От Иссы нас отделял только один ряд поредевших воинов. Ее лицо покрывалось синевою и перекосилось от страха. На губах показалась пена. Казалось, она была парализована от ужаса. Теперь дрались только юноша и я. Все остальные пали в бою, и я сам едва не погиб от грозного удара, если бы какая-то рука не схватила сзади моего противника и не сдавила бы его локтя с такой силой, что меч упал возле меня. Краснокожий юноша подскочил и проткнул моего противника, прежде чем тот успел прийти в себя. В тот момент, когда этот человек свалился, я обернулся и взглянул в глаза той, чья быстрая рука спасла меня от удара: это была Файдора, дочь Матаи Шанга.
– Беги, мой принц! – вскричала она, – дальше биться с ними бесполезно. Все уже убиты на арене, все, кто вел наступление на трон, убиты, кроме тебя и этого юноши. Лишь среди скамей осталось несколько ваших бойцов, да и те вместе с рабынями скоро будут перерезаны. Прислушайся – почти не слышно боевого клича женщин: все перебиты! На каждого из вас приходится десять тысяч черных в стране перворожденных. Постарайся пробиться в открытое поле к озеру Корус. Твоя могучая рука бойца может еще проложить себе путь к Золотым Скалам, и садам храма святых жрецов. Там расскажи о своих приключениях и, может быть, вы найдете способ вместе освободить меня. Беги, пока остается хоть какой-то шанс на спасение бегством!
Это, однако, не входило в мою задачу; к тому же я не усматривал существенной разницы между святыми жрецами и перворожденными.
– Долой Иссу! – воскликнул я и снова кинулся в бой вместе с юношей. Два черных пали под нашими ударами, и мы очутились лицом к лицу с богиней. Когда мой меч поднялся, чтобы пронзить ее, ее оцепенение вдруг прошло и она пустилась в бегство, пронзительно вопя. Прямо за ней в подмостках трона внезапно разверзлась черная пропасть. Она бросилась в это отверстие вместе с юношей, я последовал за ними. На ее крик сбежались гвардейцы и кинулись на нас. Я получил удар в голову. Я пошатнулся и упал бы, если бы юноша не подхватил меня. Затем он повернулся, чтобы дать отпор разъяренной толпе, обезумевшей от оскорбления, нанесенного их богине, и как раз в этот момент Исса скрылась в черной глубине, разверзшейся передо мной.
– Беги, мой принц! – вскричала она, – дальше биться с ними бесполезно. Все уже убиты на арене, все, кто вел наступление на трон, убиты, кроме тебя и этого юноши. Лишь среди скамей осталось несколько ваших бойцов, да и те вместе с рабынями скоро будут перерезаны. Прислушайся – почти не слышно боевого клича женщин: все перебиты! На каждого из вас приходится десять тысяч черных в стране перворожденных. Постарайся пробиться в открытое поле к озеру Корус. Твоя могучая рука бойца может еще проложить себе путь к Золотым Скалам, и садам храма святых жрецов. Там расскажи о своих приключениях и, может быть, вы найдете способ вместе освободить меня. Беги, пока остается хоть какой-то шанс на спасение бегством!
Это, однако, не входило в мою задачу; к тому же я не усматривал существенной разницы между святыми жрецами и перворожденными.
– Долой Иссу! – воскликнул я и снова кинулся в бой вместе с юношей. Два черных пали под нашими ударами, и мы очутились лицом к лицу с богиней. Когда мой меч поднялся, чтобы пронзить ее, ее оцепенение вдруг прошло и она пустилась в бегство, пронзительно вопя. Прямо за ней в подмостках трона внезапно разверзлась черная пропасть. Она бросилась в это отверстие вместе с юношей, я последовал за ними. На ее крик сбежались гвардейцы и кинулись на нас. Я получил удар в голову. Я пошатнулся и упал бы, если бы юноша не подхватил меня. Затем он повернулся, чтобы дать отпор разъяренной толпе, обезумевшей от оскорбления, нанесенного их богине, и как раз в этот момент Исса скрылась в черной глубине, разверзшейся передо мной.
12. ПРИГОВОРЕННЫЕ К СМЕРТИ
Я на миг задержался здесь, но первый же натиск стражников заставил меня попятиться на шаг или два. Моя нога искала твердой опоры, но встретила лишь пустое пространство. Я попал в яму, поглотившую Иссу. На один момент я зацепился за ее край, а затем вместе с юношей покатился навзничь в черную пропасть.
Мы попали на гладкий скат; отверстие над нами захлопнулось столь же чудесно, как оно открылось, и мы благополучно скатились в скудно освещенное помещение, расположенное значительно ниже арены.
Первое, что я увидел, как только поднялся на ноги, было злобное лицо Иссы, глядевшей на меня сквозь тяжелую решетчатую дверь в конце комнаты.
– Безумные смертные! – вскричала она пронзительным голосом. – Вы дорого поплатитесь за ваше святотатство! Вы останетесь здесь в темноте и смраде среди трупов ваших же соучастников до тех пор, пока, обезумев от одиночества и голода, не станете пожирать кишащие червями останки человека!
Голос Иссы смолк. В следующий момент она исчезла, а тусклый свет, озарявший камеру, превратился в кромешную тьму!
– Миленькая старушонка! – раздался возле меня насмешливый голос.
– Кто это говорит? – спросил я.
– Это я, твой товарищ, который имел сегодня честь сражаться бок о бок с величайшим из воинов, когда-либо носивших оружие на Барсуме!
– Слава богу, что ты жив! – воскликнул я. – Я так боялся за последствия после скверного удара, который был нанесен тебе в голову!
– Он только оглушил меня, – ответил юноша. – Простая царапина!
– Возможно, что было бы лучше, если бы он оказался решающим, – сказал я. – По-видимому, мы очутились здесь в завидном положении с блестящей перспективой умереть от голода и жажды.
– Где же мы находимся?
– Под ареной, – ответил я. – Мы свалились кувырком в яму, поглотившую Иссу в тот момент, когда она была почти в наших руках.
Мой товарищ тихо засмеялся, затем ощупью сквозь черный, как чернила, мрак он отыскал мое плечо и, притянув мое ухо к губам, прошептал:
– Это страшно удачно, лучше и не надо! Видишь ли, в тайниках Иссы существуют такие тайны, о которых и она сама не подозревает!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Год тому назад мне пришлось с другими рабами работать над восстановлением этих подземных галерей; тогда мы открыли целую систему древних коридоров и камер, стоявшую запечатанной бог знает сколько веков. Черные, руководившие ходом работ, обследовали эти коридоры, взяв нескольких из нас с собой для выполнения работ. Я был среди них и прекрасно знаком со всей системой.
– Эти коридоры тянутся на многие мили; над ними раскинуты сады и возвышается храм. Тут совсем близко есть один проход, ведущий вниз. Он соединяется с участками, расположенными еще ниже, и выходит к каналу, по которому можно выйти к Омину.
– Если нам удастся незаметно пробраться к подводной лодке, то мы можем снова выйти в море, на котором много островов, совершенно не посещаемых черными. Мы проживем там в течение некоторого времени, и кто знает, может быть, откуда-то явится возможность для бегства?!
Он произнес это тихим шепотом, очевидно, из опасения, чтобы его не подслушали уши шпионов; я отвечал ему точно так же.
– Друг мой, нужно вернуться на Шадор, – сказал я шепотом. – Там черный Ксодар. Мы должны попытаться бежать вместе. Я не покину его.
– Да! – сказал мальчик. – Друга покинуть нельзя. Лучше снова попасть в плен, чем решиться на такое дело!
Сказав это, он взял меня за руку и быстро повел вперед, ощупывая путь кругом себя и часто останавливаясь, чтобы убедиться, что он не заблудился в боковых проходах. Теперь мы стали спускаться по очень крутой наклонной плоскости.
– Скоро, – сказал мой спутник, – будет светло. На нижних уровнях мы встретимся с пластами той же фосфоресцирующей породы, которая освещает Омин.
Никогда не забыть мне этой прогулки по подземным галереям Иссы; она была полна для меня своеобразной прелести, возбуждения и риска. Трудно передать таинственное очарование этих древних, темных, давно заброшенных коридоров! Предметы, которые тьма скрывала от моего взора, не могли наполовину таить в себе столько чудес, как те картины, которые рисовало мое воображение. Перед моими умственными очами проходили древние народы этого умершего мира. Они оживали, предавались труду, играм, интригам, таинствам, жестокостям, исступленно боролись против неудержимого натиска бесчисленных орд, пришедших с высохшего морского дна и шаг за шагом теснивших первых властелинов планеты в эти таинственные последние убежища, где им удалось укрыться за непроницаемой стеной суеверия.
Кроме зеленых людей на Барсуме имелись три главные человеческие расы: черная, белая и желтая. Когда воды на Барсуме высохли, и обнажилось бесплодное дно моря, жизнь на планете превратилась в сплошную борьбу за существование. Орды дикарей, когда-то вытесненные в пустынные солончаковые степи, теперь, в свою очередь, стали нападать на черных, белых и желтых людей. Усыхающие моря заставляли их постоянно покидать укрепленные города и вынуждали к более или менее кочевому образу жизни, при котором они разделились на менее крупные общественные единицы. Былые победители вскоре стали жертвами жестоких племен зеленых людей. Результатом этого явилось частичное смешение черных, белых и желтых людей, а это, в свою очередь, дало нынешний прекрасный тип красного человека.
Я всегда предполагал, что все следы первоначальных рас исчезли с поверхности Марса; однако за последние четыре дня я убедился в существовании белых и черных. Может быть, в каком-нибудь удаленном уголке планеты еще существовали остатки древней расы желтых людей?
Мои размышления были прерваны тихим восклицанием юноши.
– Наконец-то светлая дорога, – воскликнул он.
Подняв взор, я заметил на далеком расстоянии впереди нас тусклое мерцание. Свет все усиливался, пока мы не вышли на хорошо освещенный путь. Мы пошли быстрыми шагами и скоро пришли к концу коридора, выходящего прямо к утесам, окружавшим бассейн, в котором стояла подлодка.
Судно стояло на якорях с поднятым люком. Приложив палец к губам и многозначительно ударив по рукоятке меча, юноша бесшумно пополз к судну. Я следовал за ним по пятам.
Мы молча спустились на покинутую людьми палубу и на четвереньках поползли к решетчатому люку. Брошенный вниз взгляд не обнаружил присутствия стражи. Тогда с быстротой и беззвучностью кошек мы спустились в главную каюту подводной лодки. Она была пуста! Мы быстро прикрыли и заперли люк.
Затем юноша стал на место рулевого, надавив на кнопку, и лодка опустилась в волны на дно водоема.
Даже и теперь ниоткуда не раздалось спешащих нам навстречу шагов, как мы того ожидали, и пока юноша правил лодкой, я быстро походил по каютам в поисках кого-нибудь из экипажа. Судно было совершенно покинуто. Такое счастье казалось мне почти невероятным.
Когда я вернулся к своему товарищу, чтобы сообщить ему добрые вести, он протянул мне бумагу.
– Вот что может объяснить нам отсутствие экипажа, – сказал он.
Это была радиограмма командиру подводной лодки, гласившая следующее:
«Рабы восстали. Спешите со всеми вашими людьми. Забирайте всех, кого встретите по пути. Слишком поздно, чтобы ожидать помощи с Омина. Рабы избивают всех в амфитеатре. Жизнь Иссы в опасности. Спешите! Зитхад.»
– Зитхад – начальник стражи Иссы, – объяснял мне юноша, – нагнали мы, видно, страха, долго они будут помнить нас!
– Будем надеяться, что это лишь начало конца Иссы, – сказал я.
– Об этом известно только нашему предку, – ответил он мне барсумской пословицей.
Мы прибыли в бассейн подводных лодок в Омине без приключений. Здесь мы долго обсуждали вопрос, целесообразно ли затопить судно, прежде чем с ним расстаться, но в конце концов решили, что это нисколько не увеличит наших шансов на бегство. На Омине жило вполне достаточное количество черных людей, чтобы задержать нас в случае, если бы мы были замечены, и сколько бы их ни прибавилось из храмов и садов Иссы, это ничего не меняло в опасности нашего положения.
Теперь мы находились в недоумении, каким образом миновать цепь стражей, карауливших воды, омывающие остров. Наконец я нашел средство.
– Как зовут офицера, командующего этой стражей? – спросил я юношу.
– Когда мы вошли сегодня утром, то дежурным был Торит.
– Прекрасно, а как зовут командира подводной лодки?
– Эрстед.
Я нашел в каюте телеграфный бланк и написал нижеследующий приказ:
«Начальнику Ториту.
Немедленно вернуть в Шадор препровождаемых при сем двух рабов.
Эрстед.»
– Это самый простой способ вернуться в Шадор, – сказал я, улыбаясь, и вручая юноше вымышленный приказ. – Посмотри, каково будет его действие.
– Но как же наши мечи? – воскликнул юноша. – Каким образом объяснить их присутствие при нас?
– Нам придется их бросить, – ответил я.
– Не будет ли с нашей стороны крайне опрометчивым снова отдаться безоружным во власть перворожденных? – возразил юноша.
– Сейчас это единственно возможный для нас образ действий, – отвечал я.
– Ты можешь положиться на меня в том, что из Шадорской тюрьмы я дорогу найду, и я полагаю, что раз выбравшись оттуда, мы без особого труда вооружимся снова. Это легко в стране, где так много вооруженных людей.
Юноша пожал плечами, улыбнулся и сказал:
– Пусть будет по-твоему! Невозможно найти вождя, который внушал бы мне больше доверия, чем ты. Испробуем придуманную тобой хитрость.
Мы отважно вынырнули из люка подводной лодки и направились безоружные к главным воротам, где помещались караульный пост и комната начальника стражи.
При виде нас стражники с удивлением выбежали и взяли ружья наперевес. Я протянул одному из них написанное мною послание. Страж взял его и вручил его Ториту, который как раз вышел из своего помещения, чтобы узнать о причине переполоха.
Черный начальник, прочитав приказ, некоторое время с подозрением нас оглядывал.
– Где же сам начальник Эрстед? – спросил он меня.
Мое сердце екнуло, и я внутренне обозвал себя дураком за то, что не потопил подводной лодки.
– Эрстед получил приказ немедленно вернуться к пристани у храма, – отвечал я.
Торит сделал уже шаг по направлению к входу в бассейн, как бы для того, чтобы проверить мои слова. В течение одного мгновения все висело на волоске: если только он заметит, что лодка пуста, то вся моя выдумка обрушится нам на голову, но, очевидно, он решил, что послание подлинное. Да и на самом деле, какое было основание сомневаться в том, что два раба добровольно отдались под стражу? Мой план имел успех именно благодаря своей смелости.
– Не находились ли вы в числе восставших рабов? – спросил Торит. – Мы ничего толком не знаем об этом событии.
– Мы все в нем участвовали, – ответил я, – но оно ни к чему не привело. Стража быстро справилась с нами и перебила почти всех.
По-видимому, Торит был удовлетворен ответом.
– Отвези их в Шадор, – приказал он, обращаясь к одному из своих подчиненных.
Мы вошли в небольшую лодку, стоявшую возле острова, и через несколько минут вышли на Шадоре. Здесь нас водворили в камеры; я очутился с Ксодаром, а юношу заперли отдельно. Мы снова стали пленниками перворожденных!
Мы попали на гладкий скат; отверстие над нами захлопнулось столь же чудесно, как оно открылось, и мы благополучно скатились в скудно освещенное помещение, расположенное значительно ниже арены.
Первое, что я увидел, как только поднялся на ноги, было злобное лицо Иссы, глядевшей на меня сквозь тяжелую решетчатую дверь в конце комнаты.
– Безумные смертные! – вскричала она пронзительным голосом. – Вы дорого поплатитесь за ваше святотатство! Вы останетесь здесь в темноте и смраде среди трупов ваших же соучастников до тех пор, пока, обезумев от одиночества и голода, не станете пожирать кишащие червями останки человека!
Голос Иссы смолк. В следующий момент она исчезла, а тусклый свет, озарявший камеру, превратился в кромешную тьму!
– Миленькая старушонка! – раздался возле меня насмешливый голос.
– Кто это говорит? – спросил я.
– Это я, твой товарищ, который имел сегодня честь сражаться бок о бок с величайшим из воинов, когда-либо носивших оружие на Барсуме!
– Слава богу, что ты жив! – воскликнул я. – Я так боялся за последствия после скверного удара, который был нанесен тебе в голову!
– Он только оглушил меня, – ответил юноша. – Простая царапина!
– Возможно, что было бы лучше, если бы он оказался решающим, – сказал я. – По-видимому, мы очутились здесь в завидном положении с блестящей перспективой умереть от голода и жажды.
– Где же мы находимся?
– Под ареной, – ответил я. – Мы свалились кувырком в яму, поглотившую Иссу в тот момент, когда она была почти в наших руках.
Мой товарищ тихо засмеялся, затем ощупью сквозь черный, как чернила, мрак он отыскал мое плечо и, притянув мое ухо к губам, прошептал:
– Это страшно удачно, лучше и не надо! Видишь ли, в тайниках Иссы существуют такие тайны, о которых и она сама не подозревает!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Год тому назад мне пришлось с другими рабами работать над восстановлением этих подземных галерей; тогда мы открыли целую систему древних коридоров и камер, стоявшую запечатанной бог знает сколько веков. Черные, руководившие ходом работ, обследовали эти коридоры, взяв нескольких из нас с собой для выполнения работ. Я был среди них и прекрасно знаком со всей системой.
– Эти коридоры тянутся на многие мили; над ними раскинуты сады и возвышается храм. Тут совсем близко есть один проход, ведущий вниз. Он соединяется с участками, расположенными еще ниже, и выходит к каналу, по которому можно выйти к Омину.
– Если нам удастся незаметно пробраться к подводной лодке, то мы можем снова выйти в море, на котором много островов, совершенно не посещаемых черными. Мы проживем там в течение некоторого времени, и кто знает, может быть, откуда-то явится возможность для бегства?!
Он произнес это тихим шепотом, очевидно, из опасения, чтобы его не подслушали уши шпионов; я отвечал ему точно так же.
– Друг мой, нужно вернуться на Шадор, – сказал я шепотом. – Там черный Ксодар. Мы должны попытаться бежать вместе. Я не покину его.
– Да! – сказал мальчик. – Друга покинуть нельзя. Лучше снова попасть в плен, чем решиться на такое дело!
Сказав это, он взял меня за руку и быстро повел вперед, ощупывая путь кругом себя и часто останавливаясь, чтобы убедиться, что он не заблудился в боковых проходах. Теперь мы стали спускаться по очень крутой наклонной плоскости.
– Скоро, – сказал мой спутник, – будет светло. На нижних уровнях мы встретимся с пластами той же фосфоресцирующей породы, которая освещает Омин.
Никогда не забыть мне этой прогулки по подземным галереям Иссы; она была полна для меня своеобразной прелести, возбуждения и риска. Трудно передать таинственное очарование этих древних, темных, давно заброшенных коридоров! Предметы, которые тьма скрывала от моего взора, не могли наполовину таить в себе столько чудес, как те картины, которые рисовало мое воображение. Перед моими умственными очами проходили древние народы этого умершего мира. Они оживали, предавались труду, играм, интригам, таинствам, жестокостям, исступленно боролись против неудержимого натиска бесчисленных орд, пришедших с высохшего морского дна и шаг за шагом теснивших первых властелинов планеты в эти таинственные последние убежища, где им удалось укрыться за непроницаемой стеной суеверия.
Кроме зеленых людей на Барсуме имелись три главные человеческие расы: черная, белая и желтая. Когда воды на Барсуме высохли, и обнажилось бесплодное дно моря, жизнь на планете превратилась в сплошную борьбу за существование. Орды дикарей, когда-то вытесненные в пустынные солончаковые степи, теперь, в свою очередь, стали нападать на черных, белых и желтых людей. Усыхающие моря заставляли их постоянно покидать укрепленные города и вынуждали к более или менее кочевому образу жизни, при котором они разделились на менее крупные общественные единицы. Былые победители вскоре стали жертвами жестоких племен зеленых людей. Результатом этого явилось частичное смешение черных, белых и желтых людей, а это, в свою очередь, дало нынешний прекрасный тип красного человека.
Я всегда предполагал, что все следы первоначальных рас исчезли с поверхности Марса; однако за последние четыре дня я убедился в существовании белых и черных. Может быть, в каком-нибудь удаленном уголке планеты еще существовали остатки древней расы желтых людей?
Мои размышления были прерваны тихим восклицанием юноши.
– Наконец-то светлая дорога, – воскликнул он.
Подняв взор, я заметил на далеком расстоянии впереди нас тусклое мерцание. Свет все усиливался, пока мы не вышли на хорошо освещенный путь. Мы пошли быстрыми шагами и скоро пришли к концу коридора, выходящего прямо к утесам, окружавшим бассейн, в котором стояла подлодка.
Судно стояло на якорях с поднятым люком. Приложив палец к губам и многозначительно ударив по рукоятке меча, юноша бесшумно пополз к судну. Я следовал за ним по пятам.
Мы молча спустились на покинутую людьми палубу и на четвереньках поползли к решетчатому люку. Брошенный вниз взгляд не обнаружил присутствия стражи. Тогда с быстротой и беззвучностью кошек мы спустились в главную каюту подводной лодки. Она была пуста! Мы быстро прикрыли и заперли люк.
Затем юноша стал на место рулевого, надавив на кнопку, и лодка опустилась в волны на дно водоема.
Даже и теперь ниоткуда не раздалось спешащих нам навстречу шагов, как мы того ожидали, и пока юноша правил лодкой, я быстро походил по каютам в поисках кого-нибудь из экипажа. Судно было совершенно покинуто. Такое счастье казалось мне почти невероятным.
Когда я вернулся к своему товарищу, чтобы сообщить ему добрые вести, он протянул мне бумагу.
– Вот что может объяснить нам отсутствие экипажа, – сказал он.
Это была радиограмма командиру подводной лодки, гласившая следующее:
«Рабы восстали. Спешите со всеми вашими людьми. Забирайте всех, кого встретите по пути. Слишком поздно, чтобы ожидать помощи с Омина. Рабы избивают всех в амфитеатре. Жизнь Иссы в опасности. Спешите! Зитхад.»
– Зитхад – начальник стражи Иссы, – объяснял мне юноша, – нагнали мы, видно, страха, долго они будут помнить нас!
– Будем надеяться, что это лишь начало конца Иссы, – сказал я.
– Об этом известно только нашему предку, – ответил он мне барсумской пословицей.
Мы прибыли в бассейн подводных лодок в Омине без приключений. Здесь мы долго обсуждали вопрос, целесообразно ли затопить судно, прежде чем с ним расстаться, но в конце концов решили, что это нисколько не увеличит наших шансов на бегство. На Омине жило вполне достаточное количество черных людей, чтобы задержать нас в случае, если бы мы были замечены, и сколько бы их ни прибавилось из храмов и садов Иссы, это ничего не меняло в опасности нашего положения.
Теперь мы находились в недоумении, каким образом миновать цепь стражей, карауливших воды, омывающие остров. Наконец я нашел средство.
– Как зовут офицера, командующего этой стражей? – спросил я юношу.
– Когда мы вошли сегодня утром, то дежурным был Торит.
– Прекрасно, а как зовут командира подводной лодки?
– Эрстед.
Я нашел в каюте телеграфный бланк и написал нижеследующий приказ:
«Начальнику Ториту.
Немедленно вернуть в Шадор препровождаемых при сем двух рабов.
Эрстед.»
– Это самый простой способ вернуться в Шадор, – сказал я, улыбаясь, и вручая юноше вымышленный приказ. – Посмотри, каково будет его действие.
– Но как же наши мечи? – воскликнул юноша. – Каким образом объяснить их присутствие при нас?
– Нам придется их бросить, – ответил я.
– Не будет ли с нашей стороны крайне опрометчивым снова отдаться безоружным во власть перворожденных? – возразил юноша.
– Сейчас это единственно возможный для нас образ действий, – отвечал я.
– Ты можешь положиться на меня в том, что из Шадорской тюрьмы я дорогу найду, и я полагаю, что раз выбравшись оттуда, мы без особого труда вооружимся снова. Это легко в стране, где так много вооруженных людей.
Юноша пожал плечами, улыбнулся и сказал:
– Пусть будет по-твоему! Невозможно найти вождя, который внушал бы мне больше доверия, чем ты. Испробуем придуманную тобой хитрость.
Мы отважно вынырнули из люка подводной лодки и направились безоружные к главным воротам, где помещались караульный пост и комната начальника стражи.
При виде нас стражники с удивлением выбежали и взяли ружья наперевес. Я протянул одному из них написанное мною послание. Страж взял его и вручил его Ториту, который как раз вышел из своего помещения, чтобы узнать о причине переполоха.
Черный начальник, прочитав приказ, некоторое время с подозрением нас оглядывал.
– Где же сам начальник Эрстед? – спросил он меня.
Мое сердце екнуло, и я внутренне обозвал себя дураком за то, что не потопил подводной лодки.
– Эрстед получил приказ немедленно вернуться к пристани у храма, – отвечал я.
Торит сделал уже шаг по направлению к входу в бассейн, как бы для того, чтобы проверить мои слова. В течение одного мгновения все висело на волоске: если только он заметит, что лодка пуста, то вся моя выдумка обрушится нам на голову, но, очевидно, он решил, что послание подлинное. Да и на самом деле, какое было основание сомневаться в том, что два раба добровольно отдались под стражу? Мой план имел успех именно благодаря своей смелости.
– Не находились ли вы в числе восставших рабов? – спросил Торит. – Мы ничего толком не знаем об этом событии.
– Мы все в нем участвовали, – ответил я, – но оно ни к чему не привело. Стража быстро справилась с нами и перебила почти всех.
По-видимому, Торит был удовлетворен ответом.
– Отвези их в Шадор, – приказал он, обращаясь к одному из своих подчиненных.
Мы вошли в небольшую лодку, стоявшую возле острова, и через несколько минут вышли на Шадоре. Здесь нас водворили в камеры; я очутился с Ксодаром, а юношу заперли отдельно. Мы снова стали пленниками перворожденных!
13. ПУТЬ К СВОБОДЕ
Ксодар с недоверчивым изумлением слушал мой рассказ о событиях, разыгравшихся на арене во время ритуала. Хотя его вера в божественность Иссы была уже сильно поколеблена, он все же никак не мог понять, как можно было осмелиться угрожать богине мечом и не рассыпаться на тысячи кусков от ее гневного взгляда.
– Это – последняя капля, – сказал он наконец. – Моя вера окончательно подточена. Исса просто злобная старуха, облеченная огромной властью, которую она употребляет исключительно на злые дела. Разными хитростями ей удавалось держать мой народ и весь Барсум в полном невежестве под гнетом суеверий и ритуальных тайн.
– Однако здесь она все еще всемогуща, – ответил я. – Нам обязательно нужно будет удалиться из этих прекрасных мест при первом благоприятном случае!
– Будем надеяться, что ты найдешь этот благоприятный случай! – молвил он со смехом. – Я могу только заверить тебя, что за всю мою жизнь я ни разу не видел ни одного благоприятного случая, при котором пленник перворожденных смог бы бежать!
– Можно попробовать сегодня ночью, – ответил я.
– Ночь скоро наступит. Каким образом я могу помочь тебе, Джон Картер?
– Умеешь ли ты плавать?
– Ни один силиан в глубинах Коруса не чувствует себя в воде лучше, чем Ксодар, – гордо ответил чернокожий.
– Хорошо! Юноша вряд ли умеет, – сказал я. – Если собрать всю воду в их владениях, то по ней нельзя было бы пустить даже челнока. Поэтому одному из нас придется его поддерживать, пока мы доплывем до судна. Я надеялся, что мы сможем проплыть все расстояние под водой, но вряд ли красный юноша это выдержит!
– Красный юноша будет нас сопровождать? – спросил Ксодар.
– Да.
– Это хорошо. Три меча лучше двух, в особенности, если третий такой сильный, как меч юноши. Я много раз видел, как он сражался на арене во время ритуала Иссы. Кроме тебя, я не встречал никого, кто лучше владел бы оружием. Про вас двоих можно сказать, что вы будто учитель и ученик, или отец и сын. Даже если припомнить его лицо, то между вами есть сходство. Это особенно заметно, когда вы сражаетесь – та же жестокая улыбка, то же безумное презрение к своему противнику, которое выражается в каждом движении вашего тела, в каждом выражении вашего лица.
– Как бы то ни было, Ксодар, но он великий боец. Я думаю, нас троих нелегко будет сразить, а если бы среди нас был мой друг Тарс Таркас, джеддак тарков, то мы могли бы пробить себе путь с одного края Барсума на другой, даже если бы весь свет восстал против нас!
– Так оно и будет, – сказал Ксодар, – если они узнают, откуда вы явились. Этим суеверием легкомысленные люди обязаны Иссе и ее священникам. Она делает свое дело через черных жрецов, которые, однако, так же мало знают о ней, как барсумцы внешнего мира. Жрецы получают ее указы, написанные кровью на особом пергаменте, и воображают, несчастные глупцы, что откровения богини доходят до них каким-то сверхъестественным образом. Они находят ее указы на своих алтарях, к которым нет доступа, и трясутся от суеверного страха. Я сам в продолжении многих лет носил им эти указы Иссы к главному храму Матаи Шанга и знаю все. Существует длинный туннель, который ведет от храма Иссы к главному храму Матаи Шанга. Он был прорыт много веков тому назад рабами перворожденных. Эти работы держались в такой тайне, что ни один жрец и не догадывается о его существовании.
– С другой стороны, тайные храмы жрецов рассеяны по всему культурному миру. В них священнослужители, которых народ никогда не видит, распространяют учение о таинственной реке Исс, о долине Дор и мертвом озере Корус. Они убеждают обманутых людей совершить добровольное паломничество, которое увеличивает богатство святых жрецов и число их рабов.
– Жрецы, таким образом, являются главным орудием для собирания богатств, которые перворожденные вырывают у них, когда им это нужно. Иногда перворожденные сами делают набеги на внешний мир. Тогда они забирают в плен женщин из дворцов красных людей, забирают новейшие корабли и берут в плен мастеров, которые их строят.
– Мы – непроизводящая раса и гордимся этим. Перворожденные считают позором трудиться или изобретать. Это дело низших пород, которые существуют только для того, чтобы перворожденные могли наслаждаться роскошью и ничегонеделаньем. Единственное наше дело – сражения и борьба. Если бы не это, то перворожденных было бы столько, что все люди Барсума не смогли бы их пропитать. Насколько я знаю, никто из нас не умирает естественной смертью. Наши женщины жили бы вечно, но они нам надоедают и мы избавляемся от них, чтобы заменить их другими. Только одна Исса защищена от смерти. Она живет уже бесчисленные века.
– Может быть, и другие барсумцы жили бы вечно, если бы не было учения о добровольном паломничестве, в которое они отправляются, когда им исполняется тысяча лет? – спросил я его.
– Я начинаю думать, – ответил Ксодар, – что они той же породы, что и перворожденные. Надеюсь, что мне придется сражаться за них, чтобы искупить грехи, которые я совершил по неведению!
Дальнейший наш разговор был прерван зловещим криком, прокатившимся над Омином. Накануне я слышал его в то же время и знал, что он обозначает конец дня. После ночного сигнала люди на Омине раскладывали свои шелковые одеяла на палубах кораблей и погружались в глубокий сои.
Стражник вошел, чтобы произвести последний обход. Он быстро выполнил свою обязанность, я тяжелая дверь темницы закрылась за ним. Мы остались одни на всю ночь.
Я дал сторожу время дойти до своего помещения и вскочил на решетчатое окно, чтобы произвести наблюдения. На небольшом расстоянии от острова, приблизительно в четверти мили, лежал на воде чудовищный военный корабль, а между ним и берегом находилось несколько небольших крейсеров и одноместных гидропланов. Только на военном корабле стоял часовой. В то время, как я наблюдал за ним, я увидел, что он разостлал одеяло на своей маленькой платформе и вскоре растянулся во всю длину. Как видно, дисциплина на Омине здорово хромала. Оно и неудивительно, если принять во внимание, что ни один враг не только не знал о существовании такого флота, но даже не догадывался о существовании моря Омин и самих перворожденных. Для чего же им было держать часовых?
Я спрыгнул на пол и принялся описывать Ксодару различные суда, которые я видел.
– Одно из этих судов, – сказал он, – моя личная собственность. Оно может поднять пятерых и самое быстроходное из всех. Если бы нам удалось сесть на него, то, пожалуй, удалось бы и удрать.
Он начал объяснять мне снаряжение судна и устройство машины. Из его объяснений мне стало ясно, что перворожденные украли его из флота Гелиума, потому что только у гелиумцев употреблялись система зубчатых колес, приводящих машину в движение. Если это было так, то Ксодар не напрасно превозносил быстроту своего аппарата. Никакие другие суда не могут сравняться со скоростью судов Гелиума.
Мы решили обождать час, чтобы тем временем успели улечься все праздношатающиеся. Я хотел тем временем пойти за красным юношей и привести его в нашу камеру, чтобы быть всем троим наготове.
Я прыгнул на верхний край нашей перегородки, которая оказалась шириной в целый фут, и пошел по ней, пока не добрался до камеры мальчика. Он сидел на скамейке, прислонившись к стене, и смотрел вверх на светящийся свод над Омином. Увидя меня, над собой на перегородке, он раскрыл глаза в изумлении… Затем улыбка разлилась по его лицу. Я остановился, собираясь спрыгнуть вниз, но он жестом остановил меня и, подойдя близко ко мне, умоляюще прошептал:
– Поймай меня за руку! Я почти могу сам допрыгнуть до верхушки стены. Я много раз пробовал и каждый день прыгаю немного выше. Я уверен, что в конце концов смог бы допрыгнуть!
Я лег на живот поперек стены и протянул к нему вниз руку. Он взял небольшой разбег с середины комнаты и подпрыгнул вверх, а я схватил его за руку и втащил на перегородку.
– Никогда я еще не видел на Барсуме такого прыгуна, как ты, – сказал я ему.
Он улыбнулся.
– Это не удивительно. Я тебе расскажу причину, когда у нас будет больше времени.
Мы вместе вернулись в камеру, где ждал нас Ксодар, спустились на пол и провели остаток часа за разговором. Мы составили план на ближайшее будущее и связали себя торжественной клятвой биться один за другого до смерти, какие бы враги нам ни угрожали. Ведь, если бы нам даже и удалось бежать от перворожденных, против нас должен был подняться целый мир – так велика сила фанатизма и религиозных предрассудков.
Было решено, что если нам удастся достигнуть судна, управлять им буду я, и что мы прямым путем полетим в Гелиум.
– В Гелиум? Почему? – спросил юноша.
– Я принц Гелиума, – ответил я ему.
Он бросил на меня странный взгляд, но ничего не сказал. Меня удивило тогда выражение его лица, но спешные приготовления к побегу отвлекли меня, и только много позже вспомнил я об этом инциденте.
Было время идти. Через минуту мы с юношей очутились на верхушке перегородки. Расстегнув свои ремни, я связал их длинной полосой и спустил ожидавшему внизу Ксодару. Он схватился за конец и вскоре сидел рядом с нами.
– Как просто, – засмеялся он.
– Остальное будет еще проще! – успокоил я его.
Затем я поднялся к верхушке внешней стены темницы, чтобы заглянуть через нее и наблюдать за проходящим часовым. Я прождал около пяти минут, а затем он показался из-за угла своей медленной развалистой походкой.
Как только он обогнул сторону темницы, откуда мы должны были бежать, я схватил Ксодара за руку и втащил его на стену. Сунув ему в руку конец ремня, я быстро спустил его вниз. Затем ремень схватил юноша и тоже соскользнул вниз.
Как мы и уговорились, они не дожидались меня, а медленно направились к берегу. Расстояние до воды было около двухсот футов, и нужно было пройти как раз мимо сторожки, переполненной спящими солдатами.
Едва они сделали десять шагов, как я тоже соскочил вниз и, не торопясь, последовал за ними.
Проходя мимо сторожки, я подумал о тех мечах, которые там лежат. Я остановился. Если кому-нибудь и нужны были эти мечи, то, конечно, больше всего нам, собиравшимся в такое опасное путешествие!
Я взглянул в сторону Ксодара и юноши и увидел, что они соскользнули через борт дока в воду. По уговору, они должны были зацепиться за металлические кольца, вделанные в каменные глыбы дока на уровне воды, и ждать, пока я не присоединюсь к ним.
Мечи в сторожке неотразимо притягивали меня, и я мучительно колебался, не зная, на что решиться. Каждая минута промедления грозила нам гибелью. Я взял себя в руки и в следующую минуту уже неслышно крался по направлению к двери сторожки. Приоткрыв дверь лишь настолько, чтобы заглянуть внутрь комнаты, я увидел дюжину чернокожих, растянувшихся на одеялах и погруженных в глубокий сон. В дальнем конце комнаты стояли оружейные козлы и в них были ружья и мечи. Больше ничего не было видно; осторожно толкнул я дверь еще раз. Дверная петля протяжно скрипнула. Сердце мое упало. Один из людей зашевелился. Я проклинал себя, что своим рискованным шагом, может быть, помешал всему плану нашего бегства. Но отступать было поздно.
Как тигр, прыгнул я быстро и бесшумно к тому воину, который пошевелился. Мои руки протянулись над его горлом, ожидая момента, когда он раскроет глаза. Моим напряженным нервам показалось, что я застыл в этом положении на целую вечность. Солдат что-то промычал, повернулся на бок, и снова послышалось мерное дыхание спящего.
Тогда, осторожно пробираясь между солдатами и через них, я подошел к козлам. Здесь я обернулся, чтобы оглядеть спящих. Все было тихо. Их спокойный храп казался мне очаровательной музыкой.
Тихонько вытащил я меч из козел. Шорох ножен о козлы раздавался в моих ушах как оглушительный шум, и я ожидал, что в комнате поднимется тревога. Но никто не пошевельнулся.
– Это – последняя капля, – сказал он наконец. – Моя вера окончательно подточена. Исса просто злобная старуха, облеченная огромной властью, которую она употребляет исключительно на злые дела. Разными хитростями ей удавалось держать мой народ и весь Барсум в полном невежестве под гнетом суеверий и ритуальных тайн.
– Однако здесь она все еще всемогуща, – ответил я. – Нам обязательно нужно будет удалиться из этих прекрасных мест при первом благоприятном случае!
– Будем надеяться, что ты найдешь этот благоприятный случай! – молвил он со смехом. – Я могу только заверить тебя, что за всю мою жизнь я ни разу не видел ни одного благоприятного случая, при котором пленник перворожденных смог бы бежать!
– Можно попробовать сегодня ночью, – ответил я.
– Ночь скоро наступит. Каким образом я могу помочь тебе, Джон Картер?
– Умеешь ли ты плавать?
– Ни один силиан в глубинах Коруса не чувствует себя в воде лучше, чем Ксодар, – гордо ответил чернокожий.
– Хорошо! Юноша вряд ли умеет, – сказал я. – Если собрать всю воду в их владениях, то по ней нельзя было бы пустить даже челнока. Поэтому одному из нас придется его поддерживать, пока мы доплывем до судна. Я надеялся, что мы сможем проплыть все расстояние под водой, но вряд ли красный юноша это выдержит!
– Красный юноша будет нас сопровождать? – спросил Ксодар.
– Да.
– Это хорошо. Три меча лучше двух, в особенности, если третий такой сильный, как меч юноши. Я много раз видел, как он сражался на арене во время ритуала Иссы. Кроме тебя, я не встречал никого, кто лучше владел бы оружием. Про вас двоих можно сказать, что вы будто учитель и ученик, или отец и сын. Даже если припомнить его лицо, то между вами есть сходство. Это особенно заметно, когда вы сражаетесь – та же жестокая улыбка, то же безумное презрение к своему противнику, которое выражается в каждом движении вашего тела, в каждом выражении вашего лица.
– Как бы то ни было, Ксодар, но он великий боец. Я думаю, нас троих нелегко будет сразить, а если бы среди нас был мой друг Тарс Таркас, джеддак тарков, то мы могли бы пробить себе путь с одного края Барсума на другой, даже если бы весь свет восстал против нас!
– Так оно и будет, – сказал Ксодар, – если они узнают, откуда вы явились. Этим суеверием легкомысленные люди обязаны Иссе и ее священникам. Она делает свое дело через черных жрецов, которые, однако, так же мало знают о ней, как барсумцы внешнего мира. Жрецы получают ее указы, написанные кровью на особом пергаменте, и воображают, несчастные глупцы, что откровения богини доходят до них каким-то сверхъестественным образом. Они находят ее указы на своих алтарях, к которым нет доступа, и трясутся от суеверного страха. Я сам в продолжении многих лет носил им эти указы Иссы к главному храму Матаи Шанга и знаю все. Существует длинный туннель, который ведет от храма Иссы к главному храму Матаи Шанга. Он был прорыт много веков тому назад рабами перворожденных. Эти работы держались в такой тайне, что ни один жрец и не догадывается о его существовании.
– С другой стороны, тайные храмы жрецов рассеяны по всему культурному миру. В них священнослужители, которых народ никогда не видит, распространяют учение о таинственной реке Исс, о долине Дор и мертвом озере Корус. Они убеждают обманутых людей совершить добровольное паломничество, которое увеличивает богатство святых жрецов и число их рабов.
– Жрецы, таким образом, являются главным орудием для собирания богатств, которые перворожденные вырывают у них, когда им это нужно. Иногда перворожденные сами делают набеги на внешний мир. Тогда они забирают в плен женщин из дворцов красных людей, забирают новейшие корабли и берут в плен мастеров, которые их строят.
– Мы – непроизводящая раса и гордимся этим. Перворожденные считают позором трудиться или изобретать. Это дело низших пород, которые существуют только для того, чтобы перворожденные могли наслаждаться роскошью и ничегонеделаньем. Единственное наше дело – сражения и борьба. Если бы не это, то перворожденных было бы столько, что все люди Барсума не смогли бы их пропитать. Насколько я знаю, никто из нас не умирает естественной смертью. Наши женщины жили бы вечно, но они нам надоедают и мы избавляемся от них, чтобы заменить их другими. Только одна Исса защищена от смерти. Она живет уже бесчисленные века.
– Может быть, и другие барсумцы жили бы вечно, если бы не было учения о добровольном паломничестве, в которое они отправляются, когда им исполняется тысяча лет? – спросил я его.
– Я начинаю думать, – ответил Ксодар, – что они той же породы, что и перворожденные. Надеюсь, что мне придется сражаться за них, чтобы искупить грехи, которые я совершил по неведению!
Дальнейший наш разговор был прерван зловещим криком, прокатившимся над Омином. Накануне я слышал его в то же время и знал, что он обозначает конец дня. После ночного сигнала люди на Омине раскладывали свои шелковые одеяла на палубах кораблей и погружались в глубокий сои.
Стражник вошел, чтобы произвести последний обход. Он быстро выполнил свою обязанность, я тяжелая дверь темницы закрылась за ним. Мы остались одни на всю ночь.
Я дал сторожу время дойти до своего помещения и вскочил на решетчатое окно, чтобы произвести наблюдения. На небольшом расстоянии от острова, приблизительно в четверти мили, лежал на воде чудовищный военный корабль, а между ним и берегом находилось несколько небольших крейсеров и одноместных гидропланов. Только на военном корабле стоял часовой. В то время, как я наблюдал за ним, я увидел, что он разостлал одеяло на своей маленькой платформе и вскоре растянулся во всю длину. Как видно, дисциплина на Омине здорово хромала. Оно и неудивительно, если принять во внимание, что ни один враг не только не знал о существовании такого флота, но даже не догадывался о существовании моря Омин и самих перворожденных. Для чего же им было держать часовых?
Я спрыгнул на пол и принялся описывать Ксодару различные суда, которые я видел.
– Одно из этих судов, – сказал он, – моя личная собственность. Оно может поднять пятерых и самое быстроходное из всех. Если бы нам удалось сесть на него, то, пожалуй, удалось бы и удрать.
Он начал объяснять мне снаряжение судна и устройство машины. Из его объяснений мне стало ясно, что перворожденные украли его из флота Гелиума, потому что только у гелиумцев употреблялись система зубчатых колес, приводящих машину в движение. Если это было так, то Ксодар не напрасно превозносил быстроту своего аппарата. Никакие другие суда не могут сравняться со скоростью судов Гелиума.
Мы решили обождать час, чтобы тем временем успели улечься все праздношатающиеся. Я хотел тем временем пойти за красным юношей и привести его в нашу камеру, чтобы быть всем троим наготове.
Я прыгнул на верхний край нашей перегородки, которая оказалась шириной в целый фут, и пошел по ней, пока не добрался до камеры мальчика. Он сидел на скамейке, прислонившись к стене, и смотрел вверх на светящийся свод над Омином. Увидя меня, над собой на перегородке, он раскрыл глаза в изумлении… Затем улыбка разлилась по его лицу. Я остановился, собираясь спрыгнуть вниз, но он жестом остановил меня и, подойдя близко ко мне, умоляюще прошептал:
– Поймай меня за руку! Я почти могу сам допрыгнуть до верхушки стены. Я много раз пробовал и каждый день прыгаю немного выше. Я уверен, что в конце концов смог бы допрыгнуть!
Я лег на живот поперек стены и протянул к нему вниз руку. Он взял небольшой разбег с середины комнаты и подпрыгнул вверх, а я схватил его за руку и втащил на перегородку.
– Никогда я еще не видел на Барсуме такого прыгуна, как ты, – сказал я ему.
Он улыбнулся.
– Это не удивительно. Я тебе расскажу причину, когда у нас будет больше времени.
Мы вместе вернулись в камеру, где ждал нас Ксодар, спустились на пол и провели остаток часа за разговором. Мы составили план на ближайшее будущее и связали себя торжественной клятвой биться один за другого до смерти, какие бы враги нам ни угрожали. Ведь, если бы нам даже и удалось бежать от перворожденных, против нас должен был подняться целый мир – так велика сила фанатизма и религиозных предрассудков.
Было решено, что если нам удастся достигнуть судна, управлять им буду я, и что мы прямым путем полетим в Гелиум.
– В Гелиум? Почему? – спросил юноша.
– Я принц Гелиума, – ответил я ему.
Он бросил на меня странный взгляд, но ничего не сказал. Меня удивило тогда выражение его лица, но спешные приготовления к побегу отвлекли меня, и только много позже вспомнил я об этом инциденте.
Было время идти. Через минуту мы с юношей очутились на верхушке перегородки. Расстегнув свои ремни, я связал их длинной полосой и спустил ожидавшему внизу Ксодару. Он схватился за конец и вскоре сидел рядом с нами.
– Как просто, – засмеялся он.
– Остальное будет еще проще! – успокоил я его.
Затем я поднялся к верхушке внешней стены темницы, чтобы заглянуть через нее и наблюдать за проходящим часовым. Я прождал около пяти минут, а затем он показался из-за угла своей медленной развалистой походкой.
Как только он обогнул сторону темницы, откуда мы должны были бежать, я схватил Ксодара за руку и втащил его на стену. Сунув ему в руку конец ремня, я быстро спустил его вниз. Затем ремень схватил юноша и тоже соскользнул вниз.
Как мы и уговорились, они не дожидались меня, а медленно направились к берегу. Расстояние до воды было около двухсот футов, и нужно было пройти как раз мимо сторожки, переполненной спящими солдатами.
Едва они сделали десять шагов, как я тоже соскочил вниз и, не торопясь, последовал за ними.
Проходя мимо сторожки, я подумал о тех мечах, которые там лежат. Я остановился. Если кому-нибудь и нужны были эти мечи, то, конечно, больше всего нам, собиравшимся в такое опасное путешествие!
Я взглянул в сторону Ксодара и юноши и увидел, что они соскользнули через борт дока в воду. По уговору, они должны были зацепиться за металлические кольца, вделанные в каменные глыбы дока на уровне воды, и ждать, пока я не присоединюсь к ним.
Мечи в сторожке неотразимо притягивали меня, и я мучительно колебался, не зная, на что решиться. Каждая минута промедления грозила нам гибелью. Я взял себя в руки и в следующую минуту уже неслышно крался по направлению к двери сторожки. Приоткрыв дверь лишь настолько, чтобы заглянуть внутрь комнаты, я увидел дюжину чернокожих, растянувшихся на одеялах и погруженных в глубокий сон. В дальнем конце комнаты стояли оружейные козлы и в них были ружья и мечи. Больше ничего не было видно; осторожно толкнул я дверь еще раз. Дверная петля протяжно скрипнула. Сердце мое упало. Один из людей зашевелился. Я проклинал себя, что своим рискованным шагом, может быть, помешал всему плану нашего бегства. Но отступать было поздно.
Как тигр, прыгнул я быстро и бесшумно к тому воину, который пошевелился. Мои руки протянулись над его горлом, ожидая момента, когда он раскроет глаза. Моим напряженным нервам показалось, что я застыл в этом положении на целую вечность. Солдат что-то промычал, повернулся на бок, и снова послышалось мерное дыхание спящего.
Тогда, осторожно пробираясь между солдатами и через них, я подошел к козлам. Здесь я обернулся, чтобы оглядеть спящих. Все было тихо. Их спокойный храп казался мне очаровательной музыкой.
Тихонько вытащил я меч из козел. Шорох ножен о козлы раздавался в моих ушах как оглушительный шум, и я ожидал, что в комнате поднимется тревога. Но никто не пошевельнулся.