Страница:
Перед этим переходом мы отдыхали весь день и вышли в три часа до захода солнца из пятидесяти лагерей в пятьдесят параллельных колонн. Все, и мужчины и женщины и дети, были на лошадях. Маленькие дети сидели вместе с матерями. Стада медленно двигались позади основного каравана, а за ними ехал небольшой отряд воинов.
Сто человек ехали во главе колонны. Их обязанностью было найти место для стоянки до прихода основного каравана и наполнить сосуды с водой.
Мы взяли с собой только нескольких рабов, которые изъявили желание не расставаться со своими хозяевами. Большая часть рабов предпочла остаться и мы с радостью позволили им это, так как лишний рот в таком путешествии будет обузой, а в стране Калькаров мы быстро найдем им замену.
Через пять часов наша колонна растянулась на десять миль, но мы не боялись нападения людей: пустыня была нашей лучшей защитой от них. Только мы, жители пустыни, знали все пути в ней, знали, где можно найти воду, могли существовать в этой безжалостной жесткой местности.
Но у нас были в пустыне враги и сейчас они буквально окружили наши стада кордоном из сверкающих глаз и клыков. Это были волки, койоты, шакалы. Иногда им удавалось схватить отбившуюся от стада овцу и корову. И тогда несчастное животное было буквально разорвано на куски. Женщину или ребенка тоже могла постигнуть такая судьба. и даже одинокий воин подвергался большой опасности. Если бы эти звери сознавали свою силу, думал я, они могли бы объединится, и тогда мы не смогли бы противостоять им. Их было много, слишком много. Стаи в тысячи хищников постоянно сопровождали нас. Но страх перед людьми был в их крови. Сотни лет мы уничтожали их без жалости, и теперь только большой голод или безвыходное положение могли заставить их напасть на вооруженного человека. Все время пути они заставляли нас держаться настороже. Наши собаки тоже были заняты тем, что отгоняли их. Койоты и волки были легкими жертвами для наших собак, но бродячие собаки были такие же сильные как и наши собаки, и больше всего мы боялись их. Все наши собаки на время пути были собраны в стаю в две тысячи штук. В лагере они постоянно дрались между собой, но в пути – никогда. Они не тратили силы без цели. У собак каждого клана был свой вожак, старая сильная опытная собака. В стае нашего клана вожаком был пес Лони, принадлежащий Грифу. В его стае было пятьдесят собак. Лони с двадцатью пятью собаками прикрывал тыл, а остальные двадцать пять собак он заставил охранять фланги.
Пронзительный вой одной из собак был сигналом о нападении и тогда Лони со своим отрядом бросался на выручку. Иногда нападение волков, койотов и бродящих собак совершалось одновременно с трех сторон. И тогда только хладнокровие, опыт и отвага Лони спасали наш скот.
Лони испускал какие-то невообразимые звуки и стая моментально разделялась на несколько отрядов, которые неслись к местам нападений. Как это он делал, я не понимаю, но он руководил собаками, как опытный полководец. Если в каком-нибудь месте число нападающих было слишком велико, и требовалась помощь воинов, Лони испускал протяжный вой, который никогда не оставался без ответа. Люди спешили на помощь своим друзьям и верным помощникам. Люди и собаки жили в гармоничном согласии друг с другом.
Но хватит об этом трудном изнуряющем пути. Наконец он закончился. Годы моих раздумий, месяцы тщательной подготовки, дисциплина и опыт людей дали свои плоды – мы совершили этот сложнейший переход, не потеряв ни одного человека и лишившись всего лишь незначительного числа овец и коров.
Дальнейший путь был проще и на двадцатый день мы прибыли к Медвежьему озеру. Здесь было много воды и много еды. Огромные стада диких овец бродили здесь, напоминая нам о тех легендах наших рабов, в которых говорилось о безмятежной сытой жизни прежних людей.
Но я не хотел оставаться здесь больше, чем было необходимо для восстановления сил людей и животных. Ведь здесь нас могли увидеть рабы Калькаров, которые охотились в этих местах. Ведь достаточно было одному охотнику увидеть нас и тогда все расчеты на неожиданность провалились бы.
После дня отдыха я послал Волка с тысячью воинов по главной дороге древних, приказав им сделать вид, что они хотят вторгнуться в страну Калькаров по этому пути. В течение трех дней они должны были изображать наступление и я полагал, что все воины Калькаров уйдут из долины, лежащей к юго-западу от озера Медвежьего, чтобы встретить наши войска. Я послал разведчиков и наблюдателей, чтобы знать все, что происходит в районе того ущелья, через которое я намеревался проникнуть главными силами на землю Калькаров.
Весь третий день мы готовились. Подготовили оружие, седла, наточили мечи, ножи и пики. Женщины приготовили боевую краску и уложили вещи для путешествия. Стада были собраны в тесные группы.
Ко мне то и дело поступали донесения от разведчиков и наблюдателей. Нас пока никто не видел, по всем дорогам движутся воины-Калькары к ущелью древних, через которое должен был напасть Волк со своим отрядом.
Эта ночь застала наш авангард в четыре тысячи воинов на земле Калькаров. Оставив молодых воинов охранять женщин, детей и скот, я во главе двадцатитысячного отряда устремился на северо-запад, к главному ущелью.
Наши боевые кони были совершенно свежими и полными сил, так как все путешествие мы ехали на других животных. Они сейчас должны были решить судьбу воинов Юлиана. Три часа скачки – и мы должны будем оказаться во фланге вражеского войска.
Камня, храброго воина я оставил с женщинами и детьми. Змей с пятью тысячами воинов пошел по более западному пути. Он должен будет напасть на арьергард противника с одного направления, а я, с основными силами, с другого. В то же время я отрежу главные силы противника с основной территории, лишу их снабжения, подкрепления.
Волк в горах, я и Змей с тылу, позиция Калькаров казалась мне безнадежной.
В полночь я остановился, чтобы дождаться донесений отрядов. И вскоре они начали поступать. Разведчики увидели костры Калькаров примерно в миле отсюда. Я дал приказ выступать.
Медленно мы двинулись вперед. Тропа нырнула в долину, затем, извиваясь поползла к вершине низкого холма. И через несколько минут я уже стоял на его вершине.
Передо мною расстилалась в лунном свете широкая равнина. Я смог разглядеть темные громады апельсиновых рощ. Но их можно было не видеть. О том, что они там есть, говорил тяжелый аромат, густо висящий в ночном воздухе. А дальше на северо-западе, я увидел громадное количество костров. Армия противника.
Я наполнил легкие холодным свежим воздухом. Нервы мои напряглись. Волна возбуждения прошла по всему телу. Красная Молния трепетал подо мною. Почти через четыреста лет Юлиан стоял на пороге последней битвы, окончательной мести!
Сто человек ехали во главе колонны. Их обязанностью было найти место для стоянки до прихода основного каравана и наполнить сосуды с водой.
Мы взяли с собой только нескольких рабов, которые изъявили желание не расставаться со своими хозяевами. Большая часть рабов предпочла остаться и мы с радостью позволили им это, так как лишний рот в таком путешествии будет обузой, а в стране Калькаров мы быстро найдем им замену.
Через пять часов наша колонна растянулась на десять миль, но мы не боялись нападения людей: пустыня была нашей лучшей защитой от них. Только мы, жители пустыни, знали все пути в ней, знали, где можно найти воду, могли существовать в этой безжалостной жесткой местности.
Но у нас были в пустыне враги и сейчас они буквально окружили наши стада кордоном из сверкающих глаз и клыков. Это были волки, койоты, шакалы. Иногда им удавалось схватить отбившуюся от стада овцу и корову. И тогда несчастное животное было буквально разорвано на куски. Женщину или ребенка тоже могла постигнуть такая судьба. и даже одинокий воин подвергался большой опасности. Если бы эти звери сознавали свою силу, думал я, они могли бы объединится, и тогда мы не смогли бы противостоять им. Их было много, слишком много. Стаи в тысячи хищников постоянно сопровождали нас. Но страх перед людьми был в их крови. Сотни лет мы уничтожали их без жалости, и теперь только большой голод или безвыходное положение могли заставить их напасть на вооруженного человека. Все время пути они заставляли нас держаться настороже. Наши собаки тоже были заняты тем, что отгоняли их. Койоты и волки были легкими жертвами для наших собак, но бродячие собаки были такие же сильные как и наши собаки, и больше всего мы боялись их. Все наши собаки на время пути были собраны в стаю в две тысячи штук. В лагере они постоянно дрались между собой, но в пути – никогда. Они не тратили силы без цели. У собак каждого клана был свой вожак, старая сильная опытная собака. В стае нашего клана вожаком был пес Лони, принадлежащий Грифу. В его стае было пятьдесят собак. Лони с двадцатью пятью собаками прикрывал тыл, а остальные двадцать пять собак он заставил охранять фланги.
Пронзительный вой одной из собак был сигналом о нападении и тогда Лони со своим отрядом бросался на выручку. Иногда нападение волков, койотов и бродящих собак совершалось одновременно с трех сторон. И тогда только хладнокровие, опыт и отвага Лони спасали наш скот.
Лони испускал какие-то невообразимые звуки и стая моментально разделялась на несколько отрядов, которые неслись к местам нападений. Как это он делал, я не понимаю, но он руководил собаками, как опытный полководец. Если в каком-нибудь месте число нападающих было слишком велико, и требовалась помощь воинов, Лони испускал протяжный вой, который никогда не оставался без ответа. Люди спешили на помощь своим друзьям и верным помощникам. Люди и собаки жили в гармоничном согласии друг с другом.
Но хватит об этом трудном изнуряющем пути. Наконец он закончился. Годы моих раздумий, месяцы тщательной подготовки, дисциплина и опыт людей дали свои плоды – мы совершили этот сложнейший переход, не потеряв ни одного человека и лишившись всего лишь незначительного числа овец и коров.
Дальнейший путь был проще и на двадцатый день мы прибыли к Медвежьему озеру. Здесь было много воды и много еды. Огромные стада диких овец бродили здесь, напоминая нам о тех легендах наших рабов, в которых говорилось о безмятежной сытой жизни прежних людей.
Но я не хотел оставаться здесь больше, чем было необходимо для восстановления сил людей и животных. Ведь здесь нас могли увидеть рабы Калькаров, которые охотились в этих местах. Ведь достаточно было одному охотнику увидеть нас и тогда все расчеты на неожиданность провалились бы.
После дня отдыха я послал Волка с тысячью воинов по главной дороге древних, приказав им сделать вид, что они хотят вторгнуться в страну Калькаров по этому пути. В течение трех дней они должны были изображать наступление и я полагал, что все воины Калькаров уйдут из долины, лежащей к юго-западу от озера Медвежьего, чтобы встретить наши войска. Я послал разведчиков и наблюдателей, чтобы знать все, что происходит в районе того ущелья, через которое я намеревался проникнуть главными силами на землю Калькаров.
Весь третий день мы готовились. Подготовили оружие, седла, наточили мечи, ножи и пики. Женщины приготовили боевую краску и уложили вещи для путешествия. Стада были собраны в тесные группы.
Ко мне то и дело поступали донесения от разведчиков и наблюдателей. Нас пока никто не видел, по всем дорогам движутся воины-Калькары к ущелью древних, через которое должен был напасть Волк со своим отрядом.
Эта ночь застала наш авангард в четыре тысячи воинов на земле Калькаров. Оставив молодых воинов охранять женщин, детей и скот, я во главе двадцатитысячного отряда устремился на северо-запад, к главному ущелью.
Наши боевые кони были совершенно свежими и полными сил, так как все путешествие мы ехали на других животных. Они сейчас должны были решить судьбу воинов Юлиана. Три часа скачки – и мы должны будем оказаться во фланге вражеского войска.
Камня, храброго воина я оставил с женщинами и детьми. Змей с пятью тысячами воинов пошел по более западному пути. Он должен будет напасть на арьергард противника с одного направления, а я, с основными силами, с другого. В то же время я отрежу главные силы противника с основной территории, лишу их снабжения, подкрепления.
Волк в горах, я и Змей с тылу, позиция Калькаров казалась мне безнадежной.
В полночь я остановился, чтобы дождаться донесений отрядов. И вскоре они начали поступать. Разведчики увидели костры Калькаров примерно в миле отсюда. Я дал приказ выступать.
Медленно мы двинулись вперед. Тропа нырнула в долину, затем, извиваясь поползла к вершине низкого холма. И через несколько минут я уже стоял на его вершине.
Передо мною расстилалась в лунном свете широкая равнина. Я смог разглядеть темные громады апельсиновых рощ. Но их можно было не видеть. О том, что они там есть, говорил тяжелый аромат, густо висящий в ночном воздухе. А дальше на северо-западе, я увидел громадное количество костров. Армия противника.
Я наполнил легкие холодным свежим воздухом. Нервы мои напряглись. Волна возбуждения прошла по всему телу. Красная Молния трепетал подо мною. Почти через четыреста лет Юлиан стоял на пороге последней битвы, окончательной мести!
3. Армагеддон
Тихо, бесшумно мы спустились вниз и начали пробираться среди апельсиновых рощ к спящему врагу. Где-то к западу от нас под серебряной луной готовил свое нападение коварный Змей. Вот-вот тишину мочи разорвут наши боевые барабаны и хриплые воинственные крики отважных воинов. По этому сигналу с горных вершин бросится на врага Волк и Красный Ястреб вылетит из оранжевых рощ, чтобы вонзить свои когти в тела ненавистных Калькаров и тут же вонзит свои ядовитые клыки Змея.
Молча мы ждали сигнала от Змея. Тысячи лучников приготовили свои луки и стрелы, рукояти мечей были уже под рукой, тверже сжимались древки пик. Ночь уже кончалась.
Успех нападения во многом зависел от неожиданности. Я знал, что Змей не подведет меня. Но его видимо что-то задержало. Я дал сигнал идти вперед. Как тени мы вытянулись в линию. Впереди лучники, а за ними остальные воины с мечами и пиками.
Медленно мы приближались к спящему врагу. Как похоже это было на ленивых глупых Калькаров! Они даже не выставили часовых с тыла! Впереди перед Волком, их было наверное очень много. Там, где они видели врага, Калькары готовились к его встрече, но у них не хватало воображения, чтобы представить нападение с другой стороны.
Только пустыня и громадное количество их спасли Калькаров от полного уничтожения в последние сотни лет.
Вот уже мы увидели затухающие костры лагеря и в этот момент по долине прокатился отдаленный гул боевых барабанов. Затем тишина, которая вновь взорвалась криками моих воинов и я дал приказ своим барабанщикам. Грозный гул барабанов поглотил ночную тишину, так безраздельно царствовавшую всего насколько мгновений назад.
Это был сигнал нападения. Двадцать тысяч глоток испустили боевой клич, двадцать тысяч рук отпустили поводья, восемьдесят тысяч железных подков заставили содрогнуться землю, когда мы обрушились на изумленного врага. А с гор донеслись боевые барабаны Волка и его дикие раскрашенные воины, как лавина обрушились вниз.
Уже наступал рассвет. Наши лучники, как дьяволы носились по лагерю Калькаров, выпуская стрелы в орущую, ругающуюся, ошарашенную толпу. Тех, кого миновала стрела, затаптывали железные копыта наших коней.
А за лучниками хлынули остальные воины. В ход пошли мечи и пики. Они приканчивали тех, кто еще выжил. Это пошел в атаку Змей. Отчаянные вопли, доносящиеся спереди, говорили о том, что и Волк уже сошелся с врагами.
Я увидел палатки предводителей Калькаров и туда я направил Красную Молнию. Там находятся представители дома Ортиса и там будет центр битвы.
Калькары уже немного пришли в себя и стали оказывать нам сопротивление. Это были огромные люди и свирепые воины, но я видел, что неожиданное нападение вывело их из себя. Они были в панике, пока их вожди не взяли управление сопротивлением в свои руки.
Теперь мы медленно продвигались вперед. Они бешено сопротивлялись, но не могли остановить нас. Их было так много, что даже невооруженные они могли задержать нас.
В глубине лагеря Калькары уже седлали своих коней. Те же, на кого обрушился наш первый удар, не могли этого сделать. Мы обрезали ремни, которыми были спутаны их лошади и погнали испуганных животных на врага. Лошади без всадников еще больше усиливали сумятицу боя.
Шум был ужасающий. Крики раненых, стоны умирающих смешивались с ржаньем лошадей и боевыми кличами обезумевших людей. И над всем этим гулом плыл гром боевых барабанов.
Над полем битвы плыло Знамя. Не знамя Аргона, а его двойник. Вокруг Знамени сконцентрировались барабанщики и охрана.
Знамя и барабаны продвигались вперед по мере того, как продвигались мы. Поблизости от меня развевалось знамя клана с красным ястребом на нем. И вокруг него тоже были родовые барабаны. На поле битвы развевалась сотня родовых знамен и были тысячи барабанов, вселяющих ужас в сердце врагов.
Их всадники наконец приготовились к бою и наши воины расступились перед ними. Вождь Калькаров на громадной лошади выехал навстречу мне. Мой меч уже был красным от крови. Пику я давно выбросил, так как мы дрались на таком близком расстоянии, что она была бесполезна. Но Калькар был с пикой. Между нами было небольшое пространство, и он ударил шпорами коня и ринулся на меня.
Это был огромный человек, как и большинство Калькаров. Он был семи футов ростом. Выглядел он устрашающе со своими черными волосами и маленькими, налитыми кровью глазами.
Он был в металлическом шлеме, защищающем его голову от ударов меча. Железный щит прикрывал его грудь от стрел, пик и уколов меча. Мы, Юлианцы, не любили носить на себе лишнее железо и больше полагались в битве на свое искусство и ловкость.
В левой руке я держал легкий щит, а в правой – обоюдоострый меч. Красная Молния легко подчинялась простому нажатию колена, смещению туловища или слову. Мне даже не нужны были поводья.
Вождь Калькаров несся на меня с ужасным воплем и Красная Молния прыгнул, чтобы встретить его. Пика Калькара была направлена мне прямо в грудь и мне было нечем отразить удар, кроме меча. Но у Калькаров были очень тяжелые пики и отбить ее было чрезвычайно трудно. Я говорю это, основываясь на большом опыте. Тяжелую пику трудно отбить легким мечом. Ведь во время удара меча пика находится на расстоянии трех футов от груди и приближается со скоростью скачущей лошади. Так что даже при удачном ударе пика вонзится в грудь.
Поэтому я решил не отбивать удара. Я левой рукой схватился за гриву своего коня и когда Калькар уже думал. что пика вонзилась в мою грудь, я нырнул под брюхо лошади. Калькар промчался мимо, а я в ту же секунду оказался в седле и бросился за ним. Он успел остановиться и повернуть лошадь, но мой меч с силой опустился на его шлем, рассек металл и разрубил череп. Пеший воин Калькар ударил меня в тот момент, когда я еще не оправился от своего удара. Я слегка отбил меч щитом, но все же получил рану в плечо. легкую рану, но она стала сильно кровоточить. Правда рана не помешала мне нанести ответный удар, который рассек его грудь, обнажив сердце.
Снова я поскакал в направлении шатра Ортиса, над которым развевалось красное знамя Калькаров и вокруг которого концентрировался весь цвет войска Калькаров. Мы наступали на них с трех сторон и Калькары были сжаты так, как икринки в брюхе лосося.
Но вот они пошли вперед и мы подались назад под их натиском – так велико было их число. Но затем мы устремились вперед и отвоевали то, что уступили. Затем битва пошла с переменным успехом. Наступали то они, откидывая нас, то мы сжимали их в тесном кольце. Иногда они брали верх на одном направлении, но отступали на другом. И вскоре все поле битвы превратилось в скопище отдельных сражающихся отрядов Калькаров и Юлианцев. Копыта коней топтали без разбора и тела врагов и тела друзей. Земля была залита кровью.
Но вот послышался звук трубы и обе стороны, как бы по обоюдному согласию, отошли на отдых. Дрались мы все уже на пределе сил. Мы сидели почти рядом с врагами, груди вздымались от тяжелых вдохов, лошади, опустив головы, дрожали мелкой дрожью.
Никогда раньше я не видел такого количества людей, падающих с ног от усталости. И это были в основном Калькары. Мы были гораздо выносливее их. Только очень юные и старые не могли выдерживать напряжения битвы. А Калькары сегодня падали сотнями. Сколько раз я видел, как меч выскальзывал из онемевших пальцев воина Калькара, а сам он клонился в сторону и падал с лошади, еще до того, как я наносил ему удар.
Я сидел и смотрел на этот хаос. И я и Красная Молния были покрыты кровью из собственных ран и кровью врагов. Шатер Ортиса находился к югу от нас. Мы были уже совсем недалеко, несколько сот ярдов. Вокруг меня находились воины Волка. Значит старый опытный воин сумел пробиться сюда. А вот и он сам. Под маской из крови на одном из лиц я узнал сверкающие глаза Волка.
– Волк! – крикнул я. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
– Ты теперь настоящий Красный Ястреб, – сказал он, ухмыльнувшись. – И когти твои еще не затупились.
– А когти Волка еще не сломаны, – ответил я.
Огромный Калькар сидел, отдыхая, между нами. Услышав наши слова, он поднял голову.
– Ты Красный Ястреб!? – спросил он.
– Я красный Ястреб, – ответил я.
– Я ищу тебя уже два часа.
– За мной далеко ходить не надо, Калькар, – сказал я. – Что тебе нужно от Красного Ястреба?
– Я принес слово Ортиса, Джамадара.
– О чем Ортис может говорить с Красным Ястребом?
– Джамадар хочет предложить тебе мир.
Я расхохотался.
– Единственный мир, который мы может заключать, это мир смерти. Больше я ничего не могу предложить Ортису.
– Он хочет прекратить битву, пока вы будете обсуждать условия мира, – продолжал Калькар. – Он хочет остановить эту кровавую бойню, где Калькары и Янки уничтожают друг друга. – Он назвал нас тем словом, которым Калькары называли нас, когда хотели оскорбить. Но мы принимали это, как честь, хотя все давно уже забыли первоначальное значение слова.
– Возвращайся к Джамадару, – сказал я, – и передай, что мир слишком тесен для того, чтобы в нем существовали одновременно и Янки и Калькары. Ортисы и Юлианы. Калькары должны убить нас всех до единого или погибнуть сами.
Калькар поехал к шатру Ортиса и Волк приказал своим воинам пропустить его. Скоро он скрылся среди своих и через некоторое время битва вспыхнула вновь. Никто не мог бы сказать, сколько народу полегло в этой битве, но лошади живых ходили по колено в крови, спотыкаясь о трупы. Иногда между мною и врагом находилась гора трупов высотой с человеческий рост и Красной Молнии приходилось перепрыгивать через окровавленный холм, чтобы меч мой нашел новую жертву.
И затем медленно ночь спустилась на поле битвы и уже было трудно отличить друга от врага. Я созвал своих людей и приказал им не отходить отсюда, чтобы с восходом солнца снова начать битву.
Теперь шатер Ортиса был к северу от меня. Целый день в битве я перемещался вокруг него, отвоевав всего двести ярдов. Но я знал, что Калькары ослабли больше чем мы, что они после того что было, выдержат всего несколько часов боя. Мы устали, но мы еще не лишились сил, и наши кони после ночного отдыха даже без пищи, будут снова свежи как и раньше.
Когда стало темно, я стал распределять оставшиеся силы. Я решил окружить Калькаров плотным кольцом. Мы расположились всего в двадцати ярдах от Калькаров и затем дали отдых лошадям, стали перевязывать раненых и избавлять от бессмысленных мучений тех, кому жить уже было не суждено. Такую милость оказывали как своим, так и врагам.
Всю ночь мы слышали движение в лагере Калькаров: видимо они готовились к предстоящей битве, а затем, совершенно неожиданно, мы увидели черную массу, катящуюся на нас. Это были Калькары. Плотно сомкнутыми рядами они двигались на нас, не быстро, так как земля была скользкой от крови, но неумолимо, как полноводная река людей и лошадей.
Они нахлынули на нас, захлестнули нас, повлекли нас с собой. Их первая волна нахлынула на нас и отхлынула, обливаясь кровавой пеной, но те, кто был сзади, шли вперед через трупы, через тех, кто упал. Мы рубили, пока наши уставшие руки могли поднимать меч. Калькары падали в предсмертных стонах, но не останавливались. Они не могли отступать, так как сзади давили на них все новые и новые воины, они не могли повернуть, так как мы сжимали их с обоих сторон, они не могли свободно идти вперед, так как впереди были мы.
Захлестнутый этим прибоем, я двигался вместе с ним. Калькары окружали меня. Они так стиснули меня, что я не мог поднять руку с мечом. В конце концов меч выпал у меня из руки. Иногда мои люди усиливали сопротивление и останавливали Калькаров, но тогда увеличивалось давление сзади и оно становилось таким сильным, что даже лошадей с всадниками приподнимало над землей. В конце концов давление становилось таким сильным, что оно преодолевало сопротивление и волна снова катилась вперед между сверкающими мечами воинов Юлиана, которые безостановочно врубались в эту волну Калькаров.
Еще никогда раньше я не видел того, что происходило под луной в эту жуткую ночь. Никогда в истории человечества еще не было такой резни. Тысячи тысяч Калькаров, двигающихся по краю волны пало под мечами моих воинов, пока она текла между их рядами. Мои раскрашенные воины рубили и кололи, но руки их немели от усталости и они не могли сдержать давления многих тысяч Калькаров.
И я барахтался в этой волне, будучи не в силах вырваться из нее. Меня тащило на юг, туда, где долина расширялась. Калькары, что были вокруг меня, казалось не понимали, что рядом их враг, или может они не обращали внимания на меня в своем безудержном движении вперед. Мы уже пересекли то поле, где вчера происходила самая жестокая битва. Земля за полем была свободна от трупов и движение воинов ускорилось. Мне стало немного посвободнее, но я все же не мог вырваться из плотных рядов Калькаров.
Но я все же пытался это сделать и привлек к себе внимание Калькаров. К тому же на моей голове было перо красного Ястреба, чего никогда не носили Калькары.
– Янки! – крикнул один из них. Другой ударил меня мечом, но я успел отразить удар щитом и выхватил свой нож – смехотворное оружие в таких обстоятельствах.
– Стойте! – крикнул чей-то властный голос. – Тот, кого они зовут Красным Ястребом, их вождь! Возьмите его живым!
Я пытался выбраться из их рядов, но они сомкнулись вокруг меня. Несколько Калькаров пали под ударами моего ножа, но их было слишком много. На мою голову опустилось что-то тяжелое – видимо удар мечом плашмя, все почернело у меня в глазах и я только помню, как стал сползать с седла.
Молча мы ждали сигнала от Змея. Тысячи лучников приготовили свои луки и стрелы, рукояти мечей были уже под рукой, тверже сжимались древки пик. Ночь уже кончалась.
Успех нападения во многом зависел от неожиданности. Я знал, что Змей не подведет меня. Но его видимо что-то задержало. Я дал сигнал идти вперед. Как тени мы вытянулись в линию. Впереди лучники, а за ними остальные воины с мечами и пиками.
Медленно мы приближались к спящему врагу. Как похоже это было на ленивых глупых Калькаров! Они даже не выставили часовых с тыла! Впереди перед Волком, их было наверное очень много. Там, где они видели врага, Калькары готовились к его встрече, но у них не хватало воображения, чтобы представить нападение с другой стороны.
Только пустыня и громадное количество их спасли Калькаров от полного уничтожения в последние сотни лет.
Вот уже мы увидели затухающие костры лагеря и в этот момент по долине прокатился отдаленный гул боевых барабанов. Затем тишина, которая вновь взорвалась криками моих воинов и я дал приказ своим барабанщикам. Грозный гул барабанов поглотил ночную тишину, так безраздельно царствовавшую всего насколько мгновений назад.
Это был сигнал нападения. Двадцать тысяч глоток испустили боевой клич, двадцать тысяч рук отпустили поводья, восемьдесят тысяч железных подков заставили содрогнуться землю, когда мы обрушились на изумленного врага. А с гор донеслись боевые барабаны Волка и его дикие раскрашенные воины, как лавина обрушились вниз.
Уже наступал рассвет. Наши лучники, как дьяволы носились по лагерю Калькаров, выпуская стрелы в орущую, ругающуюся, ошарашенную толпу. Тех, кого миновала стрела, затаптывали железные копыта наших коней.
А за лучниками хлынули остальные воины. В ход пошли мечи и пики. Они приканчивали тех, кто еще выжил. Это пошел в атаку Змей. Отчаянные вопли, доносящиеся спереди, говорили о том, что и Волк уже сошелся с врагами.
Я увидел палатки предводителей Калькаров и туда я направил Красную Молнию. Там находятся представители дома Ортиса и там будет центр битвы.
Калькары уже немного пришли в себя и стали оказывать нам сопротивление. Это были огромные люди и свирепые воины, но я видел, что неожиданное нападение вывело их из себя. Они были в панике, пока их вожди не взяли управление сопротивлением в свои руки.
Теперь мы медленно продвигались вперед. Они бешено сопротивлялись, но не могли остановить нас. Их было так много, что даже невооруженные они могли задержать нас.
В глубине лагеря Калькары уже седлали своих коней. Те же, на кого обрушился наш первый удар, не могли этого сделать. Мы обрезали ремни, которыми были спутаны их лошади и погнали испуганных животных на врага. Лошади без всадников еще больше усиливали сумятицу боя.
Шум был ужасающий. Крики раненых, стоны умирающих смешивались с ржаньем лошадей и боевыми кличами обезумевших людей. И над всем этим гулом плыл гром боевых барабанов.
Над полем битвы плыло Знамя. Не знамя Аргона, а его двойник. Вокруг Знамени сконцентрировались барабанщики и охрана.
Знамя и барабаны продвигались вперед по мере того, как продвигались мы. Поблизости от меня развевалось знамя клана с красным ястребом на нем. И вокруг него тоже были родовые барабаны. На поле битвы развевалась сотня родовых знамен и были тысячи барабанов, вселяющих ужас в сердце врагов.
Их всадники наконец приготовились к бою и наши воины расступились перед ними. Вождь Калькаров на громадной лошади выехал навстречу мне. Мой меч уже был красным от крови. Пику я давно выбросил, так как мы дрались на таком близком расстоянии, что она была бесполезна. Но Калькар был с пикой. Между нами было небольшое пространство, и он ударил шпорами коня и ринулся на меня.
Это был огромный человек, как и большинство Калькаров. Он был семи футов ростом. Выглядел он устрашающе со своими черными волосами и маленькими, налитыми кровью глазами.
Он был в металлическом шлеме, защищающем его голову от ударов меча. Железный щит прикрывал его грудь от стрел, пик и уколов меча. Мы, Юлианцы, не любили носить на себе лишнее железо и больше полагались в битве на свое искусство и ловкость.
В левой руке я держал легкий щит, а в правой – обоюдоострый меч. Красная Молния легко подчинялась простому нажатию колена, смещению туловища или слову. Мне даже не нужны были поводья.
Вождь Калькаров несся на меня с ужасным воплем и Красная Молния прыгнул, чтобы встретить его. Пика Калькара была направлена мне прямо в грудь и мне было нечем отразить удар, кроме меча. Но у Калькаров были очень тяжелые пики и отбить ее было чрезвычайно трудно. Я говорю это, основываясь на большом опыте. Тяжелую пику трудно отбить легким мечом. Ведь во время удара меча пика находится на расстоянии трех футов от груди и приближается со скоростью скачущей лошади. Так что даже при удачном ударе пика вонзится в грудь.
Поэтому я решил не отбивать удара. Я левой рукой схватился за гриву своего коня и когда Калькар уже думал. что пика вонзилась в мою грудь, я нырнул под брюхо лошади. Калькар промчался мимо, а я в ту же секунду оказался в седле и бросился за ним. Он успел остановиться и повернуть лошадь, но мой меч с силой опустился на его шлем, рассек металл и разрубил череп. Пеший воин Калькар ударил меня в тот момент, когда я еще не оправился от своего удара. Я слегка отбил меч щитом, но все же получил рану в плечо. легкую рану, но она стала сильно кровоточить. Правда рана не помешала мне нанести ответный удар, который рассек его грудь, обнажив сердце.
Снова я поскакал в направлении шатра Ортиса, над которым развевалось красное знамя Калькаров и вокруг которого концентрировался весь цвет войска Калькаров. Мы наступали на них с трех сторон и Калькары были сжаты так, как икринки в брюхе лосося.
Но вот они пошли вперед и мы подались назад под их натиском – так велико было их число. Но затем мы устремились вперед и отвоевали то, что уступили. Затем битва пошла с переменным успехом. Наступали то они, откидывая нас, то мы сжимали их в тесном кольце. Иногда они брали верх на одном направлении, но отступали на другом. И вскоре все поле битвы превратилось в скопище отдельных сражающихся отрядов Калькаров и Юлианцев. Копыта коней топтали без разбора и тела врагов и тела друзей. Земля была залита кровью.
Но вот послышался звук трубы и обе стороны, как бы по обоюдному согласию, отошли на отдых. Дрались мы все уже на пределе сил. Мы сидели почти рядом с врагами, груди вздымались от тяжелых вдохов, лошади, опустив головы, дрожали мелкой дрожью.
Никогда раньше я не видел такого количества людей, падающих с ног от усталости. И это были в основном Калькары. Мы были гораздо выносливее их. Только очень юные и старые не могли выдерживать напряжения битвы. А Калькары сегодня падали сотнями. Сколько раз я видел, как меч выскальзывал из онемевших пальцев воина Калькара, а сам он клонился в сторону и падал с лошади, еще до того, как я наносил ему удар.
Я сидел и смотрел на этот хаос. И я и Красная Молния были покрыты кровью из собственных ран и кровью врагов. Шатер Ортиса находился к югу от нас. Мы были уже совсем недалеко, несколько сот ярдов. Вокруг меня находились воины Волка. Значит старый опытный воин сумел пробиться сюда. А вот и он сам. Под маской из крови на одном из лиц я узнал сверкающие глаза Волка.
– Волк! – крикнул я. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
– Ты теперь настоящий Красный Ястреб, – сказал он, ухмыльнувшись. – И когти твои еще не затупились.
– А когти Волка еще не сломаны, – ответил я.
Огромный Калькар сидел, отдыхая, между нами. Услышав наши слова, он поднял голову.
– Ты Красный Ястреб!? – спросил он.
– Я красный Ястреб, – ответил я.
– Я ищу тебя уже два часа.
– За мной далеко ходить не надо, Калькар, – сказал я. – Что тебе нужно от Красного Ястреба?
– Я принес слово Ортиса, Джамадара.
– О чем Ортис может говорить с Красным Ястребом?
– Джамадар хочет предложить тебе мир.
Я расхохотался.
– Единственный мир, который мы может заключать, это мир смерти. Больше я ничего не могу предложить Ортису.
– Он хочет прекратить битву, пока вы будете обсуждать условия мира, – продолжал Калькар. – Он хочет остановить эту кровавую бойню, где Калькары и Янки уничтожают друг друга. – Он назвал нас тем словом, которым Калькары называли нас, когда хотели оскорбить. Но мы принимали это, как честь, хотя все давно уже забыли первоначальное значение слова.
– Возвращайся к Джамадару, – сказал я, – и передай, что мир слишком тесен для того, чтобы в нем существовали одновременно и Янки и Калькары. Ортисы и Юлианы. Калькары должны убить нас всех до единого или погибнуть сами.
Калькар поехал к шатру Ортиса и Волк приказал своим воинам пропустить его. Скоро он скрылся среди своих и через некоторое время битва вспыхнула вновь. Никто не мог бы сказать, сколько народу полегло в этой битве, но лошади живых ходили по колено в крови, спотыкаясь о трупы. Иногда между мною и врагом находилась гора трупов высотой с человеческий рост и Красной Молнии приходилось перепрыгивать через окровавленный холм, чтобы меч мой нашел новую жертву.
И затем медленно ночь спустилась на поле битвы и уже было трудно отличить друга от врага. Я созвал своих людей и приказал им не отходить отсюда, чтобы с восходом солнца снова начать битву.
Теперь шатер Ортиса был к северу от меня. Целый день в битве я перемещался вокруг него, отвоевав всего двести ярдов. Но я знал, что Калькары ослабли больше чем мы, что они после того что было, выдержат всего несколько часов боя. Мы устали, но мы еще не лишились сил, и наши кони после ночного отдыха даже без пищи, будут снова свежи как и раньше.
Когда стало темно, я стал распределять оставшиеся силы. Я решил окружить Калькаров плотным кольцом. Мы расположились всего в двадцати ярдах от Калькаров и затем дали отдых лошадям, стали перевязывать раненых и избавлять от бессмысленных мучений тех, кому жить уже было не суждено. Такую милость оказывали как своим, так и врагам.
Всю ночь мы слышали движение в лагере Калькаров: видимо они готовились к предстоящей битве, а затем, совершенно неожиданно, мы увидели черную массу, катящуюся на нас. Это были Калькары. Плотно сомкнутыми рядами они двигались на нас, не быстро, так как земля была скользкой от крови, но неумолимо, как полноводная река людей и лошадей.
Они нахлынули на нас, захлестнули нас, повлекли нас с собой. Их первая волна нахлынула на нас и отхлынула, обливаясь кровавой пеной, но те, кто был сзади, шли вперед через трупы, через тех, кто упал. Мы рубили, пока наши уставшие руки могли поднимать меч. Калькары падали в предсмертных стонах, но не останавливались. Они не могли отступать, так как сзади давили на них все новые и новые воины, они не могли повернуть, так как мы сжимали их с обоих сторон, они не могли свободно идти вперед, так как впереди были мы.
Захлестнутый этим прибоем, я двигался вместе с ним. Калькары окружали меня. Они так стиснули меня, что я не мог поднять руку с мечом. В конце концов меч выпал у меня из руки. Иногда мои люди усиливали сопротивление и останавливали Калькаров, но тогда увеличивалось давление сзади и оно становилось таким сильным, что даже лошадей с всадниками приподнимало над землей. В конце концов давление становилось таким сильным, что оно преодолевало сопротивление и волна снова катилась вперед между сверкающими мечами воинов Юлиана, которые безостановочно врубались в эту волну Калькаров.
Еще никогда раньше я не видел того, что происходило под луной в эту жуткую ночь. Никогда в истории человечества еще не было такой резни. Тысячи тысяч Калькаров, двигающихся по краю волны пало под мечами моих воинов, пока она текла между их рядами. Мои раскрашенные воины рубили и кололи, но руки их немели от усталости и они не могли сдержать давления многих тысяч Калькаров.
И я барахтался в этой волне, будучи не в силах вырваться из нее. Меня тащило на юг, туда, где долина расширялась. Калькары, что были вокруг меня, казалось не понимали, что рядом их враг, или может они не обращали внимания на меня в своем безудержном движении вперед. Мы уже пересекли то поле, где вчера происходила самая жестокая битва. Земля за полем была свободна от трупов и движение воинов ускорилось. Мне стало немного посвободнее, но я все же не мог вырваться из плотных рядов Калькаров.
Но я все же пытался это сделать и привлек к себе внимание Калькаров. К тому же на моей голове было перо красного Ястреба, чего никогда не носили Калькары.
– Янки! – крикнул один из них. Другой ударил меня мечом, но я успел отразить удар щитом и выхватил свой нож – смехотворное оружие в таких обстоятельствах.
– Стойте! – крикнул чей-то властный голос. – Тот, кого они зовут Красным Ястребом, их вождь! Возьмите его живым!
Я пытался выбраться из их рядов, но они сомкнулись вокруг меня. Несколько Калькаров пали под ударами моего ножа, но их было слишком много. На мою голову опустилось что-то тяжелое – видимо удар мечом плашмя, все почернело у меня в глазах и я только помню, как стал сползать с седла.
4. Арест
Когда я пришел в сознание, была уже снова ночь. Я лежал на земле под звездами. Сначала я ничего не ощущал, но когда мои нервы проснулись, я почувствовал, что голова моя раскалывается от боли. Я хотел прикоснуться к голове рукой, но тут же понял, что руки мои связаны. Сначала я решил, что с меня сняли скальп, но потом понял, что волосы мои запеклись от крови, несомненно после удара, который оглушил меня.
Я хотел двинуться, чтобы расправить онемевшие мышцы, но оказалось, что и ноги у меня связаны. Однако я смог перекатиться на бок и поднять голову. Я увидел, что вокруг меня спят Калькары, а находимся мы в ложбине, окруженной холмами. Так как костров не было, я решил, что это всего лишь короткий отдых и Калькары не хотят привлекать внимание преследующего их врага.
Я пытался уснуть, но тщетно. Вскоре меня подняли, развязали ноги и усадили в седло. Снова я сидел на Красной Молнии. Мы двинулись дальше. По звездам я понял, что идем мы на запад. Ехали мы через горы, путь был трудным. Видимо Калькары не хотели двигаться по проторенным дорогам, чтобы ввести в заблуждение преследователей.
Я не мог оценить количества Калькаров, но было ясно, что это не те многие тысячи, что прорывались с поля боя. Не знаю разделились ли они просто на небольшие группы, или же много их полегло во время отступления, но в одном я был уверен – потери Калькаров были громадны.
Мы ехали весь день, останавливаясь лишь для того, чтобы напоить людей и лошадей. Мне не давали ни еды, ни воды. Да я и не просил. Я скорее бы умер, чем попросил бы милости у Ортиса. Со мной никто не разговаривал, так что я весь день молчал.
За эти два дня я видел больше Калькаров, чем за всю предыдущую жизнь, и теперь хорошо узнал их. Рост их был от шести до восьми футов. У многих из них были бороды, но некоторые сбривали их с различных частей лица. Почти у всех были усы.
Лица у них были самые разнообразные – но это понятно: здесь в течение многих лет они жили на земле и чистокровных Калькаров почти не осталось. Среди Калькаров попадались индивидуумы, которых было невозможно отличить от землян, но все равно, какая-то печать на них оставалась, печать низшей расы.
Они были одеты в белые блузы и брюки, сделанные из хлопка, а также в шерстяные плащи, сотканные рабами. Их женщины помогали рабам в работе, так как их женщины были лишь немногим лучше рабов, за исключением женщин, принадлежащих семье самого Джамадара. Воротники плащей и их окантовка были разного цвета. По ним можно было определить, какому слою общества принадлежит владелец плаща.
Оружие их было подобно нашему, только тяжелое. Как всадники, они были весьма посредственны. Я думаю, что это происходит потому, что они ездят на лошади лишь по необходимости, а не из любви к верховой езде, как мы.
Вскоре мы прибыли в большой лагерь Калькаров. Это были развалины большого города древних, где все еще кое-где сохранились большие каменные шатры. Калькары жили или в них или в грязных пристройках к ним. Кроме того Калькары строили себе маленькие шатры из тех камней, которые они находили в древних развалинах. Но в основном они обходились тем, что осталось от прежних жителей земли.
Этот лагерь находился милях в пятидесяти к западу от места битвы, среди красивых холмов и прекрасных рощ на берегу реки, которая когда-то была очень большой и полноводной, но с тех пор, как исчезли прежние, русло ее занесло песком и илом.
Меня бросили в хижину, где рабыня дала мне пищу и еду. За стенами хижины я слышал возбужденные крики Калькаров. Изредка до меня доносились обрывки их разговоров. Из того, что я услышал, я заключил, что поражение Калькаров было полным, что им пришлось бежать с поля боя и сейчас они направляются в их главный лагерь, который называется Капитоль и который, как мне сказала рабыня, находится в нескольких милях отсюда к юго-западу. Она сказала, что это очень хороший лагерь. Шатры там такие высокие, что даже луна, проплывая по небу, задевает за их крыши.
Они развязали мне руки, но ноги мои оставались связанными, а возле дверей хижины уселись два Калькара, которые должны были следить, чтобы я не сбежал. Я попросил рабыню сделать мне теплой воды, чтобы промыть раны. Она с готовностью выполнила мою просьбу. Более того, эта добрая душа сама промыла мне раны, смазала их целебным бальзамом и перевязала.
После этого, а особенно после того как я попил и поел, я почувствовал себя совершенно счастливым. Ведь хоть я пока и не добился того, о чем мечтал мой народ сто лет, но первая победа была гораздо значительнее, чем я осмеливался надеяться. И если бы мне удалось бежать отсюда и возглавить свою армию, мы могли бы свободно дойти до самого океана и вряд ли Калькары, деморализованные поражением, остановили бы нас.
Пока я думал обо всем этом, в хижину вошел один из вождей Калькаров. Возле двери ждали воины, сопровождающие его.
– Идем! – приказал Калькар, жестом приказывая мне подняться.
Я хотел двинуться, чтобы расправить онемевшие мышцы, но оказалось, что и ноги у меня связаны. Однако я смог перекатиться на бок и поднять голову. Я увидел, что вокруг меня спят Калькары, а находимся мы в ложбине, окруженной холмами. Так как костров не было, я решил, что это всего лишь короткий отдых и Калькары не хотят привлекать внимание преследующего их врага.
Я пытался уснуть, но тщетно. Вскоре меня подняли, развязали ноги и усадили в седло. Снова я сидел на Красной Молнии. Мы двинулись дальше. По звездам я понял, что идем мы на запад. Ехали мы через горы, путь был трудным. Видимо Калькары не хотели двигаться по проторенным дорогам, чтобы ввести в заблуждение преследователей.
Я не мог оценить количества Калькаров, но было ясно, что это не те многие тысячи, что прорывались с поля боя. Не знаю разделились ли они просто на небольшие группы, или же много их полегло во время отступления, но в одном я был уверен – потери Калькаров были громадны.
Мы ехали весь день, останавливаясь лишь для того, чтобы напоить людей и лошадей. Мне не давали ни еды, ни воды. Да я и не просил. Я скорее бы умер, чем попросил бы милости у Ортиса. Со мной никто не разговаривал, так что я весь день молчал.
За эти два дня я видел больше Калькаров, чем за всю предыдущую жизнь, и теперь хорошо узнал их. Рост их был от шести до восьми футов. У многих из них были бороды, но некоторые сбривали их с различных частей лица. Почти у всех были усы.
Лица у них были самые разнообразные – но это понятно: здесь в течение многих лет они жили на земле и чистокровных Калькаров почти не осталось. Среди Калькаров попадались индивидуумы, которых было невозможно отличить от землян, но все равно, какая-то печать на них оставалась, печать низшей расы.
Они были одеты в белые блузы и брюки, сделанные из хлопка, а также в шерстяные плащи, сотканные рабами. Их женщины помогали рабам в работе, так как их женщины были лишь немногим лучше рабов, за исключением женщин, принадлежащих семье самого Джамадара. Воротники плащей и их окантовка были разного цвета. По ним можно было определить, какому слою общества принадлежит владелец плаща.
Оружие их было подобно нашему, только тяжелое. Как всадники, они были весьма посредственны. Я думаю, что это происходит потому, что они ездят на лошади лишь по необходимости, а не из любви к верховой езде, как мы.
Вскоре мы прибыли в большой лагерь Калькаров. Это были развалины большого города древних, где все еще кое-где сохранились большие каменные шатры. Калькары жили или в них или в грязных пристройках к ним. Кроме того Калькары строили себе маленькие шатры из тех камней, которые они находили в древних развалинах. Но в основном они обходились тем, что осталось от прежних жителей земли.
Этот лагерь находился милях в пятидесяти к западу от места битвы, среди красивых холмов и прекрасных рощ на берегу реки, которая когда-то была очень большой и полноводной, но с тех пор, как исчезли прежние, русло ее занесло песком и илом.
Меня бросили в хижину, где рабыня дала мне пищу и еду. За стенами хижины я слышал возбужденные крики Калькаров. Изредка до меня доносились обрывки их разговоров. Из того, что я услышал, я заключил, что поражение Калькаров было полным, что им пришлось бежать с поля боя и сейчас они направляются в их главный лагерь, который называется Капитоль и который, как мне сказала рабыня, находится в нескольких милях отсюда к юго-западу. Она сказала, что это очень хороший лагерь. Шатры там такие высокие, что даже луна, проплывая по небу, задевает за их крыши.
Они развязали мне руки, но ноги мои оставались связанными, а возле дверей хижины уселись два Калькара, которые должны были следить, чтобы я не сбежал. Я попросил рабыню сделать мне теплой воды, чтобы промыть раны. Она с готовностью выполнила мою просьбу. Более того, эта добрая душа сама промыла мне раны, смазала их целебным бальзамом и перевязала.
После этого, а особенно после того как я попил и поел, я почувствовал себя совершенно счастливым. Ведь хоть я пока и не добился того, о чем мечтал мой народ сто лет, но первая победа была гораздо значительнее, чем я осмеливался надеяться. И если бы мне удалось бежать отсюда и возглавить свою армию, мы могли бы свободно дойти до самого океана и вряд ли Калькары, деморализованные поражением, остановили бы нас.
Пока я думал обо всем этом, в хижину вошел один из вождей Калькаров. Возле двери ждали воины, сопровождающие его.
– Идем! – приказал Калькар, жестом приказывая мне подняться.