Страница:
— Ага, значит, планировать ничего не будем?
— Герман, если сейчас засмеешься — ударю, — предупреждает майор совершенно будничным тоном. — Только учти, я эти протезы плохо чувствую, так что может получиться больнее, чем обычно.
— Все понял, извиняюсь. И весь внимаю.
— Так вот, по этому поводу, планировать мы будем все равно, только планирование наше будет очень многоплановым. Уяснил, лейтенант?
— Так точно, товарищ майор.
— Вот и ладненько. Гляди на планшет.
10
И значит, без лидеров движение не остается. Что с того, что кто-то из бывших спрятан где-то среди психов, а кто-то в тюрьме? Лидер всегда есть, он многолик. Но теперь научены опытом, лицо в TV демонстрировать не будем. «TV-ящик» слишком опасная штука, чтобы засовывать туда свою наружность. И «работаем» тоже в масках. Так что когда в каком-нибудь офисе кабельного телевидения появляются люди с чулками, натянутыми на голову, все уже в курсе — ограбления не будет. Просто...
«Внимание! Проводится уничтожение «Бэ-О-О». Поясняю: это «база оболванивания обывателя». А вы что, работаете здесь и ни бум-бум? Странно. Всем очистить помещение! Попрошу не суетиться и не шуметь!» Конечно, какой-то активный охранник, бывший пограничник, может попытаться... Но теперь у нас тоже на вооружении не только клюшки для бейсбола и биты для гольфа. Есть кое-что похитрей. Иногда стоит продемонстрировать сразу, дабы избегнуть эксцессов. Нет, не стрелять. Лишние пули, извлеченные экспертами из диванной обивки, — это все улики, следы. Не стоит упрощать работу следователей. Пусть развиваются, а то они тоже несколько тупенькие, может, передалось по наследству от мамаш, увлеченных сериалами? Сосали соску под мексиканскую музыку, вот и не поумнели. Лучше б им «Шерлока Холмса» начитывали или хоть на DVD поставили бы озвученную книжку. Но что ж, пусть теперь наверстывают, дуют прожилки на лбу, оживляя нейроны.
Так вот, без необходимости стрелять не надо. А для уничтожения «БОО», как всегда, хватит спортивно-прикладной амуниции. Ну, еще немножко спичек, бензинчика. Да, есть риск, что запылает вся размещенная выше девятиэтажка. Что ж, погорельцы народ опытный — по судам, по судам. Мало того, что конкретно эту фирму сервиса доразорят, так еще на пикет выйдут, если на опустевший первый этаж попытается въехать что-нибудь подобное. И значит, на одну «БОО» меньше... А это вам не десяток-два «TV-ящиков» в магазине «Электротовары».
Конечно, старый промысел забывать грех. Уничтожение «МСПОММ» — «материальных средств производства ослов в массовом масштабе» — надо продолжать и совершенствовать. И совершенствовать, кстати, не от хорошей жизни. Всякие «Тоши» и «Сони» активничают на почве пассивной обороны. Теперь некоторые, на вид обычные экраны не сразу протаранишь битой. А для корпуса вообще чуть ли не танк требуется. Но ведь все эти штучки и нам тоже на радость. Нет, не только оттого, что плечевые суставы крепнут в «битии», ибо теперь уничтожение TV догоняет по трудоемкости работу лесоруба доиндустриальной эпохи, а оттого, что сами TV, в противодействие сему, становятся дороже. А значит, уже не всем по карману. И кредиты не спасают, нет. Представьте раздирающую душу картину неизвестного художника «Инспекторы банка реквизируют из семьи «TV-ящик» за неуплату». Мать рвет на себе внезапно поседевшие волосы, старая теща в обмороке, младший трехлетний сынуля стоит на коленях перед злыми дядями, молит о прощении, старшая дочь готовит веревку и примеряется к креплению люстры, а батяня уже голыми ступнями на балконных перилах, докуривает последнюю самокруточку. Это похлестче полотна Иванова «Баскаки», где татарва взимает дань златом и девушками. Любой нормальный потребитель разрыдается и пошлет в фонд семьи часть отложенных на старость сбережений.
Результат? Самые бедолажные слои уже без TV. Но ведь нам того и нужно, правильно? У этих бедолаг обычно и младенчиков больше. А значит, хоть и в нищенстве, но вырастет детвора с незачехленными «TV-ящиком» мозгами. А что же богатые? Да пусть имеют хоть пять штук на каждую комнату. Пусть их маленькие ослики отращивают уши подлиннее. Тем проще будет в грядущем отобрать у них доставшуюся по генетической линии власть.
11
— Так, все очень здорово, — констатировал Герман. — Но вообще-то кто нам позволит безнаказанно шастать по чужим коридорам?
— А разве вы привыкли спрашивать разрешения, а, герой Панамы Минаков? — приподнял брови майор Драченко. — Хотя тут ты абсолютно прав, именно здесь, в туннеле, самый опасный и рискованный участок. Насчет вскрытия пятисот — или сколько-то там — тонных дверей я растолкую тебе потом. Точнее, лучше меня это сделают специалисты твоего же отряда, которым перед этим объяснят, как такого добиться, не зарабатывая грыжу.
— Наверное, очень простой способ? — подмигнул начальнику Герман.
— Скажу тебе честно, не очень.
— Значит, не гениальный. Где-то я слышал, или даже, если не вру, то читал, что все гениальное — просто.
— Мне нечем парировать, Герман Всеволодович. Оказывается, в Благовещенском аэромобильном учили чуть лучше, чем я думал, — пожал плечами Потап Епифанович. — Так вот, касательно вышагиваний по туннелю. Я надеялся, что проверка пулестойкости произведенного на Родине «панциря» вошла в оперативную память надежно.
— Да уж разумеется, майор.
— Ну вот, в таком же стиле и придется преодолевать эти два с мелочью километра, Герман. Я вам, правда, не сильно завидую. Однако, как я уже говорил, «скелет» нового типа выстоит при ударе легкого снаряда, точнее, он от этого не рассыплется.
— В отличие от человека внутри, правильно?
— Абсолютно, товарищ лейтенант. Однако мы надеемся, что из пушек по вам в туннеле палить не будут. Разве что из пулеметов. Но тут уж придется потерпеть.
— Здорово! Серьезный план! Атаковать противника в лоб. Где тактика? Наш уважаемый Центр Возрождения имеет представление о такой науке?
— Другого варианта никто, к сожалению, не придумал, Герман. Точнее, предлагался вагон и маленькая тележка, но все это еще менее реалистично. Ясный перец, если ты можешь предложить нечто оригинальное, а главное, возможное, я двумя руками «за». Только учти, у нас нет времени на эксперименты. Этот КП требуется взять, то есть уничтожить, очень срочным образом. Видишь ли, наши аналитики предсказывают, что в ближайшее время армия всерьез возьмется за «южан». Ты военный, непосредственно видел, как воюют негры с латиносами в обнимку. Представляешь, что будет, когда вооруженные силы спустят с тормозов? Нам надо во что бы то ни стало этому помешать. Да, вторжение в «панцирях» напрямую — выглядит очень нагло. Однако смелость берет города. Кроме того, это первое применение «скелетов» нового типа в бою. Элемент неожиданности налицо. Как первые английские танки в Первую мировую.
— Но мы ведь все-таки не танки, Епифаныч!
— Придется прикинуться танками, Герман Всеволодович. Куда деваться-то?
12
А жизнь течет. Те, кто раньше начинал во всяческих «слониках» и просто «электротоварах», на месте не стоят. В смысле, двигаются по служебной лестнице. Теперь здесь не просто «хохлы-мухлы», почти военная дисциплина и организация. Отряды разбиты... Нет, не на десятки. Времена Чингисхана давно миновали, сгнили кости его воинов и утерян прах самого завоевателя. На дворе компьютерный век. О двоичной системе не слыхивали? TV-ящик не рассказал? Так просвещайтесь. Самая малая ударная единица — «двойка». В ней один, более опытный и давний, ответственен за второго, обычно «зеленого» новичка. Затем идут «четверки». И снова один из «четверки», одновременно главный и «четверки», и своей «двойки». Потом «восьмерки». После, если уразумели принцип, то догадались, «шестнадцати... »... Так не выговоришь. Зовутся или «пуд», или «один-шесть». Тут тот же принцип разделения властей. Ну а здесь пошли «три-два», «шесть-четыре», «один — двадцать восемь», «два — пятьдесят шесть». Дальше? Пока не требуется, хотя кто знает, может, и есть. Только ради конспирации покуда не оглашено.
И вот, значит, двигаемся по карьере, а заодно дорастаем до все более серьезных дел. Нет, не обязательно, чем труднее дело, тем более крупная единица «Шашки-биты наголо!». Не по всякому делу требуются двести пятьдесят шесть исполнителей. Иногда хватит «восьмерки», но используем «один-шесть». Для обучения и массовки. Сейчас это требуется. Дело вообще-то простое, но с настоящей, причем запланированной загодя, кровью. Ведь с чем изначально обязалось биться и вдохновляло на борьбу «движение»? Ведь не с кабельным телевидением и не с TV даже. Призывы были против оболванивающей народ рекламы. Ну и вот наконец-то идентифицирован и отслежен настоящий — не какой-нибудь районно-фирменного масштаба — режиссер рекламного дела. Прибыл из столиц по делам. Денег у него, наверное, вагон, но здесь, в провинции, он оказался падок До дешевых по его меркам девочек. Склонен он побродить по окрестным кабакам, поискать приключений. Вот и нашел. Точнее, нашли.
— Здравствуй, Сникерс! — сказали ему однажды вечерком, немножко выдернув из подсвеченной фонарем аллеи.
— Извините, вы меня с кем-то...
— А, ты Тампокс — Моя Внутренняя Радость? Или нет, ты же «Славный глоток пива, и никаких проблем», да?
— Да нет, я...
— Значит, так, — растолковывает чей-то уверенно поставленный голос, — срок стажа в рекламном бизнесе двадцать один год.
— Во, напакостил-то! — присвистывает еще кто-то, загодя обученный.
— Обвинение стандартное для такой мрази, — продолжает голос, как будто читает с листа, а не по памяти. — Разложение молодежи образом легкой жизни — раз. Как следствие, вызов у молодых людей инстинктивного отвращения к труду. Развитие так называемого эдипова комплекса. Это два. Как последствие предыдущего, закамуфлированное подстрекательство к воровству, грабежу, мародерству. Тут три. Последний пункт особо отягчающий, ибо в данном контексте обвиняемый считается не только соучастником, но и организатором выше перечисленных действий. Не просто воровства, грабежа, мародерства, но всего этого в массовом масштабе. То есть попросту стихийного бедствия. Но, как известно, свойство вызова стихийных бедствий присуще колдунам. Следовательно, грабеж и мародерство в массовом масштабе — это четыре. А пятым пунктом идет колдовство.
По многим перечисленным пунктам в нормальном человеческом обществе предусматривается высшая мера. Например, за занятие колдовством — сожжение на костре. Однако поскольку в настоящий момент окружающее нас общество находится в ненормальном, относительно гуманитарных традиций, состоянии и его состояние приравнивается к гражданской войне, то высшая мера распространяется даже на второй и третий пункты, ибо в условиях военных действий приравнивается к агитации в пользу агрессора. Или, по усмотрению суда, к диверсии. Что, естественным образом, также предусматривает высшую меру.
Далее, об использовании в рекламе сексуальных символов, что в «творчестве» обвиняемого присутствует постоянно. Сие не нуждается в доказательствах, ибо видно невооруженным глазом, однако доказано специально назначенной следственной комиссией. Так вот, не вызывает сомнения, что данные символы, показываемые по открытым TV-каналам без ограничений, приравниваются к развращению общества в целом, а несовершеннолетних членов общества — в частности. Тут пункты шесть и семь. Пункт семь в вышеназванных, то есть чрезвычайных, условиях приравнивается к уничтожению долговременных запасов, накопленных для отражения агрессии, ибо несовершеннолетние являются будущими солдатами, матросами. Разложение же молодежи есть растление боевого духа бойцов, идущих в бой, сейчас, что, естественно, в условиях боя есть действие, ведущее к резкому увеличению потерь до неприемлемого уровня. Следовательно, прямое потакание врагу. Что, конечно же, предусматривает высшую меру.
Помимо этого, заостренность художественной пропаганды данного автора прямым образом ведет к увеличению изнасилований, то есть к провоцированию межполовой войны. В Уголовном кодексе пункта, прямо соответствующего названному деянию, нет, посему обвинение вынуждено действовать по закону подобия. Ближайшим пунктом, отожествляемым с вышеуказанным действием, является присутствующее в более ранних вариациях кодекса «Разжигание межнациональной и (или) межрасовой вражды», а также «Пропаганда войны». Поскольку дело идет о пропаганде внутри собственной страны, то, следовательно, соответствует «пропаганде гражданской войны». По всем названным пунктам, в условиях современного состояния государства и общества, предусматривается высшая мера.
Далее, по тем же изнасилованиям. Здесь признается не только провокация, но казуистически завуалированное подстрекательство. То есть соучастие. И опять же в массовом масштабе. Что в условиях... (все понимают, о чем речь, и не стоит утомлять народный суд бесконечными повторениями)... признается действом, ведущим к выводу из строя защитников родины, ибо в условиях войны на фронт призываются и женщины тоже. Тут также понятно — высшая мера. Итого мы имеем пункты восемь и девять.
Теперь по поводу показа на TV деликатесов, а также кормления животных дорогим продовольствием. В условиях, когда львиная доля жителей пожилого возраста не может позволить себе полноценного питания, данное действо, само собой включая пункт три, приравнивается к намеренному издевательству над пожилыми людьми. А поскольку пожилой человек, относительно средневозрастного, может считаться больным, то, следовательно, к намеренному издевательству над больными людьми. Выражаясь проще — это не что иное, как садизм. Подсудимый психически здоров, а значит, данные действия преднамеренны и, кроме того, загодя и скрупулезно спланированы. То есть садизм самого гнусного толка, осуществляемый по отношению к людям, не могущим себя защитить. Это пункт десять. Естественно, в вышеперечисленных условиях он предусматривает высшую меру. Садистские же действия в массовом масштабе, тем более в условиях войны, разумеется, караются смертной казнью.
Еще обстоятельства. Поскольку данный обвиняемый действовал не в одиночку, а использовал пособников — операторов, девушек-моделей, художников и т. д., то ему в вину инкриминируется создание преступного сообщества. Это уже пункт одиннадцать. Преступные же сообщества, действующие в полосе линии фронта в собственных боевых порядках, разумеется, являются прямым потаканием врагу и караются... Все все поняли?
Далее. Действия обвиняемого прямым образом направлены против культуры народа в целом. Они грубо, но вполне точно приравниваются не просто к хулиганству или вандализму, а к преднамеренному уничтожению историко-культурного наследия. Историко же духовное наследие есть крепежный стержень борьбы с агрессией. Подтачивание же этого стержня в условиях войны — это прямое потакание врагу. Непререкаемо карается смертью. Итого перечислено двенадцать основных пунктов. Наличествует еще несколько второстепенных, но имеют ли они значение в данном случае для изменения приговора в сторону смягчения? Нет, не имеют. Потому перечисление их сейчас отменяется.
Итак, подсудимый, вы все поняли?
— Что вы себе позволяете, я буду жало...
— Да, кстати, в связи с особо зверским набором преступлений данного рецидивиста, а главное, по случаю применения простого народного правила «Зуб за зуб» «Последнее слово» данному рецидивисту не предоставляется, ибо все его жертвы не имели возможности не только вступить с ним в спор, но даже не могли видеть его лицо. И значит, так же точно Народный суд поступает и по отношению к нему.
Итак, — фон происходящего теперь не включает даже неосвященную часть аллеи, вокруг пустырь, — подсудимый, вам зачитаны пункты обвинения, прав вы лишены, так что пора приступить к приведению приговора в исполнение. Столь большое количество пунктов, предусматривающих «высшую меру», должно быть приведено в исполнение хотя бы в приближении. Homo sapiens существо, живущее один раз. Вам же в соответствии с двенадцатью пунктами уничтожения придется приблизиться к смертельной черте многократно. Но тут уж по делам вашим. Тем более данный суд хоть и не открыт для народа, тем не менее показательный. Ибо результаты его будут наблюдаемы всеми, в том числе любезными вашими друзьями — СМИ, а через них вашими сообщниками и коллегами-рецидивистами всех регионов.
Значит, поскольку ваши жертвы, в отличие от вас, не имели возможности вам возразить, то и вы перво-наперво лишаетесь таковой возможности... Господа ассистенты, прошу раздвинуть подсудимому челюсти и подать назначенному загодя палачу перчатки и инструмент... Итак, данный пропагандист врага лишается своего змеиного жала — языка... Ну-ка, господа судьи, подсветите господину палачу фонариком... Осторожно, сейчас вокруг будет очень грязно... А вы, молодежь, не увиливайте, смотрите и учитесь. Наше поколение со всеми вражинами не управится. Перенимайте опыт и развивайте новаторство.
Так. Следующее лишение будет касаться ручек преступника, органов, кои явно участвовали в написании всяческих сценариев вышеуказанного вредительского уровня. Держите фонари ровнее, господа судьи! Начнем с шаловливых пальчиков...
13
— И не надо, дорогой мой Герман, про всякие высокотехнологические чудеса. Ты ведь не ракетчик, правильно? — отмахивался майор Драченко. — Уж поверь: там, наверху, у нас целая свора умнейших голов, собранных по нитке со всей России. Думаешь, они не прикидывали нечто в этом роде? Да, если бы можно было «фьют» — откуда-нибудь из стратосферы, «дрынь-дрынь» — внедрился в скалу и «трах-бабах» — подорвал, то уж, поверь мне, не стали бы рисковать.
— Ну уж, насчет риска не надо, Епифаныч, — в свою очередь, махал ладонью лейтенант Минаков. — Что мы для Центра, в недоступных далях помещенного? Пыль сапоговая, верно?
— Не скажи, Герман, — отнекивался Потап Епифанович. — Хотя я ведь не о непосредственном риске исполнителей, я о другом. О том, что в текущем плане все многократно висит на волоске; в том смысле, что не на многих, а на одном тонюсеньком, и обрыв его ведет к полному провалу затеи. А ведь срыв акции — это невозможность повтора, верно? Враг уже насторожится. И потом, как мы с тобой догадываемся, наше дело только часть некой грандиозной затеи, так что срыв на фронте горы Корпуленк, очень даже вероятно, ведет к грандиозному общему провалу. Так что, если бы все получалось решить такой хитрой штукой, как проникающий заряд, думаю, вас бы в дело не бросили.
— Успокоил, Потап Епифанович, отец ты мой родной, — кивал Герман с ухмылочкой. — Возвысил, понимаете ли, в ранге; поставил выше по приоритетности, чем оперативно-тактическая ракета.
— Ну не может она петлять по скальным коридорам, — улыбался бывший командир наемников, — не обучена еще. А вот ты со взводом — умеешь.
— Не, тут, видимо, не в том дело, майор. Какая-нибудь ALCM вполне сподобится подорвать входные створки. Ну а летя друг за дружкой, они, может, и по штольням смогут шустрить, как думаете?
— Значит, Герман Всеволодович, там есть непреодолимая для нашего случая ПВО, правильно?
— Наверное, вполне так, — соглашался Герман. — Однако думаю, здесь другая и всегдашняя фишка.
— И?..
— Секретность акции, понятное дело. Так ведь? Чего тут такого скрывать? Если запустить ракету, так даже если долетит, всегда получится отследить маршрут, точку старта и прочую всячину. Потом можно и на исполнителей выйти. А там мало ли... Обиженный вполне вправе нанести ответный атомный удар. Ну а здесь, кто его знает, что взорвалось? Может, тот же помещенный в горе реактор? Да, знаю я, Епифаныч, что он другого типа и не взрывается — вы же мне растолковывали. Но зато бомбочка у нас будет чья? Своя, местно-американская, с авианосца «Купер» доставленная. А посему, когда штабной комплекс на молекулы разлетится, получится очень четко определить, что конкретно, на каком заводе сделанное, взорвалось. Так ведь?
— Голова, Герман Всеволодович, голова. Даже преклоняю свою, наполовину искусственную, — щурился майор Драченко. — Сам додумался или кто подсказал? Общение с гениальным хакером по фамилии Королева явно идет тебе на пользу.
— Скажите лучше: «Пошло бы на пользу». С вами пообщаешься, майор. Сколько часов вы вообще мне давали за это время спать? То новый «панцирь» осваиваем, то слаженность, то пошагово, соотносительно «скелетной» походки, рассчитываем глубину этих самых коридоров.
— Ну, не кипи, Герман, не кипи, — умиротворяюще басил начальник. — Не я в сем виновен. Время такое: отдуваемся за прошлые поколения лентяев, кои позволили себя облапошить и разрешили Америке накинуть на «шарик» свою паучинную сеть. Поздновато мы родились, не пожили в благодати неведения будущего. Так что уймись, лейтенант, и давай дуй с группой на занятия. Через десять минут вас будет учить уму-разуму физик-ядерщик. Научит вас автономно подрывать доставленное с «Фенимора Купера» добро.
— О мама мия, зачем только меня черт понес в страну пальм — Панаму? — почти натурально всхлипывал Минаков. — Да и вообще в «суворовку»?!
— Не плачь, мальчик, — успокаивал его Драченко, водрузив на плечо чудовищных размеров ладонь. — Вы лишь бомбочку до места донесите, а там останется только быстро-быстро убежать. Всего делов-то. Кстати, во дороге в штат Колорадо отоспитесь. Мы вас повезем машинами — не самолетом.
— Учитывая гладкость здешних дорог, это все равно будет не очень долго, — предполагал Герман.
— Ну, в нынешние времена, если ты заметил, внешний лоск сего сердца капитализма несколько поувял. Так что дорожка будет не совсем короткой.
— Успокоили, Епифаныч. Ладно, побегу изучать матчасть, а то еще, чего доброго, нажму с недосыпа не ту кнопочную комбинацию и сделаю кратер не с той стороны горы.
14
Уверенно утверждать, что к 2030 году человеческая цивилизация зашла в окончательный тупик, вполне получается. Однако для точности следует все-таки сказать, что в некоторых областях цивилизация людей все же достигла невероятных вершин развития. Другой вопрос, помогало ли это будущему выживанию и всему с ним связанному? Скорее всего, нет. Но то, что оно явно противоречило общей деструкции, ясно однозначно.
Объект «Прыщ» был одним из таких курьезов. И между прочим, как всякий курьез, он появился на свет не благодаря долгосрочному целевому планированию, а во многом в силу случайности. «Ничего себе случайность, весом в сто четырнадцать миллиардов долларов!» — скажут некоторые из тех, кто имеет возможность заглядывать в «амбарные» книги Пентагона. «Не смешите, — ответят на сие более умудренные опытом скептики. — За какой срок вы считаете? За четверть века? Но ведь за это время программы коренным образом менялись. То есть достигнутое и недоделанное когда-то развинчивалось, причем не только в переносном, но даже в прямом смысле, преобразовывалось в нечто другое, а затем снова размонтировалось и обращалось в третье. Сей труд переплюнет Сизифа, ибо тот бедняга катает свою ношу, по крайней мере, на одну и ту же гору, а здесь творцов проекта гоняли с одной вершины на другую и буквально нигде не дали времени совершить нормальное восхождение. Так что таким макаром, — выражаясь в соответствии с американо-русским карманным разговорником, — можно было растринькать не только сто с чем-то миллиардов, а и триллион, если бы его дали, разумеется.
Ибо действительно, поначалу супер-ЭВМ «Прыщ» — который, естественно, тогда так не назывался — планировалось разрабатывать для размещения несколько дальше, чем сейчас. «Несколько дальше» — это утрирующее и явно маскирующее правду выражение, ибо, по большому счету, первоначально суперкомп собирались отправить на ближайшее к Земле-маме космическое тело, видимое без телескопов. То есть, понятно даже для прогулявших курс школьной астрономии, на Луну. Иформация достаточно секретна, однако актуальность момента давно потеряна, так. что оглашению она вполне подлежит. Естественно, тогда мегакомпьютер собирались использовать для системы СОИ. Предполагалось, и не без оснований, что поскольку реакция человека, особенно настоящего политика, денно и нощно занятого заботой о налогоплательщиках, достаточно медленна, то управление отражением внезапного ракетного удара следует перепоручить специально обученной быстродействующей машине. Однако понятно, что первым объектом нападения, то есть, так сказать, преднападения перед самим нападением, будет, конечно, эта самая, замещающая министров ЭВМ. Так вот, неплохо бы ее разместить несколько не в зоне поражения противника. Чем в этом плане хороша Луна? (Кстати, эту тему довольно серьезно муссировали в специальной комиссии конгресса.)
Она неплоха тем, что находится в трех сутках лету в стороне от места будущих боев. То есть попытка нападения на Машину естественным образом и более чем заблаговременно выдает намерения агрессора. В то же время запускающий всю машинерию отражения атаки сигнал придет к месту действия всего-то на три секунды позже, чем если бы электронный стратег помещался тут же, на Земле, или на ближней орбите. Кроме того, Луна удобна тем, что все время повернута к нам одной и той же стороной. Неважно, ночь на самом естественном спутнике или день, в фокусе размещенных там антенн всегда будет находиться планета, которую электронный сторож обязан неусыпно защищать. Правда, никто еще не пробовал передоверять ведение войны некому столь удаленному от места событий объекту. Имелись некоторые возражения. Например, что если по этой автоматизированной станции-стражнику хитромудрые вражины применят нечто более быстрое, чем ракетная доставка боеголовки? Например, мощный лазер? Естественно, в ближайшие десятилетия лазеров с мощью достаточной для обстрела Луны в реальности не ожидалось, но все же? В конце концов, лазер — это условность. Может, это будет нечто другое, какой-нибудь мазер или еще что-то хитрое. Главное — само событие.
— Герман, если сейчас засмеешься — ударю, — предупреждает майор совершенно будничным тоном. — Только учти, я эти протезы плохо чувствую, так что может получиться больнее, чем обычно.
— Все понял, извиняюсь. И весь внимаю.
— Так вот, по этому поводу, планировать мы будем все равно, только планирование наше будет очень многоплановым. Уяснил, лейтенант?
— Так точно, товарищ майор.
— Вот и ладненько. Гляди на планшет.
10
Паровозная топка времени. Голубые экраны
И значит, без лидеров движение не остается. Что с того, что кто-то из бывших спрятан где-то среди психов, а кто-то в тюрьме? Лидер всегда есть, он многолик. Но теперь научены опытом, лицо в TV демонстрировать не будем. «TV-ящик» слишком опасная штука, чтобы засовывать туда свою наружность. И «работаем» тоже в масках. Так что когда в каком-нибудь офисе кабельного телевидения появляются люди с чулками, натянутыми на голову, все уже в курсе — ограбления не будет. Просто...
«Внимание! Проводится уничтожение «Бэ-О-О». Поясняю: это «база оболванивания обывателя». А вы что, работаете здесь и ни бум-бум? Странно. Всем очистить помещение! Попрошу не суетиться и не шуметь!» Конечно, какой-то активный охранник, бывший пограничник, может попытаться... Но теперь у нас тоже на вооружении не только клюшки для бейсбола и биты для гольфа. Есть кое-что похитрей. Иногда стоит продемонстрировать сразу, дабы избегнуть эксцессов. Нет, не стрелять. Лишние пули, извлеченные экспертами из диванной обивки, — это все улики, следы. Не стоит упрощать работу следователей. Пусть развиваются, а то они тоже несколько тупенькие, может, передалось по наследству от мамаш, увлеченных сериалами? Сосали соску под мексиканскую музыку, вот и не поумнели. Лучше б им «Шерлока Холмса» начитывали или хоть на DVD поставили бы озвученную книжку. Но что ж, пусть теперь наверстывают, дуют прожилки на лбу, оживляя нейроны.
Так вот, без необходимости стрелять не надо. А для уничтожения «БОО», как всегда, хватит спортивно-прикладной амуниции. Ну, еще немножко спичек, бензинчика. Да, есть риск, что запылает вся размещенная выше девятиэтажка. Что ж, погорельцы народ опытный — по судам, по судам. Мало того, что конкретно эту фирму сервиса доразорят, так еще на пикет выйдут, если на опустевший первый этаж попытается въехать что-нибудь подобное. И значит, на одну «БОО» меньше... А это вам не десяток-два «TV-ящиков» в магазине «Электротовары».
Конечно, старый промысел забывать грех. Уничтожение «МСПОММ» — «материальных средств производства ослов в массовом масштабе» — надо продолжать и совершенствовать. И совершенствовать, кстати, не от хорошей жизни. Всякие «Тоши» и «Сони» активничают на почве пассивной обороны. Теперь некоторые, на вид обычные экраны не сразу протаранишь битой. А для корпуса вообще чуть ли не танк требуется. Но ведь все эти штучки и нам тоже на радость. Нет, не только оттого, что плечевые суставы крепнут в «битии», ибо теперь уничтожение TV догоняет по трудоемкости работу лесоруба доиндустриальной эпохи, а оттого, что сами TV, в противодействие сему, становятся дороже. А значит, уже не всем по карману. И кредиты не спасают, нет. Представьте раздирающую душу картину неизвестного художника «Инспекторы банка реквизируют из семьи «TV-ящик» за неуплату». Мать рвет на себе внезапно поседевшие волосы, старая теща в обмороке, младший трехлетний сынуля стоит на коленях перед злыми дядями, молит о прощении, старшая дочь готовит веревку и примеряется к креплению люстры, а батяня уже голыми ступнями на балконных перилах, докуривает последнюю самокруточку. Это похлестче полотна Иванова «Баскаки», где татарва взимает дань златом и девушками. Любой нормальный потребитель разрыдается и пошлет в фонд семьи часть отложенных на старость сбережений.
Результат? Самые бедолажные слои уже без TV. Но ведь нам того и нужно, правильно? У этих бедолаг обычно и младенчиков больше. А значит, хоть и в нищенстве, но вырастет детвора с незачехленными «TV-ящиком» мозгами. А что же богатые? Да пусть имеют хоть пять штук на каждую комнату. Пусть их маленькие ослики отращивают уши подлиннее. Тем проще будет в грядущем отобрать у них доставшуюся по генетической линии власть.
11
Примерка брони
— Так, все очень здорово, — констатировал Герман. — Но вообще-то кто нам позволит безнаказанно шастать по чужим коридорам?
— А разве вы привыкли спрашивать разрешения, а, герой Панамы Минаков? — приподнял брови майор Драченко. — Хотя тут ты абсолютно прав, именно здесь, в туннеле, самый опасный и рискованный участок. Насчет вскрытия пятисот — или сколько-то там — тонных дверей я растолкую тебе потом. Точнее, лучше меня это сделают специалисты твоего же отряда, которым перед этим объяснят, как такого добиться, не зарабатывая грыжу.
— Наверное, очень простой способ? — подмигнул начальнику Герман.
— Скажу тебе честно, не очень.
— Значит, не гениальный. Где-то я слышал, или даже, если не вру, то читал, что все гениальное — просто.
— Мне нечем парировать, Герман Всеволодович. Оказывается, в Благовещенском аэромобильном учили чуть лучше, чем я думал, — пожал плечами Потап Епифанович. — Так вот, касательно вышагиваний по туннелю. Я надеялся, что проверка пулестойкости произведенного на Родине «панциря» вошла в оперативную память надежно.
— Да уж разумеется, майор.
— Ну вот, в таком же стиле и придется преодолевать эти два с мелочью километра, Герман. Я вам, правда, не сильно завидую. Однако, как я уже говорил, «скелет» нового типа выстоит при ударе легкого снаряда, точнее, он от этого не рассыплется.
— В отличие от человека внутри, правильно?
— Абсолютно, товарищ лейтенант. Однако мы надеемся, что из пушек по вам в туннеле палить не будут. Разве что из пулеметов. Но тут уж придется потерпеть.
— Здорово! Серьезный план! Атаковать противника в лоб. Где тактика? Наш уважаемый Центр Возрождения имеет представление о такой науке?
— Другого варианта никто, к сожалению, не придумал, Герман. Точнее, предлагался вагон и маленькая тележка, но все это еще менее реалистично. Ясный перец, если ты можешь предложить нечто оригинальное, а главное, возможное, я двумя руками «за». Только учти, у нас нет времени на эксперименты. Этот КП требуется взять, то есть уничтожить, очень срочным образом. Видишь ли, наши аналитики предсказывают, что в ближайшее время армия всерьез возьмется за «южан». Ты военный, непосредственно видел, как воюют негры с латиносами в обнимку. Представляешь, что будет, когда вооруженные силы спустят с тормозов? Нам надо во что бы то ни стало этому помешать. Да, вторжение в «панцирях» напрямую — выглядит очень нагло. Однако смелость берет города. Кроме того, это первое применение «скелетов» нового типа в бою. Элемент неожиданности налицо. Как первые английские танки в Первую мировую.
— Но мы ведь все-таки не танки, Епифаныч!
— Придется прикинуться танками, Герман Всеволодович. Куда деваться-то?
12
Паровозная топка времени. Голубые экраны
А жизнь течет. Те, кто раньше начинал во всяческих «слониках» и просто «электротоварах», на месте не стоят. В смысле, двигаются по служебной лестнице. Теперь здесь не просто «хохлы-мухлы», почти военная дисциплина и организация. Отряды разбиты... Нет, не на десятки. Времена Чингисхана давно миновали, сгнили кости его воинов и утерян прах самого завоевателя. На дворе компьютерный век. О двоичной системе не слыхивали? TV-ящик не рассказал? Так просвещайтесь. Самая малая ударная единица — «двойка». В ней один, более опытный и давний, ответственен за второго, обычно «зеленого» новичка. Затем идут «четверки». И снова один из «четверки», одновременно главный и «четверки», и своей «двойки». Потом «восьмерки». После, если уразумели принцип, то догадались, «шестнадцати... »... Так не выговоришь. Зовутся или «пуд», или «один-шесть». Тут тот же принцип разделения властей. Ну а здесь пошли «три-два», «шесть-четыре», «один — двадцать восемь», «два — пятьдесят шесть». Дальше? Пока не требуется, хотя кто знает, может, и есть. Только ради конспирации покуда не оглашено.
И вот, значит, двигаемся по карьере, а заодно дорастаем до все более серьезных дел. Нет, не обязательно, чем труднее дело, тем более крупная единица «Шашки-биты наголо!». Не по всякому делу требуются двести пятьдесят шесть исполнителей. Иногда хватит «восьмерки», но используем «один-шесть». Для обучения и массовки. Сейчас это требуется. Дело вообще-то простое, но с настоящей, причем запланированной загодя, кровью. Ведь с чем изначально обязалось биться и вдохновляло на борьбу «движение»? Ведь не с кабельным телевидением и не с TV даже. Призывы были против оболванивающей народ рекламы. Ну и вот наконец-то идентифицирован и отслежен настоящий — не какой-нибудь районно-фирменного масштаба — режиссер рекламного дела. Прибыл из столиц по делам. Денег у него, наверное, вагон, но здесь, в провинции, он оказался падок До дешевых по его меркам девочек. Склонен он побродить по окрестным кабакам, поискать приключений. Вот и нашел. Точнее, нашли.
— Здравствуй, Сникерс! — сказали ему однажды вечерком, немножко выдернув из подсвеченной фонарем аллеи.
— Извините, вы меня с кем-то...
— А, ты Тампокс — Моя Внутренняя Радость? Или нет, ты же «Славный глоток пива, и никаких проблем», да?
— Да нет, я...
— Значит, так, — растолковывает чей-то уверенно поставленный голос, — срок стажа в рекламном бизнесе двадцать один год.
— Во, напакостил-то! — присвистывает еще кто-то, загодя обученный.
— Обвинение стандартное для такой мрази, — продолжает голос, как будто читает с листа, а не по памяти. — Разложение молодежи образом легкой жизни — раз. Как следствие, вызов у молодых людей инстинктивного отвращения к труду. Развитие так называемого эдипова комплекса. Это два. Как последствие предыдущего, закамуфлированное подстрекательство к воровству, грабежу, мародерству. Тут три. Последний пункт особо отягчающий, ибо в данном контексте обвиняемый считается не только соучастником, но и организатором выше перечисленных действий. Не просто воровства, грабежа, мародерства, но всего этого в массовом масштабе. То есть попросту стихийного бедствия. Но, как известно, свойство вызова стихийных бедствий присуще колдунам. Следовательно, грабеж и мародерство в массовом масштабе — это четыре. А пятым пунктом идет колдовство.
По многим перечисленным пунктам в нормальном человеческом обществе предусматривается высшая мера. Например, за занятие колдовством — сожжение на костре. Однако поскольку в настоящий момент окружающее нас общество находится в ненормальном, относительно гуманитарных традиций, состоянии и его состояние приравнивается к гражданской войне, то высшая мера распространяется даже на второй и третий пункты, ибо в условиях военных действий приравнивается к агитации в пользу агрессора. Или, по усмотрению суда, к диверсии. Что, естественным образом, также предусматривает высшую меру.
Далее, об использовании в рекламе сексуальных символов, что в «творчестве» обвиняемого присутствует постоянно. Сие не нуждается в доказательствах, ибо видно невооруженным глазом, однако доказано специально назначенной следственной комиссией. Так вот, не вызывает сомнения, что данные символы, показываемые по открытым TV-каналам без ограничений, приравниваются к развращению общества в целом, а несовершеннолетних членов общества — в частности. Тут пункты шесть и семь. Пункт семь в вышеназванных, то есть чрезвычайных, условиях приравнивается к уничтожению долговременных запасов, накопленных для отражения агрессии, ибо несовершеннолетние являются будущими солдатами, матросами. Разложение же молодежи есть растление боевого духа бойцов, идущих в бой, сейчас, что, естественно, в условиях боя есть действие, ведущее к резкому увеличению потерь до неприемлемого уровня. Следовательно, прямое потакание врагу. Что, конечно же, предусматривает высшую меру.
Помимо этого, заостренность художественной пропаганды данного автора прямым образом ведет к увеличению изнасилований, то есть к провоцированию межполовой войны. В Уголовном кодексе пункта, прямо соответствующего названному деянию, нет, посему обвинение вынуждено действовать по закону подобия. Ближайшим пунктом, отожествляемым с вышеуказанным действием, является присутствующее в более ранних вариациях кодекса «Разжигание межнациональной и (или) межрасовой вражды», а также «Пропаганда войны». Поскольку дело идет о пропаганде внутри собственной страны, то, следовательно, соответствует «пропаганде гражданской войны». По всем названным пунктам, в условиях современного состояния государства и общества, предусматривается высшая мера.
Далее, по тем же изнасилованиям. Здесь признается не только провокация, но казуистически завуалированное подстрекательство. То есть соучастие. И опять же в массовом масштабе. Что в условиях... (все понимают, о чем речь, и не стоит утомлять народный суд бесконечными повторениями)... признается действом, ведущим к выводу из строя защитников родины, ибо в условиях войны на фронт призываются и женщины тоже. Тут также понятно — высшая мера. Итого мы имеем пункты восемь и девять.
Теперь по поводу показа на TV деликатесов, а также кормления животных дорогим продовольствием. В условиях, когда львиная доля жителей пожилого возраста не может позволить себе полноценного питания, данное действо, само собой включая пункт три, приравнивается к намеренному издевательству над пожилыми людьми. А поскольку пожилой человек, относительно средневозрастного, может считаться больным, то, следовательно, к намеренному издевательству над больными людьми. Выражаясь проще — это не что иное, как садизм. Подсудимый психически здоров, а значит, данные действия преднамеренны и, кроме того, загодя и скрупулезно спланированы. То есть садизм самого гнусного толка, осуществляемый по отношению к людям, не могущим себя защитить. Это пункт десять. Естественно, в вышеперечисленных условиях он предусматривает высшую меру. Садистские же действия в массовом масштабе, тем более в условиях войны, разумеется, караются смертной казнью.
Еще обстоятельства. Поскольку данный обвиняемый действовал не в одиночку, а использовал пособников — операторов, девушек-моделей, художников и т. д., то ему в вину инкриминируется создание преступного сообщества. Это уже пункт одиннадцать. Преступные же сообщества, действующие в полосе линии фронта в собственных боевых порядках, разумеется, являются прямым потаканием врагу и караются... Все все поняли?
Далее. Действия обвиняемого прямым образом направлены против культуры народа в целом. Они грубо, но вполне точно приравниваются не просто к хулиганству или вандализму, а к преднамеренному уничтожению историко-культурного наследия. Историко же духовное наследие есть крепежный стержень борьбы с агрессией. Подтачивание же этого стержня в условиях войны — это прямое потакание врагу. Непререкаемо карается смертью. Итого перечислено двенадцать основных пунктов. Наличествует еще несколько второстепенных, но имеют ли они значение в данном случае для изменения приговора в сторону смягчения? Нет, не имеют. Потому перечисление их сейчас отменяется.
Итак, подсудимый, вы все поняли?
— Что вы себе позволяете, я буду жало...
— Да, кстати, в связи с особо зверским набором преступлений данного рецидивиста, а главное, по случаю применения простого народного правила «Зуб за зуб» «Последнее слово» данному рецидивисту не предоставляется, ибо все его жертвы не имели возможности не только вступить с ним в спор, но даже не могли видеть его лицо. И значит, так же точно Народный суд поступает и по отношению к нему.
Итак, — фон происходящего теперь не включает даже неосвященную часть аллеи, вокруг пустырь, — подсудимый, вам зачитаны пункты обвинения, прав вы лишены, так что пора приступить к приведению приговора в исполнение. Столь большое количество пунктов, предусматривающих «высшую меру», должно быть приведено в исполнение хотя бы в приближении. Homo sapiens существо, живущее один раз. Вам же в соответствии с двенадцатью пунктами уничтожения придется приблизиться к смертельной черте многократно. Но тут уж по делам вашим. Тем более данный суд хоть и не открыт для народа, тем не менее показательный. Ибо результаты его будут наблюдаемы всеми, в том числе любезными вашими друзьями — СМИ, а через них вашими сообщниками и коллегами-рецидивистами всех регионов.
Значит, поскольку ваши жертвы, в отличие от вас, не имели возможности вам возразить, то и вы перво-наперво лишаетесь таковой возможности... Господа ассистенты, прошу раздвинуть подсудимому челюсти и подать назначенному загодя палачу перчатки и инструмент... Итак, данный пропагандист врага лишается своего змеиного жала — языка... Ну-ка, господа судьи, подсветите господину палачу фонариком... Осторожно, сейчас вокруг будет очень грязно... А вы, молодежь, не увиливайте, смотрите и учитесь. Наше поколение со всеми вражинами не управится. Перенимайте опыт и развивайте новаторство.
Так. Следующее лишение будет касаться ручек преступника, органов, кои явно участвовали в написании всяческих сценариев вышеуказанного вредительского уровня. Держите фонари ровнее, господа судьи! Начнем с шаловливых пальчиков...
13
Примерка брони
— И не надо, дорогой мой Герман, про всякие высокотехнологические чудеса. Ты ведь не ракетчик, правильно? — отмахивался майор Драченко. — Уж поверь: там, наверху, у нас целая свора умнейших голов, собранных по нитке со всей России. Думаешь, они не прикидывали нечто в этом роде? Да, если бы можно было «фьют» — откуда-нибудь из стратосферы, «дрынь-дрынь» — внедрился в скалу и «трах-бабах» — подорвал, то уж, поверь мне, не стали бы рисковать.
— Ну уж, насчет риска не надо, Епифаныч, — в свою очередь, махал ладонью лейтенант Минаков. — Что мы для Центра, в недоступных далях помещенного? Пыль сапоговая, верно?
— Не скажи, Герман, — отнекивался Потап Епифанович. — Хотя я ведь не о непосредственном риске исполнителей, я о другом. О том, что в текущем плане все многократно висит на волоске; в том смысле, что не на многих, а на одном тонюсеньком, и обрыв его ведет к полному провалу затеи. А ведь срыв акции — это невозможность повтора, верно? Враг уже насторожится. И потом, как мы с тобой догадываемся, наше дело только часть некой грандиозной затеи, так что срыв на фронте горы Корпуленк, очень даже вероятно, ведет к грандиозному общему провалу. Так что, если бы все получалось решить такой хитрой штукой, как проникающий заряд, думаю, вас бы в дело не бросили.
— Успокоил, Потап Епифанович, отец ты мой родной, — кивал Герман с ухмылочкой. — Возвысил, понимаете ли, в ранге; поставил выше по приоритетности, чем оперативно-тактическая ракета.
— Ну не может она петлять по скальным коридорам, — улыбался бывший командир наемников, — не обучена еще. А вот ты со взводом — умеешь.
— Не, тут, видимо, не в том дело, майор. Какая-нибудь ALCM вполне сподобится подорвать входные створки. Ну а летя друг за дружкой, они, может, и по штольням смогут шустрить, как думаете?
— Значит, Герман Всеволодович, там есть непреодолимая для нашего случая ПВО, правильно?
— Наверное, вполне так, — соглашался Герман. — Однако думаю, здесь другая и всегдашняя фишка.
— И?..
— Секретность акции, понятное дело. Так ведь? Чего тут такого скрывать? Если запустить ракету, так даже если долетит, всегда получится отследить маршрут, точку старта и прочую всячину. Потом можно и на исполнителей выйти. А там мало ли... Обиженный вполне вправе нанести ответный атомный удар. Ну а здесь, кто его знает, что взорвалось? Может, тот же помещенный в горе реактор? Да, знаю я, Епифаныч, что он другого типа и не взрывается — вы же мне растолковывали. Но зато бомбочка у нас будет чья? Своя, местно-американская, с авианосца «Купер» доставленная. А посему, когда штабной комплекс на молекулы разлетится, получится очень четко определить, что конкретно, на каком заводе сделанное, взорвалось. Так ведь?
— Голова, Герман Всеволодович, голова. Даже преклоняю свою, наполовину искусственную, — щурился майор Драченко. — Сам додумался или кто подсказал? Общение с гениальным хакером по фамилии Королева явно идет тебе на пользу.
— Скажите лучше: «Пошло бы на пользу». С вами пообщаешься, майор. Сколько часов вы вообще мне давали за это время спать? То новый «панцирь» осваиваем, то слаженность, то пошагово, соотносительно «скелетной» походки, рассчитываем глубину этих самых коридоров.
— Ну, не кипи, Герман, не кипи, — умиротворяюще басил начальник. — Не я в сем виновен. Время такое: отдуваемся за прошлые поколения лентяев, кои позволили себя облапошить и разрешили Америке накинуть на «шарик» свою паучинную сеть. Поздновато мы родились, не пожили в благодати неведения будущего. Так что уймись, лейтенант, и давай дуй с группой на занятия. Через десять минут вас будет учить уму-разуму физик-ядерщик. Научит вас автономно подрывать доставленное с «Фенимора Купера» добро.
— О мама мия, зачем только меня черт понес в страну пальм — Панаму? — почти натурально всхлипывал Минаков. — Да и вообще в «суворовку»?!
— Не плачь, мальчик, — успокаивал его Драченко, водрузив на плечо чудовищных размеров ладонь. — Вы лишь бомбочку до места донесите, а там останется только быстро-быстро убежать. Всего делов-то. Кстати, во дороге в штат Колорадо отоспитесь. Мы вас повезем машинами — не самолетом.
— Учитывая гладкость здешних дорог, это все равно будет не очень долго, — предполагал Герман.
— Ну, в нынешние времена, если ты заметил, внешний лоск сего сердца капитализма несколько поувял. Так что дорожка будет не совсем короткой.
— Успокоили, Епифаныч. Ладно, побегу изучать матчасть, а то еще, чего доброго, нажму с недосыпа не ту кнопочную комбинацию и сделаю кратер не с той стороны горы.
14
Мозговой протез
Уверенно утверждать, что к 2030 году человеческая цивилизация зашла в окончательный тупик, вполне получается. Однако для точности следует все-таки сказать, что в некоторых областях цивилизация людей все же достигла невероятных вершин развития. Другой вопрос, помогало ли это будущему выживанию и всему с ним связанному? Скорее всего, нет. Но то, что оно явно противоречило общей деструкции, ясно однозначно.
Объект «Прыщ» был одним из таких курьезов. И между прочим, как всякий курьез, он появился на свет не благодаря долгосрочному целевому планированию, а во многом в силу случайности. «Ничего себе случайность, весом в сто четырнадцать миллиардов долларов!» — скажут некоторые из тех, кто имеет возможность заглядывать в «амбарные» книги Пентагона. «Не смешите, — ответят на сие более умудренные опытом скептики. — За какой срок вы считаете? За четверть века? Но ведь за это время программы коренным образом менялись. То есть достигнутое и недоделанное когда-то развинчивалось, причем не только в переносном, но даже в прямом смысле, преобразовывалось в нечто другое, а затем снова размонтировалось и обращалось в третье. Сей труд переплюнет Сизифа, ибо тот бедняга катает свою ношу, по крайней мере, на одну и ту же гору, а здесь творцов проекта гоняли с одной вершины на другую и буквально нигде не дали времени совершить нормальное восхождение. Так что таким макаром, — выражаясь в соответствии с американо-русским карманным разговорником, — можно было растринькать не только сто с чем-то миллиардов, а и триллион, если бы его дали, разумеется.
Ибо действительно, поначалу супер-ЭВМ «Прыщ» — который, естественно, тогда так не назывался — планировалось разрабатывать для размещения несколько дальше, чем сейчас. «Несколько дальше» — это утрирующее и явно маскирующее правду выражение, ибо, по большому счету, первоначально суперкомп собирались отправить на ближайшее к Земле-маме космическое тело, видимое без телескопов. То есть, понятно даже для прогулявших курс школьной астрономии, на Луну. Иформация достаточно секретна, однако актуальность момента давно потеряна, так. что оглашению она вполне подлежит. Естественно, тогда мегакомпьютер собирались использовать для системы СОИ. Предполагалось, и не без оснований, что поскольку реакция человека, особенно настоящего политика, денно и нощно занятого заботой о налогоплательщиках, достаточно медленна, то управление отражением внезапного ракетного удара следует перепоручить специально обученной быстродействующей машине. Однако понятно, что первым объектом нападения, то есть, так сказать, преднападения перед самим нападением, будет, конечно, эта самая, замещающая министров ЭВМ. Так вот, неплохо бы ее разместить несколько не в зоне поражения противника. Чем в этом плане хороша Луна? (Кстати, эту тему довольно серьезно муссировали в специальной комиссии конгресса.)
Она неплоха тем, что находится в трех сутках лету в стороне от места будущих боев. То есть попытка нападения на Машину естественным образом и более чем заблаговременно выдает намерения агрессора. В то же время запускающий всю машинерию отражения атаки сигнал придет к месту действия всего-то на три секунды позже, чем если бы электронный стратег помещался тут же, на Земле, или на ближней орбите. Кроме того, Луна удобна тем, что все время повернута к нам одной и той же стороной. Неважно, ночь на самом естественном спутнике или день, в фокусе размещенных там антенн всегда будет находиться планета, которую электронный сторож обязан неусыпно защищать. Правда, никто еще не пробовал передоверять ведение войны некому столь удаленному от места событий объекту. Имелись некоторые возражения. Например, что если по этой автоматизированной станции-стражнику хитромудрые вражины применят нечто более быстрое, чем ракетная доставка боеголовки? Например, мощный лазер? Естественно, в ближайшие десятилетия лазеров с мощью достаточной для обстрела Луны в реальности не ожидалось, но все же? В конце концов, лазер — это условность. Может, это будет нечто другое, какой-нибудь мазер или еще что-то хитрое. Главное — само событие.