Этот голос, без сомнения, принадлежал Ко-таа.
– Ты не знаешь его, лаэтянин, – ответил второй, – он вооружил нас разрушающими машинами. Ими можно разрушить любой город в Ва-наа. Он отдаст тебе Лаэте. Разве этого недостаточно?
– Но ведь он станет ямадаром ямадаров и будет править всеми нами, – воскликнул Ко-таа. – Ямадар Лаэте никогда никому не подчинялся!
– Если ты не примешь его условий, он возьмет Лаэте и без твоей помощи, и тебя тогда обратят в раба.
– Хватит, Калькар, – воскликнул Ко-таа, его голос звенел от ярости. – Уходи. Скажи своему господину, что Ко-таа отклоняет его условия.
– Ты пожалеешь об этом, лаэтянин, – заметил Калькар. – Ты и представить себе не можешь, какие знания о войне и о том, как убивать людей, принес с собой человек из другого мира.
– Я не боюсь его, – ответил Ко-таа. – У меня много копий, и мои люди прекрасно владеют мечами. Уходи и не возвращайся до тех пор, пока твой господин не согласится сотрудничать со мной.
Я услышал удаляющиеся шаги и последовавшее за этим молчание, как если бы все покинули комнату, однако я услышал голос Ко-таа снова.
– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил он кого-то третьего, и я услышал ответ этого лаэтянина.
– Если в том, что этот человек говорил, содержится капля правды, я боюсь, что мы просто не успеем свергнуть Саргота и возвести тебя на трон. А ведь только таким способом мы можем объединиться против внешних врагов.
– Ты прав, – ответил ямадар. – Собери все наши силы. Мы ударим на следующую олу.
Я хотел услышать еще что-нибудь, но они уже вышли из комнаты, и их голоса скоро затихли вдали. Что я должен был делать? Через шесть часов Ко-таа начнет восстание, а я прекрасно понимал, что это означало для Наа-ее-лаа. Она должна была или выйти замуж за нового ямадара или умереть; а я понимал, что гордая принцесса скорее согласится на последнее, чем на брак с Ко-таа.
– Ты не знаешь его, лаэтянин, – ответил второй, – он вооружил нас разрушающими машинами. Ими можно разрушить любой город в Ва-наа. Он отдаст тебе Лаэте. Разве этого недостаточно?
– Но ведь он станет ямадаром ямадаров и будет править всеми нами, – воскликнул Ко-таа. – Ямадар Лаэте никогда никому не подчинялся!
– Если ты не примешь его условий, он возьмет Лаэте и без твоей помощи, и тебя тогда обратят в раба.
– Хватит, Калькар, – воскликнул Ко-таа, его голос звенел от ярости. – Уходи. Скажи своему господину, что Ко-таа отклоняет его условия.
– Ты пожалеешь об этом, лаэтянин, – заметил Калькар. – Ты и представить себе не можешь, какие знания о войне и о том, как убивать людей, принес с собой человек из другого мира.
– Я не боюсь его, – ответил Ко-таа. – У меня много копий, и мои люди прекрасно владеют мечами. Уходи и не возвращайся до тех пор, пока твой господин не согласится сотрудничать со мной.
Я услышал удаляющиеся шаги и последовавшее за этим молчание, как если бы все покинули комнату, однако я услышал голос Ко-таа снова.
– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил он кого-то третьего, и я услышал ответ этого лаэтянина.
– Если в том, что этот человек говорил, содержится капля правды, я боюсь, что мы просто не успеем свергнуть Саргота и возвести тебя на трон. А ведь только таким способом мы можем объединиться против внешних врагов.
– Ты прав, – ответил ямадар. – Собери все наши силы. Мы ударим на следующую олу.
Я хотел услышать еще что-нибудь, но они уже вышли из комнаты, и их голоса скоро затихли вдали. Что я должен был делать? Через шесть часов Ко-таа начнет восстание, а я прекрасно понимал, что это означало для Наа-ее-лаа. Она должна была или выйти замуж за нового ямадара или умереть; а я понимал, что гордая принцесса скорее согласится на последнее, чем на брак с Ко-таа.
13. Всюду смерть
Я выбрался как можно скорее из дворца Ко-таа и поспешил через террасы во дворец Саргота. После того, как Наа-ее-лаа так жестоко обидела меня, я ни разу не посетил дворец ямадара. Я даже не имел понятия о процедуре получения пропуска во дворец для встречи с императором. Однако я смело подошел к разукрашенным воротам и потребовал, чтобы меня провели к начальнику охраны. Как только он вышел, я сообщил ему, что желаю переговорить с Сарготом или с Наа-ее-лаа по делу, не терпящему отлагательства.
– Подожди, – сказал он. – Я передам твою просьбу ямадару.
Его не было, как мне показалось, целую вечность, наконец он вышел ко мне и сообщил, что Саргот сейчас примет меня. Меня провели через ворота и доставили в маленькую комнату для аудиенций, где Саргот так ласково принял меня в последний раз. Когда меня ввели в нее, я застал там обоих: и Саргота, и Наа-ее-лаа. Что касается Саргота, он встретил меня достаточно милостиво, однако принцесса была настроена крайне враждебно.
– Что ты делаешь здесь, предатель? – обратилась она ко мне, не давая возможности Сарготу заговорить первому, и в тоже мгновение двери залы распахнулись и в нее ворвались трое людей с обнаженными шпагами. Они были одеты в ливреи К°-таа, и я сразу же понял, зачем они пришли. Обнажив свою шпагу, я ринулся на них.
– Я пришел спасти жизнь ямадара и принцессы, – крикнул я, преграждая этим троим дорогу к ним.
– Что происходит? – вскричал Саргот. – Как вы осмеливаетесь обнажать шпаги в присутствии своего ямадара?
– Это приближенные Ко-таа, – крикнул я, – и они пришли убить тебя! Защищайся, Саргот, ямадар Лаэте!
И я кинулся на врагов, надеясь удержать их, пока не подоспеет помощь.
Я не новичок в фехтовании. Еще когда я учился в Кадетском корпусе, фехтование было моим любимым предметом, и я не боялся лаэтян, и все же, будь они даже посредственными фехтовальщиками, я бы не справился с троими одновременно. Однако я мог об этом не беспокоиться. Как только я крикнул, Саргот выхватил свою шпагу и встал подле меня, сражаться и защищать свою жизнь и честь.
Один из наших противников попытался отвлечь меня, в то время как двое атаковали Саргота. Видя, что он заигрывает со мной, и что я могу делать с ним, что захочу, если только не стану серьезно атаковать, я отступил на несколько шагов, завлекая его за собой, и оказался сбоку от одного из тех, кто атаковал Саргота. Затем, прежде, чем кто-либо смог разобраться в моих намерениях, я резко повернулся и пронзил сердце того, кто атаковал отца Наа-ее-лаа. Я сделал это так быстро и легко, что, прежде чем мой противник опомнился, я уже стоял в позиции и готов был отразить его атаку.
Теперь мы дрались один на один и шансы были равны. Я не мог видеть, что происходит у Саргота, однако по звону клинков мог судить, что у них идет жестокая битва. Мой противник доставлял мне много хлопот. Он был отличным фехтовальщиком, однако он сражался только за жизнь, а я сражался за большее – за мою жизнь и мою честь, поскольку после того, как Наа-ее-лаа бросила мне в лицо «предатель», я должен был оправдаться в ее глазах. Я, конечно, не задумывался над вопросом, с какой стати меня вообще должно волновать отношение Наа-ее-лаа ко мне, однако что-то вспыхнуло внутри меня от того презрения, которое ей удалось вложить в одно это слово.
Мне на мгновение удалось увидеть ее, стоящую за массивным столом, за которым мы беседовали с ее отцом при моем первом посещении, и я увидел недоверие, написанное на ее лице.
Я уже почти покончил со своим противником и теперь занял позицию лицом к Наа-ее-лаа и спиной к двери, через которую они ворвались в комнату. Саргот, видимо, тоже справлялся со своим противником, потому что я увидел, как тот отступает под ударами старика. И до меня вдруг донесся звон стали и крик Наа-ее-лаа: «Джулиан! Осторожно! Сзади! Сзади!»
Когда она крикнула, мой противник ослабил внимание, чего он не должен был делать ни при каких условиях, и посмотрел на что-то за моей спиной. Это стоило ему жизни. Я использовал эту возможность и молниеносным ударом пронзил ему сердце. Вытащив шпагу, я мгновенно обернулся и увидел примерно дюжину людей, ворвавшихся в комнату. Они, однако, не обратили на меня никакого внимания и ринулись к Сарготу. Прежде чем я смог вмешаться, тот рухнул, пронзенный десятком шпаг.
За столом, как раз за спиной Наа-ее-лаа виднелась дверь, и увидев, что Саргот убит, она шепотом позвала меня:
– Бежим, Джулиан, быстрее! Иначе мы тоже погибнем!
Поняв, что ямадар мертв и было бы чистым самоубийством сражаться с такой когортой воинов, я перемахнул через стол и ринулся за Наа-ее-лаа. Сзади нас раздался крик, нас попытались задержать, но Наа-ее-лаа захлопнула дверь перед самым их носом и заперла их с нашей стороны. После этого она повернулась ко мне.
– Джулиан, простишь ли ты меня когда-нибудь? Ты, который рисковал своей жизнью ради моего отца, ямадара, и которого я в своем неведении так глубоко оскорбила.
– Я мог бы тебе рассказать и раньше, – ответил я, – однако ты не захотела меня слушать. Обстоятельства были против меня, и поэтому я не могу винить тебя.
– Это было глупо с моей стороны, не выслушать тебя, Джулиан, – сказала она. – Однако я думала, что Ко-таа завербовал тебя, как он завербовал даже преданнейших Сарготу людей.
– Ты должна была понимать, Наа-ее-лаа, что будучи даже враждебно настроен к твоему отцу, я не смог бы быть нелоялен к его дочери.
– Я не знала этого, – ответила она. – Как я могла об этом догадаться?
Мне неожиданно захотелось схватить ее в объятия и покрыть ее милый рот поцелуями. Я не могу сказать, почему меня вдруг пронзило такое желание и почему я вдруг смешался перед маленькой Наа-ее-лаа, лунной девушкой. Я, наверное, выглядел достаточно глупо, стоя вот так перед ней, и, поняв это, я стряхнул с себя оцепенение и рассмеялся.
– Пошли, Наа-ее-лаа, – сказал я, – мы здесь не должны больше оставаться: куда отвести тебя, чтобы ты была в безопасности?
– На верхней террасе, наверное, есть верные солдаты, – ответила девушка, – однако, если К°-таа уже захватил дворец, сопротивление будет бессмысленным.
– Из того, что я знаю о заговоре, – заметил я, – это действительно бесполезно. Дворец Саргота буквально наводнен шпионами и верными ямадару людьми.
– Я тоже этого боюсь, – ответила она. – Те, кто явились убивать Саргота, буквально одну олу тому назад носили императорскую ливрею.
– Неужели нет никого, кто бы выступил на твоей стороне?
– Стража ямадара верна, – ответила она, – но их численность не превышает тысячи человек.
– Как мы можем собрать их? – спросил я.
– Выйдем на верхнюю террасу и соберем всех тех, кто еще остался в живых, – предложила она.
– Тогда пошли, – сказал я, – и побыстрее!
Вместе рука об руку мы побежали по дворцу и выбрались на верхнюю террасу, возвышавшуюся над Лаэте. Тут находилась примерно сотня воинов, и когда мы рассказали им, что произошло во дворце, они окружили нас плотным кольцом и, выхватив шпаги, воскликнули:
– За Наа-ее-лаа, ямадару Лаэте!
Они хотели остаться с ней, однако я сказал им, что в этом не будет проку, поскольку рано или поздно их уничтожат превосходящие силы противника, и Наа-ее-лаа будет потеряна.
– Пошлите примерно дюжину людей, – приказал я их начальнику, – чтобы они собрали всех воинов, оставшихся верными присяге. Соберите их всех в тронном зале и пусть они будут готовы, если потребуется, отдать жизнь за новую повелительницу. Еще дюжину людей пошлите в город. Пусть они поднимут горожан на защиту Наа-ее-лаа. Что касается оставшихся, то они проводят Наа-ее-лаа в тронный зал, посадят ее на трон, и мы провозгласим ее Повелительницей Лаэте. Сотня воинов вполне удержит тронный зал, если только мы успеем попасть туда раньше Ко-таа.
Офицер вопросительно взглянул на Наа-ее-лаа.
– Каковы будут твои приказания, Повелительница?
– Мы последуем плану ямадара Юю-лана, – ответила она.
Немедленно были посланы воины, чтобы собрать остатки стражи и поднять горожан на защиту новой повелительницы. Оставшиеся окружили нас и повели кратчайшей дорогой в тронный зал.
Как только мы вошли в зал, с другой стороны вошел Ко-таа в окружении воинов. Однако у нас было преимущество, поскольку мы вошли как раз около постамента, сзади трона.
– Пошлите своих людей к главному входу, – приказал я офицеру, – и не пускайте никого, пока не подоспеет подкрепление.
Сотня ринулась через тронный зал на изумленного и взбешенного Ко-таа, а я тем временем усадил Наа-ее-лаа на трон и поднял руку, призывая всех к молчанию.
– Ямадар Саргот мертв! – воскликнул я. – Преклонитесь перед Наа-ее-лаа, ямадавой Лаэте!
– Остановитесь! – приказал Ко-таа. – Она может взойти на трон со мной, но только не одна.
– Взять предателя! – приказал я, и верные воины с радостью кинулись исполнять мое приказание.
Однако Ко-таа не ждал, пока его схватят. С ним была горстка воинов, и когда он увидел, что стража действительно намеревается арестовать его, и понимая, что ни от Наа-ее-лаа, ни от меня ему не будет пощады, они быстро отступили. Но я знал, что он вернется назад, и он действительно вернулся, однако к этому времени все верные стражники, оставшиеся в живых, собрались в тронном зале.
Он привел с собой целую армию воинов, и битва была ужасна, однако он мог бросить миллион против нашей тысячи, и все же он сразу не прорвался в зал. Через проход могло одновременно наступать только несколько человек, и трупы уже громоздились в рост человека, и все же еще ни одному не удалось перешагнуть порог. Как долго продолжалась атака, я не могу сказать, видимо, достаточно долго. Помню, что наши воины дрались попеременно, отдыхая несколько раз, и нам принесли пищу через заднюю дверь, найденную в покоях дворца, и были времена, когда Ко-таа отступал и перегруппировывал свои силы, однако каждый раз возвращался с еще большим отрядом, и я, наконец, понял, что нам не выдержать их непрерывных атак.
Внезапно до нас донесся протяжный все нарастающий вой, источника которого мы не могли понять. Он поднимался и падал, и снова нарастал, пока мы не поняли, что это голос толпы, медленно и неуклонно приближающейся к нам. Звук становился все громче и громче, поднимаясь с террасы на террасу, приближался к вершине Лаэте. Битва у входа в тронный зал почти прекратилась. И мы и наши противники были на грани физического истощения. Так мы стояли друг против друга с наваленными между нами трупами и прислушивались к нарастающему шуму, медленно приближающемуся к нам.
– Они идут! – воскликнул один из воинов нашей охраны, – чтобы провозгласить новую повелительницу и разорвать на части К°-таа предателя!
Он произнес это громким голосом, и его услышал Ко-таа и его соратники в соседней комнате.
– Они идут, чтобы свергнуть отродье Саргота с трона! – воскликнул кто-то из свиты Ко-таа.
И тут с трона донесся нежный голос Наа-ее-лаа:
– Пусть они войдут, и пусть свершится воля народа.
Итак, мы застыли, ожидая приговора жителей. Нам не пришлось ждать долго. Вскоре мы услышали вой на террасе, и толпа зашла во дворец. Мы слышали, как раздавались возгласы по коридорам и комнатам дворца, пока они не стали отчетливыми и не слились в единую фразу: «Долой Саргота! Правь Ко-таа – повелитель Лаэте!»
Я в изумлении повернулся к Наа-ее-лаа.
– Что это значит? Неужели твой народ против тебя?
– Приспешники К°-таа хорошо справились со своей работой за эти долгие кельды, – заметил начальник охраны, который стоял на верхней ступени помоста около трона. – Они сеяли ложь и ненависть в народе и даже мудрое и доброе правление Саргота не смогло их побороть.
– Пусть свершится воля народа! – повторила Наа-ее-лаа.
– Это воля дураков, обманутых предателями! – воскликнул начальник охраны. – Пока под одеждой стражников бьется хоть одно сердце, мы будем защищать Наа-ее-лаа, повелительницу Лаэте!
Воины Ко-таа, поддержанные чернью, рвались в тронный зал, и, видя, что защитники отступают, мы поспешили им на помощь с желанием бороться до последнего. Когда начальник стражи увидел меня, сражающегося бок о бок с ним, он попросил меня вернуться к Наа-ее-лаа.
– Мы не должны оставлять повелительницу в одиночестве, – сказал он, – Возвращайся и оставайся с ней, Юю-лан, ямадар. И когда ты увидишь, что последний из нас пал, вонзи ей кинжал прямо в сердце.
Я вздрогнул и вернулся к Наа-ее-лаа. Только от одной мысли, что мне придется вонзить нож в ее нежную грудь, мне стало плохо. Должен же быть какой-то другой путь для Наа-ее-лаа, которая предпочтет смерть бесчестию или пленению Ко-таа – убийцей ее отца? Когда я добрался до Наа-ее-лаа и оглянулся на сражение, то увидел, что воины Ко-таа, поддерживаемые чернью, прорвались в зал, и несметные их ряды обрушились на защитников. Воины, окружавшие Ко-таа, подпираемые толпой, буквально внесли его в зал, и, не встречая сопротивления, он вскоре оказался у помоста. Те, кто был у входа, заметили его и, когда он приблизился к ступеням, по залу пронесся пронзительный вой:
– Ко-таа, ямадар!
Он обнажил шпагу и ринулся наверх, однако я встал между Наа-ее-лаа и врагами.
– Сдайся, Джулиан! – воскликнула она. – Бессмысленно сопротивляться им. Ты не из Лаэте: ни долг, ни честь не обязывают тебя гибнуть за кого-либо из нас. Оставь ему жизнь, Ко-таа! – крикнула она приближающемуся ямадару, – и я приму волю людей и отдам тебе трон!
– Предателю Ко-таа никогда не сидеть на троне Наа-ее-лаа! – воскликнул я и, прыгнув вперед, напал на принца Лаэте.
Его воины следовали за ним по пятам, и мне нужно было сражаться быстро. Я сражался так, как никогда в жизни; я не думал, что способен на такое, и в тот момент, когда чернь смяла заслоны и, ворвавшись в проход, растеклась по залу, мой клинок прорвал ему сердце. Он вскрикнул, вскинул кверху руки и, упав, покатился по ступеням. Там он застыл, мертвый, у подножия трона, который он предал. На минуту в зале повисла мертвая тишина. Как друзья, так и враги застыли в оцепенении.
Это молчание длилось мгновение и было прервано страшным взрывом. Мы почувствовали, как дворец закачался и затрясся. Ворвавшийся народ испуганно и вопросительно озирался вокруг. Но прежде, чем они успели задать хоть один вопрос, прогремел новый взрыв, ударивший нам по барабанным перепонкам, и одновременно до нас снизу из города донеслись вопли и стоны перепуганных людей. Народ услышал это, и в мгновение всю злобу к династии Саргота заслонил обычный животный страх за себя. Они с воплями повернулись и ринулись к дверям. Слабых отталкивали, топтали. Они прокладывали себе путь кулаками, копьями и ножами в стремлении выбраться поскорее из рушащегося здания. Они не давали пройти друг другу, рвали за одежду передних, каждый старался оттеснить соседа, чтобы первым выбраться наружу.
Пока толпа рвалась наружу, я и Наа-ее-лаа молча стояли около трона Лаэте, наблюдая за ней, а внизу остатки дворцовой стражи, тоже молча, с презрением наблюдали за этим столпотворением. Взрыв следовал за взрывом почти непрерывно. Люди разбежались. Дворец опустел за исключением преданных нам воинов, которые остались с нами в тронном зале.
– Пошли, – сказал я Наа-ее-лаа, – надо выяснить природу этих взрывов и какой урон наносят они городу.
– Пошли, – отозвалась она, – тут есть небольшой коридор, который ведет на внутреннюю террасу, с которой виден весь город.
Затем она повернулась к начальнику стражи:
– Спуститесь к дворцовым воротам и заприте их, чтобы враги не смогли вернуться, если они уже очистили помещения дворца.
Офицер поклонился и с остатками героических защитников отправился исполнять приказание, а мы с Наа-ее-лаа поднялись по короткой лестнице на крышу дворца.
Выйдя наверх, мы быстро подошли к краю террасы, с которой открывался вид на город и кратер. Под нами с террасы на террасу носились обезумевшие люди, в то время как тут и там раздавались ужасные взрывы, и в воздух взлетали обломки старых зданий. На многих террасах виднелись воронки от взрывов, везде были руины, и в разных частях города уже вспыхнули пожары.
Я сразу же понял, что взрывы вызваны чем-то сверху и, подняв глаза, увидел снаряд, огибавший по дуге дворец. Он взорвался на террасе где-то внизу, и я понял, что снаряды летят из-за города. Повернувшись, я пересек террасу и выглянул с противоположной стороны, которая выходила на равнину, окружавшую город. Я не смог удержать удивленного возгласа перед бликами. Наа-ее-лаа последовала за мной и теперь стояла около меня.
– Калькары, – сказала она. – Они снова пришли, чтобы захватить Лаэте. Они уже пытались совершить это много-много веков назад; однако, Джулиан, что это такое взрывается и производит такой грохот и уже зажгло Лаэте?
– Вот это-то меня и удивляет, – ответил ей я, – а не Калькарские воины. Посмотри, Наа-ее-лаа! – воскликнул я, указывая на холм на границе плато. Если только мои глаза меня не обманывают, там было установлено нечто, напоминающее орудие, которое и посылало снаряды в город. – И вот здесь, – продолжал я, указывая на новые и новые подобные сооружения, рассредоточенные по равнине. – Город окружен ими, Наа-ее-лаа; знает ли твой народ что-нибудь о таких орудиях и о взрывчатке?
– Только в наших легендах упоминается нечто подобное, – ответила она. – Прошли столетия с того времени, когда народ Ва-гасов умел делать подобные вещи.
Мы стояли и разговаривали, когда к нам приблизился человек из стражи ямадара.
– Наа-ее-лаа, Повелительница, – воскликнул он, – тут пришел человек, который требует у тебя аудиенции; он говорит, что ты можешь спасти город от разрушения.
– Приведи его, – приказала Наа-ее-лаа, – мы примем его здесь.
Через минуту стражник подвел к нам одного из капитанов Ко-таа.
– Ямадава Наа-ее-лаа! – воскликнул он, когда она разрешила ему говорить. – Я пришел к тебе с посланием от того, кто является ямадаром ямадаров и властелином всей Ва-наа. Если ты хочешь спасти свой город и своих людей – то слушай внимательно!
Глаза Наа-ее-лаа сузились.
– Ты разговариваешь со своей повелительницей! – сказала она. – Поосторожнее выбирай слова и сбавь тон!
– Я пришел, чтобы спасти тебя, – угрюмо повторил воин. – У Калькаров объявился великий повелитель, и они объединились все вместе, чтобы уничтожить Лаэте. Мой господин не желает разрушать этот город. Он спасет его при одном простом условии.
– Говори условие, – приказала Наа-ее-лаа.
– Если ты выйдешь за него замуж, он сделает Лаэте столицей Ва-наа, а тебя ямадавой среди ямадав.
Губы Наа-ее-лаа искривились в презрительной улыбке.
– И кто этот самонадеянный Калькар, который осмеливается просить руки Наа-ее-лаа?
– Он не Калькар, повелительница, – ответил воин. – Это человек из другого мира, который говорит, что знает тебя давно и давно любит тебя.
– Как его имя? – нетерпеливо спросила Наа-ее-лаа.
– Его зовут Ортис, ямадар ямадаров!
– Ортис, – повторила она.
– Теперь я все понимаю, повелительница, – сказал я. – Я могу теперь представить, сколько же времени прошло с тех пор, когда я появился в Ва-наа. Ведь после нашего побега от ва-гасов Ортису нужно было найти Калькаров и, заслужив их расположение, подбить их к нападению на Лаэте, сделать взрывчатку, снаряды и орудия, которые сейчас разрушают Лаэте. И если бы даже посланник не назвал имени, я должен был бы догадаться. Это так похоже на него – плебея, предателя и негодяя.
– Отправляйся к своему господину, – обратилась Наа-ее-лаа к посланнику, – и скажи ему, что Наа-ее-лаа, ямадава Лаэте, скорее выйдет замуж за Га-ва-го, предводителя ва-гасов, чем согласится быть его женой, и что лучше пусть исчезнет Лаэте и ее народ с лица Ва-наа, чем они станут подданными такого жестокого правителя. Я все сказала. Иди.
Воин повернулся и покинул нас, сопровождаемый стражником, которому Наа-ее-лаа приказала проводить его до ворот и вернуться назад. Затем она повернулась ко мне:
– О, Джулиан, что мне делать? Что я могу противопоставить этим страшным силам, которые ты привез в Ва-наа?
Я покачал головой:
– Мы бы тоже могли сделать и орудия, и снаряды, чтобы сражаться с ним, однако у нас сейчас нет времени. Прежде, чем мы даже приступим к их изготовлению, Лаэте будет превращен в груду развалин. Есть только один выход, Наа-ее-лаа – собрать всех мужчин, всех женщин, могущих носить оружие, и попытаться отбить у Калькаров орудия.
Она остановилась и надолго задумалась. Когда вернулся офицер охраны и остановился перед ней, ожидая приказаний, она подняла голову и посмотрела на него.
– Спустись в город, – приказала она, – и собери всех лаэтян, которые могут еще держать в руках копья, мечи и кинжалы. Прикажи им собраться на нижней террасе перед дворцом и скажи, что я, ямадава Наа-ее-лаа, буду говорить с ними. Иди. Судьба Лаэте зависит от тебя.
– Подожди, – сказал он. – Я передам твою просьбу ямадару.
Его не было, как мне показалось, целую вечность, наконец он вышел ко мне и сообщил, что Саргот сейчас примет меня. Меня провели через ворота и доставили в маленькую комнату для аудиенций, где Саргот так ласково принял меня в последний раз. Когда меня ввели в нее, я застал там обоих: и Саргота, и Наа-ее-лаа. Что касается Саргота, он встретил меня достаточно милостиво, однако принцесса была настроена крайне враждебно.
– Что ты делаешь здесь, предатель? – обратилась она ко мне, не давая возможности Сарготу заговорить первому, и в тоже мгновение двери залы распахнулись и в нее ворвались трое людей с обнаженными шпагами. Они были одеты в ливреи К°-таа, и я сразу же понял, зачем они пришли. Обнажив свою шпагу, я ринулся на них.
– Я пришел спасти жизнь ямадара и принцессы, – крикнул я, преграждая этим троим дорогу к ним.
– Что происходит? – вскричал Саргот. – Как вы осмеливаетесь обнажать шпаги в присутствии своего ямадара?
– Это приближенные Ко-таа, – крикнул я, – и они пришли убить тебя! Защищайся, Саргот, ямадар Лаэте!
И я кинулся на врагов, надеясь удержать их, пока не подоспеет помощь.
Я не новичок в фехтовании. Еще когда я учился в Кадетском корпусе, фехтование было моим любимым предметом, и я не боялся лаэтян, и все же, будь они даже посредственными фехтовальщиками, я бы не справился с троими одновременно. Однако я мог об этом не беспокоиться. Как только я крикнул, Саргот выхватил свою шпагу и встал подле меня, сражаться и защищать свою жизнь и честь.
Один из наших противников попытался отвлечь меня, в то время как двое атаковали Саргота. Видя, что он заигрывает со мной, и что я могу делать с ним, что захочу, если только не стану серьезно атаковать, я отступил на несколько шагов, завлекая его за собой, и оказался сбоку от одного из тех, кто атаковал Саргота. Затем, прежде, чем кто-либо смог разобраться в моих намерениях, я резко повернулся и пронзил сердце того, кто атаковал отца Наа-ее-лаа. Я сделал это так быстро и легко, что, прежде чем мой противник опомнился, я уже стоял в позиции и готов был отразить его атаку.
Теперь мы дрались один на один и шансы были равны. Я не мог видеть, что происходит у Саргота, однако по звону клинков мог судить, что у них идет жестокая битва. Мой противник доставлял мне много хлопот. Он был отличным фехтовальщиком, однако он сражался только за жизнь, а я сражался за большее – за мою жизнь и мою честь, поскольку после того, как Наа-ее-лаа бросила мне в лицо «предатель», я должен был оправдаться в ее глазах. Я, конечно, не задумывался над вопросом, с какой стати меня вообще должно волновать отношение Наа-ее-лаа ко мне, однако что-то вспыхнуло внутри меня от того презрения, которое ей удалось вложить в одно это слово.
Мне на мгновение удалось увидеть ее, стоящую за массивным столом, за которым мы беседовали с ее отцом при моем первом посещении, и я увидел недоверие, написанное на ее лице.
Я уже почти покончил со своим противником и теперь занял позицию лицом к Наа-ее-лаа и спиной к двери, через которую они ворвались в комнату. Саргот, видимо, тоже справлялся со своим противником, потому что я увидел, как тот отступает под ударами старика. И до меня вдруг донесся звон стали и крик Наа-ее-лаа: «Джулиан! Осторожно! Сзади! Сзади!»
Когда она крикнула, мой противник ослабил внимание, чего он не должен был делать ни при каких условиях, и посмотрел на что-то за моей спиной. Это стоило ему жизни. Я использовал эту возможность и молниеносным ударом пронзил ему сердце. Вытащив шпагу, я мгновенно обернулся и увидел примерно дюжину людей, ворвавшихся в комнату. Они, однако, не обратили на меня никакого внимания и ринулись к Сарготу. Прежде чем я смог вмешаться, тот рухнул, пронзенный десятком шпаг.
За столом, как раз за спиной Наа-ее-лаа виднелась дверь, и увидев, что Саргот убит, она шепотом позвала меня:
– Бежим, Джулиан, быстрее! Иначе мы тоже погибнем!
Поняв, что ямадар мертв и было бы чистым самоубийством сражаться с такой когортой воинов, я перемахнул через стол и ринулся за Наа-ее-лаа. Сзади нас раздался крик, нас попытались задержать, но Наа-ее-лаа захлопнула дверь перед самым их носом и заперла их с нашей стороны. После этого она повернулась ко мне.
– Джулиан, простишь ли ты меня когда-нибудь? Ты, который рисковал своей жизнью ради моего отца, ямадара, и которого я в своем неведении так глубоко оскорбила.
– Я мог бы тебе рассказать и раньше, – ответил я, – однако ты не захотела меня слушать. Обстоятельства были против меня, и поэтому я не могу винить тебя.
– Это было глупо с моей стороны, не выслушать тебя, Джулиан, – сказала она. – Однако я думала, что Ко-таа завербовал тебя, как он завербовал даже преданнейших Сарготу людей.
– Ты должна была понимать, Наа-ее-лаа, что будучи даже враждебно настроен к твоему отцу, я не смог бы быть нелоялен к его дочери.
– Я не знала этого, – ответила она. – Как я могла об этом догадаться?
Мне неожиданно захотелось схватить ее в объятия и покрыть ее милый рот поцелуями. Я не могу сказать, почему меня вдруг пронзило такое желание и почему я вдруг смешался перед маленькой Наа-ее-лаа, лунной девушкой. Я, наверное, выглядел достаточно глупо, стоя вот так перед ней, и, поняв это, я стряхнул с себя оцепенение и рассмеялся.
– Пошли, Наа-ее-лаа, – сказал я, – мы здесь не должны больше оставаться: куда отвести тебя, чтобы ты была в безопасности?
– На верхней террасе, наверное, есть верные солдаты, – ответила девушка, – однако, если К°-таа уже захватил дворец, сопротивление будет бессмысленным.
– Из того, что я знаю о заговоре, – заметил я, – это действительно бесполезно. Дворец Саргота буквально наводнен шпионами и верными ямадару людьми.
– Я тоже этого боюсь, – ответила она. – Те, кто явились убивать Саргота, буквально одну олу тому назад носили императорскую ливрею.
– Неужели нет никого, кто бы выступил на твоей стороне?
– Стража ямадара верна, – ответила она, – но их численность не превышает тысячи человек.
– Как мы можем собрать их? – спросил я.
– Выйдем на верхнюю террасу и соберем всех тех, кто еще остался в живых, – предложила она.
– Тогда пошли, – сказал я, – и побыстрее!
Вместе рука об руку мы побежали по дворцу и выбрались на верхнюю террасу, возвышавшуюся над Лаэте. Тут находилась примерно сотня воинов, и когда мы рассказали им, что произошло во дворце, они окружили нас плотным кольцом и, выхватив шпаги, воскликнули:
– За Наа-ее-лаа, ямадару Лаэте!
Они хотели остаться с ней, однако я сказал им, что в этом не будет проку, поскольку рано или поздно их уничтожат превосходящие силы противника, и Наа-ее-лаа будет потеряна.
– Пошлите примерно дюжину людей, – приказал я их начальнику, – чтобы они собрали всех воинов, оставшихся верными присяге. Соберите их всех в тронном зале и пусть они будут готовы, если потребуется, отдать жизнь за новую повелительницу. Еще дюжину людей пошлите в город. Пусть они поднимут горожан на защиту Наа-ее-лаа. Что касается оставшихся, то они проводят Наа-ее-лаа в тронный зал, посадят ее на трон, и мы провозгласим ее Повелительницей Лаэте. Сотня воинов вполне удержит тронный зал, если только мы успеем попасть туда раньше Ко-таа.
Офицер вопросительно взглянул на Наа-ее-лаа.
– Каковы будут твои приказания, Повелительница?
– Мы последуем плану ямадара Юю-лана, – ответила она.
Немедленно были посланы воины, чтобы собрать остатки стражи и поднять горожан на защиту новой повелительницы. Оставшиеся окружили нас и повели кратчайшей дорогой в тронный зал.
Как только мы вошли в зал, с другой стороны вошел Ко-таа в окружении воинов. Однако у нас было преимущество, поскольку мы вошли как раз около постамента, сзади трона.
– Пошлите своих людей к главному входу, – приказал я офицеру, – и не пускайте никого, пока не подоспеет подкрепление.
Сотня ринулась через тронный зал на изумленного и взбешенного Ко-таа, а я тем временем усадил Наа-ее-лаа на трон и поднял руку, призывая всех к молчанию.
– Ямадар Саргот мертв! – воскликнул я. – Преклонитесь перед Наа-ее-лаа, ямадавой Лаэте!
– Остановитесь! – приказал Ко-таа. – Она может взойти на трон со мной, но только не одна.
– Взять предателя! – приказал я, и верные воины с радостью кинулись исполнять мое приказание.
Однако Ко-таа не ждал, пока его схватят. С ним была горстка воинов, и когда он увидел, что стража действительно намеревается арестовать его, и понимая, что ни от Наа-ее-лаа, ни от меня ему не будет пощады, они быстро отступили. Но я знал, что он вернется назад, и он действительно вернулся, однако к этому времени все верные стражники, оставшиеся в живых, собрались в тронном зале.
Он привел с собой целую армию воинов, и битва была ужасна, однако он мог бросить миллион против нашей тысячи, и все же он сразу не прорвался в зал. Через проход могло одновременно наступать только несколько человек, и трупы уже громоздились в рост человека, и все же еще ни одному не удалось перешагнуть порог. Как долго продолжалась атака, я не могу сказать, видимо, достаточно долго. Помню, что наши воины дрались попеременно, отдыхая несколько раз, и нам принесли пищу через заднюю дверь, найденную в покоях дворца, и были времена, когда Ко-таа отступал и перегруппировывал свои силы, однако каждый раз возвращался с еще большим отрядом, и я, наконец, понял, что нам не выдержать их непрерывных атак.
Внезапно до нас донесся протяжный все нарастающий вой, источника которого мы не могли понять. Он поднимался и падал, и снова нарастал, пока мы не поняли, что это голос толпы, медленно и неуклонно приближающейся к нам. Звук становился все громче и громче, поднимаясь с террасы на террасу, приближался к вершине Лаэте. Битва у входа в тронный зал почти прекратилась. И мы и наши противники были на грани физического истощения. Так мы стояли друг против друга с наваленными между нами трупами и прислушивались к нарастающему шуму, медленно приближающемуся к нам.
– Они идут! – воскликнул один из воинов нашей охраны, – чтобы провозгласить новую повелительницу и разорвать на части К°-таа предателя!
Он произнес это громким голосом, и его услышал Ко-таа и его соратники в соседней комнате.
– Они идут, чтобы свергнуть отродье Саргота с трона! – воскликнул кто-то из свиты Ко-таа.
И тут с трона донесся нежный голос Наа-ее-лаа:
– Пусть они войдут, и пусть свершится воля народа.
Итак, мы застыли, ожидая приговора жителей. Нам не пришлось ждать долго. Вскоре мы услышали вой на террасе, и толпа зашла во дворец. Мы слышали, как раздавались возгласы по коридорам и комнатам дворца, пока они не стали отчетливыми и не слились в единую фразу: «Долой Саргота! Правь Ко-таа – повелитель Лаэте!»
Я в изумлении повернулся к Наа-ее-лаа.
– Что это значит? Неужели твой народ против тебя?
– Приспешники К°-таа хорошо справились со своей работой за эти долгие кельды, – заметил начальник охраны, который стоял на верхней ступени помоста около трона. – Они сеяли ложь и ненависть в народе и даже мудрое и доброе правление Саргота не смогло их побороть.
– Пусть свершится воля народа! – повторила Наа-ее-лаа.
– Это воля дураков, обманутых предателями! – воскликнул начальник охраны. – Пока под одеждой стражников бьется хоть одно сердце, мы будем защищать Наа-ее-лаа, повелительницу Лаэте!
Воины Ко-таа, поддержанные чернью, рвались в тронный зал, и, видя, что защитники отступают, мы поспешили им на помощь с желанием бороться до последнего. Когда начальник стражи увидел меня, сражающегося бок о бок с ним, он попросил меня вернуться к Наа-ее-лаа.
– Мы не должны оставлять повелительницу в одиночестве, – сказал он, – Возвращайся и оставайся с ней, Юю-лан, ямадар. И когда ты увидишь, что последний из нас пал, вонзи ей кинжал прямо в сердце.
Я вздрогнул и вернулся к Наа-ее-лаа. Только от одной мысли, что мне придется вонзить нож в ее нежную грудь, мне стало плохо. Должен же быть какой-то другой путь для Наа-ее-лаа, которая предпочтет смерть бесчестию или пленению Ко-таа – убийцей ее отца? Когда я добрался до Наа-ее-лаа и оглянулся на сражение, то увидел, что воины Ко-таа, поддерживаемые чернью, прорвались в зал, и несметные их ряды обрушились на защитников. Воины, окружавшие Ко-таа, подпираемые толпой, буквально внесли его в зал, и, не встречая сопротивления, он вскоре оказался у помоста. Те, кто был у входа, заметили его и, когда он приблизился к ступеням, по залу пронесся пронзительный вой:
– Ко-таа, ямадар!
Он обнажил шпагу и ринулся наверх, однако я встал между Наа-ее-лаа и врагами.
– Сдайся, Джулиан! – воскликнула она. – Бессмысленно сопротивляться им. Ты не из Лаэте: ни долг, ни честь не обязывают тебя гибнуть за кого-либо из нас. Оставь ему жизнь, Ко-таа! – крикнула она приближающемуся ямадару, – и я приму волю людей и отдам тебе трон!
– Предателю Ко-таа никогда не сидеть на троне Наа-ее-лаа! – воскликнул я и, прыгнув вперед, напал на принца Лаэте.
Его воины следовали за ним по пятам, и мне нужно было сражаться быстро. Я сражался так, как никогда в жизни; я не думал, что способен на такое, и в тот момент, когда чернь смяла заслоны и, ворвавшись в проход, растеклась по залу, мой клинок прорвал ему сердце. Он вскрикнул, вскинул кверху руки и, упав, покатился по ступеням. Там он застыл, мертвый, у подножия трона, который он предал. На минуту в зале повисла мертвая тишина. Как друзья, так и враги застыли в оцепенении.
Это молчание длилось мгновение и было прервано страшным взрывом. Мы почувствовали, как дворец закачался и затрясся. Ворвавшийся народ испуганно и вопросительно озирался вокруг. Но прежде, чем они успели задать хоть один вопрос, прогремел новый взрыв, ударивший нам по барабанным перепонкам, и одновременно до нас снизу из города донеслись вопли и стоны перепуганных людей. Народ услышал это, и в мгновение всю злобу к династии Саргота заслонил обычный животный страх за себя. Они с воплями повернулись и ринулись к дверям. Слабых отталкивали, топтали. Они прокладывали себе путь кулаками, копьями и ножами в стремлении выбраться поскорее из рушащегося здания. Они не давали пройти друг другу, рвали за одежду передних, каждый старался оттеснить соседа, чтобы первым выбраться наружу.
Пока толпа рвалась наружу, я и Наа-ее-лаа молча стояли около трона Лаэте, наблюдая за ней, а внизу остатки дворцовой стражи, тоже молча, с презрением наблюдали за этим столпотворением. Взрыв следовал за взрывом почти непрерывно. Люди разбежались. Дворец опустел за исключением преданных нам воинов, которые остались с нами в тронном зале.
– Пошли, – сказал я Наа-ее-лаа, – надо выяснить природу этих взрывов и какой урон наносят они городу.
– Пошли, – отозвалась она, – тут есть небольшой коридор, который ведет на внутреннюю террасу, с которой виден весь город.
Затем она повернулась к начальнику стражи:
– Спуститесь к дворцовым воротам и заприте их, чтобы враги не смогли вернуться, если они уже очистили помещения дворца.
Офицер поклонился и с остатками героических защитников отправился исполнять приказание, а мы с Наа-ее-лаа поднялись по короткой лестнице на крышу дворца.
Выйдя наверх, мы быстро подошли к краю террасы, с которой открывался вид на город и кратер. Под нами с террасы на террасу носились обезумевшие люди, в то время как тут и там раздавались ужасные взрывы, и в воздух взлетали обломки старых зданий. На многих террасах виднелись воронки от взрывов, везде были руины, и в разных частях города уже вспыхнули пожары.
Я сразу же понял, что взрывы вызваны чем-то сверху и, подняв глаза, увидел снаряд, огибавший по дуге дворец. Он взорвался на террасе где-то внизу, и я понял, что снаряды летят из-за города. Повернувшись, я пересек террасу и выглянул с противоположной стороны, которая выходила на равнину, окружавшую город. Я не смог удержать удивленного возгласа перед бликами. Наа-ее-лаа последовала за мной и теперь стояла около меня.
– Калькары, – сказала она. – Они снова пришли, чтобы захватить Лаэте. Они уже пытались совершить это много-много веков назад; однако, Джулиан, что это такое взрывается и производит такой грохот и уже зажгло Лаэте?
– Вот это-то меня и удивляет, – ответил ей я, – а не Калькарские воины. Посмотри, Наа-ее-лаа! – воскликнул я, указывая на холм на границе плато. Если только мои глаза меня не обманывают, там было установлено нечто, напоминающее орудие, которое и посылало снаряды в город. – И вот здесь, – продолжал я, указывая на новые и новые подобные сооружения, рассредоточенные по равнине. – Город окружен ими, Наа-ее-лаа; знает ли твой народ что-нибудь о таких орудиях и о взрывчатке?
– Только в наших легендах упоминается нечто подобное, – ответила она. – Прошли столетия с того времени, когда народ Ва-гасов умел делать подобные вещи.
Мы стояли и разговаривали, когда к нам приблизился человек из стражи ямадара.
– Наа-ее-лаа, Повелительница, – воскликнул он, – тут пришел человек, который требует у тебя аудиенции; он говорит, что ты можешь спасти город от разрушения.
– Приведи его, – приказала Наа-ее-лаа, – мы примем его здесь.
Через минуту стражник подвел к нам одного из капитанов Ко-таа.
– Ямадава Наа-ее-лаа! – воскликнул он, когда она разрешила ему говорить. – Я пришел к тебе с посланием от того, кто является ямадаром ямадаров и властелином всей Ва-наа. Если ты хочешь спасти свой город и своих людей – то слушай внимательно!
Глаза Наа-ее-лаа сузились.
– Ты разговариваешь со своей повелительницей! – сказала она. – Поосторожнее выбирай слова и сбавь тон!
– Я пришел, чтобы спасти тебя, – угрюмо повторил воин. – У Калькаров объявился великий повелитель, и они объединились все вместе, чтобы уничтожить Лаэте. Мой господин не желает разрушать этот город. Он спасет его при одном простом условии.
– Говори условие, – приказала Наа-ее-лаа.
– Если ты выйдешь за него замуж, он сделает Лаэте столицей Ва-наа, а тебя ямадавой среди ямадав.
Губы Наа-ее-лаа искривились в презрительной улыбке.
– И кто этот самонадеянный Калькар, который осмеливается просить руки Наа-ее-лаа?
– Он не Калькар, повелительница, – ответил воин. – Это человек из другого мира, который говорит, что знает тебя давно и давно любит тебя.
– Как его имя? – нетерпеливо спросила Наа-ее-лаа.
– Его зовут Ортис, ямадар ямадаров!
– Ортис, – повторила она.
– Теперь я все понимаю, повелительница, – сказал я. – Я могу теперь представить, сколько же времени прошло с тех пор, когда я появился в Ва-наа. Ведь после нашего побега от ва-гасов Ортису нужно было найти Калькаров и, заслужив их расположение, подбить их к нападению на Лаэте, сделать взрывчатку, снаряды и орудия, которые сейчас разрушают Лаэте. И если бы даже посланник не назвал имени, я должен был бы догадаться. Это так похоже на него – плебея, предателя и негодяя.
– Отправляйся к своему господину, – обратилась Наа-ее-лаа к посланнику, – и скажи ему, что Наа-ее-лаа, ямадава Лаэте, скорее выйдет замуж за Га-ва-го, предводителя ва-гасов, чем согласится быть его женой, и что лучше пусть исчезнет Лаэте и ее народ с лица Ва-наа, чем они станут подданными такого жестокого правителя. Я все сказала. Иди.
Воин повернулся и покинул нас, сопровождаемый стражником, которому Наа-ее-лаа приказала проводить его до ворот и вернуться назад. Затем она повернулась ко мне:
– О, Джулиан, что мне делать? Что я могу противопоставить этим страшным силам, которые ты привез в Ва-наа?
Я покачал головой:
– Мы бы тоже могли сделать и орудия, и снаряды, чтобы сражаться с ним, однако у нас сейчас нет времени. Прежде, чем мы даже приступим к их изготовлению, Лаэте будет превращен в груду развалин. Есть только один выход, Наа-ее-лаа – собрать всех мужчин, всех женщин, могущих носить оружие, и попытаться отбить у Калькаров орудия.
Она остановилась и надолго задумалась. Когда вернулся офицер охраны и остановился перед ней, ожидая приказаний, она подняла голову и посмотрела на него.
– Спустись в город, – приказала она, – и собери всех лаэтян, которые могут еще держать в руках копья, мечи и кинжалы. Прикажи им собраться на нижней террасе перед дворцом и скажи, что я, ямадава Наа-ее-лаа, буду говорить с ними. Иди. Судьба Лаэте зависит от тебя.
14. «Барсум»
Пожары уже охватили весь город и, хотя люди самоотверженно пытались бороться с огнем, мне казалось, что он распространяется со все возрастающей скоростью. И вдруг обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Мы с Наа-ее-лаа подошли к краю террасы чтобы посмотреть, что происходит в стане врагов. Нам не пришлось долго ждать. Как по волшебству поднялись осадные лестницы к нижней террасе, которая возвышалась на добрые двести футов над землей. Мы не видели тех, кто ставил лестницы, поскольку они подошли чересчур близко к основанию города, однако, наблюдая за теми, кто подносил их, я пришел к выводу, что земные знания Ортиса и здесь сыграли свою роль. Только используя раздвижные лестницы, можно было надеяться достичь даже нижней террасы города.
Поняв их намерения, я ринулся вниз, к воротам, у которых собрались остатки стражи, и, обрисовав им ситуацию, приказал немедленно собрать людей и попытаться отразить атаку, пока Калькары не захватили плацдарм. Затем я вернулся к Наа-ее-лаа, и мы вместе следили за разворачивающимся сражением. Я с самого начала понял, что лаэтяне проиграли. Когда защитники подошли к террасе, на ней уже было больше тысячи Калькаров, а за ними поднимались все новые и новые воины.
Мы видели, как горожане ринулись на них, и настолько стремителен был их натиск, что на минуту я подумал, что ошибался в том, что лаэтянам удастся удержать свой город. Внизу, под нами, на нижней террасе, развернулась кровавая бойня. Настолько мощна была атака лаэтян, что Калькары дрогнули и начали отступать.
– У них вода в жилах! – шепнула Наа-ее-лаа, сжимая мою руку. – Один дворянин стоит десятка воинов. Смотри, они уже бегут!
И действительно, участь Калькаров, казалось, была решена – они сотнями валились вниз, где замирали навеки, рухнув с высоты более сотни футов.
Однако неожиданно что-то изменилось в ходе сражения. Я увидел свежих воинов-Калькаров, ворвавшихся на террасу, и, взбираясь наверх, они что-то кричали своим товарищам. Однако я никак не мог понять, что именно. Это, видимо, придавало их воинам новые силы, и они с удвоенной энергией обрушились на лаэтян. Я увидел, как предводитель вновь прибывших Калькаров прорвался в первые ряды, размахнулся и швырнул что-то прямо в стройные ряды лаэтян. Раздался оглушительный взрыв, и там, где секунду назад стояла сотня самых лучших воинов Лаэте, защищавших свой город и свою честь, теперь дымилась кровавая воронка.
– Гранаты! – воскликнул я. – Ручные гранаты.
– Что это? – вскрикнула Наа-ее-лаа. – Что же происходит там, внизу? Они убивают моих людей.
Поняв их намерения, я ринулся вниз, к воротам, у которых собрались остатки стражи, и, обрисовав им ситуацию, приказал немедленно собрать людей и попытаться отразить атаку, пока Калькары не захватили плацдарм. Затем я вернулся к Наа-ее-лаа, и мы вместе следили за разворачивающимся сражением. Я с самого начала понял, что лаэтяне проиграли. Когда защитники подошли к террасе, на ней уже было больше тысячи Калькаров, а за ними поднимались все новые и новые воины.
Мы видели, как горожане ринулись на них, и настолько стремителен был их натиск, что на минуту я подумал, что ошибался в том, что лаэтянам удастся удержать свой город. Внизу, под нами, на нижней террасе, развернулась кровавая бойня. Настолько мощна была атака лаэтян, что Калькары дрогнули и начали отступать.
– У них вода в жилах! – шепнула Наа-ее-лаа, сжимая мою руку. – Один дворянин стоит десятка воинов. Смотри, они уже бегут!
И действительно, участь Калькаров, казалось, была решена – они сотнями валились вниз, где замирали навеки, рухнув с высоты более сотни футов.
Однако неожиданно что-то изменилось в ходе сражения. Я увидел свежих воинов-Калькаров, ворвавшихся на террасу, и, взбираясь наверх, они что-то кричали своим товарищам. Однако я никак не мог понять, что именно. Это, видимо, придавало их воинам новые силы, и они с удвоенной энергией обрушились на лаэтян. Я увидел, как предводитель вновь прибывших Калькаров прорвался в первые ряды, размахнулся и швырнул что-то прямо в стройные ряды лаэтян. Раздался оглушительный взрыв, и там, где секунду назад стояла сотня самых лучших воинов Лаэте, защищавших свой город и свою честь, теперь дымилась кровавая воронка.
– Гранаты! – воскликнул я. – Ручные гранаты.
– Что это? – вскрикнула Наа-ее-лаа. – Что же происходит там, внизу? Они убивают моих людей.