Выгребали всех подчистую. Призыв осуществлялся распоряжениями командующих фронтами и армиями. За счет этих людей, призывавшихся, как правило, непосредственно в части, в значительной степени происходил недоучет советских безвозвратных потерь.
«Призывники с оккупированных, а особенно западных, областей расценивались как потенциальные предатели. Практически их гнали в атаку, как скот на бойню. Расчет был на то, что «черная пехота» только измотает немцев и заставит израсходовать запас боеприпасов, чтобы потом свежие части смогли заставить отступить противника с занимаемых позиций. Поэтому не выдавали несчастным ни обмундирования, ни винтовок. Зачем тратиться на тех, кому суждено погибнуть в первом же бою. И что погибнут – не беда, НКВД после войны меньше работы будет» (Б.В. Соколов, «Неизвестный Жуков»)
Так, к примеру, части 38-й армии генерала Москаленко в период 1 – 15 декабря «получили пополнение, в основном из мобилизованного местного населения освобожденной территории, общим количеством 18 000 человек в возрасте 18 – 45 лет». Через десять дней этих, не имеющих никакой военной подготовки людей бросят в бой в первом эшелоне. Соседи, 18-я армия, к середине декабря также «получила маршевое пополнение в количестве 11 631 человека… Пополнение продолжало поступать и во второй половине месяца».
У генерала Конева процесс превращения «шпака» в солдата вообще происходил молниеносно: «Мужчины освобожденных районов добровольно вступали в ряды регулярных частей, ведущих боевые действия с врагом. Например, только в одном селении Квитки около 500 мужчин влились в состав 180-й стрелковой дивизии и здесь же на окраине села вступили в бой с атакующим противником». И что, дивизия их всех вооружила? И где-нибудь учтены эти добровольцы?
Лишь единицам таких призывников суждено было уцелеть, стать «нормальными» солдатами и получить форму и оружие.
Пехотным начальникам все же было проще решать проблему доукомплектования. А вот кого, например, посадить за рычаги танка? Маршал И.И. Якубовский вспоминает об острой нехватке специалистов в 3-й гвардейской танковой армии: из тыла потоком шли эшелоны с новенькой боевой техникой, но без экипажей, а личный состав пополнялся, как и в других армиях, «главным образом за счет отмобилизованных в освобожденных районах».
Прорыв на направлении главного удара начался 24 декабря 1943 года. Вслед за разведкой боем была проведена мощная артиллерийская подготовка, начавшаяся залпом 3-й гвардейской тяжелой минометной дивизии. Из-за низкой облачности массированное применение авиации было исключено. Перейдя в атаку, войска главной группировки фронта быстро овладели опорными пунктами и узлами сопротивления противника на первой позиции и с ходу атаковали вторую. Здесь бои приняли более ожесточенный характер, движение стрелковых корпусов замедлилось. Чтобы быстрее завершить прорыв тактической обороны и вырваться на оперативный простор, в середине дня были введены в сражение обе танковые армии: в полосе 18-й армии – 3-я гвардейская генерал-полковника П.С. Рыбалко (6-й и 7-й гвардейские танковые, 9-й механизированный корпуса, 91-я отдельная танковая бригада), в полосе 38-й армии – 1-я танковая армия Катукова (11-й гвардейский танковый и 8-й гвардейский механизированный корпуса, 61-я гвардейская танковая бригада).
В результате их одновременного удара севернее и южнее Брусилова сопротивление противника было сломлено и к исходу дня прорыв тактической зоны обороны был завершен. Танковые армии продвинулись на глубину 15 – 20 км, а общевойсковые – до 10 км.
При состоянии немецкой обороны и общем соотношении сил было бы удивительно, если бы получилось иначе. Ведь в полосе шириной 18 км с советской стороны действовали 25 стрелковых дивизий, 3 танковых, 2 механизированных корпуса, 3 отдельные танковые бригады, 4 отдельных танковых и 2 отдельных самоходно-артиллерийских полка. Армии Москаленко и Катукова главный удар наносили в 7-километровой полосе, имея оперативную плотность 1200 метров на дивизию.
Всему этому великолепию противостояли 68-я пехотная, 8, 19-я и «психически травмированная» 25-я танковые дивизии, все вместе имевшие 190 боевых машин, а также 2-я танковая дивизия СС «Рейх».
Для Манштейна, отправившегося отмечать Рождество в 20-ю моторизованную дивизию, этот удар оказался неожиданностью: «Первые донесения о начале наступления противника по обе стороны от шоссе Киев – Житомир я получил, находясь в 20-й мотодивизии, расположенной за угрожаемым участком фронта в резерве… Вначале донесения не содержали особо тревожных сведений». К тому же фельдмаршал полагал, что танковая армия Рыбалко находится севернее, в полосе 13-й армии. А о 1-й танковой армии, скрытно переброшенной из резерва Ставки, вообще не имел информации. Не знал он и о появлении 18-й армии Леселидзе.
48-й танковый корпус продолжал в это время попытки прорваться на восток от Малина в тыл 60-й армии Черняховского.
«Все это, – делает вывод маршал Москаленко, – не оставляет сомнений в том, что противник не имел представления о действительных масштабах перегруппировки наших войск, а следовательно, не знал и ее целей».
В общем, начало получилось удачным. На следующий день, несмотря на резкое ухудшение погоды, ограничивавшее применение авиации и затруднявшее действия наземных войск, соединения ударной группировки успешно продвигались вперед.
Командование группы армий «Юг» начало спешную переброску штаба 48-го танкового корпуса и входивших в его состав трех танковых дивизий – 1-й, 7-й и 1-й СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» – в сторону Житомира.
25 декабря перешли в наступления 40-я и 27-я армии. К исходу дня прорыв был расширен по фронту до 80 км и на глубину 20 – 30 км. Создались условия для оперативного преследования.
На третий день операции, когда оперативная оборона оказалась надломленной, а противник начал стягивать свои резервы к опасному для него направлению, в наступление перешли группировки правого крыла фронта. Особенно крупного успеха добилась 60-я армия генерала Черняховского. В течение дня ее войска продвинулись на глубину до 25 км.
26 декабря 328-я стрелковая дивизия 1-й гвардейской армии овладела важным узлом сопротивления Радомышлем.
27 декабря ударные группировки фронта продолжали наступление, хотя противник резко усилил сопротивление на житомирском направлении. Введя в бой три дивизии 48-го танкового корпуса, переброшенные из района Малина, и 18-ю артиллерийскую дивизию, прибывшую из-под Белой Церкви, он предпринял многочисленные контратаки в районе Коростышева. Но все они были отбиты, и советские войска в течение дня вновь продвинулись на 25 км. Несколько медленнее продвигалась армия Леселидзе, преодолевавшая лесной массив восточнее Житомира. В полосе 1-й танковой армии 11-й гвардейский танковый корпус генерала А.Л. Гетмана обошел Казатин с северо-запада, а 8-й гвардейский мехкорпус генерала С.М. Кривошеина – с востока. 28 декабря город был в руках советских войск. Войска 13-й армии 29 декабря выбили противника из Коростеня.
Столь стремительное продвижение объясняется тем, что противостоящие войска были в первые же два дня разгромлены еще в тактической зоне обороны, а крупных тактических и оперативных резервов у германского командования не было.
Особенно серьезные потери понесли те немецкие дивизии, которые попали под танковый «каток» главной группировки фронта: 19-я и 25-я танковые, а также дивизии передовой линии – 68, 208, 291-я пехотные дивизии. Последней во взаимодействии с корпусной группой «Ц» пришлось отражать удар всей 13-й армии генерала Пухова, имевшей в своем составе 13 стрелковых дивизий, 2 отдельные танковые бригады и 25-й танковый корпус. Пленные из состава 208-й пехотной дивизии показали, что в первых же боях дивизия была почти полностью обескровлена и в ней осталось около 600 человек. Командир 13-го армейского корпуса докладывал, что его соединения фактически не существует: в дивизиях на передовой осталось всего лишь по 150 – 300 человек, а пехоты в целом – не более чем на один полк, солдаты измотаны.
Генерал Меллентин вспоминал: «Мы узнали, что 24-й танковый корпус потерпел поражение, что русские прорвались в районе Брусилова и теперь развивают прорыв. По имеющимся данным, они двигались к Житомиру, и 48-му танковому корпусу была поставлена задача задержать их продвижение… Танковые дивизии 24-го корпуса (8-я, 19-я и дивизия СС «Рейх») были переданы в наше распоряжение, но никто и понятия не имел, где они находятся и какие понесли потери. Мы полагали, что их удастся обнаружить где-нибудь в лесах восточнее Житомира. Во всяком случае, теперь мы были обязаны определить местонахождение этих несчастных дивизий и восстановить фронт… Спустя некоторое время штабу нашего корпуса удалось установить радиосвязь с 19-й танковой дивизией и передать приказ прорываться в район южнее Житомира… Я никогда не забуду этого необычного Рождества. Из 19-й дивизии мы приняли радиограмму: «Атакован 30 танками противника. Горючего нет. Помогите, помогите, помогите!» После чего связь прекратилась».
Что касается 25-й танковой, то в ней оставалось 30% личного состава при 20 танках, и в немецких документах она теперь значилась как «остатки дивизии».
Таким образом, прорыв тактической обороны на всех четырех участках был осуществлен в течение одного дня, а к исходу третьего дня операции все прорывы были объединены в общую брешь шириной до 200 км, и армии перешли к преследованию на широком фронте. Немецкую группировку, отступавшую из района Радомышля на Житомир, преследовали параллельными путями: с юго-востока – 3-я гвардейская танковая армия, а с северо-востока – 4-й гвардейский танковый корпус из фронтового резерва. Немцев, отходивших от Брусилова на Казатин, преследовала 1-я танковая армия.
К 30 декабря прорыв был расширен до 300 км по фронту, а его глубина достигла 100 км. Завязались бои за Житомир, Бердичев, Белую Церковь. По советским данным, к исходу шестого дня наступления войск 1-го Украинского фронта немцы потеряли убитыми и ранеными до 40 000 солдат и офицеров, свыше 3000 человек пленными, 579 танков, 92 штурмовых орудия, более 700 орудий и 680 минометов. Можно подумать, что танков у генерала Рауса не осталось вовсе, вот только, по данным противника, вермахт за весь декабрь 1943 года на всех фронтах потерял 549 танков и 267 штурмовых орудий.
Своим наступлением войска Ватутина, охватывая каневскую группировку противника, создавали реальные предпосылки для ее окружения, что позволяло образовать в оперативной обороне врага значительную брешь, развитие наступления в которой могло привести к стратегическому прорыву. Дело было за 2-м Украинским фронтом.
Командование группы армий «Юг», еще недавно оптимистически оценивавшее положение, оказалось перед необходимостью «мучительной переоценки» обстановки. Фронт на огромном пространстве угрожающе трещал, готовый рухнуть. 4-я танковая армия откатывалась на запад. Надежды на возобновление обороны по Днепру исчезли. 25 декабря Манштейн вновь предложил ОКХ оставить никопольский выступ и за счет сокращения линии фронта перебросить на свой северный фланг 1-ю танковую армию генерал-полковника фон Макензена. Гитлер по-прежнему колебался в принятии решения.
В надежде замедлить темп советского наступления германское командование срочно подтягивало резервы, осуществляло реорганизацию управления войсками. Правофланговые соединения 4-й танковой армии – 24-й танковый и 7-й армейский корпуса, по существу отрезанные в каневском выступе, и часть войск из состава 8-й армии 29 декабря были подчинены переброшенному из Апостолова в Умань управлению 1-й танковой армии, войска которой передавались управлению 6-й армии. Соединения последней составили 44-й отдельный корпус. В районе Христиановки сосредоточивался 3-й танковый корпус – 6-я, 17-я танковые и 101-я легкопехотная дивизии, юго-восточнее Винницы – выделенный ОКХ 46-й танковый корпус в составе 16-й танковой, 1-й пехотной и 4-й горнострелковой дивизий. На эту перегруппировку отводилось шесть суток, тем временем обстановка в полосе 4-й танковой армии становилась критической.
В конце декабря серьезные события назревали в районе Житомира. Здесь действовала группировка в составе 7-й танковой дивизии, части сил дивизии СС «Адольф Гитлер», 68, 208, 340-й пехотных и 213-й охранной дивизий.
Немцы намеревались упорно оборонять город, являвшийся важным узлом коммуникаций. Командование 1-го Украинского решило разгромить неприятельские войска одновременным ударом с флангов и с фронта. В соответствии с этим замыслом дивизии 60-й армии обошли город с северо-запада, перерезав шоссе и железную дорогу Житомир – Новоград-Волынский, а действовавший в составе армии 4-й гвардейский танковый корпус генерала П.Л. Полубоярова прорвался в район Высокой Печи, перехватив дорогу, ведущую от Житомира на запад. В это же время соединения 18-й и 3-й гвардейской танковой армий обошли город с юго-востока и перерезали шоссе и железную дорогу Житомир – Бердичев. Войска 1-й гвардейской армии подошли к Житомиру с востока.
В результате глубокого охвата флангов житомирской группировки оборонительные мероприятия противника в районе Житомира потеряли свое значение. Угроза окружения, нависшая над войсками, вынудила германское командование оставить этот узел сопротивления и начать отвод своих сил из Житомира на юг с целью соединиться с бердичевской группировкой. 31 декабря войска 1-й гвардейской и 18-й армий освободили город.
С освобождением Житомира и Казатина центр основных событий переместился на бердичевское направление, куда устремились основные силы фронта. Левофланговые части Катукова и Москаленко, гоня перед собой остатки 25-й танковой дивизии, угрожали коммуникациям в районе Винницы и Жмеринки.
В обороне 4-й танковой армии образовались две 75-километровые бреши. Одна на севере, на новоград-волынском и ровенском направлениях, где наступали 13-я и 60-я армии; другая – на винницком и уманьском направлениях, в полосах 38-й и 40-й армий. Для германского командования обе бреши представляли большую опасность. Первая из них разъединяла смежные фланги групп «Центр» и «Юг» и угрожала охватом всего левого фланга последней. Вторая брешь разрывала фронт группы армий «Юг». Устремившись в нее, советские соединения угрожали перерезать коммуникации войск противника, оборонявшихся в излучине Днепра, что в дальнейшем могло привести к их окружению.
Таким образом, непосредственная и наибольшая опасность для немцев заключалась в потере Винницы, Жмеринки и Умани. Поэтому германское командование предприняло отчаянные попытки закрыть эту брешь. Главные свои усилия оно направило на удержание Бердичева и Белой Церкви, стремясь тем самым не допустить расширения разрывов в своем фронте. В то же время эти попытки несли угрозу стремившимся на юго-запад и юг соединениям 38-й и 40-й армий.
К счастью для немцев, несмотря на указания обходить населенные пункты «независимо от силы сопротивления противника», советские части увлеклись взятием городов. Ведь именно за это давали награды, звучали салюты и присваивались почетные наименования соединениям. Например, только за освобождение Житомира 17 частей и соединений стали именоваться Житомирскими. Как свидетельствует маршал Москаленко: «Подготовленных рубежей обороны врага в полосе армии не было обнаружено. Бои шли за населенные пункты и командные высоты, за которые противник отчаянно цеплялся». Это обстоятельство давало Манштейну, действовавшему в цейтноте, шанс успеть закончить перегруппировку сил: «…силы противника были связаны в боях с упоминавшимися выше изолированными группами войск 4-й танковой армии. Противник еще не видел или, во всяком случае, не полностью использовал возможности, предоставлявшиеся его подвижным соединениям благодаря наличию этих разрывов для нанесения ударов по тыловым коммуникациям или для окружения отдельных групп войск 4-й танковой армии».
Впрочем, Ватутин медлил недолго. В целях создания решительного перелома в полосе 40-й армии он подчинил ей 5-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А.Г. Кравченко и направил его форсированным маршем с правого крыла фронта в город Сквира и далее в направлении Звенигородки. Удар танкистов способствовал резкому увеличению темпов продвижения 40-й армии, а также действовавшей левее 27-й армии. В ночь на 4 января Белая Церковь была освобождена. На правом фланге войска генерала Пухова 3 января овладели Новоград-Волынским.
Разрыв между центром 4-й танковой армии и войсками в каневском выступе достиг 110 км. Сюда и повернуло командование 1-го Украинского фронта 1-ю танковую и 38-ю армии. Первая из них должна была наступать в южном направлении на Христиановку и там соединиться с войсками 2-го Украинского фронта, отрезая пути отхода противника из каневского выступа.
В центре завязались тяжелые бои за Бердичев – важный узел дорог, который обороняли части 1-й танковой дивизии, дивизии СС «Адольф Гитлер» и кавалерийский полк «Юг». Действовавшие здесь соединения 1-й танковой и 18-й армий еще в конце декабря попытались овладеть городом с ходу, но атака не удалась. Ворвавшиеся в город батальоны 44-й гвардейской танковой бригады были отрезаны противником. В это время другие советские части вели бои на подступах к городу. На пятые сутки им удалось пробить брешь в обороне немцев. Советские танки и пехота начали входить в город. Враг не выдержал. 5 января войска 18-й, 38-й, 1-й танковой армий освободили Бердичев, соединившись с подразделениями, действовавшими в окружении. Три советские армии одолели-таки три немецкие дивизии.
3-я гвардейская танковая армия, обойдя Бердичев с запада, попыталась развить наступление в направлении Хмельника, но завязла в обороне 208-й и 340-й пехотных дивизий. Здесь наши танкисты были неприятно удивлены «ранее не встречавшимися противотанковыми устройствами» немцев. Речь идет о 88-мм реактивном противотанковом ружье «панцершек», кумулятивная граната которого прожигала броню толщиной до 150 мм (толщина лобовой брони танка Т-34 составляла 47 мм, ИС-2 – 120 мм). Армия Рыбалко за 15 суток боев понесла большие потери, в строю осталось всего 59 танков и 26 самоходных установок.
Наступавшая на левом фланге 27-я армия 7 января овладела Ржищевом и соединилась с войсками, занимавшими букринский плацдарм. Танковые бригады Катукова в этот день ворвались в Липовец. Передовые советские отряды вышли в район 30 км севернее Умани, являвшейся базой снабжения войск фон Макензена, а также на подступы к Виннице, где находился штаб группы армий «Юг», который ввиду угрозы потери управления пришлось перевести в Проскуров.
«История Второй мировой войны», ссылаясь на архивы, которые, очевидно, хранят донесения наших командиров об одержанных ими победах, удовлетворенно отмечает: «Только с 24 декабря 1943 г. по 6 января 1944 г. было уничтожено 72,5 тыс. германских солдат и офицеров, 1227 танков и штурмовых орудий, 1311 орудий и минометов, захвачено 4468 пленных, 246 танков и штурмовых орудий, 1087 орудий и минометов, 3246 автомашин. Большие потери в живой силе и технике противник понес и в последующие дни операции». Куда уж больше! Сводки и так составлялись по суворовскому принципу: «Пиши больше, чего их, супостатов, жалеть». Вновь получается интересная арифметика: генерал Раус, имея 1200, а скорее всего, все-таки 600 боевых машин, умудрился за две недели потерять 1473. Даже с учетом подошедших 6, 16-й и 17-й танковых дивизий результат не меняется: в 4-й танковой армии не осталось ни одного танка? Оказывается, ничего подобного. Как сообщает маршал Москаленко, опираясь на данные «всех видов разведки»: «Хотя большинство танковых дивизий противника после понесенных ими поражений имели большой некомплект, все же в их боевых порядках было отмечено до 600 танков».
По немецким данным, за весь январь на всех фронтах потери их сухопутных сил составили 44 500 человек убитыми и 22 000 пропавшими без вести, 531 танк и 283 штурмовых орудия.
Тем не менее советские войска нанесли тяжелое поражение 4-й и 1-й танковым армиям, отбросив их на 80 – 200 км на запад и юго-запад на 700-километровом фронте. Они почти полностью освободили Киевскую и Житомирскую области, ряд районов Винницкой и Ровенской областей.
Удар войск 1-го Украинского фронта был нанесен по самому чувствительному месту группы армий «Юг» – ее северному флангу, что грозило отсечением ее главных сил от путей, ведущих в Германию. 1-я и 4-я танковые армии понесли тяжелые потери: шесть дивизий из их состава потеряли около половины своей численности, а две дивизии были расформированы.
Войска Ватутина еще глубже охватили с севера группу армий «Юг». Правым крылом они овладели Сарнами и вышли на подступы к Ровно и Шепетовке, перерезав основную рокадную дорогу противника Вильнюс – Одесса. Прямое железнодорожное сообщение между группами «Центр» и «Юг» было прервано, а главные силы последней оказались под угрозой потери путей, ведущих в Германию. Левофланговые армии фронта создали реальную возможность окружения вражеской группировки в каневском выступе. Дело оставалось за 2-м Украинским фронтом.
КИРОВОГРАДСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
«Призывники с оккупированных, а особенно западных, областей расценивались как потенциальные предатели. Практически их гнали в атаку, как скот на бойню. Расчет был на то, что «черная пехота» только измотает немцев и заставит израсходовать запас боеприпасов, чтобы потом свежие части смогли заставить отступить противника с занимаемых позиций. Поэтому не выдавали несчастным ни обмундирования, ни винтовок. Зачем тратиться на тех, кому суждено погибнуть в первом же бою. И что погибнут – не беда, НКВД после войны меньше работы будет» (Б.В. Соколов, «Неизвестный Жуков»)
Так, к примеру, части 38-й армии генерала Москаленко в период 1 – 15 декабря «получили пополнение, в основном из мобилизованного местного населения освобожденной территории, общим количеством 18 000 человек в возрасте 18 – 45 лет». Через десять дней этих, не имеющих никакой военной подготовки людей бросят в бой в первом эшелоне. Соседи, 18-я армия, к середине декабря также «получила маршевое пополнение в количестве 11 631 человека… Пополнение продолжало поступать и во второй половине месяца».
У генерала Конева процесс превращения «шпака» в солдата вообще происходил молниеносно: «Мужчины освобожденных районов добровольно вступали в ряды регулярных частей, ведущих боевые действия с врагом. Например, только в одном селении Квитки около 500 мужчин влились в состав 180-й стрелковой дивизии и здесь же на окраине села вступили в бой с атакующим противником». И что, дивизия их всех вооружила? И где-нибудь учтены эти добровольцы?
Лишь единицам таких призывников суждено было уцелеть, стать «нормальными» солдатами и получить форму и оружие.
Пехотным начальникам все же было проще решать проблему доукомплектования. А вот кого, например, посадить за рычаги танка? Маршал И.И. Якубовский вспоминает об острой нехватке специалистов в 3-й гвардейской танковой армии: из тыла потоком шли эшелоны с новенькой боевой техникой, но без экипажей, а личный состав пополнялся, как и в других армиях, «главным образом за счет отмобилизованных в освобожденных районах».
Прорыв на направлении главного удара начался 24 декабря 1943 года. Вслед за разведкой боем была проведена мощная артиллерийская подготовка, начавшаяся залпом 3-й гвардейской тяжелой минометной дивизии. Из-за низкой облачности массированное применение авиации было исключено. Перейдя в атаку, войска главной группировки фронта быстро овладели опорными пунктами и узлами сопротивления противника на первой позиции и с ходу атаковали вторую. Здесь бои приняли более ожесточенный характер, движение стрелковых корпусов замедлилось. Чтобы быстрее завершить прорыв тактической обороны и вырваться на оперативный простор, в середине дня были введены в сражение обе танковые армии: в полосе 18-й армии – 3-я гвардейская генерал-полковника П.С. Рыбалко (6-й и 7-й гвардейские танковые, 9-й механизированный корпуса, 91-я отдельная танковая бригада), в полосе 38-й армии – 1-я танковая армия Катукова (11-й гвардейский танковый и 8-й гвардейский механизированный корпуса, 61-я гвардейская танковая бригада).
В результате их одновременного удара севернее и южнее Брусилова сопротивление противника было сломлено и к исходу дня прорыв тактической зоны обороны был завершен. Танковые армии продвинулись на глубину 15 – 20 км, а общевойсковые – до 10 км.
При состоянии немецкой обороны и общем соотношении сил было бы удивительно, если бы получилось иначе. Ведь в полосе шириной 18 км с советской стороны действовали 25 стрелковых дивизий, 3 танковых, 2 механизированных корпуса, 3 отдельные танковые бригады, 4 отдельных танковых и 2 отдельных самоходно-артиллерийских полка. Армии Москаленко и Катукова главный удар наносили в 7-километровой полосе, имея оперативную плотность 1200 метров на дивизию.
Всему этому великолепию противостояли 68-я пехотная, 8, 19-я и «психически травмированная» 25-я танковые дивизии, все вместе имевшие 190 боевых машин, а также 2-я танковая дивизия СС «Рейх».
Для Манштейна, отправившегося отмечать Рождество в 20-ю моторизованную дивизию, этот удар оказался неожиданностью: «Первые донесения о начале наступления противника по обе стороны от шоссе Киев – Житомир я получил, находясь в 20-й мотодивизии, расположенной за угрожаемым участком фронта в резерве… Вначале донесения не содержали особо тревожных сведений». К тому же фельдмаршал полагал, что танковая армия Рыбалко находится севернее, в полосе 13-й армии. А о 1-й танковой армии, скрытно переброшенной из резерва Ставки, вообще не имел информации. Не знал он и о появлении 18-й армии Леселидзе.
48-й танковый корпус продолжал в это время попытки прорваться на восток от Малина в тыл 60-й армии Черняховского.
«Все это, – делает вывод маршал Москаленко, – не оставляет сомнений в том, что противник не имел представления о действительных масштабах перегруппировки наших войск, а следовательно, не знал и ее целей».
В общем, начало получилось удачным. На следующий день, несмотря на резкое ухудшение погоды, ограничивавшее применение авиации и затруднявшее действия наземных войск, соединения ударной группировки успешно продвигались вперед.
Командование группы армий «Юг» начало спешную переброску штаба 48-го танкового корпуса и входивших в его состав трех танковых дивизий – 1-й, 7-й и 1-й СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» – в сторону Житомира.
25 декабря перешли в наступления 40-я и 27-я армии. К исходу дня прорыв был расширен по фронту до 80 км и на глубину 20 – 30 км. Создались условия для оперативного преследования.
На третий день операции, когда оперативная оборона оказалась надломленной, а противник начал стягивать свои резервы к опасному для него направлению, в наступление перешли группировки правого крыла фронта. Особенно крупного успеха добилась 60-я армия генерала Черняховского. В течение дня ее войска продвинулись на глубину до 25 км.
26 декабря 328-я стрелковая дивизия 1-й гвардейской армии овладела важным узлом сопротивления Радомышлем.
27 декабря ударные группировки фронта продолжали наступление, хотя противник резко усилил сопротивление на житомирском направлении. Введя в бой три дивизии 48-го танкового корпуса, переброшенные из района Малина, и 18-ю артиллерийскую дивизию, прибывшую из-под Белой Церкви, он предпринял многочисленные контратаки в районе Коростышева. Но все они были отбиты, и советские войска в течение дня вновь продвинулись на 25 км. Несколько медленнее продвигалась армия Леселидзе, преодолевавшая лесной массив восточнее Житомира. В полосе 1-й танковой армии 11-й гвардейский танковый корпус генерала А.Л. Гетмана обошел Казатин с северо-запада, а 8-й гвардейский мехкорпус генерала С.М. Кривошеина – с востока. 28 декабря город был в руках советских войск. Войска 13-й армии 29 декабря выбили противника из Коростеня.
Столь стремительное продвижение объясняется тем, что противостоящие войска были в первые же два дня разгромлены еще в тактической зоне обороны, а крупных тактических и оперативных резервов у германского командования не было.
Особенно серьезные потери понесли те немецкие дивизии, которые попали под танковый «каток» главной группировки фронта: 19-я и 25-я танковые, а также дивизии передовой линии – 68, 208, 291-я пехотные дивизии. Последней во взаимодействии с корпусной группой «Ц» пришлось отражать удар всей 13-й армии генерала Пухова, имевшей в своем составе 13 стрелковых дивизий, 2 отдельные танковые бригады и 25-й танковый корпус. Пленные из состава 208-й пехотной дивизии показали, что в первых же боях дивизия была почти полностью обескровлена и в ней осталось около 600 человек. Командир 13-го армейского корпуса докладывал, что его соединения фактически не существует: в дивизиях на передовой осталось всего лишь по 150 – 300 человек, а пехоты в целом – не более чем на один полк, солдаты измотаны.
Генерал Меллентин вспоминал: «Мы узнали, что 24-й танковый корпус потерпел поражение, что русские прорвались в районе Брусилова и теперь развивают прорыв. По имеющимся данным, они двигались к Житомиру, и 48-му танковому корпусу была поставлена задача задержать их продвижение… Танковые дивизии 24-го корпуса (8-я, 19-я и дивизия СС «Рейх») были переданы в наше распоряжение, но никто и понятия не имел, где они находятся и какие понесли потери. Мы полагали, что их удастся обнаружить где-нибудь в лесах восточнее Житомира. Во всяком случае, теперь мы были обязаны определить местонахождение этих несчастных дивизий и восстановить фронт… Спустя некоторое время штабу нашего корпуса удалось установить радиосвязь с 19-й танковой дивизией и передать приказ прорываться в район южнее Житомира… Я никогда не забуду этого необычного Рождества. Из 19-й дивизии мы приняли радиограмму: «Атакован 30 танками противника. Горючего нет. Помогите, помогите, помогите!» После чего связь прекратилась».
Что касается 25-й танковой, то в ней оставалось 30% личного состава при 20 танках, и в немецких документах она теперь значилась как «остатки дивизии».
Таким образом, прорыв тактической обороны на всех четырех участках был осуществлен в течение одного дня, а к исходу третьего дня операции все прорывы были объединены в общую брешь шириной до 200 км, и армии перешли к преследованию на широком фронте. Немецкую группировку, отступавшую из района Радомышля на Житомир, преследовали параллельными путями: с юго-востока – 3-я гвардейская танковая армия, а с северо-востока – 4-й гвардейский танковый корпус из фронтового резерва. Немцев, отходивших от Брусилова на Казатин, преследовала 1-я танковая армия.
К 30 декабря прорыв был расширен до 300 км по фронту, а его глубина достигла 100 км. Завязались бои за Житомир, Бердичев, Белую Церковь. По советским данным, к исходу шестого дня наступления войск 1-го Украинского фронта немцы потеряли убитыми и ранеными до 40 000 солдат и офицеров, свыше 3000 человек пленными, 579 танков, 92 штурмовых орудия, более 700 орудий и 680 минометов. Можно подумать, что танков у генерала Рауса не осталось вовсе, вот только, по данным противника, вермахт за весь декабрь 1943 года на всех фронтах потерял 549 танков и 267 штурмовых орудий.
Своим наступлением войска Ватутина, охватывая каневскую группировку противника, создавали реальные предпосылки для ее окружения, что позволяло образовать в оперативной обороне врага значительную брешь, развитие наступления в которой могло привести к стратегическому прорыву. Дело было за 2-м Украинским фронтом.
Командование группы армий «Юг», еще недавно оптимистически оценивавшее положение, оказалось перед необходимостью «мучительной переоценки» обстановки. Фронт на огромном пространстве угрожающе трещал, готовый рухнуть. 4-я танковая армия откатывалась на запад. Надежды на возобновление обороны по Днепру исчезли. 25 декабря Манштейн вновь предложил ОКХ оставить никопольский выступ и за счет сокращения линии фронта перебросить на свой северный фланг 1-ю танковую армию генерал-полковника фон Макензена. Гитлер по-прежнему колебался в принятии решения.
В надежде замедлить темп советского наступления германское командование срочно подтягивало резервы, осуществляло реорганизацию управления войсками. Правофланговые соединения 4-й танковой армии – 24-й танковый и 7-й армейский корпуса, по существу отрезанные в каневском выступе, и часть войск из состава 8-й армии 29 декабря были подчинены переброшенному из Апостолова в Умань управлению 1-й танковой армии, войска которой передавались управлению 6-й армии. Соединения последней составили 44-й отдельный корпус. В районе Христиановки сосредоточивался 3-й танковый корпус – 6-я, 17-я танковые и 101-я легкопехотная дивизии, юго-восточнее Винницы – выделенный ОКХ 46-й танковый корпус в составе 16-й танковой, 1-й пехотной и 4-й горнострелковой дивизий. На эту перегруппировку отводилось шесть суток, тем временем обстановка в полосе 4-й танковой армии становилась критической.
В конце декабря серьезные события назревали в районе Житомира. Здесь действовала группировка в составе 7-й танковой дивизии, части сил дивизии СС «Адольф Гитлер», 68, 208, 340-й пехотных и 213-й охранной дивизий.
Немцы намеревались упорно оборонять город, являвшийся важным узлом коммуникаций. Командование 1-го Украинского решило разгромить неприятельские войска одновременным ударом с флангов и с фронта. В соответствии с этим замыслом дивизии 60-й армии обошли город с северо-запада, перерезав шоссе и железную дорогу Житомир – Новоград-Волынский, а действовавший в составе армии 4-й гвардейский танковый корпус генерала П.Л. Полубоярова прорвался в район Высокой Печи, перехватив дорогу, ведущую от Житомира на запад. В это же время соединения 18-й и 3-й гвардейской танковой армий обошли город с юго-востока и перерезали шоссе и железную дорогу Житомир – Бердичев. Войска 1-й гвардейской армии подошли к Житомиру с востока.
В результате глубокого охвата флангов житомирской группировки оборонительные мероприятия противника в районе Житомира потеряли свое значение. Угроза окружения, нависшая над войсками, вынудила германское командование оставить этот узел сопротивления и начать отвод своих сил из Житомира на юг с целью соединиться с бердичевской группировкой. 31 декабря войска 1-й гвардейской и 18-й армий освободили город.
С освобождением Житомира и Казатина центр основных событий переместился на бердичевское направление, куда устремились основные силы фронта. Левофланговые части Катукова и Москаленко, гоня перед собой остатки 25-й танковой дивизии, угрожали коммуникациям в районе Винницы и Жмеринки.
В обороне 4-й танковой армии образовались две 75-километровые бреши. Одна на севере, на новоград-волынском и ровенском направлениях, где наступали 13-я и 60-я армии; другая – на винницком и уманьском направлениях, в полосах 38-й и 40-й армий. Для германского командования обе бреши представляли большую опасность. Первая из них разъединяла смежные фланги групп «Центр» и «Юг» и угрожала охватом всего левого фланга последней. Вторая брешь разрывала фронт группы армий «Юг». Устремившись в нее, советские соединения угрожали перерезать коммуникации войск противника, оборонявшихся в излучине Днепра, что в дальнейшем могло привести к их окружению.
Таким образом, непосредственная и наибольшая опасность для немцев заключалась в потере Винницы, Жмеринки и Умани. Поэтому германское командование предприняло отчаянные попытки закрыть эту брешь. Главные свои усилия оно направило на удержание Бердичева и Белой Церкви, стремясь тем самым не допустить расширения разрывов в своем фронте. В то же время эти попытки несли угрозу стремившимся на юго-запад и юг соединениям 38-й и 40-й армий.
К счастью для немцев, несмотря на указания обходить населенные пункты «независимо от силы сопротивления противника», советские части увлеклись взятием городов. Ведь именно за это давали награды, звучали салюты и присваивались почетные наименования соединениям. Например, только за освобождение Житомира 17 частей и соединений стали именоваться Житомирскими. Как свидетельствует маршал Москаленко: «Подготовленных рубежей обороны врага в полосе армии не было обнаружено. Бои шли за населенные пункты и командные высоты, за которые противник отчаянно цеплялся». Это обстоятельство давало Манштейну, действовавшему в цейтноте, шанс успеть закончить перегруппировку сил: «…силы противника были связаны в боях с упоминавшимися выше изолированными группами войск 4-й танковой армии. Противник еще не видел или, во всяком случае, не полностью использовал возможности, предоставлявшиеся его подвижным соединениям благодаря наличию этих разрывов для нанесения ударов по тыловым коммуникациям или для окружения отдельных групп войск 4-й танковой армии».
Впрочем, Ватутин медлил недолго. В целях создания решительного перелома в полосе 40-й армии он подчинил ей 5-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А.Г. Кравченко и направил его форсированным маршем с правого крыла фронта в город Сквира и далее в направлении Звенигородки. Удар танкистов способствовал резкому увеличению темпов продвижения 40-й армии, а также действовавшей левее 27-й армии. В ночь на 4 января Белая Церковь была освобождена. На правом фланге войска генерала Пухова 3 января овладели Новоград-Волынским.
Разрыв между центром 4-й танковой армии и войсками в каневском выступе достиг 110 км. Сюда и повернуло командование 1-го Украинского фронта 1-ю танковую и 38-ю армии. Первая из них должна была наступать в южном направлении на Христиановку и там соединиться с войсками 2-го Украинского фронта, отрезая пути отхода противника из каневского выступа.
В центре завязались тяжелые бои за Бердичев – важный узел дорог, который обороняли части 1-й танковой дивизии, дивизии СС «Адольф Гитлер» и кавалерийский полк «Юг». Действовавшие здесь соединения 1-й танковой и 18-й армий еще в конце декабря попытались овладеть городом с ходу, но атака не удалась. Ворвавшиеся в город батальоны 44-й гвардейской танковой бригады были отрезаны противником. В это время другие советские части вели бои на подступах к городу. На пятые сутки им удалось пробить брешь в обороне немцев. Советские танки и пехота начали входить в город. Враг не выдержал. 5 января войска 18-й, 38-й, 1-й танковой армий освободили Бердичев, соединившись с подразделениями, действовавшими в окружении. Три советские армии одолели-таки три немецкие дивизии.
3-я гвардейская танковая армия, обойдя Бердичев с запада, попыталась развить наступление в направлении Хмельника, но завязла в обороне 208-й и 340-й пехотных дивизий. Здесь наши танкисты были неприятно удивлены «ранее не встречавшимися противотанковыми устройствами» немцев. Речь идет о 88-мм реактивном противотанковом ружье «панцершек», кумулятивная граната которого прожигала броню толщиной до 150 мм (толщина лобовой брони танка Т-34 составляла 47 мм, ИС-2 – 120 мм). Армия Рыбалко за 15 суток боев понесла большие потери, в строю осталось всего 59 танков и 26 самоходных установок.
Наступавшая на левом фланге 27-я армия 7 января овладела Ржищевом и соединилась с войсками, занимавшими букринский плацдарм. Танковые бригады Катукова в этот день ворвались в Липовец. Передовые советские отряды вышли в район 30 км севернее Умани, являвшейся базой снабжения войск фон Макензена, а также на подступы к Виннице, где находился штаб группы армий «Юг», который ввиду угрозы потери управления пришлось перевести в Проскуров.
«История Второй мировой войны», ссылаясь на архивы, которые, очевидно, хранят донесения наших командиров об одержанных ими победах, удовлетворенно отмечает: «Только с 24 декабря 1943 г. по 6 января 1944 г. было уничтожено 72,5 тыс. германских солдат и офицеров, 1227 танков и штурмовых орудий, 1311 орудий и минометов, захвачено 4468 пленных, 246 танков и штурмовых орудий, 1087 орудий и минометов, 3246 автомашин. Большие потери в живой силе и технике противник понес и в последующие дни операции». Куда уж больше! Сводки и так составлялись по суворовскому принципу: «Пиши больше, чего их, супостатов, жалеть». Вновь получается интересная арифметика: генерал Раус, имея 1200, а скорее всего, все-таки 600 боевых машин, умудрился за две недели потерять 1473. Даже с учетом подошедших 6, 16-й и 17-й танковых дивизий результат не меняется: в 4-й танковой армии не осталось ни одного танка? Оказывается, ничего подобного. Как сообщает маршал Москаленко, опираясь на данные «всех видов разведки»: «Хотя большинство танковых дивизий противника после понесенных ими поражений имели большой некомплект, все же в их боевых порядках было отмечено до 600 танков».
По немецким данным, за весь январь на всех фронтах потери их сухопутных сил составили 44 500 человек убитыми и 22 000 пропавшими без вести, 531 танк и 283 штурмовых орудия.
Тем не менее советские войска нанесли тяжелое поражение 4-й и 1-й танковым армиям, отбросив их на 80 – 200 км на запад и юго-запад на 700-километровом фронте. Они почти полностью освободили Киевскую и Житомирскую области, ряд районов Винницкой и Ровенской областей.
Удар войск 1-го Украинского фронта был нанесен по самому чувствительному месту группы армий «Юг» – ее северному флангу, что грозило отсечением ее главных сил от путей, ведущих в Германию. 1-я и 4-я танковые армии понесли тяжелые потери: шесть дивизий из их состава потеряли около половины своей численности, а две дивизии были расформированы.
Войска Ватутина еще глубже охватили с севера группу армий «Юг». Правым крылом они овладели Сарнами и вышли на подступы к Ровно и Шепетовке, перерезав основную рокадную дорогу противника Вильнюс – Одесса. Прямое железнодорожное сообщение между группами «Центр» и «Юг» было прервано, а главные силы последней оказались под угрозой потери путей, ведущих в Германию. Левофланговые армии фронта создали реальную возможность окружения вражеской группировки в каневском выступе. Дело оставалось за 2-м Украинским фронтом.
КИРОВОГРАДСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Для разрешения ситуации 4 января Манштейн вылетел в Ставку фюрера. Разговор получился тяжелым. Командующий группы армий «Юг» потребовал срочно выделить крупные силы для укрепления своего левого фланга либо за счет оставления Днепровской дуги и Крыма, либо за счет резервов. Гитлер в ответ заявил, что оставление Крыма будет означать отход Турции, Болгарии и Румынии, ослабление группы армий «Север» приведет к снятию блокады Ленинграда, отпадению Финляндии и потере господства в Балтийском море, а резервы ему нужны на Западе для отражения десанта союзников. Разочарованный Манштейн в личной беседе посоветовал фюреру передать Верховное командование кому-нибудь более компетентному, Гитлер, разумеется, был другого мнения. На том и расстались: «Так мне пришлось вернуться, ничего не добившись ни в отношении облегчения положения группы армий, ни в отношении урегулирования вопроса о нашем Главном командовании… Если наш фронт в течение января смог удержаться не только в районе никопольского плацдарма, но и в Днепровской дуге, то это объясняется самоотверженностью немецкого солдата. Его подвиги во время этих непрерывных тяжелых оборонительных боев вообще не поддаются описанию».
Обстановка для Манштейна осложнялась еще и тем, что в это время 2-й Украинский фронт приступил к проведению Кировоградской наступательной операции.
Войска под командованием генерала армии Конева в сентябре 1943 года форсировали Днепр и, развивая наступление на черкасском и криворожском направлениях, отбросили противостоявшую им 8-ю немецкую армию на 30 – 100 км от реки, овладев Черкассами, Знаменкой, Александрией.
Временно перейдя к обороне, советские армии доукомплектовывались личным составом, пополнялись вооружением, боеприпасами и готовили новое наступление на своем левом фланге.
Однако успехи, достигнутые в Житомирско-Бердичевской операции, создавали новые возможности для развития наступления на других направлениях. В связи с существенными изменениями в обстановке потребовалось уточнить задачи войскам всех фронтов, действовавших на Правобережной Украине. Ставка ВГК еще 29 декабря приняла решение о тесном взаимодействии 1-го и 2-го Украинских фронтов для разгрома противника в каневском выступе.
До этого 2-й Украинский фронт готовил удар в южном направлении на Березнеговатое с целью разгромить совместно с 3-м и 4-м Украинскими фронтами никопольско-криворожскую группировку врага. Теперь ему было приказано перенести основные усилия с левого крыла на центр и не позднее 5 января нанести главный удар на Кировоград, Первомайск, вспомогательный – на Шполу, Христиановку с целью соединиться там с войсками Ватутина. Уточнялась также задача 3-му Украинскому фронту. Он должен был, используя успех 1-го и 2-го фронтов, выдвинуться к Южному Бугу. Задача 4-го Украинского фронта оставалась прежней: Крым.
В распоряжение Конева Ставка выделила необходимые силы и материальные средства. Так, в конце декабря в состав фронта поступил 5-й Донской гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора А.Г. Селиванова. За предыдущие три месяца потери фронта составили 303 тысячи человек, пополнения – 435 тысяч.
К началу января в состав 2-го Украинского входили 4, 5 и 7-я гвардейские, 37, 52, 53 и 57-я армии, 5-я гвардейская танковая, 5-я воздушная армии, 5-й гвардейский кавалерийский, 20-й танковый, 1, 7-й и 8-й механизированные корпуса. Всего фронт имел 59 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 3 танковых, 4 механизированных корпуса, 3 отдельные танковые бригады, 4 отдельных танковых полка. Перед операцией 7-й мехкорпус был передан в подчинение командующего 5-й гвардейской армией, а 8-й механизированный корпус включен в состав 5-й гвардейской танковой армии.
Обстановка для Манштейна осложнялась еще и тем, что в это время 2-й Украинский фронт приступил к проведению Кировоградской наступательной операции.
Войска под командованием генерала армии Конева в сентябре 1943 года форсировали Днепр и, развивая наступление на черкасском и криворожском направлениях, отбросили противостоявшую им 8-ю немецкую армию на 30 – 100 км от реки, овладев Черкассами, Знаменкой, Александрией.
Временно перейдя к обороне, советские армии доукомплектовывались личным составом, пополнялись вооружением, боеприпасами и готовили новое наступление на своем левом фланге.
Однако успехи, достигнутые в Житомирско-Бердичевской операции, создавали новые возможности для развития наступления на других направлениях. В связи с существенными изменениями в обстановке потребовалось уточнить задачи войскам всех фронтов, действовавших на Правобережной Украине. Ставка ВГК еще 29 декабря приняла решение о тесном взаимодействии 1-го и 2-го Украинских фронтов для разгрома противника в каневском выступе.
До этого 2-й Украинский фронт готовил удар в южном направлении на Березнеговатое с целью разгромить совместно с 3-м и 4-м Украинскими фронтами никопольско-криворожскую группировку врага. Теперь ему было приказано перенести основные усилия с левого крыла на центр и не позднее 5 января нанести главный удар на Кировоград, Первомайск, вспомогательный – на Шполу, Христиановку с целью соединиться там с войсками Ватутина. Уточнялась также задача 3-му Украинскому фронту. Он должен был, используя успех 1-го и 2-го фронтов, выдвинуться к Южному Бугу. Задача 4-го Украинского фронта оставалась прежней: Крым.
В распоряжение Конева Ставка выделила необходимые силы и материальные средства. Так, в конце декабря в состав фронта поступил 5-й Донской гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора А.Г. Селиванова. За предыдущие три месяца потери фронта составили 303 тысячи человек, пополнения – 435 тысяч.
К началу января в состав 2-го Украинского входили 4, 5 и 7-я гвардейские, 37, 52, 53 и 57-я армии, 5-я гвардейская танковая, 5-я воздушная армии, 5-й гвардейский кавалерийский, 20-й танковый, 1, 7-й и 8-й механизированные корпуса. Всего фронт имел 59 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 3 танковых, 4 механизированных корпуса, 3 отдельные танковые бригады, 4 отдельных танковых полка. Перед операцией 7-й мехкорпус был передан в подчинение командующего 5-й гвардейской армией, а 8-й механизированный корпус включен в состав 5-й гвардейской танковой армии.