Страница:
Полдома стоит, полдома как корова языком слизнула. Тут тоже лавочка была какая-то, еще с такой высокой лестницей, а потом вместо лавочки банк. Но это уже после, после. Перед самым Этим Самым. Дальше все, ни одного целого дома, отсюда и до самого института. Холмы руин, сглаженные снегом и утыканые поднявшимся за эти годы кустарником.
…Город, город… Что с тобой сделали-то, а?! Это уже не Тридцатка, это кладбище… Не-е, дорогие товарищи ублюдки, так нельзя.
Ряд выгоревших, провалившихся в себя коробок: бывшая Фрунзе. ДК химзавода. Да, своими руками снес полфасада – раньше даже не задумывался, а сейчас как-то не по себе. Ахмет ловит себя на том, что всячески старается оттянуть момент возвращения в свой Дом.
Дом еще хранит часть накопленного за долгие годы тепла, но тут же гаснет, стоит только бывшему хозяину приблизиться. Дом не желает знать бывшего хозяина, отворачивается и молчит – и хотя в этом молчании нет ни зла, ни памяти, Ахмету ясно, что это навсегда.
Войдя со стороны ДК, Ахмет с остановившимся взглядом проходит по бывшей «камере хранения» и выскакивает из окна во дворе – ноги отказываются нести его на жилую половину. Постояв несколько минут, он входит в свой подъезд и сразу спускается вниз.
Через час, собрав и похоронив растащенные по всему подвалу кости, человек с лицом мертвеца вышел из Дома. Слепо натыкаясь на кусты, побрел по двору, однако далеко не ушел: ноги не идут. Тело в открытую, без обиняков отказывается служить, не реагируя на нервные импульсы. Снег кажется грязно-черным, а небо словно залито мутной кровью – когда-то давным-давно, встречая подобную фразу в книгах о войне, человек считал ее преувеличением.
Боль, не уместившись в душе, перекидывается на тело: стоящего посреди заснеженного двора человека словно бьют в дыхало – судорожно дернувшись, он сгибается и падает на колени, склоняясь до земли. Из его живота судорожно рвется наружу зажатый вой – низкий и одновременно сипящий.
Найдя выход, бешеная ненависть продирается наружу, заполняя грудь горящими углями и срывая голосовые связки. Все живые существа вокруг нутром чувствуют, как внезапно ниоткуда дохнуло смертью – собаки вскакивают в своих норах, рыча во тьму; люди замолкают на полуслове и начинают оглядываться; птицы срываются с места и заполошно несутся, не разбирая дороги – лишь бы подальше от источника того, что прокалывает позвоночник холодной иглой и превращает тело в тряпичную куклу.
6
7
…Город, город… Что с тобой сделали-то, а?! Это уже не Тридцатка, это кладбище… Не-е, дорогие товарищи ублюдки, так нельзя.
Ряд выгоревших, провалившихся в себя коробок: бывшая Фрунзе. ДК химзавода. Да, своими руками снес полфасада – раньше даже не задумывался, а сейчас как-то не по себе. Ахмет ловит себя на том, что всячески старается оттянуть момент возвращения в свой Дом.
Дом еще хранит часть накопленного за долгие годы тепла, но тут же гаснет, стоит только бывшему хозяину приблизиться. Дом не желает знать бывшего хозяина, отворачивается и молчит – и хотя в этом молчании нет ни зла, ни памяти, Ахмету ясно, что это навсегда.
Войдя со стороны ДК, Ахмет с остановившимся взглядом проходит по бывшей «камере хранения» и выскакивает из окна во дворе – ноги отказываются нести его на жилую половину. Постояв несколько минут, он входит в свой подъезд и сразу спускается вниз.
Через час, собрав и похоронив растащенные по всему подвалу кости, человек с лицом мертвеца вышел из Дома. Слепо натыкаясь на кусты, побрел по двору, однако далеко не ушел: ноги не идут. Тело в открытую, без обиняков отказывается служить, не реагируя на нервные импульсы. Снег кажется грязно-черным, а небо словно залито мутной кровью – когда-то давным-давно, встречая подобную фразу в книгах о войне, человек считал ее преувеличением.
Боль, не уместившись в душе, перекидывается на тело: стоящего посреди заснеженного двора человека словно бьют в дыхало – судорожно дернувшись, он сгибается и падает на колени, склоняясь до земли. Из его живота судорожно рвется наружу зажатый вой – низкий и одновременно сипящий.
Найдя выход, бешеная ненависть продирается наружу, заполняя грудь горящими углями и срывая голосовые связки. Все живые существа вокруг нутром чувствуют, как внезапно ниоткуда дохнуло смертью – собаки вскакивают в своих норах, рыча во тьму; люди замолкают на полуслове и начинают оглядываться; птицы срываются с места и заполошно несутся, не разбирая дороги – лишь бы подальше от источника того, что прокалывает позвоночник холодной иглой и превращает тело в тряпичную куклу.
6
Даже в пяти километрах от мертвого дома, на втором этаже офисного здания RCRI[1], некоторые из сотрудников почувствовали под ложечкой внезапную сосущую пустоту. Выразилось это по-разному – кто переложил поудобнее затекшие на столе ноги, кто тоскливо глянул на часы, а заместитель проект-менеджера South Ural special division[2] допустила ошибку в тексте ежемесячно подверждаемого распоряжения, случайно нажав клавишу пробела. Скорее даже не ошибку – описку; но на сервер текст лег именно так, как и было набрано. Пока проект-менеджер был в отъезде, именно эта невысокая полноватая афроамериканка была самым большим боссом на восемьдесят верст вокруг, и вносимая ею правка имела высший приоритет. Ее изменения были приказом для всех шестисот пользователей местной сети и подтверждались аж в Министерстве энергетики США и следом – в Пентагоне.
Все собравшиеся в ситуационном зале имели несколько недовольный вид – бывший супервайзер, толстый седой индиец, отмотавший свой контракт неделю назад, никогда не заставлял их бессмысленно досиживать смену и едва ли не в первых рядах отправлялся в бар по окончании реальной работы. А эта сука… Пусть так истово рвут жопу у частников, мы-то госслужащие. Да еще в Росс… тьфу ты – в NCA[3]; не, надо отвыкать, а то вот так вырвется когда-нибудь, и все. Нарваться на штраф с этой черной сукой, похоже, не проблема…
Наконец, сука достучала что-то и поднялась, потягиваясь во всю ширину своей немаленькой туши. У всех мужчин одновременно промелькнула мысль – …а ведь кому-то придется трудиться над этим мясом, шастая по вечерам в командирский модуль. Хотя, может, она не станет перебирать всех подчиненных, ограничится двумя-тремя. Однако надежды мало – эти черножопые обезьяны неимоверно ебливы, и заебанный черной начальницей белый парень давно уже стал притчей во языцех. А обломаешь – тут же или по работе доебки, или вообще засадит, обвинив в домогательстве, сейчас это еще легче, чем искать ошибки в работе. Эх, только бы не я… – Мрачные сотрудники дружно отвели глаза от тяжко колышащейся плоти под бежевой формой.
– Джентльмены, можете не опасаться и смотреть на меня сколько влезет, исков за харрасмент подавать не планирую. Мужчины для меня не существуют, – с потугой на шутку произнесла (или все же произнес?) замначальника, широко улыбаясь. – Все, леди и джентльмены, до завтра. Спасибо за работу.
– Да, мэм, спасибо вам, до завтра… – наперебой заголосили давно собравшиеся сотрудники и, словно школьники, ломанулись на выход.
Впрочем, спешили покинуть ситуационную одни мужчины, женщины только начали собираться, вводя пароли и сливая результаты в базу.
– Как школьники, честное слово… – томно улыбаясь, отметила тимлидер логистов. – Сейчас в баре не останется ни одного свободного бильярда.
– Может, тогда лучше с нами, в тренажерный?
– Нет уж, Гвен, пусть уж я лучше превращусь в корову за эти полгода, чем пойду нюхать пот этих чертовых русских.
– Да ладно вам, там их всего трое-четверо. И потом, это не русские, а… Мишель, как их?
– Бьелла-рашииз. Вполне нормальные девочки, Сара, зря ты. Если тебе не сказать, ты и не заметишь, что они только полгода, как увидели цивилизацию. Уже свободно говорят по-человечески, даже перестали убегать с визгом из сауны, когда заходят парни.
– Все равно. Нет, Мишель, ни за что. И попомни мои слова – мы еще пожалеем, что так возимся с ними. Уж мне-то про русских нового никто не расскажет – посмотрела я на них. Что в Приштине, что в Цхинвали, что в Самаре. Это самые настоящие варвары, тупые и необучаемые. Хоть чистые рашенз, хоть юкрэйнерз, хоть эти, как их там…
– Вау, Сара, вы застали Югославию? – вступила в беседу новая начальница. – Вы давно на службе?
– Четвертый контракт. Югославия, Чечня – правда, там мы были под прикрытием какой-то гражданской организации, потом Грузия, Иран – и вот я здесь. В мае еду домой – все, хватит, теперь я обеспечена.
– Да-а, вы славно потрудились на дядю Сэма… Не будете продлевать?
– Нет, мэм. Еще пять лет России… простите, мэм, – NCA, конечно, это не то, о чем я мечтаю. Переживу еще одну зиму – и все.
– Да, зима здесь не подарок, вы правы.
– О, мэм! Это еще совсем не зима, поверьте! – логистку шумно поддержали все остальные: – Да уж, вы еще увидите, что здесь будет через месяц!
– Да бросьте?! – изумилась начальница. – Неужели будет еще холоднее?
– Сейчас – тепло! – с удовольствием принялись пугать начальницу подчиненные. – К Рождеству вы возьмете со склада еще один анорак и еще два обогревателя в свой модуль!
– О май гат. Вы меня не пугаете, гелз?! – шутливо замахала руками начальница. – Ничего, будем пить виски и разведем здесь костер. А может, кто-нибудь и согреет меня в моем модуле… – Начальница почти незаметно задержала потемневший взгляд на рослой эстонке из контрактного отдела.
Та быстро врубилась и успела сдержать едва не выскочившую наружу гримасу отвращения. Воображение чуть не сыграло с ней злую шутку – эстонка слишком живо представила себе месиво черных складок, но тут же мило улыбнулась начальнице. …О господи, говорят, что негры очень сильно пахнут… Черт с ними, ладно! Похоже, в моей карьере наступают перемены. Ну суки, теперь держитесь, за все заплатите…
– О’кей, ледиз, пойдемте, а то еще потребуете сверхурочных…
Внесенная заместителем проект-менеджера правка давно уже слетала за океан и вернулась автоматически одобренной. Сервера, на которых жила система, разогнали обновления по локалке – на каждый причастный к вопросу личный планшет, в каждый программно-аппаратный комплекс систем управления инженерными сетями, в сети частных подрядчиков, обновления из-за океана беспрекословно прошли файрволлы даже на серверах тактических СУ – словом, всюду.
В одном из кабинетов здания, на четвертом этаже, у сменного системного оператора минной защиты на мониторе вылезла небольшая, с ладошку, табличка со списком изменений, требующих ручного подтверждения. Боевые операторы уже сдали смену и выжидающе нависали над ним – скоро в менеджерском баре будет не протолкнуться, не идти же к солдатам, где бильярды изорваны и можно влегкую получить по морде. Специалист высокого класса, работающий в HT[4] не первый год, мельком окинул взглядом список – ага, рутина. Строке, где «и/или» заменялось на «или», он, естественно, не придал значения – хоть она и принадлежала директории «Параметры цели». Парни из MPRI[5], занимающиеся мониторингом внешнего периметра, постоянно обновляют базу данных тактической системы, чтоб не тратить минометные заряды попусту, и нейросистема управления минными полями во многом обновляется их данными. Поправка изменила параметры цели – теперь для датчиков интеллектуального минного поля врага выше восьми футов не существовало.
– О, гляньте-ка, парни. Руководство ваше приперлось… – процедил сановский сервис-менеджер, улыбаясь и салютуя бокалом пива начальнице базы, вошедшей в бар с несколькими коллегами.
– Ишь ты, перекинуться успели, накрасились.
– Ебаться хотят.
– Точно. Митч, слышь, сегодня наша леди-босс встает такая, жиры свои повыкатила, и говорит – не бойтесь, типа, гайз, за харрасмент не обижаюсь, прикинь!
– Ну и займитесь, парни, чего там!
– Да у кого встанет-то на такую корову! Я бы лучше во-о-он ту, что в прошлом месяце приехала, кто она у вас, Сол? Вон та, в джинсах?
– А-а, Джуди. Не, Майк, обломайся, она уже вон с той дылдой живет, шведкой, по-моему, или кто она там, финка. Я позавчера подкатывался, тухляк.
– Истоуниа, по-моему, черт знает, где это… Ничего, захочешь сверхурочных – и на эту встанет! Кстати, наш босс сегодня говорил, что она его вызывала, типа хочет аренду поднять, сука. Вот кому надо окучивать этот баобаб-с, а то хрен нам вместо бонусов по экономии. О, наши плантаторы! Эй, парни, давайте к нам!
– Привет, парни. Митч, Кэл, как дела? Привет, Боб! Вы какие на бильярд? А, да, конечно, Марша. Давай нам по хайнекену для начала. Да, конечно, большие.
– Вашими молитвами, бездельники… Ну-у, за бильярд можешь не беспокоиться, фроги[6] играют вторую, за ними динкорповские, и только потом мы. Кстати, Гэри, а че принесло этих лягушатников? Я понимаю, что охраняют каких-то немалых шишек, вроде как они дорогие?
– Да, принесло на нашу задницу этих уродов… Прилетели двое от Фраматом[7], вся охрана барриловская[8], лаптопы по десять тысяч, туфли крокодил. Короче, фу-ты нуты, не какашкой серим, Евро-о-опа. И нам из хедкуотер[9] сразу давай ебать мозги – «обеспечить, приоритет, чтоб днем и ночью…» – ну, вы понимаете, короче. А план – план давай, план никто не отменяет… Суки. Вот так, парни, ебемся мы круглые сутки, мартышек жжем почем зря, по две штуки в смену, а система падает, у мартышек шлемы дымятся, баг на баге… Вот, еле вырвались пивка хлебнуть, пусть там без нас пока ебутся, да, Эрон?
– Точно, Диш. Я просто наслаждаюсь, когда представляю, как эта жирная скотина сейчас крутится на моем месте. Помеха там жуткая, чипы начинают пиздеть уже через десять минут, и мартышку надо отводить на замену…
– Эй, парни! Мы не очень-то понимаем, о чем вы! Давайте хоть введите в курс, а то мы сидим как ковбои в театре!
– Ну, основное вы знаете, да?
– Конечно, ты скажи, чем вам насолили фрогз.
– Русские, когда делали свои бомбы, додумались извлекать из отходов изотопы, короче, такие довольно ценные штуки. Когда они бросили свой завод, в трубопроводах и всяких аппаратах осталось просто море всего, вот боссы и впарили что-то из этого дерьма фрогам. А там, где оно лежит, такой гаммафон, что у наших шлемов портятся потроха. Вот и представьте – идет мартышка по коридору, забитому всякими железками, и у нее падает канал связи с сервером! Прикинь!
– Ну, падает, и че? Мартышка перестает слушаться?
– Не… Как сказать… Вот ты в детстве играл в видеоигры…
– А сейчас, думаешь, я че делаю? Я…
– Да погоди, Майк, дай ему сказать!
– Ну, вот, я че говорю, когда пересидишь в какую-нибудь стрелялку, выходишь на улицу, и все кажется каким-то дурацким, как в игре, да?
– Да, Эрон, точно. Так и кажется, что вот тот мистер сейчас ка-ак достанет рэйлган или превратится в мертвеца. Зеле-е-еного такого, прям аж видишь…
– Вот. А они, прикиньте, парни, сидят в своих шлемах уже по три, по пять лет.
– Эрон, а директория Р? Забыл? С шестидесятого где-то и ниже?
– О, точно, Диш. Вон, Дитрих говорит, что есть еще те, кто бегает по этой вонючей фабрике с самого начала. Так вот, у них мозги свихнулись уже настолько, что они без канала связи не отличат свою задницу от твоей, понял? Они думают, что играют в видеоигру… Хотя нет, они не играют, они на полном серьезе убивают дракончиков и ебут принцесс, прикольно, да? А сами в это время ходят по цехам и делают разные нужные штуки. Правда, когда надо делать что-то сложное, ну, где мало-мальские приборы со стрелками, система отключает им эту гребаную Страну Оз и показывет, как есть. И пока он не сделает, не включает. Вон, про ихний Оз лучше у Дитриха, он им там че-то подкручивает, а я больше с железом.
– Эти рашенз такие тупые? Правда, Диш?
– Ты, типа, сам не знаешь. Где они, и где мы… Дитрих, ну, че у них там?
– Ха, Кэл, ты просто приходи ко мне в зону, я тебе напялю этот чертов горшок, и ты все посмотришь сам! Не, парни, кроме шуток – джапы придумали просто классную штуку, мы как глянем, так и сидим ржем, словно укуренные. Если б они еще не ломались, так я бы работал просто бесплатно, такая умора. Привыкнуть невозможно, честное слово! А какие аватары они себе выбирают из базы! О, фроги доиграли. Может, влезем?
– Кстати, мисс Мэрфи, немного о работе, о’кей? Поторопите парней из «Келлога»[10] с началом демонтажа четверки и первого, а то мне так и сыплются мейлы из «Амершам»[11], просят разрешения приехать и пинать их на месте.
– Хорошо, Сара, спасибо за информацию. Я вижу, ты еще что-то хочешь сказать?
– Да, мисс Мэрфи. Пока девочки танцуют… Небольшой совет – ваш предшественник, мистер Сатил, перед холодами всегда заказывал в хэдкуотер сотню тысяч галлонов ди-эф[12], и когда дороги заметало, и наши уважаемые частники оставались без горючки, то очень неплохо… Ну, вы понимаете. И я всегда согласовывала с Кэтринбургом график пропуска наливников для наших частников… Есть там в UCRI[13] местное отделение PAE[14], а в нем есть такой мистер Малруни, так мы…
– Сколько берет этот Малруни?
– Пять за неделю.
– А… – негритянка ткнула пальцем вверх, подразумевая непосредственное руководство.
– Не в курсе. Логистика, понятно, на мне, а…
– Остальное – мои головняки, так? Эккаунтеры[15], файненшл комиссар?[16]
– Точно, мисс Мэрфи.
– О’кей. Значит, Сара, завтра поутру подойдешь, и займемся.
– Отлично, мисс Мэрфи. О, наши юные леди возвращаются. Ну, хорошо вам отдохнуть, до завтра.
– Сара, погоди, я с тобой!
– Пока, Сара. Пока, Гвен. Нет, нет, Энни! Садись поближе. Вот так. Любишь танцы?
– Конечно, мэм.
– Как ты похорошела, такая розовая, свежая… Слушай, Энни, не называй меня мэм. Я Нора, о’кей? А то я сразу вспоминаю, что я старая и толстая.
– Нет, какая же вы старая, мэ…
– Нора.
– О’кей, Нора. Нора, вы совсем не старая и не толстая.
– Вот так лучше. Что вам взять, леди? Джуди, ты посидишь еще с нами?
Бармен отправил новой начальнице базы еще три бесплатных Миллера и подумал, что с этой сукой все будет куда труднее, чем со стариной Сатилом, веселым и открытым парнем. …Жаль, что он уехал. Хотя его можно понять – ему, наверное, было трудновато здесь, в этой чертовой холодной заднице. А получают сейчас в Индии почти как в Штатах, некоторые даже говорят, что и побольше. Ох, ни хера!..
– Глянь-ка, Марш, как новая леди-босс тискает свою подружку. Прямо как морпех.
– Вау! Точно, босс! Вот это любовь, а? Факин Ромео'н'факин Джульет! Я аж возбудилась!
– Если тебе так нравится, переходи в солдатский, к Айзеку. У него там чуть ли не ебутся за столиками.
– В гробу я видала солдатские чаевые, Гай. Черт, ну это точно Ромео и Джульет!
– Лишь бы не Отелло'н'Десдимон. Смотри, как нервничает эта малышка. Похоже, начальница подрезала свою Десдимон у нее. Ладно, это все хорошо, только давай-ка работать. Смотри, программисты допили, иди-ка повтори им пивка. О, фак… Несет нашего папочку. Марша, я кому сказал?! Исчезла!
– Привет, Гай.
– Добрый вечер, мистер Райерсон. Как обычно?
– Ага. Что слышно, Гай?
– Что слышно? Ничего интересного, сэр, разве что у наших федералов назревает нечто вроде треугольника. Вот стою любуюсь.
– Да ты че, Гай, ты ничего не попутал? Думаешь, меня начали интересовать сплетни?
– Сэр, там наша новая леди-босс.
– А, вот че. Тогда другое дело. И что, сидят, зажимаются?
– Точно, сэр. А третья сидит рядом и скрипит зубами, аж досюда слыхать. Во-он, обернитесь потихоньку. Три столика у прохода, и за ними, вон, у стены. Нашли?
– Ага. Опра отбила шведку у маленькой джуиш-гел… Как трогательно. Повтори-ка мне, Гай.
– Истонку.
– Че ты там бурчишь?
– Я говорю, истонку, сэр. Эта девка не шведка, а истонка. Из янг балтик демокрэси.
– Какая разница, Гай. Ладно, пойду-ка я к Айзеку. Давай тут не зевай, а то я вторую неделю ничего, кроме дешевых сплетен, от тебя не вижу. Соберись, приятель, подключи резервы, понял?
– Да, сэр, конечно.
– Да, мисс Мэрфи, я поняла.
– А ты, Джудит, я все еще не слышу тебя. Ты не уснула?
– Да, конечно, конечно… Я просто не могу поверить, как же так… Я была там в детстве, папа работал там в какой-то небольшой компании… Детройт, нет, ну надо же… Что же тогда творится в южных штатах? Там же еще больше спиков… Мисс Мэрфи, слушайте, а как же тогда моя подружка из Пайнсэндс, это в Аризоне, Хуанита, мы же постоянно переписываемся по и-мэйл?
– Ну, Джуди, ты меня удивляешь. А еще сетевой инженер.
– Да, да, конечно… Извините, я сейчас…
– О, маленькая Джуди, похоже, нас покинула.
– Мисс Мэрфи…
– Нора.
– Да, простите. Нора. Вы не наживете неприятностей, если кто-нибудь проболтается?
– Ты же не сдашь меня, моя маленькая Энни?
– Конечно, нет. Нора.
– Ну, а больше меня никто не интересует. Ты не хочешь сыграть на бильярде? Как раз французы уходят.
– …
– Бери пиво, пойдем.
Все собравшиеся в ситуационном зале имели несколько недовольный вид – бывший супервайзер, толстый седой индиец, отмотавший свой контракт неделю назад, никогда не заставлял их бессмысленно досиживать смену и едва ли не в первых рядах отправлялся в бар по окончании реальной работы. А эта сука… Пусть так истово рвут жопу у частников, мы-то госслужащие. Да еще в Росс… тьфу ты – в NCA[3]; не, надо отвыкать, а то вот так вырвется когда-нибудь, и все. Нарваться на штраф с этой черной сукой, похоже, не проблема…
Наконец, сука достучала что-то и поднялась, потягиваясь во всю ширину своей немаленькой туши. У всех мужчин одновременно промелькнула мысль – …а ведь кому-то придется трудиться над этим мясом, шастая по вечерам в командирский модуль. Хотя, может, она не станет перебирать всех подчиненных, ограничится двумя-тремя. Однако надежды мало – эти черножопые обезьяны неимоверно ебливы, и заебанный черной начальницей белый парень давно уже стал притчей во языцех. А обломаешь – тут же или по работе доебки, или вообще засадит, обвинив в домогательстве, сейчас это еще легче, чем искать ошибки в работе. Эх, только бы не я… – Мрачные сотрудники дружно отвели глаза от тяжко колышащейся плоти под бежевой формой.
– Джентльмены, можете не опасаться и смотреть на меня сколько влезет, исков за харрасмент подавать не планирую. Мужчины для меня не существуют, – с потугой на шутку произнесла (или все же произнес?) замначальника, широко улыбаясь. – Все, леди и джентльмены, до завтра. Спасибо за работу.
– Да, мэм, спасибо вам, до завтра… – наперебой заголосили давно собравшиеся сотрудники и, словно школьники, ломанулись на выход.
Впрочем, спешили покинуть ситуационную одни мужчины, женщины только начали собираться, вводя пароли и сливая результаты в базу.
– Как школьники, честное слово… – томно улыбаясь, отметила тимлидер логистов. – Сейчас в баре не останется ни одного свободного бильярда.
– Может, тогда лучше с нами, в тренажерный?
– Нет уж, Гвен, пусть уж я лучше превращусь в корову за эти полгода, чем пойду нюхать пот этих чертовых русских.
– Да ладно вам, там их всего трое-четверо. И потом, это не русские, а… Мишель, как их?
– Бьелла-рашииз. Вполне нормальные девочки, Сара, зря ты. Если тебе не сказать, ты и не заметишь, что они только полгода, как увидели цивилизацию. Уже свободно говорят по-человечески, даже перестали убегать с визгом из сауны, когда заходят парни.
– Все равно. Нет, Мишель, ни за что. И попомни мои слова – мы еще пожалеем, что так возимся с ними. Уж мне-то про русских нового никто не расскажет – посмотрела я на них. Что в Приштине, что в Цхинвали, что в Самаре. Это самые настоящие варвары, тупые и необучаемые. Хоть чистые рашенз, хоть юкрэйнерз, хоть эти, как их там…
– Вау, Сара, вы застали Югославию? – вступила в беседу новая начальница. – Вы давно на службе?
– Четвертый контракт. Югославия, Чечня – правда, там мы были под прикрытием какой-то гражданской организации, потом Грузия, Иран – и вот я здесь. В мае еду домой – все, хватит, теперь я обеспечена.
– Да-а, вы славно потрудились на дядю Сэма… Не будете продлевать?
– Нет, мэм. Еще пять лет России… простите, мэм, – NCA, конечно, это не то, о чем я мечтаю. Переживу еще одну зиму – и все.
– Да, зима здесь не подарок, вы правы.
– О, мэм! Это еще совсем не зима, поверьте! – логистку шумно поддержали все остальные: – Да уж, вы еще увидите, что здесь будет через месяц!
– Да бросьте?! – изумилась начальница. – Неужели будет еще холоднее?
– Сейчас – тепло! – с удовольствием принялись пугать начальницу подчиненные. – К Рождеству вы возьмете со склада еще один анорак и еще два обогревателя в свой модуль!
– О май гат. Вы меня не пугаете, гелз?! – шутливо замахала руками начальница. – Ничего, будем пить виски и разведем здесь костер. А может, кто-нибудь и согреет меня в моем модуле… – Начальница почти незаметно задержала потемневший взгляд на рослой эстонке из контрактного отдела.
Та быстро врубилась и успела сдержать едва не выскочившую наружу гримасу отвращения. Воображение чуть не сыграло с ней злую шутку – эстонка слишком живо представила себе месиво черных складок, но тут же мило улыбнулась начальнице. …О господи, говорят, что негры очень сильно пахнут… Черт с ними, ладно! Похоже, в моей карьере наступают перемены. Ну суки, теперь держитесь, за все заплатите…
– О’кей, ледиз, пойдемте, а то еще потребуете сверхурочных…
Внесенная заместителем проект-менеджера правка давно уже слетала за океан и вернулась автоматически одобренной. Сервера, на которых жила система, разогнали обновления по локалке – на каждый причастный к вопросу личный планшет, в каждый программно-аппаратный комплекс систем управления инженерными сетями, в сети частных подрядчиков, обновления из-за океана беспрекословно прошли файрволлы даже на серверах тактических СУ – словом, всюду.
В одном из кабинетов здания, на четвертом этаже, у сменного системного оператора минной защиты на мониторе вылезла небольшая, с ладошку, табличка со списком изменений, требующих ручного подтверждения. Боевые операторы уже сдали смену и выжидающе нависали над ним – скоро в менеджерском баре будет не протолкнуться, не идти же к солдатам, где бильярды изорваны и можно влегкую получить по морде. Специалист высокого класса, работающий в HT[4] не первый год, мельком окинул взглядом список – ага, рутина. Строке, где «и/или» заменялось на «или», он, естественно, не придал значения – хоть она и принадлежала директории «Параметры цели». Парни из MPRI[5], занимающиеся мониторингом внешнего периметра, постоянно обновляют базу данных тактической системы, чтоб не тратить минометные заряды попусту, и нейросистема управления минными полями во многом обновляется их данными. Поправка изменила параметры цели – теперь для датчиков интеллектуального минного поля врага выше восьми футов не существовало.
– О, гляньте-ка, парни. Руководство ваше приперлось… – процедил сановский сервис-менеджер, улыбаясь и салютуя бокалом пива начальнице базы, вошедшей в бар с несколькими коллегами.
– Ишь ты, перекинуться успели, накрасились.
– Ебаться хотят.
– Точно. Митч, слышь, сегодня наша леди-босс встает такая, жиры свои повыкатила, и говорит – не бойтесь, типа, гайз, за харрасмент не обижаюсь, прикинь!
– Ну и займитесь, парни, чего там!
– Да у кого встанет-то на такую корову! Я бы лучше во-о-он ту, что в прошлом месяце приехала, кто она у вас, Сол? Вон та, в джинсах?
– А-а, Джуди. Не, Майк, обломайся, она уже вон с той дылдой живет, шведкой, по-моему, или кто она там, финка. Я позавчера подкатывался, тухляк.
– Истоуниа, по-моему, черт знает, где это… Ничего, захочешь сверхурочных – и на эту встанет! Кстати, наш босс сегодня говорил, что она его вызывала, типа хочет аренду поднять, сука. Вот кому надо окучивать этот баобаб-с, а то хрен нам вместо бонусов по экономии. О, наши плантаторы! Эй, парни, давайте к нам!
– Привет, парни. Митч, Кэл, как дела? Привет, Боб! Вы какие на бильярд? А, да, конечно, Марша. Давай нам по хайнекену для начала. Да, конечно, большие.
– Вашими молитвами, бездельники… Ну-у, за бильярд можешь не беспокоиться, фроги[6] играют вторую, за ними динкорповские, и только потом мы. Кстати, Гэри, а че принесло этих лягушатников? Я понимаю, что охраняют каких-то немалых шишек, вроде как они дорогие?
– Да, принесло на нашу задницу этих уродов… Прилетели двое от Фраматом[7], вся охрана барриловская[8], лаптопы по десять тысяч, туфли крокодил. Короче, фу-ты нуты, не какашкой серим, Евро-о-опа. И нам из хедкуотер[9] сразу давай ебать мозги – «обеспечить, приоритет, чтоб днем и ночью…» – ну, вы понимаете, короче. А план – план давай, план никто не отменяет… Суки. Вот так, парни, ебемся мы круглые сутки, мартышек жжем почем зря, по две штуки в смену, а система падает, у мартышек шлемы дымятся, баг на баге… Вот, еле вырвались пивка хлебнуть, пусть там без нас пока ебутся, да, Эрон?
– Точно, Диш. Я просто наслаждаюсь, когда представляю, как эта жирная скотина сейчас крутится на моем месте. Помеха там жуткая, чипы начинают пиздеть уже через десять минут, и мартышку надо отводить на замену…
– Эй, парни! Мы не очень-то понимаем, о чем вы! Давайте хоть введите в курс, а то мы сидим как ковбои в театре!
– Ну, основное вы знаете, да?
– Конечно, ты скажи, чем вам насолили фрогз.
– Русские, когда делали свои бомбы, додумались извлекать из отходов изотопы, короче, такие довольно ценные штуки. Когда они бросили свой завод, в трубопроводах и всяких аппаратах осталось просто море всего, вот боссы и впарили что-то из этого дерьма фрогам. А там, где оно лежит, такой гаммафон, что у наших шлемов портятся потроха. Вот и представьте – идет мартышка по коридору, забитому всякими железками, и у нее падает канал связи с сервером! Прикинь!
– Ну, падает, и че? Мартышка перестает слушаться?
– Не… Как сказать… Вот ты в детстве играл в видеоигры…
– А сейчас, думаешь, я че делаю? Я…
– Да погоди, Майк, дай ему сказать!
– Ну, вот, я че говорю, когда пересидишь в какую-нибудь стрелялку, выходишь на улицу, и все кажется каким-то дурацким, как в игре, да?
– Да, Эрон, точно. Так и кажется, что вот тот мистер сейчас ка-ак достанет рэйлган или превратится в мертвеца. Зеле-е-еного такого, прям аж видишь…
– Вот. А они, прикиньте, парни, сидят в своих шлемах уже по три, по пять лет.
– Эрон, а директория Р? Забыл? С шестидесятого где-то и ниже?
– О, точно, Диш. Вон, Дитрих говорит, что есть еще те, кто бегает по этой вонючей фабрике с самого начала. Так вот, у них мозги свихнулись уже настолько, что они без канала связи не отличат свою задницу от твоей, понял? Они думают, что играют в видеоигру… Хотя нет, они не играют, они на полном серьезе убивают дракончиков и ебут принцесс, прикольно, да? А сами в это время ходят по цехам и делают разные нужные штуки. Правда, когда надо делать что-то сложное, ну, где мало-мальские приборы со стрелками, система отключает им эту гребаную Страну Оз и показывет, как есть. И пока он не сделает, не включает. Вон, про ихний Оз лучше у Дитриха, он им там че-то подкручивает, а я больше с железом.
– Эти рашенз такие тупые? Правда, Диш?
– Ты, типа, сам не знаешь. Где они, и где мы… Дитрих, ну, че у них там?
– Ха, Кэл, ты просто приходи ко мне в зону, я тебе напялю этот чертов горшок, и ты все посмотришь сам! Не, парни, кроме шуток – джапы придумали просто классную штуку, мы как глянем, так и сидим ржем, словно укуренные. Если б они еще не ломались, так я бы работал просто бесплатно, такая умора. Привыкнуть невозможно, честное слово! А какие аватары они себе выбирают из базы! О, фроги доиграли. Может, влезем?
– Кстати, мисс Мэрфи, немного о работе, о’кей? Поторопите парней из «Келлога»[10] с началом демонтажа четверки и первого, а то мне так и сыплются мейлы из «Амершам»[11], просят разрешения приехать и пинать их на месте.
– Хорошо, Сара, спасибо за информацию. Я вижу, ты еще что-то хочешь сказать?
– Да, мисс Мэрфи. Пока девочки танцуют… Небольшой совет – ваш предшественник, мистер Сатил, перед холодами всегда заказывал в хэдкуотер сотню тысяч галлонов ди-эф[12], и когда дороги заметало, и наши уважаемые частники оставались без горючки, то очень неплохо… Ну, вы понимаете. И я всегда согласовывала с Кэтринбургом график пропуска наливников для наших частников… Есть там в UCRI[13] местное отделение PAE[14], а в нем есть такой мистер Малруни, так мы…
– Сколько берет этот Малруни?
– Пять за неделю.
– А… – негритянка ткнула пальцем вверх, подразумевая непосредственное руководство.
– Не в курсе. Логистика, понятно, на мне, а…
– Остальное – мои головняки, так? Эккаунтеры[15], файненшл комиссар?[16]
– Точно, мисс Мэрфи.
– О’кей. Значит, Сара, завтра поутру подойдешь, и займемся.
– Отлично, мисс Мэрфи. О, наши юные леди возвращаются. Ну, хорошо вам отдохнуть, до завтра.
– Сара, погоди, я с тобой!
– Пока, Сара. Пока, Гвен. Нет, нет, Энни! Садись поближе. Вот так. Любишь танцы?
– Конечно, мэм.
– Как ты похорошела, такая розовая, свежая… Слушай, Энни, не называй меня мэм. Я Нора, о’кей? А то я сразу вспоминаю, что я старая и толстая.
– Нет, какая же вы старая, мэ…
– Нора.
– О’кей, Нора. Нора, вы совсем не старая и не толстая.
– Вот так лучше. Что вам взять, леди? Джуди, ты посидишь еще с нами?
Бармен отправил новой начальнице базы еще три бесплатных Миллера и подумал, что с этой сукой все будет куда труднее, чем со стариной Сатилом, веселым и открытым парнем. …Жаль, что он уехал. Хотя его можно понять – ему, наверное, было трудновато здесь, в этой чертовой холодной заднице. А получают сейчас в Индии почти как в Штатах, некоторые даже говорят, что и побольше. Ох, ни хера!..
– Глянь-ка, Марш, как новая леди-босс тискает свою подружку. Прямо как морпех.
– Вау! Точно, босс! Вот это любовь, а? Факин Ромео'н'факин Джульет! Я аж возбудилась!
– Если тебе так нравится, переходи в солдатский, к Айзеку. У него там чуть ли не ебутся за столиками.
– В гробу я видала солдатские чаевые, Гай. Черт, ну это точно Ромео и Джульет!
– Лишь бы не Отелло'н'Десдимон. Смотри, как нервничает эта малышка. Похоже, начальница подрезала свою Десдимон у нее. Ладно, это все хорошо, только давай-ка работать. Смотри, программисты допили, иди-ка повтори им пивка. О, фак… Несет нашего папочку. Марша, я кому сказал?! Исчезла!
– Привет, Гай.
– Добрый вечер, мистер Райерсон. Как обычно?
– Ага. Что слышно, Гай?
– Что слышно? Ничего интересного, сэр, разве что у наших федералов назревает нечто вроде треугольника. Вот стою любуюсь.
– Да ты че, Гай, ты ничего не попутал? Думаешь, меня начали интересовать сплетни?
– Сэр, там наша новая леди-босс.
– А, вот че. Тогда другое дело. И что, сидят, зажимаются?
– Точно, сэр. А третья сидит рядом и скрипит зубами, аж досюда слыхать. Во-он, обернитесь потихоньку. Три столика у прохода, и за ними, вон, у стены. Нашли?
– Ага. Опра отбила шведку у маленькой джуиш-гел… Как трогательно. Повтори-ка мне, Гай.
– Истонку.
– Че ты там бурчишь?
– Я говорю, истонку, сэр. Эта девка не шведка, а истонка. Из янг балтик демокрэси.
– Какая разница, Гай. Ладно, пойду-ка я к Айзеку. Давай тут не зевай, а то я вторую неделю ничего, кроме дешевых сплетен, от тебя не вижу. Соберись, приятель, подключи резервы, понял?
– Да, сэр, конечно.
– Да, мисс Мэрфи, я поняла.
– А ты, Джудит, я все еще не слышу тебя. Ты не уснула?
– Да, конечно, конечно… Я просто не могу поверить, как же так… Я была там в детстве, папа работал там в какой-то небольшой компании… Детройт, нет, ну надо же… Что же тогда творится в южных штатах? Там же еще больше спиков… Мисс Мэрфи, слушайте, а как же тогда моя подружка из Пайнсэндс, это в Аризоне, Хуанита, мы же постоянно переписываемся по и-мэйл?
– Ну, Джуди, ты меня удивляешь. А еще сетевой инженер.
– Да, да, конечно… Извините, я сейчас…
– О, маленькая Джуди, похоже, нас покинула.
– Мисс Мэрфи…
– Нора.
– Да, простите. Нора. Вы не наживете неприятностей, если кто-нибудь проболтается?
– Ты же не сдашь меня, моя маленькая Энни?
– Конечно, нет. Нора.
– Ну, а больше меня никто не интересует. Ты не хочешь сыграть на бильярде? Как раз французы уходят.
– …
– Бери пиво, пойдем.
7
Эвакуацию населения начали с Хаслей, как с более удобного, равнинного пункта. Под утро, прижав население ADS-генератором[17], Командир высадил на трех окраинах Хаслей группы с установками ИНЧ[18]. Парни быстро развернули излучатели и заняли позиции для их охраны. Командир удовлетворенно наблюдал, как на большом мониторе зажглись ярко-зеленым контрольные точки, окруженные россыпью охраны. Установки оттестировались, сами вошли в сеть и доложили о готовности. Инженер-кореец вывел визуализацию, и над схематичным спутниковым изображением малоэтажной застройки распростерлись слабеющие к краям оранжевые фракталы покрытия, в местах наложения друг на друга мигающие красным. Командир ткнул сигарой в экран:
– Главное, следи, чтоб никто из парней не оказался в этих красных полосах. Кван, ты уже послал парням координаты?
– Да, сэр.
– Получение подтвердили?
– Да, сэр. И сат[19] на подходе. Как встанет канал, начинать?
– Конечно. Иванов, смотри – ты должен убедиться, что твои люди не попадают под боковые лепестки диаграммы направленности. Там у них просто встанут моторы[20], и ты лично повезешь их к Казимежу объяснять, как это так получилось, что родная контора попала на пятизначные выплаты. Точно, Казимеж?
Следящий за действиями командования группы Сэведж куратор-поляк кивнул, мрачно глядя с экрана на веселого Командира: русский явно приложился к фляжке и натаскивал своего зама навеселе, но доказать это было невозможно. Да и ставить его на место уже бессмысленно – последняя боевая операция, и до самого Рождества он будет болтаться по базе, сдавая имущество и документацию. Вот там его можно будет взять за белы яйца, утешал себя поляк. А пока надо потерпеть, за срыв операции по голове не погладят.
– Сигнал пошел, сэр, – доложил кореец.
– Дуплекс? Скорость штатная?
– Тестирую. – Кореец с неуловимой быстротой щелкал по клавиатуре.
– Дай общий.
– Есть общий, сэр, – отозвался второй оператор, черкнув по планшету.
– Сэведж-фест. Готовность докладываем. Агрба[21], помнишь, как по-английски «готов»?
– Команды в эфире только на английском! – радостно прошипел поляк, но Командиру это было уже до лампочки:
– Э, Пшездецки, твою бога душу! Какого хуя?! Я боевой приказ отдаю, твою мать! Пасешь сидишь – ну и паси, а в боевой обмен тебе лезть нельзя!
– Ну ты, пся, сдашь ты имущество…
– Я, бля, щас операцию на хуй остановлю, пшек ебаный, понял?! – взревел побагровевший Командир, наслаждаясь возможностью безнаказанно посылать аж самого куратора: на самом деле, инструкции настрого запрещали куратору вмешиваться в ведение боя. – Еще, сука, вякнешь там хоть раз! Дублирую: Сэведж-фест, готовность.
– Главное, следи, чтоб никто из парней не оказался в этих красных полосах. Кван, ты уже послал парням координаты?
– Да, сэр.
– Получение подтвердили?
– Да, сэр. И сат[19] на подходе. Как встанет канал, начинать?
– Конечно. Иванов, смотри – ты должен убедиться, что твои люди не попадают под боковые лепестки диаграммы направленности. Там у них просто встанут моторы[20], и ты лично повезешь их к Казимежу объяснять, как это так получилось, что родная контора попала на пятизначные выплаты. Точно, Казимеж?
Следящий за действиями командования группы Сэведж куратор-поляк кивнул, мрачно глядя с экрана на веселого Командира: русский явно приложился к фляжке и натаскивал своего зама навеселе, но доказать это было невозможно. Да и ставить его на место уже бессмысленно – последняя боевая операция, и до самого Рождества он будет болтаться по базе, сдавая имущество и документацию. Вот там его можно будет взять за белы яйца, утешал себя поляк. А пока надо потерпеть, за срыв операции по голове не погладят.
– Сигнал пошел, сэр, – доложил кореец.
– Дуплекс? Скорость штатная?
– Тестирую. – Кореец с неуловимой быстротой щелкал по клавиатуре.
– Дай общий.
– Есть общий, сэр, – отозвался второй оператор, черкнув по планшету.
– Сэведж-фест. Готовность докладываем. Агрба[21], помнишь, как по-английски «готов»?
– Команды в эфире только на английском! – радостно прошипел поляк, но Командиру это было уже до лампочки:
– Э, Пшездецки, твою бога душу! Какого хуя?! Я боевой приказ отдаю, твою мать! Пасешь сидишь – ну и паси, а в боевой обмен тебе лезть нельзя!
– Ну ты, пся, сдашь ты имущество…
– Я, бля, щас операцию на хуй остановлю, пшек ебаный, понял?! – взревел побагровевший Командир, наслаждаясь возможностью безнаказанно посылать аж самого куратора: на самом деле, инструкции настрого запрещали куратору вмешиваться в ведение боя. – Еще, сука, вякнешь там хоть раз! Дублирую: Сэведж-фест, готовность.