Страница:
В четыре часа утра он пришел сменить ее. За всю ночь Ванесса просыпалась всего лишь раз, поинтересовавшись при этом, что происходит. Поначалу Дебра испугалась, что сильный жар лишил больную памяти, но потом успокоилась, видя, что та все воспринимает правильно.
— Ах да! Теперь припоминаю. Я упала, а вы с Лоуренсом меня спасли. Который час? Похоже, сейчас еще ночь. — Ванесса посмотрела на будильник. — Господи! Естественно, сейчас середина ночи! Дорогая моя, вам следует быть в постели в такое время…
— У вас был жар, и мы решили, что один из нас будет дежурить у вашей постели. Я сварила куриный суп. Не хотите поесть? — спросила Дебра, вспомнив о том, что Ванесса не ела с утра.
— Я бы не хотела доставлять вам лишние хлопоты.
— Напротив, мне будет приятно.
Не дав ей возможности возразить, Дебра спустилась вниз и подогрела суп. Поев, Ванесса заснула, а потом с твердым намерением подежурить пришел Лоуренс.
— Обещаю, если понадобится твоя помощь, обязательно разбужу. — И с этими словами он ласково вытолкал Дебру из комнаты.
Нет смысла спорить, она очень устала. Такие впечатляющие события произошли в этот день: падение и болезнь Ванессы, чудесное превращение враждебных отношений с шефом в романтические. Кто бы мог подумать, что все это случится меньше чем за одни сутки? Ей все-таки надо рассказать Лоуренсу всю правду, но как начать разговор, если он всякий раз при упоминании о том, что она встречалась с женатым мужчиной, мрачнеет, хмурится и злится. Между ними мгновенно возникает отчужденность, способная погубить новую, едва родившуюся любовь. И все же сознание того, что она обманывает его, занозой сидело в ее сердце. Скоро, очень скоро она раскроет ему правду. И с этой благой мыслью Дебра заснула.
6
7
— Ах да! Теперь припоминаю. Я упала, а вы с Лоуренсом меня спасли. Который час? Похоже, сейчас еще ночь. — Ванесса посмотрела на будильник. — Господи! Естественно, сейчас середина ночи! Дорогая моя, вам следует быть в постели в такое время…
— У вас был жар, и мы решили, что один из нас будет дежурить у вашей постели. Я сварила куриный суп. Не хотите поесть? — спросила Дебра, вспомнив о том, что Ванесса не ела с утра.
— Я бы не хотела доставлять вам лишние хлопоты.
— Напротив, мне будет приятно.
Не дав ей возможности возразить, Дебра спустилась вниз и подогрела суп. Поев, Ванесса заснула, а потом с твердым намерением подежурить пришел Лоуренс.
— Обещаю, если понадобится твоя помощь, обязательно разбужу. — И с этими словами он ласково вытолкал Дебру из комнаты.
Нет смысла спорить, она очень устала. Такие впечатляющие события произошли в этот день: падение и болезнь Ванессы, чудесное превращение враждебных отношений с шефом в романтические. Кто бы мог подумать, что все это случится меньше чем за одни сутки? Ей все-таки надо рассказать Лоуренсу всю правду, но как начать разговор, если он всякий раз при упоминании о том, что она встречалась с женатым мужчиной, мрачнеет, хмурится и злится. Между ними мгновенно возникает отчужденность, способная погубить новую, едва родившуюся любовь. И все же сознание того, что она обманывает его, занозой сидело в ее сердце. Скоро, очень скоро она раскроет ему правду. И с этой благой мыслью Дебра заснула.
6
Ее разбудил шум голосов. Дебра села на кровати, не понимая, где она и что происходит, а когда вспомнила все, то ужаснулась, что так долго проспала. Ведь часы показывали десять.
— Она просыпалась несколько раз за ночь, у нее был жар. Сейчас ей, кажется, намного лучше, — доносился из коридора голос Лоуренса.
Отвечавшей ему женщиной была мисс Уайт. Дебра узнала ее по голосу. Дождавшись, когда они войдут в спальню Ванессы, она вылезла из теплой постели и направилась в ванную. Переодевшись и умывшись, она восстановила в памяти события минувшего дня. Лоуренс… От одного лишь этого имени ее сердце наполнялось нежностью и любовью, а тело начинало томиться желанием. Если бы Ванесса не вскрикнула ночью, они были бы уже любовниками. При воспоминании о его жарких объятиях, соприкосновении их обнаженных тел Дебру бросило в сладостную дрожь. И только холод ванной комнаты вывел ее из этого мечтательного состояния: нагреватель не работал.
Постояв перед дверью Ванессы и прислушавшись к доносившимся звукам, Дебра спустилась в кухню. Там она заметила, что вентиль регулировки огня в печи находится в неправильном положении, — явное свидетельство попыток Лоуренса включить нагреватель. Повернув вентиль и прикрыв дверцу печи, она вышла в сарай за топливом. Когда Дебра вернулась, Лоуренс и доктор были уже в кухне.
— Как тебе удалось оживить это чудовище? — поинтересовался он, задетый за живое. — Я битый час возился с ним, и все напрасно!
— Я знаю заветное слово, — ответила Дебра с улыбкой и зарделась, вспомнив о событиях минувшего вечера.
— Чушь собачья! — презрительно отозвалась доктор Уайт. — В наши дни все решает электричество. — Она ласково положила ухоженную руку на локоть Лоуренса, чем вызвала у Дебры приступ ревности. — Вы были очень внимательны к Ванессе. Рейчел, ее племянница, вернется домой сегодня днем. Я позвоню ей и сообщу о происшествии. Послушайте, у меня сегодня на ланч соберутся друзья. Почему бы и вам не прийти ко мне?
Это приглашение относилось только к Лоуренсу, и Дебра, затаив дыхание, ждала его ответа.
— Благодарю, очень мило с вашей стороны, — учтиво произнес он, — но я не могу позволить себе оставить Дебру здесь одну.
Доктор окинула ее пренебрежительным взглядом с ног до головы и отвернулась.
— А почему нет? Она славно со всем справляется…
— Да, она очень хозяйственная, — с легкостью согласился Лоуренс, но в его голосе сквозила холодность. Он встал рядом с Деброй и обнял ее за плечи. — Она умница.
Его улыбка отражала нежность, а глаза сверкали любовью.
— Что ж, всего хорошего, — ледяным тоном процедила доктор Уайт и, скривив губы в натянутой улыбке, покинула их.
Дебра не осуждала ее, а, напротив, искренне жалела. Не многие женщины могли бы противостоять магическому обаянию Лоуренса.
— Ты был не очень-то ласков с ней, — упрекнула она его.
— А как бы ты хотела, чтобы я поступил? Надо было принять ее приглашение? — Он прищурился. — Гм… От тебя вкусно пахнет.
— Это мыло.
— И им тоже, — подтвердил он и, наклонившись к ее уху, зашептал: — У тебя есть свой специфический аромат, который лично мне кажется очень эротичным. Сверхэротичным, — хрипло уточнил Лоуренс, крепко обнимая Дебру и прижимая ее к себе. — Надеюсь, ты грезила обо мне этой ночью.
Да, у нее были необыкновенные эротические сны: она в них делала и говорила такие вещи, о которых наяву не могла даже и подумать. Боясь, что он догадается об этом по ее глазам, Дебра потупила взор. Порой она испытывала неловкость и смущение, находясь рядом с ним: сказывалось отсутствие опыта.
— А я всю ночь мечтал о тебе. — Он еще крепче обнял ее. Его пальцы быстро расстегнули ее рубашку и, накрыв грудь, стали нежно теребить соски. — Дебра…
Ее имя прозвучало как магическое заклинание. Она инстинктивно прильнула к нему, обняв руками за бедра, выражая готовность покориться его воле.
— Лоуренс! — умоляюще прошептала Дебра. Но он внезапно слегка оттолкнул ее от себя и опустил руки.
— Нет, мы не можем, не сейчас. Ванесса не спит и… Знаешь, я околдован тобой. Твои чары в тысячу раз сильнее любого приворотного зелья. Когда я вижу тебя такой…
При виде раскрытых чувственных губ и призывно вздымающейся пышной груди, глаза Лоуренса потемнели от с трудом сдерживаемой страсти. Дебра затаила дыхание, питая тайную надежду, что он снова обнимет ее. Все, казалось, к этому и шло, но Лоуренс, поборов искушение, молча застегнул наглухо ее рубашку. Кто из них больше дрожал при этом, она не знала.
— Когда я прикасаюсь к тебе, я тешу себя иллюзией, будто я первый мужчина, который подарит тебе божественную радость любви, — сказал он с грустной улыбкой. — Странно, но иногда внутренний мужской шовинизм дает о себе знать.
— А ты обрадовался бы, если б узнал, что ты мой первый любовник?
Глаза Лоуренса сверкнули как молнии. Дебра застыла в испуге, но потом, его взгляд потух, став почти безразличным.
— Не рассказывай сказок, — бесцветным голосом произнес он. — Времена, когда женское целомудрие ценилось высоко, канули в Лету. Наверное, так и должно быть.
— Значит, ты не возражаешь против того, что в моей жизни были и другие мужчины? — неуверенно спросила Дебра. Ей хотелось сказать ему правду, но она не знала, как он отреагирует на это: теоретически — это одно, а вот практически…
— За кого ты меня принимаешь, черт возьми?! Естественно, я ревную, — с чувством возразил он. — Думая о том, что другой мужчина прикасался к тебе, я прихожу в ярость. Но мы уже давно живем во второй половине двадцатого века, и мне придется смириться с тем, что в твоей жизни были любовники, как, впрочем, и в моей.
— Но это не связано с тем, что один из них был женат? — спросила она, стараясь понять его позицию. — Лоуренс, ты так болезненно реагируешь потому, что твои родители развелись? Ты…
— Прекрати! Я не желаю обсуждать это! Ради Бога, неужели ты не понимаешь, что я хочу забыть о твоих любовниках и не вспоминать об этом? Я… Я не намерен говорить на эту тему более! — Он отвернулся. — Пойду и сварю нам кофе.
Он ушел, и Дебра не посмела задержать его. Они были на грани ссоры, их первой ссоры, а она этого не хотела. Ее единственным желанием было сказать правду. А в чем заключалась эта правда? В том, что у нее были чисто платонические, а не физические отношения с женатым мужчиной? Но она чувствовала себя виноватой, как если бы они с Брайаном на самом деле были физически близки. Наверное, всю жизнь ее будет преследовать образ его несчастной беременной жены, на коленях умоляющей вернуть ей мужа. Дебра испытывала чувство стыда и брезгливости по отношению к себе. Ей необходимо было прощение, которое простой смертный дать не мог. Это под силу лишь Господу Богу. Возможно, это и есть ее кара, ее наказание. Что из того, что она порвала все отношения с Брайаном сразу же, как только узнала, что он женат. Ей следовало бы догадаться раньше, что он ведет двойную игру. Она же была наивной, как годовалый ребенок, и ни о чем не подозревала.
Дебра так глубоко погрузилась в эти тяжелые воспоминания, что подпрыгнула от неожиданности, когда Лоуренс произнес:
— Кофе готов.
Они пили кофе в тишине. Ванесса чувствовала себя лучше и даже съела завтрак, приготовленный Лоуренсом. Вновь включили электричество.
— Вода в реке спала. Доктор сказала, что прогноз погоды на сегодня обещает лишь сильный ветер, но без дождя. Мы можем уехать, как только получим звонок от племянницы Ванессы, — сказал Лоуренс.
Дебра не могла смотреть в его сторону. Слезы застилали глаза, а руки так сильно тряслись, что она едва могла держать чашку.
— Прости меня, — тихо произнес он. — Просто… Знаешь, я не привык раскрывать душу и изливать свои чувства перед другими людьми. Меня бесит, когда я представляю тебя с кем-то еще из мужчин. Чем больше я узнаю о тебе, тем меньше понимаю, как ты могла оказаться втянутой в такие унизительные и недостойные тебя отношения. Ты, такая кристально чистая и честная!
— Полагаю, мы оба заняли неправильную позицию. Слишком много впечатлений для столь раннего утра, — дрожащим голосом сказала она.
— Не говоря уж о том, что меня грызет неудовлетворенность, — глухо сообщил он. — Мне бы хотелось утащить тебя куда-нибудь в укромное место, где ты будешь принадлежать только мне. Возможно, мои мечты сбудутся в следующие выходные, а?
Позвонила Рейчел, ее племянница, и сообщила, что скоро прибудет. Дебра и Лоуренс дождались ее приезда.
Рейчел было лет тридцать. Приятной наружности, обходительная и доброжелательная, она быстро вошла в курс дела. От души поблагодарив их, она сказала:
— Мы все время говорим тете, что небезопасно одной оставаться в этом отдаленном доме, особенно зимой. Но здесь она жила со своим мужем, пока тот не умер, и поэтому не хочет покидать это место. Мне понятны ее мотивы, но мы с мужем очень волнуемся за нее. В прошлую зиму дорогу к ее дому три раза заносило непроходимым снегом, а сейчас вот это… — Она горестно вздохнула и пожала плечами. — Но что я могу поделать? Я ценю собственную независимость и не могу посягать на чужую.
Когда они возвращались в Эдинбург, Лоуренс сказал Дебре, что завтра у него состоится встреча, о которой он заранее договорился.
— Обедаю с главой нашего издательского дома Мак-Манусом, — пояснил он.
— Да, конечно. Вы ведь знакомы долгое время, — сухо обронила она и замолчала.
— Откуда ты знаешь? — Он повернулся к ней.
— Не могу сказать точно, просто где-то слышала, — солгала она, не желая, чтобы он догадался, что является объектом сплетен и пересудов в редакции.
Его глаза сверкнули, и она поняла, что он сердится на нее. Но за что? Потому что она упомянула о Мак-Манусе? Что заставило Лоуренса вновь отгородиться от нее? У Дебры не было сил спорить и ссориться с ним. Позднее они обязательно поговорят на эту тему, только не сейчас. Сначала надо осмыслить все случившееся с ними.
Они попрощались на пороге ее дома, и Дебра даже не пригласила его войти. Едва она повернулась к двери, чтобы открыть, как он внезапно схватил ее за руку, развернул к себе и пылко поцеловал. Все ее сомнения рассеялись в тот же момент.
— Не зови меня к себе, — сказал он. — Если я переступлю порог твоего дома, то вряд ли когда-нибудь покину его. И тебе, и мне нужно время. Просто побыть с собой наедине, чтобы разобраться во всем и чтобы в будущем ни один из призраков прошлого не встал между нами. Давай встретимся завтра вечером, поужинаем вместе. Надеюсь, я освобожусь к этому времени.
— Я не смогу, — с сожалением сказала она. — Я обещала друзьям посидеть с их ребенком. У них годовщина свадьбы, и я не хочу подвести их.
— Да… Я все понимаю. — Лоуренс вновь подарил ей продолжительный и нежный поцелуй, поворачивающий душу наизнанку. — Не представляю, как мне удастся что-нибудь сделать, если я все время думаю о тебе.
Из окна своей квартиры Дебра видела, как отъехал его автомобиль, и почувствовала, что вместе с ним уехала часть ее самой.
Приехав в редакцию, она узнала, что Лоуренса не будет на работе весь день.
— Видимо, он звонил еще до начала работы, — сказала Линда, — потому что, когда я вошла, сообщение уже было записано на автоответчике. По всей вероятности, он улетел в Лос-Анджелес.
Легкий холодок пробежал по спине Дебры. Почему он ничего не сказал ей? Почему не позвонил?
Все утро она перепечатывала отрывки из интервью с Уильямом Вестом, стараясь составить его таким образом, чтобы читатели не догадались, что под этим известным писательским именем скрывается женщина. Лоуренс разрешил Дебре сделать это самостоятельно. Работа была не очень трудной и в чем-то даже смешной, но сегодня почему-то все слова казались невыразительными и безжизненными.
Дебра решила уйти на ланч пораньше, надеясь отвлечься от тягостных дум и уже в лучшем настроении снова взяться за работу. Дождя не было, но дул пронизывающий холодный ветер, а над городом нависли свинцовые облака. Закутанная в плащ, с наклоненной головой, погруженная в собственные мысли, она налетела на кого-то на улице и машинально извинилась.
— Дебра!
— Роберт! — Она улыбнулась, приятно удивленная встречей с ним.
— Я как раз направлялся в журнал. Как ты? Как работа?
Ее так и подмывало рассказать ему обо всем, и, словно уловив ее состояние, Роберт сказал:
— Послушай, через пятнадцать минут у меня встреча, но сегодня вечером я буду в городе. Жаклин уехала на неделю к отцу, а я в ее отсутствие решил заняться кое-какими делами. Как насчет того, чтобы поужинать вместе?
Ужин с Робертом… зятем Шона Мак-Мануса. Кто, как не он, мог знать всю подноготную Лоуренса? Ей вдруг захотелось выяснить о нем все, несмотря на зазвучавший вдруг в ее ушах голос тети Агаты, предупреждающий, что она затеяла опасную игру. Действительно, если бы Лоуренс не был против того, чтобы она все о нем знала, он бы и сам рассказал ей о себе. Однако, отбросив все колебания, Дебра кивнула головой.
— Тогда я заеду за тобой около восьми, — сказал Роберт.
Его предложение вернуло ей деловое настроение, и она продолжила свою работу уже в нормальном расположении духа и с творческим настроем. Ненадолго отвлекшись от дела, она позвонила Рейчел и справилась о самочувствии Ванессы. Та постепенно поправлялась. Работая, Дебра вздрагивала при каждом телефонном звонке. Ей нестерпимо хотелось услышать голос Лоуренса. Какие неотложные дела могли заставить его поехать в Лос-Анджелес? И когда же он вернется?
— Ты вся на взводе, — прокомментировала ее состояние Линда. — Что-то случилось?
— Нет… Ничего. А Лоуренс не сказал, будет ли он звонить еще? — Она боялась смотреть на Линду, понимая, что своим вопросом выдала себя.
— Нет, не сказал, — невозмутимо ответила та, будто ничего не заметив. — Полагаю, он сообщит о себе дополнительно, если сочтет это необходимым. Рабочий день закончился, я ухожу, а ты?
— Пожалуй, я еще посижу немного. Что-то мне не нравится статья.
Отчасти это было правдой, но в основном — предлогом для того, чтобы остаться в редакции подольше, на случай если Лоуренс позвонит еще раз.
Прошло уже минут сорок после того, как ушла Линда.
— Ой! Глазам своим не верю! Наша пчелка по-прежнему трудится, вся в пене и в мыле! — задиристо произнесла Трейси, проходя мимо кабинета, и издевательски прибавила: — Везет тебе, однако. Работаешь в непосредственной близости от нашего неприступного красавца шефа. Как он, еще не гонялся за тобой вокруг стола?
— Не смеши меня! — незамедлительно парировала Дебра.
— Правильно, ведь это не в его привычках. Кроме того, я слышала, обстоятельства изменились. А может, правильнее сказать, его запросы стали намного выше? Похоже, мы, современные, старательные и исполнительные женщины, не привлекаем коллег-мужчин, использующих наши способности только во вспомогательной работе. Наши рабочие свитера и протертые джинсы не могут конкурировать с элегантными юбками и высокими каблуками…
Дебра не понимала, к чему та клонит, но знала одно: разговор с Трейси начинает раздражать ее. Последней доставляло истинное удовольствие прицепиться к очередной жертве и довести ее до белого каления.
— Что ж, мне пора, — сказала Дебра, вставая из-за стола.
— Да и мне тоже. Жаль, что Лоуренса нет на месте. У меня как раз есть два билета на “Риголетто” сегодня вечером. Хотела предложить один ему.
— Он не любит оперу. — Слова вылетели машинально, Дебра сразу же сообразила, что допустила ошибку.
— Ах вот как! Откуда ты знаешь, дорогуша? — Трейси злорадно прищурилась.
— Он просто когда-то обмолвился об этом, —как можно равнодушнее произнесла Дебра. — Послушай, мне надо идти. У меня сегодня свидание.
Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы ведущая колонки светских новостей, пронырливая и вездесущая Трейси, догадалась, что она влюблена в шефа. Дебра уже имела возможность убедиться в том, что он очень неохотно рассказывает о своей личной жизни. Если он узнает, что она сплетничает об их отношениях за его спиной, то… Она покинула редакцию в подавленном настроении. Теплившаяся надежда увидеть Лоуренса или поговорить с ним по телефону уступила место горькому разочарованию.
Лос-Анджелес… Каким ветром его занесло туда? Кто рядом с ним там сейчас? Ревность и недоверие — две губительные силы, разрушающие человеческие жизни. Дебра знала и всегда помнила об этом. Но что же делать, если они являются и оборотной стороной любви, ее вечными спутницами?
На улице было промозгло, по-прежнему дул холодный ветер. А что, если ей взять отпуск?
Наверное, она устала и нуждается в отдыхе. И тут же Дебре представился теплый, уютный остров, по песчаному берегу которого бредут они с Лоуренсом, взявшись за руки, и никого нет вокруг… Да, мечты — приятная вещь. Но ох как трудно полностью абстрагироваться от действительности и забыть о том, что в данный момент она в Эдинбурге, а он в Лос-Анджелесе!
— Она просыпалась несколько раз за ночь, у нее был жар. Сейчас ей, кажется, намного лучше, — доносился из коридора голос Лоуренса.
Отвечавшей ему женщиной была мисс Уайт. Дебра узнала ее по голосу. Дождавшись, когда они войдут в спальню Ванессы, она вылезла из теплой постели и направилась в ванную. Переодевшись и умывшись, она восстановила в памяти события минувшего дня. Лоуренс… От одного лишь этого имени ее сердце наполнялось нежностью и любовью, а тело начинало томиться желанием. Если бы Ванесса не вскрикнула ночью, они были бы уже любовниками. При воспоминании о его жарких объятиях, соприкосновении их обнаженных тел Дебру бросило в сладостную дрожь. И только холод ванной комнаты вывел ее из этого мечтательного состояния: нагреватель не работал.
Постояв перед дверью Ванессы и прислушавшись к доносившимся звукам, Дебра спустилась в кухню. Там она заметила, что вентиль регулировки огня в печи находится в неправильном положении, — явное свидетельство попыток Лоуренса включить нагреватель. Повернув вентиль и прикрыв дверцу печи, она вышла в сарай за топливом. Когда Дебра вернулась, Лоуренс и доктор были уже в кухне.
— Как тебе удалось оживить это чудовище? — поинтересовался он, задетый за живое. — Я битый час возился с ним, и все напрасно!
— Я знаю заветное слово, — ответила Дебра с улыбкой и зарделась, вспомнив о событиях минувшего вечера.
— Чушь собачья! — презрительно отозвалась доктор Уайт. — В наши дни все решает электричество. — Она ласково положила ухоженную руку на локоть Лоуренса, чем вызвала у Дебры приступ ревности. — Вы были очень внимательны к Ванессе. Рейчел, ее племянница, вернется домой сегодня днем. Я позвоню ей и сообщу о происшествии. Послушайте, у меня сегодня на ланч соберутся друзья. Почему бы и вам не прийти ко мне?
Это приглашение относилось только к Лоуренсу, и Дебра, затаив дыхание, ждала его ответа.
— Благодарю, очень мило с вашей стороны, — учтиво произнес он, — но я не могу позволить себе оставить Дебру здесь одну.
Доктор окинула ее пренебрежительным взглядом с ног до головы и отвернулась.
— А почему нет? Она славно со всем справляется…
— Да, она очень хозяйственная, — с легкостью согласился Лоуренс, но в его голосе сквозила холодность. Он встал рядом с Деброй и обнял ее за плечи. — Она умница.
Его улыбка отражала нежность, а глаза сверкали любовью.
— Что ж, всего хорошего, — ледяным тоном процедила доктор Уайт и, скривив губы в натянутой улыбке, покинула их.
Дебра не осуждала ее, а, напротив, искренне жалела. Не многие женщины могли бы противостоять магическому обаянию Лоуренса.
— Ты был не очень-то ласков с ней, — упрекнула она его.
— А как бы ты хотела, чтобы я поступил? Надо было принять ее приглашение? — Он прищурился. — Гм… От тебя вкусно пахнет.
— Это мыло.
— И им тоже, — подтвердил он и, наклонившись к ее уху, зашептал: — У тебя есть свой специфический аромат, который лично мне кажется очень эротичным. Сверхэротичным, — хрипло уточнил Лоуренс, крепко обнимая Дебру и прижимая ее к себе. — Надеюсь, ты грезила обо мне этой ночью.
Да, у нее были необыкновенные эротические сны: она в них делала и говорила такие вещи, о которых наяву не могла даже и подумать. Боясь, что он догадается об этом по ее глазам, Дебра потупила взор. Порой она испытывала неловкость и смущение, находясь рядом с ним: сказывалось отсутствие опыта.
— А я всю ночь мечтал о тебе. — Он еще крепче обнял ее. Его пальцы быстро расстегнули ее рубашку и, накрыв грудь, стали нежно теребить соски. — Дебра…
Ее имя прозвучало как магическое заклинание. Она инстинктивно прильнула к нему, обняв руками за бедра, выражая готовность покориться его воле.
— Лоуренс! — умоляюще прошептала Дебра. Но он внезапно слегка оттолкнул ее от себя и опустил руки.
— Нет, мы не можем, не сейчас. Ванесса не спит и… Знаешь, я околдован тобой. Твои чары в тысячу раз сильнее любого приворотного зелья. Когда я вижу тебя такой…
При виде раскрытых чувственных губ и призывно вздымающейся пышной груди, глаза Лоуренса потемнели от с трудом сдерживаемой страсти. Дебра затаила дыхание, питая тайную надежду, что он снова обнимет ее. Все, казалось, к этому и шло, но Лоуренс, поборов искушение, молча застегнул наглухо ее рубашку. Кто из них больше дрожал при этом, она не знала.
— Когда я прикасаюсь к тебе, я тешу себя иллюзией, будто я первый мужчина, который подарит тебе божественную радость любви, — сказал он с грустной улыбкой. — Странно, но иногда внутренний мужской шовинизм дает о себе знать.
— А ты обрадовался бы, если б узнал, что ты мой первый любовник?
Глаза Лоуренса сверкнули как молнии. Дебра застыла в испуге, но потом, его взгляд потух, став почти безразличным.
— Не рассказывай сказок, — бесцветным голосом произнес он. — Времена, когда женское целомудрие ценилось высоко, канули в Лету. Наверное, так и должно быть.
— Значит, ты не возражаешь против того, что в моей жизни были и другие мужчины? — неуверенно спросила Дебра. Ей хотелось сказать ему правду, но она не знала, как он отреагирует на это: теоретически — это одно, а вот практически…
— За кого ты меня принимаешь, черт возьми?! Естественно, я ревную, — с чувством возразил он. — Думая о том, что другой мужчина прикасался к тебе, я прихожу в ярость. Но мы уже давно живем во второй половине двадцатого века, и мне придется смириться с тем, что в твоей жизни были любовники, как, впрочем, и в моей.
— Но это не связано с тем, что один из них был женат? — спросила она, стараясь понять его позицию. — Лоуренс, ты так болезненно реагируешь потому, что твои родители развелись? Ты…
— Прекрати! Я не желаю обсуждать это! Ради Бога, неужели ты не понимаешь, что я хочу забыть о твоих любовниках и не вспоминать об этом? Я… Я не намерен говорить на эту тему более! — Он отвернулся. — Пойду и сварю нам кофе.
Он ушел, и Дебра не посмела задержать его. Они были на грани ссоры, их первой ссоры, а она этого не хотела. Ее единственным желанием было сказать правду. А в чем заключалась эта правда? В том, что у нее были чисто платонические, а не физические отношения с женатым мужчиной? Но она чувствовала себя виноватой, как если бы они с Брайаном на самом деле были физически близки. Наверное, всю жизнь ее будет преследовать образ его несчастной беременной жены, на коленях умоляющей вернуть ей мужа. Дебра испытывала чувство стыда и брезгливости по отношению к себе. Ей необходимо было прощение, которое простой смертный дать не мог. Это под силу лишь Господу Богу. Возможно, это и есть ее кара, ее наказание. Что из того, что она порвала все отношения с Брайаном сразу же, как только узнала, что он женат. Ей следовало бы догадаться раньше, что он ведет двойную игру. Она же была наивной, как годовалый ребенок, и ни о чем не подозревала.
Дебра так глубоко погрузилась в эти тяжелые воспоминания, что подпрыгнула от неожиданности, когда Лоуренс произнес:
— Кофе готов.
Они пили кофе в тишине. Ванесса чувствовала себя лучше и даже съела завтрак, приготовленный Лоуренсом. Вновь включили электричество.
— Вода в реке спала. Доктор сказала, что прогноз погоды на сегодня обещает лишь сильный ветер, но без дождя. Мы можем уехать, как только получим звонок от племянницы Ванессы, — сказал Лоуренс.
Дебра не могла смотреть в его сторону. Слезы застилали глаза, а руки так сильно тряслись, что она едва могла держать чашку.
— Прости меня, — тихо произнес он. — Просто… Знаешь, я не привык раскрывать душу и изливать свои чувства перед другими людьми. Меня бесит, когда я представляю тебя с кем-то еще из мужчин. Чем больше я узнаю о тебе, тем меньше понимаю, как ты могла оказаться втянутой в такие унизительные и недостойные тебя отношения. Ты, такая кристально чистая и честная!
— Полагаю, мы оба заняли неправильную позицию. Слишком много впечатлений для столь раннего утра, — дрожащим голосом сказала она.
— Не говоря уж о том, что меня грызет неудовлетворенность, — глухо сообщил он. — Мне бы хотелось утащить тебя куда-нибудь в укромное место, где ты будешь принадлежать только мне. Возможно, мои мечты сбудутся в следующие выходные, а?
* * *
Остаток дня пролетел незаметно. Ванесса, невзирая на их дружный протест, настояла на том, чтобы дать им обещанное ею интервью. Они подробно расспрашивали ее обо всем, что, по их мнению, могло интересовать поклонников ее таланта, многие из коих наверняка были одновременно и читателями их журнала.Позвонила Рейчел, ее племянница, и сообщила, что скоро прибудет. Дебра и Лоуренс дождались ее приезда.
Рейчел было лет тридцать. Приятной наружности, обходительная и доброжелательная, она быстро вошла в курс дела. От души поблагодарив их, она сказала:
— Мы все время говорим тете, что небезопасно одной оставаться в этом отдаленном доме, особенно зимой. Но здесь она жила со своим мужем, пока тот не умер, и поэтому не хочет покидать это место. Мне понятны ее мотивы, но мы с мужем очень волнуемся за нее. В прошлую зиму дорогу к ее дому три раза заносило непроходимым снегом, а сейчас вот это… — Она горестно вздохнула и пожала плечами. — Но что я могу поделать? Я ценю собственную независимость и не могу посягать на чужую.
Когда они возвращались в Эдинбург, Лоуренс сказал Дебре, что завтра у него состоится встреча, о которой он заранее договорился.
— Обедаю с главой нашего издательского дома Мак-Манусом, — пояснил он.
— Да, конечно. Вы ведь знакомы долгое время, — сухо обронила она и замолчала.
— Откуда ты знаешь? — Он повернулся к ней.
— Не могу сказать точно, просто где-то слышала, — солгала она, не желая, чтобы он догадался, что является объектом сплетен и пересудов в редакции.
Его глаза сверкнули, и она поняла, что он сердится на нее. Но за что? Потому что она упомянула о Мак-Манусе? Что заставило Лоуренса вновь отгородиться от нее? У Дебры не было сил спорить и ссориться с ним. Позднее они обязательно поговорят на эту тему, только не сейчас. Сначала надо осмыслить все случившееся с ними.
Они попрощались на пороге ее дома, и Дебра даже не пригласила его войти. Едва она повернулась к двери, чтобы открыть, как он внезапно схватил ее за руку, развернул к себе и пылко поцеловал. Все ее сомнения рассеялись в тот же момент.
— Не зови меня к себе, — сказал он. — Если я переступлю порог твоего дома, то вряд ли когда-нибудь покину его. И тебе, и мне нужно время. Просто побыть с собой наедине, чтобы разобраться во всем и чтобы в будущем ни один из призраков прошлого не встал между нами. Давай встретимся завтра вечером, поужинаем вместе. Надеюсь, я освобожусь к этому времени.
— Я не смогу, — с сожалением сказала она. — Я обещала друзьям посидеть с их ребенком. У них годовщина свадьбы, и я не хочу подвести их.
— Да… Я все понимаю. — Лоуренс вновь подарил ей продолжительный и нежный поцелуй, поворачивающий душу наизнанку. — Не представляю, как мне удастся что-нибудь сделать, если я все время думаю о тебе.
Из окна своей квартиры Дебра видела, как отъехал его автомобиль, и почувствовала, что вместе с ним уехала часть ее самой.
* * *
В понедельник утром Дебра заметно нервничала, одеваясь на работу. Противоречивые чувства переполняли ее: она жаждала поскорее увидеть Лоуренса, но в то же время сознательно оттягивала этот момент. Дело осложнялось тем, что они встретятся как начальник и подчиненная, не как равные, и уж тем более не как любовники. Учитывая это, дальнейшая работа под его руководством не сулила ничего хорошего. Она вспомнила обстоятельства того разговора между ними, когда он, назначив ее своим помощником, тем самым понизил в должности. Шеф не доверял ей в профессиональном плане и, конечно, не мог изменить своего мнения за эти выходные, невзирая на то, что их личные отношения приобрели интимный оттенок. Все-таки почему он так придирается к ней? Роберт всегда хвалил ее работу и всячески поощрял.Приехав в редакцию, она узнала, что Лоуренса не будет на работе весь день.
— Видимо, он звонил еще до начала работы, — сказала Линда, — потому что, когда я вошла, сообщение уже было записано на автоответчике. По всей вероятности, он улетел в Лос-Анджелес.
Легкий холодок пробежал по спине Дебры. Почему он ничего не сказал ей? Почему не позвонил?
Все утро она перепечатывала отрывки из интервью с Уильямом Вестом, стараясь составить его таким образом, чтобы читатели не догадались, что под этим известным писательским именем скрывается женщина. Лоуренс разрешил Дебре сделать это самостоятельно. Работа была не очень трудной и в чем-то даже смешной, но сегодня почему-то все слова казались невыразительными и безжизненными.
Дебра решила уйти на ланч пораньше, надеясь отвлечься от тягостных дум и уже в лучшем настроении снова взяться за работу. Дождя не было, но дул пронизывающий холодный ветер, а над городом нависли свинцовые облака. Закутанная в плащ, с наклоненной головой, погруженная в собственные мысли, она налетела на кого-то на улице и машинально извинилась.
— Дебра!
— Роберт! — Она улыбнулась, приятно удивленная встречей с ним.
— Я как раз направлялся в журнал. Как ты? Как работа?
Ее так и подмывало рассказать ему обо всем, и, словно уловив ее состояние, Роберт сказал:
— Послушай, через пятнадцать минут у меня встреча, но сегодня вечером я буду в городе. Жаклин уехала на неделю к отцу, а я в ее отсутствие решил заняться кое-какими делами. Как насчет того, чтобы поужинать вместе?
Ужин с Робертом… зятем Шона Мак-Мануса. Кто, как не он, мог знать всю подноготную Лоуренса? Ей вдруг захотелось выяснить о нем все, несмотря на зазвучавший вдруг в ее ушах голос тети Агаты, предупреждающий, что она затеяла опасную игру. Действительно, если бы Лоуренс не был против того, чтобы она все о нем знала, он бы и сам рассказал ей о себе. Однако, отбросив все колебания, Дебра кивнула головой.
— Тогда я заеду за тобой около восьми, — сказал Роберт.
Его предложение вернуло ей деловое настроение, и она продолжила свою работу уже в нормальном расположении духа и с творческим настроем. Ненадолго отвлекшись от дела, она позвонила Рейчел и справилась о самочувствии Ванессы. Та постепенно поправлялась. Работая, Дебра вздрагивала при каждом телефонном звонке. Ей нестерпимо хотелось услышать голос Лоуренса. Какие неотложные дела могли заставить его поехать в Лос-Анджелес? И когда же он вернется?
— Ты вся на взводе, — прокомментировала ее состояние Линда. — Что-то случилось?
— Нет… Ничего. А Лоуренс не сказал, будет ли он звонить еще? — Она боялась смотреть на Линду, понимая, что своим вопросом выдала себя.
— Нет, не сказал, — невозмутимо ответила та, будто ничего не заметив. — Полагаю, он сообщит о себе дополнительно, если сочтет это необходимым. Рабочий день закончился, я ухожу, а ты?
— Пожалуй, я еще посижу немного. Что-то мне не нравится статья.
Отчасти это было правдой, но в основном — предлогом для того, чтобы остаться в редакции подольше, на случай если Лоуренс позвонит еще раз.
Прошло уже минут сорок после того, как ушла Линда.
— Ой! Глазам своим не верю! Наша пчелка по-прежнему трудится, вся в пене и в мыле! — задиристо произнесла Трейси, проходя мимо кабинета, и издевательски прибавила: — Везет тебе, однако. Работаешь в непосредственной близости от нашего неприступного красавца шефа. Как он, еще не гонялся за тобой вокруг стола?
— Не смеши меня! — незамедлительно парировала Дебра.
— Правильно, ведь это не в его привычках. Кроме того, я слышала, обстоятельства изменились. А может, правильнее сказать, его запросы стали намного выше? Похоже, мы, современные, старательные и исполнительные женщины, не привлекаем коллег-мужчин, использующих наши способности только во вспомогательной работе. Наши рабочие свитера и протертые джинсы не могут конкурировать с элегантными юбками и высокими каблуками…
Дебра не понимала, к чему та клонит, но знала одно: разговор с Трейси начинает раздражать ее. Последней доставляло истинное удовольствие прицепиться к очередной жертве и довести ее до белого каления.
— Что ж, мне пора, — сказала Дебра, вставая из-за стола.
— Да и мне тоже. Жаль, что Лоуренса нет на месте. У меня как раз есть два билета на “Риголетто” сегодня вечером. Хотела предложить один ему.
— Он не любит оперу. — Слова вылетели машинально, Дебра сразу же сообразила, что допустила ошибку.
— Ах вот как! Откуда ты знаешь, дорогуша? — Трейси злорадно прищурилась.
— Он просто когда-то обмолвился об этом, —как можно равнодушнее произнесла Дебра. — Послушай, мне надо идти. У меня сегодня свидание.
Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы ведущая колонки светских новостей, пронырливая и вездесущая Трейси, догадалась, что она влюблена в шефа. Дебра уже имела возможность убедиться в том, что он очень неохотно рассказывает о своей личной жизни. Если он узнает, что она сплетничает об их отношениях за его спиной, то… Она покинула редакцию в подавленном настроении. Теплившаяся надежда увидеть Лоуренса или поговорить с ним по телефону уступила место горькому разочарованию.
Лос-Анджелес… Каким ветром его занесло туда? Кто рядом с ним там сейчас? Ревность и недоверие — две губительные силы, разрушающие человеческие жизни. Дебра знала и всегда помнила об этом. Но что же делать, если они являются и оборотной стороной любви, ее вечными спутницами?
На улице было промозгло, по-прежнему дул холодный ветер. А что, если ей взять отпуск?
Наверное, она устала и нуждается в отдыхе. И тут же Дебре представился теплый, уютный остров, по песчаному берегу которого бредут они с Лоуренсом, взявшись за руки, и никого нет вокруг… Да, мечты — приятная вещь. Но ох как трудно полностью абстрагироваться от действительности и забыть о том, что в данный момент она в Эдинбурге, а он в Лос-Анджелесе!
7
Роберт заехал за ней, как и обещал, в восемь. Они направились в небольшой тихий ресторанчик, специализирующийся на восточной кухне.
— Я помню, что он один из твоих самых любимых, — сказал Роберт, когда они вошли.
Обстановка в ресторане была спокойная и приветливая, кухня почти домашняя и изысканная. Но, несмотря на все это, за столом чувствовалось напряжение. После нескольких неудачных попыток Роберту удалось наконец выяснить причину нервозно-депрессивного состояния Дебры, деликатно заставив ее поделиться с ним своими опасениями и переживаниями.
— Ни на минуту не сомневаюсь, что Лоуренс не недооценивает твои способности, — успокоил он. — Возможно, он обеспокоен тем, что ты можешь надорваться. Я видел его в минувшее воскресенье, и он не произвел на меня впечатления человека, обеспокоенного твоей работой. А как у вас складываются отношения в личном плане?
— В личном? — Дебра метнула испытующий взгляд на собеседника и решилась: — Думаю, я влюбилась в него. По-настоящему влюбилась, не так как в Брайана. Забавно, да? Я ничего не знаю о нем, и вот…
— Понимаю, о чем ты. Так было и у нас с Жеки. Она олицетворяла для меня все, что претило мне: и дочь шефа, и цельная натура, волевая и умная — словом, все, что я не любил в женщинах. Я сам создал себя и, честно говоря, знаю почем фунт лиха. В первый раз, когда я увидел ее, она показалась мне страшным снобом и делала все для того, чтобы выглядеть в моих глазах именно такой.
— И как же так случилось, что вы оказались вместе? — не выдержала заинтригованная Дебра.
— Шон приложил к этому руку, — усмехнулся Роберт. — Он упорно сводил нас вместе, пока все не прояснилось.
— Ты обожаешь свою жену до сих пор? — поинтересовалась она.
— Да, и с каждым днем люблю все сильнее и сильнее. Я не думал, что можно так безоглядно влюбиться. Мои чувства к Жаклин коренным образом изменили мой характер. До этого момента я относился к женщинам предвзято и был крайне сдержан в проявлении эмоций. Когда мне было очень мало лет, мои родители развелись и… Но хватит обо мне. Ты сказала, что влюбилась в Лоуренса…
— Он говорит, что тоже испытывает ко мне нежные чувства.
— И что же беспокоит тебя?
— Я совсем не знаю его! — с жаром воскликнула девушка. — Он всегда отгораживается от меня, замыкается в себе, когда я спрашиваю его о прошлом. Такое впечатление, что он специально напускает туман.
— И ты надеешься, что я помогу тебе рассеять его? — спросил Роберт, качая головой. — Прости, Дебра, это не в моих силах. И ты должна понять меня.
— Да… Я понимаю. Скажи хоть, это правда, что его воспитал твой тесть?
— Дорогая, тебе надо обо всем спросить самого Лоуренса, — твердо ответил Роберт.
— Я пыталась несколько раз, но он все время уходит от ответа или умышленно меняет тему разговора.
— Ты очень эмоциональная натура, может быть, слишком эмоциональная для того, что бы стать хорошим журналистом, — задумчиво сказал Роберт, глядя на собеседницу и подыскивая нужные слова. — Ты должна уметь отделять чувства других людей от своих личных. Лоуренс же, напротив, привык отгораживать себя не только от чужих переживаний, но и от своих собственных. — Услышав ее горькое восклицание, он мотнул головой. — Боюсь, это правда. И если ты действительно любишь его, то с этим придется считаться. Я не вправе раскрыть для тебя чужие секреты.
Он на мгновение задумался, а потом продолжил:
— Ты говоришь, что влюбилась в него, и я не сомневаюсь в твоих словах. Он из породы тех людей, которые легко привлекают женщин. Но любишь ли ты его по-настоящему? Надеюсь, что да, потому что Лоуренс как никто нуждается в сильной и чистой любви. Все зависит только от тебя, Дебра. Сможешь ли ты безболезненно для него преодолеть или сломать воздвигнутые им барьеры? Уверен, он просто так не сдастся. Иногда события в нашей жизни оставляют незаживающую рану в наших сердцах на многие годы…
— Ты говоришь сейчас о Лоуренсе? В его жизни была трагедия…
— Я уже и так много рассказал тебе о нем. Подумай хорошенько, прежде чем решишься связать свою жизнь с ним. — Роберт сочувственно посмотрел на нее. — Устранение барьеров займет много времени и сил, дорогая.
— У меня все получится, — хвастливо заверила девушка, наивно полагая, что одного ее страстного желания быть с ним вместе будет достаточно, чтобы заставить Лоуренса вмиг сдаться.
Они проговорили не один час, и в ресторане уже почти не осталось посетителей. Холодный резкий ветер на улице заставил их поскорее забраться в машину.
— Смотрю, ты превратился в добропорядочного семьянина, — по-дружески подтрунивая над ним, сказала Дебра, оглядывая просторный салон семейного автомобиля.
— Знаешь, до того как я встретил Жаклин, мне импонировал спортивный стиль журналиста-трудяги, но потом… — Он застенчиво улыбнулся и покачал головой, иронизируя над собой. — Прошло меньше месяца после моего увольнения, но уже сейчас, приезжая в Эдинбург, я всякий раз чувствую себя неотесанной деревенщиной и начинаю ненавидеть этот город. За последние недели я провел с детьми больше времени, чем за все предшествующие годы. И если бы кто-нибудь раньше сказал мне, что моя жизнь будет протекать спокойно и размеренно в кругу семьи, я бы не поверил. Понимаешь, я хочу сказать тебе, что человек может меняться и никто не знает всех его способностей.
— То есть все-таки можно накормить волка так, что он не будет смотреть в лес?
— Я помню, что он один из твоих самых любимых, — сказал Роберт, когда они вошли.
Обстановка в ресторане была спокойная и приветливая, кухня почти домашняя и изысканная. Но, несмотря на все это, за столом чувствовалось напряжение. После нескольких неудачных попыток Роберту удалось наконец выяснить причину нервозно-депрессивного состояния Дебры, деликатно заставив ее поделиться с ним своими опасениями и переживаниями.
— Ни на минуту не сомневаюсь, что Лоуренс не недооценивает твои способности, — успокоил он. — Возможно, он обеспокоен тем, что ты можешь надорваться. Я видел его в минувшее воскресенье, и он не произвел на меня впечатления человека, обеспокоенного твоей работой. А как у вас складываются отношения в личном плане?
— В личном? — Дебра метнула испытующий взгляд на собеседника и решилась: — Думаю, я влюбилась в него. По-настоящему влюбилась, не так как в Брайана. Забавно, да? Я ничего не знаю о нем, и вот…
— Понимаю, о чем ты. Так было и у нас с Жеки. Она олицетворяла для меня все, что претило мне: и дочь шефа, и цельная натура, волевая и умная — словом, все, что я не любил в женщинах. Я сам создал себя и, честно говоря, знаю почем фунт лиха. В первый раз, когда я увидел ее, она показалась мне страшным снобом и делала все для того, чтобы выглядеть в моих глазах именно такой.
— И как же так случилось, что вы оказались вместе? — не выдержала заинтригованная Дебра.
— Шон приложил к этому руку, — усмехнулся Роберт. — Он упорно сводил нас вместе, пока все не прояснилось.
— Ты обожаешь свою жену до сих пор? — поинтересовалась она.
— Да, и с каждым днем люблю все сильнее и сильнее. Я не думал, что можно так безоглядно влюбиться. Мои чувства к Жаклин коренным образом изменили мой характер. До этого момента я относился к женщинам предвзято и был крайне сдержан в проявлении эмоций. Когда мне было очень мало лет, мои родители развелись и… Но хватит обо мне. Ты сказала, что влюбилась в Лоуренса…
— Он говорит, что тоже испытывает ко мне нежные чувства.
— И что же беспокоит тебя?
— Я совсем не знаю его! — с жаром воскликнула девушка. — Он всегда отгораживается от меня, замыкается в себе, когда я спрашиваю его о прошлом. Такое впечатление, что он специально напускает туман.
— И ты надеешься, что я помогу тебе рассеять его? — спросил Роберт, качая головой. — Прости, Дебра, это не в моих силах. И ты должна понять меня.
— Да… Я понимаю. Скажи хоть, это правда, что его воспитал твой тесть?
— Дорогая, тебе надо обо всем спросить самого Лоуренса, — твердо ответил Роберт.
— Я пыталась несколько раз, но он все время уходит от ответа или умышленно меняет тему разговора.
— Ты очень эмоциональная натура, может быть, слишком эмоциональная для того, что бы стать хорошим журналистом, — задумчиво сказал Роберт, глядя на собеседницу и подыскивая нужные слова. — Ты должна уметь отделять чувства других людей от своих личных. Лоуренс же, напротив, привык отгораживать себя не только от чужих переживаний, но и от своих собственных. — Услышав ее горькое восклицание, он мотнул головой. — Боюсь, это правда. И если ты действительно любишь его, то с этим придется считаться. Я не вправе раскрыть для тебя чужие секреты.
Он на мгновение задумался, а потом продолжил:
— Ты говоришь, что влюбилась в него, и я не сомневаюсь в твоих словах. Он из породы тех людей, которые легко привлекают женщин. Но любишь ли ты его по-настоящему? Надеюсь, что да, потому что Лоуренс как никто нуждается в сильной и чистой любви. Все зависит только от тебя, Дебра. Сможешь ли ты безболезненно для него преодолеть или сломать воздвигнутые им барьеры? Уверен, он просто так не сдастся. Иногда события в нашей жизни оставляют незаживающую рану в наших сердцах на многие годы…
— Ты говоришь сейчас о Лоуренсе? В его жизни была трагедия…
— Я уже и так много рассказал тебе о нем. Подумай хорошенько, прежде чем решишься связать свою жизнь с ним. — Роберт сочувственно посмотрел на нее. — Устранение барьеров займет много времени и сил, дорогая.
— У меня все получится, — хвастливо заверила девушка, наивно полагая, что одного ее страстного желания быть с ним вместе будет достаточно, чтобы заставить Лоуренса вмиг сдаться.
Они проговорили не один час, и в ресторане уже почти не осталось посетителей. Холодный резкий ветер на улице заставил их поскорее забраться в машину.
— Смотрю, ты превратился в добропорядочного семьянина, — по-дружески подтрунивая над ним, сказала Дебра, оглядывая просторный салон семейного автомобиля.
— Знаешь, до того как я встретил Жаклин, мне импонировал спортивный стиль журналиста-трудяги, но потом… — Он застенчиво улыбнулся и покачал головой, иронизируя над собой. — Прошло меньше месяца после моего увольнения, но уже сейчас, приезжая в Эдинбург, я всякий раз чувствую себя неотесанной деревенщиной и начинаю ненавидеть этот город. За последние недели я провел с детьми больше времени, чем за все предшествующие годы. И если бы кто-нибудь раньше сказал мне, что моя жизнь будет протекать спокойно и размеренно в кругу семьи, я бы не поверил. Понимаешь, я хочу сказать тебе, что человек может меняться и никто не знает всех его способностей.
— То есть все-таки можно накормить волка так, что он не будет смотреть в лес?