Страница:
— Боже! — простонал профессор. — Ну почему я не убил его, когда мог это сделать! Ведь был же он здесь, рядом со мной, прошлой ночью, а сейчас уже поздно.
— Я предупреждал вас, профессор, — холодно произнес фон Хорн.
— Я был не в себе, — пояснил тот. — Разве вы не видели, что я не в себе? О, почему вы не остановили меня? Вы-то были в здравом рассудке. Могли бы по крайней мере силой заставить меня отказаться от безумной навязчивой идеи, которой я был одержим все эти кошмарные месяцы. Теперь я нормален, но, увы, поздно, слишком поздно,
— Вы и ваша дочь усмотрели бы в любом моем действии лишь личную корысть, так как вам обоим было известно, что я хочу на ней жениться, — ответил фон Хорн. — У меня были связаны руки. Сейчас я сожалею, что ничего не предпринял, но вы же понимаете, в каком я находился положении.
— Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вернуть ее? — вскричал отец девушки. — Ведь должен же быть какой-нибудь выход. Спасите ее, фон Хорн, и вы получите не только мою дочь, но и мое состояние. Все, чем я владею, станет вашим, если вы вызволите ее из лап этих чудовищ.
— «Итаки» мы тоже лишились, — ответил доктор. — Есть только маленькая лодка, которую я спрятал в джунглях на всякий случай. На ней мы доберемся до Борнео, но что мы сможем сделать вчетвером против пятидесяти пиратов и дюжины монстров, произведенных вами на свет? Нет, профессор Максон, боюсь, что шансов слишком мало, хотя я готов отдать жизнь за спасение Вирджинии. Вы не позабудьте своего обещания, если нам это все же удастся?
— Ну что вы, доктор, — ответил профессор. — Клянусь вам что Вирджиния станет вашей женой, и я передам вам все мое состояние, если она будет спасена.
Синг Ли слышал весь разговор от начала до конца. В его раскосых глазах появилось странное выражение, когда фон Хорн потребовал от профессора подтверждения, но о том, что происходило в его проницательном мозгу, знал лишь он один.
Пускаться в дорогу в тот же день было уже поздно, так как стало смеркаться. Профессор Максон и фон Хорн пошли на участок лаборатории, чтобы выяснить размеры причиненного ущерба.
Когда они вернулись, Синг накрывал на веранде стол к ужину. Стараясь не привлекать к себе внимания, китаец вертелся вокруг, пытаясь не упустить ни слова из того, о чем говорили белые.
— Ничего не понимаю, фон Хорн, — сказал профессор Максон. — Никаких поломок. Видимо, обе двери были намеренно открыты кем-то, кто умеет обращаться с замками и засовами. Кто бы это мог быть?
— Не забывайте про Номер Тринадцать, — молвил доктор.
— Но сундук! — воскликнул профессор. — Зачем ему понадобился этот огромный, тяжеленный сундук?
— Может, решил, что в нем хранится сокровище, — предположил фон Хорн невинным тоном.
— Ерунда, коллега, — ответил профессор Максон. — Он ничегошеньки не знает ни о деньгах, ни о сокровищах, ни о том, к чему они вообще. Говорю вам, лабораторию открыл тот, кто понимает цену деньгам и кто хотел завладеть сундуком, но зачем ему понадобилось выпустить обитателей из загона, свыше моего разумения.
— А я говорю вам, профессор Максон, что это Номер Тринадцать и никто другой, — настаивал фон Хорн. — Я собственными глазами видел, как он повел за собой одиннадцать монстров, словно заправский вожак. Он оказался смышленее, чем мы предполагали. Получив от нас массу знаний, он начал соображать своим умом и сам дошел до того, чего не мог знать за неимением опыта.
— Но что ему нужно? — спросил профессор.
— Все очень просто, — проговорил фон Хорн. — Вы дали ему надежду, что в скором времени он переселится к вам с Вирджинией. С самого начала он безумно увлекся вашей дочерью, и вы до вчерашнего дня поощряли его увлечение. Потом к вам вернулся рассудок, и вы поставили его на место. А результат? Когда ему отказали в обещанном, он моментально решил захватить Вирджинию силой и с этой целью, воспользовавшись удивительно удачным для него стечением обстоятельств, освободил своих собратьев и поспешил с ними на берег в поисках Вирджинии, рассчитывая увезти ее на «Итаке». Там он встретил пиратов-малайцев, и они заключили союз, согласно которому Номер Тринадцать получает девушку, пираты доставляют его и его команду на Борнео, а взамен им достается сундук. Все очень просто и логично, профессор Максон, теперь-то вы понимаете?
— Возможно, вы правы, доктор, — ответил профессор. — Однако мы строим догадки, а дело стоит. Завтра у нас трудный день, так что нужно получше выспаться. Нам придется приложить все усилия, если мы хотим вырвать мою дорогую бедняжку из лап этого страшного бездушного создания.
В этот самый момент тот, кого профессор назвал страшным и бездушным, вошел в темное устье широкой реки, бравшей начало в самом сердце дикого Борнео. Его одиннадцать устрашающих спутников научились с грехом пополам работать веслами. Впереди на крошечном острове в середине потока их вожак увидел костер. К нему-то и направилась бесшумная лодка.
Наконец Номер Тринадцать различил вокруг костра человеческие фигуры и, подойдя ближе, убедился в том, что это были люди, за которыми они гнались вот уже несколько часов. Боевые лодки были наполовину вытащены на берег, а сами дикари готовились приступить к трапезе.
В свете костра он увидел смуглого малайца, тащившего девушку за руку к огню. Теперь Номер Тринадцать не сомневался в том, что достиг цели, и тихим голосом приказал удвоить скорость. В тот же миг вошедшую в круг света от костра лодку заметил один из даяков.
При виде неприятеля охотники за черепами бросились к своим лодкам. Устрашающая внешность захватчиков деморализовала кровожадных дикарей, и они поспешили обратиться в бегство.
Даяки действовали так быстро, что едва лодка с монстрами коснулась берега, как ближайшие лодки даяков оказались спущенными на воду, остальные же дикари бросились сломя голову на противоположный берег, где оставили свои суденышки. Среди них оказался и малаец, охранявший Вирджинию Максон. Оглянувшись на бегу, девушка узнала рослого белого человека, стоящего на носу приближающейся лодки.
— На помощь! Помогите! — закричала она. — Сюда! На этот берег!
В ту же секунду коричневая рука охранника залепила ей рот. Она стала вырываться, словно тигрица, в надежде выиграть время, но здоровенный как бык малаец взвалил ее на плечо и побежал дальше.
Раджа Мюда Саффир побоялся ввязаться в бой лично, но и не хотел лишиться девушки, поэтому, увидев, что люди в панике, ему не оставалось ничего иного, как остановить их, чтобы те на какое-то время задержали врага, а самому с девушкой ускользнуть в своей лодке.
Громко призывая воинов защитить его, он остановился в пяти-десяти ярдах от своей лодки, и в тот же момент показалось стадо мчащихся монстров, преследующих уносящего девушку дикаря. Старому радже удалось собрать вокруг себя несколько десятков воинов из соседних лодок. Своим же гребцам он велел забраться в лодку и быть готовыми к отплытию, как только они с девушкой окажутся на борту.
В свете неровного пламени костра воины-даяки являли собой устрашающее зрелище. Свирепое выражение их воинственных лиц подчеркивалось торчащими из ушей изогнутыми тигриными клыками, колышущимися в головных уборах длинными фазаньими перьями, яркой расцветкой боевой одежды, а также непонятными деталями на раскрашенных щитах. Для устрашения надвигающегося врага они приплясывали, завывали, угрожающе кричали.
Изловчившись бросить взгляд назад, Вирджиния Максон увидела, нечто такое, что навсегда останется у нее в памяти.
Сопровождаемый чудовищными тварями молодой гигант прыгнул в самую гущу сверкающих парангов вопящих дикарей, раздавая направо и налево яростные удары кнутом, разящие людей, словно стальной саблей. Воодушевляемые присутствием в задних рядах Мюда Саффира даяки не дрогнули, и тут на них налетели разъяренные безмозглые чудовища, последовавшие за своим вожаком.
Номер Десять выхватил у противника паранг, и в скором времени, подражая его примеру, таким же образом вооружились и остальные монстры. Нанося дикарям рубящие и колющие удары, они прокладывали себе путь сквозь плотные ряды неприятеля, покуда Мюда Саффир не увидел, что поражение неминуемо, и не припустил к лодке.
Спасаясь от сумасшедшего белого, который противопоставил их острым клинкам один лишь кнут из сыромятной кожи, даяки обратились в бегство, оставив позади четырех убитых монстров, и в панике бросились к двум лодкам. Тем временем Мюда Саффир уже успел покинуть остров.
Номер Тринадцать достиг кромки воды в тот миг, когда лодка раджи отчалила, устремляясь вверх по реке под мощным напором множества весел. На мгновение он застыл на берегу в позе, будто собирался прыгнуть следом за удаляющейся лодкой, но его удержало сознание того, что он не умеет плавать — к чему напрасная гибель, если она не спасет Вирджинию Максон.
Повернувшись к оставшимся лодкам, он увидел, что одна из них уже спущена на воду, а экипаж другой ведет отчаянное сражение с семеркой уцелевших монстров за право владения лодкой. Прыгнув в гущу сражающихся, он велел своим собратьям забраться в лодку, наполовину заполненную даяками. Затем столкнул ее в реку и запрыгнул сам.
Завязавшаяся в лодке смертельная битва была яростной и короткой. Острые паранги охотников за черепами не могли противостоять сверхчеловеческой силе монстров, которые безжалостно калечили дикарей, а затем вышвыривали за борт. А над всем этим столпотворением возвышалась могучая фигура страшного белого человека, одно присутствие которого парализовало волю коричневых воинов.
В ходе схватки погибло еще двое монстров, но даяки понесли неизмеримо большие потери. Охваченные ужасом дикари вскоре стали прыгать за борт, устрашенные в равной степени как силой противника, так и его жутким видом.
Когда в лодке оказалась жалкая горстка дикарей, Номеру Тринадцать пришло в голову использовать их в своих целях, так как они были знакомы с рекой и являлись опытными моряками. Он обратился к своим с приказом прекратить убийство, а уцелевших взять в плен. Монстры уже настолько привыкли подчиняться его командам, что моментально изменили тактику, и дикари один за другим были разоружены и взяты под стражу.
Далее Номер Тринадцать попытался изъясниться с ними, что ему удалось с большим трудом, ибо среди них нашелся лишь один воин, когда-либо имевший контакт с англичанином, но в конце концов при помощи жестов и нескольких известных дикарю слов он сумел растолковать тому, что пощадит его и его товарищей, если те помогут ему догнать Мюда Саффира и девушку.
Даяки не испытывали верноподданнических чувств к своему хозяину-мошеннику, поскольку как они сами, так и их родня, в течение многих поколений настрадались от жестоких и коварных деспотов, захвативших власть в их стране. Поэтому без труда удалось заручиться их поддержкой взамен на обещание сохранить им жизнь.
Номер Тринадцать обратил внимание на то, что, обращаясь к нему, они называли его «Булан», и в результате расспросов понял, что этот почетный титул они дали ему отчасти из-за его удивительных бойцовских качеств, а отчасти потому, что его лицо, появившееся в свете костра, показалось впечатлительным даякам похожим на тропическую луну, которую они почитали и боготворили. Как имя, так и сравнение понравились Номеру Тринадцать, и с этого времени он сам начал называть себя этим именем.
Заминка, вызванная сражением в лодке и последующими переговорами, позволила Мюда Саффиру оторваться от преследователей на значительное расстояние. Лодка раджи оказалась в одиночестве, поскольку единственная из восьми уцелевших избрала этот рукав реки, тогда как остальные лодки, спасаясь от страшного неприятеля, пустились по узенькому южному притоку.
Одному лишь вожаку Барунде было известно, какой маршрут выберет Мюда Саффир, и раджа терялся в догадках, куда подевались две лодки с людьми Барунды. Оставив Барунду и его людей сражаться с чужаками, он и мысли не допускал, что те понесут серьезные потери, а то, что у них захватят лодку, вообще не укладывалось в его сознании. Однако случилось именно так, и вторая лодка устремилась вниз по течению, чтобы не пересекаться с противником, который двинулся вверх по реке.
Таким образом, Барунда открыл путь белым к лодке раджи, которая неспешно двигалась вверх по течению, направляясь к далекой крепости. Барунда сообразил, что белый человек гонится за девушкой и только за ней. Видимо, он ничего не знал о сундуке с сокровищами, лежащем на дне лодки Мюда Саффира, либо же, если и знал, то он его ничуть не волновал. Так или иначе Барунда углядел шанс самому завладеть содержимым сундука и поэтому решил сослужить службу своему новому хозяину с более горячим рвением, нежели старому.
Булан с экипажем из даяков и уцелевшей пятеркой монстров поспешил вдогонку за лодкой раджи с его бесценным грузом. Уже шестеро созданий, результаты экспериментов профессора Максона, отдали свои жизни за его дочь, а остальные шесть устремились сквозь непроглядную тьму тропической ночи в глубь неизведанного Борнео, чтобы спасти ее от похитителей, рискуя при этом своими жизнями.
Далеко впереди на дне большой лодки лежала, съежившись в комочек, девушка, которую они пытались настичь и которая думала о человеке, чья сила, выдержка и упорство преодолеют все преграды и в конце концов спасут ее. Но успеет ли он? В этом и был весь вопрос.
Заинтригованная таинственным незнакомцем, она в который раз пыталась объяснить себе его появление на острове в тот самый момент, когда потребовалось спасти ее от чудовища, созданного ее отцом. Затем он непонятно куда исчез на несколько недель, а фон Хорн повел себя весьма странно, изображая полнейшее неведение относительно загадочного появления на острове молодого человека и его не менее загадочного исчезновения после того, как он спас ее от Номера Один. И теперь, когда ей вдруг понадобилась защита, он опять объявился самым таинственным образом, причем во главе жутких лагерных страшилищ.
Загадка эта оказалась слишком сложной, и она не смогла ее разрешить. Тут мысли девушки прервала смуглая рука раджи Мюда Саффира, обхватившая ее за талию и притянувшая к себе. Послышался жаркий, страстный шепот. Вырвавшись из объятий раджи, девушка вскочила на ноги, а когда тот попытался обнять ее снова, ударила его наотмашь по лицу сжатым кулачком.
Прямо за малайцем стоял тяжелый сундук профессора Максона. Пытаясь восстановить равновесие, раджа сделал шаг назад, налетел на препятствие, зашатался и, испустив проклятие, перелетел через сундук и бултыхнулся в темные воды реки.
X
— Я предупреждал вас, профессор, — холодно произнес фон Хорн.
— Я был не в себе, — пояснил тот. — Разве вы не видели, что я не в себе? О, почему вы не остановили меня? Вы-то были в здравом рассудке. Могли бы по крайней мере силой заставить меня отказаться от безумной навязчивой идеи, которой я был одержим все эти кошмарные месяцы. Теперь я нормален, но, увы, поздно, слишком поздно,
— Вы и ваша дочь усмотрели бы в любом моем действии лишь личную корысть, так как вам обоим было известно, что я хочу на ней жениться, — ответил фон Хорн. — У меня были связаны руки. Сейчас я сожалею, что ничего не предпринял, но вы же понимаете, в каком я находился положении.
— Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вернуть ее? — вскричал отец девушки. — Ведь должен же быть какой-нибудь выход. Спасите ее, фон Хорн, и вы получите не только мою дочь, но и мое состояние. Все, чем я владею, станет вашим, если вы вызволите ее из лап этих чудовищ.
— «Итаки» мы тоже лишились, — ответил доктор. — Есть только маленькая лодка, которую я спрятал в джунглях на всякий случай. На ней мы доберемся до Борнео, но что мы сможем сделать вчетвером против пятидесяти пиратов и дюжины монстров, произведенных вами на свет? Нет, профессор Максон, боюсь, что шансов слишком мало, хотя я готов отдать жизнь за спасение Вирджинии. Вы не позабудьте своего обещания, если нам это все же удастся?
— Ну что вы, доктор, — ответил профессор. — Клянусь вам что Вирджиния станет вашей женой, и я передам вам все мое состояние, если она будет спасена.
Синг Ли слышал весь разговор от начала до конца. В его раскосых глазах появилось странное выражение, когда фон Хорн потребовал от профессора подтверждения, но о том, что происходило в его проницательном мозгу, знал лишь он один.
Пускаться в дорогу в тот же день было уже поздно, так как стало смеркаться. Профессор Максон и фон Хорн пошли на участок лаборатории, чтобы выяснить размеры причиненного ущерба.
Когда они вернулись, Синг накрывал на веранде стол к ужину. Стараясь не привлекать к себе внимания, китаец вертелся вокруг, пытаясь не упустить ни слова из того, о чем говорили белые.
— Ничего не понимаю, фон Хорн, — сказал профессор Максон. — Никаких поломок. Видимо, обе двери были намеренно открыты кем-то, кто умеет обращаться с замками и засовами. Кто бы это мог быть?
— Не забывайте про Номер Тринадцать, — молвил доктор.
— Но сундук! — воскликнул профессор. — Зачем ему понадобился этот огромный, тяжеленный сундук?
— Может, решил, что в нем хранится сокровище, — предположил фон Хорн невинным тоном.
— Ерунда, коллега, — ответил профессор Максон. — Он ничегошеньки не знает ни о деньгах, ни о сокровищах, ни о том, к чему они вообще. Говорю вам, лабораторию открыл тот, кто понимает цену деньгам и кто хотел завладеть сундуком, но зачем ему понадобилось выпустить обитателей из загона, свыше моего разумения.
— А я говорю вам, профессор Максон, что это Номер Тринадцать и никто другой, — настаивал фон Хорн. — Я собственными глазами видел, как он повел за собой одиннадцать монстров, словно заправский вожак. Он оказался смышленее, чем мы предполагали. Получив от нас массу знаний, он начал соображать своим умом и сам дошел до того, чего не мог знать за неимением опыта.
— Но что ему нужно? — спросил профессор.
— Все очень просто, — проговорил фон Хорн. — Вы дали ему надежду, что в скором времени он переселится к вам с Вирджинией. С самого начала он безумно увлекся вашей дочерью, и вы до вчерашнего дня поощряли его увлечение. Потом к вам вернулся рассудок, и вы поставили его на место. А результат? Когда ему отказали в обещанном, он моментально решил захватить Вирджинию силой и с этой целью, воспользовавшись удивительно удачным для него стечением обстоятельств, освободил своих собратьев и поспешил с ними на берег в поисках Вирджинии, рассчитывая увезти ее на «Итаке». Там он встретил пиратов-малайцев, и они заключили союз, согласно которому Номер Тринадцать получает девушку, пираты доставляют его и его команду на Борнео, а взамен им достается сундук. Все очень просто и логично, профессор Максон, теперь-то вы понимаете?
— Возможно, вы правы, доктор, — ответил профессор. — Однако мы строим догадки, а дело стоит. Завтра у нас трудный день, так что нужно получше выспаться. Нам придется приложить все усилия, если мы хотим вырвать мою дорогую бедняжку из лап этого страшного бездушного создания.
В этот самый момент тот, кого профессор назвал страшным и бездушным, вошел в темное устье широкой реки, бравшей начало в самом сердце дикого Борнео. Его одиннадцать устрашающих спутников научились с грехом пополам работать веслами. Впереди на крошечном острове в середине потока их вожак увидел костер. К нему-то и направилась бесшумная лодка.
Наконец Номер Тринадцать различил вокруг костра человеческие фигуры и, подойдя ближе, убедился в том, что это были люди, за которыми они гнались вот уже несколько часов. Боевые лодки были наполовину вытащены на берег, а сами дикари готовились приступить к трапезе.
В свете костра он увидел смуглого малайца, тащившего девушку за руку к огню. Теперь Номер Тринадцать не сомневался в том, что достиг цели, и тихим голосом приказал удвоить скорость. В тот же миг вошедшую в круг света от костра лодку заметил один из даяков.
При виде неприятеля охотники за черепами бросились к своим лодкам. Устрашающая внешность захватчиков деморализовала кровожадных дикарей, и они поспешили обратиться в бегство.
Даяки действовали так быстро, что едва лодка с монстрами коснулась берега, как ближайшие лодки даяков оказались спущенными на воду, остальные же дикари бросились сломя голову на противоположный берег, где оставили свои суденышки. Среди них оказался и малаец, охранявший Вирджинию Максон. Оглянувшись на бегу, девушка узнала рослого белого человека, стоящего на носу приближающейся лодки.
— На помощь! Помогите! — закричала она. — Сюда! На этот берег!
В ту же секунду коричневая рука охранника залепила ей рот. Она стала вырываться, словно тигрица, в надежде выиграть время, но здоровенный как бык малаец взвалил ее на плечо и побежал дальше.
Раджа Мюда Саффир побоялся ввязаться в бой лично, но и не хотел лишиться девушки, поэтому, увидев, что люди в панике, ему не оставалось ничего иного, как остановить их, чтобы те на какое-то время задержали врага, а самому с девушкой ускользнуть в своей лодке.
Громко призывая воинов защитить его, он остановился в пяти-десяти ярдах от своей лодки, и в тот же момент показалось стадо мчащихся монстров, преследующих уносящего девушку дикаря. Старому радже удалось собрать вокруг себя несколько десятков воинов из соседних лодок. Своим же гребцам он велел забраться в лодку и быть готовыми к отплытию, как только они с девушкой окажутся на борту.
В свете неровного пламени костра воины-даяки являли собой устрашающее зрелище. Свирепое выражение их воинственных лиц подчеркивалось торчащими из ушей изогнутыми тигриными клыками, колышущимися в головных уборах длинными фазаньими перьями, яркой расцветкой боевой одежды, а также непонятными деталями на раскрашенных щитах. Для устрашения надвигающегося врага они приплясывали, завывали, угрожающе кричали.
Изловчившись бросить взгляд назад, Вирджиния Максон увидела, нечто такое, что навсегда останется у нее в памяти.
Сопровождаемый чудовищными тварями молодой гигант прыгнул в самую гущу сверкающих парангов вопящих дикарей, раздавая направо и налево яростные удары кнутом, разящие людей, словно стальной саблей. Воодушевляемые присутствием в задних рядах Мюда Саффира даяки не дрогнули, и тут на них налетели разъяренные безмозглые чудовища, последовавшие за своим вожаком.
Номер Десять выхватил у противника паранг, и в скором времени, подражая его примеру, таким же образом вооружились и остальные монстры. Нанося дикарям рубящие и колющие удары, они прокладывали себе путь сквозь плотные ряды неприятеля, покуда Мюда Саффир не увидел, что поражение неминуемо, и не припустил к лодке.
Спасаясь от сумасшедшего белого, который противопоставил их острым клинкам один лишь кнут из сыромятной кожи, даяки обратились в бегство, оставив позади четырех убитых монстров, и в панике бросились к двум лодкам. Тем временем Мюда Саффир уже успел покинуть остров.
Номер Тринадцать достиг кромки воды в тот миг, когда лодка раджи отчалила, устремляясь вверх по реке под мощным напором множества весел. На мгновение он застыл на берегу в позе, будто собирался прыгнуть следом за удаляющейся лодкой, но его удержало сознание того, что он не умеет плавать — к чему напрасная гибель, если она не спасет Вирджинию Максон.
Повернувшись к оставшимся лодкам, он увидел, что одна из них уже спущена на воду, а экипаж другой ведет отчаянное сражение с семеркой уцелевших монстров за право владения лодкой. Прыгнув в гущу сражающихся, он велел своим собратьям забраться в лодку, наполовину заполненную даяками. Затем столкнул ее в реку и запрыгнул сам.
Завязавшаяся в лодке смертельная битва была яростной и короткой. Острые паранги охотников за черепами не могли противостоять сверхчеловеческой силе монстров, которые безжалостно калечили дикарей, а затем вышвыривали за борт. А над всем этим столпотворением возвышалась могучая фигура страшного белого человека, одно присутствие которого парализовало волю коричневых воинов.
В ходе схватки погибло еще двое монстров, но даяки понесли неизмеримо большие потери. Охваченные ужасом дикари вскоре стали прыгать за борт, устрашенные в равной степени как силой противника, так и его жутким видом.
Когда в лодке оказалась жалкая горстка дикарей, Номеру Тринадцать пришло в голову использовать их в своих целях, так как они были знакомы с рекой и являлись опытными моряками. Он обратился к своим с приказом прекратить убийство, а уцелевших взять в плен. Монстры уже настолько привыкли подчиняться его командам, что моментально изменили тактику, и дикари один за другим были разоружены и взяты под стражу.
Далее Номер Тринадцать попытался изъясниться с ними, что ему удалось с большим трудом, ибо среди них нашелся лишь один воин, когда-либо имевший контакт с англичанином, но в конце концов при помощи жестов и нескольких известных дикарю слов он сумел растолковать тому, что пощадит его и его товарищей, если те помогут ему догнать Мюда Саффира и девушку.
Даяки не испытывали верноподданнических чувств к своему хозяину-мошеннику, поскольку как они сами, так и их родня, в течение многих поколений настрадались от жестоких и коварных деспотов, захвативших власть в их стране. Поэтому без труда удалось заручиться их поддержкой взамен на обещание сохранить им жизнь.
Номер Тринадцать обратил внимание на то, что, обращаясь к нему, они называли его «Булан», и в результате расспросов понял, что этот почетный титул они дали ему отчасти из-за его удивительных бойцовских качеств, а отчасти потому, что его лицо, появившееся в свете костра, показалось впечатлительным даякам похожим на тропическую луну, которую они почитали и боготворили. Как имя, так и сравнение понравились Номеру Тринадцать, и с этого времени он сам начал называть себя этим именем.
Заминка, вызванная сражением в лодке и последующими переговорами, позволила Мюда Саффиру оторваться от преследователей на значительное расстояние. Лодка раджи оказалась в одиночестве, поскольку единственная из восьми уцелевших избрала этот рукав реки, тогда как остальные лодки, спасаясь от страшного неприятеля, пустились по узенькому южному притоку.
Одному лишь вожаку Барунде было известно, какой маршрут выберет Мюда Саффир, и раджа терялся в догадках, куда подевались две лодки с людьми Барунды. Оставив Барунду и его людей сражаться с чужаками, он и мысли не допускал, что те понесут серьезные потери, а то, что у них захватят лодку, вообще не укладывалось в его сознании. Однако случилось именно так, и вторая лодка устремилась вниз по течению, чтобы не пересекаться с противником, который двинулся вверх по реке.
Таким образом, Барунда открыл путь белым к лодке раджи, которая неспешно двигалась вверх по течению, направляясь к далекой крепости. Барунда сообразил, что белый человек гонится за девушкой и только за ней. Видимо, он ничего не знал о сундуке с сокровищами, лежащем на дне лодки Мюда Саффира, либо же, если и знал, то он его ничуть не волновал. Так или иначе Барунда углядел шанс самому завладеть содержимым сундука и поэтому решил сослужить службу своему новому хозяину с более горячим рвением, нежели старому.
Булан с экипажем из даяков и уцелевшей пятеркой монстров поспешил вдогонку за лодкой раджи с его бесценным грузом. Уже шестеро созданий, результаты экспериментов профессора Максона, отдали свои жизни за его дочь, а остальные шесть устремились сквозь непроглядную тьму тропической ночи в глубь неизведанного Борнео, чтобы спасти ее от похитителей, рискуя при этом своими жизнями.
Далеко впереди на дне большой лодки лежала, съежившись в комочек, девушка, которую они пытались настичь и которая думала о человеке, чья сила, выдержка и упорство преодолеют все преграды и в конце концов спасут ее. Но успеет ли он? В этом и был весь вопрос.
Заинтригованная таинственным незнакомцем, она в который раз пыталась объяснить себе его появление на острове в тот самый момент, когда потребовалось спасти ее от чудовища, созданного ее отцом. Затем он непонятно куда исчез на несколько недель, а фон Хорн повел себя весьма странно, изображая полнейшее неведение относительно загадочного появления на острове молодого человека и его не менее загадочного исчезновения после того, как он спас ее от Номера Один. И теперь, когда ей вдруг понадобилась защита, он опять объявился самым таинственным образом, причем во главе жутких лагерных страшилищ.
Загадка эта оказалась слишком сложной, и она не смогла ее разрешить. Тут мысли девушки прервала смуглая рука раджи Мюда Саффира, обхватившая ее за талию и притянувшая к себе. Послышался жаркий, страстный шепот. Вырвавшись из объятий раджи, девушка вскочила на ноги, а когда тот попытался обнять ее снова, ударила его наотмашь по лицу сжатым кулачком.
Прямо за малайцем стоял тяжелый сундук профессора Максона. Пытаясь восстановить равновесие, раджа сделал шаг назад, налетел на препятствие, зашатался и, испустив проклятие, перелетел через сундук и бултыхнулся в темные воды реки.
X
УПУЩЕННЫЙ ШАНС
Находящийся в лодке сундук пробудил слепую жадность и алчность не у одного Мюда Саффира, и теперь, когда он послужил косвенной причиной приключившегося с раджой несчастья, даяки загорелись желанием извлечь из этого выгоду и окончательно покончить с малайцем.
Командир экипажа Нинака видел, как Мюда Саффир исчез в быстрых водах реки, но не отдал приказа вернуться и подобрать тонущего. Вместо этого он велел гребцам приналечь на. весла, и; когда Мюда Саффир вынырнул на поверхность, призывая о помощи, Нинака издевательски захохотал, пожелав незадачливому радже поскорее оказаться в брюхе ближайшего крокодила.
Разъяренный Мюда Саффир стал призывать гнев Аллаха и его пророка на голову Нинаки и его потомства до пятого колена, а также на могилы его предков и на мрачные черепа, висящие на балке его жилища. Затем он развернулся и быстрыми гребками поплыл к берегу.
Оказавшись владельцем и сундука, и девушки, Нинака сделался богачом, но без Мюда Саффира он не знал, кому предложить белую девушку за цену, которая оправдала бы риск и тяготы, связанные с ее пребыванием. Имея некоторый опыт общения с белыми, он знал, что человека, причинившего зло белой женщине, ожидает страшная кара. Нинака до самого утра обдумывал этот вопрос и наконец обратился к Вирджинии.
— Почему этот большой белый человек со своими орангутангами преследует нас? — спросил он. — Ему нужен сундук или ты?
— Во всяком случае не сундук, — ответила девушка. — Он хочет вернуть меня отцу, вот и все. Если ты отвезешь меня к моему отцу, то можешь оставить сундук себе, раз он тебе приглянулся.
Нинака испытующе взглянул на девушку. Очевидно, она представляет собой немалую ценность, и, если ее придержать, он сможет вытянуть у ее отца большой выкуп. Нужно подождать, а там видно будет. От девчонки можно избавиться в любой момент, если того потребуют обстоятельства. Река рядом, глубокая, темная, молчаливая, а ответственность за ее исчезновение он всегда сможет переложить на Мюда Саффира.
Вскоре после рассвета Нинака причалил лодку перед длинной постройкой на сваях, где общиной проживало миролюбивое племя туземцев. Спрятав сундук в прибрежных кустах, он поднялся вместе с девушкой по бревну с зарубками в виде ступеней на веранду длинного здания, которое тянулось на триста ярдов и напоминало огромную сороконожку.
Обитатели постройки оказали Нинаке и его экипажу достойный прием. По просьбе Нинаки Вирджинию заперли в темной каморке в глубине одного из жилых помещений без окон, выходящих на веранду, тянувшуюся вдоль всего здания. Туземка принесла ей пищу и воду, и пока пленница ела, не сводила с нее глаз, восхищаясь белой кожей и золотистыми волосами чужестранки.
Примерно в то же время, как Нинака причалил к берегу, Мюда Саффир из своего укрытия на берегу увидел знакомую боевую лодку, быстро несущуюся вверх по течению. Когда та приблизилась, он хотел было окликнуть гребцов, ибо на носу разглядел своих людей, но, приглядевшись, увидел, что за ними сидят пятеро страшных монстров, которые нанесли такой урон его войску, а на корме рядом с белым вожаком пристроился Барунда, и они ведут дружескую беседу. Мюда Саффир тут же передумал и нырнул в кусты.
Когда лодка исчезла за поворотом, раджа Мюда Саффир поднялся в полный рост, потрясая вслед кулаками, и, извергая страшные ругательства, проклял каждый волосок на голове изменника Барунды и предателя Нинаки. Затем он стал ждать появления какой-нибудь лодки, ибо кто из местных туземцев посмеет отказать ему, могущественному радже, в спасении!
Барунда и Булан со своим экипажем остановились на отдых у той же деревни, что и Нинака. Острый взгляд главаря даяков узнал лежащую на берегу лодку Мюда Саффира, но ничего не сказал своему белому спутнику о возможных осложнениях. Он хотел разведать, как обстоят дела прежде, чем окончательно примкнуть к той или другой стороне.
Поднявшись по бревну, служившему лестницей, он столкнулся с Нинакой, который с вытаращенными от ужаса глазами глядел на страшилищ, неуклюже карабкающихся по примитивной лестнице следом за проворными даяками и молодым белым гигантом.
— Что все это значит? — шепотом спросил Нинака у Барунды.
— Отныне они мои друзья, — ответил Барунда. — Где Мюда Саффир?
Нинака ткнул большим пальцем в сторону реки.
— Кто-то из крокодилов плотно поужинал, — ответил он со значением.
Барунда улыбнулся.
— А девушка? — продолжал он. — А сокровища?
Глаза Нинаки сузились.
— Они в надежных руках, — ответил он.
— Белый хочет получить девушку, — проговорил Барунда. — Он не подозревает, что ты человек Мюда Саффира. Если бы он догадался о том, что тебе известно местонахождение девушки, он вырвал бы из тебя правду, а потом убил. На сокровища ему наплевать. В этом сундуке добра хватит на двоих. Давай же будем друзьями. Вместе мы его поделим, иначе останемся без всего. Что скажешь, Нинака?
Нинака насупился. Он не собирался делиться наживой с кем бы то ни было, однако сообразил, что Барунда обдерет его как липку, поэтому хоть и неохотно, но согласился.
В течение всего разговора Булан находился рядом, однако, естественно, не понял ни слова из того, о чем говорили туземцы.
— Что он сказал? — спросил он у Барунды. — Видел ли он лодку с девушкой?
— Да, — ответил даяк. — Он говорит, что два часа тому назад вверх по реке прошла боевая лодка. Он отчетливо видел в ней девушку, а также знает, куда она держит путь и каким маршрутом, следуя по джунглям, их можно настигнуть на следующей стоянке.
Не подозревая подвоха, Булан был готов тут же отправиться в путь. Барунда же высказался на тот счет, что если вдруг лодка с девушкой вернется, хорошо бы иметь на берегу отряд людей, которые смогут ее задержать, и вызвался возглавить группу захвата. Тем временем Нинака, добавил он, даст проводников Булану и его отряду, чтобы те провели их по джунглям к месту, где предположительно остановится Мюда Саффир.
Таким образом, Булан с двумя проводниками даяками, получившими от Нинаки надлежащие инструкции, устремился в джунгли в то время, как девушка находилась от него всего в пятидесяти ярдах. Пробираясь сквозь лабиринты джунглей, маленький отряд из восьми человек устремился вглубь чащи.
После многочасового утомительного перехода проводники остановились, обсуждая маршрут. Жестами они дали понять Булану, что сомневаются в правильности дальнейшего маршрута и что они разойдутся в разные стороны, в то время как сам он, Булан, и его пять спутников останутся на месте.
— Мы пройдем немного вперед, — сказал проводник, — а потом вернемся и проведем вас в нужном направлении.
Булан не усмотрел в этом никакого подвоха и без тени подозрения уселся на поваленном дереве, провожая взглядом обоих проводников, разошедшихся в разные стороны. Оказавшись вне пределов видимости, оба проводника повернули назад и встретились позади тех, кого бросили на произвол судьбы, а через мгновение они уже спешили к общинной хижине туземцев.
По прошествии часа в голове у Булана зародились сомнения, и с течением времени он понял, что его с товарищами оставили посреди незнакомых троп джунглей.
Как только Булан и его сподвижники растворились в джунглях, Барунда и Нинака Поспешно отчалили с сундуком и девушкой на борту, устремившись к необжитым и неприступным внутренним территориям.
Надежда Вирджинии Максон на спасение стала меркнуть, ибо проходили часы, а отряд спасателей все не появлялся. Где-то позади гналась за ними лодка, а управлял ею молодой гигант, ни на мгновение не покидавший ее мыслей.
Часами напрягала она глаза с кормы лодки, уносящей ее вглубь дикого Борнео. Время от времени на том и другом берегу проплывали туземные общинные дома, и девушка не уставала поражаться миру и спокойствию, царившим в этих маленьких селениях. Складывалось впечатление, будто они проезжают по шоссе через цивилизованные поселения, хотя девушка и знала, что мужчины, которые развалились на верандах и безмятежно попыхивают сигаретами или жуют бетель, являются охотниками за черепами, и что на балках над их головами висят жуткие трофеи, свидетельствовавшие об их доблести.
Переведя взгляд с них на своих стражников, она с отчетливостью ощутила, что предпочла бы оказаться пленницей в одном из этих селений, так как там по крайней мере она сумела бы связаться с отцом, либо ее обнаружила бы спасательная группа. Постепенно эта идея овладела ею, и она стала думать о том, как бы убежать, если они хоть на минуту пристанут к берегу. И хотя они дважды останавливались, ее бдительные охранники не дали ни малейшей возможности осуществить задуманное.
В течение всего дня Барунда и Нинака гнали экипаж вперед, позволяя лишь короткие передышки, и не остановились даже, когда на реку опустилась ночь. Лодка стремительно летела по извилистой протоке, которая стала значительно уже и, зажатая скалистыми берегами, превратилась в бурный поток.
Туземные жилища встречались все реже, пока совсем не исчезли. Лес поредел. Сознавая всю безнадежность своего положения, Вирджиния Максон не находила себе места. Каждый взмах весел увозил ее все дальше и дальше от друзей, как и от возможности побега. А с наступлением темноты ее охватили страхи, которые одолевают человека с заходом солнца.
Барунда и Нинака перешептывались гортанным шепотом, и испуганная девушка решила, что речь идет о ней. Между тем лодка ценой отчаянных усилий гребцов вырвалась из стремительной теснины и вышла на участок со спокойным течением.
Вирджиния украдкой наблюдала за Нинакой и Барундой, поглощенных беседой и не глядевших в ее сторону. Гребцы сидели к ней спинами. Девушка бесшумно поднялась и, пригнувшись, подобралась к борту лодки. На мгновение замерла, и затем беззвучно Нырнула и исчезла в чёрной воде.
Лодку слегка качнуло. Барнуда поднял голову, чтобы выяснить, в чем дело, но в первый миг ни он, ни его собеседник не обратили внимания на отсутствие девушки. Первым ее исчезновение заметил Нинака и приказал гребцам остановиться. Затем лодка повернула назад и в течение получаса обыскивала нижний участок реки.
Как только над головой Вирджинии Максон сомкнулись волны, она поплыла под водой к противоположному берегу. Она посчитала, что если ее хватятся, то станут искать у ближнего берега, поэтому решила перехитрить их, хотя ей и предстояло преодолеть двойное расстояние.
Вскоре девушка выплыла на поверхность и Огляделась. В нескольких ярдах от себя она увидела фосфоресцирующий блеск воды на поднятых веслах, — лодка по команде Нинаки остановилась. Затем темная масса двинулась вниз в ее сторону.
Девушка снова нырнула под воду и сильными гребками поплыла к суше. Выплыв на поверхность в очередной раз, она с ужасом увидела лодку вблизи от себя. Та медленно сворачивала в ее сторону, с носа раздался крик впередсмотрящего. Ее увидели.
Командир экипажа Нинака видел, как Мюда Саффир исчез в быстрых водах реки, но не отдал приказа вернуться и подобрать тонущего. Вместо этого он велел гребцам приналечь на. весла, и; когда Мюда Саффир вынырнул на поверхность, призывая о помощи, Нинака издевательски захохотал, пожелав незадачливому радже поскорее оказаться в брюхе ближайшего крокодила.
Разъяренный Мюда Саффир стал призывать гнев Аллаха и его пророка на голову Нинаки и его потомства до пятого колена, а также на могилы его предков и на мрачные черепа, висящие на балке его жилища. Затем он развернулся и быстрыми гребками поплыл к берегу.
Оказавшись владельцем и сундука, и девушки, Нинака сделался богачом, но без Мюда Саффира он не знал, кому предложить белую девушку за цену, которая оправдала бы риск и тяготы, связанные с ее пребыванием. Имея некоторый опыт общения с белыми, он знал, что человека, причинившего зло белой женщине, ожидает страшная кара. Нинака до самого утра обдумывал этот вопрос и наконец обратился к Вирджинии.
— Почему этот большой белый человек со своими орангутангами преследует нас? — спросил он. — Ему нужен сундук или ты?
— Во всяком случае не сундук, — ответила девушка. — Он хочет вернуть меня отцу, вот и все. Если ты отвезешь меня к моему отцу, то можешь оставить сундук себе, раз он тебе приглянулся.
Нинака испытующе взглянул на девушку. Очевидно, она представляет собой немалую ценность, и, если ее придержать, он сможет вытянуть у ее отца большой выкуп. Нужно подождать, а там видно будет. От девчонки можно избавиться в любой момент, если того потребуют обстоятельства. Река рядом, глубокая, темная, молчаливая, а ответственность за ее исчезновение он всегда сможет переложить на Мюда Саффира.
Вскоре после рассвета Нинака причалил лодку перед длинной постройкой на сваях, где общиной проживало миролюбивое племя туземцев. Спрятав сундук в прибрежных кустах, он поднялся вместе с девушкой по бревну с зарубками в виде ступеней на веранду длинного здания, которое тянулось на триста ярдов и напоминало огромную сороконожку.
Обитатели постройки оказали Нинаке и его экипажу достойный прием. По просьбе Нинаки Вирджинию заперли в темной каморке в глубине одного из жилых помещений без окон, выходящих на веранду, тянувшуюся вдоль всего здания. Туземка принесла ей пищу и воду, и пока пленница ела, не сводила с нее глаз, восхищаясь белой кожей и золотистыми волосами чужестранки.
Примерно в то же время, как Нинака причалил к берегу, Мюда Саффир из своего укрытия на берегу увидел знакомую боевую лодку, быстро несущуюся вверх по течению. Когда та приблизилась, он хотел было окликнуть гребцов, ибо на носу разглядел своих людей, но, приглядевшись, увидел, что за ними сидят пятеро страшных монстров, которые нанесли такой урон его войску, а на корме рядом с белым вожаком пристроился Барунда, и они ведут дружескую беседу. Мюда Саффир тут же передумал и нырнул в кусты.
Когда лодка исчезла за поворотом, раджа Мюда Саффир поднялся в полный рост, потрясая вслед кулаками, и, извергая страшные ругательства, проклял каждый волосок на голове изменника Барунды и предателя Нинаки. Затем он стал ждать появления какой-нибудь лодки, ибо кто из местных туземцев посмеет отказать ему, могущественному радже, в спасении!
Барунда и Булан со своим экипажем остановились на отдых у той же деревни, что и Нинака. Острый взгляд главаря даяков узнал лежащую на берегу лодку Мюда Саффира, но ничего не сказал своему белому спутнику о возможных осложнениях. Он хотел разведать, как обстоят дела прежде, чем окончательно примкнуть к той или другой стороне.
Поднявшись по бревну, служившему лестницей, он столкнулся с Нинакой, который с вытаращенными от ужаса глазами глядел на страшилищ, неуклюже карабкающихся по примитивной лестнице следом за проворными даяками и молодым белым гигантом.
— Что все это значит? — шепотом спросил Нинака у Барунды.
— Отныне они мои друзья, — ответил Барунда. — Где Мюда Саффир?
Нинака ткнул большим пальцем в сторону реки.
— Кто-то из крокодилов плотно поужинал, — ответил он со значением.
Барунда улыбнулся.
— А девушка? — продолжал он. — А сокровища?
Глаза Нинаки сузились.
— Они в надежных руках, — ответил он.
— Белый хочет получить девушку, — проговорил Барунда. — Он не подозревает, что ты человек Мюда Саффира. Если бы он догадался о том, что тебе известно местонахождение девушки, он вырвал бы из тебя правду, а потом убил. На сокровища ему наплевать. В этом сундуке добра хватит на двоих. Давай же будем друзьями. Вместе мы его поделим, иначе останемся без всего. Что скажешь, Нинака?
Нинака насупился. Он не собирался делиться наживой с кем бы то ни было, однако сообразил, что Барунда обдерет его как липку, поэтому хоть и неохотно, но согласился.
В течение всего разговора Булан находился рядом, однако, естественно, не понял ни слова из того, о чем говорили туземцы.
— Что он сказал? — спросил он у Барунды. — Видел ли он лодку с девушкой?
— Да, — ответил даяк. — Он говорит, что два часа тому назад вверх по реке прошла боевая лодка. Он отчетливо видел в ней девушку, а также знает, куда она держит путь и каким маршрутом, следуя по джунглям, их можно настигнуть на следующей стоянке.
Не подозревая подвоха, Булан был готов тут же отправиться в путь. Барунда же высказался на тот счет, что если вдруг лодка с девушкой вернется, хорошо бы иметь на берегу отряд людей, которые смогут ее задержать, и вызвался возглавить группу захвата. Тем временем Нинака, добавил он, даст проводников Булану и его отряду, чтобы те провели их по джунглям к месту, где предположительно остановится Мюда Саффир.
Таким образом, Булан с двумя проводниками даяками, получившими от Нинаки надлежащие инструкции, устремился в джунгли в то время, как девушка находилась от него всего в пятидесяти ярдах. Пробираясь сквозь лабиринты джунглей, маленький отряд из восьми человек устремился вглубь чащи.
После многочасового утомительного перехода проводники остановились, обсуждая маршрут. Жестами они дали понять Булану, что сомневаются в правильности дальнейшего маршрута и что они разойдутся в разные стороны, в то время как сам он, Булан, и его пять спутников останутся на месте.
— Мы пройдем немного вперед, — сказал проводник, — а потом вернемся и проведем вас в нужном направлении.
Булан не усмотрел в этом никакого подвоха и без тени подозрения уселся на поваленном дереве, провожая взглядом обоих проводников, разошедшихся в разные стороны. Оказавшись вне пределов видимости, оба проводника повернули назад и встретились позади тех, кого бросили на произвол судьбы, а через мгновение они уже спешили к общинной хижине туземцев.
По прошествии часа в голове у Булана зародились сомнения, и с течением времени он понял, что его с товарищами оставили посреди незнакомых троп джунглей.
Как только Булан и его сподвижники растворились в джунглях, Барунда и Нинака Поспешно отчалили с сундуком и девушкой на борту, устремившись к необжитым и неприступным внутренним территориям.
Надежда Вирджинии Максон на спасение стала меркнуть, ибо проходили часы, а отряд спасателей все не появлялся. Где-то позади гналась за ними лодка, а управлял ею молодой гигант, ни на мгновение не покидавший ее мыслей.
Часами напрягала она глаза с кормы лодки, уносящей ее вглубь дикого Борнео. Время от времени на том и другом берегу проплывали туземные общинные дома, и девушка не уставала поражаться миру и спокойствию, царившим в этих маленьких селениях. Складывалось впечатление, будто они проезжают по шоссе через цивилизованные поселения, хотя девушка и знала, что мужчины, которые развалились на верандах и безмятежно попыхивают сигаретами или жуют бетель, являются охотниками за черепами, и что на балках над их головами висят жуткие трофеи, свидетельствовавшие об их доблести.
Переведя взгляд с них на своих стражников, она с отчетливостью ощутила, что предпочла бы оказаться пленницей в одном из этих селений, так как там по крайней мере она сумела бы связаться с отцом, либо ее обнаружила бы спасательная группа. Постепенно эта идея овладела ею, и она стала думать о том, как бы убежать, если они хоть на минуту пристанут к берегу. И хотя они дважды останавливались, ее бдительные охранники не дали ни малейшей возможности осуществить задуманное.
В течение всего дня Барунда и Нинака гнали экипаж вперед, позволяя лишь короткие передышки, и не остановились даже, когда на реку опустилась ночь. Лодка стремительно летела по извилистой протоке, которая стала значительно уже и, зажатая скалистыми берегами, превратилась в бурный поток.
Туземные жилища встречались все реже, пока совсем не исчезли. Лес поредел. Сознавая всю безнадежность своего положения, Вирджиния Максон не находила себе места. Каждый взмах весел увозил ее все дальше и дальше от друзей, как и от возможности побега. А с наступлением темноты ее охватили страхи, которые одолевают человека с заходом солнца.
Барунда и Нинака перешептывались гортанным шепотом, и испуганная девушка решила, что речь идет о ней. Между тем лодка ценой отчаянных усилий гребцов вырвалась из стремительной теснины и вышла на участок со спокойным течением.
Вирджиния украдкой наблюдала за Нинакой и Барундой, поглощенных беседой и не глядевших в ее сторону. Гребцы сидели к ней спинами. Девушка бесшумно поднялась и, пригнувшись, подобралась к борту лодки. На мгновение замерла, и затем беззвучно Нырнула и исчезла в чёрной воде.
Лодку слегка качнуло. Барнуда поднял голову, чтобы выяснить, в чем дело, но в первый миг ни он, ни его собеседник не обратили внимания на отсутствие девушки. Первым ее исчезновение заметил Нинака и приказал гребцам остановиться. Затем лодка повернула назад и в течение получаса обыскивала нижний участок реки.
Как только над головой Вирджинии Максон сомкнулись волны, она поплыла под водой к противоположному берегу. Она посчитала, что если ее хватятся, то станут искать у ближнего берега, поэтому решила перехитрить их, хотя ей и предстояло преодолеть двойное расстояние.
Вскоре девушка выплыла на поверхность и Огляделась. В нескольких ярдах от себя она увидела фосфоресцирующий блеск воды на поднятых веслах, — лодка по команде Нинаки остановилась. Затем темная масса двинулась вниз в ее сторону.
Девушка снова нырнула под воду и сильными гребками поплыла к суше. Выплыв на поверхность в очередной раз, она с ужасом увидела лодку вблизи от себя. Та медленно сворачивала в ее сторону, с носа раздался крик впередсмотрящего. Ее увидели.