– Я сама за ним съезжу, и ты, моя дорогая сестричка, его наденешь. Спенсер! – крикнула Селина. – Забери Джека, его нужно умыть и переодеть. Его вещи наверху, на кровати в нашей комнате, а я ненадолго вас покину.
Челси пыталась остановить сестру, но поздно: Селина уже выскользнула за дверь и решительно зашагала к машине.
Лэнс нервозно мерил шагами гостиную своей новой квартиры. Остановился у стойки бара, раздумывая, не налить ли себе виски, но потом решил, что не стоит. Подошел к окну и остановился, глядя на расстилающиеся вдали зеленые поля. Из окна открывался великолепный вид, но сегодня и пейзаж не радовал Лэнса.
Он повернулся спиной к окну и оглядел элегантно отделанную гостиную. Комната была выдержана в золотистых и красновато-коричневых тонах. Красновато-коричневых, как волосы Челси… Лэнс вдруг осознал, что, выбирая цветовую гамму из нескольких вариантов, предложенных дизайнером, подсознательно выбрал те цвета, которые напомнили ему о Челси. А ведь это было еще до того, как он понял, что любит ее!
Лэнс отошел от окна, еще раз прошелся по комнате от одной стены до другой и остановился у круглого столика, на котором стоял телефон. Снял трубку и стал набирать номер Челси. В трубке раздались длинные гудки – один, другой, третий… пятый… десятый. Лэнс повесил трубку и нахмурился.
Он в пятый раз за это утро пытался позвонить Челси, и все пять раз телефон не отвечал. Только позвонив в контору и побеседовав с Сюзанной, Лэнс узнал, что Челси недавно вернулась из Парижа и сразу же отправилась на заседание суда в Риксетер. Лэнс не мог понять, случайно ли так сложилось, что ему никак не удается поговорить с Челси, или она намеренно его избегает. Настал день, на который было назначено семейное торжество по случаю юбилея Сомерсета Эппентайра – праздник, на котором, если верить Родни, Лэнс должен был сопровождать Челси.
У Лэнса было более чем достаточно серьезных причин искать встречи с Челси, но вовсе не эти практические соображения были источником болезненного стремления ее увидеть, стремления, завладевшего не только чувствами, но и мыслями Лэнса. Собственная память превратилась в его главного мучителя: она постоянно подбрасывала Лэнсу четкие, словно выхваченные из темноты фотовспышкой фрагменты той ночи, когда они с Челси занимались любовью.
Лэнс пребывал в мрачном настроении. Интересно, где сейчас Челси, спрашивал он себя, о чем она думает, что чувствует? Сожалеет ли о том, что произошло? Может, она избегает меня потому, что ей стыдно? Или она на меня сердится? Может, она…
Что толку изводить себя вопросами, на которые я все равно не могу ответить! – оборвал себя Лэнс. Достаточно вспомнить, как я дал выход своему гневу, что наговорил Челси перед тем, как мы занялись любовью. Но стоило мне к ней прикоснуться, поцеловать ее… Хватит! Нужно пойти проветриться, решил Лэнс.
Селина направлялась к лифту, когда дверь второй квартиры открылась.
– Челси… – начал Лэнс и осекся, поняв свою ошибку.
Селина успела заметить промелькнувшую на его лице надежду, сменившуюся разочарованием, и мысленно пообещала себе, что обязательно заставит Челси надеть то платье, даже если для этого ей придется натягивать его на сестру насильно.
– Челси дома, она помогает маме подготовить все к приему.
– Да-да, конечно… Как она?
Селина пристально посмотрела на него. Хотя сестры были похожи как две капли воды, Лэнс ни за что не перепутал бы одну с другой. Челси – особенная, неповторимая…
– Если вам это правда интересно, если она вам действительно небезразлична, – с нажимом сказала Селина, – то, может быть, вам стоит сказать ей об этом.
Лэнс нахмурился.
Неужели Челси обсуждала то, что произошло, с сестрой? Это на нее не похоже. Лэнс интуитивно чувствовал, что Челси – человек сдержанный, даже скрытный, она не из тех, кто болтает о своих чувствах. С другой стороны, между близнецами существует особая связь, гораздо более глубокая, чем между друзьями или просто братьями и сестрами.
Селина приподняла элегантный пакет с эмблемой какого-то магазина и как бы между прочим заметила, слегка погрешив против истины:
– Вот, приходила за платьем Челси. Она купила его в Париже специально для сегодняшнего приема. Для вас.
Селина отдавала себе отчет, что серьезно рискует, более того, рискует не собственным благополучием, а счастьем сестры. Если она ошиблась и Лэнс равнодушен к Челси, если он спросил о ней всего лишь из вежливости… если то, что произошло между ними, было лишь случайностью, если Лэнс всего лишь поддался страстному порыву, за которым не стояло ничего более глубокого… Нет, не может быть. Селина отказывалась поверить, что могла ошибиться. Когда Лэнс спросил о Челси, Селина явственно почувствовала его неуверенность, свидетельствующую об уязвимости.
– Прием начинается в три часа, – сообщила она и, не дав Лэнсу что-либо сказать, вошла в лифт.
Вернувшись в родительский дом, Селина ни словом не обмолвилась о встрече с Лэнсом, тем более о том, что говорила с ним. Задержавшись только для того, чтобы поцеловать мужа, выходящего из спальни с Джеком на руках, она переключила все внимание на Челси. Игнорируя протесты, Селина едва ли не силой затащила сестру в комнату и заставила надеть новое платье.
– Селина, я не могу в нем показаться на людях! Оно слишком открытое и почти прозрачное…
– Можешь-можешь. А что касается прозрачности… ты видишь, под верхней прозрачной тканью находится плотный золотистый чехол, так что это только так кажется, будто платье просвечивает насквозь.
– Это я и имела в виду! – в отчаянии воскликнула Челси. – В этом платье я выгляжу так, словно под ним ничего нет, это просто…
– Это немного вызывающе и о-очень соблазнительно. Ты выглядишь в нем потрясающе! – заверила Селина.
С последним утверждением Челси не могла не согласиться, особенно когда Селина подтолкнула ее к зеркалу.
– Смотри, платье действительно просвечивает насквозь, но все, что можно увидеть, это чехол. Конечно, он по цвету напоминает твою кожу, но ведь на самом деле это ткань. И, если разобраться, платье не такое уж и облегающее, а вырез под горлышко совсем скромный, да и разрез на юбке доходит только до середины бедра. Видны только твои ноги и руки.
– Но со стороны кажется, будто видно абсолютно все…
– Ну и пусть кажется! – Селина небрежно отмахнулась. – Челси, уверяю тебя, ты в нем смотришься просто… словом, именно так, как и должна смотреться.
Челси взглянула на сестру с укоризной.
– Ну хорошо, согласна, платье сексуальное, – сдалась Селина, – но оно модное и очень элегантное, а вовсе не вульгарное, если ты боишься именно этого. Ни в этом платье, ни в тебе самой нет ничего пошлого. Ладно, хватит спорить, нам пора идти, иначе мы опоздаем.
Челси попросила вернуть ей ключи от машины и услышала отказ:
– Ну нет, ты поедешь с нами! А вдруг ты вернешься в свою квартиру и переоденешься, если я упущу тебя из виду?
На прием по случаю юбилея Сомерсета Эп-пентайра съехались почти все члены большой семьи. Эппентайр-холл представлял собой огромный старинный особняк, в нем было достаточно комнат для гостей, но и их едва хватило для размещения всех желающих остаться на ночь.
– Хорошо еще, что дети в основном еще маленькие и их можно поселить вместе с родителями, – заметила Лорен в разговоре с Мэриэнн.
Когда Челси и Селина вошли в парадную гостиную, в комнате яблоку негде было упасть.
– Такое впечатление, что здесь собрались все риксетерские Эппентайры, – заметила Селина.
– Да-а, дед должен быть доволен.
Эффи – одна из многочисленных троюродных сестер Роджера – заметив Челси и Селину, отделилась от своей компании и направилась к ним.
– Вот это платье! – Она одобрительно оглядела Челси. – О-очень сексуально…
Выйдя замуж за американца, Эффи переехала в Штаты и за годы успела перенять американскую манеру выражать свои мысли более непринужденно, чем принято в Англии.
Челси густо покраснела, а Селина рассмеялась.
– Вот этого как раз говорить не следовало. Я битый час убеждала Челси, что платье вполне скромное.
– А я и не говорила, что тебе это удалось, – сухо возразила Челси.
– Вот как… – Эффи лукаво подмигнула. – Где же он?
Челси прекрасно знала, кого Эффи имеет в виду. Ее пронзила такая острая боль, что она на секунду закрыла глаза. Селина ощутимо ткнула ее в бок.
– Челси!
Челси открыла глаза и ответ, который она приготовила, застрял у нее в горле: в дверном проеме она увидела Лэнса. Даже на фоне мужской половины Эппентайров, которые все как один были высокими, темноволосыми и привлекательными, Лэнс выделялся из общей массы. Челси невольно залюбовалась им, дав волю своим изголодавшимся чувствам.
В это время Лэнс заметил ее. Челси затаила дыхание. Он смотрел на нее так, что под его взглядом ожили самые смелые надежды Челси. Ее сердце забилось сильнее, все остальные лица в зале слились для нее в общий фон. Лэнс все смотрел и смотрел на нее, и в его глазах Челси видела то, что мечтала увидеть, но не смела надеяться. Она не слышала, но видела по губам, что Лэнс произнес ее имя.
Селина подтолкнула ее по направлению к Лэнсу, Челси сделала шаг, потом другой, потом еще один. Лэнс все это время смотрел на нее все тем же особенным взглядом.
Лэнс привык к большим семьям. У него у самого было несметное количество родственников, но семья Эппентайр принадлежала к другому миру – или, по крайней мере, Сомерсету Эппен-тайру нравилось так думать. Глядя на гостиную, по которой фланировали многочисленные представители клана Эппентайров и их супруги, Лэнс понял почему. Но среди этого скопления близких и дальних родственников Сомерсета Эппентайра был только один человек, которого Лэнс действительно хотел видеть, – Челси.
Он быстро поискал ее глазами и нашел – Челси стояла рядом с сестрой. В новом платье она казалась невесомой, почти прозрачной, как эльф, нежной и хрупкой, как пух одуванчика. Лэнс посмотрел ей в глаза – и у него на мгновение остановилось сердце. Челси смотрела прямо на него, и в ее глазах отразились все ее чувства.
– Челси! – выдохнул он.
Казалось, толпа гостей, разделяющая их, расступилась, словно по мановению волшебной палочки.
– Челси…
Лэнс подошел к ней и снова повторил ее имя. Челси закрыла глаза, не в силах сдержать трепет восторга. Еще мгновение, и она оказалась в объятиях Лэнса. Он прижал ее к себе и поцеловал. Челси прильнула к нему и ответила на поцелуй, ее губы жадно приоткрылись ему навстречу.
– Лэнс…
– Я по тебе скучал, – простонал он. – Почему ты не звонила? Господи, зачем я трачу время на разговоры? Зачем мы вообще тратим время здесь? – хрипло пробормотал он прямо ей в губы. – И зачем ты надела это чертово платье, из-за которого мне хочется…
Челси, порозовев, приложила палец к его губам. Обхватив ее руку, Лэнс поцеловал этот палец и нежно прикусил его кончик, одновременно поглаживая бешено бьющуюся жилку на запястье.
– Лэнс, здесь дети, и вообще…
Дети! Глаза Лэнса потемнели. Заслонив Чел-си своим телом от всех, он тихо сказал:
– Челси, возможно, ты уже носишь моего ребенка.
Челси тихонько охнула, ее тело мгновенно откликнулось на интимность его слов.
– Нет, не думаю, – пролепетала она.
– Значит, в другой раз.
В другой раз? У Челси закружилась голова, ей показалось, что она стала невесомой как перышко. Неужели это не сон, неужели все это происходит на самом деле? – думала она. Как это возможно, чтобы мой эмоциональный мир из хмурого и пасмурного вдруг в одно мгновение сделался безоблачно счастливым? И все это из-за одного лишь взгляда?
– Я не знала, что ты придешь, я даже не мечтала – прошептала она. – Я собиралась объявить всем, что произошло недоразумение и нас с тобой ничто не связывает.
Лэнс посмотрел на нее с грустью.
– Челси, неужели ты думала, что чудо, которое между нами возникло, это так обыденно и заурядно, что…
Не дав ему закончить, Челси замотала головой.
– Нет, это было… – она помолчала и, слегка смутившись, посмотрела ему в глаза. – Это было чудесно, сказочно! Я не знала, что так бывает. Я только немного испугалась, когда поняла, что весь тот гнев, вся та агрессия, которую я чувствовала по отношению к тебе, на деле были защитными барьерами, которые я подсознательно вокруг себя возводила, чтобы не признать свои истинные чувства.
– А что ты чувствуешь на самом деле? – спросил Лэнс.
Челси посмотрела на него, его взгляд говорил, что она может ему доверять, более того, поверить в него. Набравшись храбрости, Челси решила быть честной до конца.
– Я тебя люблю, – прошептала она. Сказав это, Челси почувствовала, как пальцы Лэнса крепче сомкнулись вокруг ее запястья.
– Пойдем отсюда, – хрипло попросил он. – То, что я хочу тебе сказать… то, что я хочу с тобой сделать… – Он недоговорил, из его груди вырвалось нечто среднее между рычанием и стоном. – Чертово платье! – Лэнс понизил голос до шепота. – Оно меня с ума сводит! Нет, это ты сводишь меня с ума, Челси Эппентайр. Я без ума от желания, от любви.!
Челси готова была подписаться под каждым словом, но все же она не могла забывать, где они и по какому поводу собрались.
– Лэнс, мы не можем так сразу уйти!
– Если ты будешь и дальше так на меня смотреть, боюсь, я не выдержу и овладею тобой прямо здесь, и к черту гостей! – прорычал Лэнс. – Уж это-то произведет впечатление на твоего деда, представляю! Видимо, во мне больше крови Трэворов, чем я думал, потому что мне плевать на то, сколько народу увидит, как сильно я тебя хочу! Челси… – Он покачал головой, словно сам с трудом верил в силу собственных чувств. – Я готов унести тебя отсюда на руках, украсть на глазах у всей твоей родни. – Он усмехнулся. – Считается, что именно так и поступали мои далекие предки.
– Лэнс, – запыхавшись, прошептала Чел-си, – отпусти мою руку, пойдем попрощаемся с дедом и тогда мы сможем уйти.
– Если хмурые взгляды, которые твой дед бросает на нас последние несколько минут, что-нибудь значат, то, боюсь, ты не отделаешься коротким прощанием, – с мрачноватой усмешкой заметил Лэнс.
– Дай мне пять минут, я ему все объясню. А потом ты подойдешь, и я вас познакомлю.
Лэнс кивнул, отпустил руку Челси, но через секунду, когда она уже собралась уходить, обнял ее жестом собственника и быстро, но очень страстно поцеловал в губы.
– Пять минут, не больше! – строго предупредил он. – Мы с тобой и так потеряли слишком много времени.
Челси лукаво улыбнулась.
– Да, целую неделю.
Выскользнув из его объятий, она поспешила к деду.
Лэнс остался на месте, провожая ее влюбленным взглядом. Челси – его счастье, его будущее, его любовь, и ему было все равно, кто об этом узнает. И он собирался доказать ей свои чувства на деле, как только они выберутся из этого дома и Челси окажется в его распоряжении. Ох уж это платье! Лэнс закрыл глаза, представляя, как ласкает Челси через тонкую золотистую ткань, целует ее…
– Челси просто не узнать, она так резко изменилась, – услышал Лэнс за своей спиной незнакомый женский голос.
– Да, она совсем не похожа на жалкую бедняжку, которую мы видели на свадьбе Селины и Спенсера, – согласилась вторая женщина.
– Еще бы. Об этом не принято говорить, но я с самого начала подозревала, что она испытывает к Спенсеру не только родственные чувства.
Собеседницы понизили голос до шепота, Лэнс с трудом различал слова, но продолжал жадно вслушиваться, не в силах заставить себя отойти.
– Ты хочешь сказать, что она в него влюблена? В этот момент женщины отошли сами, но Лэнсу с лихвой хватило и того, что он уже услышал. Переменившись в лице, он разыскал глазами Спенсера, о котором шла речь, и увидел рядом с ним Челси. Челси, его Челси, стояла рядом с мужем сестры, смотрела ему в глаза и улыбалась! Стояла так близко, что, если бы захотела его поцеловать, ей не понадобилось бы даже делать шаг! И улыбалась ему!
Лэнс не считал себя ревнивым, но, увидев Челси, стоящую близко от Спенсера, да еще после того, что он сейчас случайно подслушал, – да еще и в этом проклятом платье! – он потерял голову. Любовь, в которой он признался Челси лишь несколько минут назад, сделала Лэнса очень ранимым, пошатнула его уверенность в себе и способность мыслить логически.
Как смеет Спенсер стоять так близко к моей возлюбленной! – с возмущением думал Лэнс. Ни один мужчина, будь он даже святым праведником, не сможет оставаться равнодушным, если Челси стоит рядом с ним в этом платье!
Дослушав до конца рассказ Спенсера о забавном случае из преподавательской практики, Чел-си рассмеялась. Она чувствовала себя в обществе Спенсера на удивление непринужденно, от ее прежней скованности и застенчивости не осталось и следа. Теперь, когда она узнала правду о самой себе, она стала относиться к Спенсеру как любящая сестра и видела, что ему это тоже нравится. Спенсер, в которого она, как ей когда-то казалось, была влюблена, не существовал в действительности, она любила не реального человека, а выдуманный ею же самой образ.
– Мне казалось, ты шла попрощаться с дедом.
Челси вздрогнула от неожиданности, услышав прямо над ухом неожиданно резкий голос Лэнса. Казалось, Лэнс материализовался прямо из воздуха да так, что сумел оказаться между ней и Спенсером. Глаза его метали молнии. Чел-си вдруг смутилась.
– Да я собиралась… то есть собираюсь… я шла к деду…
– Но по дороге встретила более интересного собеседника, – язвительно подсказал Лэнс.
Неприятно пораженная его тоном, Челси недоуменно посмотрела на Лэнса. – Я…
– Не трудись объяснять, – перебил он, – я только что услышал весьма интересный разговор, из которого узнал много нового.
Челси краем глаза заметила, что их троица притягивает любопытные взгляды. Лэнс, по-видимому, тоже это заметил, потому что взял ее под локоть и потянул к двери.
– Лэнс!.. – попыталась воспротивиться Челси.
Но он словно не слышал. Едва они оказались в коридоре, где, кроме них, никого не было, Лэнс прорычал:
– Скажи, кто тот счастливчик, для которого ты берегла свою невинность? Кто он? Я точно знаю, что это не я!
– Лэнс, о чем ты?!
– Это Спенсер, не так ли? Муж твоей родной сестры! Ты его любишь! И не пытайся отрицать, мне все известно! Так вот зачем ты надела это платье – чтобы поразить его? Ты надеялась, что он…
– Лэнс, да ты ревнуешь! – ахнула Челси, всмотревшись в его потемневшие глаза. – Но ты ошибся, я не люблю Спенсера… Спенсер…
– Не любишь, говоришь?! – клокоча от ярости, переспросил Лэнс. – Спенсер тебя не хочет, потому что женат на твоей сестре… Хотя из того, что я видел только что, у меня сложилось другое впечатление. Он смотрел на тебя так, словно готов тебя съесть…
– Лэнс, ты все неправильно понял!
– Нет, это ты ошибаешься, если хоть на минуту вообразила, что я позволю другому мужчине – будь то Спенсер или кто другой! – встать между нами. Челси, только дай мне шанс доказать тебе, как хорошо нам может быть вместе, это все, о чем я прошу. Обещаю…
Увидев, что Челси пристально и очень серьезно смотрит на него, Лэнс замолчал, а потом, глубоко вздохнув, решил пойти с козырной карты, пустить в ход то средство, которое обещал себе не использовать. Аргумент, к которому он собирался прибегнуть, был сопряжен с таким эмоциональным напряжением, что, казалось, был взрывоопасным, прибегнуть к нему можно было только от отчаяния или в приступе безумия – или и того, и другого одновременно.
– Помнишь, что сказала цыганка? – глухо спросил Лэнс. – Она видела тебя с моим ребенком. – Он выделил слово «моим».
Ребенок Лэнса… Челси снова посмотрела ему в глаза. Его страсть, ревность, отчаянная решимость – все это было так неожиданно, так непохоже на те чувства, которые, как ей представлялось, Лэнс к ней испытывает, что ей было трудно все это осмыслить.
Ребенок… ребенок ее и Лэнса… Челси затопила волна любви – такая жаркая, что в ней расплавились все ее сомнения.
– Нет, Лэнс, – мягко поправила она, – не с твоим ребенком.
Видя, что его глаза потемнели от боли, Челси поняла, что этот сильный, властный, уверенный в себе мужчина боится быть отвергнутым. Она поспешила его успокоить и, дотронувшись до руки Лэнса, почувствовала сквозь ткань пиджака, как его мышцы напряглись под ее пальцами.
– С нашим ребенком, Лэнс. С твоим и моим. Лэнс сглотнул и пробормотал севшим от напряжения голосом:
– Челси, пойдем отсюда…
В гостиной Эдвард только что сообщил деду свою новость. 4В открытую дверь Челси было видно лицо деда, и она подумала, что, к счастью, радостная новость Эдварда перевесит все, что могла бы сказать она сама. Мысленно поблагодарив брата за невольную помощь, она тихо сказала Лэнсу:
– Пойдем.
13
Челси пыталась остановить сестру, но поздно: Селина уже выскользнула за дверь и решительно зашагала к машине.
Лэнс нервозно мерил шагами гостиную своей новой квартиры. Остановился у стойки бара, раздумывая, не налить ли себе виски, но потом решил, что не стоит. Подошел к окну и остановился, глядя на расстилающиеся вдали зеленые поля. Из окна открывался великолепный вид, но сегодня и пейзаж не радовал Лэнса.
Он повернулся спиной к окну и оглядел элегантно отделанную гостиную. Комната была выдержана в золотистых и красновато-коричневых тонах. Красновато-коричневых, как волосы Челси… Лэнс вдруг осознал, что, выбирая цветовую гамму из нескольких вариантов, предложенных дизайнером, подсознательно выбрал те цвета, которые напомнили ему о Челси. А ведь это было еще до того, как он понял, что любит ее!
Лэнс отошел от окна, еще раз прошелся по комнате от одной стены до другой и остановился у круглого столика, на котором стоял телефон. Снял трубку и стал набирать номер Челси. В трубке раздались длинные гудки – один, другой, третий… пятый… десятый. Лэнс повесил трубку и нахмурился.
Он в пятый раз за это утро пытался позвонить Челси, и все пять раз телефон не отвечал. Только позвонив в контору и побеседовав с Сюзанной, Лэнс узнал, что Челси недавно вернулась из Парижа и сразу же отправилась на заседание суда в Риксетер. Лэнс не мог понять, случайно ли так сложилось, что ему никак не удается поговорить с Челси, или она намеренно его избегает. Настал день, на который было назначено семейное торжество по случаю юбилея Сомерсета Эппентайра – праздник, на котором, если верить Родни, Лэнс должен был сопровождать Челси.
У Лэнса было более чем достаточно серьезных причин искать встречи с Челси, но вовсе не эти практические соображения были источником болезненного стремления ее увидеть, стремления, завладевшего не только чувствами, но и мыслями Лэнса. Собственная память превратилась в его главного мучителя: она постоянно подбрасывала Лэнсу четкие, словно выхваченные из темноты фотовспышкой фрагменты той ночи, когда они с Челси занимались любовью.
Лэнс пребывал в мрачном настроении. Интересно, где сейчас Челси, спрашивал он себя, о чем она думает, что чувствует? Сожалеет ли о том, что произошло? Может, она избегает меня потому, что ей стыдно? Или она на меня сердится? Может, она…
Что толку изводить себя вопросами, на которые я все равно не могу ответить! – оборвал себя Лэнс. Достаточно вспомнить, как я дал выход своему гневу, что наговорил Челси перед тем, как мы занялись любовью. Но стоило мне к ней прикоснуться, поцеловать ее… Хватит! Нужно пойти проветриться, решил Лэнс.
Селина направлялась к лифту, когда дверь второй квартиры открылась.
– Челси… – начал Лэнс и осекся, поняв свою ошибку.
Селина успела заметить промелькнувшую на его лице надежду, сменившуюся разочарованием, и мысленно пообещала себе, что обязательно заставит Челси надеть то платье, даже если для этого ей придется натягивать его на сестру насильно.
– Челси дома, она помогает маме подготовить все к приему.
– Да-да, конечно… Как она?
Селина пристально посмотрела на него. Хотя сестры были похожи как две капли воды, Лэнс ни за что не перепутал бы одну с другой. Челси – особенная, неповторимая…
– Если вам это правда интересно, если она вам действительно небезразлична, – с нажимом сказала Селина, – то, может быть, вам стоит сказать ей об этом.
Лэнс нахмурился.
Неужели Челси обсуждала то, что произошло, с сестрой? Это на нее не похоже. Лэнс интуитивно чувствовал, что Челси – человек сдержанный, даже скрытный, она не из тех, кто болтает о своих чувствах. С другой стороны, между близнецами существует особая связь, гораздо более глубокая, чем между друзьями или просто братьями и сестрами.
Селина приподняла элегантный пакет с эмблемой какого-то магазина и как бы между прочим заметила, слегка погрешив против истины:
– Вот, приходила за платьем Челси. Она купила его в Париже специально для сегодняшнего приема. Для вас.
Селина отдавала себе отчет, что серьезно рискует, более того, рискует не собственным благополучием, а счастьем сестры. Если она ошиблась и Лэнс равнодушен к Челси, если он спросил о ней всего лишь из вежливости… если то, что произошло между ними, было лишь случайностью, если Лэнс всего лишь поддался страстному порыву, за которым не стояло ничего более глубокого… Нет, не может быть. Селина отказывалась поверить, что могла ошибиться. Когда Лэнс спросил о Челси, Селина явственно почувствовала его неуверенность, свидетельствующую об уязвимости.
– Прием начинается в три часа, – сообщила она и, не дав Лэнсу что-либо сказать, вошла в лифт.
Вернувшись в родительский дом, Селина ни словом не обмолвилась о встрече с Лэнсом, тем более о том, что говорила с ним. Задержавшись только для того, чтобы поцеловать мужа, выходящего из спальни с Джеком на руках, она переключила все внимание на Челси. Игнорируя протесты, Селина едва ли не силой затащила сестру в комнату и заставила надеть новое платье.
– Селина, я не могу в нем показаться на людях! Оно слишком открытое и почти прозрачное…
– Можешь-можешь. А что касается прозрачности… ты видишь, под верхней прозрачной тканью находится плотный золотистый чехол, так что это только так кажется, будто платье просвечивает насквозь.
– Это я и имела в виду! – в отчаянии воскликнула Челси. – В этом платье я выгляжу так, словно под ним ничего нет, это просто…
– Это немного вызывающе и о-очень соблазнительно. Ты выглядишь в нем потрясающе! – заверила Селина.
С последним утверждением Челси не могла не согласиться, особенно когда Селина подтолкнула ее к зеркалу.
– Смотри, платье действительно просвечивает насквозь, но все, что можно увидеть, это чехол. Конечно, он по цвету напоминает твою кожу, но ведь на самом деле это ткань. И, если разобраться, платье не такое уж и облегающее, а вырез под горлышко совсем скромный, да и разрез на юбке доходит только до середины бедра. Видны только твои ноги и руки.
– Но со стороны кажется, будто видно абсолютно все…
– Ну и пусть кажется! – Селина небрежно отмахнулась. – Челси, уверяю тебя, ты в нем смотришься просто… словом, именно так, как и должна смотреться.
Челси взглянула на сестру с укоризной.
– Ну хорошо, согласна, платье сексуальное, – сдалась Селина, – но оно модное и очень элегантное, а вовсе не вульгарное, если ты боишься именно этого. Ни в этом платье, ни в тебе самой нет ничего пошлого. Ладно, хватит спорить, нам пора идти, иначе мы опоздаем.
Челси попросила вернуть ей ключи от машины и услышала отказ:
– Ну нет, ты поедешь с нами! А вдруг ты вернешься в свою квартиру и переоденешься, если я упущу тебя из виду?
На прием по случаю юбилея Сомерсета Эп-пентайра съехались почти все члены большой семьи. Эппентайр-холл представлял собой огромный старинный особняк, в нем было достаточно комнат для гостей, но и их едва хватило для размещения всех желающих остаться на ночь.
– Хорошо еще, что дети в основном еще маленькие и их можно поселить вместе с родителями, – заметила Лорен в разговоре с Мэриэнн.
Когда Челси и Селина вошли в парадную гостиную, в комнате яблоку негде было упасть.
– Такое впечатление, что здесь собрались все риксетерские Эппентайры, – заметила Селина.
– Да-а, дед должен быть доволен.
Эффи – одна из многочисленных троюродных сестер Роджера – заметив Челси и Селину, отделилась от своей компании и направилась к ним.
– Вот это платье! – Она одобрительно оглядела Челси. – О-очень сексуально…
Выйдя замуж за американца, Эффи переехала в Штаты и за годы успела перенять американскую манеру выражать свои мысли более непринужденно, чем принято в Англии.
Челси густо покраснела, а Селина рассмеялась.
– Вот этого как раз говорить не следовало. Я битый час убеждала Челси, что платье вполне скромное.
– А я и не говорила, что тебе это удалось, – сухо возразила Челси.
– Вот как… – Эффи лукаво подмигнула. – Где же он?
Челси прекрасно знала, кого Эффи имеет в виду. Ее пронзила такая острая боль, что она на секунду закрыла глаза. Селина ощутимо ткнула ее в бок.
– Челси!
Челси открыла глаза и ответ, который она приготовила, застрял у нее в горле: в дверном проеме она увидела Лэнса. Даже на фоне мужской половины Эппентайров, которые все как один были высокими, темноволосыми и привлекательными, Лэнс выделялся из общей массы. Челси невольно залюбовалась им, дав волю своим изголодавшимся чувствам.
В это время Лэнс заметил ее. Челси затаила дыхание. Он смотрел на нее так, что под его взглядом ожили самые смелые надежды Челси. Ее сердце забилось сильнее, все остальные лица в зале слились для нее в общий фон. Лэнс все смотрел и смотрел на нее, и в его глазах Челси видела то, что мечтала увидеть, но не смела надеяться. Она не слышала, но видела по губам, что Лэнс произнес ее имя.
Селина подтолкнула ее по направлению к Лэнсу, Челси сделала шаг, потом другой, потом еще один. Лэнс все это время смотрел на нее все тем же особенным взглядом.
Лэнс привык к большим семьям. У него у самого было несметное количество родственников, но семья Эппентайр принадлежала к другому миру – или, по крайней мере, Сомерсету Эппен-тайру нравилось так думать. Глядя на гостиную, по которой фланировали многочисленные представители клана Эппентайров и их супруги, Лэнс понял почему. Но среди этого скопления близких и дальних родственников Сомерсета Эппентайра был только один человек, которого Лэнс действительно хотел видеть, – Челси.
Он быстро поискал ее глазами и нашел – Челси стояла рядом с сестрой. В новом платье она казалась невесомой, почти прозрачной, как эльф, нежной и хрупкой, как пух одуванчика. Лэнс посмотрел ей в глаза – и у него на мгновение остановилось сердце. Челси смотрела прямо на него, и в ее глазах отразились все ее чувства.
– Челси! – выдохнул он.
Казалось, толпа гостей, разделяющая их, расступилась, словно по мановению волшебной палочки.
– Челси…
Лэнс подошел к ней и снова повторил ее имя. Челси закрыла глаза, не в силах сдержать трепет восторга. Еще мгновение, и она оказалась в объятиях Лэнса. Он прижал ее к себе и поцеловал. Челси прильнула к нему и ответила на поцелуй, ее губы жадно приоткрылись ему навстречу.
– Лэнс…
– Я по тебе скучал, – простонал он. – Почему ты не звонила? Господи, зачем я трачу время на разговоры? Зачем мы вообще тратим время здесь? – хрипло пробормотал он прямо ей в губы. – И зачем ты надела это чертово платье, из-за которого мне хочется…
Челси, порозовев, приложила палец к его губам. Обхватив ее руку, Лэнс поцеловал этот палец и нежно прикусил его кончик, одновременно поглаживая бешено бьющуюся жилку на запястье.
– Лэнс, здесь дети, и вообще…
Дети! Глаза Лэнса потемнели. Заслонив Чел-си своим телом от всех, он тихо сказал:
– Челси, возможно, ты уже носишь моего ребенка.
Челси тихонько охнула, ее тело мгновенно откликнулось на интимность его слов.
– Нет, не думаю, – пролепетала она.
– Значит, в другой раз.
В другой раз? У Челси закружилась голова, ей показалось, что она стала невесомой как перышко. Неужели это не сон, неужели все это происходит на самом деле? – думала она. Как это возможно, чтобы мой эмоциональный мир из хмурого и пасмурного вдруг в одно мгновение сделался безоблачно счастливым? И все это из-за одного лишь взгляда?
– Я не знала, что ты придешь, я даже не мечтала – прошептала она. – Я собиралась объявить всем, что произошло недоразумение и нас с тобой ничто не связывает.
Лэнс посмотрел на нее с грустью.
– Челси, неужели ты думала, что чудо, которое между нами возникло, это так обыденно и заурядно, что…
Не дав ему закончить, Челси замотала головой.
– Нет, это было… – она помолчала и, слегка смутившись, посмотрела ему в глаза. – Это было чудесно, сказочно! Я не знала, что так бывает. Я только немного испугалась, когда поняла, что весь тот гнев, вся та агрессия, которую я чувствовала по отношению к тебе, на деле были защитными барьерами, которые я подсознательно вокруг себя возводила, чтобы не признать свои истинные чувства.
– А что ты чувствуешь на самом деле? – спросил Лэнс.
Челси посмотрела на него, его взгляд говорил, что она может ему доверять, более того, поверить в него. Набравшись храбрости, Челси решила быть честной до конца.
– Я тебя люблю, – прошептала она. Сказав это, Челси почувствовала, как пальцы Лэнса крепче сомкнулись вокруг ее запястья.
– Пойдем отсюда, – хрипло попросил он. – То, что я хочу тебе сказать… то, что я хочу с тобой сделать… – Он недоговорил, из его груди вырвалось нечто среднее между рычанием и стоном. – Чертово платье! – Лэнс понизил голос до шепота. – Оно меня с ума сводит! Нет, это ты сводишь меня с ума, Челси Эппентайр. Я без ума от желания, от любви.!
Челси готова была подписаться под каждым словом, но все же она не могла забывать, где они и по какому поводу собрались.
– Лэнс, мы не можем так сразу уйти!
– Если ты будешь и дальше так на меня смотреть, боюсь, я не выдержу и овладею тобой прямо здесь, и к черту гостей! – прорычал Лэнс. – Уж это-то произведет впечатление на твоего деда, представляю! Видимо, во мне больше крови Трэворов, чем я думал, потому что мне плевать на то, сколько народу увидит, как сильно я тебя хочу! Челси… – Он покачал головой, словно сам с трудом верил в силу собственных чувств. – Я готов унести тебя отсюда на руках, украсть на глазах у всей твоей родни. – Он усмехнулся. – Считается, что именно так и поступали мои далекие предки.
– Лэнс, – запыхавшись, прошептала Чел-си, – отпусти мою руку, пойдем попрощаемся с дедом и тогда мы сможем уйти.
– Если хмурые взгляды, которые твой дед бросает на нас последние несколько минут, что-нибудь значат, то, боюсь, ты не отделаешься коротким прощанием, – с мрачноватой усмешкой заметил Лэнс.
– Дай мне пять минут, я ему все объясню. А потом ты подойдешь, и я вас познакомлю.
Лэнс кивнул, отпустил руку Челси, но через секунду, когда она уже собралась уходить, обнял ее жестом собственника и быстро, но очень страстно поцеловал в губы.
– Пять минут, не больше! – строго предупредил он. – Мы с тобой и так потеряли слишком много времени.
Челси лукаво улыбнулась.
– Да, целую неделю.
Выскользнув из его объятий, она поспешила к деду.
Лэнс остался на месте, провожая ее влюбленным взглядом. Челси – его счастье, его будущее, его любовь, и ему было все равно, кто об этом узнает. И он собирался доказать ей свои чувства на деле, как только они выберутся из этого дома и Челси окажется в его распоряжении. Ох уж это платье! Лэнс закрыл глаза, представляя, как ласкает Челси через тонкую золотистую ткань, целует ее…
– Челси просто не узнать, она так резко изменилась, – услышал Лэнс за своей спиной незнакомый женский голос.
– Да, она совсем не похожа на жалкую бедняжку, которую мы видели на свадьбе Селины и Спенсера, – согласилась вторая женщина.
– Еще бы. Об этом не принято говорить, но я с самого начала подозревала, что она испытывает к Спенсеру не только родственные чувства.
Собеседницы понизили голос до шепота, Лэнс с трудом различал слова, но продолжал жадно вслушиваться, не в силах заставить себя отойти.
– Ты хочешь сказать, что она в него влюблена? В этот момент женщины отошли сами, но Лэнсу с лихвой хватило и того, что он уже услышал. Переменившись в лице, он разыскал глазами Спенсера, о котором шла речь, и увидел рядом с ним Челси. Челси, его Челси, стояла рядом с мужем сестры, смотрела ему в глаза и улыбалась! Стояла так близко, что, если бы захотела его поцеловать, ей не понадобилось бы даже делать шаг! И улыбалась ему!
Лэнс не считал себя ревнивым, но, увидев Челси, стоящую близко от Спенсера, да еще после того, что он сейчас случайно подслушал, – да еще и в этом проклятом платье! – он потерял голову. Любовь, в которой он признался Челси лишь несколько минут назад, сделала Лэнса очень ранимым, пошатнула его уверенность в себе и способность мыслить логически.
Как смеет Спенсер стоять так близко к моей возлюбленной! – с возмущением думал Лэнс. Ни один мужчина, будь он даже святым праведником, не сможет оставаться равнодушным, если Челси стоит рядом с ним в этом платье!
Дослушав до конца рассказ Спенсера о забавном случае из преподавательской практики, Чел-си рассмеялась. Она чувствовала себя в обществе Спенсера на удивление непринужденно, от ее прежней скованности и застенчивости не осталось и следа. Теперь, когда она узнала правду о самой себе, она стала относиться к Спенсеру как любящая сестра и видела, что ему это тоже нравится. Спенсер, в которого она, как ей когда-то казалось, была влюблена, не существовал в действительности, она любила не реального человека, а выдуманный ею же самой образ.
– Мне казалось, ты шла попрощаться с дедом.
Челси вздрогнула от неожиданности, услышав прямо над ухом неожиданно резкий голос Лэнса. Казалось, Лэнс материализовался прямо из воздуха да так, что сумел оказаться между ней и Спенсером. Глаза его метали молнии. Чел-си вдруг смутилась.
– Да я собиралась… то есть собираюсь… я шла к деду…
– Но по дороге встретила более интересного собеседника, – язвительно подсказал Лэнс.
Неприятно пораженная его тоном, Челси недоуменно посмотрела на Лэнса. – Я…
– Не трудись объяснять, – перебил он, – я только что услышал весьма интересный разговор, из которого узнал много нового.
Челси краем глаза заметила, что их троица притягивает любопытные взгляды. Лэнс, по-видимому, тоже это заметил, потому что взял ее под локоть и потянул к двери.
– Лэнс!.. – попыталась воспротивиться Челси.
Но он словно не слышал. Едва они оказались в коридоре, где, кроме них, никого не было, Лэнс прорычал:
– Скажи, кто тот счастливчик, для которого ты берегла свою невинность? Кто он? Я точно знаю, что это не я!
– Лэнс, о чем ты?!
– Это Спенсер, не так ли? Муж твоей родной сестры! Ты его любишь! И не пытайся отрицать, мне все известно! Так вот зачем ты надела это платье – чтобы поразить его? Ты надеялась, что он…
– Лэнс, да ты ревнуешь! – ахнула Челси, всмотревшись в его потемневшие глаза. – Но ты ошибся, я не люблю Спенсера… Спенсер…
– Не любишь, говоришь?! – клокоча от ярости, переспросил Лэнс. – Спенсер тебя не хочет, потому что женат на твоей сестре… Хотя из того, что я видел только что, у меня сложилось другое впечатление. Он смотрел на тебя так, словно готов тебя съесть…
– Лэнс, ты все неправильно понял!
– Нет, это ты ошибаешься, если хоть на минуту вообразила, что я позволю другому мужчине – будь то Спенсер или кто другой! – встать между нами. Челси, только дай мне шанс доказать тебе, как хорошо нам может быть вместе, это все, о чем я прошу. Обещаю…
Увидев, что Челси пристально и очень серьезно смотрит на него, Лэнс замолчал, а потом, глубоко вздохнув, решил пойти с козырной карты, пустить в ход то средство, которое обещал себе не использовать. Аргумент, к которому он собирался прибегнуть, был сопряжен с таким эмоциональным напряжением, что, казалось, был взрывоопасным, прибегнуть к нему можно было только от отчаяния или в приступе безумия – или и того, и другого одновременно.
– Помнишь, что сказала цыганка? – глухо спросил Лэнс. – Она видела тебя с моим ребенком. – Он выделил слово «моим».
Ребенок Лэнса… Челси снова посмотрела ему в глаза. Его страсть, ревность, отчаянная решимость – все это было так неожиданно, так непохоже на те чувства, которые, как ей представлялось, Лэнс к ней испытывает, что ей было трудно все это осмыслить.
Ребенок… ребенок ее и Лэнса… Челси затопила волна любви – такая жаркая, что в ней расплавились все ее сомнения.
– Нет, Лэнс, – мягко поправила она, – не с твоим ребенком.
Видя, что его глаза потемнели от боли, Челси поняла, что этот сильный, властный, уверенный в себе мужчина боится быть отвергнутым. Она поспешила его успокоить и, дотронувшись до руки Лэнса, почувствовала сквозь ткань пиджака, как его мышцы напряглись под ее пальцами.
– С нашим ребенком, Лэнс. С твоим и моим. Лэнс сглотнул и пробормотал севшим от напряжения голосом:
– Челси, пойдем отсюда…
В гостиной Эдвард только что сообщил деду свою новость. 4В открытую дверь Челси было видно лицо деда, и она подумала, что, к счастью, радостная новость Эдварда перевесит все, что могла бы сказать она сама. Мысленно поблагодарив брата за невольную помощь, она тихо сказала Лэнсу:
– Пойдем.
13
– Я тебе уже говорил, как сильно тебя люблю, какая ты чудесная, восхитительная, потрясающая, какая ты сексуальная?
– Ммм… – Челси довольно вздохнула и уютнее устроилась рядом с Лэнсом. – Говорил, но, если хочешь, можешь повторить.
Лучи заходящего солнца, заглядывая в окно квартиры, придавали их обнаженным телам золотисто-розоватый оттенок. Кожа Лэнса была гораздо темнее кожи Челси. Челси лениво погладила пальцами шелковистые темные волоски, покрывающие его грудь, поцеловала один сосок, потом другой.
– Ты соображаешь, что делаешь? – прорычал Лэнс.
Но вскоре его рык сменился низким стоном желания, потому что Челси не только не остановилась, она принялась посасывать сосок, одновременно поглаживая плоский живот Лэнса.
Чуть позже, приподнявшись на локте, она с любовью посмотрела в его топазовые глаза и сказала:
– Знаешь, я никогда по-настоящему не любила Спенсера. Мне только казалось, что я его люблю, но тот образ, в который я влюбилась, никогда не существовал в действительности. Так что ты напрасно к нему ревновал. – Она помолчала, всматриваясь в его лицо, и тихо сказала: – Если уж кто должен ревновать, так это я. Ведь ты был женат на Бренде, значит, ты ее любил.
Лэнс замотал головой.
– Нет, мы только думали, что любили друг друга, но на самом деле это было лишь увлечение. Грубо говоря, нам нужно было просто переспать друг с другом несколько раз, и наша страсть перегорела бы, исчерпала себя, но я так боялся оправдать своим поведением худшие ожидания, которые принято связывать с именем Трэворов, что перегнул палку в другую сторону и превратился в чуть ли не пуританина. Нам с Брендой не следовало вступать в брак и уж конечно не стоило заводить ребенка. Я действительно чувствую вину за то, что не был с Мелиндой, когда она росла, но Бренда как-то призналась, что, по ее мнению, Мелинде лучше было до определенного возраста вовсе не знать о моем существовании, чем разрываться между нами двумя. И я думаю, что она была права. Филипп стал Мелинде настоящим отцом.
– Представляю, как трудно тебе пришлось, – мягко сказала Челси. – Тяжело, наверное, осознавать, что твое место занял другой мужчина.
– Да, не легко, – признался Лэнс, – но ради Мелинды… – Он помолчал. – Когда я встретился с ней впервые после многолетнего перерыва, то очень боялся ее разочаровать, не оправдать ее ожиданий. А еще я боялся, что своим, если так можно выразиться, отсутствием в ее жизни, нанес ее психике непоправимый ущерб. Но оказалось, что все не так страшно, как я думал, возможно, без меня девочке было даже лучше, чем с таким отцом, как я. Мелинда очень легко ко всему адаптируется.
Челси кивнула и, помолчав, неуверенно спросила:
– Как ты думаешь, как она отнесется к нам с тобой?
– О, боюсь, с этим будет проблема, – серьезно сказал Лэнс.
У Челси ёкнуло сердце.
– Неужели? – прошептала она упавшим голосом.
– Угу. Мелинда уже заявила мне, что никогда, ни за что, ни под каким видом… – Лэнс выдержал паузу, а Челси тем временем смотрела на него с нарастающей тревогой, – не вырядится на нашу свадьбу в розовые кружева, в которых будет похожа на воздушное пирожное!
– Что-о?
Челси шутливо ткнула его локтем в бок и расхохоталась.
– А если серьезно, она от тебя в восторге, – нежно сказал Лэнс. – Она не может дождаться, когда же у нее появится братик или сестренка.
– Ах, Лэнс…
От счастья на глазах Челси выступили слезы.
– Что «ах, Лэнс»?
Но Челси не смогла дать вразумительный ответ, потому что Лэнс стал ее целовать, потом опрокинул ее на спину и навис над ней, опираясь на руки. Их поцелуи становились все более страстными, Челси чувствовала, что возбуждение Лэнса нарастает одновременно с ее собственным. Груди ее порозовели, но уже не от лучей заходящего солнца, а от поцелуев Лэнса. Он передвинул голову ниже и стал целовать ее живот, одновременно лаская одной рукой внутреннюю поверхность ее бедер. Челси инстинктивно выгнулась ему навстречу. Рука Лэнса поползла выше… Челси застонала, не в силах сдержать переполнявшее ее томление.
– Не стоит нам этим заниматься, – вздохнул Лэнс, – то есть я имею в виду, без предохранения…
Но Челси уже ласкала его, и в считанные секунды желание погрузиться в нее стало таким сильным, что Лэнс больше не мог сопротивляться.
Много позже, лежа в объятиях Лэнса, Челси блаженно вздохнула и прошептала.
– Лэнс, я его видела! Он такой красивый…
– Я тоже видел, – тихо согласился Лэнс. Они посмотрели друг другу в глаза, обоих переполняло благоговение перед тем, что они только что испытали.
– Он был похож на тебя, – прошептала Челси дрожащим голосом.
Лэнс нахмурился.
– Нет, он был похож на тебя.
Глаза Челси расширились.
– Близнецы, – потрясение прошептала она. – У нас будут близнецы! Ах, Лэнс…
Челси поцеловала его, и, когда она отстранилась, Лэнс шутливо погрозил ей пальцем.
– Поосторожнее, а то как бы не было тройни.
– В роду Эппентайров не бывает тройняшек.
– В любом случае, нам нужно пожениться, и желательно поскорее.
Челси надула губки, делая вид, что глубоко задумалась.
– Я серьезно! – с неожиданной страстью заявил Лэнс. – Никаких «поживем немного вместе, а там посмотрим, что из этого выйдет»! Меня такой вариант не устраивает. Я люблю тебя, и это навсегда. Я хочу, чтобы мы были вместе на всю жизнь.
– Я тоже, – с радостью согласилась Челси.
– Устроим скромную свадебную церемонию, никакой помпы, – продолжал Лэнс.
Челси расхохоталась.
– Ну уж нет, из этого ничего не получится! Представь, сколько наберется одних только родственников! Не забывай, что ты – Трэвор, а я – Эппентайр, посмотреть на нашу свадьбу соберется весь город.
Лэнс притворно вздохнул, изображая покорность судьбе.
– Как хорошо, что у нас в Блэксхэме такой большой собор…
– Как хорошо, что у нас в Блэксхэме такой большой собор, – сказала Мэриэнн Эппентайр мужу, не зная, что слово в слово повторила фразу, оброненную Лэнсом.
Роджер кивнул и с некоторой грустью заметил:
– Я понимаю, они любят друг друга, но неужели обязательно надо было так спешить? – Взгляд жены заставил его замолчать. – О, я все понял.
– Имей в виду, – предупредила Мэриэнн, – Челси мне ничего не говорила, но Селина совершенно уверена, а ты ведь знаешь, как бывает у близнецов. Между ними существует особая связь, не понятная остальным.
– Да, знаю. – Роджер покачал головой и задумчиво проронил: – Пожалуй, ты была права, нам стоит купить в столовую новый обеденный стол, о котором ты говорила.
– Тот, который раздвигается и за ним помещается двадцать человек? Но ты ведь говорил, что он слишком велик.
– Да, говорил, но это было до того, как я узнал, что внуков, которых в нашей семье и так, слава Богу, немало, будет еще больше.
Мэриэнн рассмеялась.
– Челси не далее как вчера заметила, что все ее подружки невесты едва поместятся в церковном проходе, хорошо еще, что он такой длинный. По самым последним подсчетам, их будет дюжина.
– Двенадцать подружек невесты? – ахнула Мелинда, когда Челси поделилась с ней своими планами относительно свадьбы.
– Ну да, и все будут в пышных розовых кружевных платьях, похожих на воздушные пирожные, – ответила Челси с самым серьезным видом, кусая губу, чтобы не рассмеяться.
– На что похожих?! – Мелинда вдруг поняла, что над ней подшучивают, и расхохоталась. – Ладно, уговорили, я согласна возглавить процессию подружек невесты, но надеть розовые кружева и кринолин вы меня все-таки не заставите!
– Конечно нет, – согласилась Челси, – никто и не собирается.
Девушка порывисто обняла будущую мачеху.
– Как же я рада, что вы с папой нашли друг друга!
Челси улыбнулась и нашла взглядом Лэнса, наблюдающего за ними из противоположной части комнаты, глаза его лучились любовью и счастьем.
– Я тоже рада, – нежно сказала Челси.
– Ммм… – Челси довольно вздохнула и уютнее устроилась рядом с Лэнсом. – Говорил, но, если хочешь, можешь повторить.
Лучи заходящего солнца, заглядывая в окно квартиры, придавали их обнаженным телам золотисто-розоватый оттенок. Кожа Лэнса была гораздо темнее кожи Челси. Челси лениво погладила пальцами шелковистые темные волоски, покрывающие его грудь, поцеловала один сосок, потом другой.
– Ты соображаешь, что делаешь? – прорычал Лэнс.
Но вскоре его рык сменился низким стоном желания, потому что Челси не только не остановилась, она принялась посасывать сосок, одновременно поглаживая плоский живот Лэнса.
Чуть позже, приподнявшись на локте, она с любовью посмотрела в его топазовые глаза и сказала:
– Знаешь, я никогда по-настоящему не любила Спенсера. Мне только казалось, что я его люблю, но тот образ, в который я влюбилась, никогда не существовал в действительности. Так что ты напрасно к нему ревновал. – Она помолчала, всматриваясь в его лицо, и тихо сказала: – Если уж кто должен ревновать, так это я. Ведь ты был женат на Бренде, значит, ты ее любил.
Лэнс замотал головой.
– Нет, мы только думали, что любили друг друга, но на самом деле это было лишь увлечение. Грубо говоря, нам нужно было просто переспать друг с другом несколько раз, и наша страсть перегорела бы, исчерпала себя, но я так боялся оправдать своим поведением худшие ожидания, которые принято связывать с именем Трэворов, что перегнул палку в другую сторону и превратился в чуть ли не пуританина. Нам с Брендой не следовало вступать в брак и уж конечно не стоило заводить ребенка. Я действительно чувствую вину за то, что не был с Мелиндой, когда она росла, но Бренда как-то призналась, что, по ее мнению, Мелинде лучше было до определенного возраста вовсе не знать о моем существовании, чем разрываться между нами двумя. И я думаю, что она была права. Филипп стал Мелинде настоящим отцом.
– Представляю, как трудно тебе пришлось, – мягко сказала Челси. – Тяжело, наверное, осознавать, что твое место занял другой мужчина.
– Да, не легко, – признался Лэнс, – но ради Мелинды… – Он помолчал. – Когда я встретился с ней впервые после многолетнего перерыва, то очень боялся ее разочаровать, не оправдать ее ожиданий. А еще я боялся, что своим, если так можно выразиться, отсутствием в ее жизни, нанес ее психике непоправимый ущерб. Но оказалось, что все не так страшно, как я думал, возможно, без меня девочке было даже лучше, чем с таким отцом, как я. Мелинда очень легко ко всему адаптируется.
Челси кивнула и, помолчав, неуверенно спросила:
– Как ты думаешь, как она отнесется к нам с тобой?
– О, боюсь, с этим будет проблема, – серьезно сказал Лэнс.
У Челси ёкнуло сердце.
– Неужели? – прошептала она упавшим голосом.
– Угу. Мелинда уже заявила мне, что никогда, ни за что, ни под каким видом… – Лэнс выдержал паузу, а Челси тем временем смотрела на него с нарастающей тревогой, – не вырядится на нашу свадьбу в розовые кружева, в которых будет похожа на воздушное пирожное!
– Что-о?
Челси шутливо ткнула его локтем в бок и расхохоталась.
– А если серьезно, она от тебя в восторге, – нежно сказал Лэнс. – Она не может дождаться, когда же у нее появится братик или сестренка.
– Ах, Лэнс…
От счастья на глазах Челси выступили слезы.
– Что «ах, Лэнс»?
Но Челси не смогла дать вразумительный ответ, потому что Лэнс стал ее целовать, потом опрокинул ее на спину и навис над ней, опираясь на руки. Их поцелуи становились все более страстными, Челси чувствовала, что возбуждение Лэнса нарастает одновременно с ее собственным. Груди ее порозовели, но уже не от лучей заходящего солнца, а от поцелуев Лэнса. Он передвинул голову ниже и стал целовать ее живот, одновременно лаская одной рукой внутреннюю поверхность ее бедер. Челси инстинктивно выгнулась ему навстречу. Рука Лэнса поползла выше… Челси застонала, не в силах сдержать переполнявшее ее томление.
– Не стоит нам этим заниматься, – вздохнул Лэнс, – то есть я имею в виду, без предохранения…
Но Челси уже ласкала его, и в считанные секунды желание погрузиться в нее стало таким сильным, что Лэнс больше не мог сопротивляться.
Много позже, лежа в объятиях Лэнса, Челси блаженно вздохнула и прошептала.
– Лэнс, я его видела! Он такой красивый…
– Я тоже видел, – тихо согласился Лэнс. Они посмотрели друг другу в глаза, обоих переполняло благоговение перед тем, что они только что испытали.
– Он был похож на тебя, – прошептала Челси дрожащим голосом.
Лэнс нахмурился.
– Нет, он был похож на тебя.
Глаза Челси расширились.
– Близнецы, – потрясение прошептала она. – У нас будут близнецы! Ах, Лэнс…
Челси поцеловала его, и, когда она отстранилась, Лэнс шутливо погрозил ей пальцем.
– Поосторожнее, а то как бы не было тройни.
– В роду Эппентайров не бывает тройняшек.
– В любом случае, нам нужно пожениться, и желательно поскорее.
Челси надула губки, делая вид, что глубоко задумалась.
– Я серьезно! – с неожиданной страстью заявил Лэнс. – Никаких «поживем немного вместе, а там посмотрим, что из этого выйдет»! Меня такой вариант не устраивает. Я люблю тебя, и это навсегда. Я хочу, чтобы мы были вместе на всю жизнь.
– Я тоже, – с радостью согласилась Челси.
– Устроим скромную свадебную церемонию, никакой помпы, – продолжал Лэнс.
Челси расхохоталась.
– Ну уж нет, из этого ничего не получится! Представь, сколько наберется одних только родственников! Не забывай, что ты – Трэвор, а я – Эппентайр, посмотреть на нашу свадьбу соберется весь город.
Лэнс притворно вздохнул, изображая покорность судьбе.
– Как хорошо, что у нас в Блэксхэме такой большой собор…
– Как хорошо, что у нас в Блэксхэме такой большой собор, – сказала Мэриэнн Эппентайр мужу, не зная, что слово в слово повторила фразу, оброненную Лэнсом.
Роджер кивнул и с некоторой грустью заметил:
– Я понимаю, они любят друг друга, но неужели обязательно надо было так спешить? – Взгляд жены заставил его замолчать. – О, я все понял.
– Имей в виду, – предупредила Мэриэнн, – Челси мне ничего не говорила, но Селина совершенно уверена, а ты ведь знаешь, как бывает у близнецов. Между ними существует особая связь, не понятная остальным.
– Да, знаю. – Роджер покачал головой и задумчиво проронил: – Пожалуй, ты была права, нам стоит купить в столовую новый обеденный стол, о котором ты говорила.
– Тот, который раздвигается и за ним помещается двадцать человек? Но ты ведь говорил, что он слишком велик.
– Да, говорил, но это было до того, как я узнал, что внуков, которых в нашей семье и так, слава Богу, немало, будет еще больше.
Мэриэнн рассмеялась.
– Челси не далее как вчера заметила, что все ее подружки невесты едва поместятся в церковном проходе, хорошо еще, что он такой длинный. По самым последним подсчетам, их будет дюжина.
– Двенадцать подружек невесты? – ахнула Мелинда, когда Челси поделилась с ней своими планами относительно свадьбы.
– Ну да, и все будут в пышных розовых кружевных платьях, похожих на воздушные пирожные, – ответила Челси с самым серьезным видом, кусая губу, чтобы не рассмеяться.
– На что похожих?! – Мелинда вдруг поняла, что над ней подшучивают, и расхохоталась. – Ладно, уговорили, я согласна возглавить процессию подружек невесты, но надеть розовые кружева и кринолин вы меня все-таки не заставите!
– Конечно нет, – согласилась Челси, – никто и не собирается.
Девушка порывисто обняла будущую мачеху.
– Как же я рада, что вы с папой нашли друг друга!
Челси улыбнулась и нашла взглядом Лэнса, наблюдающего за ними из противоположной части комнаты, глаза его лучились любовью и счастьем.
– Я тоже рада, – нежно сказала Челси.