Берг Кэрол. Превращение (Рей-Киррах - 1)

   - Теперь о главном... вы действительно серьезно больны. Все, что вы рассказали о себе, - правда. Сообщение о демонах поразительно, наша королева должна немедленно узнать об этом, - она поднялась. - Я поговорю с ней сразу же, а также и с теми, кто, скорее всего, поможет вам излечиться.
   - Скорее всего, - Александр вскочил. - Вы хотите сказать, что это может оказаться неизлечимым?
   - Я ничего не обещаю. Как вы понимаете, мы переживаем сейчас не лучшие времена. Тот, кто отправил вас сюда, должен был сообщить об этом.
   - Это из-за того, что я тот, кто я есть, - горько возразил принц. - Вы хотите помучить меня в отместку за все, - он вцепился в спинку стула так, что побелели суставы. - Я не могу коснуться меча. Вы понимаете, что это такое? Меня запросто могут убить.
   Она не выказала ни страха, ни колебания, ни жалости.
   - Мы снимем заклятие, если это будут возможно. Мы обязаны сделать это, не зависимо от того, принц вы или последний оборванец, дерзиец или эззариец. Наказание, которое вы получили за свои поступки - ваше, с этим вы должны справиться сами.
   - Меня никто не наказывал.
   - Значит, это только заклятие, а тот свет, который я только что видела, не настоящий. Всего хорошего, господа. Я вернусь как можно скорее, - она вежливо поклонилась нам обоим, взяла плащ и шарф и вышла из дома.
   - Бессердечная ведьма! Она такая же как ты! - Александр захлопнул за ней дверь.
   Я снял капюшон только после того, как справился с усмешкой.
   - Что, женщины когда-нибудь разговаривали с вами так?
   - Только та мерзкая ведьма из Авенхара.
   - Леди Лидия?
   - Да. Дракониха. Она похожа на эту. Мои соболезнования эзаарийским мужчинам, если все их женщины похожи на этих двоих, - Александр загрохотал горшками на полке, потом достал небольшую чашку и протянул ее мне. Принеси мне воды. Мне надо чем-нибудь прочистить мозги после этого всего.
   Я наполнил чашку из небольшого ведра и аккуратно прикрыл его крышкой, чтобы ничего не попало в воду и не испортило ее. Потом я поставил воду на огонь, чтобы заварить, наконец, настоящий чай.
   - Леди Лидия спасла вам жизнь, - сказал я через некоторое время. Если бы не она, сейчас вы бы ехали в Келидар в обществе демонов.
   - Что? - Я насладился произведенным эффектом. Не часто удавалось ошеломить принца.
   Я не стал рассказывать о том, как Лидия любит его. Рассказал только, как она помогла нам. Прошло много времени. Вода вскипела, я успел приготовить свою заварку и разогреть его назрил, прежде чем он снова заговорил.
   - Что такое этот феднах? Еще одно проклятье, которое заставляет рабов и развязных женщин принимать участие в моей судьбе?
   - Нет, мой господин. Это ваше сердце. Хотя это непросто осознать, но существует немалая вероятность, что у вас оно есть.
   Глава 21
   Мы утолили голод, ставший уже привычным, ломтем хлеба с душистыми травами и свежим маслом, которое нашлось рядом на полке. Для меня это был настоящий пир. Для Александра - жалкие крохи, вызвавшие его недовольное ворчание. Вскоре после того, как мы покончили с едой и я убрал крошки, вернулась ведунья. Она постучала в дверь и вошла.
   - Я должна немедленно отвести вас к королеве. У нее очень мало времени, но она сочла дело настолько серьезным, что хочет сама выслушать вашу историю.
   Александр потянулся за плащом, а я остался сидеть у огня.
   - Идем, Пайтор, - обратился он ко мне. - Ты должен быть рядом со мной.
   - Ваш слуга все понял правильно, - вмешалась женщина. - Королева не звала его. Она примет только вас, вас одного.
   - Но я требую!
   - В таком случае вы ее не увидите. Это ее земля, а не ваша. Мы не принадлежим Империи, - она жестом велела ему не перебивать, - поскольку вы дали слово не причинять нам вреда. Разве не так?
   - Вы искажаете мои слова.
   Она направилась к двери, предложив ему следовать за ней.
   - Говори правду, Александр, - произнес я, когда они вышли. - Если дела обстоят так, как я предполагаю, она прочтет тебя, как букварь. - Я заставил себя оставить все догадки и предположения и провалился в сон.
   Прошло два часа, прежде чем они вернулись.
   - Я зайду за вами завтра на рассвете. А до того...
   - Да, что нам делать до того? - перебил Александр. - Я не хочу сидеть здесь, как арестант. Я хочу хотя бы пойти взглянуть на моего коня.
   - Я понимаю, что сидеть взаперти скучно, - ответила женщина.- Может быть...- Она на миг заколебалась.- Может быть, вы придете вечером ко мне в гости. Конечно, обед будет не таким, к которым вы привыкли, обстановка тоже, но все-таки лучше, чем в этом доме для гостей. У нас очень редко бывают гости, и мы живем по весьма строгим правилам, но у нас нет намерения превращать этот дом в тюрьму.
   - Вы будете принимать меня, как настоящего гостя, за столом? Вашего врага, как вы дали мне понять?
   Она немного покраснела:
   - Сегодня утром я была слишком резка. Невольно поддалась чувствам, а это само по себе недопустимо. Тем более я хочу загладить свою вину. Те, кто приходят просить нас о помощи, равны для нас. Мы не имеем права судить их и не судим.
   - Ну что ж, замечательно, - отозвался принц. - В таком случае мой слуга тоже приглашен.
   Она смущенно покосилась на меня. Когда они пришли, я снова натянул капюшон.
   - Похоже, что он не очень-то хочет. Но если он не против, тогда я приглашаю и его. Ты придешь, Пайтор?
   Я помотал головой:
   - Я не могу...
   - Разумеется, он не может, - взорвался Александр. - Лучшая компания для него - он сам и его гнусный язык. Если мы равны здесь, тогда и хозяин, и слуга должны сидеть за одним столом.
   - Я зайду за вами после захода солнца. - Она собралась уходить. Кстати, о вашем коне заботятся. Вам совершенно не о чем беспокоиться.
   Как только она ушла, я заговорил:
   - Мой господин, я не могу пойти.
   - Я не собираюсь спорить с тобой. Если я пойду один, я затащу эту девицу в постель. Она очень мила и приятна, когда не болтает лишнего. Я понимаю, что подобное желание было бы неуместно. Если же ты пойдешь, ты все время будешь мозолить мне глаза, и я не стану обращать на нее внимание.
   - В постель? - Я был в ужасе. - Умоляю вас сразу же забыть о подобных вещах. У нас не принято подобное фривольное отношение. Она останется жить здесь после того, как вы уедете. Очень странно, что она пригласила нас сама, без сопровождающих. Это очень смело с ее стороны, и вы не должны...
   - Ладно, ладно. Успокойся. Я пошутил. По крайней мере я не собирался делать это насильно. - Он растянулся на кровати и прикрыл глаза, улыбнувшись самому себе. Мне хотелось запустить в него чем-нибудь. Он прекрасно понимал, что теперь я вынужден буду пойти с ним. - Я немного посплю. Эти женщины совсем утомили меня.
   - А что королева? - Это была моя маленькая месть. Я не позволю ему уснуть, пока он не удовлетворит мое любопытство.
   - Меня никогда еще не осматривали, не изучали и не экзаменовали с такой тщательностью. Я и не знал, что можно задать столько вопросов.
   - Но что она сказала?
   - Что я проклят, что она должна все обдумать. Все вопросы были какие-то... ни о чем. Да еще и заданы женщиной. Ее принц-консорт был там же. Он все внимательно выслушал. Сам задал только несколько вопросов, предоставив ей все остальное.
   - Много сотен лет назад мы решили, что женщины лучше справляются с подобными вещами. В нашей обычной жизни существуют удачи и поражения. Между ними есть немалая разница, а поражение в борьбе с демоном означает гораздо больше, чем просто поражение.
   - Значит, эззарийцы охотятся на демонов. Как вы дошли до такого?
   Я засмеялся его словам. Пожалуй, только Александр мог задать вопрос, на который сами эззарийцы не знали ответа.
   - На самом деле у нас нет точных сведений. Очень много информации утеряно. Но у нас есть сила, мелидда, чтобы делать это. Мы многие годы развивали в себе мастерство, и если бы мы не делали этого... - Я пожал плечами. - Сложно было представить, какой мир окружал бы нас, если бы мы не выполняли свою работу. Жестокость, злоба, страх... всего этого так много на свете, что иногда сложно найти разницу между тем, что уже есть, и что могло бы быть. Но любая победа изменяла что-то: жену больше не били, ребенок не умирал от голода, раба не мучили напрасно, мужчина не рыдал в ужасе над творением своих рук, женщина не закрывала глаза, чтобы избавить себя от ужасных видений. Но есть вещи, гораздо страшнее тех, которые мы видим каждый день.
   - И за это отвечают женщины. Это неправильно, это само по себе уже от демонов.
   - Каждый выполняет свои обязанности, - терпеливо пояснил я. - И все они одинаково важны. У женщин имеются особые способности, вы называете это волшебством, благодаря которым они могут выполнять определенные обязанности. Прочие занятия требуют физической силы и других магических навыков, для их выполнения женщины подходят меньше...
   - Для борьбы, например, - подхватил принц. - Вы ведь по-настоящему боретесь с демонами?
   - Мы изгоняем их из всех несчастных. Мы не столько сражаемся с одержимым, сколько с демонами непосредственно, - во всех землях, созданных волшебством и душой человека. Магию Айфа нельзя объяснить простыми словами. Если бы те, кто занят в сражениях, тоже были бы должны осуществлять власть или изучать души других, им могло потребоваться слишком много знаний. Человеку, который постоянно рискует, нельзя знать некоторые вещи.
   - Это - как посылать на передовую гениального стратега?
   Я предпочел бы не отвечать ему. Мне не хотелось думать об этом.
   - Да, именно.
   - Воины. Воины, которые сражаются с демонами. И ты был одним из них. Раньше. То, что я видел, не было сном.
   - Прошу вас. Мой господин...
   Он умолк, но я чувствовал, что он пристально смотрит на меня.
   - ...Расскажите мне... Прошу вас, расскажите мне о королеве.
   - Она прекрасна. - Он сел на кровати и скинул с себя башмаки. Холодная, как каменное изваяние, но в ее глазах и душе - огонь. Когда я вошел, она играла на чем-то вроде арфы. Они когда-нибудь выходят замуж за чужаков?
   - Никогда. Выбросьте это из головы. - Хотел бы я тоже выбросить это из головы. Я зря стал расспрашивать его. Музыка. Это странно. Она не играла ни на чем. Если это не она... У меня потемнело в глазах.
   Александр продолжал болтать:
   - А эззарийцам неплохо было бы заполучить меня в родню. У ее консорта глаза как у жабы... - Я снова стал слушать. - Нет, сам парень хоть куда, но глаза у него навыкате, а лицо плоское. Он плотный, как манганарец. Если он надумает сражаться, у него уйдет целый день, чтобы только развернуться вокруг своей оси.
   - На этот счет можете не беспокоиться, он отлично дерется. На самом деле он мог одной рукой завязать узлом двух тридян, а другой тем временем свернуть шею дерзийцу.
   - Так ты его знаешь?
   - И королеву тоже. Она высокая, волосы светлее, чем у остальных эззарийцев... - в ее каштановых кудрях были пряди медно-рыжего оттенка, что так сильно отличалось от прямых черных волос остальных, - а на подбородке ямочка?
   - Я мог бы изучать эту ямочку целый день. И еще один день изучал бы то, что под юбкой, а потом еще день...
   - Хватит! - Я вскочил с пола. - Когда вы прекратите?
   Конечно, Исанна стала королевой. Как я мог сомневаться? Ее с детства готовили к этому. Ее сила, ее чувства, ее умения совершенствовались день ото дня. Рок, даже в виде дерзийского завоевания, не мог повлиять на нее.
   Александр подошел ко мне и снял с меня капюшон, склонив набок голову.
   - Она не просто знакомая? Не только твоя повелительница? Наверное, родственница, да? Я слышал, что про тебя болтали, что ты королевский бастард. Она не может быть твоей матерью, даже магия не помогла бы ей выглядеть так молодо. Она была твоей возлюбленной? Хотелось бы послушать эту историю. Как...
   - Она была моей женой.
   - Дерьмо Атоса! - Забавно, что принц выразил свое сочувствие ко мне в таких богохульных словах.
   Мы еще не успели пожениться, но для дерзийца была непонятна такая хрупкая вещь, как предопределение. Мы с Исанной были в паре с пятнадцати лет, потом, в семнадцать, мы впервые сражались вместе, после чего я прошел испытание и стал Смотрителем. Мы были самой молодой парой, одолевшей демона. Мы были почти одним существом, наши таланты тесно сплетались, я с легкостью пользовался ее воротами для выхода из мира, где мы по-настоящему существовали, где она создавала для меня поле битвы. Там я искал демонов, чтобы изгонять или уничтожать их. Исанна чувствовала мои страхи и колебания, прежде чем я сам замечал их, она передавала мне свою силу и твердость рука. Никогда еще не было Смотрителя и Айфа, столь тонко чувствовавших друг друга. Мы были предназначены друг для друга, как говорили. Мы выиграли сотни сражений и прожили три года в такой близости друг к другу, какой не могло быть и между мужем и женой. Я знал, что она выйдет замуж, если осталась жива. Я ведь был мертв. Она должна была стать королевой.
   - А этот с рыбьим взглядом?
   Это было неожиданностью для меня.
   - Один мой друг - мой лучший друг едва ли не с пеленок. В день, когда Эззария пала... когда стало ясно, что все оборачивается плохо для нас, я послал его за подкреплением, за мастерами заклинаний, которые смогли бы отвлечь неприятеля, чтобы мы сумели перегруппироваться, передохнуть, дать возможность укрыться большей части жителей. Он сказал, что не приведет подкрепление только в одном случае - если погибнет. Он не привел, так что... все эти годы я был уверен, что он мертв.
   - А вместо этого он заполучил твою жену. Очень по-дерзийски!
   Его слова отвлекли меня от печальных мыслей.
   - Нет, конечно. Что-то произошло. Он не смог вернуться. А она была свободна с того самого мига, как меня захватили в плен. Я просто удивлен тому, что они вместе. Они всегда спорили, раздражали друг друга, так что я никогда не мог наслаждаться их обществом одновременно. Не знал, что они смогут ужиться.
   Александр снова улегся на кровать, свесив с нее длинные ноги:
   - Просто ты не замечал. Ты такой доверчивый, Сейонн. Думаю, ты был единственным, кто не видел правды.
   Я постарался избавиться от тяжести в душе. Нужно радоваться тому, что два самых любимых мною человека живы и нашли друг друга. Они счастливы вместе настолько, что тот из них, кто не верил в свои способности создавать прекрасное, стал музицировать. Я и радовался. Эззарийцы совсем другие, дерзийцам этого не понять. Исанне нужен был партнер, чтобы она могла выполнять свое предназначение, и любовник, чтобы жить полной жизнью. Рис был прекрасным человеком. Ни о каком предательстве речи не шло. Александр ничего не знал об эззарийцах. Ничего.
   Глава 22
   Весь конец дня я просидел на пороге дома, прислонившись к дверному косяку. Я одновременно прислушивался к стонущему во сне Александру и наблюдал за жизнью поселка, это помогло мне выбросить из головы всякие мысли о Исанне и Рисе. Так же уверенно, как солнце, идущее на закат, из леса возвратился встреченный нами утром человек. Теперь он толкал перед собой пустую тележку и, пройдя мимо домов, скрылся за холмом. Какая-то пожилая женщина пригнала с поля небольшую отару овец, ей помогал вертящийся у нее под ногами щенок. Единственное, что взволновало меня, были двое мальчишек, которые ехали на лошади; они специально гнали ее по центру дороги, по лужам, и заливались счастливым смехом каждый раз, когда из-под копыт вылетал фонтанчик брызг. Из домика Архива высунулась девушка, она побранила мальчишек, и те поворотили в сторону леса. Я улыбнулся. Как только сердитая девушка скрылась в дверях, мальчишки снова принялись за свое. Некоторые вещи в жизни не меняются никогда.
   Прошел час. Из школы выбежала стайка детей, человек пятнадцать, может быть, двадцать. Они разлетелись в разные стороны. Некоторые спустились к реке, другие ушли в лес. Две малышки направились к дому Ткачихи. Возможно, одна из них станет потом Ткачихой, душой эззарианского общества. Моя мать была Ткачихой в нашем селении, пока не умерла от лихорадки. Мне тогда было двенадцать лет. Еще две девочки и мальчик - они были постарше остальных сидели на камнях у школы и что-то горячо обсуждали. Они размахивали руками, оставляя в воздухе следы - серебряные дорожки. Беседы о мироздании, понял я, вспомнив сотни подобных разговоров, в которых сам когда-то принимал участие. Попытки понять, почему из множества народов только эззарийцы были призваны спасать души людей от демонов. Вера в то, что в один прекрасный день все другие осознают это, и тысячи незнакомых людей, существующих, не зная зачем, и не понимающих, что было сделано для них, станут жить достойно и осознают красоту своей души. Я позавидовал на миг наивности и невинности этих детей.
   Ведунья пришла за нами сразу после заката, как и обещала. К этому времени дорога опустела, и я заметил ее зеленый, сливающийся с тенями деревьев плащ только тогда, когда она уже стояла у дверей нашего дома.
   Странно, что она пригласила нас к себе. Чужаков. Просителей. Жители этой страны были искренни, когда сердечно приветствовали пришедших за помощью, и великодушны сверх всякой меры. Но дома эззарийцев являлись их собственным убежищем, теплым, уютным углом тех, кто жил слишком близко к ужасу и безумию. Какой-то циничный голос в моей голове твердил, что эта женщина тоже стала жертвой обаяния Александра и его высокого положения. Но я быстро отогнал недостойную мысль и строго сказал себе, что все обстоит именно так, как и должно. Она пригласила его из сочувствия и природной доброты, еще, возможно, из желания поговорить с новым для нее лицом.
   Сколько помню, Эззария отделена от остального мира. Это просто необходимо. Мы не позволяли другим знать о нашем служении, что могло бы привлечь к нам внимание демонов или агрессивных людей, которые попытались бы помешать нашей работе. В былые времена существовало множество отрядов Ловцов, которые выходили в большой мир и приносили новости, информацию, книги. Теперь, когда эззарийцев так мало и все они вынуждены скрываться, таких отрядов наверняка совсем чуть-чуть, поэтому общение с незнакомцами могло сделаться интересным и полезным.
   Я встал, когда ведунья подошла, поклонился и открыл ей дверь.
   - Добрый вечер, - произнесла молодая женщина, снимая с головы капюшон. Она старалась не смотреть на меня.
   - Добрый вечер, - отозвался я, так и не произнеся готовые сорваться с языка извинения. Я должен был избегать интереса с ее стороны, равно как и дружеского участия. Я должен держаться особняком, чтобы она продолжала смотреть на меня как на живое человеческое существо, пусть и очень грубое.
   Александр сидел за столом, уставившись в чашку с назрилом. Когда я разбудил его на закате, он жаловался, что проспал не больше часа. Действительно, у него под глазами залегли темные круги, лицо поблекло. Но при виде ведуньи принц мгновенно приободрился. Он снял с крючка плащ и завернулся в него драматическим жестом.
   - Наконец-то! Я уже начал сомневаться в эззарианском гостеприимстве. Ведите меня, прекрасная госпожа. Куда угодно.
   Она не смогла скрыть своего изумления под маской серьезности и официальности:
   - Я думала, наша деревня кажется вам скучнейшим местом после того, к чему вы привыкли. Я могу предложить всего-навсего приятную, несмотря на холод, прогулку, простой ужин и беседу. Совсем не то, что могло быть при дворе в Загаде.
   - Не важно - где, главное - с кем.- Александр предложил ей руку, она кивнула и оперлась на нее. Когда они выходили, принц усмехнулся мне и позвал: - Пойдем... Пайтор. Ты же не хочешь, чтобы все удовольствия достались только мне.
   Я потащился за ними, проклиная дерзийских принцев и повороты судьбы. Подобные беззвучные проклятия стали моей привычкой в последнее время.
   К несказанному изумлению Александра, наша хозяйка освещала нам путь собственной рукой. Серебряные лучи, похожие на свет луны, указывали дорогу. Узкая тропинка все время разветвлялась, уводя в лес, где в темноте под деревьями светились огоньки. Оттуда тянуло дымом костров.
   Я - изгой! - вот что терзало меня с того момента, как мы вышли из дома для гостей и пошли в сторону леса, вслед за ведущими нас лучами. Это мучение становилось невыносимым. Когда я вдыхал чистый воздух, воспоминания шевелились во мне: я помнил каждое нечистое прикосновение, каждую ночь, которую я был вынужден проводить рядом с незнакомыми мне мужчинами или женщинами, каждый глоток грязной воды, пищу, которая никогда не была святой, а только полусгнившей, или взятой от нечистых животных, или же выращенной на удобренных навозом полях... Чужие люди проливали мою кровь, я касался руками их нечистот, мое тело, призванное служить справедливости и чести, было изранено, покалечено и брошено к ногам тех, кто считал себя богами. Очевидно, что это не моя вина. Я не сделал ничего, чем мог бы заслужить подобное мучение, хотя многие мои соплеменники не поверили бы мне. Но этот довод, тот самый, что я приводил Ллиру, не помогал мне самому. Пока я шел за Александром и эззарианской женщиной, я желал только одного бежать из этого места как можно дальше, бежать не останавливаясь.
   - Пришли, - произнесла ведунья, сворачивая влево и переходя по узенькому мостику через ручей. Из окон большого дома лился приятный желтый свет, напоминая об уюте, дружелюбии и тепле. Быть Смотрителем означало отделить себя от остальных, полагаться только на себя и того, кто будет ждать тебя у Ворот. Остаться навсегда одиноким и погруженным в себя. Эти умения и привычки помогли мне сохранить мою жизнь и разум в бесконечном рабстве, но годы страданий не прошли бесследно. Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким.
   - Входите, погрейтесь. - Она толкнула дверь и вступила в дом. Александр шагнул за ней. Я остановился на пороге и замер, тупо уставившись внутрь.
   Комната была довольно велика, дощатый пол застелен ткаными половиками в коричневатых и зеленых тонах, на стульях лежали подушки, темный сосновый стол был покрыт вышитой скатертью. Теплые цвета ранней осени царствовали кругом. Бросалось в глаза множество книг, бумаг, по углам стояли корзины с рукодельем, орехами и сосновыми шишками. На одном конце длинного стола я заметил три прибора. На другом стояла ступка с пестиком и возвышалась стопка небольших холщовых мешочков. Наверное, ведунья раскладывала сушеные травы, оставшиеся с прошлого сезона: пучки трав висели на стене, несколько связок лежало рядом со ступкой. В комнате пахло тимьяном, розмарином и жареным мясом. На стенах висели коврики, мастерски вышитые. На некоторых были простые изображения, только контуры, на других - объемные картины из жизни Эззарии.
   Хозяйка сняла плащ и повесила его на деревянный крючок рядом с дверью.
   - Входите же, - обратилась она ко мне. - Весна поздно приходит в эти края, а по ночам здесь всегда холодно.
   - Я не могу. - Мой ответ прозвучал глупо. - Я подожду на улице... или вернусь в тот дом. Я не могу... есть за одним столом с принцем. - Я нес чепуху, лишь бы не оставаться, лишь бы не входить внутрь. Как я могу остаться в плаще с капюшоном в такой комнате?
   - Войди, - мягко попросил меня Александр. - Мой слуга очень плохо переносит холод, - пояснил он женщине. - Если он останется в капюшоне, это очень оскорбит ваши традиции?
   - Он может оставаться как захочет. Подойди к огню, погрейся, повернулась она ко мне. - Мне понадобилось три года, чтобы привыкнуть к холодам. Ты тоже с юга?
   - Да, - невнятно пробормотал я и шагнул внутрь. Она закрыла дверь и взяла у принца плащ, потом извинилась и вышла в дверь слева.
   - Ты должен с чего-то начать, - негромко сказал Александр. - Она не из твоих знакомых, так что с ней тебе будет легче. Может быть, они изменили свои правила.
   - Может быть, дерзийцы стали самым миролюбивым народом...
   - Ты же человек. Скажи им, что они не правы. Ты ведь сумел убедить меня в существовании таких вещей, о которых я и помыслить не мог.
   - Вы сами сказали нужное слово. Я раб, а не человек. Они не услышат меня, если я заговорю.
   Он не знал, что ответить.
   Хозяйка вернулась и начала накрывать на стол. Она принесла горячий хлеб, печеную на углях картошку, миску с сушеными фруктами, тарелку с тонко нарезанным мясом. Потом налила три стакана вина и пригласила нас к столу.
   Александр пошел к столу, но я схватил его за руку и кивнул в сторону расписного таза и кувшина, стоящих на маленьком столике возле камина. Он был несколько озадачен. Я показал ему, как следует вымыть руки, и подал небольшое льняное полотенце, лежавшее рядом с тазом. Женщина была приятно удивлена.
   - Ни слова о делах за едой, - сказала она, передавая Александру тарелку с мясом. Принц неловко ерзал на стуле, он привык, что его обслуживали за столом, и не знал, что делать с предложенной тарелкой.
   - Могу я помочь вам, мой господин? - Я взял тарелку с лежащей в ней вилкой и положил принцу мяса. Потом положил себе.
   Женщина не обратила внимания. Она умела не замечать неловкость других.
   - Расскажите мне, - обратилась она к принцу, когда мы начали есть, что вы любите в жизни больше всего?
   Это был простой вопрос, но заданный серьезным тоном. Но не для поддержания разговора. Она действительно хотела знать, чтобы сравнить с тем, что она уже знала. Александр почувствовал это и задумался, прежде чем ответить. Если бы дело было в Кафарне, он сразу сказал бы что-нибудь ничего не значащее.
   - Лошадей, - ответил он наконец, потом весело рассмеялся: - Странно, правда? Я никогда не думал об этом. У меня в жизни было все, о чем только может мечтать человек, но больше всего я ценю возможность скакать на самой лучшей в мире лошади.