Бережной Василий. В звездные миры

   Взяв нужные инструменты, запасные штырки антенны и похожие на фары рефлекторы с ежиками из тон кой проволоки в середине, радист вошел в воздушный шлюз.
   - Знаете, Загорский, - посоветовал Иван Макаровмч, - я думаю, лучше не смотреть никуда, кроме ракеты... Главное осторожность!
   Николай закрыл за собою дверь шлюза...
   В БЕЗДНЕ
   Открыв люк, Николай Загорский стал на пороге. Оттого, что отверстие было небольшое и нельзя было выпрямиться, Николай ухватился левой рукой за верхний обод и отклонился. Теперь он стоял снаружи, лишь одними ногами упирался в порог люка.
   Диво дивное! Ему показалось, что ракета висит на одном месте, висит совершенно неподвижно! Он, конечно, хорошо знал, что если вокруг безвоздушное пространство, то никакого ветра быть не может, но все же сознание не могло примириться с этим. Ну, как же это так - ракета мчится со скоростью 12 километров в секунду - только подумать! - а движения незаметно. Нет ничего: ни сотрясения, ни ветра, никаких предметов поблизости. Ни слух, ни зрение, ни осязание не сигнализируют мозгу о движении!
   Здесь, снаружи, небо было еще более черным, а звезды и Солнце еще прекраснее. Звезды - красноватые, желтые, белые, голубые... Казалось, тысячами удивленных сияющих очей глядит Вселенная на сыновей Земли. Николай стоял, как зачарованный, даже забыл, зачем вышел. Ему стало страшно перед величием природы, не скрытым от глаз голубым шелком неба...
   Но если ощущения ничего не говорили юноше о движении, то о температурййх условиях сообщили быстро. Правый бок припекло, вперва Николай подумал, что лопнул изолятор на его электрической "плитке", но потом догадался, что это припекло Солнце. И он повернулся лицом к хвосту ракеты, подставляя Солнцу левый бок. Повернулся - и чуть не вскрикнул от изумления: так чудесно сверкала на черном небе родная Земля! Огромный серебристо-голубой диск. Видны очертания материков, правда, не четко, так как атмосфера, хотя она и прозрачным слоем окутывает землю, но все же размывает резкость линий. Какое-то удивительное настроение охватило Загорского.
   Земля! Земля!.. Она мчится в извечном полете, поворачиваясь к Солнцу то одной, то другой стороной. День и ночь, как брат и сестра, держат ее в своих объятиях. Происходит кругооборот живой и неживой материи - неудержимый, могучий. И кто укажет между ними грань? Все проходит там, под голубым атмосферным сводом: рождаются и умирают целые поколения, а мозг человеческий работает и совершенствуется. Хорошие условия создала природа для его развития! И не напрасно: через людской мозг она осмыслила самое себя.
   Загорский задумчиво глядел на свою планету.
   "Воздушного шлейфа" - удлинения атмосферной оболочки Земли, о котором говорят некоторые ученые, - он не заметил. Возможно, потому, что "шлейф" этот сильно разрежен, а может быть, и потому, что он вообще не существует. А Загорский как раз и не верил в его существование, ибо не замечено такого "шлейфа" у Венеры при прохождении по диску Солнца. Серебряный ободок ее атмосферы имеет всюду одинаковую толщину. А если Венера не имеет "шлейфа", то зачем же его приписывать Земле?
   Так думал Николай Загорский, стоя на космической ракете. Полюбовавшись матерью-Землей, он посмотрел вниз и... никакого "низа" не ощутил. Ему показалось, что он продолжает смотреть вверх. Поворачивал голову в разные стороны, а ощущение "низа" так и не появилось. Тогда он поглядел себе под ноги там "низ"! "То, на чем стоишь, и является "низом",- смекнул Николай. - А раз так, значит, можно ходить по ракете".
   Он попробовал не держаться руками и... не упал. Но в следующую секунду все же ухватился за скобу. Усилием воли, преодолевая страх, сковывающий движения, начал передвигаться по обшивке люка к носовой частиот скобы к скобе. Вот прямо под ногами белеют буквыназвание их корабля. Но почему они внизу? Николай ведь знает - надпись сделана сбоку... А вот и боковой иллюминатор - тоже под ногами. Увидел - профессор что-то говорит Михаилу Милько...
   Постепенно привыкнув к обстановке, Загорский повял, что теперь целой планетой для него является ракета, и он в самом деле может передвигаться по ней как угодно, может обойти ее вокруг!
   Все эти соображения, казалось, "унормировали" обстановку, приблизили ее к обыкновенной, а главное - придали бодрости и смелости. Да и в самом деле, чего Николаю бояться? Разве здесь действуют не такие же физические законы, как на Земле? Он вспомнил свои альпинистские походы... Но нет, даже на высоких горных вершинах ему не пришлось испытать такого чудесного чувства. Там, куда ни глянь, расстилалась перед тобо" Земля. А здесь... Вокруг - черная бездна. Она окружает тебя со всех сторон - безграничная, таинственная. Заглядывает тебе в душу мириадами немигающих разноцветных звезд... Мурашки пробегают по телу...
   Добравшись до носовой части ракеты, Николай заглянул в радиорефлектор - он был иссечен, как будто по нему стреляли густой шрапнелью. Заметил и на обшивке частые царапины. Значит, на ракету налетел рой мелких метеоритов...
   Заменить радиофару Загорскому было не трудно. Возвращаясь к люку назад, Николай осмелел и стал во весь рост, даже не подозревая, какая неожиданность подстерегает его. Все произошло молниеносно. Едва он только сделал шаг по ракете, как в то же мгновение оттолкнулся, отлетел от нее, как мяч. Мороз пробежал по телу: сила притяжения ракеты ничтожна, и он падает в бездну!
   - Помогите! - что есть силы крикнул в микрофон. - Падаю, падаю!
   Беспомощно размахивая руками, дрыгал ногами, словно старался найти точку опоры.
   В наушниках он услышал голос Ивана Макаровича:
   - А про баллон забыли?
   - Ах, да... ракетный баллон!..
   Нажал на кнопку - его резко толкнуло к "Комете". Но, видимо, он не рассчитал направления, ибо пролетел мимо металлического тела своей "планеты". С ужасом увидел, что она отдаляется в противоположную сторону...
   - Спокойно, товарищ Загорский! - прозвучал у самого уха голос Плугаря. - Что вы так растерялись? Я вам помогу!
   "И правда, - подумал Николай, спокойствие и выдержка! Ведь мое тело сохраняет ту же скорость, что и ракета, следовательно, от нее не отстанет... А кислород? Кислорода хватит на несколько часов. Вот приближение к Луне - это опасность!" Тревога пронизала каждую клетку его тела. Космический корабль выходит к афелию своей орбиты - точке, в которой скорость ракеты замедляется, и она начинает поворот на другую дугу эллипса. Поблизости афелия Милько включит мотор, повернет ракету, чтобы совершенно нейтрализовать ее скорость, и тогда она попадет под влияние притяжения Луны. ^Начнется спуск... "Сколько же остается времени? - тревожно подумал Загорский. - Неужели не успею?". Чувство опасности холодком прохватывало сердце. Но внутрений голос говорил ему: правильно пользуйся ракетным поясом.
   А может, это все Николаю снится? И черное, усыпанное разноцветными звездами небо, и корпус ракеты, как бы повисшей в пространстве... И вообще вся эта невероятная, фантастическая экспедиция... Может, это просто в бреду? Холодный пот выступил на висках. "Нет, нет, что это я ... - подумал Николай. Такая чепуха в голову лезет... Нервы, нервы..." Он закрыл глаза и почему-то вдруг представил себя мальчуганом в саду у бабушки... Солнечно так, хорошо. Он хочет сорвать румяное яблоко - вот оно висит на тонкой вершине! Ловко взбирается по скользким ветвям, и страшно, и сорвать непременно хочется. Но кто-то уже зовет его издалека: "Николай! Николай! Радио у вас испортилось, что ли?" "Какое радио? Ах, да..."
   Это в наушниках голос Ивана Макаровича.
   Загорский словно просыпается, к нему возвращается сознание.
   - Вы слышите, Николай? Приближайтесь сюда, а я брошу вам веревку.
   Теперь Загорский увидел профессора. Он стоял на пороге люка, держась за скобу.
   Загорский нажал кнопку. Когда он проплывал мимо ракеты, Иван Макарович кинул веревку, но конец ее пролетел в нескольких метрах от Николая. Тогда сделали еще одну попытку. Николай снова выпустил из баллончика газ, чтобы его толкнуло к ракете... Наконец, он поймал веревку. Иван Макарович легко подтянул его к люку.
   - Ужасная небрежность! - отчитывал он радиста уже внутри корабля. - Не привязаться к ракете!
   Ольга и Михаил смотрели на Николая как после длительной разлуки. А он, поглядывая в иллюминатор и, должно быть, не веря самому себе, спрашивал:
   - Неужели я был в этой бездне?
   ТАМ, ГДЕ НЕ СТУПАЛА НОГА ЧЕЛОВЕКА
   Прошло еще часа два в полете. Космический корабль с гербом Советского Союза на металлической обшивке приближался к тому месту в пространстве, где начинает преобладать сила притяжения Луны. Некоторое время экипаж обсуждал случай с Николаем Загорским. Ольга встряхивала белокурыми волосами и весело поблескивала глазами. Михаил Милько смеялся, похлопывал Загорского по плечу. Один лишь Иван Макарович сидел молча. Морщины резко обозначились на его высоком лбу. Он следил за приборами и время от времени посматривал на своих спутников. "Совсем еще дети! - говорил его взгляд. - Шутят на краю пропасти!"
   Время как бы остановилось, но цифры на ленте вычислительной машины показывали, что оно мчится неудержимо.
   Луна начала притягивать "Комету". Надо было тормозить ее нарастающее падение. Все надели скафандры. Заработал двигатель. Металлическое тело" ракеты задрожало, оглушительный водоворот звуков наполнил кабину. Поток газа вырывался из бокового сопла, и огромный космический корабль повернулся хвостом вперед. "Комета" падала на Луну. Сперва медленно, а потом все быстрей и быстрей. Сила притяжения Луны захватила корабль в свои невидимые сети, и он мчался к ночному светилу с нарастающей быстротой,
   Поверхность Луны уже занимала полнеба и, так же, как раньше Земля, казалась грандиозным круглым блюдом.
   Снова заревел двигатель. "Комета", сдерживаемая газовым столбом, плавно, как на парашюте, опускалась на поверхность Луны.
   Напряженное ожидание, торжественность господствовали в кабине. Все знали, что их судьба зависит теперь от механика, от его умения, его выдержки, его точности. Это, конечно, понимал и сам водитель ракеты Михаил Милько. Он припал к пульту управления грудью и, держа пальцы на белых кнопках, не отрывал взгляда от круглого экрана, на котором вырисовывались скалистые горы, черные ущелья, кратеры...
   Корабль опускался в районе южного полюса Луны. Нежаркий полярный день - ведь это наилучшие условия для работы экспедиции!
   Задание состояло в том, чтобы посадить корабль, если не на самом полюсе, то как можно ближе к нему. Так парашютисты спускаются в намеченный круг.
   - Земля, Земля! Я - "Комета"! Идем на спуск, идем на спуск! - непрерывно повторял Загорский в микрофон.
   Ольга глядела на отца, на Милько, и тысячи тревожных мыслей мелькали в ее голове. Вот оно - свершилось! Первые люди приближаются к поверхности спутника Земли! Приближаются... Не случится ли авария? Михаил так спокойно, так уверенно сидит за пультом... Все будет хорошо. Этот посадит! А как потом, назад, как стартовать на Землю? Ведь здесь нет ракетодрома, нет эстакады...
   - Последние километры! - взволнованно воскликнул Загорский в микрофон. - Через несколько минут...
   Вдруг резкий толчок встряхнул ракету. Оборвался рев реактора, и Ольга инстинктивно закрыла глаза. Что-то твердое ударило ее по плечу, в голове молнией вспыхнула мысль: "Конец!" И все поглотила мгла.
   Очнувшись, Ольга увидела руку, державшую перед ее носом флакон. Рука заметно дрожала. Потом послышался голос:
   - Надо медицину спасать!
   "О, это же Загорский, - узнала Ольга... - Он еще шутит"... Поднялась, превозмогая боль. Сильная рука Загорского поддерживает ее. Отец и Милько, как завороженные, замерли перед иллюминатором.
   Загорский подвел ее к другому иллюминатору.
   - Смотрите, Оля, - патетически воскликнул он - и запомните этот миг!
   Ольга посмотрела и, кроме черной тучи, ничего не увидела.
   - Разве на Луне есть тучи? - удивилась она.
   - Успокойтесь. Туча - это работа нашего Михаила.
   - Работа Михаила?
   - Это он своим двигателем растревожил миллионнолетнюю пыль нашего спутника. Как вы думаете, Иван Макарович, эта туча видна там, на Земле?
   - В мощные телескопы, по-видимому, видна... - задумчиво промолвил Плугарь и подошел к Загорскому я дочери. - А вы приглядитесь к этой пыли - она очень интересна. - Замечаете - она не клубится, оседает равномерно. Видите, камень падает точно так же, как пылинка.
   И в самом деле: пронизанная солнечными лучами лунная пыль не клубилась, подобно земной. Мощные струи газа, которые еще несколько минут назад вырывались из реактора, взметнули вверх не только мелкую пыль, но и много камней. Теперь все это как-то торжественно оседало вниз.
   - Да, атмосферы здесь нет, даже разреженной, - заметил Милько.
   - Не горюйте, Михаил! - профессор положил ему руку на плечо. - Мы привезли с собой нашу, земную, советскую атмосферу!
   У всех стало сразу веселее на душе.
   - Да, без своей атмосферы не суйся никуда: ни на Луну, ни на Марс, ни на Венеру, - усмехнулся Загорский, весело поглядывая на Ольгу.
   Пыль медленно оседала, и глазам наших путешественников открылся таинственный, загадочный пейзаж.
   Милько посадил ракету на высокое плато, которое постепенно переходило в большую долину, окруженную горами. Они поднимались вокруг зубчатой стеной. От многочисленных выступов, шпилей, напоминающих развалины старинных замков, падали черные тени, и, должно быть, поэтому горный кряж казался еще выше.
   - А это что - уж не дороги ли? - спросила Ольга, показывая вдаль на темные извилистые линии, пересекавшие долину по разным направлениям.
   - Это трещины, - ответил Иван Макарович. - Итак, прибыли! Сейчас, товарищи, начнем работу.
   Все обернулись к командиру экспедиции. Иван Макарович продолжал:
   - Вы, товарищ Милько, осмотрите моторную группу и все механизмы. Особенно тщательно проверьте кислородные приборы.
   - Есть!
   - Вы, товарищ Загорский, немедленно установите связь с Землей.
   - Есть!
   - А ты, Ольга, приготовь аптечку. На каждого из нас надо завести карточку - будешь записывать состояние организма и отмечать, как он реагирует на непривычную обстановку. Это очень важно. Все надо знать - температуру, пульс, кровяное давление, зрение, слух. Словом, как в хорошей поликлинике. Ясно?
   - Ясно!
   - Без моего разрешения из корабля не выходить. Я проверю действие космических лучей - они губительны для организма. А здесь их потоки, целые ливни, ведь их не задерживает атмосфера. Выполняйте.
   Каждый член экипажа занялся порученным ему делом. Милько открыл люк в энергетический отдел. Иван Макарович достал из шкафа, вмонтированного в стенку, какие-то приборы и начал готовиться к выходу наружу. Ольга, распаковывая медикаменты, с тревогой поглядывала на отца. Вот он, тщательно приладив скафандр с толстыми свинцовыми подошвами, вошел в воздушный шлюз. Дверь за ним закрылась. Он вышел!
   Загорский торжественно говорил в микрофон:
   - Иван Макарович - Плугарь вышел из корабля... Он там, где испокон веков не ступала нога человека!
   Радиофара была направлена на 3емлю. Огромный серебряный диск ее четко вырисовывался в черном небе, и радиоволны, усиленные на Розе, достигали старой планеты немяогим больше чем за полторы секунды. Они пробивали верхние слои земной атмосферы, несли слова...
   ИЗ ДНЕВНИКА ОЛЬГИ ПЛУГАРЬ
   Отец велел вести врачебные записки. А почему бы не писать дневник? Я смогу в него записывать все: и события, и настроения, и разговоры на Луне. Ах, как жаль. что я не захватила магнитофона! Впрочем, беда не велика: Луна - царство немое, нет воздуха и звуков. Туг не запишешь на пленку щелканье соловья, даже шума ветра нет... Вот я видела в иллюминатор огромный камень, а за ним целый поток более мелких сорвались с высокой скалы (должно быть, Солнце раскалило - ну, и трескаются) - не то что грохота и грома, даже шороха не было! Беззвучно, совершенно беззвучно работает солнечная каменоломня. Я пишу, сидя возле иллюминатора. Хорошо вижу отца. Осторожно ступая, он подошел к краю горного плато, где мы приземлились, правильнее сказать - прилунились, ведь мы теперь уже на Луне! Даже не верится. Неужели это не сон, а действительность? Отец в скафандре - ну и смешно выглядит! Вот наклонился, что-то поднял, разглядывает... Пошел дальше, за груду камней. Хотя бы не уходил далеко, все-таки опасно. Кто его знает, как оно там...
   Ребята заняты каждый своим делом, изредка перебрасываются короткими фразами. Заметно, что Николай и Михаил стараются скрыть свое волнение и действовать так, как будто они на Земле. Но глаза, глаза - быстрые, блестящие, к тому же нервные движения говорят о другом. Лица усталые. И у меня тоже. Легкое головокружение. Отчего бы это? Надо браться за свою аптечку, а то отец вернется, а я еще ничего не сделала...
   Продолжаю писать. Все отдыхают, сейчас и я засну.
   Едва успела я развернуть свою "поликлинику", как вернулся отец. Снял скафандр, и я даже испугалась, увидя его измученное лицо.
   - Ну как, товарищи? - спросил отец у нас.
   - Хорошо! - воскликнул Милько. - Все в порядке.
   - А слабость чувствуете? - продолжал отец. Николай вздохнул.
   - Немного есть... Почему это?
   - А что на это скажет медицина? - обратился отец ко мне. Он положил скафандр и уселся в кресло.
   - Все ясно, - ответила я. - Перелет с непривычки...
   - Эх ты, непривычка? - отец весело потрепал меня по плечу. - Знаете, в чем причина, ребята?
   - А в чем? - спросил Николай.
   - Ведь мы забыли покушать!
   Все засмеялись. В самом деле - мы не ели почти целые сутки! Ребята поужинали перед вылетом, утром было не до завтрака... А я даже и не ужинала!
   Быстро поставили раскладной столик, достали сухие, замороженные продукты, подогрели на высокочастотной сковородке. Закусили, конечно, шоколадом. Ребята шутили - поднимали стаканы сгущенного молока и провозглашали тосты за процветание спутника Земли.
   После обеда отец приказал отдыхать, и все улеглись на удобном широком матраце прямо на полу. Сейчас и я лягу рядом с отцом, авторучка валится из рук...
   Солнце здесь незаходит, а только опускается до линии гор, и, кажется, катится по далеким горным массивам. Какое сегодня число? Надо спросить отца...
   ЗЕМЛЯНЕ
   Первым открыл глаза Иван Макарович. Некоторое время, пока окончательно не проснулся, он с удивлением глядел вверх там сияли многочисленные приборы, словно чьи-то большие, загадочные глаза. Где это он и почему свет отражался от каждого предмета - от приборов, от разных больших и маленьких никелированных ручек иккнопок, от стен, обитых желтой кожей, от кресел, - от всего, что было вокруг? Отражался и бил прямо в глаза, кладя на сетчатку разнообразные изображения. Это постепенно возбуждало мозг, и Плугарь проснулся окончательно. Да, это не сон, это действительность! Они на Луне, и надо, надо действовать.
   Он сел, поглядел на Ольгу, лежавшую на боку, словно она прислушивалась к чему-то, на своих помощников, которые раскинулись в безмятежном сне. Ему было жаль их будить. Но программа исследований огромна, а запасы кислорода и продуктов ограничены, дорог каждый час.
   Иван Макарович поднялся и коснулся Олиного плеча. Она сразу же проснулась.
   - Вставай, - сказал он почему-то тихо. - Буди хлопцев.
   Ольга протерла кулаками глаза. "Совсем еще ребенок", подумал Иван Макарович и подошел к иллюминатору. Ольга тем временем вскочила, - несколько полная в своем лыжном костюме.
   - Земляки! Подъем!
   Хлопцев словно пружиной подкинуло. Потягивались, - отдохнувшие, сильные.
   - Это верно, что здесь мы земляки! - сказал Загорский. Ничего не скажешь, хоть на земле и родились за тысячи километров друг от друга.
   - Где родились, неважно. Главное, что мы с Земли, а значит земляки, - присовокупил Милько.
   - Э, нет! - возразила Ольга. - Если подходить с такой точки зрения, то правильнее сказать о нас "земляне", так же как о жителях Марса "марсиане"...
   - Ну, ладно, земляки или земляне, - вмешался Плугарь, отдохнули?
   - Да, Иван Макарович! - в один голос ответили Милько и Загорский.
   - Вот и хорошо. Теперь, значит, за работу. Сегодня мы должны собрать и испытать наш вездеход.
   - Сейчас мы вдохнем в него душу, - кивнул головой Милько и бросился открывать багажники, в которых были сложены многочисленные части и детали вездехода, - они везли его в разобранном виде. Загорский помогал товарищу, а когда ящики и пакеты были извлечены, в работу включился и Иван Макарович.
   - Да мы и сами управимся! - сказал Загорский. И он говорил искренне. Юноши считали, что собрать вездеход - дело совсем легкое. Но они не учли одного: условия на Луне очень отличаются от земных... И вскоре они это почувствовали - как только начали выносить все эти ящики и пакеты из корабля на поверхность Луны. Всем пришлось одеть скафандры, обвешаться кислородными баллонами. Это, конечно, очень затрудняло и замедляло работу.
   Делали так: клали яшик в воздушный шлюз и выкачивали воздух. Потом открывали люк и при помощи прочной веревки спускали груз вниз. Это было много легче, чем на Земле, ибо мускульная сила людей оставалась прежней, а вес предметов на Луне уменьшился в целых шесть раз! Тут даже профессор, человек, не прявыкший к физическому труду, - мог поднять намного больше, чем тяжелоатлет на Земле! Однако снимать с ракеты, которая огромной сигарой высилась над поверхностью Луны, многочисленные детали машины, а потом собирать, монтировать их, "вдыхать душу", по выражению Михаила Милько, - дело сложное. Но работа не прекращалась ни на минуту. Если бы на Луне были жители, они увидели бы такую картину: из люка высоченной ракеты, опиравшейся металлическими треногами на каменистую поверхность Луны, спускался на веревке ящик. Внизу отвязывала его и отодвигала в сторону высокая фигура с большущей круглой головой (это был Загорский). Веревка поднималась и исчезала в чреве ракеты, чтобы вскоре снова спустить ящик или какую-нибудь деталь. А когда выгрузку закончили, из люка, сперва по металлическим скобам, потом по лестнице спустились еще два большеголовых существа (Милько и профессор). Сходили по одному, осторожно, держась за верхнюю ступеньку и нащупывая ногой нижнюю, хотя могли бы просто спрыгнуть.
   Вскоре у основания ракеты образовалась настоящая строительная площадка. И селениты могли бы воскликнуть: "О, сыны Земли! Всегда вы что-то строите!"
   Сперва Милько открыл ящики, в которых лежали стальные гусеницы. Разложили их на "земле" - две блестящие ленты. Потом стали монтировать на них скаты и раму. Управившись с ходовой частью, взялись за моторную группу и трансмиссию. Крышу кузова машины выложили кремниевыми плитками - они будут превращать солнечные лучи в ток и питать электромотор. Управление вездеходом было аналогично тому, которое имеют гусеничные тракторы: бортовые фрикционы.
   Солнце коснулось ломаной линии высоких горных вершин, то скрываясь на некоторое время за острореберными шпилями, то снова брызгая лучами из-за них, а работа все еще не была закончена. Все трое устали, проголодались. Да и то сказать: надо было подогнать сотни деталей, закрепить их шпильками, хомутками, а то и просто шурупами - сколько кропотливого труда!
   Иван Макарович любовался, как юноши орудуют ключами. Особенно Михаил. "Люди умственного труда, как привыкли они к физическому! - думал профессор. - Любо посмотреть!"
   А когда машина была полностью собрана, Иван Макарович пожал ребятам руки, хотя сделать это как следует мешал скафандр.
   - Спасибо, большое спасибо, товарищи! - говорил он через свою портативную рацию. - А теперь - отдыхать!
   Но Милько сперва жестами, а затем через свой передатчик попросил разрешения испытать машину. Ивану Макаровичу и самому не терпелось убедиться, как будет работать мотор, поэтому долго уговаривать его не пришлось. В знак согласия он махнул рукой.
   Милько сел за рычаги. Загорский - рядом. Иван Макарович выжидательно глядел на Милько - механик возился у щитка и рычагов управления. Минута - другая... Наконец корпус машины дрогнул, и она совсем беззвучно тронулась с места.
   Непривычно было видеть, как из-под гусениц взлетали пыль и мелкие камни, - видеть, а звуков не слышать!
   Ничто не могло нарушить вековечной тишины этой мертвой планеты.
   Милько сделал большой круг и, остановившись около профессора, выключил мотор. За стеклами скафандра Плугарь видел его торжествующие глаза. Радостные, счастливые, поднимались путешественники в кабину своего космического корабля, где их уже давно ждал обед.
   - Ого! - воскликнул Загорский, скинув комбинезон, - когда же это вы, Ольга, успели сбегать в местный гастроном?
   - Ешьте, ешьте, - улыбалась Ольга. - Вы это заработали, одна я лодырничала.
   - Это было бы настоящее счастье, - заметил Милько, - если б медицина все время лодырничала.
   Так, перебрасываясь шутками, наслаждаясь звуками своих голосов, сели они обедать - одна дружная семья.
   ВЕЗДЕХОД ТРОГАЕТСЯ В ПУТЬ
   Пока Иван Макарович сидел, задумавшись, над картой Луны, Милько, Загорский и Ольга не сводили с него глаз. Кого из них возьмет он в первое путешествие?
   А ученый совершенно не замечал их настороженного ожидания. Он определял маршрут.
   "Безусловно, - размышлял Иван Макарович, - одним из наиболее неразгаданных для науки явлений на Луне являются радиальные лучи цирка Тихо. Куда же брать курс, как не туда? Вот оно - светлое сияние величавого кратера - отчетливо видно на фото. Словно застывший образ Солнца, гигантский его рисунок, созданный самой природой"...
   Иван Макарович измеряет расстояние. Получается немалая цифра - около двухсот километров. А с какой скоростью они могут передвигаться по совершенно незнакомой поверхности, да еще без дорог?