается:
– После твоего поступка ты его не заслуживала. Ты ушла от места, предназначенного рождением. Ты отвернулась от жизни, которая была тебе предназначена.
Как горько. За что мне все это? Возможно, зато, что я отважилась быть другой и послушалась зова сердца. Я убеждаю себя, что все равно поступила бы точно так же, но поступила ли бы на самом деле? Я не знаю.
Меня ищет Джемми!
Это дает надежду, которую я не ощущала много лет, и я начинаю думать, что, наверное, в будущем обрету счастье. Впрочем, зачем надеяться попусту? Надежды появлялись у меня и раньше, но все кончалось плачевно.
Клуб еще закрыт, я думаю о предстоящем вечере и о том, что надо будет сделать. Я не вижу мужчину, который сидит на ступенях парадного портика и ждет. Я не вижу его, пока он не называет мое имя.
Мое настоящее имя. Мое старое имя.
Он стоит и смотрит на меня, держа руки так, будто не знает, что с ними делать. Его лицо покрыто морщинами, в волосах проглядывает седина. И все же это Джемми, мой Джемми.
Мы долго вглядываемся друг в друга, потом я говорю:
– Ты зайдешь?
– Да, зайду. – Он входит за мной.
В ту ночь он не уходит домой, и на следующую тоже. С того момента и до сего дня мы живем вместе. Наконец-то мы счастливы».
Афродита улыбнулась и закрыла дневник. Это был хороший конец, счастливый конец. Конечно, оставалось и другое дело. Несмотря на то, что она сказала Джемми, она надеялась скоро разобраться с этим делом. Она наняла лорда Уорторна и очень надеялась на него.
Она знала, что это просто вопрос времени и у нее хватит терпения ждать.
Однако ждала не одна она. У него тоже хватало терпения, но он знал, что не может себе позволить ждать дольше. Франческу Гринтри пора было остановить, пока правда не вышла наружу. Если появится письмо…
Миссис Слейтер намекала лишь на один способ решения проблемы, но теперь, когда их не стало, у него появилось время обдумать дело получше. Убийство – это неплохо, но при этом всегда присутствует опасность быть пойманным. Стоит только вспомнить, что произошло с Мей! Он знал – ему придется помогать им всем – миссис Слейтер, Мей, Джеду. Они этого ждут, и он заплатит за их молчание.
Убийств больше не будет. Он знал, что есть иной способ, лучший способ. В конце концов, Франческа больше не ребенок – она воспитанная молодая дама с прекрасными манерами, умеющая все то, что необходимо для лондонского общества.
Она красива и желанна.
А он вполне респектабельный мужчина, разве нет?
– Успокойся, дорогая, я не хочу слышать, что произошло. Я взяла за правило не вмешиваться в личную жизнь дочерей. Этому я научилась, когда Вивианна уехала в Лондон, а Мариэтта сбежала с тем ужасным человеком. Я не могу запретить ни одной из вас следовать велению сердца, поэтому даже не пытаюсь это делать.
Франческа опустилась на кровать и тут же обнаружила, что по щекам ее текут слезы. Впрочем, она даже не знала, плакать ей или смеяться.
Она совершила самую большую глупость, какую может совершить дочь куртизанки, – влюбилась. Она любила его. Любила Себастьяна Торна, графа Уорторна, или как там его еще.
– Матушка, ты мудрая женщина, – наконец проговорила она, вытирая слезы; но Эми этот комплимент, по-видимому, не слишком обрадовал.
– Знаешь, иногда я кажусь себе очень глупой и уж точно совершенно слепой, когда дело касается тех, кого я больше всего люблю. Недавно Хелен рассказала мне кое о чем, и с тех пор я не могу успокоиться.
– Да? И что же это?
Франческа сбросила туфли и уютно устроилась на кровати, опершись о подушки.
Эми подняла руки и начала вынимать кружева, украшавшие ее светлые волосы.
– Может, мне и не стоило бы ничего говорить, но ты благоразумна, я знаю, и умеешь хранить тайны.
Франческа подумала, что у нее хватает и собственных тайн, но все же решила не разочаровывать Эми.
– Я постараюсь.
– Хелен рассказала мне, что много лет назад, уже после свадьбы с Тоби, у нее был роман. Тогда я жила в Йоркшире и ничего об этом не знала. Как она думает, тот мужчина любил ее, но они посчитали, что у них нет общего будущего и решили расстаться. Наверное, то, что узнал Уильям, с этим как-то связано, но это не самое худшее. После того как мужчина удалился навсегда, Хелен обнаружила, что беременна. Уильям назвал этого ребенка «запретным плодом адюльтера». Тоби был настроен более миролюбиво, но отказался назвать ребенка своим. На время родов Хелен пришлось уехать, и всем говорили, что она гостит у друзей. Позднее она вернулась в Лондон, будто ничего не произошло. Ребенка усыновили какие-то знакомые Уильяма, и он всегда отказывался говорить на эту тему, так что Хелен и не узнала, что стало с ребенком. Это была девочка. Она подержала ее на руках несколько мгновений, поэтому знает об этом.
Франческа вздохнула:
– Бедная Хелен! Значит, когда мы ходили по магазинам и она сказала, что хотела бы иметь дочь…
– У нее есть дочь, но они никогда не встречались. Когда все осталось позади, Уильям и Тоби взяли с нее слово молчать, и она до сих пор очень боится нарушить обещание. Девочке сейчас двадцать один год, и Хелен с удовольствием нашла бы ее, но она боится начинать поиски.
– Боится Уильяма? Тем более этот человек должен ответить за многое.
– Думаю, еще сильнее она боится ненависти дочери в отношении матери, которая бросила ее. Она видела достаточно много покинутых дочерей и понимает, как непросто воссоединение семьи.
– Но вдруг ее дочери не так повезло с приемной семьей, как нам? – задумчиво произнесла Франческа.
– Что ж, возможно.
Они помолчали, раздумывая над тайной Хелен и ее дочери, разлученных при рождении, прикидывая, найдут ли те друг друга.
В конце концов, Франческа вздохнула и встала с кровати. Взяв туфли, она направилась к двери, но вдруг остановилась и оглянулась.
– Спасибо, матушка.
Эми, медленно расчесывавшая волосы, встретилась взглядом с ее отражением в зеркале.
– За что, моя дорогая?
– Просто спасибо.
Афродита лежала в объятиях Джемми, совершенно счастливая и удовлетворенная. Он легко поглаживал ее спину и улыбался, глядя ей в глаза.
– Ты помнишь, как мы встретились после долгих лет разлуки? – спросил Джемми.
Афродита тихо рассмеялась:
– Конечно, помню. Я всегда буду это помнить. Ты вернул меня самой себе.
– Иногда я жалею, что не сделал этого раньше. Вероятно, я потратил годы впустую…
– Нет, любимый, об этом не стоит сожалеть. Мы нашли друг друга, и теперь только это имеет значение. Мы вместе, и это главное.
Неожиданно Джемми вздохнул:
– И все-таки одного человека нужно отправить в ад.
– Возможно, но только я полагаю, что теперь, когда миссис Слейтер с подручными в тюрьме, он подумает дважды, прежде чем причинить кому-либо вред.
– А что, если он испугается?
– Чего? Я никому ничего не сказала, а Франческа не может ничего сделать. Он в безопасности.
– Я думал, ты хочешь, чтобы его имя назвали.
– Нет. Лучше не будить спящую собаку.
– Ты и правда так думаешь?
Афродита пожала плечами:
– Не знаю. Я только что чуть не умерла, и это заставляет меня быть осмотрительнее в желаниях.
Позднее, когда Джемми спал, Афродита встала, накинув шелковый халат, и достала из ящика стола дневник. Ей захотелось перечитать его.
Опустившись в уютное кресло и поджав под себя ноги, она открыла книгу в красном кожаном переплете и нашла место, на котором остановилась.
« Я много лет не была на Дадли-стрит. Отец умер, а мать не желает меня видеть, но однажды я решусь и снова отправлюсь туда.
На мне – самая старая одежда, я иду по улицам, которые когда-то так хорошо знала, но все еще ощущаю недоверчивые взгляды. Я больше не принадлежу этому месту, и люди это знают.
Я думаю о Джемми. Не могу ничего с этим поделать. Интересно, счастлив ли он с женой, есть ли у него дети? Он сделал свою жизнь такой, какой хотел ее для нас. Тогда я была слишком глупа, чтобы понять, какое сокровище он предлагал.
Моя мать сидит в кресле. У нее темные волосы и глаза, как у меня, – она говорила, будто мы родом из цыган. Сейчас за ней ухаживает жена брата.
Странно сидеть и смотреть на людей, когда-то таких близких, а теперь чужих. Моя мать так миниатюрна.
– Ты помнишь Джемми? – спрашивает жена брата. – Он интересовался тобой не далее как в прошлом месяце.
Не знаю, что сказать. Не могу себе представить, что ему нужно.
– Кто-то наплел ему, что ты умерла. – Невестка смеется. – Он лишь недавно услышал, что ты жива.
Я смотрю на мать и вижу ее глаза. Помню, они с отцом сказали мне, что Джемми женился. Это тоже была ложь?
Теперь она улыбается:
– После твоего поступка ты его не заслуживала. Ты ушла от места, предназначенного рождением. Ты отвернулась от жизни, которая была тебе предназначена.
Как горько. За что мне все это? Возможно, зато, что я отважилась быть другой и послушалась зова сердца. Я убеждаю себя, что все равно поступила бы точно так же, но поступила ли бы на самом деле? Я не знаю.
Меня ищет Джемми!
Это дает надежду, которую я не ощущала много лет, и я начинаю думать, что, наверное, в будущем обрету счастье. Впрочем, зачем надеяться попусту? Надежды появлялись у меня и раньше, но все кончалось плачевно.
Клуб еще закрыт, я думаю о предстоящем вечере и о том, что надо будет сделать. Я не вижу мужчину, который сидит на ступенях парадного портика и ждет. Я не вижу его, пока он не называет мое имя.
Мое настоящее имя. Мое старое имя.
Он стоит и смотрит на меня, держа руки так, будто не знает, что с ними делать. Его лицо покрыто морщинами, в волосах проглядывает седина. И все же это Джемми, мой Джемми.
Мы долго вглядываемся друг в друга, потом я говорю:
– Ты зайдешь?
– Да, зайду. – Он входит за мной.
В ту ночь он не уходит домой, и на следующую тоже. С того момента и до сего дня мы живем вместе. Наконец-то мы счастливы».
Афродита улыбнулась и закрыла дневник. Это был хороший конец, счастливый конец. Конечно, оставалось и другое дело. Несмотря на то, что она сказала Джемми, она надеялась скоро разобраться с этим делом. Она наняла лорда Уорторна и очень надеялась на него.
Она знала, что это просто вопрос времени и у нее хватит терпения ждать.
Однако ждала не одна она. У него тоже хватало терпения, но он знал, что не может себе позволить ждать дольше. Франческу Гринтри пора было остановить, пока правда не вышла наружу. Если появится письмо…
Миссис Слейтер намекала лишь на один способ решения проблемы, но теперь, когда их не стало, у него появилось время обдумать дело получше. Убийство – это неплохо, но при этом всегда присутствует опасность быть пойманным. Стоит только вспомнить, что произошло с Мей! Он знал – ему придется помогать им всем – миссис Слейтер, Мей, Джеду. Они этого ждут, и он заплатит за их молчание.
Убийств больше не будет. Он знал, что есть иной способ, лучший способ. В конце концов, Франческа больше не ребенок – она воспитанная молодая дама с прекрасными манерами, умеющая все то, что необходимо для лондонского общества.
Она красива и желанна.
А он вполне респектабельный мужчина, разве нет?
Глава 29
Лил опиралась на руку Мартина, и они быстро шли по направлению к «Ковент-Гарден». Он пригласил ее посмотреть пьесу о шотландском короле, жена которого сошла с ума. В пьесе были ведьмы и лились реки крови.
Лил понравилась пьеса, хотя иногда она с трудом понимала, что происходит на сцене. Несколько гулящих женщин смотрели пьесу, сопровождая действие непристойными возгласами, поджимая накрашенные губы и покачивая бедрами, но Лил притворилась, будто не замечает их, а Мартин лишь смеялся, говоря, что им следует вести себя прилично в присутствии леди.
– В следующий раз выбор за тобой, – пообещал Мартин.
Значит, он будет, следующий раз.
Они прошли еще немного, но при воспоминании о проститутках радость от вечера Лил уже не испытывала. Ей хотелось лишь одного: вернуться домой, закрыться в комнате на ключ и спрятаться. Она уже побывала в точно таком же положении, когда слишком боялась сказать мистеру Кейту правду. Она сбежала и вышла замуж за Джейкоба, а потом горько раскаивалась в этом.
Лил подумала, что не хочет убегать.
А что, если она расскажет ему все, а он взглянет на нее с отвращением или просто уйдет от нее? Тогда она, наверное, просто умрет!
– Лил, в чем дело? У тебя такой вид, будто ты потеряла соверен и нашла шиллинг.
– Ничего страшного.
– Неужели дело в тех глупых девчонках? Не стоит обращать на них внимания. Они всего лишь зарабатывают на жизнь как могут, вот и все.
Лил вздохнула. Может быть, завтра она расскажет ему. Или послезавтра…
Потом она вдруг услышала собственный голос:
– Я была одной из этих глупых девчонок. Мартин О'Доннели что вы об этом думаете?
Мартин был ошеломлен, и Лил не могла не заметить этого. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь. Она слышала, как он ее звал, но не остановилась – иначе он пожалеет и ее! Ах, зачем она открыла рот? Лучше было притвориться, что он ей неинтересен, чем ощущать сочувствие или, того хуже, презрение.
– Я этого не вынесу, не вынесу, – шептала она.
– Лил, ты что, хочешь меня убить? – поинтересовался Мартин, задыхаясь и кашляя. Он с трудом догнал ее, и теперь у него слезились глаза. – Господи, как я ненавижу лондонский воздух! Неудивительно, что ты переехала на север. А теперь скажи, почему ты убежала?
– Я… думала, что иначе убежишь ты.
Мартин удивился:
– С чего бы это? Ну да, ты рассказала, что была одной из этих глупых девчонок. Теперь у меня к тебе множество вопросов. – Он улыбнулся. – Знаешь, ты удивительный человек. Не могу передать, как сильно я тебя люблю.
Лил смахнула слезу. Его лицо казалось ей расплывчатым, но потом оно снова обрело четкость. Милый улыбающийся рот, глаза, полные любви. Вот он каков, Мартин!
Лил рассмеялась.
– Я тоже люблю тебя, – проговорила она смущенно.
Мартин наклонил голову.
– Что ты сказала? Я тебя почти не слышу. Ты не могла бы повторить? – Мартин посмотрел на Лил с улыбкой, и тогда она откинула голову и закричала так громко, как только могла:
– Я люблю тебя, Мартин!
– Ну вот, так уже лучше. – Мартин засмеялся и заключил ее в объятия.
– Я не вправе ожидать, что она пойдет из-за меня наперекор воле родных. Он был в ярости, а она испугалась. Я хотел его убить… – Себастьян покачал головой, словно осуждая себя. – Мне хотелось разбить ему нос до крови.
– Многие из нас испытывают по отношению к Уильяму Тремейну сходные чувства, – попыталась успокоить его Афродита.
– Но если я навещу ее, положение осложнится еще сильнее.
– Франческа это знает. Она сама навестит вас.
– Но он, возможно, следит за ней.
– И все равно любовь найдет дорогу через трудности, – подбодрила его Афродита. – Нужно лишь немного ей помочь.
– Кстати, я бросил ей вызов. Вы были правы. Она отреагировала именно так, как вы и предсказывали.
Афродита кивнула.
– Франческа не их тех женщин, которым нравятся ручные мужчины: она любит опасности, пусть даже и воображаемые. Именно поэтому вы ей нравитесь. Вы можете стать опасным мужчиной ее мечты, и одновременно она может на вас опереться. Женщине нужно чувствовать себя защищенной, когда она находится в объятиях мужчины.
Себастьян улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил от фантазий Франчески, но вскоре снова стал серьезным.
– Мадам, я беспокоюсь за нее. Ее положение очень опасно.
– Ее хранит неведение – она ведь не знает правды.
– И все же…
Афродита легко коснулась его руки.
– Достаточно. Вы не можете вечно быть серьезным. Вскоре здесь появится Франческа, и я хотела узнать, милорд, не желаете ли вы составить моей дочери компанию в другом приключении? Вам нужно использовать любую возможность, чтобы привязать ее к себе. Вскоре она вернется на свои любимые болота и вам придется потрудиться, чтобы вытащить ее оттуда. Если она вас любит, битва наполовину выиграна.
– Но, мадам…
– Я подумала и пришла к выводу, что комната Бахуса прекрасно подойдет для этой цели.
– Комната Бахуса?
Себастьян засомневался, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что мать Франчески постоянно дает советы относительно искусства любви.
– Там можно не сдерживать воображение, а у моей дочери очень живое воображение, милорд.
– Да, я это знаю.
– Тогда я пришлю ее к вам?
– Пожалуй.
– Хорошо! А теперь надо продумать, как вы встретитесь. Лесная опушка. Девушка, которая ничего не подозревает, а в кустах прячется, наблюдая за ней, сатир. – Она ненадолго погрузилась в задумчивость. – Что ж, кажется, неплохо. Думаю, из вас получится отличный сатир.
Себастьян развел руками.
– Сатир так сатир.
– И помните, вы должны привязать ее к себе: я не хочу, чтобы Франческа возвращалась в дом на ужасных болотах. Ее место в Лондоне, ведь только здесь она сможет засиять, как бриллиант.
– Ее место в Уорторн-Мэноре.
Афродита улыбнулась:
– Похоже, мы думаем об одном и том же.
Франческа обрадовалась, увидев, что Афродита определенно набирается сил. Сейчас она расположилась в будуаре, прихватив бухгалтерские книги и занимаясь проверкой счетов.
– Я удивлена, что тебе разрешили меня навестить.
– Под «разрешили» ты имеешь в виду дядю Уильяма?
– Лорд Уорторн сообщил мне, что дядя Уильям был недоволен твоим поведением на балу у леди Эннир.
– Что ж, возможно. Но как мне кажется, он все-таки хочет помириться с Эми.
Франческе неловко было говорить о дяде Уильяме, и уж тем более вспоминать вечер бала. С тех пор дядя так изменился, стал таким любезным, даже приветливым… Если он и правда пытался навести мосты, она была перед ним в долгу, однако вопрос о причине столь неожиданной перемены для нее оставался загадкой.
– Наверное, дело в письме, – сказала она задумчиво.
– В письме? – Афродита насторожилась. – О каком письме идет речь, Франческа?
– О письме моего отца, Томми. Ты рассказала мне о нем, когда была больна. Когда мы вернулись с бала леди Эннир, дядя Уильям был очень зол. Он сказал, что мой отец не хотел меня, что я ищу любви, потому что была нежеланным ребенком. Я должна была доказать, что это неправда, и поэтому рассказала о письме.
Афродита вздохнула:
– Бедняжка. Теперь мне все понятно. И что он сказал, когда ты рассказала о письме Томми?
– Его тон очень изменился. Может быть, он понял, что был не прав. С тех пор он очень старается. Например, когда я спустилась сегодня к завтраку, дядя отодвинул для меня стул и сказал, что у меня прекрасный цвет лица. Даже Эми заметила, что он во многом изменился в лучшую сторону. Думаю, Эми надеется в скором времени написать мистеру Джардину и попросить его приехать в Лондон.
– Понимаю. Она, наверное, испытывает большое облегчение от перемен, происшедших с братом.
Казалось, на Афродиту все это произвело мало впечатления, и Франческа решила, что виной тому усталость. Прошло так мало времени с того момента, как она лежала при смерти.
Ей самой все еще снились кошмары, признание Мей, поездка, которую они совершили с Себастьяном…
Тут Франческа вдруг осознала то, что Афродита говорила до этого, и забыла о дяде Уильяме.
– Ты упоминала лорда Уорторна. Он был здесь?
– Он и сейчас здесь.
– Ах вот как… – Она чувствовала, что сияет, словно лампа, но ничего не могла с этим поделать.
Афродита улыбнулась:
– Он ждет тебя в комнате Бахуса.
– В комнате Бахуса? – растерянно повторила Франческа.
Афродита отодвинула бухгалтерские книги и спустила ноги с дивана.
– Некоторые люди бывают сбиты с толку комнатой Бахуса, так что будь осторожна.
Франческой овладело любопытство.
– Чего мне опасаться?
Афродита придвинулась и ближе заглянула ей в глаза.
– Сатиров.
Теперь Франческа ощущала волнение и трепет.
– Себастьян тоже будет в той комнате?
Афродита кивнула.
– Дверь в конце коридора. Надеюсь, у тебя хватит смелости войти в нее.
Франческа встала.
– Хватит, можешь не сомневаться!
Снаружи эта дверь была украшена белым и золотым узорами, как и остальные двери, а в центре ее было написано: «Комната Бахуса».
Вспомнив, что за дверью ее ждет Себастьян, она ощутила покалывание во всем теле. Они стояли на пороге нового общего приключения, и вот теперь оно начинается.
Франческа открыла дверь и, войдя, замерла.
Комната Бахуса была похожа на лес: стены ее были украшены рисунками, изображавшими деревья и виноград, разноцветные драпировки свисали с потолка, из-за чего было трудно разглядеть что-либо дальше двух шагов. На полу лежали подушки разного размера; цвета были подобраны так искусно, что Франческе почудилось, будто она потерялась в лесу.
Выбирая, куда идти, она подняла голову и увидела странную фреску, изображавшую мужчину, или, скорее, наполовину мужчину. Вместо ног у него были копыта, а из длинных волос торчали рога. Поскольку он стоял боком, она видела, как он возбужден. Неужели это сатир?
Франческа отступила и, столкнувшись с кем-то, подкравшимся к ней сзади, вскрикнула.
Незнакомец обнял ее, коснулся губами шеи…
– Ага, женская плоть!
Франческа тут же поняла, кто это, и дала волю фантазии.
– Мистер Сатир, пожалуйста, не делайте мне ничего плохого.
– Франческа…
Она хихикнула:
– Не надо имен. Давайте лучше поиграем.
Он крепко обнял ее.
– Откуда ты знаешь, что я не сатир, пришедший за тобой?
Франческа откинулась назад.
– Мне всегда казалось, что сатиры пахнут, как козлы, а ты пахнешь чистым бельем и пеной для бритья. – Она повернулась к Себастьяну и улыбнулась. – Не переживай, я все равно предпочитаю тебя сатиру.
– А как тебе нравится наше сходство?
– Да? Сходство?
Себастьян кивком указал на фреску, и Франческа расхохоталась.
– Ты смеешься надо мной, женщина? Что ж, берегись! – Он рывком опустил ее на подушки и принялся раздевать, осыпая поцелуями.
Лил понравилась пьеса, хотя иногда она с трудом понимала, что происходит на сцене. Несколько гулящих женщин смотрели пьесу, сопровождая действие непристойными возгласами, поджимая накрашенные губы и покачивая бедрами, но Лил притворилась, будто не замечает их, а Мартин лишь смеялся, говоря, что им следует вести себя прилично в присутствии леди.
– В следующий раз выбор за тобой, – пообещал Мартин.
Значит, он будет, следующий раз.
Они прошли еще немного, но при воспоминании о проститутках радость от вечера Лил уже не испытывала. Ей хотелось лишь одного: вернуться домой, закрыться в комнате на ключ и спрятаться. Она уже побывала в точно таком же положении, когда слишком боялась сказать мистеру Кейту правду. Она сбежала и вышла замуж за Джейкоба, а потом горько раскаивалась в этом.
Лил подумала, что не хочет убегать.
А что, если она расскажет ему все, а он взглянет на нее с отвращением или просто уйдет от нее? Тогда она, наверное, просто умрет!
– Лил, в чем дело? У тебя такой вид, будто ты потеряла соверен и нашла шиллинг.
– Ничего страшного.
– Неужели дело в тех глупых девчонках? Не стоит обращать на них внимания. Они всего лишь зарабатывают на жизнь как могут, вот и все.
Лил вздохнула. Может быть, завтра она расскажет ему. Или послезавтра…
Потом она вдруг услышала собственный голос:
– Я была одной из этих глупых девчонок. Мартин О'Доннели что вы об этом думаете?
Мартин был ошеломлен, и Лил не могла не заметить этого. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь. Она слышала, как он ее звал, но не остановилась – иначе он пожалеет и ее! Ах, зачем она открыла рот? Лучше было притвориться, что он ей неинтересен, чем ощущать сочувствие или, того хуже, презрение.
– Я этого не вынесу, не вынесу, – шептала она.
– Лил, ты что, хочешь меня убить? – поинтересовался Мартин, задыхаясь и кашляя. Он с трудом догнал ее, и теперь у него слезились глаза. – Господи, как я ненавижу лондонский воздух! Неудивительно, что ты переехала на север. А теперь скажи, почему ты убежала?
– Я… думала, что иначе убежишь ты.
Мартин удивился:
– С чего бы это? Ну да, ты рассказала, что была одной из этих глупых девчонок. Теперь у меня к тебе множество вопросов. – Он улыбнулся. – Знаешь, ты удивительный человек. Не могу передать, как сильно я тебя люблю.
Лил смахнула слезу. Его лицо казалось ей расплывчатым, но потом оно снова обрело четкость. Милый улыбающийся рот, глаза, полные любви. Вот он каков, Мартин!
Лил рассмеялась.
– Я тоже люблю тебя, – проговорила она смущенно.
Мартин наклонил голову.
– Что ты сказала? Я тебя почти не слышу. Ты не могла бы повторить? – Мартин посмотрел на Лил с улыбкой, и тогда она откинула голову и закричала так громко, как только могла:
– Я люблю тебя, Мартин!
– Ну вот, так уже лучше. – Мартин засмеялся и заключил ее в объятия.
– Я не вправе ожидать, что она пойдет из-за меня наперекор воле родных. Он был в ярости, а она испугалась. Я хотел его убить… – Себастьян покачал головой, словно осуждая себя. – Мне хотелось разбить ему нос до крови.
– Многие из нас испытывают по отношению к Уильяму Тремейну сходные чувства, – попыталась успокоить его Афродита.
– Но если я навещу ее, положение осложнится еще сильнее.
– Франческа это знает. Она сама навестит вас.
– Но он, возможно, следит за ней.
– И все равно любовь найдет дорогу через трудности, – подбодрила его Афродита. – Нужно лишь немного ей помочь.
– Кстати, я бросил ей вызов. Вы были правы. Она отреагировала именно так, как вы и предсказывали.
Афродита кивнула.
– Франческа не их тех женщин, которым нравятся ручные мужчины: она любит опасности, пусть даже и воображаемые. Именно поэтому вы ей нравитесь. Вы можете стать опасным мужчиной ее мечты, и одновременно она может на вас опереться. Женщине нужно чувствовать себя защищенной, когда она находится в объятиях мужчины.
Себастьян улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил от фантазий Франчески, но вскоре снова стал серьезным.
– Мадам, я беспокоюсь за нее. Ее положение очень опасно.
– Ее хранит неведение – она ведь не знает правды.
– И все же…
Афродита легко коснулась его руки.
– Достаточно. Вы не можете вечно быть серьезным. Вскоре здесь появится Франческа, и я хотела узнать, милорд, не желаете ли вы составить моей дочери компанию в другом приключении? Вам нужно использовать любую возможность, чтобы привязать ее к себе. Вскоре она вернется на свои любимые болота и вам придется потрудиться, чтобы вытащить ее оттуда. Если она вас любит, битва наполовину выиграна.
– Но, мадам…
– Я подумала и пришла к выводу, что комната Бахуса прекрасно подойдет для этой цели.
– Комната Бахуса?
Себастьян засомневался, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что мать Франчески постоянно дает советы относительно искусства любви.
– Там можно не сдерживать воображение, а у моей дочери очень живое воображение, милорд.
– Да, я это знаю.
– Тогда я пришлю ее к вам?
– Пожалуй.
– Хорошо! А теперь надо продумать, как вы встретитесь. Лесная опушка. Девушка, которая ничего не подозревает, а в кустах прячется, наблюдая за ней, сатир. – Она ненадолго погрузилась в задумчивость. – Что ж, кажется, неплохо. Думаю, из вас получится отличный сатир.
Себастьян развел руками.
– Сатир так сатир.
– И помните, вы должны привязать ее к себе: я не хочу, чтобы Франческа возвращалась в дом на ужасных болотах. Ее место в Лондоне, ведь только здесь она сможет засиять, как бриллиант.
– Ее место в Уорторн-Мэноре.
Афродита улыбнулась:
– Похоже, мы думаем об одном и том же.
Франческа обрадовалась, увидев, что Афродита определенно набирается сил. Сейчас она расположилась в будуаре, прихватив бухгалтерские книги и занимаясь проверкой счетов.
– Я удивлена, что тебе разрешили меня навестить.
– Под «разрешили» ты имеешь в виду дядю Уильяма?
– Лорд Уорторн сообщил мне, что дядя Уильям был недоволен твоим поведением на балу у леди Эннир.
– Что ж, возможно. Но как мне кажется, он все-таки хочет помириться с Эми.
Франческе неловко было говорить о дяде Уильяме, и уж тем более вспоминать вечер бала. С тех пор дядя так изменился, стал таким любезным, даже приветливым… Если он и правда пытался навести мосты, она была перед ним в долгу, однако вопрос о причине столь неожиданной перемены для нее оставался загадкой.
– Наверное, дело в письме, – сказала она задумчиво.
– В письме? – Афродита насторожилась. – О каком письме идет речь, Франческа?
– О письме моего отца, Томми. Ты рассказала мне о нем, когда была больна. Когда мы вернулись с бала леди Эннир, дядя Уильям был очень зол. Он сказал, что мой отец не хотел меня, что я ищу любви, потому что была нежеланным ребенком. Я должна была доказать, что это неправда, и поэтому рассказала о письме.
Афродита вздохнула:
– Бедняжка. Теперь мне все понятно. И что он сказал, когда ты рассказала о письме Томми?
– Его тон очень изменился. Может быть, он понял, что был не прав. С тех пор он очень старается. Например, когда я спустилась сегодня к завтраку, дядя отодвинул для меня стул и сказал, что у меня прекрасный цвет лица. Даже Эми заметила, что он во многом изменился в лучшую сторону. Думаю, Эми надеется в скором времени написать мистеру Джардину и попросить его приехать в Лондон.
– Понимаю. Она, наверное, испытывает большое облегчение от перемен, происшедших с братом.
Казалось, на Афродиту все это произвело мало впечатления, и Франческа решила, что виной тому усталость. Прошло так мало времени с того момента, как она лежала при смерти.
Ей самой все еще снились кошмары, признание Мей, поездка, которую они совершили с Себастьяном…
Тут Франческа вдруг осознала то, что Афродита говорила до этого, и забыла о дяде Уильяме.
– Ты упоминала лорда Уорторна. Он был здесь?
– Он и сейчас здесь.
– Ах вот как… – Она чувствовала, что сияет, словно лампа, но ничего не могла с этим поделать.
Афродита улыбнулась:
– Он ждет тебя в комнате Бахуса.
– В комнате Бахуса? – растерянно повторила Франческа.
Афродита отодвинула бухгалтерские книги и спустила ноги с дивана.
– Некоторые люди бывают сбиты с толку комнатой Бахуса, так что будь осторожна.
Франческой овладело любопытство.
– Чего мне опасаться?
Афродита придвинулась и ближе заглянула ей в глаза.
– Сатиров.
Теперь Франческа ощущала волнение и трепет.
– Себастьян тоже будет в той комнате?
Афродита кивнула.
– Дверь в конце коридора. Надеюсь, у тебя хватит смелости войти в нее.
Франческа встала.
– Хватит, можешь не сомневаться!
Снаружи эта дверь была украшена белым и золотым узорами, как и остальные двери, а в центре ее было написано: «Комната Бахуса».
Вспомнив, что за дверью ее ждет Себастьян, она ощутила покалывание во всем теле. Они стояли на пороге нового общего приключения, и вот теперь оно начинается.
Франческа открыла дверь и, войдя, замерла.
Комната Бахуса была похожа на лес: стены ее были украшены рисунками, изображавшими деревья и виноград, разноцветные драпировки свисали с потолка, из-за чего было трудно разглядеть что-либо дальше двух шагов. На полу лежали подушки разного размера; цвета были подобраны так искусно, что Франческе почудилось, будто она потерялась в лесу.
Выбирая, куда идти, она подняла голову и увидела странную фреску, изображавшую мужчину, или, скорее, наполовину мужчину. Вместо ног у него были копыта, а из длинных волос торчали рога. Поскольку он стоял боком, она видела, как он возбужден. Неужели это сатир?
Франческа отступила и, столкнувшись с кем-то, подкравшимся к ней сзади, вскрикнула.
Незнакомец обнял ее, коснулся губами шеи…
– Ага, женская плоть!
Франческа тут же поняла, кто это, и дала волю фантазии.
– Мистер Сатир, пожалуйста, не делайте мне ничего плохого.
– Франческа…
Она хихикнула:
– Не надо имен. Давайте лучше поиграем.
Он крепко обнял ее.
– Откуда ты знаешь, что я не сатир, пришедший за тобой?
Франческа откинулась назад.
– Мне всегда казалось, что сатиры пахнут, как козлы, а ты пахнешь чистым бельем и пеной для бритья. – Она повернулась к Себастьяну и улыбнулась. – Не переживай, я все равно предпочитаю тебя сатиру.
– А как тебе нравится наше сходство?
– Да? Сходство?
Себастьян кивком указал на фреску, и Франческа расхохоталась.
– Ты смеешься надо мной, женщина? Что ж, берегись! – Он рывком опустил ее на подушки и принялся раздевать, осыпая поцелуями.