Берристер Инга. Верное средство

Глава 9

   Жиль уехал по делам, и, когда мадам Лебон доложила о визите Луизы, Анабел велела передать гостье, что графа нет в замке. Однако оказалось, что Луиза и не искала встречи с Жилем, а приехала, по ее собственному выражению, поболтать с Анабел.
   Прежде чем грациозно опуститься в старинное кресло, гостья прикурила свою любимую турецкую сигарету от настольной зажигалки из оникса и, лишь удостоверившись, что сигарета задымилась, откинулась на спинку кресла и глубоко затянулась.
   Глаза Луизы скользнули по фигуре соперницы, и Анабел впервые почувствовала себя неуклюжей уродиной. На гостье было платье из темно-зеленого бархата, плотно облегавшее ее пышные формы. Как всегда, Луиза была безукоризненно накрашена, и Анабел, облаченная в скромное свободное платье, не выдерживала рядом с ней никакого сравнения.
   — Такая удача вам и не снилась, — оскорбительньш тоном начала Луиза. — Ах, перестаньте! — добавила она, хотя Анабел не проронила ни слова. — Неужели вы думаете,, что я не разгадала эту маленькую шараду, придуманную Жилем? Шараду, о которой он, бедняжка, теперь искренне жалеет. — Ее издевательский смех резанул Анабел по нервам. — Но Жиль всегда был чересчур галантен, — жизнерадостно продолжила Луиза, — я помню то лето, которое он провел у своей тетушки. Я предупреждала его, что с шестнадцатилетними девчонками хлопот не оберешься, но он, на свою голову, мне не поверил.
   Анабел изо всех сил старалась сохранять бесстрастность. Луиза намекала, что все знает о событиях того давнего лета, но этого не могло быть!
   — О да, Жиль хотел меня слегка наказать, и тут весьма кстати под руку подвернулись вы, он извлек на свет Божий ту старую любовную историю, но ведь вы-то прекрасно знали, что речь идет только о временном браке, верно?
   Луиза определенно давала понять, что не считает собеседницу настолько глупой, чтобы не понимать, будто Жиль может предпочесть Анабел ей, Луизе.
   — Жиль мог легко развестись со мной, если бы захотел, — спокойно ответила Анабел, хотя внутренне клокотала от ярости на наглость Луизы. — И то, что он этого не сделал, должно о многом сказать вам, мадам.
   Эти слова слегка сбили с француженки спесь, но Луиза явно не собиралась останавливаться.
   — Так! — злобно прошипела она. — Вы совсем не святая невинность, каковой притворяетесь. Да, мадам, вы можете заставить Жиля продлить этот дурацкий брак, но тянуться до бесконечности он не будет! На какое-то время Жиль увлекся мыслью о ребенке, но он мужчина в полном смысле этого слова. — Она сделала многозначительную паузу и улыбнулась. — Стоит ли продолжать?
   Анабел знала, Луиза права, ибо рассуждения той были точной копией мыслей самой Анабел. Жиль — мужчина, темперамент которого требовал выхода. И кто мог дать выход этой сексуальной энергии лучше, чем любовница? Хотя Жиль и пообещал, что «недоразумения», приведшие к зачатию ребенка, не повторятся, Анабел прекрасно понимала: молодой здоровый мужчина не может хранить целомудрие всю жизнь. К тому же Жиль никогда не говорил, что Луиза не годится ему в любовницы.
   — Подумайте над тем, что я сказала, милочка, — промурлыкала Луиза и, встав с кресла, подошла к письменному столу. Увидев адресованное Эндрю письмо, она обвиняющим жестом указала на конверт. — Дали жениху отставку? Напрасно! Вы не сможете морочить Жилю голову всю жизнь! Скоро он догадается о вашей безнадежной страсти, которая от жены вовсе не требуется. Или вы надеетесь, что в один прекрасный день Жиль ответит на ваше чувство? — Она злобно расхохоталась. — Вы глупая маленькая англичанка с головой битком набитой дурацкими мечтами! А Жиль — аристократ, истинный француз, с рождения приученный не искать любви в браке. Оставьте свои глупые мечты и убирайтесь из замка, пока не поздно!
   Не дожидаясь ответа, Луиза направилась к двери. Анабел, хоть и пережила весьма неприятные минуты, теперь знала, что делать — насмешки Луизы пробудили в ней бойцовские качества. Даже если мне суждено потерять Жиля, никто не скажет, что я трусливо бежала с поля битвы. Я уйду лишь тогда, когда окончательно буду уверена в том, что не смогу завоевать его любовь!
   — Мадам, я очень признательна вам за совет, — ледяным тоном бросила она в спину Луизе, — но он запоздал. Видите ли, Жилю уже известно, что я люблю его. — Обеими руками она погладила свой живот. — Наш ребенок — свидетельство его ответа на мое чувство. Если сомневаетесь, спросите Жиля.
   Анабел злорадно наблюдала, как лицо Луизы превращается в неподвижную маску. Удрученность соперницы заставила ее заподозрить, что Луиза знает Жиля хуже, чем пытается показать. Остается надеяться, что эта женщина не догадается об обмане, с отчаянием подумала Анабел. Может быть, любви Жиля я не добьюсь, но вдруг сумею завоевать его доверие и уважение, а там… кто знает?
   — Мне передали, что днем приезжала Луиза, — сказал Жиль за обедом. — Чего она хотела?
   — Ничего. Просто визит вежливости, — солгала Анабел, гадая, как отреагировал бы Жиль, если бы узнал правду.
   — Мне нужно на несколько дней уехать в Париж. Справишься без меня?
   В Париж? У Анабел громко заколотилось сердце. Значит, вот как мы будем жить? Он будет разъезжать по городам и весям, а я — сидеть в четырех стенах?
   — Ты не хочешь, чтобы я уезжал?
   — Если ты из-за ребенка боишься оставаться одна, я могу попросить Мари-Терезу побыть с тобой.
   Я хочу, чтобы со мной был ты! — хотелось крикнуть Анабел. Только ты, больше никто! Но на признание у нее не хватило духу.
   — Местная ассоциация виноделов уполномочила меня вести переговоры в министерстве торговли об,экспорте вин.
   — А Луиза?.. — Анабел тут же спохватилась и больно прикусила губу.
   — Что «Луиза»? — тут же нахмурился Жиль. Она неловко пожала плечами и жалко улыбнулась.
   — О, ничего! Я просто подумала, что она тоже поедет — она ведь часто бывает в Париже…
   Отшвырнув вилку и нож, Жиль вскочил.
   — Ты думала, что я поеду в Париж с Луизой?! — яростно выдохнул он. — После всего, что я тебе о ней рассказал? Да за кого ты меня принимаешь?!
   Он ушел, не дав Анабел возможности оправдаться. Она заставила себя заняться повседневными обязанностями, но не переставала думать о Жиле… и том, как любит его.
   Жиль уехал и должен был вернуться только через два дня. Для Анабел время тянулось невыносимо медленно — так она скучала по мужу.
   После ланча она спустилась в сад. Поздняя осень — печальная пора, пронизанная тоской по уходящему году. Анабел посмотрела на стены замка и ощутила приступ меланхолии: не будь я такой трусихой, я собрала бы свои вещи и уехала. Однако думать о том, что они с Жилем больше никогда не увидятся, было нестерпимо. Несмотря на то, что ее любовь безнадежна.
   Кто-то окликнул ее, и Анабел обернулась. К ней спешила мадам Лебон.
   Подойдя ближе, запыхавшаяся экономка взволнованно сказала:
   — Мадам, Пьер хочет посоветоваться с вами насчет вина. Он в дальнем погребе. Я провожу вас, там темно, и вы можете заблудиться.
   . Вино! У Анабел упало сердце. Чем я могу помочь Пьеру, который делал вино еще до того, как я появилась на свет?
   Стараясь не отставать от мадам Лебон, она подумала, что неожиданное проявление экономкой заботы может означать окончание холодной войны. Анабел искренне надеялась на это. Пару раз она была готова попросить Жиля рассчитать мадам Лебон, но в последнюю минуту вспоминала, что эта немолодая уже женщина вряд ли найдет себе работу. Сейчас Анабел радовалась, что не настояла на увольнении мадам Лебон.
   Хотя день был морозным и Анабел надела длинный толстый свитер, она невольно вздрогнула, оказавшись в холодном и темном помещении. К тому же Анабел начали одолевать нехорошие предчувствия. Она обозвала себя дурой, но, когда за ними захлопнулась тяжелая деревянная дверь. Анабел захотелось бежать из подвала без оглядки, вернуться на дневной свет.
   Но мадам Лебон уверенно шла дальше, и Анабел ничего не оставалось, как неохотно следовать за ней. Когда-то винные погреба занимали все подвалы замка, но со временем часть их замуровали, часть перекрыли. Когда экономка свернула в узкий стрельчатый проход, Анабел почувствовала почти животный ужас и встала как вкопанная.
   — Мадам! — подстегнул ее насмешливый голос провожатой.
   Анабел вздрогнула и, шагнув вперед, чуть не опрокинула огромную пыльную бутыль. Не успела она перевести дух, что не нанесла Жилю ущерба, как на нее обрушилась новая напасть. Какая-то тень мелькнула у ног, и Анабел с трудом удержалась от крика.
   — Увы, здесь водятся мыши, — не моргнув глазом подтвердила мадам Лебон. — Велите Пьеру завести кошку.
   Мыши! Анабел не боялась этих маленьких мохнатых зверьков, но осознание того, что она находится глубоко под землей, длинные тени, отбрасываемые тусклой электрической лампочкой, и таинственные шорохи лишили бы душевного равновесия и куда более смелого человека.
   — Не может быть, чтобы Пьер ждал меня здесь! — воскликнула Анабел, когда мадам Лебон отперла массивную деревянную дверь и остановилась на пороге, пропуская хозяйку вперед. — Наверное, вы ошиблись, он ждет меня в замке!
   — Ничего я не ошиблась, — решительно заверила ее экономка, и Анабел, чуть замешкавшись, вошла в маленькую комнату.
   Она оказалась совершенно пустой, но, когда глаза Анабел привыкли к темноте и позволили заметить это, было слишком поздно. Тяжелая дверь закрылась, и ошеломленная Анабел услышала, как повернулся в замке ключ.
   — Ну, мадам графиня, посмотрим, не убавится ли у вас решимости оставаться в этом замке! — злорадно прокричала через дверь мадам Лебон. — Можете звать на помощь сколько угодно, — издевательски добавила она, когда Анабел стала умолять выпустить ее. — Никто сюда не придет.
   Дверь была слишком толстой, чтобы Анабел могла слышать удаляющиеся шаги, но воображение быстро дорисовало эту картину. Дрожа от страха, несчастная узница почти физически чувствовала, как на нее давит темнота, которую она с детства боялась. Анабел судорожно вцепилась в дверь, пытаясь открыть ее, хотя понимала, что это бесполезно. Только обломав ногти и разбив в кровь пальцы, она тяжело осела на холодный каменный пол, уронила голову на руки и попыталась осмыслить случившееся.
   Неужели мадам Лебон сошла с ума? Она что, собирается держать меня здесь до самой смерти? Теперь, когда стало слишком поздно, Анабел вспомнила попадавшиеся по пути запыленные бутылки. Да и пол был не чище. Люди редко заходят сюда… если заходят вообще. Я могу умереть здесь, и никто не узнает об этом. Стоп, без паники! Меня непременно найдут. Мадам Лебон просто зло подшутила, несомненно, по наущению Луизы. Это сделано с целью напугать меня и заставить покинуть замок… Если, конечно, я доживу. Жиль уехал, но, учитывая наши отношения, он ничуть не удивится моему исчезновению. Луиза и ее сообщница могут упаковать мои вещи и где-нибудь спрятать. А наврать, что я вызвала такси, для них раз плюнуть. Конечно, в конце концов меня найдут… но будет слишком поздно.
   Что-то юркнуло около ее ноги, Анабел вскочила и истошно завизжала. Дрожа всем телом, она отступала от двери, пока не уперлась спиной в каменную стену. Господи, я умру здесь, в этом темном каменном мешке, воплощении моих ночных кошмаров!
   Внезапно в ней зашевелился ребенок, и Анабел почувствовала, что страх умирает. Боже, какая я дура! Луиза мечтает о Жиле, но даже ради этого не решится совершить убийство. Нет, все, что ей нужно, это напугать меня и заставить покинуть замок до возвращения Жиля. Все, что требуется от меня сейчас, это сохранять спокойствие и ждать. Темнота, которой я боюсь, на самом деле совершенно безвредна. Тут нет никаких чудовищ, готовых наброситься на меня.
   Анабел заставила себя успокоиться и обошла свою темницу, держась руками за холодный камень и уговаривая себя, что зверюшки, которые могут здесь водиться, очень маленькие и испугаются ее гораздо сильнее, чем она их.
   С каждой минутой становилось холоднее. Анабел обхватила себя руками, чтобы сохранить тепло, начала ходить по комнате и приказала себе выбросить из головы вычитанные из книг истории о людях, навечно заточенных в Бастилию.
   Анабел облизнула сухие губы. Черт побери, пить хочется… и есть тоже. Сколько времени Жан-Поль упорно накручивал телефонный диск, пока не отыскал своего друга в кабинете министра.
   Жиль что-то недовольно буркнул в трубку, но когда Жан-Поль объяснил ситуацию, тут же сказал, что немедленно возвращается.
   Извинившись перед министром и прервав переговоры, Жиль покинул министерство, предварительно сделав пару звонков из приемной.
   Убедившись, что Анабел не вызывала в Шовиньи такси и что ее не было среди пассажиров парижского поезда, Жиль сел в машину и помчался домой, летя по длинному прямому шоссе со скоростью, которая была самоубийственной даже по французским меркам.
   Ворвавшись в замок, он лаконично спросил:
   — Нашли?
   Жан-Поль покачал головой. Он ставил себя на место друга и страшно боялся этого момента. Жиль хорошо владел собой, но щеки у него ввалились, а рот окружили глубокие моршины.
   — Мы искали всюду. Я отправил МариТерезу домой, а сам с мужчинами прочесал поля, рощу и даже винные погреба.
   — Мадам никогда не спустилась бы туда одна, — прервал его Пьер и, когда Жиль нахмурился, извиняющимся тоном объяснил: — Простите меня, но я не мог не заметить ее реакцию, когда она как-то забрела в погреба. Мадам пыталась не подать виду, но была очень испугана. Многие боятся подземелий.
   — И никто не видел ее? Абсолютно никто? Собери всех, — коротко велел Жиль Пьеру. — Анабел не могла исчезнуть бесследно. Непременно кто-то что-то заметил бы.
   — Жиль, я уже переговорил со всеми обитателями замка, — мягко сказал Жан-Поль. — В последний раз Анабел видели днем с мадам Лебон.
   Жиль резко повернулся к экономке.
   — В котором часу это было?!
   Та пыталась сохранять спокойствие. Заперев Анабел в погребе, как велела Луиза, она хотела всего лишь попугать хозяйку и заставить уехать из замка. Но когда Мари-Тереза забрала у нее ключи, которые теперь были у Жан-Поля, экономка не могла выпустить узницу и страшилась признаться в содеянном.
   — Будем искать снова, — решил Жиль. — Замок велик, с первого раза можно было что-то пропустить.
   Жан-Поль сочувственно покачал головой и спросил:
   — Может, лучше позвонить в полицию? Но Жиль только покачал головой.
   — Если ты обойдешь замок, мы с Пьером возьмем на себя все остальное. Я вижу, ключи уже у тебя.
   Жан-Поль кивнул.
   — Да, но Мари-Тереза не нашла дверей, которые открывают вот эти два ключа. Он поднял связку, демонстрируя ключи.
   Пьер вышел вперед, осмотрел их и нахмурился.
   — Этот ключ от погреба, где хранятся старые вина, а вот этот, поменьше, от чулана за ним, которым мы давно не пользуемся.
   — Кто-нибудь искал там? — повысил голос Жиль.
   Никто не заметил, что этот вопрос заставил мадам Лебон побледнеть. Пьер пожал плечами.
   — Но что мадам там делать? Нет никакой причины…
   Жиль стремительно вышел из комнаты, не дожидаясь окончания фразы. Жан-Поль бросился следом.
   В погребе, пристально осмотрев бутылку, которую чуть не опрокинула Анабел, Жиль уверенно объявил:
   — Сюда кто-то спускался. — Посветив фонариком на пол, он заметил и следы, которые вели к чулану, и приказал: — Дайте мне ключи от чулана.
   Жан-Поль и Пьер только головами покачали. Какого черта Анабел могло здесь понадобиться? Дверь открылась. В темноте виднелась только спина Жиля. Вот он наклонился и что-то бережно взял на руки.
   — Звоните врачу, — лаконично распорядился Жиль.
   Анабел промерзла до костей. Ей было хорошо, она обитала в тихом спокойном мире, но кто-то пытался унести ее оттуда. Анабел беззвучно протестовала, отталкивала сильные руки, державшие ее, однако в одно мгновение действительность, которую она так хотела забыть, вернулась к ней.
   Анабел недовольно вскрикнула, открыла глаза, замигала от света фонарика и с облегчением поняла, что больше не заперта в этой ужасной темной тюрьме, из которой уже не надеялась выбраться.
   — Жиль!
   Человек, несший ее, остановился, и Анабел только тут сообразила, что эти бережные, нежные руки принадлежат ее мужу. Слезы полились по ее щекам, оставляя борозды на пыльном лице.
   — Мадам Лебон заперла меня, — попыталась сказать она, но горло саднило и никто ничего не услышал.
   — Тише, дорогая, — успокоил ее Жиль, — теперь ты в безопасности. Я отнесу тебя в спальню, пошлю за доктором. Поговорим обо всем позже, когда ты отдохнешь.
   Анабел расслабилась, закрыла глаза. Слышать успокаивающий стук сердца Жиля было настоящим блаженством. Она не испытывала ни малейшего желания вырываться или требовать, чтобы ее отпустили… Пока Жиль укладывал ее на кровать, Анабел не сводила с него глаз, не возражала, когда он начал снимать с нее грязную одежду. Его руки были такими нежными, что она снова заплакала. Ее кожа была в ссадинах, засохшая кровь смешалась с пылью.
   — Лежи спокойно, — вполголоса велел Жиль. — Я схожу за водой и промою твои ссадины. А затем тебя осмотрит доктор.
   Однако врач влетел в спальню раньше, чем Жиль вернулся из ванной, и сразу взялся за дело. Тщательно осмотрев Анабел, он уверенно заявил, что никаких серьезных повреждений нет. Жиль на всякий случай попросил выписать что-нибудь успокаивающее.
   — Никаких лекарств! — запротестовала Анабел, но эго усилие окончательно утомило ее. Она хотела задать врачу только один вопрос и глазами попросила Жиля о помощи.
   Когда он наклонился, Анабел дрожащим голосом прошептала только одно слово:
   — Ребенок…
   — Малыш в полном порядке, — с улыбкой заверил доктор. — Ему пришлось гораздо легче, чем его матери. Вам следует пару дней полежать.
   Провожая врача до дверей, Жиль выключил свет, и Анабел вскрикнула, снова оказавшись в темноте. Жиль тут же очутился рядом.
   — Мадам пережила сильное нервное потрясение, — объяснил врач. — Если вы, месье граф, будете постоянно находиться рядом, это станет для нее лучшим лекарством на свете. Не надо меня провожать, я знаю дорогу Когда он ушел, в комнате воцарилось молчание.
   — Ты достаточно оправилась, чтобы рассказать мне о происшедшем? — наконец спросил Жиль, присаживаясь на край кровати.
   Анабел, запинаясь, описала свои злоключения, ни словом не упомянув Луизу. Пусть Жиль догадывается сам, если хочет. А он, кажется, хотел. Во всяком случае, когда Анабел повествовала, как злорадствовала мадам Лебон, заманив птичку в клетку, глаза Жиля зловеше вспыхнули.
   Закончив рассказ, Анабел вдруг забеспокоилась, что выглядит хуже некуда.
   — Я бы хотела помыться… — нерешительно начала она.
   — Сейчас попрошу горничную помочь тебе. — Жиль встал и пошел к двери.
   — Не оставляй меня!
   Он уставился на нее во все глаза, но Анабел уже было все равно.
   — Не оставляй меня, Жиль! — взмолилась она, сжав кулачки. — Мне так страшно!
   Слезы хлынули по лицу Анабел, плечи затряслись. Жиль немедленно вернулся, взял ее на руки и понес в ванную.
   — Я не оставлю тебя, — пообещал он, — но нужно промыть твои раны. Вот только получится ли? Так что потерпи, если я вдруг окажусь неуклюжим.
   Анабел понимала: Жиль нежен только потому, что хочет помешать ей устроить истерику и что, если у нее осталась хоть капля гордости, должна отказаться от его помощи и все сделать сама. Однако у нее не было сил препираться.
   — Анабел, скажи честно, если я не прав, — попросил Жиль, стоя перед ней на коленях и обрабатывая антисептиком ее раны. — Когда ты спрашивала врача о ребенке, у меня сложилось впечатление, что ты искренне любишь малыша.
   Анабел закусила губу. О Боже, он просто слепой! Конечно, я люблю малыша. Ребенок и Жиль — самое главное для меня в жизни.
   — Анабел, я знаю, наш брак не идеален, но мы оба отвечаем за ребенка, которого зачали.
   Жиль запнулся, подыскивая нужные слова, и Анабел, которая никогда не видела его в таком замешательстве, почувствовала, что ее сердце тает от нежности. Жиль был гак близко, что до него можно дотянуться рукой… и в то же время так далеко. Она могла прикоснуться к его телу, но не к душе.
   Жиль порывисто встал, взял ее ладони в свои и посмотрел Анабел в глаза.
   — Может быть, заключим перемирие ради ребенка? Я даю слово, что не буду навязывать тебе свое… внимание и что не буду смущать тебя связями вроде той, что была у меня с Луизой, а взамен… Взамен я прошу только одного: чтобы ты любила нашего ребенка. Ну что, Анабел? Ты согласна на перемирие?
   Что она могла сказать? Что нечестно просить об этом, когда ее силы на исходе, когда душа просит его нежности, а тело — зашиты? Ее сердце кричало, что Жиль просит слишком мало, что наступит день, когда она не выдержит тех целомудренных отношений, которые он предлагает. День, когда она станет умолять Жиля или полюбить ее, или отпустить. Но Анабел была слишком измучена, чтобы снова вступать в битву с собственными чувствами, которые требовали от нее согласиться принять те крохи, которые Жиль предлагает.
   — Хорошо… — произнесла она с такой болью и так тихо, что Жилю пришлось наклониться, чтобы услышать ее.
   Он завернул Анабел в мягкое пушистое полотенце и отнес в спальню.
   — Попробуй уснуть, а я тем временем позвоню по телефону.
   Телефон стоял в спальне. Анабел слышала, как Жиль извиняется за то, что был вынужден срочно уехать из министерства, и чувствовала себя виноватой.
   — Я причинила тебе столько хлопот…
   — Все равно я вернулся бы завтра, — успокоил ее Жиль. — Анабел, прежде чем ты уснешь, нам нужно обсудить еще кое-что. Хотя ты не упомянула Луизу, она явно приложила руку к твоему… заключению. — Жиль сжал кулаки, и Анабел поняла, что пощады женщине, которая когда-то была его любовницей, не будет. — К несчастью, обстоятельства мешают мне поехать к Луизе и высказать ей все, что я думаю об этом бесчестном поступке. Но можешь быть уверена: она узнает, как я разгневан. Я прямо скажу Бернару, что его дочери пора вернуться в Париж… для ее же блага.
   — А мадам Лебон?
   — Она исчезла. Хочешь, чтобы я попросил полицию найти ее.
   Анабел покачала головой.
   — Какой в этом смысл? Не думаю, что она собиралась надолго оставить меня внизу.
   Она не сказала Жилю о своих дурацких опасениях — ведь все закончилось благополучно. Кроме того, Анабел подозревала, что мадам Лебон и так была достаточно наказана, когда поняла, что чуть не стала причиной трагедии. Обвинять следовало Луизу, а не женщину, которую использовали как слепое орудие.
   — А теперь постарайся уснуть, — сказал Жиль. — Я буду в соседней комнате. Немного поработаю и тоже лягу, но ты всегда сможешь позвать меня, если понадобится.
   Анабел благодарно кивнула и, едва смежив веки, провалилась в сон.
   Анабел приснилось, что она заперта в темной комнате и зовет, зовет на помощь, но никто не приходит, чтобы выпустить ее. Темнота давит на Анабел, она умоляет Луизу выпустить ее, обещает, что уедет из замка и больше не вернется. Француженка подходит все ближе и ближе, ее рыжие кудри напоминают языки пламени, рот кривится, и она со злорадством объявляет пленнице, что никогда, ни за что не выпустит ее.
   Все исчезло, когда Жиль потряс Анабел за плечо и разбудил. И тут она обнаружила, что подушка намокла от слез, а все тело содрогается от нервного озноба. Встретившись с угрюмым взглядом Жиля, Анабел пролепетала извинения за то, что разбудила его.
   — Я не спал, — покачал он головой. — Анабел, ты думаешь, что Луиза хотела оставить тебя там навсегда?
   Господи, неужели Жиль считает меня глупой истеричкой? — подумала Анабел, а вслух осторожно заметила:
   — Это приходило мне в голову, но я отмела подобные подозрения как несерьезные. Думаю, Луиза просто хотела попугать меня.
   — И заставить покинуть замок? — заметив удивление Анабел, Жиль пояснил: — Ты говорила это во сне.
   — Дело не только в Луизе. Я всегда боялась темноты.
   Жиль обнял жену, словно хотел прогнать все ее страхи. И это ему удалось, более того — Анабел ощутила желание, которое прибывало с каждой минутой, словно вода в реке в весеннее половодье.
   Жиль внимательно всмотрелся в ее лицо и слегка охрипшим голосом спросил:
   — Теперь все будет в порядке?
   Когда он убрал руки, Анабел вздрогнула и трепещущими пальцами потянулась к его груди.
   — Жиль, не оставляй меня! Мне очень холодно и страшно.
   — Хочешь, чтобы я остался? — Жиля тронуло ее несчастно е лицо. — Ты очень доверчива, дорогая. Или тебе хочется проверить, умею ли я держать слово? Не беспокойся, ты в полной безопасности.
   А нужна ли мне эта безопасность? — сонно подумала Анабел, когда Жиль скользнул под одеяло и начал согревать ее своим телом. Засыпающая Анабел ощутила легкое прикосновение губ Жиля к шее, но продолжения не последовало, и она уже решила, что ей показалось.
   — Мы не скрепили договор, — напомнил Жиль, и сердце Анабел гулко забилось, когда она осознала чувственный подтекст этих слов. — Дорогая, краеугольным камнем нашей связи будет доверие. Ты веришь мне?
   Он приник к ее губам поцелуем, в котором угадывалась не пламенная страсть, но нежность. Анабел понимала, что Жиль стремится подбодрить ее, и все же ощутила острое разочарование. В глубине души она надеялась, что в нем пробудится желание и он не сможет удержаться и овладеет ею.