Мой паспорт прибыл 10 октября. Он был выдан ирландским посольством в Лондоне и действителен на одну поездку из Москвы в Ирландию «наиболее коротким путем» в течение одного месяца. Мы решили, что мой отъезд состоится 21 октября, в понедельник. Маршрут в Дублин был выбран через Амстердам. В четверг 17 октября Стэн пригласил меня на прощальный ленч.
— По-моему, будет разумно, если ты оставишь свою рукопись на наше попечение в Москве, а когда мы узнаем, что ты благополучно добрался до Ирландии, она будет тебе переправлена. Если ты возьмешь ее с собой, по прибытии в Ирландию она может быть конфискована, если тебя арестуют.
— Звучит здраво, — согласился я.
Прощальный обед в моей квартире состоялся 20 октября. Лариса и я выступали в роли хозяев, гостями были Стэн и Слава, который принес с собой мой авиабилет, «подвесную выездную визу» и сорок долларов.
— Из Москвы ты летишь в Амстердам, где тебе придется подождать своего рейса на Дублин около двух часов. Иммиграционный контроль проходить будет не надо, так что затруднений никаких не предвидится. Будешь ждать в транзитном зале. Сорока долларов, думаю, будет достаточно.
— С лихвой, Слава. Спасибо.
Зазвонил телефон. Это был Кевин.
— Ты возвращаешься домой завтра, ничего не изменилось?
— Все в порядке. Как я тебе и говорил, буду в Амстердаме около полудня.
— Отлично. Буду ждать тебя в Дублине. На всякий случай я сообщил прессе о твоем прибытии. Думаю, что чем больше людей узнает об этом, тем выше твои шансы добраться до места благополучно.
— Очень мудрый ход. Спасибо.
— Я договорился с телекомпанией «Гранада», и они пришлют в Амстердам свою съемочную группу. Там в аэропорту к тебе подойдет человек, который является репортером программы «Мир сегодня». Я сказал ему, что у тебя в руках будет газета «Правда».
— Отлично. Я запомню это.
— До свидания в Дублине!
Стэн любезно согласился довезти нас с Ларисой до аэропорта. Со Славой нам уже не предстояло больше увидеться, и мы тепло простились.
Рано утром в день отъезда мы с Ларисой встретили Стэна. Мой багаж состоял только из небольшого чемоданчика, где была чистая рубашка, смена белья и пара носков. Там же лежала зеленая игрушечная собака, которую Лариса подарила мне в гостинице «Варшава». Все остальное я решил с собой не брать.
Когда вдали показалось здание аэропорта, Стэн что-то сказал водителю, и рлашина остановилась.
— Думаю, что нам следует попрощаться здесь, Шон.
Возможно, сбегутся корреспонденты. Нам с Ларисой не нужно попадать на фотоснимки. Кстати, если увидишь меня в зале отлета, сделай вид, что мы незнакомы. Прощай, Шон. И помни, что ты всегда можешь дать отбой, вплоть до вылета самолета.
— Спасибо! — сказал я, пристально поглядев на Ларису.
— Я буду стоять на галерее и смотреть, как ты сядешь в самолет.
Мы поцеловались, и я пошел к зданию аэропорта. Заполнив таможенную декларацию, я отдал ее женщине в форме вместе с визой и паспортом.
— У вас есть валюта?
— Да, сорок долларов.
— А почему вы не указали их в декларации? — начала она очень агрессивно.
— Видите ли, я…
Мужчина, который стоял рядом с ней, взглянул на мою «подвесную визу», шепнул что-то женщине на ухо.
Без звука она вернула мне все мои документы. Через пять минут в зале ожидания появился Стэн. По отдельности мы прошли в бар и сели в его противоположных концах.
Я делал вид, что не знаю его, но успел заметить, что он внимательно изучает пассажиров, ожидающих рейса на Амстердам. Вот и объявлена посадка. Я встал. Стэн прошел мимо меня и, не поворачивая головы, тихо сказал:
«Прощай, Шон, удачи!»
— Прощай, Стэн. Спасибо!
Во время паспортного контроля молодой пограничник без всякого стеснения, практически открыто фотографировал всех пассажиров на Амстердам. Это не было обычной процедурой, и я подивился предусмотрительности и основательности КГБ, где ничего не оставляют на волю случая. Пограничник внимательно просмотрел мой паспорт, вернул его, оставив себе «подвесную визу», и открыл специальную металлическую калитку. Мы все пошли к самолету. Лариса стояла на галерее и махала мне рукой. Я махнул в ответ.
Вскоре самолет оторвался от земли, и я покинул территорию СССР.
В транзитном зале в Амстердаме ко мне подошел высокий молодой блондин. Он был представителем телекомпании «Гранада».
— Мы договорились с вашим братом об интервью. Давайте посидим немного в нашей гостинице.
Во время интервью в номере гостиницы зазвенел телефон. Звонил Кевин.
— Слушай, Шон, в Дублине туман, и самолеты направляют в другие аэропорты. Твой рейс могут посадить в Лондоне или Белфасте.
— Спасибо, Кевин. До свидания.
По телефону я отменил свой рейс. Ночь я провел в Амстердаме. Утром вместе с телевизионной группой мы прилетели в Дюссельдорф, где пробыли два часа. Оттуда на самолете компании «Пан-Америкэн» я вылетел в Дублин. Четыре часа спустя самолет приземлился в аэропорту Шэннон. Первыми из самолета вышли телевизионщики, чтобы заснять мое возвращение на родину.
Внушительная толпа репортеров и телекинооператоров собралась на галерее. Я вышел из самолета, спустился по трапу и вновь вступил на землю Ирландии. Было 22 октября 1968 года, вторая годовщина побега Джорджа Блейка.
ПОСЛЕСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ
— По-моему, будет разумно, если ты оставишь свою рукопись на наше попечение в Москве, а когда мы узнаем, что ты благополучно добрался до Ирландии, она будет тебе переправлена. Если ты возьмешь ее с собой, по прибытии в Ирландию она может быть конфискована, если тебя арестуют.
— Звучит здраво, — согласился я.
Прощальный обед в моей квартире состоялся 20 октября. Лариса и я выступали в роли хозяев, гостями были Стэн и Слава, который принес с собой мой авиабилет, «подвесную выездную визу» и сорок долларов.
— Из Москвы ты летишь в Амстердам, где тебе придется подождать своего рейса на Дублин около двух часов. Иммиграционный контроль проходить будет не надо, так что затруднений никаких не предвидится. Будешь ждать в транзитном зале. Сорока долларов, думаю, будет достаточно.
— С лихвой, Слава. Спасибо.
Зазвонил телефон. Это был Кевин.
— Ты возвращаешься домой завтра, ничего не изменилось?
— Все в порядке. Как я тебе и говорил, буду в Амстердаме около полудня.
— Отлично. Буду ждать тебя в Дублине. На всякий случай я сообщил прессе о твоем прибытии. Думаю, что чем больше людей узнает об этом, тем выше твои шансы добраться до места благополучно.
— Очень мудрый ход. Спасибо.
— Я договорился с телекомпанией «Гранада», и они пришлют в Амстердам свою съемочную группу. Там в аэропорту к тебе подойдет человек, который является репортером программы «Мир сегодня». Я сказал ему, что у тебя в руках будет газета «Правда».
— Отлично. Я запомню это.
— До свидания в Дублине!
Стэн любезно согласился довезти нас с Ларисой до аэропорта. Со Славой нам уже не предстояло больше увидеться, и мы тепло простились.
Рано утром в день отъезда мы с Ларисой встретили Стэна. Мой багаж состоял только из небольшого чемоданчика, где была чистая рубашка, смена белья и пара носков. Там же лежала зеленая игрушечная собака, которую Лариса подарила мне в гостинице «Варшава». Все остальное я решил с собой не брать.
Когда вдали показалось здание аэропорта, Стэн что-то сказал водителю, и рлашина остановилась.
— Думаю, что нам следует попрощаться здесь, Шон.
Возможно, сбегутся корреспонденты. Нам с Ларисой не нужно попадать на фотоснимки. Кстати, если увидишь меня в зале отлета, сделай вид, что мы незнакомы. Прощай, Шон. И помни, что ты всегда можешь дать отбой, вплоть до вылета самолета.
— Спасибо! — сказал я, пристально поглядев на Ларису.
— Я буду стоять на галерее и смотреть, как ты сядешь в самолет.
Мы поцеловались, и я пошел к зданию аэропорта. Заполнив таможенную декларацию, я отдал ее женщине в форме вместе с визой и паспортом.
— У вас есть валюта?
— Да, сорок долларов.
— А почему вы не указали их в декларации? — начала она очень агрессивно.
— Видите ли, я…
Мужчина, который стоял рядом с ней, взглянул на мою «подвесную визу», шепнул что-то женщине на ухо.
Без звука она вернула мне все мои документы. Через пять минут в зале ожидания появился Стэн. По отдельности мы прошли в бар и сели в его противоположных концах.
Я делал вид, что не знаю его, но успел заметить, что он внимательно изучает пассажиров, ожидающих рейса на Амстердам. Вот и объявлена посадка. Я встал. Стэн прошел мимо меня и, не поворачивая головы, тихо сказал:
«Прощай, Шон, удачи!»
— Прощай, Стэн. Спасибо!
Во время паспортного контроля молодой пограничник без всякого стеснения, практически открыто фотографировал всех пассажиров на Амстердам. Это не было обычной процедурой, и я подивился предусмотрительности и основательности КГБ, где ничего не оставляют на волю случая. Пограничник внимательно просмотрел мой паспорт, вернул его, оставив себе «подвесную визу», и открыл специальную металлическую калитку. Мы все пошли к самолету. Лариса стояла на галерее и махала мне рукой. Я махнул в ответ.
Вскоре самолет оторвался от земли, и я покинул территорию СССР.
В транзитном зале в Амстердаме ко мне подошел высокий молодой блондин. Он был представителем телекомпании «Гранада».
— Мы договорились с вашим братом об интервью. Давайте посидим немного в нашей гостинице.
Во время интервью в номере гостиницы зазвенел телефон. Звонил Кевин.
— Слушай, Шон, в Дублине туман, и самолеты направляют в другие аэропорты. Твой рейс могут посадить в Лондоне или Белфасте.
— Спасибо, Кевин. До свидания.
По телефону я отменил свой рейс. Ночь я провел в Амстердаме. Утром вместе с телевизионной группой мы прилетели в Дюссельдорф, где пробыли два часа. Оттуда на самолете компании «Пан-Америкэн» я вылетел в Дублин. Четыре часа спустя самолет приземлился в аэропорту Шэннон. Первыми из самолета вышли телевизионщики, чтобы заснять мое возвращение на родину.
Внушительная толпа репортеров и телекинооператоров собралась на галерее. Я вышел из самолета, спустился по трапу и вновь вступил на землю Ирландии. Было 22 октября 1968 года, вторая годовщина побега Джорджа Блейка.
ПОСЛЕСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ
Шон Бёрк прибыл в Ирландию 22 октября 1963 года и был арестован в гостинице «Грешэм» в шесть часов утра 31 октября.
Ирландские власти получили официальный запрос Великобритании с требованием его выдачи, и в то же утро он предстал перед судьей окружного суда, где в соответствии с законом о выдаче преступников от 1965 года был выписан ордер, предписывающий передать его сотруднику Специального отдела полиции Великобритании. Прошение об освобождении под залог было отклонено, и его препроводили в тюрьму Маунтджой в Дублине. В тот же день суд высшей инстанции подал протест Генеральному прокурору Ирландии Майклу Дж. Уаймсу, предписывая освободить обвиняемого с целью воспрепятствовать его выдаче до рассмотрения апелляции.
Это дело слушалось в суде высшей инстанции 20–27 января 1969 года. Решение было оглашено 3 февраля, когда председатель суда квалифицировал действия обвиняемого, состоявшие в оказании помощи при побеге из тюрьмы Джорджа Блейка, как «преступление, связанное с политическим преступлением». Обвиняемый был освобожден из-под стражи. Государственный обвинитель подал апелляцию в Верховный суд Ирландии, который в июле того же года утвердил решение суда. Мотивировка этого решения не была сообщена, и к моменту выхода этой книги в свет о ней ничего не известно.
Ирландские власти получили официальный запрос Великобритании с требованием его выдачи, и в то же утро он предстал перед судьей окружного суда, где в соответствии с законом о выдаче преступников от 1965 года был выписан ордер, предписывающий передать его сотруднику Специального отдела полиции Великобритании. Прошение об освобождении под залог было отклонено, и его препроводили в тюрьму Маунтджой в Дублине. В тот же день суд высшей инстанции подал протест Генеральному прокурору Ирландии Майклу Дж. Уаймсу, предписывая освободить обвиняемого с целью воспрепятствовать его выдаче до рассмотрения апелляции.
Это дело слушалось в суде высшей инстанции 20–27 января 1969 года. Решение было оглашено 3 февраля, когда председатель суда квалифицировал действия обвиняемого, состоявшие в оказании помощи при побеге из тюрьмы Джорджа Блейка, как «преступление, связанное с политическим преступлением». Обвиняемый был освобожден из-под стражи. Государственный обвинитель подал апелляцию в Верховный суд Ирландии, который в июле того же года утвердил решение суда. Мотивировка этого решения не была сообщена, и к моменту выхода этой книги в свет о ней ничего не известно.