Страница:
— Да… Возможно… В машине? Может быть, в машине… — озабоченно забормотал он в трубку. — Я посмотрю, конечно. Что, для тебя это так важно? Не хотелось бы очень. Но я приеду.
Досадливо поморщившись, он надавил на рычаг.
— Клер. Говорит, что потеряла в машине серьгу. Придется подъехать к ней.
Лесли не нашлась, что сказать, лишь грустно посмотрела в спину уходящему Невилу.
Вернулся он за полночь. Лесли не закрывала дверь в свою спальню, но Невил на цыпочках, стараясь ничего не задеть, сразу проскользнул в ванную.
Они с Клер занимались любовью? Как он мог, после того, что случилось между ними прошлой ночью?! А она-то размечталась, что он станет для нее надежной опорой.
Лесли ворочалась без сна почти до самого утра, а когда проснулась после забытья, больше похожего на обморок, дом встретил ее пробуждение глухой пустотой.
10
11
Досадливо поморщившись, он надавил на рычаг.
— Клер. Говорит, что потеряла в машине серьгу. Придется подъехать к ней.
Лесли не нашлась, что сказать, лишь грустно посмотрела в спину уходящему Невилу.
Вернулся он за полночь. Лесли не закрывала дверь в свою спальню, но Невил на цыпочках, стараясь ничего не задеть, сразу проскользнул в ванную.
Они с Клер занимались любовью? Как он мог, после того, что случилось между ними прошлой ночью?! А она-то размечталась, что он станет для нее надежной опорой.
Лесли ворочалась без сна почти до самого утра, а когда проснулась после забытья, больше похожего на обморок, дом встретил ее пробуждение глухой пустотой.
10
Не зная, чем себя занять, Лесли решила посвятить утро изучению интерьеров Гринсливза на присланных Кристиной фотографиях.
Дом действительно оказался прекрасным, но запущенным образчиком архитектуры раннего викторианского стиля. Просторные комнаты с высокими потолками ни при каких условиях не поддались бы перепланировке. Лесли знала, что такие дома невозможно обставить, согласуясь с новомодными тенденциями: строптивый нрав дома сведет на нет все усилия дизайнера. Она решила плыть по течению и стилизовать его оформление под викторианский стиль. Предстояли переговоры с обивщиками и плотниками, краснодеревщиками и садовниками, а так же специалистами по внутренним перекрытиям и парковой архитектуре. А так же… Но прежде всего следовало проконсультироваться с Невилом, все-таки это его дом.
Когда она поделилась планами с мужем, тот, внимательно выслушав ее, раздумчиво произнес:
— Все хорошо, Лесли. Наконец-то от этого брака будет польза.
— Польза? Невил, о чем ты? Разве ты прогадал, женившись на мне, и остался нищим, не получив сказочного наследства дядюшки?! Сам ведь шантажировал меня этими проклятыми фотографиями!
— Так ты из-за фотографий согласилась заниматься со мной любовью? Не боишься, что Донахью узнает?
— Плевать я на него хотела!
— Вот и скажи ему об этом!
Лесли бросилась к телефону, но, схватив трубку, набрала внутренний номер и, подавив раздражение, начала диктовать прислуге список вещей, которые предполагала взять с собой в дорогу.
— Скажи им, Лесли, чтоб запаковали еще пару вечерних туалетов. Я буду чрезвычайно занят ближайшее время, и у тебя полная свобода развлекаться.
— Ты думаешь, мне так хочется пуститься во все тяжкие?
— Ну, поскольку Спящую Красавицу уже… поцеловали… Лесли, ведь ты отвела мне именно такую роль?
Поскольку ее поцеловали, она теперь может позволить себе то, чего раньше была лишена из страха показаться смешной или старомодной…
— Так ты решил, что мне все равно с кем ложиться в постель? Почему ты так циничен?
— А ты не цинична, Лесли? Ладно, нам пора. Я собираюсь отправиться как можно раньше, чтоб добраться до Гринсливза до полудня. Ты не поспешишь?
— Я полностью готова, сэр.
— Так чего мы ждем? Или кого?
Полтора часа дороги до имения они молчали. Лесли усыпили гладкая трасса, удобное кресло автомобиля и тишина, которую Невил нарушил, когда они подъезжали к Гринсливзу. Проснувшись, Лесли смогла впервые оценить красоты пейзажа. Осень расцветила окружающие холмы красками охристо-золотой палитры. Мягкий свет высвечивал живописную деревеньку, расположившуюся в долине.
— Приехали. Гринсливз.
Невил притормозил. Лесли залюбовалась группкой домиков, не более полудюжины, возле реки. Она проследила за направлением руки Не вила и увидела то, что он называет Гринс-ливзом. Действительно, то был огромный викторианский дом, переживший многие поколения, выкрашенный по викторианской традиции в желтые и кремовые тона.
— Как хорошо! Он прекрасен!
Лесли не удержалась от восхищенного восклицания, явно польстившего Невилу. И он сказал с особой нежностью:
— Я испытываю к этому месту не просто привязанность, а настоящую любовь. Гринсливз для нас с Кристиной был единственным домом в наших постоянных скитаниях. Он очень важен для меня.
С удивлением Лесли заметила слезы, блеснувшие в глазах Невила.
— Может быть, мы осмотрим дом прямо сейчас?
Но Невил, не говоря ни слова, завел мотор и повез Лесли к Кристине.
— Как здесь спокойно! — сказала Лесли.
— Сейчас тебе будет еще спокойнее. У Кристины как раз гостят племянники.
Дом Кристины стоял на краю деревни. Он был не так велик, как Гринсливз, но зато имел жилой вид. Сама Кристина, предупрежденная о приезде, ловила во дворе близнецов Стэна и Эдвина, желая накормить их до приезда гостей:
— Стэн, Эд! Немедленно идите в дом и мойте руки!
— Только если ты приготовила этот противный шпинат, я ни за что не стану его есть!
— Меню будете обсуждать с вашей мамой!
Шуточное препирательство грозило затянуться, но тут, на счастье близнецов, Кристина увидела подъезжающую машину.
— Слава Богу существуют готовые гамбургеры. Если припугнуть мальчишек, что они будут лишены гамбургера или чизбургера, можно скормить им хоть шпинат, приправленный рыбьим жиром! — сказала она уже брату и Лесли. — Простите за хаос в доме! Разрушительная сила двух мальчиков шести лет сравнима с ящиком динамита. А Эдвин еще разобрал велосипед сегодня утром, и теперь детали от него валяются по всему дому.
— Дядя Невил нам его соберет! — радостно завопил Эдвин, а может быть Стэн. Лесли не различала мальчиков.
— А вы тетя Лесли? Это вы женились на дяде Невиле? — спросил Стэн, а может быть Эдвин.
— Не женились, а вышли замуж, Эдвин, — поправила Кристина.
— Ага, женилась! Тетя Лесли, а вы теперь тоже станете толстая, как тетя Присцилла, которая женилась на дяде Филе? Она теперь такая большая, как Мэнди прошлым летом! — трещал Эдвин. Лесли запомнила, что у него был спущен носок, что единственно отличало его от брата.
— Мэнди — это соседская корова. Она прошлым летом телилась, на мальчиков это произвело неизгладимое впечатление, — объяснила Кристина, подхватывая Лесли под руку и увлекая в дом.
— Быстро мыть руки и за стол! — прикрикнул на мальчиков Невил, который то ли захотел принять участие в воспитательном процессе, то ли желал прекратить скользкий разговор.
— Это гостиная, — сказала Кристина, открывая дверь в прелестную комнату в голубых и кремовых тонах. — Ванная в той стороне, — она неопределенно махнула рукой направо. — А вот полюбуйтесь, какой я вам приготовила альков, настоящее королевское ложе! Пришлось потеснить одного из близнецов. Вообще-то это комната Эдвина и соответственно его постель. Но вы, надеюсь, найдете ей гораздо лучшее применение, чем негодный мальчишка.
Она осеклась, когда Лесли покрылась красными пятнами.
— Прости, я не хотела тебя смутить. Я думала, что ты уже привыкла к семейным шуточкам.
В этот момент затрещал телефон.
— Прости, Лесли, пойду отниму трубку у близнецов, а то они выболтают все страшные тайны нашего семейства! К тому же в их пересказе невозможно расшифровать изначальный смысл сообщения, даже если это звонок из прачечной. Располагайтесь пока. — И Кристина побежала по коридору в холл.
Лесли затравленно оглядывалась по сторонам. Но ее взгляд предательски возвращался к кровати. Двуспальной кровати! Конечно, можно бы попросить Кристину выделить еще комнату, но как ее убедить в таком случае, что новобрачные идиллическая пара? Хороша парочка! Муж занят глупейшим сериалом, который затеяли снимать у него на телевидении, а она скорее наемная рабочая сила, чем желанная супруга.
Поймав ее взгляд, Невил усмехнулся.
— Без комментариев!
— Невил, здесь только одна…
— Зато какая большая и удобная, Лесли! Воистину царское ложе, моя королева!
А кровать действительно была прекрасна. И комната — лучше не придумаешь. И день сиял, как новенький пенни. Вот только одно было скверно: он не любит ее и не хочет.
Вторую половину дня Невил планировал провести, осматривая фамильный дом. Лесли вызвалась его сопровождать, с ними увязались близнецы, серьезное испытание для автомобиля Невила.
Лишенная ностальгических чувств Невила, с чисто деловым интересом Лесли осматривала огромный викторианский дом. Методично его исследуя, она обнаружила шесть спален с огромными каминами, какие строили только в доброй старой Англии; невероятного размера кухню, где могли бы работать, не мешая друг другу, полсотни поваров, не считая поварят; столовую с окнами во всю стену, а также еще несколько комнат достаточных размеров для мастерской Невила на выбор. К концу экскурсии, когда она уже поняла, что оставлять, а что изменить, Лесли влюбилась в старый дом со всеми его нелепыми антикварными ваннами и запущенным парком.
— Ну и что будем делать со всем этим хозяйством? — спросил Невил, стоя в хозяйской спальне перед исполинских размеров кроватями, напоминающими скорее фундамент некоего памятника, чем человеческое ложе.
— Все будет зависеть от бюджета. Сколько думаешь на все выделить?
— Не стоит мелочиться. Этот дом давно уже стал частью меня самого.
— Но ты не сможешь, имея дом здесь, работать в Лондоне. Трудно разорваться.
— Может быть, я скоро отойду от активного руководства каналом и займусь исключительно устройством родового гнезда.
Близнецы внимательно прислушивались к разговору. Они любили дядю Невила, им было по душе, что он скоро поселится неподалеку.
— А хорошо бы бассейн! — мечтательно произнес то ли Эдвин, то ли Стэн. Лесли перестала их различать, как только Эдвин подтянул носок.
— Ну, это ты хватил через край, Стэн! — отозвался Невил.
Пора было возвращаться. Когда они приехали, их ожидал приготовленный Кристиной ужин. На этот раз она решила поразить всех своими кулинарными способностями. Ужин был великолепен, и голодные Лесли и Невил воздали ему должное.
За ужином Лесли выпила чуть больше своего обычного бокала вина и расслабилась. Когда все сели пить кофе, Лесли вдруг почувствовала, что глаза у нее слипаются и она с трудом поддерживает разговор, отвечая через слово и невпопад.
— Извините, я пойду прилягу, — сказала она смущенно, обращаясь прежде всего к Кристине.
— Ничего-ничего. Я знаю, клонит в сон после путешествия или во время беременности. Сказались, наверное, те мили, что вы накрутили по Гринсливзу. Я попрошу Невила помочь мне по кухне.
Лесли поднялась в спальню, достала из баула ночную сорочку, туалетный несессер. В это время вошел Невил и тихо сел в кресло возле кровати. Что, ей придется раздеваться при нем? В конце концов она решила сделать вид, что его нет, и отправилась в ванную. Душ привел ее в хорошее расположение духа. Завтра она начнет заниматься домом. У нее уже появились кое-какие идеи. Эти мысли прервал щелчок открывающейся двери ванной.
— Торопимся спать? Так?
Невил смотрел на струи воды, стекающие по ее телу. Лесли захотелось чем-нибудь прикрыться.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, загораживая ладонью грудь.
Вопрос был столь очевидно глуп, что Невил поморщился.
— Это и моя комната. Я пришел поинтересоваться, когда ты освободишь ванну, если, конечно, не хочешь, чтоб я присоединился к тебе.
Ничего не оставалось делать, как взять полотенце и обернуться им, неловко и по-детски скрыв наготу от прямого взгляда Невила. Лесли прошлепала босыми ногами мимо него в комнату.
— Пойми, я не такая раскованная, как Клер Уилсон, Невил.
— Твоя правда, — горько усмехнулся Невил. — Клер опытная раскованная женщина, а не зажатая стеснительная девочка.
Краска смущения залила щеки Лесли. Слова, сказанные Невилом, больно ранили ее сердце. Она забралась под одеяло, моля Бога поскорее даровать ей сон. Невил сел рядом в кресло.
— Ты что, собираешься просидеть в кресле всю ночь? — спросила она.
— Не беспокойся, Лесли, ты в полной безопасности. Засыпай и любуйся на своего Прескотта хоть до утра.
Последующие четыре дня она провела, общаясь в основном с Кристиной. Каждый раз, ложась в постель, она тайно надеялась, что Невил разбудит ее среди ночи нежным поцелуем, возьмет в руки, обнимет. Но этого не происходило. Когда Лесли попыталась заговорить с ним о Гринсливзе, он ответил, что она, вероятно, лучше него разбирается в тонкостях дизайна. Наконец, на пятый день она не выдержала:
— Черт возьми, мне давно пора быть в Лондоне. Хотя бы для того, чтобы окончательно договориться с фирмами-подрядчиками и сделать заказы материалов.
— Поедешь со мной завтра. — Невил пожал плечами.
— Почему ты не отпускаешь меня одну? Боишься, что я сбегу к Донахью?
— Кто тебя знает. Мне бы не хотелось делить койку с этим молокососом. Достаточно с меня того, что я делю ее с его призраком.
Итак, в пятницу они вернулись в Лондон. Лесли была разочарована и без сожаления покидала свою постель соломенной вдовы.
Невил тут же уехал на студию, а она засела за телефон. Закончив со срочными звонками, Лесли разобрала увесистую пачку накопившейся за неделю корреспонденции и отправилась в салон заказывать обивку и гобелены.
До позднего вечера Лесли выбирала среди многочисленных образцов подходящие для Гринсливза, делала заказы, договаривалась с дизайнерами. Вернувшись домой и надеясь найти там Невила, чтобы поделиться с ним впечатлениями, она была жестоко разочарована: дом был так же пуст, как и утром. Устало опустившись в кресло, Лесли включила телевизор, от которого успела отвыкнуть за последнюю неделю, чтобы по старой привычке посмотреть десятичасовой выпуск экономических новостей. Но вместо привычных сводок биржевой активности, курсов валют и котировок ценных бумаг она услышала взволнованный голос диктора: «…Войска мятежников окружили дворец эмира и примыкающий к нему дипломатический квартал. По дворцу ведется огонь из тяжелых орудий. Национальная гвардия с трудом сдерживает атаки мятежников. К сожалению, мы ничего не знаем о судьбе британского посла. По последней информации несколько артиллерийских снарядов разорвалось во дворе посольства. Мы будем информировать вас о положении в Аджмане каждые пятнадцать минут».
Отец! Ее отец. Сердце Лесли сжалось от страха. Еще не отдавая себе отчета, она схватила телефонную трубку и почти на ощупь набрала номер министерства иностранных дел. Вежливый чиновник ответил ей почти равнодушным голосом, что они, конечно, в курсе событий, но дополнительной информации предоставить не могут, и посоветовал перезвонить по другому номеру. Но Лесли уже не слышала последних слов, бросив трубку. Она упала ничком на диван и залилась слезами отчаяния.
Тут разумная мысль сверкнула в замутненном горем мозгу: Невил! Кто как не он, человек с телевидения, может пролить свет на происходящее?
Она не сразу смогла объяснить секретарю, кто ей нужен, из-за сдавленных рыданий. В конце концов их соединили.
— Конечно, я в курсе. Спокойно. У нас есть собственные каналы. Как только я что-нибудь узнаю, я тебе перезвоню. — Сказав это, он повесил трубку.
За те два часа, пока Лесли его ждала, она совершила дюжину безрезультатных звонков. Правительственные чиновники отвечали ей одно и то же. Из всех ее знакомых только Кристина позвонила и выразила сожаление и обеспокоенность. Наконец появился Невил.
— Успокойся, девочка. Отсутствие плохих новостей — это хорошая новость. Я уже привел в действие все тайные рычаги и скрытые пружины, и нам остается только ждать.
Невил выглядел сосредоточенно, на лице светилась решимость разбиться в лепешку, но помочь ей. Прежде чем сесть на телефон, он велел ей выпить две таблетки валиума и запить их стаканом бренди, но даже такой гремучий коктейль не успокоил ее нервы.
Пока он совершал бесконечные звонки и выслушивал бесконечные ответы, она металась по комнате. Наконец в полпятого утра раздался звонок с одной из американских радиостанций. Похолодев, с остановившимся сердцем, она ждала, пока Невил закончит разговор. Когда он обернулся, его усталые глаза сияли.
— Все в порядке, девочка. Твой отец жив и здоров. Когда началось восстание, он находился в гостях у одного из принцев далеко от столицы. Сейчас он направляется на военном джипе через пустыню в Саудовскую Аравию. Позвонит тебе, как доберется.
Силы оставили Лесли, и она осела на диван как тряпичная кукла. Это было так похоже на обморок, что Невил не на шутку встревожился.
— Все хорошо, Лесли, все кончилось. Эй, детка, что с тобой?
Он взял ее на руки и стал укачивать, как малое дитя. От его волос, кожи исходил приятный запах, который, несмотря на ее жалкое состояние, действовал на нее сильнее приворотного зелья.
— Я не верила, я почти отчаялась.
— А я знал. Твой отец из тех людей, которые выходят сухими из воды.
Он еще много чего говорил, продолжая укачивать ее. Она не могла сразу уснуть после перенесенного эмоционального потрясения и нуждалась в том, чтобы с нею кто-то постоянно говорил.
Вдруг раздался еще один телефонный звонок. Теперь звонили из Министерства, подтверждая информацию. Окончательно успокоившаяся Лесли была все-таки еще очень слаба, и Невил спросил:
— Ну что, мне тебя переодеть или ты сама? Помнишь, ты меня отругала за то, что я любовался твоей наготой?
Она не возражала, и он помог ей облачиться в ночную рубашку, сделав это чрезвычайно нежно. Невил снял покрывало с ее постели, уложил Лесли под одеяло и отправился в ванную. Пока он шумел водой, Лесли с ужасом смотрела на дверь, соединявшую их спальни, моля Бога о том, чтоб Невил не скрылся за ней, выйдя из душа. Наконец он появился, сияя в утренних лучах загорелой кожей, его бедра были обернуты полотенцем. Капли воды стекали с черных волос.
— Я только схожу за пижамой и вернусь.
— Нет, — запротестовала Лесли, — не уходи, пожалуйста, я так в тебе нуждаюсь!
Но он все же сходил за пижамой, надел ее и, не потревожив Лесли, лег рядом. Она пролепетала что-то, расстегнув пуговицу на его пижаме. Невил подчинился ей и снял куртку пижамы. Но Лесли, уже в полусне, только прижалась к его груди. Спустя секунду она уже мирно сопела в его объятиях.
Дом действительно оказался прекрасным, но запущенным образчиком архитектуры раннего викторианского стиля. Просторные комнаты с высокими потолками ни при каких условиях не поддались бы перепланировке. Лесли знала, что такие дома невозможно обставить, согласуясь с новомодными тенденциями: строптивый нрав дома сведет на нет все усилия дизайнера. Она решила плыть по течению и стилизовать его оформление под викторианский стиль. Предстояли переговоры с обивщиками и плотниками, краснодеревщиками и садовниками, а так же специалистами по внутренним перекрытиям и парковой архитектуре. А так же… Но прежде всего следовало проконсультироваться с Невилом, все-таки это его дом.
Когда она поделилась планами с мужем, тот, внимательно выслушав ее, раздумчиво произнес:
— Все хорошо, Лесли. Наконец-то от этого брака будет польза.
— Польза? Невил, о чем ты? Разве ты прогадал, женившись на мне, и остался нищим, не получив сказочного наследства дядюшки?! Сам ведь шантажировал меня этими проклятыми фотографиями!
— Так ты из-за фотографий согласилась заниматься со мной любовью? Не боишься, что Донахью узнает?
— Плевать я на него хотела!
— Вот и скажи ему об этом!
Лесли бросилась к телефону, но, схватив трубку, набрала внутренний номер и, подавив раздражение, начала диктовать прислуге список вещей, которые предполагала взять с собой в дорогу.
— Скажи им, Лесли, чтоб запаковали еще пару вечерних туалетов. Я буду чрезвычайно занят ближайшее время, и у тебя полная свобода развлекаться.
— Ты думаешь, мне так хочется пуститься во все тяжкие?
— Ну, поскольку Спящую Красавицу уже… поцеловали… Лесли, ведь ты отвела мне именно такую роль?
Поскольку ее поцеловали, она теперь может позволить себе то, чего раньше была лишена из страха показаться смешной или старомодной…
— Так ты решил, что мне все равно с кем ложиться в постель? Почему ты так циничен?
— А ты не цинична, Лесли? Ладно, нам пора. Я собираюсь отправиться как можно раньше, чтоб добраться до Гринсливза до полудня. Ты не поспешишь?
— Я полностью готова, сэр.
— Так чего мы ждем? Или кого?
Полтора часа дороги до имения они молчали. Лесли усыпили гладкая трасса, удобное кресло автомобиля и тишина, которую Невил нарушил, когда они подъезжали к Гринсливзу. Проснувшись, Лесли смогла впервые оценить красоты пейзажа. Осень расцветила окружающие холмы красками охристо-золотой палитры. Мягкий свет высвечивал живописную деревеньку, расположившуюся в долине.
— Приехали. Гринсливз.
Невил притормозил. Лесли залюбовалась группкой домиков, не более полудюжины, возле реки. Она проследила за направлением руки Не вила и увидела то, что он называет Гринс-ливзом. Действительно, то был огромный викторианский дом, переживший многие поколения, выкрашенный по викторианской традиции в желтые и кремовые тона.
— Как хорошо! Он прекрасен!
Лесли не удержалась от восхищенного восклицания, явно польстившего Невилу. И он сказал с особой нежностью:
— Я испытываю к этому месту не просто привязанность, а настоящую любовь. Гринсливз для нас с Кристиной был единственным домом в наших постоянных скитаниях. Он очень важен для меня.
С удивлением Лесли заметила слезы, блеснувшие в глазах Невила.
— Может быть, мы осмотрим дом прямо сейчас?
Но Невил, не говоря ни слова, завел мотор и повез Лесли к Кристине.
— Как здесь спокойно! — сказала Лесли.
— Сейчас тебе будет еще спокойнее. У Кристины как раз гостят племянники.
Дом Кристины стоял на краю деревни. Он был не так велик, как Гринсливз, но зато имел жилой вид. Сама Кристина, предупрежденная о приезде, ловила во дворе близнецов Стэна и Эдвина, желая накормить их до приезда гостей:
— Стэн, Эд! Немедленно идите в дом и мойте руки!
— Только если ты приготовила этот противный шпинат, я ни за что не стану его есть!
— Меню будете обсуждать с вашей мамой!
Шуточное препирательство грозило затянуться, но тут, на счастье близнецов, Кристина увидела подъезжающую машину.
— Слава Богу существуют готовые гамбургеры. Если припугнуть мальчишек, что они будут лишены гамбургера или чизбургера, можно скормить им хоть шпинат, приправленный рыбьим жиром! — сказала она уже брату и Лесли. — Простите за хаос в доме! Разрушительная сила двух мальчиков шести лет сравнима с ящиком динамита. А Эдвин еще разобрал велосипед сегодня утром, и теперь детали от него валяются по всему дому.
— Дядя Невил нам его соберет! — радостно завопил Эдвин, а может быть Стэн. Лесли не различала мальчиков.
— А вы тетя Лесли? Это вы женились на дяде Невиле? — спросил Стэн, а может быть Эдвин.
— Не женились, а вышли замуж, Эдвин, — поправила Кристина.
— Ага, женилась! Тетя Лесли, а вы теперь тоже станете толстая, как тетя Присцилла, которая женилась на дяде Филе? Она теперь такая большая, как Мэнди прошлым летом! — трещал Эдвин. Лесли запомнила, что у него был спущен носок, что единственно отличало его от брата.
— Мэнди — это соседская корова. Она прошлым летом телилась, на мальчиков это произвело неизгладимое впечатление, — объяснила Кристина, подхватывая Лесли под руку и увлекая в дом.
— Быстро мыть руки и за стол! — прикрикнул на мальчиков Невил, который то ли захотел принять участие в воспитательном процессе, то ли желал прекратить скользкий разговор.
— Это гостиная, — сказала Кристина, открывая дверь в прелестную комнату в голубых и кремовых тонах. — Ванная в той стороне, — она неопределенно махнула рукой направо. — А вот полюбуйтесь, какой я вам приготовила альков, настоящее королевское ложе! Пришлось потеснить одного из близнецов. Вообще-то это комната Эдвина и соответственно его постель. Но вы, надеюсь, найдете ей гораздо лучшее применение, чем негодный мальчишка.
Она осеклась, когда Лесли покрылась красными пятнами.
— Прости, я не хотела тебя смутить. Я думала, что ты уже привыкла к семейным шуточкам.
В этот момент затрещал телефон.
— Прости, Лесли, пойду отниму трубку у близнецов, а то они выболтают все страшные тайны нашего семейства! К тому же в их пересказе невозможно расшифровать изначальный смысл сообщения, даже если это звонок из прачечной. Располагайтесь пока. — И Кристина побежала по коридору в холл.
Лесли затравленно оглядывалась по сторонам. Но ее взгляд предательски возвращался к кровати. Двуспальной кровати! Конечно, можно бы попросить Кристину выделить еще комнату, но как ее убедить в таком случае, что новобрачные идиллическая пара? Хороша парочка! Муж занят глупейшим сериалом, который затеяли снимать у него на телевидении, а она скорее наемная рабочая сила, чем желанная супруга.
Поймав ее взгляд, Невил усмехнулся.
— Без комментариев!
— Невил, здесь только одна…
— Зато какая большая и удобная, Лесли! Воистину царское ложе, моя королева!
А кровать действительно была прекрасна. И комната — лучше не придумаешь. И день сиял, как новенький пенни. Вот только одно было скверно: он не любит ее и не хочет.
Вторую половину дня Невил планировал провести, осматривая фамильный дом. Лесли вызвалась его сопровождать, с ними увязались близнецы, серьезное испытание для автомобиля Невила.
Лишенная ностальгических чувств Невила, с чисто деловым интересом Лесли осматривала огромный викторианский дом. Методично его исследуя, она обнаружила шесть спален с огромными каминами, какие строили только в доброй старой Англии; невероятного размера кухню, где могли бы работать, не мешая друг другу, полсотни поваров, не считая поварят; столовую с окнами во всю стену, а также еще несколько комнат достаточных размеров для мастерской Невила на выбор. К концу экскурсии, когда она уже поняла, что оставлять, а что изменить, Лесли влюбилась в старый дом со всеми его нелепыми антикварными ваннами и запущенным парком.
— Ну и что будем делать со всем этим хозяйством? — спросил Невил, стоя в хозяйской спальне перед исполинских размеров кроватями, напоминающими скорее фундамент некоего памятника, чем человеческое ложе.
— Все будет зависеть от бюджета. Сколько думаешь на все выделить?
— Не стоит мелочиться. Этот дом давно уже стал частью меня самого.
— Но ты не сможешь, имея дом здесь, работать в Лондоне. Трудно разорваться.
— Может быть, я скоро отойду от активного руководства каналом и займусь исключительно устройством родового гнезда.
Близнецы внимательно прислушивались к разговору. Они любили дядю Невила, им было по душе, что он скоро поселится неподалеку.
— А хорошо бы бассейн! — мечтательно произнес то ли Эдвин, то ли Стэн. Лесли перестала их различать, как только Эдвин подтянул носок.
— Ну, это ты хватил через край, Стэн! — отозвался Невил.
Пора было возвращаться. Когда они приехали, их ожидал приготовленный Кристиной ужин. На этот раз она решила поразить всех своими кулинарными способностями. Ужин был великолепен, и голодные Лесли и Невил воздали ему должное.
За ужином Лесли выпила чуть больше своего обычного бокала вина и расслабилась. Когда все сели пить кофе, Лесли вдруг почувствовала, что глаза у нее слипаются и она с трудом поддерживает разговор, отвечая через слово и невпопад.
— Извините, я пойду прилягу, — сказала она смущенно, обращаясь прежде всего к Кристине.
— Ничего-ничего. Я знаю, клонит в сон после путешествия или во время беременности. Сказались, наверное, те мили, что вы накрутили по Гринсливзу. Я попрошу Невила помочь мне по кухне.
Лесли поднялась в спальню, достала из баула ночную сорочку, туалетный несессер. В это время вошел Невил и тихо сел в кресло возле кровати. Что, ей придется раздеваться при нем? В конце концов она решила сделать вид, что его нет, и отправилась в ванную. Душ привел ее в хорошее расположение духа. Завтра она начнет заниматься домом. У нее уже появились кое-какие идеи. Эти мысли прервал щелчок открывающейся двери ванной.
— Торопимся спать? Так?
Невил смотрел на струи воды, стекающие по ее телу. Лесли захотелось чем-нибудь прикрыться.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, загораживая ладонью грудь.
Вопрос был столь очевидно глуп, что Невил поморщился.
— Это и моя комната. Я пришел поинтересоваться, когда ты освободишь ванну, если, конечно, не хочешь, чтоб я присоединился к тебе.
Ничего не оставалось делать, как взять полотенце и обернуться им, неловко и по-детски скрыв наготу от прямого взгляда Невила. Лесли прошлепала босыми ногами мимо него в комнату.
— Пойми, я не такая раскованная, как Клер Уилсон, Невил.
— Твоя правда, — горько усмехнулся Невил. — Клер опытная раскованная женщина, а не зажатая стеснительная девочка.
Краска смущения залила щеки Лесли. Слова, сказанные Невилом, больно ранили ее сердце. Она забралась под одеяло, моля Бога поскорее даровать ей сон. Невил сел рядом в кресло.
— Ты что, собираешься просидеть в кресле всю ночь? — спросила она.
— Не беспокойся, Лесли, ты в полной безопасности. Засыпай и любуйся на своего Прескотта хоть до утра.
Последующие четыре дня она провела, общаясь в основном с Кристиной. Каждый раз, ложась в постель, она тайно надеялась, что Невил разбудит ее среди ночи нежным поцелуем, возьмет в руки, обнимет. Но этого не происходило. Когда Лесли попыталась заговорить с ним о Гринсливзе, он ответил, что она, вероятно, лучше него разбирается в тонкостях дизайна. Наконец, на пятый день она не выдержала:
— Черт возьми, мне давно пора быть в Лондоне. Хотя бы для того, чтобы окончательно договориться с фирмами-подрядчиками и сделать заказы материалов.
— Поедешь со мной завтра. — Невил пожал плечами.
— Почему ты не отпускаешь меня одну? Боишься, что я сбегу к Донахью?
— Кто тебя знает. Мне бы не хотелось делить койку с этим молокососом. Достаточно с меня того, что я делю ее с его призраком.
Итак, в пятницу они вернулись в Лондон. Лесли была разочарована и без сожаления покидала свою постель соломенной вдовы.
Невил тут же уехал на студию, а она засела за телефон. Закончив со срочными звонками, Лесли разобрала увесистую пачку накопившейся за неделю корреспонденции и отправилась в салон заказывать обивку и гобелены.
До позднего вечера Лесли выбирала среди многочисленных образцов подходящие для Гринсливза, делала заказы, договаривалась с дизайнерами. Вернувшись домой и надеясь найти там Невила, чтобы поделиться с ним впечатлениями, она была жестоко разочарована: дом был так же пуст, как и утром. Устало опустившись в кресло, Лесли включила телевизор, от которого успела отвыкнуть за последнюю неделю, чтобы по старой привычке посмотреть десятичасовой выпуск экономических новостей. Но вместо привычных сводок биржевой активности, курсов валют и котировок ценных бумаг она услышала взволнованный голос диктора: «…Войска мятежников окружили дворец эмира и примыкающий к нему дипломатический квартал. По дворцу ведется огонь из тяжелых орудий. Национальная гвардия с трудом сдерживает атаки мятежников. К сожалению, мы ничего не знаем о судьбе британского посла. По последней информации несколько артиллерийских снарядов разорвалось во дворе посольства. Мы будем информировать вас о положении в Аджмане каждые пятнадцать минут».
Отец! Ее отец. Сердце Лесли сжалось от страха. Еще не отдавая себе отчета, она схватила телефонную трубку и почти на ощупь набрала номер министерства иностранных дел. Вежливый чиновник ответил ей почти равнодушным голосом, что они, конечно, в курсе событий, но дополнительной информации предоставить не могут, и посоветовал перезвонить по другому номеру. Но Лесли уже не слышала последних слов, бросив трубку. Она упала ничком на диван и залилась слезами отчаяния.
Тут разумная мысль сверкнула в замутненном горем мозгу: Невил! Кто как не он, человек с телевидения, может пролить свет на происходящее?
Она не сразу смогла объяснить секретарю, кто ей нужен, из-за сдавленных рыданий. В конце концов их соединили.
— Конечно, я в курсе. Спокойно. У нас есть собственные каналы. Как только я что-нибудь узнаю, я тебе перезвоню. — Сказав это, он повесил трубку.
За те два часа, пока Лесли его ждала, она совершила дюжину безрезультатных звонков. Правительственные чиновники отвечали ей одно и то же. Из всех ее знакомых только Кристина позвонила и выразила сожаление и обеспокоенность. Наконец появился Невил.
— Успокойся, девочка. Отсутствие плохих новостей — это хорошая новость. Я уже привел в действие все тайные рычаги и скрытые пружины, и нам остается только ждать.
Невил выглядел сосредоточенно, на лице светилась решимость разбиться в лепешку, но помочь ей. Прежде чем сесть на телефон, он велел ей выпить две таблетки валиума и запить их стаканом бренди, но даже такой гремучий коктейль не успокоил ее нервы.
Пока он совершал бесконечные звонки и выслушивал бесконечные ответы, она металась по комнате. Наконец в полпятого утра раздался звонок с одной из американских радиостанций. Похолодев, с остановившимся сердцем, она ждала, пока Невил закончит разговор. Когда он обернулся, его усталые глаза сияли.
— Все в порядке, девочка. Твой отец жив и здоров. Когда началось восстание, он находился в гостях у одного из принцев далеко от столицы. Сейчас он направляется на военном джипе через пустыню в Саудовскую Аравию. Позвонит тебе, как доберется.
Силы оставили Лесли, и она осела на диван как тряпичная кукла. Это было так похоже на обморок, что Невил не на шутку встревожился.
— Все хорошо, Лесли, все кончилось. Эй, детка, что с тобой?
Он взял ее на руки и стал укачивать, как малое дитя. От его волос, кожи исходил приятный запах, который, несмотря на ее жалкое состояние, действовал на нее сильнее приворотного зелья.
— Я не верила, я почти отчаялась.
— А я знал. Твой отец из тех людей, которые выходят сухими из воды.
Он еще много чего говорил, продолжая укачивать ее. Она не могла сразу уснуть после перенесенного эмоционального потрясения и нуждалась в том, чтобы с нею кто-то постоянно говорил.
Вдруг раздался еще один телефонный звонок. Теперь звонили из Министерства, подтверждая информацию. Окончательно успокоившаяся Лесли была все-таки еще очень слаба, и Невил спросил:
— Ну что, мне тебя переодеть или ты сама? Помнишь, ты меня отругала за то, что я любовался твоей наготой?
Она не возражала, и он помог ей облачиться в ночную рубашку, сделав это чрезвычайно нежно. Невил снял покрывало с ее постели, уложил Лесли под одеяло и отправился в ванную. Пока он шумел водой, Лесли с ужасом смотрела на дверь, соединявшую их спальни, моля Бога о том, чтоб Невил не скрылся за ней, выйдя из душа. Наконец он появился, сияя в утренних лучах загорелой кожей, его бедра были обернуты полотенцем. Капли воды стекали с черных волос.
— Я только схожу за пижамой и вернусь.
— Нет, — запротестовала Лесли, — не уходи, пожалуйста, я так в тебе нуждаюсь!
Но он все же сходил за пижамой, надел ее и, не потревожив Лесли, лег рядом. Она пролепетала что-то, расстегнув пуговицу на его пижаме. Невил подчинился ей и снял куртку пижамы. Но Лесли, уже в полусне, только прижалась к его груди. Спустя секунду она уже мирно сопела в его объятиях.
11
Лесли проснулась легко, почувствовав на груди приятный вес ладони Невила. Он нежно гладил ее.
— Невил. — Лесли произнесла это имя, словно пробуя его на вес. Ей было несказанно приятно назвать мужа по имени.
С удивлением она обнаружила на спинке кровати пижаму. И тут вспомнила, как сама пыталась снять ее с Невила. Она взглянула на него. Невил не спал, а ленивым взглядом изучал ее тело, рубашку он уже снял и теперь был полностью поглощен грудью Лесли.
Невил сжимал ее соски, доставляя Лесли чувственное наслаждение, разбегавшееся по венам, тягуче-сладко отзывающееся внизу живота. Мозг Лесли еще не проснулся, а тело давно отдалось во власть инстинктов.
— Я еще не опоздал, Лесли?
— Что?
— Давай займемся тем, чего ты ждала от меня прошлой ночью…
Он прильнул губами к ее рту, не дав ей времени на сопротивление. Она жадно ответила на его поцелуй. Он с трудом отстранился и, восхищенно глядя на нее, страстно прошептал:
— Лесли, Лесли, я не знаю, кто сотворил эту красоту, но он сделал это для меня!
Каждое прикосновение его тела вызывало к жизни целые потоки обжигающих искорок, которые пробегали под кожей, заставляя вздрагивать и еще теснее прижиматься к нему. Лесли готова была бы поклясться, что видит эти искорки, хотя глаза ее от удовольствия закрылись.
Он взял ее лицо в ладони и попросил:
— Открой глаза, Лесли, я хочу увидеть тебя всю.
И Лесли поняла, что больше всего на свете Невил хочет заглянуть ей в душу. Она поняла это, потому что сама только что подумала о том же.
Лесли робко подняла взгляд, и ее ослепил яркий малахитовый блеск глаз Невила. Только мгновение он глядел на нее, но этого оказалось достаточно, чтобы прочесть немой призыв Лесли. Он приподнялся и, взяв ее за плечи, привлек к себе, затем, отстранившись, оглядел ее тело и склонился над грудью. Требовательный язык пробежал по коже вокруг соска, на который Невил тут же перенес свое внимание. Прикосновения языка вызвало в Лесли желание, чтобы он приласкал и другую грудь. И, словно прочитав ее мысли, Невил провел рукой по груди и сжал пальцами сосок, обделенный до того его лаской. Шероховатость языка и нежность прикосновения рукой составляли странный контраст, разжигающий в Лесли желание. Невил, прикусив один сосочек зубами, другой слегка сжал пальцами, поворачивая из стороны в сторону и нежно потягивая. Затем, полностью сосредоточившись на левой груди, он легко прикусил сосок и, сжимая и разжимая губы, ласкал его языком, будто сладким жалом.
— Лесли, — донеслось до нее словно из глубины ущелья.
Даже его голос, лишь тронув слух, отозвался во всем теле волной желания. Лесли захотела удержать эту волну, и ее ноги, обхватившие бедро Невила, сжались.
— Лесли, — страстно прохрипел Невил, — посмотри на меня!
Его взгляд поразил Лесли темной пустотой, которая — она почувствовала это всеми фибрами своего существа — звала ее к себе неотвратимо. Но, подумала Лесли, если не внять этому зову, мир вокруг рухнет и она погибнет под его обломками.
— Нет! — вырвалось из ее груди.
На этот раз Невил понял, что слово, оброненное Лесли, не означает отказа.
— Да, — сказал он и властно обнял ее за талию.
На этот раз все было иначе, чем раньше. Желание сжигало обоих, не оставив времени для долгих прелюдий. Невил почти бессознательно, подчиняясь беззвучному, но оттого не менее мощному зову Лесли, овладел ею. Он делал это молча, страстно, до боли, до радостного остервенения сжимая ее в объятиях. И она обнимала его так, словно только это и удерживает ее на границе сознания и некой вращающейся бездны. Она следовала каждому движению Невила, оказывая при этом упругое сопротивление его победному продвижению сквозь ее естество. Наконец Лесли стало уже нестерпимо цепляться за краешек этого мира и она, разжав объятия, отдалась отчаянной агонии то ли его власти над собой, то ли ликующей победе над ним. Но вдруг все кончилось, Лесли открыла глаза.
— Так, наверное, любят боги, — сказала она фразу, вычитанную когда-то в юности в одном романе. Но произнесла это совершенно искренне.
— Лесли, я счастлив. И, ты знаешь, милая, я безумно горд.
Он еще что-то говорил ей, но Лесли понимала только интонацию, и лишь по интонации улавливала смысл его слов. Последнее, что она была в состоянии сказать, думая, что разумно изъясняется, но на самом деле даже не закончив предложения:
— Невил, подожди меня, пока я полетаю… И, счастливая и обессиленная, она уснула на его плече.
Когда Лесли очнулась, было уже четыре часа. Невила рядом не было, он исчез, словно прекрасный сон. Вот только куда, черт его дери?!
Лесли сбежала вниз, в столовую. Ей настоятельно требовалось подкрепить чем-нибудь силы, растраченные в любовной схватке. В любовной игре, в любовном танце, в солнечной Тантре, в сияющем Дао! Лесли прыгала через ступени, словно школьница, и, как хорошо выученный урок, перебирала в уме все известные ей определения того чуда, что случилось с ними утром. На столе в столовой она увидела листок бумаги.
«Лесли, к сожалению, дела призывают меня в студию. Не скучай. Ночью мы обязательно устроим себе праздник, чтоб восстановить справедливость этого мира!»
Лесли улыбнулась. Ночью… Звучит многообещающе.
— Ночью мы устроим карнавал с фейерверками. Вот так! — сказала она пустой комнате.
Наливая чай в любимую чашку, Лесли еще раз с удовольствием прокрутила перед глазами дивную пантомиму, разыгранную несколько часов назад в спальне наверху. Никогда она не чувствовала себя более счастливой и любимой. Звонок в дверь застал ее врасплох. Кто-то очень настырный позвонил еще раз, а потом еще. Лесли с сожалением отставила чашку и пошла открывать: сегодня в доме она была единственным живым существом.
Лесли открыла дверь одновременно с новой трелью. На пороге, залитая ярким солнечным светом, профессионально улыбаясь, стояла Клер Уилсон.
— Я звоню вам все утро и весь день. Где Невил? У нас назначена встреча, мы должны ужинать сегодня вместе.
Лесли не успела предложить ей войти, гостья сделала это сама.
— Кажется, Невил говорил, что задержится в студии, — соврала Лесли.
Взглянув на Клер, она вдруг разозлилась на себя. Опять лгать, опять чувствовать досадную ненужность, неуместность и в этом доме, и в жизни Невила. Ей удалось ненадолго забыть о существовании всех прочих женщин, и Клер в первую очередь, но зато как теперь тяжело просыпаться!
Однако Клер не очень-то понравилось, что Невил предупредил Лесли о задержке сегодняшним вечером.
— На твоем месте я бы проследила за мужем, — наставительно сказала она. — Если бы я, например, не уехала в Америку, Невил не женился бы на тебе. Он не любит тебя.
— Но он выбрал все-таки не Клер Уилсон, — отчеканила Лесли. — Я попросила бы вас избавить меня от этого разговора. Прощайте.
Мало кто осмеливался разговаривать подобным образом с Клер. Злоба исказила красиво подкрашенное лицо звезды, обнажая явно неаристократические корни актрисы. Однако ей хватило то ли здравомыслия, то ли, может быть, достоинства не вступать в дальнейшие споры и уйти.
Поле битвы осталось за Лесли, но это почему-то не радовало.
Она взяла чашку и допила остывший чай. Силы покинули ее. Она сидела в кресле, словно кукла, мыслей в голове осталось ровно столько же, сколько у тряпичного существа со стеклянными глазами. Из оцепенения ее вывел телефонный звонок.
— Невил. — Лесли произнесла это имя, словно пробуя его на вес. Ей было несказанно приятно назвать мужа по имени.
С удивлением она обнаружила на спинке кровати пижаму. И тут вспомнила, как сама пыталась снять ее с Невила. Она взглянула на него. Невил не спал, а ленивым взглядом изучал ее тело, рубашку он уже снял и теперь был полностью поглощен грудью Лесли.
Невил сжимал ее соски, доставляя Лесли чувственное наслаждение, разбегавшееся по венам, тягуче-сладко отзывающееся внизу живота. Мозг Лесли еще не проснулся, а тело давно отдалось во власть инстинктов.
— Я еще не опоздал, Лесли?
— Что?
— Давай займемся тем, чего ты ждала от меня прошлой ночью…
Он прильнул губами к ее рту, не дав ей времени на сопротивление. Она жадно ответила на его поцелуй. Он с трудом отстранился и, восхищенно глядя на нее, страстно прошептал:
— Лесли, Лесли, я не знаю, кто сотворил эту красоту, но он сделал это для меня!
Каждое прикосновение его тела вызывало к жизни целые потоки обжигающих искорок, которые пробегали под кожей, заставляя вздрагивать и еще теснее прижиматься к нему. Лесли готова была бы поклясться, что видит эти искорки, хотя глаза ее от удовольствия закрылись.
Он взял ее лицо в ладони и попросил:
— Открой глаза, Лесли, я хочу увидеть тебя всю.
И Лесли поняла, что больше всего на свете Невил хочет заглянуть ей в душу. Она поняла это, потому что сама только что подумала о том же.
Лесли робко подняла взгляд, и ее ослепил яркий малахитовый блеск глаз Невила. Только мгновение он глядел на нее, но этого оказалось достаточно, чтобы прочесть немой призыв Лесли. Он приподнялся и, взяв ее за плечи, привлек к себе, затем, отстранившись, оглядел ее тело и склонился над грудью. Требовательный язык пробежал по коже вокруг соска, на который Невил тут же перенес свое внимание. Прикосновения языка вызвало в Лесли желание, чтобы он приласкал и другую грудь. И, словно прочитав ее мысли, Невил провел рукой по груди и сжал пальцами сосок, обделенный до того его лаской. Шероховатость языка и нежность прикосновения рукой составляли странный контраст, разжигающий в Лесли желание. Невил, прикусив один сосочек зубами, другой слегка сжал пальцами, поворачивая из стороны в сторону и нежно потягивая. Затем, полностью сосредоточившись на левой груди, он легко прикусил сосок и, сжимая и разжимая губы, ласкал его языком, будто сладким жалом.
— Лесли, — донеслось до нее словно из глубины ущелья.
Даже его голос, лишь тронув слух, отозвался во всем теле волной желания. Лесли захотела удержать эту волну, и ее ноги, обхватившие бедро Невила, сжались.
— Лесли, — страстно прохрипел Невил, — посмотри на меня!
Его взгляд поразил Лесли темной пустотой, которая — она почувствовала это всеми фибрами своего существа — звала ее к себе неотвратимо. Но, подумала Лесли, если не внять этому зову, мир вокруг рухнет и она погибнет под его обломками.
— Нет! — вырвалось из ее груди.
На этот раз Невил понял, что слово, оброненное Лесли, не означает отказа.
— Да, — сказал он и властно обнял ее за талию.
На этот раз все было иначе, чем раньше. Желание сжигало обоих, не оставив времени для долгих прелюдий. Невил почти бессознательно, подчиняясь беззвучному, но оттого не менее мощному зову Лесли, овладел ею. Он делал это молча, страстно, до боли, до радостного остервенения сжимая ее в объятиях. И она обнимала его так, словно только это и удерживает ее на границе сознания и некой вращающейся бездны. Она следовала каждому движению Невила, оказывая при этом упругое сопротивление его победному продвижению сквозь ее естество. Наконец Лесли стало уже нестерпимо цепляться за краешек этого мира и она, разжав объятия, отдалась отчаянной агонии то ли его власти над собой, то ли ликующей победе над ним. Но вдруг все кончилось, Лесли открыла глаза.
— Так, наверное, любят боги, — сказала она фразу, вычитанную когда-то в юности в одном романе. Но произнесла это совершенно искренне.
— Лесли, я счастлив. И, ты знаешь, милая, я безумно горд.
Он еще что-то говорил ей, но Лесли понимала только интонацию, и лишь по интонации улавливала смысл его слов. Последнее, что она была в состоянии сказать, думая, что разумно изъясняется, но на самом деле даже не закончив предложения:
— Невил, подожди меня, пока я полетаю… И, счастливая и обессиленная, она уснула на его плече.
Когда Лесли очнулась, было уже четыре часа. Невила рядом не было, он исчез, словно прекрасный сон. Вот только куда, черт его дери?!
Лесли сбежала вниз, в столовую. Ей настоятельно требовалось подкрепить чем-нибудь силы, растраченные в любовной схватке. В любовной игре, в любовном танце, в солнечной Тантре, в сияющем Дао! Лесли прыгала через ступени, словно школьница, и, как хорошо выученный урок, перебирала в уме все известные ей определения того чуда, что случилось с ними утром. На столе в столовой она увидела листок бумаги.
«Лесли, к сожалению, дела призывают меня в студию. Не скучай. Ночью мы обязательно устроим себе праздник, чтоб восстановить справедливость этого мира!»
Лесли улыбнулась. Ночью… Звучит многообещающе.
— Ночью мы устроим карнавал с фейерверками. Вот так! — сказала она пустой комнате.
Наливая чай в любимую чашку, Лесли еще раз с удовольствием прокрутила перед глазами дивную пантомиму, разыгранную несколько часов назад в спальне наверху. Никогда она не чувствовала себя более счастливой и любимой. Звонок в дверь застал ее врасплох. Кто-то очень настырный позвонил еще раз, а потом еще. Лесли с сожалением отставила чашку и пошла открывать: сегодня в доме она была единственным живым существом.
Лесли открыла дверь одновременно с новой трелью. На пороге, залитая ярким солнечным светом, профессионально улыбаясь, стояла Клер Уилсон.
— Я звоню вам все утро и весь день. Где Невил? У нас назначена встреча, мы должны ужинать сегодня вместе.
Лесли не успела предложить ей войти, гостья сделала это сама.
— Кажется, Невил говорил, что задержится в студии, — соврала Лесли.
Взглянув на Клер, она вдруг разозлилась на себя. Опять лгать, опять чувствовать досадную ненужность, неуместность и в этом доме, и в жизни Невила. Ей удалось ненадолго забыть о существовании всех прочих женщин, и Клер в первую очередь, но зато как теперь тяжело просыпаться!
Однако Клер не очень-то понравилось, что Невил предупредил Лесли о задержке сегодняшним вечером.
— На твоем месте я бы проследила за мужем, — наставительно сказала она. — Если бы я, например, не уехала в Америку, Невил не женился бы на тебе. Он не любит тебя.
— Но он выбрал все-таки не Клер Уилсон, — отчеканила Лесли. — Я попросила бы вас избавить меня от этого разговора. Прощайте.
Мало кто осмеливался разговаривать подобным образом с Клер. Злоба исказила красиво подкрашенное лицо звезды, обнажая явно неаристократические корни актрисы. Однако ей хватило то ли здравомыслия, то ли, может быть, достоинства не вступать в дальнейшие споры и уйти.
Поле битвы осталось за Лесли, но это почему-то не радовало.
Она взяла чашку и допила остывший чай. Силы покинули ее. Она сидела в кресле, словно кукла, мыслей в голове осталось ровно столько же, сколько у тряпичного существа со стеклянными глазами. Из оцепенения ее вывел телефонный звонок.