В задней комнате в потолке был люк.
– Придвиньте комод под люк, – сказала она. – Вскарабкайтесь на чердак и закройте люк за собой. Им никогда вас здесь не найти.
Билли придвинул старинный комод под отверстие, и через минуту оба друга очутились в душной атмосфере непроветриваемого чердака. Им было слышно, как миссис Шортер отодвинула комод на обычное место и засеменила по лестнице.
Почти немедленно вслед за этим до них донесся гудок автомобиля, а затем в домике раздались мужские голоса. Почти около часа ждали они, задыхаясь в спертом воздухе чулана, затем снова услышали шум мотора, который постепенно удалялся.
Вскоре после этого снизу раздался голос миссис Шортер:
– Можете выходить. Уехали!
Когда они спустились с чердака, она повела их на кухню.
– Я приготовила вам обед, пока они тут толкались, – объяснила она. – Когда вы поедите, вы можете спрятаться на гумне, пока не стемнеет, а потом мой старик довезет вас до Додсона; это узловая станция. Оттуда вы можете легко уехать на поезде. Я им сказала, что вы отправились в Олас, это совсем в другой стороне. Они туда и поехали с обоими бродягами.
– Но бог ты мой, нелегко мне пришлось! Я не мастерица врать, и за всю свою жизнь не рассказала так много всяких историй, как сегодня. Я им сказала, что вас было двое и что высокий был рыжий, а маленький весь изрыт оспой. Тогда они заявили, что это, верно, были совсем не те, которых они искали. И, бог ты мой, как они проклинали обоих бродяг, которые их напрасно сюда вызвали. Но они все же отправились в Олас и останутся с носом!
И она нервно засмеялась.
Мистер Шортер вернулся уже в сумерки. Когда жена рассказала ему все, что случилось, он заявил, что сам повезет "обоих мальчиков" до самой Мексики, если не будет иного выхода.
– Додсон тоже достаточно далеко отсюда, – уверял его Бридж.
Поздно ночью благодарный фермер высадил их у станции.
Час спустя они мчались к югу по тихоокеанской железнодорожной линии.
Бридж с наслаждением развалился на красном плюшевом сиденье курительного вагона и сладко потянулся.
– Правда, шикарно? – сказал Билли.
Глава X
Глава XI
Глава XII
– Придвиньте комод под люк, – сказала она. – Вскарабкайтесь на чердак и закройте люк за собой. Им никогда вас здесь не найти.
Билли придвинул старинный комод под отверстие, и через минуту оба друга очутились в душной атмосфере непроветриваемого чердака. Им было слышно, как миссис Шортер отодвинула комод на обычное место и засеменила по лестнице.
Почти немедленно вслед за этим до них донесся гудок автомобиля, а затем в домике раздались мужские голоса. Почти около часа ждали они, задыхаясь в спертом воздухе чулана, затем снова услышали шум мотора, который постепенно удалялся.
Вскоре после этого снизу раздался голос миссис Шортер:
– Можете выходить. Уехали!
Когда они спустились с чердака, она повела их на кухню.
– Я приготовила вам обед, пока они тут толкались, – объяснила она. – Когда вы поедите, вы можете спрятаться на гумне, пока не стемнеет, а потом мой старик довезет вас до Додсона; это узловая станция. Оттуда вы можете легко уехать на поезде. Я им сказала, что вы отправились в Олас, это совсем в другой стороне. Они туда и поехали с обоими бродягами.
– Но бог ты мой, нелегко мне пришлось! Я не мастерица врать, и за всю свою жизнь не рассказала так много всяких историй, как сегодня. Я им сказала, что вас было двое и что высокий был рыжий, а маленький весь изрыт оспой. Тогда они заявили, что это, верно, были совсем не те, которых они искали. И, бог ты мой, как они проклинали обоих бродяг, которые их напрасно сюда вызвали. Но они все же отправились в Олас и останутся с носом!
И она нервно засмеялась.
Мистер Шортер вернулся уже в сумерки. Когда жена рассказала ему все, что случилось, он заявил, что сам повезет "обоих мальчиков" до самой Мексики, если не будет иного выхода.
– Додсон тоже достаточно далеко отсюда, – уверял его Бридж.
Поздно ночью благодарный фермер высадил их у станции.
Час спустя они мчались к югу по тихоокеанской железнодорожной линии.
Бридж с наслаждением развалился на красном плюшевом сиденье курительного вагона и сладко потянулся.
– Правда, шикарно? – сказал Билли.
Глава X
Эль-Пазо
Только через сутки Фланнагэн сообразил, что его провели и что это дело фермерши.
Он догадался об этом после рассказов обоих бродяг, а когда вернулся на ферму и услышал сбивчивые и противоречивые показания Шортеров – мужа и жены, то совершенно убедился в этом.
Тогда он телеграфировал в управление чикагской полиции и получил необходимое распоряжение продолжать преследование бежавшего Байрна.
Таким образом несколько дней спустя агент Фланнагэн высадился в Эль-Пазо, привлеченный сюда скудными сведениями, собранными с большим трудом по дороге.
Даже выйдя из поезда, он не был вполне уверен, что шел по верному следу. Несмотря на это, он все же сразу отправился в телеграфную контору и дал телеграмму своему начальнику, что он напал на горячий след беглеца:
В действительности след был гораздо "горячее", чем он себе представлял: в эту самую минуту Билли и Бридж находились не более чем в двух кварталах от него и обсуждали, что им делать.
– Я думаю, – сказал Билли, – что мне следует перейти границу. Я никогда не буду в безопасности в Соединенных Штатах, а при тех волнениях, которые сейчас происходят в Мексике, я там великолепнейшим образом затеряюсь.
– У вас же, дружище, все в порядке, – продолжал он. – Вам не нужно скрываться, потому что вы ничего не сделали. Я не знаю, от чего вы там удираете, но уверен, что это не имеет ничего общего с полицией. Поэтому мы здесь расстанемся. Вы были бы болваном, если бы перешли границу без надобности. Ведь там, если вы не попадетесь в руки Виллы, то вас заберут каранзисты или цапатисты. Из всего того, что я слышал с тех пор, как мы высадились в Эль-Пазо, нужно думать, что в Мексике за каждым кустом прячется по бандиту.
– Сегодня вечером мы в последний раз пообедаем вместе, а потом я тронусь в путь. – Он помолчал немного, а затем прибавил: – Мне очень жаль расставаться с вами, Бридж. Вы самый лучший парень, которого я когда-либо встречал.
Бридж скрутил папироску, а затем заговорил:
– Ваши слова, в общем, преисполнены мудрости, мой друг! Очень мало шансов, что двое бродяг, как мы, без денег, пешком могли бы протянуть больше недели в восставшей Мексике. Но... уже много лет прошло с тех пор, как я в последний раз следовал голосу мудрости. Поэтому я иду с вами!
Билли ухмыльнулся. Он не мог скрыть своего удовольствия.
– Вы совершеннолетний, – сказал он, – и молоко обсохло у вас на губах, поэтому решайте сами. Пойдемте теперь закусим. У нас осталось немного от двадцати пяти долларов.
Они вошли вместе в пивную, в которой, как помнил Бридж, можно было, купив большую кружку пива, получить даровую закуску.
В пивной были расставлены небольшие столики. Спросив две кружки пива, Билли и Бридж понесли их к столику, стоявшему в дальнем углу у задней двери.
Бридж уселся сторожить пиво, а Билли прошел к прилавку и забрал все, что дал ему не особенно щедрый хозяин.
Вернувшись к столику, он уселся спиной к стене, согласно своей давнишней привычке. В таком положении он видел всех сидящих в зале и мог сразу оглядеть всякого вновь входящего.
– Жилистый парень этот молодчик, – сказал Билли, указывая на стража даровых закусок. – Я забрал у него еды разве что на двух канареек, а он еще заставил меня половину отдать обратно.
Бридж засмеялся.
– Ну, вы не так-то уж мало набрали, – заметил он. – Я знаю пивные, в которых вас обвинили бы в краже, если бы вы взяли столько, сколько у вас на тарелке.
– А пиво дрянь! – заявил Билли.
– Здесь оно всегда скверное, – согласился Бридж. Билли поднял кружку и улыбнулся.
– За здоровье... – начал он и осекся.
Взгляд его, направленный поверх головы спутника, упал на фигуру высокого мужчины, входившего в этот момент в низкую дверь.
В ту же минуту глаза того тоже остановились на Билли. Оба одновременно узнали друг друга. Мужчина бросился через всю комнату прямо к их столику.
Билли вскочил со стула. Бридж, догадавшись, что что-то случилось, тоже встал и оглянулся.
– Фланнагэн! – воскликнул он.
Агент лихорадочно вытаскивал револьвер, который, как назло, застрял у него в кармане. Байрн тоже схватился за свое оружие, но Бридж вовремя остановил его руку.
– Только не это, Билли! – закричал он. – За вами дверь. Вот!
И он толкнул Билли к двери, находящейся за ним.
Байрн все еще держал кружку пива; Фланнагэн был совсем близко. Бридж открыл дверь и старался протиснуть в нее Билли, но тот колебался. Он видел, что было невозможно успеть закрыть дверь изнутри. А имелась ли там задвижка?
Фланнагэн все еще возился с револьвером, застрявшим в подкладке кармана. Он рычал от ярости и кричал Билли, что он арестован.
Все посетители пивной повскакали с мест. Некоторые из них двинулись к агенту и его добыче, но трудно было сказать, руководило ли ими простое любопытство или иное чувство.
Фланнагэн скорее чувствовал, чем видел, что посетители пивной теснят его; но в эту минуту ему удалось, наконец, вытащить револьвер. Это было как раз в тот момент, когда Билли уже двинулся к двери. Когда в руках полисмена блеснул револьвер, стало понятно, почему Билли так упорно держался своей кружки пива.
Он швырнул ее левой рукой. Даже Фланнагэн должен был сознаться, что это был ловкий удар. Кружка со страшной силой ударилась прямо в лицо Фланнагэну, разбилась и захлестнула ему глаза пивом.
Сплевывая и бешено ругаясь, Фланнагэн невольно остановился, а когда вытер глаза, Билли Байрн уже исчез в соседней комнате и запер за собой дверь.
Комната, в которой очутились Билли и Бридж, оказалась очень мала. В середине ее стоял большой круглый стол, вокруг которого сидело шесть игроков в покер. Над столом висела электрическая лампа, бросавшая сильный свет на играющих.
Билли оглянулся, как затравленный зверь, ища выхода, но увидел, что кроме двери, в которую они вошли» в комнате было только одно отверстие – небольшое окно с крепкой решеткой. Они попали в настоящую западню.
При их появлении люди, сидящие за столом, разом перестали играть. Некоторые из них поднялись со своих мест. Билли не обращал на них никакого внимания. Он навалился на дверь плечом, потому что не оказалось ни задвижки, ни замка.
Фланнагэн с противоположной стороны прилагал все усилия, чтобы открыть дверь, но крепость казалась неприступной. Билли Байрн торопливо изобретал разные безумные планы бегства, но ни один из них не давал ни малейшей надежды на успех.
Игроки у стола волновались, требуя объяснения. Двое из них приблизились к Билли с явным намерением "вышибить" непрошенного гостя из комнаты. Билли повернулся к ним.
– Несчастные вы ослы! – закричал он. – Разве вы не понимаете, что там облава? Шпики заняли все ходы.
Тут поднялась неописуемая тревога. Карты, фишки и деньги исчезли, как бы по волшебству. Из-под стола появились старые газеты и засаленные журналы. В один миг комната из игорного притона превратилась в невинную читальню.
Билли усмехнулся. Фланнагэн прекратил свои попытки высадить дверь и увещевал Билли сдаться добровольно. Байрн снова вытащил револьвер и знаком подозвал Бриджа к себе.
– Следуйте за мной, – прошептал он, – но не двигайтесь до тех пор, пока я не тронусь с места.
Затем, повернувшись к двери, закричал:
– Эй ты, толстая свинья! Тебе и несчастного калеку не захватить, не то что Билли Байрна. Перестань стучать, а не то я выйду и разделаюсь с тобой!
Если Билли своими словами намеревался пробудить в Фланнагэне ярость, то он блестяще этого достиг. За дверью поднялась невероятная ругань, а затем Фланнагэн изо всех сил навалился на дверь.
Билли выстрелил в электрическую лампу, осколки которой полетели на стол, и отскочил в сторону. Дверь распахнулась, и Фланнагэн с разбега влетел в темную комнату, налетел на подставленную ему ногу и свалился на невинных читателей, из которых некоторые держали журналы вверх ногами и не выпускали их из дрожащих рук несмотря на то, что свет погас.
Билли Байрн и Бридж одновременно кинулись в открытую дверь, захлопнули ее за собой и побежали через пивную на улицу.
Тем временем в маленькой комнатке происходило следующее:
Когда Фланнагэн влетел в комнату, перепуганные игроки вскочили и бросились к дверям; но агент так быстро побежал за ними, что только двоим удалось выскользнуть из комнаты. Один из них захлопнул дверь перед самым носом своих товарищей, а пока они тискались и толкали друг друга, Фланнагэн уже оказался среди них.
В кромешной тьме он не мог никого узнать, но отогнал всех от двери и встал сам спиной к ней. Все находившиеся в комнате оказались его пленниками!
Он пригрозил им, что будет стрелять при первом же их движении, а затем снова открыл дверь, шагнул наружу и приказал пленникам выходить по одному.
Он так и впивался в лицо каждого проходившего мимо. Вот уже вышли все, а Байрна все не видно! Дрожа от волнения, зажег он свой электрический фонарь и снова вошел в комнату. Она была пуста.
Только тут понял злополучный сыщик, что добыча ушла из самых его рук…
Он догадался об этом после рассказов обоих бродяг, а когда вернулся на ферму и услышал сбивчивые и противоречивые показания Шортеров – мужа и жены, то совершенно убедился в этом.
Тогда он телеграфировал в управление чикагской полиции и получил необходимое распоряжение продолжать преследование бежавшего Байрна.
Таким образом несколько дней спустя агент Фланнагэн высадился в Эль-Пазо, привлеченный сюда скудными сведениями, собранными с большим трудом по дороге.
Даже выйдя из поезда, он не был вполне уверен, что шел по верному следу. Несмотря на это, он все же сразу отправился в телеграфную контору и дал телеграмму своему начальнику, что он напал на горячий след беглеца:
В действительности след был гораздо "горячее", чем он себе представлял: в эту самую минуту Билли и Бридж находились не более чем в двух кварталах от него и обсуждали, что им делать.
– Я думаю, – сказал Билли, – что мне следует перейти границу. Я никогда не буду в безопасности в Соединенных Штатах, а при тех волнениях, которые сейчас происходят в Мексике, я там великолепнейшим образом затеряюсь.
– У вас же, дружище, все в порядке, – продолжал он. – Вам не нужно скрываться, потому что вы ничего не сделали. Я не знаю, от чего вы там удираете, но уверен, что это не имеет ничего общего с полицией. Поэтому мы здесь расстанемся. Вы были бы болваном, если бы перешли границу без надобности. Ведь там, если вы не попадетесь в руки Виллы, то вас заберут каранзисты или цапатисты. Из всего того, что я слышал с тех пор, как мы высадились в Эль-Пазо, нужно думать, что в Мексике за каждым кустом прячется по бандиту.
– Сегодня вечером мы в последний раз пообедаем вместе, а потом я тронусь в путь. – Он помолчал немного, а затем прибавил: – Мне очень жаль расставаться с вами, Бридж. Вы самый лучший парень, которого я когда-либо встречал.
Бридж скрутил папироску, а затем заговорил:
– Ваши слова, в общем, преисполнены мудрости, мой друг! Очень мало шансов, что двое бродяг, как мы, без денег, пешком могли бы протянуть больше недели в восставшей Мексике. Но... уже много лет прошло с тех пор, как я в последний раз следовал голосу мудрости. Поэтому я иду с вами!
Билли ухмыльнулся. Он не мог скрыть своего удовольствия.
– Вы совершеннолетний, – сказал он, – и молоко обсохло у вас на губах, поэтому решайте сами. Пойдемте теперь закусим. У нас осталось немного от двадцати пяти долларов.
Они вошли вместе в пивную, в которой, как помнил Бридж, можно было, купив большую кружку пива, получить даровую закуску.
В пивной были расставлены небольшие столики. Спросив две кружки пива, Билли и Бридж понесли их к столику, стоявшему в дальнем углу у задней двери.
Бридж уселся сторожить пиво, а Билли прошел к прилавку и забрал все, что дал ему не особенно щедрый хозяин.
Вернувшись к столику, он уселся спиной к стене, согласно своей давнишней привычке. В таком положении он видел всех сидящих в зале и мог сразу оглядеть всякого вновь входящего.
– Жилистый парень этот молодчик, – сказал Билли, указывая на стража даровых закусок. – Я забрал у него еды разве что на двух канареек, а он еще заставил меня половину отдать обратно.
Бридж засмеялся.
– Ну, вы не так-то уж мало набрали, – заметил он. – Я знаю пивные, в которых вас обвинили бы в краже, если бы вы взяли столько, сколько у вас на тарелке.
– А пиво дрянь! – заявил Билли.
– Здесь оно всегда скверное, – согласился Бридж. Билли поднял кружку и улыбнулся.
– За здоровье... – начал он и осекся.
Взгляд его, направленный поверх головы спутника, упал на фигуру высокого мужчины, входившего в этот момент в низкую дверь.
В ту же минуту глаза того тоже остановились на Билли. Оба одновременно узнали друг друга. Мужчина бросился через всю комнату прямо к их столику.
Билли вскочил со стула. Бридж, догадавшись, что что-то случилось, тоже встал и оглянулся.
– Фланнагэн! – воскликнул он.
Агент лихорадочно вытаскивал револьвер, который, как назло, застрял у него в кармане. Байрн тоже схватился за свое оружие, но Бридж вовремя остановил его руку.
– Только не это, Билли! – закричал он. – За вами дверь. Вот!
И он толкнул Билли к двери, находящейся за ним.
Байрн все еще держал кружку пива; Фланнагэн был совсем близко. Бридж открыл дверь и старался протиснуть в нее Билли, но тот колебался. Он видел, что было невозможно успеть закрыть дверь изнутри. А имелась ли там задвижка?
Фланнагэн все еще возился с револьвером, застрявшим в подкладке кармана. Он рычал от ярости и кричал Билли, что он арестован.
Все посетители пивной повскакали с мест. Некоторые из них двинулись к агенту и его добыче, но трудно было сказать, руководило ли ими простое любопытство или иное чувство.
Фланнагэн скорее чувствовал, чем видел, что посетители пивной теснят его; но в эту минуту ему удалось, наконец, вытащить револьвер. Это было как раз в тот момент, когда Билли уже двинулся к двери. Когда в руках полисмена блеснул револьвер, стало понятно, почему Билли так упорно держался своей кружки пива.
Он швырнул ее левой рукой. Даже Фланнагэн должен был сознаться, что это был ловкий удар. Кружка со страшной силой ударилась прямо в лицо Фланнагэну, разбилась и захлестнула ему глаза пивом.
Сплевывая и бешено ругаясь, Фланнагэн невольно остановился, а когда вытер глаза, Билли Байрн уже исчез в соседней комнате и запер за собой дверь.
Комната, в которой очутились Билли и Бридж, оказалась очень мала. В середине ее стоял большой круглый стол, вокруг которого сидело шесть игроков в покер. Над столом висела электрическая лампа, бросавшая сильный свет на играющих.
Билли оглянулся, как затравленный зверь, ища выхода, но увидел, что кроме двери, в которую они вошли» в комнате было только одно отверстие – небольшое окно с крепкой решеткой. Они попали в настоящую западню.
При их появлении люди, сидящие за столом, разом перестали играть. Некоторые из них поднялись со своих мест. Билли не обращал на них никакого внимания. Он навалился на дверь плечом, потому что не оказалось ни задвижки, ни замка.
Фланнагэн с противоположной стороны прилагал все усилия, чтобы открыть дверь, но крепость казалась неприступной. Билли Байрн торопливо изобретал разные безумные планы бегства, но ни один из них не давал ни малейшей надежды на успех.
Игроки у стола волновались, требуя объяснения. Двое из них приблизились к Билли с явным намерением "вышибить" непрошенного гостя из комнаты. Билли повернулся к ним.
– Несчастные вы ослы! – закричал он. – Разве вы не понимаете, что там облава? Шпики заняли все ходы.
Тут поднялась неописуемая тревога. Карты, фишки и деньги исчезли, как бы по волшебству. Из-под стола появились старые газеты и засаленные журналы. В один миг комната из игорного притона превратилась в невинную читальню.
Билли усмехнулся. Фланнагэн прекратил свои попытки высадить дверь и увещевал Билли сдаться добровольно. Байрн снова вытащил револьвер и знаком подозвал Бриджа к себе.
– Следуйте за мной, – прошептал он, – но не двигайтесь до тех пор, пока я не тронусь с места.
Затем, повернувшись к двери, закричал:
– Эй ты, толстая свинья! Тебе и несчастного калеку не захватить, не то что Билли Байрна. Перестань стучать, а не то я выйду и разделаюсь с тобой!
Если Билли своими словами намеревался пробудить в Фланнагэне ярость, то он блестяще этого достиг. За дверью поднялась невероятная ругань, а затем Фланнагэн изо всех сил навалился на дверь.
Билли выстрелил в электрическую лампу, осколки которой полетели на стол, и отскочил в сторону. Дверь распахнулась, и Фланнагэн с разбега влетел в темную комнату, налетел на подставленную ему ногу и свалился на невинных читателей, из которых некоторые держали журналы вверх ногами и не выпускали их из дрожащих рук несмотря на то, что свет погас.
Билли Байрн и Бридж одновременно кинулись в открытую дверь, захлопнули ее за собой и побежали через пивную на улицу.
Тем временем в маленькой комнатке происходило следующее:
Когда Фланнагэн влетел в комнату, перепуганные игроки вскочили и бросились к дверям; но агент так быстро побежал за ними, что только двоим удалось выскользнуть из комнаты. Один из них захлопнул дверь перед самым носом своих товарищей, а пока они тискались и толкали друг друга, Фланнагэн уже оказался среди них.
В кромешной тьме он не мог никого узнать, но отогнал всех от двери и встал сам спиной к ней. Все находившиеся в комнате оказались его пленниками!
Он пригрозил им, что будет стрелять при первом же их движении, а затем снова открыл дверь, шагнул наружу и приказал пленникам выходить по одному.
Он так и впивался в лицо каждого проходившего мимо. Вот уже вышли все, а Байрна все не видно! Дрожа от волнения, зажег он свой электрический фонарь и снова вошел в комнату. Она была пуста.
Только тут понял злополучный сыщик, что добыча ушла из самых его рук…
Глава XI
Из огня да в полымя
Горячие лучи солнца падали на пыльную дорогу. Знойный туман лежал над бесплодной местностью, которая тянулась по обе стороны шоссе, вплоть до серовато-коричневых возвышенностей. Небольшая хибарка, к которой примыкало несколько жалких строений, кричащим белым пятном выделялась на фоне, залитом ослепительным солнечным светом.
По дороге шли, с трудом передвигая ноги, двое мужчин. Они изнемогали от зноя. Сняв куртки и надвинув на глаза поля обтрепанных шляп, они щурились от яркого света и пыли.
Один из путников, взглянув на видневшуюся в отдалении хижину, принялся декламировать:
Вдалеке, за речкой, за лугами,
Показался город перед нами;
Зажжены вечерними лучами,
Там дома на солнышке горят...
И пока стоял я в ожиданье,
В воздухе промчалось трепетанье
И шепнуло: “Лето, до свиданья!
Стаи птиц на юг уже летят... “
Его товарищ взглянул на него.
– Эта жалкая игрушка не слишком похожа на город, – сказал он, – но во всем другом ваш Ниббс совершенно прав. Мы – птицы, летящие на юг, а трепетанье в воздухе – это Фланнагэн. Пожалуй, он даже первый мороз. Бьюсь башкой об заклад, что тот несчастный шпик прямо-таки слег с досады!
– Как объяснить, Билли, – спросил Бридж после минутного молчания, – что иногда вы говорите совсем хорошо, а иногда совершенно неправильно? Бывает, что вы в одной и той же фразе скажете и "этот" и "евтот". И такие несоответствия встречаются у вас очень часто. Складывается впечатление, будто что-то или кто-то изменил ваш первоначальный язык.
– Видите ли, – объяснил Билли, – я родился и вырос в кругу, где все говорили "евтот". Она меня научила говорить по-другому. Иногда я срываюсь и перехожу на старое. Двадцать лет говорил по-ихнему, а по-ейному только год; так не мудрено, что перевес на той стороне.
– Она – это, верно, "Пенелопа", – задумчиво произнес Бридж как бы про себя. – Она, вероятно, была прекрасная девушка?
– "Прекрасная" – совсем не то слово, – пылко перебил его Билли. – Если кто-нибудь прекрасный, так это значит, что кто-то может быть прекраснее, а она была лучше самой прекрасной. Она... она была... нет, Бридж, слов таких нет, чтобы сказать вам, какая она была!
Бридж не ответил, и оба несколько минут в полном молчании шли по направлению к ослепительно белой хижине. Затем Бридж произнес:
Где-то там меня вы ждете,
Из цветов венок плетете,
Поцелуй мне нежный шлете,
Пенелопа, верный друг!
Билли вздохнул и поник головой.
– Это, знаете ли, не про меня... Меня никто не ждет. Она теперь замужем за другим.
Наконец они дошли до строений. В тени под навесом валялся смуглый мексиканец и попыхивал папироской; на пороге сидела женщина, очевидно, его жена, занятая приготовлением какой-то несложной стряпни в широком плоском сосуде. Около них играло двое полуголых детей. В самых дверях на одеяле лежал еще грудной младенец.
Мексиканец подозрительно взглянул на пришельцев. Бридж приветствовал его на довольно сносном испанском языке и попросил еды, объяснив, что у них есть деньги, на которые они и хотят приобрести немного, очень немного еды.
Мексиканец лениво поднялся и дал знак следовать за ним в хижину. Женщина по приказанию своего мужа и господина пошла за ними и вынесла хлебцы.
Цена, предложенная мексиканцем, была божеская, но он жадно следил, пока Бридж платил, и был как будто несколько разочарован, когда ему дали ровно столько, сколько он запросил.
– Куда вы идете? – спросил он.
– Мы ищем работу, – объяснил Бридж. – Мы надеемся найти ее на одном из американских приисков.
– Ну, тогда вам лучше вернуться, – предупредил хозяин. – Сам-то я не имею ничего против янки, сеньор, но многие из моих земляков очень вас недолюбливают. Да и не за что любить: ваше правительство только и думает о захватах и насилии. Сейчас все американцы уезжают отсюда. Некоторых уже убили бандиты. Идти дальше опасно. Кругом рыщут люди Пезиты. Это такие дьяволы, которые нападают даже на своих. Черт их знает, за кого он – за генерала ли Виллу, или за Карранцу? Если он встречает приверженца Виллы, он кричит: "Да здравствует Карранца!" – и его люди убивают и грабят; а если соседи несчастной жертвы, услышав об этом, уверяют Пезиту, что они приверженцы Карранцы, то Пезита кричит: "Да здравствует Вилла!" – и им приходится не слаще. А янки – так тех Пезита даже не расспрашивает. Он их убивает, где бы они ему не попались. Он поклялся очистить Мексику от американцев.
Бридж в кратких словах начал передавать своему спутнику содержание этого неутешительного разговора.
В это время со стороны ближайших холмов приблизилась группа в пять всадников.
Они ехали быстро, приближаясь к хижине с той стороны, где не было ни дверей, ни окон, так что те, которые находились внутри, не могли их заметить. Это были смуглые, ловкие, свирепые на вид люди, одетые в жалкие лохмотья, но вооруженные до зубов.
Подъехав к самой хижине, четверо из них спешились, а пятый, оставшийся в седле, взял под уздцы лошадей своих товарищей. Последние, крадучись, поползли вокруг хижины к дверям, держа карабины наготове.
Полуголый мальчуган возившийся в пыли у навеса, первый заметил их. С пронзительным криком бросился он внутрь хижины и уцепился за юбку матери.
Билли, Бридж и мексиканец разом повернулись к двери, чтобы узнать, что так испугало ребенка, и увидели четыре направленные на них карабина.
Лицо мексиканца сразу осунулось, а жена упала на пол и, обняв колени мужа, громко заголосила.
– Что это? – воскликнул Билли Байрн. – В чем дело?
– Кажется, нас взяли в плен не то приверженцы Виллы, не то отряд Карранцы, – ответил Бридж.
Мексиканец понял его слова и обернулся к обоим американцам.
– Это солдаты Пезиты, – с ужасом сказал он.
– Да, – повторил один из бандитов, – мы солдаты Пезиты, и Пезита будет с восторгом приветствовать тебя, Мигуэль, в особенности если узнает, с кем ты водишь компанию. Ты ведь знаешь, как наш Пезита любит проклятых янки!
– Но этот человек нас не знает, – заговорил Бридж. – Мы зашли сюда случайно, чтобы купить хлеба. Он нас никогда раньше не видел. Мы идем в Эль-Оробо-Ранчо в поисках заработка. Денег у нас нет, и мы не совершили ничего противозаконного. Отпустите нас с миром. Задержав нас, вы не выиграете ничего. А что касается Мигуэля, – кажется, так вы его назвали, – то из того, что он нам сказал, я понял, что он так же не любит американцев, как ваш уважаемый начальник.
Мигуэль с благодарностью взглянул на своего защитника, но, по-видимому, не ожидал никакой пользы от его речи.
Так и случилось. Разбойник только язвительно усмехнулся.
– Расскажите-ка вы это все лучше самому Пезите, сеньор, – сказал он. – Теперь идемте, живее!
И он принялся гнать их из хижины. Билли в нерешительности остановился и повернулся к Бриджу.
– Я почти ничего не понял. Хотя за последние две недели и нахватался ихних слов, да уж больно они скоро лопочут. Растолкуйте вы мне, чего он хочет.
– Все это крайне просто, – ответил Бридж. – Мы захвачены в плен бандитами. Они отвезут нас к своему очаровательному начальнику, который, вне всякого сомнения, расстреляет нас к восходу солнца.
– Это бандиты? – насмешливо произнес Билли. – Вы называете бандитами этих несчастных коротышек?
– Это бандиты-любители, Билли, – серьезно ответил Бридж.
– И вы собираетесь дать себя увести, как теленка, и не наградите их хорошей вздрючкой? – спросил Байрн, весь красный от злости.
– Мы сейчас ничего не сможем сделать, – сказал Бридж. – У них наготове четыре карабина. Потом мы, вероятно, найдем удобный случай; я думаю, теперь нам придется временно покориться.
Бридж говорил быстрым, тихим шепотом, опасаясь предводителя разбойников, который, очевидно, немного понимал по-английски.
Билли пожал плечами, и, когда бандиты снова стали их торопить, он спокойно вышел из хижины. Если бы мексиканцы лучше знали Билли Байрна с Большой авеню, то выражение его лица вряд ли обрадовало бы их: он безмятежно улыбался.
В конюшне Мигуэля стояли два пони. Бандиты тут же забрали их. На одного посадили Билли, а на другого Мигуэля и Бриджа. Огромный вес Билли исключал всякую возможность посадить на его пони еще второго седока.
Когда они сели верхом, Билли наклонился к Бриджу и прошептал:
– Я проведу этих молодцев, и здорово – вы увидите!
– Я готов помогать вам телом, лошадью и всей своей артиллерией! – засмеялся Бридж.
– Кстати, – сказал Билли, – это напомнило мне, что у меня в кармане есть козырь; эти олухи меня даже не обыскали!
– А мне, – заявил Бридж, когда лошади, которых разбойники вели на поводу, тронулись вперед, – это напомнило почему-то трогательную песенку Сервиса:
Ах, когда-нибудь в грядущем тихими ночами
Звезды темный серый камень озарят лучами,
И на камне том лучами нежными своими
Начертают темной ночью ваше, ваше имя!
– Веселый вы парень, Бридж, – улыбнулся Билли.
По дороге шли, с трудом передвигая ноги, двое мужчин. Они изнемогали от зноя. Сняв куртки и надвинув на глаза поля обтрепанных шляп, они щурились от яркого света и пыли.
Один из путников, взглянув на видневшуюся в отдалении хижину, принялся декламировать:
Вдалеке, за речкой, за лугами,
Показался город перед нами;
Зажжены вечерними лучами,
Там дома на солнышке горят...
И пока стоял я в ожиданье,
В воздухе промчалось трепетанье
И шепнуло: “Лето, до свиданья!
Стаи птиц на юг уже летят... “
Его товарищ взглянул на него.
– Эта жалкая игрушка не слишком похожа на город, – сказал он, – но во всем другом ваш Ниббс совершенно прав. Мы – птицы, летящие на юг, а трепетанье в воздухе – это Фланнагэн. Пожалуй, он даже первый мороз. Бьюсь башкой об заклад, что тот несчастный шпик прямо-таки слег с досады!
– Как объяснить, Билли, – спросил Бридж после минутного молчания, – что иногда вы говорите совсем хорошо, а иногда совершенно неправильно? Бывает, что вы в одной и той же фразе скажете и "этот" и "евтот". И такие несоответствия встречаются у вас очень часто. Складывается впечатление, будто что-то или кто-то изменил ваш первоначальный язык.
– Видите ли, – объяснил Билли, – я родился и вырос в кругу, где все говорили "евтот". Она меня научила говорить по-другому. Иногда я срываюсь и перехожу на старое. Двадцать лет говорил по-ихнему, а по-ейному только год; так не мудрено, что перевес на той стороне.
– Она – это, верно, "Пенелопа", – задумчиво произнес Бридж как бы про себя. – Она, вероятно, была прекрасная девушка?
– "Прекрасная" – совсем не то слово, – пылко перебил его Билли. – Если кто-нибудь прекрасный, так это значит, что кто-то может быть прекраснее, а она была лучше самой прекрасной. Она... она была... нет, Бридж, слов таких нет, чтобы сказать вам, какая она была!
Бридж не ответил, и оба несколько минут в полном молчании шли по направлению к ослепительно белой хижине. Затем Бридж произнес:
Где-то там меня вы ждете,
Из цветов венок плетете,
Поцелуй мне нежный шлете,
Пенелопа, верный друг!
Билли вздохнул и поник головой.
– Это, знаете ли, не про меня... Меня никто не ждет. Она теперь замужем за другим.
Наконец они дошли до строений. В тени под навесом валялся смуглый мексиканец и попыхивал папироской; на пороге сидела женщина, очевидно, его жена, занятая приготовлением какой-то несложной стряпни в широком плоском сосуде. Около них играло двое полуголых детей. В самых дверях на одеяле лежал еще грудной младенец.
Мексиканец подозрительно взглянул на пришельцев. Бридж приветствовал его на довольно сносном испанском языке и попросил еды, объяснив, что у них есть деньги, на которые они и хотят приобрести немного, очень немного еды.
Мексиканец лениво поднялся и дал знак следовать за ним в хижину. Женщина по приказанию своего мужа и господина пошла за ними и вынесла хлебцы.
Цена, предложенная мексиканцем, была божеская, но он жадно следил, пока Бридж платил, и был как будто несколько разочарован, когда ему дали ровно столько, сколько он запросил.
– Куда вы идете? – спросил он.
– Мы ищем работу, – объяснил Бридж. – Мы надеемся найти ее на одном из американских приисков.
– Ну, тогда вам лучше вернуться, – предупредил хозяин. – Сам-то я не имею ничего против янки, сеньор, но многие из моих земляков очень вас недолюбливают. Да и не за что любить: ваше правительство только и думает о захватах и насилии. Сейчас все американцы уезжают отсюда. Некоторых уже убили бандиты. Идти дальше опасно. Кругом рыщут люди Пезиты. Это такие дьяволы, которые нападают даже на своих. Черт их знает, за кого он – за генерала ли Виллу, или за Карранцу? Если он встречает приверженца Виллы, он кричит: "Да здравствует Карранца!" – и его люди убивают и грабят; а если соседи несчастной жертвы, услышав об этом, уверяют Пезиту, что они приверженцы Карранцы, то Пезита кричит: "Да здравствует Вилла!" – и им приходится не слаще. А янки – так тех Пезита даже не расспрашивает. Он их убивает, где бы они ему не попались. Он поклялся очистить Мексику от американцев.
Бридж в кратких словах начал передавать своему спутнику содержание этого неутешительного разговора.
В это время со стороны ближайших холмов приблизилась группа в пять всадников.
Они ехали быстро, приближаясь к хижине с той стороны, где не было ни дверей, ни окон, так что те, которые находились внутри, не могли их заметить. Это были смуглые, ловкие, свирепые на вид люди, одетые в жалкие лохмотья, но вооруженные до зубов.
Подъехав к самой хижине, четверо из них спешились, а пятый, оставшийся в седле, взял под уздцы лошадей своих товарищей. Последние, крадучись, поползли вокруг хижины к дверям, держа карабины наготове.
Полуголый мальчуган возившийся в пыли у навеса, первый заметил их. С пронзительным криком бросился он внутрь хижины и уцепился за юбку матери.
Билли, Бридж и мексиканец разом повернулись к двери, чтобы узнать, что так испугало ребенка, и увидели четыре направленные на них карабина.
Лицо мексиканца сразу осунулось, а жена упала на пол и, обняв колени мужа, громко заголосила.
– Что это? – воскликнул Билли Байрн. – В чем дело?
– Кажется, нас взяли в плен не то приверженцы Виллы, не то отряд Карранцы, – ответил Бридж.
Мексиканец понял его слова и обернулся к обоим американцам.
– Это солдаты Пезиты, – с ужасом сказал он.
– Да, – повторил один из бандитов, – мы солдаты Пезиты, и Пезита будет с восторгом приветствовать тебя, Мигуэль, в особенности если узнает, с кем ты водишь компанию. Ты ведь знаешь, как наш Пезита любит проклятых янки!
– Но этот человек нас не знает, – заговорил Бридж. – Мы зашли сюда случайно, чтобы купить хлеба. Он нас никогда раньше не видел. Мы идем в Эль-Оробо-Ранчо в поисках заработка. Денег у нас нет, и мы не совершили ничего противозаконного. Отпустите нас с миром. Задержав нас, вы не выиграете ничего. А что касается Мигуэля, – кажется, так вы его назвали, – то из того, что он нам сказал, я понял, что он так же не любит американцев, как ваш уважаемый начальник.
Мигуэль с благодарностью взглянул на своего защитника, но, по-видимому, не ожидал никакой пользы от его речи.
Так и случилось. Разбойник только язвительно усмехнулся.
– Расскажите-ка вы это все лучше самому Пезите, сеньор, – сказал он. – Теперь идемте, живее!
И он принялся гнать их из хижины. Билли в нерешительности остановился и повернулся к Бриджу.
– Я почти ничего не понял. Хотя за последние две недели и нахватался ихних слов, да уж больно они скоро лопочут. Растолкуйте вы мне, чего он хочет.
– Все это крайне просто, – ответил Бридж. – Мы захвачены в плен бандитами. Они отвезут нас к своему очаровательному начальнику, который, вне всякого сомнения, расстреляет нас к восходу солнца.
– Это бандиты? – насмешливо произнес Билли. – Вы называете бандитами этих несчастных коротышек?
– Это бандиты-любители, Билли, – серьезно ответил Бридж.
– И вы собираетесь дать себя увести, как теленка, и не наградите их хорошей вздрючкой? – спросил Байрн, весь красный от злости.
– Мы сейчас ничего не сможем сделать, – сказал Бридж. – У них наготове четыре карабина. Потом мы, вероятно, найдем удобный случай; я думаю, теперь нам придется временно покориться.
Бридж говорил быстрым, тихим шепотом, опасаясь предводителя разбойников, который, очевидно, немного понимал по-английски.
Билли пожал плечами, и, когда бандиты снова стали их торопить, он спокойно вышел из хижины. Если бы мексиканцы лучше знали Билли Байрна с Большой авеню, то выражение его лица вряд ли обрадовало бы их: он безмятежно улыбался.
В конюшне Мигуэля стояли два пони. Бандиты тут же забрали их. На одного посадили Билли, а на другого Мигуэля и Бриджа. Огромный вес Билли исключал всякую возможность посадить на его пони еще второго седока.
Когда они сели верхом, Билли наклонился к Бриджу и прошептал:
– Я проведу этих молодцев, и здорово – вы увидите!
– Я готов помогать вам телом, лошадью и всей своей артиллерией! – засмеялся Бридж.
– Кстати, – сказал Билли, – это напомнило мне, что у меня в кармане есть козырь; эти олухи меня даже не обыскали!
– А мне, – заявил Бридж, когда лошади, которых разбойники вели на поводу, тронулись вперед, – это напомнило почему-то трогательную песенку Сервиса:
Ах, когда-нибудь в грядущем тихими ночами
Звезды темный серый камень озарят лучами,
И на камне том лучами нежными своими
Начертают темной ночью ваше, ваше имя!
– Веселый вы парень, Бридж, – улыбнулся Билли.
Глава XII
Генерал Пезита
Пезита оказался небольшим коренастым человеком с огромными черными усищами. Он был одет в фантастическую, им самим придуманную форму генерала. Эта форма, впрочем, менялась в зависимости от случайностей войны и прихоти судьбы.
В ту минуту, когда Билли, Бридж и Мигуэль предстали перед ним, он был одет в блестящий когда-то мундир, весь расшитый золотым позументом. На плечах дрожали большие эполеты, похожие на те, что можно было встретить в оперетке пятнадцать или двадцать лет тому назад. Шаровары были вылинявшие и сильно поношенные, а сапог совсем не было.
Он смотрел на пленников и свирепо хмурился, пока его офицер, сильно жестикулируя и не менее сильно привирая, рассказывал увлекательную историю пленения "этих, подозрительных иностранцев".
– Американцы? – отрывисто обратился "генерал" к Бриджу и Билли.
Оба ответили утвердительно. Пезита повернулся к Мигуэлю.
– Где Вилла?
– Откуда мне знать, генерал? – ответил Мигуэль смиренно. – Как могу я, бедняк, живущий в нашей тихой долине, знать о передвижениях великих мира сего? Я не знал даже, где находится великий генерал Пезита, пока меня не привели перед его милостивые очи. Я умоляю Пезиту позволить мне служить ему, насколько хватит моих слабых сил...
Пезита, казалось, не слышал того, что говорил Мигуэль. Он небрежно встал к нему боком и обратился к Билли на невозможном английском языке.
– Вы ехали в Эль-Оробо-Ранчо, да? У вас там, верно, знакомые?
Билли ответил, что никого там не знает, а просто они ищут работу на какой-нибудь американской мызе или американском руднике.
– Почему вы уехали из вашей страны? – спросил Пезита недружелюбно. – Что вам нужно здесь, в Мексике?
– Видишь ли, в чем дело, старина, – ответил Билли развязно, – наступила зима, птицы и потянулись на юг. За мной по пятам шел толсторожий шпик из Чикаго, я и улепетнул.
– Шпик? – переспросил заинтересованный Пезита. – Это что-то такое, что едят?
– Да нет же; я сказал, что меня выследил толсторожий шпик.
– Ах, так! – ответил Пезита, не желая сознаться в незнании английского языка; но затем прибавил: – Я много времени пробыл в Штатах, но толсторожего шпика не знаю.
Бридж пришел ему на помощь.
– Мой друг хочет сказать, что его выгнала из Соединенных Штатов полиция.
Пезита поднял брови.
– Так почему же он этого сразу не сказал? – спросил он.
– Он пытался объяснить вам это по-своему, – сказал Бридж.
Тут Пезиту внезапно осенила мысль. Он обернулся к Бриджу.
– Значит, ваш друг не американец? – спросил он. – Я, впрочем, так и думал. То-то мне было никак его не понять! Он говорит на языке американцев еще хуже, чем я. Из какой он страны?
Билли Байрн уже собирался с некоторой гордостью ответить, что он чистокровный американец, но Бридж сразу усмотрел в этом обстоятельстве маленький шанс на спасение своего друга, а потому движением головы приказал Билли молчать и сам ответил за него:
– Он, видите ли, из Грэндавеню. Это хоть не совсем в Германии, но там очень много немцев. Мой друг туземец Грэндавеню, так что он не говорит ни по-английски, ни по-немецки; у них в Грэндавеню свой язык.
– Ага, понимаю! – важно промолвил Пезита. – Это как бы немецкая колония. Уберите Мигуэля и американца, – сказал он, обращаясь к солдатам, которые привели к нему пленников, – я хочу переговорить с этим иностранцем из Грэндавеню.
Когда они остались с глазу на глаз, Пезита обратился к Билли на ломаном английском языке:
– Мне очень жаль, сеньор, – сказал он, – что вас подвергли такому недостойному обращению. Мои солдаты не могли знать, что вы – не американец, но я постараюсь все это поправить. Вы – сильный человек. Американцы выгнали вас из своей страны, как они выгнали меня. Я ненавижу их, и вы ненавидите их тоже. Но довольно об этом. Вы ищете работу в Мексике? Я дам вам работу. Вы большой и сильный, как бык. Вы останетесь со мной, сеньор. Я сделаю вас капитаном. Здесь нужен человек, который говорил бы немного по-английски и выглядел бы как американец. Вы как раз подходите. Сейчас простой народ за меня. Спросите любого, всякий вам скажет, что Пезита – друг народа. Мы сделаем с вами дела – вы и я! И будем хорошо зарабатывать все время, пока будем сражаться против негодяев, заливших кровью мою несчастную, истекающую кровью Мексику. А когда нам удастся освободиться от них, найдем себе что-нибудь другое. Идет?
– Ладно, что ж! Я согласен, – сказал Билли. – Мой товарищ тоже входит в пай?
– Что такое?
– Вы моего друга тоже сделаете капитаном?
Пезита в ужасе поднял руки и закатил глаза. Принять американца в свою шайку? Это было немыслимо!
– Что вы, его расстреляют, – закричал он. – Я поклялся, что убью всех проклятых янки. Я сделаюсь спасителем моей несчастной страны. Я освобожу ее от этого отродья!
– В таком случае, дело не выгорит, – твердо сказал Билли. – Я парень справедливый. Если вы воображаете, что можно укокошить Бриджа, а Билли Байрн будет спокойно любоваться на это, то вы очень ошибаетесь. Это мой друг.
– Вы любите этого американца? – недоумевающе спросил Пезита.
В ту минуту, когда Билли, Бридж и Мигуэль предстали перед ним, он был одет в блестящий когда-то мундир, весь расшитый золотым позументом. На плечах дрожали большие эполеты, похожие на те, что можно было встретить в оперетке пятнадцать или двадцать лет тому назад. Шаровары были вылинявшие и сильно поношенные, а сапог совсем не было.
Он смотрел на пленников и свирепо хмурился, пока его офицер, сильно жестикулируя и не менее сильно привирая, рассказывал увлекательную историю пленения "этих, подозрительных иностранцев".
– Американцы? – отрывисто обратился "генерал" к Бриджу и Билли.
Оба ответили утвердительно. Пезита повернулся к Мигуэлю.
– Где Вилла?
– Откуда мне знать, генерал? – ответил Мигуэль смиренно. – Как могу я, бедняк, живущий в нашей тихой долине, знать о передвижениях великих мира сего? Я не знал даже, где находится великий генерал Пезита, пока меня не привели перед его милостивые очи. Я умоляю Пезиту позволить мне служить ему, насколько хватит моих слабых сил...
Пезита, казалось, не слышал того, что говорил Мигуэль. Он небрежно встал к нему боком и обратился к Билли на невозможном английском языке.
– Вы ехали в Эль-Оробо-Ранчо, да? У вас там, верно, знакомые?
Билли ответил, что никого там не знает, а просто они ищут работу на какой-нибудь американской мызе или американском руднике.
– Почему вы уехали из вашей страны? – спросил Пезита недружелюбно. – Что вам нужно здесь, в Мексике?
– Видишь ли, в чем дело, старина, – ответил Билли развязно, – наступила зима, птицы и потянулись на юг. За мной по пятам шел толсторожий шпик из Чикаго, я и улепетнул.
– Шпик? – переспросил заинтересованный Пезита. – Это что-то такое, что едят?
– Да нет же; я сказал, что меня выследил толсторожий шпик.
– Ах, так! – ответил Пезита, не желая сознаться в незнании английского языка; но затем прибавил: – Я много времени пробыл в Штатах, но толсторожего шпика не знаю.
Бридж пришел ему на помощь.
– Мой друг хочет сказать, что его выгнала из Соединенных Штатов полиция.
Пезита поднял брови.
– Так почему же он этого сразу не сказал? – спросил он.
– Он пытался объяснить вам это по-своему, – сказал Бридж.
Тут Пезиту внезапно осенила мысль. Он обернулся к Бриджу.
– Значит, ваш друг не американец? – спросил он. – Я, впрочем, так и думал. То-то мне было никак его не понять! Он говорит на языке американцев еще хуже, чем я. Из какой он страны?
Билли Байрн уже собирался с некоторой гордостью ответить, что он чистокровный американец, но Бридж сразу усмотрел в этом обстоятельстве маленький шанс на спасение своего друга, а потому движением головы приказал Билли молчать и сам ответил за него:
– Он, видите ли, из Грэндавеню. Это хоть не совсем в Германии, но там очень много немцев. Мой друг туземец Грэндавеню, так что он не говорит ни по-английски, ни по-немецки; у них в Грэндавеню свой язык.
– Ага, понимаю! – важно промолвил Пезита. – Это как бы немецкая колония. Уберите Мигуэля и американца, – сказал он, обращаясь к солдатам, которые привели к нему пленников, – я хочу переговорить с этим иностранцем из Грэндавеню.
Когда они остались с глазу на глаз, Пезита обратился к Билли на ломаном английском языке:
– Мне очень жаль, сеньор, – сказал он, – что вас подвергли такому недостойному обращению. Мои солдаты не могли знать, что вы – не американец, но я постараюсь все это поправить. Вы – сильный человек. Американцы выгнали вас из своей страны, как они выгнали меня. Я ненавижу их, и вы ненавидите их тоже. Но довольно об этом. Вы ищете работу в Мексике? Я дам вам работу. Вы большой и сильный, как бык. Вы останетесь со мной, сеньор. Я сделаю вас капитаном. Здесь нужен человек, который говорил бы немного по-английски и выглядел бы как американец. Вы как раз подходите. Сейчас простой народ за меня. Спросите любого, всякий вам скажет, что Пезита – друг народа. Мы сделаем с вами дела – вы и я! И будем хорошо зарабатывать все время, пока будем сражаться против негодяев, заливших кровью мою несчастную, истекающую кровью Мексику. А когда нам удастся освободиться от них, найдем себе что-нибудь другое. Идет?
– Ладно, что ж! Я согласен, – сказал Билли. – Мой товарищ тоже входит в пай?
– Что такое?
– Вы моего друга тоже сделаете капитаном?
Пезита в ужасе поднял руки и закатил глаза. Принять американца в свою шайку? Это было немыслимо!
– Что вы, его расстреляют, – закричал он. – Я поклялся, что убью всех проклятых янки. Я сделаюсь спасителем моей несчастной страны. Я освобожу ее от этого отродья!
– В таком случае, дело не выгорит, – твердо сказал Билли. – Я парень справедливый. Если вы воображаете, что можно укокошить Бриджа, а Билли Байрн будет спокойно любоваться на это, то вы очень ошибаетесь. Это мой друг.
– Вы любите этого американца? – недоумевающе спросил Пезита.